Другая часть пустоши. Буря не утихает. Входят КОРОЛЬ ЛИР и ШУТ.
КОРОЛЬ ЛИР
Так дуй же, ветер, щёки напрягая!
И водопады с неба низвергайтесь,
Пока не скроются верхушки крыш.
Вы, адские огни, сверкайте, ну же!
Дубы крушить не надо, опалите
Главу мою седую. Ну а ты,
Дрожащий гром, сожми пространство мира,
Гнилую плесень уничтожь, чтоб семя
Неблагодарности исчезло.
ШУТ
О, дядя, лучше уж в тепле умыться
Святой водой, чем под дождём торчать.
Ну, добрячок, проси благословенья
У дочерей, а то ведь ночь жалеть
Ни умника, ни дурака не станет.
КОРОЛЬ ЛИР
Беснуйтесь, гром, и молния, и дождь,
Хотя вы все — не дочери мои.
Стихии злобные, я вас не тяготил,
Детьми я вас не называл ни разу
И королевство вам не отдавал.
И в жертву приносить меня не надо.
Вот я стою: ваш раб, старик убогий.
Я немощен и всеми презираем.
А вы у дочерей моих на службе,
Вы с ними заодно вершите зло,
И перепалка ваша в небесах —
Удар моим сединам. Мерзко всё!
------------------------------------------------
SCENE II. Another part of the heath. Storm still.
Enter KING LEAR and Fool
KING LEAR
Blow, winds, and crack your cheeks! rage! blow!
You cataracts and hurricanoes, spout
Till you have drench'd our steeples, drown'd the cocks!
You sulphurous and thought-executing fires,
Vaunt-couriers to oak-cleaving thunderbolts,
Singe my white head! And thou, all-shaking thunder,
Smite flat the thick rotundity o' the world!
Crack nature's moulds, an germens spill at once,
That make ingrateful man!
Fool
O nuncle, court holy-water in a dry
house is better than this rain-water out o' door.
Good nuncle, in, and ask thy daughters' blessing:
here's a night pities neither wise man nor fool.
KING LEAR
Rumble thy bellyful! Spit, fire! spout, rain!
Nor rain, wind, thunder, fire, are my daughters:
I tax not you, you elements, with unkindness;
I never gave you kingdom, call'd you children,
You owe me no subscription: then let fall
Your horrible pleasure: here I stand, your slave,
A poor, infirm, weak, and despised old man:
But yet I call you servile ministers,
That have with two pernicious daughters join'd
Your high engendered battles 'gainst a head
So old and white as this. O! O! 'tis foul!