В этих своих заметках автор их хочет поразмышлять о некоторых аспектах изучения и изложения философии французского Просвещения в современных курсах по истории философии, и хочет представить некое свое видение этого вопроса на основе обобщения своего почти двадцати пятилетнего опыта преподавания истории философии, и в частности, философии французского Просвещения, в самых разных студенческих аудиториях. При этом для анализа он решил взять идеи (и их возможную интерпретацию) таких столпов, апостолов Просвещения, таких «персональных центров», как Жан Жак Руссо, Дени Дидро, Поль Анри Гольбах и Франсуа Мари Аруэ (Вольтер). Не секрет, что долгие годы (да, отчасти, по инерции еще и сегодня) упор делался на социально – политические воззрения сиих мыслителей, чьи взгляды рассматривались (и это во – многом, признаем, справедливо – хотя и здесь не обходилось без вульгаризаций и упрощений) как интеллектуальная прелюдия к Великой Революции, но при этом как – то в тени оставались их онтологические и гносеологические воззрения, или же они объявлялись подчиненными социально – политической компоненте их доктрин. Автор этих заметок хотел бы высказать свое видение по данному вопросу – по вопросу более адекватного и аутентичного изложения идей этих мыслителей в студенческой аудитории, и их связи, переклички с нашей современностью, с нашей эпохой, что позволяет выявить в некоторых аспектах их актуальность и для нас, ныне живущих.
Но прежде чем перейти к отдельным заявленным выше персоналиям, будет разумно, думается, дать общую характеристику самой этой эпохи Просвещения, тем более, что и здесь немало дискуссионных, проблемных моментов и неоднозначных точек зрения. Ну, вообще, традиционно считается, что Просвещение – это термин Вольтера. Это весьма многозначное, полисемантическое понятие: 1) группа философов, объединенных некими общими принципами и идеями; 2) общий дух культуры и эпохи; 3) Кант, например, полагал (статья 1784 года «Ответ на вопрос: что такое Просвещение?», что Просвещение – это борьба с предрассудками, это выход человеческого разума из состояния несовершеннолетия, в котором он находится по своей собственной вине, это – мужество и умение пользоваться собственным умом [2, 25 -36]. Но тот же Кант подчеркивал, что мы живем в век Просвещения, но не в просвещенный век; 4) по Гегелю, Просвещение – это особое социально – политическое движение, борьба против всего косного и отжившего в обществе [1, 440 – 456]; 5) марксизм же рассматривал Просвещение как либеральную идеологию, где буржуазия выдает свои классовые интересы за общечеловеческие, правда марксизм признавал, что на тот момент, когда шла борьба с одиозным «старым порядком», за новые общественные отношения, эта идеология была объективно прогрессивной.
Я привел здесь далеко не полный, разумеется, перечень мнений и оценок на предмет того, что же такое Просвещение. Однако, несмотря на такой разброс, можно назвать самое главное в Просвещении, некие базовые принципы его: 1) особо понятый рационализм = социальная рациональность, то есть разум должен быть поставлен на службу человеческому благу (но в скобках здесь заметим, что этот же пункт вызывал уже в те времена и критику: Просвещение слишком много обещало, слишком многое разрушило в ходе осуществления своих стремлений и слишком малого добилось. Оно, что называется, забежало вперед и вызвало неодолимое желание остановиться и даже вернуться. В основе Просвещения лежало представление об универсальной ценности разума, но разочарование просвещенческой рациональностью росло, критика этой мнимой универсальности разума звучала все громче, и камертоном этой критики стал романтизм); 2) вера в исторический прогресс, линеарное понимание истории; 3) борьба с отжившими социально – политическими и экономическими отношениями, с абсолютизмом и деспотизмом; 4) борьба с официозной церковью – прислужницей «старого порядка»; 5) вера в то, что необходимые обществу реформы могут быть проведены сверху, с высоты трона, что их вдохновителем и инициатором вполне может стать просвещенный монарх, который претворит эти просвещенческие принципы в плоть и кровь своей реальной политики.
Деятели Просвещения провозгласили, что Богу не до человека. Надежда человека коренится лишь в нем самом. Вот = одна из основных парадигм Просвещения! Вообще, Просвещение зарождается в Англии (предтеча – Локк, хотя не все с этим тезисом и согласны). Затем – с 20 – х годов 18 века распространение этих идей во Франции. Затем – шествие по Германии, США, России и другим странам. Известный исследователь Нарский, говоря о французском Просвещении, полагает, что зарождается оно в 20 – е годы 18 века и развивается до штурма Бастилии в 1789 году. Пик французского Просвещения приходится на 50 – е годы 18 века. «Энциклопедия или Толковый словарь наук, искусств и ремесел» (35 томов, 1751 – 1780, более 180 авторов) – это идейный центр Просвещения. Вокруг него группировались равнозначные единомышленники. На «Энциклопедии» я позволю себе остановиться чуть подробнее, ибо это – Манифест Просвещения. Принципы, на коих строилось это издание, были следующие: 1) гуманизм – показать достижения человека; 2) франкоцентризм – Франция в центре внимания; 3) истинность, борьба с предрассудками; 4) прогрессизм. При работе над «Энциклопедией» использовался хитроумный прием обхода цензуры: «Ударь и спрячь руку!» Была своеобразная манера из пустяков рождать весьма значимую социальную мысль. Так, например, в статье «Человек», подготовленной Леруа, проводились следующие идеи: а) проявления сущности человека весьма противоречивы; б) человек может быть познан вполне рационально; в) он имеет право на свободу и счастье. По Дидро, познание вообще антропоцентрично. Авторы «Энциклопедии» проводят ту мысль, что философия должна быть открыта всем научным знаниям. Свободный крестьянский труд – основа общественного богатства. Звучат высказывания против авторитарности познания, схоластики, догмы. Каждый имеет право свободно мыслить! Авторитет – лишь посох, но идти надо только самому. Разум – это факел, зажженный природой и призванный светить нам. Вот теперь после такого общего обзора поговорим об отдельных персоналиях.
Итак, начнем с Дени Дидро (1713 – 1784). Он известен такими своими работами , как «Философские мысли», «Прогулки скептика», «Разговор о слепых в назидание зрячим», «Мысли к истолкованию природы», «Разговор Даламбера и Дидро», «Сон Даламбера», «Философские основания материи и движения», «Монахиня», «Жак – фаталист», «Племянник Рамо». Проповедовал деизм, а затем склонялся к атеизму и материализму. У Дидро имели место кумулятивистские идеи в области науки. Он утверждал, что все, что человек создал, он может исчерпать собственным познанием. Что же касается роли опыта, то Дидро полагал, что одним только опытом теорию не опровергнешь и не проверишь. Теория может быть «неравномерно» истинной. Нет жесткой грани между истиной и заблуждением. Дидро выдвигал принцип пролиферации (упорства): будь настойчив и выводи из теории все возможные следствия. Эвристичность – важнейший критерий теории.
Онтология Дидро. Дидро эволюционировал от деизма к полному атеизму. Однако, он был вынужден обходить цензуру и по этой причине теологию явно и открыто не критиковал. Есть лишь материя. Материя – это единственная субстанция и единственный объект познания. Он подчеркнул неразрывную связь материи и движении. У каждого тела есть свой внутренний, имманентный источник движения. Существует гравитационная сила, направленная вовне. Инерция – это тоже активность тела (особая форма активности). Она противодействует любому внешнему воздействию. Покой – это не онтологический, не субстанциональный, но гносеологический феномен, результат абстрагирования. Вселенная находится в беспрестанном брожении. Дидро сумел соединить материализм и диалектику. В мире нет ничего, кроме движущейся материи. Вне материального мира НИЧЕГО НЕТ. Из допущений о существовании сверхъестественного мы не можем сделать никаких проверяемых выводов. Материя едина и многообразна одновременно. У Дидро была такая метафора: природа – это переодевающаяся женщина. Вообще, Дидро весьма прилично знал современное ему естествознание и в своих философских исканиях опирался на него. Например, он широко опирался на грандиознейший труд своего времени – 36 – томную «Естественную историю» Жоржа Луи Леклерка де Бюффона. Он, несомненно, знал К. Линнея и его «Систему природы», где манифестировался фиксизм = учение о неизменности видов и неизменности природы. Палеонтологию Линней игнорировал. Что же касается Бюффона, то тот провозглашал, что Бог создал лишь материю и уступил природе право дальнейшего творения. Бюффон внес в науку элементы эволюционизма: Земля была осколком Солнца, а потому вначале была очень горячая. Время, необходимое для возникновения жизни, гораздо длиннее, нежели чем говорят теологи, ибо нужно было немалое время, чтобы Земля остыла. Жизнь могла возникнуть только на остывшей Земле. Природа творит вслепую: несовершенные существа нежизнеспособны, они выбраковываются. А это уже – преддверие, предвозвестие идеи естественного отбора.
Дидро развивает гилосенсизм. Живая и неживая материя состоят из одного состава (вещества). Разница живого и неживого – в разном способе соединения молекул. Одни их комбинации дают жизнь, а другие – нет. Важны также и внешние воздействия на появление жизни. В природе нет скачков. Везде присутствуют некие промежуточные звенья. Дидро долго спорил с Ж. Б. Робине (1735 – 1820). Последний полагал, что природа будто бы имеет в своем развитии цель. И цель ее – человек. (Сравни с современным антропным принципом: вся Вселенная развивалась так и устроена именно так, имеет именно такие константы, чтобы в ней появился наблюдатель, сиречь разумный человек). Робине находит, что природа долго училась (не всегда удачно) создавать человека. Дидро энергично парирует: Никакой цели у природы нет, и человек – вовсе не цель ее. Есть причинно – следственные связи. Вся Вселенная – это бесконечная цепь таких связей.
Дидро о сознании. В этом вопросе Дидро опирался на воззрения Ламетри. Души как субстанции нет. Есть психическая деятельность, развертывающаяся на материальной основе. Мозг, нервы, органы чувств связуют воедино человека как психическое и одновременно биологическое существо. Нервы – это струны, движущиеся при воздействии объектов. Они вызывают резонанс в соседних струнах = других нервах. Отсюда – формируется, кристаллизуется взаимосвязь идей, впечатлений, мыслей. Человек – это единство самосознания и самопознания, цельный субъект, что обусловлено его памятью, у которой есть материальный носитель внутри тела. Дидро предлагает такую метафору: человек – фортепиано. Клавиши – органы чувств. Но, продолжает далее философ, человек – это, увы, сумасшедшее фортепиано, которое вообразило себя источником всякой музыки. Но ведь на клавиши то нажимает внешний мир! Ощущение – это не пассивное восприятие, но активная познавательная деятельность.
В человеке мы находим двуединство, сочетание природного и гражданского. Человек подчиняется законам природы, законам религии, гражданскому кодексу общения и поведения. Природа человека – это основа социального равенства.
Итак, суммируя телеграфно кратко все сказанное о Дидро, еще раз отметим, что он дал особое понимание соотношения философии и науки. Наука опирается на философские принципы и идеи. Философия же – это открытая система, меняющаяся вместе с прогрессом науки. Весьма ценная мысль даже и с позиций сегодняшнего дня! Согласно Дидро, природа не Бог, человек не машина, гипотеза не факт. Мир объективен и материален, бесконечен в своих проявлениях. Он не сотворен Богом. Проводится идея универсальности развития. Чувствование – свойство всей материи. Мышление же присуще только людям. Мысли и чувства, разум и опыт дополняют друг друга.
Далее, затронем некоторые аспекты философских идей такого, несомненно, крупнейшего мыслителя из этой плеяды, выдающегося материалиста и натурфилософа, каковым был Поль Анри Гольбах ( 1723 – 1789). Символично – умер в великий и славный год 1789 (21 января), когда началась, как и пророчил Вольтер, эта славная и радостная, прекрасная кутерьма! И еще знаковое совпадение – ровно через четыре года после смерти Гольбаха день в день (21 января 1793) сложит свою голову на гильотине его бедное, жалкое, несчастное величество – Людовик XVI. Но вернемся собственно к идеям философа. В знаменитой «Энциклопедии» в разделе «Химия» он написал более 400 статей по вопросам естествознания. Автор таких известных работ как «Карманное богословие», «Естественная история суеверий», «Предупреждение против предрассудков», «Здравый смысл», «Этократия» (то есть власть нравственности, морали), «Катехизис природы», ну и, конечно же, здесь в этом списке выделяется его знаменитейшая «Система природы» (1770), которую современники именовали не иначе как «библией материализма».
Можно, с известной долей условности, проследить эволюцию философских взглядов Гольбаха: 1) антиклерикальный период; 2) собственно философский; 3) конкретизация и углубление философских идей в области антропологии, натурфилософии, этики и так далее.
Итак, «Система природы» Гольбаха = его натурфилософия. Законы природы преломляются в человеке. Человек должен работать над своим счастьем, но при этом всегда помнить, что он подчинен законам природы, что он – ее часть. Он временен и легко может исчезнуть, для этого достаточно лишь нелепой случайности. Человек – чисто физическое существо. Дух обусловлен физиологией. Душа – это лишь тело, взятое в одном из ракурсов, а именно – деятельность мозга. Главная способность человека – это способность чувствовать, испытывать воздействие и обрабатывать информацию с помощью мозга. Восприятие – это результат изменений в нашем мозге, а вовсе не плод контакта с другим телом. Идея – это образ предмета = источника наших ощущений. Мышление укоренено в ощущениях. Надо познать человека как существо телесное, тогда будет возможно счастье. Гольбах провозгласил: наша жизнь – это линия, которую мы должны по велению природы описать на поверхности земного шара, не имея возможности удалиться или уклониться от нее ни на один момент. Да, человек чисто гипотетически мог бы быть свободен, если бы он 1) был сильнее природы, или если бы он 2) был вне природы. Но этого нет и никогда не будет, а потому человек несвободен. А будь он свободен, то он перестал бы быть человеком. Человек должен соответствовать своей физической природе, ее возможностям и ее ограничениям. Он должен быть конгруэнтен, изоморфен ей. Все социальные институты, мысли, ремесла, идеи, человеческие практики зависят от собственно природы человека и от влияющего на нее внешнего мира. Мысль, признаем, достойная того, дабы над ней задуматься и сегодня.
Вселенная – это бесконечное и грандиозное соединение всего сущего = МАТЕРИЯ = ПРИРОДА. Сверх этого ничего нет. К свойствам материи относятся движение, причинно – следственная связь. Гольбах далее высказал догадку, что разное сочетание веществ образует у них разные порядки, а значит, образуются разные уровни организации материи, и формируется своя система законов для данного уровня организации материи. Почти то же самое скажет Ф, Энгельс в «Диалектике природы». Кстати, Ф. Энгельс почти дословно воспроизведет мысль Гольбаха и о том, что движение – это способ существования материи. Человек отличен своей способностью чувствовать. Это – особенность его организации.
Гольбах о движении. Движение – это усилие по изменению своего пространственного положения = перемещение. Движение тел вне нас – это основной источник наших знаний. Покоя нет. Он относителен. Цветок покоится, но при этом пахнет. Однако, раз он пахнет, то, значит, в нем есть движение. По характеру движения можно провести различение объектов по классам. Виды движения: 1) явное и скрытое (= переход количества в качество???!!!); 2) под влиянием внутренних причин (мы так думаем от недостатка наших знаний) и внешних причин (реально ведущих и единственных); 3) простое и сложное. Материя и движение вечны и несотворены. Все многообразие материи идет от первичных элементов (огонь, вода, земля, воздух). Причем соответствие здесь такое: земля = твердость, воздух = пространство, вода = взаимодействие, связанность, огонь = принцип движения (в духе распространенной тогда теории флогистона). Протяженность, подвижность, твердость, тяжесть, делимость, инертность – это первичные качества, все же остальное – это вторичные качества. Кстати, определение, которое Гольбах дал материи, весьма похоже на ее ленинское определение в «Материализме и эмпириокритицизме» (1909). В природе существует постоянный круговорот материи. Гибель одних объектов означает появление других.
Гольбах выделил три общих закона природы:
------ закон сочетания притяжения и отталкивания (в социуме закон притяжения, например, проявляется в создании разнообразных социальных общностей);
------- закон сохранения всего сущего (человек сохраняет себя благодаря эгоизму);
------- закон причинно – следственных связей (в нем реализует себя всеобщая необходимость).
Гольбах указывает (nota bene – заметьте хорошенько!): мир существует только лишь таким способом, каким он может существовать – и никак иначе! Никакой другой мир невозможен!
Случайность отрицается. Проповедуется детерминизм. Природа стремится к самосохранению.
Что касается души, то, по мнению нашего мыслителя, непонятно, как непространственное может воздействовать на материальное и пространственное (= на тело)???!!! Душа разделяет с телом его судьбу. Душу должны препарировать и исследовать физик и врач, но не философы. Душа есть мозг. Душа, по Гольбаху, - это паук, соединенный с частями тела, управляющий ими и получающий воздействие из внешнего мира. Действия души – модификации мозга. Из сходства и различия людей образуется социальная гармония. Смерть есть истощение запасов флогистона. Счастье – это длящееся удовольствие. Подчеркнута роль воспитания и среды для формирования человека. Воспитание – это формирование полезных привычек. Вообще, плох тот политик, который не учитывает природу человека. Закон же – это сумма волей членов общества во имя общежития, так сказать, абсолютная, результирующая воля.
Под общественным благом Гольбах понимал следующие аспекты:
------ свобода для своего счастья;
------- собственность как способность пользоваться благами, предоставляемыми своим трудом и умением;
------ безопасность в самом широком смысле.
Гольбах критиковал солипсизм. Но и к эмпиризму он относился амбивалентно, двойственно. Да, на основе эмпиризма, фундируясь на нем, можно критиковать (и успешно!) химеры религии. Но, с другой стороны, с трибуны эмпиризма можно радикально отрицать надопытное содержание наук, а это уже опасно, ибо отнюдь не все черпается из опыта. Такие понятия как закон, причинность, необходимость ни в каком опыте не даны, а между тем никакая серьезная наука без них невозможна.
Свобода воли – это выдумка теологов. «Свободный человек» либо сильнее природы, либо выпадает из ее причинно – следственных связей. Ни то, ни другое невозможно. Все действия человека подчинены внутренним и внешним воздействиям. Более слабые мотивы подчинены в свою очередь более сильным. Фатальность – вечный и необходимый порядок природы, выражающий господство абсолютных и непреложных причинно – следственных связей.
Гольбах о религии. Гольбах – убежденный и последовательный атеист. Он пишет, что религия действительно глубоко вкоренена в сознание людей, в их менталитет, образ мыслей, в мироощущение и мировосприятие. Но для такой живучести религиозных постулатов есть объективные основания, которые не отменишь в один момент: а) страх перед неведомым, необъяснимым; б) антропоморфизация природных сил; в) люди хотят чудес – это их неистребимое желание. Далее Гольбах вопрошает (часто риторически): в мире есть зло. Зачем? Для чего? Бог его создал от скуки? Он саморазрушает все , что создал. Зачем? Цель? Непонятно. Далее, говорят, что Бог мудр, но при этом Он часто выражается и действует темно, невразумительно и коварно. Бог – деспот, часто бывает неоправданно жесток и несправедлив к праведникам, честным людям и, напротив, расточает милости по отношению ко всякого рода злодеям и негодяем. В чем же тогда его благость, святость и милосердие?! Зло религии, по Гольбаху, заключается в следующем: 1) растрата сил на пустое; 2) нетерпимость, фанатизм, агрессия против иноверцев; 3) извращены представления о добре и зле: атеист, даже если во всем остальном он – честный и порядочный человек, третируется хуже убийцы; 4) религия – противница разума и счастья. (Кстати, опять же в скобках замечу, что в этих рассуждениях Гольбаха о религии чувствуется, слышится предвозвестие, дыхание ницшеанских инвектив в адрес христианства). Атеизм не так глуп. В нем нет вреда. Атеист – не фанатик, не обскурант, очень часто – всесторонне образованный человек, умеет слушать и слышать других, в нем нет такой ненависти. Нравственность атеиста покоится на гораздо более твердых основаниях, по крайней мере, не на страхе! Атеизм – это удел элиты.
Итак, материализм Гольбаха был механистическим, но это была ограниченность не его одного лично – это была ограниченность эпохи рамками физики и механики. Эти науки переживали взлет, колоссальное развитие, их авторитет был чрезвычайно высок, и потому механистические = физические закономерности абсолютизировались, объявлялись универсальными, общемировыми, вселенскими. Подобная же история произойдет, допустим, с биологией в 19 веке. А сегодня, абсолютизируются, гипостазируются и универсализируются (на мой взгляд, не всегда правомерно) закономерности синергетической парадигмы. Я полагаю, что мир слишком сложен и многообразен, дабы быть втиснутым в прокрустово ложе принципов синергетики. Но вернемся собственно еще к Гольбаху. Природа вечна, есть причина самой себя, причина всего сущего. Движение – следствие из природы. Природа существует сама собой и через саму себя. Постулируется объективность и бесконечность природы и материи. Движение – главный атрибут материи. Из него эманируются и генерируются все свойства материи. Материя внутренне активна, находится в непрестанном развитии. Никакого первотолчка не было. Гольбах связывал движение с энергией. Признавал движение внутри человека. Энергия внутри человека будто бы вызывает те же самые следствия, что и механические силы извне. В этом постулате тоже проявился механицизм Гольбаха (эту энергию он трактовал механически), вполне, впрочем, объяснимый, как ранее уже говорилось. Ибо в каждую эпоху есть свои «объяснительные идолы». Был близок к атомизму, строгий детерминист. Причинно – следственные связи необходимы, случайностей в мире нет. Но вот вопрос: как же тогда вообще возможна человеческая свобода?! Здесь у Гольбаха начинаются сложности. Религия у него – плод невежества и угнетения. Без религии в умах не было бы и религии в обществе. Гольбах порвал с деизмом, который гонит Бога в дверь, но стыдливо соглашается впустить его через окно. Однако, истинные корни религии (социальные, исторические, гносеологические) он глубоко не рассмотрел. Главное для него – высмеять религиозные догмы, выявить их нелепость, абсурдность и вздорность. Только атеисты наиболее моральны и нравственны именно из человеческих побуждений, а не из страха перед наказаниями в загробном мире.
Ну и, наконец, Жан Жак Руссо (1712 – 1778). Это был виднейший идеолог и мыслитель Просвещения, властитель дум целого поколения. Его знаменитая «Исповедь», «Прогулки одинокого мечтателя» - это прямой мост к экзистенциализму, ибо там мы имеем напряженное всматривание, вглядывание во внутренний мир человека. Другие известные его работы – это «Рассуждение о науках и искусствах», «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми», «Общественный договор» (Любимая книга Неподкупного = М. Робеспьера, держал ее под подушкой. Якобинцы = ученики Руссо восприняли его идею о том, что общая воля всегда права по определению. Частная воля не должна сомневаться в правоте общей воли. Против частной воли (сомневающейся, несогласной) допустимы репрессии. И еще интересный факт: конвент во времена правления Робеспьера (разгар якобинского террора) обвинил вдову Руссо в том, что она (послушайте!!!) не смогла обеспечить счастье гению, поэтому в пенсии ей было отказано. Ну хорошо еще, что вообще не отправили на гильотину.), «Эмиль или о воспитании», в «Энциклопедии» он написал раздел о музыке.
Традиционно подчеркивается антисциентизм Руссо. Но всегда ли правильно понимается его подлинный смысл?! «Одинокий мечтатель» с горечью констатировал: науки и искусства служат тронам, сильным мира сего, способствуют разрыву между богатыми и бедными. Толпы интеллектуалов жируют возле трона, а другие в это время влачат жалкое и беспросветное существование в нищете или попросту гибнут. Оценка науки неоднозначна, ибо все зависит от того, как используются ее плоды. Здесь поставлена весьма и весьма серьезная проблема социальной ответственности ученого, его нравственной позиции. Природа прячет от людей свои тайны, равно как и разумная мать прячет от детей спички, дабы они не наделали беды.
Взгляды Руссо на общество. Руссо не согласен с концепциями Гоббса. Он полагает, что изначальное дообщественное состояние людей характеризовалось вовсе не «борьбой всех против всех». Это был мир, гармония, там не было никакой борьбы и вражды, царили альтруизм и равенство. Но это совершенное состояние изменилось к худшему в виду того, что произошло отчуждение людей от природы, развивались искусства, науки, ремесла. Искусственная среда, оболочка стала окружать людей и отделять их от мира естественной природы. Отсюда знаменитый лозунг Руссо: «Назад к природе!» (Кстати, по этому поводу интересно заметить, что, например, Вольтер однажды язвительно (а это он умел!) заявил: читая книги Руссо, так и хочешь встать на четвереньки, залаять и убежать в лес! Боюсь, что и здесь Вольтер не понял Руссо, так же, как он не понял и Лейбница с его «предустановленной гармонией» и «лучшим из возможных миров»). Руссо усматривает идеал общества в прошлом. Однако, с другой стороны, этот социальный идеал может быть вновь воплощен, реализован и в будущем, когда человек преодолеет отчуждение от природы. То есть позицию Руссо здесь можно понимать двояко. Вообще, автору этих размышлений представляется, (и на это он хочет обратить особое внимание), что Руссо здесь не так прост. Думается, он и сам понимал, что полный отказ от цивилизации и возвращение к естественному = природному сиречь состоянию невозможны. Человечество уже никогда не сможет добровольно согласиться на такую деградацию и не отречется от достигнутых благ. Думать так – полная иллюзия. Выход в другом – смотреть в будущее, а не в прошлое. В будущем человек должен преодолеть этот разрыв, это отчуждение от природы, восстановить нарушенную гармонию. Причем он должен будет сделать это в таких формах, которые бы позволили ему и сохранить все предыдущие достижения цивилизации, вписать их в это новое состояние восстановленной гармонии природного и человеческого. Нужно только в процессе коллективного общечеловеческого творчества найти эти формы, сотворить, изобрести их. Вот – сверхзадача рода человеческого! Я лично так трактую здесь Руссо. Примитивная трактовка руссоизма как проповеди отказа от цивилизации и возвращения в естественное, природное состояние идет, скорее, от его противников, его критиков, или же от его поверхностных, недалеких поклонников и сторонников, то есть здесь встает вопрос аутентичного прочтения соответствующих текстов и идей Руссо. Думается, что сам Руссо был в этом вопросе гораздо тоньше, сложнее, глубже, изощреннее, диалектичнее. Именно такое понимание руссоистского отношения к природе и к цивилизации, и к возможным путям их гармонизации высказывает автор этих строк в ходе изложения философских идей и взглядов Руссо. Началу выхода из естественного состояния послужили экономические факторы. И здесь же проглядывает начало бедствий человека. Нашелся некто, кто сказал – «Это мое». И нашлись те простодушные, кто этому поверил. Переход к земледелию требовал частной собственности на землю, иначе не было бы и смысла в занятии земледелием. Совершенствовались орудия труда, появилось имущественное неравенство, люди стали делать запасы, излишки, развивалась металлургия. Железо и хлеб цивилизовали людей, но они же и погубили род человеческий, спровоцировав разделение на богатых и бедных. Альтруизм переходит в антагонизм. В итоге всех этих процессов заключается общественный договор. Он может быть заключен в интересах всех, а может быть заключен в интересах богатых. Руссо явно склоняется ко второй точке зрения. Поэтому данный общественный договор не вполне справедлив. Вообще, Руссо ставит проблему отчуждения. Еще до Гегеля и Маркса! Он заявляет: человек – не ищи виновников зла, ибо этот виновник – ты сам! Отчуждение многолико, у него много масок. В ходе отчуждения идея превращается в нечто такое, что не заложено изначально в этой идее. Общественный договор – это усиление произвола власти. Народ – это источник власти, но он при этом отчужден от этой самой власти. Искусство ведет к искусственности, безжизненности, шаблонам, стереотипам. Человек хочет общения, живого, искреннего, заинтересованного участия, но видит вокруг лишь только равнодушие толпы. Моральные нормы вместо духовного общения дают лишь формальные правила приличия и не более того. Главное же отчуждение состоит в том, что человек – это выходец из природы, но при этом он же и отчужден от нее. Человек рожден свободным, но между тем везде он в оковах. Руссо анализирует два понятия: 1) политическое устройство = республика, либо тирания. Республика – любая власть, что служит народу. Тирания – это беззаконие; 2) формы организации власти = демократия есть правление всех. Аристократия – правление некоторых. Монархия – правление одного. Эти формы зависят от размеров государства. Мы видим, что эти суждения есть реминисценции из Платона, Аристотеля, Монтескье. Но Руссо вложил в них весь свой порыв, весь свой радикализм, всю свою страстность. Власть легитимна только если она осуществляется в интересах народа. Народ имеет право на революцию! Основные права личности по Руссо следующие: а) свобода; б) частная собственность; в) законный порядок (противовес произволу); г) равенство (в том числе и в экономической сфере). Но здесь в этих политических воззрениях Руссо можно указать и на определенные противоречия: 1) равенство и свобода трудносоединимы; 2) возможно ли вообще где – нибудь и когда – нибудь чистое, честное, незапятнанное, высокоморальное правительство?! Кто сказал, что политика и власть – это сферы обитания морали и нравственности. У этих субстанций все – таки есть совсем иные места обитания; 3) Руссо, создавая свои проекты и учения, предполагает высокую политическую культуру народа, но ведь о том, что у большинства ее нет, говорил еще Макиавелли.
Руссо проповедовал деизм особого рода. Бог и материя у него – это две вечные и сосуществующие субстанции. Бог упорядочивает материю. Бог – соучастник духовной жизни человека, он задает ему некие идеалы и делает это напрямую. Никакие посредники здесь, в этом процессе не нужны, потому Руссо выступает против церкви.
Высказал Руссо интересные идеи и в области педагогики. Так, он полагал, что в процессе воспитания и образования определяющими являются такие факторы, как роль среды, наличие природных задатков (или напротив – их отсутствие), общение с природой.
Ну и завершая обозрение руссоистских философских интуиций, еще раз подчеркнем, что для Руссо основа социальной жизни – это телесные потребности. Духовные потребности – это ее украшение. Руссо – фанатик идеи равенства. Неравенство – главное зло. Оно – прямой мост к деспотизму. Частная собственность несет противоречия, конфликты, вражду между людьми. Суверен – это объединенный народ. Государством должна руководить общая воля, но она не есть воля всех. Она – воля, направленная на развитие общества к справедливой цели. Общая воля = это разумная воля , а это уже предвозвестие Канта! Вообще, Руссо постоянно колебался между материализмом и идеализмом, деизмом и атеизмом.
Теперь – несколько размышлений о творчестве крупнейшего духовного авторитета эпохи Просвещения, писателя, критика, публициста, популяризатора философии Франсуа Мари Аруэ (Вольтера) (1694 – 1778).
Дважды он за свои взгляды заключался в Бастилию. Уезжал в Англию. Двадцать лет жил в своем поместье Ферней. Его ключевые работы – это «Философский словарь", «Философия истории» (он и ввел это понятие в оборот научный и философский), «Опыт о нравах и духе народов». Всего он написал до 80 томов.
Что касается онтологии Вольтера, то, например, Нарский полагал, что у Вольтера не сложилось своей собственной, оригинальной, творческой философской системы. Вольтер был злой полемик. («Фернейский злой крикун» - Пушкин). Он критиковал философские системы прошлого. Например, о Декарте он писал, что декартова философия подобна пьесе. В ней все правдоподобно, но ничто не является правдой. Однако, тот же Вольтер признал, что Декарт учил нас мыслить и рассуждать! Вольтер критиковал Беркли за его солипсизм, подчеркивая, что осязание, деятельность, практика заставляют нас верить в объективность и реальность мира. Фернейский философ критиковал и Лейбница: протяженность никак не может возникнуть из непротяженных монад. Он выступал против «плоского» лейбницианского оптимизма, утверждавшего, что «все к лучшему в лучшем из миров». Чем же тогда виноваты жители Лиссабона, уничтоженного страшным землетрясением 1 ноября 1755 года?! Сто тысяч погибших за шесть минут. Нет никакой предустановленной гармонии. Есть зло, порожденное естественным ходом вещей и деятельностью людей. Это зло неизбежно и с ним надо считаться и мириться. Вольтерьянский «Кандид» - это высмеивание пресловутой предустановленной гармонии, пародия на Лейбница и его последователя Вольфа. Ну здесь позволим себе заметить, что Вольтер не вполне правильно и глубоко понял того же Лейбница, чей оптимизм не столь уж и плоский, о чем, например, очень глубоко писал в своем прекрасном эссе о Лейбнице Г. Г. Майоров [3,380, 406]. Мы согласны с этой оценкой. Так же, как на наш взгляд, не вполне адекватно понял фернейский философ и концепцию Руссо. Вольтер одобрял и приветствовал атомизм, ньютонизм, полагая, что эти системы несут в себе прогресс для развития науки. Локк, по Вольтеру, был первый, кто пытался превратить психологию в науку. Вольтер одобрял эти попытки. Душа – это не особая субстанция. Она проявляется в мыслях, ощущениях и так далее. Вне них и без них душа – это фикция, фантом.
Вольтер о Боге. Он = деист. Целесообразность мира вытекает из идеи Бога. Мир – огромный часовой механизм. Бог – часовщик, мировой регулировщик. Акт творения был, но что он собой представляет, каков его механизм – мы не знаем. Попытка детально, в подробностях описать этот акт – напыщенная самонадеянность. В гносеологии Вольтер – сенсуалист.
Философия истории Вольтера. Вольтер ввел само это словосочетание в научно – философский оборот в 1765 году. В философско – исторической концепции Вольтера заметен отход от европоцентризма, уделяется весьма значительное внимание Азии. Факты тщательно реконструируются. Вольтер подчеркивает, что для историка три блока, три пласта должны быть в центре внимания: жизнь народа = материальная культура (занятия, ремесла, технологии); политическая сфера; духовная культура. Причем все они взаимопереплетены, взаимодействуют, взаимовлияют друг на друга, их невозможно друг от друга отделить. Все эти три сферы и образуют живую ткань исторического процесса, общественного развития. История никак не связана с деятельностью Бога. Ее творят сами люди. Вольтер не приемлет провиденциализм. Однако, любые действия предваряются мыслью, так сказать, санкционируются ею. Мнения правят миром. Это – парадигма Просвещения. Но Вольтер добавляет – не любые, а только те, которые овладевают массами, то есть становятся идеологиями. Очень существенная оговорка! Идеологии могут быть религиозные и светские, ложные и истинные (причем истинные даже не в гносеологическом смысле, а в аксиологическом = ценностном, истинные = справедливые). Вольтер критикует засилье церковников в государственных делах. Церковь должна быть отделена от государства. Вольтер против понимания монархов как «помазанников божьих». Источник власти – народ, и даже если монарх имеет власть – то не от Бога, а от народа. Неравенство было не всегда. Люди равны от природы. У каждого общества есть своя система самоописания (как сказали бы мы сегодня), то есть своя идеология. Церковники уничтожили светлый, праздничный, жизнеутверждающий дух античности и водворили удушающую ночь Средневековья. Но в то же время Вольтер оптимистично полагает, что дух народа изменить можно быстро. Возглавить эту духовную революцию может и должна интеллектуальная элита, а также просвещенные монархи, которые вполне могут инициировать освобождение сверху. В письме к Даламберу Вольтер пророчил: готовится царство разума! В другом письме к еще одному своему адресату Шавлену фернейский мыслитель авторитетно заявлял: все, что я вижу, сеет семена революции! Он писал, что французы запаздывают, но свет распространяется. Грядет кутерьма, и готовятся прекрасные вещи! Под «прекрасными вещами», вероятно, разумелась революция. Но вот только возникает вопрос: задумывался ли «фернейский злой крикун» над итогами и последствиями оной?! Предполагал ли он, что эта кутерьма обернется штабелями трупов, жестокостью, беспощадностью и террором? Наверное, где – то в глубине души мог предполагать. Он ведь сам однажды с горечью был вынужден признать, что за всей это мишурой, этим блеском, балами, маскарадами, фейерверками, белилами, румянами, пудрами, веерами, париками, духами, помадой нигде не проглядывает лицо народа более жестокого, нежели чем французы. Как тут снова не вспомнить Канта: мы живем в век Просвещения, но не в просвещенный век. Вот иллюстрация этих слов: 5 января 1757 года некто Дамьен совершил неудачное покушение на Людовика XV. В итоге неудачливый цареубийца был приговорен к варварской, средневековой, ужасающей казни – его должны были разорвать на куски при помощи лошадей. Казнь состоялась 28 марта 1757 года. Продолжалась она в присутствии тысяч любопытных, праздно разодетых зевак более четырех часов, на протяжении коих лошади усердно рвали на куски субстанцию, называемую человеческим телом. Причем всякий раз, как от туловища отрывалась очередная рука и нога, публика радостно аплодировала. Кстати, последний раз перед Дамьеном такая казнь применялась 27 мая 1610 года, когда был четвертован Равальяк, убивший Генриха IV. Сам Вольтер, кстати, назвал эту зверскую экзекуцию Дамьена вполне закономерным итогом его поступка. Вот так! 1757 год на дворе – уже издаются тома «Энциклопедии», в светских салонах обсуждаются просвещенческие принципы и идеи, а где – то в Париже благодушные и просвещенные дамы и господа с удовольствием наблюдают за мучительным умиранием человека, вся вина которого состояла в том, что он слегка ткнул ножом в бок Луи XV, чтобы напомнить последнему об его королевских обязанностях. А ведь в годы революции все эти звериные инстинкты еще более поощряются и обостряются, выходят из под контроля, становятся неуправляемыми. 1793 год это хорошо подтвердит. Размышлял ли Вольтер «наедине с собой» об этом – о цене, какую, возможно, придется уплатить, чтобы стряхнуть с себя путы «Старого порядка», о возможных эксцессах этого пути?! Кто знает…
Вольтер о человеке. Он критиковал Паскаля. Человек силен, он создал общество и культуру. Страдание – это вовсе не доминанта человеческого существования. Смысл жизни – любить себя и ближнего и найти счастье в этом мире. По этому поводу вспоминаются мне слова Фейербаха, однажды сказавшего, что если человек не любит себя, то он не знает и как любить другого. Согласно Вольтеру, есть некий инвариант в человеческой природе = человек на все времена. Этот инвариант концентрирует в себе простые нормы нравственности, способствующие совместному проживанию людей. Но иногда он же – человек порой приписывает черты своих соотечественников человеку вообще. Человек – это часть мира, космоса. Вольтер ставит проблему свободы воли. Он – фаталист, что видно из его статьи «Судьба», написанной специально для «Энциклопедии». Детерминировано все, даже психические процессы. Однако, в ряде других работ он склоняется к позиции не такого радикального, более умеренного фатализма, полагая, что все же есть некое окно, зазор свободы, где можно и нужно выбирать. Все существенные качества человека – от Бога. Гарант свободы – это Бог. Только Бог может позволить человеку нарушать от века установленный Им порядок. Вольтеру принадлежит известный афоризм: даже если бы Бога и не было, то его следовало бы выдумать! В своем поместье Ферней он поставил памятник Богу и на постаменте велел начертать: «Богу от Вольтера». Вольтер не против религии как таковой, но он против конкретно французской католической церкви, поддерживавшей и освящавшей одиозный «Старый порядок». Отсюда его знаменитый призыв: «Раздавите гадину»! Сама же вера необходима. Вера, религия – это неотъемлемая часть, компонента культуры человека и общества. Бог – это нравственный символ, моральный пример для человечества. Вольтер вообще против двух крайностей: безудержного атеизма и религиозного фанатизма, но если уж выбирать между ними, то атеист лучше, чем фанатик, ибо он = атеист, хотя бы мыслит самостоятельно, а это – огромный плюс.
Итак, резюмируя еще раз все сказанное о Вольтере, укажем, что онтология его была весьма бессистемной, в основном построенной на критике чужих идей, нежели чем на фундаменте своих собственных. Поэтому, следует признать, что в вопросах онтологии он был не оригинален, был неустойчив, изменчив, часто менял свои взгляды. Дана была критика религии и церкви, но в некоторых аспектах более остроумно, нежели чем глубоко. Например, его теория трех великих обманщиков (Моисей, Христос и Магомет): религия началась с того, что первый обманщик встретил первого дурака. Думается, что, конечно же, и социальные, и гносеологические корни религии были гораздо глубже и сложнее. Свободомыслие, по Вольтеру, - это удел интеллигенции, а для черни, толпы очень даже полезна идея Бога. Равенство понималось Вольтером лишь в юридическом смысле. Свобода трактовалась им в политико – правовом смысле. Вольтером, и это важно, был весьма рельефно обозначен вопрос об активности субъекта, о том, что реализовать ее он может только в обществе. В целом же, как представляется, каким – то глубоким собственно, подлинно философом и метафизиком он не был (отсюда проистекает и непонимание или же поверхностное понимание значительных философских систем – того же Лейбница, к примеру), он являлся, скорее, талантливым популяризатором философии, идеологом, писателем, общественным деятелем, публицистом. Но все это ни в коей мере не умаляет его колоссальной роли в духовной, интеллектуальной, идейной, общественной жизни Франции середины и второй половины 18 века.
Ну и если суммировать все сказанное, подвести некоторые итоги, то хотелось бы обратить внимание на следующие моменты: имело, несомненно, место стремление данных мыслителей популяризировать философию, сделать ее доступной – признаем, часто в ущерб глубине и основательности философских концепций. Произошел отказ от элитарности философии. Философия здесь важна для совершенствования общества и человека. Проводилась установка на социальные преобразования, хотя разные мыслители допускали при этом разные методы и разные степени радикализма и революционаризма. Шла активная критика церкви, раздавались призывы к освобождению от диктата теологии. Философские идеи часто преподносились через художественные формы. Подчеркивалась роль разума, свободы совести, слова, творчества, борьбы за гражданские права, необходимость критики предрассудков и суеверий. Однако, автор этих заметок, нисколько не умаляя заслуг этих мыслителей в развитии философской мысли, тем не менее, полагает при этом, что по масштабам своего философского таланта, реализованного в их творчестве, они все же уступают великим мыслителям 17 века.
Такими представляются автору этих строк основные аспекты и моменты, постижение коих необходимо для аутентичного, адекватного понимания творчества рассмотренных здесь мыслителей. И именно эту цель автор в своей философско – преподавательской деятельности и стремится реализовать. Возможно, кому – то некоторые размышления, представленные здесь, покажутся небезынтересными, и тогда пишущий эти строки будет хотя бы отчасти полагать свою цель достигнутой.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гегель Г. Лекции по истории философии. Книга 3. – СПб.: Наука, 2001. – 580 с.
2. Кант И. Ответ на вопрос: что такое Просвещение?/ Кант И. Сочинения в 6 томах. Том 6. – М.: Мысль, 1966. – 743 с.
3. Майоров Г. Г. Философия как искание Абсолюта: Опыты теоретические и исторические. – М.: ЛИБРОКОМ, 2009. – 416 с.