. А.С.Попов
БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ – вот в чем вопрос
Быть или не быть - вот в чем вопрос
(из «Гамлета» В.Шекспира)
I.
Мой хороший приятель Зейлили Надырбаевич Айтаков, которого свои люди звали просто Зеликом, а на работе звали Зелимханом Надырбаевичем, рассказывал мне на досуге об одном случае, произошедшем в его бытность в Хабаровске.
Тогда, конечно, он был молод и удал, и было это вскоре после войны, после окончания медицинского факультета в Ташкенте.
В Хабаровск Зелик попал по распределению. Здесь он укоренился, женился, вырос профессионально.
Но до этого, в Ташкенте он вместе со своим братом-близнецом Эдуардом оставил заметный след. Вместе с братом они стояли у истоков ташкентской школы бокса, сами участвовали в спортивных состязаниях, занимались судейством.
А потом, оказавшись в Хабаровске, Зелик спорт не забросил, поддерживал форму. В выходные дни, зимой, как многие люди выходил на лыжах в местный пригородный лесопарк.
Однажды на лыжне встретилась семейная пара, муж и жена.
Муж прилюдно колотил-покалачивал дражайшую супругу, и выглядело все это до безобразия неприлично. Публика в парке все это видела, робко и бесстрастно наблюдала…
Зелик сделал мужику замечание, сдержанно объяснив ему непотребность такого поведения.
Тот, в ответ «окрысился», обложил Зелика четырехэтажным матом и даже, вроде бы замахнулся на него, когда Зелик приблизился к оппоненту.
Что делать Зелику?
Он быстро скинул с себя лыжи, вспомнил свои боксерские навыки и хорошо ему накостылял. разделав соперника «под орех»».
И вот тогда неожиданно раздались пронзительные вопли жены мужика: «Ой, Петичку бьют!»
Зелика это удивило и потрясло, потому что совсем недавно она выла и орала, когда Петичка прилюдно ее тузил.
Боковым зрением Зелик также заметил, что окружающий народ как бы с осуждением смотрел на него.
«Ну и ну!» - подумал мой приятель Зелик, - бить или не бить хамов в таких ситуациях? Прямо как в «Гамете» - быть или не быть?”
II.
Другой случай. В Севастополе, в конце 50-х годов, когда я был подростком, я со своим приятелем, тоже подростком, слегка намял бока мужику, который бил свою жену и принуждал ее буквально на четвереньках ползать по земле в поисках слетевшей у нее с уха золотой сережки.
Все это было прилюдно и выглядело похабно.
Впрочем, толпе все было по барабану. Люди безучастно проходили мимо и не вмешивались.
А я с приятелем, несмотря на наш 16-ти летний возраст, были довольно-таки спортивными парнями и уже могли спокойно вступать в единоборство со многими мужчинами.
Мы сделали замечание изгалявшемуся над женой мужчине.
Его реакция была агрессивной.
Пришлось мне с другом поучить мужчину уму-разуму.
Тут же последовали вопли его жены в духе: «Ой, Витечку бьют!»
Но мне показалось, что проходящая мимо публика смотрела на подростков с осуждением.
III.
И, наконец, подобного рода случай сучился с самим автором лет 10 назад, когда он уже был пенсионного возраста и когда, пользуясь словами Аркадия Райкина, герой был еще парень ого-го и, если его прислонить к теплой стенке, он еще много чего мог сотворить.
Спускаясь на эскалаторе к переходу от одной станции метро на другую, я услышал какой-то гвалт наверху эскалатора. Там какой-то изрядно подвыпивший долговязый повеса-мажорчик весело спускался в ускоренном темпе вниз, рискованно расталкивая по сторонам людей, среди которых попадались и женщины, и пожилые люди. При этом никто не осмеливался его остановить и хотя бы сделать ему замечание. Я дождался мажора внизу. По мере его приближения вырисовывался отчетливо его облик: высокий молодой человек в красивом бежевом пальто с модными в то время очками с круглыми линзами, напоминающими пенсне русского революционного демократа Н. Добролюбова. Этакий модный прилично подвыпивший очаровашка.
Как его остановить? Как не позволить ему натворить дел в метро?
Как-то увещевать его, наверное, было бы бесполезным делом. Полицейских рядом не было.
Я отреагировал мгновенно и почти неосознанно: сорвал с лица Добролюбова модные очки-пенсне и «звезданул» их о мраморную стену метро, чем лишил революционного демократа всякой ориентации.
Мелкие осколки стекол разлетелись по сторонам. Мажор наконец-то затормозил и растерянно подслеповатыми и не трезвыми глазами смотрел по сторонам, пытаясь оценить обстановку.
Я не стал дожидаться, когда он придет в себя.
Силы у нас были неравными ни по возрасту, ни по росту.
Я резко устремился вперед по переходу, удаляясь от места происшествия.
Но каким-то боковым зрением заметил, что толпа обывателей смотрела на меня неодобрительно, хотя совсем недавно испытывала неудобства и унижения от возмутителя спокойствия. Казалось, что толпа страдала симптомом «стокгольмского стрелка».
Май 2021 Москва