Две эпохи меня чаруют и манят — революционная Франция и гитлеровская Германия.
Во втором случае — словно немигающий взгляд змеи - завораживает количество и качество кристально чистого, рафинированного зла, которое единовременно выплеснулось из законопослушных и сентиментальных немецких бюргеров — и не только из них.
В польском селе Едвабне летом 1941 года сожгли живьем в овине, облив здание муниципальным керосином, несколько сотен евреев — детей и женщин в том числе. Сколько именно —никто не знает... Зато известно, что сделали это отнюдь не гитлеровцы. Немцы присутствовали, возможно провели инструктаж, ни в коем случае не препятствовали, но убивали, насиловали, вспарывали животы, отрезали головы и играли ими в футбол соседи жертв, поляки. После войны все списали на СС, десяток сельчан признали приспешниками и осудили; этим на время все и ограничилось, пока в конце 90-х не вышла основанная на свидетельских показаниях книга, неопровержимо доказавшая, что немцы активного участия не принимали, зато принимала участие в резне на вполне добровольных началах значительная часть мужского населения деревни — по-видимому, не меньше сотни человек... Похоже, некоторые семьи до сих пор живут в домах тех, кого живьем сожгли когда-то их дедушки.
Да, были поляки, которые укрывали знакомых евреев, рискуя собственной жизнью, но были и селяне Едвабне. Сколько одних, а сколько других? - выяснять пропорцию мало кому интересно.
Великий и гениальный дирижер Герберт фон Караян, тот, которому администрация оркестра не разрешала дирижировать на память, без партитуры — и который демонстративно клал ноты верх ногами... Вдохновенный маэстро исполнял Бетховена (разумеется, не Мендельсона) для всей нацистской верхушки... Вернер фон Браун, который сделал американцам гигантский «Сатурн-5», доставлявший на Луну «Аполлоны», был в свое время майором СС и разрабатывал первую в мире баллистическую ракету «Фау-2», «оружие возмездия». Оружие обладало таким разбросом по дальности и азимуту, что возмездили цель протяженностью в несколько десятков километров - Лондон...
Некая Эрна Петри, супруга офицера СС, собственноручно застрелила шестерых еврейских детей, сбежавших с какого-то эшелона, идущего в лагерь... К тому моменту у нее было двое собственных. Она имела глупость признаться – сомневаюсь, что через 15 лет после событий нашлись бы неопровержимые улики; в 1961, ее осудили в ГДР на пожизненное, но после объединения Германии выпустили по юридической закорючке неясного мне свойства.
В книге о гражданской войне в Испании я читал о нежных барышнях из хороших семей, которые надевали летние платья и шли смотреть как фалангисты расстреливают троцкистов у кладбищенской стены, и про католических священников, составлявших списки леваков и передававших их по назначению. Говорят, что глава режима, «толстозадая Франциска», подписывал перечни идущих в расход республиканцев за утренним кофе с булочкой... Кто-то рассказывал, что слышал в трамвае республиканскую активистку, с увлечением описывающую окружающим как она вытащила из колыбели младенца, отпрыска врага трудового народа, взяла его за ноги и изо всей силы ударила об стенку...
На какое вообще количество скотства и садизма способен человек разумный, если разумно уверен в своей безнаказанности? Даже если сапиенса активно не принуждают совершать зло? Это крайне интересный вопрос, отвечать на который университетская психологическая наука в общем и целом не стремится. Полагаю, где-нибудь в архивах спецслужб пылятся отчеты с грифом «секретно» - и в этих отчетах степень нашей продажности, лживости, трусости, жадности и лицемерия установлена тщательно и подробно — с графиками, таблицами и выводами для конкретных приложений. Но так никому особенно не охота копаться в зловонном болоте наших душ...
Как вообще стал возможен Гитлер?
Герой первой мировой войны, веган, холостой (он женат на Германии), непьющий, любитель собак...В тюрьме, правда, сидел — за организацию путча. И написал там книгу с занудным чисто немецким названием « 4 ; Jahre Kampf gegen L;ge, Dummheit und Feigheit. Eine Abrechnung» - «Четыре с половиной года борьбы с ложью, глупостью и трусостью. Сведение счетов.» Мудрый редактор сократил эту водянистую жесть до чеканного «Mein Kampf». Демократически избранный глава победившей на выборах партии. За него голосовало около трети населения — мужчины и женщины примерно поровну...
Томас Манн писал в 38-ом, что трусость Гитлера разоблачит первый же день настоящей войны. Через год безнадежно трусливый фюрер как нож в масло вошел в Варшаву, чуть позже танковые дивизии Гудериана со свистом прокатились по Франции, а Люфтваффе стало бомбить англичан... Для меня, физика, качество теории определяется удачностью ее предсказаний...
Но все же эссе Манна «Братец Гитлер» достаточно любопытно, хотя продираться к его смыслу приходится через груды развесистой словесной бижутерии.
Манн говорит, что единственное, на что способен Адольф — это бередить раны побежденных, что это неудачник, лентяй, невежда, что его успехи — плод невероятной удачи, что «этот парень — катастрофа». И все же... признает в нем «своего»...
« Брат... Не такое уж удовольствие иметь столь постыдного брата; он действует на нервы, от такого родственника хочется бежать подальше. И все же я не хочу закрывать глаза на это родство, ибо – еще раз: лучше, честнее, веселее и плодотворней ненависти будет узнавание самого себя, готовность соединить себя с тем, кто заслуживает ненависти...»
Что же общего у утонченного интеллигента Манна, выходца из солидной буржуазной семьи, женатого на дочке профессора математики, и австрияка без рода-племени, который не смог толком закончить гимназию; у сверхуспешного писателя, лауреата Нобелевки и «третьесортного художника», «хронического обитателя ночлежек», не умеющего «ни ездить верхом, ни управлять автомобилем или самолетом, ни даже сделать ребенка»?
Вот что пишет Томас: «...каким мастером проявил он себя, эксплуатируя инертность целого континента, его боязнь кризиса, играя на его страхе перед войной, как умеет он через головы правительств обращаться к народам и привлекать столь многих, переманивать их на свою сторону; как покорна ему удача, как безмолвно падают перед ним стены, как этот некогда унылый бездельник, оттого что он обучился – якобы из любви к родине – политике, вознамерился, кажется, захватить Европу, чего доброго и весь мир! Все это поистине неслыханно, ново и поражает своим размахом; и невозможно взирать на это явление без некоторого смешанного с омерзением восхищения.»
По сути, и Манн, и фюрер желают одного — власти, успеха, славы... Единственное, что смущает писателя - безнравственность, примитивность персонажа, его артистизм уличного фигляра. Перед нами, если можно так выразиться, творческая ревность одного художника к другому, куда менее талантливому, но значительно более популярному. Томас не может удержаться от чисто немецкого преклонения перед «гением, как безумием вместе с рассудительностью», перед «жизненной силой», «дионисическим», «экстатическим», ницшевским «всадником » и гегелевским «мировым духом на коне» - перед могучими свершениями человеческой скотины во главе стада убийц... Расхождения у двоих главным образом стилистические, но вовсе не по существу. То, что Манн со своей женой-еврейкой и детьми — евреями по расовым законам - вынужден эмигрировать — мелкое обстоятельство, никак не мешающее писателю восхищаться хваткой «этого парня».
Еще один герой Манна — Мартин Лютер. Отрекшийся от целибата и сана католический монах, совершивший коперниковский переворот в религии, он переложил вину с человека на Бога. По мысли Лютера не сапиенс спасается, или заслуживает кару своими поступками, но Бог еще до его рождения знает, вырастет эмбрион праведником, либо же ему суждено по окончании земного пути полыхать в аду. Свободы совести нет, все предначертано. Индивидуум — раб и делает исключительно то, что ему суждено согласно орднунга. «Ordnung muss sein unter den Leuten...” (среди людей обязан существовать порядок). Эта протестантская, гегелевско-гетевская идея безусловной оправданности того, что имеется в наличии («все действительное разумно»), тяжко усваивается русским сознанием, ориентированным на персональную ответственность и совесть, но без понимания этой идеи очень непросто объяснить, например, каким образом добродетельные английские квакеры истребили индейцев, прекрасно переживших конкисту южнее, где хозяйничали католики-испанцы. Или почему те же испанцы стеснялись торговать рабами, и в их колониях рабства практически не было, а по соседству оно просуществовало до последней трети 19 века, а то и до середины двадцатого... Ап. Павел утверждал: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» - католики достаточно строго придерживались постулата, что между крещеными нет принципиальной разницы, спасение не зависит от формы черепа христианина , его пола и разреза его глаз — оно определяется исключительно тем, как верующий себя вел при жизни... Протестанты же — англичане и голландцы - полагали, что если Господь предписал потомкам Хама — африканским народам — продавать соплеменников в рабство за стеклянные бусы, то из этого божьего решения можно и должно извлекать выгоду, раз уж Господь решил, что англичане и голландцы будет ее извлекать...
Существует представление, что идеи расового превосходства — изобретение если не лично фюрера, то пятка ребят из нацистской верхушки. Это, видимо, в корне неверно. Теории врожденного различия рас — не только физического, но и морального, идея превосходства белой над всеми остальными — разменная монета протестантской идеологии, и свойственна англосаксам ничуть не меньше, чем германцам. Хотя, одним из родоначальников расизма был француз граф де Гобино («Эссе о неравенстве человеческих рас»)...
Киплинг в своем знаменитом стихе призывал «нести бремя белых» и «заслужить старую награду - обвинения от тех, кого вы превосходите, ненависть тех, кого оберегаете... ». Неудивительно, что его поэтическое творчество (в изрядной мере революционное и стилистически изысканное) не было в большом фаворе во времена бывшего СССР, но есть пикантная деталь, которую советские идеологи почему-то не отмечали (возможно, потому что не затруднялись чтением оригинала) . «Бремя белого человека» было сработано по конкретному поводу и имело подзаголовок «Соединенные Штаты и Филиппины » - оно воспевает ничем, кроме имперской жадности, не спровоцированную агрессию янки.
Цитирую Википедию: «Война окончилась гибелью по меньшей мере 200 000 человек мирного населения, главным образом из-за голода и болезней.» (Это в благодатных тропиках, где бананы с ананасами растут на улице, три урожая в год, и в море полно рыбы...) «Некоторые источники оценивают количество жертв в один миллион... » В свете этой короткой справки заявления о цивилизаторской миссии, служении и т. п. выглядят для стороннего наблюдателя достаточно иронично.
Еще более интересный пример — англо-германский мыслитель Хьюстон Стюарт Чемберлен, написавший в 1899 г. книгу «Основания 19 века». Просмотрев этот бойко написанный труд по диагонали (бесконечные повторы и то, что сейчас называют в интернете «копипастой», занимают там место аргументации, что, впрочем, относится и к сочинению Гобино ) можно без труда найти целую россыпь утверждений, в дальнейшем вдохновивших фюрера.
«Личность и раса теснейшим образом взаимосвязаны — личность определяется природой расы и зависит от состояния крови этой расы...»
«Вся наша сегодняшняя цивилизация и культура — продукт единственной расы — тевтонской... »
«Разве «благородные» породы животных... происходят от случая и промискуитета? Разве мы выводим их, давая животным равенство в правах, бросая им одинаковую еду и хлеща их одним и тем же хлыстом? Нет, они выводятся селекцией и строгим поддержанием чистоты расы. ...особенно собаки дают нам возможность наблюдать, что умственные способности идут рука об руку с физическими особенностями — помесь ненадежна, в моральном отношении она всегда — сорняк. Смесь выдающихся пород ведет к уничтожению характера обеих. Почему человеческие породы должны быть исключением?... »
По мысли Чемберлена мировая история определяется борьбой светлого тевтонского/арийского начала с темным семитским - позже эта абстрактная идея конкретно воплотилась в Аушвице... Реализовались и идеи Гобино-Чемберлена касательно примата и чистоты расы - в уничтожении хронически больных, запретах смешанных браков и т.п. Гитлеровцы позаимствовали и суровую ветеринарность британца во взятом из зоологии термине «жизненное пространство» (по сути среда обитания вида, без которой он вымирает ).
Любопытно также утверждение Хьюстона Стюарта о том, что Христос принадлежал по крови к арийцам— каким образом, исходя из Нового Завета (других источников фактически нет) можно доказать или опровергнуть подобный тезис — ума не приложу, поэтому просто пропустил полсотни страниц. С Христом у нацистов отношения были сложные, но принадлежность к католикам, протестантам, или просто абстрактная вера в высшее начало (Gottglaeubigkeit) препятствием к вступлению в НСДАП и СС не являлись — от ворот поворот давали лишь атеистам... Рейхсфюрер СС Гиммлер писал: «Мы верим во всемогущего Бога... который сотворил землю, фатерлянд, народ и фюрера. Индивидуум, не верящий в Господа — гордец, мегаломан и глуп — посему не пригоден к членству в СС. » Он также полагал, что «отказ признать высшие силы приводит к отсутствию дисциплины».
Большим поклонником Чемберлена был кайзер, взгляды британского германофила также находили поддержку среди вагнерианцев (сам Рихард был антисемитом до мозга костей). Трудно сказать, как отнесся бы к нацизму Ницше, но некоторые его идеи - о морали господ и морали рабов, о сверхчеловеке, о массе как навозе для существования нескольких изысканных двуногих орхидей и т. п. — очень созвучны фашистской идеологии...
Нацизм, как мне кажется — это не некий редкостно уродливый мутант, возникший от неясно какой зловредной радиации, но скорее — слишком заостренное проявление того человеческого, слишком человеческого, которое дремлет во всех нас. Это слишком человеческое вылезло чересчур уж откровенно — и, чего вообще нельзя простить - начало драться, едва не победило, и потерпело в конечном итоге поражение в силу своего фанатизма и идиотизма. Слишком мало людей обладают ясностью мышления Томаса Манна, готового признать в бесноватом фюрере своего больного братца. Куда проще объявить себя на стороне добра, откреститься, закрасить все неприятное черной краской и, главное, забыть... Хотя именно забытая история имеет привычку повторяться.
Конечно, были отдельные трезвые голоса, с самого начала правильно предсказывавшие, чем все это кончится. Почему же никто не слушал тех, кто предупреждал?
Разумеется, пропаганда — радио, пресса, кино... За прослушивание Би-би-си — стенка. За непочтительный анекдот про фюрера — гильотина («Геббельс, как мы можем обрадовать народ? » «Очень просто, мой фюрер — выпрыгните из окна!» (узнаю германский юмор...) ) Родственникам повешенных присылают счет на веревку... Все под контролем. Шпеер в Нюрнберге говорил что-то насчет того, что гитлеризм был первой диктатурой со столь мощными средствами промывания мозгов, и именно это техническое превосходство позволило единственному психу навязать свою волю абсолютно всем — от фельдмаршала до последнего ефрейтора... Вам в это верится? Человек, который 15 лет жирно ел и сладко спал на высоченной должности в рейхе, оказывается, не ведал что творил... И выяснил это, когда петля замаячила перед его шеей. Мудрая защита сработала — шею Шпеер спас, хотя и отсидел 20 лет от звонка до звонка. Судьям Нюрнберга хотелось именно этого – вычислить отдельных, наиболее отличившихся – пусть пять тысяч, пусть десять -приписать все им, и на этом успокоиться.
Тот же Чемберлен писал: «Крайне узкие пределы установлены влиянию великой личности... Выдающаяся личность, к примеру, Наполеон, может нас сбить с пути в этом отношении, но даже он при близком рассмотрении оказывается лишь орудием слепого Фатума. Его возможность определяется предыдущими событиями: без Ришелье, Людовика 14-го и 15-го, Вольтера, Руссо, французской революции, не было бы Наполеона. Как тесно связаны вместе достижения такого человека с национальным характером всего народа, с его добродетелями и слабостями — без Франции Наполеон невозможен.» В этом пункте я с ним полностью согласен.
Во вторую мировую немецкое руководство ужасно боялось голода, приведшего Германию к поражению в первой мировой. И голода в фатерлянде не было даже в 45-м; рейх исправно выкачивал продовольствие из оккупированных стран. Те, кто видел немцев после победы, с удивлением отмечали, что изможденных физиономий у бюргеров не наблюдалось.
Но почему оболванивание толпы столь эффективно? Не потому ли, что мы не хотим брать на себя личную ответственность за то, что происходит вокруг — отказываемся разбираться, изображаем трех буддистских обезьян — «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу»?
Недавно на «Прозе» мне привели аргумент: «Чистые погоны - чистая совесть». Я с этим категорически не согласен. Можно подумать, у добровольных палачей Едвабне, у надзирателей Майданека и Дахау, или у анонимной активистки из мадридского трамвая имелись генеральские эполеты. Все эти маленькие люди просто делали свое маленькое грязное дело, пока большие люди, делавшие большое и грязное дело, говорили им, что все путем. И маленькие охотно верили большим... Разумеется, после войны та мелочь, которая попала-таки под раздачу, столь же охотно показывала пальцами на людей в блестящих золотых погонах: «Они нас обманули, они нам приказали — мы лишь выполняли приказы...»
Один американский солдат, рассказывал, как в Берлине немки охотно шли с ним за капроновые чулки и шоколад. «У нас было много шоколада.» Насиловать голодную женщину, прикармливая ее шоколадом — насколько это лучше, чем насиловать ее под дулом пистолета? В чем-то лучше, разумеется — по крайней мере убьют меньше отказавшихся, но меня не покидает ощущения, что если бы этот американец служил в Вермахте, и не имел доступа к мексиканским какао-бобам, то насиловал бы русских женщин и под пистолетом. «Прав победителя» на жен и дочерей побежденных никто никогда не отменял, как это обставлено и какими правилами ограничено — уже частности. Другая сторона вопроса — было бы лучше, если бы он жрал свой шоколад на глазах у голодных немок, истекающих слюнками о том, чтобы получить углеводы у победителя на законных основаниях половым путем — или таки нет? Но по сути дела, вопрос (тупой и наивный, разумеется) - отчего вообще в обществе, в принципе способном произвести достаточно шоколада на всех желающих, постоянно возникают подобные коллизии?
Мы все виноваты в творящемся кругом нацизме... И пока каждый не осознает личную вину в том, что происходит, ничего не изменится. In vino veritas – истина в вине.