Занесла меня кривая в деревеньку на западе Калининской области. Километрах в двух от нее озерцо в лесу пряталось. И водился в нем линь. И много, видать, было. Мужиков в деревне по пальцам пересчитаешь, а рыбаков и того меньше, один старикан.
Я удочки настропалил — и туда. Озеро по краям заросшее, кидать с берега неудобно. За вечер полтора десятка крючков оставил. Но Бог с ними, с крючками, — не клюнуло ни разу — вот в чем трагедия.
А старикан как ни пойдет, с полным садком возвращается. Попробовал в ученики к нему набиться — бесполезно. Я уж и так, и сяк, и этак — не разговоришь, не задобришь. Кстати, не из местных был. Из города приехал. Вышел на пенсию, купил домишко и жил в нем бобылем, деревенским старушенциям в расстройство. Высоко себя ценил. Линей с рыбалки нес так, чтобы вся деревня видела. Где уж тут секретом поделиться — монополист.
Пришлось шпионить.
Сижу в кустах, смотрю. Выгоняет он из укромного местечка плотик и плывет вдоль берега. Где надо — остановился. На плотике у него сетешка, привязанная посередке к крайнему бревну. Берет шест, проталкивает концы сетешки в заросли кувшинок, отгородил сектор, потом боталом пошерудил — и выбирает, а в каждом крыле трепыхается по штуке, а то и по три. Выпутал линьков и к новому месту чалит, вот и вся премудрость — а важности столько на себя напускал.
Такие уловы меня не интересуют. Ни черной, ни белой, ни голубой зависти не вызывают. Не хочет рыба клевать, значит так надо. У природы свои законы, и я предпочитаю в них не вмешиваться. А чтобы нервы понапрасну не тратить, решил переключиться на грибы. Там в дубняках такие белые росли! Запнешься, бывало, сам носом пашешь, а белому хоть бы что, стоит себе, красуется.
Встал спозаранку, собрался на дорожку чайку попить, а воды в доме нет. Я на колодец, он почти под окнами был. Поднимаю ведро... а в нем... змея. Представляете? Хорошо еще, с утра нервы спокойные и голова свежая. Вовремя сообразил, что это угорь. С чего бы змее в руку толщиной быть? Да и как она в колодце окажется?
Сообразить-то сообразил, а на большее ума не хватило. Нет бы выплеснуть воду на траву, а я прямо над срубом решил его ухватить. Да не даром говорят — скользкий, как угорь.
От радости совсем мозги заклинило.
Только и услышал, как в глубине колодца бултыхнулось.
Но и меня можно понять — не каждый день из колодца угрей вытаскиваешь. Я вообще первый раз в жизни его увидел. Откуда хладнокровию взяться?
Сладкая рыба линь, а угорь, пожалуй, послаще будет. Знаменитая рыбка, еще римские императоры ей лакомились.
Парень с работы рассказывал. Жил он в Прибалтике, на самом западе. В пограничной зоне у них речка текла, и водился в ней угорь. А у запретного плода, да еще с запретного берега — сладость уже двойная. Только ползать на этот бережок вынужден был извиваясь не хуже самого угря. Благо еще рыба из тех, что по ночам клюет. И прилично клевало под охраной пограничников. Хорошо ловил. Пока самого не поймали. И пришлось ему долго-долго доказывать, что — не шпион. Своим доказывал. А если бы те поймали? Чем бы он у них заниматься стал? Представить страшно. Вот уж действительно — охота пуще неволи.
Человек свободой рисковал, а у меня, можно сказать, подарок судьбы. В пяти шагах от крыльца.
Вопрос — зачем этот подарок в ведро полез? В колодец-то свалиться нетрудно. Люди падают, а рыбе сам Бог велел, у нее к воде естественное притяжение. Но с какой стати ей в ведро прыгать? Может, конечно, случайно. Может, гусеница какая-нибудь или букашка к дужке прилипла и угорь с голодухи бросился на нее, в колодце-то не сильно разжируешь.
Но есть и третье.
Вы знаете, где угри нерестятся? В Саргассовом море. Там же и умирают. За любовь жизнью расплачиваются. Африканские страсти. Родители гибнут, а сиротки разбредаются по всему свету пропитание добывать и странствуют до тех пор, пока не созреют для своей трагической любви. Угри, кстати, только по дороге в свою Саргассову могилу узнают, кто из них М, а кто — Ж, а до этого — все среднего рода. Так что, если бы в колодце хватило пропитания, он бы мог прожить там весь век, не узнав своего пола. Скучноватое будущее.
Вот я и думаю — не обуяла ли рыбину любовная лихорадка. В таком состоянии всякая живность последнего ума лишается, только бы соединиться любой ценой. Мы привыкли считать, если холоднокровные, значит и страстей не ведают. А температура здесь ни при чем. Это вам не грипп и не ангина, а продолжение рода. По такому случаю не только в ведро полезешь.
Но у меня свои заботы.
Заглянул я в колодец — темно. В нем и при ярком солнце не больно чего увидишь, а дело-то ранним утром было. Кручусь вокруг сруба, неужели, думаю, с концами ушел. Это я теперь о любовной лихорадке рассуждаю, а там и самого залихорадило.
Грибы, конечно, побоку. Не до баловства. Первое, что я сделал в этом полуприпадочном состоянии, — побежал искать лягушек для наживки. За огородами болотце плесневело, туда и почесал. Устряпался, как свинья, но добыл. Жирнющая лягва попалась. Я вообще-то их терпеть не могу, да здесь уж не до брезгливости. Насадил ее на тройник и сижу со спиннингом у колодца. Жду.
А тут и бабулька, хозяйка моя, проснулась. Вышла воды набрать. Я-то забыл принести. Глянула на меня и спрашивает своим ласковым голоском:
" Что же ты здесь делаешь, Ленечка?"
Я ей все подробненько объяснил, как угря из рук выпустил, как лягушку в болоте ловил и, конечно же, пообещал к обеду жареной рыбкой угостить.
А она:
"Ладно, — говорит, — может и впрямь поймаешь."
Успокоила. И ушла.
Возвратилась не одна. Специалиста по линям за собой притащила. Видно, решила, что один не справлюсь, а старикан для них — авторитет. Ну, думаю, теперь подсказками замучит.
"Клюет?" — спрашивает он шепотом.
И тут я догадался, почему угорь до сих пор не взял. Рыба-то ночная, а уже давно рассвело, значит надо дверцы у колодца закрыть, чтобы там темно было. Ну и закрыл быстренько.
"А это зачем?" — спрашивает старикан.
Я объяснил. В отличие от него, я за монополию не держусь. Тем более, что угорь в единственном экземпляре. Я его первый увидел, я его и поймаю.
"Конечно, конечно", — соглашается старикан, вроде даже успокаивает меня. И, главное, близко не подходит, дистанцию держит, словно чего-то боится.
И тут я понял — они же меня за психа принимают! Да и мудрено ли, сами посудите: сидит мужик, перепачканный в болотной тине, и ловит рыбу в колодце — что можно подумать, глядя на него? Только одно — крыша поехала.
Понял я это, и зло меня разобрало. Ах так, думаю, сейчас я вам покажу, какими настоящие психи бывают. И на полном серьезе предлагаю старикану обмен: он мне — озеро с линями, а я ему — колодец с угрем.
А он ехидненько так улыбнулся, ему же и перед спутницей надо выставиться, подмигнул ей и говорит:
"Что же ты чужим колодцем распоряжаешься?"
Вижу, осмелел. Продолжаю дальше. Не хочешь, не надо, тогда помоги, принеси слабительного или какого-нибудь другого лекарства от глистов. И неплохо у меня получилось, вопросец прозвучал и с напором, и с капризинкой, короче, дал понять, что я не очень тихо помешанный, могу и в буйство впасть.
Переглянулись. Дошло. На ехидные вопросики уже не отваживаются. Выжидают.
Я бы и сам, окажись на их месте, призадумался. Ни психушки, ни милиции поблизости нет. А поди узнай, что у шизанутого на уме. Чего доброго и деревню спалить может.
Другой бы и отбой заиграл, а у меня натура — сами знаете — тормоза не всегда вовремя срабатывают, если в азарт войду.
Неси, говорю, быстрее, я лекарство выпью, выгоню глистов наружу, а потом их на крючок, и в колодец, чтобы угорь понадежнее схватил.
Бабулька, услышав такое, побледнела, консультанта под руку и молча тянет к дороге. Тот для вида упирается, да ножонки-то выдают, уносят от беды подальше.
Тогда уже и я перепугался, как бы бабульке дурно не стало. Пошутил, говорю, не собираюсь я глистами колодец травить и с ума сходить тоже не собираюсь.
Еле убедил. Вроде поверили, только хозяюшка моя до самой ночи в огороде провозилась, чтобы колодец в поле зрения держать, и старикан поблизости патрулировал.
А угорь все-таки в колодце оставался. И решил я пройтись на другой день по ручьям, добыть живцов, а уж потом выбрать подходящий момент для завершения дела.
Перед сном выглянул на улицу — бабулька со стариканом у колодца разговаривают. Ладно, думаю, караульте, а я пошел смотреть сны. Но не спалось. Часа два промаялся. Только задремал и вдруг... визг, да такой перепуганный, аж у самого внутри похолодело. Выскочил в одних плавках. Гляжу, девчушка к забору прижалась и верещит, а в трех шагах от нее парень с дрыном в руках. Я к нему.
А он:
"Осторожней, змея здесь! " — и тычет дрыном в траву.
Соображаете?
Ушел мой угоречек. Добился все-таки своего. А мне оставалось утереться и пожелать ему счастливого пути до Саргассова моря.
Но вот вам еще загадка: единственная влюбленная пара во всей деревне, а колодцев пятнадцать штук, и выбрали именно этот. Приложилась девчушка к ведерку, а наш красавец и ткнулся в ее курносый носик. Напугал, конечно, так ведь не до смерти. Зато одни влюбленные помогли другому добраться до места свидания.
Может сама богиня любви послала их на выручку?
Кстати, и старикан после этого случая к бабульке в гости зачастил. А что — любви все возрасты покорны, это вы и без меня знаете.