- Га-ля, просыпайся. Га-лю-ся, надо вставать. – послышался голос Ба и тёплое местечко в котором лежала девочка разрушилось. Одеяло исчезло, прохлада побежала мурашками по оголённым ногам, рукам, боку, застряла примерно на середине спины, там куда сбилась ночная рубашка.
Малышка неосознанно поджала ноги и сжалась комочком, пытаясь вернуть уют. Мешал голос Ба, который стал намного громче и отчётливей.
- Галя, вставай, надо собираться.
Слегка прогнулась кровать и чьи-то руки потянули девочку, разрушая связь с подушкой и теплом постели, усадили на колени и потянули вверх ночную рубашку.
Девочка наконец приоткрыла глаза, увидела лицо Ба и зажмурилась от яркого света. Утреннее солнце, которое блуждало в конце кровати и не могло проникнуть через высокую спинку закрывающую часть окна, мгновенно ослепило, заставляя отвернуться.
Ба начала надевать на неё майку и что-то говорить. Галя даже не пыталась понять, что и о чём. Слушать и шевелиться не хотелось. Вдруг стало понятно, что Ба мешает ей делать то, что хочется - спать.
- Не-на-да, - протянута она и начала отпихивать очередной предмет одежды.
- Не-на-да, не-хо-чу. – Девочка попыталась перебраться с коленей на кровать, но Ба поставила её на пол и спросила:
- Ты забыла, что нам надо идти в храм в гости к Богу? Забыла, что сегодня самый большой праздник?
Малышка на мгновение застыла, и медленно повернула голову в угол рядом с окном напротив кровати. Там висели фотографии в рамочках, которые Ба называла иконами, а на тумбочке под ними стояли подарки для Бога – красивые, разноцветные яички и, пахнущие ванилью и ещё чем-то очень вкусным, куличи.
Вчера утром она пробовала сырое тесто с изюмом, правда Ба поругала её, сказала что живот слипнется, и что ваниль нужна для аппетита. Аппетит у неё и правда появился, она стала кушать манную кашу с глазком из масла, а Ба рассказывать, что завтра Христос, который Бог воскреснет, а это как день Рождения и даже лучше потому что к нему в гости соберутся много-много людей и будут жечь свечи и петь песни, а потом Ба разрешила собирать пальцем со стенок кастрюльки и облизать то, что называется безе. Сейчас большие белые шапки этой сладости, присыпанные разноцветными крошками, красовались на куличах под иконами.
Вспомнив, что ей дадут кулич и крашенное яичко после того как они сходят в храм на праздник к Богу, девочка радостно заторопилась помочь одеть себя и поспешила на улицу.
В нескольких шагах от входной двери под навесом из винограда стояла зелёная лавочка с удобной спинкой, а рядом с ней цвели пролески. Они были такими же ярко голубыми, как и небо, исполосованное ещё оголёнными лозами винограда. Поблёскивая в солнечных лучах, со всех цветочков свисали капельки воды.
Зная, что Ба надо подождать, Галя полюбовалась пролесками и решила забраться посидеть на лавочку. Сидение было на уровне её пояса. Надо было лечь на него вниз животом, подтянуть и положить ноги, а после перевернуться и сесть. Собираясь проделать всё это, она взялась за противоположный край доски и отдёрнула руки. Лавочка была холодной и мокрой.
Пока она раздумывала как поступить – вытереть руки об себя или пойти в дом, из двери вышла Ба и сразу окликнула:
- Не трогай лавку, она мокрая, роса ещё не высохла!
Ро-са. Девочка посмотрела вокруг и потёрла руки, чтобы быстрей высохли. Она знала, что роса — это как после дождя только без лужиц. Кроме цветов и лавки всё вокруг и правда было в мелких капельках и очень красиво блестело.
- Сегодня будет тёплый денёк, хорошо. Погода к праздничку постаралась! Ну, пойдём. – Ба откинула крючок вверху калитки и открыла её.
***
За калиткой было интересно, но одну её туда не отпускали, и даже когда она выходила с Ба или Дедой, они держали за руку. Долго быстро идти с поднятой вверх рукой было утомительно. Когда она начинала отставать и вырываться, Деда обычно брал её на руки, но он остался дома и сейчас Ба быстро тащила её за собой. Приходилось почти бежать чтобы не опоздать на праздник важнее Рождения.
Галя начала хныкать и спотыкаться.
- Ну хорошо, давай я тебя отпущу, и мы пойдём чуть медленнее, но по сторонам глазеть некогда. Договорились? - не дожидаясь ответа, женщина сделала шаг вперёд.
Не глазеть по сторонам, когда голова непроизвольно поворачивается именно в разные стороны просто невозможно, а чтобы бабушка понимала, что же стало интересным в очередной раз, Галя то и дело восклицала:
- Ба, смотри!
Вероятно, та поняла не то, что хотела внучка, и решила отвлечь малышку от окружающего разговором - беседа порой держала ребёнка крепче чем за руку.
- А я говорила тебе, что всё вокруг сотворил Бог? – спросила женщина.
- Говорила, а что Бог сотворял? Мы с Дедой давно катались на автобусе, и он говорил, что машины делают мастеры на заводе, а на телевизоре я видела, как огромный дом строили, там дяди кирпичи складывали, а ещё…
Бабушка внезапно остановилась и Галя, отстающая на пару шагов, столкнулась с ней. Посмотрев пристально на внучку и неразборчиво что-то пробормотав, она ответила:
- Да, всё правильно, но людей сотворил Бог и дал им разум, и землю, и всё что на земле и в небе.
- А когда? – пытаясь понять информацию спросила девочка.
- Очень давно. Тогда нас с тобой ещё не было.
О том, что было время, когда Ба не было Галя слышала, но так и не поняла как такое возможно. То, что её ещё не родила мама, тоже слышала, но было непонятно откуда берётся и куда потом девается эта самая мама, наверно она как Бог, всех родит и исчезает на небе, а потом появляется на свой день Рождения. Только у них день Рождения называется Рождеством или Воскресе.
Каждый вечер Ба отводила её в спальню с огромной кроватью где они с ней спали и уходила мыть ноги. Тогда приходил Деда, что-нибудь рассказывал, потом говорил: «Теперь спи», и уходил. Она не всегда успевала заснуть к тому времени когда возвращалась Ба, останавливалась перед иконами и начинала что-то непонятное рассказывать им, потом говорила «Аминь» и ложилась с ней рядом. То, что рассказывал Деда называлось «казки», а то что Ба – «молитвы». Ба говорила, что Бог их слышит на небе через иконы.
Гале очень нравилось быть рядом с Ба. Становилось радостно и спокойно, нравилось слушать её голос, но Ба говорила так много непонятного, что было обидно. И всё это непонятное происходило вокруг Бога, сотворений и рождений. Деда сказал, что Ба много сказок рассказывает, но если Бог - сказка, почему Ба говорит о нём чаще всего? Самая интересная сказка, по её мнению, была про Дюймовочку.
Когда Ба давно сказала что возьмёт её в храм, девочка обрадовалась возможности спросить Бога и Матерь обо всём чего не может объяснить Ба.
***
Храмом оказался один из домов на улице, по которой они шли. Среди других он выделятся тем, что вместо забора росли подстриженные кусты, а крыша была круглая как на куличах, только золотая. Из её середины в синеву поднимался крест.
Ба говорила, что туда, где есть крест, с небес Бог сходит, и Галя была уверена, что крест — это лестница для Бога, только не понимала: почему её сделали такой неудобной? Сейчас на ней никого не было, а из открытых дверей храма доносились голоса, поющие без музыки. Значит большой праздник начался и Бог уже внутри.
Бабушка надела на нее крестик на верёвочке. Велела перекреститься и взяв за руку завела в помещение.
Ожидая увидеть праздничное убранство стен, столы и сидящих вокруг них людей, Галя опешила. Буквально сразу она уткнулась лицом в чью-то юбку. Высокие люди стояли плотно друг к другу, из-за этого было почти темно и душно. Сильно пахло ладаном. Девочка знала этот запах - бабушка жгла белые горошинки дома, но здесь пахло значительно сильнее.
Бабушка стала медленно продвигаться в середину помещения и тянула девочку за собой. Ничего кроме знакомой юбки не было видно, пару раз чьи-то опускающиеся руки слегка ударили по голове, но вот Ба протолкнула её вперёд себя, и Галя оказалась позади девочки одного с ней роста. Стала видна стенка напротив, увешанная иконам. Рядом с ними стояли подносы на одной ножке, на которых горело очень много свечей. Посередине возле тумбочки, в длинном золотом халате и золотой шапке стоял дедушка с длинной бородой. Он громко говорил что-то непонятное и крестился. Галя повернула голову к Ба и громко спросила.
- Это кто? Бог?
- Тише! – шёпотом ответила та и приложила палец к губам. – Это батюшка, слушай. – Так же шёпотом, слегка присев, проговорила она.
Человек с бородой оказался не Богом и стал не интересен. Слушать непонятное тоже было не интересно. Какое-то время она разглядывала стену с иконами и дверцей, ожидая что Бог выйдет из неё. Было душно, снова захотелось спать, но едва она прислонилась к Ба, батюшка громко сказал «Христос Воскресе!», а все кто был в помещении нестройным хором прокричали "Воистину Воскресе», и ещё, и ещё.
«Батюшка это тот, кто учит непонятным словам, которыми не говорят дома». – подумала девочка. Люди вокруг начали передвигаться, Ба подхватила её на руки и они стали в очереди, где у всех людей на руках были дети.
Оказавшись на уровне бабушки, девочка получила возможность рассмотреть округу. Ни столов, ни Бога и его Матери видно не было. На дальних стенах были закруглённые вверху окна с решётками. Между ними висели иконы в красивых рамках. Их зачем-то целовали люди. Потолок был круглый как яичко внутри и на нём нарисованы дети с крыльями и дудочками, почти как эльфы в сказке про «Дюймовочку». В самой середине был нарисован худой человек с добрым лицом. У него были длинные волосы как у тётей и борода как у старых дедушек.
Галя ещё не всё рассмотрела, когда окликнула Ба и она, опустив глаза, увидела перед собой старуху в высокой чёрной шапке, одетой на длинный чёрный платок соединённый под подбородком.
Старуха сунула ей в рот ложку с чем-то тёмно-красным и горько-сладким, затем что-то похожее на кусочек невкусного хлеба и произнесла:
- Пей кровь Господа нашего, ешь его плоть.
Не успела девочка понять, что происходит, старуха повторила всё с бабушкой и та сделала шаг вперёд поднося её к батюшке. Он макнул кисточку для красок в баночку, нарисовал ей крестики на лбу и щеках, и тут же ткнул в губы большим холодным крестом.
Галя испуганно застыла, не понимая, зачем всё это и что теперь будет? Ба ругает если она пачкает красками лицо, а сейчас сама позволила чтобы её испачкали. Зачем?! Она потёрла лоб и обнаружила что рука чистая, но жирная. Непонимание снова округлило глаза девочки. И тут снова донеслись слова чёрной старухи:
… - ешь его плоть.
- Ба, а плоть — это что?
- Тело. – ответила женщина, отходя от батюшки и спуская внучку с рук. Девочка оглянулась назад и задала второй вопрос:
- А кто ГОспод наш?
- ГоспОдь –поправила бабушка, - Это Бог. Пойдём. – руку девочки стиснула большая ладонь и потянула к выходу.
Возле двери они остановились. По требованию Ба Галя повернулась лицом в храм, ещё раз увидала чёрную старуху, которая пихала ложку в рот старушке в белом, как у них, платке, перекрестилась и поклонилась. Затем быстро засопела, собираясь расплакаться, но не успела, потому что бабушка быстро вывела её из храма и яркий свет, изменив обстановку, удержал слёзы.
***
Примерно на середине пути между храмом и домом Галя всё же расплакалась. Надо сказать, что после ухода из церкви малышка не проронила ни звука. Совершенно молча, опустив голову, Галя шла рядом с бабушкой, погружённая в собственные мысли и даже не пыталась вырывать вспотевшую ручонку.
Женщина задала ей пару вопросов, но заметив, что внучка совершенно не слушает, тоже замолчала. Южное апрельское солнышко стремилось стереть память о холодах и только ночи ещё оставались зябкими. Куртки, которые были одеты на спутницах хоть и были лёгкими, но явно не для нынешней температуры. Было жарко, слёзы ребёнка были расценены бабушкой как перегрев и усталость. Доискиваться настоящей причины она не стала и просто начала уговаривать потерпеть, потому что дом уже близко.
Перед домом Галя немного успокоилась, но Деда сразу заметил, что она плакала.
- Что случилось? – обратился он к внучке, но Ба быстрее неё ответила.
- Сначала из храма уходить не хотела, ещё там расхлюпалась, потом зажарилась. Ну ладно, дошли. Кушать хочется. Давайте заходить, раздеваться и разговляться.
Галя испуганно посмотрела на неё и спросила:
- Мы что голыми будем есть? Зачем разголяться??
Объяснения Ба утонули в громком хохоте Деда.
…Детские мысли такие же непоседливые как дети. В разнообразии дневных праздничных хлопот и радостей причастие в храме забылось до самого вечера.
Как обычно перед сном Деда рассказал сказку, а после спросил:
- Тебе в церкви понравилось?
Галя встрепенулась, посмотрела на иконы схватила его за руку и полушёпотом в растяжку испуганно произнесла.
- Де-да, не пускай Ба туда. Там… Там… - она выдохнула, закрыла крепко глаза и отчётливо произнесла – Там Бога ели. И нас с ней есть заставили и кровь пить.
Она вдохнула и громко разрыдалась, выпуская наконец наружу все переживания, накопленные утром.
Дедушка подхватил на руки, крепко обнял маленькое тельце пытаясь таким нехитрым способом защитить любимую внучку от страха и остановить потоки слёз.
Всхлипывая и путаясь, с трудом, Галя наконец рассказала про чёрную старуху и произнесла услышанные слова: «Пей кровь Господа нашего, ешь его плоть».
Ей было очень жалко Бога и стыдно что они его съели в день важнее дня Рождения, обидно что не успела спросить, что же он сотворил и где искать его Мать, но сильнее всего страшили, не давали покоя мысли, что там, в храме, могут съесть Ба…