Предыдущая страница http://proza.ru/2021/06/16/1281
Михаил Петрович Лазарев по службе обогнал своего бывшего начальника в экспедиции к Южному полюсу Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена. В звании они были равны, а в должности - нет. Лазарев командовал всем Черноморским флотом, а Беллинсгаузен – только Второй дивизией Балтийского флота.
Лазарев не был склонен к научной и литературной деятельности, а его коллега написал книгу «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжение 1819, 1820 и 1821, совершенные на шлюпах «Восток» и «Мирный». Кроме того, Фаддей Фаддеевич сам подготовил к изданию «Атлас к путешествию капитана Беллинсгаузена».
В 1839 году Морской учёный комитет издал его работу «О прицеливании орудия на море, с таблицей элеваций».
Но зато Михаил Петрович обладал незаурядными способностями организатора, навсегда оставил о себе память на Черноморском флоте. Беллинсгаузен в 1839 году стал командующим Балтийским флотом.
В литературе между строк читается, что Лазарев был более яркой личностью, чем Беллинсгаузен. Не берусь их сравнивать, но нельзя не упомянуть о том, что условия командования флотом на Чёрном море и на Балтике существенно отличались.
Учитывая расстояние и средства тогдашней связи, немудрено, что Лазарев был полновластным хозяином на Чёрном море. В Петербурге же находился весь административный аппарат управления военно-морским флотом России:
Главный морской штаб, канцелярия, инспекторский, кораблестроительный, комиссариатский, артиллерийский, гидрографический, медицинский, аудиторский департаменты и департамент корабельных лесов.
Кроме того, имелся ещё и Адмиралтейств-совет с довольно неопределёнными функциями. Все эти организации вмешивались в работу главного командира Кронштадтского порта и кронштадтского военного губернатора, являвшегося, в сущности, командующим Балтийским флотом.
Более того, поскольку все департаменты подчинялись непосредственно высшему морскому начальству, в частности, кораблестроительный департамент, то Беллинсгаузен мог влиять на строительство кораблей лишь косвенно, направляя рекомендации, с которыми считались далеко не всегда. Зато указаний приходила масса.
В начале 40-х годов Главный штаб решил внести стандартизацию в строительство черноморских, балтийских и архангельских кораблей. В качестве эталонов приняли черноморские корабли, фрегаты, корветы, бриги, шхуны и тендеры.
С 1831 по 1851 годы построили 25 линейных кораблей. Из них 30 августа 1842 года только что построенный корабль «Ингерманланд» наскочил на камни в проливе Скагеррак при переходе из Архангельска в Кронштадт.
Его сопровождали два транспорта: «Волга» и «Тверца». Крушение случилось поздно вечером, когда стемнело, во время шторма, из-за ошибки штурмана в счислении. Транспорты ещё раньше потеряли из виду.
Кораблём командовал опытный моряк капитан 1 ранга Павел Михайлович Трескин. На корабле находилось около девятисот человек, в том числе пассажиры. На корабле находились семьи офицеров и матросов. Воду откачивали помпами, вёдрами, кадками, но корабль медленно продолжал погружаться в воду.
Попытка закрыть пробоину пластырем из запасных парусов оказалась безрезультатной. Сорвало руль, течь усилилась. Командир корабля приказал срубить мачты. Волны уже ходили по палубе. Команда до последнего момента боролась за живучесть корабля.
Спасательных шлюпок на всех не хватало, часть из них была разбита волнами. Началась паника. Перегруженные людьми шлюпки шли на дно. По словам одного из спасшихся пассажиров огромная волна смыла людей с палубы, в том числе и командира корабля и его жену.
Из воды поднималась только носовая часть корабля, облепленная людьми. Люди пытались держаться на воде, хватаясь за многочисленные деревянные обломки. Часть людей держалась за разбитый двенадцативесельный катер.
Каким-то образом капитан оказался на катере, а его жена на кормовой части корабля, поднимавшейся из воды. О тех, кто плавал рядом, держась за эту большую шлюпку, ничего не известно. Без сомнения, пошли на дно. Катер был заполнен водой, люди сидели в нём по пояс в воде.
В показаниях на суде капитан ничего о жене не упоминал и утверждал, что упал за борт в бессознательном состоянии.
Пять человек гребли уцелевшими вёслами, оторванный руль заменили обломком весла. Остальные вычерпывали воду. Течение несло катер в открытое море. Через несколько часов умер слуга мичмана Аникеева.
Его тело решили не выбрасывать за борт, а оставили в качестве продовольствия. К счастью, до этого дело не дошло. К вечеру катер прибило к берегу, возле деревни Крилью, неподалёку от маяка Листер.
Один участник трагедии писал: «Береговые жители, увидя выброшенную морем шлюпку, бросились к ней, на руках перенесли всех спасшихся в свои дома; оказали им всевозможное пособие, послали за врачом, похоронили умершего, и старались, по возможности, облегчить их ужасное положение».
Командир корабля попросил организовать поиски вдоль берега потерпевших крушение. Жители деревни охотно откликнулись на эту просьбу, на помощь отправились суда. Однако подошедшие суда не решились приблизиться к кораблю, их капитаны опасались разделить участь экипажа русского корабля.
Люди на корабле жестоко страдали от холода и жажды. Волны смывали тех, кто уже был не в силах держаться. Тот же очевидец событий продолжал: «На остатках левого борта корабля, на пространстве не более двух сажень, столпилось человек до сорока.
В числе их была и жена капитана, Марья Давыдовна Трескина. Положение её было мучительное: в одном изорванном платье, с непокрытою головою, с избитыми руками и ногами, с обагренным кровью лицом, пять раз смываемая волнами, она долго должна была выдерживать невыносимые истязания».
Но беды капитанской жены ни на кого впечатления не производили, все были заняты собственным спасением. Были и настоящие чудеса: «Одна несчастная мать, не выпуская из рук своего ребенка, беспрестанно молилась за него - молилась только о спасении своего младенца.
Ребенок пробыл уже двое суток без пищи и питья, в одной тонкой рубашонке. Два раза падал он из рук матери в бурун, и был вытаскиваем матросами, но хлеставшие волны ежеминутно почти заставляли ребенка захлебываться». Ребенок остался жив.
Днём 1-го сентября к остаткам носа корабля подошло маленькое одномачтовое судёнышко с командой из пяти человек. Эти храбрые и благородные люди спасали тех, кто ещё был жив.
Затем подошли шхуна и пароход, которые завершили спасение людей.
Норвежцы маленького городка Мандаль разобрали матросов по домам, офицеров поместили в гостиницу. Жители несли русским одежду, потому что спасённые были в изорванной одежде, полуголые.
Из 892 человек, находившихся на корабле, спасли 503 человека, в том числе командира корабля, строителя корабля, полковника Василия Артемьевича Ершова, 12 офицеров, 7 женщин и одного ребёнка.
Император обратил внимание на то, что офицеров спаслось непропорционально больше, чем матросов.
Погибли 20 офицеров, 21 женщина, 7 детей и 341 матрос. Николай I написал на сообщении о гибели корабля: «…По прибытии командира отдать под суд, и строго исследовать, отчего при столь малом числе нижних чинов спаслось столько офицеров».
Продолжение http://proza.ru/2021/06/20/863