Ладно, пятница так пятница, колдунья-развратница. Своих проводил, уборку сделал - а ну кто заглянет, к трем в зал - не пропускать же спортивное мероприятие, а к семи в государственную филармонию. Плотный график.
В старое время уже бы пиво пили - слыханное дело, жена уехала, а ты ни в одном глазу. Непорядок. Вот чтобы к пиву раки, ладно, креветки, но лучше воблы. Той, с Волги, золотисто-душистой. Всякие орешки или сырные тарелки, это понты - деревянная подставочка, семь сыров в нарезку, виноград - тьфу, глаза б не видели. Газета Труд, но к вечеру уже посерьезней. Водочная симфония. Груздочки под сметаной деревенской с колечками репчатого и черным хрустящим хлебом, советская горбуша ломтиками, рядом лимон с маслинами и маринованные маслята, бочковые огурцы, баночно-атлантические иваси, помидоры с бабулистой банки, зеленый пучком, петрушка и укроп, редиска свеженькая и ребрышки копченые. Или крылышки, чтоб до горячего дожить. Ну, и по центру дедовский самогон - прозрачный, свежий, забористый, по граненым розлитый, и сам штоф чуть поодаль.
К трем пошел в качалку - сами понимаете, вечером концерт.
- Что случилось, - спросил встревоженный Дима, - и где Оля.
- Память девичья - всю неделю говорил про пятничный вечер, тебя меж прочим звал, а оне с Андрюшей уехали к бабуле на кулубнику
- Прости, запамятовал, сегодня клиент новый, - и он кивнул на худого, вихрастого, вьюношу с застенчивой улыбкой
- Бог в помощь
В зале было прохладно и немноголюдно. Женщина моих лет делала волочковские растяжки, много татуированный молодой человек старательно выкачал икры, а Дима терпеливо вбивал прекрасному дитя, как работать с отрицательным весом. Почти идиллия, если бы не одно но. Эль-радио. Официальное лицо фитнеса, которое восходит с утренней звездой, а выключается исключительно по требованию старшей группы и только после двадцати одного.
Плохой знак, подумал я, ведь группа, которую предстояло выслушать вечером тоже начиналась на эль. Тем временем из ящика полилось двух-нотное заунывное варево под чудовищный компьютерный стрекот. Мало того, с вплетениями мерзко-женского голоса, разумеется компьютерного, оргазмично задыхающегося на иностранном языке. Боди-позитивчик.
На третьей минуте понял, не выдерживаю. Краски потускнели, солнце свалилось за серый горизонт и зловеще задул мстительный ветер норда, а я стал прикидывать, каким блином запустить в короткую волну - чтоб наверняка или навечно.
Мысль материальна и Дима, в нарушение фитнес-регламента, хотя без всякой просьбы, перекрутил на Лепса. Постепенно равновесие восстановилось, а вернувшись домой обнаружил кучу гневных сообщений с одним единственным вопросом, ты где.
Раскидав, вещи, звонки и дела, сделав два вкусных бутерброда с колбасой и скрутив четыре сигареты - одну на выход, другую на вход, третью на антракт, а четвертую на посошок, выдвинулся наружу - ну ты че, весело вопил Макс в телефонном угаре, дуй сюда, уже вторую заказываю. ЛЖП - лаборатория живого пива, куда ж еще, место встречи изменить не получается.
Выдернув младое племя из-под кружки двинули в филармонию, и через пару шагов столкнулись Семеновым, который грустно поведал про предстоящий показ квартиры - каждому свое, улыбнулся он на прощание.
Первое отделение прошло хорошо. Прекрасно говорили Кирилл Мошков - отец основатель портала Джаз.ру, и Наталья Риккер - человек, трудом, умом и душой которого вышла в свет блестящая работа «Джаз в Челябинске. История с продолжением», много играл мэтр джазовой флейты Анохин, которого каждый челябинец знает с момента рождения, за ним бодро выступила подающая большие надежды пианистка Алиса Рогулина, а завершал отделение детский ансамбль флейтистов. Разумеется, не забыли теплым словом старшее поколение, и под занавес на сцену пригласили Вячеслава Михайловича Тарасова - бывшего мэра и большого любителя джаза. Тепло, весело и уютно.
- Устал, - спросил я Макса в антракте
- Не очень, - признался он, - я ж в джазе ни гу-гу, вот когда просто импровизируют, нормально, а когда начинаются разные умничания, хоть беги
- Второе выдержишь?
- Попробую
Неторопливо покурили, побродили вдоль буфета и выдающихся картин, вернулись на места, зевнули... И тут рухнуло небо.
Зал снесло через две секунды. Изменилось все и сразу - рояль, ударные, бас, пульт и стены, погода и природа. Челябинска больше не было - исчезли филармония, публика, трамвай, кировский мост, пасмурное небо и вчерашнее солнце - удар, волновой фронт, плотный искрящийся поток выхватил и унес в заоблачные выси. Сродни безумному алмазу от семьдесят шестого. Открытие, откровение.
Нереально, волшебно, немыслимо - круче всего, что слышал до сих пор. Невероятно.
В первые мгновения не мог поверить ушам и глазам - не может быть, неужели это со мной, неужели взаправду.
Ладно я, опытный и матерый, хотя качало и мотало из стороны в сторону не по-детски, но Макса, который ни сном, ни духом, который кроме Дорз с Ленинградом ничего не слушал в принципе, снесло начисто - подпрыгивал и кивал, что-то бормотал, тряс ногой, притоптывал, стучал по креслу, бешено аплодировал, а потом снова сидел как зачарованный.
Это было настоящее чудо. Искусство с огромной буквы, стопроцентно русское, наше, обжигающее и раздирающее, раскачивающее и раскручивающее, умное и тонкое, а уровень профессионализма запредельный, невозможный, ирреальный.
Так не бывает, а вот поди ж...
Короче, сбило с ног, ударило голову и сердце, до сих пор хожу на полусогнутых. Первый раз в жизни не успел выкупить диск - челябинские колхозаны расхватали прямо в фойе.
Вот так други мои, ответственно заявляю - вернулась великая русская музыка, встречайте