Последний.
18 июля 1918 года.
Моя милая, любимая Изабель, сообщаю, что продолжаю мечтать о тебе. Это значит, что я жив и совершенно здоров. За те полтора года, которые я провел на фронте, мне впервые стало страшно. Я видел слишком много за этот период моей короткой жизни, но сейчас в меня проник ужас общей гибели. За несколько последних дней многих из нас поразила странная болезнь. Полковой врач говорит, что это тиф, но я заметил в его глазах растерянность от того, что он ничего не понимает. Нескольких человек увезли в госпиталь, и всем стало спокойнее. На следующий день к нам приехала целая бригада медиков, и они долго нас осматривали. Нам ничего не объяснили, но приказали кипятить всю одежду в больших котлах, чтобы убить насекомых, которые живут в нашем обмундировании. Мне жаль, что приходится рассказывать тебе такие неприятные вещи, но это моя окопная правда, которую я не могу скрывать. Болезни и насекомые - спутники войны, и с этим ничего не поделаешь. Все стараются не замечать, что вокруг нас ходит невидимая смерть и забирает людей по своему желанию. Некоторые считают неизвестную болезнь небесной карой за войну, но я, кажется, разгадал тайну этой окопной лихорадки. Неделю назад к нам прибыло подкрепление, и германцы сразу начали обстрел: враг заметил прибытие пополнения и решил нанести упреждающий удар. Большинство снарядов взорвалось на позициях, занятых новобранцами, и на следующий день почти все они заболели. Никто не заметил этого совпадения, а я сразу догадался, в чем здесь дело. Эту неизвестную болезнь приносят не насекомые и окопная грязь, а германский газ. Враг создал новое оружие и пытается нас уничтожить. Германцы подумали, что мы готовим атаку и обстреляли нас снарядами, в которые закачали свой смертоносный газ. Они думают, что если сделали свою отраву бесцветной и не имеющей запаха, то никто не сможет понять их коварный план. Я рассказал про свои мысли офицерам и врачу, но меня посчитали выдумщиком и паникером. В знак протеста я надел противогазную маску и не сниму ее, пока все не поймут, какая опасность нам угрожает.
С любовью, мечтающий о тебе Андрэ.
1 августа 1918 года.
Милая, милая моя Изабель, это тот, кто мечтает о тебе. Твои письма я получил и прошу прощения, что долго не отвечал. Не хочется тебя расстраивать, но мои самые плохие предположения подтвердились. За прошедшие две недели из сотни человек моей роты половину увезли в госпиталь. Неизвестная болезнь продолжает забирать людей, но никто не желает меня слушать. Я каждый день кричу через противогазную маску, что это германский газ отравляет наших солдат, но в ответ надо мной смеются и оскорбляют. Полная апатия охватила меня в эти дни, и кажется, что мои слова никогда не услышат. Мне пришлось стать изгоем среди своих боевых товарищей. Я сплю отдельно от всех и даже принимаю пищу в полном одиночестве. Вчера к нам приехали врачи, повторно всех осмотрели, приказали вымыться и убрать все волосы с тела. Мы вырыли большую яму вдали от своих позиций и налили туда горячей воды. Перед общей помывкой наш парикмахер удалил опасной бритвой волосы с наших тел. Я осторожно погрузился в земляную яму и несколько минут мылся в мутной воде, которая была ледяной, несмотря на то, что периодически сверху заливали пару ведер кипятка. В какой-то момент мне показалось, что я нахожусь в могиле. Яма, наполненная водой, и чувство полного одиночества - вот, что жило внутри меня в те мгновения. Мне необходимо было неземное лекарство, чтобы вылечить мою больную душу, и оно появилось. Я вспомнил, как мы шли с тобой по старинной узкой улочке, и твои каблучки стучали по булыжной мостовой лучше любой музыки. Мои глаза боялись на тебя посмотреть, а ты видела это и звонко смеялась. Все, что происходило тогда, пугало меня и одновременно сводило с ума. Мы зашли в дешевую гостиницу, заказали номер и поднялись на второй этаж. Ты смеялась все громче, а мне становилось все страшнее и страшнее. Когда мы вошли в номер и закрыли дверь, ты поцеловала меня, и в этот момент я перестал бояться. Старая, измученная человеческими телами кровать стала самым прекрасным местом на всем белом свете. Звук скрипа, который я ненавидел больше всего в жизни, превратился в волшебную музыку любви. Не могу больше писать. Я стою возле своего пулемета, смотрю в сторону германских позиций, и вокруг меня звучит музыка любви. Наша с тобой музыка. На прощание хочу сказать тебе, что я обязательно вернусь к тебе.
С любовью, мечтающий о тебе Андрэ.
31 августа 1918 года.
Милая моя Изабель, это все тот же потерянный человек, который мечтает о тебе. Почему ты мне не пишешь? Это меня очень сильно пугает. Изабель, напиши хотя бы пару строчек, и это станет для меня спасением. Все, что произошло за последнее время, может быть названо лишь одним словом - «конец». Странная болезнь забрала всех моих сослуживцев, и я остался единственным защитником Франции на этом участке фронта. Практически каждый день в нашей роте заболевали несколько человек. У них начинался сильный жар, и некоторые задыхались от того, что из горла шла кровь. Как я узнал из разговора стоявших рядом офицеров, болезнь распространилась по всей армии, и это заставило меня осознать масштаб катастрофы. Мне непонятно, как германцы смогли распылить такое огромное количество газа, но вера в победу не покидает меня ни на секунду. Все, кто выздоровел из моей роты, были направлены на другие участки фронта, где ситуация в военном отношении опаснее, чем у нас. Так я остался совсем один, но это немного восстановило мой внутренний покой. Офицер, который увозил последних солдат моей роты, сказал, что Германия находится на грани краха, и необходимо выстоять пару месяцев до нашей окончательной победы. Я ему верю и знаю, что скоро к тебе вернусь, моя милая Изабель. Самое удивительное, что на позициях германцев нет никакой активности. Возможно, это затишье перед бурей, или силы противника истощились окончательно. Я стою у своего пулемета и слышу оглушительную тишину войны. Обычный человек сказал бы, что отсутствие взрывов и выстрелов - это благо, но я так не думаю. Тишина на войне – это аномалия, и она пугает намного сильнее грохота бомб и пулеметной стрельбы. Оставшись в полном одиночестве, я непрерывно думал о тебе. Из запасов, выделенных мне для питания, я взял два сухаря и положил их рядом с собой. Мне захотелось, чтобы мы были вместе, и эти два засохших куска хлеба стали мной и тобой. Я с нежностью смотрел на них, представляя, как мы, наконец, встретились после долгой разлуки, и радовался нашему счастью. Никогда не думал, что черствый сухарь станет для меня самым драгоценным предметом. Ты была такая стройная и прекрасная, и как всегда звонко и соблазнительно смеялась. Я отошел только на одну минуту по крайней необходимости, и в этот момент черный ворон схватил тебя и унес в неизвестность. Из моих глаз полились слезы, и я лишь наблюдал, как от меня удаляется черная птица. Почему он схватил тебя, а не меня? Это ужасно. Мне показалось, что это ангел смерти, который похитил тебя навсегда. Я не могу себе простить, что оставил тебя одну среди этого жестокого мира. Судьба покарала меня за мою глупость. Я никогда тебя не оставлю. Слышишь?! Никогда!!! Я бросился к своему пулемету и от отчаянья начал стрелять в сторону германских позиций. Мне казалось, что сейчас враг обрушит на меня град пуль и снарядов, но в ответ судьба послала мне только тишину. Это было невероятно. Я огляделся вокруг и понял, что в этом мире больше никого не осталось, кроме меня. Тишина вокруг равная смерти, и больше ничего. Все это было, как наваждение, ночной кошмар и предчувствие библейского апокалипсиса. Когда я сумел вернуться в реальность, мой ужас ослаб, и превратился в тревогу о тебе. Мрачные мысли стали приземленными и я вспомнил, как черная птица похитила тебя у меня. Что это: тайный знак или глупая случайность? Я сразу вспомнил, как долго не получал твоих писем. Я пытаюсь не думать об этих совпадениях, но моя душа изранена и слаба, чтобы сопротивляться демонам войны. Война меня победила. Она победила нас всех. Я вернусь к тебе, и знаю, что ты меня ждешь. Враг не пройдет. Франция победит! Не беспокойся обо мне, я не сниму свой противогаз.
С надеждой и любовью, мечтающий о тебе Андрэ.
С 1918 по 1920 год от эпидемии испанского гриппа умерло от 20 до 100 миллионов человек по всему миру.