1
17 мая 2019 года. Пятница. На моих часах половина шестого. Через пять минут прозвенит звонок с урока, и ко мне потянутся дети. Начнётся очередная тренировка объединения по интересам «Интеллектуальные игры». Я смотрю на часы. В отличие от многих, я их всё ещё ношу. Механические. Скелетон. Большинство моих знакомых смотрят время по мобильнику. А я привык к часам. Как нет на руке, сразу чего-то не хватает. Как-то жить некомфортно. Обычные механические, старенькие «ЗИМ», верой и правдой служившие мне без малого тридцать лет, пришли в негодность. Говорят, не подлежат ремонту. Жалко, конечно. Не денег жалко – часы жалко. Ведь мы были едины и столько лет неразлучны. Я был для них составной частью, маленьким винтиком единого механизма. Механизма пространства-времени. Они столько лет исправно определяли одну из моих координат – четвёртую координату.
Ничего не поделаешь. Пришлось купить новые. Примерил скелетон. Вроде комфортно, да и прикольно. Купил и время от времени наслаждаюсь зрелищем работы шестерёнок и пружин, вращающих стрелки. Да и старые часы не в обиде. Иногда на ночь я новые часы ложу к старым. Пусть старые полюбуются! Пусть вспомнят молодые годы. Пусть поговорят. Пусть дадут совет, когда не надо спешить, а когда надо и рысаками стать… Впрочем, быть рысаками старые уже, наверно, не посоветуют. Они опытные – дурного не посоветуют. Возраст у хозяина уже не тот. Скоро шестьдесят. Не станет хозяина, что с ними будет. Одному богу известно. Может и света белого никогда не увидят. Всё возможно. Так что не резон им спешить. Идут точно, как когда-то ходил и их новый друг – старенький «ЗИМ».
2
Пять минут пролетели незаметно. Звонок с урока. Еще несколько минут, и порог класса переступили первые кружковцы. Так уж сложилось, что то, что во все времена называлось кружком, в одночасье стало либо факультативом, либо объединением по интересам. Вот и все в сборе. Девочек явно больше чем мальчиков. Сразу расселись по командам. Бросив взгляд на одну из команд, обратил внимание на сияющие лица и глаза. Такими в этом году я их ещё не видел. Причину понял сразу. У нескольких из них был повязан галстук. Пионерский галстук. Красно-зелёный галстук. Правая часть галстука красная, левая зелёная. Два сшитых треугольника – красный и зелёный. Красный побольше. Всего два цвета, как и на флаге Республики Беларусь. Сами собой вспомнились строки Степана Щипачёва:
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с красным знаменем
Цвета одного.
Цвет изменился, но суть осталась та же. Три конца галстука раньше символизировали нерушимую связь трёх поколений: коммунистов, комсомольцев и пионеров. Где теперь те коммунисты? Ау! Откликнитесь. Нерушимая связь прервалась. Возможно, навсегда.
После тренировки я вернулся в детство, далёкое детство. Память унесла меня на пятьдесят лет назад, вернула в далёкий тревожный апрель 1969 года. Тревожным он стал после пограничных мартовских конфликтов на острове Даманском.
3
Наша восьмилетняя школа работает в две смены. С 9 часов утра начинаются занятия в классах с пятого по восьмой, а с половины четвёртого в начальных классах. Нам на полчетвёртого, но сегодня мы приходим на два часа. В начале третьего все школьники гурьбой вываливают на стадион и по команде физрука строятся по классам. Сегодня в школе праздник.
Горнист затрубил общий сбор. Барабанщики подали сигнал к построению. Классы заняли свои заранее определённые места.
– Школа, становись! Равняйсь! Смирно! – громко командует физрук школы Дмитрий Иванович. Ему около тридцати. Пришёл в школу недавно, после ухода прежнего физрука в другую школу. Ему дали вести и труды. Так что он у нас и физрук, и трудовик. В одном лице. Может, оно и к лучшему – пить не с кем. Старшеклассники между собой называют его Дима или Менделеев. А девочки более ласково – Димка. Старшеклассники, или как мы говорим старшаки, в отличие от нас, уже изучают химию. Знают, кто такой Менделеев. Утверждают, что он придумал водку. Я так не думаю, я точно знаю, что мой отец, его отец, его дед, его прадед,… прекрасно умели гнать самогон. Именно гнать, а не варить. Какое же это самогоноварение, если гонят сами? Навыки передавались из поколения в поколение. И всё это началось задолго до Менделеева. Того самого, который прославился своей таблицей, которая ему якобы приснилась. А, может, и вовсе не приснилась? Ну не может же быть так, чтобы лёг глупым, а встал умным. Разве что по пьяни. Этому у нас в селе тьма примеров.
Я заканчиваю четвёртый класс. Сегодня 22 апреля. Вторник. День рождения Ленина. Это сегодня мало кто знает Владимира Ильича. А в то время каждый школьник знал биографию дедушки Ленина. Сегодня, в день его рождения, меня и почти весь мой класс принимают в пионеры.
А вот и наша пионервожатая – Нина Сергеевна. Красивая, молодая, чернявая, с короткой стрижкой и вечно с пионерским галстуком. Без него мы её и не представляем. Кажется, аккуратно повязанный на шее красный треугольник ей даже к лицу. И октябрята, и пионеры, и комсомольцы – все знают Нину Сергеевну. Её рабочий кабинет совмещён со школьной библиотекой. Несколько стеллажей с книгами, в основном из серии «Школьная библиотека». Но есть книги и получше. Все мальчишки ждут не дождутся, когда придёт очередь взять на пару деньков «Рассказы о пограничниках» Михася Лынькова. Нам кажется, что лучше, чем эта книга, книг уже не бывает. Разве, что «РВС» Аркадия Гайдара. Мы пока не знаем, что есть ещё и «Робинзон Крузо», а девочки, что есть «Унесённые ветром». Но они хорошо знают, что есть индийские фильмы. Многие из них имеют на афише надпись «кроме детей до 16 лет». Они все правдами и неправдами пытаются проникнуть в зрительный зал деревенского клуба и посмотреть «Сангам» или «Любовь в Кашмире», чтобы выйти из зала с мокрыми от слёз глазами, а затем, пересказывая подружкам содержание в деталях, плакать ещё несколько дней. В библиотеке всегда полно школьников. Полная коробочка. Сегодня Нина Сергеевна празднично одета и заметно волнуется. Оно и понятно, не каждый день добавляется больше двадцати пионеров – почти целый класс.
Сегодня мы станем пионерами. А ведь совсем недавно только и знали:
Мы прилежные ребята,
Потому что октябрята.
Только тех, кто любит труд,
Октябрятами зовут.
Наконец-то мы снимем октябрятскую звёздочку с юным семилетним Володей Ульяновым с вьющимися волосами, которую несколько лет носили на левой стороне груди. У самого сердца. И вот уже скоро нам повяжут галстуки. А ещё у нас появится новый значок – пионерский: в центре пятиконечной звезды с детства знакомый профиль Владимира Ильича, под ним девиз «Всегда готов!», а над звездой целых три языка пламени. А мы – хлопцы деревенские, живучие, ко всему всегда готовые. Нам не привыкать к трудностям. Жизнь уже многому научила.
Слово берёт Нина Сергеевна. Дмитрий Иванович только помог ей с построением. Каждый урок физкультуры начинается у нас с построения. Все привыкли к его громким и чётким командам, выполняют их беспрекословно. А к пионервожатой прислушиваются, но кто будет выполнять девичьи команды? Её просьбы, конечно, выполняют. Даже с радостью, по зову сердца, но любят, чтобы она попросила. Надо же осознать свою значимость!
– Для встречи знамени пионерской дружины стоять смирно! – на удивление громко и чётко произносит она. – Равнение на Знамя! Знамя внести!
– Не иначе как тренировалась, – пронеслось у каждого из нас.
– Вот это да! Настоящая командирша! – не скрываем мы своего восхищения.
Её зычный голос разносится далеко по округе, разливается и переливается как звон школьного колокольчика, постепенно затихая вдали. Жители соседних домов открывают окна, а из магазина вываливают люди. Кто сидит на лавочке, а кто просто околачивается у забора. Как говорят у нас, подпирает забор. Надо же поглазеть на тех, кто скоро выйдет шумной толпой на улицу с новенькими пионерскими галстуками на шее, обсудить у кого галстук красивее, кто похож на настоящего пионера, а кто так себе – просто с боку припёка.
Все пионеры как один дружно и резко поднимают правую руку в салюте и замирают. Стараются не шелохнуться.
– Там-тарарам, там-тарарам, там-тарарам-та-там-та-там, – раздаётся барабанная дробь и вносят пионерское знамя – красное знамя, шёлковое с золотистым портретом самого Владимира Ильича. Не зря же пионерская организация носит его имя. Нам говорили, что раньше она носила имя гладиатора Спартака. Хорошо, что переименовали в честь дедушки Ленина. «Спартак» и спартачей мы не любим. Уважаем, конечно, но не любим. Мы – все как один – болеем только за минское «Динамо». Слушаем футбольные радиорепортажи: телевизоров в селе пока ещё нет. А откуда им быть? За что и кто их может купить? Свет провели только несколько лет назад, а до этого писали на кухонном столе при свете десятилинейной керосиновой лампы, подвешенной на крючок или гвоздь в балке над кухонным столом. Иметь две лампы – большая роскошь. Закоптившееся стекло протирали сунутой внутрь смятой газетой.
Знамя чуть-чуть колышется в руках бережно несущего его семиклассника. Левая рука выше правой, знамя чуть наклонено вперёд. Рядом с ним две девочки в красных пионерских пилотках. Тоже семиклассницы. Жутко красивые. По крайней мере, мне так кажется. За ними – два барабанщика. Идти вот так с барабаном предел мечтаний каждого из нас. Но не каждому дают даже попробовать постучать палочками. А мы так мечтаем стучать, много стучать. По барабану, конечно. Но им тоже по барабану – не дают. А мы даже «Судьбу барабанщика» всем классом прочитали. Но всё равно не дают. А что с тем барабаном станет, если постучим немножко! Мы даже палочки не сломаем!
Вот и внесли знамя. Мы затаили дыхание. На согнутой в локте левой руке каждого из нас красуется пионерский галстук. Пионервожатая повернулась к директору, сделала несколько шагов вперёд и, подняв правую руку в салюте, доложила:
– Товарищ директор школы! Пионерская дружина имени Зои Космодемьянской для приёма новых членов в ряды пионерской организации построена!
Наш директор мужик что надо. Так говорят все. Коммунист. Единственный в школе. Поэтому, наверно, и директор! Ведёт физику и черчение. Этих предметов у нас пока нет. Строгий говорят, а подпись у него прямо министерская. Видел в дневнике у своих братьев. Каждый мечтает придумать себе похожую.
Поговаривают, что и бухает временами по-ударному, по-коммунистически. Но это после уроков. Оно и понятно. Коммунист. Во всём должен быть первым и впереди.
«Вольно!» – ответил директор. Не успели мы расслабиться и согнуть в колене одну ногу, как пионервожатая опустила правую руку, повернулась к нам и снова подала команду: «Смирно! Для сдачи рапорта приготовиться! Сдать рапорт!» Командир одного из отрядов скомандовал своему отряду-классу: «Отряд! Равняйсь! Смирно!», подошёл строевым шагом к председателю дружины и громко доложил: «Товарищ председатель дружины, пионерский отряд имени Марата Казея для проведения торжественной линейки построен» Командир отряда... Дальше он назвал свою фамилию. Как только он произнёс имя Марата Казея, все как-то сразу стали суровыми. Вспомнили пионера-героя с гранатой в руках. Совсем недавно нам читали о нём. Неужели и мы станем такими смелыми и сможем повторить его подвиг? Хорошо, что нет войны! А то так не хочется, чтобы плакала мама! А несколько мальчиков заулыбались. Они вспомнили, как один из немногих второгодников спутал Марата Казея с матросом Кошкой и назвал последнего матросом Козиным.
Вот рапорты и сданы. Подошёл самый торжественный момент: мы дадим торжественное обещание, и нам повяжут красные галстуки. Торжественное обещание мы выучили давно. Оно, напечатанное на обложке обычной школьной двухкопеечной двенадцати листовой тетрадки в линейку, было у нас всегда перед глазами. Каждый несколько раз рассказывал его нашей первой учительнице Нине Игнатьевне, а затем репетировали всем классом. Оказывается, не так уж и просто в один голос громко, отчётливо и торжественно произнести слова обещания. Кто-то говорит громко, а кого-то и совсем не слышно – только губами шевелит. И вот сегодня все слышат, что репетиции не прошли даром. Над школьным стадионом ураганом пронеслось:
– Я, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза».
Обещание произнесено. Наконец-то сказаны слова своеобразной клятвы на преданность великому делу и всепобеждающим идеям самого Владимира Ильича, который хитро улыбался каждому из нас с портрета прямо над доской в нашем классе. Он присутствовал с нами на всех уроках, только его не вызывали к доске, и он не отвечал. А мы отвечали и учительнице, и ему.
К нам подошли старшеклассники, повязали галстуки и на левой стороне груди прицепили пионерские значки. А затем, вскинув руку в салюте, произнесли:
– Будь готов!
– Всегда готов!
Наши лица заметно повеселели. Кому повязала галстук сама Нина Сергеевна были на седьмом небе от счастья. Мы ещё долго уважительно и с любовью смотрели на тех, кто повязал нам галстук. Правда, было пока ещё непонятно, к чему такому великому мы должны быть готовы. Это отчасти прояснил директор.
– Дорогие ребята! Сегодня для вас знаменательный день. Вы стали пионерами и должны гордо нести это высокое звание. Вам повязали галстук – частичку знамени, под которым сражались ваши отцы и деды. Берегите его! Будьте примером в учёбе и труде! Помните – от каждого из вас зависит будущее нашей великой страны – Союза Советских Социалистических Республик! – произнёс директор. – Пионеры! К борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будьте готовы!
– Всегда готовы! – дружно ответили мы.
А вот и прозвучала команда к выносу знамени. Торжественная линейка окончена. Мы – пионеры!
4
До начала занятий ещё минут двадцать. На школьном дворе мы хвастаемся своими галстуками и пионерскими значками. Первые, вторые и третьи классы завидуют нам. Ведь мы уже пионеры, мы уже большие. Вообще-то мы не такие уж и большие, но сегодня они перед нами просто мелочь пузатая. Смотрите молча и завидуйте! А кое у кого и в карманах есть мелочь. Немного, не больше 20-30 копеек. А у многих и карманов то нет – ходят в шароварах. Стрижка тоже интересная. Выбор невелик: ёжик, чуб или подстрижен, как говорят, под горшок. Каждого стрижёт папа ручной машинкой. Если нет машинки, одалживают у кого-то из соседей. А если машинка где-то рванёт волосы, то и дело слышим:
– Терпи! Вошь попалась!
Вшей у мальчиков практически ни у кого нет: причёска не позволяет завестись. А вот блохи бывает порядком достают. Но через пару лет и это наследие войны бесследно исчезло. К нашей радости.
Те, у кого есть мелочь, ринулись в магазин. Некоторые побежали просто за компанию. А, может, и не за компанию, а просто поглазеть на прилавок и полки, а при случае узнать, чем продавец дядя Гриша торгует из-под прилавка.
– Глянь, как побежали! – произнёс кто-то на лавочке.
– Молодые, шустрые как сцизорики! – добавил некто у забора.
– Эх, были и мы когда-то такими, – произнесла стоящая рядом сгорбленная старушка с клюкой. – Только галстуков у нас не было. Даже красивого платка, даже косынки и тех не было. Валенки и те одни на несколько человек. Что сейчас им? Сейчас хорошо. А мы всю жизнь горбатились на пана… Догорбатились, теперь только могила исправит.
На её глаза навернулись слёзы. То ли от жалости к себе, то ли от радости за наше светлое будущее. Думаю, что от радости за нас. О себе она уже много лет думает меньше всего. Больше о детях и внуках. А мы в селе как одна семья. Дружно живём. Радость одного – радость для всех. Горе тоже одно на всех. Паны и война приучили ко многому.
Мы, запыхавшись, пронеслись в магазин. Перед дверью чуть притормозили, пропустив первыми счастливчиков – обладателей карманов, в которых водилась кое-какая мелочь.
Большим спросом у нас пользуется печенье «Сахарное». Пачка – 10 копеек, а там целых 12 штук. Бывает, что с местного завода, расположенного на берегу нашего озера, привозят лимонад. Газировка нам всем по вкусу. Стоит 22 копейки пол-литровая бутылка. Но нам продают за 10. Двенадцать копеек стоит бутылка. Мы говорим, что будем пить на месте, а бутылку принесём. Нам газировку открывают и подают. Мы, обычно, выходим на улицу и выпиваем её с важным видом, прислонившись к забору. Взрослые пьют так «Жигулёвское» или плодово-ягодное. А мы газировку. Нам кажется, что лучше «Дюшеса» ничего не бывает. Если продавщица забыла, куда положила открывалку, то открываем сами о деревянный забор. Зацепишь пробку за штакетину, ударишь сверху по ней и готово. Лучше всякой открывалки. Выдуешь пол-литра, животик погладишь и так хорошо на душе. Правда, иногда газы через рот выходят…
Сегодня нет ни «Сахарного», ни газировки. Лишь драже «Мятное» и пряники «Нарезные». Да ещё какие-то шоколадные конфеты. Шоколадные мы не покупаем – денег нет. К тому же они долго лежат. В них может завестись пищевая моль. Пряники тоже редко берём. Бывает, что они иногда пахнут керосином. Мало штук выходит, а надо же и друзей угостить. Так у нас принято. Даже яблоко делим на части. По количеству идущих. А как же иначе! Иначе и быть не может! Несолоно хлебавши мы выходим из магазина, подняв голову гордо проходим мимо всех, также медленно переходим дорогу, на которой не то что людей, даже велосипедистов мало, и стремглав бежим в класс.
5
Девочки уже сидели за партами. Только мы уселись, как в класс вошла Нина Игнатьевна. Мы дружно встали.
– Садитесь, ребята! – произнесла она. – Сегодня у всех вас знаменательный день, можно сказать праздник. Я думаю, вы запомните этот день на всю жизнь. У вас будет всего два урока.
– Ура! Ура! – радостно пронеслось по классу.
– Моей любимой арифметики сегодня не будет, – подумал я.
Арифметики действительно не было. Были два урока то ли литературы, то ли классного часа, то ли пения. Мы повторяли законы пионеров Советского Союза и слушали наставления нашей первой учительницы о том, какими должны быть пионеры и как они должны себя вести. Оказывается, они должны быть примером во всём. А мы готовы были быть примером. Ну, конечно, не всё время, но с недельку уж точно.
Затем почитали о жизни Ленина в ссылке в Шушенском и стали обсуждать название нашего отряда. Предложения были разные: и Зина Портнова, и Валя Котик, и Николай Гойшик, и Александр Матросов. Предложили даже назвать именем лётчика Николая Гастелло. Мы долго наперебой вспоминали о совершённых ими подвигах. Наконец, сошлись во мнениях: наш отряд будет носить имя Александра Матросова, своим телом закрывшего амбразуру немецкого дзота в боях у деревни Чернушки.
Ну а напоследок, мы порепетировали и хором спели. Редкие прохожие останавливались и слушали в нашем исполнении Гимн пионеров СССР, вырвавшийся на широкий простор из открытых форточек нашего класса:
– Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионеры – дети рабочих.
Близится эра светлых годов.
Клич пионера: "Всегда будь готов!"
Радостным шагом, с песней весёлой,
Мы выступаем за комсомолом.
Близится эра светлых годов.
Клич пионера: "Всегда будь готов!"
Мы поднимаем алое знамя,
Дети рабочих, смело за нами!
Близится эра светлых годов.
Клич пионера: "Всегда будь готов!"
Жалко, конечно, что не было музыки. В школе не было даже пианино, не было и микрофонов. Ну и Бог с ними! Зато были несколько матов и даже спортивный снаряд – козёл. Иногда на школьный вечер кто-то из учеников приходил со своим баяном. Редко кто ходил в местную музыкальную школу. До неё было далеко. В основном все были самоучки. Пение, обычно, было дополнительной нагрузкой для классного руководителя. Правда, в некоторых классах пение вёл муж Нины Игнатьевны – настоящий фанат своего дела. Временами он приходил на урок со своей балалайкой. Все мечтали его послушать. Но у нас он ни разу так и не был. Я даже не слышал, как он играет. А жаль.
После нескольких репетиций Нина Игнатьевна посчитала, что мы спелись уже достаточно хорошо и отпустила. Скажу честно, не знаю, как спелись все, но я явно нет. Я лишь открывал рот, чтобы не испортить всю идиллию. А что поделаешь? Радуйся, что медведь только на ухо наступил!
Мы быстро собрали свои сумки. Так мы называли портфели, надели их на спину и подались к выходу из класса. У некоторых были не портфели, а кирзовые полевые сумки. Почти, как у командиров. Мы их называли пастушья сумка или просто пастушка. Удобно с такой пасти коров. Надел на плечо, а, ещё лучше, перекинул за шею – никогда не потеряешь! Нет сумки, придётся брать еду в мамин платок и завязывать узелком.
Выходя из класса, я оглянулся. С портрета на стенке как-то по-особенному улыбался нам дедушка Ленин. Провожал нас. Напутствовал на славные добрые дела!
6
На школьном дворе все разбились на три группы. Одни идут направо – на Старое село. Так называется часть нашего Дивина. Говорят, что именно отсюда вдоль берегов небольшой речушки Литково когда-то начиналось заселение этих мест. Это сейчас она маленькая, а когда-то была о-го-го какая! Старожилы поговаривают, что она связана с самой Припятью. Другие сразу за магазином сворачивают налево – на Лазок. Так называется часть, расположенная ближе к озеру. На не заболоченной части стоят дома. Мы же никуда не сворачиваем – идём прямо по дороге – в Чемер. На самом деле у нас две дороги домой. Одна достаточно широкая, чтобы могли разъехаться две машины. По ней изредка проезжают машины и автобусы, а также счастливые обладатели мотоциклов и велосипедов, или, как у нас говорят, «роверов». Особенно нам нравятся председательский «бобик» и немецкая «эмка» с коляской. А вот по другой, машины ездят ещё реже. Она узкая. На ней не разминуться. Это просто утрамбованная колея от колёс трактора. Идёт она через колхозный сад на колхозный двор. Там коровники, старый и новый амбары, водокачка и Красный уголок. А сразу за коровниками метров через 100-150 речка Литково, впадающая в озеро Любань, в котором некогда ловили даже угрей. К речке ведёт тропинка, которая приводит к кладке. Кладку бы называем «бэрвой». Наша «бэрва» – это одно или два бревна, сточенных сверху немного топором и перекинутых через узкую, неглубокую и плавно несущую свои воды в озеро речку.
Эту дорогу мы любим осенью: по пути заглядываем в колхозный сад. Он прямо у дороги, через небольшой ров. Мы знаем, какие яблоки вкуснее. Берём именно их. Сторожа в это время ещё нет. А, может, и нет вообще. Мы его никогда не видели. А, может, и видели, но не знали, что сторож. Да и что он нам сделает – убежим! Конечно, это не совсем по-пионерски. Но голод – не тётка, пирожка не поднесёт! А ещё мы любим турнепс. Он здесь растёт в изобилии. На корм скоту. Попробовали. Вкусный, сочный. Напоминает на вкус редиску. Намного лучше репы. Да и рвать легко. Не надо звать на помощь мышку. Репа нам не особенно нравится. Даже пареная. А турнепс – вкусный! Выберешь среднего размера, чуть отскребёшь ножиком-сцизориком песок и в рот. А если нет ни у кого сцизорика, просто оботрёшь руками. Заболеть мы не боимся – ко всему привычные. Всё выдерживаем. Хороший иммунитет. А как ему не быть, если из всех лечебных средств банки, печка, подорожник, алоэ, рыбий жир, да терпентин. А чуть что, есть лучок, чесночок, черника, малина, разные лечебные травы растут. Из них мне нравятся матерушка, пастушья сумка. А, особенно зверобой! Название уж больно интересное. Зверя убивает, а нам хоть бы что! У нас волей-неволей иммунитет вырабатывается. Вырабатывается у всех – никто ещё ноги не протянул.
7
– Ну что? Айда через колхозный двор! – предложил Витя. Ему так удобней, живет сразу за речкой. Перебрался через кладку – и дома.
– Нет, так не пойдёт! – запротестовал кто-то из нас. – Тебе выгоднее. А нам что с этого? Яблок нет, турнепса нет. Какой смысл?
– Посмотрим, что в кузне делают.
– А кузня сегодня не работает? – произнёс я.
Кузнецом в ней мой сосед дядя Костя, а он сегодня дома.
– Всё равно пошли. Вчера положили новую бэрву. Посмотрим на неё, пробежимся пару раз по ней туда-сюда – кто быстрее. Авось кто и искупается? Весело будет.
– Вот это уже дело! Можно и пробежаться. Да и домой придём быстрее. Дома раньше новых пионеров увидят, поддержал его живущий недалеко от меня Володя.
Он на год старше нас, но ходит с нами в один класс. Просто, когда ходили и переписывали детей, родителей и старшего брата не было дома, а он взял, да и спрятался то ли под кровать, то ли на чердак. В общем, не попал в списки. В середине сентября опомнились, но решили, что пойдёт в школу на следующий год. Вот так мы и оказались в одном классе.
– Хорошо, – поддержали мы его.
Но не тут-то было. Затесавшиеся к нам пяти и шестиклассники один за другим произнесли:
– Нет! Так дело не пойдёт! Надо соблюдать традиции! Надо гордо с галстуком пройтись по главной, по Советской улице! Чтобы все видели вас. Важно прислониться к забору у клуба. Надо, чтобы по дороге все вас поздравляли. Когда ещё такое увидят – сразу с десяток новоиспечённых пионеров. А домой всегда успеете! Вас и так раньше сегодня отпустили.
Мы призадумались. Тоже неплохая идея. Зачем лишать сельчан такого удовольствия. Пусть поговорят, посудачат! Пусть пересчитают нас. Считать сельчане хорошо умеют. Десятками считали только снопы ржи, да куриные яйца. А тут сразу с десяток пионеров-мальчиков, не считая нескольких девочек! Круто для села! Видя нашу нерешительность, кто-то из них произнёс:
– Ну мы пошли! Пионеры! Вы готовы следовать за нами!
– Всегда готовы! – дружно ответили мы и двинулись вслед за ними на центральную и самую длинную улицу села.
8
Этой улице, не мудрствуя лукаво, дали название Советская. Улица проходит через всё село. На одном её конце мой родной Чемер, а на другом – кладбище. Недалеко от школы живёт моя бабушка. Улица, на которой она живёт, называется Пролетарская. Мой родной Дивин с предвоенного 1940 по 1959 год был районным центром. Я родился в районном центре, а через два месяца и неделю после моего рождения село перестало быть им. Но ещё долго можно было слышать:
– Куда идёшь?
– В район.
В центре села стоит шикарное кирпичное здание с колоннами – райком. Построить построили, а обжить толком и не успели. Перепрофилировали под школу-интернат. А ещё в центре магазины. Есть даже раймаг. На самом деле это уже сельмаг, но все всё равно называют раймаг. По привычке, наверно.
В селе почти пять тысяч жителей. Это сейчас около трёх. Три школы. Одна в центре – напротив здания райкома. Школа состоит из двух зданий – старого и нового. Оба здания заполнены. По три десятых класса по тридцать человек. Не во всякой городской школе столько учащихся. Вторая рядышком с ней – школа-интернат. Наша восьмилетняя школа называется Чемерской и находится примерно на половине улицы Советской.
Мы все родились в Чемере Дивинского района, но район исчез, и в метриках у нас числится село Дивин. А у тех, кто постарше, – Чемер. Пригород, так сказать, вошёл в состав села. Даже два колхоза были у нас, а стал один. Наш колхоз был поглощён и вошёл в колхоз «Новая жизнь» в виде нескольких бригад.
Примерно в полукилометре от школы главная улица вымощена орудием пролетариата – булыжником. Едущую телегу слышно издалека. А у нас в Чемере – всё тихо. Телеги не громыхают, только колёса скрипят на неровной дороге. Издают свою нехитрую мелодию. Наша дорога – укатанная по центру улицы колея. По ней мы и идём. Даже гравейки нет. Раз в одну-две недели проходит бульдозер и ровняет её. Идём мы по самому центру, а если услышим машину, сходим на обочину. По краям дороги во многих местах канавы. Часто они с водой. Не успеешь сойти на самый край канавы – могут быть проблемы! Если раздастся мат водителя, это ничего. Это норма. Мы к этому привычны. Просвещаемся, так сказать. Постигаем азы великого и могучего. А вот если машина остановится, то дело худо. Бежать некуда! Кто под руку попадётся, тому выскочивший из кабины водитель и надерёт уши! Даже, если и не виноват. Для профилактики. Действенное средство, очень действенное. Хорошо помогает усвоить правила дорожного движения. Очень даже хорошо всё запоминается.
Вот по этой дороге мы и идём. С галстуками. Навстречу светлому будущему. Впереди наши проводники – несколько пяти и шестиклассников, которые обещали нам столько положительных эмоций, столько поздравлений от сельчан. Но никто нас не поздравляет, никто не выглядывает из-за заборов. Никому до нас нет дела. Деревня живёт по своим законам. Ещё нет и шести вечера. Все заняты по хозяйству. Некогда глазеть. Лишь водитель, одной обогнавшей нас машины прокричал:
– Пионеры, поберегись! Мать вашу…
На душе как-то сразу стало веселее – хоть кто-то заметил нас, пионерами назвал.
А вот и сопливый малыш сидит на заборе, улыбается, корчит нам рожи, а его сестричка смотрит на нас сквозь штакетины.
– Гляди, Катюха! Гляди, малая! Сколо я выласту и тоже буду ходить с галстуком.
– А я, когда вырасту, тоже буду с галстуком? – поинтересовалась сестричка.
– Нет, ты не будешь!
– А почему ты будешь, а я – нет?
– Тебя, дулёха, когда выластешь, замуж отдадим за Кольку-соседа. Он такой же дулак как и ты.
Сестрёнка обиделась, захныкала и убежала. Наверно, к маме. Наверно, жаловаться. Но маме ни до неё, ни до нас нет дела. Мама с папой выбирают и перебирают семенную картошку из ямы. Уже пора садить.
– Верной дорогой идёте, внучки! – раздалось через пару домов, и из калитки медленно вышел старый дедок со своей не менее сморщенной старухой и поднял вверх большой с отрубленным кончиком палец.
– Иди, иди уже, сейчас в лужу ступишь. Стоишь, колываешься тут. Принял несколько стаканчиков. Последний за день рождения Ленина. Говорила тебе – лишний будет. Того гляди, начнёшь вспоминать Первую Конную.
– А как тут не вспомнить? Кавалеристом был. Ноги до сих пор кривые.
– Иди, а то клюшкой огрею! И так в гостях засиделись. Кто по хозяйству управляться будет?
– У-у-у…, старая! Не дашь даже молодость вспомнить, рассказать пионерам, как мы под красным знаменем белых рубили… а теперь они с галстуками… частичкой знамени…
– Частичка знамени, частичка знамени! Нацепили хомуты на шею и ходят тут… без дела. Как будто дома дел нет… Только подошвы зря стирают… Обуви на них не напасёшься… Подрастут, будут как ты – ни одну рюмку, и ни одну юбку не пропустят…
– Галстук – частичка священного Красного знамени. Пионеры – будущий оплот Советской власти. Они идут… Слышь, старуха… Идут по Советской улице. Да что тебе, рассказывать… Сто грамм за Ильича пожалела…лишние… Видишь на столбе его лампочку повесили. Говорят, уже летом подключат… гореть будут… светло будет, как днём.
– Опять в грязь вступил. Глаза залил! Смотри, ноги перед сном мыть заставлю… А-то пока дойдёшь на ногах можно будет репу сеять…
Мы дружно рассмеялись. Уж мы-то хорошо наслышаны про репу на ногах…
– Отстань старая! Не слушайте её, внучки! Берегите Советскую власть, защищайте её, как мы защищали! – произнёс дед и каждому из нас пожал руку. На удивление крепко пожал.
Мы тепло попрощались с дедом, пожелали ему и его бабке здоровьица и… дожить до светлого будущего… до коммунизма. Бабка расплылась в улыбке. А по улице разнеслось:
– Смело мы в бой пойдём за власть Советов…
Дед вспоминал свою боевую молодость.
Мы пошли дальше. Конечно, мы ждали другого. Мы думали, что через каждые пятьдесят-сто метров будем слышать «гип-гип-ура!» Мы проходили от столба до столба. Ровно – пятьдесят метров, но ничего подобного не было и в помине.
А вот на горизонте и местный клуб – одноэтажное деревянное здание, а в нём библиотека и зал, в котором показывают кино. Иногда, по праздникам, бывает и концерт художественной самодеятельности. Но мы на него мы не ходим. А нам что делать нечего, как слушать 50-60-летних бабушек? У нас что других дел нет? Вот мяч погонять, если он у кого-то найдётся, в войну поиграть, в ножички, в пекаря, козла забить или, на худой конец, в картишки перекинуться… Это – совсем другое дело! Карты есть не у всех. А, если и есть дома, то не всегда дают – берегут. Но это не беда – мы их сами вырезаем и старательно рисуем.
– Ну, если и у клуба нас не поздравят, придётся отвесить нашим проводникам, – произнёс кто-то из нас.
– Отвесим. От нас не убегут! – добавил Петя, двоюродный брат Володи.
– Мы – пионеры! – констатировал я. – Драться нехорошо. Но морду всё же надо будет намылить, или хотя бы пару копырей отвесить…
– Не получится, – произнёс кто-то из проводников. – Видите клуб?
– Видим…
– Здесь вас ждёт тёплый приём, – наперебой стали произносить они и хитро заулыбались.
Только теперь до нас дошло, что они специально провели нас по центральной улице. Жалко, без оркестра.
9
У клуба нас уже явно ждали. На лавочке у забора перед крыльцом сидели уже окончившие нашу школу: Саня, Вася, Ваня, Савка, Сёмка… Конечно, у всех у них были фамилии. Но мы называли их так. По именам, иногда добавляя местное название рода. Некоторые уже успели и отслужить: кто два года, а кто и все три… Повезло тем, кто три, попали на флот. Теперь у них есть тельняшка… И брюки – клёш. А ещё и бескозырка!
Рядом с сидевшими опирались на забор десятка два школьников, года на два-три старше нас. Подпирали забор с обоих сторон, чтобы он не покосился и не упал. Среди них и два Коли. Один мой сосед, другого от меня отделяет болото. Около его дома мы играем в футбол, а зимой – в хоккей. Недавно через болото сделали греблю. Можно и проехать, и пройти. Правда, после дождей на ней несусветная грязь. Зато у нас появился приличный водоём, длиной в 30-40 метров. Летом мы здесь ловим рыбу – карасей и щук. Зимой мы его расчищаем, и хоккейная площадка готова. Если нет шайбы, выбиваем смёрзшийся кусок земли из гребли и гоняем его. А ещё Вася сбил гвоздями из ольхи настоящие хоккейные ворота. И сетку нацепил из старого вачка. Так мы называем сетку с обручем для ловли рыбы. А ещё мы сбили вратарскую клюшку и любим стоять с ней в этих воротах. Надо же почувствовать себя настоящим вратарём. Как сам Виктор Коноваленко! Или другой Виктор – Зингер! А ещё любим щёлкнуть по воротам. Как Анатолий Фирсов!
Наши проводники быстро свернули к клубу и пристроились у забора. Почувствовав неладное, мы решили пройти мимо, но услышали:
– Пионеры, вы куда?
– Куда, куда? На кудыкину гору. Домой идём.
– А галстуки со значками показать?
– А что не видно?
– Видно.
– Тогда мы пошли.
– Каждый пионер готовится стать комсомольцем. А вы готовы?
– Всегда готовы!
– Тогда заходите к нам. Должны же вы получить напутствие от комсомольцев – ваших старших и верных товарищей. Зря что ли мы здесь собрались?
Волей-неволей пришлось свернуть к крыльцу клуба и отдаться в руки судьбе. Да и комсомольцами очень уж хотелось стать. Полезно узнать секрет, как быстрее вырасти.
10
Все встали с лавочки и пристально разглядывали нас.
– О! Красавчики! Как на подбор!
– Ну, дык… пионеры же… – промямлили мы.
– Давайте-ка, пионерчики, построились по росту.
Мы быстро построились.
– На первый-второй рассчитайсь!
– Первый, второй, первый, второй… Расчёт окончен!
А теперь проведём осмотр. Как в армии.
– Молодец! Только галстук чуть поправь… Вот так. Настоящий правофланговый! – произнёс кто-то из комсомольцев.
– А ты, – перешли они к следующему, – распрями плечи. Стой ровно, дыши полной грудью. Запомни: пионеры сидят и стоят прямо, не горбясь!
Тут их внимание привлёк Володя – один из немногих счастливчиков. Он обладатель карманов в настоящих кортовых брюках.
– А чего руки держишь в карманах?
– А чего не подержать, если карманы есть? Были бы шаровары, так не держал бы, – съязвил он, намекая на многих из нас.
– Остёр на язык! Остёр! Пионеры не должны держать руки в карманах. Пионер, держащий руки в карманах, не всегда готов.
К чему не всегда готов, Володя так и не понял, но руки вытащил.
– Вы сегодня дали торжественное обещание. Давайте его вспомним. Раз, два, три! Начали!
– Я, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, – забубнили мы себе под нос.
– Нет, так не пойдёт. И тихо, и кто в лес, кто по дрова. Это не торжественное обещание. Это обещание ни к селу, ни к городу. Давайте так, как в школе – чётко и громко! Чтобы проклятых капиталистов в дрожь бросило, чтобы знали, что вы всегда готовы ответить, как когда-то ответили Чемберлену ваши отцы и деды …
Кто такой Чемберлен, мы, конечно, не знали. Но раз надо, значит, ответим. Мы же из Чемера! Мы, чемерские ребята, здесь хозяева, а не какой-то там Чемберлен. Он нам не указ. Сами с усами.
– Я, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза, – понеслось в сторону озера, заглушая всё на своём пути к Чемберлену.
– Вот это да! – восхищённо присвистнули комсомольцы. – Дали маху! Но это, ребята, ещё не всё. Это всего лишь обещание, пусть и торжественное. А надо дать клятву. Клятву пионера. Обещание можно и нарушить, а клятву – никогда. Клятва – это святое!
– Как это нарушить?
– А вот так! Вот, к примеру, пионеры не курят, курящий пионер уже не пионер. А кто из вас не пробовал курить?
Все замялись. Многие пробовали. Если не табак, так листья… А те, кто не пробовал, постеснялись признаться. Не маленькие уже, а не пробовали. Стыдно же будет. Завтра засмеют…
– Пробовали, все пробовали, – вмешались наши провожатые. – Мы каждого пару раз угощали.
– Это плохо, что угощали!
– Да мы же не давали в затяжку, – обиженно произнесли те.
– Ладно уж, будет вам! Ленин тоже попробовал курить, но быстро бросил и больше не курил. А вы с него берёте пример?
– Так мы того… сегодня ещё не курили, считайте, что уже бросили… Как Ленин!
– Ну это вы загнули! Это уже слишком. Вот Сталин трубкой дымил… И ничего, не нарушал законы партии.
– Значит, нам курить можно? – произнёс кто-то из нас.
– Не курить, а покуривать. Изредка. Тайком от родителей. Но лучше всё-таки не курить!
– Это хорошо, – выдохнули мы. – Давайте переходить к клятве, а то что-то холодать стало.
– Ну что ж, пора, так пора! Начнём.
11
– Вы готовы к клятве!
– Всегда готовы!
– Тогда повторяйте за мной, – начал Вася.
– Громко и чётко, – добавил плотно сбитый Савка.
– Я салага, бритый гусь…
Мы все как один стали как вкопанные, повторять не стали.
– Нет, ребята, это не по-нашенски. Так дело не пойдёт. Сами попросились, а теперь не повторяете. Разве так можно? – спросил нас худощавый Сёмка, один из лучших друзей Савки.
– Не будем повторять! Мы не какие-то там салабоны…
– Не салабоны, а салаги.
– Знаете, кто такой салага?
– Как кто? Салабон мелкий. Кто же ещё?
– А вот и нет! Так называют неопытных молодых матросов.
– Ну тогда другое дело. Но почему гусь?
– Как почему? Попадёте во флот, сначала будете молодыми матросами – салагами, а приедете домой будете медленно и важно ходить как гуси, да и бриться уже будете. Все девки будут ваши. Чередой за вами ходить будут, отбоя не будет.
– Девки – это, конечно, хорошо… Ну раз так, тогда, может быть, повторим пацаны? – робко спросил Петя.
– Давайте, чего уж там, – поддержал я. Только пусть опять скажут, а мы повторим.
– Хорошо, – поддержали меня одноклассники.
Нашу душу тешило, что кто-то из комсомольцев опять назовёт себя салагой и гусем. Бритым гусем, мы же ещё не бреемся.
– Я салага, бритый гусь, – к нашему всеобщему восторгу начал Савка.
– Я салага, бритый гусь, – повторили мы, стараясь не улыбаться.
– Перед дядею клянусь, – продолжил Саня, самый старший из всех.
Это нас порядком повеселило, и мы произнесли:
– Перед дядею клянусь.
Интересно, а в чём же мы поклянёмся? Сам процесс нас даже изрядно заинтриговал.
– Курить табак, гонять собак…
– Курить табак, гонять собак, – повторили и на этот раз мы.
А чего не повторить? Что тут такого? Многие из нас и так это делают.
– Масло, сало не жрать, а всё дяде отдавать.
– Масло и сало не жрать, а всё дяде отдавать, – произнесли мы и осеклись, сообразив что по инерции сказали что-то не то.
Но было уже поздно. Клятва закончилась. Раздались дружные аплодисменты. Все нас поздравляли: хлопали по плечу и пожимали руку.
Нас посадили на лавочку и угостили невесть откуда взявшимися карамельками и печенюшками.
– Ребята! Вы – молодцы! Стойко держались, как настоящие пионеры. Страна должна вами гордиться. Берегите страну, защищайте её. Это ваша Родина, не отдавайте её никому! – начал молчавший до этого Ваня.
– Не обижайтесь на нас, – сменил его Вася. – Эта шуточная клятва – наша традиция. Ей уже с десяток лет. Мы тоже её давали. Теперь мы уверены, что каждый из вас настоящий пацан. Кремень! Никто из вас не будет в армии тайком жевать под одеялом. Вы всегда придёте друг другу на помощь, поделитесь последним куском хлеба, колбасой, салом, яблоком…
– Мы спокойны за вас, – поддержал Саня. – Вы станете настоящими комсомольцами! Мы теперь с вами едины. Вместе мы – сила! Мы теперь одна семья. Один за всех…
– И все за одного.
– И помните – вы дали клятву. Вы теперь настоящие пацаны. А мы – ваши старшие товарищи. Вы все теперь имеете право голоса, всегда можете высказать своё мнение. А мы вас выслушаем и поддержим. Удачи вам! А теперь по домам. Темнеть скоро начнёт. Родители небось заждались, да и помочь им надо.
12
Шло время. Мы всегда были вместе: ходили в лес по грибы и ягоды, на озеро, вставали на зорьке на рыбалку, ночью в уборочную ходили на зерноток, пололи свёклу и рвали лён, копали картошку, катались на лыжах, побеждали в хоккей и в футбол… Вместе вступали в комсомол. У нас был коллектив, единый коллектив, которому все трудности были нипочём. Один мяч и один кусок хлеба на всех. Нас учила всему сама жизнь.
Прошло время. Мы окончили школу, а спустя два года построили новую школу, а нашу закрыли. А ещё через несколько лет забили досками и окна нашего клуба. Вместе с закрытием школы канула в небытие и наша славная традиция – шуточная клятва. Клятва пацана, настоящего пацана – героя своего времени. А вместе с клятвой исчезла вскоре и великая страна – страна Ленина. Видно не тем и не ту клятву дали власть имущие. Забыли и самого Ленина.
С тех пор минуло пятьдесят лет. Теперь у всех всё есть. Есть и пионеры, но пионерская жизнь смотрится как-то убого. Нет какого-то шарма, искренности что ли, как-то всё наиграно, всё не от души. Одни акции и флэш-мобы. Пятьдесят лет – целых полвека. Даже для страны это много. А для человека – тем более. Застрелили в лихие девяностые бывшего комсомольца Саню. Не знаю, живы ли Вася, Ваня, Савка, Сёмка… Нет в живых многих из моих одноклассников. Нет больше моего соседа Коли, нет и Коли из-за болота. Но все они остались в моей памяти. Осталась в памяти и клятва. Клятва пацана.
Сейчас сказали бы, что эта клятва – дедовщина. Нет, так бы не сказали. Обязательно ввернули бы модное капиталистическое словечко «буллинг». А я два раза в год, в день рождения Ленина и пионерии, вспоминаю эту клятву. Не только с ностальгией, но и как веху своего становления! И тогда мне хочется, чтобы она как когда-то разнеслась не только по всей округе, а на весь мир, чтобы время от времени за бугром слышали, не забывались и содрогались от нашего октябрятского, пионерского и комсомольского ответа самому Чемберлену.
Но отвечать некому… Впрочем, может мне это только кажется? Может я просто постарел?
– Время покажет, – думаю я, глядя на свой старенький «ЗИМ». – Оно теперь течёт уже не так, по-другому. Уж я это знаю. Старенький «ЗИМ» сказал, а он меня никогда не подводил.