Сегодняшнее выступление я решил посвятить женщинам. Не знаю насколько широко можно раскрыть эту тему, ведь каждая женщина – это целая Вселенная со своими звёздами, планетами, чёрными дырами и торсионными полями… Они и сами себя порой не понимают. Но говорят, что со стороны – виднее. Я так и назвал своё выступление «Ода женщинам».
I.Эпиграф
Эпиграфом к выступлению я взял собственное четверостишие (омархаямка №16)
Двух женщин я люблю из тысяч многих,
Лишь их, а остальные – все не в счёт:
Одну – что собрала меня в дорогу,
Другую – что по ней со мной идёт.
II.Мать
Мама – самое дорогое, что есть на свете. Мама – это человек, который никогда тебя не продаст и не предаст, который всегда поможет тебе в трудную минуту, который всегда защитит тебя даже ценой собственной жизни.
Мне никогда не забыть теплоту её рук, теплоту её глаз, теплоту её сердца.
Воспоминания детства самые нежные, самые светлые надёжно хранятся в каждом закоулочке моей души.
Яркой акварелью…
Яркой акварелью
В памяти рассвет:
Я ещё в постели.
Мне всего семь лет.
Чуть окна коснулся
Новый зимний день.
До конца проснуться
Мне мешает лень,
От морозов рьяных
В инее стекло.
Печку топит мама.
В комнате тепло.
Щёлкают поленья
В буре огневой.
То ли день рожденья,
То ли выходной.
С бормотаньем важным
Закипает чай.
Скоро мама скажет:
«Завтракать вставай».
Как обычно, спящим Мама сядет молча,
Притворюсь опять. Поцелует в лоб.
Под мороз хрустящий И вдруг станет очень
Хорошо дремать. На душе светло.
Волшебные мамины руки, они могли всё: и нежно успокоит, прогнав нежданную обиду, и превратить любой день в настоящий праздник.
Новый Год. Запах хвои и свечи…
Новый Год. Запах хвои и свечи.
Пышет ёлка гирляндным огнём.
И опять вспоминается вечер,
Тихий вечер в далёком былом.
Мы втроём: мама, я и сестрёнка.
Папа в ночь на работу ушёл.
У сестры – шоколадка «Алёнка»,
У меня – леденец «Петушок».
Мы ещё верим в Деда Мороза,
В то, что он постучится к нам в дом,
И, забыв про вчерашние слёзы,
Волшебства с нетерпением ждём.
На зелёных иголках дождинки.
На замёрзшем стекле кружева.
Достаёт мама две мандаринки,
Будто маленьких солнышка два.
И взрывается всё ярким светом,
И теплеют снега в облаках.
Может быть, от того, что согреты
Солнца в маминых были руках.
И теперь, ставши взрослым как будто,
И, прогнав сны ребячие прочь,
Всё равно чудо жду почему-то
В новогоднюю зимнюю ночь.
С первых дней мы смотрим в мир мамиными глазами. Она знакомит нас с ним, защищает нас от него, вкладывает в нас любовь к нему. С Пушкиным впервые меня познакомила тоже мама.
У лукоморья
«У лукоморья дуб зелёный…»
И сразу, будто снежный ком,
Русалка, леший, кот учёный,
Что ходит по цепи кругом.
И снова я сижу мальчишкой.
Притихла за окном заря.
А мама мне читает книжку
Про русского богатыря.
Чем дальше, тем всё интересней,
Хотя и боязней подчас.
А мамин голос льётся песней,
И продолжается рассказ.
Вот чародей влетает в двери,
Пугая бородой большой.
Но я, прижавшись к маме, верю,
В конце всё будет хорошо.
И пахнут светом и уютом
Воспоминанья те всегда,
Как будто в детство на минуту
Вдруг попадаешь сквозь года.
Но годы и горести не щадят наших матерей.
Мать
Я вижу, как стареет Мать.
Из года в год
Всё глубже на лице печать
Былых невзгод,
Всё гуще в русых волосах
Седая нить.
Но только время на часах
Не изменить.
Не изменить, не повернуть
Мгновенья вспять.
Течёт рекою Млечный Путь.
Стареет Мать.
Но, как и прежде, так тепла
Её рука,
Что колыбель качать могла
Во все века.
И, как и прежде, так светла
Её печаль,
Что яркой искоркой зажгла
Немую даль.
И льётся этот чистый свет
Сквозь темноту,
Даря моей душе рассвет
И доброту.
Время. Ненавистное время. Почему оно забирает у нас самых дорогих людей? Почему? Как сделать так, чтобы оно обходило их самой дальней стороной? Жаль, но никто не сможет ответить на эти вопросы.
Пристань
Пристань моя – мой родительский дом
С тополем старым и старым прудом,
Где каждый вечер в закатной тиши
Песню чуть слышно поют камыши,
Где на заре эхом полнится даль,
Пахнет полынью буранный февраль,
А по весне, сбросив стынь под откос,
Белым рассветом цветёт абрикос.
Пристань моя – светлый чистенький двор.
Детство моё там живёт до сих пор.
Каждый овраг, каждый прутик ракит
Память в душе бескорыстно хранит.
Сбросить лет сорок бы, маленьким стать,
К мамке прижаться и крепко обнять,
Пальцы сцепив, чтоб вовек не разжать,
Чтобы уже никогда не терять.
Пристань моя – мой родительский дом.
Вот и остались мы, батя, вдвоём:
Два поседевших Донских казака –
Грустные песни и в сердце тоска.
Пуст дом без мамки – такая беда,
И не вернётся она никогда.
Слёзы невольно туманят глаза.
А говорят, что не плачет казак.
Лишь после ухода вдруг обнаруживаешь, как много ты не успел сказать маме. И уже не скажешь.
Мне бы – к матери, над могилой…
Мне бы – к матери, над могилой
О несказанном помолчать.
Как же раньше она любила
Зорьки летние привечать,
Провожать тихим взглядом звёзды
Под звенящий напев росы.
Жизнь далась ей совсем непросто,
Как и многим другим в Руси.
С малолетства познала голод,
Потерявши отца и мать.
Но в душе не таила холод
На лихую людскую рать.
Но о чём-то всегда грустила
И чего-то всегда ждала,
И что в детстве не получила
Нам с сестрою с лихвой дала.
Жаль, что нету сегодня рядом
Этих карих печальных глаз.
Но кладбищенская ограда
Разлучить не сумела нас.
Всё мне кажется, светлой тучкой
Сквозь житейские боль и лёд,
Как мальчишку она за ручку
По привычке меня ведёт.
Наверное, мама моя всё-таки была фаталистом. Она стойко и спокойно принимала все трудности и несчастья в жизни.
«Степь да степь кругом.
Путь далёк лежит…» –
Тихий голос пел
На краю межи.
Мать глядела вдаль.
Я ж не мог понять,
Почему ямщик
Должен замерзать.
Рядом верный друг,
Рядом два коня.
Далеко ещё
До заката дня.
Дома ждёт жена
И отец, и мать.
Ну, зачем ему
В поле замерзать?!
Всё равно в пути
Встретит хуторок,
Где кизячный дым
Над трубой высок,
Где найдёт приют.
И спросил я мать:
– Почему ямщик
Должен замерзать?
И сказала мать,
Прядь смахнув со лба:
– Такова, сынок,
У него судьба.
III.Бабушка
Вторая по значимости женщина в моей жизни – это моя бабушка – Анна Прохоровна, баба Нюра, как её все звали на улице. В моей памяти она навсегда осталась добрым и справедливым человеком. Всю жизнь она прожила в степном хуторе Черкесовском, железнодорожная станция Бударино. Именно туда «ссылали» меня на лето родители. Именно там прошло моё босоногое, но такое счастливое детство. Я очень часто вспоминаю это время и, если бывает возможность, обязательно заезжаю туда и обязательно бываю на могилке бабушки и дедушки.
Бударино
Я вновь стою на улице Киквидзе,
Гляжу тайком на опустевший дом.
И сердце биться начинает птицей,
И к горлу подступает сладкий ком.
Дом бабушки – дом радости и света.
Я знаю в нём на ощупь каждый гвоздь.
Сюда отец «ссылал» меня на лето,
Но здесь я был всегда желанный гость.
Под вольные казачьи переливы,
Среди живых бесхитростных людей
Я рос, как колос, набираясь силы
У этих вдаль уткнувшихся степей.
Я пас коров, чинил в загонах крыши,
Косил траву у рельсовой черты,
А по ночам с ватагою мальчишек
Курил махорку, обносил сады.
За баловство, конечно, попадало
(Так, для порядка. А иначе как?!):
Меня «гиеной» бабушка пугала,
А дед с усмешкой говорил: «Казак!»
Но день настал, и упорхнуло детство,
Растаяло, как в небе сизари,
Оставив на прощание в наследство
Тот тихий неизбывный свет зари.
Попью воды из старого колодца,
Плесну на тополь, не сочтя за труд.
И сердце снова радостью зайдётся,
И годы, словно листья опадут.
И кажется, постой ещё немного,
И дверь с напевом распахнётся в свет,
И бабушка, замешкав у порога,
Мне улыбнётся ласково в ответ.
Однажды, придя с работы, мой дедушка Степан Петрович застал своего четырёх летнего внука в слезах. Внук, то бишь я, жаловался: «Деда, а меня баба ляпкой, ляпкой!» и показывал то место, куда досталось мне тряпкой. «Трагедия» случилась из-за моего непослушания. Бабушка пекла пирожки с кабанами ( кабан или кабак – там так называется тыква). Я бегал около и клянчил: «Дай, пижочку с кабаником! Дай пижочку с кабаником!» «Погоди чуть-чуть, пусть остынут немножко», – отвечала мне бабушка. Но мне не терпелось. Улучив момент, когда бабушка отвернётся к керогазу, я сунул руку в большую чашку с готовыми пирожками. А так как они были горячими, естественно обжёг руку, дернулся, опрокинул чашку на пол и вдобавок, поскользнувшись на пирожках, упал. Бабушка в сердцах шлёпнула меня два раза тряпкой по мягкому месту. Больно не было, было обидно. Бабушку мы наказали: уколов её щёку дедовой щетиной, а пирожки просто съели. Ух! и вкусные они показались после всех моих злоключений. А какие вкусные вареники с вишней умела она готовить!
Хутор Черкесовский. Вареники
Чем дальше, тем ближе и ближе
Всё то, что уже не догнать.
И прошлое запахом вишен
Мне голову кружит опять.
Вареники с ягодой этой
С охотой съедались тогда
И думалось (глупые дети!),
Что это уже навсегда.
Что бабушка старше не будет
(Ей незачем годы считать)
И также наутро разбудит,
И на ночь уложит в кровать.
Вареники, – всё же искусство,
Хоть сделать любой может сам.
Но ныне не так стало вкусно,
Как было у бабушки там.
Горсть вишни, согретая солнцем,
Руками её и душой, –
Такое уже не вернётся
Ни в будни, ни в праздник большой.
IV.Тёща
Есть на свете ещё одна категория мам – это тёщи. Женщины, скажу вам, весьма своеобразные. Не зря же им посвящено столько анекдотов. Вот один из них.
Диалог №7
Фильм ужасов. С телеэкрана
Кровавый монстр – губитель душ.
Вопит жена в слезах: «О, мама!»
– Узнала! – замечает муж.
Но, не смотря на все острые жизненные ситуации, они непременно по первому же зову придут на помощь. Какая же мать ни желает счастья своей дочери.
Ода тёщям
Соловьём в тенистой роще
И приветно, и светло
Воспою сегодня тёщу
Всем иным зятьям назло.
Кто-то будет рвать аорты
И кричать на весь аул,
Что все тёщи знались с чёртом,
В час, когда Творец уснул.
Пусть себе кричат до грыжи,
Но давно известно мне:
Тёщи нам даются свыше,
Как приданое к жене.
Кто доходчиво из женщин
Сможет зятю объяснить
(Раза три на дню, не меньше),
Что он не умеет жить?
Кто хитрей центральной прессы
В силах зятю втолковать:
Коль его жена – принцесса,
То она – царица-мать?
Ни мгновения покоя –
Предложений – будь здоров!
Ей бюро б открыть какое
По советам для зятьёв.
Тёща, будто энерджайзер,
Долговечна и сильна.
Ей не страшен даже кайзер,
Если вдруг придёт война.
Мышцы стали крепче стали,
Дух железней, чем металл,
Чтобы все на свете знали:
Кот – чтоб мыши не дремали,
Тёща – чтобы зять не спал.
Жизнь проходит в стычках сочных –
То отход, то абордаж,
Но спроси зятьёв хоть ночью,
День рожденье тёщин точно
Знают все, как «Отче наш».
Лично мне досталась классическая тёща. Но все наши войны с ней проходят без «кровопролития». Даже самые серьёзные разногласия, в конечном счете, сводятся к шутливым перепалкам, которые и не дают перерасти им в военные действия. Я зову её ласково «Бабулька», она меня – «Зять-негде взять». Наверное, ей хотелось бы другого, да только взять-то и неоткуда. Каждая сказанная тёщей фраза аккуратно обыгрывается, иногда это выливается в ироничные стихи. После очередного повышения её пенсии на 137 рублей 86 копеек родился такой опус, торжественно прочитанный на тёщином дне рождения.
«Tiguan»
(шуточное)
Любимой тёще
Снова тёща зятю отказала:
Отказалась «Tiguan*» купить.
«Рожа треснет!» – прям так и сказала.
Ну и пусть – с лица воды не пить.
Вот представьте: с тихим пеньем в шинах,
С рожей, разделённой пополам,
Еду я на импортной машине
С простеньким названьем «Tiguan».
Все девчонки лыбятся погоже,
Выставляя ноги, груди, стан…
Ну, какое дело им до рожи,
Если я имею «Tiguan»?!
Жадность – грех и страшный грех похоже.
Так что выворачивай карман.
Чёрт с ней, с этой треснутою рожей.
С пенсии купи мне «Tiguan».
Не зря, не зря во все года в народе рождались частушки про тёщу. Не обошло это и меня. Родились «Зятевы страдания».
Не знает целая страна…
Не знает целая страна,
Как я несносен и заносчив,
Но ведает о том жена
И то со слов любимой тёщи.
Я закономерность вывел…
Я закономерность вывел
(Чуть мозги себе не выел):
Чем кошель у зятя толще,
Тем теплее смотрит тёща.
Гуляя в тополиной роще…
Гуляя в тополиной роще,
Я суть одну сумел понять:
Чем дальше я живу от тёщи,
Тем больше нравится ей зять.
Ни к чему страдать-гадать…
Ни к чему страдать-гадать,
Ни к чему пророчить:
В общем, тёщу, твою мать,
Буду мамой называть,
Если ты захочешь.
Кто пугает тёщу зятем…
Кто пугает тёщу зятем,
Тот, наверно, просто спятил.
Тёща (заявляю твёрдо)
Числится в родне у чёрта.
V.Жена
В августе 1985 года я познакомился со своей будущей женой и влюбился с первого взгляда. Это был как удар молнии.
Кому – тюрьма, кому – сума…
Кому – тюрьма, кому – сума,
Я ж по тебе схожу с ума.
И этот крест наперевес –
Как наказание с Небес.
Всё в мире – тлен. Но, встав с колен,
Тебе сдаюсь без боя в плен.
А ты в ответ на мой привет
Не говоришь ни «да», ни «нет».
И я стою, как на краю,
Молю, кляну судьбу свою
И этот стан, что солнцем ткан,
И золотой в глазах туман.
Хочу уйти, но все пути
Ведут к тебе, как ни крути.
Уж лучше б тьма или сума,
Чем день за днём сходить с ума.
Любовь была настолько ошеломляющая, что я был готов носить свою возлюбленную каждый день на руках.
Играет тысячью лучей…
Играет тысячью лучей
Погожий день в лесных пропилах.
Переношу через ручей
Тебя, чтоб ног не замочила.
Звенит отчаянно вода,
Хрустальным эхом капли множа.
Быть может, ты — моя беда,
Но так на счастье всё похоже.
Ступаю медленно, боюсь
Споткнуться на пороге пенном.
Ведь я несу сегодня груз,
Наверно, самый драгоценный.
Обнявши нежно за плечо,
Глядишь в глаза, как будто в душу.
А сердце бьётся горячо:
Вот-вот и выскочит наружу.
И в голове такой туман,
Такая радость неземная...
Жаль, что ручей — не океан,
Я б нёс тебя, не уставая.
Глядя в её бирюзовые глаза, я просто тонул в этом голубом омуте. И, навряд ли, в то время кто-нибудь мог бы меня спасти.
Бирюза
Бирюза в твоих глазах, бирюза.
Вот такие мне достались глаза.
Вот такой положен путь мне судьбой:
Жить тобой и бирюзовой мечтой.
И теперь куда ни взглянешь – беда:
Бирюзой в ручье искрится вода,
Небосвод и облака в летний зной
Отливают сплошь одной бирюзой.
Но порою в них бушует гроза,
И темнеет от слезы бирюза.
Только вслед за грозовой пеленой
Расцветает бирюзовый настрой.
И опять влечёт, как в омут, меня
Бирюзовая твоя полынья.
Прочь отринув свой степенный раскрой,
В бирюзу бросаюсь вниз с головой.
Может быть, есть кто-то против? Я – «за»,
Что вокруг меня одна бирюза.
И признаюсь, жить приятнее с ним,
С наважденьем бирюзовым моим.
Эта женщина просто околдовала меня, став на всю жизнь единственной путеводной звездой.
Звезда
Из тьмы безликой и глубокой
Земным творениям чужда
Сияет взглядом синеоким
Мне неизвестная звезда.
Среди светил с названьем звонким
Она – чуть уловимый свет,
Но есть в её дыханье тонком
Ни кем непонятый секрет.
Но не загадочность и воля
Меня пленят издалека,
А та знакомая до боли
Необъяснимая тоска.
И я бегу вновь до рассвета
В иные сны и времена.
И может, жив ещё на свете
Лишь потому, что есть она.
Но женщину понять сложно, иногда просто невозможно.
Гляжу в глаза твои, любя…
Гляжу в глаза твои, любя.
А в них заволокло всё тучами.
На ум приходит строчка Тютчева:
«Другому как понять тебя!»
Постичь нельзя наверняка
Всю нелогичность проявления:
Когда вокруг землетрясение
Из-за простого каблука.
Сломался… Разве в этом крах?!
Ведь туфли – это дело плёвое.
Тебя, пока подыщем новые,
Готов носить я на руках.
Но ты, платочек теребя,
Стоишь слезами, вся увенчана.
На то, наверно, ты и женщина.
Другому не понять тебя.
Женская логика необъяснима. Иногда она, побродив по красивым нейронным лабиринтам, выдаёт на гора весьма и весьма неожиданные результаты.
Женская логика
Ты смотришь неотрывно вдаль
Сквозь облетевшую аллею.
В твоих глазах опять печаль,
А у меня душа немеет.
Вот-вот слезинка задрожит
В ресницах гостинькой незваной.
– Ну, хочешь, наточу ножи
И полку перевешу в ванной?!
А может, будто Крузенштерн,
Махнём по шопам1 в кругосветку
И купим шубу шик-модерн2,
Расстроив лучшую соседку?!
А, может быть, закатим той3:
Вино, шашлык пожарю вкусно?..
– Мне просто хорошо с тобой
И оттого немного грустно.
1Шоп – от shop (англ.) – магазин
2Шик-модерн – очень модное и престижное.
3Той или туй – праздник (тюрк.)
Но где живёт любовь, там живёт и ревность. А ревность – это желание не потерять любимого человека. Она не даёт мужчине остудить своё чувство и провалиться в пиво-диванную яму.
Ревность
Я ревную тебя, ревную
Даже к снегу, который целует
«Я ревную тебя, ревную…»
Нина Зимина
Я ревную тебя, ревную
Всякий час и минуту любую
И к ветрам, что колышат платья,
Предлагая свои объятья,
И к дождю, что ласкает косо
Шелковистые эти косы.
Как мороз кожу щёк румянит!
Ты не верь ему, он обманет!
Поиграет с тобою нежно
И сбежит к королеве Снежной.
Да и солнечный луч под вечер
Позабудет уже о встрече,
Лишь оставит на лбу устами
Блеск загара тебе на память.
Я ревную тебя, ревную,
Проклиная судьбу лихую
И, что делать, с собой не знаю:
Мне совсем не нужна другая.
Семейная жизнь – это не только радости и приятное общение, это умение жить вместе, желание идти на компромиссы, совмещать, казалось бы, несовместимое, а это – уже искусство. Но в пылу спора все умные мыли, естественно, куда-то разом улетучиваются.
В нашем доме сегодня тишь…
В нашем доме сегодня тишь.
Ты обиделась и молчишь.
И, узнав про такой настрой,
Дождь расплакался за стеной.
Ты поверь мне, я – не со зла.
Просто старая боль нашла
И ударила с ходу в дых
Без причин или слов каких.
Ты прости меня, обними
И такого, как есть, прими:
Пусть несдержанного порой,
Но всегда за тебя горой.
Да, нелёгкая штука – жизнь,
Но прошу тебя: «Улыбнись!»
И с тобой улыбнётся вмиг,
Этот серый и скучный мир.
Обида – это самое глупое состояние души, если она, конечно, нанесена не специально. Ну, какая может быть обида между двумя близкими людьми?! Разве можно обижаться серьёзно на человека, которого ты любишь.
Вредная порой, порою нервная…
Вредная порой, порою нервная.
Бросить всё! Но как в глаза взгляну,
Пробирает дрожь меня неверная,
И безвольным вновь иду ко дну.
Бросить всё! Да что-то не бросается.
И когда я где-то далеко,
Мысли лишь одной её касаются,
Улетая стаей облаков.
Милая, начитанная, умная.
У неё на всё готов ответ.
Ей компания по нраву шумная,
Я же – по природе домосед.
Не хочу вступать в дебаты скверные.
Все они – ни сердцу, ни уму.
Просто я люблю её, наверное,
Вот такую, вредную и нервную,
А за что – ей богу, не пойму.
Но после бури всегда наступает затишье. И, глядя на любимую женщину, начинаешь понимать, что все ссоры и споры – пустяки. Главное, нет на белом свете человека ближе тебе и роднее.
Я тебя никому не отдам…
Я тебя никому не отдам:
Ни метелям, ни снам, ни дождям.
Сквозь печали и бед полосу
До конца на руках пронесу.
Никому не отдам, не предам,
Даже если весь мир – пополам,
Даже если галактик излом
Опалит полвселенной огнём.
Небо синее в синих глазах
Не погасят ни слёзы, ни страх.
Не закроет отчаянье дверь.
Я всегда буду рядом, поверь!
Пусть кликуши кричат вперебой:
«У любви век короткий такой!»
Вопреки всем невзгодам-годам,
Я тебя никому не отдам!
Жизнь трепещет свечой на ветру.
Может, будут снега поутру.
Но и даже тогда по губам
Ты прочтёшь: «Я тебя не отдам!»
И всякий раз, когда ты думаешь, что знаешь уже о свой второй половине буквально всё и, нет ничего, что могло бы тебя удивить в ней, она, как волшебница, вытаскивает из сумочки волшебную палочку и «Оп-ля!!!» А ты стоишь и таращишь от неожиданности глаза.
Ты танцуешь «буги – вуги»
Ты танцуешь «буги – вуги»,
Позабыв про Юбилей.
Приподнялись брови – дуги
В удивленье у детей:
«Разве может этак мама –
Верх серьёзности самой?!»
Ты была солидной дамой,
Стала снова молодой.
В такт под музыку шальную
Кружит голову вино.
Не видал тебя такую
Я уже давным-давно.
Щёки в пламенном объятьи,
Взгляд живой и озорной.
Приподнялся угол платья –
Плоть сверкает белизной.
Все движения упруги
От тире до запятой.
Ты танцуешь «буги – вуги»,
Снова ставши молодой.
Из чего состоит семейное счастье, наверняка вам не скажет никто. И, вряд ли, здесь всё можно свести лишь к химическим процессам, проходящим в наших организмах или к математическим формулам.
Вывожу уравнение нашего счастья…
Вывожу уравнение нашего счастья.
Только вывести что-то никак не могу.
Не хватает какой-то незначимой части.
А какой? Может, первых следов на снегу?
Может быть, той сломавшейся зимней гвоздики,
Что я прятал от стужи под полом пальто
И хотел подарить в треволненьи великом,
Рубль последний истратив на хрупкий цветок?
Или тех сапожков итальянской работы,
Что в четверг я привёз из поездки, любя?
А они порвались, не дождавшись субботы.
И я нёс на руках до квартиры тебя.
Может, врут академики в толстых оправах,
Математику ставя царицей наук.
Отыскать невозможно на чувства управу,
А тем более вшить в оцифрованный круг.
Разлетаются вроде бы строгие части,
Словно птицы, сорвавшись с шеста впопыхах.
Нет, не вывести мне уравнения счастья.
Всё же браки свершаются на небесах.
А сколько курьёзных случаев бывает в семейной жизни. Бог ты мой! Ведь мы, мужчины, далеко не идеальны.
О любви
Моя любовь – не струйка дыма..
Из песни И.Д.Кобзона
Моя любовь – не струйка дыма
От сигарет дешёвых «Прима».
Моя любовь – огонь пожарищ,
На коем ты котлеты жаришь,
И ими потчуешь меня.
Эх, если б шашку да коня,
Я б доказал без суеты,
Как чувства на; сердце круты.
А, впрочем, ни к чему бравада!
Пред боем отдохнуть бы надо.
И чтоб набраться сил для брани,
Пойду, прилягу на диване.
Естественно после таких вот признаний в любви у жён рождаются и соответствующие молитвы к Всевышнему.
Молитва жены
О, Господи, прости, что я нарушу
Твоё уединенье в вышине,
Чтоб лучше понимать поступки мужа,
Дай мудрости, хотя б немного мне.
Чтоб с честью выносить его сомненья
И не сойти от этого с ума,
Мне подари завидное терпенье
Иль чтоб терпеньем стала я сама.
Ещё прошу, как я бы не корила
В тяжёлый час судьбинушку свою,
О, Господи, не дай мне в руки силы,
Иначе, на хрен, я его прибью.
Любимая женщина. Ни в одном языке мира не найдётся, наверное, слов, чтобы могли выразить чувства признательности и восхищения, находящиеся где-то в глубине твоего сердца.
Спит женщина моей весны…
Спит женщина моей весны,
Забыв тревоги.
И, может быть, ей снятся сны
И те дороги,
Которых мы прошли не счесть
Бок о бок рядом.
Она, наверное, и есть
Моя награда.
Спит женщина, закрыв глаза
От дней поблёклых.
Как мало всё-таки сказал
Я слов ей тёплых.
Жена, любовница и мать –
В одном начале.
Мне никогда не разгадать
Её печали.
Спит женщина моей судьбы.
Так беззащитна
Она под небом голубым,
Но, как молитву,
Шепчу я имя. В нём одном
Соединилось
И даль степей, и гор излом,
И божья милость.
И не нужно никаких шумных компаний, никаких сверкающих праздников. Ведь быть рядом с любимой – это и есть праздник.
За окном лишь снег и дали…
За окном лишь снег и дали.
Мир торжественен и тих.
Нам с тобой одной печали
Хватит, верно, на двоих.
Беспробудное молчанье.
Замер ход часов. И вдруг
Безграничное желанье
В трепетном движенье рук.
Лёгкое прикосновенье,
Будто вечный зов вершин,
Будто новое рожденье
Заблудившейся души.
И опять венец молчанья,
Но хочу я каждый миг
Жить с тобой одной печалью,
Поделённой на двоих.
С годами начинаешь понимать всё отчётливее насколько ты должен быть благодарен судьбе за ту единственную, которая, не взирая ни на что, идёт с тобою одной дорогой, подставляя в трудную минуту своё слабое, но такое сильное плечо, что только с ней тебе хотелось бы дойти до самого горизонта.
Я судьбе благодарен за то, что ты есть…
Я судьбе благодарен за то, что ты есть,
Что пути наши вместе сплелись – не расплесть,
Что душою к душе вот полжизни уже
Ты со мною всегда на любом рубеже.
В мире каждому сущему счастье дано,
Но по-разному всем улыбнулось оно:
Для кого-то – игрой, для кого-то – иглой,
Для кого-то – набитою туго мошной.
Ну, а мне повезло, как бывает лишь раз:
Я успел утонуть в глубине синих глаз.
И с тех пор по траве голова к голове
Мы идём вопреки «сердобольной» молве.
Было много чего, да и будет ещё.
Радость скатится лёгкой грустинкой со щёк.
Но, навряд ли, отнять ту частичку огня,
Что спаяла навек и тебя, и меня.
Я судьбе благодарен за то, что ты есть,
Что пути наши вместе сплелись – не расплесть,
Что душою к душе вот полжизни уже
Ты со мною всегда на любом рубеже.
Года бегут, но душа, однажды согревшаяся в весенних лучах любимой женщины, всё также молода и беспечна. Кто сможет нас разлучить?!
Я тебя не забуду...
Я тебя не забуду
Никогда, никогда.
Магометом ли, Буддой
Возвращусь вновь сюда,
Чтоб на этой мятежной,
Этой грешной земле
Для тебя стать надеждой,
Светом звёздным во мгле.
Оберегом раскрою
Над тобой два крыла,
Чтобы радость покоя
Ты в душе обрела,
Чтоб слепыми ночами,
Свет увидев вдали,
Позабыла печали,
Что на сердце легли.
Я окончу все битвы,
Отгоню пересуд
И, как будто молитву,
Имя ввысь вознесу.
VI.Посвящения
Первое посвящение белорецкой поэтессе Анне Хомяковой.
Она пришла к нам в городское литературное объединение «Плавка» пятнадцатилетней наивной девочкой, но её стихи всегда завораживали своим образным видением мира, ещё не затуманенным суровой и муторной бытовухой.
Вечер в стужу закованный…
Анне Хомяковой
Вечер, в стужу закованный.
Звёзды сквозь облака.
Свежесть губ не целованных
Опьяняет слегка.
Взгляд наивно – восторженный.
В нём живой интерес,
Огонёк растревоженный,
В ожиданьи чудес.
Но, увы, нет случайного
В лёгком танце планет:
Скоро мальчик отчаянный
С губ сорвёт алый цвет;
Жизнь закружит бедовая,
Уводя в дальний путь;
И вода родниковая
Станет горше чуть-чуть.
Зная, что уготовано,
Всё ж завидую Вам
И губам не целованным,
И наивным глазам…
Второе посвящение нашей великой белорецкой поэтессе Нине Николаевне Зиминой, человеку с неимоверно тяжёлой судьбой, но до конца оставшейся доброй и внимательной к людям. Именно она поправляла первые мои стихи, научила видеть мир немного по-другому. Он оказался не таким уж серым и скучным.
Она ушла...
Памяти белорецкой поэтессы
Нины Зиминой
Она ушла так тихо, так неслышно,
Шагнув незримой тенью за порог.
Не для неё теперь созреют вишни,
Не для неё вновь прогудит гудок,
Не для неё, как прежде, на рассвете,
Беспечно распахнув окошко вдаль,
Красивые стихи нашепчет ветер.
А в них — и радость жизни, и печаль.
Всего кусочек неба голубого
Взяла она для дальнего пути,
Оставив нам на память только Слово —
Нигде такого больше не найти:
О крае о родном, о речке Белой,
О счастье, что придёт не без борьбы,
О том, как трудно быть порою смелой,
Когда сам чертишь линию судьбы.
Она ушла, как многие уходят,
Чтоб больше не вернуться никогда,
Но будет вопреки любой невзгоде
Её петь песни вешняя вода.
Третье посвящение ещё одной замечательной белорецкой поэтессе Светлане Георгиевне Яковлевой, поэтессе скромной, ни на кого не похожей, родившей много прекрасных стихов, но так и не издавшей при жизни ни одной своей книги.
Я стихами заболею
Памяти белорецкой поэтессы
Светланы Яковлевой
Во мне рождаются стихи,
Как будто тонкий луч рассвета.
Они пока ещё тихи
И неосознанны, но где-то
В прожилках сердца и души
Трепещут струнами чуть слышно.
И их уже не заглушить
Сплошным потоком звуков лишних.
Сначала как бы невзначай,
Как будто исподволь и мимо,
Они тревожат по ночам
Мелодией необъяснимой,
Туманно, скомкано, но вот,
Вспорхнув внезапно птичьей стаей,
Ложатся веером в блокнот,
И смысл, и силу обретая.
И раздвигая грань в ночи,
Срывая с темноты оковы,
Над миром радостно звучит
Рождённое тобою слово.
И последнее посвящение прекрасному мудрому и красивому душой человеку Нине Ивановне Скурлатовой. Среди нас кружковцев она – проповедник добра, любви и света.
А у неё своя Вселенная
Скурлатовой Н.И.
А у неё – своя Вселенная.
И больше нет такой нигде.
А в ней – звезда обыкновенная,
И Солнце – имя той звезде.
Сверкая разными окрасками,
Сквозь торсионные поля
Она обогревает ласково
Планету, что зовут Земля.
А на Земле – совсем немаленькой –
Живёт вполне обычный люд.
Но есть в душе его проталинки,
Что нам замёрзнуть не дают.
И музыка звучит обычная –
Всего семь заурядных нот,
Но сердце ко всему привычное,
Её услышавши, поёт.
Там верно выбрана исходная.
И я признаюсь без лукавств:
В ней чёрный хлеб с водой холодною
Порой вкусней заморских яств.
VII.Другие женщины
Было бы глупо думать, что, окунувшись в семейную жизнь, я перестал замечать других женщин. Ах, женщины, женщины! Они есть, слава Богу, повсюду. А там, где их нет, там нет и – жизни. Вот такие дела.
К женщинам
«Есть женщины в русских селеньях»,
В нерусских – их тоже с лихвой:
Аксиний, Фатим и Есений,
Айгулий, Викторий и Зой…
У каждой свой образ и почерк,
Который ни с чем не сравнить.
И нас все они, между прочим,
Готовы «понять и простить».
Конечно, бывают капризы.
Без них жизнь – сплошная тоска.
Но после штормов лёгким бризом
Ласкают ветра берега.
Сквозь беды идут с нами рядом,
Куда б сам, навряд ли, пошёл.
Поддержат и делом, и взглядом
В нелёгкий час сильный наш пол.
Частенько, от спеси немея,
Качаем беспечно права,
Забыв, что жена – это шея,
На коей сидит голова.
И чтоб голова не болела,
И всё было в жизни тип-тот,
Укутаем шею умело
Красивым и тёплым манто.
Женщины – это двигатель прогресса. Они ни минуты не дают нам покоя. Без них мужчины давно бы зачахли и вымерли.
О, женщины!
О, женщины – исчадье ада!
Как много вам для жизни надо!
Квартиру, дачный дом, машину,
В мужья непьющего мужчину,
Кино, театры, выступленья,
Духи, помаду, пудру, тени,
Агаты, ониксы, кораллы,
Безбрежность мыльных сериалов,
Цветы, внимание, объятья,
Колготки, туфли, шляпки, платья…
А много ль нам, мужчинам, надо?
Всего пустяк: быть с вами рядом!
У женщин всегда так много желаний! Но, может быть, это всё и к лучшему.
Желание женщины
«Что хочет женщина, того желает Бог!» –
Мыслитель древности подвёл такой итог.
И понял я, узнав твои желанья,
Что нет ко мне у Бога состраданья.
И ведь все эти пудры, помады, бусы, ожерелья нужны им для того, чтобы покорить наши суровые мужские сердца, хотя и без всего этого мы их любить меньше не станем.
Диалог 8
Жена:
— Чтоб быть красивою женой
И в будний день, и в выходной
Мне нужно множество купюр
На маникюр и педикюр,
На пламер, твинт, крем-камуфляж,
На бустер, мист и макияж,
На шиммер, пудру-транспарент
С эффектами в один момент,
На тушь, на краску для волос,
Чтоб появился шик и лоск,
На гидрофильные масла,
Чтоб кожа свежею была...
Муж:
— А мне везёт, как по заказу:
Я был рождён красивым сразу.
Ещё один семейный диалог
Диалог №7
Муж:
– …ладони от груди вновь переходят
К спине и вниз скользят по позвонкам,
От поясницы медленно уходят
И – к животу, и – к бёдрам, и – к ногам…
Жена:
– О, дорогой! Как это эротично!
А ты как никогда и свеж, и бодр!
Муж:
– Нет, милая, гораздо всё практичней:
Инструкция «Таможенный досмотр».
Женщины для мужчин всегда останутся загадкой, хоть и были сделаны из нашего ребра.
Загадка
Есть в мире две непознанных причины
(Не разгадать их ни тебе, ни мне):
Пути Господни неисповедимы,
Суть женская загадочней вдвойне.
С Всевышним проще: не окинешь взглядом,
Не зрим он и далёк в потоке дней.
А женщины повсюду с нами рядом,
Но оттого не стали нам ясней.
Всё хорошо. День брызжет новым светом.
И вдруг — обида, словно пика в плоть:
Я кофе ей в постель принёс с рассветом,
А ей, ей лишь осталось помолоть.
Наши российские женщины – не чета заграничным. Однажды, глядя телевизионную передачу «Модный приговор», услышал восхищённую фразу от уже побывавшей в руках стилистов россиянки: «О!!! я теперь похожа на парижанку!». На что ведущий Александр Васильев ей ответил: «Поверьте, милая, они ходят там все неухоженные и в скверной одежде». Наши женщины себе такого позволить не могут. Даже вынося мусорное ведро, они всегда опрятны и приятны для взгляда. А если они вышли на «охоту», то боевой камуфляж всегда на должной высоте. Ну, как тут не влюбиться!
Встреча
Навстречу мне идёт девица,
Бросая лёгкий томный взгляд.
И я не прочь к ней напроситься
На чашку чая под закат.
Ей шарм природою дарован.
А ноги, ножки… Просто стон!
И я почти что очарован
И я уже чуть-чуть влюблён.
Но гордо прохожу я мимо,
Хотя в крови бурлит весна.
Судьба ко мне неумолима:
Со мною, как всегда, жена.
А как приятно за границей среди чопорных англичанок или гавкающих немок услышать до слёз родной женский говорок. Сразу становится и теплее, и радостней на душе.
Ностальгия
Как хорошо, забыв про качку,
В круизе от хандры ворча,
Случайно повстречать землячку
Средь немцев или англичан.
Нечаянно столкнувшись, сразу,
Как отрезвляющий рассол,
Услышать будничную фразу:
– Смотри, куда ты прёшь, козёл!
И сердце встрепенётся разом,
Прожилкой каждой трепеща,
Как будто средь парфюмов разных
Пахнуло запахом борща.
Иногда мы просто не понимаем женщин. А жаль, скольких конфузов удалось бы избежать.
Медсестра
Едва ль о тайной страсти ей признаюсь,
Хотя душа – как птица над водой.
Я каждый раз с надеждой обнажаюсь,
Она ж в то место колет мне иглой.
А о женских перепадах настроения, как и о женской логике, можно писать научные трактаты и защищать на них докторские диссертации, при чём повсеместно.
Утро вечера мудренее
Проплакала в прихожей
Всю ночь, судьбу кляня:
«За что же, мой хороший,
Ты бросил вдруг меня?!»
А днём, припудрив носик
И стихнув наконец,
Подумала: «Не бросил,
А – потерял, глупец!»
Любопытно, за что же нас любят женщины? Вопрос довольно интересный. А есть ли на него ответ – наука не знает.
Ночь звёздами увенчана...
Ночь звёздами увенчана,
Но сон бежит во тьму.
За что нас любят женщины,
Ей-богу, не пойму.
Вот с ними всё понятнее,
Кто б что ни говорил:
Они на вид приятнее,
Сердечнее внутри.
От ситного до сдобного,
На цвет любой и вкус,
В них что-то есть особое,
Что вводит нас в искус.
Не глядя на усталости,
Всегда приподнят стяг:
В горящий дом — пожалуйста,
Конь на скаку — пустяк!
Смотрю на отражение —
Сутул, пивной живот...
И червячок сомнения
Меня, как монстр, грызёт.
Отбросив спесь ранимую,
Стою я сокрушён:
Ведь за себя б родимого
Ввек замуж не пошёл.
С макушки до подножия —
Трагедия одна.
Но что-то же хорошее
Нашла во мне жена!
VII.Пожелание
Как иногда хочется, стать на чуть-чуть Хотабычем, выдернуть из бороды волосок, произнести волшебное заклинание и сделать всех женщин счастливыми. Жаль, что у меня нет такой бороды. Зато есть пожелание:
Храни тебя Бог
Храни тебя Бог
От незваной печали,
Что в окна стучится
Слепыми ночами,
От сладких обманов,
Что кажутся счастьем.
Они отойдут,
Сделав радость ненастьем.
Храни тебя Бог
От обидных наветов,
Пустых ожиданий,
Ненужных советов,
От тихих друзей,
Что потом, как ни странно,
Становятся самыми
Злыми врагами.
Храни тебя Бог
На пути твоём долгом
От выбора между
Желаньем и долгом,
От боли утрат,
Передряг и сомнений...
Храни тебя Бог
До последних мгновений.