Отрывок из романа «Заповедь любви»
Теперь нам была видна не только Волга, но и впадающая в нее у стен города река Молога. К ее левому берегу были причалены около десятка лодок и большая, украшенная весенними цветами и зелеными ветками ладья. На лодки с пением и молитвами всходили монахини Афанасьевского монастыря, священнослужители городских храмов и одетые в праздничные наряды прихожане. Высоко к небу вздымались священные хоругви и кресты. Некоторые участники хода несли иконы. В носовой части одной из лодок в обшитом бархатом ковчеге стояла большая икона покровителя мологской земли Николая Чудотворца. На ладье, на покрытом желтым атласом возвышении два священника закрепляли чудотворную Мологскую икону Тихвинской Божией Матери. Множество людей стояло на берегах, особенно со стороны города. Некоторые заходили в реку, с молитвами кланялись святыне, осеняя себя крестным знамением, погружались в освященные незримым присутствием Богоматери воды или просто омывали лица.
Спустя несколько минут крестный ход медленно, под неумолкающие пение и колокольный звон выплыл из устья Мологи на просторы Волги. На противоположном волжском берегу в ожидании мологской святыни уже собрались жители окрестных деревень. У кромки воды стояли священнослужители с крестами и хоругвями.
Крестный ход приближался к нашему пароходу. Двое матросов принесли из салона судовые иконы — Спаса Нерукотворного и Николая Чудотворца — и, подняв их над своими головами, обратили ликами к приближающейся процессии. На лодках запели «Царице моя преблагая».
Ладья с чудотворной подошла почти к самому борту «Крестьянки». Раздался звон судового колокола. Мои глаза встретились с глазами Тихвинской Богоматери, и я ощутил исходящее от них тепло, как будто из небытия на меня с нежностью и любовью смотрела моя мама. «Вот если бы всю жизнь находиться у Ее ног, как верный пес, служа Ей, Ее защищая», — почему-то подумалось мне, и в тот же момент волос на голове коснулся невесть откуда набежавший ветерок, как будто Богородица покрыла мою голову своим покровом. Я закрыл глаза, на них навернулись слезы. Отчего, почему — не знаю. Ноги мои подкосились, я упал на колени и зарыдал, неожиданно для себя, вдруг с потрясающей ясностью осознав, что все, все, чем я занимался в своей жизни до сих пор и занимаюсь сейчас, что волновало меня, выбивало из колеи или возвышало — на самом деле такое мелкое, незначительное, а то главное — светлое, радостное, которое одно только и может составлять смысл всей жизни, — проходит мимо, как икона Богородицы проплывает сейчас мимо нашего корабля.
Колокола смолкли, «Крестьянка» снова дала гудок, плицы забили по воде, и мы медленно стали приближаться к городской пристани.
Когда судно пришвартовалось к дебаркадеру, крестный ход с пением и молитвами уже встречали на правом берегу Волги.
На иллюстрации картина Боголюбова А. П. "Крестный ход в Ярославле"