Оттепель. День начала января разгуливался, щедро светило неяркое солнце.
Интересно, невероятно интересно проехать на лыжах руслом речушки Липенки, закованной синим панцирем льда, укрытой тонким покрывалом белого сырого снега, густо опущенной ивняками, черёмухами, отороченной кустами ольхи. Синие тени деревьев, хорошо вписываются в неброскую красоту белых берегов, как бы дополняют её.
Громко стрекочут сороки, отчётливо слышна негромкая мелодия синичек:» Тинь – тинь – тинь». Крохотные корольки сливаются с корой синей осины. На левом берегу раздаются сигналы птичьей морхзянки:» Тук…тук… тук». Это красноголовый дятел долбил сухую корявую сосну, в поисках пищи. А вот возглас длиннохвостой синицы: » Ток- ток – ток». Как это расшифровать? Да очень просто:» Мы здесь… Мы живы… Хором поём негромкие песенки».
Еду лесной опушкой. На лыжню выскочил из молодого сосняка лось, громадный, буро – серая шерсть лоснилась на широкой спине. Лось поглядывал на меня безо всякого интереса, чутко навострив уши - рукавицы на берег правый речушки.
Лес сделался как бы гуще, таинственней, загадочней со своими особыми шорохами и звуками. Вот в стройном осиннике, сипло кашляну заяц. Заяц ещё раз кашлянул, перед тем как дать стрекоча.
Еду дальше. На кусте изумрудного можжевельника монотонно поскрипывают спокойные красногрудые снегири.
Я бы ещё бы полюбовался снегирями, но сорока помешала. Застрекотала, да так часто и резко, что с веток посыпался сырой снежок. Лесной дозорный объявил тревогу. Вся довольная, тем, что на её сигнал обратили внимание, красивая птица снялась с берёзы и полетела в сторону деревни Антушово.
С просеки лыжня нырнула в молодой сосняк. Её проторили меж двух пушистых сосёнок, с почти смыкающимися ветками. Я спросил удивлённо у сосёнок: - Пропустите на поляну без пропуска?
Шевельнулись ветки: - Проезжай!
Вот и лесное окно – поляна. Вкруговую поляну обходят, как бронзовые сосны. Под соснами – сырой снег ы ямках, в лунках, в оспинках. Это с веток падал снег и оставил свои меты. Две молодые рослые сосёнки, как по уговору, зажали комок снежный и не выпускают.
А на самой середине бородавчатые берёзы с чёрными пятнами веснушек. На эти берёзы и любят прилетать тетерева. Лениво пасутся, срывают почки, перелетая с берёзы на берёзу.
Клест – еловик! Вот, если хотите, кто лучший зимний певец. Клест добыл себе семечко и перепорхнул на разлапистую ель, стоящую с левого края от берёз. На снегу остались еловые чешуйки от шишки.
На половине кустистого косогора ловлю короткий нежный посвист. На ветках отгоревшей рябины качаются нарядные свиристели. Поклёвывают последние ягоды, всю лыжню окропили, окровавили поблекшими гроздьями.
На лыжне ведущей к малой полянке след. Рядом по следу полоска: лесной хорёк тащил что – то в зубах? Если проехать в обратном направлении по его следу, в рыхлом снегу отверстие которое раскопал проворный зверёк, сняв вершину земли. Под куполообразном углублении лежат несколько десятков змей. Охотился.
На полянке бормотал с большим азартом свою удивительную песню. Вездесущие пёстрые пищухи цеплялись к коре, к стволу сосен, проверяли каждую щель своими длинными и загнутыми клювами.
А вот и лесной красавец – щур. Сидит себе на кустике калины и выглядит важным, неторопливым посетителем дармовой столовой,
к тому же распевающий: «Влю – влю – влю», а то вдруг негромко начнёт вроде бы своё имя произносить:» Щу - у – ур, щу –у – ур».
На этой полянке можно увидеть, как в дерзком поединке сойдутся рябчики под вечер.
Закончилась прогулка по зимнему лесу. Зимой смеркается рано. Тёмные зимние сумерки ушли как будто наважденье. Небо становилось фиолетовым. На востоке из – за зубчатой стенки ельника показалась яркая полная луна, всё ярче, ярче разгорались, мерцали крупные звёзды.
И как всегда меня провожали сороки до самой околицы деревни Антушово.