А.Н. Островский (1823-1886) и А.А. Потехин (1829-1908) - два великих русских драматурга 19 века. Правда, первый стал классиком русской литературы, а второй незаслуженно забыт. Потехин был непревзойдённым мастером "мужицких драм", он прекрасно знал нравы крестьян и великолепно владел "мужицким языком". Драматурги не только общались и переписывались, но с 1882 года, когда Потехин стал директором императорских театров, Островский оказался в некотором подчинении у Потехина, что сказалось на их отношениях.
И Островский, и Потехин имели свои имения в Костромской губернии: Щелыково и Орехово. Щелыково находилось в Заволжье - в 20 км от Кинешмы, Орехово находилось в 15 км от станции Вичуга. То есть усадьбы находились друг от друга где-то в 70-80 км. Оба писателя лето проводили в своих костромских имениях и логично предположить, что они могли приехать в гости по-соседству. Но никаких свидетельств, что Островский бывал в Орехово, а Потехин в Щелыково, в известных источниках, видимо, нет.
Но сейчас, в этой заметке, можно твердо обнародовать, что Островский в Орехово не был, а вот Потехин каждый год ездил в гости к Островскому из Орехова в Щелыково. И доказательством этого факта служат неопубликованные воспоминания Валерия Потехина (1863-1938), сына Алексея Потехина.
Вот цитаты из этих воспоминаний:
"Раза два-три в лето мы ездили на несколько дней в имение теток по матери или отцу. Ездили целой семьей с родителями и гостившими у нас приятелями с остановкой по дороге в селе Вичуге. Обычно, раз в год отец ездил к А.Н. Островскому, у которого проводил два-три дня. Имение его от нас было очень далеко, верст 75-80. Все такие поездки составляли целые события, к ним готовились за несколько дней: приводились в порядок экипажи, починялись, подмазывались, чистилась и подчинялась сбруя задолго до поездки. В доме шли свои приготовления к таким поездкам. Усиленно шились платья, шло глаженье, стирка и проч."
"Другим, близко знакомым мне субъектом, фигурирующим в нескольких произведениях отца, был охотник-рыболов и лошадник Владимир Моисеич или, как обычно звали его и старики и дети, просто - "Володя". Только одни девицы величали его "дядей Володимером".
Последние годы своей долгой жизни Володя жил у нас на дворе. Никаких официальных обязанностей он не нес, но сам он считал себя нашим старшим кучером. Эта должность в его глазах ограничивалась обязанностью сопровождать отца в его поездках, и то только в особо важных случаях, а именно привозить его со станции, когда он приезжал из столицы, и отвозить при отъезде осенью. Среди лета он иногда ездил с отцом в большие поездки: в имение теток или в усадьбу Щелыково к А.Н. Островскому.
Следует сказать, что несмотря на то, что Володя был действительно идеальным кучером, особенно по ужасным местным дорогам, отец очень тяготился необходимостью брать его с собой, так как Володя напивался при первой возможности. Однако, по мягкости своего характера и из уважения к годам старика, отец не находил в себе мужества отказать ему в этой установившейся его прерогативе. Для характеристики надежности Володи, как кучера, приведу такой анекдотичный случай: однажды отец ехал с ним из гостей от А.Н. Островского, где он провел два или три дня. Все это время Володя был пьян с утра и до ночи. Выехали из усадьбы поздно вечером. Отец дорогой задремал. Случайно открыв глаза, он видит, что лошади стоят и на козлах никого нет. Он начал звать Владимира, и вдруг из-под ног лошадей поднимается фигура Володи. Отец спрашивает: "Володя, да что с тобой?". А тот отвечает: "Чему быть-то? Вздремнул да и сверзился. А ты вот скажи мне, барин, куда мы едем, от Островского или к Островскому?".