1. Моя подружка Алиса http://proza.ru/2018/11/21/1762
Лариса Вер
– Давай, твоя сторона будет правая, а моя – левая?
Мы с моей подружкой Алисой любили играть здесь, в дровах. Две стеночки из брёвнышек были нашим уютным местечком, где можно было играть во всё: это и парикмахерская, и кукольный театр, а сегодня мы решили сделать квартиры. Я взяла себе правую сторону – там больше берёзовых полешек, она светлее. А Алисе досталась потемнее, но зато у неё было два окошка в квартире, а не одно, как у меня.
Маленький коврик на двух брёвнышках я сделала из мха, кусочек тюли натянула между двумя другими – это окно и штора, коробка из-под печенья стала столом.
– Ты ко мне скоро в гости должна прийти. А то мама сейчас на обед позовёт.
– Варя! Бегом обедать! – почти тут же и раздался мамин голос.
У мамы сегодня очень мало времени, чтобы днём со мной побыть. Её сменщица ушла в отпуск, и теперь надо очень много отчётов составлять. Я ей не мешаю, хотя очень хочется вместе посмотреть «В гостях у сказки» или просто порисовать.
– Ой, Варька, выгонят нас с тобой! Меня начальник вызывает на ковёр.
– А у него есть ковёр?
– Ну, нет… Так просто говорят про то, когда начальники ругают подчинённых.
– Вот ещё! Ну, я ему задам! Тебя нельзя ругать – ты же моя мама!
Суп был невкусный: там плавала морковка, и он был со сметаной. А это так некрасиво смотрится! Алиса тоже такой не любит. Она мне говорила.
Потом я села смотреть мультики, а мама ушла на ковёр к тому дядьке с рыжей бородой. Он вообще-то не злой. Но мама его боится. Он приезжает иногда на нашу метеостанцию. И тогда вечером мы собираемся все вместе и пьём чай в большой гостиной. И начальник этот, и все люди.
Скучно… Три дня я не ходила гулять – шёл дождь, трава стала такая противная: мокрая и тяжёлая, даже в резиновых сапогах и куртке было гулять неприятно. Я только до маминой вышки сходила, и обратно пришла. Там комната маленькая, а дядя Вася всегда много курит, и я кашлять начинаю. Мама мне дала книжку, где картинки были, но не красочные. И мне разрешили их разукрасить. Целых два дня я разрисовывала. А мама вечером мне читала перед сном новую книжку. Это какая-то история про мальчика и девочку, что уменьшились сильно-сильно и путешествовали в траве, как в лесу. Их чуть жук не съел!
Утром дождя не было. Я быстро натянула колготки, свитер, куртку и толстые штаны. Резиновые сапоги были мне маловаты уже, поэтому я их носила без шерстяных носков как раньше. Надо бегом всё подружке рассказать! Бухая сапогами, я почти бежала по дороге. Но что-то мешало наступать на левую ногу. Что-то попало в сапог. Рядом был только колодец. Опираясь на него, сняла сапог… И тут услышала странный звук. Кто-то рядом пыхтел. От ужаса я выронила сапог, и он отлетел куда-то в сторону. Пых-пых-пых!!!
«Может, это волк? Или волчонок?» Я не знала, какие звуки могут издавать волчата, но волков я боялась после того, как мама когда-то рассказала сказку про девочку в красной шапочке. Сердце внутри сначала замерло, потом стало так сильно стучать, что я и пыханье слышать перестала.
– Варя, ты что здесь стоишь? Ой, а почему такая перепуганная? Где твоя мама, Нина Анатольевна? – Водитель с метеостанции – дядя Витя, кажется, – шёл ко мне по тропинке. Он протянул руку и одним движением дотянулся до сапога.
– Там… пыхтит… кто-то…
– Да! Ты права, – и он развёл в стороны траву: там сидел ёжик! Настоящий!
– Ух ты! – я натянула сапог, и хотела погладить иголки пыхтелки.
– Нет, не надо, Варюша. Это еще ежонок. Если мы его потрогаем, то мама не сможет его по запаху найти. А он потерялся, скорее всего.
– И никогда не найдет дорогу домой?
– Его мама найдет. Не переживай.
Ох, сколько всего надо Алисе рассказать! Я побежала дальше. Но почему-то, даже сама не знаю, почему, перед брёвнышками я пошла почти на цыпочках. И услышала разговор, после которого в моей жизни изменилось всё стремительно и безвозвратно.
– Нина Анатольевна, понимаю, что это сложное для вас решение, но ради дочери вам надо согласиться. Я сделаю всё, чем смогу помочь. Ваша дочка через месяц должна пойти в школу. Всё же ей почти восемь лет. Дольше тянуть нельзя. И интернат – не самое плохое решение. Наш водитель по пятницам будет завозить вас за нею в городе. Суббота и воскресенье – ваши совместные дни. В понедельник завезете её обратно, и с опозданием приедете на работу.
– Мы с ней буквы учим… – послышался слабый мамин голос.
– Для развития ей нужно общаться с ровесниками, согласитесь…
Я перестала, кажется, дышать от ужаса. Не знаю, что такое «интернат», но жить в городе мне никогда не нравилось. Там в одной квартире с нами живёт противная тетка Рая. Она всегда ворует наши продукты и носки, и у неё воняет изо рта. И ещё там бегают крысы по полу.
Я тихонько ушла к брёвнышкам. Села там на корточки. Меня трясло – то ли от страха, то ли от холода. Пришла Алиса. Чтобы ей ворох всего рассказать, и никто не помешал нам, я увела подругу к Валуну. Так все называли огромный красный камень, который торчал на горке.
– Как мне страшно стало, ты не представляешь. Я думала, что это волк… Ой, а сейчас туман начнётся.
За разговорами мы не заметили, как подкралась эта мокрая белая вата. Здесь всегда так: «Чуть не досмотришь – и ты в облако попал!» Так мама говорит. Но… через пять минут мы схватились с подружкой за руки от страха: туман окружил нас так, что вытянутой руки уже не было видно.
Я хотела позвать маму, но почему-то крикнуть не получалось. Горло перехватывало, и я только открывала рот. Беззвучно. А вот свистнуть получилось. Правда, очень тихо вышло первый раз. Но второй – погромче. Мы пошли вперёд, выставив руки в эту вату. Жутко, когда даже пальцы видны плохо. Будто ты растворяешься в тумане. И он тебя ест. Казалось, что мы идём полчаса. Но никаких звуков метеостанции не было слышно совсем. Даже Чарли не гремел цепью… Там, у мамы на метеостанции жили Чарли и Пальма. Сердитый Чарли всегда привязанный, а Пальма маленькая и ласковая. Я ей сосиски и сухарики носила, тайком от мамы. Мысли о собаках немного отвлекли от ужаса тумана.
– Ааа..Ааа..
Рядом со мной появилась тень. Это же Пальма. Она виляла хвостом и будто звала за собой. Мы пошли следом. Пальма дожидалась, когда мы будем совсем рядом, но гладить себя не давала, отходила на несколько шагов.
– Вот она, Ниночка! – меня за руку схватила лаборантка тетя Валя. – Ох, и напугала ты нас, Варька! В тумане можно часами блудить! Как дорогу нашла?
– Нас с подружкой Пальма вывела…
– Доча, напугала как! – мама обняла меня крепко-крепко. И они с тётей Валей друг на друга странно так посмотрели. Протяжно.
– Вези её в город, Нина. Одичает она здесь совсем. Тошно ей.
На следующий день мы с огромными сумками поехали устраивать другую жизнь нашей с мамой семьи…
Жаль... Алиса исчезла из моей жизни.Когда я в каникулы приезжала с мамой в горы на метеостанцию, компании у меня не было. Даже странно, что я непроизвольно тогда придумала себе подругу детства, и свято верила в нашу дружбу.
2. Муза ч. 1 http://proza.ru/2021/04/15/752
Марина Шатерова
Эпизод 1. Библиотека.
— Здравствуйте! Я хотел бы записаться. – приятный молодой парень слегка улыбнулся, рассматривая девушку, сидящую за столом, настолько гармонично она вписывалась в атмосферу небольшой библиотеки на окраине города.
— Добрый день! Заполните, пожалуйста, формуляр. Понадобятся также паспортные данные. – девушка вручила читателю бланк.
Данные из него потом вносятся в главный компьютер библиотеки.
— Мне, пожалуйста, «Мастера и Маргариту» Булгакова. – обратилась к библиотекарше стоявшая в очереди за парнем девушка.
— Одну минутку. – промолвила та и исчезла за стеллажами.
Нелли работала в небольшой библиотеке, которая казалась ей самым волшебным и притягательным местом на свете. Тишина, шелест переворачиваемых страниц, гудение ксерокса, когда кому-либо из посетителей требуется сделать ксерокопию, свет настольных ламп на читательских столах по вечерам, а днём пылинки танцуют в лучах солнца, проникающего сквозь жалюзи.
А книги!!! Великое множество, ряды стеллажей и полок, давно работая здесь, девушка хорошо знала, где можно отыскать каждую книгу. И это ни с чем не сравнимое удовольствие: идти вдоль стеллажа, кончиками пальцев прикасаясь к корешкам книг, читать фамилии авторов и названия произведений, не переставать восхищаться талантом, гениальностью и неиссякаемой фантазией этих столпов литературы, чьи книги, переведённые на десятки языков, читают миллионы читателей по всему миру. Каждая книга – своя история, любовь, горе или счастье персонажей, читая которую, не можешь не сопереживать всему написанному. За каждой обложкой скрывается целая Вселенная, кладезь мудрости, жизненного опыта, таланта, труда и богатого внутреннего мира автора.
Работать в этом храме литературы, соприкасаться каждый день с этой особой атмосферой, стало для Нелли делом жизни, тем самым предназначением и «своим местом», которые многие долго ищут и не всегда могут найти.
Эпизод 2. Внутренний мир.
Блёклая внешность Нелли вызывала стойкие ассоциации с фразами и определениями «ботанка», «библиотечная серая мышь». Тёмно-рыжие длинные волосы девушка закручивала в большой пучок на макушке. В прохладное время года носила свитер с большими пуговицами и карманами, в которые так удобно класть ручку или формуляр-заявку. Длинные вязанные юбки, «учительские» блузки и классические брюки составляли основу её гардероба. Летом же она предпочитала сарафаны чуть ниже колена и сандалии на плоской подошве. Как приятно нежиться в летних лучах тёплого солнышка по дороге из библиотеки домой, ни о чём не думая, просто наслаждаясь моментом «здесь и сейчас».
По дороге домой Нелли заходила в магазин и покупала продукты по списку, согласованному с учётом пожеланий квартирной хозяйки Аглаи Симоновны, у которой девушка снимала комнату. Пожилая пенсионерка не брала большой платы за проживание и от работы дом был в шаговой доступности. Родители Нелли живут в коттедже в посёлке в двадцати километрах от столицы, старший брат работает в центре города и там же снимает однокомнатную квартиру вместе со своей девушкой. Нелли же живёт и работает на окраине мегаполиса, вдалеке от шума и суеты. Книги, тишина и домашний уют – это всё, что делает её существование комфортным и счастливым.
Скромная, советская ещё, обстановка комнаты, в которой обитала девушка, была под стать ей. Будь она хозяйкой квартиры, наверняка бы интерьер не сильно отличался от того, что предпочитала Аглая Симоновна: кровать, кресло, стол, ковры на стене и полу, книжный шкаф-стенка с отделом для посуды и одежды, окна обрамляли шторы и тюлевые занавески. Домашний уют доводил до Абсолюта чинно заглядывающий в гости шикарный котище квартирной хозяйки, что садился рядом, требовал ласки, в следствие которой громко и утробно урчал, выгибая полосатую спину.
Нелли много читала, по ноутбуку с интернетом, подаренному родителями и старшим братом, смотрела умные психологические сериалы про отношения. Мужским вниманием девушка не избалована, но настоящей любви, как в кино и романах, ей очень хотелось, но чего-то такого чистого, большого, настоящего и всецело захватывающего, а главное – чтобы навсегда. Дамские романы, так любимые Нелли, полные этого всего, настоящих, искренних чувств, эротизма и сексуальности, молодости и красоты, будоражили воображение тихой скромницы.
За завтраком вместе с Аглаей Симоновной Нелли иногда смотрела телевизор или слушала FM-радио, когда там шли познавательные передачи, хозяйка всегда в курсе всего интересненького.
Эпизод 3. Тайные желания.
Самым заветным желанием, мечтой Нелли, как ей самой казалось, главной целью её никчемного существования было стать писательницей. Её так восхищали эти исполины литературы, чьи фолианты стояли на книжных полках библиотек и магазинов, чьими захватывающими сюжетами, полётом мысли и глубиной чувств зачитывались миллионы читателей по всему миру в переводах на десятки языков.
Но как?! Как стать такой же гениальной, как и они – литературные небожители? Как преодолеть этот потолок посредственности, тривиальности уже давным-давно придуманных историй, которые часто преподносятся лишь чуть-чуть изменив декорации и имена персонажей. Читая очередную книгу или закрывая глаза перед сном, Нелли всеми своими мыслями и струнами души пыталась понять, уловить, почувствовать эту грань писательской гениальности.
Что же даёт автору идеи, где тот источник вдохновения, откуда черпается всё новое, небанальное, берущее за душу, заставляющее читателя снова и снова мысленно возвращаться к прочитанному. А стиль изложения? Эти ёмкие сочные фразы, яркие образы. Опытом или каким-то особым даром, врождённым или приобретённым талантом это всё даётся писателям.
О чём хотела писать сама Нелли, к чему стремилась её лёгкая девичья романтическая душа? Не раз задавалась она этим вопросом. По её субъективным ощущениям это мог быть цикл любовных историй, простых, душевных, но в то же время с любовными сценами, а может и серьёзный роман с детективом, приключениями и страстным сексом главных героев.
Отсутствие личной жизни, сколько-нибудь широкого круга общения, бурных развлечений, не давали Нелли нужного жизненного опыта для написания чего-либо захватывающего в этом жанре. Девушка жила слишком уединённой жизнью, тихой, наполненной одним лишь желанием – писать.
3. Муза. Ч. 2 http://proza.ru/2021/04/15/758
Марина Шатерова
Эпизод 4. Фокус и Муза.
Концентрация мыслей, желаний, душевных устремлений, переживаний, постепенно и незаметно поначалу, начинает материализовываться, приобретать какие-то странные необъяснимые формы. Поначалу в комнате раздавались шорохи, перед сном в темноте, уже лёжа в постели, Нелли слышала чьё-то дыхание над ухом и едва уловимый шёпот. Слов не разобрать, словно это речь сквозь вату или толщу солёной морской воды, но после этого всегда снились очень яркие по сюжету и эмоциям сны. Нелли решила подробно описывать их в большой общей тетради, наподобие амбарной книги. Быстро писать от руки ей привычнее и удобнее, чем печатать на ноутбуке. Интуитивно она чувствовала, что в будущем из таких снов можно написать рассказ, повесть, а то и даже роман.
Шло время: прошла осень, ушла зима, уступив место нежной розово-зелёной весне. В казалось бы непримечательной и монотонной жизни Нелли произошло много всего, масса каких-то моментов, которым девушка не могла дать точных определений и внятно объяснить, что же это было. Рассказать о происходящем Аглае Симоновне или же кому-либо из коллег по библиотеке Нелли не решалась: первая бы определила квартирантку в психушку, на работе же скорее подняли на смех и посоветовали найти мужчину для необременительных встреч.
— Тебе нужен витамин Хэ. – так и слышала Нелли слова вечно помешанной на сексе Кристины.
Что же произошло за эти месяцы? Шорохи, дыхание и шёпот участились. Слова стали не то, чтобы более отчётливыми, но больше стал понятен общий смысл говоримого, чем какие-то отдельные слова. Словно кто-то невидимый давал Нелли идеи, диктовал мысли, а образы и эмоции приходили так же – через сны, которые девушка старательно продолжала записывать в толстую тетрадь.
Однажды вечером Нелли пила чай у себя в комнате. Солнце садилось, проникая сквозь тюлевые занавески, рассеивалось и наполняло комнату тёплым жёлтым светом. В какой-то момент, повернув голову к стене, девушка увидела в комнате чью-то тень, принадлежащую, очевидно, не ей самой. Присмотревшись, Нелли не поверила своим глазам: воздух в комнате словно сгустился, сжался, приобретая очертания крепкой, стройной мужской фигуры, но понять и оценить это можно лишь по тени, которую эта фигура отбрасывала. Словно она принадлежала какому-то иному миру, параллельному, неизвестному, а тень фигуры в лучах закатного солнца – нашему. Нелли во все глаза смотрела на тень, всматриваясь в какие-либо малозаметные детали, не веря в происходящее. Её словно парализовало, приклеило к креслу, паники и желания спастись бегством на кухню, где хлопотала по хозяйству Аглая Симоновна, не было. Нет… Страх и беспомощность перед потусторонним гостем окутали тело Нелли, словно паук, оплели её коконом паутины. Не издав ни звука, девушка отключилась.
Проснувшись утром в кресле, удивилась тому, что спала не в кровати, Нелли вспомнила об увиденном накануне. Не зная, что и думать, списала всё на игру воображения и усталость после рабочего дня.
Странные события в комнате девушки продолжались, держа её психику в постоянном напряжении. И этот жуткий момент понимания – оно рядом, но ты его просто не видишь, можешь лишь интуитивно, косвенно ощутить его присутствие, как прохладное движение воздуха. Постепенно к этому всему начали добавляться лёгкие прикосновения, словно чья-то тонкая рука с длинными пальцами прикасалась к плечу Нелли по вечерам, когда она, сидя за столом, записывала в тетрадь сон, увиденный накануне, или мысли, услышанные в том лёгком шёпоте, слышимом всё чаще и чаще в тишине комнаты. Или же лёгкие невидимые руки нежно касались её стройных бёдер под простынёй, легко и невесомо ласкали. Это всегда происходило на грани яви и засыпания, перед самым провалом сознания Нелли в царство Морфея, поэтому казались чем-то ненастоящим, словно тело и психическое восприятие играют друг с другом в какие-то свои непонятные игры. Нелли старалась не придавать большого значения всему происходящему, словно это просто усталость после работы или же свет и тени играют с её восприятием. Да и чем же другим это всё может быть, как не просто «кажется», является обманом периферийного зрения, оптическими иллюзиями, обманом ощущений?
Все мысли и желания девушки по-прежнему были прикованы к развитию у себя литературных способностей. Ухажёров у Нелли никогда не было, тихий нрав и блёклая внешность способствовали этому. Отсутствие жизненного опыта по части эмоциональных и физических любовных переживаний не давало ей шансов написать что-либо убедительное на заданную тему, а всё прочитанное являлось уже придуманными кем-то другим историями, повторять которые казалось лишённым всякого смысла.
Желание что-то сочинить, написать, пробить наконец-таки эту стену обыденности в собственном сознании и стать талантливым писателем, полным гениальных идей, обладателем яркого стиля изложения, набрало некую критическую массу и сфокусировалось. Все странные события в один момент вдруг усилились и родили новую реальность – жуткую, неведомую, невероятную. Та неведомая фигура из потусторонней реальности словно пересекла тонкую грань между мирами, шагнула в наш мир, пусть не обретя плоть, но став тенью из плотного воздуха, уже куда более различимого, чем ранее.
Это случилось в конце мая, когда тёплые ночи вкусно и свежо пахли через открытое окно, слабым ветерком раскачивая штору. Сквозь тюлевые занавески ярким прожектором светила полная луна, освещая комнату рассеянным серебряным светом. Сон не шёл, несмотря на усталость. Заметив едва уловимое движение, Нелли приподнялась на локте и стала пристально всматриваться в сумеречную обстановку комнаты. И увидела!!! На фоне книжного шкафа виднелась фигура, та самая, что когда-то раньше отбрасывала тень в закатных лучах, но тогда она была прозрачной, невидимой. Сейчас же приобрела плотность и очертания обнажённого мужского тела, сотканного из полупрозрачного серого тумана, словно из графитовой пыли. Тревога и страх сковали Нелли, не давая шансов на какие-либо решительные действия, она могла только смотреть и смотреть, вглядываться в ночного пришельца неотрывно, не веря в реальность видимого.
Что же это? Кто он и чего хочет? Умру ли я? Может это Смерть моя за мной пришла? Фигура неподвижно наблюдала за девушкой, словно впитывая в себя все её мысли и эмоции, затем сдвинулась с места, плавно перемещаясь в пространстве, подошла к кровати, согнув ногу в колене и вытянув вперёд руки, опустилась на постель, склоняясь над девушкой. Нелли откинулась на подушку, не в силах позвать на помощь, отвести взгляд от жуткого, не проходящего видения, которое уже невозможно списать на игру света и тени, разума или же оптическую иллюзию.
Тёмная мужская обнажённая фигура не думала исчезать, тонкая простыня не стала преградой тому, что не имеет тела, это нечто совершенно иное. Нелли словно парализовало, не в силах закричать и пошевелиться, девушка могла только с ужасом наблюдать за происходящим с ней. Таинственный тёмный туманный силуэт окутал её тело, ласкал и проникал, не делая при этом больно невинной девушке, а, действуя не по-человечески опытно, предугадывая любые тайные желания, какие только можно было почерпнуть из фильмов и книг, вознёс Нелли на такой пик блаженства, о котором невозможно даже мечтать, не говоря уже о том, чтобы испытать с каким-либо реальным мужчиной из плоти и крови. Возникшие при виде потустороннего гостя оцепенение и ступор не дали девушке хоть как-то проявить испытываемое глубокое чувство физической удовлетворённости, экстаза, не разбудить Аглаю Симоновну, мирно спящую в соседней комнате. В изнеможении Нелли провалилась в глубокий сон без сновидений.
Утро после таких необычных ночных событий хоть и принесло чувство отдыха и той особой энергичности, какая бывает после сильной физической разрядки, но в то же время Нелли беспокоили странные ощущения под кожей и повышенная температура. Переодеваясь перед выходом на работу, девушка обнаружила на своём теле странные знаки, словно нарисованные ручкой тонкие выпуклые линии, стрелки, «ёлочки», солнце, глаз, треугольник.
«Это какая-то масонская символика» - с ужасом думала Нелли, рассматривая себя.
Знаки проступили на руках, груди и спине, кожа в тех местах ощущалась более горячей. Зайдя в ванну, девушка обомлела – на лбу у неё проступила греческая буква «пси». Надев блузку с закрытым воротом и длинными рукавами, Нелли заклеила символ на лбу кусочком лейкопластыря телесного цвета, спешно ушла на работу. Несмотря на нестандартную ситуацию и плохое самочувствие, не стала отпрашиваться с работы, не зная к кому обратиться за помощью, обычный врач в поликлинике здесь всё равно бессилен.
Эпизод 5. Мечты сбываются.
Шло время. Боясь хоть с кем-нибудь обсудить происходящее с ней, Нелли так и не нашла выхода из череды жутких событий, что происходили в её жизни, которую назвать монотонной и унылой теперь язык не поворачивался.
Идея переехать в другое съёмное жильё упёрлась в финансовую сторону вопроса: не нашлось в районе библиотеки, где работала Нелли, комнаты дешевле, чем сдавала Аглая Симоновна. Чтение молитв перед сном тоже не сильно спасало, возможно оттого, что она сама не являлась особо набожной.
Однажды Нелли уснула на боку, распущенные волосы разметались по подушке. Проснувшись, она обнаружила волосы заплетёнными в косичку, конец которой был завязан резинкой, до этого лежавшей рядом с кроватью на тумбочке. Коса не была растрёпанной и неровной, как если бы её заплетали на спящей девушке, наоборот, неведомый парикмахер словно использовал расчёску и заплёл «колосок» из множеств мелких прядей. Но кто это мог сделать и зачем? Видимо это какие-то новые проявления той неведомой силы, тёмной туманной сущности, что приходила к девушке всё это время. И теперь она прикасается к ней спящей, беззащитной. Леденеет всё внутри от мысли об этом и о том, что будет дальше.
Таинственные знаки на теле Нелли то исчезали, то появлялись вновь в других местах. Символика практически всегда разная. Нелли скрывала их под одеждой, пила жаропонижающие и противоаллергические таблетки, что улучшало самочувствие, но совершенно не избавляло от всей этой «письменности». На лбу редко когда проявлялось что-то новенькое, но всегда оказывалось чем-то совершенно поразительным. Например, как-то проступило изображение глаза, детальное, объёмное, «три-д», как бы сейчас сказали, прямо-таки буддистское «третье око». Каждый раз проступающие на видных местах знаки Нелли маскировала лейкопластырем, объясняя любопытствующим всё это как синяки или банальные прыщи.
Попытки прекратить визиты странного мужского силуэта она ставила после того, как у неё в голове созрел чёткий план романа, который так страстно мечтала написать. Все её сны, какие-то идеи и мысли, что слышались ей в неясном шёпоте перед сном, умопомрачительные ощущения, пережитые от ночных прикосновений тёмного незнакомца – всё это сплелось воедино, словно тропические лианы, сложились в некий пазл, который пока не видишь целиком, но уже можешь нащупать нить сюжета.
Нелли села писать!!! Взяв новую «амбарную книгу» формата «А четыре» она начала сочинять. Так было удобнее, по старинке, от руки. Сюжет шёл легко, предложения строились ярко и сочно, большая часть излагаемого уже была в голове у Нелли, только лишь сопутствующие детали и штрихи она слышала в шёпоте уже не перед сном, а вечером, во время написания текста. Затем постепенно набирала написанное на ноутбуке в Ворде. Во время работы над романом присутствие тёмной фигуры, пусть и не всегда ясно различимой зрительно, явно ощущалось в комнате. К плечам, груди и лицу девушки иногда прикасались руки с длинными тонкими пальцами. Чувствовалась в этих прикосновениях приятная прохлада, забота и лёгкое возбуждение, которые давали силы писать и писать дальше, не останавливаясь.
Нелли мало спала и ела, приходя с работы домой, стремилась как можно скорей взяться за ручку и тетрадь, присесть за ноутбук, спасибо Аглае Симоновне, что не обременяет её бытом и какими-либо долгими старческими беседами. Девушка похудела, под глазами залегли тёмные круги, а в самих глазах появился безумный блеск. Сочиняемая ею история выходила романом с замысловатым любовно-детективным сюжетом, как и мечтала девушка, нетривиальным, а стиль изложения ёмкий, хлёсткий и яркий, не похожий на других писателей, книгами которых она зачитывалась.
Через полгода упорного труда работа над романом подошла к завершению. Набранный на ноутбуке текст Нелли разбила на главы и опубликовала на литературном сайте, чтобы узнать мнение читателей о написанном. Издать роман в бумажном варианте стало новой мечтой Нелли, но о её реализации она пока не задумывалась, главным оставалось завершение работы над текстом и мнение первых читателей её детища. Измученная долгими месяцами недосыпания, девушка прилегла на постель и блаженно вытянулась.
— Наконец-то можно выспаться. – мысли сладким сиропом текли в её сознании. – А потом почитать первые рецензии на роман. Прямо не верится, что я смогла.
Смогла!!! Страстное желание, мечты, усиленная работа психики, концентрация на какой-то одной идее, родили, создали или же привлекли откуда-то из потустороннего мира некое существо, какое-то чуждое сознание, которое и помогло Нелли в её литературном творчестве. Тёмная Муза… Она ли это? Так ли абстрактно это понятие? Только ли талант и вдохновение движут душами талантливых и гениальных поэтов и писателей? Или же за каждой такой гениальностью стоит такая сущность, призванная откуда-то не из нашей Вселенной, откликнувшаяся на зов, такую безумную тягу к творческому созиданию?
Нелли лежала в постели смежив веки, не подозревая совершенно, что в этот момент в комнате вновь материализовалась тёмная мужская фигура. Силуэт, словно воздушный конденсат, проступил сквозь грани миров, возникнув в комнате, словно ниоткуда. Роман дописан, помощь Музой оказана сполна, присутствуя рядом каждый день работы над произведением. Что же ещё ей нужно в нашем мире? Зачем вновь явила она своё жуткое присутствие? Неслышно присев на постель, наклонившись над спящей Нелли, фигура нависла над ней параллельно, легла сверху, пройдя сквозь простыню, полностью скрывшись в теле спящей.
Следующим утром в квартире Аглаи Симоновны раздался телефонный звонок. Звонили из библиотеки узнать, почему Нелли не вышла на работу, не предупредив никого заблаговременно. Войдя в комнату к девушке, Аглая Симоновна закричала, прижав ладони к лицу. Нелли спала, но серое лицо и синюшные губы говорили о вечности сна. На лбу девушки отчётливо виднелась греческая буква «пси».
P.S. Роман, опубликованный Нелли на литературном сайте, получил ошеломительную популярность и даже был со временем экранизирован. Личность автора осталась для всех загадкой, так как на рецензии и сообщения Нелли уже не могла ответить, а в социальных сетях и блогах девушка не регистрировалась. Порой талант, гениальность и слава требуют слишком дорогую цену.
4. Розовые майские дожди http://proza.ru/2006/08/13-151
Любовь Казазьянц
"Утверждать – этого нет, потому что этого не может быть никогда – прямолинейно и скучно."
(Н.Волгин – кандидат философских наук, уфолог.)
В нынешнем году майская погода москвичей не баловала. Небо словно превратилось в старое прохудившееся решето. Дождь то усиливаясь, то ослабевая, лил неделю. Наступил момент, когда вода затопила самые низменные районы города. Нельзя назвать это наводнением, но в быт жителей столицы сырость привнесла лишние проблемы. Несомненно, что далеко не каждый мог позволить себе приобрести личный водоплавающий транспорт.
Необъяснимое явление наблюдали жители Нагатинского затора. Когда в этом месте шёл дождь, затопив прибрежные улицы, Нижнего моста не было видно под водой. А Верхний мост оставался совершенно сухим. В безоблачную погоду над верхним мостом стоял туман, из бледно-розовых облаков капал того же цвета дождь. Первое время прохожие наблюдатели ахали, зеваки толпами глазели на розовое чудо, машины останавливались и хором сигналили. Но люди постепенно привыкли к чуду, - как привыкают к бутылочному пиву или к суррогатному кофе, а потом и вовсе перестали замечать.
Никто не изучал, почему мост не мокнет. Подумаешь, розовый дождь! Никому и дела нет до редкостного феномена из области легковесной фантастики. У простых смертных и так забот полон рот. Ясное дело – тут не до цветных дождей!
Но в этом году москвичи стали свидетелями такого зрелища, о котором умолчать равноценно преступлению. (Кому не интересно – может с ироническим видом перелистать страницу.)
Оказывается каждое майское утро, в четвёртом часу, в Нагатинском заторе над верхним мостом зависало Нечто неизвестного происхождения. Этот объект оказался настолько пунктуальным, что по его появлению можно было сверять часы.
НЛО каждый день меняло цвет, как капризная модница: день в оранжевом, день - в голубом. И так до бесконечности.
Майский гость буквально изощрялся в цветовой гамме, но никто не мог понять, что бы это значило.
И тогда неопознанным объектом заинтересовались учёные и пресса. Несколько представителей республиканского НИИ решили понаблюдать за пришельцем. Группа учёных собралась время под Верхним мостом. И действительно ровно в четыре часа утра появилось Оно: бледно-бирюзового цвета, прямоугольной формы. Объект висел над мостом неподвижно в течении часа. Вдруг он неожиданно изменил цвет: из бирюзового моментально стал сиреневым, вытянулся в длинную "сигарету" и, мерно покачиваясь, лениво двинулся в сторону Волгоградского проспекта. Остановился в раздумье. В этот момент один из членов группы решил снять объект на видео камеру. Только этот человек успел приготовиться к съёмке, как НЛО резко развернулся в сторону смельчака. В следующую минуту, группа замерла в шоке – фотографа поднял в воздух и закружил невидимый смерч. Он поднимался вверх с вытянутыми руками и вывернутыми наружу ладонями. Словно невидимая сеть тянула его в небо, закручивая по спирали в бешенном вихре. В вышине его обволокло туманом, и НЛО вместе с фотографом бесследно исчез в просветлённом небе.
Люди из исследовательской группы замерли, глядя в небо, словно в немой сцене. Для них время остановилось.
Туман рассеялся. И тут все увидели лежащего на земле фотографа. С минуту он лежал без движения. Затем открыл глаза и прошептал еле слышно, указывая в небо:
-Я был там, у них...Они всё знают о нас... Изучают, исследуют...
Учёные окружили фотографа и засыпали его вопросами:
-Славик, какие они?
-Ты их снял на видео?
-На каком языке общались?
Фотограф, по-прежнему сидя на земле беспомощно развёл руками.
-Всю силу из меня высосали. Им, видите ли, мужчин подавай!
-А что они от тебя хотели? – гладя Славика по голове, сочувственно спросила блондинка из группы.
-Чего, чего?... Ясно – чего! Население у них одного пола, женского.
-Ого! Так вот их корабль цвета менял! ...
-Ты их видел? Они такие же? – настойчиво интересовалась блондинка астроном.
Славик смерил её взглядом.
-А ты что думала?! Руки, ноги на месте и всё остальное – тоже. Я проверил.
-Значит, они к нам на охоту прилетают? Изголодались без мужиков! – воскликнул физик. – Да, повезло тебе, Славик, ничего не скажешь!
-И не покажешь, - с сожалением прошептал фотограф. – Камеру мою неопознанные ведьмы захватили. Теперь вряд ли вернут, а я за неё такие бабки отдал, японская...
-Да ладно, не плачь! Наши скинутся, подарят тебе новую. Зато в Книгу Гинеса попадёшь как первопроходец. Расскажешь потом тет-а-тет как это... с инопланетянками.
-Да брось ты, Серёга! Ничего приятного. Они из меня всю жизненную энергию выкачали. И главное, молчат стервы. Общаются... на телепатическом уровне. Розовые ведьмы! Но красивые – как перри!
Тут приехала "скорая". Славика увезли в больницу на обследование.
Нам так и не пришлось узнать подробности этой истории, так как после «выздоровления» Славика затаскали по загранпоездкам на симпозиумы и конференции по уфологии.
5. Цена жизни http://proza.ru/2020/04/08/1167
Любовь Казазьянц
"Бесценна жизнь!
Вот суть небесного посыла…"
(Неизвестный автор)
Ничто не предвещало угрозу для всего человечества на нашей прекрасной планете. Но с востока пришла страшная эпидемия: губительный, смертельный для здоровья человека вирус LCP-119 внезапно охватил всю Землю. Паника и страх заставили всё человечество вздрогнуть! Болезнь распространялась с необычайной скоростью тактильным и капельным путём, поражая дыхательные пути, лёгкие, потом нервную систему человека, затем образовывались язвы, человек гнил заживо. Не помогало ни переливание крови, ни другие методы. В некоторых странах люди гибли как мухи, большинство заражённых - пожилые люди. А больницы переполнены заражёнными и умирающими.
Приостановилась экономика во всех странах, прекратили работать все предприятия, не связанные с поставкой или торговлей пищевыми продуктами. Закрылись границы и любое передвижение между странами и городами. Начался всемирный карантин. В срочном порядке началось ускоренное строительство госпиталей и больниц для приёма и лечения заразившихся. Био-лаборатории в разных странах работали сверхурочно над созданием вакцины против эпидемии неизвестного вируса и лекарства.
Продовольственные магазины опустели, не хватало продуктов питания, а также катастрофически не доставало средств защиты: масок, перчаток, противогазов.
Вначале люди не отдавали отчёта в своей беспечности, не понимали серьёзности сложившейся ситуации, грозившей каждому смертью. Они продолжали беспечно гулять по улицам, не пользовались средствами элементарной защиты: маски, противогазы и резиновые перчатки, которыми надлежало неукоснительно пользоваться каждому человеку по призыву правительства всех стран и медицинских организаций.
Средства массовой информации постоянно муссировали требования и просьбы к населению воздержаться от общения с другими людьми и сидеть дома, не выходить без важной причины из домов, распространялись карты количества заражённых по всему миру. Но многие не придерживались этих требований и нарушали их. Тогда правительства вынуждены были принять ужесточённые меры для нарушителей домашнего карантина: ввели штрафы вплоть до насильственного домашнего ареста и в тяжелых случаях даже до тюремного заключения.
В Китае, откуда пришла зараза, эпидемия быстро начала спадать, так как там очень серьёзно взялись за карантин. В интернете распространялись ролики различного характера на тему мировой пандемии, о признаках болезни, откуда пришла столь страшная зараза, как с ней бороться, а также самое важное: что будет дальше?
Повсеместный страх нагонял ролик об иноземном нашествии, об насильственном уменьшении населения планеты, исходящим от секретного правительства, о будущих прививках якобы от вируса, а на самом деле под видом прививки вживление чипов для полного контроля и тотального порабощения всего человечества, устранения нежелательных субъектов путём заражения и других ужесточённых насильственных мер к недовольным и сопротивляющимся членам общества.
Улицы городов опустели. В воздухе носились паника, злоба, страх и порабощение. Города ощетинились тишиной и беспокойным ожиданием конца то ли всемирной пандемии, то ли краха человеческого существования… Надежды на победу над вирусом рушились с каждым часом: противоядие не было найдено, количество заражённых росло в геометрической прогрессии. Положение становилось невыносимым…
Ведущий журналист центральной газеты "Заркор" ("Прожектор") издательства в Тель-Авиве – Свилл Брейн, очень заинтересовался постигшим человечество несчастьем, вирусом, несущим смертельную опасность каждому члену общества. Он был, конечно, не единственным человеком, принявшим так близко к сердцу всеобщую угрозу. Он решился на частное журналистское расследование этого инцидента. Из секретных источников он узнаёт о неслучайном появлении на Земле страшного вируса, что его создали искусственным путём в лабораториях Китая, а потом случилась утечка био-материала, или (что самое ужасное) это было сделано умышленно. Он даже узнал больше, что это только начальная стадия порабощения всего человечества нашей планеты. Что это бесцеремонное, бесчеловечное решение исходит от скрытого правительства власти имущих. Возникал вопрос: если вирус внедрили специально, то зачем тратить такие бешенные материальные средства на строительство медицинских учреждений для его лечения? Может для отмывания несанкционированных материальных средств?…
Свилл Брейн – бывший американец, по национальности еврей, давно переехавший в Израиль, имеет два высших образования как журналист и дипломат. Много лет проработал редактором и журналистом в разных газетах и журналах в Америке и в Израиле, пишет статьи на русском, английском и иврите. Сорокалетний мужчина крепкого телосложения, занимается спортом, умеет красиво и со вкусом одеваться, не женат, детей не имеет. Живя в Америке, когда-то прошёл школу выживания. Язык подвешен, много знает и умеет. В последнее время в его жизни появилась молодая женщина. Привлекательная, обаятельная красотка Марта Кросвильд. Она работает дизайнером интерьеров. У них прекрасные отношения и полное взаимопонимание.
Через месяц Свилл узнаёт, что его родная тётка Изольда, проживающая в Холоне, заразилась вирусом LCP-119, её госпитализировали. К этому времени создалось такое положение, что если человек да ещё пожилой попадал в больницу, то он обречён.
Свилл не на шутку забеспокоился, очень переживал за любимую родственницу. Он подключил все свои связи, чтобы помочь родственнице. Её поместили в отдельную комфортабельную палату, уделяли большое внимание, состояние Изольды немного улучшилось. Свилл по несколько раз в день звонил в больницу, интересовался здоровьем тёти, с которой был дружен.
Однажды Свилл вернулся поздно вечером домой очень уставший. Даже не поужинал, принял душ и лёг спать. Заснул моментально. Под утро он резко проснулся от тяжести в голове и какого-то неприятного свиста, вскочил с кровати, чтобы проверить источник неприятного звука, но свист прекратился, как только он вышел из спальни. Свилл заглянул в другие три комнаты, проверил ванную, туалет, подсобку, и ничего подозрительного не обнаружив, вернулся в спальню. Решив ещё немного поспать, прилёг на кровать. Уже светало. И вдруг на прикроватной тумбочке увидел странный предмет. Его глаза расширились от удивления. Это оказался странной обтекаемой формы полупрозрачный браслет. Свилл с опаской дотронулся до браслета, осторожно взял неизвестный предмет в руки. Ощутил прохладную поверхность странного предмета. Включил ночник и покрутил браслет перед глазами. И тут же внутри забегали какие-то странные пузырьки. Он надел его на руку. Браслет засветился мягким голубоватым светом. Свилл ощутил прилив спокойствия, почувствовал, как ему полегчало, в голове прояснилось, внезапно ощутил прилив сил. Захотелось есть. Он наскоро принял душ и пошёл на кухню готовить еду. Поел с аппетитом приготовленный омлет, посмотрев на часы, заметил, что есть немного времени в запасе. За едой Свилл силился вспомнить, что ему снилось, но в памяти всплывали какие-то бессвязные отрывки сна, какой-то неземной ландшафт, незнакомые звуки и отрывки инопланетного бормотания.
Он отмахнулся от неприятных воспоминаний и позвонил Марте. Она почти сразу ответила. Зазвучал её бодрый голос:
- Привет, дорогой! Как настроение? Как здоровье твоей родственницы?
- Спасибо, милая, у меня всё более-менее нормально, если не считать появления одного странного предмета у меня на тумбочке…
- Ты меня заинтриговал! Что у тебя там произошло? – взволнованно спросила Марта.
- Это не по телефону. Я заеду за тобой через полчаса и всё расскажу, даже покажу, согласна?
- Конечно, Свилл приезжай, буду рада тебя видеть! Целую!
- Хорошо, дорогая, скоро буду.
Приехав к Марте, Свилл увидел её у подъезда. Он остановил машину, и она легко впорхнула внутрь словно ласточка. Улыбаясь, нежно поцеловала его в шершавую щёку.
- Ну, что ж, колись, что у тебя эдакое стряслось? На какой процент тянет по шкале чудес твоя новость? – вместо приветствия скороговоркой проговорила Марта.
- Не смейся надо мной! Хотя у тебя очаровательная улыбка! Это действительно чудесно, то что я собираюсь тебе рассказать и даже предъявить… Вот смотри!
С этими словами Свилл приподнял рукав белоснежной рубахи на правой руке.
- И что ты имел в виду, желая меня удивить? – разочарованно вздохнула Марта.
- А ты не видишь? Взгляни на мой браслет! – предложил Свилл.
- Ну... и что в нём такого особенного? – с сомнением произнесла Марта.
- А ты приглядись внимательно! – он снял браслет и подал Марте.
Она покрутила, разглядывая его со всех сторон.
- Ничего особенного не нахожу.
- Дорогая, мне сегодня приснился сон, которого я не помню целиком, только какие-то обрывки. А эта вещь оказалась на моей прикроватной тумбочке перед рассветом. А проснулся я от странного жужжания и свиста.
- Да, в нём какие-то пузырьки бегают, - продолжая разглядывать браслет, отметила Марта. – А где у него застёжка? Что за материал? Из чего он сделан?
- Не знаю, ничего не могу сказать и даже предположить… И застёжка у него мудрёная. Он сам захлопывается на руке. Ну-ка примерь!
- Молодая женщина надела браслет на левую руку, и он сам закрылся, тут же поменял цвет на бледно-зелёный.
- Вот видишь, какую диковинку мне послали высшие силы! Удивительно, не правда ли?
- Да-да-да… - протянула Марта, выдыхая. – Надо его в лаборатории проверить на вредность, может он заразный или того хуже…
- Повышенная радиоактивность? Ты это подумала?
- Ага. Или может вредные для здоровья вибрации выделяет? – предположила Марта.
- Да, ты права. Я сегодня созвонюсь с Бицалелем. Он работает на бывшем радиозаводе, где выпускают различные платы. У них даже мощный 3D – принтер имеется.
- Снимай браслет!
- Легко сказать… Я же не знаю как.
- Дай сюда руку! Вот так… - незаметным движением Свилл открыл браслет и надел себе на правую руку. Браслет сразу изменил цвет на голубой.
- Чудеса, да и только! – воскликнула Марта, разводя руками.
- И не говори! Я бы никогда не поверил в такие чудеса, если бы не вещественное доказательство, - заключил он. – Мне кажется, что эта вещь дана мне неспроста…
С этими словами он посмотрел на загадочный браслет и подумал: "Да, интересно, зачем мне его дали?"
На следующий день Свилл связался со своим бывшим однокурсником Бицалелем. Договорились о встрече после работы. Вечером, пораньше освободившись, Свилл поехал на встречу с другом. Они встретились в кафе рядом с работой Бицалеля. Свилл вкратце рассказал ему о загадочном браслете. А потом поднял рукав на правой руке.
- Вот смотри сам!
Бицалель посмотрел на друга с недоверием.
- А… можешь снять его? – нерешительно попросил он.
- Да, конечно.
Свилл одним ловким движением снял браслет и подал другу. Тот взял загадочный предмет и стал внимательно разглядывать. Внутри браслета забегали пузырьки, поменялся цвет на светло-сиреневый.
- Ого! - удивлённо воскликнул Бицалель. – Эти вещица заслуживает более глубоко изучения…
- Надень! Посмотрим, что будет? – предложил хозяин браслета.
- Надел, а где его застёжка?
- Он защёлкивается автоматически.
Они вместе наблюдали, как меняется цвет браслета. Он словно ищет какого-то соответствия, только неясно, какими параметрами он обладает и манипулирует.
- Да, скажу я тебе, интересный и загадочный объект для изучения! А знаешь, его можно изучить на нашем новом оборудовании: из чего браслет сделан, что в нём внутри находится, из какого он материала? Это меня очень заинтересовало! Дашь мне браслет на обследование?
- Нет. Дать не могу. Можешь исследовать его только в моём присутствии. Ну, ты понял меня!?
- Да, конечно. Так и сделаем.
На следующий день они снова встретились в конце рабочего дня для проведения экспертизы загадочного браслета. Бицалелю удалось получить разрешение на доступ в секретный бокс для изучения загадочного объекта.
Вначале они прошли стерилизацию в специальном помещении, затем надели стерильную спецодежду и только потом подошли к огромной герметично закрытой массивной двери со спец. охраной. После индефикации личности по сетчатке глаза в специальном оборудовании, им был разрешён вход в секретный бокс. Массивная дверь медленно и бесшумно открылась. Друзья пробыли там более четырёх часов. Было установлено, что загадочный браслет изготовлен из неземного материала, он выделяет определённые вибрации, для защиты иммунной системы человека, носящего его. Кроме этого, меняя цвет, браслет определял пол и состояние здоровья человека, в то же время корректирует физическое состояние объекта, на котором браслет надет в данный промежуток времени. Кроме этого, браслет защищает человека от любых микробов и ситуаций, грозящих ухудшению физического состояния объекта. Это стало потрясающим открытием всемирного масштаба, так как человечество ещё не обладало подобными технологиями. После окончания исследования, они попробовали сделать копию браслета на 3D –принтере, но ничего не получилось. Так как принтер не смог определить из какого материала сделан инопланетный браслет. Тогда друзья разъехались по домам.
Оказавшись дома, Свилл крепко задумался о помощи людям, заболевшим смертельным вирусом. Но у Свилла был только один браслет. Это очень незначительная помощь в ситуации пандемии. Но Свилл успокаивал себя, что хотя бы сможет помочь своей любимой тётушке.
"Хотя бы Изольда выкарабкается из лап смерти, это уже будет большая победа", - с надеждой подумал он.
Рано утром Свилл отправился в инфекционную больницу, где лежала его тётка.
Он добился разрешения пройти в бокс и передать ей браслет, чтобы это произошло на его глазах. Но для чего он передавал ей браслет, никто даже не догадывался, он придумал, что этот предмет послужит амулетом для больной пожилой женщины. Пройдя через стерилизационную камеру, надев стерильное бельё, его запустили в коридорчик перед палатой больной тётки. За толстым стеклом он увидел, что Изольда совсем плоха и лежит под аппаратами искусственного дыхания. Глаза её закрыты, и она лежит без движения. Он проследил, чтобы тёте надели браслет на голую руку. Он увидел, как браслет изменил цвет на грязно сиреневый с всполохами серого и чёрного цветов. И попросил, чтобы браслет ни в коем случае не снимали. Главврач развёл руками и заверил племянника, что браслет никто не снимет.
Свилл каждый день наведывался к тётке. Он обязательно проверял наличие браслета на её руке. Он видел, как цвет браслета каждый день очищался от грязи. Через несколько дней он приобрёл синеватый оттенок, количество пузырьков внутри увеличилось. Через пять дней тётка открыла глаза. А через неделю она смогла дышать сама. От неё отключили аппарат искусственного дыхания, щёки её немного порозовели. Но кормили её ещё с подключением подпитывающих лекарств. Через две недели Изольда значительно пошла на поправку: смогла даже есть сама, но понемногу. Свилл был счастлив. Всё это время помощь тётке он держал под секретом от Марты, друзей и сослуживцев. Через четыре недели Изольда смогла сама умываться и вставать в туалет. Загадочный браслет полностью оправдал все ожидания Свилла.
Надо заметить, что врачи удивлялись выздоровлению Изольды. И однажды одна молодая женщина из медперсонала попыталась похитить браслет, но не смогла его снять с Изольды, это узнали благодаря наличию видео-камеры. Эту медсестру незамедлительно уволили.
С этого времени Свилл заметил за собой слежку. В связи с этим, Свилл очень забеспокоился, но, к его большому удивлению, вскоре это прекратилось.
Прошло чуть больше месяца, когда Изольда наконец совсем оправилась от перенесённой болезни. Вирус был полностью побеждён. И тётю благополучно выписали из больницы. Свилл был счастлив, что сумел помочь любимой родственнице. Через полтора месяца Свилл вернул себе свой браслет.
К этому времени был пик пандемии. Свилл всё время думал о том, как можно помочь больным вирусом. Он даже предложил напечатать в своей газете написанную им статью о создании фонда помощи пострадавшим от вируса семьям, потерявшим смерть членов семей или родственников, погибших от всеядного смертельного вируса LCP-119. Ведь эти несчастные, ни в чём невинные люди умирали в страшных мучениях! Ведь никак нельзя определить цену человеческой жизни! Потому что она бесценна…
Однажды Свилл поделился с Мартой своими переживаниями по поводу обречённых на смерть заразившихся. Она ответила ему очень сухо:
- Ты бы лучше беспокоился о себе самом! Или ты надеешься на свой чудо-амулет? – ухмыляясь, спросила она.
- Да, представь себе! Я не надеюсь, а уверен, что именно этот браслет спасает меня от заражения. Или ты так быстро запамятовала, что благодаря ему, моя тётя излечилась? И сейчас находится в безопасности и полном здравии.
- Нет, что ты! Напротив, я очень этому рада. Просто ты не хочешь понять, что твой браслет не поможет миллионам умирающих! Что за утопия засела в твоей голове? Подумал бы лучше о нас с тобой! – выкрикнула она в запале в трубку.
- Да, я никогда не думал, что ты такая чёрствая и бессердечная женщина! Ты меня очень разочаровала! - и бросил трубку.
После этого разговора Свилл долго не звонил Марте и не отвечал на её частые звонки и сообщения с просьбой простить её за недальновидность. Свилл недоумевал, почему его близкая, можно сказать любимая женщина не понимает, за что он на неё обиделся…
Прошло полтора месяца. Всё это время Свилл жил как будто бы во сне. Он спал, ел, пил, ходил на работу фактически как робот. Чувства в нём притупились, и он всё делал механически. И день, и ночь он размышлял только о том, как бы помочь людям избежать заражения и помочь вылечиться заражённым… Но ничего не мог сделать. От этого бессилия он мучился ещё больше.
Однажды ночью ему привиделось, что его похитили инопланетяне. Будто, он с ними долго беседовал, но не слышал их голосов, не помнил на каком языке они разговаривают, и о чём они говорили с ним. Они общались телепатически. Перед ним проплывали удивительные картины чужих планет и ландшафты неизвестных городов. А в конце сна высокая стройная женщина неземной внешности в блестящем облегающем костюме дала ему какой-то маленький закрытый коробок и "сказала", что в нём находится спасение от смертельного вируса для землян, что её народ возлагает на него большие надежды помочь человечеству и вытащить землян из угрозы смертельного вируса и полного вымирания. К коробку прилагалась инструкция к применению. На этом Свилл проснулся.
Уже забрезжил рассвет. Краем глаза Свилл увидел на тумбочке тот самый маленький контейнер, а под ним печатный лист. Он протёр глаза, включил ночник и, развернув лист, увидел к его великому удивлению текст на русском языке.
Он начал читать.
"Землянин Свилл, мы обращаемся к тебе с великой просьбой: помочь человечеству победить смертельный вирус, запущенный к вам умышленно враждебной рассой с далёкой планеты Дельты из созвездия Скорпиона. Они хотят уничтожить всё население вашей прекрасной планеты для того, чтобы завладеть вашими полезными ископаемыми и беспрепятственно разорять Землю.
Мы посылаем тебе семена растения, которое поможет излечить каждого заболевшего вирусом. Надо посадить семена в землю и через три дня вырастет необыкновенно красивое растение. Оно даёт цветы, плоды которые надо срывать и по одному давать съесть каждому больному. А семена высаживать снова и снова. Вы увидите, как люди будут на глазах выздоравливать! Срочно, пока не поздно, принимайте меры!
Мы желаем вам удачной победы над смертью от вируса!
Конгломерат планеты Дельта.
Свилл, не дожидаясь рассвета поехал в больницу, в которой лежала Изольда. Он показал письмо главврачу больницы, и они вскрыли контейнер с семенами нужного для выздоровления инопланетного растения. И сразу приняли спасательные меры: посадили семена растения в теплице самой больницы. И действительно ровно через три дня выросли спасительные растения. Как только они зацвели их маленькие нежно-сиреневые цветки по одному раздали всем заболевшим в этой больнице и люди начали выздоравливать. После цветения собрали новые семена с этих удивительных целебных растений, их снова посадили. Так продолжалось, пока не выздоровели все пострадавшие от вируса люди в Израиле. Затем начали отправлять контейнеры с целительными семенами в другие страны. И люди начали путь к выздоровлению и спасению по всему миру. Так наконец, болезнь отступила. И население всей Земли возрадовалось! А имя Свилла Брейна причислили к героям Мира, в некоторых странах ему даже поставили памятники, а в Италии, Франции и в Африке духовенство причислило Свилла при жизни к лику святых на вечные времена. Он получил огромное вознаграждение от своего правительства и большой дом на берегу Средиземного моря в Эйлате.
6. Бутерброд http://proza.ru/2021/02/24/1874
Игорь Гудзь
Дождь порой помогает смыть старую жизнь и начать новую. Иногда дождь даже дает возможность погрузиться в себя, переосмыслить свою жизнь. А вообще-то дождь просто смывает наши грехи, чтобы мы могли совершать новые. В целом, дождь показывает мир, каким он есть, без прикрас, обнажает его истинное лицо. Особенно. если дождь этот...осенний!
Ананьев напряженно всматривался в одинокую фигуру, прячущуюся от холодного дождя под козырьком метро. С фигуры, по обе стороны худых плеч, прямо до мокрого асфальта свисали огромные, во весь рост рекламные щиты. Струйки дождя лениво скатывались между пушистыми ушками изображенных там аккуратно подстриженных шпицев. В какой-то момент рекламщик как-то по-особенному передернул головой. Совсем как штабс–капитан Овечкин в незабвенных «Неуловимых мстителях». Сомнений больше не оставалось.
«Неужели Семеныч!? – не поверил даже мыслям своим Виктор. – Не может быть!»
Он обогнул метро, забежал с другой стороны. Дождь усилился, фигура у входа исчезла. Виктор хотел уже уйти, но что-то не отпускало, заставило спуститься вниз. Давешняя фигура кособоко притулилась к подоконнику огромного вестибюльного окна. Временами человек, поминутно оглядываясь отпивал глоток из потертого термоса и заедал сероватым чем-то.
- Семеныч! – осторожно тронул его за плечо Виктор. – Это ты что ли!?
На него резко обернулась худая, слегка заросшая физиономия, ничего не выражающие глаза равнодушно скользнули по его лицу:
- Обознались…!
Ананьев еще раз внимательно всмотрелся. Нет! Не обознался! Николай Семенович Колыванов, бывший его шеф в одном из солидных оборонных НИИ. И вот …здесь! Весь в щитах, как в доспехах!
- Это же я, Семеныч! – с силой развернул его к себе Виктор. – Ананьев! Виктор! Не узнаёшь!
Колыванов тщательно дожевал оставшиеся куски и только тогда внимательно всмотрелся.
- А! Ананьев! – прохрипел он, наконец осипшим голосом. – Узнал! Узнал! Питер -город маленький! Ты чего здесь?
- Так … в бассейн! – поперхнулся Виктор. – В бассейн здесь хожу по утрам. Тут вон, рядом!
- В бассейн! – искренне удивился Семеныч. – Зачем? Дождя тебе мало!
Железная логика не изменила бывшему шефу даже со временем. Высокий, статный, всегда чисто выбритый, элегантно одетый, каждый раз в свежей сорочке с новым, тщательно подобранным галстуком. Остроумно – надменный, снисходительно – саркастический, неземной парфюм, проникновенный взгляд, … тайная любовь всех женщин, и черная зависть мужчин. А уж если к этому прибавить энциклопедические знания и инженерный гений …! А уж если брал в руки саксофон...!!! И всё это он, Колыванов Н.С., но...тогда! А вот теперь … милейшие шпицы на груди и сзади! Чудны дела твои, Господи!
- А теперь я … вот! – энергично встряхнул плечами Колыванов. Отчего щиты недовольно вздыбились, казалось, что шпицы возмущенно шевелят ушами и скалятся. – На работе!
- Понятно! – решил ничему уже не удивляться Ананьев. – Как сам-то? Десять лет прошло!
- Да, как и все! – продолжал пережевывать куски Колыванов. - Как сократили тогда, долго мыкался. И электриком в ЖЭКе, и хлеб выпекал, и «на жмура» ходил с похоронным оркестром, на саксе там…, да и могилки рыл. Подменял копателей запойных…! Силёнки нужны, работа тяжелая, да и нервы тоже…, кладбище – горе кругом. Ушел…, вот здесь теперь! А ты…!?
И отглотнул из термоса. Сразу пахнуло спиртным.
- Я же тогда остался, помнишь, уговорили!- начал Ананьев. - Восемь месяцев без зарплаты, хорошо жена работала. А то бы с голоду померли! Полтинник свой голыми макаронами отметил! Сейчас темку ту нашу продолжаю. Антенки фрактальные … помнишь!? Вот этими ручками! Внедрять скоро будем, на КапЯре. Как мы там …молодые! Резвились…!Помнишь!?
Немного помолчали, вспоминая. Дождь заканчивался.
- И как тут? Платят чего? – уж и не знал чего спросить Ананьев.
- Скандалим вот сейчас! – оживился Колыванов. Глаза его загорелись, голос приобрел зычность как в старые времена. Сутулая спина распрямилась, грудь опасно вздыбилась.
- Я, так вон заявление написал!
- Увольняешься?
- Да какой там! Требую вернуть щиты с фототехникой! Обнаглели совсем! Ну, не могу я больше с собачками, народ смеется! Всё говорили, временно, временно…! Они меня ещё не знают! Да я до Путина…! Ой! ... дождя-то нет! Пора! Пора! Бегу! Бегу!
И добавил полушепотом, глядя куда-то поверх Ананьева:
- Строго тут у нас! Камеры кругом…!
Не говоря больше ни слова, не прощаясь, поминутно спотыкаясь, и подбирая на ходу волочащиеся за ним щиты, со всех ног бросился на улицу. И бесполезно было его догонять. Занятой человек. На работе…, блин!
***
Совещание заканчивалось, в предбаннике ожидала группа сотрудников. Директор отошел в туалет. Ананьев юркнул вслед. Догнал у писсуаров.
- Семен Исаакович! Дело есть! Точнее, просьба!
- Ну, ты нашел, где…! – поморщился шеф. – А если бы я по-большому? Ну, говори, раз начал!
- Я извиняюсь, помните, Колыванов у нас был, по антенным устройствам. Начальник отдела…, высокий такой, ещё защищаться хотел. Сократили его тогда.
- Колыванов? – задернул молнию на брюках директор. – Да всех разве упомнишь? Помер, что ли? С деньгами…, это к главбуху, я скажу…!
- Живой он! Живой! – передернуло Ананьева. – У метро встретил, «бутербродом» работает.
- Торгует что ли!? – оживился шеф, быстро шагая по коридору. Ананьев мелко семенил рядом.
- Не! Рекламщик! На нём щиты с обеих сторон, ну, вроде как «бутерброд»!
- Понятно! – остановился у дверей кабинета шеф. - Придумают же…, «бутерброд», господи! Что надо! Денег…!? Говори быстрее, вон народ гудит…!
- Назад его!К нам, сюда! Ценный кадр! Целое направление тащил!
- Не запойный? – насторожился директор.
- Не похоже! Жена больная. Вот он и …трудится! Я за него головой ручаюсь. Пропадет, худющий, зубов не осталось!
- … Значит, не покусает, если что! - мудро заключил опытный руководитель. – Посмотрю, что можно…! Заскочи послезавтра, ближе к вечеру! Если головы не жалко…!
***
Через три дня Ананьев летел к давешнему месту как на крыльях. Даже плавки забыл. Да и хрен с ними! Колыванов маялся на том же месте, только теперь уже под неярким осенним солнышком. Виктор подбежал к нему сзади, набросился как коршун, крепко стиснул в объятиях.
- Всё! – прокричал прямо на ухо. – Скидывай шпицов своих! Свобода!
Колыванов вздрогнул как от выстрела. Развернулся резко.
- Во! - крикнул он свирепо. – Всё! Смотри! Никаких шпицов! Добился!
И торжественно вздыбил оба щита. На них действительно были действительно изображена реклама фототехники. Никаких собачек! Лицо Колывано сияло как пятак в базарный день. Ошарашенный Ананьев даже в сторону отступил.
- Видал! – яростно ощерился Колыванов. – Кто хочет, тот добьется!
- Погоди, да погоди ты! – поднял обе руки над головой Ананьев.- Остановись! Я с директором говорил. Сегодня он сам позвонил. Приняли тебя обратно, к нам в НИИ, на старое место. Всё! Возвращаешься ты…!
- Куда!?– передернул головой Колыванов. – Куда возвращаюсь?
- В жизнь! – устало присел на обшарпанную скамейку Ананьев. – В свою прежнюю, привычную жизнь. Научную, инженерную, интеллектуальную. Скидывай позор этот! Поставь там где-нибудь! И пошли…, отметим это дело! На той стороне… кафешка!
Подошел к застывшему Колыванову, стянул с него реквизит и поволок через дорогу в заведение. По дороге тот вырвался, подхватил щиты по мышку и не выпускал уже до дверей кафе.
- Пальто на мне казенное! Выдали…! – задыхался на бегу Колыванов.- А под ним одежонка плохонькая! Там раздеваться не надо?
- Не надо! Так посидим, одетые! Тебе чего взять-то?
- А... ! Бутерброд…! По-мягче там чего-нибудь, зубы-то…
Ананьев взял два раза по 150 и пару стареющих бутербродов. Присели за столик у окна. Виктор обо всём подробно доложил. Колыванов молча выслушал глядя в окно.
- Вот так вот, Семеныч! - лучился улыбкою Ананьев. - Развернулась и к тебе судьба! А проскочил бы я тогда мимо, так бы и стоял ты тут! Завтра приоденься, с утра сразу к директору зайдем. Он ждет! Пока на оклад голый, премии потом! Ну и один оклад неплохо на крайняк. Ты не представляешь как я рад! И за тебя, да и за себя…! Опять вместе! Судьба...!
- Спасибо! Виктор! Спасибо! – прошептал Колыванов, не отрывая взгляда от площади у метро. – Ты хоть бы предупредил! Всё неожиданно так…!
- Сам не знал! Директор буквально час назад звякнул. Я сразу к тебе.
Ненадолго замолчали, думая каждый о своём.
- Ведь только со щитами разобрался! Мне люди навстречу пошли! – качнул головой горестно Колыванов. – А тут … увольняться надо. Неудобно вот так сразу! Даже не знаю, как и быть-то!
- Ты что! Ты что!? – вскочил Ананьев со стула. - Ты чего городишь-то дурачок? Там ты человек. А здесь кто? «Бутерброд»!
- Да! Да! – тихо произнес Колыванов. – Это ты прав! Бутерброд и есть. Надо подумать, взвесить. Все-таки здесь на свежем воздухе, люди вокруг, сам на виду,общение..., валенки вон зимой выдавали. варежки…, и пальто, конечно..., ни докладов тебе, ни отчетов, а там … Ты знаешь, что такое свобода, Ананьев!? За неё люди жизнь отдавали!
- Я ж толкую Семеныч, с утра – к директору!Ты меня хоть слышишь!
- Мне же в смену! Как я не выйду! Я так не могу!
- Да брось всё! – заорал ему прямо в ухо Ананьев. – Такое два раза не предлагают!
- Давай, я тебе вечерком звякну! – заглотил разом все 150 Колыванов. – Идти надо! Нам здесь по 10 минут греться разрешают! Больше нельзя! Бутерброд с собой, можно!?
- Бери, конечно! – махнул рукой Ананьев.- И второй тоже! Мне без надобности!
- Вот за это спасибо! – чуть не прослезился Колыванов. – По-товарищески!А это...? - и робко повел глазом на второй стакан.
- Давай!
Колыванов небрежно сгреб закуску в карман, аккуратно перелил в термос водку, облизнул краешек стакана и побежал с громыхающими щитами через дорогу. Свободный человек...!
Ананьев совсем по "овечкински" передернул головой и пошел ровно в другую сторону. Губы его яростно извивались в некультурных выражениях. Не позвонит Колыванов, не позвонит. Ни вечером, ни утром!Это он понял сразу, по глазам его … несчастным.
7. Бумеранг http://proza.ru/2021/03/07/1782
Игорь Гудзь
Из австралийского юмора:
- Ты слышал, Джон разбил себе голову!
- А что случилось!
- Купил новый бумеранг!
- А голова причём?
- Ну…, старый-то выбросил!
Андрей Павлович Снегирев чуть приоткрыл глаз, хотя мог и не открывать. Не было особой нужды. Ну, раз уж разлепился, пусть так побудет пока!
Яркое утреннее солнце заливало комнату и звало к активной жизни. Глаз скосился в сторону огромных старинных часов, занимающих целый угол. Почти девять уже, а ведь можно сказать ... и «ещё». На противоположной стене покоился настоящий австралийский бумеранг, давно привезенный им с пятого континента.
Свобода! Хочешь, подорвись как на мине: зарядка, душ, овсянка на воде, пробежка по набережной. А хочешь... придави до обеда. А можно просто в потолок потаращиться. Одним глазом …
«...чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые ... » - это не про Снегирёва. Он не мучился! Тем более что это «бесцельное» началось недавно, с выходом на заслуженный отдых. Правда, слегка вынужденный: выпихнули «дружки» из совместного бизнеса, любил Снегирев правду - матку резать … где-то после 700 граммов. Правда, пинок мудро сопроводили тускловато – желтоватым «парашютом», чтобы не жестко падать. И чтобы не спалил всех по ходу. Падая - то!
Приличные проценты с не менее серьезного счёта в банке давали Снегирёву возможность несколько свысока взирать на реальную действительность. А точнее, абсолютно плевать на неё с высокой горки новоявленного рантье. Словечко-то, какое сладкое! Ещё приятнее, что рантье живет пусть и не на трудовые, но все же законные доходы. Тунеядец в законе!Не жизнь, а малина!
Говорят, что человек становится действительно свободным, если он сумеет подчинить себе своё ... ЭГО. Или как оно там называется. Поскольку эта хрень, глубоко сидящая в нас каждую секунду грубо вмешивается, нежно нашептывая что, как и когда делать. И что из этого хорошо, а что плохо. Прямо мать родная!
А вот Снегирев, как раз наоборот, полностью и осознанно подчинил себя внутреннему «Я», и искренне считал это настоящей свободой.
Каждый раз, вот так приоткрывая глаз по утрам, он с трепетом прислушивался к своему нутру. И беспрекословно исполнял все его желания, поскольку понимал, что всю жизнь биться с самим собой – просто глупо!
Но вот именно сейчас эго молчало. Спало что ли? Пришлось включать дурацкий разум, сильно подорванный десятилетиями беспрерывного строительства социализма в отдельно взятой стране.
«Пожрать!?» - перебирал самые разумные варианты Снегирев. - Не! Скорее наоборот! Третий день без «стула»!»
«Рюмашку…!? Не! Заведусь с пол оборота, с цепи сорвусь..., ищи-свищи потом»
«Анжелка!? Вцепится, грейдером не отскребёшь!»
«Ванюшину звякну! Сто лет не общались!»
Ответили сразу, правда, не сам Ванюшин, а его двухлетний внук. Он успел много чего нащебетать, но Снегирев не понял ни слова. Не владея молодежным сленгом. Наконец трубку взял старый товарищ по «тревожной юности». Поговорили не о чём, на предложение "повидаться" Ванюшин отказался, с внуком сидит, пока молодые на работе. Как-нибудь потом, правда, это «как-нибудь» длилось уже лет пять, не меньше.
«Внук! - накрыли Снегирева родственные чувства. - Санька!
На ту сторону улетело гудков двадцать, прежде чем проклюнулся сонный голос Ирины. С дочерью у Снегирёва давно не ладилось, всё не то, да не так! И у мужа её тоже! Выдавил их таки на съёмную квартиру, правда, оплачивать помогал. Жена еще раньше к маме дорогой отъехала, не сошлись характерами, вроде даже замуж выскочила. Снегирев и им всем помогал, чего уж тут…! Какая-никакая-растакая, а всё же родня!
- Саша! - крикнула дочка мимо трубки. - Подойди, дедушка звонит!
- Да ну его ...! Я мультик смотрю! – громко крикнул неискушенный в семейных интригах шестилетний Санёк.
- Я сказала! – просвистела шепотом дочь. - Сейчас все повырубаю, и навсегда! Считаю до одного! Раз…
- Сама там начни пока …! - отбрыкнулся Саня.
- И робота твоего, как его..., блин! – схватила она мобильник. – Отменяю заказ!
- Иду-у-у-у! – всерьёз шуганулся внук. – Достали, блин!
Схватил трубку и завопил, как резаный:
- Дедулечка! Привет! Я тебя очень-очень люблю! Жду в гости! Все! Пока! Мне пора, дела …
- А по…! – успел пискнуть «дедуля».
Но всё! Раздались приглушенные гудки. Снегирев особо не расстроился. Пообщались, и на том спасибо. Главное, … «любит»!
А часы проклятые сдвинулись всего на 15 минут, и вроде как вообще встали.
В старости время течет медленно, а вот годы бегут быстро! Да и кто знает, что такое время. Это глупые людишки решили, что год их жизни грешной равен одному обороту Земли вокруг Солнца. А как так там на самом деле…!? Куда оно движется: вперед, назад, по кругу или вбок…? Вот потому мы и наблюдаем сорокалетних старичков, и семидесятилетних юношей. Снегирев относил себя к юношам, пока ещё.
Вслед за глазом пришлось поднимать и бренное тело. Утренний туалет всегда занимал много времени. Мылся, брился, чем-то натирался, долго одевался – как в Кремль на прием. И все это основательно, не спеша. «Поспешишь – людей насмешишь!» Но Снегиреву и смешить-то было некого. Один жил, бобылём! И прекрасно себя чувствовал!
На приготовление завтрака из пяти блюд ушло не менее часа. Снегирев накрывал сам себе как в приличном ресторане, со всеми «подробностями». Насытившись вдоволь, включил компьютер, просмотрел новости, сплюнул смачно и пошел глянуть в окно, на настоящую жизнь. Старуха тащит на себе огромный мешок, облезлая псина обреченно плетется вслед, грузовик подает задом, рядом - оборванный мужик матерился. Народец суетливо мелькает туда-сюда. Всё как обычно, ничего нового.
Взгляд его упал на журнальный столик. Какое-то заказное для бывшей, «судебное»! Уж год как отъехала, а всё шлют, шлют… . Нехотя наклоцкал почти забытый номер. Хоть бы уж не тёща взяла!
- Привет, любимый! – отозвалась бывшая. - Чего трезвонишь? Соскучился?
- С тобой не соскучишься! Письмо вот…, со штапмом «судебное». Я уж не вскрываю, у тебя теперь свои тайны.
- Да насчет парковки небось, ничего страшно, пусть вылёживается.
Снегиреву будто кто-то лягнул в ребро, захотелось вдруг увидится, и черт его знает почему. Так случается у бывших.
- А то, смотри, подвезу! Чего мне делать-то? – просипел он натужно. – Ты вечерком чего делаешь? Посидим где-нибудь, пообщаемся … как раньше.
- Вечерком…? – прощебетала она серебристым голоском. – Вечерком… мужу клизму ставлю! Сам не дотягивается, руки короткие…
С детства обладающий ярким воображением Снегирев метнулся к унитазу и опорожнился там донельзя. Вроде, как и не завтракал вовсе. Выдумывают всякие диеты, упражнения, практики? Вон…, бывшей звякнуть и всё!
А на часах только одиннадцать. А говорят - время, время…
Раздался входной звонок. Снегирев никого не ждал. На пороге стоял светловолосый юноша с пронзительно-синими глазами. Такие глаза были ещё только у одного человека – его матери.
- Добрый день! – вежливо начал молодой человек. – Меня зовут Андрей…
- Я знаю, как тебя зовут! – прошептал внезапно осевшим голосом Снегирев. – Я, кстати тоже … Андрей … Павлович.
- Мама велела вещи забрать. Она сказала, Вы знаете какие!
- А что же сама не зашла? – усмехнулся Снегирев. – Постеснялась, что ли?
Прошел в комнату, достал из шифоньера небольшой чемоданчик и протянул было го парню. Но тут же отдернул руку назад.
- Скажи ей, чтобы сама! Поговорить надо!
- Но мама…!
- Иди, скажи! – мягко развернул его к выходу Снегирев. – Я знаю, она здесь.
Прошел тяжело в комнату, присел за столик. Ждать пришлось недолго. Тихо скрипнула дверь, в квартиру вошла небольшого роста миловидная женщина средних лет.
- Звал?
- Проходи! – поднялся навстречу Снегирев. – Хорошо выглядишь! Вещи я тебе не верну. Думаю, здесь пригодятся!
- Тебе маловаты будут! – усмехнулась женщина.
Снегирев придвинулся к ней вплотную.
- Возвращайся!
- Зачем?
- Тяжело мне без тебя! Маюсь…
- Тяжело одному? Или … без меня!
Снегирев невольно призадумался. А действительно…, может одиночество гложет.
- Я не знаю! – выдохнул он. И с силой прижал её к себе. – Ну, вот, правда – сам не знаю!
- Ну, хоть честно…! – мягко отстранилась женщина.
- Сынок-то наш! – окунулся в синеву её глаз Снегирев.- Совсем взрослый уже…, так ничего и не знает про меня. Растет парень! Может деньжат добавить? У меня есть...
- Пойду я Андрюша! Сколько уж говорили, что толку повторяться. Не нужен тебе никто. Одному хорошо! А тоска…, она проходит. По себе знаю!
- Пропаду я без тебя! Как есть пропаду! – надрывно крикнул ей вслед Снегирев. И был искренен как никогда в жизни.
- Всё может быть! - обернулась она с порога. – Прощай!
Подхватила чемоданчик и вышла. Вот так … просто!
Снегирев ошалело огляделся, полубезумный взгляд его упал на бумеранг. Вырвал с "мясом" из стены, подбежал к раскрытому окну и с силой вышвырнул на улицу. Бумеранг деловито засвистел и улетел вдаль. Снегирев обреченно высунул голову наружу и зажмурил глаза в ожидании неминуемой «обратки», … но напрасно.
Не вернулось орудие, вопреки своему древнему предназначению. Даже оно расхотело…
8. Реальная нереальность http://proza.ru/2021/04/15/1448
Анна Бухгольц
Я постучала. На стук вышел немолодой мужчина в белом костюме.
- Вы записаны? - безучастно спросил он.
- Нет, но я уже давно пытаюсь попасть на приём, а вы постоянно переносите мою запись.
- Как ваше имя?
- Анна. Фамилия...
- Это неважно, - перебил меня мужчина в костюме. - Здесь у каждого свой ID- номер.
Я тревожно обернулась. Собственно, я туда вообще попала?
- Туда, туда, - прочитав мои мысли, сказал мужчина. - Вы что же думаете, мы здесь в балахонах ходим и кадилом машем?
- Ну, что-то вроде этого, - согласилась я.
- Взрослый человек, а туда же, в сказки верит. На дворе век высоких технологий, пора адаптироваться, в конце концов.
Мужчина подошёл к столу с компьютером и ввёл моё имя.
- О, да вы, голубушка, наша клиентка со стажем. Что же это вы к нам всё ломитесь? Что в жизни не устраивает? Вроде руки и ноги целы, умом, - мужчина набожно перекрестился, - Бог не обделил.
- Да, я всё поговорить хочу, - смутилась я под его напором.
- Тут у нас не бесплатная консультация.
- Хотите сказать, и у вас платить надо? - изумилась я.
- Не передергивайте, я образно. Просто по всяким пустякам ОН не принимает.
- То есть моя жизнь для него пустяк? Ну, конечно, я ведь всего лишь песчинка в море прочих. Да, у меня есть руки и ноги. Да, я не смертельно больна. Но ведь я и не в больницу пришла. У меня душа болит. Или в этом случае лучше сразу в психушку?
- Я вам ещё раз повторяю. У нас не бесплатная консультация. Приём ведётся только по жизненно важным вопросам.
- Значит не хотите пускать? Вы лучше моё личное дело посмотрите. Нет, не так. Вы почитайте хорошо, почитайте. Там всё обо мне должно быть. И как жила все эти годы, и как страдала.
- То есть вы считаете, что жизнь должна быть мёдом намазана что ли? - безразлично обратился ко мне мужчина. - Вроде вот она я, давайте мне счастливую жизнь. А сами то хоть что-то пытались сделать? Только и ждёте, что придёт ОН и всё за вас сделает.
- А тут вы не правы, - возразила я. - Всю жизнь только и делала, что пробивала стены. И что толку? Тотальное одиночество, боль и разруха?
Я почувствовала, что ещё немного и я просто перейду на крик. Иначе этот истукан меня не услышит.
- Так вы пустите меня?
Мужчина хотел опять что-то возразить мне в ответ, но распахнулась большая белая дверь, из которой вышел ОН. Я как-то сразу это поняла. По взгляду что ли.
- Пётр, что за крики? - спросил вошедший. - Почему я не могу спокойно отдохнуть в своё свободное время?
- Да вот, ломится тут одна. Требует личной консультации.
- Экстренный случай?
- Обычная бытовуха. Она любит его, он её не любит. Рутина, не требующая вашего внимания.
- Так отправь её обратно. У меня на сегодня ещё масса дел.
ОН повернулся, собираясь уходить, а я, право даже не знаю, как мне хватило на это наглости, схватила его за рукав, приведя в замешательство.
- Не понял. Это что сейчас было? Ты видел? - ошеломленно спросил ОН у Петра.
Я, уже прекрасно понимая, что мне нечего больше терять, в отчаянии шагнула вперёд.
- Только поговорить. Я надолго не задержу. Это важно. Для меня.
ОН одним движением высвободил свой рукав и отступил назад, предлагая пройти.
- Прошу. Я вижу иначе мне придётся делать вещи, о которых я могу потом пожалеть.
Я нервно переступила порог...
Внутри всё было просто, но с большим вкусом. И ничего лишнего. В прямом смысле. Дорогой стол, большое мягкое кресло и... больше ничего. Даже присесть негде.
- Ну, рассказывай с чем пришла.
- А разве вы обо мне ничего не знаете?
- Почему же, знаю. Вопрос, что тебя не устраивает?
Собравшись с духом, я выпалила на одном дыхании:
- Всё. Точнее моя жизнь. В ней нет смысла. Никакого. Понимаешь?
Я даже не заметила в какой момент перешла с НИМ на Ты.
- Живу, как растение. А хочу счастья. Хочу ощущать себя нужной и любимой. Хочу...
- Остановись. Я понял. Но почему ты решила, что я должен тебе это дать? Ты какая-то особенная? Ты чем-то заслужила это счастье? Вспомни свою жизнь. Разве она была праведной и безупречной?
- Нет, - чувствуя, что краснею до корней волос, ответила я. - Я, конечно, не святая. Но не так давно в корне пересмотрела свою жизнь, свои жизненные приоритеты. Я отвергла всё материальное ради любви.
- Хочешь сказать, ты готова с ним с сумой за плечами босая по камням?
- Да. Я готова на любых условиях. Лишь бы быть с ним рядом.
- Знаешь, я тебе не верю.
- Так ты и не Станиславский.
- Забыла, где находишься? Я бы на твоём месте не хамил.
- Послушай. Неужели я, по твоему мнению, не заслуживаю счастья? Я ведь и тебе, и ему тысячу раз доказала, что люблю.
- Истинная любовь может быть только к Богу. Всё иное от дьявола. Наверно ты ошиблась дверью.
- А знаешь, возможно ты прав. Я пришла не по адресу. Что может понимать в любви тот, кто сам никогда не любил. И вообще...
- Разговор окончен. Ты говорила ненадолго. У меня приём.
Рядом со мной, словно из воздуха, материализовались две мужские фигуры в белых халатах, очень смахивающие на санитаров. В голове пронеслась мысль: "Доигралась. Сейчас прямиком в психушку". Но "санитары", мягко взяли меня под руки и вывели через заднюю дверь. Потом провели по каким-то коридорам и выставили вон. Тяжёлая металлическая дверь, противно лязгнув, закрылась за моей спиной. Я обернулась. Табличка гласила: "Небесная канцелярия. Служебный выход".
Ну, вот и всё. Выбора нет. Надо возвращаться. Бюрократы проклятые!
***
Я открыла глаза. Это ж надо, чтоб такое приснилось. Чтобы я вот так заявилась к Господу Богу и начала качать права. Блин, даже сейчас стыдно. Ну, да ладно, пора вставать, труба зовёт.
А вообще-то куда торопиться. Сегодня ведь выходной. Позавтракаю, решу пару дел и пойду пройдусь. Сказано, сделано. Через пару часов я уже бодро шагала по улице.
Ноги сами вынесли меня к дому моего любимого. Боль снова окутала ужасом душу. Почему при одной мысли о нём меня буквально парализует? Может набраться смелости и зайти в гости? В конце концов, я ведь к самому Господу в Небесную канцелярию вломилась. А тут...
Тут как раз и сложнее. Когда стоишь перед дверью, кажется, что сейчас просто упадёшь в обморок. Ну, да ладно. Риск – дело благородное.
Он открыл не сразу, и видно было, что мне не рад. Вежливо предложил войти, только потому, что понимал бессмысленность противостояния мне.
- Я только поговорить. Это важно. Для меня.
Он с досадой отмахнулся. Весь его вид говорил, что я уже достала его своей любовью.
- Мы уже обо всём с тобой поговорили. Разве нет?
Он развернулся, чтобы уйти, но я схватила его за руку.
- Послушай, я хочу...
- Я уже сто раз говорил тебе, что не люблю тебя и никогда не полюблю. Лучше исчезни из моей жизни. Пойду покурю. Надеюсь, когда вернусь, тебя уже здесь не будет.
Он накинул куртку и вышел на балкон. Как же все мужчины похожи в своём безразличии. Да что они знают о любви! Что тот из Небесной канцелярии, что этот... Они любят только себя. Им даже не нужно, чтобы их любили. Главное, чтобы отдавали им дань уважения. Ну, и чёрт с ними! Наверно, я действительно каждый раз прихожу не туда.
Я вышла на площадку. Навстречу мне направлялись двое мужчин в белых халатах. У меня что, дежавю? Сейчас меня опять под белые рученьки вынесут за дверь?
Фу, кажется, обошлось. Обычная бригада "Скорой" в соседнюю квартиру. Я зашла в лифт и нажала кнопку первого этажа. Провались всё в Преисподнюю!
***
Лифт тронулся и резко набрал скорость. Что происходит? Я сейчас разобьюсь? Давление зашкаливало. Противно сдавило виски и стало подташнивать. Потом резкий удар и звенящая тишина.
Дверь лифта открылась неожиданно. Элегантно одетый молодой мужчина галантно протянул мне руку.
- Мадам, очень рад, что вы надумали меня посетить. Позвольте представиться....
- Можете не продолжать. Я знаю, кто вы. Вот только не понимаю, что делаю здесь я.
- Думаю, вы лукавите, - ослепительно улыбнувшись, промолвил мужчина. - Вы сами дважды сказали, что пришли не по адресу. Вот я и решил познакомиться с вами лично. Меня интересует судьба любого человека. Особенно того, кто жаждет счастья и справедливости. Согласитесь, ведь с вами обошлись некрасиво?
- Не то слово. Меня буквально растоптали, окунули головой в...
Мужчина приложил палец к моим губам.
- Давайте, мадам, не будем о плохом. Поверьте, меня очень тронула ваша история. Я искренне хочу помочь вам.
Он нежно обнял меня за талию. Тело, уже почти забывшее магию мужского прикосновения, трепетно отозвалось.
Мужчина снисходительно улыбнулся и ещё крепче прижал меня к себе. Сопротивляться не хотелось. Наоборот, хотелось отбросить все тормоза и раствориться в этой неге...
Он оказался очень опытным любовником. Так хорошо мне ещё никогда не было.
- Может останешься? - спросил он, с упоением затягиваясь в постели сигаретой.
- Дай мне закурить, - попросила я. - Ты так вкусно это делаешь, что невозможно удержаться.
- А я всё в жизни делаю вкусно. Живу, ем, пью, меняю женщин.
- Таких, как я, у тебя много? - вдыхая терпкий дым, спросила я.
- Достаточно, чтобы не умереть со скуки.
Он нежным движением руки откинул прядь волос с моего лба.
- Приходи ещё. Развлечемся.
- Пожалуй, я задержусь у тебя ещё немного даже сейчас. Мне так хорошо с тобой.
Я потушила сигарету и снова погрузилась в удивительную негу счастья. Достигнув его наивысшей точки, я словно провалилась в темноту.
***
Когда я очнулась, была ночь. Луна наполняла квартиру призрачным светом. Подойдя к окну, я хотела задвинуть шторы, но вдруг увидела на подоконнике начатую пачку сигарет. Странно, я ведь не курю. Откуда она здесь?
Рука сама потянулась за душистой белой трубочкой. Я с наслаждением затянулась. Такой знакомый терпкий запах... И удивительное, ни с чем несравнимое, чувство неги и томления. Я уже привычным жестом стряхнула пепел. Что вообще происходит?
От размышлений меня оторвал звук сообщения на телефоне. Мой любимый. Написал, что я, когда уходила, забрала его пачку сигарет. Ну, что ж. Так ему и надо! Переживёт.
Я закрыла шторы и легла спать. Мне снились облака, какой-то Пётр и мягкие нежные объятия.
Как всё-таки непредсказуема жизнь...
9. Провожалкин http://proza.ru/2016/08/07/1473
Владимир Гольдштейн
Скорый снижал скорость медленно. Расписанная красными полосами, глазастая морда локомотива поравнялась с пешеходным мостом, когда шипение тормозов перешло в повизгивание, и поезд почти остановился. Конечно, это только казалось. Состав ещё долго подтягивался, извиваясь вдоль платформы угловатой змейкой, похожей сверху на детскую игрушку – забавного гибкого ужика.
С высокого пешеходного моста был прекрасно виден и весь длинный состав, и сплетающиеся в дымке сумерек серебристые ниточки рельсов на соседних путях, и фиолетовые искорки далёких семафоров в конце каждой платформы, и разноцветные струйки спешащих пассажиров, и стайка бродячих собак, и курящий милиционер, и обходчики, лениво хлопающие длинными молотками по уставшим буксам... Ничего не изменилось. Точнее, изменилось все. Опираясь на высокие, тронутые ржавчиной перила, он думал, что, пожалуй, лишь этот вид сверху на паутину рельс старого вокзала связывает его с далёким прошлым, когда телевизоры не играли красками, а с портретов на площадях хмурились величественные бородатые вожди.
Тогда он приходил на этот мост почти каждый вечер. Школа, шесть уроков, полчаса пешком по широкому бульвару – и он здесь. Он не мог толком объяснить себе, зачем приходит на вокзал. Потому ли, что его душа распахивается здесь навстречу смелым мечтам о дальних странах, солёных закатах над тропическими приливами, весёлых, наполненных встречами и открытиями днях и прочих крупицах того, что зовётся таинственным словом «счастье»? Или может быть потому, что никак не удаётся познакомиться с классной девчонкой? А, может, он просто уставал от вереницы нескончаемых серых будней, которые в итоге приведут всего лишь к высокому баллу аттестата и поступлению в освобождающий от армии институт? Он точно знал, что среди этих ответов нет ни одного правильного. Только потом, много лет спустя, он понял, что самые главные вещи нельзя объяснить словами, а то, что объяснению поддаётся, – это так, не главное, незаметный полустанок, который забываешь, когда он исчезает за окном вагона.
Он очень любил поезда. Сладкий запах разогретого масла в буферах или струйка терпкого дыма из трубы над вагоном – и слезы наворачивались на глаза, и невыносимо хотелось купить билет и уехать куда попало, как можно дальше – к новой жизни, к ярким событиям, главное из которых – праздник путешествия на поезде. Что ещё может сравниться с ароматом заварного чая в позвякивающих стаканах, неизменной копчёной курицей и треснувшей скорлупой на боках сваренных вкрутую яиц? А это ощущение превосходства над остающимися на перроне людьми, как будто бы жадно провожающих взглядами стремительный полёт темно-зелёных вагонов, непременно уносящих пассажиров к будущим радостям!
Он очень хорошо запомнил тот день ранней осенью, когда прогуливаясь вдоль состава, увидел плотную крашенную блондинку лет тридцати. Женщина выглянула из двери вагона и поманила его наманикюриным пальцем.
– Паренёк! Сока не купишь? Во-о-н в том ларьке.
Она протянула деньги.
Этот поезд стоял минут двадцать, так что время ещё было. Банка с соком оттягивала руку, стараясь выскользнуть и шлёпнуться на потрескавшийся асфальт.
– В гости зайдёшь? – блондинка кивнула головой внутрь душного вагона.
Он пожал плечами и вскарабкался по лесенке.
В купе, как оказалось, кроме них больше никого не было.
– Рита, – бросила она. – А тебя как?
Но едва он открыл рот, чтобы назвать своё имя, как она, усмехнувшись, перебила:
– Не... не говори. Останешься для меня незнакомым героем... Садись, герой, сейчас соку дёрнем. Лады?
Ключа-открывалки не было, но Рита несколькими ударами залихватски откупорила банку об угол видавшего виды вагонного столика. Затем она разлила сок в чайные стаканы без подстаканников и неожиданно выпалила:
– Слушай! А он сволочь все-таки! Сковырнулся на прошлой станции вместе со своим коньяком!.. Ты коньяк пьёшь?
Он отхлебнул тёплый сок, ощутив на языке вязкую мякоть, и неопределённо пожал плечами.
– А-а… не важно – все равно у меня денег больше нет... – невесело продолжила Рита. – И в каком ты классе? Небось, в десятом уже? В девятом… Ну, за знакомство, что ли?
Они чокнулись гранёными стаканами.
– Девчонка у тебя есть? Ясно, нету… И чего ты тут слоняешься по перрону? Я не первый раз этим поездом в командировку езжу, ещё раньше тебя заметила. Ты, вроде как, вообще все поезда встречаешь и провожаешь… Кстати, герой, знаешь какое забавное имечко я сейчас для тебя придумала? Про-во-жал-кин!.. Скучаешь, что ли, дома, Провожалкин?
Он по-прежнему молчал, не зная, что сказать.
– Ладно, давай по второй, не закусывая!
Они снова отхлебнули тёплого сока.
– А как учишься? Вижу, что не отличник, но и не двоечник, верно?
Она чуть наклонилась вперёд, и ему открылось декольте с расстёгнутой пуговкой наверху. Рита протянула руку, и быстрым движением, типа, из-за жары, расстегнула ещё одну пуговку – пониже…
– Есть для тебя, герой Провожалкин, новое задание – ты же тут все время лазишь. Если увидишь этого козла с залысинами, в безрукавке – ты его сразу узнаешь! – пошли его вместо меня… на все буквы. Договорились?.. Ну, а не узнаешь – и хрен с ним!
Она болтала что-то ещё про свою несчастную жизнь, про мужиков, которые всегда пристают и про «баб, вечно готовых отдаться в любом подходящем и не очень месте…». Всё это опять сопровождалось ухмылкой, игравшей между яркими губами. В купе, кажется, стало ещё жарче, и уши у него противно горели.
Тут состав дёрнулся и начал медленно набирать скорость.
Он вскочил, задев столик и опрокинув стакан с очередной порцией сока.
– Ты куда, Провожалкин! – заголосила Рита на весь вагон, пытаясь удержать его за футболку. – Все равно не успеешь уже! Сиди до следующей станции!
Но он рванулся, опрометью бросился по коридору, чуть не сбил проводницу у выхода и все-таки выскочил на убегающий перрон. Прыгать пришлось прямо из тамбура с уже захлопнутой верхней ступенькой лестницы. Приземлился он неудачно – связки на левой ноге предательски вывернулись, и всю ногу пронзила резкая боль.
Позже он так и не смог понять, почему его будто вынесло из вагона. Может, все дело было в двух расстёгнутых пуговках?..
Почти месяц он не мог ходить на вокзал. Потом растяжение постепенно прошло. Риту и её «лысоватого козла в безрукавке» он не встречал. Да и весь ритуал теперь изменился. Приходя на перрон, он покупал банку с соком и медленно распивал её прямо около киоска.
Потом были летние каникулы и десятый класс. Почти каждый вечер он продолжал приходить на тот же перрон с его яблочным соком, запахом перегретого масла в буферах вагонов и призрачным образом крашенной блондинки с расстёгнутыми пуговками на декольте, рассказывающей о «мужиках и бабах».
«Провожалкин…» – привычно и сочувственно шептали проводники, медленно отводя глаза.
А потом поезд, похожий на длинную извилистую жизнь, медленно трогался и, набирая ход, исчезал в неизменной дымке, расползающейся сразу за подслеповатым далёким семафором. И по-прежнему очень хотелось чего-то ещё – запретного, привлекательного, такого же недостижимого, как Рита с её наманикюриными пальцами и сочной улыбкой. Тем более что связки на левой ноге начинали сразу ныть, как только он оказывался на перроне, заполненном в меру спешащими пассажирами, почти не покупавшими заурядный яблочный сок в неказистом покосившемся киоске.
10. Аркашина любовь http://proza.ru/2021/01/08/1220
Татьяна Аггуриева
Аркаше Спиридонову в текущем году стукнуло – страшно сказать! – пятьдесят лет, цифра настолько крупная, что не укладывалась в Аркашину умученную хроническим недосыпом голову. Выспаться Аркаше не удавалось последние лет семь-восемь. А кто виноват?! Супруга Верка, разумеется, которой вечно не хватало денег на разные женские выдумки, и она пилила благоверного за "низкий среднемесячный семейный доход" (вот до чего телек мозги зазомбировал – выражаешься словесами дикторов новостных каналов).
По причине Веркиного недовольства Аркаша и начал подрабатывать извозом, пустив в расход драгоценную "ласточку" – она, родная, не подводила, исправно разъезжая по плохо заасфальтированным дорогам родного города. Областной центр, а сплошные колдобины! Аркаша злился и неоднократно просил Верку куда-нибудь обратиться – позвонить или жалобу накатать, но жена отмахивалась. До лампочки ей и дороги, и ямы, да и муж тоже, потому как необразованный. После школы поступил в вуз, но учиться не смог – заленился, задурил, а дальше отчисление и армия. Сама-то с дипломом – экономист… Нравилось Верке периодически поддеть муженька, ткнуть его носом – смотри, какая я вся из себя, а ты – на подхвате. Аркаша в ответ посмеивался, но в глубине души клокотала обида – я ж на тебя, неблагодарную, всю жизнь пашу!
И зачем только на ней женился?! Да известен ответ – по девушке обожаемой тоскуя. Звали ту экзотическим именем Альбина. Длинноногая блондинка, синие глаза с поволокой... Увивался Аркаша как пчела вокруг цветочного куста, разве что не жужжал. Ничего не получилось – Альбинушка познакомилась с каким-то крутым и укатила в дальние дали, оставив Аркашу "у разбитого корыта". Аркаша, кстати сказать, в молодости был умопомрачительным красавцем – высокий, стройный, подтянутый, накачанный, плечи широкие, живот плоский, густая темно-русая шевелюра, необычный разрез серо-стальных глаз, в которых тонули многочисленные Аркашины подружки. Эх, Альбинка... Аркаша не стал вмешиваться – предпочла денежный мешок, так тому и быть, твои проблемы. Спустя годы дошли слухи, что красотка брошена на произвол судьбы – ее сменила новая пассия, юная-свежая. Аркашу новость не задела – семейный человек, отец с пятилетним стажем. Юрка, старший – вылитая Верка, как из под штампа, даже имена созвучные...
Верке, конечно, до Альбины, как до звезды – приземистая, крупная, волосы неопределенно-русые... Глаза у супруги бутылочно-зеленые, и когда она рыдает, а истерить на пустом месте ей нравится, кажется раздраженному Аркаше, что по Веркиным щекам текут не слезы, а водка... Надеялся Аркаша на спокойную жизнь. Кто ж знал, что тихая девушка превратится в громогласную тетку?.. А противное имя Аркаша – дело рук тещи, которая начала его так называть еще в период жениховства, превратив торжественное имя Аркадий в нечто пренебрежительное, и супруга радостно подхватила мамашину песню.
Жилось Аркаше невероятно скучно. Дураком был, что не выучился, сейчас бы в костюме при галстуке щеголял, а не в спецовке. Но прошлое не вернуть, а настоящее можно разнообразить. Вот Аркаша и старался, как мог, потихоньку погуливая от жены, благо внешность более-менее сохранилась. Постарел, конечно, но для своего солидного возраста Аркаша – "мужчина хоть куда", и всякие недолюбленные разведенки и замужние озабоченные матроны тают от его наглой улыбки и ласкающего взгляда. Аркаше и усилий прикладывать не нужно – сами на шею вешаются... И, что интересно, проблем у Аркаши никогда не возникало, потому как обладал он некоей властью или даром гипноза, что ли. Стоило строго поговорить с какой-нибудь не в меру увлекшейся дамой, осадить ее, и – порядок, никто жизнь не портил. Супруга жила припеваючи, считая мужа верным-преданным, не особо стараясь ему угодить ни морально, ни физически, в смысле интимном, и не догадывалась, что Аркаша недоволен семейными постельными "радостями" и ищет удовлетворения на стороне. Психолог, к которому Аркаша, естественно, не обратился бы никогда – он не любил врачей, а всяких психологов-психотерапевтов-психиатров объединял в одно целое, считая шарлатанами – растолковал бы ему, что проблема не в неудовлетворенности сексом, а в неудовлетворенности жизнью. Не нравилось Аркаше его житье-бытье, чувствовал он себя не на своем месте, только выразить этого связно не мог, вот и метался, не зная, куда приткнуться. А ведь обожал кино и в глубине души хотел стать артистом, что с его внешними данными и манерами было вполне естественно. Не осуществив мечту, Аркаша постоянно развлекался, играя разнообразные роли, и сама жизнь была сценой, и был он на ее подмостках драматургом, режиссером-постановщиком и актером в одном лице... Вне дома, разумеется...
В кругу семьи-друзей Аркаша – надежный друг, заботливый муж и любящий отец. Сыновья – гордость и отрада. Младший Роман – копия Аркаши, только брюнет. Мальчишки, отслужив армию, решили поступать в вуз на очное отделение. Аркаша поддерживал их идею всячески – пусть учатся ребята, а то будут, как он сам, неприкаянные. На подруг жены и жен друзей Аркаша по-мужски не реагировал, общался ровно-доброжелательно и считался идеальным супругом, предметом тайной и явной, с трудом скрываемой, зависти: Верка Спиридонова – счастливая жена красавца-мужа – вытянула выигрышный лотерейный билет, не прикладывая усилий. Никто и помыслить не мог, что за лакированным фасадом благополучия скрываются скелеты-демоны. Размеренно текла Аркашина жизнь, пока в один холодный октябрьский вечер не приключилась с ним история...
Не хотел Аркаша ехать на подработку – понедельник, как известно, день тяжелый, к тому же дождь, на улице мрачно-противно, да и простыл где-то, нос забился, дышать трудно. Но неведомая сила подтолкнула, как будто на ухо кто-то шепнул, поезжай, мол, так надо. Аркаша нехотя оделся, вышел, поеживаясь, на слякотную улицу, сел в машину, завел мотор и поехал, куда глаза глядят. У него не было определенной стоянки, всегда по разным местам парковался, чтоб не засекли стражи порядка. Городские власти строго запретили неофициальное такси, но так называемые «бордюрщики» умудрялись обходить закон, не оставаясь в накладе... В машине Аркаша постепенно отогрелся, даже в голове прояснилось, и подумал, что лучше так, чем дома на диване слушать Веркины бесконечные излияния – супруга не могла молчать дольше пяти минут, ей постоянно требовалось говорить, и Аркаша частенько закипал, как чайник, но, в силу привычки, виду не показывал. С детства был он чрезвычайно скрытен, держал все в себе, внутрь никого не пускал – ни родителей, ни друзей. По сути, близкие мало что о нем знали, и Аркаша по этому поводу не переживал. Меньше знают – крепче спят, как говорится. Делал по-тихому, что хотел, и ажур...
Аркаша поставил автомобиль неподалеку от входа в университет, укрепил на крыше опознавательный фонарь такси, купленный три года назад у одного надежного человека, и расслабился. Очень нравилось ему здесь, воспоминания о кратком студенчестве не давали покоя, и так хотелось повернуть время вспять и оказаться в торжественной обстановке аудиторий-лекториев. Если б можно было вернуться в прошлое, не бросил бы учебу ни за что!.. Аркаша знал, что и по вечерам в вузе кипит жизнь – подготовительные курсы, занятия у вечерников. Погода на редкость неприятная, может, кто и захочет прокатиться... И тут в ответ на его мысли раздался стук по боковому стеклу. Не поворачивая головы, Аркаша приоткрыл дверцу и, услышав мелодичное:
– Вы свободны? – на миг онемел, но взял себя в руки и выдохнул:
– Конечно!
Пассажирка села рядом с Аркашей и поинтересовалась:
– До улицы Мира сколько?
– Двести пятьдесят, – глухо произнес Аркаша и посмотрел направо.
Лучше бы он этого не делал, лучше бы она села назад, лучше бы он никогда не видел ее лица, лучше бы он вообще с ней разминулся, лучше бы, лучше бы, лучше бы... Блестящие каштановые кудри, алая помада, нежная улыбка, миндалевидные глаза ярчайшего изумрудного оттенка – "Не то, что у Верки", – промелькнуло у ошалевшего Аркаши в голове – густые черные ресницы, вопросительный излом бровей. Не девчонка – ухоженная красавица лет тридцати пяти. Задрожали руки – Аркаша вцепился в руль, чтоб заметно не было.
– Поехали? Знаете ли, я тороплюсь, – проявила нетерпение пассажирка.
– Да-да, едем, – торопливо произнес Аркаша и рванул с места...
По пути они под Аркашиным нажимом познакомились – попутчица неохотно представилась. Аркаша довез ее до дома, попросил телефон и, получив вежливый, но твердый отказ, уехал, категорически отказавшись брать деньги за проезд. И начался Аркашин райский ад или адский рай, что, в сущности, одно и то же... Каждый день по вечерам он заезжал за Мариной Викторовной, кандидатом наук, преподавателем философии, и бесплатно подвозил ее домой. Маринин муж, профессор кафедры высшей математики, находился на симпозиуме в Санкт-Петербурге. Держалась Марина холодно-отстраненно, сидела, в основном, молча, и Аркаша, забывая о дороге, исподтишка посматривал на нее, не в силах отвести взгляд. У него совершенно снесло крышу, он потратил всю с трудом утаенную от Верки заначку – покупал Мариночке розы, она наотрез отказывалась брать, и на обратном пути он выбрасывал очередной роскошный букет в урну. Время летело незаметно. Дома Аркаша молчал, с головой уйдя в собственные переживания, и отговаривался гриппом, который переносит на ногах. Верка приходила с работы поздно, сыновьям было не до него – Юрка три года назад женился и проживал отдельно, а Рома проводил свободное время со своей девушкой, как надеялись родные, будущей женой, и никто не обращал внимания на Аркашино плачевное состояние. Аркаша практически не спал, мало ел – его мир рухнул, как жить дальше, он не знал.
Судьба сыграла с ним злую шутку – в пятьдесят Аркаша встретил любовь всей жизни, недоступную и запретную. Марина, в отличие от других женщин, осталась равнодушна к Аркашиным чарам и совершенно не реагировала на него. Он же от близости Марины буквально сходил с ума. Когда удавалось слегка коснуться ее – а сколько ухищрений требовалось! – Аркашу било током, от неутоленной жажды темнело в глазах. В конце недели Марина заявила твердо – муж возвращается завтра, больше никаких поездок, спасибо, всего доброго. Аркаша, чуть не заплакав, чего с ним не случалось с детсадовского возраста, убрался восвояси. А на следующий день слег – температура под сорок, полубессознательное состояние.
Участковый врач, вызванная перепуганной женой, наотрез отказалась брать на себя ответственность и настояла на немедленной госпитализации. Аркашу увезли в больницу скорой помощи, где еле выходили, он даже в реанимацию на сутки попал. Через три недели осунувшийся, посеревший, еле держась на ногах, вернулся Аркаша домой. Но деваться некуда – пришлось и на работу выйти... Верка твердо заявила, что никакие дополнительные деньги ей не нужны, она лучше будет в районной поликлинике после работы полы мыть, лишь бы ненаглядный супруг, которого она от пережитого потрясения величала теперь не иначе, как Аркадием, был жив-здоров и невредим.
Аркаша и не возражал – напрочь пропала охота к приключениям, случайным знакомствам, беготне на сторону, и он тихо проводил свободное время дома. А через некоторое время Аркаша осознал, что образ Марины размылся, и он не помнит в деталях ее лица – осталось лишь ощущение ослепительного сияния, как от солнца...
11. Репутация http://proza.ru/2021/03/31/1186
Марк Дульгер
Звонок на домашний телефон удивил меня. Практически никто из моих знакомых не знал его номер. Все звонили на мобильный. Я уже хотел его отключить совсем. Какой смысл платить ежемесячную абонентскую плату за неиспользуемый аппарат... Держал его лишь для мамы, которая из последних двух лет своей жизни больше половины провела в больнице. Только она и звонила мне оттуда на домашний. Полгода назад мама умерла. С той поры и до сегодняшнего дня телефон молчал.
- Привет, Сержант! - Раздался звонкий, чуть насмешливый голос. Этот голос я не слышал лет двадцать, если не больше, но не узнать его было невозможно! Голос той девушки, в которую я был влюблен со дня, когда Алиса переехала в Москву из Воронежа и пришла в восьмой класс нашей школы. Был влюблен еще довольно долго после того, как она исчезла из нашей жизни. Боже, Алиса!
- Привет...Как ты узнала мой телефон? Я его уже собрался отключать насовсем. – Я вдруг разволновался, что-то далекое, давно ушедшее, вновь защемило в груди...
- Набрала наудачу. Запомнила его еще со школы, звонила тебе уроки узнавать. Ты же всегда был отличником, Сержант, помнишь?
Она рассмеялась как когда-то, звонко и бисерно, словно порвалось ожерелье и маленькие бусинки рассыпались по стеклу. В школе этот смех сводил с ума не только меня, но еще и добрую половину парней-старшеклассников.
Это Алиса придумала мне кличку Сержант. До нее я был Серёгой, Серёней, Сержем, просто Сергеем. Но новое прозвище подхватили все. Так оно и прилипло ко мне на всю жизнь. А Сержантом она прозвала меня за мой интерес к оружию. Я действительно в школе увлекался историей огнестрельного оружия, даже ходил в стрелковую секцию и имел в ней успех. Олег Иванович, наш тренер, сулил мне хорошую спортивную карьеру.
Еще будучи в школе Алиса встречалась с более взрослыми парнями. За ней часто заезжали хорошо одетые мужчины на дорогих машинах. Разные мужчины. С нами Алиса держалась как с младшими братиками, насмешливо-покровительственно. Из всех одноклассников она, пожалуй, выделяла меня. В плане исключительно дружеском. Я действительно хорошо успевал по всем предметам и помогал ей с учёбой. Успешное окончание школы Алиса считала важным делом хотя бы из общих соображений, так сказать "для записи в книге ее жизни”. Иногда, будучи в расстроенных чувствах, она позволяла мне краешком глаза заглянуть в ее личную жизнь, приговаривая что-нибудь типа "ну какой же он козёл, а обещал ведь уйти от своей сковороды...зря время потеряла...”
Впрочем, после окончания школы наши пути разошлись насовсем. Москва – город большой. Говорили, что её видели где-то в районе Кутузовского проспекта, якобы у нее там своя квартира... Связи она ни с кем из нас не поддерживала. А потом и вовсе исчезла. Так случилось, что небольшая информация об Алисе всё же у меня оказалась, но об этом чуть позже...
Шли "лихие девяностые”. Каждый выживал, как мог.
Я тоже выживал. Не буду оправдываться ни нищеской жизнью, к которой нас привела новая постперестроечная действительность, ни уже тогдашней болезнью матери, требовавшей постоянных расходов на врачей и лекарства. Короче говоря, мои школьные знания оказались не востребованными. В отличие от навыков стрелковых...
Первый заказ мне дал как раз мой тренер Олег Иванович. Он быстрее других сориентировался в новой обстановке и увидел кое в ком из своих учеников золотую жилу. Ничего не знаю про других, никогда не интересовался. К тому же понимал, что интерес такой может оказаться небезопасным. Предложенная сумма мне показалась астрономической, решала многие мои финансовые проблемы. Я согласился.
Олег Иванович проинструктировал очень подробно – объект, место, время. Всё оказалось в точности, как он говорил. И деньги за работу оказались в условленное время в условленном месте. На следующий же день Олег Иванович похвалил, но сказал, что дальнейшие прямые контакты с ним невозможны. В случае необходимости меня найдут.
Так родился профессиональный киллер по кличке Сержант...
На контакт со мной выходили анонимно еще не раз. Говоривший по телефону человек не представлялся, был краток, сообщая только место, в котором приготовлена нужная для меня информация. Всегда один и тот же голос, не принадлежавший Олегу Ивановичу. Это был мой постоянный агент, такой же, как есть у профессиональных артистов или хоккеистов. Про себя я так и называл его – Агент. Выбор оружия он оставлял за мной. Этот выбор зависел от обстоятельств дела. Чаще требовалась винтовка, реже пистолет. Однажды понадобился даже арбалет. Мой выбор не обсуждался, оружие предоставлялось в кратчайшие сроки.
Гонорар за каждый заказ рос пропорционально количеству исполнений. Агент как-то проронил:
- Вы вправе требовать такую сумму, Сержант. У вас очень высокая репутация.
То же самое относительно аванса. Со временем предоплата достигла половины гонорара. Сержанту верили. Он ни разу не подвёл...
Разумеется, кроме Агента никто не знал о моей "профессии”. Я жил достаточно скромно. Не купил роскошные аппартаменты, не кутил в ресторанах, не тратил деньги на женщин. Возможно, во мне жило какое-то ещё советское чувство самосохранения - "не выделяться”. Маму, конечно, обеспечивал всем необходимым. Себе не позволял ничего лишнего. Приятели считали, что я фрилансер, подрабатываю чем-то вроде консультаций по маркетингу и рыночной аналитике...
Еще знал о моей работе мой когда-то бывший тренер по стрельбе Олег Иванович. Но в 1997-м и он стал моим клиентом. Заказ на него поступил необычный: надо было не только ликвидировать клиента, но и забрать у него определенную документацию. Видимо, архив заказов. Да, с такими бумагами в руках прямой путь в шантажисты. Как видим, и столь же опасный. Пришлось выслеживать тренера, понять, догадаться, где хранит материалы и в каком виде. Олег Иванович был давно женат, отец двоих детей. Дома такие документы вряд ли бы стал держать. Дети слишком любопытный и вездесущий народ. Банковских ячеек он не снимал, однако снимал квартиру для любовницы на улице Раевского.
Однажды моя камера поймала момент, когда Олег Иванович, пробыв в съёмной квартире не более двух минут, при выходе из подъезда неосторожно переложил из кармана пальто в портфель компактный диск (флешек тогда еще не было). Появилось предположение, что материлы там. Любовница тренера, молодая студентка, по утрам уходила на занятия довольно рано. В те дни, когда тренер оставался ночевать у подружки, он выходил из квартиры позже нее, вероятно досыпал после трудозатратных ночных забав. Проникнуть в квартиру не составило труда. Почувствовав кого-то рядом со своей кроватью, тренер резко проснулся и мгновенно оценил ситуацию.
- За архивом пришел, Сержант? – процедил он, - или за мной тоже?
- Только за архивом, Олег Иванович, будьте благоразумны и всё окончится хорошо. – Ответил я, держа пистолет у виска тренера. Мне не хотелось переворачивать вверх дном всю квартиру в поисках документов.
- В нижнем ящичке письменного стола. Ключик под скатертью, прикрыт стопкой книг.
- Спасибо, Олег Иванович. Вы и вправду были хорошим тренером. – Пистолет негромко кашлянул глушителем.
В нижнем ящичке лежали несколько дисков и плотная коричневая папка. Я сложил материалы в приготовленный пакет. Лишь в последний момент на дне ящичка заметил фото. На нем Олег Иванович и Алиса сидели на диванчике прижавшись друг к другу. Оба в домашних халатах, у Алисы в руке бокал вина. Диванчик тот же, что стоял сейчас напротив меня. Что ж, значит слухи о том, что Алису видели в этом районе, были не напрасны. Ведь улица Раевского как раз примыкает к Кутузовскому проспекту... Фото, однако, было как минимум двухлетней давности, когда тренер еще носил небольшую мушкетерскую бородку.
Что случилось с Алисой после расставания с Олегом мне, по-видимому, предстояло узнать только теперь, после её звонка на мой домашний...
- Сержант, я в Москву ненадолго, в понедельник улетаю домой. Не хочешь пообщаться?
- Конечно, Алиса, готов хоть сейчас! Столько не виделись!
Алиса вновь рассмеялась.
- Ну сейчас не получится, а вот завтра с удовольствием пообедаю вместе с тобой часика в два. Назначай место, я уже тут лет ..дцать не была. Не в курсе ваших заведений.
- Замётано, в два. – Я назвал одно из приличных кафе в центре города.
Алиса, как и подобает женщинам её образа, опоздала. Хотя всего на десять минут. Для неё это мало, отсюда я сделал вывод, что наше свидание для нее важно. Она села напротив, с улыбкой взяла мои розы и положила их на соседний стул. Я незаметно разглядывал свою бывшую любовь. Сколько ей сейчас? Боже, да столько же, сколько и мне, ведь мы одноклассники. Сорок два, значит. Выглядела старше. Особенно глаза. В них не было ни капли той прежней юности, озорства, насмешливости. Наоборот, они скорее всего выражали беспокойство, если не страх. Хотя голосом, интонациями Алиса всячески старалась убедить собеседника в своей уверенности, успешности, даже в каком-то превосходстве. И смех, конечно смех, тот самый, неподражаемый, отрепетированный град переливающихся бусинок, падающих на хрустальную поверхность.
Кроме прочего, она попросила заказать себе виски, хотя время было обеденное. Потом еще. И еще. Почти ничего не ела. В основном говорила Алиса. Я слушал и изредка задавал вопросы.
Её история вкратце сводилась к следующему. Где-то в середине девяностых Алиса познакомилась с молодым испанцем, оказавшемся в Москве в качестве представителя крупной фармацевтической компании. Фирма собиралась осваивать российский рынок. Назание фирмы было мне знакомо, ее продукция и сейчас представлена в российских аптеках. Несколько чудесных ночей в гостинице "Украина”, что на Кутузовском (ныне отель Радиссон Коллекшн), убедили дона Тадео в том, что он встретил свою суженую. Через полгода Алиса поменяла фамилию на Рамирес и стала совладелицей многомиллионного состояния и большого поместья под Мадридом. Тадео относился к Алисе, как к настоящей леди. Родня, поначалу настороженно встретившая русскую, постепенно смягчилась. Муж ввёл Алису в круг своих друзей.
Сказка для молодой семьи Рамирес, однако, продолжалась недолго. В компании друзей Тадео, кроме обычных бодрящих алкогольных напитков, были приняты и лёгкие наркотики. Алиса быстро вошла во вкус. Сказался общий уровень культуры и воспитания воронежской барышни, оказавшейся в кругу испанских денди. Алиса быстро пьянела, фамильярничала с коллегами Тадео, несла несусветную чушь на жуткой смеси двух языков. Поначалу друзья и коллеги понимающе улыбались, смущенно улыбался и муж. Однако после откровенного пьяненького флирта с одним из друзей Тадео, мужа прорвало. Он перестал брать ее в свет. Родственники Тадео бойкотировали Алису. Муж уезжал на работу рано, а возвращался заполночь, проводя вечера с друзьями, порой не ночевал дома. Жена подолгу оставалась в доме одна. Да, не о такой заграничной жизни мечтала Алиса! В тайне от мужа она познакомилась с уличными торговцами наркотиками. Нашла пути тайной их доставки в поместье. От кокаина перешла на более тяжелые. Несколько раз попадала в больницу.
Ситуация резко ухудшилась пару лет назад, когда Алиса узнала, что у её мужа появилась молодая и претенциозная любовница. Теперь Тадео с нескрываемым раздражением смотрел на жену, о сексе с ней не было и речи. Алиса стала для мужа тяжким ненужным бременем. Развод, однако, предполагал дележ огромного состояния. Алиса поняла, что ситуация тупиковая, и ее муж будет искать из неё выход. Осознание явной опасности пришло, когда внезапно Тадео объявил о поездке в Россию, причем вместе с Алисой. Муж вдруг решил открыть лицензионное фармацевтическое предприятие в Москве и подобрал российских партнеров. Подписание договора состоится уже в эту пятницу, в субботу банкет, а в понедельник вылет домой.
- Ты меня слышишь, Сержант, - говорила сильно захмелевшая Алиса, - Я боюсь его! Я боюсь, что со мной что-то случится! Он для этого и вытащил меня сюда. Я уверена! У себя в Испании он испугается делать что-либо криминальное, опасаясь скрупулезного полицейского расследования. Телевидение, пресса, о чем тут говорить! А если что-то произойдет в России, будет легче списать всё на местных бандитов и их разборки. – Она залпом допила остатки виски и наклонилась над столом. – Я даже знаю когда это случится! На банкете в субботу! Банкет на природе, в Измайловском парке, будет полно людей... Или в воскресенье... Нет, скорее всего на банкете! Ты знаешь, какие люди там будут? От самого господина Шпигеля до испанского министра! Вот и получится, метили в депутата а попали в жену бизнесмена. И всё расследование. К кому претензии? Несчастный случай... Закажешь мне ещё виски, Сержант? – Алиса затравлено оглядывала зал, то ло ли опасаясь слежки, то ли полагая, что её убийца прямо здесь.
Я заказал. Пристально смотря на бывший предмет своего обожания, я, удивляясь себе, не испытывал никаких чувств. Ни любви, ни жалости, ни сострадания. Пожалуй, только чувство досады и разочарования. Досады к себе, слепившему в юности в своём воображении этакую богиню Хатхор из этой ничуть не интеллигентной женщины.
- Так чем же я могу помочь тебе? – спросил я, отводя глаза от полуоткрывшегося деколье её платья.
- А я знаю, кто ты! – горячечно зашептала Алиса, - Знаю! Олег, тренер твой, мне всё-ё-ё рассказал! Ты, Сержант, можешь человека, как муху, прихлопнуть! – Она вдруг громко рассмеялась. – Да, мой Тадео – муха... хлоп и нет! На, посмотри на него!
Она начала лихорадочно рыться в сумочке, наконец достала фотографию её мужа.
Вот оно что. После посещения квартиры на Раевской я должен был предположить, что Олег Иванович мог проболтаться своей любовнице. Однако, несмотря на такой поворот разговора, моё лицо оставалось бесстрастным.
- Смотри, смотри! Я специально её принесла для тебя, Сержант. Хочешь, возьми. – Дальше Алиса перешла на тихий шепот. – И знай, милый, я тебе заплачу! Много! Считай что получил заказ! А хочешь, и меня впридачу... В любом месте, в любое время! Главное, поцелуй его, вот так! – Она наслюнявила свой указательный палец и резко протянула вперед, прислонив к моему лбу.
Потом Алиса заплакала. Смотрелось противно. Пьяная тетка с отвисшим декольте платья, полными потекшей тушью глазами и фотографией усатого брюнета в дрожащей руке. Мне вдруг стало ужасно жалко эту напуганную опустившуюся женщину. Я молча взглянул на фото испанца, оставил на столе пару крупных купюр и пошёл к выходу.
В тот же вечер позвонил Агент. Новый заказ. На сей раз информация содержалась в маленькой завертнутой в целлофан флешке, которую я нашел под одной из прекрасно прилегающих к земле плиток набережной Речного вокзала. Увидев на экране фото, под которым значилось имя Алиса Рамирес, я почти не удивился. Видимо, мозги Алисы не были полностью отключены наркотиками и алкоголем. Несколько удивило другое – почему именно Сержант? С другой стороны, почему нет? Вспомнились слова Агента – “У вас высокая репутация”...
Кроме фото Алисы, в заказе содержалась копия заметки из "Московского Коммерсанта”, анонсировавшей уже известные мне время и место проведения банкета по поводу подписания договора о строительстве фармацевтического завода, перечислялись некоторые из приглашенных гостей. Часть имен была действительно известна мне – мелькали в теленовостях.
Далее следовала выделенная красным приписка, что заказ срочный, поэтому гонорар двойной (с соответствующим авансом). Я проверил, было ли в последние дни поступление на счет банка, в который мне переводились деньги за исполненные заказы, и остался доволен. Теперь дело за немногим. Получить и пристрелять винтовку, сделать рекогносцировку местности, выбрать точку и загримироваться. На это у меня оставалось полных два дня...
Июньский субботний день выдался теплым и безоблачным. В Измайловском парке была сооружена временная сцена и павильон, была огорожена довольно обширная территория, охраняемая нанятыми работниками какого-то охранного агенства. К двум часам дня заиграла живая музыка и стали подъезжать гости. Тадео с Алисой приехали заранее и всё время находились в павильоне. Программой было предусмотрено выступление нескольких артистов средней степени известности, в том числе и какого-то весьма неплохого испанского дуэта гитаристов.
Наконец наступил момент выхода виновников торжества. Меня интересовал вопрос, выйдет ли на сцену испанец один вместе с российскими партнерами, или его будет сопровождать супруга. По моим рассчетам они должны быть вдвоем. Для испанца это была хорошая возможность подставить жену под выстрел киллера.
Что ж, так и оказалось. Оба прекрасно просматривались через оптический прицел СВД. На лице Тадео читалось благодушие и спокойствие. Этот человек умел совладать с нервами, зная , что в любой момент у его жены, стоящей рядом, может оказаться дыра в голове. Испанец даже шутил, его шутки тут же переводились на русский, и веселый дружный смех был слышен даже мне, находящемуся на расстоянии около километра от сцены. В этом смехе выделялся бисерный серебристый смех Алисы. Этот смех был будто-бы обращен ко мне, подбадривал меня, мол, ну же, Сержант, поцелуй моего мужа!
Алиса быда одета в ярко красное платье и такого же цвета шляпку. Я догадался почему – не хотела, чтобы капли крови её мужа уж слишком выделялись на ней в момент, когда ей придется рвануться к упавшему телу Тадео. Женщина всегда остается женщиной. Она не должна выглядеть страшно на будущих газетных снимках, которые тут же сделают журналисты...
Честно говоря, до последнего момента я колебался. Переводя перекрестье прицельной сетки оптического прицела с Алисы на Тадео, я раздумывал. И вдруг этот смех! Я прикрыл глаза и вспомнил Алису, ту юную девчонку, всегда насмешливую и такую недоступную, мою школьную любовь.
Что ж, выбор сделан! В конце концов артист имеет право дать концерт без посредничества своего импрессарио! Например для своих друзей, или для близких, или даже для своей бывшей школьной любви! Тем более, что этот концерт бесплатный!
Выстрел прозвучал почти неслышно. Черная дыра во лбу Дона Рамиреса оказалась в том же месте, где мной до сих пор ощущалось прикосновение холодного пальца Алисы.
Обычно, после выстрела я сразу ухожу. Но не в этот раз. Мне нужно было еще пару секунд. Смятение и паника, воцарившиеся на сцене, могли мне помешать и заслонить объект предоплаченного заказа. Второй выстрел пришелся в висок моей бывшей возлюбленной. Иначе я поступить не мог. У СЕРЖАНТА ДОЛЖНА БЫТЬ БЕЗУПРЕЧНАЯ РЕПУТАЦИЯ!
Бросив на месте винтовку, я быстрыми шагами покидал Измайловский парк. Интересно получается, размышлял я, заказчик Алисы Рамирес убит. Что будет тогда со второй половиной гонорара? Работа то сделана! С другой стороны, для исполнителя заказчик остается анонимным! Откуда я мог знать, что испанец и есть заказчик? Агент обязан мне выплатить остаток! Буду с него требовать...
12. Мелодия весны http://proza.ru/2017/12/13/1890
Николь Павлова
Золотистые лучи расцветающего солнца легко скользнули по нежно-белым клавишам рояля, и вдруг притаились на них, словно ожидая кого-то… Комната была наполнена умиротворением и тишиной, нарушаемой лишь шелестом золотисто-жасминовых портьер, слегка растревоженных мятным ветерком, порхающим за приоткрытым окном… Дверь осторожно открылась, и в комнату вошла девушка. Казалось, она сама была неотъемлемой частью того умиротворения, которое царило вокруг, даже шорох её светлого платья легко вплетался в хрупкую гармонию пространства… Она села за рояль и едва-едва дотронулась кончиками изящных пальцев до краешка одной из белых клавиш… Лучи солнца мгновенно затрепетали и заискрились от радости, ведь они так долго ждали её! Они увлечённо заиграли отблесками света в её чёрных, словно ночь, волосах, спадающих на обнажённые, будто бы фарфоровые, плечи… Первая нота, вальсируя, закружилась по комнате – лицо девушки озарила счастливая улыбка… И в след за первой нотой в этот прекрасный утренний мир устремилась сказочная мелодия, словно стая птиц, встречающая ту долгожданную весну, которая сейчас вдохновенно пела в сердце пианистки!.. Пальцы девушки порхали по клавишам, едва заметно прикасаясь к ним, будто бы они были созданы из самого тонкого хрусталя… А солнце, задумчиво слушало только что родившуюся музыку. И, наверное, каждый вдох и вся Вселенная были наполнены счастьем, звучащим в каждой ноте прекрасной мелодии новой весны…
13. Как принять свою судьбу http://proza.ru/2020/09/11/194
Татьяна Коваленко
На одной современной кухне вполне заслуженно королевствовала швабра. Хозяин дома, большой противник технического прогресса, своими руками вырезал голенище для швабры из старой дубовой трости. На юбилей ему подарили новую трость из слоновой кости, выполненную на заказ. Прежняя, еще крепкая, получила новую жизнь в царстве кастрюль и тарелок. Дубовая швабра очень гордилась своим благородным происхождением и со временем добилась того, чтобы с ее мнением все считались.
Вскоре на кухне появилась и новая половая тряпка: заграничная, черная, мягкая и нежная. Вместе со шваброй они создали, как всем казалось, отличный тандем. Но со временем швабра заскучала. Бывшая трость привыкла общаться с людьми, гостями хозяина-профессора. Ей нравились их неспешные разговоры за чашкой чая из самовара или философские споры во время прогулок по осеннему парку. Половая тряпка, основной партнер швабры, спорить не умела и своего мнения никогда не высказывала. Она настолько хотела угодить своей госпоже, что предпочитала молчать и не поднимать взгляд.
Так прошли годы. Половая тряпка побелела от постоянных стирок, да и у швабры заметно поубавилось величия. Они по-прежнему не разговаривали и не смотрели друг другу в глаза. По ночам половая тряпка потихоньку плакала в металлическом ведре! Наутро в нем всегда была чистейшая вода. Никто даже не догадывался о том, что это слезы бедняжки…
А потом профессор уехал из дома и назад уже не вернулся! И тогда на кухне появился моющий пылесос. Дубовая швабра и половая тряпка вместе с металлическим ведром сразу переместились в тесный чулан. Вспоминая свою жизнь долгими и темными ночами, они запоздало поняли: дороже друг друга у них нет никого на свете!..
14. Взаправдушки http://proza.ru/2021/03/25/1409
Ольга Альтовская
Долгими зимними вечерами, когда во время веерного отключения в посёлке вырубался свет, детвора собиралась у Светки слушать «взаправдушки». Так ребятишки называли чудесные истории, которые рассказывала эта девочка. А Светка, даром что в шестом классе училась, столько знала всего – не переслушаешь!
Вот и в этот вечер дети пришли: забрались на диван, залезли под одеяло, дождались, когда придёт самый маленький – Серёжка из соседней квартиры, – и приготовились слушать. Света зажгла свечу и начала свой новый рассказ.
– Это взаправдушки было. Мне дедушка рассказывал, – девочка на миг замолчала, будто собиралась с мыслями. Свечка горела, потрескивая. От лёгкого сквозняка пламя колыхалось, и на стенах шевелились тени, придавая комнате жутковатую таинственность. Дождавшись, когда дети перестанут возиться, Света продолжила:
– Давным-давно один монах (монах – это тот, кто верит в Бога и живёт в монастыре) написал книгу. В ней он написал обо всём, что будет с людьми в будущем, все события, которые произойдут в мире. Всё-всё, что случится со всеми, и когда это произойдёт. И назвал он эту книгу «Книга судеб». Эта книга не простая. Она в зелёном толстом переплёте и закрыта на замочек, чтобы никто раньше времени не смог туда заглянуть и посмотреть. И спрятал он эту книгу так, что никто до сих пор не может её найти. А её все ищут, потому что интересно же, что будет. Всем же хочется узнать. Кто-то думает, что эта книга спрятана в Египте в одной из пирамид. Кто-то искал её на Алатырь-горе… ( но про неё я вам завтра расскажу). А некоторые говорят, что она вовсе и не спрятана, а лежит на виду, но никто не догадывается, что это та самая книга! А она где-нибудь у кого-нибудь в сарае пылится – лежит себе спокойнёхонько, будто и не она вовсе.
А в книжке этой спрятана волшебная тайна. В ней всё время идёт борьба Добра со Злом. В ней описаны разные войны и злодейства. Всякие демоны хотят завоевать землю, а Добро им не даёт, сражается не на жизнь, а на смерть! И эта книга будет закрыта до тех пор, пока Добро не победит окончательно. Только тогда эту книгу найдут. Замочек щёлкнет и сам откроется. Люди откроют эту книгу – и в мире наступит рай на земле! Мир во всём мире. И никаких войн не будет, и свет не будут отключать. А в школах будут только уроки пения, физкультуры и, может, ещё урок сказок. И столько будет счастья и радости у всех, что можно умереть! И болеть никто не будет. И в магазинах будет всего полно, но будут не продавать, а отдавать просто так – за улыбку или доброе слово. Вот, например, захочу я купить одну шоколадку. Спрошу: «Сколько стоит?», а мне скажут: «Одна улыбка и одно «спасибо»! А велосипед – три «Больших спасибо», а машина – «Спасибище огромное!»
Ой, ещё про книгу забыла! Монах придумал, что если Добро не сможет в конце концов победить Зло, то все страницы станут чистыми, и книга потеряется насовсем! А дедушка мне говорил, что мы все уже живём в этой книге, и нам самим приходится всё время бороться со злом каждый день. И от нас зависит, победит Добро или нет!»
Тут включили свет. Светка задула свечку.
– Всё! Пока! До завтра. Завтра расскажу про Алатырь-гору. Приходите.
Дети разошлись по домам, а Светка достала из шкафа книжку с картинками в зелёном переплёте «Сказки народов мира», открыла её и стала читать, как Добро сражается со Злом. «Вот была бы это та самая Книга! В ней всегда добро побеждает, – подумала девочка. – Но на ней нет замочка, и мир не поменялся. Завтра контрольная по математике и опять отключат свет…»
15. Чаевые. Ч. 3
Лидия Сидорова
Дорогой читатель, прошу простить, отвлеклась, скатилась на простое описание ненужных подробностей, которые к нашему Илье Борисовичу, совершенно, не имеют никакого отношения. А, тем временем, наступило десятое августа, и он возник на пороге дома дочери, как чёрт из табакерки, правда, слегка уставший от длительного перелёта, но относительно бодрый и деятельный! Ловким движением руки волшебника он вынул из своего внушительного портфеля бутылку шампанского и предложил:
- Ну, что, отметим моё благополучное прибытие?
Но так как время было довольно позднее, час ночи, то Жене пришлось ему в застолье отказать. Она сослалась на то, что они встают в пять утра и поэтому очень хотят спать. Дорогому гостю предложили душ, лёгкий перекус, показали, где находится его комната, и все разошлись по своим спальням.
Утром, почти, сразу после знакомства с остальными членами семьи и крепко, обнявшись с Сашей, Илья Борисович, с доброжелательной улыбкой, не сходившей с его сурового лица банкира, обратился к Жене:
- И какие у нас планы? Чем вы будете меня удивлять? Что покажете, о чём расскажете?
Дочь и Джон переглянулись и, естественно, насторожились: гость, явно обещал в отношении себя, не только финансовые затраты, но и моральные неудобства.
На секунду, замешкавшись, Женя нашлась с ответом:
- Илья, можно к вам обращаться без отчества?
Илья Борисович фамильярность одобрил, и она продолжила свою прямую речь:
- Давайте, сделаем так! Вы нам, для начала озвучите свои предпочтения и интересы, а мы соотнесём их со своими реальными возможностями и попробуем составить график мероприятий совместно.
Папа Саши нисколько не смутился и чистосердечно признался, что хотел бы, обязательно увидеть Ниагарский водопад, Гарвард, посетить гольф-клуб, заметив, что он страстный поклонник этой игры, а в остальном он полагается на вкус хозяев и полностью им доверяет.
- Прекрасно, согласились Джон и Женька. Есть одно маленькое «но»: у нас пока одна машина Хонда - срв. Если ехать в Гарвард, то на дорогу понадобится не менее пяти часов. Нас с детьми шесть человек, многовато для одного автомобиля! Если вы для себя возьмёте в аренду машину, то, конечно, поездка намного будет приятнее. А так, можно, например, посетить университетский городок - Итаку и, конечно, сам CORNELL! Это тоже известный на весь мир университет, принадлежащий к Лиге Плющей, и он находится в двух часах езды от нас.
Читатель, я сама узнала об этой Лиге из интернета. Лига плюща (англ. The Ivy League) — ассоциация восьми частных американских университетов, расположенных в семи штатах на северо-востоке США, которые считаются самыми престижными ВУЗами не только в США, но и во всем мире.
- Жаль, разочарованно протянул Илья, значит, Гарвард останется моей мечтой. Ну, что ж, я согласен и на CORNELL - много лестного слышал и об этом учебном заведении.
- Да ты приличный жмот! - подумала про себя Женька, но вслух, конечно, ничего не сказала, а лишь, обворожительно улыбнулась здравому и, безусловно, экономному решению гостя.
На протяжении всего времени, что он был у них, банкир ещё не раз продемонстрировал чудеса экономного образа жизни! Особенно ярко и показательно в этом направлении он проявил себя при визите в гольф-клуб. Джон купил ему билет, взял в аренду спортивное снаряжение, и они отправились на поле, по которому друг за другом перемещались игроки, закидывая мячики в лунки, коих имелось, кажется восемнадцать. Могу ошибиться, так как про гольф знаю только, что эта игра существует и пользуется успехом у сильных и богатых мира сего.
Илья Борисович играл плохо. Его мячики не хотели закатываться в предназначенные для них лунки. Он же после каждого неудачного броска начинал разыскивать их по полю, не желая расставаться ни с одним своим, кроме того, попутно прихватывая другие мячики, беспечно оставленными предыдущими игроками. Из-за такого его поведения на поле создалась ненужная толчея, и тогда, администратор, наблюдающий за порядком, предложил Илье бесплатный ланч. Надо было видеть, как просияло лицо незадачливого игрока от такого выгодного поворота в игре. Он ринулся с поля в ресторанчик, что находился рядом и, усевшись за стол, важно и назидательно произнёс Джону:
- Видишь, как важно использовать каждый шанс в свою пользу и «дрючить» всех, кто позволяет! Вот, именно, это слово и произнёс! Джон его запомнил и долго пытался у Женьки узнать его значение, пока она ему не заметила, что есть хорошее русское выражение – ободрать как липку! Джон вытаращил на неё глаза и заметил, что ему это тоже не понятно и бросил попытки докопаться до истины.
16. Бабушкины глаза http://proza.ru/2019/10/14/875
Виктор Панько
Трудно уснуть Маричке. И подушка – мягкая, и кровать привычная, и с работы уставшая, да что-то не спится.
Говорили в детстве: если не можешь уснуть – надо представить себе мысленно стадо баранов, построить их в очередь и начать считать : «Один баран… второй баран… третий баран…» и так до ста, пока не уснёшь.
Баранов Маричке нетрудно представить. Белые облачка дыма из трубы соседского особняка поднимаются в небо порциями и собираются вверху в настоящее стадо облаков: первая порция – первый баран, вторая порция – второй баран, третья порция…
Сосед вернулся с заработков в Голландии и построил себе неплохой домик….
Четвёртый баран…. Пятый баран….
Всё равно не спится…. Вот и луна появилась….
И как попала в стадо баранов эта овца с накрашенными губами? Были бы это не бараны, а бычки – сказали бы «тёлка», а так надо называть «овечка»….
И ещё странность. Все бараны такие задумчивые и не пасутся…. Хотя, как они могут пастись – там и травы зелёной нет, всё кругом – синее, только немного зелени справа над кроватью….
Можно было бы уснуть быстрее, если бы не было холодно. Одеяло тёплое, шерстяное, толстое, да на Маричку маловато. Давно она выросла из него. Поэтому и ноги открыты и на голове платок. Получается какой-то Тришкин кафтан. Как ни крути – тепло тебе не будет. Бюджет не позволит. А за кредитом в Международный валютный фонд по поводу одеяла Маричке обращаться не положено.
Это одеяло ей дорого как память о бабушке. Баба Маня своими руками сшила его из лоскутов разной материи и домотканых дорожек. Она, как и всякая старая женщина её возраста, носила чёрную юбку в белую крапинку. Квадрат из этого материала сохранился на одеяле, а для Марички он представляет ценность, большую, чем для некоторых художников квадрат Малевича, который - безо всяких крапинок.
А теперь Маричка, чтобы согреться, лежит под одеялом в серой кофте в коричневую крапинку….
…Восемь баранов… девять баранов…
У бабы Мани были морщинистые руки и добрые, синие, улыбчивые глаза….
Но вот бараны куда-то по одному исчезают. Стадо всё уменьшается и уменьшается. И на синем фоне неба среди звёзд появляются бабушкины глаза.
Они светятся доброжелательной улыбкой:
«Спи, Маричка. Не беспокойся. Всё будет хорошо. Спокойной ночи…».
- Спокойной ночи, бабушка! Я тебя люблю….
17. Убедился... http://proza.ru/2019/09/22/1681
Виктор Панько
Посадил дед репку. Вообще-то он был жителем городским. Но когда его сбережения каким-то образом исчезли в результате преобразований в банковской сфере, он вынужден был переселиться на дачу.
Дело в том, что не только исчезли сбережения, но неизвестно куда девался и консервный завод, на котором он работал 40 лет.
От многих знакомых он слышал о том, что при желании добиться хоть какого-то результата в сельском хозяйстве, нужно приложить к этому немало усилий, в том числе: пахать, сеять и убрать урожай, а также обеспечить его правильное хранение.
- Что же мне теперь делать?- подумал он.
И тут ему на глаза попала книжечка с рисунками: «Дедка за репку, бабка за дедку, внучка – за бабку» - всем известная сказка.
- А репка-то бо-о-ольшая,- подумал он, - давай-ка я выращу такую же. Вот будет урожай!
Пошел на базар, купил одну репку, посадил её у себя в огороде и стал ждать, пока она увеличится.
Ждал-ждал, но она всё не росла, а оставалась в тех же размерах, какой купил.
- В чём же дело? – почесал он репу в переносном смысле , то есть у себя в затылке.
Полез за информацией в интернет.
И вот тут оказалось, что репку крестьяне не сажают, а СЕЮТ.
Посаженная репа пробудет в земле долгое время и вся её сила уйдёт на формирование семян, как это бывает у капусты, моркови, чёрной редьки. А если хочешь получить урожай корнеплодов – нужно сеять семена, а не сажать плод, как предлагается в сказке.
- Фу, ты! – крякнул старик.- И почему бы мне не зайти в интернет раньше ?
Я бы тогда купил не репу для посадки , а семена для сева!
Так дед убедился в пользе интернета.
Возможно, он так и не смог вырастить одну большую но зато получил сотни обычных реп.
18. Рельсы http://proza.ru/2021/01/11/1795
Альба Трос
Остановка находилась в десятке метров от перекрёстка. Они спустились, и трамвай, дребезжа, двинулся дальше. Она сделала шаг по направлению к месту, где одна улочка пересекала другую, к финишной прямой, но он удержал её за локоть.
-Подожди. Смотри, какое здесь небо.
Она подняла голову. Над старыми одноэтажными домами, над рыночными прилавками и снежной коркой на земле висело небо. Предзакатное, бледно-розовое, оно завораживало, лишая способности мыслить. Она подумала, каково это – увидеть такие цвета в окно, проснувшись под вечер и осознав, что человек, которого ждал, так и не пришёл.
-Здесь всегда так тихо…
-Сейчас везде тихо. Первый день года, все по домам, за столом сидят или отсыпаются.
-Да, ты права. Ладно, пойдём.
Они захрустели по снегу, завернули за угол, молча пошли между рядами домов. Она смотрела на занавешенные окна, на полузасыпанную траншею под белым покрывалом, а потом снова вперёд. Там всё отчётливее проступала арка входа.
-На самом деле здесь тише, чем в городе. Много стариков, а остальные утром в центр, вечером возвращаются и отдыхают. С моего детства ничего особо не изменилось. –Послушай, - вдруг вскинулся он, - если хочешь, поехали домой. Я потом сам приеду, ты даже не будешь знать когда. Я понимаю, что это глупо, что тебе тяжело, просто…
-Не надо, сто раз обсуждали, - она старалась говорить так, чтобы её голос не дрожал. – Я сама решила. Пришли уже.
Они остановились под аркой. За ней белели аллеи, на участках громоздились камни, принявшие новые формы под рукой человека. Он подтянул к носу воротник и переступил границу. Она повернулась ко входу спиной, ненадолго замерла, вытащила из сумочки сигарету. Выпуская дым, она смотрела на него, наклонившегося над чёрной плитой, сметающего снег с её поверхности, достающего из кармана яркую пластмассу цветка. Она слышала, как он шептал через годы, обращаясь к той, кого она не видела даже на фотографиях. Он говорил с прошлым, возможно, о том, что, наконец, снова счастлив, возможно, просил благословения. Из глаз потекло, и она закрыла их.
Когда он коснулся её плеча, влага уже успела высохнуть. Не говоря ни слова, они двинулись к остановке. Вечерело, и в окнах домов то здесь, то там вспыхивал свет. Она думала о рельсах, по которым катилась жизнь, обманчиво ровных, ведущих из полузабытья прошлого в туман будущего. Она думала о том, о чём мог думать он. Вдалеке раздался звон трамвая, и они ускорили шаг.
19. Когда льёт дождь http://proza.ru/2021/03/26/1611
Альба Трос
-Все вы пишете про смерть, но сами умирать не хотите. Вы же тогда не узнаете, кому понравились ваши стихи. – Она отложила телефон. На улице шёл дождь, пора было собираться на работу.
-По крайней мере, мы не просчитываем целевую аудиторию, когда пишем. А тебе всё творчество нужно свести к схемам и моделям. – Он оторвался от экрана, чтобы сделать глоток кофе. На погоду ломило голову.
-Эти схемы работают и приносят прибыль. Можно подумать, ты против гонораров. Экзистенциальный кризис легче переживать в своей машине, чем в ржавом трамвае. – Внутри было уютно, снаружи промозгло и холодно. Муж за рулём молча всматривался в полотно дороги, работали дворники.
-На машине не доедешь до истины. Человеку необходимо чистое искусство, чтобы он начал видеть суть вещей за декорациями, разве это нужно объяснять? – Он спускался по лестнице, провожаемый взглядом жены, с её стынущим на щеке поцелуем, с мыслями о жалком пафосе последнего отправленного сообщения.
-Истина в том, что здесь и сейчас. Зачем тратить жизнь в поисках того, чего в ней нет? – Дверь балкона отсекала офисный гул. С площади доносился звон колоколов.
-Зачем нужна такая жизнь? – Он оторвался от строчек текста на мониторе. На столе лежали крошки табака из сломанной сигареты.
-Для радости, открытий, самореализации, любви, в конце концов. – На столике у кровати дымился слабый чай с мёдом и лимоном.
-Что такое любовь? – Капельки зубной пасты попали на зеркало, и он вытирал брызги кусочком ваты.
-Наверное, партнёрство. Когда оба понимают, чего хотят и как этого добиться.
-А чувства? Те самые, безумие, головой в омут, будущего нет.
-Они были.
-Жалеешь?
-Не жалею, нет, скучаю иногда. Если хочешь, напиши об этом, женатый мужчина.
-Как получится. Может, однажды и прочтёшь, замужняя женщина.
В последнем окне на улице погас свет. Ещё один день подошёл к концу. Лил дождь.
20. Записки графомана. 1. Можно ли победить строительного монстра http://proza.ru/2019/12/01/942
Натали Гор
Есть у меня замечательная подруга Ольга, наша крепкая и давняя дружба уверенно прошла рубеж в тридцать лет. Мы больше, чем друзья, такой большой родственный клан. Она успешная женщина, любимая и любящая мама и жена. Полгода назад их единственный сын женился на замечательной девочке. Счастливая Ольга одобрила выбор сына, его любовь к симпатичной и хорошей девушке взаимная. Это видно всем: счастье и любовь трудно спрятать.
На расширенном семейном совете, вместе с новыми родственниками, решили купить квартиру молодой семье. По совету друзей из всех агентств недвижимости выбрали "Атлант". Услуги фирмы стоили недёшево, но её хорошая репутация, надёжность и практически полное отсутствие рисков, оправдывали расходы.
Из предложенных вариантов, выбрали лучший: трёхкомнатная квартира, общей площадью 90 кв.м в кирпичном доме улучшенной планировки. Дом располагался в зелёной зоне одного из районов города, недалеко от центра. В шаговой доступности небольшое озеро и красивый, ухоженный, парк с велодорожками.
Доходы семьи и накопления позволили сразу заплатить половину стоимости квартиры и без задержек вносить ежеквартальные взносы. К окончанию строительства дома Ольга полностью выполнила все свои инвестиционные обязательства.
С небольшой задержкой новый дом ввели в эксплуатацию, пригласили инвесторов посмотреть квартиры и подписать акты приёма. В приподнятом настроении, вместе с молодожёнами, с горячим желанием подписать все документы и стать полноправными владельцами квартиры, отправились на смотрины.
Молодой симпатичный менеджер гостеприимно распахнул входную дверь. Вид двери несколько удивил: её размеры сильно не совпадали с размерами дверного проёма, а внешний вид двери говорил о том, что из Китая она прибыла давно и ползком, скитания на чужбине не были приятными и радостными, существенно испортив внешность импортной вещи.
Грязная прихожая новой квартиры и одна из комнат не были похожи на элитное жильё.
Это, скорее, был склад строительных материалов, который не блистал чистотой, ухоженностью и элементарным порядком.
Слева, в коридоре, проходила труба достаточно большого диаметра. На вопрос, что труба делает в коридоре квартиры? Скромно потупив глаза, ответили: это ливневая канализация и вам очень повезло, что она расположена в коридоре, а не в центре гостиной. В строительном поле чудес не исключён и такой вариант.
Новый сюрприз ждал в туалете: в нём не было вентиляции, точнее, она была, но в оригинальном исполнении. Воздушные массы из туалета через небольшое отверстие просачивались в ванну, где была предусмотрена нормальная вентиляция.
На замечание Ольги, что в их семье ходят в туалет не для того, чтобы надушиться "Шанелью №5", а по другой надобности и вентиляция для этого необходима, ответа не последовало. Менеджер решил, что на такие глупости не стоит обращать внимания.
В кухне, неумелыми руками, которые плохо прикреплены да ещё и не к тому месту,была вырублена ниша, назначение которой не мог объяснить представитель строительной компании. Ни один адекватный человек не мог объяснить целесообразность и необходимость сей конструкции в интерьере кухни. Ниша умоляла немедленно заложить её кирпичом и заштукатурить.
В гостиной, на одной из стен, неизвестным строительным импрессионистом была нарисована картина, с популярным и надоевшим сюжетом: был изображён большой детородный мужской орган, в компании с нежной надписью: привет, уроды!
С потолка свисала огромная доска с гвоздями, пугая всех, кто проходил рядом.
Как и для чего это чудище прикрепили к потолку, понять сложно. На гламурную или оригинальную люстру она никак не тянула.
Не трудно догадаться, какое впечатление произвело дорогое элитное жильё на их владельцев. Подписать документы и принять квартиру в таком виде они отказались.
Ольга написала свои претензии, главным из которых было требование убрать ливневую канализацию из квартиры.
Два месяца хождений по инстанциям и разным начальникам понадобилось, чтобы узнать шоковую новость: ливневая труба на самом деле является канализационной.
Во время строительства изменили этажность дома: 16-этажный дом стал 17-этажным.
Планировки квартир семнадцатого этажа были другими и не совпадали с планировками
квартир остальных шестнадцати этажей. Это никого не смутило, решили проблему просто: канализационные трубы однокомнатных квартир семнадцатого этажа, не дожидаясь приглашений и, не утруждая себя хорошими манерами, смело шагнули в
коридоры трёхкомнатных квартир всех нижних этажей.
Все понимали: исправить этот кошмар было уже невозможно.
21. Записки графомана. 2. Можно ли победить строительного монстра http://proza.ru/2019/12/03/672
Натали Гор
Информация о наличии канализационной трубы в коридоре квартиры приводила в бешенство всех владельцев трёхкомнатных квартир, но только четыре человека из шестнадцати не подписали документы. Остальные с криками, руганью и угрозами пошли на уступки, поверив обещанию, что все недостатки устранят.
Не устранили и не собирались это делать. Получился односторонний компромисс, только такой вариант признавали строители.
Строительная компания сдавала не первый свой дом, технология втюхивания инвесторам всех своих недостатков, недоделок и откровенных ляпов была давно и надёжно отработана. Инвестор может высказывать свои претензии и требовать устранить все недоделки, это его законное право. Строительная компания уважает права своих клиентов, но оставляет за собой право не реагировать на их жалобы.
Так, на практике, выглядит лозунг: инвестор всегда прав!
Ольга, как на работу ходила в офис строительной компании, где начальники разных подразделений и уровней уговаривали подписать документы, рассказывая всякие небылицы о новейших строительных технологиях и достижениях строительной
индустрии.
Вентиляция туалета – ноу-хау, которое уже украли иностранцы и успешно применяют в строительстве не только жилых, но и промышленных предприятий. Новая технология экономит средства, опробована и одобрена потребителями. Эту технологию
собираются запатентовать и продать китайцам, это принесёт компании фантастические прибыли.
Прикольно иметь квартиру с одним туалетом и двумя канализационными трубами,которые не связаны между собой. Такая фишка делает квартиру привлекательной
для потенциального покупателя и увеличивает её стоимость.
В таких глупых и бесполезных разговорах прошло четыре месяца. Некоторые мелкие недостатки устранили: нишу в кухне заложили кирпичом и заштукатурили, убрали картину местных импрессионистов в гостиной, оторвали доску с гвоздями и привели
потолок в порядок, вынесли из квартиры строительные материалы и местами убрали мусор. После долгих препирательств в туалете сделали нормальную вентиляцию.
Оставалась одна претензия: канализационная труба в коридоре. Все понимали, что убрать её невозможно. Выплатить денежную компенсацию за моральный ущерб строительная компания не могла, для этого необходимо было решение суда, но
судебного разбирательства не хотела ни одна сторона. Каждый стоял на своём, никто не хотел уступать.
В интернете, на сайте инвесторов, Ольга написала о своей ситуации и попросила совета. Неизвестный автор прислал ей ссылки и настоятельно порекомендовал внимательно изучить материалы ДБН (аббревиатура на украинском языке), по-русски звучит так: Государственные строительные нормы. Посоветовал найти фирму, и сделать независимую строительную экспертизу жилого помещения.
Изучение ДБН позволяло в разы увеличить свои претензии к строительной фирме.
Оказывается, трёхкомнатная квартира должна иметь два туалета. Планировка квартиры не была двусторонней: север-юг либо восток-запад. В доме полностью отсутствовала шумоизоляция. Создавалось впечатление, что вы живёте в огромной коммунальной квартире, где соседи знают всё о личной и интимной жизни друг
друга. Толщина внутренних стен не имела ничего общего с обязательными нормативами.
Поиски фирмы для проведения независимой экспертизы были долгими, утомительными,отчаянными, но в итоге оказались результативными. Экспертиза стоила немалых денег, но её документы имели юридическую силу.
Вооружившись новыми знаниями, Ольга отправилась в офис на очередную встречу.
Поставила в известность руководство компании о прекращении пустых и бесполезных разговоров, проведении независимой экспертизы и передачи спорного вопроса в судебную инстанцию.
Эта новость была неожиданной, стало очевидным, что просто заболтать проблему не удастся. От тупого упорства перешли к поиску компромиссов. Канализационную трубу обшили специальным коробом, получился своеобразный памятник канализации в жилом помещении.
Фирма согласилась в качестве компенсации за моральный ущерб поменять ограждение
балконов и застеклить их. В квартире три, достаточно больших, балкона. Надо отметить, что сделали это быстро и качественно. В долгой тяжбе была поставлена финальная точка. Стоимость этих работ можно оценить в три - четыре тысячи долларов.
Борьба со строительным монстром закончилась пусть небольшой, но всё-таки победой.
Никто не верит, что хрупкая женщина смогла доказать свою правоту мощной строительной корпорации и получить компенсацию за моральный ущерб.
История с почти счастливым концом. Огорчает, что остальные пострадавшие не поддержали Ольгу, выбрали путь наименьшего сопротивления и даже не попытались доказать свою правоту. Все вместе могли решить вопрос быстрее, с меньшими затратами собственных сил и нервов. И размер компенсаций мог бы быть в разы больше.
22. Зимнее эхо любви http://proza.ru/2021/04/03/253
Мирослава Завьялова
... Следующие дни у меня были заняты, что называется, под завязку - практика в детском доме отнимала всё время. Вскоре я даже порадовалась, что Олег отдыхает и лечится в санатории после тяжёлой операции. Это лучше, чем если бы муж находился дома, а я целыми днями пропадала бы в детском доме и не смогла бы ухаживать за ним как следует. Нет, всё сложилось на редкость хорошо.
- Мы как белки в колесе! - сказала я однажды, - или нет, девочки, белки и то так не скачут; они отдыхают, едят и спят, когда им вздумается, а в колесе прыгают для удовольствия.
Практика действительно оказалась трудной. Уроки, занятия, мероприятия - всё это поглотило нас целиком, да еще старший куратор сдержала своё слово и заезжала к нам почти каждый день с проверкой. Она посещала наши уроки и занятия, делала кучу замечаний, но в то же время немало помогала, потому что мы работали с особенными детьми. Об этом нам напоминали постоянно - это дети необычные, и с ними нельзя... Список "нельзя" оказался длинным и постоянно пополнялся. Как утверждали психологи, это нужно для блага детей. Чтобы не травмировать их после того, как закончится наша практика.
Мы понимали правоту педагогов и психологов, старались держаться "на расстоянии", соблюдать все правила и требования. Но на сердце всё время лежал камень. Иногда я даже плакала по вечерам, стесняясь признаться в этом девчонкам. Дополнительно занималась с детьми английским, и директору детдома понравились экспериментальные занятия. Олег расспрашивал про мою нелёгкую практику, поддерживал меня, и даже на расстоянии у него это получалось хорошо.
- Когда ты приедешь ко мне? - спросил он однажды, и я почувствовала в голосе мужа грустные нотки.
- В субботу постараюсь; к вечеру жди!
Я несколько раз уточняла расписание электричек и автобусов в направлении санатория, но зимой транспорта оказалось совсем немного. Зато в близлежащем городке есть небольшие частные гостиницы, и я намеревалась остаться там на ночь, не говоря ничего Олегу заранее.
Однако в пятницу стало известно, что в субботу вечером в детдоме все практиканты должны присутствовать на большом мероприятии, а затем дежурить на дискотеке. В общем, ночь у Олега отменяется, и хорошо, что я не сказала ничего ему заранее. Ладно, хоть просто его увидеть - пока я была рада и этому. Понемногу готовясь в дорогу, я думала о том, как мы встретимся, и чем ближе была суббота, тем больше я мечтала о свидании с мужем!
Поездка оказалась приятной во всех отношениях - отличная дорога, хорошее настроение и предвкушение встречи, которую я так ждала! Омрачало мою радость лишь то, что времени у нас будет немного, всего лишь несколько часов, но об этом я старалась пока не думать. Муж обрадовался мне безумно, но все точки над i были расставлены с первых же минут. Он сумел улыбнуться в ответ, но я успела заметить его секундное замешательство. Наверное, у него уже имелись свои какие-то планы.
- Гулять тогда пойдём, знаешь, как тут красиво! С тобой очень хотелось, ждал всю неделю, - Олег грустно улыбнулся, и я понимала его недосказанное - совсем скоро мы опять расстанемся, ну сколько можно?
- Пойдём, конечно, - я стала торопливо одеваться, скрывая изо всех сил свое настроение.
Осталось всего две недели, заметила я мужу, на что он ответил, что осталось меньше - он просто сбежит отсюда.
- Олег, нет! - испугалась я, - пожалуйста, не надо. Обещаешь?
- Обещаю, - улыбнулся он, - пойдём, Танюш.
Мы поднимались по крутой извилистой тропинке; наверху, сказал Олег, есть небольшая роща. Её здесь называют "Царская", там живут белки, и все, кто идут туда погулять, несут белочкам угощение. Чудесные милые зверьки сновали туда-сюда, и Олег протянул руку с орешками и кусочками печенья.
- Видишь, как им нравятся наши гостинцы, - улыбнулся он, - на, покорми их тоже!
Мы сделали несколько фотографий и отправились дальше.
Олег сказал, что он вдоль и поперёк всё исходил тут, пока ждал меня, надеясь, что мы проведём вместе хотя бы один день, и он сможет показать мне всё самое интересное и красивое. Желая немного отвлечь его от грустных мыслей, я стала рассказывать о нашей практике, о том, как нелегко с детьми-сиротами, они особенные, и от нас очень много требуют, но самое главное - терпение, такт и внимание. Но всё должно быть в меру.
- Золотую середину не всегда легко определить, - согласился Олег, - и правильно, что вам сказали выглядеть скромно, а тебе не рекомендуется на машине ездить. И украшений поменьше!
Я промолчала, потому что тоже была согласна. В общем, конечно. Мы обошли всю рощу и незаметно поднялись ещё выше, и теперь санаторий виднелся далеко внизу. Я уцепилась за руку мужа, и он обнял меня, успокаивая:
- Не смотри вниз, Танюш. Пойдём, по дороге погуляем, а вернёмся с другой стороны.
Мы вышли на большую заснеженную дорогу, и больше нигде не виднелось ни одного деревца. Только белое поле, уходящее за горизонт, и много-много солнца. Красота вокруг и тишина. Действительно, завораживающе. Мы даже разговаривали вполголоса. Олег держал меня за руку; то сжимая мою ладонь, то нежно поглаживая запястье, он перебирал мои пальцы и ставил на ладони точки. Рисовал какие-то знаки, еле прикасаясь к коже, и снова сжимал мою руку в кулак, крепко охватывая сверху своей ладонью. Он как будто играл в эти минуты, но это мне просто показалось. Сначала...
В какой-то момент я почувствовала волнение, которое всё нарастало. Мне захотелось ответить Олегу на его ласковые прикосновения, на игру его рук, но я не смогла. Или он не дал мне этого сделать, полностью захватив "власть" не только над моей рукой. Теперь я чувствовала его силу и желание. Нежность и одновременно безумную страсть. Его ласки были необыкновенны и чувственны. И мы вдвоём в целом мире, а вокруг - белая бесконечность и яркий солнечный свет. Сумасшедшие ощущения происходящего не давали мне опомниться, я почти теряла контроль над собой. Хотелось хоть что-то сказать, но не смогла. Не знаю, сколько это продолжалось, я совсем потерялась и находилась в эти минуты на небесах или вообще на другой планете...
Скажи мне кто-нибудь заранее, что всё это я испытаю, когда любимый мужчина будет просто держать меня за руку и, не говоря ни одного ласкового слова в тот момент, ни разу не поцеловав меня, приведёт к наивысшей точке страсти, я бы ни за что не поверила! Олег просто держал меня за руку и ласкал мою ладонь и запястье. Тогда что это было? Вот сейчас? Что?
Олег повернул меня к себе, крепко обнял, затем всмотрелся в мои глаза. Увиденное, наверное, понравилось ему, потому что он улыбнулся и тихо сказал:
- Это любовь, Танюша. Наша с тобой любовь.
Мой муж прав, наконец поняла я. Это не просто рука в руке, нет. Это любовь. И страсть, и ласка, и всё то, что происходит в самые сокровенные минуты у двоих.
Олег долго смотрел на меня, и я, смутившись, спряталась у него на груди. Он распахнул свою куртку, крепко прижал меня к себе, и я с удовольствием зарылась носом в его пушистый свитер, вдыхая любимый запах и слушая, как сильно стучит его сердце.
Возвращаясь в санаторий, мы молчали. Я крепко держалась за руку любимого человека, прижималась к нему поближе и всё время думала о том, что правильно сказал Станиславский - ведь это его слова, что любить - это "хотеть касаться"? Кажется, Станиславский. И Боже мой, как же он был прав!
Мне всё время хотелось что-то сказать Олегу, но я не могла подобрать никаких слов. Уже у входа в санаторий Олег остановился, нежно поцеловал меня и сказал:
-Танюш, у меня сегодня был один из лучших дней. Спасибо тебе, моя хорошая девочка.
- У меня тоже, Олег. Я люблю тебя...
23. Урок http://proza.ru/2021/04/11/836
Баранов Сергей Сергеевич
1
Началось с того, как в здание школы стремительным шагом зашел невысокий, щуплый мужчина с прямоугольным пакетом в руке. Он был совершенно странным: одет в приличный костюм, но весь неряшливый; носил серьезные, профессорские очки, но сидели они косо; волосы аккуратно причесаны, а сзади торчал мятежный хохолок; он раскланивался с учениками пятых-шестых классов, обращался к детям на «Вы», непроизвольно подмигивал левым глазом и девчонкам говорил «барышня».
Этому невзрачному человеку суждено было сместить, или, во всяком случае, подвинуть со школьного Олимпа самого физрука, единственного дотоле мужчину-преподавателя, молодого красавца, профессионального спортсмена, носившего кожаные штаны и куртку, крестик на цепочке в ухе и имевшим мотоцикл транспортным средством.
Казалось бы, нечего и сравнивать - модник, любимец девчонок, со взрослым, синеватым подбородком и зачесанными назад волосами, Микки Рурк, Джон Коннор, идол. К тому же профессиональный баскетболист, временно лишившийся работы, то ли в связи с длительной дисквалификацией, то ли с отсутствием финансирования клуба, он обладал абсолютным авторитетом и у мальчишек.
Супротив него, в совершенно невыгодном свете, этот «очкарик», с нервным тиком и неестественно стремительной походкой. Казалось, что костюм ему достался еще от деда: брюки, на пару размеров больше необходимого, плотный шерстяной пиджак, вечно испачканный мелом, и цвет, старомодный, коричневый, противный цвет. Очень смешным в первое время представал его неизменный аксессуар, в виде круглых часов на цепочке, которые он носил во внутреннем кармане пиджака.
В тот первый день, учеников пятого и шестого класса собрали вместе. Мужчина был представлен Сергеем Евгеньевичем, кандидатом в мастера спорта по шахматам. Он должен был провести сорокаминутную презентацию своего внеурочного предмета, после которой заинтересованным ученикам предстояло проконсультироваться с родителями и записаться на факультатив.
Удивительно, но презентацию кандидат в мастера провел блестяще. Тех, кто умел играть он мотивировал чемпионатами, кубками, разрядами, дальнейшими победами. Тем, кто проявлял интерес, но играл слабо, он скрыто поддавался, создавал впечатление борьбы на доске, заставил думать и стремиться к победе, после чего завоевал их сердца предложениями почетной ничьи, под неодобрительное нытье проигравших уже умельцев. Третьих, вовсе не умевших играть, он увлекал историями и сравнениями, вроде: пешки – пехота, слоны – офицеры, ладьи – башни. «Кавалерия заходит во вражеский фланг», «пехота легла костьми, но не удержала стремительной атаки белых», «коварный черный офицер оказался в самом тылу и угрожает королю!».
Когда одна девочка, среди гомонящих, шумных пацанов, робко попросилась попробовать свои силы, кандидат усадил ее напротив явного хулиганского атамана. Девчонка хладнокровно разгромила его в пух и прах. Расчетливый кандидат убил двух зайцев – остальные девчонки не только поверили в свои силы, но и, объявив победу общей, девчоночьей, посрамили ненавистного забияку, в то время как сам троечник и шкодник поклялся всеми богами вернуть себе честь в реванше. Естественно, к атаману присоединились и его приспешники, до того не заинтересованные ни в игре, ни тем более в факультативе.
На следующий день, почти все записались на занятия по шахматам.
Так, сменив баскетбольную лихорадку, в школе началась шахматная. Ученики метались между любимыми преподавателями. Потные, горячие и возбужденные, они бежали из спортзала в класс, не умывались, не переодевались, чтобы побольше времени провести за доской. Бегали и в обратном направлении. Кроме того, многие ученики, после ошибок, поражений, непонимания шахматной теории, со злостью выбегали на улицу, побросать мяч, побегать, потолкаться, в общем, выветрить неудачи из головы.
Таково было противостояние двух спортивных школ в борьбе за внеурочное время учеников.
2
Давно, давно пятиклассник Андрюша ждал своего звездного часа. С самого раннего детства он увлекся шахматами. Еще сопливым карапузом он наблюдал за странной, дюже серьезной игрой на журнальном столике, под светом настольной лампы, между отцом и дедом. Они опирали тяжелые подбородки на кулаки, поглаживали бороды, почесывали макушки и теребили усы, вставали с мест, шептали проклятия, замахивались друг на друга руками, отходили прочь на целые часы, даже разъезжались по домам. Но игра, доска и фигурки на ней, оставались на месте, освещенные будто небесным светом лампы, незыблемые, свято охранялись даже от баловня-кота до тех пор, пока соперники не сходились вновь. Андрюша часами наблюдал за этими сакральными расстановками. Он выпучивал глаза, беззвучно шевелил губами и чертил пальчиком по воздуху одному ему понятные паутины.
Андрюша научился играть. Родители ему не препятствовали и даже немного поддерживали. Однако, вскоре стало очевидно, что играть целыми днями и ночами, как того желал мальчишка, не представлялось возможности – не было соперников, так как родителям он порядком надоел со своими просьбами. Дед жил в другом доме, мама после работы занималась стиркой, уборкой, готовкой. Отец возвращался поздно, усталый и разбитый, а все же, обреченно соглашался на партейку. Но, Андрюшу было не провести. Он видел, что отец играет отчужденно, хило, без огонька. И так же понуро выигрывал ежедневную партию, без интереса.
Выходить во двор с доской было невероятной глупостью. Там, люди больше увлекались киданием друг в друга камнями, лазаньем по стройкам или пинанием машин в ожидании новомодного писка сигнализаций. Да и Андрюша был не самым бережливым ребенком. И получаса бы не прошло, как половина фигур была бы утеряна безвозвратно по песочницам, шалашам и убежищам. А то и еще проще, какая-нибудь шпана постарше, взяла бы доску поиграть «на время», и ищи-свищи, как-то бывало с мячами, машинками, водяными пистолетами, словом, всем, что блестело новизной или привлекало внимание.
Так, с годами, интерес к игре потух. Андрюша больше не играл в шахматы. Летом, на каникулах, он обкидывал пакетиками с водой проезжие машины, воровал бензин в автозаправки, чтобы потом поджечь муравейник, искал бомжей в недостроях или пинал пластиковую бутылку с пацанами.
Но, вот, наступил сентябрь. Снова школа, друзья, любимый физрук и баскетбол. И, как подарок небес, как возврат в детство - кандидат в мастера спорта Сергей Евгеньевич, со своим шахматным кружком. Да, Андрюша был первым, записавшимся на кружок. Он сразу стал фаворитом. Наконец, Андрюша возвернул запыленную доску из закромов верхних полок маминых шкафов.
Сначала, Андрюша обрел гармонию. Он занимался любимым делом. Коварные, опытные педагоги быстро объяснили ему необходимость хорошо учиться, вовремя сдавать уроки, получать хорошие отметки для того, чтобы иметь возможность пораньше освобождаться и подольше заниматься любимыми шахматами. Так и пошло.
Вскоре, мальчик стал возноситься, его хвалили учителя, уделял внимание милый его сердцу тренер. Но, главное, он побеждал. Своего одноклассника, заносчивого отличника, медалиста и победителя всех известных олимпиад, дорогого и золотого ученика, любимчика всех учительниц, Андрюша-таки одолел, хоть и на своем поле, на доске. И скала сдвинулась - тот перестал смотреть на Андрюшу сверху вниз, зауважал.
Пацаны из шестого класса были больше, сильнее и агрессивнее, здоровее, вдобавок, считали себя еще и умнее, по той причине, что еще год назад прошли и выучили темы уроков, которые только-только учили пятиклассники. Но и их, одного за другим, крутых и уважаемых пацанов, Андрюша побеждал на поприще Каиссы.
Девчонки из кружка бегали посмотреть на игры Андрюши даже на переменах, щебетали вокруг, отвлекали его и дергали за надутые от напряжения щеки.
Шахматы, однако, даже на самом высоком уровне, не то, что профессиональный бокс, где некоторые чемпионы бывало имели чистый рекорд, с нулевым значением в графе «поражения». Здесь невозможно было быть Александром Суворовым, не проигравшем ни одной баталии. Терпел поражения и Андрюша, но уровень его игры все равно выделялся среди остальных. Особенно это было заметно, когда сам тренер, изредка, после долгих уговоров и продолжительного скулежа, садился сыграть с ним партию.
Стали изучать шахматную теорию. Стремясь минимизировать количество своих поражений, Андрюша ухватился за это так, как еще никогда не увлекался книжками или учебниками, даже такими интересными, как «Робинзон Крузо» или «Три мушкетера». Теперь его застольными книжками стали произведения шахматных теоретиков и чемпионов, разборы и оценки популярных миттельшпилей, анализы знаменитых дебютов и эндшпилей. Он хотел стать лучшим даже в теории. Первым делом, впрочем, он изучил все предстоящие ступени, ведущие к верхушке шахматного мира, от четвертого разряда до звания гроссмейстера.
Вскоре, Андрюше был присвоен четвертый разряд. После победы на междушкольном матче, ему вручили удостоверение с печатью шахматной федерации. Пределом его счастью служило лишь то, что разрядные удостоверения, как выяснилось, получили вообще все, даже проигравшие. Их корочки ровно ничем не отличались от корочек победителей. А все-таки это был уже документ! Дома, подробности про всеобщую выдачу корочек, нивелирующие ее значимость, Андрюша решил опустить, хвастался и долго еще козырял ею всюду.
3
Наступили каникулы. Юный шахматист сделался настоящим знатоком. Термины, названия дебютов, имена и фамилии чемпионов, порядок чемпионства, порядок и правила присвоения очередных разрядов, все это он знал назубок, даже не задумываясь о второстепенности этих знаний. Практики по-прежнему было мало, так что применить свои наработки или свежевычерпанные из книг техники, не представлялось возможным. Но, это не мешало мальчику все больше проявлять высокомерия по отношению к единственным и столь редким оппонентам – родителям.
Из-за отсутствия потока соперников, как было в школе, Андрюша стал играть сам с собой, в уме, карандашом на отпечатанных упражнениях. Без постоянной практики, проверки своих сил, он стал считать себя ровней тем, чьи партии он изучал в книжках. Слишком давно не было поражений, слишком давно он не встречал напротив себя непостижимый, более мощный шахматный ум, вновь и вновь предвосхищавший его ходы, видевший его насквозь, неотступно разыгрывающий свою хитроумную комбинацию, или медленную, упорную, как поступь римского легиона, неумолимую атаку.
Однажды, совершенно непредвиденно, у Андрюши появился поклонник. Со своим ровесником, нехитро прозванным во дворе Баурсаком, несмотря на ближайшее соседство по дому, Андрюша раньше не дружил. И вот однажды, этот вечно сопливый толстячок, с испачканными рукавами, без двух передних зубов, стал присматриваться к Андрюшиным манипуляциям на доске то на лестничной площадке, то на крылечке у подъезда. Он цокал, потирал лысый подбородок, будто там была бородка, гримасничал и всячески выражал свое восхищение, пока Андрюша не пригласил его сыграть.
«Нет-нет!» - отказывался Баурсак, - «я не умею». Но, интерес был сильнее, и он сел играть. Как Андрюша и ожидал, соперник оказался новичком, и с некоторым прагматичным интересом, он отработал на нем так называемые дурацкий мат, быстрый мат и детский мат. Баурсак не только не обиделся, но стал восхищаться новым приятелем еще пуще. Еще одним толчком к сближению и завязке дружбы, как позже выяснилось, был тот факт, что родители Баурсака, вполне дружные с Андрюшиными, ставили увлечение мальчика шахматами в пример своему сыну.
Баурсак, в отличие от Андрюши, был бойким, общительным пареньком, что называется, душа компании. Совершенствоваться в шахматах он и не собирался, вместе с тем, как сказали бы сегодня, он обладал талантами пиарщика. Он знал всех и обо всем, бегал вместе с ребятами, играл с девчонками, общался со взрослыми. Он даже захаживал за гаражи, где на скамейках у стола вечерами собирались мужики, выпивали «жигулевское», закусывали сушенной рыбкой, резались в карты и домино, а Баурсака нередко отправляли в ближайший комок за всякой мелочью.
По выходным же, там собиралась другая компания. Старики со всех окрестных дворов приходили туда, прогоняли мужиков, и до поздней ночи играли в шахматы. В это время уже мужики исполняли при стариках обязанности гонцов, официантов и болельщиков.
Нужно отметить, что Баурсак действовал без ведома своего «клиента». Весь субботний день, до самого момента, когда громовым голосом мать призвала его домой, он терся возле стола, презрительно махал на стариковские партии рукой, заявляя, что все это несерьезно, детские шалости, а его друг, мол, настоящий мастер, и сможет победить всех. Ему выдали пинка под зад, но велели-таки, из любопытства, друга привести.
Самоуверенный, надменный Андрюша, давно не вкушавший противного вкуса поражений, согласился сразу. «Что там еще за деды? Айда, посмотрим!».
На другой день, двое полутораметровых пацанов, с высоко поднятыми головами, широко раздвинутыми руками, сопливыми и чумазыми лицами, подошли к пятачку, где сидели четверо дедушек и играли на двух досках. Вокруг стояла толпа шепчущихся мужиков – за повышение голоса во время игры можно было урвать тычок тростью в брюхо.
Ребят ожидали. Через полчаса, один проигравший дед поднялся и уступил место Андрюше. Партия началась, Андрюша рассчитывал одолеть всех четверых, по пятнадцать минут на каждого. Но, у него сразу все пошло наперекосяк. Старик играл не по-книжному! Ну, кто ставит коня на край доски, да еще и в начале партии? Кто выводит ферзя на центр в дебюте? Без огорчения старик сдваивал свои пешки, разменивал слонов на коней! И, о боги! как же долго он думал, по пяти минут на ход!
Андрюша атаковал, не боялся, шел напролом, даже филигранно жертвовал. И при этом, позиции старика были неприступны. Вскоре, преимущества его были налицо, как позиционные, так и качественные. Уже сам мальчишка видел неизбежный мат в два хода. Мир, в котором он пребывал со времени получения разряда, рухнул. Слезы наворачивались на глаза, хотелось бежать домой и от стыда укрыться под одеялом до конца каникул. Оглянувшись, он увидел только серьезные лица мужиков и, вдалеке, спину в спешке покинувшего его Баурсака. Катастрофа!
Слезы хлынули из глаз, однако, он не стал заканчивать партию – это было бы нарушением этики. Когда обоим соперникам очевиден результат, нечего тянуть время, нужно сдаваться. Андрюша встал и с тяжелым, мокрым всхлипом протянул старику руку.
Так дерзкий юнец познакомился с советскими любителями шахмат с пятидесяти-, шестидесятилетним стажем. Но, несмотря на провал, напор паренька понравился старикам и Андрюшу просили присоединиться к играм на следующие выходные.
24. Гулькины печали и радости http://proza.ru/2021/01/28/1696
Нина Пигарева
Егор с Марфой пятнадцать лет ожидали рождения первенца, всё меньше и меньше надеясь на чудо. Когда чудо всё же случилось – родилась дочь, очумевший от счастья отец месяц летал по деревне с вестью: «Марфочка меня Гулюшкой одарила!»
- Подумаешь, эку невидаль родила Мархутка, - усмехались бабы, - любопытно, как в метрике запишут?
Секретарю сельсоветской канцелярии Егор так и заявил: «Гулей будет!»
- При всём уважении, Егор, но Гулей не получится. Не слыхал я такого имени, - категорично ответил тот, - можно Ульяной, Еленой, Агрофеной, либо ещё как. Только по-нашему, по-русски. Не спеши, подумай.
- Нечего сгадывать, - фыркнул Егор, - пиши Ульянкой. Бумаге до поры в сундуке лежать, а дочь как нарёк, так и звать-величать будем.
…Через год Марфа одарила мужа сыном. Спустя полтора – ещё одним, а в сорок пять лет осчастливила близнецами – мальчиками.
А соседки подтрунивают над Егором: «У Марфочки твоей, видать, годы назад пошли. Одно дело родить, совсем другое – вырастить».
- Не ваша забота, болтливые сороки, - отмахивался Егор, - никто с сумой по миру не пойдёт. Всех на ноги поставлю!
Не пришлось. Война началась. Гуле – двенадцать, близнецам – по месяцу. Крику было много, ещё больше – в день Победы. Утром почтальон вручил Марфе похоронку на любимого Егорушку...
Гибель отца Гуля переживала полегче, у неё со сверстником Митей любовь была – первая, оглушительная, чистая и непорочная.
Лицом девушка большой красавицей не слыла, а вот стати выдалась редкой. Бойкая, на язык острая, плясунья каких поискать. Избранник же её был спокойным добродушным пареньком. Расстались по глупости.
Гуля с шестнадцати лет работала дояркой, Митя – прицепщиком. В семнадцать лет он решил освоить столярное дело. В город подался, в ФЗО поступил. Почти каждые выходные домой спешил, без Гульки жить не мог.
Но через какое-то время по селу поползли слухи – у тихони Митьки зазноба городская появилась. Эта новость так взбесила девушку, готова была рвать и метать, еле дождалась субботнего вечера.
В клубе, при всех, Гулька, залепив парню звонкую пощёчину, с криком: «Не ходи за мной! Никогда!» - убежала домой. Ночь проревела в подушку. В воскресенье на улицу не пошла, не позволяла гордость девичья. Обиделся и Митька, два месяца в село глаз не казал. В армию ушёл не попрощавшись.
А Гульку меж тем принялся обхаживать первый парень на деревне – Гришка, по прозвищу Козырь. Да так льстец красиво увивался, как ни за кем и никогда: горы золотые обещал, счастье бездонное сулил, цветы луговые к ногам бросал, леденцы в баночке силком в карман запихивал, полушалком кашемировым плечики укрывал. Женой законной мечтал назвать. Поверила Гулька, ответила любовью на любовь. Под чарами красавца и про честь девичью позабыла, и молва народная ни по чём стала.
Когда дурман в голове рассеялся, поздно было. Гришке первому сказала про беременность.
Не отмахнулся Козырь, но и расписываться не спешил. До последнего манежил, до последнего обещал жениться.
…Из роддома Гульку с малюткой не Гришка Козырь забирал, а сломленная утратой кормильца Мархута.
- Наплюй на ирода, моя Гулюшка, не плачь. Наплюй и забудь. Бог дал дитя, Бог даст и на дитя, - успокоила дочку Марфа.
До осени многодетная семья еле дотянула. С огорода неплохой урожай картошки собрали, на трудодни хлеба получили, для козы кормочка заготовили. Кое-как перезимовали. А весной Гуля наметила податься на торфоразработки. Там платили «живыми» деньгами. Мать поддержала её решение, пообещав в оба следить за внучкой Манюшкой, делавшей первые шажочки.
Тяжёлый труд на торфяных болотах Подмосковья выносливой Гульке оказался по силам. На условия быта - грех жаловаться: на каждую бригаду отдельный просторный барак, казённое свежее постельное бельё, спецовка по размеру. Рядом на улице – огромная плита для готовки пищи. Метрах в двухстах – добротная баня. Спокойствие и безопасность. Малейшее нарушение извне моментально пресекал строгий комендант. Гулю устраивало всё. Только по родным душа болела, скучала сильно, особенно по дочке. Почти ежедневно посылала весточки домой.
…После зарплаты большинство подруг по работе отправлялись на пароме через речной канал Москва-Волга в город Дмитров за нарядами. Гулька же берегла каждую копейку для семьи.
Экономила денежки и красотка Тася, с которой Гуля очень подружилась. Встречаясь с приезжим бригадиром, Тася мечтала о замужестве, копила на приданое.
Гулька, наученная горьким опытом, не раз предостерегала Таську: «Не теряй от любви голову». Своё прошлое Гуля держала в тайне.
- Людям нужно доверять, - возражала Тася, - с твоими принципами, смотри, старой девой останешься, - двоих ребят уже отшила, пожалей хотя бы офицерика. Прояви сострадание. Любит он тебя, Гулька, видно же, сильно любит.
Лейтенанта воинской части г. Дмитров звали Владом. Его мама жила в соседнем с торфяным предприятием посёлке. Случайная встреча с Гулей всё перевернула в душе молодого офицера. Пару месяцев парень безрезультатно добивался расположения Гули и под конец сезонных работ он пустил в ход "тяжёлую артиллерию" – мать!
В сокровенной беседе Гулька рассказала незваной гостье и о дочке, и о её отце, и о своей бедняцкой семье. А когда та ушла, Таська подлетела к подруге с расспросами: «Что хотела?»
- За Влада сватала.
- А ты?
- Обещала подумать.
- Что тут думать! Такая удача тебе в руки плывёт. А ты, Гулька, нос задираешь!
Лейтенант Гуле очень нравился. Мать показалась доброй, понимающей, заверила – Машу примем, как родную. В пору б ухватить счастье, да вовек не выпускать. Но под вечер того же дня Гулька неожиданно получила заказное письмо от Козыря. В нём он раскаивался и клялся, что сделает Гулю законной супругой. Гулька, оказавшись на перепутье судьбоносных дорог, не знала, что делать. Её мозги «кипели» от напряжения.
Назавтра она впервые позвала Тасю в город, отвлечься немного, подарки домочадцам прикупить.
На том берегу переправы их остановила пожилая, седая как лунь, женщина с пронизывающими насквозь чёрными глазами.
- Ждут тебя дома, - обратилась она к Гульке, - с нетерпением ждут: дочка малая, мать постаревшая, мужчина завидный. Замуж тебя возьмёт, но добра с ним не увидишь. Встретишь друга верного, но не скоро.
- А ты, касатка, - гневно перевела взор предсказательница на Таську, - прекращай греховную связь, не развращай чужого мужика, у него дома – суженая и трое ребятёнков. Предстоит тебе скоро венец брачный, только с другим. Любить тебя будет, ревновать станет, «отметки» на теле оставлять будет.
Переглянувшись, девчата молча вернулись на паром, стыдливо пряча глаза друг от дружки.
На закате солнца подруги в последний раз прогулялись по молодым берёзовым аллеям, разделяющим общежития. Пересекая близлежащий лесок, задержались на вырубке, предназначенной под футбольное поле. С улыбкой вспомнили проходящие тут под шум и свист болельщиков футбольные баталии местного значения.
Выйдя к каналу, девчата устремились на своё любимое место, где прибрежный песочный островок окружён разноцветной галькой. Замигал огнями проходивший по водной глади двухъярусный пароход. С палубы донеслись смех, весёлая музыка. Сердце Гульки невольно сжалось от неизбежного расставания с лейтенантом, с Таськой, с полюбившимися местами.
…Тася уехала в свой край, а Гуля – в свой. Не могла она думать только о себе, не имела права лишать Маню родного отца.
Гришка слово сдержал, прямо с дороги повёл Гулю в сельсовет, потом забрав дочурку, прямиком – в отчий дом, где он жил с матерью. У Авдотьи – Гришаня – единственный ненаглядный сыночка. Ту встречу Гуля не забудет вовек.
- Привёл голопузую, - забрюзжала Авдотья, - ни вида, ни знати. При такой-то фактуре, сынок, не мог себе под стать жену выбрать. И дитё ещё неизвестно чьё, на нас ни росинки не похожа.
Кровную внучку Авдотья не то что гостинцами не баловала, за два года ни разу по головке не погладила. А невестку совсем извела упрёками, издёвками, да трудом непосильным. Всё хозяйство на неё взвалила.
- Пошустрее надо поворачиваться, - шипела Авдотья, - пришла с фермы, не лупи глаза на койку, да на топчан. У тебя муж, дочь. На меня не надейся, я своё поработала.
Подчинялась Гуля, куда только делись её бойкость и стать? Глаза ввалились, последняя юбка как на колу болталась, ноги еле волочила.
С Гришкой, отдельно от Авдотьи, она, может, и ужилась бы, но возрастного детину с маманей связывала «стальная пуповина», которую Гуле было не разорвать.
…Придя с работы, она привычно стол накрыла, после ужина в избе прибралась, с живностью домашней управилась, речной воды из-под кручи две бочки натаскала. А потом спокойным голосом заявила: «Ухожу от вас. Иначе, не ровен час, Манюшка без матери останется. Взяв малышку за руку, Гуля в чём была, в том и покинула «осиное гнездо».
- Не смей унижаться! - Властно одёрнула Авдотья встрепенувшегося сына. - На её место десять найдётся. Пущай идёт! Скатертью – дорога!
Накрапывал прохладный дождик. Ступая босыми ногами по мокрой траве, Гуля не чувствовала остуды, изнутри жгла огнём нестерпимая обида за Манюшку, махонькую забитую птаху. Подхватив девочку на руки, Гуля, согнувшись в поясе, прикрыла собой дочку от ненастья и ускорила шаг.
- У нас и так негде яблоку упасть, - заворчала беременная братова жена, - вас только не хватало.
- Угомонись, Степанида, - одёрнул её супруг, - не горюй, сестра, в тесноте – не в обиде. Манюшка с бабкой на печи улеглась. Гуля – на дубовой лавке под образами.
До утра встревоженная Гулька не сомкнула глаз, мысленно искала выход из сложившейся ситуации. Не уснула до зари и Марфа, тоже думала.
Провожая дочь на утреннюю дойку, она вкрадчиво поучала: «Гулюшка, ты у председателя на тройку деньков отпросилась бы, да к Зинке махнула, может она чем поможет. Деньжонок на дорогу от «смертных» выкрою».
Сорокапятилетняя незамужняя Зинка – младшая сестра Марфы жила и трудилась в подмосковном совхозе «Передовик».
Племянницу она встретила с распростёртыми объятиями: «Всё, Гулька, образуется, - попросту затараторила Зинка, - доярки у нас в большом дефиците и почёте. Манюшку в садик на пятидневку оформим. Жильё у директора выбьем. А пока у меня поживёте».
С лёгкой руки тётки у трудолюбивой Гули жизнь на новом месте налаживалась: совхоз жильё выделил, подъёмными не обидел, неизбалованная Манюшка приносила матери только радость. Через пару лет наметились перемены и в личном плане. Неожиданно к ней посватался директор совхоза Яков Трофимович, бездетный вдовец, бывший фронтовик.
Это известие тётка восприняла неоднозначно.
- Что же ты ему ответила? - сухо попытала она.
- Пока ничего.
- А как поступить думаешь?
- Не могу я, тёть Зин, так просто согласиться.
- Отчего же? Он человек хороший, уважаемый.
- Нет у меня к нему чувств. Боюсь - никогда не появятся.
- Может, Гулька, не появятся, а, может, и проснутся. Он же полюбил тебя. Пять лет Яков Трофимович вдовствует, и за это время ни к одной женщине ночью ни разу не постучал. Знаешь, какие за ним бабы ухлёстывали. Я и сама, грешным делом, давно стараюсь привлечь его внимание. Дорог он мне, Гуленька, очень дорог.
- Прости, тёть Зин, я не знала. Мы, наверное, уедем с Манюшкой. Не буду мешать.
- Что за глупости, Гулька, насильно мил не будешь. Ты молодая, видная, детей ему родишь. Не спеши убегать от счастья.
Отвернувшись к стене, Зинаида утёрла кулаком накатившую крупную слезу.
Утром Гулька собрала чемодан, оставила на столе записку для Якова и уехала с дочкой на железнодорожный вокзал.
- Подруга, Гулька, - услышала она пронзительный окрик на привокзальной шумной площади. Ещё секунда, и на её плечи повисла Таська, вереща без умолку: «Надо же, какая встреча! Как живёшь? Как дела? Куда едешь?»
- Всё нормально, расскажи лучше о себе. Откуда синяк под глазом?
- Ведьма старая, помнишь, нам с тобой судьбу пророчила, по тем прогнозам и живу. А у тебя сбылось гадание?
- От мужа ушла, а друга милого нет, - констатировала Гулька. Про Якова невзначай взболтнула.
Таська, не церемонясь, потащила подругу к кассе сдавать билеты, приговаривая: «Какая же ты, Гулька, бестолковая. Яков и есть твой наречённый, ясно, как божий день».
- Нет! - твёрдо сказала Гуля и отдёрнула руку.
…Тихим листопадом, запахом подопревшей травы родное село встречало Гулю. В полях ещё гудели трактора, в садах дозревали антоновки.
В родительском крове Гуля задержалась всего на несколько дней. Прикупив саманную халупу, она затеяла строительство нового кирпичного жилья, растянувшегося на четыре года. Трудилась не покладая рук и в колхозе, и дома. Помочь было некому: матери не стало, у братьев свои заботы, от Гришки – ни копейки. У него давно другая семья – жена, дети.
Изредка Гульке приходили небольшие денежные переводы от тёти Зины. Та была благодарна племяннице за невольное участие в её судьбе. Когда Гулька спешно покинула совхоз, Яков Трофимович не находил себе места, искал сердечного утешения и сочувствия у Зинаиды. И, сам того не замечая, постепенно сроднился с женщиной, безумно его любившей. Так Зинаида с Яковом стали семейной парой. Ребёночка из детдома усыновили.
Гульке же по-прежнему в личной жизни не везло.
В беспросветной суете не заметила, как Манюшка выросла: красавица – в отца, а осанкой – в мать задалась. Местные ребята проходу не давали. А Манюшке в душу запал городской парень Серёжа, соседский внук. Недавно он попросил у Ульяны Егоровны руки её дочери.
…Свадьбу сыграли в Гулькиных хоромах, а жить молодые уехали в город.
В тот воскресный день Гуля ожидала дочку с зятем в гости: еды наготовила, постели перетряхнула, полы сосновые кирпичиком начистила. Сидит на крылечке, вдаль на большак смотрит, предвкушая радость встречи.
Видит – военный из машины вышел, в одной руке – чемоданчик, в другой – тросточка, и по краю ржаного поля в сторону Гулькиной улицы направляется, осторожно подволакивая правую ногу. Вроде знакомый, а никак Гулька не признает кто.
Совсем близко подошёл служивый к порогу, кинулась ему на шею Гулька, прощения просит, слёзы градом по щекам катятся.
- Не надо, не плачь, Гуленька, я, только я один, во всём виноват, - непослушными губами шептал Митя, - искалечил и твою жизнь, и свою. Кроме тебя никого не любил и не люблю. Как узнал тогда, что ты замуж вышла, на сверхсрочную службу остался. Женился, двух дочерей нажили. Квартира, достаток – всё было, кроме счастья. А полгода назад в учебном бою получил увечье. Пока в госпитале маялся, жена мне замену нашла. Развёлся сразу, нажитое всё детям оставил.
Вот к матушке родной несу на поклон седую голову.
Гулька задумчиво слушала, не находя ответа. Для неё будто и не было долгих лет разлуки. Рядом Митька, такой же милый и желанный, как в юности, сердце того гляди на части разорвётся.
- Что же мы стоим у дверей, Митенька, проходи в избу, - спохватилась наконец Гулька, - дорогим гостем будешь.
Манюшка, словно почувствовав всё на расстоянии, визит к матери отложила.
Для Митьки, как по заказу, и пироги духмяные и перинка тёплая…
На рассвете Митя с Гулей вместе пошли к его матери – просить благословения…
А через год с небольшим в жизни сорокалетней Ульяны произошло два важнейших события: она стала бабушкой, и у них с Дмитрием родился сынок – Егорка.
25. Горькая свадьба http://proza.ru/2021/01/09/1920
Валентина Катюжинская
- Отстань от меня, - Кирилл смотрел на неё отрешённо, как будто и не было ничего между ними, как будто и не любил никогда. – Забудь меня. После того что случилось, смотреть на тебя не могу.
Её лица совсем не было видно, Лиза закрыла его руками. Душная июльская ночь действовала на Кирилла угнетающе, ему и так не хватало воздуха. Летающие лампочки – светлячки отвлекали внимание. Сколько таких ночей они провели вместе? Нет, он не хочет об этом думать, это уже в прошлом.
Лиза заливалась слезами. Она почти не видела его, сквозь потоки своих слёз:
- Кирилл, я не хотела…. Я не специально… Мама заметила токсикоз, - сквозь рыдания смотрела на него умоляюще, – мне пришлось признаться, прости меня.
Кирилл дотронулся до опухшего глаза и поморщился от боли. Сломанный нос болел так, что он больше ни о чём не мог думать. Да и не только нос, сломанные рёбра мешали дышать полной грудью, всё тело болело. И чем больше оно болело, тем меньше он хотел видеть Лизу. Мысли хаотично бегали в его голове, не давая сосредоточиться.
- Это ж надо, так подставить меня. Сама бегала за мной, прохода мне не давала, можно сказать на шею вешалась, а теперь крайнего нашла. Хотя бы сначала мне сказала, может быть женился бы на тебе. А теперь о женитьбе не может быть и речи. – Кирилл снова поморщился:
- Никогда, ты слышишь, никогда, я не стану твоим мужем. Скажи спасибо своим братикам, за то, что избили меня. Всё отбили, и желание и любовь к тебе. - Он говорил и сам удивлялся своему безразличию. – Не хочу иметь таких родственников!
- Но я люблю тебя…
Лиза рыдала, сидя напротив него, на лавочке у чужого дома. Они всегда вдвоём сидели на этой лавочке, когда возвращались с танцев. На этой самой лавочке Кирилл впервые её поцеловал. Здесь они обнимались до полуночи, под нависшими ветвями ивы. Здесь мечтали и любовались звёздами. Она любит его так сильно, что кажется, вот сейчас, умрёт от разрыва сердца. На Кирилла заглядывались все девушки в посёлке, а как он играет на гармошке! Парней в селе много, а Кирилл самый красивый и лучше всех. Вот Лиза и влюбилась, а он ещё долго внимания не обращал на неё. Он ко всем девушкам был равнодушен. Когда друзья спрашивали его, почему до сих пор не женился, отвечал, что ещё не встретил свою любовь. А она, Лиза, буквально по пятам за ним ходила, как тень. Дожидалась, когда на танцах объявят белый танец и шла напролом к своей любви. Однажды, в конце весны, осмелилась и попросила проводить её до дома. Сама удивилась, что он согласился. А потом всё закружилось и завертелось. И теперь она ждёт от него ребёнка. Зачем мама рассказала отцу и братьям? Лиза даже Кириллу о беременности не успела сказать. Ведь всё могло быть иначе. Они сломали ей жизнь! Вдруг, опомнившись, встала с лавочки и подошла к любимому. Посмотрела ему в глаза:
- Это же твой ребёнок, мы могли бы стать счастливой парой…
Кирилл молчал, подбирая слова:
- Я не люблю тебя и никогда не полюблю. Прощай. - отвернулся от девушки и растворился в ночи.
Лизу трясло, она стучала зубами так, что казалось, они сейчас сломаются. Ничего не соображая, побежала в темноту ночи. Домой она точно не хотела, там живут разрушители её счастья, а значит враги. Ноги принесли её к колхозному коровнику. Она бывала здесь с самого детства, мама работала дояркой. В сторожке горел свет. Странно, что не было рядом сторожа с собаками. Дед Иван прикармливал их и с ними обходил вокруг территорию колхозной фермы. Осторожно пробежав мимо окна, Лиза на ощупь подошла к забору. Руки дрожали, а пальцы совсем не слушались её. За коровником послышался собачий лай и ругань деда Ивана.
- Чего разошлись? А ну, цыц! – сторож всматривался в темноту, пытаясь разглядеть, на кого так лают собаки. – Это кто тут ещё?
Собаки резко остановились и замерли рядом с трясущейся Лизой.
- Лизка, это ты, что ль? – дед подошёл ближе и заглянул в лицо девушки. Дед Иван знал её почти с рождения и часто называл внучкой.
– Да ты дрожишь вся, девонька, пойдём милая, чайку попьём в сторожке, согреешься.
В сторожке жарко топилась печь «буржуйка». Сторож усадил девушку на топчан, и сняв с крючка свой старый тулуп, укрыл им Лизу.
- Держи милая сахарку, двигай к столу поближе, вот чаёк тебе заварил. – дед Иван суетился и нервничал, руки его слегка дрожали. – Эх, девонька! Знала бы ты, сколько горя я на войне видывал, так твоё горе, вовсе и не горе. Это с того света нет выхода, а пока человек жив, выход всегда найдётся. И всё, что ни делается с нами, всё божий промысел. – дед Иван сел на маленький пенёк у печки и прикурил от горящего полена. – Не знаю, что у тебя случилось внучка, - процедил сквозь зубы, затягиваясь папиросой, а только хочу сказать тебе, что дороже человеческой жизни ничего нет на матушке земле. Знать, тому быть, знать, так надо. Пройдёт время, и ты поймёшь, на всё Воля Божия. Успокойся девонька, светает уже, скоро мамка придёт на дойку коров. Вот с ней и вернёшься домой. Всё у тебя будет хорошо, поверь мне. Начнёшь жизнь с чистого листа.
Зимний день был чист и свеж. Солнце, хоть и не грело, но светило ярко. Снег переливался и искрился под его лучами. Всё вокруг было похоже на сказку; дома под снежными крышами, деревья в белых одеждах и нарисованные морозом волшебные узоры на окнах. День выдался чудесный, словно подарок небес к свадьбе Кирилла. У дома собралось много народа, ждали жениха с невестой. Все знали, что председатель колхоза не поскупился, выдал тройку лошадей и сани к ним, для такого торжественного случая. Кирилл работал электриком в посёлке и пользовался большим уважением у односельчан. К тому же, он был не пьющим парнем. Девушки сохли по нему, а он взял и удивил всех, засватал девушку из дальнего совхоза. Весь месяц, перед свадьбой, люди говорили об этом, как будто и других новостей нет. На свадьбу пришли не только приглашённые, но и просто любопытные. Всем хотелось посмотреть на избранницу Кирилла.
Девушки в цветастых платочках и тёплых полушубках весело смеялись и игриво поглядывали в сторону парней. Их щёчки горели ярким румянцем. Родители жениха были здесь же, отец держал в руках икону, а мать сито с конфетами, хмелем, орешками и монетками, для обсыпания молодых, на счастье. Когда в начале улицы показалась свадебная тройка, запряжённая в сани, толпа зашумела. Гармонист растянул меха гармошки и притопнул – Эх!
Гармонь запела, заиграла, гости пустились в пляс. Веселье, радость, смех, всё, как бывает на свадьбе. Тройка, украшенная разноцветными лентами и бантами, остановилась напротив дома. Гармонь резко умолкла и наступила полная тишина. Гости с интересом рассматривали невесту, какая она? В санях рядом с молодожёнами восседали дружок и дружка. Они были родом из того же совхоза, что и невеста. Кирилл дружил с Андреем несколько лет и часто ездил к другу, ходил с ним на танцы, ночевал у него и в воскресенье уезжал домой. Там он и познакомился с красавицей Варей, скромной девушкой. Андрею тоже нравилась Варя, но она не обращала на него внимания и считала его просто другом. Парни даже поссорились вначале, но потом всё равно помирились. Была ещё одна проблема у Кирилла – его будущая тёща. Ей не понравился зять, по каким – то, ей одной не понятным причинам. И она была против этой свадьбы. В этой схватке с тёщей Кирилл победил, Варя выбрала его. Сегодня они обвенчались в церкви и зарегистрировали брак в загсе.
Кирилл сошёл с саней первым и подал руку своей суженой. Девушка, опустив глаза, вышла за ним следом. Её плечи укрывал полушубок, на девушке было красивое подвенечное платье, до пола. Прелестная головка была увенчана свадебным веночком и пышной длинной фатой. Выразительные глаза девушки, зелёного цвета, ещё больше подчёркивали её красоту. Когда они подошли ближе, из толпы донеслось :
- Ух, какая красавица! – приглашённые гости одобрительно кивали головами и мило улыбались.- Видно скромная очень девушка, повезло парню. Кирилл услышал одобрение гостей и довольно поднял голову. Родители благословили молодых и по очереди расцеловали сына и невестку. Снова заиграла гармонь, свадьба направилась к дому, за свадебный стол. В праздничной суматохе никто не обратил внимания на стоявшую в стороне Лизу. Она наблюдала за свадьбой поодаль, прячась за старым тополем. Лицо её было серым и исхудавшим, тоненькая фигурка напоминала тень. Проводив толпу потухшим взглядом и оставшись одна на улице, Лиза обняла руками ствол дерева и разрыдалась. Все её надежды и мечты сегодня рухнули окончательно. Кто – то обнял её за плечи, она обернулась.
Местная повитуха баба Марфа, идущая на свадьбу с подарком под мышкой, жалостливо обняла её. Кому знать, если не ей, чем закончилась беременность Лизы. Она долго не соглашалась на уговоры матери Лизы, сделать дочери аборт. Но женщина так просила, так умоляла избавить их от позора, что баба Марфа согласилась. И хотя рука уже не та и давно сноровку потеряла, а всё ж взялась за дело. Операция оказалась неудачной, после неё Лиза надолго попала в больницу. Несчастная девушка с трудом вернулась к прежней жизни и так же, тайно от всех, продолжала любить Кирилла.
- Иди домой милая, - Марфа понимающе смотрела на девушку, в её душе поднимался бунт.– Иди, иди, моя хорошая, я уж постараюсь…
Лиза, сгорбившись и сжавшись в комочек, медленно пошла по накатанной в снегу колее. У Марфы сжалось сердце, глядя на нее.
Марфа подошла к крыльцу, сбила веником снег с валенок и вошла в дом. Свадьба была в самом разгаре, молодым дарили подарки. Гости вставали по очереди, говорили поздравительную речь, вручали молодым подарок или деньги. Сват и сваха каждому поздравляющему подносили стопку водки и «шишку» (сдобную булочку в виде кекса). Испив водочки, каждый поздравляющий говорил – Горько! Когда очередь дошла до Марфы, она неторопливо встала и произнесла – За любовь! И всё. Так же не торопливо села на своё место, не прикоснувшись к рюмке.
- Что же ты Марфа, и не выпила за молодых и горько не сказала? – одёрнул её сидящий напротив сосед Николай.
- А я их наедине поздравлю, потом, за мной не заржавеет, - натянуто улыбнулась ему в ответ. Тем временем свадьба продолжалась, хорошо подвыпившие гости вставали из – за стола и шли в пляс. Марфа внимательно наблюдала за женихом и невестой. Жених, вместе с дружком, вышел на улицу покурить, дружка убежала танцевать, оставив невесту в полном одиночестве. Воспользовавшись моментом, Марфа подсела к невесте. И чтобы никто из гостей не услышал её слов, придвинулась поближе и сквозь фату зашептала ей прямо в ухо. Она шептала и шептала, Варя слушала не шевелясь. И только её красивые, зелёные глаза становились всё больше и больше. Молча выслушав старушку, невеста поднялась со своего места и направилась к выходу. Наверное, никто бы не обратил на это внимания, посчитав, что она идёт к Кириллу. Но девушка на ходу сняла с головы венок с фатой и это все успели заметить. В голове звучали слова старушки - «Бабник он, гулёна, ни одной девке жизнь испортил. Лизка вон, ребёнка потеряла, мать её прокляла ваш брак».
- Бедная девушка, как он мог? – Варя ничего не видела перед собой, в глазах стояли слёзы. Выскочив на крыльцо, она с разбегу столкнулась с Кириллом.
- Что случилась? Почему ты плачешь, где твоя фата? Ты бросаешь меня?
Варя не могла говорить, её трясло. Она оттолкнула Кирилла и побежала на заснеженную улицу. Плохие предчувствия овладели Кириллом, он сразу понял, что кто – то из гостей рассказал ей историю с Лизой. Кирилл бросился за ней. Догнав, схватил её за руку и потянул к себе. Варя вырывалась из его объятий и сквозь слёзы кричала:
- Пусти меня, я не хочу с тобой жить. Лучше умереть, чем жить с таким человеком.
Лицо Кирилла вытянулось и посерело, он вытащил из кармана перочинный нож и держа его перед девушкой сказал:
- Только попробуй уйти, убью. – Но увидев в глазах любимой девушки ужас, бросил нож в снег, накинул свой полушубок ей на плечи и крепко обнял:
- Прошу тебя, останься, не позорь меня перед людьми.
Из глаз девушки бежали слёзы, она была напугана и дрожала всем телом.
- Люблю я тебя! Слышишь? По – настоящему люблю! – он умоляюще смотрел ей в глаза, ища в них поддержки. - Прости меня Варя! Лиза была единственная девушка, с которой у меня был роман. Я никогда не любил Лизу, она не моя судьба, а ты – моя! Даже если бы я на ней женился, она не стала бы со мной счастливой. Когда её братья избили меня, что – то перегорело внутри. А тебя я люблю, поверь мне. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива со мной, – говоря это, Кирилл гладил её волосы и смотрел в припухшие от слёз глаза.
Варя понемногу успокоилась и перестала дрожать. Она ведь тоже любит его, своего Кирюшу. Сразу заметила его, когда он впервые приехал к ним на танцы. Даже если бы Андрей не познакомил их, они бы сами обязательно познакомились. Весь первый вечер они танцевали. И в этот же вечер он пошёл провожать её домой. И так четыре воскресенья подряд. Мать, когда узнала, что она встречается с приезжим парнем, запретила с ним встречаться. Но, Варя не послушалась её запрета. Помнит, как мать таскала её за косу и била по спине полотенцем, приговаривая:
- Молода ты ещё, жизни не знаешь. Какая там семья? Кто он, что он? Он тебя только до дома проводил, а сплетней уже не оберёшься.
Через неделю Кирилл приехал с цветами и сделал ей предложение, от которого она не отказалась. Ещё через неделю прислал сватов, подали заявление в загс. Кирилл торопился, он так и говорил Варе – Боюсь тебя потерять. И вот теперь она его жена, венчанная. Какой у неё выбор? Уйдёт она от него и что дальше? Как людям в глаза будет смотреть там, дома? Засмеют, позорить будут. Обязательно кто – нибудь да спросит – что же ты Варя так быстро назад вернулась? До их совхоза тридцать километров, новости быстро долетят. Все узнают историю с Лизой, будут шептаться у неё за спиной, жалеть её. Нет, она не хочет жалости к себе, она не заслужила позора. Кирилл был первым парнем, которого она полюбила. Её любовь, такая светлая, чистая, не должна закончиться так плачевно.
- Вернёмся за стол, - сказала тихо, освобождаясь от объятий мужа.
Счастливый Кирилл неожиданно подхватил жену на руки и понёс к родительскому дому. К дому, в котором они проживут шесть лет. За это время молодой муж построит собственный дом и перевезёт в него свою семью, – жену Варю и трёх маленьких дочек. Впереди их ждала целая жизнь, наполненная новыми испытаниями, трудностями, радостями и горестями. Лиза выйдет замуж и родит сына и дочь, но счастливой в браке не будет и проживёт долгую жизнь без любви, с горьким пьяницей.
Но это уже совсем другая история.
26. Голубятня http://proza.ru/2021/04/07/788
Петр Лопахин
На краю деревни стоит маленький домик, через огород от него – баня. В чердаке бани устроена голубятня, к одной из стен примостилась конура косматого сторожа – свирепого цепного пса по кличке «Верный». За голубями ухаживает двенадцатилетний Вовка. Голуби – его хобби, его первая любовь, его страсть, его радость и горе.
***
Рано утром меня разбудил истошный собачий лай. Кто-то забрался в голубятню. Я подскочил с кровати, на бегу набросил фуфайку, в сенях обул калоши и кинулся через огород. Не переставая лаять и рвать цепь, Верный давал понять, что преступник на чердаке. Не переводя дыхания, влетел наверх. Попался, гад! Огромный рыжий кот пожирал убитого голубя. Остальные пернатые вылетели наружу. Я схватил поганца за шкирку и бросил вниз, прямо в пасть беснующемуся псу. Сколько дел здесь натворил этот бандит! Гнезда опрокинуты, поилки перевернуты, зерно из кормушки рассыпано, перья погибшего голубка – по всему полу. Жизни нет от этих котов! Гнезда зорят, птенцов таскают, а этот, падло, взрослого задавил. Сколько их уже отдано мною на растерзание Верному! Туда вам и дорога, паразиты!
Кстати, что там мой «Цербер»? Обычно он с котами за пару секунд разделывается, а тут, слышу, кот рычит, как они это делают – с характерным подвывом. Живучий попался! Ээээ, да он скулит – мой «палач». Неужели эта рыжая гадина его одолела?! Спускаюсь вниз. Верный распластался по земле, а кот всеми лапами вцепился в собачью морду и с жутким завывающим рыком вгрызается ему в лоб и переносицу. Там уже изрядная дыра сочится кровью. Пес без сознания. Я изо всех сил пнул рыжего ногой, но тот будто и не почувствовал моего удара. На глаза мне попалась лопата, беру и со всего размаха хрясь по спине. Всем своим телом ощущаю, как переломился кошачий хребет. Лапы постепенно ослабли, когти разжались и выпустили свою жертву. Я взял кота за хвост, раскрутил его вокруг себя и швырнул через забор. Подальше в крапиву.
Верный постепенно приходил в себя. Пьяным, ничего не понимающим взглядом он смотрел на меня – своего хозяина. По его морде текла кровь.
***
Вот такая вот она – собачья жизнь. Конура из досок, цепь три метра длиной, сиди и жди. Чего ждать? Ну, мало ли: может хозяин подойдет да приласкает, может в огород кто полезет воровать, может по дороге мимо кто поедет или пойдет – облаять можно будет. Хозяин, конечно, подойдет и приласкает и погладит и кусок хлеба и косточку подаст. Вовка парень хороший, грех жаловаться. При случае может и в лес по грибы с собой взять. Воровать к нам вряд ли кто полезет, никогда еще не лазили. А проходящих и проезжающих облаивать – так себе развлечение. Скукота, в общем.
Да, о развлечениях, чуть не забыл. Есть у нас с Вовкой одна потеха. Года два тому назад завел он в чердаке бани голубей. Птицы эти, на мой взгляд, бестолковые: летают что-то себе, копошатся, курлыкают , воркуют; ну да не о них речь. Если в голубятню заберется кот, я лаю изо всех сил, Вовка прибегает в одну минуту, ловит злодея и сбрасывает вниз. Я тут же, на лету хватаю подлеца за шею. Ррраз и готово! Лежит наш котик смирный и бездыханный. Хозяин хвалит меня за верную службу, и я ему очень благодарен за то, что позволил мне разделаться с одним из заклятых наших собачьих врагов. Долго потом не покидает меня хорошее настроение, чувствую себя настоящим героем.
Однако и теперь кто-то забрался. Шум какой-то, голуби вылетают.
Караууул! Тревооога! Вовкааа!!!
Гав-гав-гав, гав-гав-гав, гав-гав-гав-гав-гав…
Хозяин примчался пулей. Фуфайка на голое тело, трусишки и калоши на босу ногу. Быстро поднялся на чердак и сбросил оттуда здоровенного рыжего котяру. Что случилось? Почему произошла осечка? Я не успел схватить жертву – она сама схватила меня. Всеми четырьмя лапами кот вцепился мне в морду, а зубами рвет шкуру у меня между глаз. Как же это больно! Как же больно сделаться беспомощным в лапах врага! Никак не могу его скинуть. Мертво держится гад! Бедная моя голова! Кажется, этот рыжий демон уже мозги из нее достает. Ничего не вижу. Умираю…
Вовка, помоги!!!
Спаси меня, Вовка!!!
Я очнулся, боль вернула меня в сознание. Вся морда – сплошная рана. Хозяин смотрит на меня. В мальчишеских глазах замерли слезы.
Много дней прошло. Уже и раны мои зажили, а боль осталась. Страх поселился внутри меня. Сумасшедший, неимоверный ужас! Я до смерти боюсь того рыжего кота. Порой бывает, вижу его во сне, он жрет голубей одного за другим, а я не смею поднять тревогу, забираюсь вглубь конуры и дрожу всем телом. Случается, почувствую кошачий запах и думаю, что это он – тот самый, вернулся, чтобы меня прикончить. Стыдно! Я больше не грозный цепной пес, а жалкая трусливая тварь.
***
Я – хозяин этих мест, всей округи. Право так называться добыто мною во множестве жестоких схваток. Мы – коты не созданы для того, чтобы жить мирно и поэтому ведем постоянную войну друг с другом. Каждый за себя и против всех.
Как сейчас помню свою первую драку. Я был еще слишком молод и недостаточно силен, чтобы противостоять матерому противнику, но, тем не менее, ввязался в заваруху. Разодранные уши и кусок шкуры, вырванный из живота – такова цена моего первого боевого опыта. Тогда, первый и единственный раз в жизни мне пришлось бежать от своего врага. Наши бои крайне редко оканчиваются смертью проигравшего. Гораздо чаще неудачливый боец бывает покалечен или просто ранен и обращен в бегство. Когда мои раны зажили, наступила зима и сильные морозы несколько месяцев подряд удерживали меня дома, возле теплой печки. Весной я вышел на улицу уже гораздо более крупным, сильным и злым. В следующей стычке мой прежний обидчик едва не задушил меня, но мне удалось перегрызть сухожилие на его задней лапе. Бедняга остался калекой. Впоследствии его убил его же хозяин, охромевший кот не мог более спускаться в кошачью дырку и гадил где попало.
С тех пор, уже несколько лет очень мало кто может составить мне, какую бы то ни было конкуренцию. Большинство противников просят пощады, едва оказавшись в моих лапах. Собаки, которые бегают вольно слишком мелки и трусливы, чтобы со мною связываться. Цепные псы – звери, конечно, опасные, но пока они на привязи, о них можно не думать. Вот и выходит, что я здесь главный. Соперники, едва завидев меня, вынуждены спасать свою шкуру, а практически все окрестные кошки спариваются только со мной.
На правах хозяина я могу охотиться там, где только захочу: на краю рощи, в поле, в огороде, в зерновых складах, скотных дворах. В общем, везде. Мыши крысы и многие птицы разнообразят мой рацион. В теплое время года я почти не появляюсь дома. Мою миску выставляют на крыльцо и дважды в сутки наполняют ее парным молоком. Все остальное добывается на охоте.
Недавно мое внимание привлекли очень красивые птицы, живущие на краю деревни. Это голуби, но совсем не обычные. Те голуби, которых я ловлю на зернотоку* серые и грязные, их перья заражены клещом. А эти – пышные, белые и чистые. Взлетая в небо всей стаей, они напоминают брызги молока. Каким нежным и приятным на вкус должно быть их мясо! Непременно попробую!
Сказано – сделано, прошел незамеченным мимо собаки, забрался в голубятню и придушил голубка. Как приятно иногда поиграться со своей жертвой. Бывает, слегка прихватишь зубами за шею молодого крысенка. Несчастный думает – погиб, а ты возьмешь, да отпустишь его. Тот отдышится, оглядится, присмотрит кратчайший путь, которым улизнуть можно и изо всех сил как бросится туда, а ты тут как тут, хвать его когтями, потреплешь немного и снова отпустишь. И так до тех пор, пока бедолага совсем не кончится. Чудесная забава! И настроение поднимает, и тренировка, опять же, никогда не повредит. С голубем такой фокус не удался. Пока остальные спешно покидали свое жилище, раненая птица в панике билась обо все подряд, расшибая себе голову и теряя перья. Прикончил его, пусть не мучается.
Пока я, не помня себя от наслаждения, поедал добычу, появился хозяин голубей, схватил меня и швырнул прямо в своего пса. Увлекшись охотой, совсем не обратил внимания на то, что рядом заходится лаем цепная собака. Мне повезло, пес промахнулся, мои лапы в одно мгновение всеми когтями глубоко впились в его морду, а зубы вонзились между глаз. В критической ситуации мое тело всегда действует идеально. Конец тебе, псина! Прощайся со своей никчемной собачьей жизнью! Исчерпав все попытки сбросить меня, мой враг заскулил. Грозный хищник просит пощады?! Прими смерть безропотно! Усердно работая челюстями, я вырываю куски шкуры из его головы. Умри, собачье отродие! Кажется он и в самом деле помирает, перестал скулить и распластался по земле. Но я уже рассвирепел настолько, что смогу остановиться лишь тогда, когда разорву врага на куски. В какой-то момент почувствовалась боль в боку, как от удара, а через некоторое время что-то с хрустом переломилось у меня внутри. Погружаюсь во тьму и холод. Я убил этого вонючего пса! Убил своего врага! Убил! Убил! Убил!...
* Зерноток – площадка для послеуборочной обработки зерна.
27. Работа над ошибками http://proza.ru/2021/04/15/1487
Петр Лопахин
Девятое апреля две тысячи двадцать первого года. Талса, штат Оклахома. Вечер. В гостиничном номере, сидя в креслах, тихий неспешный разговор ведут двое. Один из них – российский боксер профессионал Максим Власов, другой – его тренер Виктор Петроченко. Совершенно неожиданно в комнате появился третий. Это мужчина внешне одного возраста с Максимом и примерно такого же роста, правда, несколько уже в плечах.
– Здравствуйте. Пожалуйста, не удивляйтесь моему визиту. Меня зовут Петр. Вы, Виктор Николаевич, ничего обо мне не знаете, а ты, Максим, можешь вспомнить, прошлым летом я написал о тебе статью и опубликовал ее на литературном портале Проза.ру, после чего списался в соцсетях с твоей супругой и отправил ей ссылку на ту статью. По словам Марины, ты ознакомился с моим творением. Улыбаешься, вспомнил? Да-да, это я он самый и есть – Петр.
Прибыл я к вам, мужики, из совсем недалекого будущего, а точнее – из пятнадцатого апреля сего года, и из очень далекого от сюда маленького сибирского городка. Считаете меня сумасшедшим? Что ж, очень может быть, так и есть. Среди писателей, вообще, не так много адекватных людей. А я, с некоторых пор, чту себя каким никаким, но, все же, писателем. Спросите, как я сумел преодолеть пространство и время. Отвечу, что нам – сочинителям очень даже запросто удаются подобные фокусы. Ну да ладно, не об этом сейчас.
Петр достал из кармана маленький серебристого цвета предмет и продолжил.
– На этой флэшке запись боя между Максимом Власовым и Джо Смитом младшим за титул чемпиона мира по версии WBO в полутяжелом весе, состоявшегося десятого апреля, то есть завтра. По моим подсчетам, ты победил в нем, Макс, с минимальным отрывом. Сто пятнадцать сто тринадцать в твою пользу. Эксперты бокса Крис Манникс и Серхио Мора посчитали так же, как я, но судьи раздельным решением отдали победу Смиту. Давайте посмотрим видео.
Карту вставили в висящий на стене телевизор и принялись увлеченно смотреть поединок, на тот момент, еще не состоявшийся. Почти час все трое не отрывали глаз от экрана, время от времени комментируя наиболее острые моменты. Поединок кончился. После затянувшегося объявления победителя рефери поднял вверх руку Джо. Максим и Виктор Николаевич в четыре глаза разглядывали своего позднего гостя. Лопахин нарушил молчание.
– Классная битва! В лучших традициях. Как бы сказал Гена Головкин, «Big Drama Show!». Но, блин, ты много пропускаешь, Макс! Да, ты агрессивно работаешь, ты все время идешь вперед, теснишь его, но ты частенько ловишь жесткие плюхи навстречу. Тем самым ты позволяешь этим свиньям на судейских креслах воровать у тебя выигранные раунды.
Боксер молча недоумевал, его критиковали за то, чего он еще не успел совершить.
– Знаешь, Макс, я активно слежу за твоей карьерой с шестнадцатого года. Перед боем с Чахкиевым я прочитал о тебе все, что написано в интернете. По данным BoxRec, твой рост – сто девяносто два, а размах рук – сто девяносто четыре. Черт возьми, у меня точно такие же данные! Я знаю, что после травмы позвоночника ты стал чуть пониже, но это – наплевать. Мы оба родились в восемьдесят шестом году и почти в одно время, я тридцатого августа, а ты одиннадцатого сентября. Ты живешь в Самаре, раньше Самара называлась Куйбышевом, а я живу в Куйбышеве, что в Новосибирской области. Я понимаю, что все это звучит достаточно глупо, но мы – болельщики народ бестолковый, каждое совпадение нам кажется не случайным. Насколько я тебя понял, ты всегда говоришь то, что думаешь и думаешь, что говоришь. Я стараюсь делать точно также, хотя это далеко не всем нравится. Как и тебе, все в жизни мне дается ценой упорного труда и, зачастую, не с первого раза. В общем, так это или нет на самом деле, но я решил, что у нас с тобой очень много общего. Поэтому, я не могу и не хочу мириться с тем, что тебя раз за разом обворовывают судьи. Подумать только, сорок пять побед и четыре поражения там, где должно быть сорок семь побед и две ничьих!
Пересмотрите бой столько раз, сколько сочтете нужным и проведите работу над ошибками. Выявите все недочеты и исправьте их. Пусть завтра для Смита будет первый бой, а для Максима это будет уже реванш. Мне пора, мужики. Макс, выдай завтра этому парню по первое число и забери пояс! От всей души желаю вам победы!
Петр пожал руки своим собеседникам и удалился. Максим и его тренер, не отрываясь, смотрели на закрывшуюся за ним дверь. В разъеме телевизора торчала серебристая флэшка.
Через несколько минут Лопахин появился на крыше гостиницы. Там одиноко стоял старый потертый диван, застеленный ярким цветастым покрывалом. Петр достал из него литровую бутылку с надписью «Jack Daniels», двухлитровую бутылку Кока-колы и эмалированную кружку объемом триста миллилитров. Можно подумать, что Петр здорово потратился, купив знаменитый американский виски, но нет, этот напиток был разлит в Казахстане и куплен у одного куйбышевского спекулянта всего за триста пятьдесят рублей. Устроившись поудобнее, Лопахин наполнил кружку ровно до половины сорокоградусной жидкостью и выпил ее залпом.
– Дело сделано, теперь можно и расслабиться.
Потом налив треть кружки виски, остальное долил Кока-колой, нежно погладил диван по спинке и сказал:
– Ну что, приятель, поехали домой!
Диван плавно поднялся в воздух и поплыл по сумрачному небу. Петр отхлебнул несколько глотков и, расплывшись в довольной улыбке, затянул песню:
«Когда умолкнут все песни,
Которых я не знаю
В терпком воздухе крикнет
Последний мой бумажный пароход:
«Гуд-бай Америка – о,
Где я не был никогда,
Прощай навсегда,
Возьми банджо сыграй мне на прощанье!»
Ла-ла, ла-ла, ла-ла, лай-ла…
Ла-ла, ла-ла, ла-ла, лай-ла…»
Затем, прикончив остатки коктейля, налил в кружку все в тех же пропорциях, сделал несколько глотков и запел снова:
«А знаешь, всё ещё будет
Южный ветер ещё подует
И весну ещё наколдует
И память перелистает»
– Все еще будет, Макс! Всееее бууууудеееет!!!...
28. Плимут и монстр http://proza.ru/2021/04/17/1086
Брэдд Михаэль
Капитан, сэр Филимор Морган Хасклей пребывал в это "утро" в прекрасном расположении духа. Только вчера они с боцманом, старшим помощником, штурманом и двумя заместителями, которых на военный манер называли лейтенантами и даже офицерами, отпраздновали удачное завершение Архангельской ярмарки.
"Плимут" шёл к берегам королевства, имея переполненные трюмы с русскими товарами. Весь английский продукт, произведенный в пределах старой доброй Англии, разошелся под чистую, начиная с иголок и булавок и заканчивая элементами модных платьев для леди и джентльменов. За три месяца непрерывных торгов удалось заключить удачные сделки с купцами русских варваров.
В трюмах теснились икра, льняная ткань, смола, пушнина, ворвань, поташ, рыбий клей, свиная щетина, пенька, ревень, царская рыба, масло, рыбий зуб, мед, воск и даже сало. Но больше всего грело душу и сердце негоцианта то, что он сумел обойти голландских, свейских, датских, гамбургских, бременских и французских торговцев оставшись позднее всех в Архангельске и дождавшись таки задержавшийся в дороге обоз с собольими шкурками. Которые полностью выкупил лишь частично заплатив государеву пошлину. И только сравнив количество товара в трюме с платной ведомостью русской таможни можно было заметить сию аферу. Но кто ж будет сравнивать, пересчитывать и перевешивать товар в море? Ха!
Правда имелась одна загвоздка. Пришлось возвращаться в родные берега туманного Альбиона в одиночку. Остальные суда ушли партией под охраной военного конвоя, опасаясь пиратов. За три месяца ярмарки, товаров завезенных со всех концов России хватило всем. А привезенные изделия русины расхватывали ещё в первый месяц. Царский заказ ушел в Санкт-Петербург первыми партиями на барках, дощаниках, насадах и плотах. За свой старенький, но крепкий "Плимут" выкупленный в складчину у Роял Нэви, Хасклей не переживал. Команда подобранная из таких же как Морган бывших военных моряков одинаково хорошо умела обращаться и с пушечным, и с парусным вооружением. В арсенале судна имелись даже нарезные винтовки, которых даже в армии Её Величества пока ещё было мало. Из холодного оружия "сэр- капитан" предпочитал шпаге - старую добрую абордажную саблю, испанский стилет и пару короткоствольных немецких пистолей. Но более чем оружие охраняло капитана участие всей команды в дележе финансовой выгоды. Осталось только добраться до родной гавани .
Поэтому Филимор собирался с "утра" сменить старшего офицера на полуюте. Тем более, что "ночью" вовсе не штормило и он прекрасно выспался в маленькой капитанской каюте. Все пространство судна ушло под загруз.
Юнга помог одеть рубашку, короткие чулки-подштаники, кюлоты, камзол с рукавами, кафтан и потертую "везучую" треуголку. На ноги ботинки с пряжками обувать не захотелось, сентябрьский воздух Баренцева моря уж был свеж и прохладен. Поэтому Хасклей выбрал лёгкие, добротные и удобные сапоги с отворотами. Прическу не менял уж сколько лет предпочитая "а-ля Катогэн": не подвитые волосы зачёсывал назад, завязывал на затылке в хвостик чёрной лентой. Эту причёску часто носили в армии и на флоте. В дополнение ко всему обматывал шею мягким и тонким льняным шарфом, а узел закалывал на горле золотой брошью с изумрудом в центре и в обрамлении белых мелких жемчужин. Полярная ночь ещё не вступила с свои права, но холод северов давал о себе знать.
- Мистер Тим, что у нас по месту, - поинтересовался у штурмана капитан, раскуривая трубку за спиной рулевого. Штурман с "утра" отработал солнце и узлы, и задал курс вест-норд-вест в обход норвежских и шведских шхер где могли водиться пираты. Ответил коротко, поеживаясь в одном лишь камзоле.
- Прошли сто тридцать шесть миль, имеем восемь узлов, идём по ветру. Если так продолжится, то через пару недель будем дома. На острове. - пожалуй надо отпустить парня...
- Вахту принял. Курс вест-норд-вест. Отдыхайте мистер Тим. Боцман, - что у нас по трюмам? - квадратный и высокий Джон Корстон, ответил от грот мачты.
- Чисто и сухо капитан. Течи нет. В команде потерь нет. Вахты полные, сэр. Паруса и такелаж проверены - обрывы, подрезы и роспуски отсутствуют. Юнион Джек с бушприта тянет ветер на грот. Косые паруса подтянуты и закреплены. Ватерлиния по причальному брусу. Огни погашены.
У вперёдсмотрящего матроса выскочившего в этот момент на полубак из гальюна под украшением на носу "Плимута" , глаза сверкали вытаращенными белками, обоими руками он указывал по курсу судна, при этом смотрел в сторону капитана и рулевого и разгонялся для бега поближе к мидлшипмену с рупором, стараясь быстрее сообщить срочную обнаруженную им новость старшему по судну. А зря.
Боцман Корстон не успел вмешаться, как сейлормен споткнулся о конец распустившегося каната, державшего в скрученном кольцом состоянии ядра у носовой пушки от катания по палубе у правого борта. Боцман матюкнулся так, чтоб не слышал капитан.
- Дьявол! Шиит бой! - первая и основная часть выражения мистера Джона предназначалась тому, кто не закрепил канат вокруг ядер добротно и прочно, и немного ему самому - не уследившему за сим безобразием на поднадзорном районе боцманской ответственности. Вторая часть выражения имела двойственное назначение. Потому, как "вперёдсмотрящий орёл" не желая мёрзнуть в "вороньем гнезде" совмещал нужное с необходимым сидя в гальюне под украшением носа: и вперёд смотрел если надо, и использовал га;льюн по прямому необходимому предназначению, когда припекало. Сие не запрещалось.
Пока боцман занимал свою голову здравыми мыслями - матрос с криком: "Землякапитанфак!ААА!" - Вполне заслуженно растянулся на палубе, пребольно ударившись о деревянную твердь коленом. Карстон перевел взгляд в сторону бушприта. Хасклей прищурился у штурвала, вытянул трубку из губ и махнул поднимающемуся матросу рукой, с зажатым в ней дымящимся минивулканом тлеющего табака.
- На марс, бегом и трубу возьми! Гальюнёр! - следующий взгляд и команда предназначались боцману, что пытался сквозь паутину канатов и парусов разглядеть вдалеке обнаруженное матросом - "Капитанземляфак". Капитан соображал быстро.
- Мистер Карстон! Всех не занятых на вахте вооружить и на верхнюю палубу. - Боцман нащупал на шее свисток и ринулся к люку в твиндек. От того, что там увидел перепуганный матрос, могла зависеть жизнь всего экипажа. Если это земля и значит они сбились с курса потому, как при правильном курсе никакой земли впереди быть не может и не должно. А если это действительно суша, то вполне могли попасть на мель, в лапы пиратам, разбиться о скалы не зная прибрежных глубин, ветров и течений. Морган открыл футляр и достал подзорную трубу. Спина и колени заныли, предвещая нервотрёпку и большие волнения с неприятностями. - Что же это? - темная блямба на фоне моря в окуляре подзорной трубы медленно росла в размерах и приближалась, поражая воображение Хасклея немыслимыми размерами и обводами корпуса. Прежде чем капитан что-то смог рассмотреть, то сверху заорал вперёдсмотрящий, который, чувствуя за собой определенную вину, как белка взлетел по вантам на марс и весь вытянулся вперед с позорной трубой у глаза, стараясь увидеть и предупредить о конретике надвигающейся непонятности и вероятной неприятности. А любая непонятность на море очень рядом находится или с адом, или со смертью. Поэтому постараться парню стоило. И он напрягал глаза изо всех сил.
- Капитан! Это остров! - раздалось сверху. Через некоторое время матрос поправил своё мнение. - Это дьявольский остров! Он движется, сэр! Прямо на нас!
Из твиндека начали по одному подниматься на палубу вооруженные матросы и офицеры, тревожно прищуриваясь от яркого света полярного дня и направляясь и расходясь к пушечным портам.
- Мистер Джексон! Скажите боцману - пусть поднимает наверх всех! Канонирам к пушкам! - последовавшая за командой капитана трель боцманского свистка из трюма была слышна даже на верхней палубе. В крюйткамере спешно наполняли картузы порохом, собирали запальные фитили, и пороховые набои, в арсенале разбирали личное оружие. Тихо без шума и паники, как оно и должно быть в хорошо организованном, обученном и опытном экипаже, его члены поднимались наверх и занимали свои места по боевому расписанию.
А "блямба" росла в размерах и приближалась, закрывая собой все больший и больший кусок неба и моря позади себя. В какой-то момент в странном пирамидообразном дереве-наросте по правому борту гиганта зажегся ратьер и заморгал с разными интервалами слепящими вспышками.
- Глаз демона! Не смотреть, а то ослепните! - заорал штурман, закрыв лицо рукой и спрятавшись за веревочные ванты. Некоторые присели, некоторые наоборот залезли выше и смотрели на приближающееся чудовище с огромной и плоской палубой. Ни парусов, ни мачт, ни надстроек, ни пушечных портов с крышками и совершенно немыслимый силуэт корпуса. В этот момент на огромной плоской равнине блямбы появились две человеческие фигурки ярко и необычно одетые и побежали к носу. Один из силуэтов странно начал махать флажками в обоих руках, а второй покопался возле длинной и высокой стойки на тупом носу чудовища и расправил и осветил белым светом на гюйс-штоке перечеркнутый синими линиями по диагонали красный флаг Военно Морского Флота Российской Империи - Перечеркнутый двумя крестами Петровский Пакет.
- Люди! - Фу, выдохнула как минимум половина из членов экипажа "Плимута"! - Русский флаг! Донеслось с марса, - Слава богу! - Драться с бесами как-то не с руки. Лучше с русскими, хоть христиане. Но что это, черт его побери, за адская бесовщина у русских? Чего только не видал капитан и члены его команды за годы службы и работы на флоте, но такого плавающего гиганта ещё никто из них в своей жизни не встречал. Некоторые перекрестились. Капитан невозмутимо держал лицо и командовал.
- Отбой тревоги. Орудийные порты: не закрывать. Оружие не уносить, по местам стоять! Трюмная вахта по своим местам - разойтись! - Старому капитану что-то подсказывало, что удивительные события только начались и оружие на палубе не помешает продемонстрировать. Как и решимость защищать груз, корабль и честь моряка флота ЕЁ Величества Королевы Великой Британии. Рулевому открывшему рот стоило и напомнить об обязанностях. - Расходимся правым бортом мистер Буль! И закройте рот! Не пристало моряку британского торгового флота показывать посторонним, что он чего-то в морях не видел! Ровнее на руле - не рыскать, мистер Буль!
Если бы капитан "Плимута" разбирался в двигателях, то он бы подумал , что Громадина видно застопорила или уменьшила ход, потому как бурун у форштевня незнакомца немного спал. И капитан громадины тоже, явно решил расходиться с "Плимутом" правым бортом. Вернее стеной своего борта. Тот кто управлял этим Голиафом несомненно был знаком с правилами расхождения судов и кораблей в океане. Оставалось надеяться на бога и благоразумие тех гениальных моряков, что управляли сим надводным титаном.
На парусный восьмисоттонный "Плимут" в девятнадцатом веке двигался тяжёлый авианесущий крейсер ВМФ РФ "Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов В.К.", перенесшийся во времени из века двадцать первого и встреча сия сулила обоим кораблям и их экипажам множество волнений и открытий.
Когда смотришь на обложку судового журнала, а он начат в 1852 году, а ты вчера ещё был в 2019 году, то как-то не по себе становится. Прям «Летучий Голландец» какой то из мифов и легенд. И до бермуд то далеко. Тыщщи миль. Ещё интереснее это происходит потому, что ты перед этим прошел мимо рынды и компаса на которых стоит дата их установки на судно. Конечно не добавляет уверенности и местный антураж, в виде одежды , оружия, самого судна и его команды. И смотрят они на нас как на чертей из преисподней. Боятся не то что дотронуться, а подойти ближе трёх метров. Говорить то вообще не о чем. Капитан прямо предложил компенсацию Борзову за ущерб причиненный здоровью размером в сто золотых гиней. Разведчик не отказался, правда несколько дольше обычного разглядывал монеты и мешочек-кошелек, считал и переворачивал каждую гинею. Только на зуб не попробовал. Решил деньги взять - лишнее доказательство, что мы не дома. Заодно и видео , и фотокопии всего что доказывало в каком времени находимся. Судовой журнал : по странично, документы на груз - обязательно, лицензия таможни российской империи с датой и сургучной печатью, список команды и их роли на судне с печатью лорда- адмирала Плимутской верфи. Количество Доказательств зашкаливало. Но лучше один раз пообщаться в век фотошопа и Адоб- премьера, чем глянуть видео и послушать записанный разговор. Верить не хотелось. Весь мозг восставал против такого фантастического поворота, но пушки, пули, ружья, пистоли, судно, паруса и мачты говорили что вариантов только два. Либо они к нам переместились. Либо мы к ним, что гораздо хуже. А на киношнков они похожи после пули в грудь как артисты на настоящих людей.
Когда почти закончили досмотр с корабля поступила команда - пригласить капитана " Плимута" с сопровождающими на борт Кузи, для личного общения с командиром и офицерами корабля.
29. трудная тропа геолога http://proza.ru/2016/03/02/974
Зинаида Малыгина 2
М. Вениамин Васильевич (год рождения 1932-ой) окончил Кировский горный техникум в 1951 году. Он стал первооткрывателем крупного Коашвинского апатитового месторождения в 1960 году (Хибины).
СТРОКИ ИЗ ДНЕВНИКА
Лето 1959 года я промаршрутил в отряде Александрова-Минакова в Ньюрпахском направлении, а в марте 1960 года стал готовиться к полевым работам на горе Коашва. До меня прошлым летом там работали представители ГРП (геолого-разведочная партия) и уже начали поисковые работы, оставив не обследованной площадь около трёх километров, планируя песчано-валунные отложения на этом участке пробивать шурфами, доходя до скального дна.
В конце марта приехали на участок во главе с прорабом горных работ, поставили палатки на дощатые полы, уложенные на снежные заносы трёхметровой толщины, поставили печурки. Работа знакомая.
А вот специалисты ехать работать на участок не спешили. Оказалось, что у всех « случилась» спешная работа – только я «не при деле». Антонова Л.Б. сменил на посту начальник Михеичев А.С., приехавший из Ленинграда Записался к нему на приём, чтобы объяснить, что мне предстоит операция (застарелая грыжа), но мои доводы со справкой от врача не признали убедительными.
Через день я пришёл в гараж, где готовились для отправки на Коашву тракторные сани с горой груза. Ехать нужно 55 км при температуре -20 часов шесть, а от запаха солярки в кабине невозможно дышать. Не дорога, а мучение.
На месте прибытия ждала нас палатка четыре кв.м с тремя железными кроватями, железная печурка, маленький столик, а вот табуретку уже поставить некуда. Вот такой комфорт.
Проснувшись утром, увидел, что моя служебная папка на столе залита каким-то жиром из банки для закусок прораба и тракториста, отмечавших радостную встречу.
Растолкав прораба, я предложил ему показать фронт уже проведённых работ в прошлом сезоне. Дорогу мы прокладывали вверх по склону по пояс в снегу, затем спустились вниз к месту, где угадывался ручей. Здесь планировали пройти 6 шурфов.
Зная карту Коашвинского участка и сложение горного массива в этом месте хибинитами, я удивился такому расположению шурфов. Понял, что параллельно ручью проходит контакт (граница) с тёмно-серыми ийолитами аналогично Ньюрпахскому месторождению.
Зачем же эта огромная площадь подвергалась шурфовке, если и сейчас кое-где из-под снега видны скальные обнажения? Здесь просто нужно сделать достойную геологическую съёмку, нанеся на карту обнажения.
Обратно возвращались по уже пройденной тропе, запоминая новые отвалы-шурфы глубиной до десяти метров, на которые мне придётся прийти, спускаться в них, осматривать стенки, описывать, зарисовывать (документировать), опробовать. Работа знакомая, но нужная ли? О своих сомнениях я умолчал.
Чтобы сделать выводы – нужны доказательства. Ведь 24 шурфа уже пройдены – это трёхнедельный труд отряда, итог бессмысленной работы и затраты огромных денег.
Началась работа по уже пройденным шурфам и по их описанию. Во всех шурфах на дне (забое) встречались одни и те же породы – ийолиты, показывая тем самым, сколь велика их мощность (площадь развития). Но опять загадка: на дне шурфа на скалистом ложе ийолитов лежал обломок до 30 см. величины, сложенный уртитом. Откуда он? К тому же в морене, пройденной шурфами, обнаружены 9-11 обломков апатито-нефелиновых руд.
Непреложным было одно: мы приближались к висячему боку ийолитов, а что за ним? Ведь здесь на карте шириной четыреста метров был «пробел», пропущенный съёмкой прошлого года. Нужно копать новые шурфы, а это значит пойти против намеченного плана работ, это значит доказывать свою правоту, снова сражаться против тех, кто делал бессмысленную работу прошлого полевого сезона…
Пришёл поздно вечером в палатку, где проживали вместе с прорабом, еле живой от усталости. Двадцатого апреля – день закрытия нарядов по глубине погонных метров, по крепости пород (по категории), где расценки возрастали через каждые 2.5 метра глубины. Эта огромная работа по моим записям в «полевых» журналах за сорок дней работы двадцати пяти рабочих.
Я уселся у горящей печки, снял шапку, фуфайку, «кирзачи». От мокрой насквозь одежды и от меня шёл пар. Прораб молча смотрел на меня, понимая, что я не смогу сегодня закрыть наряды.
Долго не могли заснуть, думая каждый о своём. Наконец, я решился: «Завтра мне нужно две пары рабочих, я поставлю их на четыре новые точки». Прораб возмутился: «Опять отсебятина? Ты опять умнее всех? Гнули тебя, гнули…»
«Мы открываем новое месторождение!» -сказал Малыгин В. В.
Послесловие: за открытие Коашвинского месторождения апатито-нефелиновых руд в 1960 году получили большие премии начальник ГРП, главный инженер, главный коллектор, прораб и… маленькую премию геолог Малыгин В.В, первооткрыватель Коашвинского месторождения. Руды хватит на многие десятилетия - заключение экспертов.
30. Копчёная колбаса http://proza.ru/2020/04/24/1386
Надежда Франк
В семидесятые годы прошлого века после окончания педагогического института Тамара Ивановна, или тогда просто Тома, попала после распределения в школу маленького сибирского села. Городской житель, она не имела представления о жизни в селе и даже никогда не была в гостях. Но Тома была комсомолкой, патриоткой и, конечно же, откликнулась на призыв партии и комсомола: « Знания – селу!».
В Районном отделении народного образования её встретили приветливо.
- Мы направляем Вас в одну из лучших школ,- сказал заведующий.- Там директор- фронтовик, очень уважаемый человек. Он поможет во всём. Двухкомнатная квартира уже ждёт Вас.
Так началась для Тамары Ивановны новая жизнь. Она действительно сразу получила квартиру в новом доме, часовую нагрузку, классное руководство. Вначале её всё удивляло. Здесь жили по своим правилам, отличным от городских. И эти правила надо было принимать.
В селе был один единственный магазин, который располагался как раз напротив школы. Для учителей это соседство было просто наказанием. Увидев в окно, что мать или отец идут в магазин, ученик бежал навстречу в надежде получить что-нибудь вкусное. И хотя в школе была столовая, магазин тянул к себе неудержимо. Бесконечные опоздания ребят раздражали преподавателей, мешая работать.
Раз в неделю в магазин завозили товар. В основном, это были необходимые продукты. Но иногда появлялся, так называемый, дефицитный товар. Учителям он доставался редко, так как уроки нельзя было отменить, чтобы стоять в очереди. Копчёная колбаса из натурального мяса в то время была настоящим дефицитом.
Утром, по дороге в школу, ей встретилась родительница, которая работала в магазине. Она и сообщила, что завезли копчёную колбасу.
- Вы мою Настю с урока минут на десять отпустите, пусть ко мне прибежит. И я Вам передам килограмм колбасы,- предложила женщина.
Тамара Ивановна обрадовалась, отдала продавцу деньги и поспешила на работу. После первого урока она попросила Настю сходить к маме в магазин. Та быстро вернулась и передала Тамаре Ивановне свёрток в серой оберточной бумаге. Даже через бумагу от свёртка шёл такой аромат, что учительнице захотелось есть. Она вспомнила, что не успела позавтракать.
- Через урок поведу ребят в столовую, там чай попью,- успокоила она себя, укладывая свёрток в сумку,- колбасу дома попробую.
Но попробовать колбасу ей не удалось. Вернувшись из столовой, учительница обнаружила, что свёрток из сумки пропал. Она заглянула в стол, в шкаф, решив, что кто-то пошутил.
- Не проверять же их портфели,- думала она, прохаживаясь по классу во время урока.- И спросить неудобно. Сразу вся деревня узнает, что кто-то съел мою колбасу. Одни смеяться будут, а другие злорадствовать: незачем было приносить в школу.
Тут взгляд её упал на пустое место у окна.
- А что, Люды сегодня не было?- спросила Тамара Ивановна.
- Была! Была!- зашумели ребята. – Вон и сумка её стоит.
- Я видела, как она в раздевалке пальто брала,- добавила одна девочка.
Тамара Ивановна забеспокоилась. Она всегда помнила совет директора быть внимательной к пятиклассникам.
- В начальной школе дети постоянно с учителем,- говорил он.- Перейдя в среднюю школу, они первое время теряются, не знают, куда идти, где и как найти кабинет. Учитель в ответе за их жизнь всегда.
Обеспокоенный учитель вспомнила, что её пятиклашки любят играть на трибуне стадиона, который расположен рядом со школой. Она дала задание ученикам, вышла в библиотеку и попросила библиотекаря посидеть десять минут в классе. Накинув пальто, забыв о злополучной колбасе, Тамара Ивановна почти бегом направилась на стадион.
Был конец октября. Снег ещё не лёг, но мороз уже сковал землю. Было довольно холодно. Ветер гнал по земле последние сухие листья. Они, печально шурша, летели и застревали в щелях трибуны. Учительница сообразила, что с обратной стороны трибуна имеет вход. Она прошла вдоль ступеней и шагнула внутрь. Сквозь щели проникал свет, но Тамара Ивановна не сразу увидела сидящую фигурку. Она стала подходить ближе и отчётливо уловила копчёный запах. Негодование жаркой волной бросилось в голову.
- Ты почему здесь сидишь?- строго спросила она.
Люда вздрогнула и повернула голову на голос. Учитель увидела глаза ребёнка, в которых застыл страх. Но поразило её не только это. На согнутых ногах девочки было тоненькое трико и старые резиновые сапоги. В морозную погоду ребёнок был обут в резиновую обувь.
- Ты же совсем замёрзла, пойдём,- сказала Тамара Ивановна, помогая девочке подняться, и ощутила, как содрогаются плечи ребёнка.
Посиневшие от холода пальчики легли в тёплую ладонь учителя.
- Пойдём через столовую, там согреешься. Побежали! – подбадривала она Люду.
Повар удивлённо обернулась, услышав звук открываемой двери.
-Пожалуйста, согрейте её, - попросила учитель, чай горячий, ноги к теплу.
- Откуда это вы?- удивилась женщина.
- Потом! Всё – потом,- махнула Тамара Ивановна рукой.- У меня урок. Пусть девочка тут побудет. Я на перемене за ней приду.
И поспешила в класс. До конца урока оставалось время. Тамара Ивановна внимательно, иначе, посмотрела на склонённые головы ребят. Школьные коричневые платьица на девочках, в одинаковых костюмах мальчики. Вроде бы, все равны. Но под каждым платьицем и пиджаком своя судьба и жизнь. И здесь, в далёкой глубинке, лёгкой жизни не бывает. Она посмотрела на часы.
-Большая перемена двадцать минут, магазин рядом, успею,- подумала она.
Прозвенел звонок. Учитель направилась в столовую за Людой. Девочка отогрелась, но увидев классного руководителя, заплакала.
- Что ты, успокойся, всё прошло,- сказала Тамара Ивановна.- Будем считать, что ты у меня взаймы взяла немного колбасы. Когда вырастешь, заработаешь деньги и вернёшь мне долг. Я тогда уже буду старенькая, вот ты мне и поможешь. Договорились?
Девочка кивнула, вздохнув.
- Надевай пальто, пойдём быстренько в магазин, сапоги тебе посмотрим,- добавила учительница.- В резиновых нельзя ходить, болеть будешь.
31. Адов Юг http://proza.ru/2021/03/28/1472
Марина Друзь
Я, не спеша, брел в направлении ратуши по прямой, как стрела, улочке Мивейланда. Дождь прекратился, и зонт, свернутый в трость, отсчитывал мои шаги. Улочка пересекала канал уютным мостиком, и я остановился, застигнутый врасплох неожиданной панорамой любующихся собой домов в отражении воды. Они стояли так близко друг к другу и воде, что казалось, что будто им пришлось хорошо потолкаться боками, пока выстроились вот так в ряд, не оставив ни малейшего зазора между собой. Раздался громкий «плюх», и картинка пошла рябью, а я невольно оглянулся на мальчишку, бросившего камень и вздрогнул. От кондитерской отъезжала девушка на красном велосипеде. Вся ее фигура, манера держать голову и яркая, рыжая грива вдруг напомнили мне о её сверстнице, которой здесь не должно быть. Правильней сказать, ее не должно было быть ни здесь, в маленьком европейском городке – ее не должно быть нигде вообще. Я потёр переносицу, пытаясь вспомнить подробности, но, увы, прошло уже столько лет и у меня почти ничего не получилось. Всё, что вспомнилось – это несколько фраз, идущих рефреном и меняющих интонации: «У Юргена такое горе. Ада больна. Ей осталось несколько дней… часов… горе…»
Я постоял еще пару минут, а потом стряхнул печальные мысли, как стряхивают пылинки, приставшие к рукаву, и мой зонт радостно стал отстукивать время отпуска в милом моему сердцу Мивейланде, знакомство с которым еще в студенчестве я свёл как раз из-за Юргена. Он родом отсюда. Юг, я и Ганс часто проводили время в доме его деда – старого университетского профессора.
«Странно, так странно, всё это странно», - отстукивала трость по мостовой. А чайки уже зависали надо мной с любопытством стрекоз, кричали и требовали уплаты дани.
– Терпенье, господа и дамы, дойдем до кафе, и я для вас закажу пару булочек.
Ничего не меняется в этом городке. Он, словно муха в янтаре, застыл во времени, пронизанный каналами со снующими по ним маленькими лодчонками, парящими чайками и стоящими в обнимку домами вокруг маленьких площадей. С его часами на ратуше и с самым вкусным горячим шоколадом.
Мой любимый столик на летней веранде кафе пустовал. Я пристроил зонт в подставку и улыбнулся спешащему мне навстречу Францу.
– Как я рад тебя снова видеть, Нимблус. Отпуск? Или уик-энд?
– Отпуск, дружище, отпуск. Буду гулять, любоваться цветущими лужайками, кормить чаек и пить кофе в твоей кофейне. Мозгу нужно отдохнуть от решения нерешаемого. Кстати, только что видел девушку на велосипеде. Она напомнила мне Аду.
– Ну, так она поди и была. Они с Югом снова недавно вернулись.
Я оторопел. Обрадовался, что в этот момент я, пододвигая стул, отвернулся на миг, и Франц не мог заметить моего вытянувшегося от потрясения лица. И спросил, как можно небрежнее.
– Давно вернулись?
– Пару, тройку дней, кажется. Но я не уверен, они много путешествуют. Часто приезжают, уезжают. Да ты и сам, наверное, знаешь… Ну, тебе как обычно? Или?
Франц похлопал меня по плечу и ушел. Я смог, наконец, снять с лица вынужденную улыбку. «Дьяволы Босха! Что происходит? Юг, о котором ни слуху, ни духу уже почти двадцать лет. Ада, которая должна была умереть двадцать лет назад, отъезжающая от кондитерской. Да! Виноват. Не помню умерла или нет. У меня тогда у самого была жизненная трагедия… Смешно. Теперь смешно. «Мо-ни-ка-мне-из-ме-ни-ла. Мир-стал- не-мил…» Ха-ха. А друг пропал, его жена умерла – это все мимо меня и в сознании пусто. Кажется, мы пили с Гансом за помин ее души. И упились, горюя не о ней, а об проваленном с исчезновением Юга эксперименте. Он всегда был у нас генератором идей. А мы? Мы детализировали его гениальные озарения. Хорошо, что, исчезая, он оставил нам все свои наработки. Мы их уже второй десяток лет используем в работе. Прорыва, конечно, нет, но ушли мы далеко…»
Я улыбнулся, когда внучка старого приятеля сноровисто украсила мой столик корзинкой с горячей выпечкой, исходящим паром кофе и крошечным сливочником. Привычно разломил на куски пару булок и, отойдя к парапету, стал бросать нетерпеливым чайкам. Они ловили, как обычно на лету, но сегодня это нисколько не умиляло. Игры с птицами сейчас раздражали, как и их крики. Эти «кьяк-кьяк», повторяющиеся раз за разом, звучали нынче, как «дурак-дурак». И кажется они правы. Радовало только, что не я один такой. Уверен, что Ганс тоже ничего не знает. На этой мысли я остановился и с блуждающей улыбкой, вернувшись к столу, не торопясь, выпил кофе. Отдал должное содержимому утренней корзинки мефрау Марты и не спеша, все так же постукивая зонтом по брусчатке, пошел в сторону канала Святых. Там, на левом берегу, зажатый с обеих сторон, стоял дом Юга, оставленный ему дедом. И что мне мешает прогуляться по правому берегу и понаблюдать за домом?
И я гулял. Уже целую неделю. Наблюдал. Да. Как колышутся гардины. Как входит и выходит мефрау Нелл. Однажды по ступенькам крыльца спустилась Ада, катя рядом велосипед. Показалось, что она чем-то огорчена. Я припустил следом и резко затормозил. А вдруг она меня не узнает, то-то будет конфуз? Я ждал. Чего? Не знаю. Юга, пожалуй. И однажды увидел. В проеме распахнутого настежь окна. Он стоял, скрестив руки на груди и смотрел на воду канала. Со спины подошла Ада и тронула его плечо. Он перехватил её руку и прижал губы к внутренней стороне ладони. Отпустил. Оторвал взгляд от канала и как мне показалось, посмотрел мне в лицо. Прямо в лицо. Словно выстрелил в лоб. Я даже вздрогнул. А он поприветствовал кивком, улыбнулся и изобразил поклон и приглашение. Я склонил голову, принимая его, и отошел от парапета.
Я шел к ближайшему мосту через канал, то ускоряясь почти до бега, то резко тормозя и цепляясь за призрак привычного образа, в попытке вернуть себе размеренность шага. Я не знал, как сейчас себя вести. Мы не виделись почти двадцать лет. Что вот так зайти и сказать: «Привет Юг. Привет Ада. Рад, что вы живы. Так рад, что следил за вами пару дней. Ну, неделю?..»
Боже, Ада! Надо же купить цветы! Что она там любила? И какая им разница розы или ромашки?
Конечно, я купил у цветочницы на мосту розы. Поднялся по ступеням и качнул кольцо колокольчика. (Анахронизм? Весь этот город сплошной анахронизм! Но Мивейланд очарователен, как румянец на щеках девственницы.) Мефрау Нелл открыла дверь и расцвела в неподдельной радости:
– Нимблус, ай-яй-яй, где тебя носило столько лет. Повзрослел. По… солиднел. Большой стал. Заходи, тебя ждут в гостиной, - она прижала на минутку меня к своей необъятной груди и подтолкнула в сторону двери, отобрав на ходу мой плащ, шляпу и зонт, - Иди, иди, мой мальчик, они тоже соскучились.
Я сделал пару шагов и замер, положив руку на ручку двери. И только голос Юга вынудил меня вновь отмереть:
– И что ты там встал соляным столбом? Нимблус, входи уже!
Я распахнул дверь. Постаревший, но все еще поджарый Юг стоял, протягивая мне руку в приветствии. Всё такой же: высок, плечист, поджар. Непокорные пряди рассыпаны по плечам, как и прежде, только больше не черные. Пепел времени заглушил ярость цвета и добавил ему серебра. Мы всмотрелись в глаза друг другу, обменялись рукопожатием и обнялись.
– Давно не виделись, прости, - практически одновременно сказали мы, разжимая объятья. Юг отступил на пару шагов, пропуская вперед Аду. Она замерла на миг, пристально глядя мне в лицо, а потом улыбнулась, разрушая своей улыбкой все выстроенные за эту неделю теории.
Так улыбаться могла только одна женщина. Ее улыбка безмолвно приносила извинения за невозможность полюбить вас, а в то же время ее слегка прищуренные глаза, трепещущие ресницами и сияющие внутренним светом, одаривали вас нежностью. Всегда. Это была Ада. Я забыл о приличиях, схватил её протянутую руку и вместо того, чтобы её пожать, неожиданно поцеловал. Губы коснулись бархата кожи, ощутив ее тепло, вена под ней пульсировала, отсчитывая удары сердца. Ада. Сомнений больше нет. Она.
– Ну-ну, дружище, не увлекайся, - улыбаясь, предостерег меня Юрген, обнимая женщину за плечи, - присаживайся. Рассказывай. Столько лет не виделись, я думаю, что мы найдем, о чем поговорить. Хотя?.. Не отобедать ли нам для начала?
Я машинально кивнул, не отрывая взгляда от молодой женщины. Она смутилась от слов обнимавшего её мужчины и прижалась к нему сильнее. Будто искала защиты… Нет! Прежняя Ада не сделала бы этого никогда. Она бы рассмеялась и провоцируя Юга, сейчас бы уже чмокнула меня в нос и рассмеялась. Девушка качнулась в мою сторону, разрывая объятья мужа, и вот уже моё лицо в её ладонях. Звонкое «чмок!» разрушает неловкость молчания, а смех уничтожает её совершенно.
– Ну уж нет, Юг, обед еще не готов. Мы пока выпьем кофе.
Она вышла, а я продолжал стоять, глядя ей вслед. Боковое зрение вдруг поймало отражение в зеркале – приятель рассматривал меня так же изучающе, как мгновение до этого делал я.
– Отвык от ее выходок? – улыбнулся он. – С годами она стала еще более эксцентрична. Привыкай.
Он пожал плечами и пошагал вглубь комнаты. Сел в кресло и махнул мне рукой.
– Присоединяйся. Как там Ганс? Не забросили еще тему?..
Вскоре вернулась Ада, и так и неразвившуюся научную дискуссию пришлось свернуть. Мы, не торопясь, пили кофе, а тем временем женщина энергично брала в плен и нас, и комнату, и тишину. Её голос звенел радостью встречи и возможностью поделиться скопившимися впечатлениями. На меня обрушился поток рассказов об их путешествиях, городах и встреченных там людях. Их традициях. Обрядах. Одеждах. Я был оглушен и сражен. Впрочем, и лики предков Юргена, глядящие с портретов, дагерротипов и фотографий, украшающие стены гостиной, тоже были повержены. Меня несло в новостном потоке, но я продолжал барахтаться, пытаясь не утонуть, машинально фиксируя реакции на мои вопросы. Да. Мне иногда удавалось их вставить… Юг молчаливо посмеивался, впрочем, как и всегда. Ада сияла и переливалась в объятьях своей оправы – мужа.
Время обеда подошло, и мудрая Нелл прикатила сервировочный столик сразу к нам. Мы наполнили тарелки и продолжили беседу, держа их на весу. Я был счастлив. Время, как акробат в цирке, сделало кульбит и вернуло нас на двадцать лет назад.
– Ада, ты все время говоришь и почти ничего не ешь.
– Не хочу, Нимбл. Я так часто болею и все время боюсь.
– Чего? – вырвалось у меня.
– Часовых стрелок. Боюсь, что они остановятся, а я не успею.
– Чего? ¬ – не удержался я снова.
– Не успею тебе рассказать… какое вкусное мороженное мы ели во Флоренции, - она рассмеялась и рука Юга, гладящая ее ладошку, остановилась.
– Ты устала, милая? - спросил он и, дождавшись кивка, предложил ей опереться на свою руку. – Нимблус, прости, ей давно пора отдыхать.
Я приподнялся, а Юг голосом и движением руки, приказал мне снова сесть.
– Нет, нет. Мы тебя никуда не отпустим. Подожди меня здесь. Я быстро.
Я крутил в руках фарфоровые фигурки на каминной полке и ждал возвращения Юга. Мысленно выстраивал разговор и даже видел картину целиком: как я стою, расправив плечи и небрежно опираюсь на эту полку локтем; как щурюсь, глядя в переносицу всё еще друга и бросаю ему в лицо свое знание и понимание свершившегося.
– Ну, как? Дошло до тебя? Ты, Нимблус, у нас всегда был… основательным и не торопливым. Но похоже ты понял?
Я вздрогнул и оглянулся. Демоны Босха, вся мизансцена по ветру пеплом! И когда он вернулся?
– Я понял.
– И что ты понял? Будешь глинтвейн? Вечерами пока всё еще промозгло. Как поживаешь? - Юг, как обычно, без всякого перехода, вывалил сразу несколько вопросов, превратив их в хаос. Я просто кивнул, не желая тоже все смешивать в кучу. Да и не ждал он, по обыкновению, моих ответов – вон уже протянул руку и снимает щипцами с крюка закопченный чайник.
– Ты садись, садись, а то вдруг ошпарю нечаянно, - а я вздрогнул и отшатнулся словно это уже случилось, - На. И, давай, уже спусти пар.
Я взял протянутую кружку, погладил ее глиняный бок и приосанился. Юг вдруг засмеялся.
– Прости, Нимблус, просто так оказывается здорово вдруг осознать, что хоть что-то остается неизменным. Итак…
Я вздохнул и уткнувшись носом в кружку выпалил:
– Это не Ада. Верней не со всем она, да? Как тебе удалось? Мы до сих пор топчемся на месте, но дальше тупых резиновых кукол не ушли. А здесь… Она реагирует на раздражители! Она адекватно реагирует на раздражители. На все: на тактильные, на эмоциональные… на свет, на звук, - я вскочил и чуть не облился все еще горячим глинтвейном. Замер на миг и поставил кружку на камин, - Юг, уверен, что она и на огонь, и воду реагирует. А рефлексы!!! У!!! Какие у нее рефлексы! Условные и безусловные, - я схватил себя за волосы, взъерошил их, и заметался по комнате…
Глаза друга не следили за моими метаниями. Он сидел, смотрел в огонь и отхлебывал время от времени их своей чашки. Его лицо порой освещалось довольством человека, добившегося признания, а потом снова проступала усталость, тревога и что-то еще… я не смог прочитать этой эмоции на его лице и заткнулся. Тишина замерла в растерянности, а потом плавно растеклась по комнате, и я присел в кресло, прихватив по дороге свою кружку.
– Что ты умолк? Оказывается, это приятно – услышать столь бурную оценку своей работы от старого друга. Может еще позадаешь вопросы?
– Вот еще! Можно подумать ты дашь ответы, - буркнул я и отхлебнул.
– Отчего же, - усмехнулся Юг. Встал и прошел к бюро его деда, открыл и вынул несколько папок. Открыл верхнюю и одну за другой отколол несколько фотографий, - Прости, это личное. А вот это бери. Надеюсь, ты найдешь все ответы на свои вопросы.
Он протянул мне папки и я, не веря, опасаясь того, что все это исчезнет с моих колен, начал торопливо листать. День за днем, год за годом были подшиты в эти папки педантичной рукой друга. Отчеты, исследования, результаты… Фармакология, ЭЭГ, регистрация потенциалов. Каторжный труд, в одиночку…
– Боже! Когда ты спал? Ел? И кстати, на что ты жил и проводил исследования? Я же помню дед оставил тебе только дом и ни гроша в карман не положил.
– Ты не поверишь, - хохотнул Юг, - сначала я проел все, что мы скопили с Адой при ее жизни. Потом пришлось продать кое-что из дедовой коллекции, - он скривился, как от боли, - а потом позже – Ада писала любовные романы, а я продавал. Но до этого я учил эту… копию правильно держать вилку, ложку, носить солнцезащитные очки, ходить, причесываться, разбираться в искусстве, музыке, литературе, религии, а она эту кашу переваривала и писала. Да и писала по началу… у, лучше не вспоминать. Хотя? Это было незабываемо. Сейчас…
Я хотела б сказать тебе, милый,
Все, что помнишь и мной не забыто.
Все, что было в душе не убито.
Много лет только это спасало.
– Да, этот период был неповторим. Думал сойду с ума. И вдруг, она знакомится в парке со стареющей дамой, - он вновь хохотнул и усмехнулся, - Да, повезло со старушкой. Та читала взахлёб бульварную муть и подарила новой подруге книжку. Ада прочла и утром села писать сама. Оказалось, что ей есть, что сказать об этом, - он кивнул в сторону книжных полок, - И удивительно, но в каждом слове была Ада. Словно ее подсознание просыпалось в этот момент.
Он замолчал, снова глядя в пламя, и покачивая в пальцах опустевшую кружку.
– Ну, что ж пора. Тетушка Нелл постелила тебе в прежней комнате. Она помнит твои привычки. Утром Ада уедет с тобой. Прости, друг, что накрылся твой отпуск, - я замер, безмолвно глядя в лицо друга, а он, скептически поджав губу, хмыкнул и продолжил, - Не предполагал я, что ты нас так быстро «поймаешь» …Хотелось всё же дать тебе отдохнуть, - он хохотнул и посмотрел на меня, - пару дней, а ты оказался шустрым, и Аду засёк в первое же утро.
– Ты не жалеешь? Говоришь так, словно рад от нее избавиться.
– Рад, - кивнул Юрген. Вдохнул глубоко и встал, не выпуская кружку из рук, - Гансу скажи, пусть с кожей поработает. Та, до которой додумался я, не стабильна. Раз в полгода приходится «ложиться на обследование» и полностью менять. Расслаивается, - он еще раз отхлебнул из кружки и продолжил, - Да расслабься ты. Я не жалею. Я счастлив и полон надежд. Вы с Гансом вытяните из моих наработок всё, что нужно для науки. Вы – мои друзья. Я в вас верю. А я?.. Это всего лишь модель, и я устал от неё. И у меня другие цели и задачи в этом деле. Я, пожалуй, снова «уеду на неопределенное время».
Юг прошелся к окну, отдернул штору и застыл, глядя сквозь стекло. Почему-то у меня возникла мысль, что он вряд ли видит, то что там, за ним.
– А вернешься? – решился я прервать его молчание.
– Вернусь, - покивал он, не поворачивая головы в мою сторону, - Разлюблю Аду и вернусь. Или, - он помолчал еще и продолжил, - вернусь с ней. А вы уж там постарайтесь не сломать эту… подделку.
Утро встретило меня ощущением радости от предстоящей работы. Я не спал всю ночь, читая и перечитывая дневники исследований, но был бодр, как никогда. Хотелось быстрей назад. К работе. В лабораторию.
Я привел себя в порядок, решая сразу несколько задач: позвонил и попросил портье отеля собрать мои вещи и доставить их сюда, вместе с машиной; позвонил Гансу и предупредил, что нужна комната для Ады. Начал мысленно писать расписание исследований, но оборвал себя на пятнадцатом пункте – нужно было забрать Аду (а то вдруг Юг передумал?) и попрощаться с ним, собственно.
Я спускался по лестнице, когда увидел Нелл и окликнул её.
– Тетушка Нелл, мы с Адой уезжаем. Ей, наверное, нужно помочь собраться. И где мне найти Юга? Я хотел попрощаться.
– Мальчик мой, все давно собрано и стоит в холле. Ада скоро выйдет. А Юг? Я его видела незадолго до полуночи, спешащего в кабинет деда. Но туда нельзя, - она покачала головой и, видимо для надежности, еще и пальцем, - никому и никогда. Он работает – и выйдет, когда закончит. Не раньше. Хоть разверзнись бездна Босха!
Я озабоченно потер переносицу.
– А он ничего не сказал?
– Как же, бормотал: «Я должен опередить себя. Должен».
Я удивленно вкинул брови, пытаясь осмыслить услышанное, и в это время мимо нас пробежала Ада, на ходу застегивая спортивную куртку.
– Ты куда? – одновременно спросили мы с тетушкой Нелл.
– На утренний променад. И к Францу за горячей выпечкой для Юга.
– Ада, - шагнул я к ней, пытаясь удержать, - ты забыла? Мы уезжаем.
– Нет. Два раза нет. Юг вернется, - она оглянулась на стоящие у стены часы, - через тридцать четыре минуты. И мне нужно спешить.
Она открыла дверь, вышла на крыльцо и подхватила свой велосипед. Шустро сбежала по ступенькам, оставив нас на пороге в полной прострации.
Первой в себя пришла мефрау. Она пожала плечами и, глядя вслед Аде, спокойно произнесла:
– Что ж. Пойду сервировать стол к завтраку, - и величественно удалилась.
Я продолжал стоять на пороге распахнутой настежь двери и глядя на стремительно удаляющуюся гриву ярко-рыжих волос. Во мне созрела уверенность, что я увезу отсюда только дневники Юргена, и сделать это нужно как можно быстрей. И я поспешил наверх в свою комнату. Подхватил стопку дневников и устремился вниз, на выход. Перекинул через руку плащ, надел шляпу и вышел из дома. И вовремя: служащий отеля пригнал мой автомобиль и сейчас закрывал дверь. Я припустил к машине.
– Не стоит. Спасибо, - я протянул руку, принимая ключ, - счет оплачен. Ваши чаевые в нем учтены.
Только сложив папки на пассажирское сиденье и закрыв дверь, я ощутил некое подобие успокоения. Оглянулся на дом, скользнув взглядом по окнам и выжал сцепление: «Вперед. Без сомнений и душевных терзаний. Сейчас главное дневники. А кукол у нас и так полно». И нажал газ, резко трогаясь с места и прощаясь в Мивейландом. Чья-то невидимая рука гнала меня прочь, предрекая нашу долгую разлуку с городом чаек.
Юрген. Около девяти часов назад.
Я глядел вслед уходящему другу и злился на себя изо всех сил. Я… я хотел догнать его. Принести пару бутылок женевера. Перестать изображать сноба. Сесть, как в юности, на ковер у камина и говорить всю ночь. Рассказать всё. День за днем. Деля свою боль на двоих, нет, пожалуй, на троих, потому что Нимблус не удержится и по приезде перескажет всё Гансу и даже сквозь время и расстояние я почувствую его молчаливую поддержку. Но нельзя. Нельзя было и тогда, когда мы с Адой исчезли из их жизни, не прощаясь. И сейчас. Не стоит расслабляться. Время откровений еще не пришло.
Я встал, оставляя давно пустую кружку на подлокотнике кресла, и направился в дедов кабинет. Мысль, что шутки со временем плохи он вбил в мою голову насмерть. Незадолго до полуночи я закрыл за собой дверь кабинета на ключ и откатил книжную полку, открывая вход в лабораторию. Следуя инструкциям деда разделся, снимая с себя одежду и аккуратно убирая ее в нишу «2051». Достал комплект «2027», надел и с удивлением вынул из кармана, сложенный в журавлика фантик. Покрутил в пальцах и убрал на место. Пусть лежит, где лежал. Часы начали отбивать полночь, а я – набор цифр кода на сейфе, сверяясь с указанной дедом последовательностью: год, месяц, день, час, минута и два нуля… Раздался последний удар часов и сейф с тихим скрежетом распахнулся. В нем лежал конверт, в котором была изложена очередная инструкция деда. Я сунул его в задний карман брюк, намереваясь распечатать и прочесть позже. Выходя из кабинета, закрыл за собой дверь и покинул дом десятого июня две тысячи двадцать седьмого года в восемь часов утра. Время уже загибало пальцы, начав отсчет. Я должен был успеть перехватить Аду до того момента, как она сядет за столик в кофейне Франца, а я, молодой я, стоящий у парапета и глядящий на воду, усыпанную лепестками глицинии, вот-вот развернусь, собираясь возвратиться домой. И вдруг замру, глядя на девичью руку, поправляющую россыпь рыжих волос и заправляющую прядь за ухо…
Я помнил всё в мелочах, но не помнил откуда она пришла, а так хотелось бы перехватить её еще на подходе. Ну нет, так нет. Значит надо успеть в момент «До». До того, как она сядет за столик. А самому успеть занять соседний. И встать, загораживая ее от самого себя, пока я буду уходить из кафе. Почти нереально. Но я был уверен, что успею. Успею! Не дам себе влюбиться в копию. Найду оригинал и … Дальше не придумывалось. Сколько ни фантазировал – не получалось создать ясную картинку. Будь, что будет!
Я уже бежал по мосту через канал, не отрывая взгляда от маячивших невдалеке столиков кофейни, когда меня вдруг схватили за рукав и дернули на себя.
– Стоять! - рявкнули в ухо и прижали к себе, заслоняя обзор, - Дурак. - Захват прекратился, и я ощутил смачный хлопок ниже поясницы. А потом конверт с инструкциями покинул карман и полетел в воду.
– Эй, полегче, - дернулся я, пытаясь высвободиться, - что вы себе позволяете?..
– Да, мало я тебя порол в детстве. Ну, здравствуй, Юг. Поседел, - он провел рукой по моим волосам, и я вдруг понял, как сильно я соскучился по этому голосу.
– Дед, - я шагнул в распахнутые мне навстречу объятья...
Мы замерли на миг и вот уже руки деда прижимают мою макушку к плечу. Он отстраняется от меня и прерывисто вздыхает, не стесняясь, смахивает слезу с глаз.
– Приступ сентиментальности, - ворчит он и подталкивает в противоположную от кофейни Франца сторону.
– Пойдем, пойдем. У нас мало времени. Как я понимаю, дневники ты Нимблусу отдал? И Аду тоже?
– Отдал. И её. Скрепя зубами.
– Ну, она-то, полагаю, никуда не уехала, - хмыкнул дед.
– Уедет. Дед, она механизм. Я ей сказал, и она уедет, - буркнул я. Дед в ответ цыкнул языком и остановился.
– Ну-ка объясни мне какого ... ты здесь забыл? Вот здесь и сейчас? Зачем ты здесь? – он стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока, как частенько делал в университете, отчитывая своих студентов. Я и почувствовал себя сейчас, не внуком, а одним из них. Я замялся и повторил все свои планы вслух. Дед стоял и неотрывно смотрел на меня. И под этим взглядом я понимал, что за чушь я несу. И все, во что я верил эти неполные двадцать лет, – пыль, зола, растертая между пальцев. Я умолк, отвернулся и опёрся о парапет. Мне было стыдно смотреть ему в глаза.
– Да, - подтвердил мою догадку дед, - ты свалял дурака. У Ады нет никакого прототипа. Нет и не было. Ты – ее создатель, - он хрустнул пальцами, как делал всегда, когда ему приходилось принимать трудное решение и продолжил, - Да, ты. Ты ее создавал в линейном потоке времени двадцать лет. Ты – воссоздал ее в интервальной петле, снова пройдя весь путь созидания. А я, - он постучал кулаком себе по голове, - старый дурак, заигравшийся с темпоральной логикой, виноват в том, что появилось это странное временное кольцо. Кольцо, где все важное вдруг становится ненужным, уходит на второй план, но потом вновь возвращается… Любовь. Это странное чувство. Мне думается, что даже бог не понял, что создал. Ему бы остановиться на желании продолжать род, а его видимо в этот момент отвлекли чем-то. И вот эта непознанная переменная сместила векторы. Что это было? Кто знает… Прости, но это я похулиганил однажды и привел Аду посмотреть на тебя молодого. Ей, видите ли было любопытно, а я старый романтичный дурак… Она же, как маленький сгусток счастья. Разве можно ей было отказать? Но кто же знал, что вы полюбите друг друга? В этом времени. И в том, где она почти погибла и снова возродилась, продолжая тебя любить. Ведь так? – я кивнул, подтверждая его последние слова, -Торопись. У нас у всех теперь есть возможность вернуться к линейному течению времени. Ты сейчас вернешься домой, тебя Ада ждет к завтраку, а в полночь уйдешь с ней в 12.06.2061год. Там Ганс и Нимблус уже закончили работу над кожей для Ады и готовятся к первой операции по искусственной регенерации кожи. Первой успешной операции. А сейчас возвращайся, не заставляй ее ждать.
– Дед, - уже делая шаг от него сказал я, - дед…Операция во сколько?
– Да беги уже! В полдень. Увидимся еще! – махнул он на меня, прогоняя…
Нимблус. Спустя десять лет.
Дверь грохнула, распахиваясь, и в лабораторию влетела каталка, которую толкал Юг. На ней, рассыпав медь волос по белоснежной простыне, лежала, укрытая до подбородка Ада.
– Парни, привет. Я знаю, что лаборатория уже готова. Ганс, я просил Нимблуса при прошлой встрече разобраться с материалом для кожи Ады. Начинаем. Я буду оперировать сам…
32. Дети войны http://proza.ru/2021/04/14/559
Дмитрий Прытков
Светлой памяти дедушки Славы посвящается
Моему дедушке, Славе Евдокимовичу, было всего три года, когда началась война. Он мало что помнит, однако все, что ему пришлось пережить, сильно сказалось на его характере и во многом предопределило жизнь. Некоторые яркие эпизоды из военного детства навсегда врезались в его память. Еще при жизни он часто рассказывал эти истории своим детям, а моя мама, в свою очередь, передала их мне.
Семья моего деда жила в Курской области, в селе Погожем Тимского района. Это всего в 70 километрах от знаменитой Прохоровки, где в 1943 году состоялось судьбоносное сражение между бронетанками германской и советской армий. Там же произошло второе чудесное явление Пресвятой Богородицы «Нерушимая стена».
Повсюду шли ожесточенные бои, а среди военных действий жили обычные люди, для которых война стала ужасным, но привычным фоном жизни. В семье моего деда было четверо детей. Отец Евдоким в самом начале войны ушел на фронт, а дети вместе с мамой Ульяной оказались на захваченной фашистами территории. Как же жили они, дети войны?
***Александра***
Самой старшей в семье была Александра. В 1941 году ей исполнилось семнадцать лет. Она была хорошо образованной и невероятно красивой, работала учителем в школе.
Дом, в котором жила семья деда, был большим и удобным. Евдоким до войны работал лесником, по долгу службы ему полагалась лошадь, которая сохранилась в хозяйстве и после его ухода на фронт. Кроме этого они с женой держали двух коров и прочую живность. Поэтому, когда фашисты пришли в Погожее, своим штабом они выбрали дом прадеда. Ульяна и четверо её детей оказались заложниками на правах прислуги.
И вот стал в этот штаб частенько наведываться один молодой офицер немецкой армии. Он всячески пытался ухаживать за красавицей Александрой, но девушка постоянно делала вид, что не замечает знаков внимания и не понимает немецкой речи.
Однажды раздосадованный офицер обратился к своему командиру и сообщил, что желает жениться на русской девушке и увезти ее с собой в Германию. Однако не знает, как ему объясниться с Александрой, чтобы заверить в серьезности своих намерений. Командир посоветовал ему прийти вместе с переводчиком и посвататься.
Весь этот разговор услышала мать и всерьез забеспокоилась. Такой участи своей дочери она не желала, а отказать немецкому офицеру означало обречь всю семью на верную смерть. Стала думать, как бы выйти из сложившейся ситуации.
Наутро она нарядила Александру в грязные лохмотья, вымазала сажей её лицо, а на голове взбила «воронье гнездо». В таком виде она отправила дочь в соседнее село к родне. Вечером явились сваты, немецкий офицер с переводчиком, попросили позвать Александру. Но мать сказала, что девушка сошла с ума, и она отправила дочь от греха подальше к родне в соседнее село.
- Как сошла с ума? – не поверил фриц, - Еще вчера была в полном порядке.
- Как-как, - развела руками Ульяна, - война же. Испугалась бомбежки, вот от страха и лишилась рассудка.
- Ну, это мы еще посмотрим. Показывай дорогу, я сам посмотрю, не врешь ли ты!
Когда фриц вместе с переводчиком и Ульяной приехали в дом, где скрывалась Александра, перед ними предстала такая картина. Чумазая, лохматая оборванка сидела на полу, рукой помешивая испражнения в ночном горшке, и размазывала их обо все вокруг. Взгляд у нее был блуждающий, изо рта текли слюни, и она что-то бессвязно бормотала.
Лицо немецкого офицера исказила гримаса отвращения, он развернулся, сел в машину и уехал восвояси. Больше мы никогда его не видели.
А Александра, пользуясь своей репутацией умалишенной, начала бродить по округе, передавать сообщения партизанам. Позже она узнала, что в тыл отправляется обоз с беженцами. Девушка изобразила приступ бешенства, «сбежала» из дома и примкнула к обозу. Вместе с беженцами Александра перебралась в Донецк, где трудилась на заводе в тяжелом цехе на благо Родины и во имя Победы. Умерла в возрасте 73 лет там же, в Донецке.
*** Мария***
Немцы временно отступили, и село Погожее оказалось на линии огня. Шли затяжные бои, бомбежка не прекращалась круглые сутки много дней. Все семьи попрятались в погребах.
Через несколько дней у Ульяны с детьми закончилась вода, и они мучились жаждой. До ближайшего уцелевшего колодца было более 400 метров.
Решила Ульяна послать за водой самого шустрого ребенка, шестнадцатилетнюю Марию. Позвали соседского мальчика Ваню и отправили их к колодцу. Бегут Иван да Марья, а вокруг них бомбы взрываются.
Дети войны были не из пугливых. За время бомбежки они уже научились по звуку определять, где взорвется бомба. Если снаряд при падении свистит, значит, упадет в стороне. А если после свиста наступает резкая тишина, то бомба метит прямо в тебя. В таком случае нужно отпрыгнуть как можно дальше в сторону, сгруппироваться и прикрыть уши руками. Если повезет, то можно закатиться в какую-нибудь воронку, тогда точно не пострадаешь.
Именно поэтому Иван с Марией бежали сейчас через пустырь, не оглядываясь на разрывающиеся то тут, то там снаряды. Лишь бдительно следили за свистом падающих бомб.
Тем временем Ульяна вылезла из подвала и с крыльца смотрела вслед детям. И вот, когда ребятам осталось пробежать последние 10-20 метров, немецкий самолет зашел на очередной круг над селом. Видимо летчик заметил бегущих людей и, оценив стратегическое значение колодца, сбросил на него бомбу.
Прямо на глазах Ульяны колодец, к которому уже подбежали дети, взлетел в воздух. Оцепенев от страха, она тщетно вглядывалась в дым, пытаясь разглядеть там хоть какое-то движение. Но черная воронка зияла безмолвием и пустотой. Со скорбью Ульяна похоронила в своем сердце дочь и спустилась обратно в погреб к остальным детям. Война – жестокая штука. Некогда оплакивать умерших, надо спасать живых.
Через время люк в погреб открылся, и Ульяна увидела запыхавшуюся Марию. Она протягивала ей ведро с водой. Вода была мутная, с щепками и пахла свинцом. Оказалось, что ребята вовремя отскочили от падающего снаряда и остались невредимыми. Их оглушил взрыв, поэтому они не рисковали выползать из укрытия, пока слух не вернется. Но понимая, что их дома ждут с водой, не поддались панике, а с присущей подросткам отвагой добежали до места, где еще несколько минут назад был колодец.
Вскоре Мария эвакуировалась на Урал, где до конца войны работала на оружейном заводе, изготавливала снаряды для советской армии. Позже вернулась в родные края. Умерла в возрасте 77 лет.
***Алексей***
Алексея в семье называли почему-то Лёней. В свои 13 лет он была рослым и сильным малым, поэтому немцы заставляли его выполнять тяжелую физическую работу, иногда заменяя им лошадь. Однако в этом, как ни странно, были и свои плюсы.
Так, одной из обязанностей Лёни было каждое утро приносить из пекарни в штаб лоток со свежеиспеченным хлебом. Его всегда сопровождал фашистский солдат с автоматом, который внимательно следил, чтобы мальчик не успел ничего откусить от выпечки, предназначенной для командного состава.
С продовольствием в Погожем было совсем плохо. Вся живность считалась теперь собственностью оккупантов, все, что выращивали и собирали в лесу местные жители, так же пополняло запасы немцев.
Тем не менее, Лёня каждый день умудрялся припрятать одну буханку хлеба. При входе в дом был небольшой тамбур, в котором надо было делать поворот. Обе двери отрывались внутрь, соответственно два человека там развернуться никак не могли. Вот в этом тамбуре Лёня проделал лаз на чердак. И когда он входил в дом, то одним ловким движением за долю секунды забрасывал туда буханку хлеба. За много месяцев он не попался ни разу! Благодаря этому хлебу их семья не умерла с голоду.
Еще у немцев за селом был склад. Располагался он в землянке, был хорошенько замаскирован и тщательно охранялся часовыми. Никто из местных жителей за исключением Лени не знал, где он находится. О том, что мальчик знал, немцы не догадывались: ему всегда надевали на глаза повязку, когда вели к складу разгружать машины. Но Леня хорошо знал местность и давно уже по шагам вычислил, где тот находится.
Когда советские войска выбивали фашистов из села, немцы забирали все боеприпасы, а продовольствие впопыхах оставляли. Взрослые боялись туда соваться, а Леня брал с собой мальчишек, и они грабили склад, а потом делили между всеми односельчанами. Когда немцы возвращались, местные только плечами пожимали, мол, не знаем вообще, о чем речь.
Так, благодаря одному смышленому подростку жители села Погожее получали иногда паёк в период оккупации. После войны Лёня перебрался к старшей сестре в Донецк, где прожил достойную жизнь. Скончался в возрасте 77 лет.
*** Слава***
Самого младшего ребенка при рождении назвали Вячеславом. Свидетельства о рождении в селах не давали, а дома все родные его называли Славиком. Поэтому когда в 14 лет мальчик пошел получать паспорт (он был высоким и «накинул» себе пару лет, чтобы устроиться работать на завод и заботиться о своих престарелых родителях), то назвался Славой. Так и остался до конца жизни с таким редким и красивым именем.
В годы оккупации Славе было всего три-четыре года, и он постоянно находился при матери или просто тихонько сидел на печи.
Однажды немцам доставили провизию, среди запасов было копченое мясо. Когда оккупанты сели за стол, выяснилось, что одного куска не хватает. Воровство продуктов питания у фашистской армии каралось расстрелом на месте.
Один из офицеров кинулся к Ульяне и приставил револьвер к ее голове. Славик в это время сидел на печи, все видел и понимал. Ему очень хотелось защитить свою маму, но он не знал как. Фриц медлил. Перед приведением приговора в действие он хотел узнать, куда Ульяна дела украденное. Но та только разводила руками. Фашист уже собирался спустить курок, как мимо пробежала кошка с куском мяса в зубах. Раздосадованный немец почувствовал себя одураченным и тут же пристрелил кошку.
На звук выстрела из-за печки высунулись пять маленьких котят. Они жались друг к другу и испуганно мяукали, не понимая, почему мама-кошка не идет их кормить. Раздраженный фриц оглянулся на их писк и пятью точными выстрелами уложил всех котят. В тот момент Славик усвоил две истины: первая – что бы ни случилось, не высовывайся, вторая - плакать нельзя ни при каких обстоятельствах. С этими убеждениями он прожил всю оставшуюся жизнь.
В 43-м немцы отступили. Александра и Мария уже покинули отчий дом, Лёня вел хозяйство, выполняя всю тяжелую работу. А пятилетнему Славе поручали пасти скотину. Однажды мальчик сидел на окошке и следил за коровой, которая паслась во дворе. Внезапно раздался взрыв: корова подорвалась на немецкой мине. Осколок пролетел перед самым носом мальчика, влетел в дом и попал в горшок с кашей, которая томилась в печи. Горшок разлетелся вдребезги, и драгоценный обед вывалился в устье.
Услышав взрыв, прибежала испуганная Ульяна. Она мельком убедилась, что с сыном все в порядке и кинулась к печи голыми руками выгребать кашу вперемежку с пеплом. Во время войны еда была в приоритете над чувствами ребенка. Страх и стресс били обыденностью.
В скором времени семье удалось эвакуироваться. Они запрягли свою лошадь, побросали свой скарб на телегу, привязали корову и примкнули к обозу беженцев. Когда они дошли до реки, их настигли фашистские самолеты. Люди спрятались под мостом от глаз истребителей. Но оказалось, что немцы, перед отступлением летели бомбить именно мост. Многих тогда не стало, но не было времени хоронить умерших, надо было спасать живых. Кое-как собрав тела в одну братскую могилу, люди двинулись дальше в путь. Они знали: чтобы победить, надо выжить!
Слава прожил 79 лет. У него было две дочери, одна из них - моя мама. Спасибо, что выжил, дедушка!
33. Зачарованный ключ и волшебный медальон http://proza.ru/2021/04/11/1136
Дмитрий Прытков
В некотором царстве, в некотором государстве жили король с королевой. И была у них единственная дочь – прекрасная принцесса Эммилина. Жили они в огромном замке с большим количеством башен, залов и комнат. Обслуживало тот замок множество слуг, среди них на особом положении была Кухарка. Хотя характер у нее был ворчливый и мелочный, но ее блюда были столь восхитительны, что королевская семья повариху очень ценила и всячески баловала.
Позавидовала Кухарке одна из служанок, захотела избавиться от нее и занять ее место. Однажды готовила Кухарка королевский обед, отошла к полкам за специями, а служанка в это время в тесто для пудинга бросила горсть песка с мелкими камнями. Не заметила подвоха повариха, перелила тесто в форму и поставила на водяную баню готовиться.
Села королевская семья обедать, после горячих блюд слуги десерт подали. Откусил король кусочек пудинга, сломал себе зуб и как закричит в сердцах:
- Кто посмел покушаться на здоровье короля? Немедленно призвать Кухарку к ответу!
Пришла повариха, но вместо того, чтобы молить о прощении начала выказывать свое недовольство:
- Почему меня обвиняете? Неужели позабыли, сколько лет я вам готовлю? Всегда мои блюда были лучшими, так почему теперь меня подозреваете? Ищите виновного в другом месте!
- Как смеешь ты указывать королю? Не ты ли все эти годы пользовалась неслыханными привилегиями, не получила ли ты сполна плату за свое мастерство? А сейчас именно ты не уследила за тем, что на кухне происходит, поэтому и отвечать тебе! А раз не хочешь ты нести ответственность за это возмутительное происшествие, изгоняю тебя из замка и столицы. Отправляйся в лес и живи там, в глуши, поразмысли над своим поведением и отношением к работе. Может хоть это твой нрав укротит.
Затаив обиду, отправилась Кухарка жить в лес. В глухой чаще наткнулась она на заброшенный домик ведьмы, которая держала долгие годы все королевство в страхе. Хоть и жуткое это было место, все же решила Кухарка, что жить в доме лучше, чем в лесу среди рыщущих голодных волков.
Пока обживалась и наводила порядок, наткнулась повариха на книги заклинаний, которые после старой ведьмы остались. Долго она перелистывала страницы этих книг и перечитывала рецепты разных зелий, пока яд колдовства не завладел полностью сердцем Кухарки. Вспомнила тогда она свою обиду на королевскую семью и задумала отомстить.
Сварила Кухарка зелье зачарованного ключа и стала ждать подходящего момента. Однажды отправилась принцесса Эммелина в Звездную башню полюбоваться ночным небом, а Ворон, верный слуга злой Кухарки, запер ее там и улетел восвояси. Кинулась принцесса к выходу, но даже подойти к двери не может: только приблизится, та тут же исчезает. Билась-билась принцесса, как птица в клетке, так и осталась жить в Звездной башне одна-одинешенька.
Прошло два года, исполнилось Эммелине шестнадцать лет. Решил безутешный король, что пора бы призвать на помощь принцев из соседних королевств. Разослал он весточки во все концы, что отдаст замуж свою прекрасную дочь за того, кто сможет ее из Звездной башни вызволить. И корону свою спасителю пообещал в придачу.
Прибыли принцы со всех сторон, среди них и принц Теодомир из соседнего государства. Теодомир был младшим ребенком в семье. Рано потерял он свою мать, но верно хранил в сердце своем ее образ и наставления. Никогда не разлучался он с медальоном, который подарила ему мать перед смертью. Каждый день доставал он драконью чешую, на которой был написан портрет матери, вспоминал все, чему она его учила, а иногда спрашивал совета.
Вот и сейчас разъехались все принцы в разные стороны, а Теодомир не знает куда отправиться. Достал он сокровенный медальон, посмотрел на лик матери, подскажет ли она ему путь. Соскользнул тонкий луч на чешуйку и отзеркалил в сторону драконьего логова. Решил Теодомир, что это и есть совет матери, и отправился туда.
Добрался Теодомир до логова Дракона, убедился, что тот спит крепким сном и стал среди сокровищ высматривать какой-нибудь волшебный предмет. Так увлекся поисками, что не заметил, как Дракон проснулся и уже пасть раскрыл, чтобы поджарить его своим пламенем. Испугался Теодомир, по привычке схватился за свой медальон и тут вспомнил наставление матери: «Если будет тебе грозить смертельная опасность, возьми медальон и разломи его надвое - погибель твоя мимо пройдет. А если захочешь спасти кого, то подари ему этот медальон. Не жалей моего портрета, он и жизнь чужую спасет и народ твой защитит».
В отчаянии взял Теодомир медальон, взглянул в последний раз на лик матери и только хотел разломить на части, как Дракон взмолился:
- Не губи, добрый молодец, не ломай мою чешуйку. Коли вернешь мне мою пропажу, буду век тебе служить. Драконье слово крепкое, до самой смерти не смогу его нарушить.
Пригляделся принц к броне Дракона и видит возле сердца уязвимое место есть, а значит его победить можно.
- Зачем мне тебя миловать? Ты столько лет всю округу в страхе держишь. Даже если мне суждено умереть сегодня, оставлю после себя благое дело – сделаю тебя смертным.
- Да разве ж это дело благое? – не отступал Дракон, - Я ведь никогда жестокостью не отличался. Участь моя такая – стеречь сокровища в этой пещере, чтобы злые люди из-за них не враждовали. Кто на сокровища зарится, тот и гибнет от моего огня. А простых людей я не трогаю.
- И то верно, - призадумался Теодомир, - Ну, что ж, тогда давай заключим договор. Я верну тебе чешуйку, а ты будешь служишь мне до скончания века. Посмотрим, какое драконье слово верное.
Закрыл принц уязвимое место на груди Дракона чешуйкой и говорит:
- Ну, что ж, я выполнил свою часть уговора. Теперь и ты помоги мне.
- Все, что в моих силах! – с готовностью откликнулся благодарный Дракон.
- Скажи, не попадал ли к тебе в логово какой-нибудь магический предмет года два назад?
- Было дело. Ворон, что служит злой Кухарке, подбросил его однажды мне и улетел восвояси.
- Что же это был за предмет такой?
- Ключик маленький, зачарованный.
- Думаю, это как раз то, что мне нужно. Помоги мне его найти!
Дракон мигом нашел и отдал принцу нужный артефакт, а еще подарил свисток из драконьего когтя.
- Если еще понадоблюсь, свисни три раза, я мигом прилечу на помощь.
На том и разошлись. Теодомир отправился к Звездной башне, а Дракон снова улегся сторожить свои сокровища.
Всю эту сцену наблюдал Ворон, он тут же донес злой Кухарке о случившемся, а та пришла в ярость.
- Как он посмел забрать мой ключ?!? – Негодовала она, - Ну подождите, вы еще у меня все поплатитесь. Не хотите, чтобы принцесса сидела в башне до самой смерти, тогда я и вовсе вас всех со свету сживу!
Кухарка взяла свой чан и занялась приготовлением самого смертоносного зелья. Пока варился отвар из заячьих лапок, сушенных лягушек и пауков, приправленных яростными проклятиями Кухарки, из земли поднимались каменные монстры, лишенные эмоций, страха и не чувствующие боли.
Окружили монстры Теодомира и начали смыкать круг вокруг него. Смотрит принц, плохо дело. Все, к чему прикасаются эти чудовища, превращается в бесчувственный камень. Понял он, что не справиться ему с монстрами в одиночку. Свистнул он три раза в свисток, тут же в небо взмыл Дракон и начал плавить монстров своим огненным дыханием.
Запаниковала злая Кухарка, начала быстрее мешать зелье и все больше и больше бросать туда своих припасов. Началась титаническая схватка. Пока Дракон разил монстров в одном месте, другие чудища сотнями появлялись в другом. А Кухарка все мешала и мешала свое варево, да так неистово, что ненароком поскользнулась и сама свалилась в котел. В тот же миг все монстры рассыпались на мелкие части и остались лежать вдоль дороги в виде причудливых груд камней.
Теодомир поблагодарил Дракона за свое спасение, перевел дух и отправился за своей нареченной невестой. Как только прикоснулся принц зачарованным ключом к двери Звездной башни, вмиг все чары с нее спали и навстречу ему вышла прекрасная Эммилина. Теодомир был первым, кого она увидела за последние два года, и принцесса сразу же полюбила своего спасителя.
Через три дня молодые сыграли свадьбу. А еще через год старый король выполнил свое обещание и отдал принцу свою корону. Хорошие времена были во время правления короля Теодомира, он заботился о своем народе и поддерживал мир в королевстве. Дракон, как и обещал, служил ему верой и правдой: каждые три дня проверял границы, а на море уничтожал всех пиратов. Добычу забирал к себе в логово, а по требованию короля передавал свои сокровища в казну.
Вот так Теодомиру помог наказ матери. Благодаря ее медальону он и жизнь спас, и народ защитил.
34. Таня http://proza.ru/2019/04/09/1506
Амир Секамов
Танюше приснилось, что Ванечка исполняет все её желания. Утром, не вставая с кровати, смотрит она на кувшин, из которого Ваня, как джинн из «Волшебной лампы Аладдина» появлялся во сне и выполнял все её прихоти. Ночные видения были до того правдоподобны, что она довольно долго не могла отличить, где сон, а где реальность. Возможно ещё и потому, что особенных желаний и претензий к Ванечке на данный момент не было, а без них, вот уже как год, у Татьяны не начинался новый день.
Так уж случилось, что в этот день произошло два события, которые в дальнейшем повлияли на всю жизнь Танечки. Произошло это в такой последовательности. Сначала она загадала, чтобы Ванечка с цветами встретил её у подъезда и отвез на работу. С цветами, специально для проверки: волшебный кувшин или же это сон такой – уж очень ей хотелось, хоть какого чуда, а здесь есть возможность аж всю жизнь превратить в сказку. Чем «этот» не шутит, а вдруг?!
Ну, естественно, как вы сами понимаете, я бы не стал описывать эту историю, если бы Ванечка не встретил её у подъезда с цветами.
Таня, зажав кулачки, сбежала по лестнице, открыла входную дверь и… бросилась на шею Ванечке. Ваня стоял ошарашенный. Он, конечно, слышал от Тани по утрам добрые слова: спасибо, неплохо, высокомерное «благодарю», но так… сквозь зубы. Все его знаки внимания и подарки воспринимались, как само собой разумеющееся, а здесь… – букет цветов, которых было предостаточно, вдруг произвел на неё такое ошеломляющее впечатление, что он от растерянности даже не знал как себя вести в данной ситуации.
Татьяна же была счастлива не из-за букета или внимания Ванечки – ей достался самый счастливый, беспроигрышный билет – волшебный кувшин. Пока ехали в офис, Таня думала: «Надо же, сколько раз я переставляла его с места на место, просто стряхивая пыль, и получается, благодаря Ванечке, который меня вчера довел до белого каления, - мило улыбаясь, посмотрела на Ивана, - оттёрла его, наконец, до блеска!» Это, конечно, был самообман: вчера Таня с остервенением скребла кувшин, чуть ли не до дыр, обидевшись на Ваню за то, что он сказал это вульгарное слово – жопа.
Хотя сама в течение рабочего дня раз десять, молча улыбаясь, не только так думала, но всем своим видом и взглядом, к чему её сослуживцы давно привыкли, давала им понять: «Ну и жопы же, вы все!» Высокомерие Татьяны до такой степени пугало людей, что они, стараясь не попадать под определение «жопа», держались от неё подальше.
Следующим желанием, не покидавшим Танюшу никогда, было повышение заработной платы. Она открыла дверь офиса; её улыбка, в столь не подходящее время, и прекрасное настроение, не то что бы удивили, скорей парализовали сотрудников, а шокированный начальник Андрей Михайлович, с испугу ляпнул: «Ну, раз Танечка у нас на работу приходит, как на праздник, придется ей зарплату поднять!» - Татьяна так и села на ближайший стул.
Значит это всё не шутка и не случайность – у неё начался приступ смеха. Сначала доброго и весёлого, но увидев завистливые лица окружающих, он перешёл в разряд истерики. С вытянутым указательным пальцем, направленным на всех сотрудников поочередно, она не могла успокоиться, пока Андрей Михайлович не подал ей стакан воды. Не извиняясь, она встала, пошла к своему рабочему месту и, так как она была девушкой серьёзной, решила спокойно обмозговать свое новое и, шутка ли сказать – очень ответственное положение.
Вопрос возник ясно и отчетливо: «А сколько желаний? Три? Или как у Аладдина, - простите, но слово «раб» всё-таки промелькнуло у неё в голове. - Надо поговорит с Ваней: ведь этот, как бы его назвать, джин что ли? появился из кувшина в образе Ванечки, так значит, как-то через него исполняются мои желания… надо звонить Ване!»
Взяла сотовый, пустым взглядом обвела комнату и уставилась в окно. Потом спохватилась: «А что сказать-то? - шепотом спросила она у себя. - Да ладно, там видно будет» - и нажала кнопку вызова.
- Да, - услышала она, неуверенный голос Ивана.
- Ванюш, а ты не знаешь, что происходит?
- В смысле?
- С тобой все в порядке?
- Со мной-то всё в порядке, а вот с тобой… - улыбка начала проявляться на его лице. Во-первых – никаких упреков, во-вторых… он вспомнил, как она была прекрасна этим утром.
- Да, со мной тоже всё в порядке, - перебила она его, - только одно странно – ты не подумаешь, что я сумасшедшая?
- Если твое сумасшествие будет выражаться так, как сегодня утром, я готов свихнуться вместе с тобой, - ему стало легко на душе: он расслабился, вытянул ноги под столом и потянулся.
- Вань, ты представляешь, я сегодня, кажется, обидела всех своих сотрудников, хотя еще вчера все они были мне до фени!
- Слова-то какие! – от тебя? Ты на самом деле похоже не в себе, - Ваня напрягся и даже выпрямился.
- О чём это я? Со мной что-то происходит? - Татьяна чуть задумалась, но сразу продолжила, как бы рассуждая вслух, - странно… я даже разговор начала с тобой об «этих», когда здесь такое творится!
- Что еще случилось? Куда уж больше?
- Волшебство, Ваня!.. и ты в нём как-то замешен, - сказала Таня и вжалась в трубку, надеясь, что он чем-то выдаст себя.
- Может ты, наконец, полюбила меня? - спросил Ваня и тоже сильней прижал трубку к уху.
- Да это само собой, - совершенно спокойно, хотя никогда до этого в своих чувствах Ивану она не признавалась. - Тут настоящее волшебство! Понимаешь?
- Рассказывай… - сказал счастливый Ваня, опрокинувшись на спинку стула.
- Ты сегодня ночью вылез из моего кувшина – арабскую подделку у меня на комоде помнишь?
- А я помню, что спал сегодня дома. Да и не особо люблю спать в твоей подделке, в твоей кроватке – другое дело, - неуклюже пошутил Ваня.
- Кажется, я немного поторопилась и ляпнула, что-то не то, а ты там растаял и отупел.
- Все, все! Слушаю и молчу. Только слова свои замечательные обратно не забирай, ладно?
- Посмотрим! Испортил всё, даже не знаю, как опять начать?
- Давай я! Значит так… сегодня ночью, я вылез из кувшина и тебя расколдовал! Так что ли?
- Дурак! Тогда, как я понимаю, получается, что сейчас я с тобой нормально разговариваю, а весь год пока мы встречались, я была заколдованной вонючкой! Ты это хочешь сказать? - Таня говорила так по привычке – злости и обиды в голосе не слышалось, Ваня это прекрасно понимал и не волновался. - Вань, ну давай серьёзно… Короче – мне надо знать: у меня одно желание осталось или бесконечное множество?
- Ну, желания твои, как я знаю – это…
- Ты точно договоришься, - сказала Таня, приуныв.
- Таня, Танюша, не прав, прости! Если бы ты знала, как у меня на душе легко! Всё, давай решать твою проблему! Может, пообедаем сегодня?
- Та-ак, значит, ты здесь не причем?
- Я причем, причем, как же без меня? Рассказывай!
- Вот слушай, все по порядку… ты мне приснился в образе джинна – вылез из кувшина и исполнял все мои желания. Подожди, а может я ничего не хотела, поэтому мне было так хорошо и спокойно. Дальше я проснулась в полной уверенности, что ты или джинн, даже не знаю, как вас назвать, в общем, исполняете всё, чего бы я ни захотела – так оно и случилось.
- Не понял, а что случилось-то? - Ваня еле-еле сдержался, чтоб не подколоть её, но под конец заинтересовался.
- Как что? Сначала ты с цветами, потом Андрей Михайлович с повышением – это ли не чудо?!
- Тфу, ты! Меня уже в пот бросает – да это простое совпадение, - в голосе Ивана чувствовалось разочарование.
- Я в такие совпадения не верю: сначала реальный сон, а потом сразу чудеса, - сказала Танюша романтично, даже глазки закатила к небу, но уперлась в потолок.
- Да я тебе цветы почти каждый день таскаю! Ты же их не замечала никогда!
- Ваня! Не делай из меня дуру: я всегда всё вижу и замечаю, но здесь всё по-другому! - потом нежно и ласково, - Ванечка, дорогой, пожалуйста, не разочаровывай меня и в прямом, и переносном смысле.
- Хорошо, говори, что тебя волнует? - Ваня даже двигаться стал осторожно, боясь нарушить идиллию – о таком он и мечтать не мог.
- Как узнать, желание осталось одно или нет? Я даже в мыслях боюсь, что-либо загадывать, а вдруг оно последнее?
- Ну и что, исполнится и будем жить дальше! У меня только одно желание, чтоб ты такая же осталась, как сейчас!
- А хочешь? Я это и загадаю, - спросила Таня, с какой-то чисто женской подковырочкой.
- Нет! Чтоб ты всегда была такой как сейчас – пусть это зависит только от меня! - вполне серьезно сказал Иван.
- Что же делать?
- Когда очень надо будет, пригодится! Даже если это джинн, зачем его тревожить по пустякам – я сам всё для тебя сделаю!
- Хорошо! Ладно! Мне работать надо. Целую, пока! - довольная жизнью, попрощалась Татьяна.
- До вечера! В семь я на посту!
- Хорошо!
35. Сёрфинг по волне моей памяти http://proza.ru/2021/02/16/983
Александр Козлов 11
Машина стояла на обочине с включённой аварийной сигнализацией, голова водителя лежала на руле, а из динамиков громко звучала мелодия со словами:
Ничего никогда не узнал я, и не у кого спросить.
Ничего не прочел в газетах, да и что они могут сообщить?
Про ту, с золотистой кожей, на тоненьких каблучках...
Перед закрытыми глазами водителя медленно проплывали кадры далекого 1976 года. Той осенью диск Тухманова "По волне моей памяти" очень быстро набрал фантастическую популярность. Его мелодии и песни звучали везде, доносились они и из многих окон нового общежития МАИ, где на девятом этаже проживали студенты экономического факультета, первокурсницы Лена с Машей и пятикурсница Ира, землячка Лены. А на десятом этаже жил Влад, студент радиофакультета. На Новогоднем Огоньке под мелодии этого диска с ними и началась эта история.
Ира.
С Владом Ира познакомилась на втором курсе, "на картошке". Сборная бригада студентов МАИ жила хорошо, днем дружно работали, вечером весело развлекались в сельском клубе. Устраивали "капустники", танцевали. Высокий, общительный, да и к тому же симпатичный Влад был объектом интереса всех девчонок. Но ни одна так и не сумела покорить его сердце, несмотря на то, что некоторые откровенно "вешались" ему на шею. Одних он сразу корректно ставил на место, с другими мог и пообниматься, но дальше безвинных поцелуев дело не шло. Ира тоже положила на него глаз, но вовремя поняла о бесперспективности этой затеи, согласилась на обычную дружбу, которая все эти годы поддерживалась приглашениями на дни рождения, походами на закрытые просмотры фильмов, таких как " Зеркало" Тарковского и фильм США "Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли", посещениями вечеров, проводимых в масштабе факультета. Билеты на эти мероприятия в Комитете комсомола обычно доставала она. Иногда она в глубине души даже обижалась, что Влад вообще не воспринимает её как девушку.
И вот на пятом курсе она решила предпринять попытку завоевать сердце Влада на Новогоднем Огоньке факультета. Поскольку на экономическом факультете мальчиков было мало, было разрешено приглашать парней с других факультетов, и Ира пригласила Влада. Она была ведущей праздника и сидела за столиком участников художественной самодеятельности, поэтому посадила Влада за столик, где сидели первокурсницы, предварительно собрав там самых непривлекательных. Ведение Огонька оказалось намного хлопотней, чем она предполагала, поэтому за весь вечер всего пару раз смогла станцевать с Владом. Но он был не в обиде, с удовольствием развлекал первокурсниц и как всегда имел у них успех. С огорчением она наблюдала, как в конце вечера он пошел провожать Лену, эту смугленькую толстенькую коротышку, которую она сама пригласила на праздник.
Влад
Влад был обычным студентом, к пятому курсу он понял смысл учёбы, научился познавать науку и отдыхать. По натуре он был общительный человек, легко сходился с людьми, у него было много друзей, даже среди девчонок. Одной из них была Ира, однокурсница с экономического факультета. Все годы учёбы они поддерживали связь, иногда встречаясь каждый день, иногда не видясь неделями.
Никаких намёков на любовные отношения у них ни когда не было. Просто дружба. У Иры была возможность доставать пригласительные билеты на различные мероприятия, иногда она приглашала Влада. Вот и на Новогоднем Огоньке экономического факультета он оказался благодаря Ире.
Влюблялся Влад часто, но в любовных отношениях был однолюб. Если он отдавал свое сердце девушке, другие девчонки его уже не интересовали. Сам он ни разу не прекращал отношений. Расставались, если возникали взаимные разногласия, или девчонка уходила по своим причинам. Влад переживал разрыв, но недолго, быстро находя замену. Вот и на этот вечер он шел почти свободным. Неделю назад свидание с девушкой закончилось глупой ссорой. Сам он мириться не собирался, но простить мог бы. Поэтому никаких планов на вечер он не ставил, просто хотел расслабиться. Ира посадила его за столик с первокурсницами, и это его устраивало. Он решил сыграть сегодня роль джентльмена. Несколько шуток, удачный тост, бокал сухого вина - и девочки забросали его восхищенными взглядами, которые подогревали его самолюбие, но в данный момент не затрагивали его сердце. Но всё же, один взгляд зацепил его. Ничего особенного в девчонке не было, но во взгляде её темных глаз он увидел не восхищение и восторг, а любовь. Она не изучала его взглядом, она украдкой любовалась им, а если их взгляды встречались, скромно отводила глаза. И это ему понравилось. Танцуя с ней медленные танцы, он ощущал её трепет от своих прикосновений. Касаясь своей головой её волос, он с каким-то упоением ловил их запах и наслаждался созерцанием её смуглой кожи на шее. Во время разговора она опускала глаза, словно боялась посмотреть на него. Её поведение интриговало, и он предложил проводить её домой. По дороге они повалялись в снегу, поиграли в салочки. Она преображалась на глазах, смеялась каким-то загадочным смехом, с удовольствием взяла его под руку. Предыдущая девушка постепенно стала освобождать место в сердце, и у него появилось какое-то теплое отношение к Лене. Когда вышли из лифта, у него даже возникло желание поцеловать её, но не получилось. Она устранилась и снова не дала взглянуть в глаза. Как-то нелепо предложила встретиться завтра и, не дождавшись ответа, убежала в комнату. А назавтра он уехал в деревню, и там его девушка, попросив прощение, снова полностью заняла сердце. Спустя неделю, он встретился с Леной в лифте. Моментально пришла идея избежать неприятных объяснений, сделав вид, что не узнал её. Он видел, что Лена страдала и мучилась, но не считал себя виновным, ведь он ничего ей не обещал, даже ни разу не поцеловал. А к весенней сессии он даже перестал её узнавать.
Лена.
Лена жила в небольшом городишке под Воронежем. Возможно, обилие солнца придало её коже смуглый оттенок.Ростом она была пониже своих сверстниц, поэтому носила туфли на высоком каблуке, что доставляло ей немало трудностей из-за повышенного веса, бороться с которым ей тоже приходилось. Ира, живущая в соседнем доме, убедила её поступить в МАИ на экономический факультет, помогла устроиться в общежитие, да и вообще старалась помогать, чем могла. Она же и привела Лену на этот Новогодний Огонёк и, подсадив к ней за столик Влада, предупредила: "На вечер – он твой защитник, но не влюбляться! Он пятикурсник!" Но, как говорится, сердцу не прикажешь, и у Лены оно затрепетало при первом взгляде на Влада. Это был кумир её девичьих мечтаний, именно таким она его и представляла. Красавец Влад был на высоте: балагурил, участвовал во всех конкурсах и танцевал без устали. Лена молча наслаждаясь его присутствием, и вспыхивала, когда их взгляды встречались. С ней он станцевал почти под все медленные мелодии Тухманова. При этом, не скрывая своей симпатии, рассыпал ей комплименты. В конце вечера Влад заявил, что живет в том же общежитии этажом выше и просто обязан проводить Лену. Лена не верила своему счастью. Всю дорогу он шутил, обнимал и кружил её, и даже попытался завалить в сугроб. Под ногами скрипел снег, мороз щипал щёки, а откуда-то с небес звучал трек Тухманова:
...Дитя, сестра моя,
Уедем в те края,
Где мы с тобой не разлучаться сможем.
Где для любви - века,
Где даже смерть легка,
В краю желанном, на тебя похожем.
Лена была в прострации, всё происходящее было как во сне, она боялась, что сейчас проснется и всё исчезнет. Выйдя из лифта, Влад попытался поцеловать её в губы, но она настолько была опьянена свалившимся на неё счастьем, что не была готова к этой внезапной близости. Ей хотелось насладиться тем, что уже получила. Она как-то неловко отстранилась от поцелуя, прошептав: "Пожалуйста, оставим это назавтра!" Маша, услышав шум в коридоре, открыла дверь. Быстро простившись, Лена вскочила в комнату. Прижавшись спиной к двери, она замерла и закрыла глаза. Маша как из пулемета строчила вопросами: "Кто он? Откуда? Что случилось?" "Я влюбилась!"- только и сумела прошептать Лена. Прошел день, Влад не появился. Прошли неделя, месяц – Влад не заходил. Более того, Лена иногда ехала вместе с ним в лифте, но он вел себя так, словно они были незнакомы. Сердце Лены разрывалось от отчаяния. Некоторые песни из диска Тухманова стали для неё пыткой, она рыдала, слыша:
У меня при этом,
Перестало сразу бы сердце биться.
Лишь тебя увижу, уж я не в силах
Вымолвить слово, вымолвить слово...
Несмотря на это, она продолжала любить Влада.
Ира.
Чувство обиды на Влада сохранялось у неё до того момента, когда они все вместе столкнулись в лифте. Влад разговаривал с ней, не обращая внимания на забившуюся в угол Лену. Он словно не заметил её. Выйдя с Леной у себя на этаже, Ира спросила у неё: "Что у вас произошло?" Лена, вытерев сразу набежавшие слёзы, сказала: "Ничего! Он ни разу со мной с того новогоднего вечера не разговаривал. Он даже не здоровается, когда вот так в лифте встречаемся",- сказала Лена и зарыдала. Настроение и Иры сразу поднялось, она улыбнулась и сказала: "Не расстраивайся, узнаю Влада. Значит, у него есть девушка, а он однолюб! Я же предупреждала тебя на огоньке!" С этого дня Ира участила встречи с Владом, находя различные причины. Но наступила преддипломная практика и каникулы. Она на несколько месяцев потеряла Влада из вида. В конце каникул она заболела и приехала в общежитие в середине октября. Встретив в коридоре Лену, Ира была поражена произошедшими с ней изменениями. Это была стройная, хорошенькая девушка, светящаяся от счастья. Подозрения, возникшие у Иры, тут же подтвердились. "Влад меня любит!"- улыбаясь, сообщила Лена.
Два месяца скрепя сердце Ира наблюдала за счастливой парочкой. Её возмущало то, что эта «серая мышка» за неделю добилась того, что она сама не смогла за несколько лет. План мести созрел как-то сам собой. Перед самым днем рождения Лены она поговорила с обоими по отдельности. Она ничего не придумывала, просто обрисовала картину недалекого будущего, и поделилась с каждым своими прогнозами возможных последствий. Она даже не подозревала о последствиях этих разговоров - она лишилась и друга, и землячки.
Влад
Во время летних каникул и преддипломной практики дела на любовном фронте Влада шли с переменным успехом, в итоге сердце его вновь оказалось свободным. В начале октября друзья Влада собрались отметить начало шестого курса в его комнате в общежитии. Чтобы это мероприятие не превратилось в пьянку, решили пригласить девчонок. Послали Влада на девятый этаж. Вначале он зашёл за Ирой, но её не было. Влад обошел несколько комнат, но никого не нашел. Пройдя по коридору, он услышал музыку в одной из комнат и постучал. Дверь открыла молоденькая девушка. Влад, используя всё своё очарование, объяснил ей причину своего прихода. Девушка позвала подругу, в которой Влад тут же узнал Лену. Она посмотрела прямо в его глаза, и он сразу утонул в них. Как кадры кинохроники в режиме быстрого просмотра промелькнули перед ним картинки Новогоднего Огонька. Её теплые взгляды на него, её неповторимый грудной смех, её дрожь тела при его прикосновениях, аромат её волос и притягательность смуглой кожи на шее, всё то, что завораживало его во время танца. Новогоднее тепло, зародившееся тогда в его сердце, заполыхало пламенем, сжигающим все сомнения – он любит её. С этого дня его жизнь разделилась на две составляющие – с ней и без неё. С ней он жил, дышал и был счастлив. Без неё - он существовал, что-то делал и с нетерпением ждал встречи с ней. Они гуляли, держась за руку, они наслаждались в объятиях друг друга, они улетали в нирвану в поцелуях. Они, словно стараясь наверстать упущенное время, упивались друг другом. Влад каждый раз проваливался в бездну темных Лениных глаз, черпая в них напиток любви, который не только не утолял жажду, а наоборот, разжигал пожар в сердце. Чтобы его потушить, достаточно было поцелуев и объятий, никакого желания перейти к более близким отношениям не проявлял никто из них. Он не заметил, как пролетело два месяца, приближался её день рождения. Влад уже начал задумываться о подарке. И тут он случайно встретился с Ирой. «Влад, зачем ты морочишь голову девчонке? Через три месяца получишь распределение куда-нибудь в Тюра-Там, и уедешь! Надолго! А Лене ещё четыре года учится. Ты её с собой возьмешь? Тогда прощай её высшее образование!» - Ира говорила то, что уже иногда возникало у самого Влада в мыслях, и шевелилось противным червячком в сердце. «Оставь её. Обстоятельства против вас. Пойми, чем ближе друг к другу вы сейчас станете, тем больнее разрыв будет для обоих. Любишь – уйди с её дороги сейчас!» - скороговоркой убеждала его Ира.
В день рождения Лены, на который его не пригласили, Влад долго стоял в цветочном магазине, переводя взгляд с алых роз на желтые хризантемы...
Лена
Словно в бреду пролетели весенняя сессия, каникулы, сентябрь. Лена ни разу не встретила Вадима, её душа стонала от тоски. И вот, в начале октября в дверь постучали. Маша открыла и позвала Лену. В дверях стоял Влад. Лена чуть не потеряла сознание. А Влад просто, с улыбкой сказал: «Здравствуй, Лена!» «Он вспомнил! - мелькнуло в её голове, - Боже, как я его люблю!». Не раздумывая, она пошла с ним на вечеринку. Во время танца он обнял её, душа таяла, пластинка снова пела: «... Дитя, сестра моя, Уедем в те края ...» Лена сгорала от любви! Отныне они каждый вечер проводили вместе. Ходили в кино, гуляли по Москве, но чаще проводили вечера на лестнице запасного выхода, поднимались на шестнадцатый этаж и там "ворковали". А когда она хотела уйти, он ставил условие – за каждую ступеньку поцелуй. И они спускались, целуясь на каждой ступеньке. Лена витала в облаках, с которых Ира резко спустила её на землю, встретив в коридоре: "Потеряла сердце, не теряй голову! Тебе еще четыре года учиться! Ему дипломный проект писать надо, защита на носу, а он с тобой время проводит. Ты хочешь, чтобы он завалил диплом и шесть лет учебы пропали даром? Как он это переживет? А если защитит диплом, то через три месяца, получив распределение, уедет и забудет тебя! Не пара он тебе! Любишь -забудь его!"
Через два дня у Лены был день рождения. Она не приглашала Влада, но он пришел, подарил букет цветов, сказал: "Прости" и ушел. Лена, прижав к груди желтые хризантемы, упала на кровать и уткнулась лицом в подушку. Сердце сдавила ледяная глыба, но слез не было. В ушах надрывно звучало:
"... Будь, же, доволен осенним листочком!
В дружеской был он руке, хоть не ярок,
Будь ему рад, наконец, и за то что
Это последний подарок!..."
Мелкий снежок запорошил лобовое стекло, его белая пелена словно отделила Влада от реального мира. Воспоминания, наслаиваясь одно на другое, переносили его в то далекое время, и его душа не хотела возвращаться из прошлого. В голове пульсировал один и тот же вопрос: «Что было бы, если бы я выбрал алые розы?»
А в динамиках аудиосистемы громко звучало:
Когда это было, когда это было,
Во сне? Наяву?
Во сне, наяву, по волне моей памяти
Я поплыву...
Как жаль, что человечество не изобрело машину времени. А может быть это и к лучшему...
36. Роза или компьютер http://proza.ru/2021/04/18/1785
Александр Козлов 11
Эта история произошла в середине 90-х. В одной из комнат нашего отдела в большом ящике росла китайская роза, комнатный гибискус. Таких громадных кустов я больше нигде не встречал. Ящик объёмом не меньше куба стоял на полу между двух окон. Ветки розы почти полностью закрывали оконные проёмы и доставали до потолка. Цвела роза почти круглогодично и очень обильно, на каждой ветке было по несколько бутонов, которые распускались по очереди, сменяя друг друга. Цветки по форме напоминали чашу диаметром до десяти сантиметров, внутри которой был большой пестик с тычинками. Пять ярко-красных лепестков цветка, постепенно раскрываясь, обнажали чёрный зев, из которого появлялся необычный пестик, представляющий собой настоящее произведение искусства. Пестик красного цвета имел форму пальмы, на вершине которой желтые тычинки создавали настоящее цветовое безумие. Роза была известной достопримечательностью нашего отдела в Центре. Возле розы мы накрывали стол, когда всем отделом отмечали государственные праздники и дни рождения сотрудников. Каждый Новый год мы наряжали её как ёлку. Розе мы посвящали свои стихи:
Летят года, опять морозы,
Цветет всё краше наша роза,
И, как всегда, на Новый год,
Под ней мы встанем в хоровод.
В то время во всех отделах Центра были обычные печатные машинки и штатные машинистки. В нашем отделе машинисткой была Надежда Петровна, пожилая, но очень интеллигентная и обаятельная дама, единственная женщина в нашем мужском коллективе. Все документы мы писали от руки, а Надежда Петровна перепечатывала их на машинке. Она досконально изучила наши почерки, и без труда разбирала наши каракули. Её рабочий стол с машинкой стоял в правом углу комнаты у окна рядом с розой. Надежда Петровна в свободное от работы время ухаживала за розой: поливала её, вырезала ненужные отростки, опрыскивала и протирала листья. И они обе цвели и радовали глаз всему коллективу отдела.
Чехарда 90-х с сокращениями коснулась и нас, с внезапной комиссией по этому вопросу наш Центр должен был посетить генерал. Все стали готовиться к встрече с ним. На Командном Пункте оборудовали зал для подведения итогов, который решили украсить нашей розой. Взамен розы начальник КП предложил нам свой старенький компьютер, вместо которого к приезду генерала ему был закуплен более современный.
Перед нашим отделом остро встал вопрос выбора – остаться с розой без компьютера или взять компьютер и простится с розой.
Наличие компьютера в отделах центра в то время это было большой редкостью. Все понимали, что это значительно упростит нашу работу, не надо будет из месяца в месяц переписывать справки и отчёты, достаточно будет открыть предыдущий документ и внести в него изменения. Собравшись всем отделом возле розы, мы открытым голосованием решили её судьбу. Большинство было за то, чтобы поменять розу на компьютер, и лишь одна Надежда Петровна была против.
Когда выносили розу, Надежда Петровна расплакалась. Конечно, чувствовали мы себя виноватыми, как-то пытались оправдаться, что-то обещали...
Появление компьютера давало возможность нам самим набирать документы, сохранять, редактировать и распечатывать их на принтере. И это плачевно сказалось на судьбе Надежды Петровны, она лишилась работы. Пожилой женщине не удалось научиться работать на компьютере. Управление им производилось командами, которые в то время надо было набирать на клавиатуре на иностранном языке, а не так, как сейчас, клацая указателем мышки по иконкам на экране. Надежда Петровна оказалась не востребована, и в скором времени попала под сокращение и
Некоторые из нас этого даже не заметили. На компьютер загрузили игры, и в свободное время мы с ожесточением «рубились» в теннис, тетрис, бомбили иностранные корабли с самолетиков во «Флай», чуть позднее раскладывали карточные пасьянсы
Надежда Петровна, оставив работу, резко постарела, радость жизни в её глазах погасла. Она стала меньше улыбаться, сторонилась соседей. Её мягкая походка изменилась, она стала сутулиться и волочить ноги, в одежде появилась старческая небрежность.
Роза на КП тоже страдала - она перестала цвести, листья стали желтеть, сохнуть и опадать. Через полгода цветущий куст превратился в безобразный набор корявых веток. Мы забрали розу обратно, пытались реанимировать, но напрасно. Роза погибла. Мы слышали о приметах и суевериях, связанных с "цветком смерти", но не верили в них, считали предрассудками. И вот на наших глазах мистика становилась реальностью. Цветок и женщина, находясь рядом, подпитывали друг друга своей энергией, цвели, радовались жизни и делили с окружающими своё счастье, а оторванные друг от друга - чахли и погибали.
Ящик с высохшей розой мы вытащили к мусорному контейнеру. Надежде Петровне никто не сообщал, но она, каким-то образом узнав про это, пришла попрощаться с розой. Она никому из нас не сказала ни слова, словно не видела. Прижав руки к груди, сгорбившись, она стояла около розы, плакала и что-то тихо нашёптывала. Мелкий осенний дождь обострял ощущение тоскливой неизбежности разлуки. У одного сослуживца был зонт, но когда он попытался дать его Надежде Петровне, та так отстранилась, словно её пытались ударить. Размазав по щекам слёзы, смешанные с каплями дождя, Надежда Петровна тяжело вздохнула и не глядя ни на кого и не оборачиваясь пошла прочь, не обходя лужи на мокром асфальте. Мы молча смотрели Надежде Петровне вслед и понимали, что видим её в последний раз.
Прошли года, а тяжелый груз воспоминаний, связанных с таким грустным прощанием с Надеждой Петровной, давит на душу, рождая сомнение, правильный ли выбор мы сделали в те лихие 90-е годы.
37. Солнечное сердце апреля http://proza.ru/2021/01/19/651
Зоя Белова
Все средства массовой информации сообщили, что вчера, 18 апреля 2016г., на Солнце произошла сверхмощная вспышка ультрафиолетового излучения. В ближайшее время "взрывная волна" от нее обрушится на Землю и может оказать влияние на здоровье метеочувствительных людей. Об опасности планету предупредили эксперты американского агентства NASA. Они даже сняли на видео развитие вспышки, которая зародилась в районе пятна на поверхности светила. Обратили особое внимание на то, что необычное пятно имеет форму сердца, за что его уже прозвали "солнечным сердцем».
В кабинет к кардиологу сидела толпа людей. У одной из женщин упал талончик, она наклонилась его поднять. В это время мужчина проявил галантность и поспешил сделать то же самое. Их головы столкнулись настолько сильно, что оба вскрикнули от боли. Каждый из них в смущении отпрянул, держась за лоб, но мужчина оказался проворней, талончик был у него в руке.
- Извините, пожалуйста, хотел Вам помочь, а в результате нанес травму.
- Это Вы извините, Вы тоже травмированы.
Так они обменивались любезностями, а сидящие рядом прятали улыбки. Загорелась лампочка, приглашая на прием. Мужчина ушел в кабинет, следом, после очередного светового приглашения, вошла и женщина. В кабинете вели прием два врача-кардиолога, их столы разделяла ширма. В районной поликлинике проводилась плановая диспансеризация. Женщине было слышно, что говорил шумный врач галантному мужчине:
- У Вас синдром разбитого сердца.
Второй врач обратил свое внимание на посетительницу. Он долго рассматривал ее ЭКГ, вглядываясь в графики работы сердца, затем стал расспрашивать, бывают ли боли в груди, повышается ли давление и много других вопросов. Затем он вынес свой вердикт: у Вас синдром разбитого сердца, и назначил лечение.
Она вышла из поликлиники, новый знакомый поджидал на лавочке. Он стремительно встал и четко произнес:
- Олег Петрович!
- Ольга…Павловна, - с небольшой паузой произнесла женщина.
- Вот и славненько, значит, Олег и Ольга!
- Хорошо, - засмеялась новая знакомая.
- Вы извините, конечно, но я слышала Ваш диагноз, самое удивительное, что у меня такой же.
- Ольга, давай на «ты», я же вижу, что мы примерно ровесники.
- Попробую.
- А что касается диагноза, он для меня прозвучал неожиданно красиво, неожиданно, потому что до сего момента у меня не было проблем с сердцем, а сам диагноз звучит красиво, согласись.
- И у меня не было проблем, но все когда-то начинается, шестьдесят пять, кстати, это мой возраст, это немало.
- Ну что ты, Оля, и мне столько же, и у нас все только начинается.
- Что у нас начинается?
- Оля, напротив сквер, я приглашаю тебя погулять, познакомимся получше, если только тебя дома не ждет ревнивый муж.
- Меня дома никто не ждет уже пять лет, я вдова, и я забыла уже, что надо отвечать мужчине в данной ситуации.
- В такой ситуации женщина берет мужчину под руку, и они идут гулять, а обо всем остальном мы поговорим.
Красивая немолодая пара вошла в городской сквер. Деревья и кустарники источали весну молодыми бледно-зелеными листочками. Этот запах хотелось вдыхать полной грудью, что и делали Ольга с Олегом. В процессе их прогулки они обнаружили много совпадений в их судьбах, оказывается, они родились в один год, оба были вдовцами, каждый имел по дочке и по внуку. Они гуляли по аллеям и не замечали время, столько им надо было рассказать.
- Мы с тобой как близнецы! - воскликнул Олег.
- Как двойники, - поправила Оля, - я всегда знала, что где-то есть мой двойник, но не думала, что это мужчина.
Они посмеялись.
Их характеры и интересы сошлись настолько, что, зная друг друга совсем мало времени, им не пришлось притираться. Отношения развивались стремительно - через неделю Олег признался Оле в любви, она прижалась к нему застенчиво:
- За что мне такое счастье на старости лет!
Когда они шли по городу, тесно, плечом к плечу, крепко держась за руки, и счастьем светились их глаза, люди оглядывались на них с доброй завистью. Давно не испытанное чувство нежности, тепла, ощущение приобретения второй половинки охватило их обоих. Каждый из них понимал, что за свою жизнь не истратил потребности любить и быть любимым. Домашние с обеих сторон заметили возбужденное состояние своих родителей, да они и не скрывали, и каждый поделился с дочками своей влюбленностью. Дочери насторожились, не поняв сразу, как реагировать на данное обстоятельство. Они и их мужья приняли выжидательный характер.
Ольга с Олегом нуждались друг в друге и ценили каждую проведенную вместе минуту. Они уезжали на весь день на дачу к Олегу, в доме был камин. Олег колол дрова, а Оля на электрической плите готовила обед. Потом располагались перед камином, и полная идиллия кружила им голову, не хотелось загадывать наперед, рассуждать, во что все это выльется. Они просто наслаждались своим поздним счастьем.
- Я вспомнила, что я женщина.
- И я, что мужчина, а не дед.
- Кстати, нам ведь врач чего-то там назначил от нашего «Синдрома разбитого сердца», но я так и не купила ничего.
- Я думаю, что в ту минуту, когда мы стукнулись лбами, наши сердца были ранены любовью, это и увидели врачи, - шутил Олег.
Олег расплетал тронутые сединой русые волосы Ольги, которые она гладко зачесывала и закалывала шпильками в пучок, и вел в спальню. Холодное белье немного остужало их чувства, и они вначале просто грелись в тесных объятиях, постепенно возбуждаясь, но оставаясь нежными и заботливыми.
Они съездили на кладбище к могилам своих близких, постояли у бывших жены и мужа, попросили у них прощения, а потом благословения на то, что им необходимо быть вместе, чтобы скрасить наступающую старость.
- Ты знаешь, Олег, раньше для меня существовали два месяца весны – март и май, понятно, почему март – это пробуждение весны, май – расцвет. А теперь у меня есть апрель, самый лучший весенний месяц – это наш месяц!
Олег заботливо укрыл женщину пледом.
- Я помню свою первую любовь пацаном, все бурлило во мне, помню юношескую, как ревновал и бесился после наших ссор, очень любил и уважал свою жену, и был ей верен. Но вот встретил тебя и сразу почувствовал такую близость, что не вижу и не чувствую ни наш возраст, ни твоих морщин, ни седин. Я просто хочу быть с тобой, заботиться о тебе, о твоем сердце, кем – то там разбитом, и умереть в один день.
Подходил к концу апрель, весна стремительно вступала в свои права. Ольга с Олегом мечтали на все лето поселиться в летнем домике на даче Олега.
В этот вечер они решили сходить в кино. Оля тщательно готовилась, аккуратно причесалась и нанесла легкий макияж, позволив себе чуть ярче накрасить губы, надела любимый костюм, светлый плащ. Ровно в шесть она была возле их сквера. Олег задерживался, минуты бежали, а его все не было. Прошло полчаса – Оля помчалась в телефонную будку.
- Пожалуйста, пригласите Олега Петровича!
- Ольга Павловна, это Вы? Папы больше нет! Час назад он умер от инфаркта.
- Ах…- вскрикнула Оля.
-Алле, Вы меня слышите, Ольга Павловна, папа собирался к Вам, ему стало плохо, «Скорая помощь» не успела, алле…, почему Вы молчите, Вы меня слышите…
Она уже не слышала. Ольгу обнаружили в телефонной будке, короткие сигналы из болтающейся трубки работали вместо ее разбитого сердца.
Сообщение СМИ: Аномальная зона продолжает проявлять нездоровую активность.
38. Saule фрагмент http://proza.ru/2021/03/27/2034
Анатолий Котелкин
- Я вам говорю, она дьявол!!!- Директор цирка нервно ходил по небольшому кабинету.
- Она передушила всех собак!!! Всех пуделей из номера мадам Жожо! Она оставила цирк без основного номера! Боже, зачем я послушал вас купить её?! Боже?!- Директор протягивал руки к потолку своей маленькой комнаты, заламывал их к затылку и пытался вырвать из своей головы последние остатки взлохмаченных и редких волос.
- Боже! Она послана, чтобы уничтожить мой цирк! Однозначно, здесь есть сговор! - он на мгновение остановился, уставившись в одну точку. Его губы нервно дрожали и было видно, что он еле себя сдерживает, чтобы не разрыдаться, - её надо было придушить еще после северных оленей! Почему я тогда это не сделал?! Олени! Северные олени! Вы знаете, сколько стоит доставить это животное к нам, в среднюю полосу?! А? А содержание их? Они ведь жрут только ягель! Вы можете достать ягель? - он обратился к молчаливо сидящему и безучастно слушающего его мужчине. Мужчина спокойно читал газету, не обращая внимание на вопрос, заданный ему.
- Нет, вы не можете достать ягель! Зачем вам это?! Вы даже не знаете, сколько он может стоить! Я за мешок ягеля отдаю, как за ужин в «Яре»! Вместе с цыганами и медведями! Для чего я это делал? Дрессировал этих оленей? Содержал этого алкоголика чукчу Кантарбаева? Для того чтобы ваша кошка пустила им кишки!?- Директор навис грозовой тучей над мужчиной. И его крик уже перешел на визг. Мужчина спокойно и глубоко вздохнул, переложил неспеша одну ногу на другую, играя лаком отполированных штиблет, и перелистнул газету на другую страницу. Директор, не видя оппонента в лице мужчины, перенёс свой гнев на пресс-папье, которое он схватил и яростно начал бить им по столу, требуя к себе внимания.
-Акакий Лукич, ну право…- мужчина, сидевшей за газетой, выдал первые слова, - ну я же вас просил: не выпускайте ее без меня на арену. Вы же не стали меня слушать?! Вы хотели сами её дрессировать. Вот получите результат. Минус номер.
Мужчина сложил газету, положив её на столик около кресла и потянулся за следующей, ещё не просмотренной. -Ааааааа!!!!- заорал директор, - минус номер, господин Брегель!!!? А минус три номера не хотитессс?!- Директор перевел дыхание, вытирая платком губы и одергивая на себе парчовую жилетку, - она сначала перепугала зебру из номера с обезьянами так, что та сначала три дня сралась, а потом умерла в коликах и припадке. Потом подкараулила Иннокентия, нашего спокойного и самого мирного северного оленя на всем белом свете. А теперь она уничтожила полностью номер из 7 пуделей! - мужчина окончательно потерял интерес к газетам, отложил их в сторону и взял со столика в руки маленькую чашку кофе. Отхлебнул небольшой глоток. Кофе был холодный и ужасно горький. Да, ситуация была совсем не sharman...Пудели были совсем уже не кстати. Брегель понимал, что скорее всего, от него будут требовать расстаться с этой кошкой, как её называл директор. Рыжая зеленоглазая пума десяти лет от роду. Молодая, красивая, дикая и грациозная кошка. Брегель охотился за ней целый год, упрашивая продать её купца высшей гильдии Селезенкина, который выписал её из Венского зверинца за большие деньги в свой личный зоосад, теша свое крестьянское самолюбие и посткрепостническое чванство. Но хвастовство перед купеческой гильдией быстро закончилось, и зверинец стал приходить в упадок. Селезенкин перестал тратить большие деньги на содержание живности. Зверей начали кормить падалью, а чаще держать их просто впроголодь. Многие скончались, так и не успев быть выкупленными зоопарками и бродячими цирками. Рыжая пума была последней. И с ней Селезенкин не хотел расставаться ни за какие деньги. Он держал её в клетке в одной из своих спален, пытаясь приучить к домашнему пребыванию. Но рыжая кошка оказалась с норовом и характером. Все дрессировщики, выписываемые из Москвы и Санкт-Петербурга, разводили руками, говоря, что она бракованная. И как доказательство указывали на необычный цвет её глаз. Все пумы имеют коричневые зрачки с меняющимся цветом от рыжего до темно-коричневого. Детеныши пум рождаются голубоглазыми, и по мере роста у них меняется цвет глаз. У этой самки глаза были изумрудного цвета. И с ярко-рыжим окрасом это выглядело завораживающе и демонически…Когда всевозможные предложения о выкупе кошки были окончательно и бесповоротно отклонены Селезенкиным, Брегель пошел на хитрость. Он заложил все, что у него было в тот момент времени, включая отцовский «Брегет» и обручальное кольцо матери с сапфиром. И получив в ломбарде круглую сумму, заявился к Пафнутию Артемьевичу Селезенкину для игры в карты.
Пафнутий Артемьевич имел три известные всем слабости. Тягу ко всему редкому, неуемную любовь к «слабому полу» и самозабвенную веру в червового туза. Эта любовь обуславливалась постоянными пьянками с обязательной игрой в «красное и черное», буру, подкидного и «три единицы». Селезенкин свято верил в счастливую руку и не садился ни с кем играть по два раза за одну встречу. И везло ему, отдать должное, как денщику в обозе у Наполеона! Он обдирал всех, как липку, радостно смеясь басом в момент выигрыша и целуя взасос своими жирными губами червового туза. Он уверовал в силу этой карты настолько, что даже заказал себе именной герб с выгравированным на нем сердцем и с надписью на латыни «Fortes fortuna juvat» - «Удача благоволит сильным». У Брегеля был только один шанс выиграть. И был он ничтожный. Отыгрываться Пафнутий Артемьевич не давал никому…
Брегель приехал в особняк Селезенкина за городом в четверг вечером. Никто не знает, что там было и как шла игра. Результатом стало возвращение Брегеля в субботу в цирк с пумой. Что вызвало воодушевление всего персонала шапито, включая Директора цирка. Но вскоре выяснилось, что Брегель полностью проиграл все деньги, которые одолжил в ломбарде, и еще должен за пуму 100 рублей. Неслыханная по тем временам сумма! Акакий Лукич тут же впал в истерику, крича, что это полугодовой бюджет цирка и столько не может стоить драная кошка! Но, в конечном итоге, сумма была найдена, и кошка заняла свое место в вольере. Директор цирка питал нескрываемое желание переплюнуть по «ассортименту», как он говорил, цирковых животных братьев Неуклюжевых, которые специализировались на хищниках. А с появлением в труппе пумы Акакий Лукич становился единственным обладателем цирка, имеющего кошачьих со всех пяти континентов. На этом все хорошее, что было связано с пумой, до текущего момента времени закончилось. Эйфория быстро прошла, потому что даже элементарно одеть поводок на животное не представлялось возможным без участия брандмейстера и двух ассистентов. Пума отказывалась не просто выполнять любые команды, но вообще что-либо делать. Акакий Лукич требовал номер с участием Американской кошки, как он её называл, а Брегель не мог даже войти к ней в клетку. В какой-то момент это надоело всем, и Брегель, устав ждать привыкания животного к себе, не согласовав ни с кем, самостоятельно зашел к ней в клетку… Закончилось все очень плачевно. Мгновенный бросок кошки, и лишь закрывание рукой лица спасло дрессировщика от сильных увечий. Рука была располосована в трех местах глубокими, кровоточащими бороздами. Цирковой врач, вздыхая, накладывал швы, сетуя на отсутствие запасов спирта. На следующий день Брегель повторил попытку, и все тоже самое произошло со второй рукой. Врач уже не вздыхал и не сетовал, накладывая новые швы на другую руку. Когда это повторилось и на следующий день, все решили, что Брегель сошел с ума. Так остервенело заходить в клетку к животному, которое рвало его практически на куски мог только безумный человек. Акакий Лукич даже пытался проводить беседы с Брегелем на предмет, что он не то имел ввиду, когда требовал выпуска нового номера. Но тут нашла коса на камень. Было ощущение, что эти двое, кошка и дрессировщик, проверяют друг друга на прочность. На Брегеле уже не было живых мест. Все руки были в шрамах и скобках, а пума не переставала кидаться и шипеть при виде его. Слухи о не поддающейся дрессировке кошке разлетелись по всему околоцирковому сообществу и подстегнули интерес публики, которая повалила на представления. В этот момент – «Дела понеслись в гору!» - как любил говорить Акакий Лукич, и народ пошёл смотреть на Американскую львицу.
Двое крепких берейтеров выводили её на арену цирка, держа в натяг цепи, не позволяя кошке делать необдуманных движений. Публика ревела от восторга, видя грозного зверя, который рвал каждый день дрессировщика на части. Газеты даже уже перестали размещать статьи, посвященные очередному шраму Брегеля. Все закончилось прозаично: приток публики был настолько большой, что зависть конкурентов не заставила себя долго ждать. Она трансформировалась в подкуп сторожа и вылилась в отравление пумы…
Подойдя утром к клетке с кошкой, Брегель почувствовал неладное. Пума лежала в дальнем углу клетки, не подавая признаков видимой агрессии. Даже когда дрессировщик вошел в клетку, она лишь попыталась выдать что-то похожее на рык и оскал. Позвали ветеринара, который констатировал отравление, и сказал, что, скорее всего, зверь сдохнет… Все восприняли эту новость как знак избавления. Кроме Брегеля. Он метался по цирку, ища слабительное и горячую воду. Ветеринар попытался его остановить, объясняя, что слишком поздно, и яд уже попал из желудочного тракта в кровь…Но дрессировщик не слушал. Три дня он не отходил от пумы ни на шаг, постоянно вливая в неё воду и массируя живот, вызывая у неё потуги, заставляя возвращать влитую в неё жидкость. Но лучше зверю не становилось.
Цирк должен был уезжать на зимовку в Выбужск, где Директор уже договорился с местным генерал-губернатором о предоставлении места под зимние квартиры животным и служителям цирка. Брегель наотрез отказался ехать с балаганом без возможности везти с собой пуму. Но кошка была настолько плоха, что под неё даже не стали заказывать подводу. Акакий Лукич попытался было уговорить ехать Брегеля вместе с труппой, но потом плюнул, оставил денег для возможности существования двоих на некоторое время в Перемышле и с последней кибиткой, сказав напоследок «Храни вас Бог», отбыл в направлении Выбужска. Ситуация усугублялась тем, что через неделю все пути к городу будут заметены и вариант добраться будет очень призрачен. Последний обоз должен был уходить через неделю. Но и через неделю пума еле дышала, балансируя на грани жизни и смерти. Природа наделила её отменным здоровьем и не давала ей уйти из этого мира. Как бы оставляя для чего-то или для кого-то… Брегель кормил её коровьим молоком, положив её голову себе на колени, вливая из детской бутылочки каплями живительную белую влагу. Больше ничего организм пумы не мог воспринимать. Интоксикация была такой силы, что крайне неохотно органы пытались начать работать. Кто в те времена заходил в опустевшие вольеры мог наблюдать одну и ту же картину. Брегель в полузабытьи держит голову кошки у себя на коленях, гладя её бок и что-то нашептывая ей в пол-голоса на ухо. Многие думали, что он помешался, и даже вызвали земского доктора, который, поговорив с ним, вышел из вольера. Сказал кратко: «Не трогайте его…И не мешайте…». Да никто особенно его не трогал и не мешал. Город погружался в долгий летаргический сон до весны. Последние обозы давно ушли, улицы опустели и стали обрастать сугробами. Так прошел месяц. Месяц борьбы за жизнь животного. Что вытащило её с того света, неизвестно. Её природная жизненная сила или вера Брегеля в неё, в себя, любовь его к этому животному?..
Все, кто видел её выздоровление, называли это чудом. Пума перестала лежать неподвижно на подстилке из сена посреди вольера, а даже стала делать первые попытки передвигаться по свободному пространству. Это выходило у неё плохо, на дрожащих лапах, но было видно, что зверь пошел на поправку. Что нельзя было сказать про Брегеля. С ним произошла обратная картина. Если пуме каждый день становилась все лучше, то здоровье дрессировщика ухудшалось. Постоянная борьба за жизнь рыжей кошки подорвало нервную систему и, как следствие, здоровье Брегеля. Земский врач констатировал туберкулез в начальной стадии. Необходимо было срочное лечение, которое могли оказать только в Выбужске. Попасть в Выбужск можно было только месяца через два или три, не раньше, как только начнутся первые оттепели. Промедление же грозило переходом болезни в более тяжелую стадию…Брегель для себя решил, что дождется максимального восстановления кошки, и будет пробиваться сам на подводе в Выбужск по руслу замерзшей Пъяны…
Сквозь пургу и завывание ветра доносился еле различимый звук. Вожак стаи, старый матерый волк, седой в холке с желтым пятном на боку, внимательно слушал, вглядываясь в призрачные очертания, рисуемые бураном. Наконец его слух четко уловил такой приятный звук бубенцов. Стая, почувствовав начало охоты, засуетилась вокруг вожака. Нетерпеливо поскуливали двухлетки, еле сдерживая ток крови, разгоняемый уже чаще забившимися сердцами. Старые, матерые самцы напряженно ждали команды вожака, чтобы рассыпаться бисером по заснеженной равнине, сойтись полумесяцем у догоняемой подводы, которая все ближе и ближе подъезжала к Сонной балке. Наконец вожак метнулся с места в рысь и, как по команде, вся стая рассыпалась по упрежденным местам. Повернув морду, вожак увидел следующую слева от него волчицу, которая не оставляла его ни на отдыхе, ни на охоте. Волки вытягивались дугой, обходя с флангов едущую неспешно подводу. В какой-то момент лошадь учуяла запах близкой смерти и, скосив глаз, увидела бросок первого волка. Он, вскочив на оглоблю и оттолкнувшись от неё, пытался впиться в холку гнедой. Бешено заржав, кобыла пошла аллюром в степь, уже не слушая возничего и спасая свою четвероногую, подкованную медью душу.
Брегель опять задремал. Он поймал себя на мысли о том, что он едет и спит. Это плохо…Надо править дорогу, ориентироваться на полузанесенные вешки, от которых только макушки торчали из наваленных по обочинам сугробов. Добраться только бы до русла Пъяны. Брегель был совсем плох и понимал, что шансы добраться в таком состоянии до Выбужска крайне малы. Но спасение для него было только в губернской больнице. Позади него, в соломе, укрытая тулупами лежала пума. Ожив и полностью восстановившись, она уже не походила на больную кошку, которой была еще пару недель назад. Теперь это был красивый зверь с лоснящейся шерстью, горящими зеленым светом глазами и грозным рыком, который она крайне редко издавала. Лошадь долго успокаивали, пока размещали кошку в подводе, закрывая её тулупами, чтобы не обморозилась. Земской врач все пытался отговорить Брегеля от безумного предприятия добраться зимой до Выбужска. Потом молча пожал руку сказав лишь: «Удачи…» и стеганул гнедую кнутом…
Все произошло как всегда очень быстро, как происходит в слаженных коллективах, в подготовленных группах, в проверенных стаях. Лошадь завалили со второго прыжка. Сделал это брат вожака стаи. Он впился в горло гнедой, повиснув и заваливая её на бок. Через мгновение еще четыре волка впились в трепещущее тело кобылы, не давая ей возможности подняться. Человек в обозе не представлял угрозы и с ним разделаться было очень просто. Один из молодых самцов бросился с налету на спину сидевшему неподвижно возничему. Но он не успел долететь в своем броске до тулупа Брегеля…Что-то рыжее мгновенным броском сломало хребет ему еще в воздухе. Это не увидели еще двое молодых двухлеток. И теперь один с распоротым боком зарывался в снегу, без возможности встать на ноги, а второй лежал с прокушенной мощными клыками мордой…Атака захлебнулась. Волки, оставив в покое уже не дергающуюся лошадь, плотным кольцом обступали сани. Завалившись на бок в полузабытьи, лежал на сене Брегель в мыслях о том, что он куда-то едет и внимательно высматривает спрятанные и занесенные вешки. А над ним, расставив свои передние лапы, опершись и ощеряясь стояла американская львица. Волки не видели такое животное и не представляли, какую опасность оно может для них представлять. Первым опять бросились пестуны малолетки, вдвоем, в два прыжка на спину пумы. Она спружинила в воздух с четырех лап. И в воздухе расправилась с одним, а при приземлении полоснула второго, уходя от его клыков, плавно и по-кошачьи грациозно. Через мгновение с трех сторон матерые бросились на кошку…
Брегель на миг очнулся и, к удивлению своему, обнаружил себя лежащим почему-то ничком в санях. Сверху над ним стояла пума, широко расставив свои передние лапы так, что Брегель хорошо видел её широкую грудную клетку, вздымающуюся в прерывистом дыхании. Еще он вдруг увидел её глаза, большие и зеленые, и почувствовал шершавый язык, влажный и теплый, облизывающий его лоб… И больше он ничего не помнил…
Очнулся он уже через несколько дней в губернской больнице, где его усиленно лечили от обморожения и туберкулеза. Очнувшемуся, ему поведали историю о его счастливом спасении. Случилось так, что заплутал обоз, шедший из Никифорово в Выбужск, и аккурат вышел к полузанесенным саням Брегеля. Мужики из обоза сначала не поняли, что произошло, а когда поняли - не поверили. Вокруг полузанесенных снегом саней валялись истерзанные трупы мертвых волков. В санях была рыжая, непривязанная пума, которая металась, подвывая, и долго не подпускала мужиков к саням, оберегая покой замерзающего дрессировщика. Когда мужикам удалось отогнать кошку от саней снятыми оглоблями, они нашли полузамерзшего, но живого Брегеля. На нем не было ни одной царапины. Пума была не сильно потрепана и до города добралась своими ногами. Как собака, бежала рядом с санями Брегеля.
Пока Брегель лечился в земской больнице, она лежала около его кровати в ногах, покорно принимая пищу и подолгу всматриваясь в лицо дрессировщика. Медицинский персонал практически свыкся с наличием у них в больнице дикого зверя и даже водил экскурсии с соседних этажей. Кошка спокойно реагировала на посетителей, с интересом смотрящих на неё из-за стекол больничной палаты. Только чаще начинала бить хвостом, выдавая своё напряжение, да суетливо втягивала носом пропахший касторкой, затхлый воздух лечебницы. Когда же Брегель во сне или в забытьи начинал постанывать, она мгновенно оказывалась около изголовья его кровати. Становилась на задние лапы, опершись на выступающий бок железной основы, и внимательно, не мигая смотрела в лицо дрессировщика, пытаясь уловить его тревогу, изредка мяукая, как бы обозначая свое присутствие в его постоянном карауле.
Акакий Лукич практически остыл. Ладно. Клином свет не сошелся на номере с пуделями. И потом он действительно себя исчерпал. Надо было давно избавиться от этой мадам Жожо. Теперь все так естественно получилось. Ей теперь просто не с кем выступать… Он уже успокоившимся голосом спросил Брегеля: - А почему она так собак не любит? Ну, я понимаю олени, зебры… Она их ест…Но собак, почему она так не любит?
Брегель поднялся из кресла, и тут же от его ног поднялась дремавшая там все это время рыжая кошка. Он потрепал её за холку и, повернув к себе кошачью морду, глядя в её зеленые глаза, спросил: - Saule, ты почему собак не любишь? - Зеленые глаза, не мигая, преданно смотрели на хозяина…
39. Необыкновенное приключение кота Кузьмы http://proza.ru/2021/03/04/467
Алена Мажарина
Заметки из офиса. фрагмент.
Правдивые рассказы с долей иронии и фантазии автора.
Для детей и их родителей. А еще котомамам, котопапам, котосослуживцам и всем, всем, всем.
Предисловие
Я Вам уже рассказывал, что в ночную смену я подрабатываю сторожем на своем втором этаже. Работы у меня и здесь хватает. В начале лета в наших краях не на шутку жаркая погода стояла. Кондиционеры в офис приобрели. Я половину лета охранял.
Под моим чутким контролем наконец установили. Теперь ремонт делать собираемся. Материалы закупили... Я опять охраняю и ночью, и днем.
Теперь о самом необыкновенном моем приключении.
Как-то недавно, днем после очередного ночного дежурства, насмотревшись на большегрузы проносящиеся туда-сюда мимо моего основного рабочего места, захотелось мне в отпуск, в теплые страны, на солнышке погреться.
После обеда решился я коту Мостику письмо написать и, видно, задремал...
Чудится мне, как будто мой любимый массаж с потрясающим эффектом. мне хозяйка делает аж двумя щетками. Открыл глаза, смотрю, а это мне кактус в бок своими иголками упирается.
Вижу, оказался я в жарких странах . Солнце ярко светит. А кругом одни кактусы.
Пока я спал, как будто наши среднерусские елки за окном вдруг в кактусы превратились.
Разнообразной формы и размеров.
Сначала даже не поверил, прищурился, задумался, глаза прикрыл, усами пошевелил, головой покрутил.
Всюду кактусы цветущие, несравненной красоты.
Цветут так красиво! Вы такие видели?
Смотрю по сторонам, удивляюсь. Голову повернул, совсем рядом еще и пальму увидел. А где-то в ее ветвях птички голос подают.
Сначала глазам своим не поверил. Настоящая пальма, огромная.
Но сколько ни принюхивался бананов и ничего другого съедобного на ней не обнаружил. Не сезон, наверное.
Зато увидел ее, птичку. Заслушался, так она пела красиво.
Пичужка ближе подлетела, но познакомиться не предложила.
Птички в жарких странах такие симпатичные. Пришлось в догонялки с ней поиграть.
Догнал!
Набегался, меня в сон потянуло.
Уснул под кактусом уставший, без задних лап, но с птичкой.
За птичку не волнуйтесь, жива-здорова. Мы с ней подружились. Она мне песенки чудесные пела, пока я под местной флорой тех мест отдыхал.
Вот какое удивительное приключение мне довелось недавно пережить. Жаль, что только во сне.
В этом году, наверное, не только мне одному такие сны снятся?
Эпилог.
Было это или не было, привиделось мне или приснилось, или вообще не могло произойти? Да так ли это важно? Главное, что настроение у меня сегодня бодрое!
На улице освежающий дождик прошел, солнышко выглянуло. На небе такая яркая радуга, словно волшебная дорожка. Если побежать по ней, то там впереди все желания сбудутся и исполнятся мечты. Так говорил еще мой пра-пра-прадед сам Кот в сапогах. Знания мне передались в преданиях моего рода кошачьего.
Пришло и мое время проверить эту старинную притчу. Всем желаю здравствовать, счастливо оставаться.
Снимаю шляпу. Кот Кузьма.
40. Страсти деревенские, постзарплатные http://proza.ru/2021/02/23/1539
Людмила Половодова
Деревня уральская. Самая глубинка.
Ни путней дороги - грязь непроезжая после любого дождя.
Ни школы, ни медпункта даже. Из всех признаков неодичалости - библиотека, вечно закрытая на замок, и магазин, в отличие от оной стабильно снабжавший местное население рассольником в банках, "завтраком туриста", халвой - серым монументом возвышавшейся на прилавке, подсолнечным маслом из железной бочки - тягучим, больше похожим на олифу и вонючим.
В обрезанных картонных коробках - карамельки в фантиках "фруктово-ягодный букет", по праздникам "гусиные лапки" и "морские камушки".
Почитаемые бабульками подушечки под народным названием "дунькина радость", сушки и железобетонной крепости пряники - невелик выбор детворе да бабам.
А вот мужикам - лишнего ассортимента не надо. На полке ровной шеренгой:
"столичная". "русская" да "стрелецкая" настойка.
Почти всю выручку продавщица Груня на спиртном и делала.
После получки - в магазине аншлаг! Покупают мужики да бабы водочку, на сдачу карамелек ребятне.
К вечеру- полки пустые, а по домам- веселье. Песни, пляски, ругань, где-то уже и до мордобития дошло!
А вот назавтра по утру- унылая тишина, перемежаемая похмельными стонами. Хорошо,если в подвале сохранилась квашенная капуста или огурцы. Тогда- лафааа!
Самые умные - с вечера припасают "пузырь" на опохмелку.
И вот же казусы случаются по пьяному делу!
Витёк Юдин -тракторист и отец двоих взрослых детей - мог себе позволить погулять от души! Купил пол-ящика водки, жена Татьяна с соседками быстро собрали на стол немудрёную закуску.
Вечером было шибко весело, разухабистый сосед Юрка рвал гармошку, бабы отчаянно рассыпали каблуками дробь, потом и мужики ринулись показать свою удаль.
- Эх, есть еще порох! - гаркнул Витек и, орлом выскочив в центр комнаты, жахнул вприсядку- только половицы жалобно взвизгнули.
Дробный перестук через открытые по летней поре окнам - слышен и на соседней улице!
- Во, дают! - с завистью хохотнул Муля - сын Витьки. В деревне Кольку редко звали по имени, всё Муля да Муля.
Он только вернулся с дальней полюшки, трактор в гараж не погнал - заглушил у дома.
Сбросил Колька торопливо пиджак-спецовку, стряхнул с ног кирзачи, облипшие глиной, сполоснул руки в бочке под водостоком и прямой наводкой в отцовский дом! Компания встретила его радостным гомоном:
- Муля пришёл!
- Муля, ты чо опоздал-то? Сматрии, без выпивки останешься!
Дружно сдвинули тарелки по столу, потеснились на скамье. А Кольке места много не надо! Тощий как велосипед! Мослы выпирают, тонкая-цыплячья шея в широком вороте растянутого свитера - как кисточка в стакане...
Налили Муле штрафную. Потом за отца-мать - за гостей... До четвертого тоста Колька не дотянул. А много ли ему - такому - надо?
Сверзился Муля под стол. Сердобольные соседи по застолью волоком Кольку - к печке, где он и запосапывал прилежно.
Гулянка продолжалась. Ноги уже подводили плясунов: не один, так другая - со смехом и взвизгом заваливались то на лавку, то об печку , то в угол шатнёт...
Гулянка плавно и закономерно переходила в следующую фазу.
То тут, то там возникали споры. Кто-то доказывал, что люцерна коровам - плохо, лучше клевер.
Оппонент протестовал: не дай бог мокрый попадет, рОсный- вздует скотину!
В другом углу на грани ссоры:
- Мужжикии... а вот вы неправы! впятером в "Беларуса" и ехать - можно! а вот всемером- переборр! вррёте!
Где-то спор стал горячим: юшка из носов, разухабистый мат и звон бьющейся посуды...
Колька тем временем "оЫгался" - проснулся почти трезвым. Здраво рассудив, что он от компании "отстал", интереса нет - прихватив втихаря бутылку, подался восвояси.
Эта "свистнутая" бутылка станет поводом к еще одной кулачной разборке. Папаша Кольки - Витёк Юдин с пристрастием будет пытать жену Таньку:
- Ты куда её, с...ка парнокопытная, девала??
И будет Татьяна неделю отсвечивать фингалом, отхватив его ни за что, ни про что...
Но вернемся к нашему почти трезвому Муле.
Зная отцовский буйный характер и неумеренность его в праздновании, а также тяжелые муки отца с похмелья - Колька придумал, как водку до завтра уберечь. Дома залез он в подпол и зарыл бутылку, разровнял землю.
Довольно ухмыльнувшись, представляя, как папашка будет рад с бодуна нечаянному счастью, Колька завалился спать.
Он так упахался на своем тракторе, что беспробудно продрых до утра.
Не слышал ни ругани ночной, ни топота ног, ни криков матери, пытавшейся укрыться в сыновнем доме :
- Витька-гад, только тронь! Сдам в милицию, больше не буду жалеть!
Насидишься в кутузке - ума прибавится. Руки-то тебе окоротят, окаянный!
Это пьяный Витёк домогался до жены, (ибо до кого ж еще?): где последняя бутылка?
Колька по привычке подорвался с кровати спозаранок, кипятильником в эмалированной кружке вскипятил воду, бросил в нее горсть заварки.
Умылся под рукомойником, разбрызгивая воду, утерся подолом замызганной рубахи, отыскал в курятнике несколько яиц, еще теплых, с прилипшими пушинками.
Выпил сырыми, довольно жмурясь, утер губы ладонью, принялся за чай.
И тут подал голос отец, точнее, не голос, а стон. В нем было всё: мука тяжелого похмелья, горесть душевная и слабость телесная - голос дрожал и сипел.
Витек убегался за женой, устал и не имея сил шкандыбать домой, рухнул спать прямо посреди Мулиного тесного коридорчика-прихожей. Оттуда и возопил о несовершенстве этого мира и своего плачевного состояния.
Колька подал отцу кружку холодной воды. Тот еле пригубил ее иссохшими, растрескавшимися губами, бессильно уронил голову и отключился.
Сиплое дыхание, прерывистое бормотание и тяжелое всхрапывание - Витёк заснул.
Муля решил, что папашке полезно проспаться, недолго сумняшеся, закрыл дом на замок, завел трактор и погнал на поле - вчерашний задел допахивать под черный пар.
Витёк Юдин, проспав пару часов, разбЫгался, встал на подгибающиеся ноги, дочапал до двери, толкнулся: заперто! Вернулся в дом. А выпиить хооочется! Обшарил все шкапчики на кухне: хоть бы бражки стакан! Колька - не запойный, у него может быть! Залез даже в аптечку: кроме зеленки и йода - ничего спиртсодержащего!
Нашёл в сенях полупустую бутылку, выдернул пробку, понюхал: керосин!
Эх-ма...- горестно простонал Витёк и притулился у холодной печки.
И вдруг... услышал голос! Вроде как кто-то с ним говорить пытается. Оглянулся: никого! один в избе!
тряхнул головой "приблазнится же! Только успокоился - голос снова ему нашоптывает в ухо...Прислушался Витёк - слова разобрал:
- Лезь в подпол!
Витёк сам себе вроде, но имея в виду шептальщика невидимого:
- А чо там делать? Ха! нашел дурака!
- Лезь, говорю!
- Ну, полез...и чо? - Витёк, чертыхаясь, на непослушных ногах добрался до западни (крышки подвала), не удержал её. Крышка с грохотом упала на пол, подняв облако пыли и разметав окурки с листа жести перед печной топкой.
Осторожно, цепляясь за перекладины,спустился Витёк по приставной лесенке вниз. Покачал головой " Ну и дурак же я! чего полез-то сюда?"
Голос командует:
- Копай землю!
- Да чё я, совсем сбрендил, землю рыть? кроме кошачьих говен тут нет ничего...
- Копай, тебе говорю! у третьего столбика - копай!
Витёк с будуна соображал туго, но понимал всю глупость ситуации. И всё же начал руками разрывать землю. У третьего от лаза столбика.
И вдруг! вопль вырвался из пересушенного горла! - в руках Витьки оказалась бутылка "Русской"! Вмиг зубами сорвана фольга, пробку- долой!
В подвале забулькало, запричмокивало, отрыгнуло...
Через несколько минут вылез оттуда Витёк - весь в мусоре, липких пыльных тенётах, но с довольной физиономией!
Когда Колька вернулся с поля, папашка, сидя взаперти, весело горланил песни и был полностью доволен жизнью.
41. Все бабы дуры http://proza.ru/2019/12/18/1931
Татьяна Белецкая-Солдатова
История, которую я хочу поведать вам, читатель, курьезна и печальна одновременно. Произошла она с моим знакомым. Ивана я не видела много лет и с трудом узнала в основательно раздобревшем лысом мужчине былого красавца и покорителя женских сердец.
Морем и дальними странствиями Ваня, начитавшись Грина, грезил с детства. Представляя себя отважным капитаном Греем, приплывающим на алых парусах к своей Ассоль. После окончания Мурманской мореходки он исколесил по голубым водным просторам, пожалуй, полмира. Повидал много красивых стран и женщин. Бравый и романтичный, молодой мореман нравился представительницам прекрасного пола. Но влюбился без памяти в женщину старше себя на восемь лет, «разведенку» с ребенком.
Ее мурманскую двухкомнатную квартиру, доставшуюся от мужа-подводника, моряк обставил по последнему слову техники и моды. А уж красавицу жену и ее дочь после каждого возвращения из очередного загранрейса заваливал дорогими подарками. Прощаясь перед очередным рейсом, Иван все не мог оторваться от жены, страстно целуя каждый ее пальчик: «Ты у меня самая-самая...» Потом, грозно нахмурившись, произнес: «Смотри тут у меня!» — «Да ты что, Ванечка! Ты для меня — единственный и неповторимый!..» -- ворковала Люба.
Когда моряк через полгода плавания позвонил в дверь своей квартиры, дверь ему открыл незнакомый мужчина в накинутом на голое тело Ванином же халате. Иван ошалело смотрел на незнакомца, пока тот не вывел его из оцепенения вопросом: «Вам кого?..» Сгладить последствия тривиальной ситуации под названием «Муж не вовремя вернулся из командировки» попыталась подоспевшая из магазина жена. Она на ходу придумала версию о двоюродном брате, неожиданно приехавшем в гости.
Иван простил жену. Но когда он, вернувшись из плавания, опять наткнулся на очередного Любиного любовника, терпение лопнуло. Гордо хлопнув дверью, Ванечка ушел из дома в чем был, оставив все нажитое неверной жене. В холостяках красавец—капитан, тем более так благородно поступивший с изменницей—женой, ходил недолго. В следующий рейс кухонной рабочей с ними отправилась смазливая бабенка Галина. За время плавания она «приручила» капитана.
Вернувшись на берег, Иван как порядочный мужчина отправился с новой суженой в ЗАГС. Галина Михайловна была старше мужа на четырнадцать лет, а ее дочь младше нового «папы» на девять. Когда они втроем выходили «в свет», люди путались в определениях, кто в этой семье кем приходится, больше склоняясь к тому, что мужчина идет с молодой женой и тещей. Молодожены поселились во Владивостоке, и через год, родив еще одну дочь, располневшая Галина осела дома.
Длительное плавание и неизбежное чувство одиночества, которое испытывают люди, оторванные надолго от родного дома, частенько толкают на необдуманные поступки (с природой сложно справиться). Вот так в одном из рейсов у Ивана и закрутился роман с официанткой. Возвращалась из рейса Наташа уже на третьем месяце беременности. Капитан обещал развестись с женой, но не спешил. Видя, что любимый мужчина не предпринимает никаких решительных действий, Наталья решила ускорить ход событий. И в один из дней отправилась к сопернице для решительного разговора.
Предложение, которое та ей сделала в ответ, по-моему, достойно войти в историю любовных отношений Мужчины и Женщины. Выслушав Наташин рассказ о том, как они с Ваней любят друг друга, но тот, в силу своей интеллигентности, не решается сказать об этом жене, Галина, помолчав, неожиданно предложила: «Хорошо, забирай его. Но ты сама понимаешь, мне нужно будет на что-то жить и детей растить. Взамен ты мне должна принести ну, допустим, тысяч сорок». Ошеломленная Наталья, тем не менее, радостно закивала головой. Сговорились на тридцати тысячах.
Что такое в восьмидесятые собрать тридцать тысяч рублей, представить может только взрослое поколение. Наташа собрала эти деньги за неделю. Недостающие три тысячи принесла драгоценностями, которые она сумела cкопить за всю свою жизнь. Друзей у нее было много, давали под расписку и так — всем объясняла, что, мол, больна мама и срочно нужны деньги на лечение.
Когда Наталья принесла эту сумасшедшую сумму, дверь открыл растерявшийся Иван. Заседал «любовный треугольник» недолго, «фрукт раздора» больше молчал. В заключение Галина сказала: «Ну что ж, забирай его. Хотя вы ж понимаете, с такими деньгами я не могу одна остаться в доме. Может, ты пришлешь через час сюда молодчиков, которые ограбят или, того хуже, убьют меня! Так что пусть Ванюша побудет со мной эту ночь, а с утра я отнесу деньги в сберкассу, и после этого он может уходить на все четыре стороны».
Напрасно ждала Наталья на следующий день любимого. За ночь Галина сумела переломить решение любвеобильного мужа уйти от нее, оставив себе таким образом и Ваню, и «выкуп» за него. Но после супружеской измены она поставила ветренику условие уехать из Владивостока. Они переехали на Украину, купив в Севастополе двухэтажный особнячок. Но жизнь и там не заладилась. Иван стал то и дело похаживать налево. «Гражданские жены и, наверняка, дети у меня разбросаны по всему свету, — констатирует он. — Были всякие, но своей «половинки» так и не и нашел...»
Десять лет назад (в сорок пять лет) он женился в третий раз, на женщине моложе себя на пять лет. Для Веры это первый брак. Третья жена так сумела скрутить в бараний рог кэпа, что он лишний раз и слова боится сказать. Вся приобретенная недвижимость (а денег капитан сумел за время плаваний накопить немало) записана на Верино имя. Ценные бумаги и бриллианты лежат в специальном сейфе тоже на ее имя. Детей она ему не родила, а детей Ивана не считает родственниками. И, упаси боже, ему заикнуться о том, что надо бы помочь дочкам или сестре, которая, мол, тяжело живет. Да и мать у нее доживала последние годы. Вера прямо зеленеет от злости, стоит ему заикнуться о родственниках. Саму-то родственниками Бог обидел. Куда копит, непонятно.
А Иван, похоже, махнул на все рукой. Все чаще он напивается в одиночку. Совсем захмелев, бывший капитан начинает плакаться на судьбу. Чередуя бахвальство своей неотразимостью: «Да за меня сорок!..» Немного подумав, поправляется: «Не, тридцать тысяч давали!..» И всхлипывает: «Только Наташка меня и любила…» Вера, услышав пьяные всхлипывания мужа, хлопает дверью: «Ну, началось! Опять нажрался!» На что Иван неизменно резюмирует: «Все бабы — дуры...»
42. Растим чумичку http://proza.ru/2020/05/26/2109
Таня Белова
Пабло Пикассо когда-то сказал: «Я всегда делаю то, чего не умею, чтобы этому научиться». Так вот это совсем не про эту женщину, которую мы хотим описать.
Мужчины есть трёх типов: одним - нужна женщина-дива которую водят по миру и хвастаются своим трофеем;
вторым - нужна помощница-умница, на которую всегда можно положиться;
третьим – нужна такая, которая не будет мешать, не попытается дать совет, влезть в мужской разговор, а будет послушной, покорной и непритязательной. В крайнем случае, будет слушать его с открытым ртом.
Выращивая жену для первого, нужно научить девочку следить за собой; научить хорошему вкусу; научить следовать моде, всегда быть в тренде и находить тех, кто даст на это деньги – т.е. уметь обольщать любого, понадобившегося.
Выращивая жену для вторых, нужно налегать на образование ребёнка, всемерно повышать его интеллект, эрудицию, тренировать память; обучить всем премудростям ведения хозяйства, рукоделья, воспитания детей; научить заботиться, оберегать, вдохновлять, решать любые финансовые проблемы, обладать предвидением, интуицией – чуть ли не третьим глазом…
В общем, для родителей девочки – это труд ещё тот… Тут впрягаться придётся и бабкам и прадедам.
А вот с подругой для третьего типа мужчин, родителям нужно научиться: не учить, не воспитывать, не наставлять свою дочь…
Итак, как же вырастить чумичку?
Воспитание нужно начинать с первой попытки выказать любопытство! Закрепить этот взгляд изумлённых глаз Эллочки-людоедки, увидевшей серебряное ситечко. Причём закрепить навсегда! Это молчаливое изумленье.
Нужно, чтобы девочка удивлялась всему услышанному, даже если слышала это в сотый раз. Т.е. память оставить девственной, нетронутой…
Нужно оградить её от всевозможных знаний, от книг, театров, фильмов, путешествий… Сузить кругозор до собственного эго.
Как можно раньше всё свободное время девочки занять телефоном с тетрисом или простейшей стрелялкой. Это позволит сделать её подслеповатой и не замечающей помады на щеках мужа. Это позволит сэкономить на её пропитании и сохранить её стройность, ибо игроманы вспоминают, что пора есть только под вечер.
Если возникнет желание слушать музыку – то песни должны быть только на иностранном, чтобы девушка не начала задумываться над их смыслом. Не захотелось ей друзей-бриллиантов или к дубу перебраться.
Довольствоваться малым – это тоже не так уж и плохо, ведь чем меньше съест, израсходует, испортит человек за жизнь – тем чище его душа…
Сдавшей экзамен, девочку можно считать после того, как она на все ваши попытки рассказать или объяснить что-то будет отвечать: «Не трахайте мне мозги!»
Если ваша девочка – не любопытна, не любознательна, значит вы, как родители, справились с заданием.
Чумичка – готова! Можно вручать мужу.
43. Похоронная команда http://proza.ru/2021/01/16/1733
Роман Синицин
Городок
Однажды, волей случая, меня занесло в один российский городок, в котором мне пришлось прожить некоторое время. Обычный, старинный, русский городишка, каких у нас много по стране. Тихий городок с жителями, проводящими спокойный, не суетливый образ жизни, в отличие от больших мегаполисов. Город, в котором на каждую 1000 шагов в любую сторону стоял храм. Не церковь, как принято говорить в народе. Церковь - это собрание верующих людей во имя Божье. Храм - это здание. Ну, и конечно, советская власть не прошла мимо этого населённого пункта. И храм, имеющий свой приход, остался только один. А остальные стояли в руинах. Это был город, на центральной улице которого стояли деревянные двухэтажные дома, начала прошлого, а может и конца позапрошлого века. Дома стояли, как пизанские башни, накренившиеся к земле, как травинки на ветру, но, не желающие падать, словно пустили глубокие корни в землю. И, к моему удивлению, там ещё проживали люди. Город, с наступлением темноты в котором, фонарные столбы загорались только на небольшой центральной площади. Из-за экономии электричества. Ну чем ещё было заниматься в кромешной тьме местным жителям? Да, да, там было очень много молодёжи, которая не особо рвалась покорять большие города, и, как те дома, держалась за какие-то неведомые корни.
Город, с населением в 7 тысяч, где все знали друг друга и кто-то, кому-то да являлся родственником. Город, где ходили в гости друг к другу и не у всех двери закрывались даже на ночь.
С работой там было туго, как в большинстве таких маленьких городках. Все предприятия, оставшиеся с советских времён, были приватизированы за гроши в своё время, успешно разворованы и обанкрочены в связи с не рентабельностью. Остались одни лесопилки, благо, леса ещё пока хватало. Была ещё зона (колония общего режима), на которой и несло свои трудовые будни полгорода. А вторая половина перебивалась, как могла и чем могла, не забывая поглядывать в бутылочное горлышко.
Мне удалось по блату пристроиться в похоронное бюро. Бизнес прибыльный, ведь данная услуга будет востребована всегда, пока живут и умирают люди. Без похоронного бюро не обойтись, при любой власти и строе. Даже когда не будет лесопилок, фабрик, заводов, газет, пароходов. Тюрьмы и похоронные бюро будут всегда. С первого же рабочего дня, у меня остались незабываемые впечатления от данной работы.
Неваляшка
Генерального директора, а по совместительству водителя, бухгалтера, кассира, продавца, изготовителя венков и художника, звали Степаныч. Или просто суслик, от фамилии Суслик. Степаныч познакомил меня с бригадой:
- Алексей, - указал суслик на невысокого, коренастого, молодого парня, - Лёха у нас бригадир.
Бугор подал мне руку и широко улыбнулся, показав беззубый рот, в котором ещё было несколько пеньков.
- А эти два бездельника - Игорь и Дима, - показал Степаныч на двоих пареньков, пытающихся примерить на себя гроб в стоячем положении.
Игорь был крепкий, накаченный паренёк, среднего роста и по ширине плеч не умещался в струганое изделие. А Дима, наоборот, был длинный,тощий, как рельса и не влезал по высоте.
- Эй вы, нестандартные, брысь оттуда, там ещё приличному человеку лежать, - крикнул Алексей.
- А мне казалось, что тело без души - это уже не человек, - сказал я.
- Пожалуй, ты прав, - ответил бригадир, но я бы порекомендовал тебе не умничать.
- Так, парни, садимся в машину, надо съездить, забрать человеческое тело из дома и отвести в морг, - прервал нашу беседу Степаныч.
Мы запрыгнули в газельку и поехали. Через 5 минут добравшись до места. Вышли у ветхой, маленькой избушки, уходящей под землю чуть ли не по самые окна. Двери отсутствовали, а внутри было всё завалено всяким хламом с пустыми бутылками. Сковородки и кастрюли валялись вперемешку с нижним бельём и дровами. Зайдя в единственную комнату, я увидел бабушку, приличных габаритов лет 70ти, сидящую на диване за столом. Руки были согнуты в локтях, которыми она облокотилась об стол. А голова была опущена в ладони. Так она и сидела, в мечтательной позе. Только глаза были закрыты. На столе стояла чуть початая бутылка портвейна, и лежал обглоданный, вяленый лещ, над которым роились мухи.
- Ну, забираете, грузите, - сказал суслик, - родственников нет, соседи утром нашли. Неизвестно, сколько уже сидит, но пока ещё сильного запаха нет.
Мы постелили одеяло на диван и уложили на него бабушку. Как только взялись за края подстилки, бабулька ни с того, ни с сего, довольно-таки шустро приняла прежнюю позицию. Игорёк отскочил в сторону, запнулся и свалился, подмяв своей тушей маленького и хлюпкого суслика. Да и я тоже несколько был шокирован.
- У ты, какая неспокойная, - пробубнил Лёха.
- Ну ты, ссыкун, слезай с меня, - заорал Степаныч на Игоря, - не видишь, бабка закостенела. Укладываете тело, нам ещё могилу копать одному ветерану.
Мы попробовали ещё раз, потом ещё. Но бабушка, как неваляшка, упорно не хотела отправляться в последний путь. И я, как человек, в прошлом не раз пытавшийся побороть зелёного змия, очень прекрасно понимал её. Ведь на столе стояла целая бутылка портвейна. И мне бы было тоже очень обидно отправляться в мир иной, не закончив начатое. То есть взять и оставить кому-то целых 600 грамм смысла жизни. Благо, я избавился от этого. И приобрёл совершенно другой смысл. Но, всё же бабульку я понимал прекрасно.
- Да отдайте вы ей этот пузырь, - сказал Степаныч.
По всему было видно, что я не одинок в своих догадках. Мы положили бутылку на одеяло, и старушка спокойно улеглась рядом с ней.
- Да…, чудны дела твои алкогольные. До чего жадная бабка то видно была, - прокомментировал Дима.
- Успокойся, о покойниках либо хорошо, либо никак, - ответил Алексей.
Из-за кучи хлама и низких потолков вынести её не получалось. Хорошо, что у нас был Игорь и он в одиночку вытащил 100 кг веса волоком. Благополучно сдав бабушку вместе с драгоценным имуществом единственному патологоанатому в городе, который без сантиментов обездолил старушку, отхлебнув из бутылки за наше здоровье и отставил пузырь в угол, прямо с близлежащими телами, мы поехали к храму, копать могилу, на территории которого и находилось кладбище.
Закопали
Степаныч нас высадил, сказав, что Костик покажет, где копать. Как я узнал позже, Костик являлся зятем суслика. И коммерческим директором, а по совместительству художником, сборщиком венков, продавцом и копщиком могил, если нужно было подменить кого-то. Директор нас встретил под хорошей мухой, еле ворочая языком. Костя указал на памятник и сказал:
- Копайте здесь.
- Точно здесь? - спросил Лёха.
- Да, я тебе зуб даю, точно, - ответил Костян, зацепив характерно зуб пальцем.
- Ну и ладушки, - согласился бугор. Тебе хорошо, зубов ещё много.
Директор задумчиво почесав затылок, удалился шаткой походкой за горизонт.
- Я что-то не понял парни, а где копать, тут же рядом нет места, кругом одни могилы? - спросил я у коллег.
- Да вот, к этой бабушке и положим. Здесь принято с родственниками лежать. На новом кладбище не хотят хоронить. Всем поближе к родне подавай. Хотя уже какая разница для них? Душа уходит, а здесь одно тело лежит, - сказал Лёха.
- А что, так можно? Это же вандализм какой-то.
- Да, можно, если больше 15ти лет уже прошло.
На памятнике было фото улыбающийся во весь рот старушки в косынке. И надпись - Булгакова Фросья Петровна, 1895-1994. Внизу было подписано: «Хорошо мне, я уже там, а вы всё мучаетесь здесь.
- Прикольная бабушка, - сказал бригадир и сфотографировал памятник на телефон.
- Не фига себе, 99 лет прожила, - удивился я.
- Да тут почти все так долго живут. Только вот последнее время молодёжи много помирать стало. Алкоголь и наркотики. А вот поколение постарше долго живут, - поделился Игорёк.
- А у нас в городе редко до 70ти доживают, и то женщины, а мужики и того раньше помирают. Дай Бог, до 65ти дожить. Ну, а о молодых и не говорю, - ответил я.
Свернув надгробие, мы стали копать, сначала Дима, потом Игорёк, а потом начал копать я. Земля была как пух. Точнее, песок, а не земля. Я копал, а он всё обваливался, делая могилу всё шире и шире. Вскоре я откопал тазобедренный сустав, потом руку, потом череп, потом туфельки. А потом ещё череп и ещё чьи-то ботинки и ещё ногу.
- Ты соседей то прекращай выкидывать. Запихивай обратно. И так уже тут лишку накидал. Их же надо будет потом обратно прикопать, - велел мне Алексей.
Он выложил на земле три пирамидки из черепов и косточек сфотографировав их.
- Да это же Верещягин! Апокалипсис сегодня, - прокомментировал Дима.
- Апофеоз войны, бездарь, - ответил бугор, - реализм, мать твою за ногу.
Ну а я продолжил докапывать, попутно распихивая косточки и не сгнившие остатки одежды в стенки могилы. Точнее уже небольшого котлованчика. Пока я копал, Алексей решил развлечь меня рассказом:
- Прикинь, Ромыч, вчера приезжаем к одной вдове на квартиру. Тело лежит в комнате на кровати, одной спинки нет, ноги на табуретках. Длиннющий, зараза, метра два поди. Мы его и так и сяк, в гроб не влезает, коленки выпирают. А нам надо с пятого этажа уже в гробу вынести. На улице полгорода стоит попрощаться. Ветеран какой-то, орденоносец, заслуженный деятель. Короче, без крышки не спустить, выпадет, а крышку закрыть ноги не дают. Так жёнушка что удумала. Принесла нам ножовку, вы, говорит, ноги ему отпилите и рядом положите. А я, говорит, вам расписку дам, что согласна, даже не сомневаетесь.
- Ну и что, отпилили?
- Да ты что. Нас бы сразу по соседству с кладбищем переселили (стены зоны находились буквально в ста метрах от погоста).
- Ну и как вопрос решили?
- Да Игорёк всем телом на крышку налёг, а мы с Димоном заколотили. У подъезда открыли, он там уже поумялся, принял нужное положение. Второй раз уже закрывать проще было.
В завершение Лёха запрыгнул в яму, откопал там нишу и зарыл оставшиеся черепа и кости. Попутно подправил стенки, и стало похоже на могилу. Мы положили покаты (палки, на которые ставится гроб) и пошли в храм, забирать тело после отпевания.
К телу ещё прилагалось человек 60 родственников, с которыми мы дружной процессией, во главе с батюшкой, и отправились обратно на встречу с улыбчивой бабушкой.
Мы поставили гроб на покаты. И батюшка толкнул речь. Про то, что все мы смертны и смерть тела дана нам Богом за наши грехи. А вот душа будет жить вечно. И за свои греховные поступки надо каяться ещё при жизни, а там уже поздно будет. Но вот именно этот человек обязательно попадёт в рай и вся епархия за него будет дружно молиться, ходатайствуя перед Господом. Ну и так далее. Денег в гроб не кидать, а лучше отдать на богоугодные дела святому отцу. А уж батюшка то знает, какие дела богоугодны. Водку на кладбище не жрать, не полагается. А только на поминках слегка пригубить. Законопослушная паства кивала головой, типа конечно, батюшка, всё так и будет. Святой отец безусловно им поверил (он же верующий) и удалился со спокойной душой, выполнив свою миссию.
Мы продёрнули верёвки под гробом и собрались уже отпускать тело усопшего в могилу. Но тут появился новый оратор. Дедок, лет под 90. Он залез на самую высокую насыпь и начал голосить, махая кепкой, как Ленин на броневике. Про то, какой нелёгкий жизненный путь пришлось пройти его другу. Про то, как ещё будучи мальчишкой, в гражданскую, Пантелеймон подавал пулемётные ленты будёновцам на тачанках. И как Семён Михалыч лично целовал Пантелея в засос, вручая ему орден. А потом была война в Испании и Пантюха лично чуть не подстрелил Франсиско Франко из снайперской винтовки. Целился в глаз, но по касательной зацепил ухо.
А я наблюдал, как насыпь потихоньку стала осыпаться обратно в могилу. Но было неудобно отвлекать человека. Наш оратор всё продолжал - потом была финская, а потом отечественная, на танке и в самолёте. Кто-то крикнул из толпы:
- Филипыч, хорош заливать то, успокойся.
Но Филипыч никак не успокаивался, рассказывая, как они с Пантелеймоном брали вражеский дзот, с одним штык-ножом на двоих. К слову сказать, ордена и медали действительно были выставлены на показ. А Филипыч уже плавно начал переходить в повествовании на восток, поближе к Японии. Но тут броневик не выдержал и осыпался, вместе с оратором, покатами, гробом и памятником в могилу.
И снова всех спас Игорь. Он вытащил за шкварник из могилы Филипыча, потом, заскочив в яму, достал гроб, а за тем вывалившееся тело.
В дальнейшем мы столкнёмся с этим ни раз. Гробы были плохого качества и, как правило, крышки толком не держались даже на гвоздях. Затем Игорь вытащил памятник. И тут то ли дочка, то ли внучка усопшего залепетала:
- Да это же не тётя Клава. Это же Булгаковых могила. А мы Булганины. Вы где выкопали, олухи?
- Где начальство показало, там и копали, - ответил Лёха. Вот ваша Булганина, рядом лежит. Сейчас быстренько перекопаем. Всё равно они тут уже все вперемешку, - пробурчал бригадир себе под нос, - земля уже годами до чего докопана, как пух. Нет, чтобы на новом хоронить, ни обвалов, ни путаницы бы не было.
Пока мы откапывали и закапывали, паства, забывшая про обещание, данное батюшке, изрядно нахрюкалась. И где-то недалече уже была слышна гармошка и матерные частушки. Так вот у нас и бывает. Хоронили тёщу, порвали два баяна.
В последствии много у меня ещё таких дней было. И всё стало привычно и обыденно. Скажу одно, я ясно увидел эту тонкую грань, между жизнью и смертью. Смерть ходит рядом и однажды придёт за каждым из нас, но вместе с нашим уходом появиться и новая жизнь. Про кого-то из нас забудут, а кто-то останется в памяти других людей.
Раньше я испытывал какой-то трепет и страх, видя мёртвых. Но, столкнувшись с подобного рода работой, я понял, что тело, не имеющее душу, уже та же земля, имеющая серу, кальции, железо, фосфор и так далее. Из праха в прах.
44. Нива http://proza.ru/2018/07/28/649
Поздняков Евгений
Я сам в эту историю верю не особо, но… Зная Михалыча, могу предположить, что доля правды здесь присутствует! Чего греха таить, мужик он был рукастый! Отремонтировать мог все, что угодно. Мы с ним и познакомились-то на заводе: коллегой мне по цеху приходился. Я ему всегда удивлялся: работал он на износ, полностью себя предприятию отдавал и так гордился успехами общими, что меня, самого ярого скептика, до глубины души радость распирала. Перевыполнили план – Михалыч от переизбытка чувств плачет. Благодарность от правительства получили – благодарит всех. В общем, на таких как он Союз держался! На таких как он, мы все равнялись… Все.
И все у Михалыча шло как по маслу: квартиру получил, семьей обзавелся, но самое главное… Купил он себе «Ниву»! Подъедет на ней к заводской проходной, выйдет, плечи расправит, полюбуется своей «красавицей»… Не жизнь, а сказка! Машина эта сердцу его дорога была особо: он в ней, как инженер профессиональный, отыскивал плоды своих трудов. Вот, мол, Михалыч хоть и на судостроительном предприятии работает, но все же и свою лепту внес в советскую технику! Этот автомобиль благодаря его стараниям на колесах стоит! Благодаря стараниям всех трудяг наших. От мыслей этих Михалыча гордость пронизывала страшная, и так доволен был этот провинциальный мужичок своей жизнью, что казалось ему, будто ничего уже наперекосяк пойти не может, а тут…
В стране бардак начался. Завод наш закрылся. Разбежались мужики, кто куда. Все своими делами занялись, для общения времени не находилось. Так и потерялись контакты! Но нашу встречу последнюю с Михалычем я никогда не забуду. Помню, объявили нам, что предприятие наше… «Банкрот». Вышли на улицу грустные. Делать ничего не хотелось! Подошел ко мне Михалыч, руку на плечо положил и спрашивает: «Подвезти?». Ну, я думаю: «А чего бы и нет?». Согласился. Едем на «Ниве». Молчим. Изредка переглядываемся. Курить захотелось. Знаю, Михалыч всегда противником был курения, думаю, как бы поизящней разрешения спросить, а он… Будто бы мысли читая, говорит: «Да доставай уже пачку, доставай!». Достал. Курю, дым пускаю. Так и доехали. Из окна жена выглядывает. На руках малыша держит. Выхожу из машины. Оборачиваюсь. Сидит Михалыч за рулем «Нивы». Улыбается. Как-то по-особенному улыбается. В этой улыбке все: грусть рабочая, обида житейская… Но ведь улыбка все-таки. От чего? Не знаю. Наверное, потому, что был он за рулем «Нивы». И от мысли этой нехорошо мне тогда стало. Михалыч с автомобилем своим надолго в памяти «засел»… Лет на десять. До встречи нашей новой.
Пересеклись мы с ним совершенно неожиданно – в столовой одной оказались. Смотрю – у прилавка лицо знакомое. Пригляделся. Точно, Михалыч! Все-таки жизнь умеет повороты накручивать! Подхожу. Руку протягиваю. Вижу – не понял товарищ сначала. Взгляды встретились. Улыбается. «Пойдем», - говорит, - «Потолкуем». Присели. Разговариваем. О том, о сем. Понять ничего не могу – вроде бы с виду тот же Михалыч: плечист, рукаст, а в душе… Потрепала его жизнь в государстве новом, ой как потрепала… Причин назвать, увы, не могу. Чувствовалось только, что не нравится ему больно происходящее, и от этого особенно жаль было некогда уважаемого инженера. Попрощались мы с ним, вышли из столовой, гляжу – «Нива» знакомая стоит. Спрашиваю: «Та самая?». Головой молча кивает. В лице меняется. Вновь узнаю приятеля своего. Появляется в нем гордость прошлая, радость трудовая… Аж на завод захотелось снова! За руль садится, спрашивает: «Подвезти?». «Нет», - отвечаю, - «Я тут недалеко…». «Ну, смотри!» - кричит. И улыбается. Как-то по грустному улыбается. Но улыбается все-таки! Уезжает. Встреча наша эта последняя была. Жалко. Я бы с ним еще раз увиделся, поболтал… Но, увы!
Дальше я о жизни его только из рассказов коллег узнавал. Пересечемся так с кем-нибудь, украдкой спрошу: «Что там с Михалычем?». Интересно ведь, как дела идут у товарища! Выяснилось: сын у него по стопам отца пошел – на инженера отучился, устроился, кстати, неплохо – на космодром «Западный». Должность, увы, так и не узнал. Все разное говорят: кто в директора запишет, кто в рабочие… Поди сплетников этих разбери! «А «Нива» его как?» - задаю вопрос главный. «Ездит еще», - отвечает знакомый, - «они, говорят, из-за нее с сыном постоянно ссорятся. Он, мол, Михалычу говорит: «Брось ты металлолом свой! Давай тебе «немца» купим!», а Михалыч ему: «Ракеты строй иди лучше, а от машины моей отстань!». И так мне радостно стало, когда я историю эту услышал. Не теряет хватку с годами, работяга! Вон как молодому прикурить дал!
После разговора того о Михалыче я слышать перестал как-то. У кого не спрошу – все отмахиваются. «Не знаю, не знаю» - бормочут. Вспомнил я о нем, когда «Западный» в новостях мелькать начал. То проблемы какие-то с поставками, то скандал коррупционный… Что там происходит – непонятно! Следил я за всем этим с вниманием особым и вот, вечером одним, смотрю «Время» по первому, а там… Фамилия знакомая мелькнула! Присмотрелся к лицу… Михалыч в молодости! Вылитый! Откуда репортаж? С космодрома! Ну, я, благо, с инженерным образованием, факты сопоставить могу, сразу понял – сын его в телевизор попал! Сделал громче. Слушаю. Опять там проблемы какие-то: кто-то у кого-то что-то украл… А сын-то Михалыча рассказывает, как они с трудностями справляются! Уверяет зрителей, что ничего рабочим не помешает дело начатое до ума довести. Вот он одно упомянет, другое… А я себя на мысли ловлю: ну, не то это! Не то! Рассуждает молодой, рассуждает… А огонька в глазах нет! В нем от Михалыча только внешность! Гордости нет, радости за достижения общие… Вспоминаю коллегу своего у «Нивы», улыбку его, такую грустную, такую печальную… Не ровня он ему! Ох, не ровня…
И вот как чувствовал я тогда! Как чувствовал! То ли я беду накликал, то ли еще что… Но года через два также у телевизора сижу, смотрю новости, а по ним… Передают, что на космодроме ракета упала! Лица мелькают, объясняются: почему, отчего… Тошно стало, выключил. Спать лег. Приснился мне Михалыч, на «Ниве» своей у столовой. Спрашивает: «Подвезти?», а я ему отвечаю: «Нет, я тут недалеко…». «Ну, смотри!» - говорит. И улыбается. Так печально, так грустно улыбается. А позади него космодром. Большой такой, огромный! Проснулся…
Месяца через четыре гулял я, значит, по городу. Брожу по улицам, вижу – Генка Свиридов! Коллега мой по цеху! Я к нему, он ко мне. «Как дела?» - спрашивает. Я ему: «Хорошо! А пойдем в столовую?». «А пойдем!» - отвечает. И вот борщ на столе, гречка… Сидим, беседуем. Я рад невыносимо! Генка – мужик хороший. Помню, вместе радовались, когда план удавалось перевыполнить. А еще такими довольными были, когда к нам в порт суда приходили, что на нашем заводе строились! Гордость брала недюжинная, что к гигантам таким руки приложили! И вот вспоминаем прошлое, обсуждаем новости последние, дошли до космодрома… И тут спрашиваю: «А что с Михалычом-то? Ничего не слышно?». Генка в лице меняется. Борщ в сторону отодвигает. Локтями на стол опирается. Удивляется: «Как? Ты не в курсе что ли?». «Нет», - отвечаю, - «А что такое?». Свиридов голову опускает: «Михалыч ведь того…». «Умер?». «Да Бог с тобой! В космос он улетел!».
Я от возмущения чуть не подавился. Человека спрашиваю серьезно, а он мне… «В космос! Точно в космос!». Вот ведь зараза! Так еще начал из себя строить непонятно что: за руку меня взял, из столовой вывел, сигарету закурил, продолжает важно: «Сын ведь его после запуска к отцу в гости приехал. Вроде как начал опять отца уговаривать: «Давай, мол, «Ниву» поменяем!», а Михалыч, сам знаешь, в таких вопросах кремень! Сын ему про «немца» нового, а Михалыч космодромом парирует, спрашивает, не переставая: «Как так? Почему такое допустил? Работал плохо?». Сын отмахивается, естественно, говорит: «От меня мало что зависит. Зарплату дали и ладно». А через неделю в Тайланд уехал. В отпуск отдыхать. С женой вместе, кстати!».
Стою, вспоминаю репортажи. Перед глазами сын Михалыча. Взгляд его потухший. Спрашиваю у Генки: «Так, а космос-то тут… При чем?». Свиридов отмахивается: «Ну, так ты слушай, а не перебивай! Рассказываю: работник наш после отъезда сына в гараже закрылся и не открывал никому. Жена стучала, стучала, он ее гнал. И все с «Нивой» что-то творил. Изредка выходил наружу, у мужиков детали попросит какие-то, они ему ответят: «Иди лесом, мы и названий таких-то не знаем», да и вернется обратно. Что ел, что пил не знаю! Просидел он там месяц, о планах своих никому не рассказывал. И вот, ночью темною двор весь просыпается. Шум, говорят, страшный стоял. К окнам все прильнули, глядят, а из гаража Михалыча… «Нива» вылетает, закрылки выпускает! Огнем вся горит, искры из глушител летят, трыхтит на всю округу. А за штурвалом... наш Михалыч! Гордый такой! Летит куда, для чего – непонятно! Но летит, зараза, летит!».
Курить я давно бросил, но тут отчего-то захотелось сигареткой затянуться. Руку протянул. Генка удивился, конечно, но «стрессоубийцей» поделился. Зажигалкой чиркнул. Затянулся. Кашляю. Как реагировать – не знаю. Не верится, конечно, в чепуху эту. Какой космос? Какая «Нива»? И вроде бы Свиридов – парень хороший, обманывать не может: мы же с ним вместе успехам завода радовались, на суда ходили смотреть, нами построенные… Запил что ли?
«Вообще, дурак Михалыч, конечно». – Говорит Генка.
«Это с чего бы?» - возмущаюсь.
«Ну, сам подумай! Из «Нивы» ракету сделать! Кому что доказал? Сын на космодроме работает! Пристроит легко, а он… В гараже ерундой мается. А ведь такие деньги бы поднял! Обидно».
Дурак...
45. Княжеские забавы http://proza.ru/2013/01/14/1538
Ольга Постникова
«Князь встречал гостей в жёлтой зале. Каждого приветствовал соответственно: одного – радостно и дружелюбно, другого – вежливо и отчуждённо, третьего – снисходительно, давая понять, что приглашение – честь великая. На князе был голубой парчовый кафтан, на груди ослепительно-белое жабо. На кафтане в два ряда крупные, с орех, бриллиантовые пуговицы, на ногах, обтянутые белыми чулками, чёрные туфли с пряжками, усыпанными мелкими бриллиантами.
На середину залы вышел обер-церемониймейстер, стукнул об пол три раза жезлом, нараспев возвестил:
-Его сиятельство приглашает дорогих гостей оказать ему честь – откушать.
На хорах заиграла музыка, и гости последовали за князем в столовую, где расселись за большим, на сто кувертов, столом. Захлопали пробки откупориваемых бутылок с заморскими винами. Лакеи стали подавать блюда с кушаньями.
Оркестр играл, не умолкая. Лакеи подливали вина. На десерт в высоких саксонских вазах были поданы выращенные в собственной оранжерее абрикосы и апельсины.
После обеда гости прошли в полукруглую залу. По стенам, почти во всю их длину, стояли обитые сафьяном диваны и мягкие стулья на позолоченных ножках, таких тонких и изящных, что гости потучнее садились на них с большой опаской – не сломать бы.
Князь мельком посмотрел на церемонийместера, тот – на хоры, кивнув головой. Капельмейстер сделал знак, оркестр заиграл полонез. Князь подал руку молоденькой губернаторше, и по зале пошли в медленном танце пары. Полонез сменился вальсом, вальс – мазуркой. А в котильоне, князь неосторожно задел рукавом по;лу кафтана. На паркет с лёгким стуком упала оторвавшаяся бриллиантовая пуговица…»
Глеб Борисович Крякин проснулся, от участившегося ритма своего сердца. Первым, инстинктивным, движением было – поднять оторванную пуговицу. Даже при его богатстве, негоже бриллиантами разбрасываться. Скосив глаза на идеально вылизанный паркет и не обнаружив пуговицы, стал потихоньку отходить от чувств, овладевших им во время танца с молоденькой и хо-о-рошенькой до умопомрачения губернаторшей.
Переведя взгляд, передёрнулся от отвращения:
-Что за рожа?! А вечером показалась премиленькой. Снова перебрал лишку.
Не церемонясь, растолкал похрапывающую особу:
-Просыпайся. Я распоряжусь, тебя отвезут.
В совершенно дурном расположении духа Глеб Борисович вышел из опочивальни.
С тех пор, как, словно по графику, стали сниться странные сны, его раздражала явь. И дом, который ещё недавно был гордостью, раздражал. На ум приходило только одно слово – новодел. Всё – новодел: убранство, парк, лелеемый бригадой садовников – дармоедов. Изюминки нет. Всё, как у всех, достигших его состояния. И даже не достигших.
Эти вызывали ещё большее раздражение. Чернь, которую знатные особы дальше лакейской не допускали и, которой дозволено было лишь по;лу кафтана облобызать, теперь протягивали, как ровне, руку. Надо скрывать отвращение, жать, улыбаясь ослепительной улыбкой. Он не достиг пока того положения, когда можно расставить всех по ранжиру. Мелкими шажками шёл он к заветной цели.
Шажки – мелкие, но затраты! Впрочем, что о затратах. Кажется, говорить о них - моветон.
Теперь Глеб Борисович старался соответствовать имиджу комильфо во всём, даже в речи, что было самым трудным. Время первоначального накопления не сдавало позиций. За жаргон, прорывавшийся то и дело в речь, Глеб Борисович не щадил своих губ, бил по ним нещадно, когда оставался один, а на людях – или делал вид, что это шутка, или выруливал, по ходу заменяя слоги, приставки, суффиксы. Второе нравилось больше, потому что первое грозило перейти в стойкую привычку. Как произошло с одним из визави в дебатах. Мало того, что от его экспрессии у нормальных людей глаза к переносице сводило, так он ещё и ежеминутно теребил себя за нос. Дань вредной привычке – ковырять в носу? Или привычка ещё вреднее – поро;к?
Приходилось терпеть дурно воспитанных, мириться с унизительной, как собачья, кличкой – олигарх. В ней и – олигофрен, и – Аристарх, соседский, безобразного вида и поведения, пёс.
Держать себя в руках, когда со всех сторон визжали: «Обворовали, развалили, разграбили, пустили по миру народ».
Чего развалил? Ни ухом, ни ры…, пардон – ни сном, ни духом.
С начала его политической активности прошло всего - ничего, каких-то пять лет, а число сторонников выросло до двух десятков. И каких сторонников! Суперстары, у каждой – тысячи фанатов, которые вслед за своими кумирами станут его избирателями! Если так пойдёт и дальше, то через пару-тройку сроков, упаси Бог – не тюремных, можно рассчитывать на пост первого лица государства российского и тогда… тогда, держись все. Но пока мечты о титуле – гнать из яви. Подальше, куда не заглянет никто – в ночные сновидения.
А вот основательно заняться явью нужно. Перво - наперво, обустроить жильё. Этот, словно, из конструктора собранный особняк, из окон которого обозреваются такие же - известное дело, для княжеской особы не годится. И понатыкано их тут! Определённо, нужен дворец.
Конечно, неплохо бы в первопрестольной, или, на худой конец, в Петербурге… опоздал, ничего с этим не поделать. Когда можно было отхватить – капитал не позволял, а теперь – поезд ушёл. Времена сложные наступили для состоятельного люда.
Но, как говорят, нет худа без добра. В провинции, в уединении, оно и лучше. И человек верный, кому можно поручить, подобрать достойный вариант, есть. Куда, уж, вернее – сестра родная. Эта из семьи не вынесет.
Не откладывая дела в долгий ящик, Глеб Борисович позвонил сестре:
-Ирина, как у тебя со временем? Можешь сегодня приехать ко мне на обед?
-Здравствуй, Глеб. Ну, и манеры! Ты, как всегда, забываешь самое главное – поздороваться. Что за неотложное дело? До воскресения подождать не можешь? У нас, вроде, по воскресным дням семейные обеды?
- Ириша, в воскресение не удастся поговорить. Ты приедешь со своим семейством. Родители будут. Ты же знаешь нашу маман. На серьёзный разговор в её присутствии рассчитывать не приходится.
-Хорошо, я постараюсь выкроить час-другой.
Когда Глеб Борисович стал рассказывать сестре содержание своих таинственных снов, у той округлились глаза:
-Глеб, я доктор исторических наук. Сновидениями не занимаюсь. Тебе – к гадалке надо, или – к экстрасенсу. И с каких пор ты стал придавать значение снам. Нервы поизносились? Я предупреждала, не нужно было в политику лезть. Зачем она, когда ты достиг всего, о чём можно только мечтать.
-Ир, не перебивай. Это не сны, это другая жизнь, которая открывается мне.
-А чем я могу помочь?
-В том-то и дело, что кроме тебя, я не могу доверить никому. Ты должна покопаться в архивах. Сама понимаешь, как сбивчивы сны, поэтому точного местонахождения дворца указать не могу - только контурно. Он должен располагаться на высоком берегу реки. Рядом с дворцом – парк и роща.
Озадачив сестру поиском дворца его снов, Глеб Борисович не рассчитывал на скорый результат. И был удивлён, когда сестра позвонила уже на следующий день:
-Глеб, кажется, я нашла то, что нужно. Сейчас приеду и привезу всё, что удалось найти – описание, фотографии.
«Двадцать тысяч десятин диких земель, при слиянии речек Хопра и Сердобы, в Саратовской губернии, были пожалованы Борису Ивановичу Куракину Петром I, свояком по первой жене Евдокии Лопухиной. Пожалованы не по родству, а за особые заслуги на государевой службе: военной, дипломатической, а под конец жизни - литературной. Автором первой исторической книги о Петре I «Гистория царя Петра Алексеевича» был Борис Иванович Куракин.
По распоряжению Бориса Ивановича жалованные земли были заселены крепостными крестьянами из суздальских поместий. По его же приказу в селе выстроили деревянную церковь с приделом в честь Бориса и Глеба. И село стало именоваться Борисоглебским.
Князь возвёл на берегу Сердобы роскошный дворцовый ансамбль, спроектированный итальянским зодчим Джакомо Кваренги.
Грандиозный трёхэтажный дворец, окружённый каменной оградой и двумя полукруглыми флигелями. К торцам флигелей были пристроены прямоугольные корпуса, образовывая две подковы, которые составляли парадный двор с воротами – въездами.
У каждой из восьмидесяти комнат дворца было своё назначение: кабинеты, библиотека, спальные комнаты, гостиные с белой мебелью и зеркалами, украшенные изделиями из бронзы, французского фарфора, богемского стекла. Музыкальный зал, столовая с хорами. У князя Куракина было два оркестра, певцы, театральная и балетная труппы, живописцы, набранные из крепостных. В художественной галерее – богатое собрание гобеленов, гравюр, скульптур, ваз, картин русских и западных художников.
Винокуренный завод и суконная фабрика бриллиантового князя приумножали несметные богатства. В намерениях было даже дать вольную крестьянам Надеждино, но… намерения остались только намерениями.
Павел I вступил на престол, князь был призван ко двору и осыпан милостями. Дипломатическая служба в Вене, затем в Париже не оставляла места для воспоминаний о великолепном имении.
После смерти князя, в 1818 году, дворец был наследован его племянниками».
Глеб Борисович Крякин, обескураженный услышанным, сидел молча. «Нет, так не бывает. Не может быть такого. Всё о чём, рассказала сестра, я уже видел».
-Ёшкин кот,- опомнившись, сказал он. – Пардон, Ириша. Я хотел сказать, что это просто дежавю какое-то. Ты нашла то, что мне было нужно. И, что удивительно, сколько совпадений! Борисоглебское! Ну, исконное название! Как будто под меня! А Куракин! Может, мы из этого рода? Потеряли, или специально одну буковку стёрли, а вторую – заменили? Ничего страшного, мелочь, легко поправлю.
-Глеб! Это-то тебе зачем?
-Ирина, всё. Не вникай, пока – рано. За то, что сделала, отблагодарю, по княжески,- улыбнулся сестре Глеб Борисович.
Куракино, так переименовали село, увековечив фамилию князя, готовилось к приезду олигарха, согласно циркулярам, присланным из губернии в сельсовет. Не каждый день, и даже год, случается такое знаменательное событие в захолустье.
Сельсоветские сбились с ног, обходя домовладения - увещевали, стращали, приказывали, уговаривали. Окосить траву, убрать мусор Последнее было почти невыполнимым, поскольку – не город. Ни мусорных баков, ни мусоровозов в селе отродясь не было. Ну, хоть, с глаз долой куда-нибудь… на зады, что ли.
Ещё хуже обстояло дело с заборами. Их надлежало покрасить, желательно, в один цвет, исключая голубой. Почему-то это было указано в одном из циркуляров. Над этим пунктом ломалась не одна голова. Догадки были, но – догадки. Хозяева, у которых заборы уже были окрашены, именно в голубой цвет, наотрез отказались перекрашивать. Да, в магазине и не было другой краски, кроме голубой. Неловко получилось с заборами. Даже на центральной улице не удалось исполнить указание начальства.
И сельсоветские, и остальные жители думали-гадали, чего потерял олигарх в их тьме тараканьей. Село – захиревшее, никаких достопримечательностей. Может, хочет спиртзавод прикупить? Неплохо бы, когда так. В последнее время он больше простаивает, чем работает. А, кроме спиртзавода и пристроиться к работе в селе больше некуда. Ну, если только в дом-интернат. Но там все на своих местах, новых работников не требуется.
Наконец, на центральной улице показался кортеж из блестящих лимузинов. Народ высыпал на улицу, провожая взглядами вереницу машин. Местный дурачок Колюня выскочил из дома с маленьким красным флажком и размахивал им, что-то громко мыча. Он-то как раз и попал в поле зрения высокой особы – Крякина.
-Что это?
-Вас встречают, Глеб Борисович. Народ дикой, никакого зрелища не видят.
«Какая варварская земля, какой народ» - с горечью подумал Крякин, удобнее устраиваясь на сиденье. Разбитая дорога донельзя утомила его.
От полуразрушенной церкви кортеж машин повернул к дворцу.
Дворец, хотя и тоже, как церковь, полуразрушенный – крепость неприступная: окружённый каменной оградой, длинными флигелями, с высокими башнями, арочными воротами с восточной и западной стороны,- высился на крутом берегу Сердобы, а вокруг, насколько хватало глаз, лежали луга, окаймлённые красивой извилистой рекой. Дальше, за лугами, стоял густой зелёный лес. Позади дворца – тенистая дубрава.
Крякин, в волнении сердечном, вышел из машины и ступил на выщербленную дорожку места обетованного. Время было предобеденное. По двору шли вереницей странные создания в затёртых серых халатах. У каждого в руках миски. На его недоумённый взгляд и вырвавшийся непроизвольный возглас:
-Что, за пер…соны,- кто-то из чиновников сказал:
-Это местный контингент. Во флигелях – психоневрологический диспансер, так это – опекаемые. На обед пошли. Столовую для них построили за оградой. Вы не опасайтесь, они тихие. Буйные в отдельном корпусе, их не выпускают.
Грязные, обшарпанные флигеля, чахлые деревья, заросшие бурьяном клумбы, чудом сохранившиеся, жалкие остатки от скульптурного ансамбля. Зрелище предстало печальное. Не менее печальным было и зрелище полуразрушенного дворца – ничего не осталось от роскошного убранства – лишь величественная парадная лестница и анфилады комнат.
Побродить, как мечталось, по дворцу, Крякину не удалось – небезопасно и грязно. Делегация направилась в дубраву. Вековые дубы отбрасывали длинную тень, и в самый знойный день в парке было прохладно.
От былого великолепия почти ничего не осталось, если не деревья, конечно. Не было уже ни затейливых домиков, ни струящихся фонтанов, ни скульптур. Аллеи, когда-то разрезавшие парк семью лучами, едва угадывались сквозь разросшийся, давно не убиравшийся, подрост и подлесок. Точная копия, в миниатюре, Павловского парка служила выпасом для местного скота. Там и сям паслись привязанные к колышкам телята, козы. Свободными стадами бродили овцы.
Высокий губернский начальник бросал красноречивые взгляды на председателя сельсовета. А тот ходил, вжав голову в плечи – в циркуляре было и указание насчёт скотины в парке. Запретить местному населению использовать территорию парка, охраняемого государством культурного наследия, под выпас скота. Теперь, жди грозы. А что он мог поделать, несчастный председатель нищего сельсовета? Скотину конфисковывать? Прав на это нет. Хозяев розгами пороть? Кто бы позволил и дался? Не старые времена.
Но в настроении Крякина произошёл резкий перелом. Сам дворец привёл его в уныние – дел непочатый край. И… возможно ли восстановить? В парке – пришла уверенность, нет ничего невозможного. На него словно спустилась благодать. Хотелось бродить и бродить, забыв обо всём, что было и предаваться мечтам.
Мечты – мечтами, а дел, действительно, было невпроворот. Но для дел у него был целый штат бездельников, как он называл своих служащих. Не такими, уж, и бездельниками они оказались, если в самый короткий срок сумели оформить купчую на дворцовый ансамбль. Вместе с культурным наследием, охраняемым государством - парком.
Помчались по губернии машины, развозя несчастных «опекаемых» по домам престарелых, психоневрологическим диспансерам. Уплотняя доне;льзя «коренное» население.
Высвободившаяся рабочая сила – врачи, медсёстры, санитарки и санитары, и ещё целый взвод хозяйственного блока оказались не у дел и пополнили, без того плотные ряды безработных.
Пытались в губернии всучить, в нагрузку к сделке, спиртзавод, не то, чтобы на ладан дышащий - закатившийся в предсмертных судорогах. Но про себя Крякин подумал:"Вот ужо, как разгребусь с дворцом и парком".
Вслух же обещал подумать.
До дворца руки у него так и не дошли. Опустевший окончательно и навечно дворцовый ансамбль, разрушался, нарушая тишину окрестностей, глухим стуком вываливающихся из стен кирпичей.
В реликтовом парке, по – прежнему, пасётся скотина. Хотя, с недельку, после нагоняя председателю совета, её водили куда-то в другое место. Но далековато - вернули на прежний выпас.
Крякину, то ли сны перестали сниться, то ли веселее забавы подвернулись. С тех пор он ни разу не появился в своих новоприобретённых владениях. Может ещё – ужо?
Не сбываются слова князя Александра Борисовича Куракина: «Если не удастся мне сим домом пользоваться и в нём жить, пусть же останется он здешнему месту прочным украшением».
Украшение обернулось… укором.
46. Я твой тонкий колосок http://proza.ru/2020/09/09/696
Ольга Постникова
Не сравнятся с тобой
Ни леса, ни моря.
Ты со мной, моё поле,
Студит ветер висок.
Здесь Отчизна моя и скажу, не тая:
-Здравствуй, русское поле,
Я твой тонкий колосок.
Нет-нет, не знает Саша ни этой песни, ни такого количества слов и понятий. Ей недавно исполнился один год.
А, может, знает, только говорим мы на разных языках. Мы - на русском, а она... скажем так - на эсперанто. Мы только догадываемся, чего она хочет, но в целом, она... загадка для нас. Иначе, я не остолбенела бы от удивления на обычной прогулке по полю.
Шли по просёлочной дороге, свернули на луг. Луг осенний, увядающий. От буйства весенних красок и пышности остались лишь воспоминания... у меня. У Саши таких воспоминаний не может быть. Весной мы возили её в коляске, и обычно она спала на прогулке, или смотрела в небо.
Но сейчас... она выскользнула из наших рук и пошла самостоятельно, напевая своего сочинения мелодию, танцуя и кружась под неё.Чувства переполняли.Вот это нам хорошо знакомо - переполнявшим её чувствам, Саша давно научилась аплодировать. "Давно", значит, что тогда она не умела ходить - ползала и сидела.Но случалось, что чувство восторга переполняло сердце.
Чувства были настолько сильными, что Саша уже не могла стоять. Села на землю и... другое слово неуместно - воздела руки к небу. То ли в немой мольбе, то ли в благодарность Небесам.
Момента, когда Родина вошла в моё сердце, я не помню. Забудет и Саша этот день, эти мгновения. Но имеет ли значение память, если Отчизна вошла в её сердце и разместилась там... навсегда.
47. Ой, снег- снежок, белая метелица http://proza.ru/2018/04/01/230
Лидия Парамонова -Фокина
Успешная, везучая Лада спешила на репетицию предновогоднего конкурса, сожалея об отсутствии крыльев. Преодолев дорогу на светофоре, рухнула на лёд, разнося снег с его поверхности.
- Боже! - взмолилась девушка. - Только не сейчас!
«Что теперь будет? Гипс? Операция? Как же конкурс, экзамен по сценическому движению? А Сергей? - въедливая мысль о раздоре запрыгала в голове, «как карась на сковородке», - Зачем их спор зашёл так далеко?»
Стиснув зубы от сильной боли, кое-как поднялась. «Какая досада».
Попытка наступить на правую ногу едва не привела к повторному падению.
- Нет!- Её крик оглушил весь мир.
Позади раздался приятный баритон:
- Что случилось? - Перед ней «вырос» богатырь. - Вам нужна помочь?
- Упала, не могу идти, - чуть слышно ответила. Слезинки покатились по щекам.
- Сейчас всё уладим, - заверил молодой человек и как пушинку подхватил на руки.
Донёс до автомобиля «Лада Калина» чёрного цвета. Отодвинув переднее пассажирское кресло до упора, осторожно усадил «гостью». Сел за руль.
- Будем знакомиться? - протягивая руку, представился, - Илья.
- Лада, - произнесла девушка, заметно краснея, положила руки на колени.
- Вы одна из славянских богинь красоты и любви?
«Лучше промолчу- не до того».
По дороге в травмпункт Илья поинтересовался родом занятия спутницы. Был польщен: рядом с ним - будущая актриса. Красота, точёная фигурка, мелодичный голос не позволяли усомниться в её принадлежности к театральному искусству.
Её ничуть не удивило его признание. «Такому «качку» только и место в охране или на ринге. Едино, что или кого охраняешь». Лада взглянула в его голубые глаза, промолчала.
Мысли вернулись к Сергею, сокурснику. «Надо позвонить ему. Хороший предлог, - смекнула Лада, - прилетит, как миленький. Сразу забудутся обиды и амбиции».
Вопросы Ильи сработали, отвлекли от мрачных раздумий:
- На каком этапе находитесь в учёбе: философия, зарубежная, отечественная литература? Французский, испанский языки?
- Я нахожусь в отвратительном состоянии. Планы рухнули. Этюд сценического движения не сдам! Чтение или пение должно быть в сопровождении элементами: колесо, прыжки, шпагат и прочими, при этом надо правильно дышать. Я обречена. Конкурс сказок о Российской Девице Метелицы пройдёт без меня.
И вдруг Илья заявил:
- Ты всё сдашь! Я буду держать тебя на руках, над своей головой, а ты - делать сценические движения в воздухе, при этом - петь и правильно дышать. Метелицу разыграем ещё проще. Накинешь на меня длинную голубую пелерину. Я буду поднимать, кружить тебя во все стороны, напоминая метелицу. Получится лучше, чем ты делала бы это на полу.
Её удивил его переход на «ты», ещё больше- готовность помочь в сдаче экзамена. «И впрямь, хоть на метле влети в класс, драматургам по «фене». Жюри оценит изюминку номера: метелица кружит, клубится, летает!»
- В этом что-то есть. Спасибо за предложение. Возможно ли такое принять? - только и успела спросить, как машина была припаркована к обочине при городской больнице возле ЦАО на Ленинском проспекте.
Немолодой травматолог, завершив осмотр, заполнил медкарту, сурово сказал:
- Вы могли получить ушиб, трещину или, например, перелом лучевой кости. Ваш муж правильно сделал, что привёз вас к нам, - не видя растянутой улыбки Ильи, мгновенно покрасневшего лица Лады, врач продолжал, - а сейчас несите её в рентген- кабинет, сделайте снимок и со снимком ко мне.
Илья взял талон. Бережно подхватил Ладу на руки. Вышли в коридор. В положении «жены» пришлось принять театральное смирение.
«Слава Богу!Обошлось!Травма голеностопного сустава. На отёкшую, посиневшую ногу врач наложил лангетку. Написал справку в ВУЗ. Протянул её Илье:
- Следует помнить: самостоятельное неумелое применение лангетки может привести к ухудшению состояния, так что снимать не рекомендую.
В машине Илья спросил:
- Едим на 15-ю Парковую? - Лада молча кивнула.
- Или к «мужу»?- он рассмеялся так заразительно, что она тоже прыснула.
Подъехали.
- Донесу, будет надёжнее, - заявил Илья с полной уверенностью в своей правоте.
Переступил порог квартиры. Опустил на ноги. Достал авторучку, мизерный блокнот.
- Подскажи номер сотового и домашнего, - Илья покосился на висевщую на стене трубку городского телефона.
Без вариантов. Продиктовала благодетелю.
Едва закрылась за ним дверь, схватилась за сотовый.
На звонок Сергей не ответил. Устав от бесконечного: «Телефон выключен или...
Оставьте голосовое сообщение», чуть не плача, заявила:
- Пошёл ты на Кудыкину гору! Позвоню Наташке. Быстро разнесёт «по секрету- всему свету», весь поток обхватит!
- Ната, привет! Поздравь с «чёрной пятницей»! Слегла с травмой ноги на две недели, не меньше. «Прощай, Конкурс!» Какая теперь из меня Метелица? Разве, сыграть роль Бабы- Яги Костяной Ноги? Никому не говори, а то «расстроятся». В понедельник позвоню в деканат.
«Дело сделано! Поскачу на на кухню, есть хочется и горячего чая. Привыкай делать «прыг- скок, Ладушка», - успокоила себя, стоя перед зеркалом, висевшим на стене в прихожей.
Начались звонки. Мешали допить чай. Вся группа была «поставлена на уши».
Желанный звонок не прозвучал.
Утро началось с натирания ноги мазью, потом "прыг- скок" по комнате.
Зазвонил телефон. Сердце заволновалось. «Сергей!» - пронеслось в голове.
Номер был чужой!
- Алло!
- Доброе утро, Лада! Это Илья! Как нога? Отёк спал?- спросил как- то спокойно, по - домашнему, как папа, и внутри что - то ёкнуло.
- Я узнала. Доброе утро, Илья. Мазью намазала. Прыгаю. Привыкаю потихоньку к безысходности.
- Лада, у меня через полчаса начнутся переговоры, через два часа тебе позвоню. Пока.
- Пока, - прозвучало растеряно.
«Переговоры? С кем? Где? Он кто?»
Увидела смс с одним сообщением. «От Сергея! Отправлено вчера?- Глаза скользили по экрану. - Дошло. Уснула».
Открыв смс, Лада оторопела лишь на несколько секунд:
- Ну, что допрыгалась? А теперь и попляши!- послышалась самодовольная интонация его голоса.
Она отключила телефон. Крикнула:
- Ну, Серый, погоди!
Затем включила компьютер. На всех сайтах из списка друзей Сергея загнала в «чёрный список», словно пыль удалила с экрана. Включила на всю мощь песню Высоцкого:
Значит, рядом с тобой чужой,
Ты его не брани - гони,
Вверх таких не берут и тут
Про таких не поют.
Трижды прокрутив, успокоилась. Твёрдо решила: «Моя вертикаль впереди».
Вечером, надрывный звонок в дверь, заставил подскочить с дивана.
Допрыгав к двери, взглянула в глазок, на площадке стоял богатырь.
Открыла дверь. В руке пакет. Из-за спины появилась вторая рука с букетом алых роз.
- Слава, Богу! Лада, ты меня напугала!- взволнованно сказал Илья и уже спокойнее спросил, - Почему ты не в сети? Телефон разрядился?
Илья был похож на айсберг.
- Нет, выключила. Спала, - прошептала она и посторонилась, давая вкатиться глыбище в прихожую, - проходи.
- Это тебе, - он протянул букет алых роз, - в пакете - мороженое и клубника.
- Спасибо, приятно. Повесь пальто. Плечики в шкафу.
Лада запрыгала в сторону кухни.
- Илья! В ванной можно вымыть руки, - напевно прозвучал голосок.
Ужин - чем Бог послал. На десерт- гостинцы. Всё это время звучала музыка на радиоволне «Шансон».
Интересные беседы о музыке, кино, живописи, литературе велись легко.
Им, показалось, что они давно знакомы, знают привычки, хобби друг друга и всё, что любят и не любят.
Незаметно стемнело. Илья подошёл к окну. У подъезда горел фонарь.
- Быстро подкралась ночь. Пора и честь знать. Тебе надо отдыхать. Созвонимся. Договорились?
Ей на минуту показалось, что его что-то волнует, куда-то он заторопился. Почему- то захотелось, чтобы он остался с ней рядом навсегда.
- Договорились. Звони. Я дома, - и засмеялась так звонко, - где же мне быть с «костяной» ногой?
Проводив гостя, Лада запрыгала к окну на кухне. Из него было видно, как Илья вышел из подъезда. Не поднял головы. Не оглянулся. Сел в машину. Отъехал от дома.
Прошло пять дней.
Конкурсантки «щебетали» за кулисами.
Неожиданное появление Лады в шикарном костюме Метелицы с волшебным жезлом - тростью в сопровождении спутника в элегантном фраке и цилиндре заставило тотчас всех замолчать.
Немую тишину нарушила Лада.
- Сестрицы-Метелицы, рада вас видеть! Я с вами! Рискну принять участие! Мне не совсем комфортно. Пусть вас это не смущает.
- По-моему, прекрасно. Попробуй на одной ножке, может, что и получится,- улыбаясь протараторила Наташка.
- «Если долго мучиться, что-нибудь получится», - пропела Лада голосом «Аллы».
И обратилась к Илье:
- Я правильно трактую, маэстро?
Илья почтительно наклонил голову в знак согласия.
- Может, представишь кавалера? - незадачливо, с неким любопытством обратилась Наталья, уставившись на инкогнито, поддерживающего Ладу под руку.
- Это богатырь Илья Московский всея Руси. С его пращура некогда написал картину «Три богатыря» многоуважаемый Виктор Михайлович Васнецов, - «отчеканила» Лада.
«Не из робкого десятка», - подметил Илья о своей подопечной и легонько сжал её руку.
По жребию Ладе достался третий номер выхода.
Две из восемнадцати Метелиц неплохо выступили в рамках жанра.
И вот завьюжило, запорошило...
В воздухе замелькала пелерина, в который Илья стремительно летал по сцене, держа над головой хрупкую Ладу, вытянувшуюся «ласточкой». Порхающие движения в такт музыки Чайковского «Времена года. Зима» грандиозностью заворожили жюри и участниц конкурса. Движения подстраивались под ноты. Илья опускал Ладу на пол- стелилась метелью на земле. При подъёме она играла пелериной, как гимнастка лентой, создавая впечатления бурана. Волчком кружилась на одной ноге. Гибкость и лёгкость движений Метелицы заслужили овации. Музыка закончилась. Метель затихла на полу.
По залу неслись: «Браво!Бис!»
Илья подхватил партнёршу. Взмыл над головой. Ряд цирковых движений взорвали зал: бурные, продолжительные аплодисменты, зрители встали! Триумф продолжался изрядно. Илья победно унёсил своё сокровище за кулисы.
Вздохнули. Выдохнули. Юркнули в «гримёрку». Переоделись. Молниеносно, как метель, умчались в будущее под знакомую мелодию:
«Чтоб никто и не заметил,
чтоб никто и не подумал...»
Хоть «порхала», улыбалась на камеру, находясь на руках уверенного в себе человека, внутри было огромное волнение. Она расслабилась только в машине, которая уносила их в неизвестное будущее, где ей предстоял нелёгкий экзамен.
Телефон молчал три дня. Даже Наташка не позвонила. Видимо, жаба давила всех. Лада оказалась лучшей, неподражаемой «Метелицей», заняла первое место!
Об этом узнала в Интернете. «Как хорошо, что есть Инет», - с грустью подумала девушка.
Утро. Солнце. Кофе. Кашка- овсянка. Настроение отличное. Осенило: «Уже встаю на пяточку!»
В ожидании прихода Ильи, напевала: «Вот, что значит настоящий верный друг...» и готовилась к выходу.
Звонок в дверь прервал песню. Обменялись приветами, «обнимашками» и отправились совершать ещё один «подвиг».
Какое счастье! С появлением Ильи в жизни Лады всё изменилось до неузнаваемости.
Она уже не теряла время на пустяковые разговоры с подругами. «Стоп! - пролетело в голове, - Подруг сокрушило и унесло цунами прямо во время конкурса. Сергей окончательно «испарился» после травмы ноги. Все проявили себя «достойно». Вот и прекрасно! Не о чем сожалеть, «всё, что не делается, всё к лучшему!»
- Ты что притихла? - взглянув на Ладу, удивлённо спросил Илья и добавил, - Выше нос!
- Думаю об экзамене, - почему-то вырвалось в ответ, - волнуюсь.
- Всё будет хорошо!
Три слова, твёрдо сказанные Ильёй, вселяли надежду. Уверенность придала фраза любимого учителя: «Сценическое мастерство- это не тяп-ляп. Включите фантазию, зажгите искру».
И они зажгли вдвоём, Илья и она.
Добрались задолго до экзамена. Илья куда-то ушёл. Лада сидела в холле. Прошло минут пятнадцать. «Где он так долго ходит? - недоумевала она, - уже можно весь корпус обойти и вернуться».
Постепенно стали подходить одногруппники. Встреча с ними была разноликая: кто- то приветствовал с радостью, кто с ухмылкой, но её это не удивляло и не озадачивало. Она всецело прокручивала свою экзаменационную сцену.
Вернулся Илья и пристроился рядом. На него никто не обращал внимания. Все, казалось, были заняты только собой.
Дверь аудитории открылась, пригласили войти «первого».
Она встала и пошла, одной ногой ступая на пяточку. Илья открыл дверь, пропустив её вперёд, закрыл за собой дверь.
Представившись и положив зачётку на край стола, за которым сидели три педагога по сценическому мастерству, сказала:
- Сцена «Метелица», слова В. Бокова, музыка Г. Пономаренко.
Включили музыкальное сопровождение. Начался танец. Илья подхватил Ладу, как пушинку. Она, пластично двигаясь, запела под музыку:
- Вьюга во поле завыла,
Ой, люто, люто, люто!
На свидание, наверно,
Не торопится никто.
Ой, снег-снежок,
Белая метелица,
Говорит, что любит,
Только мне не верится.
Всё, движения, жесты, мимика, было сконцентрировано на тексте песни, музыке.
- Бьёт о стекла, бьёт о крышу,
бьёт по каменной трубе.
Илья вытянул голову из-за Лады и кулачком изобразил постукивание в окно.
- Не глухая- слышу, слышу!
Мне самой не по себе.
Ой, снег- снежок, белая метелица!
Говорит, что любит, только мне не верится!
Задорно звучал голос Лады, а лицо светилось счастьем.
Через «завывание», через «белую пургу» она грозилась Илье, красивому русеволосому богатырю с голубыми глазами, что на десятое свиданье с ним сегодня не пойдёт, и тут же двигалась «белой метелицей», и грозила вьюгам и буранам, и глубоким снегам и холодам:
- Разрешаю вам буянить!
Но не дольше четверга!
И, казалось, что сонная с утра комиссия, проснулась и вот-вот запоёт вместе с розовощёкой задорной блондинкой, глаза которой излучали зелёный свет, подобно светофору:
- Ой, снег-снежок,
Белая метелица!
Говорит, что любит,
Только мне не верится!
Председатель экзаменационной комиссии протянул Ладе зачётку и сказал:
- Блистательно! «Метелица», верьте вашему другу, он этого вполне заслуживает. - Хитринки забегали в глазах у старого педагога и добрая улыбка засияла на его лице.
Ей всё ещё не верилось в удачу.
И она, широко раскрытыми глазами, изумлённо смотрела на педагога.
- Благодарю, - смущённо ответила Лада, принимая зачётку. Внутри учащённо колотилось взволнованное сердце.
И лишь выйдя из аудитории, она сделала тяжёлый выдох, а затем спокойно сказала Илье:
- Пойдём, мой друг, нам есть о чем поговорить и над чем поразмыслить.
Она не слышала вопроса, заданного ей кем- то из группы: «Ну как, сдала?»
Она думала о том, как это могло так быть, что комиссия без единого слова допустила её к сдаче экзамена с помощью Ильи?
«Ведь ни слова не сказали, ни о чём не спросили. Здесь, явно, поработал друг. Когда успел?» Собственные мысли стали возвращать её в реальность.
Илья, как ни в чём не бывало шёл рядом, готовый подхватить её, если что...
«Впрочем, зачем допытываться, сам расскажет, если сочтёт нужным, - решила она.
Выйдя на улицу, вдохнула свежий воздух. Внутренний голос пропел:«Как прекрасен этот мир! Посмотри! Как прекрасен этот мир». Очень даже! Все бураны и метели, и невзгоды позади! Вперёд! В будущее! Что-то впереди меня поджидает. Но что?»
А надвигались на неё неожиданные перемены.
Абсолютно нетрудно догадаться, что приближалось светлое будущее и огромная, как шар земной, ЛЮБОВЬ!
48. Виражи http://proza.ru/2021/04/09/1277
Инна Чешская
Он волочился домой и не знал, как ей сказать о том, что только что узнал сам.
В висках пульсировали слова врача: «Рентген. Правое лёгкое. Пятно. Чётко очерчено. Направление. Торакальное отделение. Операция. Срочно.»
Высокая температура и постоянный кашель за последние две недели сильно измотали его. К ознобу он уже привык, но сейчас его трясло от сильнейшего нервного напряжения. Ещё вчера они строили планы на летний отпуск, а сегодня он узнал, что до лета может и не дожить.
Для смертельного диагноза правильного момента в жизни нет и быть не может, но более неподходящего, чем сейчас, он себе представить не мог. Воистину говорят: «Беда не приходит одна». Осенью от инфаркта умерла её любимая мама. Это очень сильно подкосило её. Тестя смерть обожаемой жены в буквальном смысле свалила с ног. Разом дали знать о себе все притаившиеся болячки, и теперь он чаще находился в больнице, чем дома. Его любимая девочка, несмотря на хрупкость фигуры, невероятно сильная женщина и сможет всё вытерпеть и дочек вытянет, в этом он не сомневался, но как же невыносимо жалко её. Ком подкатил к горлу, и он закашлялся.
А как без него будут его ласковые птички, его восхитительные принцессы, его шаловливые разбойницы? Они же ещё такие маленькие и беззащитные. Он же им ещё так нужен! Если у него всё слишком запущено и случится то, чего он больше всего боится, они ведь с трудом смогут сохранить в памяти, каким он был и как отчаянно он их любил! Сердце сжалось, замерло и защемило от невыносимой тоски и беспомощности. Слёзы душили его и непроизвольно катились по небритым впалым щекам. Он стал задыхаться и снова сильно закашлялся.
***
– Солнышко моё, девочка моя любимая, я не знаю, как завтра пройдёт операция и что будет дальше, но ты должна знать и всегда помнить, что я больше всего на свете любил, люблю и всегда буду любить тебя и наших девочек. Вы – моя жизнь! Если меня не станет...
– Умоляю, не говори так!
– Воробушек мой, послушай меня и не перебивай, пожалуйста! Если меня не станет, я очень хочу, чтобы ты и девочки были счастливы! Ты слышишь? Счастливы! Хочу, чтобы ты не хранила верность навсегда ушедшему мужу, а жила полноценной счастливой жизнью молодой, красивой женщины. Ты невероятная, сказочная, просто волшебная, и для любого мужчины иметь такую жену – это подарок судьбы! Пожалуйста, ни в коем случае не считай отношения с другим мужчиной за предательство и живи, родная моя, счастливой жизнью, если не ради себя, то ради наших девочек. Ты ведь сама всегда говоришь, что только счастливая мать – хорошая мать!
***
– Гордеев, как себя чувствуешь? Болит что-нибудь?
– Нормально я себя чувствую. Ничего не болит.
– Тогда собирай вещи и дуй домой!
– Что?!
– Домой иди, говорю. Мы тут симулянтов не держим.
– Не понял. Александр Семёнович, почему симулянтов? Почему домой? У меня же сегодня операция.
– Контрольная флюорография показала, что уполз твой рак.
– Как уполз?! Куда уполз?!
– На гору, видимо, свистеть уполз. Не было у тебя никакого рака, Гордеев. Была шаровая пневмония, которая на снимках иногда выглядит, как опухоль, чётко очерченной. Пенициллин прокололи, пневмония рассосалась. Иди уже домой и живи долго и счастливо...
49. Современные женщины http://proza.ru/2021/02/11/1048
Инна Чешская
Как и чем живут современные женщины?
Во - первых, современная женщина должна быть стройной, спортивной и быть ухоженной с ног до головы. Об этом напоминает постоянно нам назойливая реклама, достающая чуть не изо всех щелей.
Потом она непременно должна хотеть детей. Но детей она должна хотеть в определённый срок: ни в двадцать, но и ни в сорок. В двадцать - ещё очень рано, а в сорок - уже очень поздно.
При этом она должна хотеть иметь определённое, правильное по понятиям общества, количество детей. Иметь одного ребёнка - эгоистично, а пять - асоциально, то есть идеально надо родить где-то между одним и пятью.
Ах да, родить детей женщина должна, конечно же, от идеального мужчины. А идеальные мужчины женятся на ком? Правильно! На идеальных женщинах.
Разберёмся, кто же для идеального мужчины может стать идеальной женой. Как правило, идеальная жена должна быть ниже мужа по статусу, не то мужчина очень быстро перестаёт чувствовать себя мужественным, востребованным и идеальным.
То есть, главный врач возьмёт себе в жёны, в лучшем случае простого врача, а скорее всего старшую медсестру, банкир возьмёт в жёны секретаршу, инженеры и программисты женятся на учителях и воспитателях, офисный планктон и специалисты средней руки разберут продавщиц, косметологов и парикмахерш.
Не при делах остаются две группы - это умные, хорошо образованные женщины и глупые, малообразованные мужчины. Понятно, что эти два лагеря общего языка не найдут никогда. Именно поэтому у умных, хорошо образованных женщин очень часто не складывается личная жизнь.
Но мы не будем вдаваться в крайности и рассмотрим среднестатистический вариант.
Идеальный мужчина осчастливил замужеством свою идеальную женщину и стали они идеальными мужем и женой.
Профиль идеальной современной жены все помнят? Если нет, напоминаю: идеальная жена должна быть королевой в обществе, отличной хозяйкой на кухне, доброй и заботливой матерью детям и страстной любовницей для мужа в постели!
Превращать себя в королеву идеальная жена должна не в фитнес-клубе, не у косметолога, не в парикмахерской, и не у мастеров педикюра и маникюра, а в парке или лесу, при помощи подружки, которая подровняет секущиеся кончики и, конечно же, своими силами и умениями, потому как идеальные жёны деньги из семейного бюджета на себя не тратят и всё своё свободное время уделяют семье.
А ещё идеальные жёны свою семью полуфабрикатами и едой из кулинарии за углом не кормят. Идеальная жена, прибежав с работы домой, готовит своему идеальному мужу идеальный ужин, причём каждый день и из идеально свежих и экологически чистых продуктов.
Родив детей, идеальная женщина должна, ко всему прочему, ещё непременно стать и идеальной матерью.
Не бросая при этом карьеру и оставаясь стройной, весёлой, самоуверенной, в меру эмансипированной, но не феминисткой, требующей от своего идеального мужа помощи по хозяйству и с детьми.
Карьеру женщине лучше всего продолжать строить, оставаясь при этом дома и ни в коем случае не отдавая детей на целый день в ясли или няням, потому что так поступают только плохие матери, а идеальные матери всё успевают сами!
Поиграв в развивающие игры с детьми, уложив их спать и убрав на кухне после идеального ужина, среднестатистическая идеальная жена бежит в ванну готовиться к идеальной ночи!
Она быстро принимает душ, наносит вечерний макияж роковой женщины а «la femme fatale», надевает соблазнительное бельё, чулки и каблуки и выползает на четвереньках в спальню, потому что к тому времени на ногах, да ещё и на каблуках, она удержаться просто уже не в состоянии. При этом имитируя грацию и желание мартовской кошечки, глядя на своего идеального мужа томным, многообещающим взглядом и соблазнительно облизывая ярко накрашенные губы шаловливым язычком.
То, что как только у женщины появляется ребёнок, слова «оргазм» и «сон» становятся для неё синонимами, вслух произносить категорически возбраняется, потому что эта информация может расстроить её идеального мужа, и она тут же будет разжалована из идеальной жены в посредственную или даже скучную.
Если свекровь или кто-то из старшего поколения женщин - родственниц идеального мужа утверждают, как хорошо и легко живётся современным женщинам с памперсами, стиральными и посудомоечными машинами и упрекают её, что у неё нет достойного хобби для идеальной женщины, и она могла бы почаще вязать и шить, то идеальная женщина не возражает, а лишь мило улыбается, утвердительно кивает и обещает в ближайшем будущем исправиться.
При всём этом у идеальной женщины всегда должно быть хорошее настроение, она должна быть со всеми добродушной и весёлой, никогда ни на кого не жаловаться и ни при каких обстоятельствах не показывать своё недовольство и свою неидеальность!
50. В гостях у инопланетян http://proza.ru/2021/04/06/1436
Тося Кузнецова
Глава первая
Рита и Дина – ровесницы. Родились и выросли в одном селе, учились в одном классе, сидели за одной партой, делились мечтами и своими девчачьими секретами. Накануне выпускного они торжественно поклялись продолжить свою дружбу после школы, всегда помогать в трудной ситуации друг другу.
После окончания школы подружки вместе поехали в город, где поступили в медицинский колледж. Жили в общежитии, в одной комнате. Всё делали вместе: вместе сидели на лекциях, вместе были на практике, вместе обедали в столовой, вместе посещали выставки и театры. Это про них говорили: «Не разлей вода». Любо-дорого было смотреть, как эти две красавицы занимались в тренажёрном зале, совершали по утрам пробежку по дорожкам парка и переживали друг за друга перед дверью аудитории во время экзамена.
Но однажды неразлучные подружки попали в трудноразрешимую ситуацию. Случилось так, что они влюбились. И влюбились они в дного и того же парня.
Сергей – студент пятого курса мединститута – проходил врачебную практику в той самой больнице, куда направили на практику двух будущих медсестёр – Риту и Дину. Девушкам Сергей приглянулся сразу. Работать с ним было легко и приятно. Но, к несчастью, обе стали ревновать подругу к парню. А тот с обеими вёл себя дружески, обходительно, не делая предпочтения одной из них. Даже в ближайшее кафе и в кино приглашал обеих. Не знали девушки, что Сергей никак не мог понять, кто из них ему больше нравится, кого предпочесть.
И однажды решение пришло: вывезти подружек за город на шашлыки и поглядеть на их поведение в не привычной для них обстановке.
В следующие же выходные парень пригласил девушек выехать на природу. Приглашение было принято восторженно обеими.
Утром в субботу Сергей на своей машине подъехал к общежитию. Уже через час компания обустраивалась на зелёной поляне возле леса. Рядом протекала река с высокими крутыми берегами. Сергей занялся шашлыками: развёл костёр, нанизывал куски мяса на шампуры. Девушки любовались видом на реку. Они стояли на крутом обрыве и смотрели, как внизу бурлила, перекатываясь через камни, вода.
Рита решила расставить все точки над «i» в их любовном треугольнике. Зло поглядев на Дину, она выпалила:
- Перестань строить глазки Сергею! Он – мой парень!
- Почему ты так решила? Мне он тоже нравится! – парировала Дина.
- Найдёшь себе другого! Не мешай мне, а то полетишь вон туда, на камни! – Рита протянула руку, показывая, куда именно полетит подруга.
Дина непроизвольно отшатнулась, сделала шаг назад и полетела вниз. Река подхватила добычу и понесла её.
Крик ужаса вырвался из горла Риты. Сергей обернулся и, увидев только одну девушку, понял, что произошло. Он бросился вниз по течению реки, но Дины не было видно. Сергей в отчаянии вернулся к Рите. Она плакала и всё повторяла:
- Мы…мы смотрели на реку…А она оступилась…Она сама…Что делать?
И опять заходилась в плаче. Сергей вызвал спасателей и постарался успокоить девушку. Он обнял её за плечи, прижал к себе содрогающееся тело.
Глава вторая
Подхватив тело Дины, течение выбросило его за речным поворотом к берегу. Инстинктивно девушка схватилась за ветки склонившегося над самой водой дерева и выползла из реки. Отдышавшись, побрела к поляне. Тело болело – её всё-таки побило о камни. Хорошо ещё, что не на камни упала, а так синяками отделается. Но шла она с трудом.
Когда же вышла к поляне, увидела Риту и Сергея, которые сидели, прижавшись друг к другу. Сергей, обняв, успокаивал плачущую девушку. Дина отступила назад. Злость и ревность овладели ею. Она пошла по лесу наугад. Слёзы заливали лицо. Сколько она шла так – без дороги, Дина не знала. Шла, пока не упала и не провалилась в бессознательность: во что-то, где не было понятно, день или ночь сейчас, дышит она или уже нет.
Очнулась Дина от нежного и такого знакомого с детства аромата чая с мятой. Такой когда-то заваривала для неё мама. Мамы давно уже нет… Откуда же этот дивный аромат, вызвавший воспоминания о детстве, о маме? Или она уже умерла?!
Дина открыла глаза. Где это она? Светлое большое куполообразное помещение. Свет от ламп – приятный, не слишком яркий. Стены из какого-то белого материала, похожего на пластик. Она лежит в стеклянной капсуле. Повернув голову, увидела ещё три такие же капсулы – пустые.
К ней подлетел светящийся чуть розоватым цветом шар. Вспомнила, что в книгах такие называли плазмоидами. Остановившись возле её капсулы, шар материализовался в человекоподобное существо. Плазмоид прикоснулся к капсуле – крышка исчезла, а в руке плазмоида оказалась чашка с чаем. В голове Дины прозвучало: «Пей!» Приподнявшись, девушка быстро выпила чай. Он был действительно с мятой, над чашкой ещё поднимался чуть заметный парок.
- Где я? – спросила Дина.
Ответ опять прозвучал в её голове:
- На межпланетной космической станции, в больничном отделении. Тебе надо набраться сил.
- Как я сюда попала?
- Ты сама вышла к нам и попросила помощи. Потом сразу потеряла сознание.
-Давно я здесь?
- По земным меркам уже два дня.
- Ой! Меня, наверное, ищут!
- Уже перестали. Решили, что утонула, а труп унесло течением.
- Что со мной будет здесь?
- Ничего. Выздоровеешь – отпустим. Если пожелаешь, дадим некоторые знания. А пока спи, набирайся сил.
Глава третья
Вскоре Дина освоилась в новой обстановке. Ознакомил её со станцией тот же плазмоид. Он попросил называть его Плу. Сообщил, что здесь он вроде распорядителя-смотрителя. Плу провёл девушку по нескольким помещениям станции. Дина назвала бы их столовая, лаборатория, техническая, гостевая. Она понимала, что это только часть помещений огромной станции.
В столовой теперь и она обедала. Для неё на стол ставили фрукты и овощи. Когда Дина попросила что-нибудь из мяса или рыбы, ей сказали, что животных и рыбу они не убивают. Дина попыталась есть то, что ели другие посетители, но после этой пищи ей было плохо: вкуса она никакого не почувствовала, зато желудок болел, а в животе бурлило.
Другие посетители столовой приходили из гостевой. Плу сказал, что это представители других планет. Станция для них – перевалочный пункт. Прилетят, отдохнут, при необходимости подремонтируют свои летательные аппараты и отправляются дальше. Выглядели они по-разному и почти так, как читала раньше Дина в книгах об инопланетянах. Среди них были сероватые существа и существа, очень похожие на людей, были существа, похожие на огромных кузнечиков и похожие на ящериц, были биороботы и плазмоиды. Инопланетяне не подходили к Дине, не заговаривали с ней. Им было не до неё. Дина тоже предпочитала общаться с Плу.
Лаборатория была большая и светлая. На стеллажах вдоль стен стояло множество пробирок, колб и банок с различными препаратами. Здесь же были приборы, напоминающие микроскопы и компьютеры.
Но особенно много самых разнообразных приборов было в технической. Дина не очень хорошо разбиралась в технике, поэтому просто решила для себя, что всё это – разные модели компьютеров. Плу мотнул головой в сторону огромных и сказал, что они служат для связи с далёкими галактиками. Дину Плу подвёл к прибору средней величины, усадил в кресло и сказал:
- Мы не можем дать тебе все знания о мироустройстве, которыми владеем. Просто твой мозг не способен выдержать всего объёма информации – он взорвётся, и ты погибнешь. Но с помощью этого аппарата я могу подключить тебя к информационному полю Земли. Задав в голове вопрос, ты сможешь узнать те мысли и открытия, которыми владели жители Земли в этом вопросе, то есть тебе придёт ответ, приемлемый для землян.
Сказав это, Плу надел на голову Дины блестящий металлический шлем и подключил к нему провода от аппарата. Затем он нажал на несколько кнопочек. Аппарат загудел. Дина почувствовала в голове лёгкое щекотание. Оно длилось пять-десять минут. Плу вновь нажал на кнопочки, гудение прекратилось, и Плу снял шлем.
- Попробуй сейчас мысленно задать вопрос!
- Где я нахожусь? Где находится эта межпланетная космическая станция?
Плу рассмеялся дребезжащим металлическим смехом:
- Такие вопросы задавай мне. Станция находится возле планеты Земля.
- Тогда как я могла выйти на неё? Почему её не видно в телескопы с Земли?
- Ты вышла на сотрудников, которые выполняли на Земле свою работу. Они и доставили тебя на станцию. Телескопы не реагируют на станцию потому, что она защищена непроницаемой оболочкой. Для Земли она невидима. Если же станцию захотят уничтожить, здесь имеется и мощное быстрореагирующее оружие. А в информационное поле Земли надо посылать вопросы, которые касаются именно Земли.
-Для чего на Земле возведены египетские пирамиды?
- Для обмена энергиями Земли и космоса, - тотчас был получен ответ.
- Плу, я хочу вернуться на Землю. Мои синяки зажили, я здорова. Здесь я увидела и узнала много нового. Мне хорошо у вас. Но у нас есть пословица: «В гостях хорошо, а дома лучше!», то есть в каком бы прекрасном месте не находился, всё равно тянет на родину.
- Мы понимаем это. Наши сотрудники доставят тебя на Землю на космолёте – вы их НЛО называете.
Глава четвёртая, заключительная
Когда Дина пришла в общежитие, увидела там Риту с Сергеем. Странно, но, увидев их вместе, она не испытала ни злости, ни ревности, ни радости – ничего…
Рита же кинулась к ней с возгласом:
- Где ты была столько времени? Почему не сообщила, что жива? Мы же переживали!
- Правда? Я у инопланетян немного погостила.
- Ну не хочешь – не говори. Главное, что жива. А мы с Сергеем решили пожениться.
- Поздравляю, - Дина и сама удивилась, с каким равнодушием это сказала…
Остаётся добавить, что, хотя Дина успешно сдала экзамены и зачёты (помогло подключение к информационному полю Земли), она забрала документы из колледжа и поступила в мединститут. Впоследствии она стала хорошим врачом. Одного из своих тяжёлых пациентов она полюбила, и, когда он выздоровел, они сыграли свадьбу. У них подрастает дочка – умница и красавица. На ночь Дина рассказывает дочке сказки. Дочке же очень нравится рассказ мамы о жизни у инопланетян. Иногда и муж Дины приходит послушать эту историю. Папа и дочка считают её красивой сказкой.
51. Часть 2. Глава 1 http://proza.ru/2019/02/16/521
Олег Михайлишин
Теперь обратимся к истории. Как известно, после разгрома в 1920 году Красной Армии под Варшавой, был заключен Рижский мир, согласно которому Западные Украина и Беларусь отошли к Польше. Польские власти начали проводить активную политику полонизации переходящую в шовинизм. В ответ на это в 1929 году, была создана организация украинских националистов (ОУН), которую возглавил Евгений Коновалец, бывший командир отряда Сечевых Стрельцов – Украинского добровольческого легиона в составе Австро-Венгерской армии во время первой мировой войны. ОУН развернула антипольскую акцию саботажа. По селам Галиции прокатилась волна нападений на государственные учреждения и поджогов имущества польских помещиков. Для этого была создана Краевая экзекутива ОУН под руководством Степана Бандеры. Он организовал ряд убийств польских государственных деятелей, вызвавший большой политический резонанс. Коновалец распорядился немедленно прекратить террор, но Бандера был уже арестован.
Справедливости ради, стоит отметить, что уровень жизни в Западной Украине тогда был довольно высоким, о чем красноречиво свидетельствует анекдот: внук спрашивает у деда: «Діду, що таке соціалізм?», – тот отвечает : «Це колы заходиш до шопы (магазин) – бляха є, цвяхів (гвоздей) нема, або – цвяхи є, бляхи нема». «Що ж таке комунізм?», – интересуется внук. «А це коли і бляха є, і цвяхи є – як за Польщі».
В доверие Коновальца втерся, прекрасно владевший галицким диалектом, сотрудник НКВД Павел Судоплатов, которого тот даже рассматривал одним из своих преемников. Но у Судоплатова были другие планы. Зная слабость Коновальца к сладкому – подарил ему коробку конфет со взрывчаткой. Гибель Коновальца, 23 мая 1938 года на улице в Роттердаме, подробно описал один из очевидцев – руки и ноги разлетелись в разные стороны, туловище отбросило на несколько метров. Потом Судоплатов возглавил диверсионный отдел НКВД и дослужился до генерал-лейтенанта МВД СССР. Но в 1953 году его самого арестовали в собственном кабинете на Лубянке и в 1958 году он был приговорен к 15 годам заключения «за активное пособничество изменнику Родины Берия в подготовке государственного переворота, производстве опытов над людьми, похищениях и многочисленных убийствах». Другим известным убийством, была разработанная под его руководством, операция по ликвидации Льва Троцкого. Отбывал наказание во Владимирской тюрьме, где симулировал психическое заболевание, перенес ряд инфарктов и ослеп на один глаз. Освобожден по окончании срока в 1968 году, после чего занялся литературной деятельностью. Полностью реабилитирован постановлением Главной военной прокуратуры Российской Федерации от 10 января 1992 года.
17 сентября 1939 года во Львов вошла Красная Армия, ее встречали хлебом-солью и цветами. Стали открываться украинские школы, люди поверили Советской власти, но потом, к сожалению, начались репрессии. Поэтому, в 1941-м немцев тоже встречали хлебом и солью, как освободителей. Однако после зверств СС и гестапо, советские войска, в 1944 году, снова встречали цветами. Многие жители Западной Украины пошли служить в Красную Армию и дошли до Берлина.
В августе 1939 года, главой ОУН был избран ближайший соратник Коновальца – Андрей Мельник, полковник армии УНР (Украинской Народной Республики просуществовавшей с ноября 1917 по апрель 1918 года). Степан Бандера тогда еще находился в Брестской тюрьме, из которой был освобожден только в сентябре, с приходом Красной Армии, после нападения Германии на Польшу. Месяц он пребывал в НКВД, после чего вместе с соратниками прибыл в Краков. Находившийся там Андрей Мельник, организовал им отдых на курорте в Словакии (Бандера страдал ревматизмом). Однако, в начале 1940 года, в руководстве ОУН произошел раскол на две фракции – сторонников Мельника ОУН(м) и Революционный провод ОУН(б) Степана Бандеры. Окончательное размежевание между ними произошло в апреле 1941 года, когда сторонники Бандеры провели в Кракове свой второй Большой Сбор украинских националистов, на котором результаты римского Сбора 1939 года были аннулированными, а Мельник и его соратники – признаны врагами Украины, диверсантами и вредителями. Новым проводником ОУН единогласно избрали Степана Бандеру. 5 июля 1941 года Бандера был арестован гестапо. В заключении он находился в лагере Заксенхаузен, в одном блоке № 9 с Андреем Мельником, который попал туда только в марте 1944-го (после отказа сотрудничать с немцами). Среди узников блока были коммунистические лидеры и представители аристократических семей Европы, немецкие епископы, советские генералы, французские министры, украинские, польские и румынские националисты, английские пилоты самолетов и офицеры разведки, сыновья Сталина, Нансена и маршала Италии Бадольйо. В сентябре 1944 года, Степан Бандера снова благополучно вышел на свободу, в отличие от его младших братьев Олексы и Василия, которые погибли от побоев, еще в 1942-ом, в Освенциме (где было много поляков).
В августе 1941 года была создана Украинская повстанческая армия (УПА) под командованием атамана Тараса Боровца (псевдоним Тарас Бульба). В июле 1943-го, во время встречи последнего с бандеровцами, весь его штаб был расстрелян, самому чудом удалось убежать, выскочив в окно. Его жена (миниатюрная блондинка), взятая заложницей, после почти трехмесячных пыток, была казнена. И в августе 1943 года УПА возглавил представитель ОУН(б), бывший гауптман СС – Роман Шухевич. Следует отметить, что Бульба-Боровец сотрудничал с немецким СД, но потом отказался, наверно, поэтому его и убрали. В декабре 1943 года он был арестован и помещен во все тот же 9-й блок Заксенхаузена.
После гибели Романа Шухевича в 1950 году, главнокомандующим стал его заместитель – Василий Кук, руководивший УПА до 1954 года. Сдал его бывший ОУНовец Мыкола Чумак, которому тот всецело доверял. Чтобы склонить Чумака к сотрудничеству, ему, долгое время прятавшемуся в лесу, организовали «экскурсию» по советской Украине. Мыкола был поражен цветущей, а не угнетенной, как он считал, родиной и заманил Кука, вместе с его женой, в подземный схрон, так называемую «крыївку», специально вырытую для этого сотрудниками КГБ. Операция была засекречена и тысячи работников внутренних дел, еще долго продолжали разыскивать Кука, не зная, что тот уже арестован.
Находясь в заключении, Василий Кук обратился с открытым письмом к представителям ОУН за границей, в котором признал законной Советскую власть в Украине. В 1960 году он, вместе с женой, был освобожден по амнистии, после чего окончил исторический факультет и занялся научной работой в Центральном государственном архиве и Институте истории Академии наук УССР, издал ряд работ, посвященных УПА.
Некоторые повстанцы, несмотря на объявленную еще Берией амнистию, больше 40 лет, скрывались в лесах и подвалах. Последним из них считается Илья Оберишин, вышедший из подполья, только в 1991 году.
Ничего этого современная молодежь Западной Украины не знает. На вопрос: «Кем были генерал Чупрынка и Роман Шухевич?», практичечки все из опрошенных львовских студентов отвечали: «Они оба боролись за Украину». Одна девушка даже утверждала, что Шухевич – это тот, кто написал историю Украины, перепутав с Михаилом Грушевским – автором «Истории Украины-Руси», по которой учатся в школах и ВУЗах. На самом деле, Тарас Чупрынка – псевдоним второго главнокомандующего Украинской повстанческой армии Романа Шухевича. Кроме него, других героев УПА, назвать никто не может, как и в чем, конкретно, заключалась их борьба за независимость.
Не знают, что с ноября 1939 года Степана Бандеры на территории Украины уже не было, в боевых действиях он никогда не участвовал и не имел украинского гражданства. На этом основании в 2010 году, решением Донецкого окружного административного суда, Бандера был лишен звания Героя Украины, присвоенного президентом Виктором Ющенко. Апелляцию никто не подавал. Ни один из опрошенных депутатов Верховной рады не смог назвать даты рождения и смерти Бандеры (1.01.1909г.-15.10.1959г.). Часто его называют Бендерой, созвучно с Приднестровским городом Бендеры и великим комбинатором Остапом Бендером. Одна из моих коллег даже билась об заклад, что фамилия пишется через «е», пока не прочла в Википедии. В переводе «бандера» означает знамя или флаг. Для лучшего запоминания можно использовать его однофамильца, голливудскую звезду – Антонио Бандераса.
На кого же работал Степан Бандера, который вначале скомпрометировал национально-освободительное движение террористическими актами (странно, что польские власти заменили ему смертную казнь на пожизненное заключение). Освобожден силами НКВД и, скорее всего, не без помощи гестапо, переправлен в Краков, где произвел раскол в рядах ОУН, а позже и обезглавил УПА, назначив главнокомандующим бывшего офицера СС. А ведь в ОУН уже был один сотрудник НКВД – Павел Судоплатов и, как оказалось, не один. Убивший сначала одного из лидеров ОУН Льва Ребета, а потом и Степана Бандеру – Богдан Сташинский, вырос в семье украинских националистов и завербован МГБ. Сташинский был родом из села Борщовычи недалеко от Львова. Однажды, не заплатив за проезд в пригородном поезде, был задержан сотрудниками госбезопасности и дал согласие на работу информатором.
Интересно, что Степан Бандера, в отличие от Андрея Мельника, долгое время отказывался от сотрудничества с немцами. При этом отряды УПА, в которых было много мельниковцев, договаривались о ненападении с советскими партизанами.
Следует отметить представителя тогдашнего духовенства – Митрополита Андрея Шептицкого, который сам предложил сотрудничество Гитлеру, помогал в создании дивизии СС «Галичина», и в то же время, спас несколько семей раввинов и более сотни еврейских детей, укрывая их в своей резиденции, церквях и монастырях епархии.
Незнание истории ловко используют современные политиканы, в корыстных целях, вдалбливая в головы молодых людей фальшивые идеалы. Чему сейчас учат на уроках истории? Если вы попытаетесь рассказать достоверные факты, взятые из официальных сайтов ОУН-УПА – это будет расценено как Путинская пропаганда и рука Кремля. Неудивительно, что сейчас в учебных заведениях сокращаются часы отведенные для изучения истории.
В 1956 году из ОУН(б) выделилась третья ОУН, возглавленная Зиновием Матлой и Львом Ребетом – «Заграничная ОУН» или ОУН(з). Несмотря на все эти перипетии, Верховная рада Украины признала всех участников ОУН и УПА борцами за независимость Украины. Одним из авторов законопроекта был депутат Верховной рады, сын Романа Шухевича – Юрий.
С последним приключилась забавная история. После смерти его отца, он неоднократно находился в лагерях, где ослеп. Дома у него была спутниковая антенна, которая мешала соседу – русскому пьянице и тот постоянно ее портил. Однажды, ребята из УНА-УНСО или «Свободы» побили соседа, сломав ему руку. Кстати, ветераны УПА обе эти организации не признают, считая, что первая создана КГБ СССР, для учета националистически настроенных граждан, а вторая – фигурировала в «амбарной книге» Партии регионов Януковича и судя по всему, получала дотации от «Газпрома», выступая против добычи сланцевого газа. Сосед подал в суд. На суде Юрий Шухевич жаловался, что ему специально подселили этого москаля, на что судья ответил: «Я все понимаю, но зачем было руку ломать, теперь договаривайтесь, чтоб отказался от своего заявления». И Шухевичу пришлось возместить ущерб нанесенный здоровью соседа.
Нельзя не вспомнить о лидере Всеукраинского объединения «Свобода» (как-будто нарочно в кавычках) – Олеге Тягнибоке. Он закончил Львовский мединститут и прошел интернатуру по урологии. Но медициной никогда не занимался. Был всецело погружен в общественную деятельность. На экзаменах молчал, тихо разводя глазами, от чего и получил свое прозвище «Рыба». Зато потом, как его прорвало – отмечают, сейчас, преподаватели.