Чистильщик

Чистильщик

Безлунной была ночь. На крышах и башенках Университета вспыхивали зарницы, на миг выхватывая из мрака их причудливые очертания. Громада старинного здания, закутанная в беззвездную ночную тьму, казалась таинственным и зловещим местом. Тома замедлил шаги перед воротами и снова подумал, не пожалеет ли он о том, что пришел сюда, возобновляя прежнее знакомство, но стряхнул нерешительность и толкнул калитку возле сторожки. Она оказалась не заперта. Старик-привратник придирчиво осмотрел припозднившегося посетителя.
- Аллет сказал, что к нему придет гость. Это ты? – пробурчал он, недовольный, что его оторвали от вечерних занятий и теперь придется подниматься на второй этаж здания, провожая позднего гостя, как предписывалось ему после закрытия главных ворот.
- Профессор Аллет, - поправил его Тома холодно.
Привратник неразборчиво огрызнулся. На это Тома не обратил внимания – мнение привратника ни по одному вопросу его не интересовало.
Поднявшись по лестнице, они медленно протащились теми же коридорам, которыми Тома шел два дня назад. Ночное освещение, нанесенное узором на стенах, тускло вспыхивало при их появлении и гасло, когда люди переходили в следующий отрезок коридора. Раньше любителям ночных прогулок и поздних встреч разрешалось бродить в потемках, а теперь по этим вспыхивающим на стенах узорам проследить путь не составляло труда.
Полоса яркого света лежала на полу коридора, проникая из приоткрытой двери аудитории Вика, приглушая серебристый будто лунный свет настенного узора.
 - Профессор Аллет! - крикнул привратник визгливо.
Раздались шаги, и Вик быстро вышел навстречу. Он улыбнулся в бороду, увидев Тому, но тут же состроил серьезную физиономию.
Тома и вложил привратнику в руку мелкую монету. Привратник пробурчал что-то мало внятное и зашаркал обратно.
- Заходи! – и Вик скрылся в кабинете, примыкающем к аудитории.
В прошлый раз Тома приходил днем, аудитория кишела студентами, и он не успел толком рассмотреть ее. Теперь взгляд зацепился за кафедру, такую ветхую, что, казалось, она обрушится, положи на нее книгу потолще. Столы и скамьи тоже были видавшими виды. Профессора сами заботились о своих помещениях, бывало, достраивали целые корпуса под свои нужды. Город никогда не вмешивался в это бессистемное строительство, заставляя Университет сносить только то, что имело неосторожность вылезти с отведенной территории. Непрезентабельная аудитория означала, что Вик либо не обращает внимание на подобные мелочи, либо стеснен в средствах.
- Проходи сюда! – позвал его Вик из соседнего кабинета.
В прошлый раз в кабинет Вика попасть не довелось. Вик был занят, и Тома, перекинувшись с ним парой слов, сунул в руки сверток с артефактом, рассчитывая, что любопытство исследователя возьмет свое. Впрочем, тогда и сам Тома торопился. Несколько его коллег разъехались из города - кто в отпуск, а кого вызвали на Окраину - передав своих клиентов Томе. Ничто не предвещало проблем – лето, и многие покинули город, но вдруг повалились заказы. Спустя неделю Тома обнаружил, что с утра до вечера мечется по городу от одного магазина к другому зачищая их от темных артефактов. И тут попалась в руки странная черная жирная пыль, просыпавшаяся из разбитой фарфоровой фигурки. Тома сразу понял, что это не рядовой темный артефакт, который подсовывают в магазин, чтобы нагадить из зависти. Здесь нечто иное. Но заказы сыпались один за другим, не давая времени разобраться самому. Раздумывая об этом, он как раз проезжал недалеко от Университета, и решил, что это хороший повод, чтобы повидаться со старым приятелем.
В кабинете Тома огляделся внимательнее. Здесь все выдавало увлеченность Вика своим предметом и серьезное к нему отношение. Вик занимался ботаникой, и на столах лежали толстые альбомы гербариев. Тома заметил несколько альбомов из кожи хорошей выделки и вензелем «В» на обложке. Такое делали на заказ и недешево. Там и тут, среди вещей не представляющих никакого интереса, пристроилось несколько артефактов в дорогих рамках. В запертом шкафу, за стеклянными дверцами Тома увидел раковины моллюсков-альбиносов, добываемых из подземного озера в Северных горах. Сложность добычи делала их дорогим товаром, а ценность заключалась в том, что порошок из раковин входил в состав самых сложных зелий, выступая стабилизатором. Рядом с раковинами на полке стояло еще пара банок с интересным и дорогостоящим содержимым.
- А ты не скупишься на всякие диковинки, - заметил Тома.
Вик пожал плечами.
- Каждый хочет выполнять свою работу наилучшим образом.
Тома присел на стул возле стола, заложенного аккуратными стопками тетрадей, и спросил:
- Что там с артефактом?
- Умеешь ты удивить, - проговорил Вик. – Пропал на сто лет, и вдруг появился с такой-то гадостью! Где ты вообще взял ее?
- В одном славном магазинчике.
Оба произносили слова и приглядывались друг к другу. Что поменялось за несколько лет, как они не виделись? Вик казался все тем же, только отрастил бороду и добавил себе преподавательской солидности.
- Я удивился, когда узнал, что ты стал чистильщиком. Твоя семья, наверное, не в восторге... - говорил Вик, вынимая коробку из-под стола.
- Так и есть, - голос Томы звучал спокойно, но он пожалел, что обратился за помощью к Вику. Что стоило обратиться не к старым знакомым, которые неизбежно будут вспоминать его провал на Границе? Почему ему помнилось, что восстановить старые дружеские связи – хорошая идея?
По рождению Тома принадлежал к Дому черных магов, как и многие поколения его гордых предков, и, казалось, что сделать в Доме блестящую карьеру – это его судьба. После университета оставался лишь шаг до исполнения мечты – проверка Границей. За границами обжитого мира клубился Туман, но не тот туман, который придает прелесть сентябрьскому утру. Этот Туман был зол и жесток. Он вселял ужас, сводил с ума. Некоторые полагали, что он живое существо, другие думали, что он такое же явление природы, как дождь или гром. Никто не знал, что там за Туманом, зато все знали, что Туман ведет постоянное наступление на обжитый мир, пространство которого сокращается уже несколько десятилетий.
Так повелось, что Дом Черных магов крайне редко принимал людей со стороны. Способности черных магов передавались в одних семьях из поколения в поколение. У Томы не было причин сомневаться в себе, ровно до тех пор, пока не очутился на Границе. Туман нагнал на него тоску, едва он вышел из экипажа. И с каждым днем в голове все громче раздавались злокозненные шепотки, все более темные мысли бродили в его голове. И он не выдержал, поддался этим шепоткам, поддался мыслям. И сделал попытку покончить с собой. Дом черных магов такого не прощал. Тома был разбит, опозорен, изгнан.
С тех пор Тома очень много узнал про людей. Им доставляло какое-то извращенное удовольствие напоминать ему о провале, как будто его унижение и разбитые мечты о карьере делали их жизнь лучше и приятнее.
- И как это пережила их гордость? – продолжил Вик на правах старого приятеля бередить раны.
- Давай к делу, - сказал Тома.
Вик ухмыльнулся, но вынул из коробки рабочие перчатки и протянул ему.
- Посмотри на это.
Пальцы перчаток потемнели, причем казалось, что черная жирная пыль не просто испачкала материал, а въелась в него.
- Они из обычной кожи. И вещество будто впиталось в нее. А сейчас будет пример еще нагляднее!
Вик взял свежесрезанный ивовый прутик, вставил его в колбу, куда была насыпана щепотка черной пыли, и поставил колбу на стол.
- Вырастет яблоня? - поинтересовался Тома насмешливо.
- Может, и вырастет, но сомневаюсь, что плоды будут хороши…
Черная пыль в колбе оживилась, и будто обрела собственный разум, потянулась к прутику. Вещество входило в дерево и исчезало в нем. Вскоре на дне колбы не осталось ни пылинки.
Вик подал Томе новую пару перчаток.
- Теперь вынь его и сотвори какую-нибудь простенькое заклинание.
Тома надел чистые перчатки, с осторожностью достал прутик и, нацелив его на все ту же колбу, пожелал наполнить ее водой. На миг ее заполнила прозрачная жидкость, но затем она стремительно потемнела, и колба взорвалась, брызнув острыми осколками и вонючей жижей. Тома не успел прикрыться, один из осколков впился ему в щеку. Потекла кровь, засаднило разрезанную кожу.
- Прости, не знал, что будет именно так! У меня колба просто треснула, - Вик стоял подальше, и осколки его не зацепили.
Тома кинул прутик, стащил с рук перчатки и подошел к зеркалу на стене. Он вытащил застрявший в коже осколок стекла, промакнул ранку платком, про себя повторяя заговор, затворяющий кровь. Он не сработал ни в первый, ни во второй раз.
- Как будто магия иссякла, - Вик наблюдал за ним с циничным интересом естествоиспытателя и добавил:
- Но смотри дальше!
Не без изящества он метнул огонь с палочки в небольшой камин, и бросил в пламя прутик. Древесина не горела, и даже не тлела. Прутик лежал поперек пылающих поленьев невредимый.
- Как известно, то, что не горит в огне, не уничтожимо никаким заклинаниями, - сказал Вик.
- Но таких артефактов мало. И в Столбах уничтожается любая магия.
- Тебе доводилось спускаться к Столбам? – тут же заинтересовался Вик. – И как это – потерять магию, пусть и на несколько часов?
- Неприятно чувствовать свою уязвимость, - рассеянно ответил Тома.  - Вопрос в том, где хранить эту дрянь до того замечательного момента…
- У меня есть вполне надежное место, - Вик отозвался тут же, будто ожидал этого вопроса и продумал все наперед. Нажав на участок деревянной стенной панели, он отодвинул ее в сторону, вынул оттуда тубу из пупырчатой толстой кожи. – Говорят, что это кожа содрана с монстров, бродящих в Тумане. Она не поддается никакой магии. Если, конечно, ты доверишь мне хранение…
Тома подумал, что это лучше, чем держать в собственном подвале темный артефакт с неизвестными свойствами, и кивнул. Вик осторожно сложил в тубу испачканные перчатки, осколки фарфоровой фигурки, привезенные Томой раньше. Туда же осторожно вложил прутик, вынув его из камина.
- Ты выяснил, как изменились защитные заклинания перчаток? Может, это подскажет, что за черная дрянь попалась…
- Не рискнул, - отозвался Вик, запечатывая тубу и убирая ее в тайник. - Чтобы это понять, надо их надеть на голую руку, а я боюсь и предположить, во что это вещество обернет мага.
 Тома опять кивнул. Разумная предосторожность.
- Надо понять, что это за темный артефакт, тогда проще будет нивелировать его воздействие, - проговорил он.
- Воздействие на что?
- Я не сказал? Пыль попала на девушку, разбившую эту фигурку.
- Вот, значит, как! Полистаю книжки на досуге, - ответил Вик, усаживаясь напротив Томы.
Все дела были решены, и они недолго помолчали. Вик поглядывал на Тому испытующе, будто прикидывая, как половчее у него что-то выспросить.
- Слышал, Керкира делает неплохую карьеру, - начал Вик. - Удивлен, что вы еще вместе.
Тома снова пожалел, что обратился к Вику.
- Не пойму, ты злорадствуешь или у тебя теперь такая располагающая манера общения?
- Ты бы знал точный ответ на этот вопрос, если бы не отвернулся от старых друзей.
- Ясно, - Тома решил, что на сегодня с него хватит и встал с места.
- Чтобы начать сначала, нужно подвести итоги, - сказал Вик ему вслед. На этот раз в голосе злорадства не звучало.
- Я уже подвел. Сообщи, когда найдешь что-нибудь полезное.
Тома махнул на прощанье выглянувшему из дверей привратнику и сел в экипаж. Сегодня к нему собиралась придти Кира, но видеть ее не хотелось. В ее словах все чаще появлялись упреки, в голосе звучали обвиняющие нотки. Он устал оправдываться, раздражался в ответ, и поэтому старался реже встречаться. Сегодня он чувствовал, что не вынесет сложных разговоров с ней или напряженного молчания, потому погнал экипаж ко Второй Кольцовой. Ее питейные заведения закрывались много позже полуночи.
И все же он не смог отделаться от грустных мыслей и воспоминаний. Сидя за столиком и глядя в окно на яркие огни проспекта, Тома думал, о встрече со старым другом Виком, которая явилась своеобразным испытанием, и, кажется, оно завершилось провалом. Воспоминания, глубоко похороненные в памяти, поднялись, будто муть со дна. Время не утишило гордость, задетую пережитым унижением. "Для чего меня тогда спасли?" - спросил Тома у рюмки черного рома. С того дня жизнь пошла наперекосяк. Все, все, о чем он мечтал, оказалось недоступным.
"Вик прав: Кира делает карьеру, ту, которую планировал для себя я. Зачем она со мной? Ведь она давно должна была понять, что все мои надежды разбиты, и от меня осталась только тень. И если она со мной из жалости, то я, действительно, жалок... Когда-то я был благодарен ей, что она не ушла от меня, а теперь знаю, что это было обоюдной ошибкой. Нам лучше друг без друга..."

2
Тома лежал поперек кровати, не сняв одежду. Солнце, отражаясь в окнах дома напротив, золотило светом его спальню. Керкиры не было. Наверняка, внизу его ждет гневная записка. В висках стучала головная боль. Вчера опять перебрал рома, и смутно помнил, как добрался до постели. Ехать никуда не хотелось, и он решил отменить сегодняшние встречи. Ничего, подождут. Завра уже вернется Алвиан и заберет своих клиентов. Успокоенный этой мыслью, Тома прикрыл глаза, но тут вспомнил про Риту. К ней следовало заехать еще вчера. Неизвестно, какие беды натворил этот артефакт, рассыпанный по дому, и хоть Тома всегда полагался на надежность своих защитных и обезвреживающих заклинаний, однако вчерашний опыт убедил его, что они могут оказаться недостаточными. Воображение нарисовало такую безрадостную картину, что Тома вскочил, и тут же застонал. Боль из висков переместилась в лоб. Он постоял немного, ожидая, пока мир перед ним займет какое-нибудь одно положение, и когда оно установилось, Тома, не совершая резких движений, умылся холодной водой, от которой стало легче, переоделся и вышел из дома.
По дороге к магазину Риты он заехал в трактир перекусить. Та часть мрачного настроения, которая была обязана своим появлением похмелью, растворилась в горячей похлебке.

С улицы магазинчик выглядел вполне обычно, а вид Риты, склонившейся над толстой конторской книгой, успокоил его окончательно. Судя по всему, черная пыль не нанесла обитателям этого места серьезного ущерба.
Заслышав колокольчики, Рита подняла голову, и приветливо улыбнулась Томе. Улыбка, как всегда, подействовала на него размягчающе, но он упрямо повторил себе, что она эйну - обольстительница. Улыбчивая и ласковая Рита была полной противоположностью стремительной, порывистой Керкиры, и Тома часто сравнивал женщин, размышляя, какой выбор бы он сделал, познакомившись с обеими в одно время.
- Заехал по пути узнать, как у вас дела, - Тома произносил слова привычно-ровным тоном. - Девушки здоровы?
Рита недоуменно подняла брови, удивленная его вопросом, но ответила:
- Со вчерашнего вечера Танита приболела. Мойра вызвала своего жениха-целителя, и они сейчас наверху. А в чем дело?
- В том, что рассыпалось у вас в подвале. Оно оказалось не таким безобидным.
Рита не успела ничего сказать, сверху раздались шаги, и высокий и светловолосый молодой человек спустился вниз в сопровождении ладной девушки с живыми темными глазами. Не будь рядом Риты, Мойра казалась бы красавицей, но обаяние Риты затмевало любую, будто занимания у другой девушки часть красоты. Тома считал Мойру немного вздорной юной особой, точно знающей себе цену, и ему стало интересно взглянуть на ее жениха. На первый взгляд, симпатичные молодые люди подходили друг другу. Да и на второй тоже. Тома услышал в голосе молодого целителя те же непререкаемые нотки, какие часто проскальзывали в голосе девушки.
- Ее нужно отвезти к нам в Госпиталь, - говорил молодой человек, спускаясь по лестнице.
- Ты не нашел у нее ничего, кроме слабости, - возражала ему Мойра столь же уверенно, - лежать в постели и пить укрепляющий отвар она может и здесь.
- Там она будет под круглосуточным наблюдением.
- Здесь тоже!
Их спору конец положила Рита.
- Танита никуда не поедет из этого дома, - заявила она и отказалась слушать любые возражения целителя. - Ты можешь навещать нас хоть дважды в день и проверять не ухудшилось ли ее состояние, но Танита останется тут!
Тома удивился, не понимая причины, по которой Рита не соглашается на отправку девушки в Госпиталь, но ему самому хотелось побеседовать с Танитой, поэтому он промолчал.
Молодой целитель сдался.
- Хм! Поступайте, как знаете. Я высказал свое профессиональное мнение.
- А мы его выслушали, - отрезала Рита.
- Хм! - и целитель быстро вышел из магазина.
- Хм! - повторила за ним Мойра. Она была одета для улицы и на плечи наброшена застегнутая брошью тонкая шаль. - Теперь придется ждать, пока он отойдет подальше, а то подумает, что я за ним побежала!
Она нетерпеливо постучала каблучком туфельки о пол.
- А я на занятия опаздываю! Профессор уже выносил мне предупреждение!
И, не дождавшись, пока ее жених скроется за поворотом, она выбежала следом. Тома переглянулся с Ритой, и понимающе улыбнулись.
- Хотелось бы взглянуть на Таниту, а затем спуститься в подвал еще раз.
- Комната Таниты первая на правую руку, - Рита указала на лестницу, ведущую на второй этаж.

Тома поднялся по лестнице и бегло оглядел общую комнату. Она была не слишком светлой, и недостаток окон восполняли горящие мягким светом в рожках на стенах фоты. Рита умела обустраиваться с комфортом, и это ощущалось в каждой вещи, наполняющей комнату.
Семья вздохнула с видимым облегчением, когда Тома объявил, что не намерен возвращаться в роскошный фамильный особняк. С легким презрением в голосе мать сообщила, что есть дом, пустующий несколько лет со дня смерти дальнего родственника. Тома не стал изображать гордость и забрал ключи. Он долго не мог свыкнуться с тесными и не слишком удобными комнатами и узкой, крутой лестницей, сравнивая нынешнее свое жилище с фамильным особняком. Со временем кое-как обжился, но создать комфорт не сумел. По сравнению с домом эйну, его жилище напоминало нежилой чердак.
"Сравнивай поменьше!" - одернул он себя, зная, что сравнения всегда ведут к сожалениям.
 И постучался в первую от лестницы дверь.
Комната Таниты тоже выглядела уютной. Девушка лежала в постели, положив тонкие, смуглые руки поверх одеяла. Она взглянула на вошедшего, попыталась улыбнуться.
- Здравствуй, - сказал Тома. - Можно я присяду?
Она снова едва заметно улыбнулась. Танита не была даже хорошенькой, не хватало ей и живости характера. Она напоминала встрепанного воробушка, который ждет, кто кинет ему хлебных крошек. Тома замечал, что нравится ей. Впрочем, девчонки всегда не прочь влюбиться.
 Стул в комнате был единственный, и на его спинке висело коричневое платье. То самое, в котором она была, когда рассыпала черную пыль. Узнав свойства темного артефакта, Тома не стал рисковать и присел на край постели, поставив саквояж у ног.
- Как ты думаешь, что происходит? - спросил он.
- Мне опять не повезло! - тихо проговорила она и улыбнулась с жалкой гримаской. - Всегда не везет!
- В чем не повезло? - не понял Тома.
Танита скомкала пододеяльник в худом кулачке.
- Во всем не везет. На мне проклятье.
- Я думаю, ты преувеличиваешь, - сказал он.
Она жалко улыбнулась в ответ.
- Я заберу твое платье, в котором ты подметала подвал. Ты могла заболеть из-за черной пыли, просыпавшейся из той фарфоровой птицы.
Она кивнула. Тома показал на платье переброшенное через спинку стула.
- Это оно?
- Да.
Надев перчатки, Тома осмотрел платье. Следов черной пыли на нем не оказалось. Он завернул платье в пергамент, и убрал в саквояж. Затем выложил на стол пару серебряных монет. Одной хватило бы с избытком на платье, но уже очень жалкой выглядела девушка.
- Придется купить себе другой наряд. Это платье больше носить нельзя.
 
Выйдя от Таниты, Тома спустился в подвал, служивший складом для Ритиного магазина, но входить не стал, остановился перед порогом. Достал из кармана кружок темной кожи с нанесенными на него рунами – пентакль.  Провел пальцем и назвал руны, складывая заклинание. Руны вспыхнули, проступили на коже пентакля. Тома забросил его через порог. Затем также поступил и со вторым. Пентакли озарили сумрачное помещение слабым мягким светом, воронками вращающимся над ними. На стенах подвалах зашевелились тени. Воронки втягивали в себя негативную магию, и по мельканию теней можно отследить количество ее в помещении. Тома ожидал, что черная пыль прилипла ко всем предметам внутри комнаты, но ничего такого не заметил. Пентакли показывали низкий уровень вредоносной магии. Как сказал бы бывший его наставник Фаддей: «хорошая работа чистильщика».
С Фаддеем он познакомился после того, как рухнули надежды на блестящую карьеру Доме черных магов. Тома несколько месяцев бесцельно блуждал по Окраине и вдруг наткнулся на сильный темный артефакт. В округе не было чистильщика, а самонадеянный смельчак, рискнувший приблизиться к артефакту, пропал бесследно. Уязвленная гордость кислотой разъедала Тому, смерть ему казалась хорошим выходом. И он пошел к артефакту.
Никто, в том числе и он сам, не ждал, что он справиться или хотя бы вернется живым, но случилось не иначе, как чудо. Томе удалось создать и захлопнуть ловушку, обезвредив артефакт. Буквально в этот же день из Магбурга прибыл Фаддей. Старик посчитал, что Тома - подходящая кандидатура в ученики. Тома раздумывал примерно неделю.  Строки в письмах матери сочились неудовольствием настолько явно, что чернила исчезали сразу после прочтения, будто бумагу протерли кислотой. Гордая женщина не смирилась с позором, который навлек ее младший сын на семью. И Тома подумал, что неплохо будет показать ей, где на самом деле находится край. Он согласился на то, на что никогда еще не соглашался ни один маг с Первой кольцевой – пошел в ученики к чистильщику.
Узнав об его новом занятии, отец прекратил общение с ним. Брат просил одуматься. Сестра расстраивалась о том, как это скажется на ее будущем. В общем, урон семейной гордости был нанесен непоправимый.
Но то, что сначала делалось в пику родне, пригодилось через пару месяцев, когда Тома осознал впервые в жизни, что у него заканчиваются деньги. Тогда он уже понял, что никогда не вернется в фамильный особняк. Гордость потомственного черного мага бунтовала в Томе, от того, что он взялся за «низкую» работу. И унизительно, обладая его навыками, заниматься таким незатейливым делом, как очищать деревенские лавочки от сглаза. Но все же регулярно падающие в его кошелек монеты несколько примиряли его с новым положением. Спустя два года Фаддей оставил Томе своих клиентов, а сам удалился на покой в маленький домик на живописном скалистом северном берегу Панесского озера.
Тома был уверен, что не упустил ничего и в первый раз, но сейчас он убедился в этом окончательно. Девушка больна не по его вине и неаккуратности. Однако теперь загадка неизвестного темного артефакта завладела им.
Рита попыталась оставить его на обед и, кажется, обиделась, получив отказ. Тома и сам не одобрял своего упрямства, но с ней постоянно чудилось, что его заманивают в хитро расставленную ловушку. А кому нравится чувствовать себя добычей?
Тома решил не откладывать поиски истины, и от Риты направился прямо в Библиотеку.

Библиотека была самым старым зданием города. По легенде, четырехэтажное здание Библиотеки с широкими окнами и высокой центральной башенкой, увенчанной шпилем, построили Первые, пришедшие еще до людей. Библиотеку, мэрию и странное здание театра в форме раковины улитки, окружали прижатые друг к другу дома Первой Кольцевой.
Тома поднялся по лестнице, открыл солидные двери за начищенную латунную ручку и очутился в узком, но высоком холле из светлого мрамора. Он повернул направо, прошел через анфиладу залов, кивая знакомым библиотекарям, пока не очутился под высокими потолками последнего помещения. Кроме него, тут не было ни одной живой души, но, между тем, зал наполняли еле слышимые шепотки, будто голоса в разнобой повторяли заклинания. Неуловимое присутствие нагоняло жуть. Тома недолго постоял у порога, заново привыкая шепоткам, а потом деловито прошел к конторке, на которой лежал толстый и исписанный от руки реестр книг и перелистал знакомые страницы в поисках нужных.
Вскоре он уже сидел за столиком, обложившись несколькими справочниками. За чтением он провел время до поздних летних сумерек, листая книги, и остался бы и дольше, но сторож Библиотеки сердито покашлял, намекая, что пора убираться восвояси.
По дороге домой Тома подвел итог: полдня в Библиотеке потрачены впустую. Ни в хрониках, ни в справочниках не нашлось ни слова о черной пыли.
Свернув на свою улицу, с внезапной тоской подумал, что наверняка Кира вчера разозлилась, и сейчас опять посыплются упреки, но с облегчение заметил, что окна дома темны.

3
«Утро не задалось», - думал Тома, глядя на красивое и злое лицо Киры. Кира знала, что он терпеть не может срываться куда-то рано утром и подловила его дома.
Упреки ее были справедливы, и Тома чувствовал себя виноватым, но уступать не собирался.
- Ты два дня не давал о себе знать! - в ее голосе звенело неподдельное возмущение.
- И ты приехала ко мне, чтобы что? - он старался говорить спокойно, но злость, кипевшая внутри, прорывалась наружу. Появление Киры вызвало приступ острого раздражения.
Возникла пауза. Тома и с тоской, и с надеждой одновременно, думал, что она сейчас скажет, что уходит от него. Но миг прошел, и Кира натянула на лицо свойственную черным магам непроницаемость.
- Знаешь, - сказала она ровным тоном, - я приехала не для того, чтобы ругаться. Я хотела узнать, как у тебя дела.
- У меня все прекрасно.
В эту минуту в дверь настойчиво зазвонили. Тома подумал, что оно и к лучшему. Керкира опять решила не ссорится с ним, опять она не дает повода поставить точку. Он был почти уверен, что и Керкира чувствует, что их отношения себя изжили, но почему-то не хочет или боится порвать с ним. Она поддержала его в самые черные дни, и было бы неблагодарностью бросить ее теперь, когда жизнь наладилась. Но несмотря на это, отношения тяготили его настолько, что он уже подумывал, не сбежать ли ему на Окраину примерно на год. Туда чистильщики редко заглядывали, и ему найдется работа в любом поселении. А за это время Кира успокоится и забудет его. Понимая, как это малодушно, Тома не приводил план в исполнение.
На пороге стояла Рита.
- Входи! - сказал он, впуская ее в дом.
 Переступив порог, Рита окинула быстрым взглядом жилище и улыбнулась ему.
- Что-то случилось? - спросил Тома, закрывая дверь.
- Ничего, - ответила Рита. – У тебя милый дом, только чуточку пустой.
Она заглянула на кухню и столкнулась с Керкирой.
- О! Доброе утро! Простите, если я вам помешала! Я не подумала! – очаровательно улыбаясь, проговорила Рита, ничуть не растерявшись.
Керкира ответила на все это коротким кивком и ледяным взглядом. Рита развернулась к ней спиной, и Тома видел, что это вызвало у Киры приступ бешенства.
- Я иду на аукцион, - проговорила Рита, обращаясь к Томе с прежней очаровательной улыбкой, – и заглянула по дороге.
- Мы недоговорили, - перебила ее Керкира.
Тома живо представил себе развитие событий. Керкира помириться с ним, и вечер они проведут в ресторане, где ему только и останется, что напиться, укоряя себя за проявленную слабость, за то, что не смог сказать ей правду и оборвать взаимные муки.
- А знаешь, - сказал он Рите, снимая с вешалки сюртук, - я никогда не был на аукционе. Очень хочу посмотреть.
- Тогда поторопимся. Аукцион начинается в одиннадцать, - Рита улыбнулась Керкире, как ни в чем не бывало, и направилась к дверям.
- И ты сейчас уйдешь?! – голосом, звенящим от гнева, поинтересовалась Керкира.
- Да, - сказал Тома и вышел из дома.
Рита поджидала его на улице. Она пошла к нему навстречу и по-хозяйски взяла под руку.
- Нам туда, - Рита махнула рукой.
- Поедем в экипаже, - сказал Тома.
Он оглянулся назад. Скрестив руки на груди, Керкира стояла возле окна в прихожей. Вопреки ожиданиям, лицо ее и поза выражали не злость, а задумчивость.



Недавно почившая проживала недалеко, в десятке кварталов от них, и им даже не пришлось выезжать из Восточной части города. За ветхими домами блистала на солнце вода - около двух лет назад часть старых Восточных кварталов провалилась под землю, и река залила котлован.
Рита указала на один из домов, но этого и не требовалось. Место сделалось узнаваемым по полудюжине экипажей, сгрудившихся на подступах к дому, к тому же, входная дверь то и дело открывалась, впуская и выпуская людей. Тома остановил экипаж чуть поодаль. Подал руку Рите, помогая выйти. Он коротко огляделся вокруг, пока они пересекали улицу, огибающую широкой дугой речной залив.
- Скоро земля здесь будет стоить баснословно дорого! - сказал Тома, кивая отдаленный и живописный противоположный берег реки.
- Пока не скажешь, - заметила Рита, бросив взгляд на покосившиеся от ветхости постройки. - Улица выглядит унылой.
- И все-таки в последние двадцать лет известные городские фамилии все чаще перебираются жить в уединенные усадьбы за город. А здесь есть и свобода, и некоторая уединенность места, соединенного с остальной частью города единственною дорогой. Думаю, что городская казна хорошо наживется, продавая участки.
Рита в ответ только пожала плечами, как бы отказываясь от возражений.
Внутри дома собралось дюжины две человек. До начала аукциона они бродили по ветхим комнатам, переговариваясь со знакомыми. Тома не хотел ни с кем вести пустые разговоры, и Рита, оставив его в одиночестве, запорхала между кучками людей как бабочка между цветами.
Мало интересуясь бесполезным хламом вдовы, Тома приглядывался к публике. Он заметил еще пару человек, не вступавших ни с кем в разговоры. Один из них был еще молодым человеком, явно впервые попавшем на такое сборище, второй – старик в поношенном сюртуке. Он стоял на месте, заложив руки за спину и расставив ноги, будто скала посреди шторма. Тома видел его впервые, но по этой уверенности и собранности, вошедшей в привычку, он заключил, что старик принадлежит к Дому Черных магов.
Возвратилась Рита. Она взяла Тому под руку в тот самый момент, когда распахнули двери, открывая гостиную с расставленными рядами складных стульев. Тома и Рита заняли место в середине.
- Скупщиков всего парочка, - шепнула Рита. - Это хорошо. Значит, за ее имущество дорого не спросят.
Она кивнула на разношерстную толпу, жмущуюся к стенам.
- Пришли поглазеть, денег у них нет.
Вскоре начались торги. Тома откровенно скучал, пока в комнату вносили всякий обветшалый хлам. Рита оказалась права: цены давали мизерные.
Вынесли полдюжины фарфоровых сов. И Рита первой подняла руку, чуть добавив к первоначальной цене. Какая-то женщина в аляповатой шали, сидевшая впереди Томы и Риты, перебила ее. Рита накинула еще. Некоторое время женщины торговались между собой, удвоив изначальную стоимость к удовольствию аукционера и зрителей. Но упорство аляповатой дамы иссякло, когда она услышала, что Рита дает серебряную монету.
- Кто даст больше?! - вопросил аукционист.
Рита оглядела зал. Все притихли, никто не решался, и вдруг старик в потертом сюртуке, тот, которого Тома отнес к черным магам, заявил:
- Серебряная монета и четвертак!
Тома смотрел на фарфоровых сов, и смутное чувство, что он уже видел такую же, шевелилось внутри.
Рита надбавила еще четвертак. Тома взглянул на старика, перекладывающего из руки в руку медные монетки.
- Это уже слишком, - произнесла Рита шепотом, - за такие безделушки…
- Две серебряные монеты! - поднял руку Тома, старик взглянул на него злобно, плюнул и пошел к выходу.
- Кто еще?!  - спросил в азарте аукционист, но после ухода старика, никто другой не изъявил желание заполучить фарфоровых птиц, и они достались Томе.
- Ты знаешь старика, который торговался за эти безделушки? - поинтересовался он у своей спутницы, пока выполнялись формальности сделки. Рита отрицательно покачала головой.
- Никогда не видела. Он не коллекционер.
- Конечно, нет! - небрежно бросил Тома. – Об этом я и сам догадался!
Рита, обиженная его тоном, замолчала и отошла в сторону. Тома тут же пожалел, что сорвался. В самом деле, она ни в чем не виновата. Надо было выйти следом за стариком и поговорить с ним. Вполне возможно, что его подозрения -результат взвинченности после утренней ссоры с Керкирой, и не имеют ничего общего с действительностью.
- Ох, уж эти женщины, - шумно вздохнули за плечом у Томы, и тяжелая широкая рука опустилась ему на плечо, - вечно у них все не вовремя!
Тома обернулся. Прямо перед ним стоял Гвидо Ворм, начальник стражи Магбурга. На нем был его знаменитый потертый кожаный плащ и разношенные сапоги. Рыжеватые волосы на голове торчали клочками, водянистые жабьи глазки смотрели на Тому не мигая.
Тома не был знаком с начальником стражи лично, но, как и каждый житель города, знал, истории, ходившие о нем. Гвидо давно уже стал одной из городских легенд, вроде загадочных и бесконечных подвалов Библиотеки.
- Тома Молин, если не ошибаюсь? - продолжил Гвидо.
Тома наклонил голову в знак согласия.
- Слышал о перемене в вашей карьере. Печально, печально! - голос у Гвидо был резкий, визгливый, и его интонации никак не соответствовали произнесенным словам.
Тома не ответил на замечание Гвидо. Очень кстати его пригласили к аукционеру, оборвав разговор. Но, когда он закончил дело, подписав полагающееся количество бумаг, передав деньги и получив коробку с фарфоровыми птицами, то опять наткнулся на Гвидо. Аукцион закончился, и люди разошлись. Однако Гвидо явно никуда не торопился, вполне дружески болтал с Ритой и даже норовил приобнять ее. Увидев Тому, начальник стражи скривил в улыбке пухлые губы:
- А ведь ты увел фарфоровых птиц у меня из-под носа!
- Вы приезжали за ними? - поинтересовался Тома.
- Именно так! Мне сказали, что у вдовы была парочка интересных фарфоровых вещиц.
- Гвидо коллекционирует их, - пояснила Рита, на которую Тома бросил выразительный взгляд. - Приобрел у меня в прошлом месяце фарфоровую лань.
- И дорого, я тебе скажу, приобрел! - усмехнулся Гвидо.
Не смущаясь, Рита пожала плечами:
- Что поделаешь?! Торговля!
- Эти совы стали бы изюминкой моей коллекции, но, к несчастью, я вошел как раз в тот момент, когда аукционер стукал молотком, отдавая их тебе. Опоздал! А может, продашь за ту же цену? 
- Нет, не могу продать, - ответил Тома.
- Зачем они тебе? - задушевно спросил Ворм. - Ты же их не собираешь?
Тома отрицательно качнул головой, не ответив на первый вопрос начальника стражи.
За этой беседой они выбрались на покосившееся крылечко домика. Из всех экипажей на улице остались два: черный Томы, и коричневый с эмблемой стражей - экипаж Ворма. Рита куда-то пропала.
- И давно у вас появилось это увлечение? - поинтересовался Тома.
- Пару лет. Один мой старинный приятель заразил собиранием этих фарфоровых зверушек. У меня шикарная коллекция, третья по величине во всем Крае, - похвастался Гвидо.
Из дома, провожаемая аукционистом, вышла Рита. Мужчины потеснились, и она, беседуя с моложавым мужчиной, спустилась на посыпанную песком дорожку к дому.
- Прелестная женщина! - проговорил Гвидо, и в его словах прозвучало неподдельное восхищение.
- Она эйну, - заметил Тома.
- А ты еще тот зануда! - ответил Ворм. - Прелестная женщина есть прелестная женщина, и какая разница, как у нее это выходит!
Тома не нашел, что ему возразить. Да и что тут возразишь?! Юные девушки становились эйну, чаще добровольно, испытывая желание очаровывать окружающих, иногда такое с дочерью проделывали родственники из корыстных соображений. Проводился сложный, многодневный обряд, и отныне магия девушки была направлена на обольщение, на что-то иное ее попросту не хватало.
Они разошлись по экипажам. Ворм укатил сразу. Тома ждал, пока Рита прощалась с аукционистом. На его взгляд, сцена, расцвеченная улыбками, затягивалась, и он, чувствуя себя довольно глупо, подумывал уж не уехать ли, предоставив ее заботам внимательного аукциониста, когда Рита, пожав на прощанье ему руку, села в экипаж. Она выглядела довольной и загадочно улыбалась.
- Аукционист такой милый человек! – сказала она. – Назвал мне два следующих адрес и позволил осмотреть дома раньше всех.
- Да, это победа, - согласился Тома.
Его фраза прозвучала как-то двусмысленно. Экипаж катился по тряским булыжным улицам, они молчали. Рита поглядывала на коробку с совами, лежащими на сиденье рядом с Томой.
- Что ты сделаешь с совами? – после длинной паузу спросила она, и в голосе появились деловые нотки. – Ведь ты же не собираешься коллекционировать их.
- Есть пара идей, - уклончиво ответил Тома.
- У меня на них покупатель, - Рита выжидательно взглянула на Тому.
Он отрицательно качнул головой. Рита, кажется, немного обиделась и отвернулась к окну.
Тома думал о старике, с которым он не успел переговорить. У него было предчувствие, что и старик, и фарфоровые птицы нитки из одного клубка.
- Куфий Фист, - вдруг сказала Рита.
Тома взглянул на нее, не понимая, о чем она говорит.
- Так зовут старика.
- Откуда….
- Аукционист немного знаком с ним. Сказал, что когда-то тот служил в мэрии.
Тома кивнул. Теперь задержка Риты выглядела совсем в другом свете.
- Оказывается, у Гвидо есть увлечение, - произнес Тома.
Рита улыбнулась через силу, но поддержала разговор:
- Да, он мой клиент уже года два. Собрал неплохую коллекцию зверей. Вероятно, кто-то посоветовал ему придти на аукцион. Иногда я извещаю своих клиентов, если знаю, что сама ничего покупать не буду. Это обычная практика.
- Значит, это не ты его известила?
- Нет, не я. Коллекционеры знакомы со всеми владельцами магазинов сувениров, и для всех они постоянные клиенты, - легко ответила она.



4
Прихватив с собой коробку с фарфоровыми птицами, Тома направился к Университету. Прошел мимо старика-сторожа, выглянувшего из привратницкой, добрался по галереям до кабинета Вика.
Вик за столом проверял тетради студентов. При виде Томы лицо его не выразило радости. Он взглянул на него нетерпеливо, будто на одного из своих студентов-недотеп.
 Тома, бесцеремонно сдвинул стопки тетрадей, освободим место на столе, развернул пакет с совами.
- Смотри! Тебе они ничего не напоминают?
- Обыкновенные безделушки, - ответил Вик. – Где ты их взял?
- Ходил на аукцион.
- Один? – уточнил Вик.
- Нет. Не важно!
- С женщиной, но не с Керкирой, - заключил Вик.
- Какое это имеет значение?! Речь не о моей спутнице, а о том, что я там купил. Достань из своего секретного сейфа тубу – сравним черепки.
Вик вынул тубу из сейфа и, надев перчатки, развинтил крышку и высыпал осколки на лист бумаги. Начертав руны защиты на паре перчаток, Тома надел их и стал складывать осколки. Вик наблюдал за его действиями.
- Здесь не все, - заметил Вик.
- Но похоже, что я угадал: из них складывается птица.
- Сова, если быть точнее.
- А я принес еще шесть таких.
 Фигурки птиц разнились позами и размерами, но явно принадлежали одному мастеру. Вик осторожно перевернул одну птицу.
- Отверстие запаяно.
Он потряс птицу, но ничего не услышал.
- Будем считать, что у них внутри та же начинка, - проговорил Тома.
- Если это так, то перед нами опаснейшие темные артефакты. И нужно сообщить в мэрию, что мы обнаружили. А если ты ошибся и поставишь весь город на уши… Ну тебе ли не знать, что после этого бывает!
Вик определенно намекал на историю, произошедшую в прошлом году, видимо, круги от нее разошлись гораздо дальше, чем предполагал Тома. Тогда он решил, что нашел темный могущественный артефакт, что на поверку оказалось не так. Тому едва не обвинили в намеренном обмане. Вик прав: не стоит соваться в мэрию без доказательств.
- Надо проверить, - согласился Тома.
Из ящика стола Вик вытащил молоток. Тома схватил его за руку.
- Единственное, что нам известно о черной пыли, что она ищет плоть, чтобы впитаться в нее.
- Ты прав! У меня есть чудесные жирные крысы…
- Тоже не годится. А вдруг черная пыль создаст мышиного короля – стоглавого монстра? Нам нужно место, где никто не пострадает при любом раскладе.
Оба задумались. Тома прикидывал что способен сдержать подвал в его доме. На его стены были нанесены все известные заклинания защиты. По цепочке это приводило к другой интересной мысли о том, чем на самом деле занимался старый баловник, его покойный родственник, когда никто не видел, при условии, что все соседи отзывались о нем благожелательно.
- Нам подойдет Лачуга, - сказал Вик.
- Что? – Тома, увлеченный размышлениями, не сразу понял, о чем речь.
- Только в Лачуге можно распечатать темное заклинание, и оно никогда не выберется наружу.
Идея была отличной. Действительно, там проделать это безопаснее, чем в собственном подвале. Но в Лачугу никто не забредал просто так. Она не подпускала к себе человека без дурных намерений и могла не пустить их, но, подумав, Тома пришел к выводу, что их намерения достаточно дурны, и решил положиться на удачу.

Время было еще непозднее, но улицы Южного квартала уже опустели, как и всегда с наступлением темноты. По пути им встретилось лишь несколько человек, влипающих в сумрачные подворотни, от испуга, чтобы их не заметил кто-нибудь из знакомых в кварталах, пользующихся заслуженной дурной славой.
Из Южных кварталов хотелось поскорее убраться. Днем, при солнечном свете, это ощущалось меньше, а ночью это желание становилось острым и настойчивым. Каждый заплутавший в темноте на этих кривых улочках, томился в предчувствии, что с ним могут случится самые ужасные вещи. Зная об этих особенностях, Тома провел экипаж по самой окраине квартала, но и здесь их настигло ощущение неотвратимой беды, витавшее в воздухе над этим местом. Протиснувшись экипажем по узким улицам, они выбрались на пустырь, и оба с облегчением выдохнули, будто вылезли из бутылочного горлышка на волю.
 Обширное пространство пустыря поросло ивняком и небольшими березовыми рощицами. На севере виднелся подсвеченный огнями шпиль Ратуши, самого высокого городского здания. Слева вдалеке нитками бус светились фонари Западного квартала. Справа пустырь примыкал к озерному берегу, и с причала подмигивали фонари лодок-домов.
Оставив экипаж на краю пустыря, Тома и Вик пошли пешком.  Протоптанная тропинка в сете молодого месяца белела, словно выстеленная бумагой. По ней Тома и Вик обогнули рощицу и вышли к ручью. Мостик, перекинутый через него, прогнил и разваливался. А на другом берегу стояла Лачуга.
Окна ее были настолько темны, что казалось, оттуда выходит сама ночь. Время не пощадило дом. Крыша его местами обвалилась, и торчали обломанные брусья стропил. Входную дверь перекосило.
- Зря мы сюда пришли, - сказал Вик, поеживаясь и поднимая воротник летнего пальто.
Тома не ответил ему. Он тоже испытывал растущее беспокойство.  Причин для этого никаких не было, но Лачуга действовала всегда одинаково на всех. Тишина царила вокруг. Здесь не щебетали птицы, не жужжали насекомые, даже комары не пищали. От городских улиц их отделяло двести шагов, а звуки города пропали. Не замедляя шага, Тома вытащил из внутреннего кармана фляжку, отвинтил крышку и сделал глоток. Протянул ее Вику. Тот не стал отказываться от рома. Напряжение этого темного места немного отпустило.
Неприветливый дом приближался с каждым шагом.
- По крайней мере, сейчас Лачуга никем не занята, - сказал Вик, чувствуя необходимость разбить тишину.
- Не обязательно, что она нас впустит, - поддержал беседу Тома. Ему начинало казаться, что они не продвигаются вперед, хотя прилежно переставляют ноги. - Мы с тобой, возможно, не достаточно темны для неё...
Тома приготовился к тому, что сейчас они уйдут ни с чем. Но вдруг они очутились возле шаткого мостика, перекинутого через ручей. Бревна под ногами уходили вниз, и необычайно холодная вода заливалась в ботинки. Впрочем, не считая этого, они перебрались на противоположный берег без затруднений. Тропинка протиснулась между плотными кустами ивы, и вывела к покосившемуся крыльцу. Дверь болталась на одной заржавленной петле, и натужно скрипнула, когда Тома потянул ее на себя. Вошли и остановились, давая глазам привыкнуть. На удивление, мрак внутри не был кромешным. В серых сумерках они увидели, что очутились в небольшой прихожей, из которой две лестницы поднимались на второй этаж, охватывая прихожую полукольцами, наверху соединяясь короткой галереей. На втором этаже имелось несколько дверей.
- Чувствую себя, словно мне одиннадцать и сбывается моя заветная мечта, - признался Вик, пробуя нижнюю ступеньку лестницы на прочность.
- А ты хотел попасть в Лачугу? – удивился Тома.
- Еще как! Обитель мортонов, темных магов, не доступная простым смертным! И вот мы здесь…
- На этот раз у нас есть пропуск в виде фарфоровой птицы, - сказал Тома. Ему стало неуютно в обветшалом доме, неуютно и от присутствия Вика. Тома предположить не мог, что в голове приятеля в ту пору бродили такие мысли.
- Поищем местечко на первом этаже, - предложил Тома.
Внутренности дома поражали отсутствием всякого цвета - все было серым, словно вот-вот рассыплется в прах. Поэтому они ступали по скрипучим полам осторожно, готовые отскочить в любой момент. Однако полы хоть и трещали, но держались стойко. Вик первый поверил в их прочность, добрался до правой двери и заглянул в комнату.
- Там все то же, - сказал он, возвращаясь, - серо и никакой мебели.
Они заглянули в каждую дверь на первом этаже. За двумя находились комнаты, по-прежнему пустые и серые, третья дверь вела в темный коридор. Туда решили не ходить. Выбрали комнату с большим камином. Она оказалась первой справа, Тома и Вик вернулись в нее после осмотра других помещений. И тут же их ждал сюрприз: в камине, казавшемся холодным и давно остывшим, затлели угли. Сначала рдели красные точки, но затем они разгоралось, на глазах набирая силу, и скоро пламя плясало и ревело в каминной трубе. Тома и Вик переглянулись.
- Лачуга нас ждала, - проговорил Вик. – И даже хуже, она чего-то ждет от нас…
Тома спрятал усмешку. Мальчишеского задора у приятеля поубавилось.
- Сколько бы ни обосновывалось тут мортонов, ни разу беда не пришла в город отсюда. Дом, хоть помогает и дает приют злодеям, но не выпускает их магию. Мы вскроем сову здесь, и ее проклятье останется в стенах дома.         
Тома вынул из кармана мел, завернутый в обрывок газеты, складной нож и бечевку. Он разметил и нарисовал мелом на полу два круга с единым центром. Затем начертил руны сначала во внутреннем малом круге, затем повторил их в большом. Отряхнул руки от мела и завернул его остаток газету и спрятал в карман.
- План такой: мы с тобой войдем во внешний круг лицом друг к другу. Фарфоровую сову поместим в центре. Ты разобьешь сову молотком.
- Почему я? – перебил его Вик.
- Потому что из нас двоих только я способен запереть черную пыль во внутреннем круге. Ты ведь помнишь, что в Доме Черных магов я практиковался в высшей магии.
По выражению лица Вика было заметно, что тот мало впечатлился словами приятеля. Знай Вик, что ему сейчас предстоит и каков риск на самом деле, сбежал бы без оглядки. План Тома продумал еще по пути к Лачуге. Черная пыль не поддается огню и заклятьям, уничтожить ее не получится, но сдержать сильными заклинаниями на крови, выйдет. В этом Тома был уверен. Почти уверен.
- Хорошо, я разобью сову, - продолжил Вик. – И что дальше?
- Дальше? Я назову руны и воздвигну непреодолимую преграду для темного артефакта. Как только ты разобьешь сову, начинай читать руны усиления воздействия. Этим ты поддержишь меня.
- И все?
- Ты спрашиваешь меня, будто первоклашка! – ушел Тома от ответа.
- Я занимаюсь ботаникой, и работаю совсем с другим набором заклинаний. Но еще со школы помню, как ты путал вершки и корешки! Так что не удивляйся моим вопросам. Все мы узкие специалисты.
- Ладно-ладно, ты прав! Мир, и за дело!
Вик кивнул довольный этой маленькой победой, и позабыв про неприятный вопрос.
Тома вынул из внутреннего кармана сюртука фарфоровую птицу и установился ее в центр круга. Он еще раз внимательно оглядел руны, проверяя не допустил ли где ошибки. Убедившись, что все в порядке, он сказал Вику:
- Войди в круг, но встань на чистое пространство между рунами, чтобы не стерлась ни одна линия.
Вик, сжав в руке молоток, шагнул в круг. Тома проверил, не задел ли он линии.
- Начинаем!
Тома читал обычный заговор, после каждой строки останавливаясь и называя руну. Произнесенная, руна загоралась серебристым светом. Когда вспыхнула предпоследняя руна, Тома сказал Вику:
- Давай!
И продолжил заговор.
Вик ударил молотком по сове. Хрупкая фигурка тут же разлетелась вдребезги. Центральный круг запорошило черной пылью. Вик отшатнулся. Тома дочитал заклинание, назвал последнюю руну, запечатывая первый круг, в тот миг, когда черная пыль ожила.
В свете колеблющегося пламени камина, Тома некоторое время наблюдал за ней. Она вела себя, будто разумное живое существо в поисках выхода, ощупывая линию круга.  Убедившись, что прохода нет, черная пыль улеглась вдоль линии.
- Что она делает?! – тревожно спросил Вик. – Я такого никогда не видел.
- Пытается разрушить мое заклинание, - ответил Тома. Он оторвался от наблюдений и раскидал вокруг круга пентакли, на каждый начитывая одно заклинание. – Возьми нож.
- Какой нож? – не понял Вик.
Тома указал кивком головы на свой складной нож оставленный во внешнем круге.
- Зачем?! Что ты задумал?!
- Высшая магия требует крови, только тогда она работает хорошо. В нашем случае, кровь будет твоей.
- Я не соглашусь на это, - заявил Вик решительно и шагнул из круга.
Попытался шагнуть. Его сдержала точно такая же стена, какая удерживала в центре черную пыль.
- Выбор у тебя такой: либо ты порежешь свою ладонь и дашь напиться каждой руне во внешнем круге, либо подождешь, пока черная пыль пробьет мои заклинания.
- Это подлость! – Возмутился Вик.
- Не без этого, - кивнул Тома, – но иначе ты не согласился бы. Поторопись! Если ты не успеешь до того, как выберется черная пыль, она вцепится в тебя.
Вик взял нож. Вытер лезвие об штанину. Он помедлил, прежде чем полоснуть по ладони. Тома вспомнил, что в раньше Вик боялся крови. Наверное, страх так и не прошел с годами.
 Вик встал над первой руной и, дождавшись, пока капли крови упадут на нее, назвал ее. Она вспыхнула не сразу. Тома насчитал пять упавших на нее капель, прежде чем руна засветилась. Вик шагнул к следующей. Уронил на нее каплю крови. Назвал ее. Вторая капля упала на руну. Третья… Слишком медленно! Тома чувствовал, что черная пыль не просто так лежит смирно – она разрушает его заклинание.
- Вик, ты порезал неглубоко. Сделай еще один надрез, но уже не жалей себя.
- Тебе легко говорить! – отозвался тот, но взялся за нож. На этот раз он решил, что будет резать другую руку.  Вик отвернул лицо, и Томе показалось, что он зажмурился, прежде чем полоснуть по руке. Второй порез был такой, как надо, и кровь с него текла тонкой струйкой. Вик шагнул к третьей руне, затем к четвертой, пятой. Шестая была последней. Вик назвал ее, пролив на нее кровь. Тома видел, что он побледнел и едва стоит на ногах. Руна никак не хотела загораться. Черная пыль вновь оживилась, словно понимая, что это ее последний шанс, тыкалась в невидимую преграду тупомордым животным.
- Не прощу тебе, если она меня сожрет! – проговорил Вик, пока капли его крови впитывались в руну.
Тома встал на расстоянии вытянутой руки от Вика.
Черная пыль нашла лазейку. Тома увидел, что она закрутилась буром, пробивая путь наружу.
- Тома! – выкрикнул Вик испуганно.
Руна вспыхнула. Тома ногой отопнул свой пентакль, выдернул Вика из круга, выкрикивая имена рун. Вик, не держась на ногах, упал на пол и растянулся на нем, перевернувшись на спину. Черная пыль, снова запертая внутри теперь уже большого круга, начала свое путешествие по линии его границы.
- Это было ужасно! – признался Вик, -  и у меня кружится голова.
- Не самое плохое, что могло случится с тобой сегодня! – ответил Тома, помогая ему подняться. Тома побулькал остатками рома во фляжке. – Допивай. В экипаже есть еще одна.
- Отлично! – вяло огрызнулся Вик, забирая у него фляжку. -  Как бы туда дойти?!
Тома перекинул через шею руку Вика, подхватил за бок и почти поволок его к дверям на улицу.
- Я помню из курса о высшей магии, что использование крови как жертвы лишает заклинателя силы, - проговорил Вик, с трудом ворочая языком, как усталый до смерти человек.
- Так и есть, - подтвердил Тома.
Они добрались до мостика. Тома оглянулся. Окна Лачуги на первом этаже освещались красноватым пламенем камина. Не совершили ли они ошибку, разбив проклятую фарфоровую птицу в Лачуге?!
Тома потянул Вика вперед, желая, как можно скорее оказаться подальше от этого места, и поскользнулся на склизком бревне мостика, провалившись ногой в ледяную воду, едва удержал равновесие, чтобы не опрокинуться вместе с Виком в ручей.
- Так вот почему ты не стал жертвовать свою кровь! – продолжил Вик свое. - Не хочешь остаться без магии. Это очень подло. В тебе всегда было что-то такое. Помнишь, как в детстве старый  Бо звал тебя змеенышем. Он понимал, в чем дело!
Лачуга скрылась за ивовыми зарослями. До экипажа было уже недалеко, и Тома остановился передохнуть.
- А знаешь, как он тебя называл?
 Вик прикусил язык, видимо, припомнил обидные прозвища, которые щедро раздавал старый Бо, острый на язык школьный сторож.
- Идем, недалеко осталось.
Усадив Вика на землю возле экипажа, Тома вынул из саквояжа фляжку с черным ромом.
- На, глотни!
Вик забрал фляжку, выпил все до последней капли.
- Вот теперь мне лучше, - заявил он, кидая фляжку на землю. Тома проследил за ней взглядом, но Вику не стал выговаривать. 
Погрузив Вика в экипаж, Тома подобрал с земли фляжку и, завинтив, кинул в саквояж.
В экипаже они молчали. Вика ром не взял, но слабость прошла. Он хмурился и глядел в окно абсолютно трезвым взглядом. Тома тоже молчал, но в душе торжествовал. Мечта восстановить репутацию сбывалась. Он остался чистильщиком еще и потому, что каждый из их профессии рано или поздно натыкался на опасный темный артефакт. Это было одним из профессиональных рисков. Где как ни здесь можно доказать, что все ошибались на его счет. Теперь бы разобраться с чем именно он столкнулся и правильно разыграть эту карту…

5
Тома понял, что в доме посторонний, едва открыв дверь. Он щелкнул пальцами. В воздухе вспыхнули фоты. Разбежались по прихожей, влетели в открытую дверь кухни, прилипли к светильникам, ярко освещая каждый угол. Предчувствие не обмануло: вещи в прихожей оказались сдвинуты со своих мест, а вешалку, за которой находился один из тайников, и вовсе переставили к другой стене. Взломщик не пытался скрыть следы своего пребывания. Из гостиной послышался шорох. Тома тихо подошел, толкнул дверь, одновременно выбросив туда фоты. Он прикрылся от вспышки света рукой, рассчитывая, что воришка ослепнет, но его задумка не увенчалась успехом. Вор погасил фоты встречным заклинанием.
- Ты так предсказуем, - сказал вор стариковским, прокуренным голосом. - Неудивительно, что твоя карьера у черных магов не удалась.
Тома повернулся на голос. На другом конце комнаты, возле разворошенных книжных полок стоял тот старик с аукциона. Вор держался уверенно, словно это он хозяин. Палочку, которой он, как и все черные маги, использовал в качестве магического предмета, не убирал, но руки скрестил на груди.
- Странно слышать нотации от человека, вломившегося ко мне в дом, - заметил Тома, оглядывая разрушения.
Старик, надо отдать ему должное, нашел тайник в камине.
- Наверху то же самое? - поинтересовался Тома обыденно.
Вор кивнул, ни капли не смущенный, что его поймали на месте преступления.
- Сов я не нашел, - сообщил он. - Хотя вскрыл каждый из пяти твоих тайников.
- Пяти? - удивился Тома. - Я знаю только о четырех...
- Будет для тебя приятный сюрприз, - ухмыльнулся старик. – Ты не слишком удивлен. Знаешь, кто я?
Тома кивнул.
- Куфий Фист. И кажется, я догадываюсь, чем обязан визиту…
- Узнал кое-что о своем приобретении?  - спросил он и пройдя к дивану сел, похлопав рукой рядом с собой. Палочку Фист пристегнул обратно к поясу. Оценив этот жест доброй воли, Тома последовал его примеру и спрятал в карман сюртука приготовленный пентакль.
- Где они?! - без предисловий задал вопрос Фист, едва Тома уселся напротив него.
- В надежном месте.
Фист снова ухмыльнулся.
- И тебе известно, что они не просто безделушки?
- Да, - кивнул Тома. - Интересно другое: зачем ты разыскиваешь их, так старательно, что не постеснялся влезть в чужой дом?
- А ты знаешь, откуда они появились?
Тома отрицательно покачал головой.
- Я ничего не смог найти в Библиотеке.
- И не удивительно. Это давняя и темная история из тех, о которых предпочитают забыть. Я услышал ее однажды на Окраине, еще в бытность моей службы городу. Я был тогда молод, и мне казалось, что это удобная ступенька на карьерной лестнице. Начал искать концы, и вскоре ухватился за одного торговца. Он указал на коллекционера, купившего у него дюжину фарфоровых сов. Я не поленился и разыскал его. Поздно, как оказалось. Коллекционера ограбили и убили. Вынесли все, в том числе и этих проклятых птиц. Тогда я надолго потерял их из виду, хотя всегда продолжал искать. Спустя много лет одну из сов разбили. Может быть, ты слышал о темных годах на Северной Окраине? Тогда там чего только не творилось. Вот я думаю, что виной всему эта птичка. История эта мутно закончилась. Дознаватели так и не сумели найти вразумительных объяснений происходящему, хотя туда были направлены лучшие. Они, конечно, там все зачистили, и больше та Окраина нас не беспокоила. Как ты понимаешь, должность давала мне доступ к нужной информации, но все следы оборвались. В следующий раз эти совы напомнили о себе только в прошлом году.
Я гостил у знакомых, и в одном доме увидел коллекцию фарфоровых зверей. Хорошая, надо сказать, была коллекция. Один из гостей подарил хозяйке вот такую фарфоровую сову. И я сразу вспомнил, что это за птицы. Даритель ничего не подозревал и назвал мне имя продавца. Я тотчас же отправился туда, но опять опоздал: сов купил за день до меня какой-то приезжий. Они затерялись.
Спустя несколько месяцев я вернулся в Магбург, и обнаружил сов у моей приятельницы. Продать их она отказалась. Старуха под конец выжила из ума. Думала, что я собираюсь ограбить ее и перестала пускать меня на порог. Сказать ей, что они начинены темной магией, я не мог. И тут она умерла, а ты на аукционе купил ее птичек. Зачем они тебе?
 Фист посмотрел на Тому цепким взглядом, под которым хотелось поежиться. Старый хрыч испытывал его на прочность. Тома не поддался на его провокации, сохраняя невозмутимый вид.
- Ты нашел мой адрес, а значит, узнал, кто я и чем занимаюсь. Работа чистильщика - уничтожать темные артефакты. Для этого и купил их.
Тома не собирался позволять Фисту превращать беседу в допрос и в свою очередь поинтересовался:
- А что случилось с той совой, которая осталась в коллекции на Окраине?
- Она там не осталась, - усмехнулся старик. - Я ее выкрал.
Ответ понравился Томе. И старик нравился ему. Старая развалина явно не потеряла вкуса к жизни. И оба они посмотрели друг на друга с симпатией.
- Ты так и не рассказал, откуда они взялись эти фарфоровые совы…
- Всезнайка бука, которому я задал такой вопрос ответил, что они связаны с первыми магами. Как известно из легенд, они отличались лютостью и коварством. Ничего хорошего оставить потомкам не смогли.
- Но что делает этот темный артефакт?
- Превращает человека в чудовище.
Тома с сомнением покачал головой, вспомнив Таниту. Не похоже, что ей грозит смерть.
- И ты знаешь, как ее уничтожить?
- Хотел бы я сказать тебе, что все просто, - покачал головой Куфий. - Однако я не нашел никаких средств. Субстанция из разбитой совы прилипла к женщине. Мы были знакомы, и я приехал к ней, но поздно. Она была искусной чародейкой и боролась десять дней.
- Как же с ней поступили?
- Мы не смогли отделить эту дрянь от нашей подруги и скинули ее в Столбы. Древняя магия Столбов выжигает все, ну да чистильщикам это известно, лучше кому бы то ни было…  Снова есть пострадавшие?
- Одна девушка.
- Вам придется поступить с ней также.
- Что-то уж очень мрачное предсказание, - заметил Тома. – Пока у нее просто слабость.
- Я бы отнесся к предсказаниям с большей серьезностью, - ворчливо заметил Фист. – Ты уверен, что справишься и сохранишь сов?
Тома усмехнулся. Старик очень ловко вывернул тему в нужном ему направлении.
- Я справлюсь, - сказал Тома. – Ты же их не нашел. У других тоже не получится.
Старик хмыкнул, пошарил в кармане коричневого сюртука и вынул карточку с вензелями.
- Мне пора. Вот мой адрес, если понадобиться моя стариковская помощь.
Тома, мельком взглянув на карточку, заметил, что старик живет в Южных кварталах. И сунул карточку в карман, уверенный, что адрес Фиста пригодится ему в самом ближайшем времени. Наверняка, старик рассказал ему далеко не все. Кое-какие вопросы уже появились, но Тома не торопился их задавать, сейчас нужно обдумать рассказ Фиста, сличить с тем, что уже известно и решить, как поступить дальше. 
Проводив старика, Тома вынул карточку. Она была пуста, как взгляд влюбленной девы. Тома хмыкнул. Хитрый старик его обдурил. Очаровал разговорами, обманул предложением помощи и, выяснив, все необходимое, исчез.

6
В прихожей сверкнула молния, и Тома поймал листок. Один из постоянных клиентов звал его осмотреть магазин на предмет злокозненной магии. В его послании сквозила настоятельная необходимость, что ничуть не удивило Тому. Оторос отличался повышенной мнительностью и обращался за помощью не реже раза в неделю. Тома, не желая, чтобы мнительность его ослабела время от времени сам подкладывал вещицы, на которые был наложен легкий сглаз. И кажется, Оторос нашел одну из них. Давно пора!
Затягивать не стоило, а то в нетерпении Оторос позовет другого чистильщика, тем более, что ходили слухи, что Вадим не прочь прибрать к рукам чужих клиентов и то и дело мелькает возле магазинов на Первой кольцевой. Торговцев пока удерживает только одно – репутация у Вадима так себе.
 Тома собирал саквояж, но мысли его постоянно возвращались к магазину Риты и Таните. Рассказу Фиста верилось и не верилось. А если правда, и черная пыль обратит ее в чудовище? Тома видел весь ужас ситуации для бедняжки, попавшей под воздействие темного артефакта, но вытянувшееся лицо Тибия Троя, начальника дознания, дорогого стоило. Тома мечтал умыть его, да так, чтобы об этом узнал весь город, чтоб ему воздалось за все унижения, за поруганную гордость и уничтоженные надежды.
Он направил экипаж к магазину Риты. Надуманное беспокойство мнительного Отороса подождет.
Рита стояла за прилавком и что-то писала в толстом гроссбухе. Клиентов в магазине не было, и Тома спросил без предисловий:
- Как Танита? Ей не хуже?!
- Все также: слаба, впадает в забытье...
- Я поднимусь.
Рита пожала плечами, разрешая ему делать, что хочет. Тома взбежал по лестнице и без стука отворил дверь в комнату больной девушки. Танита спала, и не проснулась, когда он вошел. Тома осмотрел ее руки, лежащие поверх одеяла, и лицо. На коже изменений нет.
- И правда: никаких изменений, - сказал он, спустившись вниз. - Целители ей что-нибудь прописали?
- Нет. Они утверждают, что фон темной магии вокруг нее ничуть не выше, чем фон окружающего пространства. А ты как будто ожидал ухудшения... - Рита посмотрела на него вопросительно.
- Вчера ко мне наведался Куфий Фист, - сообщил Тома.
Рита поглядела на него с изумлением.
- Что?! Зачем?!
- Вломился в дом и перевернул все в нем. Но рассказал кое-что интересное о совах и той темной магии, что в них храниться.
- Мало хорошего, да?
- Очень мало, - подтвердил Тома. – Он утверждает, что последняя жертва черной пыли мучилась десять дней, превращаясь.
- Во что?
- В чудовище.
- Бедная девочка! Откуда вообще взялась у меня в магазине эта гадость?! Я листала гроссбух, и не нашла никакой фарфоровой совы!
- Но ей не хуже, - заметил Тома. - Что меня сильно удивляет...
Рита задумалась.
- Быть может, темный артефакт подрастерял за истекшее время былую силу. Есть же выветривание магии.
Тома с сомнение покачал головой. Вчера в Лачуге темный артефакт доказал свою силу.
- Бедняжка Танина обладает слабыми магическими способностями. Я слышала, что на таких, как она, магия не всегда действует...
- Насколько слабыми?
- Ей доступно не более полудюжины бытовых заклинаний.
 А что?! Это могло сойти за объяснение! Танита относилась к тому редкому типу обитателей Края, которые слабо чувствовали магию и не были способны черпать ее из мира. Если это так, то в ее невезении потрясающе счастливое стечение обстоятельств. Для нее ведь ничего не измениться, а жизнь она сохранит.
- Я еще раз проведу обряд очищения, - сказал он. - Если дело в ее невосприимчивости к магии, то это облегчит ее положение.
Рита кивнула, и Тома снова поднялся в комнату Таниты. К обряду он готовился со всей тщательностью, у него имелось предостаточно причин для бессонных ночей, и добавлять еще одну не было ни нужды, ни желания. Обряд занял около получаса, девушка так и не проснулась, но Томе показалось, что она стала ровнее дышать.
Он спустился вниз и застал там вторую квартирантку Риты, Мойру и ее жениха Игнатия. Компания, расставив чашки на широком прилавке, пила чай.
- Как она? - тут же спросила Рита. Она налила чашку чаю и пододвинула ее к Томе.
- Надеюсь, что обряд ей поможет, - Тома облокотился на стойку и взял чашку. Заваренные на травы немного горчили на вкус.
Целитель хмыкнул. Их учили не сомневаться только в своем профессионализме. Мойра толкнула жениха в бок, и тот торопливо спрятал саркастическую усмешечку.
- Вы тоже ничем не помогли, - заметил Тома, не собираясь спускать наглецу его выходки.
- А я не считаю, что Танита больна.
- Но с постели она встать не может уже несколько дней, - заметил Тома. – Скажу больше, я проводил опыты над той субстанцией, которой она заразилась. Это вещество выглядит очень опасным.
- Ваше профессиональное мнение против моего, - проговорил Игнатий. – Что?! Проводили опыты?
- Где ты его взял?! – удивилась Рита.
- В совах с аукциона, - пояснил Тома. -  Рита, ты говорила, что у тебя есть покупатель на них. Кто это был?
Перед тем, как ответить, Рита задумалась на миг.
- Он просил не говорить, но тебе я скажу. Это Гвидо Ворм. Еще чаю?

Тома позабыл о беспокойном Оторсе, и спохватился по дороге в мэрию. Он предвкушал лицо Троя, когда тот узнает о темных артефактах, но пересилил себя и развернул экипаж, побоявшись, что развитие событий не позволит ему навестить торговца позже.
Магазинчик Отороса находился на пересечении Второй кольцевой и Южных кварталов, и это место считалось еще не зазорным посещать приличным людям.
При виде чистильщика Оторс, крупный, краснолицый мужчина, пошел неровными бледными пятнами, набросился с упреками, что тот долго ехал. Оторсу нужна была не столько работа, сколько уверения, что все прекрасно и он, и его книжный магазин находятся в полнейшей магической безопасности. Тома проделал необходимые манипуляции, но думал он о другом, и на продолжительные проникновенные заверения терпения не хватило. Недовольный клиент холодно сунул чистильщику монеты, и пробурчал что-то под нос о возможной смене мастера.
Тома мало обратил внимания на его слова. Ему не терпелось оказаться в другом месте.

Приемные часы в мэрии закончились, в длинных запутанных коридорах было малолюдно. Тома долго шагал до закутков на втором этаже здания, где располагались кабинеты дознавателей. Навстречу ему из кабинета шагнул секретарь начальника дознания, Грэс. При виде Томы его темные глаза сузились. Грэс недолюбливал Тому по неведомой причине. Тома подозревал, что дело в его отношениях с Керкирой, но она только посмеялась в ответ на это предположение.
- Тебе тут не рады! - холодно проговорил секретарь.
- Мне нужна Керкира, - Тома старался держаться с ним ровно.
Секретарь не собирался впускать Тому, но Керкира услышала его голос и вышла навстречу. Секретарь встал возле дверей, давая понять, что их разговор будет при свидетелях. Керкира оглянулась на секретаря, взяла под руку Тому и отвела его в сторону.
- Что случилось? - спросила она устало.
- Я нашел опасный темный артефакт, - ответил Тома.
Она бросила взгляд через плечо Томы на секретаря Троя. Тот наблюдал за ними, и ей явно было неловко.
- Тома, ты помнишь, что было полтора года назад? Трой нет-нет, а до сих пор припомнит ту историю.
- На этот раз все по-другому! Девушка больна!
Керкира остановилась, задумалась.
- Серьезно больна? При смерти?
- Нет, только слабость, но есть еще старик, и он тоже охотится за этим артефактом. Он утверждает, что в прошлый раз зараженную пришлось сбросить в Столб!
- Сбросили в Столб? – повторила Керкира. – Звучит, как бред! Мы это уже проходили! В прошлый раз я, как идиотка, поддержала тебя, и это чуть не стоило мне места.
- Керкира, это совсем другое! Этот артефакт действительно опасен, и он не один. Я даже приблизительно сказать не могу, к каким последствиям это может привести.
Керкира открыла рот, чтобы возразить, но ее перебили.
- Ну, конечно, к мировой катастрофе! - язвительно произнес начальник дознания Тибий Трой, появляясь словно из пустоты. – Вам, чтобы обелить свое имя, нужна она - мировая катастрофа!
Трой воплощал в себе все то, чего хотел достичь Тома, именно поэтому его мнение было так важно. Трой принадлежал к Дому Черных магов, высоты собственного положения добился исключительно своими талантами, а с места начальника дознания открывался путь к самым высоким должностям в городе.
- Я утверждаю, что есть несколько темных артефактов, которые невозможно уничтожить никакими заклинаниями, - четко выговорил Тома.
Секретарь Троя довольно улыбнулся. Унижение Томы доставляло ему удовольствие. Не отказался он и поучаствовать:
- Мы это уже слышали! И про загадочную природу, и про неизвестную опасность.  Год и пять месяцев назад. Это было по весне. Да, в начале весны… Возможно, это связано с обострением вашего заболевания.
Трой усмехнулся. Он одобрительно относился к унижению людей. Тома взглянул на Керкиру. Ее лицо пылало. Она выглядела так, будто эти насмешки адресованы не ему, а ей.
- У меня есть образец для изучения, - продоложил Тома, не разрешая себе терять присутствие духа. 
- То есть, в этот раз вы подготовились лучше? – язвительно поинтересовался секретарь, невежливо перебив Троя, и даже не заметив этого. А вот это уже начальнику дознания не понравилось. – Это уже прогресс. В прошлый раз были лишь уверения, что дела обстоят именно так. Но должен вам сказать по секрету, что любые недоразумения с испорченными или ненужными более артефактами решает Кладовка. Кладешь артефакт в пустой ящик – и проблема исчезает сама собой!
- Нельзя все без разбору пихать в Кладовку! - возразил Тома.
- А, по-моему, господин чистильщик, можно, - отрезал Трой. - Кладовка меня еще ни разу не подводила. Грэс, идемте со мной. Вы, как мне кажется, на службе, и для вас есть работа.
Трой и его секретарь ушли. Керкира не шевелилась, даже глаз не поднимала.
- Не стоило приходить сюда. Я не рассчитывал на такой спектакль.
- А на что ты рассчитывал?! – с горечью спросила она и направилась в кабинет.

Тома вышел из мэрии на площадь. Главная площадь многолюдностью не отличалась. Здесь не было никаких развлечений для публики, и даже на скамейки мэрия поскупилась. Горожане появлялись здесь только для того, чтобы уладить свои дела с городом, а проводить время предпочитали в других местах.
Хмурый день разразился грозой.  Глухо пророкотал гром, объявляя её начало, и полил дождь. Неровные серые плиты под ногами сразу потемнели. Попавшийся навстречу Томе человек, выругался и припустил бегом к резным дверям мэрии. Тома поднял воротник, оглянулся, не зная, что предпринять дальше. Он вспомнил, что недалеко отсюда есть ресторанчик. Ноги сами понесли его вперед, пока голова размышляла о ситуации. Сейчас он понимал, насколько необдуманно поступил, и что ждать от Троя чего-нибудь, кроме холодного презрения, было глупо. Начальник дознания слабостей не имел, и чужие не прощал. Тома навсегда занесен в список ненадежных. И Керкира абсолютно права, что злится. Около года назад он нашел темный артефакт. Сам поверил, что тот представляет необыкновенную опасность, и быстро убедил в этом Керкиру. Она рассказала Трою, и тот вроде бы сделал нужные шаги, но быстро выяснилось, что артефакт того не стоил. Тома предпочел бы сбежать из города, чем признаваться в этом Трою, но его побег лишил бы доверия Керкиру. Ей крепко досталось на службе, и она почти месяц не разговаривала с Томой. А Тома попал в окончательную немилость у начальника дознания.
«Интересно, что помешало ей тогда разорвать отношения? Ее семья, ее коллеги – все одобрили бы ее решение», - подумал Тома. Он давно знал Керкиру, но не понимал ее. Поставив очередную зарубку в памяти, Тома вернулся мыслями к сегодняшним происшествиям.
Со стороны ситуация выглядит, как и прошлая. Трой, конечно же, ничего не будет делать, основываясь на словах и предположениях Томы. А у него мало что есть – по сути, он даже не знает, как называется темный артефакт, на который он наткнулся. Отдать сов Тома не мог. Секретарь Троя ясно выразился, что отправит сов в Кладовку, и Трой его поддержал. Но Тома был уверен, что на этот раз все иначе. Ему попался темный артефакт, который вернется из Кладовки, попадет в руки еще кому-то, и неизвестно, сколько бед он принесет.


7
 Народу в полутемном зале было мало. Двое каких-то окраинников обедали возле окна на улицу, живо обсуждая достоинство проходящих мимо молодых женщин и проезжающих экипажей. В другом конце зала, забившись в угол, сгорбился над книгой молодой человек. Взяв рюмку рома, Тома уселся за столик подальше от всех. Он рассчитывал, что найдет здесь приют на вечер, обещавший быть тоскливым, когда вдруг ввалилась шумная большая компания. Тома узнал нескольких стражей. Следом за ними явились еще. Кажется, у них намечалась большая попойка по случаю пополнения новичками. Оставаться тут смысла не имело. Это сообразили даже окраинники, и тихонечко убрались прочь. И только молодому человеку, склоненному над книгой, похоже, было все равно. Тома поднялся и чуть не наткнулся на Гвидо Ворма. 
- А! Что-то мы стали частенько встречаться! – проквакал Гвидо. Он оглядел Тому с ног до головы и вдруг предложил:
- Пойдем-ка, сядем за стол!
Тома удивился. Впрочем, отказываться от компании начальника стражи не подумал. Он не девушка, чтобы заигрывать с ним, а значит, Гвидо хочет ему что-то сказать.
Они заняли столик у окна, который предусмотрительно освободили окраинники. К столу нехотя пробрался тощий официант и обмел крошки на пол, осведомившись о заказе. Гвидо заказал бутылку рома и мясное рагу.
- Я угощаю, - сказал он Томе.
- Есть причина? – поинтересовался тот.
- Ты уже наигрался с фарфоровыми птичками? Куда ты их поставил?!
- Поставил? – Тома рассматривал их как темный артефакт, и ему в голову не приходило поискать для них место на каминной полке.
- Небось закинул куда и сам и не помнишь! – проворчал Гвидо. – Чтобы стоило продать мне их прямо там, а? Неужели я не могу рассчитывать на небольшие одолжения от людей в силу своего положения? Интересно, Трой тоже бы получил отказ, или тебе от него чего-то надо?
Последний вопрос прозвучал вовсе не невинно, да и цепкий взгляд Гвидо подтверждал это. На этот раз нерасторопный официант явился очень кстати. Пока он расставлял на столе тарелки с едой и рюмки, пока наливал ром, у Томы было время хорошенько подумать, что отвечать.
Тома не забыл, что Рита назвала начальника стражи покупателем на этих птичек, да и Гвидо не скрывал своего интереса. Будь на его месте любой другой человек, Тома сделал бы вывод, но должность начальника стражи избавляла Гвидо от грязных домыслов. Соперничество между стражами и дознавателями на выходе давали тот плюс, что за начальниками следили с утроенным усердием. И почти невероятно, чтобы его соперник в скором времени не узнал о шашнях с темными артефактами. Если удастся перетащить на свою сторону начальника стражи…  Гвидо один из влиятельных людей в городе и от его слов так просто не отмахнутся.
- Я наткнулся на древний и очень темный артефакт, - проговорил Тома, - он запечатан в фарфоровых птицах, которые ты собирался купить.
Гвидо крякнул.
- Погоди-ка, сейчас я выпью, в голове у меня слегка зашумит, и ты начнешь сначала свою потрясающую историю…

- Начинай, - разрешил Гвидо, хорошенько закусив, - теперь я готов ко всему!
Тома в подробностях пересказал ему все, что узнал об артефактах, упомянув и Куфия Фиста, и Таниту.
- Стало быть, Трой тебе не поверил, - подытожил Гвидо. Слушатель он был отличный, ни разу не перебил, пару раз задал наводящие вопросы и только. – Но вряд ли его можно винить: историйка-то сомнительная, недоказуемая, да и репутация у тебя так себе.
- Жаль, что я потратил твое время впустую, - сказал Тома, вставая. Он выгреб из кармана мелочь и кинул ее на стол, махнув официанту.
- Больно уж горяч! - под нос себе проворчал Гвидо. – Сядь! А то сейчас прибежит Хавт и будет нудно докладывать о делах. Вон он уже с ноги на ногу мнется! Твоя история поинтереснее!
Тома взглянул на помощника Гвидо, Хавта, невысокого человека с непримечательным лицом, прислонившегося к стене и поглядывающего в их сторону, и снова сел. Гвидо говорил несколько невпопад и не всегда у него разберешь, где кончались шутки, и вообще начинались ли они, но Томе стало любопытно, к чему он придет.
- Предположим, твоя история правда – и эти самые совы – темные артефакты. Но пока, кроме сомнительного содержимого, которое твой друг-ботаник никак не опознал, и девушки, болезнь которой не подтверждается целителями, нет ничего.
- Но Лачуга…
- Да-да, Лачугу я занес в плюс, иначе с чего бы я рассиживался тут с тобой, когда Хавта давно пора отпустить домой. Сам он, дубина такая, себя отпустить не может…
- Хавт! – крикнул Гвидо визгливо, так что в ушах зазвенело.
Его заместитель, Хавт сразу же подошел к столу. Но смотрел он не на начальника, а с неприязнью разглядывал Тому.
«Этому-то что от меня надо?!» - подумал Тома и отхлебнул рома из стакана.
- Что в городе слышно? – поинтересовался Гвидо у подчиненного.
- Все тихо. В Южных кварталах жалуются на расплодившихся котов.
- Никаких неожиданных смертей или пропажи людей.
Хавт отрицательно покачал коротко стриженной рыжеватой головой.
- Ночные смену приняли? Ну, иди, - проговорил Гвидо, получив подтверждающий кивок.
Хавт бросил еще один взгляд на Тому, вышел из ресторанчика и растворился в сумерках за его стеклами.
- Видишь, ни смертей, ни исчезновений… Так мортаны не действуют. Может, это все – случайность, из которой ты вывел целую теорию. Не думал об этом? У тебя есть причины доказывать свою правоту.
- Артефакты существуют, - веско проговорил Тома.
- Существуют, - согласился Гвидо. – Но, вопреки распространенному мифу, темные артефакты могут появляться и без всякого темного волшебника. Они словно выныривают из глубин времени, и нетронутыми погружаются в пучины обратно. Возможно, это как раз такой случай.
Гвидо налил еще по одной. Они выпили, и у Томы приятно зашумело в голове, мелькнула даже мысль, что день хоть и вышел пакостным, зато вечер удался. 
- А кстати, где ты их держишь? – между делом спросил Гвидо. – Дом твой обыскали. Надеюсь, не таскаешь с собой в экипаже?
- В экипаже? Хорошая мысль. Но они в другом, надежном месте.

8
Тома проснулся от крика, и некоторое время не мог понять, слышал ли он его в действительности, или тот был частью сна, тяжелого как похмелье. Гнетущее чувство не рассеивалось. Тома потер лицо ладонями. Вчера он выпил пару рюмок и отчетливо помнил, как добрался домой. Ссора с Керкирой? Тоже не то. Ссоры и недовольство давно стали их обыденностью. Откуда тогда тревога?
Ощущение, что он уже переживал это. Взглянул на окно. Свет. Странный свет лился оттуда. Словно мир завернули в белую простыню. Он подскочил к окну и догадался раньше, чем выглянул вниз. Туман. Туман Границы застилал улицы города, поднимался к крышам домов. Вот откуда эта тревога!
Тома выскочил в коридор, открыл дверь на чердак и взбежал по лестнице. На чердаке пахло старыми вещами и пылью, серой патиной укрывшей их. Тома дернул складную лестницу и через люк выбрался на крышу. Отсюда открывался хороший обзор.
Туман плотно накрыл город. Ребра крыш вздымались в нем, очерчивая кварталы. Серебристой иглой блестел шпиль мэрии, и громада здания Библиотеки, паря в тумане, казалась невесомой.
 Туман шевелился. Он хохотал смехом сумасшедшего, вскрикивал и нашептывал. На улице, где стены дома перестали защищать, Тома ощутил такую тоскую, что схватился за голову и застонал. Город, целый город накрыло! «Это конец! - нашептывал ему голосок в голове. – Тебе лучше не мучится, и сразу прыгнуть вниз, разбив голову о камни. Ты ведь знаешь, как это – Туман Границы. Он победил. Он тут навечно!»
Тома зажал уши, но голос в голове продолжал звучать.
- Замолчи! Замолчи! Замолчи! – повторял Тома.
Искушение сброситься вниз было настолько велико, что его повело к краю. Тома уцепился за трубу. Вспотевшие ладони скользили, голова кружилась. Он прижался щекой к холодному шершавому камню. Закрыл глаза, заставил себя дышать глубоко и ровно.
«Сейчас пройдет, - повторял он себе, - сейчас пройдет!»
И в самом деле, отпустило. Голова перестала кружиться, голоса в голове умолкли. Он постоял еще немного, ощущая приятную прохладу кирпича под щекой, затем оторвался от трубы и спустился вниз. Тома больше не торопился, делал все медленно и вдумчиво. Закрыл люк на чердак, собрал лестницу. Плотно прикрыл чердачную дверь. Спустился на кухню. Провел ревизию буфета. В буфете негусто: половина буханки подсохшего хлеба, паштет и сыр. Вчера была среда, но новую корзину с едой не принесли, а это означало, что Тома задолжал Стефе, хозяйке ресторанчика, больше, чем за неделю.
Тома вскипятил чайник и заварил чай. Налил чашку и встал возле окна.
Под защитой стен дома он не испытывал гнетущего воздействия тумана, только неясную тоску, а к этому было не привыкать. Отодвинув в сторону эмоции, Тома рассматривал клубящуюся за окнами сущность.  Имелось несколько объяснений тому, что такое "туман". Например, утверждали, что он побочный эффект магии, которой пользуются люди. Основная часть энергии мага идет в дело, а остатки ее рассеиваются по миру и собираются возле его границ. В этом случае получалось, что мир конечен. Поклонники иного мнения считали, что Туман существует сам по себе, служа временным пределом обитаемого мира. Поборники этой теории чаще других гибли в Тумане, заплутав в поисках истины.
Туман, пришедший в город, не совсем туман Границы. Он явно жиже, и через его разрывы видны дома на противоположной стороне улицы, и свет, горящий в их окнах. Низкая плотность тумана и небольшая интенсивность принесенного им ужаса вселяли надежду, что кризис, чем бы он не был вызван, скоро закончится. Оставалось спокойно дожидаться этого под защитой стен.
Туман на улице дрогнул, начал вращение, будто его засасывало в трубу. Очень медленно засасывало. Кто-то из черных магов орудовал на улице кнутом, пробиваясь сквозь пелену. Догадаться, кто этот безумец, несложно. Тома отставил чашку, прошел в прихожую и вынул из саквояжа пентакли. Волшебную палочку он перестал использовать со времен своего провала на Границе, решив искать других путей. Тома открыл дверь. В голову тотчас ворвались шепотки, хохот и предсмертные крики. Тома один за другим бросил пентакли на дорогу от своего дома. Они вспыхнули, расчищая проход. Керкира немного удивилась, увидев Тому, но быстро пошла к нему навстречу. Заклинание кнута она не убирала, и его огненная полоса вилась вокруг нее, словно живая. И только зайдя в дом, она спрятала кнут.
- Как ты? - спросила она с беспокойством.
- Славно, - ответил Тома. - Будешь чай?
Керкира кивнула и села за стол. Тома налил ей чашку и придвинул ближе.
- Как тихо, - Керкира тревожно оглянулась.
Эта тревожность была ему знакома. На Границе, под постоянным воздействием Тумана, все были такие. Сохранять внешнее спокойствие удавалось с большим трудом.
- Зачем ты рисковала без нужды? - спросил Тома. - В доме безопасно, и я слишком хорошо знаю правила игры, чтобы соваться на улицу.
- Но Туман мог застать тебя там, - возразила Керкира.
- Тогда бы меня дома не оказалось, и ты напрасно проделала такой путь, - ответил ей Тома.
- После вчерашнего я места себе не находила! – призналась Керкира. Она тревожно оглянулась на дверь, словно ожидая, что Туман перейдет в наступление и стиснула палочку.
«Все правильно, -  подумал Тома, - Туман вызывает у нее подозрительность».
- Ты поддалась внушению Тумана и побежала ко мне. Он поймал тебя в ловушку. Тебе ли не знать, как он обманчив!
Керкира сникла.
- Ты прав, - согласилась она. - Но я беспокоилась о тебе.
- Это еще хуже, - сказал Тома, и подумал, что худшего момента, чем этот не сыскать и за пять лет, но вот сейчас он скажет…
- Пора перестать беспокоиться обо мне, Кира, - проговорил он.
Керкира отхлебнула из чашки.
- Горький. Дай сахар, - сделала вид, что не услышала его слов.
- Сахара у меня нет, но я могу дать немного черство хлеба с сыром и паштетом, - у Томы не хватило духу повторить еще раз.
- Давай, - согласилась она.
Тома собрал бутерброды и сел напротив нее.
- Ты знаешь, откуда взялся Туман?
Керкира покачала головой.
- Если не врут телеграммы, не знает никто. Все в панике.
- Темный волшебник?
- Отец и братья так думают. Но мне кажется.... Весь город покрыт туманом. Кому такое по силу?!
- И правда, - согласился Тома. – Никому. А ты не думаешь, что это может быть связано? Туман и темные артефакты.
- Не начинай! – оборвала его Керкира, выставив перед собой ладонь.
- Но артефакты существуют! Вик может подтвердить это!
- Ты снова начал общаться с Виком? И как он?
- У него все прекрасно! – отозвался Тома и попытался вернуть разговор обратно:
 - Керкира, послушай меня…
- Замолчи! Нет! Ты не представляешь, что устроил Трой после твоего ухода.
- Ну, Грэс ведь тебя защитил…
Керкира бросила на него странный взгляд и промолчала.
Они пили чай, говорить им было больше не о чем. Томе вспомнилось, что раньше они не могли наговориться ночь напролет, а сейчас пара фраз - и тупик. За какую из тем не ухватись – всюду боль и недовольство.
К полудню, когда чай был допит, а черствый хлеб доеден, Туман рассеялся. Случилось это внезапно. Вот он плавает за окнами, а миг спустя улица уже свободна от него. Тома и Керкира выскочили на крыльцо и наблюдали за стремительно исчезающим туманом. Затем поднялись на крышу и смотрели оттуда, как серые щупальца сокращаются, втягиваются, пропадают за пределами города. И вслед за этим из домов, где их продержали взаперти полдня, гомоня, повалили люди.
Вскоре Керкира ушла. Тома с четверть часа ходил по дому, сожалея, что снова не довел дело до конца. Духу не хватило настоять на своем. Какой чудовищной ошибкой стала бы их свадьба. К счастью, мать Керкиры настояла, чтобы ее отложили, а со временем они все реже и реже возвращались к этому разговору.  Теперь, во всяком случае, им не придется делить столовое серебро и скатерти. Тома уже не в первый раз задумался о том, что держит Керкиру в отношениях с ним. Среди постоянных ссор, она не была счастлива. Складывалось впечатление, что она просто не может признать ошибки в выборе спутника.  Гордость держала ее в этой ловушке.
«Так долго продолжаться не может», - подвел итог он.



 9
Надо было уладить дела с ресторанчиком, присылавшим еду. Тома прикинул, что задолжал Стефе примерно недели за две, в последних двух корзинах лежали записки, но поглощенный работой, он не обратил на них внимания.  Проверил кошелек в нем оставалась пара серебряных монет и немного мелочи. Хватит, чтобы заплатить Стефе, но надо еще на что-то жить. Он открыл истрепанную тетрадку в кожаном переплете, куда записывал приходы и расходы. Обвел карандашом всех клиентов, кто остался ему должен и составил маршрут.
На улице Тома осмотрел экипаж. Брусчатка делала свое дело, и ходовая часть экипажа быстро приходила в негодность, а теперь она держалась лишь на магии. Ремонт экипажа был значительной статьей в расходах Томы, и он подумал, что сейчас, когда Алвиан вернулся, и количество вызовов уменьшится, можно отогнать экипаж в мастерские, а до клиентов добираться пешком.

Жителей города не накрывала та щемящая безнадежность, которая сводила с ума на Границе. И все же на улицах остались следы утренней катастрофы. Кое-где из распахнутых окон была выкинута мебель и какие-то тряпки – очевидно, что не все выдержали даже такое слабое давление и поддались психозу. На одной из улиц перебили окна первых этажей, и люди до хрипоты ругались между собой, выясняя, кто в ответе за нанесенный ущерб. Тома проехал мимо, под колесами прохрустели осколками стекла, усыпавшие дорогу. В небольшом сквере словно прошелся ураган, обломав старые клены и перевернув скамейки. Тома чуть задержался, чтобы разглядеть подробности. Трое черных магов, хорошо узнаваемых в своих черных сюртуках, оглядывались по сторонам, выискивая виновника этого безобразия. Тома поставил бы серебряную монету, что это свихнулся оборотень.
- Проезжай! – бросили, заметив его.
Тома тронул экипаж дальше и вскоре выехал на проспект Второй Кольцевой. Здесь тоже были заметны следы беспорядка, который спешно устраняли городские службы. Томе пришлось немного подождать, а затем объехать под ворчание мусорщиков, убирающих с дороги в широкие повозки, два столкнувшихся между собой экипажа, перегодивших движение. Почти сразу нужно было сворачивать с проспекта в узкие улочки, чтобы добраться до магазина часовщика – первого в списке должников.
 По обеим сторонам улицы располагалось дюжина разнообразных магазинов и маленьких лавочек. Тома подергал дверь часовщика. Закрыто. Подобрав с тротуара несколько маленьких камушков, Тома взглянул наверх. Часовщик, как и почти все владельцы магазинов, жили над ними. Вряд ли после утренних неприятностей у них появилось желание прогуляться по городу, а значит, они заперлись дома. Тома кинул первый камушек в окно. Он звонко ударился в стекло и отскочил. Тома подождал. Никто не выглянул. Он бросил второй.
Шевельнулась занавеска. В окне появилась женщина – сестра часовщика. Затем он сам. Тома помахал ему, предлагая спуститься и открыть дверь. Усатый часовщик отрицательно покачал головой. Тома швырнул один за одним оставшиеся камни, намекая, что не отстанет. Часовщик опять покачал головой, а потом начал делать непонятные знаки руками, тыкая куда-то на противоположную сторону улицы. Тома оглянулся. На улице, кроме него, никого не было. Часовщик в окне совсем разошелся, и жесты его стали отчаянными. За спиной Томы что-то упало. Он обернулся. На тротуаре лежала битая черепица. Тома посмотрел вверх. С крыши дома скалился огромный оборотень, явно готовый к прыжку.
- Силы мои! – ужаснулся Тома, впервые пожалев, что отказался от палочки. Заклинание кнута играючи разрезало бы эту тварь на несколько частей. А теперь у него в кармане парочка пентаклей, отлично снимающие порчу, но никак не помогающие в борьбе со свихнувшимся оборотнем.
Пока Тома соображал, что ему делать, в доме часовщика что-то загрохотало. Взвизгнуло тонким голосом, раздались звуки борьбы, и дверь магазина распахнулась. Тома метнулся внутрь. Часовщик захлопнул дверь, о которую ударился оборотень.
- Выдержит?! – спросил Тома, еще не веря своему счастью.
- Выдержит, – подтвердил часовщик.
Тома уловил некоторое сомнение в его голосе.
Сестра часовщика тоненько причитала, спрятавшись за кресло.
- Спасибо! – проговорил Тома от души.
Часовщик кивнул, наблюдая за оборотнем. Тот потерял интерес к двери магазина. Он прошелся по улице, будто бы раздумывая, чем заняться.
- Может, сейчас уйдет, - с надеждой проговорил часовщик.
Сестра в углу перестала подвывать, и тоже выглянула из своего убежища.
- Это его черные маги в сквере ищут, - сказал Тома. – Он далеко оттуда убежал. Вы отправляли молнию в мэрию?
- Если бы! – ответил часовщик. – Когда напал Туман, сообщение прервалось.
- Будто магия из мира ушла, - вставила сестра. – Держали только стены домов, и нельзя было открывать дверь.
Теперь Тома еще больше зауважал часовщика, хотя его поступок нельзя было назвать разумным. Тома знал, что сестра часовщика, неинтересная женщина в скучном сером платье, маг Белого Дома - строитель. И она заявляла, что неизвестно, сохраниться ли магия, если разомкнуть контур. Часовщик очень рисковал, открывая двери.
Тома, открыв саквояж, вынул чистый кружок кожи и перья, и запечатанную склянку туши. Пристроившись на прилавке, он начал выводить руны на пентакле.
- Ты за оплатой приехал? – спросил часовщик.
- Теперь ее как-то неудобно брать, - ответил Тома, не отрываясь от своего занятия.
- Еще как неудобно! – сестра часовщика вылезла из-за кресла, и села в него. – Он спас тебе жизнь, рискуя нашими – полсеребряной монеты слишком малая цена за такую огромную услугу.
Тома кивнул ей, дав понять, что понял ее мысль.
- Надо еще раз открыть дверь или окно, - сказал он, закончив чертить руны. – Это сигнал бедствия черных магов. Они сбегутся сюда, не успеет еще вскипеть чайник.
- Чая не будет! – отрезала женщина.
- Очень жаль! – ответил Тома. Надеясь, что на этот раз истерика не случится. – Так дверь или окно?
Она усмехнулась.
- Отвлек, да? Где он? – обратилась женщина к брату.
- На крыше магазина Яна. Спрятался за трубой, - ответил часовщик, бдительно следивший за оборотнем.
- Тогда дверь, - решила она.
Женщина осталась в глубине. Часовщик приоткрыл дверь, Тома дохнул на артефакт, активируя его, и кинул на улицу.
Пентакль упал на тротуар, и сначала ничего не происходило.
- Ну?! – требовательно спросила женщина.
Пентакль вспыхнул, и в небо устремился узкий столб красного света.
- Они увидят? – с надеждой задал вопрос часовщик.
- Увидят! – уверенно ответил Тома.
Свет вдруг моргнул и погас. Тома изумленно смотрел на бесполезный кружок кожи, валяющийся на тротуаре.
- Может перепутал чего? – язвительно поинтересовалась сестра часовщика.
- Ты же своими глазами видела свет, - ответил Тома.
- Что тогда происходит? – спросил часовщик.
- Я не понимаю, - признался Тома.
- Изготовь еще один пентакль, - потребовала женщина.
Тома покачал головой.
- Мир как будто съел мою магию, а это значит, что неизвестно, сколько ее у меня осталось и осталось ли вообще. Я не стану рисковать и расходовать ее впустую. Подождем.
- Подождем, - согласился часовщик со вздохом. – А ты, Белла, помолчи. Ты тоже отказалась тратить свою магию на клетку для оборотня.
Она оскорбленно фыркнула, но замолчала.
«Вот почему они ничего не предпринимали, - подумал Тома. – Они знали, что магия иссякла. Скорее всего, сначала у часовщика, а его сестра – белый маг, у нее сил побольше. Поэтому мы с Керкирой тоже сначала ничего не заметили – у нас больше силы».
Ожидание оправдалось. И четверти часа не прошло, как появились черные маги. На сигнал бедствия они прибыли вшестером. Остановились в недоумении, оглядывая пустынную улицу. Часовщик не стал раздумывать. Он бесстрашно открыл дверь в магазин и прокричал черным магам:
- Оборотень на крыше! – и ткнул пальцем.
Оборотень тоже не стал тянуть с эффектным появлением, в тот же миг рухнув в гущу черных магов.
Часовщик стремительно захлопнул дверь. Сестра его вскрикнула и зажала себе рот. Тома сжал кулаки – палочки нет!
Но черные маги быстро оценили ситуацию, и кнуты буквально спеленали оборотня. Зверь яростно рычал, но не пытался вырываться, видимо, остатками разума понимая, что его запросто разорвут на части. Затем заклинание, разрушающее чары, и перед ними на тротуаре корчится в собственной блевотине и клочьях шерсти голый человек. Вся улица из окон второго этажа с облегчением наблюдала, как его скрутили и не слишком церемонясь закинули в ящик, притороченный к заду экипажа.
- Путь свободен, - сказал Тома, когда черные экипажи покинули улицу.
- Я из дома еще два дня не выйду! – заявила сестра часовщика и поднялась на верхний этаж.
Часовщик выложил на прилавок причитающуюся Томе плату. Они пожали друг другу руки на прощанье, и Тома выбрался из его магазина, по пути подняв валяющийся на улице пентакль.
От часовщика Тома заехал еще по четырем адресам с разным успехом. Кто-то попросил отложить плату до будущей недели, а кто-то рассчитался. Последним на маршруте был магазин печатей. Его хозяин, Капий, пышущий здоровьем крепкий мужчина, полировал прилавок в ожидании покупателей. Впрочем, покупатели к нему заходили редко. Капа не отчаивался. Он занимался любимым делом, в магазине, перешедшем ему по наследству от отца и пока сводил концы с концами. Капий отливал печати и рисовал гербы. И если на первое какой-никакой спрос имелся, то о гербах не вспоминали уже давно. Также давно, как отшумела слава тех семей, которым они принадлежали.
- Тома! - приветствовал его Капий. -  Давно ты не заглядывал. Да, и по правде, нужды в твоих услугах не было. Неудачный месяц – меньше дюжины заказов.
Тома посмотрел на него кисло, думая, что сейчас его попросят об отсрочке.
- Но тебе я заплачу, - улыбнулся Капа. -  Деньги у меня приготовлены. Подожди минутку.
И ушел во внутренние помещения магазинчика. Тома огляделся вокруг. Тут ничего не менялось: все те же толстые книги в дорогих переплетах на подставках; и те же оттиски печатей, разложенные на бархате в витринах. "Жаль будет, - подумал Тома мимолетно, - если такой симпатичный магазин закроется". Он прошелся вдоль витрин, нашел оттиск печати своей семьи. Семья Мовинов давно разрослась и распалась на отдельные ветви. Печать передавалась старшему сыну, а его отец принадлежал к младшей ветви рода.  Печать Мовинов он видел только в семейной библиотеке - ей были помечены некоторые старые книги. На оттиске- заклинание удачи, начертанное древними рунами. Некоторое время Тома думал о том, что оно не слишком помогло: после Большой Смуты, случившейся сто с небольшим лет назад, обе старшие ветви семьи Мовинов захирели, и последние представители доживали свой век где-то на Окраинах.
Капа задерживался, видимо, отвлеченный домашними делами, и Тома от скуки разыскал в этой же витрине печать семьи Киры. На оттиске он прочитал руны славы и могущества. "Что же, - с усмешкой подумал Тома, - Верки всегда стремились на самый верх".
Он перебрал еще с полудюжины знакомых фамилий, соотнося их печати с действительностью, и пришел к выводу, что предки задали правильный тон - почти в каждом случае честолюбие их оправдалось.
Затем он перешел к соседней витрине. На этих печатях не изображали руны богатства, удачи и славы. Здесь предпочитали в качестве поручителей фауну. Тома пришло в голову, что тут могут быть и совы. И вскоре он нашел их изображение на одной из печатей.
Из внутренних помещений вышел раскрасневшийся Капа.
- Извини, что я так задержался, - сказал он, протягивая монеты. - Семейные заботы никогда не оставляют в покое. Ты же еще не женат?
Тома принял от него деньги и отрицательно качнул головой, отвечая на вопрос.
- Вот и не женись! - мстительно оглядываясь на дверь во внутренние помещения, проговорил Капа. - Пользы от этого никакой - одно сплошное беспокойство!
Тома с удовольствием избежал бы этого бессмысленного разговора, но изображение сов на печати навело его мысли, что, может быть, тут кроется ответ.
- Вот эти совы, - он постучал пальцем по стеклянной витрине, - чья это печать?
- Кого-то из семей целителей. Они предпочитали изображения животных. Черные маги руны удачи, благополучия, могущества и прочее. Белые - геометрические фигуры.
- А точнее? Какой семье они принадлежали?
- Можно и точнее, - Капа подошел к одной из своих толстых книг на подставках. Раскрыл ее, провел пальцем по оглавлению, а потом развернул в нужном месте. - Вот, пожалуйста! Печать с изображением сов была изготовлена впервые при Целестине Нонний. С тех пор принадлежит их семье.
- То есть, нынешней главе Дома Целителей - Нине Нонний? - переспросил Тома.
- Надо уточнить, но вполне вероятно, что так и есть. Да, верно, Нине. Семья Нонний не раздробилась за прошедшие столетия, как ваша, к примеру.
Тома не удивился, что Капе были известны такие подробности. Он всю жизнь занимался печатями, и вполне естественно, что история именитых семей оказалась в сфере его интересов.
Капа перебрался к другой книге. Тома был уверен, что Капию вовсе не нужно заглядывать в справочники, чтобы рассказать историю именитых фамилий, и он делает исключительно из любви полистать старинные книги, написанные его дедами. Капа пробежался по оглавлению и открыл. На развороте Тома увидел раскидистое древо семьи Нонний. Капа прочертил путь от Целистины до Нины.
- Так и есть. Печать должна храниться у Нины. Они немногие из семей, которые передают имущество по женской линии. Да и то сказать, их род блистает женщинами. С мужчинами им катастрофически не везет.

10
По дороге Тома размышлял, как связана печать Нины Нонний с темными артефактами. К Нине просто так с вопросами не придешь. Это не Гвидо и даже не Трой. Да и есть ли в наше время человек, более уважаемый и могущественный, чем Нина Нонний? Она входила в десятку самых сильных магов этой сотни лет. Ее авторитет так велик, что, даже думая о ее связи с темными артефактами, Тома ощутил на себе гнет общественного порицания. И совпадением это могло быть запросто.
Тома добрался до дома, бросил сюртук на спинку стула и растянулся на диване. Он почувствовал, что устал за этот длинный день. Последним его делом было завезти плату в ресторанчик и получить новую корзину с провизией. Солнце клонилось к горизонту, и в комната погрузилась в предвечерние сумерки. Тома вскоре задремал. Разбудило его громыханье в двери. С трудом соображая со сна, Тома впустил Гвидо в дом.
- Неплохой домишко! – проговорил начальник стражи, сразу направляясь на кухню. – Не хватает женской руки. Еда есть?!
Его сапожищи оставляли мокрые следы, будто он только что прошелся по луже.
Тома не успел ответить. Гвидо радостно квакнул, увидев корзину с провизией на столе, открыл крышку и деловито выудил оттуда копченный окорок, булку и сыр.
- Чайку заваришь?  Целый день по городу мотались! – пожаловался начальник стражи.
Тома разжег огонь в плите и насыпал в чайник травяной сбор. Отобрал у Гвидо половину булки и сделал себе внушительный бутерброд.
- Ты здесь не затем, чтобы съесть мою еду? – поинтересовался он.
- Не только за этим, - согласился Гвидо. – Я приехал за фарфоровыми птичками. Видишь, что в городе творится, и пока не понятно, чем это вызвано.
- Они у приятеля хранятся.
- Вот сейчас чайку попьем и поедем к нему.
Закипел чайник. Тома разлил чай в подставленные чашки. В прихожей сверкнула молния. Тома протянул руку, и листок послушно лег в нее.
Прочитав, Тома хохотнул.
- Что там?! – встрепенулся Гвидо.
- Ты не поверишь! – Тома протянул восьмушку листа начальнику стражи. – приятель пишет, что сегодня из тайника выкрали сов!
- Да, верится с трудом, - проворчал Гвидо, жуя бутерброд. - Можешь начинать вспоминать, как провел свой день – Трою будет очень любопытно. А пока поехали до твоего приятеля – послушаем его убедительные объяснения.
Гвидо настоял, чтобы Тома сел в его экипаж, но за дорогу не произнес и десятка слов.


Когда они добрались до Университета, солнце, напоследок вымазав запад малиновым, провалилось за горизонт, и над городом разлился тихий, будто усталый вечер. Внутренние галереи Университета мягко светились серебристым светом – по ним сновали люди. Для летнего вечера в стенах Университета оказалось очень оживленно.
Стражи уже толпились в кабинете Вика. Гвидо и Тома приехали последними. Один из стражей сидел за рабочим столом Вика и что-то писал. Сам Вик топтался рядом с растерянным видом. Увидев Тому, Вик нахмурился, хотя и ожидал его. Видимо, все еще злился. То, что в его кабинете рылись стражи, ничуть его не смягчило.
- Рассказывай! – буркнул Гвидо Вику.
- Кто-то вскрыл сейф и выкрал эти проклятые темные артефакты! – произнес Вик явно заготовленную фразу. - Это случилось во время Тумана, меня тогда в Университете не было.
Гвидо бросил короткий взгляд на своих подчиненных, и те кивком подтвердили слова Вика.
- Вот обрати внимание, - проквакал Гвидо, тыкая толстым пальцем в сторону Вика, - твой друг коротко и ясно изложил ситуацию, совсем не то что ты – цедишь из тебя по слову, как из самогонного аппарата!
- Если б я знал, к чему приведет твоя просьба хранить у себя сов, я бы никогда не согласился, - хмуро попенял Вик.
- Для протокола, - Тома отвечал Вику, но обращался к стражу, записывающему показания, - Именно профессор Аллет предложил хранить сов у себя в тайнике. Это, во-первых. А во-вторых, не далее, как вчера ты сам рвался разгадывать загадки и исследовать темные артефакты. Неужели последствия твоих поступков стали для тебя сюрпризом?
- Зря я опять с тобой связался! – заявил Вик нелогично, но обидно.
Тома собирался ответить в том же роде, но вмешался Гвидо.
- Как вообще могли узнать, что совы спрятаны тут? – поинтересовался начальник стражи. Ему никто не ответил. Его заместитель, Эдий Хавт, пожал узкими плечами. Вид у всех стражей был устало-безразличный, казалось, что только Гвидо не потерял рабочего запала. – А время-то как удачно выбрали! Туман разогнал всех по домам…
- У меня в это время была Керкира, - Тома почувствовал, что Гвидо обращает вопрос в первую очередь к нему.
- Наверняка, она это подтвердит, - сказал Гвидо и обратился к стражам:
- Есть что-нибудь интересное?
Эдий Хавт покачал головой, кажется, у него даже сил говорить не осталось.
- Ну, и хватит. Не всю же ночь здесь торчать! По домам!
Стражей не потребовалось уговаривать. Вскоре в кабинете остались лишь Гвидо, Тома и Вик.
- Я ничего не сделал, - сказал Вик, не скрывая недовольства, - но почему-то чувствую себя преступником.
- Преступником ты и выглядишь, - согласился с ним Гвидо.
Заявление начальника стражи расстроило Вика окончательно. Он насупился как сова днем и отошел к окну.
- Кто еще знал об артефактах? Кому ты говорил? – спросил Гвидо, осматривая и ощупывая внутренние и внешние поверхности сейфа.
- По-вашему, я не понимаю или спятил? – обиженно вопросил Вик.
Гвидо хмыкнул, но как-то отстраненно.
- А, ведь, пожалуй, знать надо, что здесь сейф есть! – заметил Гвидо. – Да и открыть его – поломать голову! Кто знал?
- Не представляю! - ответил Вик. – Может, прежние владельцы кабинета. Некоторые студенты могли видеть его.
- Ну, ты мне список напиши и завтра привези, - сказал Гвидо. – А теперь пора расходиться по домам. День выдался – каких бы пореже!
Гвидо заторопился уезжать. Предложил Томе подвезти его обратно, и Тома согласился. Но вместо того, чтобы довести Тому до дома, он вдруг высадил его, едва они выехали на Вторую кольцевую.
- Я кое-что вспомнил, - проквакал Гвидо, даже не стараясь, чтобы звучало вежливо.
Тома очутился на широком, удивительно безлюдном проспекте. Видимо, день утомил всех горожан. Воздух пах нагретой пылью. Летний закат все еще тлел на небе, которое неохотно темнело, выпуская звезды. Серп полумесяца взлетел на небо и умиротворяюще мерцал в выси.
«Что же, - подумал Тома, размеренно шагая по мостовой, - мы пережили и этот день».
Он был и сам не против прогуляться и подумать. Сегодня прибавилась еще одна загадка: кто выкрал сов? Куфист Фист знал, что именно хранят совы, но откуда мог узнать о тайнике в кабинете Вика? Как не ломал Тома голову над этим вопросом, но так и не нашел ответ.

День еще не закончился. Тома вошел в дом и на полу прихожей нашел письмо. Он развернул листок бумаги. Письмо было от второй жилички Риты.
«У меня есть сведения о черной пыли, заразившей Таниту. Сегодня я вас не застала, но давайте встретимся завтра в 9.00 по дороге в Госпиталь и поговорим без лишних ушей. Мойра.»
Неужели она, и в самом деле, что-то знает? Это было бы очень кстати. Гвидо, хоть и взялся помогать ему, но Тома чувствовал, что Гвидо сомневается в том, что они гоняются за темными артефактами.

11
Рита еще не открывала магазин, и Томе пришлось долго стучаться, прежде чем она выглянула из окна второго этажа.
- Тома! – она обрадовалась ему. – Позавтракаешь со мной? Все уже разбежались, и я пью чай в одиночестве!
- Разбежались? То есть, Мойра уже ушла? Мы договорились встретиться в 9 утра….
- Зачем?! – тут же спросила Рита, хмурясь.
- Она что-то хотела рассказать мне о Таните.
- Что она может знать! Эта девчонка дурит тебя, - сказала Рита.
- Давно ушла?
- Минут десять назад. Ее вызвали молнией. Так ты зайдешь?
- В другой раз, - он хотел быть вежливым с Ритой.
- Она дурит тебя! – повторила Рита и захлопнула окно.
Тома запрыгнул в экипаж и поехал к Госпиталю. На брусчатке сильно трясло. Все-таки пора отогнать экипаж к мастеру.

Тома с трудом нашел свободное место на площадке перед Госпиталем, заставленной экипажами. Иначе, как вчерашним происшествием, такой наплыв экипажей не объяснить. Он пристроил свой экипаж на самом краю и пересек площадку пешком.
Госпиталь, как и Университет, представлял собой комплекс, достраивавшийся в разное время и по мере необходимости. Центральное здание, куда направлялся Тома, было заложено в те же времена, что и мэрия, и очень напоминало её архитектуру: те же широкие двери, просторные парадные холлы и узкие, извилистые коридоры в боковых крыльях.
Под Госпиталем располагался один из входов в подземелье к Столбам. Считалось, что Столбы поддерживают существование обитаемого мира своей магией, которая была настолько мощной и чуждой для людей, что в Столбах сгорало абсолютно все, а люди рядом с ними теряли свою магию. Случалось, что чистильщики прибегали к этому крайнему средству уничтожения опасных артефактов, и между ними и Госпиталем было заключено соглашение, по которому чистильщиков пускали в Госпиталь в любое время дня и ночи, и взамен чистильщики безвозмездно предоставляли свои услуги целителям.
Тома наведывался к Столбам пару раз за год, накопив некоторое количество опасных артефактов, которые не мог уничтожить сам или не хотел отправлять в Кладовку, и чувствовал себя уверенно в гулких и запутанных коридорах Госпиталя.
Он слышал, что Мойра учится на аптекаря, но в какой из оранжерей ее искать или на каких занятиях, не имел понятия. Ее жених должен знать, где она сейчас. И Тома поймал за рукав первого же целителя, попавшегося навстречу.
- Где мне найти Игнатия?
Целитель сказал, что он, кажется, занимается больными на втором этаже, и это можно уточнить у сестры. Тома поднялся на второй этаж, и миленькая девушка в рабочем фартуке направила его в одну из палат.
Игнатий, и в самом деле, оказался там. Беседовал с какой-то изможденной женщиной, сидя на ее постели. Целитель оглянулся, заслышав шаги, и Тома мотнул головой на коридор.
В коридоре, в отличие от палат, окон не было, и он освещался жиденьким светом фотов, зависших под потолком.
Вскоре Игнатий вышел. Поздоровавшись, Тома спросил о Мойре.
- У нее занятия в пятой оранжерее, - сообщил Игнатий. – А зачем она тебе?
- Она вчера приходила ко мне, хотела что-то рассказать о Таните…
- О Таните? Что она может знать о ней?! Вчера после инцидента с Туманом ее забрали в Госпиталь. Ей занимаются лучше врачи.
- И что они говорят о причинах ее состояния?
- Утром был консилиум, и решили, что она отравилась неизвестным веществом. Будут пробовать разные способы очищения.
- А как сама Танита? Ты навещал ее?
- Как только привезли. Меня пригласили присутствовать при осмотре.
- Надеюсь, что вы найдете противоядие, - без всякой уверенности пожелал Тома.
Обогнув здание, пройдя мимо одноэтажных пристроек, Тома попал во внутренний двор. Здесь, казалось, без всякой системы были разбиты огородики и возведены стеклянные оранжереи. От холодных северных ветров их защищало центральное здание Госпиталя, и  тут было ощутимо теплее, чем в городе. Проплутав некоторое время между теплицами, Тома в конце концов отыскал теплицу номер «5».
Изнутри ее оплетали вьющие растения с неприятными на вид стволами в палец толщиной и жидкой листвой под самой крышей. За столом пять или шесть молодых людей растирали в деревянных ступках жирный стебель, выделяющий красный сок. Мойры среди них не было.
- Да? – поинтересовался мужчина средних лет с проступающей сединой на висках и очень ухоженными усами-щеточкой над верхней губой. Его аккуратный костюм прикрывал длинный кожаный фартук в неотмываемых пятнах сока растений.
Тома немного удивился щегольскому виду аптекаря, привыкши к другим типажам в профессии.
- Мне сказали, что Мойра на этом занятии.
- Она должна была быть, но не явилась, - сообщил аптекарь без малейших эмоций.
Выйдя из теплицы, Тома огляделся, надеясь, что сейчас увидит девушку, торопливо бегущую на занятия. В огородах копались несколько студентов и целителей. Но Мойры нигде не увидел.
Тома, все еще надеясь встретить ее, неторопливо вернулся в Госпиталь. Оттуда послал телеграмму Рите, спрашивая не вернулась ли девушка. Дождался ответа. Она не вернулась.
Тома снова поднялся на второй этаж, нашел Игнатия, и сообщил ему, что Мойры нет ни занятиях, ни дома. И если она объявится, то он хотел бы об этом знать. Оставив целителя в легком волнении, Тома покинул госпиталь.
Исчезновение Мойры могло не означать ровным счетом ничего. А вдруг Рита права, и ее жиличка решила поиграть? Кто знает, что делается в головах молоденьких девушек?! Может, она решила привлечь к себе внимание, и сейчас сидит где-нибудь на озере с подружкой и хохочет, воображая, как мужчины бегают, разыскивая ее по всему городу. С другой стороны, Мойра не казалась Томе такой легкомысленной девушкой, но Рите-то лучше известно, на что она способна. Вернувшись домой, Тома отправил в магазин молнию, и Рита ответила, что девушка не появлялась, но она ничуть не сомневается, что с ней все в порядке. Приняв во внимание все эти соображения, Тома не спешил поднимать тревогу. Он чувствовал, что один неловкой шаг, нелепая ситуация или надуманное обвинение, и его окончательно перестанут принимать всерьез. И третьего шанса ему никто не даст. А Томе не хотелось превратиться в городского шута. И он, вернувшись домой, сначала побродил из кухни в прихожую, поглядывая на столик с восьмушками листов, а потом решил провести ревизию саквояжа, который после целого месяца бесконечных выездов нуждался в этом.
Около пяти часов в прихожей сверкнула короткая вспышка, и Тома, бросив склянку, кинулся в прихожую ловить молнию.
Сообщение пришло от Игнатия. Он извещал, что около двух часов назад недалеко от Госпиталя нашли Мойру. Она без сознания.
Тома перечитал дважды. Было не понятно, что именно случилось с девушкой. Он не стал мучится загадками, а запрыгнул в экипаж и погнал его к Госпиталю.

Тома взбежал на второй этаж и наткнулся на Гвидо и стражей. Это значило, что начальник стражи посчитал нападение на девушку довольно важным событием.
- Черная пыль? – спросил Тома, подойдя к Гвидо, и прервав беседу между начальником стражи и Игнатием. За что опять получил недовольный взгляд Хавта.
Игнатий кивнул, подтвердив догадку. Вид у целителя был немного испуганный.
- Поздравляю! Ты оказался прав – в городе завелся новый мортан! – без всякого восторга проквакал Гвидо. – Теперь начнется потеха!
- А Мойра? Жива?
- Без сознания, как и Танита, - ответил Игнатий.
- И что теперь?! – спросил Тома. – Есть подозреваемые?
Хавт открыл рот, но его перебил начальник:
- А ты можешь предложить варианты? – ответил вопросом на вопрос Гвидо – он явно был не в духе.
- Есть кое-что…
Все стражи навострили уши. Тома замолк. Было бы приятно объявить о своих подозрениях, а еще лучше доказать их, но пока последнее не предвиделось, он предпочел не делиться со всеми.
- Иди со мной! – спохватился Гвидо. Он начал спускаться по лестнице.  Удивительно, но его сапоги и на лестнице Госпиталя оставляли грязные следы, наплевав на все дезинфицирующие заклинания целителей.
Приемные часы как раз заканчивались, и в холле находилось большое количество народу, и больные в серых больничных одеждах сидели в окружении родственников, корзинок с провизией и свертков.
- Давай выкладывай, - сказал Гвидо, устраиваясь на диванчике в дальнем углу. – Что тебе известно?
- Игнатий, наверное, рассказал, что Мойра хотела встретиться со мной сегодня. Она что-то узнала о Таните…
- Но это останется для нас загадкой, если доктора не найдут средство привести ее в чувство, - заметил Гвидо, разворачивая мятный леденец. – Хочешь конфетку?
Тома отрицательно покачала головой.
- И все? Ты больше ничего не разузнал? Тогда не понятно, чем ты занимался целый день!
- Ну, знаешь! – возмутился Тома. Он и сам не заметил, но после вечера, проведенного в ресторанчике с Гвидо, перешел с ним на «ты». – Это твоя работа -распутывать запутанное!
- Значит, у палаты Мойры ты хотел пыль в глаза пустить, а? – коварно проговорил Гвидо. – Я разочарован!
- Нет, - Тому задело такое предположение, и только потом понял, что Гвидо его подлавливает. – Я и правда, кое-что нашел.
- Ну, не томи, не томи! Что за театральщина!
- Двенадцать сов находятся на гербе Нины Нонний.
- И что с того? На моем гербе сидит двенадцать лягушек и три тритона, - буркнул Гвидо.
- У тебя есть герб?! – удивился Тома.
- Откуда столько чванства в твоем положении?! Думаешь, у меня не может быть герба?!
- Я… - Тома махнул рукой и замолчал.
Гвидо рассасывал конфетку.
- Герба у меня нет, но мог бы быть, - проговорил он задумчиво. – Форма сосудов для темного артефакта обычно не бывает случайной.
- Надо с ней поговорить! – обрадовался Тома.
- Это же Нина Нонний! Она не может быть замешана, - сказал Гвидо и вздохнул.
- А я не говорю, что она замешана, но вдруг ей известно что-нибудь, - вкрадчиво проговорил Тома.
- Брось ты эти штуки! – посоветовал Гвидо беззлобно. – Такими трюками меня, старого лиса, не проведешь!
- С ней надо поговорить, кем бы она ни была! – произнес Тома твердо.
- И что с тобой делать?! – вздохнул Гвидо. – Надо так надо. Пойдем, спросим у самого могущественного мага на сегодняшний день: не она ли напихала черной дряни в фарфоровых сов. Уже предвкушаю, что она ответит!
Когда Тома и Гвидо появились на лестнице второго этажа, к ним направился Хавт, отделившись от товарищей.
- Здесь ждите! – небрежно махнул рукой в его сторону Гвидо, начав подниматься выше, на третий этаж.
Хавт остановился и переглянулся со стражами. Тома заметил это.
- Твоим вряд ли нравится, что ты держишь их в неведении, - сказал он Гвидо.
- Тебя я забыл спросить, как мне с подчиненными обращаться, - отшил его начальник стражи.
И Тома прикусил язык. Свободное обращение Гвидо расслабляло, и как-то забывалось, что перед ним один из влиятельных людей в городе. Тома подумал, что ему бы и в голову не пришло, не только сказать вслух, но и подумать такое о Трое, а ведь их фигуры сопоставимы по значимости. Гвидо выглядел простовато, и Тома никогда не предполагал, что у него тоже есть внутренняя кадровая политика.
Кабинет Нины располагался на верхнем, седьмом этаже в центральной, самой высокой части здания. Но ее там не оказалась. Ассистентка сообщила, что Нина уже ушла. Домой или в иное место, на это привлекательная ассистентка ответить не могла.
- Едем прямо сейчас к ней домой, - предложил Тома, когда они спускались.
- Ну, не бросать же! – проворчал Гвидо себе под нос. – Вот Трой завтра посмеется, когда узнает, кого мы опрашивали по делу!
Тома оставил без внимания эти замечания. Самое главное, что Гвидо согласен поехать с ним. Ведь понятно, что без начальника стражи Нина с ним даже разговаривать не станет.

Нина Нонний жила между Первой и Второй Кольцевой. Семья Томы, Мовины, и семья Нины Нонний заявили о себе в одну эпоху и застраивали своими родовыми гнездами одни и те же кварталы. Они не лепили свои дома тесно, как обитатели Первой Кольцевой, и каждый имел перед домом зеленую лужайку и чугунную ограду, увитую диким виноградом или плетистыми розами, дарующими некоторую уединенность от соседей. 
Особняк Нины Нонний поражал мрачностью. Тома не однажды проходил мимо него, но никогда не предполагал, что целительница живет именно тут. Этот большой и темный дом скорее подходил для какого-нибудь мага-отшельника не от мира сего, но такая характеристика не подходила целительнице.
Створка ворот отворилась перед посетителями и закрылась за ними, отрезав уличный шум. Гвидо и Тома шагали по каменной дорожке к дому в густой тишине, разбавляемой стуком подметок о камень.
Тома поднял голову и увидел на фасаде дома барельеф, изображающий сов - птиц разных размеров и в разных положениях. Он подтолкнул Гвидо в бок и молча указал ему на них. Начальник стражи неопределенно хрюкнул.
Они приблизились к высоким резным дверям дома, и те беззвучно распахнулись перед ними. Из прихожей вырвался сумрак, на миг накрыв собою посетителей волной, и покатился дальше. Когда пелена сумрака спала с глаз, Тома увидел холл, вполне подходящий под величественность дома, и до того просторный, что люстра, подвешенная к потолку, освещала только его середину, а свет образовывал коридор. Шагая по высветленному мрамору пола, Тома вскользь подумал о том, что свет ложится неправильно – его искривляла магия Нины.
Этот коридор привел еще к одним высоким резным дверям, которые также распахнулись бесшумно. Они увидели вполне приятную и не слишком большую комнату. Комнату дамы, обладающей вкусом и ценящей комфорт. Нина Нонний, одетая в светлое платье, которое украшала только одна большая брошь у ворота, сидела на диване, сложив руки на коленях, и смотрела прямо на двери. Это была седая, но моложавая на вид женщина, хотя Тома знал, что ей перевалило за сотню.
- Проходите! - пригласила она глуховатым голосом. Она смотрела на них открыто, не пыталась изучать их пронзительными взглядами.
Тома и Гвидо опустились на диванчик, напротив хозяйки.
- Сейчас время легкого ужина, - сказала она, и на столе появились закуски и посуда. - Окажите мне любезность...
Тома поразился мгновенному воплощению ее желаний.
- Мы заглянули не просто так... - начал Гвидо.
- Оставим дела на потом, - перебила она. - Ведь время терпит?
- Да, - признал Гвидо, - терпит.
- Тогда... - она сделала гостеприимный жест, указывая на стол с закусками.
Тома решил, что не нужно заставлять себя уговаривать и первый потянулся за тарелкой. Гвидо последовал его примеру.
Нина Нонний ела как птичка, но с удовольствием смотрела, как едят другие. Застольная беседа не отличалась оригинальностью. Между делом похвалили летнюю погоду, положительно высказались о новом артисте, который развлекал публику вечерами на открытых верандах театра. Тома при этом скромно молчал, припоминая, что Кира звала его посмотреть выступление, но он так и не удосужился. Затем немного поговорили о загадочных часах, ведущих обратный отсчет - до 00-00 оставалось каких-то пара часов, но было замечено, что часы идут то быстрее, то медленнее. До сих пор никто не дал этому объяснения. И когда на столе вместо опустевших тарелок появилось три высоких стакана рома, разбавленного терпким на вкус лимонадом, настала пора переходить к цели визита. Нина замолчала и поглядела на визитеров.
Гвидо хлебнул из стакана и кашлянул, прочищая горло:
- В городе, и без часов, черте что творится! - гнусаво начал начальник стражи, но Тома не выдержал и перебил его:
- Я заметил на барельефе фронтона сов. И на вашей печати тоже они.
- Да, по преданию, у Целестины Нонний была ручная сова. Вот совы и стали нашим символом и оберегом, - кивнула Нина. - Однако я не понимаю, почему вы спрашиваете?
- Буду говорить напрямик, Нина, - сказал Гвидо. - В городе творится неладное, и оно как-то связано с вашими совами.
- Как именно? – спросила Нина.
- Черная пыль, которая въедается в человека. Слыхали о таком? – спросил начальник стражи.
Нина медленно кивнула.
- Мне известно об этой девушке.
- Как-то так вышло, что эту заразу поместили внутрь сов, точь-в-точь таких, какие на барельефе. И поместили, судя по всему, давно. Мы пришли спросить: может, в вашей семье хранится какое-нибудь предание, которое прольет свет на это? Знаете, как это часто у нас бывает...
В серых глазах Нины что-то мелькнуло, но слишком мимолетное, словно тень птицы над водою.
- Нет, - спокойно проговорила целительница. - Никаких преданий мне в наследство не досталось.
Ничего в ее манере не выдавало лжи, но Тома ей не поверил. Возникла недолгая пауза, которую прервала сама целительница:
- У вас есть еще вопросы ко мне?
- Нет, все, - прогнусавил Гвидо, он покосился на Тому и мотнул головой в сторону двери.
Тома поднялся с дивана.
- Еще один вопрос.
Нина взглянула на него выжидательно.
- У вас есть близкие родственники?
Гвидо неодобрительно хмыкнул. Тома и сам чувствовал, что вопрос прозвучал не уважительно, но Нина ответила со всей невозмутимостью:
- Когда-то у меня была дочь, но она умерла совсем молодой. Я последняя ношу фамилию Нонний.
На пороге Тома обернулся через плечо. Нина сидела на диване и задумчиво глядела в окно, а комната вокруг нее будто бы стиралась, и уже через мгновение остались только диван, на котором она сидела и окно, куда устремился ее взгляд. Нина Нонний настолько владела своей магией, что полностью подчинила себе окружающее пространство.
На Тому накатило раздвоение сознания. Он шел через холл и одновременно видел, как он идет. И этот второй взгляд был взглядом не из определенной точки, а на него смотрел весь дом, точнее место, где стоял этот дом, в котором сидела целительница, задумчиво глядящая в окно. От этого замутило, и он, задыхаясь, выскочил за двери. На улице стало немногим легче. Тома, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, быстро шагал к воротам. Он отметил, что и Гвидо от него не отстает.
Совсем отпустило только, когда закрылась чугунная створка уличных ворот.
Тома и Гвидо остановились, глядя на дом. Из-за его углов, несмотря на неподходящее время и погоду, выползал густой и влажный туман. Он быстро поднялся до конька крыши, полностью скрыв дом из глаз. Гвидо стянул с шеи небесно-голубой платок, и обтер мокрое от пота лицо.
- Ничего так сходили! - пробормотал он.  - Интересно!
Тома провел рукой по лицу, отгоняя наваждение раздвоения.
- Какое могущество! - заметил он с завистью. И снова увидел себя ее глазами: мотылек на фоне горы. На что рассчитывал он со своими весьма средними способностями, когда мечтал о карьере? Эти мысли вызвали горькое чувство.
- Да, - квакнул Гвидо утвердительно, запихивая промокший шелковый платок в карман. - Самая могущественная женщина в Крае.
- Но она что-то недоговаривает, - заметил Тома, подавляя эмоции и заставляя себя думать о деле.
- Мне тоже так показалось, - согласился Гвидо. - Но заставить ее сказать правду не в наших силах, и проследить за ней тоже не выйдет - ее возможности запредельны для нас.
Тома кивнул. У Нины Нонний могла быть в рукаве сотня трюков, чтобы избежать нежелательных встреч. Некоторые искушенные маги годами на улицу не выходили, перемещаясь будто молнии-послания в нужные им места. Как тут отследить?
- Что тогда остается? - задал вопрос Тома вслух.
- Как обычно, надеемся на случай и чужую глупость, - ответил ему Гвидо. - Мне еще ни разу не попадался преступник, который бы не наделал глупостей!
Гвидо свистнул, и откуда-то из переулка вывернул потрепанный ненастьями приземистый экипаж. Гвидо уже примеривался, чтобы заскочить внутрь, когда Тома остановил его:
- Я думаю, что сов с пеплом проклятых ровно столько, сколько изображено на фронтоне дома Нины - тринадцать. Вопрос в том, сколько их у злоумышленников. Нам пока известно, что их десять. Две потрачены на девушек, одну я разбил в Лачуге, и одна у Куфия Фиста, по его собственному признанию, и еще пять пропали из сейфа Вика, и про последнюю разбитую давно рассказывал Куфий Фист.
Гвидо задержался и мрачно оглянулся на скрытый туманом дом.
- Штука в том, чтобы понять, что это вообще такое и для чего их используют, - сказал он. - Наши злодеи обожают приурочивать свои выходы на люди ко всяким запланированным неприятностям, вроде этих часов конца света... Эх! - начальник стражи махнул рукой. - Да что гадать-то!
Запрыгнул в экипаж и сразу же тронулся с места.
Тома проводил его взглядом, пока тот не скрылся за поворотом дороги. Затем забрался в свой экипаж и направил его к дому. Разговор с Ниной ничего не прояснил, напротив, сомнений прибавилось, но пока было непонятно, за что ухватиться, чтобы распутать этот узел.

13
Утром Тома проснулся с готовым планом. Но сначала ему хотелось заехать к Рите. Положа руку на сердце, это следовало сделать еще вчера. Он не сомневался, что ее уже известили о том, что Мойра подверглась нападению.
Подъехав к магазину Риты, Тома обнаружил закрытую дверь. Он постучался и позвал, но ему не открыли. Стоять и ждать неизвестно чего, смысла не было, и Тома решил, что завернет к ней на обратном пути.
Выкинуть из головы подозрения по поводу Нины, он не мог. И он знал только одного человека (или же не человека, как ходили слухи), которому известно все о темных артефактах.

В Южных кварталах никогда не было многолюдно, а сегодня казалось, что жители вымерли. Над раскаленными улицами плавали миражи, маня обещанием прохлады в тенистом саду, но Тома знал, что во всем квартале не найдется и десятка комнатных цветов в горшках, не то что деревьев. Выглядывая пыльные витрины магазина Бареба, он прошелся вдоль домов, и даже подумал, что ошибся улицей, поискал указатели. Все верно – 9-я улица. Так она и помнилась: улица казалось изломанной от неровной застройки. Дома по собственному хотению надвигались на тротуар, или отстояли от него дальше соседей. Некоторые выбрасывали длинные отростки пристроек. И каждый дом был выкрашен в разные оттенки красного или коричневого цвета. Тома остановился у тропинки, вытоптанной посреди лужайки - именно она вела к лавке Бареба. Но перед ним высилась глухая стена терракотового цвета. Говорили, что лавка иногда пропадает на некоторое время, а затем возвращается обратно. Может, сейчас ей время исчезнуть?
Тома уже прикидывал, что делать дальше, когда на солнце наползла тучка. Звякнул колокольчик. На терракотовой стене проступили мутные стекла лавки и дверь с облупившейся краской.
Бареб встретил его за стойкой. У него было невыразительное лицо, точно прошедшие годы не откладывали на нем отпечатка. Но глаза привлекали внимание. Они напомнили Томе разгорающиеся угли в камине Лачуги.
- Мне стало интересно, - сказал старик, складывая жилистые руки на животе, - зачем сюда явился Тома Мовин?
Бареб называл по имени всякого, пришедшего к нему. Откуда он черпал это знание –  еще одна городская загадка.
Тома оглядел лавочку. Здесь царило запустение. На полках и витринах, покрытых слоем пыли, лежали несколько вещиц, будто бы добытых у старьевщика. Давным-давно шальными студентами они ввалились сюда гурьбой, тогда в этой лавке товар стоял неразобранным в коробках на полу. Его было столько, что не хватало места на полках.
- Ты знаешь все о темных артефактах, - ответил Тома. – Что тебе известно о черной пыли, запечатанной в совах?
Бареб не удивился. Он погладил рукой живот, и снова сложил руки на потертом жилете.
- Купи что-нибудь или обменяй, - предложил торговец.
Тома вынул из кармана один из своих пентаклей.
- Мне не нужно ничего, что есть у тебя, но, может, моя магия тебе сгодится? – и выложил на стойку пентакль, исписанный рунами.
Бареб наклонился над ним, рассматривая, но не прикоснулся к нему.
- У тебя интересная магия. Где ты взял такую кожу? – спросил он.
- Срезал обложки книг.
- Очень старых, наверное, книг. Только на первые книги шла человеческая кожа.
- Что? Человеческая?! – поразился Тома.
- Представляю, сколько ты провел неудачных экспериментов, прежде чем нашел подходящий материал! – продолжил торговец. – Твой выбор говорит о том, что людей ты презираешь. Из тебя получился бы отличный черный чародей!
- Ты смущен? – продолжил Бареб. – Тебе стоило бы придти ко мне раньше. Я бы показал тебе тебя самого, твое предназначение.
- Со своим предназначением я уже разобрался! – проговорил Тома, медленно закипая.
- Убирать грязь за другими?! Поверь, ты способен на большее! – Бареб пошарил под стойкой и вытащил на прилавок свернутый кусок кожи. – Теперь я понимаю, что эта кожа ждала именно тебя. Она содрана с живого мага, и многократно усилит любое твое заклинание.
Еще не дотронувшись до кожи, Тома ощутил под пальцами ее теплую бархатистость.
- Тебе ведь хочется! Я знаю! – вкрадчиво проговорил Бареб. – Силу темных артефактов часто преувеличивают, не понимая их действия. Любой маг бредет по краю между светом и тьмой, и часто оступается на этом пути. Любой, даже самый непогрешимый на вид. Ведь тьму и свет так просто перепутать! Но как ты узнаешь, что выбираешь правильную сторону, если у тебя нет маяка на другой?..
Тома провел по лицу ладонью, отгоняя наваждение.
- Так что ты знаешь о черной пыли?
- Это прах первых. Тех самых, которые пришли на пустые земли и разогнали Туман, заложили Библиотеку. Прах некоторых из них запаян в совах.
- Но что будет, если он попадет на человека? Какой финал?
- Печальный. Человек проигрывает эту схватку.
- Ты говоришь загадками, - сказал Тома. – Объясни!
- Это все, что я знаю…
Ответ прошелестел, словно издалека. Тома очутился на тротуаре перед тропинкой. Солнце снова нещадно палило, в небе ни облачка, и на месте лавки снова кирпичная стена. Тома что-то сжимал в руке. Он взглянул вниз. Кусок бархатистой кожи. Он все-таки купил его, поэтому Бареб ответил на вопросы. Но когда купил? Никаких воспоминаний. Получалось, что Тома действовал помимо сознания. А означало, что внутри него сидит некое чудовище и ждет своего часа, чтобы выбраться наружу. Схватку своим демонам легко проиграть. Тома ощутил порыв немедленно избавиться от приобретения. Куда его девать? Вход в лавочку закрыт. На улице такое не бросишь. «Сожгу в Столбе!» - подумал он мстительно, подходя к экипажу. И закинул кожу в саквояж.
С облегчением покинув Южные кварталы, он вскоре добрался до магазина печатей.
Капа удивился, увидев Тому на пороге.
- Я тебя не вызывал или я ошибся в подсчетах? - мысль о деньгах Капу встревожила.
- Нет, мы в расчете, - успокоил его Тома. - Я пришел к тебе как клиент.
- Неожиданно, - Капа явно обрадовался такому повороту событий. Тома, чтобы не сбавлять его радость, полез в кошелек, но обнаружил, что он пуст. Похоже, Бареб выгреб у него все деньги. Довольное лицо Каппия немного померкло.
- Я заплачу тебе, когда заказ будет готов, - сказал Тома, пряча опустевший кошелек обратно. - Мне нужно выяснить родословное дерево Нины Нонний.
- Зачем? - удивился Капа. - То есть, не мое дело, конечно, но это странный заказ. Обычно люди выясняют про свое семейное древо. Если ты думаешь, что вы с ней в родстве, то ошибаешься.
- Нет, не думаю. Но мне нужно знать, кто ее родственники, включая дальних, вплоть до четвероюродных.
- Учитывая, ее возраст, я бы включил туда потомков до пятого колена, она могла знать их бабушек и дедушек, а это позволяет поддерживать близкие отношения.
- Хорошо, пусть будут до пятого.
- Займет пару дней.
- Как можно быстрее! - сказал Тома. - И как закончишь, сразу извести меня.
Они ударили по рукам.
Тома повернулся, чтобы выйти и заметил человека у витрины, который показался ему знакомым. Тома чуть покопался в памяти, и ответ нашелся - привратник Университета. Тому поразила с какой тоской старик разглядывал что-то в витрине магазина.
- Какое у него лицо, - проговорил вслух Тома.
Капа взглянул на старика без интереса.
- А, этот огрызок.
- Кто?! - переспросил Тома. В памяти всплыли смутные воспоминания о том, кто это такие.
- Неужели ты не слышал? Впрочем, откуда тебе знать?! Мовины процветающая семья. Так называют последних потомков вымирающих семей. Этот - огрызок Эванов. У последних незавидная доля - их удел оплакивать былое могущество и процветание. Знаешь, на что он смотрит?
Тома качнул головой.
- На свой герб. Он продал его в начале года, и с тех пор таскается сюда несколько раз в неделю.
- Зачем? Что такого в его гербе?
- Нам с тобой не понять, - усмехнулся Капа. - В его гербе нет ничего, кроме тщеславных воспоминаний.
- Нина Нонний тоже последняя в роду, - заметил Тома.
- Не скажи, - мотнул головой Капа. - Она не потеряла интереса к жизни. А жизнь огрызков - это прошлое. Они живут им. У них свой круг и свои взгляды на все происходящее в мире.
Старик отошел от окна и побрел по улице.
Тома попрощался с Капой, но едва он взялся за ручку двери, как ему в голову пришла мысль. Тома остановился.
- Скажи, а Фистов ты знаешь? Куфий Фист не огрызок?
- Фист? - переспросил Капа. Он уже взялся за свой гросбух, чтобы записать новый заказ. – Да, Куфий в последний в роду. Но он, как Нина, не потерял интереса к жизни, и его магия при нем. Хотя странно то, что он принес мне свой герб вместе Эваном.
Тома выскочил на улицу. "Сумасшедший черныш!" - пробормотал Капий себе под нос ругательство на черных магов, вздохнул и продолжил записывать в книгу.
Старика будто ветром сдуло. Тома прошел почти два квартала от магазина Капы, ища подсказки, куда тот мог деваться, но никаких следов не обнаружил. Тома решил, что он чуть позже старого привратника встретит в университетской сторожке. Сначала нужно навестить Госпиталь, ему хотелось узнать, каково состояние обеих девушек и переговорить с Игнатием наедине, чему вчера помешали стражи. 

14
Игнатий сидел, сгорбившись, у постели Мойры. Девушка выглядела плохо. Под кожей словно разлили чернила, и Мойра казалась синюшной покойницей. В бреду она бормотала что-то неразборчивое, словно на выдуманном языке.
Игнатий коротко кивнул Томе.
- Как она? - спросил Тома. Хотя было очевидно, что дела плохи.
- Она в бреду, что бы мы не делали, магическое воздействие не остановить. Я опять остался один!
Целитель растерял свое высокомерие и выглядел усталым и опечаленным.
- А вторая, Танита? На нее, кажется, черная пыль действовала медленнее.
- Сегодня они выглядят одинаково, - целитель махнул рукой на стену из полотнища, -  хотя вчера разница была заметна. Мойра быстро догнала ее.
Тома отодвинул полотнище и заглянул туда. Танита с таким же синюшным лицом лежала на кровати. Ее губы что-то шептали. Тома встретился взглядом с женщиной с заплаканными глазами, сидящей возле кровати девушки и поспешно задвинул полотнище назад. Похоже, что к Таните приехала ее мать.
Тома подсел к целителю.
- Ты хочешь найти того, кто сделал это с Мойрой? - спросил Тома.
- Думаешь, это мортон?
- А какие еще варианты? Можно было подумать, что Танита разбила сову случайно, но на Мойру напали!
Игнатий оценивающе посмотрел на Тому.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал?
- Помоги мне разобраться, что происходит. Я думаю, что этот как связно с Госпиталем.
- Нет, целители никогда не становились мортонами! – сразу же ответил Игнатий.
- Поверь, я понимаю, что такое преданность Дому. Но тут творится что-то нехорошее, что не должно происходить. Почему напали на Мойру? Что она делала? Что могла узнать?
- Целители не творят темную магию, - повторил Игнатий. - Нам это не нужно.
- Да, целителей никогда не клеймили как мортонов. Но, случалось, и они использовали свою власть во зло. Поэтому прекрати выгораживать свой Дом и сообрази, что необычного произошло с Мойрой, - жестко сказал ему Тома.
Игнатий смутился. Тому такой результат устроил. Пусть целитель крепко обо всем подумает, смириться с тем, что этот сор придется вынести наружу. Ему потребуется много мужества, чтобы выступить против анклава. Без помощи целителя внутри, к тайнам Дома не подпустят, и Тома готов был ждать, но недолго.
Если Мойра ему небезразлична, а, кажется, это так, то от Игнатия вскоре придет известие. Оно будет связано с Ниной, с ее семьей или делами. Но как?... Этого Тома угадать не мог. 

15
Тома вспомнил, что собирался заехать к Рите во второй раз. Вздохнул с некоторым сожалением, что придется еще ненадолго отложить обед и повернул экипаж к ее магазину.
Сквозь стеклянную витрину магазинчика сувениров Тома увидел мило беседующих Риту и Вика. Тома не предполагал, что они знакомы, и от неожиданности остановился, но тут же одернул себя. Еще не хватало, чтобы его заметили мнущимся под дверями!
Звякнул колокольчик, и они оба оглянулись на Тому.
- О, Тома! – обрадовалась Рита. – Вик сказал, что вы приятели. Я как раз рассказывала Вику, что Гвидо оказался вовсе не таким милым, как мне представлялось! Вообрази, он заставил меня приехать в мэрию, затащил в свой ужасный кабинет и допрашивал. Допрашивал меня!
По лицу Риты было видно, что этот факт разбил ей сердечко вдребезги.
- Он не отпускал меня три часа. Расспрашивал о бедных девочках. Но что я могу знать кроме того, что теперь мне будет очень сложно найти жильцов, а дела в магазине идут не так блестяще, как хотелось бы!
- Бедняжка! – расчувствовался Вик.
Тома удивился такой его реакции. Ему представлялось, что Вик довольно сдержан с женщинами.
- Ах, спасибо! – ответила ему Рита. – Мне сейчас так нужна поддержка!
Она потрепала его по рукаву сюртука, и Вик разомлел окончательно.
- Вот почему я тебя не застал утром, - сказал Тома Рите. - Вижу, что все в порядке. Вик, у меня есть к тебе дело.
- Дело? Какое? Что-то важное?
Тома крепко взял его за плечо и повел к выходу. Вик, с трудом отлипнув от прилавка, неохотно забрался в экипаж, постоянно оглядываясь на стеклянную витрину, за которой махала им рукой Рита. Экипаж тронулся. Прижавшись лицом к стеклу, Вик смотрел на магазинчик сувениров до тех пор, пока тот не скрылся из виду.
- Тебе срочно нужно выпить, - сказал Тома, вытаскивая из тайничка фляжку. – Чистый ром приведет тебя в чувство.
- Не надо, - Вик отклонил протянутую фляжку. – Эти эйну действуют на меня так опьяняюще! К сожалению, очень недолго, поэтому не могу женится на одной из них. Стоит мне потерять ее из виду, как очарование проходит, и будто тяжкое похмелье наступает. Вот сейчас!
Вик схватился за голову.
-  Я выболтал ей все про сов и про наш поход в Лачугу, чтобы произвести впечатление! Я спятил!
- Ты спятил, - согласился Тома. – Если она расскажет кому-нибудь, и по городу пойдут гулять слухи, не те, которые нужны мэрии, ты пожалеешь. И вообще, как ты очутился в ее магазинчике?!
- Я гулял по городу, и завернул к ней. Я не хотел, ноги словно сами меня привели.
Вик сжал голову руками.
- Как разболелась! Есть же счастливчики, которые только получают удовольствие, общаясь с эйну. А у меня вот такое наказание…
- По тому, что видел я, ты в эйфории, а не только получаешь скромное удовольствие. – Тома протянул ему фляжку. – Глотни. Алкоголь разобьет чары.
На этот раз Вик сделал хороший глоток из фляжки. Казалось, что он больше не злится и вчерашняя ссора списана на расшалившиеся нервы и забыта. О Лачуге он вспоминал спокойно, будто пересмотрел свое отношение к поступкам Томы. Тому устраивало, и обсуждать это он не собирался.
- А на тебя она совсем не действует? – поинтересовался Вик.
- Очень слабо. Я нахожу ее чуть более привлекательной, чем других женщин. Это не повод сходить с ума. Ты просто гулял по городу?
- А что такого? – не понял Вик. – Я часто гуляю по улицам, когда думаю о чем-то, или чтобы подышать воздухом.
- Дышится сегодня не очень. О чем же ты думал?
- О том, кто вскрыл мой сейф. Ко мне в университет сегодня утром приезжали дознаватели. Все оползали и обнюхали. Со мной поговорили любезно, много расспрашивали о тебе. У меня сложилось впечатление, что их начальник считает, будто это ты выкрал сов из сейфа.
- Есть одно «но» - я мог бы их туда не класть, - сказал Тома. Теперь не было сомнений, что и Трой оценил всю серьезность ситуации. Тома больше не выглядел пустобрехом в его глазах. Теперь он выглядел подозреваемым.
Вик продолжал удивлять и дальше. Томе казалось, что у Вика напрочь отбита охота встревать в приключения, но он заявил с уверенностью человека, принявшего твердое решение:
- Тебе нужно доказать, что ты невиновен. Заодно утрешь нос Трою, как всегда хотел. И я тебе помогу.
- Тебе-то это зачем?
- Подожди, сейчас узнаешь, - продолжил Вик, - Есть условие: ты получаешь мое добровольное согласие, взамен я хочу, чтобы ты посвящал меня в свои планы. Сказать два слова – не так уж и трудно!
- И все-таки: зачем тебе это?
- Каждый имеет право на настоящее приключение, а после него на получение почестей и, возможно, какую-нибудь более весомую материальную благодарность от города.
Тома усмехнулся. Хоть он и не ожидал, что старом приятеле проснется жажда приключений, но такой, расчетливый, подход к делу ему нравился.
- И на что бы ты потратил весомую благодарность?
- Я давно мечтаю перебраться поближе к Первой кольцевой. Преподавательские доходы к этому не располагают.
- Вот, значит, что! Меркантильный интерес!
- Только не говори мне, что это стыдно!
- Наоборот, я поддерживаю, хотя мечта о благодарности от города несбыточна. Но есть одно соображение, и ты поможешь проверить его. Только пообещай больше никому не рассказывать, ни эйну, ни своим пропитанным книжной пылью коллегам.
Вик мечтательно закатил глаза и вздохнул, представляя, какое впечатление произведет его рассказ на кафедре. Тома, поняв душевные терзания приятеля, замолчал, прикидывая, можно ли ему доверять.
- Обещаю, обещаю! – быстро проговорил Вик. – Буду нем, как чернильница.
- Что?!
- А ты когда-нибудь видел болтливых черниц? Вот-то и оно!
- Ладно, поверю твоим бредовым клятвам! Найди адрес привратника Эвана.
- Нашего Эвана?! – уточнил Вик.
- Вашего, вашего. Похоже, он водит дружбу с Фистом.
- С тем самым Фистом, который влез к тебе в дом? – уточнил Вик. Получив подтверждение от Томы, замотал головой:
- Ты ошибаешься! Фист не будет водиться с огрызками. Они разного поля ягоды.
- Тебе известно про огрызков?
- Видишь ли, я живу не в таком благополучном месте, как ты, - под шутливой легкостью Вика почувствовалась зависть. – И среди моих соседей попадаются огрызки – потомки известных фамилий, утратившие магию и заодно связь с реальностью. Все огрызки немного чокнутые, поверь мне. Про Фиста я кое-что разузнал. Его помнят в университете, где он преподавал несколько лет после того, как ушел в отставку с должности дознавателя. Фист довольно сильный маг, поэтому он ни за что не свяжется с ними.
- Найди адрес Эвана, - повторил Тома.
На площадке возле университета было почти пусто. Стояла всего парочка, судя по всему, профессорских экипажей.
- Где все? – спросил Тома.
- Сегодня выходной день. Все отдыхают, - Вик вышел, подняв воротник на сюртуке.
Небо затянули плотные низкие тучи, и начал накрапывать тихий дождик. Тома взглянул на сторожку. Окна ее не светились. Тома вынул подушку из ящика, положил ее под спину, вытянул ноги на соседний диван и некоторое время разглядывал запыленные носки своих ботинок. День выдался насыщенным, и стоило отпустить поводья разума, как образы, обрывки разговоров наполнили сознание. Тома позволил потоку мыслей нести себя, куда ему заблагорассудится, а затем, как это и бывало всегда, на поверхность выскочила, как форель из реки, одна мысль. Вик. Сегодня он будто бы с другой стороны открылся. Вечный его шутливый тон сбивал с толку, а на самом деле, внутри у него сидит, как узник в подвале, желание. И это желание, пожалуй, даже темное, завистливое. Тома не ожидал увидеть этого в своем приятеле. Ему казалось, что Вика ничуть не беспокоит естественный ход вещей: кто-то рождается в богатом доме, а кто-то и нет. О чем тут спорить? А теперь Тома понял, что душу Вика гложут те же демоны, что и его.
Возвращение Вика прервало размышления.
- Привратник  обитает в Южных кварталах, - сказал он, забравшись в экипаж и отряхивая дождевые капли. – Едем?
- Как будто у нас есть выбор!

Ливень усилился. Капли глухо лупили по крыше экипажа, окна запотели. Фонари на Второй кольцевой казались размазанными пятнами. Ветра не было, и дождь стоял стеной. Тома едва успел увернуться от неожиданного выскочившего с боковой улочки экипажа. Их качнуло, и едва не перевернуло. Встречный экипаж стремительно унесся прочь.
- Вот гад! – возмутился Вик, вглядываясь через стену дождя вслед экипажу, - даже не остановился! А если бы мы перевернулись?! Лежать нам без помощи до утра с переломанными костями!
- Тебе бы книжки писать – богатое воображение! – пробормотал Тома, мало вслушиваясь в его слова. Его встревожил хруст под днищем – он предсказывал неизбежный ремонт.
Тома медленно тронулся с места, и тут же они почувствовали, что экипаж заваливается. Вик выскочил первым. Следом за ним, прихватив саквояж, выпрыгнул Тома. Дождь, обрадованный новой добычей, тут же накинулся на них, не оставив сухой нитки.
- Ось лопнула, - прокомментировал Вик.
Тома кивнул, прикидывая, что делать дальше.
- Рядом есть ресторанчик. Давай хоть поужинаем, может, найдем кого-нибудь довезти до дома, или этот проклятый дождь сам закончится, - предложил Вик.
- Да, обед я пропустил. Пошли поужинаем. Только заберу все нужное, а то ограбят.
Тома с опаской вступил на подножку, быстро опустошив тайники, скидал все вещи в раздувшийся саквояж, и захлопнул дверцу экипажа.

В зале ресторана никого не было. Ливень разогнал посетителей. Официанты скучали и играли в карты. Они удивились, когда вошли Тома и Вик, но тут же предложили столик возле камина.
Из ресторана, пока дожидались заказа и обсушивались возле огня, пылающего в камине, Тома отправил молнию мастеру, сообщив, где можно забрать поломанную повозку. Почти сразу ему пришел ответ.
- Мастер предложил отправить за нами экипаж, - сообщил Тома, прочитав ответное послание. – За нами приедет его сын.
- А как быть с Эваном?
- Завтра с утра он объявится в университете.

16
Утром первым делом Тома послал Гвидо молнию, приглашая заехать. Пока поджидал стражников, начал приготовления к действу. Он собирался изготовить из кожи пентакли, начисто позабыв, что хотел выбросить ее в Столбы. В чем-то торговец прав: как узнать, где правильная сторона, если у тебя нет вехи? Кусок кожи всего-навсего кусок кожи, он инструмент в руках мага. Только ему решать, куда приведет его дорога. Он это объяснил себе, не замечая, что слова прикрывают его желание пустить кожу в дело и посмотреть, что будет.
Подвал служил дядюшке лабораторией. Здесь стоял шкаф с книгами, по большей части истрепанными от частого употребления, и второй - с разнообразными склянками, заполненными неизвестно чем. Тома так и не удосужился разобраться во всем этом – слишком разнились интересы его и покойного дядюшки.
Тома освободил широкий стол. Толстые доски не потемнели, но кое-где их изъели разноцветные пятна, напоминающие лишайник – следы неудачных, или,  наоборот, удачных опытов. Окон тут не было, и в голубом свете фотов кожа, разложенная на столе, выглядела фиолетовой, хотя при дневном имела черный цвет. После нескольких опытов выяснилось, что ее фиолетовый оттенок в подвале неслучаен. Предметы, имеющие магический потенциал, светились в подвале фиолетовым.
Тома как раз закончил эксперименты, когда в прихожей раздался незнакомый голос:
- Везет же некоторым!
- Я здесь! – крикнул Тома, предупреждая, чтобы гости не расползлись по всему дому в поисках хозяина и поспешно взобрался по приставной лесенке.
На пороге кухни появился Гвидо. Заглянул в открытый люк подвала, из которого исходил голубой свет, хмыкнул:
- Шикарное местечко!
Тома оттеснил его подальше, поздно подумав, что некоторые тайны было бы лучше придержать.
- Чего звал? – поинтересовался начальник стражи. В прихожей маячили Хавт и второй из новеньких, с наглыми глазами, кажется, Лардон. Хавт ждал ответа Томы с плохо скрываемым раздражением, а его молодой товарищ оглядывался вокруг с завистью.
Тома выложил все, чему стал свидетелем вчера в лавке печатей и свои догадки, а также рассказал о неудачной поездке по адресу Эвана и передал адрес Гвидо.
Гвидо снова хмыкнул, но адрес взял.
- Так теперь ты думаешь, что Фист обокрал кабинет твоего друга? – подытожил начальник стражи.
- Он вломился в мой дом за совами, и если они дружны с Эваном, то привратник мог и скрыть приход Фиста.
- Звучит неожиданно правдоподобно, - похвалил Гвидо.
- Сообщишь, если поймаете Фиста?
- Размечтался! В газете прочитаешь! – ответил Гвидо уже из прихожей.
Тома запер за ними двери. Потер ногой влажные следы, оставшиеся от сапог Гвидо. Грязь и влага не размазывались, а медленно истаивали. Похоже, что на Гвидо в свое время было наложено какое-то мощное заклятье, которые вызывает такой побочный эффект. Тома отложил эту загадку и спустился в подвал, закрыв за собой люк.
Дневной свет исчез. Теперь небольшое помещение в размер кухни освещалось только фотами.
Тома еще раз оглядел, разложенные на столе тонкие медные перья для ручки, чернильницу с особыми чернилами, листок с рунами заклинаний, нож и кожу. Она манила, будто еда обжору.
Из куска кожи Тома вырезал шесть кругов. Взял первый, и задумался. Какие заклинания сейчас важнее? Обычно заклинания укладывались в пять-шесть рун. И если вписать их умело, то на пентакле поместится три-четыре заклинания. Потом только обводи пальцем нужное. Тома начал с проверенных схем, нанесенных на старые пентакли, вписал руны двух защитных заклинаний. Общей для каждого из них стала руна в центре пентакля. Взялся за тетрадь, выбирая из очищающих заклинаний наиболее подходящее, а когда взглянул на кожу, обнаружил, что на ней нет и следа чернил. Тома изумился. Взял кружок в руки, провел по гладкой, теплой коже. Руны проступили на поверхности. Тома стер их. Обвел пальцем второе, и его руны появились. Быстро выяснилось, что не нужно попадать точно на заклинание, достаточно о нем подумать и дотронуться до пентакля в любом месте, и появятся руны заклинания. Это открывало просто головокружительные возможности. Тома решил экспериментировать, даже рискуя потерять один из пентаклей.
Он набрал чернил и вписал еще два заклинаний. Все работало. Потом добавил по две руны в каждую четверть пентакля, увеличив этим количество возможных заклинаний до десяти. Потом еще по две. Проверяя после каждого нового добавления. Пентакль работал. Тома добавил последнюю руну. Теперь, в теории, на этом пентакле можно было активировать любое заклинание. Тома попробовал пять или шесть из арсенала чистильщиков, и остался доволен результатом. Попробовал заклинание наподобие кнута, и едва успел увернуться от искрящейся смертоносной полосы. Попытался задать точное направление кнуту, но это оказалось невозможно. Тома сделал вывод, что пентакли подходят для любого заклинания, в котором нужен широкий радиус действия, а не точечный удар. Что же, и это отличный результат! Бареб не обманул – эта кожа была лучшим материалом из возможных.
Оставшиеся пять пентаклей Тома заполнил, расставляя руны в разном порядке, но всегда выбирал защитное и очищающее заклинания на перекрестье. Было искушение изготовить один пентакль с наступательными заклинаниями в центре и посмотреть его возможности, но Тома переборол его. Возможно, с разрушительным заклинанием пентакль станет опасным оружием.
Когда Тома выбрался из подвала, клонящееся за горизонт солнце алыми всполохами отражалось в окнах домов напротив, а в кухне было сумеречно. Тома махнул рукой, зажигая фоты по всему дому.
 На кухонном столе лежали шесть законченных пентаклей. Тушь быстро впиталась и высохла. Обычно треть своей работы приходилось выкидывать из-за неверно нанесенной последовательности рун. В этот раз такого не случилось. 
Звяканье колокольчика прервало его размышления. Тома бросил один из пентаклей, которые вертел в руках обратно на столе, и пошел открывать.
- Заглянула проведать тебя, - сказала Рита. Она улыбалась и, как всегда, выглядела очаровательно в голубом платье со светлыми кружевами на вороте. – Ты очень бледный. Ты здоров?
- Я работал целый день.
Рита прошла на кухню и увидела пентакли.
- Очень красивые, - сказала она. Она протянула руку и прикоснулась к ним.
- Так и тянет потрогать, правда?! – спросил Тома, наблюдая за ней.
- О, да!
- Мне сказали, что это кожа снята с живого мага.
Рита отдернула руку.
- Фу! Это не очень приятно знать! Но такую кожу в обычном магазине не достанешь, - задумчиво проговорила Рита. Теперь она только смотрела, не пытаясь больше дотронуться, и явно испытывала отвращение. А Тома нет. Наоборот, ему не хотелось выпускать их из рук. Может, Бареб прав: темная сущность сидит и поджидает момент, чтобы взять власть в свои руки. Сможет ли он противостоять ей?
 -  Где ты достал такую кожу?! – с любопытством спросила Рита.
- У Бареба. Хотел выяснить, что ему известно о совах.
- И что выяснил?
- Ничего существенного. Он утверждает, что ему ничего неизвестно.
- И ты в тупике? – спросила Рита.
- Пожалуй, - согласился Тома. – Зачем их использовали? Кроме нескольких заболевших, ничего не происходит.  Это странно!
- Возможно, - эти совы совсем не то, что нам представляется, - проговорила она.
- Что ты хочешь сказать?
- Что ты прав: ничего не происходит, а мои бедные заразившиеся девочки могут быть нелепой случайностью!
- Если ты и в самом деле так думаешь, то тебя ждет сюрприз, - резко ответил Тома. Ему почудилось, что в углу захохотала тень Тибия Троя. Тот тоже убеждал Тому в мании.
- Чего ты так разгорячился! Успокойся! – пожала плечами Рита, и этим еще больше подлила масла в огонь.
- Не надо говорить мне, что делать!
- Прости, пожалуйста! Я не собиралась… - она оборвала себя на полуслове. – Я лучше пойду!
Тома не ответил. Рита остановилась возле дверей.
- А ты знаешь, что экипаж твоей подруги стоит за углом?
Она ушла. Тома подождал, пока она скроется из виду и вышел на улицу. Рита оказалась права: за углом стоял черный экипаж Керкиры. Тома постучался в окошко.
- Ты следишь за мной? – внутри у него кипела злость, но он старался говорить спокойно.
Керкира опустила стекло не сразу и выглядела смущенной.
- Вокруг тебя всякое творится, - сказала Керира. – Не хочу, чтобы с тобой случилась беда. 
- Уезжай, Керкира. Я не хочу с тобой ссорится. Просто уезжай!
- Хорошо, - согласилась она с легкостью.
Экипаж тронулся. Тома дождался, пока он не скроется на другой улице, и только после этого направился к своему дому.
- А ты пользуешься популярностью! – вдруг сказала старуха в коричневом платье на другой стороне улицы. Она стояла в тени дома и обмахивалась газетой. Тома и не заметил бы ее, не реши она заговорить с ним.
- Не ваше дело! – бросил Тома. И услышал вслед хихиканье.
«Еще и эта!» - подумал он с досадой. Но забыл о старушенции, очутившись дома. Он походил из прихожей в кухню. Злость потихоньку отпустила, и вернулась способность мыслить.
Керкира согласилась с его требованиями подозрительно быстро. А это значило, что не ее желание привело к его дверям. Она следила за ним по поручения начальника! Такого цинизма он не ожидал даже от Троя…


19
 Рано утром в прихожей полыхнула молния, четвертушка листка медленно закружилась. Тома как раз заваривал чай на кухне и, перехватив кружащийся листок, прочел сообщение. Его просили приехать и почистить один из больших магазинов на центральной улице. Магазин процветал, многие завидовали, и им требовалась постоянная чистка помещений. Приглашение поступило вовремя. Руки прямо чесались, чтобы проверить новые пентакли. Так ли они хороши?
Спустя полчаса он вышел на улицу. Экипаж все еще в ремонте. Тома вздохнул и пешком направился на Вторую Кольцевую.
В магазине его встретил недовольный и очень элегантный приказчик.
- Вы не успеете до первых покупателей почистить зал, - сказал он с укоризной.
- Успею, - ответил Тома, оглядывая просторное помещение магазина, разделенное на две половины диванами и маленьким подиумом, на случай, если бы кто-то из клиентов захотел взглянуть на платье или костюм со стороны.
Тома прошелся по магазину, раскладывая пентакли. Приятно радовала та послушность, с которой руны складывались в задуманный узор. Они подчинялись, достаточно было представить желаемое. Тома ощущал в этих кусочках кожи запас силы, совсем не тот, что на старых пентаклях. Старые он ощущал, как истратившиеся, затертые множеством прикосновений. Требовались усилия и точность мысли, чтобы на пентакле проступил узор нужного заклинания, да и вмещали в себя старые пентакли не больше девяти рун. В работе чистильщику этого хватало, но сейчас Тома испытывал ни с чем несравнимое удовольствие, ощущая в своих руках могущество. Такое же он ощущал, когда использовал заклинание кнута. Эти новые пентакли играючи разбивали темную магию, и она оседала легкой пылью на полах и полках. Ее тут же стирали пушистыми щетками продавцы.
А Тома в это время сплетал легкие защитные заклинания. Многие, особенно хорошие маги, чувствительны к магическому фону, и главное не перестараться. Наложенное заклинание должно быть, как солнечный зайчик на стене, невесомым, иначе покупатели стали бы тревожиться, и стремились бы покинуть магазин скорее. Тома постиг это искусство не сразу, но его старания окупились. И теперь он сплетал такие заклинания не задумываясь, накладывая руну за руной. Завершив магический круг, Тома вернулся к той точке, с которой начал.
- Что вы остановились?! – тотчас же возник перед ним приказчик. – Мы через две минуты открываемся!
Тома огляделся. Продавцы, молодые женщины и мужчины, все статные и красивые, без спешки наводили окончательный лоск в салоне, поправляя в который раз складки на платьях, надетых на манекены. Заклинание Томы легкой вязью, незаметной ни для кого, кроме него самого, оплетало зал. Завершенное заклинание светилось ровным золотистым светом, и спустя недолгое время поглотилось стенами магазина.
- Я закончил, - сообщил Тома приказчику.
- Раньше это занимало у вас не менее часа! –  заявил приказчик.
Тома вышел из себя. Керкира каждый раз советовала ему не раздражаться на клиентов, но иногда он не мог удержаться.
- Не нравится – пригласи кого-нибудь другого, - буркнул Тома.
- Так и поступлю! – бросил приказчик раздраженно.
- Удачи! – ответил ему Тома и пошел собирать пентакли.
Тома был уверен, что эта перепалка ни к чему не приведет, и высокомерный приказчик не откажется от его услуг. Он спокойно забрал со стойки свою плату, и вышел из магазина, уступив дорогу пожилой паре - первым посетителями.
Тома остановился на улице и огляделся. На сегодня других заказов не имелось. В кварталах десяти справа виднелся Госпиталь. Тома решил дойти до него, переговорить с Игнатием еще раз и узнать о самочувствии девушек. Благо день выдался нежаркий и ветреный.
Вскоре Тома очутился на набережной, по которой прогуливались люди, бегали дети. Из соседнего парка доносились звуки оркестра. Внизу под набережной, на пляже купались и загорали молодые люди. Тома купил себе печеное яблоко в карамели и облокотился на перила, лениво наблюдая за игрой в мяч.
А потом что-то случилось. Все находящиеся на улице люди повернулись в одну сторону. Никто еще не понимал, что происходит, но каждый верно определил, что угроза идет с севера. Горизонт вдруг побелел, и озеро, которое просматривалась далеко в эту сторону, скрыл туман. Он надвигался стремительными рыками, словно шагал великан, покрывая за каждый шаг многие километры. Вот он накрыл далекую башню Островной тюрьму.
- Это Туман Границы! – крикнул Тома. – Все в укрытие!
Его выкрик подхватили десяток голосок, и люди, хватая детей, бежали к ближайшим домам.
До Госпиталя было около полукилометра. Тома знал: добежать не успеет, но пентакли придавали ему уверенности, что с ситуацией справиться удастся.
Туман настиг его, когда Тома спустился с набережной на дорогу к Госпиталю. Не останавливаясь, он провел пальцем по пентаклю. Защитное заклинание не подпускало к нему липкий белесый Туман, но не избавило от нахлынувшей тоски. Туман окружил. Не видно ни зги. Тома замедлил шаг, двинулся вперед с осторожностью, стараясь не потерять верного направления. Навстречу выскочил человек. Закричал и пропал в пелене. Туман долго повторял тоскливый крик, преследуя Тому.
Все кончилось также стремительно, как и началось. Тоска отпустила, пространство расчистилось. Тома увидел, что стоит перед воротами Госпиталя. Сначала он подумал, что это здание отводит чары, но оглянулся и увидел, как Туман стремительно отступает туда, откуда пришел. Через несколько минут день сиял, будто ничего и не было.
У Томы случилось озарение. По легенде, Столбы поддерживали существование обжитого мира. Если предположить, что с их магией что-то происходило, то очевидно, почему город накрывает Туманом. Убедиться в правильности своей догадки можно, спустившись к Столбам.
В холле Госпиталя было многолюдно. Все, кто мог ходить, приникли к северным окнам, наблюдая приближение и отступление Тумана. И теперь, когда он убрался восвояси, Госпиталь бурлил, будто озеро под осенним северным ветром. На лестнице стояла Нина Нонний. Тома пересек вместительный холл, пробираясь через толпу. Ему почудилось, что Нина узнала его и подозвала помощника, указывав на Тому.
Под лестницей находилась неприметная низкая дверка, ведущая в подземелье. Он протянул руку, чтобы открыть, и его охватило острое желание не спускаться в подземелье. Такое случалось каждый раз, когда он оказывался тут. Душа его противилась остаться без магии пусть и на недолгое время.
 Он глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть в глубокую воду, и потянул дверь на себя. Сразу за порогом начиналась каменная лестница. Тома шагнул на первую ступеньку, притворив за собой дверь. Оставил саквояж здесь – он будет только мешать. И начал долгий спуск.
Пещеру ничто не освещало, и первые три десятка ступеней он двигался буквально на ощупь, опасаясь сорваться вниз, но затем мрак, казавшийся полным, просветлел, и Тома различил ступени.
Путь к Столбам был утомителен и однообразен.  Он долго шел полумраке по лестнице без перил, подвешенной над темной бездной. Лестница несколько раз поворачивала, но Столбов не увидеть до последней ее трети – их скрывал нависавший свод пещеры.  Наконец открылось само огромное подземелье, и Столбы, светящиеся ярко-зеленым светом. Тома остановился. Сам себе казался букашкой на фоне столбов. Их основание терялось в пропасти, а вершина уходила в свод пещеры и исчезала в нем. На поверхности земли они никак не проявлялись.
 Столбы светились не как раньше. Свет мигал. Зеленый огонь, регулярно пробегающий от низа до верха по каждому из них, будто-то бы обессиливал и истаивал, не добираясь до свода пещеры. 
Тома не стал подходить ближе и спускаться на карниз, чтобы заглянуть в бездну. Посчитав, что увидел достаточно, он начал взбираться обратно, быстро как мог, надеясь, что его магия не сильно пострадает на этот раз. Но, видимо, Туман выпил много силы, и вскоре Тома почувствовал, что каждый шаг дается наверх ему с трудом.
Дважды Тома садился на ступеньки, чтобы отдохнуть. Тошнота накатывала, как с хорошего похмелья. Из подземелья он просто вывалился, с трудом перетянув через порог саквояж.
В холле его ждал Игнатий. Целитель, подхватив Тому, дотащил его до кушетки. На столике возле появился стакан с водой, куда Игнатий накапал из склянки.
 - Ты всех из одной склянки поишь? – поинтересовался Тома, обтирая выступивший пот.
- Я видел, как ты пошел к Столбам. Это поможет быстрее восстановится.
- Откуда такая забота?
- Я целитель. И моя задача заботиться о каждом живущем, чего бы он не натворил в этой жизни. Случалось, что целители обменивали свою жизнь на жизнь пациента. Это часть нашей миссии в этом мире.
- Как пафосно! – заметил Тома. – И ты веришь в это? В свою миссию?
Руки дрожали. Расплескивая, Тома выпил горьковатую жидкость, закашлялся и упал обратно на диван.  Его бросило в пот.
- Разумеется. Иначе зачем я живу?
Тома хмыкнул, сравнив про себя. Целитель уверенно отвечал себе на этот вопрос, а у Томы ответа не было. Его жизнь цели не имела. Может быть, как раз поэтому тянулись ненужные отношения с Кекрикой - потому что он брел по бездорожью без ориентира.
 - Что в подземелье? – оборвал его озарение Игнатий. 
- Столбы гаснут. Их магия слабеет, и вскоре они не будут защищать нас, а нашей, коллективной, магии недостаточно, чтобы удерживать Туман. Вот, что будет! Возможно, твоей невесте повезло больше, чем нам всем. И ей хотя бы не придется смотреть, как Туман поглощает мир!
 
 20
Целитель ушел, следом за позвавшей его куда-то помощницей. Тома остался на кушетке. Лежать было хорошо, ничего не болело, а вот встать оказалось затруднительно. Пол поехал под ногами и пришлось ухватиться за стенку, пережидая, когда все немного успокоиться и займет полагающиеся места.
Пошатываясь, будто пьяный, Тома выбрался из Госпиталя. Он остановился, прислонившись к колонне крыльца. На свежем воздухе дышалось легче. Тома присел на ступеньки, нащупал в саквояже фляжку и побулькал ею. Меньше половины. Не хватит, для того, чтобы прийти в себя полностью после подземелья. Впрочем, спустя несколько минут Тома уже встал на ноги и побрел к мэрии. Новости не могли ждать.

Кабинет начальника стражи оказался заперт, и Тома остановился, соображая, куда девался Гвидо. Из соседнего кабинета вышел молодой страж, тот, с наглыми глазами, приезжавший к нему за адресом Эвана вместе с Гвидо и Хавтом.
- Ты Гвидо ищешь?
- Где он?
- Ушел в … - страж сам себя оборвал. – Не стоит, наверное, говорить всем подряд, где начальник стражи.
- Мне нужно его увидеть. Есть срочная новость.
- Гвидо обедает. Скажи мне, а я все ему передам, - предложил молодой страж.
- Ты тут недавно, иначе бы знал, что Гвидо не делает тайны из своего местопребывания, и вполне способен позаботиться о себе, - проговорил Тома холодно и пошел из мэрии. Страж сказал достаточно, чтобы отыскать Гвидо.

Тома не ошибся. Гвидо обедал в соседнем ресторанчике. Он сидел один и хлебал густой томатный суп.
- Пришел испортить мне обед? – хмуро поинтересовался начальник стражи, когда Тома отодвинул стул.
- У меня есть новости. Я только сейчас из подземелья. Столбы гаснут!
- Вот откуда запах перегара, а не потому что ты спиваешься, как ходят слухи! - проворчал Гвидо.
Тома поморщился.
- Ты слышал? Магия Столбов исчезает!
- Слышал-слышал, - буркнул Гвидо. – Тоже мне новость! Мы с Троем уже сообразили, что Столбы гаснут, иначе откуда бы в городе взялся Туман.
- Уже сообразили… - Тома не смог скрыть своего разочарования.
- Сообразили и известили городской совет. Ты, конечно, молодец, но спускаться в подземелье - затея рискованная. Ведь ты остался без своей магии?
- Восстановится к завтрашнему утру, - ответил Тома.
- Тут отличный томатный суп. Поешь-ка!
-  У вас в отделе ветер перемен задул? – Тома подал знак пожилому официанту, чтобы он принес то же, что и у Гвидо. – Сейчас встретил твоего наглого новичка. Он прямо, как секретарь Троя: не скажу, где начальник, передам сам.
- Лардон бойкий парень. Так и норовит всех под себя подмять. Явно метит на мое место. Несколько лет уже думаю о преемнике, но все никак не могу найти подходящего кандидата. Этот подходит. Есть бойкость, есть харизма. Если хватка есть, то поучу его.
Пожилой официант степенно поставил перед Томой тарелку супа, разложил приборы.
- Что-то не слышно особого восторга, - заметил Тома.
- А я не говорю, что мне парень нравится. Я говорю, что он должен справляться со своими обязанностями, - буркнул Гвидо.

22
После обеда Тома распрощался с Гвидо. Начальник стражи распорядился, чтобы Тому довезли до дома. Тома с благодарностью согласился. Тошнота и слабость прошли, но теперь жутко хотелось спать.
Тома решил, что устроит себе перерыв до утра и проведет этот вечер дома. В конце концов, он сделал все, что мог: предупредил о надвигающейся опасности, а принимать меры – это уже забота мэрии.
Его разбудил настойчивый стук в дверь. Тома раскрыл окно и выглянул вниз, чтобы обругать наглеца. На крыльце стоял Трой.
- Арестовывать меня пришли? – поинтересовался Тома.
- Думаешь, я бы пришел бы арестовывать тебя лично? – холодно ответил начальник дознания. – Много чести! Есть разговор.
Тома захлопнул окно.  Очень хотелось заставить Трой подождать подольше, но любопытство пересилило, и, быстро приведя себя в порядок, он спустился вниз.
- Мне доложили, что к тебе приходил Куфий Фист, – проговорил Трой, неторопливо оглядывая жилище Томы.
Тома кивнул.
- Жилище холостяка, - вдруг сказал Трой. – Не хватает какого-нибудь хобби, вроде рыбалки Ворма, тогда бы все обрело законченный вид.
Тома удивился. Он не услышал в словах дознавателя обычной язвительности или ироничности, похоже тот высказал свои мысли.
- Пока не придумал для себя оригинального хобби, - ответил Тома, безуспешно пытаясь разжечь огонь в плите при помощи магии.
- Он оставил адрес? – вернулся Трой к разговору, наблюдая за неудачными попытками Томы. А потом ловко стряхнул огонь с пальцев так, что поленья сразу вспыхнули, и плита загудела.
Тома был уверен, что ответ Трою известен.
- Нет. Он подсунул мне чистую визитную карточку.
- Очень плохо, что вы позволили себя провести, - Трой произнес именно то, что ожидал Тома.
- Так себе была идея приставить Керкиру шпионить за мной, - Тома желал немного отыграться.
- Я не доверяю вам, а значит, не доверяю ей. Будь моя воля, она бы уже ехала на Границу.
- Ценю вашу откровенность, -  Тома насыпал в чайник заварки.
Трой кивнул.
- Могу дать вам еще один совет, - продолжил Трой после паузы. – Оставьте это дело. Запритесь дома, уйдите в запой, или что еще вы там обычно делаете… но не вмешивайтесь.
- Но ведь я оказался прав! – заметил Тома. – Над нами, действительно, нависла смертельная опасность, связанная с темным артефактом, найденным мной!
- Пока мы имеем перебои с магией Столбов и двух зараженных. Не обязательно, что эти события связаны между собой. Или у вас есть другая информация?
Тома отрицательно качнул головой.
- То есть, вы и понятия не имеете, что происходит… как и все мы… - проговорил Трой. – И ни одной идеи?
Тома снова качнул головой. У Троя был талант выворачивать события наизнанку. Только что Тома торжествовал победу, но вот он снова школьник, не выучивший урок!
На плите вскипел чайник. Тома залил кипяток пузатый заварочный чайник.  Достал из буфета две чашки.
- Доказывать что-то миру занятие похвальное, но запоздалое. Кости уже брошены, и переиграть партию нам не дано.
Тома налил чай и пододвинул чашку Трою.
- Считаете, что не дано? – переспросил он.
Трой кивнул. Он провел пальцем по ободку чашку, остужая чай. Потом сделал глоток и отставил чашку.
- Именно так. У вас два пути, и один из них оканчивается в Островной тюрьме. Подумайте об этом!
- Обычно вы не раздаете советов, - заметил Тома.
- Обычно нет, - согласился Трой. – Я защищаю интересы Дома, к которому принадлежали раньше вы, и к которому все еще принадлежит ваша семья. Мне кажется это отличным доводом.
Трой встал.
- Чай отличный, с легкой горчинкой. Мне пора.
Трой ушел, а Тома остался. В доме было тихо. Подчеркивая тишину, размеренно тикали часы в прихожей. С улицы тоже не доносилось ни звука. За окнами начинался летний вечер. Тома подумал, что и не помнит уже, как давно не проводил вечера дома. Он зевнул, раздумывая, что заказать на ужин в соседнем ресторане. Но не всем планам суждено осуществиться.


23
Раздался стук в дверь, и на пороге, сияя глазами, стояла Рита.
- Как я рада, что ты дома! – сказала она.
Она быстро поцеловала его в щеку, сделав вид, что это их обычное приветствие, и пока Тома отходил от ее стремительности, прошла в прихожую.
- Я надеялась, что исполнишь свое обещание и отведешь меня поужинать, - сказала она легко. – Погода чудесная!
- Кхм, - Томе не хотелось выходить из дома.
- Ты кого-то ждешь? – встревоженно поинтересовалась Рита, заглядывая Томе в глаза. Кажется, под «кого-то» она имела ввиду Керкиру.
- Нет, не в этом дело, - ответил Тома. – Я спускался к Столбам и временно лишился магии. Я беззащитен.
- Дело только в этом?!
- Как-будто этого мало!
Рита рассмеялась.
- Дурачок! Вообрази, сколько в Магбурге людей без магии! Они как-то доживают до преклонных лет.
- Но я не такой, - возразил Тома.
- Представь, что это твой новый опыт. Неужели тебе не интересно обойтись без магии хотя бы день?!
- Нет.
Рита пожала плечами, прошлась по прихожей. Тома видел, что огорчил ее. Обычно такие мелочи его не волновали, но с Ритой было по-другому. Эту женщину не хотелось огорчать. Пришлось напомнить себе, что она эйну, и это часть ее магии, а поход в ресторан, лишившись сил, – авантюра, но обаяние эйну пересилило рассудок.
- Ну, хорошо, - согласился он. – Пойдем ужинать.
Настроение Риты тут же переменилось, она просияла лицом. Тома подумал, что Керкира бы в этой ситуации гордо отказалась ехать, и они остались бы дома, недовольные друг другом.
- Только мой экипаж в ремонте….
- Ничего страшного! – весело сказала Рита. – Прогуляемся пешком. До парка всего несколько кварталов.

Легкие сумерки опустились на город. Уютно светились окна. Тома и Рита не спеша шли по мостовой, и она взяла его под руку.
- Что там, с этой черной пылью? Ты уже знаешь, кто виноват?
- Нет, - коротко ответил Тома. На эту тему говорить не хотелось. Тома еще не успел обдумать слова Троя, но, похоже, начальник дознания давал ему неплохой совет.
- Я надеюсь, ты отомстишь за моих бедных девочек! – продолжила она, не обескураженная его молчанием. – Они совсем плохи! И я думаю, что не жильцы. Родители Таниты убиты горем – единственная дочь. Хотя и не удивились, сказали, что ей вечно не везло. Вообрази, целители не хотели пускать к ней родителей, пришлось мне провести их.
Тома с удивлением взглянул на Риту.
- Что?! Им же нужно было попрощаться с дочерью! А вот у Мойры нет родных, только жених.
- Но как ты провела родителей?
- Я волонтер в Госпитале, знаю все ходы-выходы, - легко махнула рукой Рита. – Потом уж у целителей не поднялась рука их выгнать!
Тома подумал, что у нее все выходит так непринужденно, само собой.
- Ты спускался к Столбам из-за этой истории? – вернулась Рита к разговору.
- Хотел взглянуть на них. Их магия слабеет, - Тома и сам не заметил, как втянулся в разговор.
- Есть легенда, что если Столбы потухнут, то настанет конец света.
- Боюсь, это не легенда, - ответил Тома.
- Значит, ты веришь в это…
- Трудно не верить, если видел своими глазами. Столбы гаснут, город накрывает туманом.
- Грустный был бы финал для этого мира! Мы пришли.
Через дорогу расположился парк. С открытой веранды ресторана, невидимой сейчас из-за деревьев, доносилась танцевальная музыка, где-то совсем рядом, спрятанная за кустами сирени, весело шумела компания молодых людей. По дорожкам прогуливались парочки.
Пропустив экипаж, они перешли через дорогу. Перед распахнутыми воротами парка Рита схватила его за руку, остановив.
- Ты посмотри, сколько народу! Газеты кричат, что наступает конец света, а горожанам все ни по чем! Веселятся, танцуют, катаются на каруселях…
- Это не первое мрачное пророчество о конце света даже на нашей памяти!
- Но мы никогда не были так близко к этому, - заметила Рита. – Вспомни, разве случалось, что Туман накрывал город
- Прошу тебя, давай ее не будем говорить об этом сегодня! – попросил Тома.

Вечер прошел гораздо приятнее, чем Тома представлял. Риту отсутствие магии у Томы нисколько не беспокоило, и он не чувствовал себя никчемным в ее компании.
Проводив Риту до дома, Тома возвращался к себе с мыслями, что мир не такое уж неприветливое место даже для тех, кто лишен магии.
Невдалеке от своего дома Тома заметил старика со старухой, которые просто стояли на тротуаре. Выглядели странно. Тома знал всех соседей, и эта парочка тут поблизости не обитала. Они пялились на него откровенно, и Тома кивнул им, пожелав доброго вечера. Никто из парочки ему не ответил. Тома подумал, что они могут быть связаны с Куфием Фистом или Эваном. Хотя зачем им быть здесь и караулить его, если сов выкрали? Он хотел подойти к ним, но на окне спальни качнулась занавеска. Керкира. Тома нехотя повернул к дому, по дороге отряхивая благодушие, как осеннее дерево листья.
Они встретились в прихожей.
- Где ты был?! – требовательно спросила Керкира. – У тебя нет магии, а ты бродишь по городу беззащитный!
- Как видишь, со мной все в порядке, - отрезал он. – Ни к чему устраивать сцены.
- Вижу, - Керкира взяла с диванчика черную ажурную шаль. – Я пришла, потому что волновалась за тебя.
- Спасибо тебе за это. Но не следовало. Я вполне могу о себе позаботиться.
- Хорошо, - сказала она. – Я дежурю сегодня, и мне пора.
Она ушла, хлопнув дверью. Из-за этого разлетелись листочки молний, скопившиеся на столике. Томе казалось, что Керкира завернула в свою черную шаль его радостное настроение, и унесла его прочь, будто нежеланного младенца.
- Сколько еще это будет тянутся! - вслух проговорил Тома и выбежал за ней на улицу.
- Керкира! – вслед ей крикнул он.
Она остановилась. Тома подошел к ней быстрым шагом.
- Послушай, все не так между нами… И уже давно. Пора прекратить мучить друг друга…
- Ты серьезно?! – ее лицо приняло надменное выражение. – Ты меня бросаешь вот здесь? Прямо посреди улицы?!
Она развернулась и пошла прочь. Тома остался в замешательстве. А где ей нужно было сообщить о расставании? В ресторане? В спальне? Есть для этого подходящие места?
«Туман тебя забери!» - проклинал он Керкиру по дороге к дому. Опять выходило так, что ситуация непонятная.


24
Тома проснулся среди ночи. Бледный свет от уличного фонаря лежал на противоположной от окна стене. Все, как всегда. Или нет? Тома прислушался. Показалось, что внизу кто-то есть. Керкира сказала, что сегодня ее смена, и, наверняка, обдумав все, пришла поговорить. Тома вылез из постели и, накинув халат, сначала выглянул в окно. Почему-то ему вспомнились те старики перед домом. Кого они все-таки ждали? Или чего? Он не мог припомнить, видел их или нет, когда выходил за Керкирой на улицу. Кажется, тогда улица была пустынна. Как и сейчас. Стариков не было. Да и вообще ни одного человека. Тома спустился вниз. Свет не горел в прихожей и в кухне. Но обычно закрытая дверь в гостиную сейчас приоткрыта. Он приблизился. Внутри мелькнула тень.
- Керкира! – позвал Тома и шагнул в комнату. Тотчас же на голову ему обрушилось что-то тяжелое. Мир померк.

Тома очнулся в мире теней. Сообразил это не сразу. Сначала тупо рассматривал странный знакомо-незнакомый мир вокруг себя. Впрочем, нет, не вокруг. Тело его лежало на полу, скованное неподвижностью. Сквозь окружавший его сумрак, он видел прихожую и понимал, что очутился совсем не там, где его застигли врасплох. Пока он был без сознания, тело оттащили в пустой угол. И бросили так, чтобы никто случайно не наткнулся. Тома приказывал своему телу пошевелиться, двинуть хотя бы пальцем, но ничего не выходило. Заклинание сковало его намертво. Только эмоции и мысли оставались свободны, чтобы ощутить прелести пытки. А еще боль. Она была приправой ко всему.
Все годы, пока он принадлежал к Дому Черных магов, Тома изучал активно наступательные заклинания для поединков, и сейчас перебирал воспоминания. Каждая группа заклинаний требовала своих контрмер. Очень скоро Тома признал неутешительную истину: на него наложили одно из пыточных заклинаний. По сути, они не относились ни к наступательным, ни к оборонительным, изобретали их по злобе и желая отомстить врагам. Заклинанием его замуровали в собственном теле, и чтобы наказание не показалось ничтожным, растянули каждый миг до вечности, а значит, агония будет длится бесконечно.  Тома перебрал все заклинания, которые только приходили на ум, чтобы освободиться, но без пентаклей он был мало на что способен. Ему доводилось слышать о магах, которые не пользовались ничем, кроме остроты и силы своих мыслей. И казалось, что сейчас вполне подходящий момент высвободить дремлющие силы, но, как видно, угроза мучительной смерти не являлась достаточным стимулом, и у него ничего не вышло. Осознав неудачу, Тома запаниковал, не ощущая никаких физических проявлений ужаса вроде испарины или перехваченного дыхания, метались лишь его мысли.
"Надо успокоиться! - велел он себе. - Иначе я сойду с ума.»
Он сосчитал до сотни, и снова начал перебирать заклинания. Ему оставалось только верить, что одно из них сработает. Не помогло. Еще раз. Счет до сотни и перебор заклинаний. Еще раз. И еще. Ему казалось, что прошло много дней, когда он повторял заклятья и представлял начертания рун, надеясь, что он сможет управлять своей магией настолько, что будет достаточно одной мысли, как умеет Нина Нонний. Потом отчаялся. Много дней он сидел, уставившись в одну точку и жалея, что не может даже убить себя. После снова повторял заклинания и представлял руны. И снова погружался в отчаяние. Были между этими периодами слепого отчаяния и безумной надежды периоды печального осознания, когда он раздумывал над событиями, произошедшими в его жизни. Эти раздумья оканчивались тоской и сожалениями, что он не властен над своей судьбой. Затем прошло и это. События прошлого сначала померкли, а следом и вовсе потеряли значение.
В какой-то неуловимый момент он начал думать, что его жизнь приснилась ему, и он никогда и не был живым человеком.  На самом он деле он часть стены этого дома. Поэтому и не может пошевелиться. Поэтому не работают воображаемые руны.
Понадобилось много времени, чтобы заметить изменения. Однажды исчез свет. Тома долго тосковал по нему. Свет вернулся. Тома раздумывал, что это может означать. Перебрал десятки вариантов. Не нашел ни одного удовлетворительного и решил подождать. В то время ему было интересно. Чувство было забытым и от него приятно щекотало где-то внутри. И снова стало темно. Еще темнее, чем раньше. И Тома пробыл много дней в темноте. Свет вернулся. Тома пытался угадать дальнейшее, но вскоре понял, что это бесполезно – доски не могут предсказывать будущее. Теперь он принимал происходящее со спокойствием толстой, ладно пригнанной к другим доски. Он наблюдал за изменениями. Появился не только свет. Появились звуки. Неприятные резкие. Они звучали, а потом исчезали. Случались паузы. Звуки раздавались снова. Тома не нашел ничего подобного в своем опыте.
А однажды привычный мир лопнул, и его вытащили, как новорожденного, в неведомое, в холодное и неприветливое место. Зрение, слух и осязание вернулись одновременно. Звуки, образы и прикосновения обрушились на него. Его смыло, будто плотину половодьем. Он бился, задыхался, тонул, не зная, как справиться. Звук стал для него цветом; жесткость пола – тонким звенящим звуком; серый цвет обрел прочность стали, белый – хрупкость стекла, а зеленый был шелковист, как молодая трава. Но длилось это недолго.
Тома увидел над собой белый потолок. Пальцы скребли по доскам пола, и он слышал скребущий звук и ощущал плотность дерева. Он вернулся вновь в границы собственного тела.
- Поздно! – голос был знаком, но не мог вспомнить, кому он принадлежит. – Он сошел с ума. Так чаще всего и бывает при пыточных заклятьях.
- Может, это шок, - возразил ему другой, гораздо более мелодичный голос. – Сейчас все пройдет!
Тома увидел перед собой красивое лицо молодой женщины. Он знал ее, но имя затерялось в памяти.
- Тома! – позвала она и потрясла его за плечо. – Очнись!
Он вспомнил, что его называли так, но, кажется, очень давно. Вспомнил, что женщину зовут Рита. А мужчину Гвидо Ворм. Вспомнил все и понял, что он не выдумал их, и они не были снами, как он думал последние годы. Именно так. Годы прошли с того момента, как он в последний раз видел людей.
- Смотри, какая шишка у него на голове. Трою понравится, - продолжил Гвидо. – Дай-ка ему рому.
Рита взяла фляжку и приложила ее к губам Томы. Горло обожгло. Он закашлялся, и сел, отплевываясь от крепкого напитка.
- Как я рада, что ты жив! -  проговорила Рита.
- Жив-то жив, но в себе ли?
Тома утерся рукавом.
- Гляди-ка, - восхитился Гвидо, - помнит, как слюни вытирать! Уже хорошо, нет, даже отлично!
Начальник стражи наблюдал за ним с исследовательским интересом.
- Все с ним будет в порядке! – твердо заявила Рита и мягко обратилась к Томе:
-  Давай, я тебе помогу подняться.
«О, - с удивлением осознал Тома, - точно! Можно же встать на ноги и даже ходить, я же не приколоченная доска!»
Рита подхватила его под мышки и попыталась поднять. Ее сил не хватило.
- Вы мне не поможете? – поинтересовалась она у Гвидо.
Гвидо хмыкнул, но ответил:
- Ладно, давай его на кухню оттащим.
Гвидо взялся с другой стороны, и им удалось поднять его. Тома сделал несколько неудачных попыток облегчить их ношу, но потом все встало на свои места, ноги перестали быть бесполезными отростками и пошли, правда, поначалу неуверенно, подламываясь. Тому усадили на стул. Гвидо разжег плиту, поставил на нее чайник и, пошарил по шкафам в поисках заварки.
- Хочешь водички? – заботливо спросила Рита, подставляя стакан к губам Томы.
Тома сделал несколько глотков и отодвинул ее руку.
- Вроде, и слова понимает, - вернулся Гвидо к своим наблюдениям.
- Скажи что-нибудь! – потребовала Рита. – Хоть слово!
- Доски не разговаривают, - произнес Тома неожиданно для себя самого.
- Что?!
- Все-таки тронулся умом! – в голосе Гвидо слышалось сожаление. – Такой занятный человек был!
- Теперь… Буду… Еще занятнее, - ответил ему Тома.
- Ты в порядке! –воскликнула Рита и бросилась его обнимать.
Томе это показалось немного чересчур, и он ее отодвинул от себя.
- Что со мной было? – спросил он, обращаясь к начальнику стражи, и тот подтвердил его догадки еще раз:
- Кто-то испробовал на тебе пыточное заклятье. Грубое, но очень эффективное, между прочим! Тебя заперли в своем теле и наложили заклятье невидимости.
 - Как вы меня нашли?
- Дверь была открыта, - сказала Рита. - Мы приходили вчера вечером, но никого не обнаружили. Вернулись утром. Гвидо почувствовал, что тут творили магию. Он же, - Рита обернулась на него, - предположил пыточное заклятье.
- Удачная догадка, - произнес Тома. На него накатило. Ему почудилось, что все происходящее сейчас – обман. Злодейский голос в голове нашептывал, что он попал в новый сон. Он стиснул пальцы под столом, подавляя желание заорать от ужаса. Когда он признал себя доской, среди других досок, пришло успокоение. И вот опять все смешалось! Где правда?!
- А еще заметил передвинутую вешалку, - добавил Гвидо не без самодовольства. - Ты понимаешь, как тебе повезло?! Еще немного, и ты бы тронулся умом! Но если честно, то в твоем доме многовато пустых углов. Будь преступник посообразительнее, и мы тебя еще сутки искали. У тебя симпатичный домишка, только запущенный. Есть одна комнатка, так в ней вообще один стул! Мало мебели! Тебе надо заняться домом. На женщину нечего надеяться. Им бы только гардероб побольше, да в нем зеркало в пол. Если хочешь, я дам тебе адресок своего мебельщика. Этот парнишка воплотит в жизнь любую твою фантазию!
Но Тома не слушал его, поглощенный подозрениями о нереальности происходящего, которые бились ему в виски.
- Сколько времени прошло? – переспросил он.
- Чуть больше суток, - ответила ему Рита.
Тома замер. Этого быть никак не могло! Он помнил бесконечные дни. Он проживал их! Видимо, с его лицом стало что-то такое, что Гвидо встревожился.
- Что такое?!
- Все это, - Тома обвел рукой вокруг себя, - новый сон. Мне такие уже снились раньше.
- О-о-о! С тобой далеко не все в порядке, - опять в голосе Гвидо послышалось сожаление.
- Это не сон! – проговорила Рита.
- А как отличить сон от яви? – спросил Тома.
- Напиши что-нибудь, - предложил Гвидо. – Во сне ты не прочтешь написанного.
Тома кивнул. Он вытряхнул соль из солонки на стол. Разровнял рукой и написал свое имя. Прочел его вслух. Написал несколько слов и прочел каждое из них.
- Все? – поинтересовался Гвидо. – Теперь понял, на каком ты свете?
Тома кивнул.
- Бедненький! Досталось тебе! - вздохнула Рита. И обернулась к Гвидо:
- Его нельзя оставлять одного. Пускай побудет у меня, все равно теперь много пустых комнат.
- Нет, - возразил Гвидо. – Он поедет со мной, и мы раскатим бутылочку на сон грядущий.
- Ты к кому хочешь: к маме или папе? – спросил он у Томы.
Тома помотал головой.
- Я останусь дома.
- Ничего не выйдет! – отрезал Гвидо. – Один ты не останешься, и здесь небезопасно.
Покинуть это место казалось кощунством – ведь он впаян в него, но Тома посмотрел на решительный лица Риты и Ворма, понял, что не отстанут.

Из окна экипажа Гвидо, Тома смотрел на город, и не верил, что прошли сутки. Он почти забыл их: широкую, сияющую огнями Вторую кольцевую; зажатые двух-трехэтажными домами узкие улочки, замощенные булыжником, по которым экипаж катился тряско и медленно. Экипаж выехал на пирс, и Тома увидел рассыпанные по поверхности темной озера огни лодок.
Лодка Гвидо, стояла у причала. У соседей горели фонари, отражаясь в темной и спокойной воде озера. Большинство жило на лодках только летом, но Гвидо не покидал ее круглый год.
Гвидо ступил на борт, и на лодке зажглись фонари. 
- Иди за мной, - сказал он.
Тома спустился следом в каюту и очутился в просторной комнате. Гвидо оказался поклонником корабельной тематики, и Тома обнаружил на стене штурвал с выгравированным названием на надраенной латунной табличке "Шальная колдунья", корабельный колокол с тем же названием, барометр, а также кресло-качалку возле закопченного камина и рядом столик с графином и захватанным пальцами стаканом. В шкафах вдоль одной из стен стояли десятки фарфоровых фигурок животных – внушительная коллекция.
Пока Тома осматривался, Гвидо вынул из буфета кое-какую еду, разлил ром в два стакана.
- Ты видел нападавшего? – спросил он.
«Ах, да! – подумал Тома, – на меня же напали!» И покачал головой. Вопрос запустил мешанину из лиц и слов, но в цельную картину они не складывались.
Тома сел к столу.
- Я мало, что помню. Я думал, прошло несколько лет…
- Ты познал прелести пыточного заклятья, и выбрался на светлую сторону. Говорят, что они меняет людей навсегда…
Тома снова ощутил толстой, ладно пригнанной доской среди таких же досок. И передренул плечами. Гвидо взглянул на него остро из-под набрякших век.
- Наше дело с совами еще не кончено. И оно становится все запутаннее. Ты знаешь, почему на тебя напали? Ты что-то должен знать или быть нежелательным свидетелем.
Тома покачал головой. Он с трудом вспоминал, что носился с какой-то «великой» идеей до того, как стал толстой, ладно пригнанной доской. Какие-то фарфоровые птицы, темные артефакты и необъяснимые нападения. Ему вспоминались куски, которые он не смог бы изложить связно.
- Трой вчера объявил тебя в розыск, - сообщил Гвидо, наблюдая за ним.
Трой. Тома покопался в воспоминаниях. В памяти всплыла темная фигура всегда мрачного человека. Ага, начальник дознания. Тот, кого Тома выбрал себе в оппоненты. Тома подумал, что объявление в розыск как-нибудь осложнит ему жизнь, но это не взволновало его.
- Пожалуй, будет лучше, если я уеду из Магбурга, - сказа он. – Хватит с меня приключений.
- Эх, если бы! – загадочно бросил Гвидо. - Пока ты только мешаешь всем: нам разобраться, в что происходит, а преступнику закончить дело. Ну, что? Никаких свежий мыслей?
Тома отрицательно покачал головой и допил ром из стакана. Он все еще пребывал в состоянии раздвоения между мирами. Он сидел за столом и пил ром с Гвидо, но не верил в реальность происходящего и украдкой пару щипал себя за ногу под столом. Легкая боль привязывала его к кают-компании, но затем ощущение реальности туманилось вновь.
- Ты, как я погляжу, растерял былой запал, - заметил Гвидо. – И тебе ни до чего нет дела. Послушай-ка, что я тебе скажу: приведи свои воспоминания в порядок. Они пригодятся не только тебе, но и всем нам. Ты меня слушаешь?!
Тома как раз отвлекся. Если начало фразы Гвидо он слышал отчетливо, то конец ее прозвучал будто издалека. Гвидо бухнул кулаком по столу. Тома вздрогнул и оглядел каюту, точно увидел впервые.
- Все хуже, чем мне сначала представлялось! – пробурчал Гвидо себе под нос.
- Как?
- Что «как»? – настороженно переспросил Гвидо.
- Как мне вернуть свои воспоминания?
- Завтра утром я тебя кое к кому отведу. Может, она поможет… А теперь давай-ка по койкам! Ты ложись на этот славный диванчик и постарайся не орать ночью от кошмаров. В моем возрасте уже трудно заснуть снова, если разбудили.
Тома добрел до дивана и сразу же провалился в сон. 
Еще во сне родилось ощущение тревоги. Она росла внутри, как червь-паразит, высасывая соки. Открыв глаза, Тома увидел незнакомую обстановку, и тревога внутри скрутила внутренности в тугой узел. Жизнь ощущалась хрупче стеклянного стакана. Кто-то мог разбить ее одним движением шутки ради. Потом узнал место – лодочка Гвидо. Вчерашний день вспомнился отчетливо, словно это первое осознанное воспоминание в жизни.

Через открытое окно доносился разговор. Он услышал голос Гвидо. Второй человек выговаривал каждое слово веско, будто ронял камни. Знакомая манера речи. Но кому она принадлежала? Тома старательно копался в воспоминаниях, отыскивая имя человека – впустую.
- Не понимаю, зачем эта паника, Тибий?  - сказал Гвидо. – Зачем ты приехал с утра и требуешь сотворить какую-то чушь! Совсем на тебя непохоже!
Тибий! Тибий Трой, начальник дознания! Вот кто это! Что сказал вчера Гвидо? Трой выписал ордер на его арест…
Тома торопливо огляделся в поисках своей одежды. На спинку дивана брошен сюртук.  Наверное, его. Вчера его заставили переодеться, иначе он до сих пор был бы халате и пижамных штанах. Штаны. Штанов не видно. Тома пошарил вокруг, и вскоре обнаружил, что спал не раздеваясь.
Разговор на палубе, между тем, продолжался не в благожелательном для Томы ключе:
 - Мы точно не знаем, что происходит, но ты уверен, что его арест не принесет неожиданных последствий? - продолжал Гвидо.
- Каких?
- Откуда мне знать?! – буркнул Гвидо. -  Я же сказал, что не понимаю, что происходит. Ты же видишь, тут действует не обычный преступник. Есть нечто непонятое нами…
- И по-твоему, позволить ему шататься по городу – хороший план?
- Лучший! Мы посмотрим, как пойдут дела.
- Есть получше. Запрем его, а там поглядим, - настаивал Трой на своем.
Тома похолодел. Жизнь осложнялась куда скорее и неприятнее, чем ему вчера представлялось. Начальник дознания считает, что его место в тюрьме – тут есть отчего забеспокоиться. И Тома решил не дожидаться окончания разговор. Виноват он или нет, но позволить себя запереть в Холодной Скале он не собирался.
Стараясь не шуметь, Тома выскользнул с лодки, перебежал через открытое пространство причала, ощущая себя мышью, пробегающей на виду двух котов.

25

Избегая шумных улиц, Тома свернул в ближайший переулок, и спустя какое-то время понял, что заплутал в темных и узких, заваленных всяким хламом задних дворах. Он всю жизнь провел в Магбурге, и никогда не мог бы предположить, что заблудится в любой его части. А сейчас воспоминания об улицах города поблекли, он растерянно оглянулся, не узнавая места, и выбрал дорогу наугад. Он несколько раз свернул, надеясь на везение, и вдруг очутился перед Университетом. Тома остановился, разглядывая его громаду, и удивляясь, насколько здание выглядит нелепо из-за многочисленных башенок, налепившихся на здание, будто опята на пеньке. Эта остановка вывела на поверхность мысль, которая в нем подспудно сидела: а что если Трой прав, и преступник он? Ну, то есть, он не преступник, а таким способом желал доказать свою значимость городу, Трою, да мало ли еще кому! Что если он совершил эти нападения, которые выглядят бессмысленными? Он почувствовал озноб и обхватил себя за плечи. Огляделся. Куда идти?
Тома понял, что не помнит, как выглядит его дом. Особняк родителей на Второй Кольцевой помнит отлично, а свой дом нет. Как можно найти то, что не помнишь?!
- Тома! – окликнули его.
Бородатый мужчина, по виду профессор университета, стоял перед ним и улыбался. Тома стал поспешно отыскивать его в своих бледных воспоминаниях.
- Ты какой-то странный сегодня, всклоченный. С похмелья? – продолжил профессор, разглядывая его. – Или это из-за газет? Понимаю тебя, все в ужасе. Студентов распустили, пока кризис не разрешится.
Тома молчал. Образы рассыпались, и история этого профессора никак не складывалась с историей Томы. Кто он? Почему он помнит его хуже, чем того же Троя?
- Что с тобой? Сам на себя сегодня не похож…
- А ты ничего не слышал обо мне в последние два дня? – осторожно спросил Тома.
- Ты же пропал. Снова. Я отправил тебе несколько молний, но ответа так и не дождался… - профессор взглянул на него пристально. – А что случилось?
- На меня наложили пыточное заклятье. А потом Гвидо и Рита меня спасли. Ты их знаешь?
Профессор медленно кивнул.
- И какие последствия заклятья? Откуда ты идешь?
- Я ночевал на лодке Гвидо. Оттуда хотел вернуться домой.
- Но твой дом в другой стороне, - перебил его профессор, - ты потерялся. Проблемы с памятью, да?
Тома кивнул.
- Пойдем-ка, у меня есть кое-что для такого случая, - и подтолкнул его к Университету.
 Тома помедлил. Что делать, если прав Трой, и он преступник? Что делать с этим знанием? Может, лучше не вспоминать? Вот только это не вариант. Рано или поздно дознаватели его схватят, и тогда точно угостят средством для памяти. Уж лучше быть готовым.
- Ты идешь? – обернулся Вик, заметив, что Тома так и стоит столбом.
Тома догнал его возле пустой сторожки.
- Странно, что нет привратника, - сказал Тома.
Его спутник бросил на него многозначительный взгляд, но ничего не сказал.
По обезлюдевшим коридорам и лестницам они поднялись на второй этаж, и подошли к одной из запертых дверей. Профессор открыл ее своими ключами.
- Входи и устраивайся, где хочешь, - великодушно предложил он, пропуская его в кабинет за аудиторией. Тома выбрал кресло, и тут же пожалел об этом. Оно оказалось неудобным.
Профессор, не обращая внимания на затруднения гостя, бойко насыпал и смешивал ингредиенты в сосуде с узким горлом, пока ее содержимое не вспенилось грязной коричневой пеной. Тогда он перелил зелье в стакан и протянул Томе.
- Выпей.
- Что это? – Тома недоверчиво понюхал содержимое. Пахло озерной тухлятиной.
- Средство для памяти. Запах не очень, но это из-за моллюсков-альбиносов.  Пей, не бойся.
Тома оценивающе взглянул на профессора и проглотил содержимое стакана залпом. Зелье тяжело упало в желудок, и отрыгнулось тухлой рыбой.
- Всегда хотелось попробовать Освежитель – так оно называется, - сообщил профессор, наблюдая за Томой. – Скажи, как воспоминания вернутся. А еще лучше, если б ты вел записи.
- Так оно не опробовано?
- Не довелось еще. Память не так часто пропадает, особенно в среде людей молодых, которые меня окружают.
- Ты рецепты зелий изобретаешь?
- А почему бы нет? – поинтересовался профессор. – В растениях я разбираюсь. Один удачный рецепт может озолотить меня, разве не так?
- И ты решил испробовать свои рецепты на мне? Это не очень по-дружески, Вик! – проговорил Тома и увидел торжество в глазах профессора.
- А, неплохо! – радостно объявил он. – Ты вспоминаешь!
- Вик… - повторил Тома.
Перед глазами пронеслась череда школьных, студенческих воспоминаний.
- Надо же! Я и забыл, каким ябедой ты был в школе! Ты закладывал меня учителю шесть раз!
- Я хотел сдать его предмет  на отлично, - невозмутимо ответил Вик. – И потом, за это я уже свое получил.
Но Тома его не услышал. Его унес новый поток воспоминаний. Каждое слово пробуждало новый ряд. И они сменяли друг друга. В какой-то момент, он понял, что его трясут за плечи:
- Тома! Тома! Это побочка. Твоя память выдает воспоминания о каждом слове. Соберись! Не позволяй воспоминаниям управлять тобой! Управляй ими сам!
Тома открыл глаза. Вик! И его еще раз протащило по длинному коридору воспоминаний.
- Соберись! Сконцентрируйся!
Тома потряс головой, жалея, что не умеет ни о чем не думать, и отгоняя непрошенные воспоминания. Он будто в снежную лавину попал. Управлять ею невозможно, только выкарабкиваться наверх, не давая поглотить себя. Выступил пот, закружилась голова. Он утер лицо, налил себе стакан воды из графина и выпил.
Нужна была опора в этом мире. Неподвижная точка. Тома сунул руку в карман пиджака. Вытащил пентакль. Ну, конечно, он всегда держал один в кармане на непредвиденный случай! И подкинул его. Пока пентакль падал на пол, Тома увидел, каждый миг своей жизни, связанный с ними. Пентакль упал. Тома сделал его мысленно неподвижной точкой, вокруг которой начал упорядочивать мир. Воспоминание за воспоминанием укладывалось в ряд, будто лоза в остов корзины.
- Я помню все, - наконец сказал Тома, наблюдавшему за ним Вику, – Даже то, что не хотелось вспоминать. Я и забыл, что ты наябедничал на меня за то, что я заставил Викторию вальсировать с призраком.
- Она мне тоже нравилась, - не задумываясь ответил Вик. – И за это тоже я свое получил! Хотя она того не стоила – глупа до невозможности! Помнишь того, кто напал на тебя?
Тома немного удивился вопросу. Неужели ничего важнее у Вика спросить не нашлось? Удивился, но покачал головой.
- Нет. Я не видел нападавшего, был уверен, что внизу…. – он оборвал себя и махнул рукой.  – Не важно, на кого я думал. Это был кто-то другой.
- И про артефакты все помнишь?
Тома кивнул.
- Но добавить мне нечего. И я больше не хочу ни вспоминать, ни заниматься этим делом.
- Почему это?
- Вчера Гвидо мне пересказал некоторые из моих поступков. Я выглядел легкомысленным дураком.
- Зато было весело! – пробормотал Вик.
- Я думаю, что лучше будет, если я уеду из города…
- Поздно спохватился! – заявил Вик.
Тома непонимающе взглянул на него.
- Выгляни в окно! – посоветовал приятель.
Тома приблизился к окну.
Во время побега с лодочки Гвидо, Тома заметил, что день стоит хмурый, но ничего удивительного для этого летнего месяца. Да и мысли о возможности попасть в тюрьму волновали его больше погоды. Но сейчас он понял, что день особенный. Над городом висели не облака, а клубился Туман. Он накрыл бы город, однако сплетенное черными магами заклятье удерживало его. Если присмотреться, то в небе поблескивали тонкие золотистые нити сети. Стало понятна и горечь в интонации Вика, и загадочное восклицание Гвидо в ответ на его предложение уехать из Магбурга – из-под сети выбраться невозможно. И причина, по которой за Томой не рванули черные экипажи дознавателей, едва обнаружился его побег с лодки Гвидо - все черные маги занимались этой сетью, беглецов они будут ловить после.
Вик вынул из внутреннего кармана пиджака свернутую газету и кинул ее на стол.
- На первой странице. Мэрия просит всех жителей города вложить частичку своей силы в поддержание сети. Тома взял газету.
Спасибо Освежителю, с первых же слов статьи в памяти всплыли все факты и домыслы, которые он слышал о фонтанах.
К помощи горожан мэрия обращалась так давно, что последний раз с трудом вспомнили бы деды. Фонтаны на всех городских площадях строили не только для услаждения взора жителей, но в тяжелые моменты они служили резервуаром магии. И сегодня горожане понесут к чашам фонтанов свои магические предметы. Единый общий поток магии вольется в сеть, сплетенную черными магами, окружив город непроницаемым для Тумана куполом.  Насколько хватит ее запаса, об этом история умалчивала. В прошлый раз кризис разрешился менее, чем за сутки. Тогда оборонялись от темного волшебника, ставшего слишком могущественным. Он напустил на город какое-то поветрие. Город закрылся куполом. В те дни черный ром разливали на площади всем подряд. Весь город, включая младенцев, был пьян, именно потому и выстоял против магической болезни.
- Я подумал, ты зашел за мной, чтобы вместе пойти к фонтану.
- Да, пойдем к фонтану, только сначала зайдем ко мне. Взять пентакли.

Зелье помогло, воспоминания больше не кружили как вороны над свалкой, и Тома не терялся в лабиринтах узких улочек. Быстро вышел на перекресток возле своего дома и остановился.
- Опять забыл дорогу? – поинтересовался Вик.
Тома покачал головой. Он смотрел на дом, словно видел его впервые.
Небольшой двухэтажный каменный домик был вторым от перекрестка. Особо примечательного в нем ничего не было, но он выглядел располагающим и основательным в ряду таких же плотно натыканных домов по улице.  Дом казался слегка запущенным: облупилась краска на ставнях, треснуло стекло в чердачном окне, выщербился камень в крыльце.
- Вот мой дом, - сказал Тома и указал на него.
 Вик засопел носом.
- А ведь я как-то заходил к твоим родителям, чтобы узнать, где ты сейчас обретаешься. Меня даже на порог не пустили! Сказали через дверь, что понятия не имеют, где ты, предположили, что на одной из городских помоек. Потом твой брат сжалился надо мной, и сообщил, что ты ютишься в домике покойного дядюшки в  районе Восточных кварталов. Ютишься! Он именно так и сказал! Ха! Он вообще со Второй кольцевой никуда не выходит?! По-моему, у тебя отличнейший дом!
- Да, дом неплох, - подтвердил Тома и подумал, что надо отложить денег и пригласить для починки белого мага, да хоть бы сестру часовщика.
- Неплох?! Просто мечта! Впрочем, как тебе, выросшему в роскошнейшем особняке, понять меня?! Если бы тебе пришлось зарабатывать на него, ты бы никогда не сказал, что он «неплох»!
Тома пожал плечами. Вероятно, все было так, как говорил Вик. Ему виднее. Он открыл дверь и сделал приглашающий жест, пропуская Вика. Тот вошел и без стеснения, заглянул в каждое помещение на первом этаже. Тома предоставил ему полную свободу, а сам поднялся наверх забрать из саквояжа старые пентакли.
Постель в спальне была расправлена и смята, будто Тома недавно встал с кровати. Это его поразило. «Освежитель» тут же оказал ему дурную услугу, вытащив на поверхность неприятные лающие и шаркающие звуки (как он теперь догадывался – голоса и шаги), нахлынула боль. Тома потер шишку на голове. Она убеждала, что все произошло за сутки, а не длилось несколько лет.
Тома вынул из кармана пентакль и кинул его на пол, приковав к нему взгляд. Пентакль снова помог упорядочить мир, и задвинуть ненужные воспоминания поглубже в память. Однажды он вернется к ним.
В шкафу висела одежда. Тома осмотрел ее и остался доволен собственным вкусом. Подумал, что так будет правильно, и сменил одежду.
Вик устроился на кухне. Он быстро освоился в незнакомом месте, и попивал мелкими глотками горячий час из стеклянного стакана, отрезав половину сдобной булки и уложив на нее толстый ломоть окорока с веточкой зелени сверху.
- Ты узнавал, сколько он стоит? – спросил Вик, взмахнув рукой, и, очевидно, спрашивая о цене дома.
- Не было необходимости. Ладно, прекрати завидовать.
Тома тоже сел к столу, налил себе стакан чая и подвинул к себе остатки булки и красного окорока.
Закончив с перекусом, они вышли из дома. На крыльце Тома обнаружил, что пентаклей в кармане нет. Пока он перебарывал страхи, поселившиеся в темных углах его дома, совсем позабыл о пентаклях, оставшихся в саквояже. Пришлось возвращаться.
Вик рассматривал пустую улицу.
- Прицениваешься к домикам? – поинтересовался Тома, запирая двери.
- Тут только что была странная старушенция. Сидела на табуретке, и, могу поклясться, что смотрела на твой дом.
Вик указал направление, но Тома никого не увидел.
- Там никого нет.
- В том-то и странность! – ответил Вик. – Миг назад она была тут!
- Тебе почудилось, - отмахнулся Тома. – Пойдем к фонтану.

Ближайший фонтан находился в паре кварталов от дома Томы, и они добрались туда пешком. Маленькую площадь с простой каменной чашей фонтана в центре окружали трехэтажные дома. Основное паломничество уже закончилось, и только поздние пташки, вроде Томы и Вика, шли отдать городу частичку своей магии. В чаше фонтана каких предметов только не оказалось. Там были и зонтики, и кухонные длинные вилки, и спицы, и клубки цветных ниток, и нитки бус, и цветные осколки, и дверные ручки. Волшебные палочки выглядели среди них прозаично, будто темный фон натюрморта.
- Фантазии горожан нет предела! – прокомментировал Вик. Он вынул из внутреннего кармана волшебную палочку и, произнеся ритуальную фразу, бросил ее в воду. Палочка, вопреки природе дерева, не всплыла, погрузилась на дно к сестрам, а поверхность воды слабо полыхнула серебристым огнем.
- Ух, ты! Вот это напряжение магии! Интересно, что с ней можно было бы сделать, если ее заполучить?
- Фонтан высосет тебя досуха.
- Жаль, - задумчиво произнес Вик. – Такая была бы возможность!
Тома произнес ритуальную формулу и кинул старый пентакль в воду. Снова полыхнуло серебристое пламя, и пентакль погрузился на дно.
- Ты, как мальчик, бредишь великими идеями, - сказал Тома, - пошли отсюда!
- Нет, не величием я брежу, - продолжил разговор Вик, - я хочу свой уютный домик. На этой площади симпатичные дома, а еще говорят, что жизнь рядом с фонтаном придает магу сил.
- Поэтому здесь так дорого. Куда пойдем обедать?
- Пойдем? А где твой экипаж?
- Экипаж… - эхом повторил Тома, напрягая память.
- Его забрали в ремонт, сломалась ось, - подсказал Вик, внимательно наблюдая за приятелем:
 – Что, и часа не прошло, а действие «Освежителя» закончилось? – хмуро спросил он.
- Наверное, до сих пор у мастера…  Твое зелье выветривается быстрее рома… Но это и к лучшему. Такие яркие воспоминания могут свести с ума!
Вик вздохнул, а потом махнул рукой:
- Ладно, у меня еще четыре варианта в разработке. Раз мы выполнили общественную повинность, и ты все вспомнил, не отправиться ли нам в какой-нибудь ресторанчик в Южных кварталах, поближе к тому месту, где обретается Эван.
- Эван? – повторил Тома. – Это брюзгливый привратник, приятель Фиста?
Вик кивнул. Кажется, приятель снова готов к приключениям. А вот в себе Тома ощущал лишь усталость от последних событий. Ему хотелось просто спокойно жить дальше. Тома взглянул на серое небо, в котором поблескивали нити сети.
- Ресторанчик – отличная идея! – проговорил он.
Вик шагал за ним следом, засунув руки в карманы брюк, и вдруг остановился:
- Эй, а куда мы идем?
- Ты же хотел пообедать.
- А еще хотел найти Эвана. Южные кварталы в другую сторону! Пойдем к нему сейчас и вытрясем из него правду!
- Нет. Я не буду ни во что вмешиваться.
Но Вика было не остановить:
- У тебя есть важные дела? Какие? Пообедать в ресторане, а потом дома завалиться спать?!
- Было бы неплохо, - согласился Тома.
- Это можно сделать и в любой другой день! А тебе не интересно узнать, кто на тебя напал? Ты спустишь это негодяю с рук?! Представь себе, выражение лица Троя, когда ты за шкирку притащишь к нему злодея!
- Сколько доводов «за»! Мы потратим время впустую. Что-что, а стражи искать умеют. Если они не нашли Эвана, то нам ничего не светит. И давай закончим этот разговор. Если бы над нами не висел Туман, то я бы убрался отсюда сегодня же. Что-то подсказывает, для меня будет лучше побыть на Окраине.
- Как хочешь, - обиделся Вик.
На следующем перекрестке они разошлись.

Дома навалилась тревога. Тома никак не мог от нее отделаться. Он постарался найти себе занятие, но все, за чтобы ни брался, бросал недоделав. У него возникло такое чувство, будто дом предал его, впустив злодея. Ему хотелось выбраться из этих стен и никогда больше сюда не возвращаться. Тома взялся за саквояж, подумав о переезде в гостиницу, но с деньгами оказалось негусто. Попроситься на постой к Рите? У нее есть свободные комнаты. Но, обдумав, он признал мысль неудачной. Тома видел интерес Риты к нему, и, зная ее напористость, думал, что она воспользуется случаем перевести их отношения из дружеских в другую плоскость. Кажется, у него имеется тяжелая и незаконченная история с другой девушкой.
Заварив себе свежего чаю, Тома размышлял, что вынужден остаться в доме. Бежать некуда.  Когда он только переехал в этот дом, у него тоже возникали мысли о бегстве. Тогда он решил эту проблему. Разберется и сейчас.
Тома допил чай и принес саквояж. Пентакли лежали там, где он их оставил -  в потайном кармане саквояжа. Опробовал их парочкой простых заклинаний. Похоже, они слушались его по-прежнему. И Тома занялся очищением собственного дома. Он прошелся снизу-вверх, методично вычищая комнату за комнатой. Больше всего времени отняла гостиная – там, где на него напали. Магия, которую использовал нападавший, была… Тома поискал нужно слово, и в голову пришло «тяжелой». С подобной он еще не сталкивался. Как и у каждого чистильщика, у него выработалось ощущение магии. Например, сглаз для него был черным и острым, или зеленым и тягучим, или крикливого желтого цвета и выпуклым. Он не видел это глазами, но воспринимал магию внутренним ощущением. Невидимый мир магии становился для него все зримее, осязаемей с каждым годом. Когда он рассказал об этом Фадею, то тот только кивнул, подтвердив, что у хорошего чистильщика вырабатывается чутье магии. Не все из них видят цвета, как Тома, но каждый очутившись в помещении, может определить приблизительно уровень негативного воздействия.
Тома несколько раз менял рисунок рун на пентаклях, пока не удалось убрать все следы «тяжелой» магии. Потом он вплел в рисунок рун на стенах дополнительную защиту, закончив чистку к полуночи. Он устал. Чистильщикам требовалась продолжительная сосредоточенность внимания, и поначалу это выматывало.  И сейчас Тома ощутил то же утомление, что и раньше, когда только осваивал профессию. Скорее всего, это последствия пыточного заклятья. Ему захотелось выйти на улицу и вдохнуть прохладного воздуха.
Прежде Тома, не задумываясь, оставил бы двери незапертыми. Но сейчас закрыл их и запечатал рунами.
Туман придавил город. И город замер в ожидании, и будто бы в недобром предчувствии. На улицах непривычно темно и ни одного человека. Окна первых этажей задернуты непроницаемыми шторами; верхние закрыты ставнями. Томе стало неуютно среди этого молчания и, безлюдья. Он повернул назад.
Вскоре заметил движение впереди, словно бы некто прятался в тенях. Тома придержал шаг и нащупал в кармане пентакль. Еще несколько дней назад ему бы и в голову не пришло опасаться чего-то на улице в этом квартале. Ну, в самом деле, кто может сюда забрести и зачем? Но теперь сама мысль, что заклятье могут наложить повторно, приводила его в ужас.
Путь Томы пролегал мимо темной подворотни, где прятался некто. Он шумно выдыхал воздух, топтался с ноги на ногу, наверное, не успев, заметить Тому. Тома сошел с тротуара на мостовую. Некто в подворотне тревожно замер. Тома ощущал на себе его взгляд, от которого побежали мурашки по спине. Блеснули два тусклых огонька. Тома не стал дожидаться и швырнул в подворотню пентакль. Ослепительный свет резанул по глазам. Некто в подворотне взвыл и кинулся прочь, едва не сбив Тому с ног. Тома убрал руку, которой прикрывал глаза. Крупный бродячий пес в панике убегал вверх по улице.
На втором этаже дома раскрылось окно и мужской голос сердито проговорил:
- Что ты безобразничаешь?! Убирайся, пока я тебя кипятком не окатил!
Тома нашел в подворотне пентакль и быстро пошел прочь, не ответив ни слова, опасаясь одного – лишь бы его не узнали. Стыдно пугаться собственной тени. Собака! Бродячая собака испугала его! Несказанный позор! Остается только запереться дома и носа на улицу не высовывать!
Недовольный сам собой Тома вошел в дом. И сразу почувствовал перемену. Даже терзания его утишились. Некоторое время он просидел в прихожей, глядя на то место, где провел под заклятьем несколько лет. Нет, однажды он уже поддался слабости. Снова той ошибки он не повторит.
Тома знал, что с чего начнет завтрашний день.


26
Не встретив в сторожке привратника, Тома не удивился. Пробираясь через студентов, идущих навстречу, он добрался до аудитории Вика. Приятеля окружали несколько молодых людей, и Тома на правах своего человека прошел в кабинет за аудиторией. Он встал к окну. Озеро было спокойно и тихо плескалась в пологие берега. Далеко, почти у самого горизонта виднелась прямая черта Холодной скалы – тюремной башни. Трой хотел отправить его туда, и эта угроза еще не миновала. Тома поежился, почти ощутив, как промозглы ее стены, даже летом, и непроницаема тишина. Студенты, громко обсуждая что-то между собой, вышли из аудитории, и это вернуло его назад, в кабинет. Тома передернул плечами. Наваждение отступило.
Раздались шаги, Вик держа в руках пачку тетрадей, вошел в кабинет.  Тома повернулся к нему.
- Где Эван?
От неожиданности Вик чуть не выронил тетради, которые держал в руках.
- Откуда ты взялся?
-  Вошел, пока ты болтал с одной студенткой…
- Ни с кем я не болтал. Мы обсуждали грядущие экзамены.
- Не могу понять причину, по который ты оправдываешься.
- Действительно, чего это я! – Вик с досадой бросил стопку тетрадей на стол, а потом аккуратно выровнял ее. – По привычке оправдываюсь. Не все же смогли распрощаться с родителями, окончив учебу!
- Опять эти завистливые нотки! – Неужели зависть всегда была в характере Вика, и он ее старательно скрывал раньше?
- Теперь тебе Эван понадобился! – проворчал Вик, сворачивая разговор.
- Я подумал, что ты прав. Нужно разобраться до конца с этим делом. Тем более, что мы заперты в городе.
- Эван так и не вернулся. Сообщил директору, что серьезно болен. А ты накопал подсказки в своих воспоминаниях?
Тома покачал головой.
- Что, зелье больше не действует? И как ты себя чувствуешь?
- Лучше, чем вчера, - признал Тома. – Твое зелье сработало. Воспоминания, связанные с заклятьем, померкли, а старые вернулись на свои места. И больше не накатывает. С утра ни одного приступа.
Вик довольно улыбнулся в бороду и пробормотал:
- Может, оно на что и сгодится!
Тома подумал, что вряд ли подобное зелье будет пользоваться массовым спросом. Все-таки не так часто теряют память даже под заклятьем. Но промолчал. Пусть Вик порадуется, пока не добрался до аптекарей. Уж они-то просчитают выгоды сразу.
- Мы не договорили об Эване. Есть идеи, где его искать? – спросил Тома.
- Есть его домашний адрес.
- Очевидно, что его там нет, иначе бы стражи нашли его.
- Но мы может начать оттуда. Это же Южные кварталы, и люди там не любят разговаривать со стражами, а с нами – другое дело!
- Знаешь, а вдруг ты прав!
Может, они добьются успеха там, где стражи потерпели поражения. В лавочки южных кварталов его вызывали пару раз. Ни с кем из владельцев отношения не сложились. Но такое шапочное знакомство лучше, чем ничего.
- Только давай сначала пообедаем, - Вик уже стоял у дверей и ждал, когда Тома выйдет.
- Рановато еще.
- Это для тебя, а я встал ни свет, ни заря, - ответил Вик, запирая кабинет на ключ.
Спорить смысла не имело.
- Тогда заедем за Ритой.
- Заедем? Тебе вернули экипаж?
- Сегодня утром, - кивнул Тома и продолжил:
-  Я обещал Рите, что сообщу о себе, но так до нее и не добрался. Заедем за ней, а потом в ресторан пообедать. 
- Ладно, - быстро согласился Вик, - часть про ресторан мне очень нравится, но предупреждаю: при ней я буду нести чушь!
 
Вик исполнил свое обещание. Стоило ему оказаться на расстоянии вытянутой руки от Риты, как он, расплывшись в улыбке, разлился соловьем про прекрасный цвет лица, тонкие пальчики и белые плечи. Тома и Рита едва успели перекинуться двумя словами. Впрочем, Рите, похоже, нравилось такое внимание. Она цвела майской яблонькой. А потом, почти без паузы, Вик стал подробно пересказывать их приключения, начиная с посещения Лачуги. Тома не пытался остановить его, смирившись с судьбой, и со стороны наблюдая за воздействием чар эйну на приятеля. Вик рассказывал хорошо, интересно рассказывал, иногда добавляя от себя сочные подробности. Причины, почему он собирал толпу студентов вокруг себя стали очевидны. Несмотря на дар рассказчика, сама история никак не складывалась. Причем тут Эван? Хочет ли Фист уничтожить темные артефакты или использовать их?
- Как интересно! – сказала Рита. – Кто бы мог подумать, что расследование свернет в эту сторону! Огрызки и темные артефакты!
- Огрызки, огрызки… Вы повторяете это с какой-то особенной интонацией, - сказал Тома. – Что в них такого? Разве это не то же самое, что и слабая магия? Помню, мы так в детстве дразнили некоторых ребят…
Вик театрально закатил глаза и пробормотал что-то насчет того, что рождение в богатом доме не гарантирует, что человек растет приличный.
- Поверь, нет, - ответила Рита. - Магия может отсутствовать, как у Таниты, но она все равно не огрызок. Огрызки вроде уродов.
- Ты хочешь сказать, что они такими рождаются?
- Нет, не рождаются. Они такими становятся. Иногда в огрызков превращаются совсем молодые люди, а иногда прожившие жизнь. Никто не застрахован.
- Ты много знаешь об огрызках, и это наводит на мысли, что знаешь не понаслышке, – заметил Тома.
Рита кивнула.
- Со мной в школе училась девочка. В четырнадцать все уже знали, что она огрызок. Вначале она у нее много получалось, но потом вдруг ее силы стали убывать, будто вода в дырявом ведре. К окончанию школы она могла говорить только о том, какие великие у нее были предки.
- И она была последней в роду?
- Был еще брат, и он не стал огрызком. На всякий случай, он взял фамилию матери и вполне успешно выращивает овощи.
- Чем помогут огрызкам темные артефакты? Они же не справятся с ними…
- Шабаш, - ответила Рита уверенно. - Они создают шабаш. Я видела такое. Огрызки объединяются в шабаш, и тогда их сила увеличивается. Они мечтают о настоящей силе, поэтому им всегда мало. Тогда случилось много плохого, пока люди не поняли, что это действует шабаш, а не один темный волшебник. К нам приезжали стражи и дознаватели, чтобы расправиться с ними.
- Тогда я не понимаю, как Фист мог объединиться с ними? – спросил Тома без особой надежды.
Рита пожала плечами. Ответа на этот вопрос не было и у нее.
- Но для шабаша нужно подходящее место, - вслух размышлял Вик. - Вряд ли соседям понравится полтергейст. Магия шабаша не направлена и контролируется хуже, чем каждый из нас контролирует свою магию. А значит, место должно быть уединенное. Я бы сказал, хорошо защищенное, но это же огрызки – они на такое не способны!
- Какой ты умный! – Рита поощрительно похлопала Вика по руке. Он расплылся в улыбке.
Тома слушал их разговор и воочию увидел такое место.
- Я знаю, где они! – Тома хлопнул по прилавку. – Поехали!
- Где?! – Рита вцепилась ему в рукав, не желая отпускать без ответа.
- Да, где?! – поддержал ее Вик.
- Если ты сейчас же не встанешь пойдешь со мной, то я уеду один! - пригрозил Тома, стряхивая с себя руку Риты, и направился к выходу.
Вик отлип от прилавка, и неуверенно оглядываясь, зашагал следом.
- А как же обед?! – крикнула им вслед Рита.
- В другой раз, - отозвался Тома.

27
- Дай скорее мне рому! – потребовал Вик, забиравшись в экипаж.
Тома вынул фляжку из кармана и протянул ему. Вик сделал хороший глоток и закашлялся.
- Я опять вел себя как идиот! – подытожил он со злостью.
- Приятно, что ты хотя бы понимаешь это! – ответил ему Тома. – В твое оправдание можно сказать, что в этот раз из вашего потока мутных речей получилось выудить рыбку.
- И что это за рыбка?! Тьфу-ты! Что за идиотские метафоры?! Куда мы едем?
- В Лачугу!
Вик подумал и серьезно кивнул.
- Стоит проверить эту мысль. Только, если все так, и там шабаш, то Лачуга будет защищать их. Она нас не пустит.
- Не пустила бы, - кивнул Тома. – Но там не темный волшебник - огрызки. У нас неплохой шанс туда пробраться, тем более, что это мы оживили Лачугу, разбив в ней сову.
Вик глотнул еще рома из фляжки, помолчал, а потом сказал:
- А ты не задумывался, что это Рита?
- Не понял, о чем ты?
Вик глотнул еще рома.
- Что Рита и есть тот самый темный волшебник, за которым мы гоняемся.
- Полная чушь! Она же эйну!
- Она эйну, и поэтому с нее хватит неприятностей? – усмехнулся Вик. – В том-то и дело, что она эйну. Попадая под ее очарование, мы не замечаем многих поступков. Сам подумай: обе пострадавшие девушки жили у нее - раз; первая сова разбилась у нее в доме – два; и даже на тебя она могла наложить заклятье – это три.
Тома выглянул в окно.
- Мы приехали.
- Хотя б обдумай это! – сказал Вик.

Оставив экипаж на краю пустоши, Тома и Вик добрались до зарослей ивняка. Протиснувшись сквозь них, они увидели впереди Лачугу. Их отделял от нее шаткий мостик через ручей и короткая дорожка. В окнах нижнего этажа плясали отсветы пламени очага.
- Они там, - указал Вик на очевидное. – И это не выглядит безобидно.
- Вот держи, - Тома провел пальцем по пентаклю. – Он защитит тебя.
- А если там у них черная пыль?
- Поздно! – усмехнулся Тома. – Ты же сам тащил меня сюда, а теперь на попятную? Вот уж не думаю!
Вик нерешительно разглядывал пентакль.
- Он будто теплый.
Тома кивнул.
- Эту кожу мне продал Бареб. И она лучший материал, который был у меня. На пентаклях выступают именно те руны, какие нужны сейчас. Видишь? На твоем пентакле заклинание защиты и очень мощное. Просто положи пентакль в карман.
Вик еще немного поколебался и засунул пентакль в карман сюртука.
Некоторое время они шли в молчании, пока не стало очевидно, что мостик через ручей не спешит приближаться.
- Нам не попасть – место занято шабашем, - с облегчением проговорил Вик.
Тома упрямо мотнул головой и продолжил идти вперед, сосредоточившись на мостике. Он буквально услышал, как стучат под подошвами ботинок доски, почувствовал, как ладонь проводит по шершавой жерди перил. В лицо дохнуло сыростью. Тома очутился на мостике.
- Я же говорил, что он нас пустит! – сказал он Вику. Ответа не последовало, и Тома обернулся. Вик остался на прежнем месте и даже прекратил попытки догнать приятеля.
- Она пустила только тебя! – сказал он.
- Тогда подожди меня здесь.
Без препятствий Тома добрался до дома и отворил дверь. Лачуга изменилась. Она выглядела все еще древним строением, но в ней уже ощущалась жизнь, но как будто изношенная, потертая. Половицы скрипели под ногами, фоты в рожках на стенах горели неровно и искрили, освещая пожелтевшие от времени обои в мелкий цветочек. На одной из стен углем был нарисовал знак.
Тома решительно свернул в комнату с камином. Они были здесь. Пятеро стариков и старух. Они стояли на концах пятиконечной звезды, нарисованной поверх кругов, которые чертил Тома. Защита внешнего круга была разрушена, и черного вьюна в нем не было. Шабаш бубнил одно и тоже заклинание.
Тома активировал пентакль и с кинул его порога в пентаграмму. Полыхнула ослепительная вспышка. Тома успел отвернуться и прикрыть рукавом глаза. Раздались вскрики, звуки падение и ругань.
Шабаш развалился. Эван оказался самым проворным и попытался удрать через другие двери. Кажется, он успел прикрыться от вспышки. Тома настиг его и крепко схватил за плечи. Старик вырывался, оказавшись довольно сильным, и Тома, сосредоточившись на том, чтобы удержать его, не заметил, как к сзади к нему подкрался кто-то и ударил какой-то палкой. Палка, как и участники шабаша, оказалась трухлявой. Удар заставил Тому пошатнуться, но не нанес ему существенного ущерба, придясь по плечу, и даже не заставил выпустить из рук Эвана. Тома оглянулся.
- Стой на месте, поганый гриб! – со злостью крикнул ему Тома, заталкивая Эвана в продавленное кресло.
Плешивый старик, ударивший его, испуганно отступил. Старуха, одетая на удивление в хороший зеленый костюм, бывший в моде лет тридцать назад, заслонила его.
- Не трогайте его! – закричала она. - Что вам от нас нужно?! Мы ничего не сделали!
- Ба, да я вас знаю! – сообразил Тома. - Вы слонялись возле моего дома несколько дней подряд!
Старики неловко переглянулись.
- Что вам было нужно от меня?
- Мы думали, что приведешь нас к артефактам, - поджав губы проговорила старуха.
Тома толкнул назад Эвана, пытающегося вылезти из кресла.
- Ах, артефакты! А мне нужен Куфий Фист.  Вы знаете, где он? –  спросил Тома.
- Проклятый предатель! – рявкнул Эван и попытался вскочить с кресла, и Тома с силой усадил его назад.
Члены шабаша медлили с ответом.
- Если я не получу ответ, - пригрозил Тома, - то вызову сюда стражей, и тогда вы проведете пару, возможно, последних лет в Холодной скале. Я не слышал, чтобы ее хвалили! Так что, где Фист?
- Мы ничего не сделали, - с достоинством ответила старуха в зеленом костюме. – Нас не за что отправлять в тюрьму.
- Вы в Лачуге, привечающей только темных магов, и вы создали шабаш, - насмешливо отозвался Тома.
- Будь проклят обманщик Фист! – выплюнул проклятье привратник.
- Эван! – одернула его старуха в зеленом. Она смотрела на Тому с достоинством, скрестив руки на груди. – Не роняй себя!
- Терпения моего не хватит на болтовню с вами! – сказал Тома. – Отвечайте, или я сообщу стражам!
Члены шабаша взглянули на свою предводительницу.
- Он обманул нас, - призналась с раздражением она. – Обещал, что черная пыль из фарфоровых птиц поможет возродиться былой славе наших фамилий, вернет нам магию. Он говорил, что это самый могущественный артефакт, который ему попадался. Эван провел его в Университет. Фист выкрал сов и сбежал!
- И вы не знаете, где он? – уточнил Тома.
- Если б знали, то выдали его тебе, - сказала она.
Тома ей поверил.
- Черную пыль из круга тоже Фист забрал? – спросил Тома.
- А круг-то ведь ты сделал! – догадалась старушенция. – Вот почему дом впустил тебя сейчас!
- Ответь на мой вопрос, - потребовал Тома.
Старуха хмыкнула, но ответила:
- Нет, эта зараза пробила твою защиту и, когда мы вошли, она накинулась на Еву.
- И где эта Ева?
Старуха мотнула головой куда-то вглубь дома. Похоже, что они не подумали, отвезти ее в Госпиталь. Возможно, верное решение, хотя и не человеколюбивое. Судя по тому, что было известно сейчас, прах заражал только одного человека, и для других уже не представлял опасности. Даже если, зараженная обернется в злобного темного мага, то пусть это случится в Лачуге.
- Предлагаю сделку, - сказал Тома. – Не знаю, что вам наговорил Фист о совах, но, по-моему, он оказал вам услугу, забрав их…
Тома подобрал с пола пентакль, провел по нему пальцем, и руны заклинания поменялись.
- Я дам, пусть и маленькую, но силу. Шабаш сможет творить заклинания. Да, простенькие, но сейчас вы не можете ничего.
Огрызки переглянулись между собой. Старуха в зеленом облизнула губы.
- И что-то ты хочешь от нас?
- Адрес Фиста. Вам под силу найти его – вы ходите по одним улицам.
Огрызки снова переглянулись между собой.
- Он врет, - сказал Эван, - он не отдаст нам пентакль потом! Он обманет нас!
Тома кинул пентакль. Его словно притянуло - он упал точно в центр круга, начерченного Томой. Коснувшись его, пентакль восстановил линии кругов. Огрызки ахнули. Эван вскочил с места, но застыл с опаской глядя на Тому. Старуха в зеленом жадно смотрела на восстановленную пентаграмму, так что Томе пришлось напомнить о своем существовании:
- Так как?
- Мы согласны, - ответила она.
- Тогда у вас есть время до завтрашнего вечера. Если вы не найдете Фиста, я приду и заберу все назад.
Она кивнула.

Тома нашел Вика так, где и оставил. Он сидел на поваленном дереве недалеко от мостика и поглаживал пентакль.
Движения его были механическими, а взгляд устремлен на центральную руну. Тома выхватил пентакль у него из рук.
- Что ты делаешь?! Отдай! – Вик попытался отобрать вещь у него обратно.
- Вик, на тебя действует его магия. Глубоко вздохни и приди в себя!
- Отдай обратно! – Вик схватил его за грудки.
Тома вывернулся из его рук и побежал. Вик сорвался за ним. Тома слышал, как он следом продирается через кусты ивы. Вырвавшись из зарослей на тропинку, Тома припустил по ней. Вик бегал резво, и Тома слышал топот и тяжелое дыханье за спиной. Промелькнула мысль, что он не успеет добраться до экипажа, но тут Вик вскрикнул. Тома обернулся. Вик растянулся на земле, запнувшись. Тома остановился в нескольких шагах, не зная, закончился ли приступ безумия. Вик тяжело сел на землю.
- Все еще хочешь пентакль? – поинтересовался Тома, опасаясь приближаться.
- Нет, уже нет. Это же темная магия, я прав?
Тома вернулся к нему и протянул руку, чтобы помочь подняться. Вик оттолкнул его руку встал сам.
- И она сильно воздействует на тебя, - сказал Тома.
- Зато на тебя нет, - буркнул Вик.
- Ты же помнишь, что я обучался у черных магов. Нас учат не следовать внушенным желаниям. Идти можешь?
- Ты понимаешь, что изготовил темный артефакт и пользуешься им? – Вик сделал пару шагов, чуть прихрамывая, но затем зашагал бодрее.
- Должен сказать, что в этой истории они просто спасенье, - ответил Тома.
- Это не шутки. Если узнают дознаватели или стражи, то тебя могут заключить в тюрьму, или лишить силы. Что было в Лачуге?
Тома коротко пересказал, как нашел шабаш.
- Так просто согласились? – недоверчиво уточнил Вик.
Тома надеялся обойти этот вопрос стороной, но раз Вик задал его, то и Гвидо задаст. Любой его осудит за то, что он дал в руки шабаша темный артефакт, пусть и слабый. «Что они смогут с ним сделать? - утешил себя Тома. – Они же огрызки, растерявшие свою силу!»
- Расскажешь Гвидо о шабаше?
- Какой смысл что-то рассказывать без адреса Фиста?
Они добрались до экипажа.
- Наверное, это правильно, - согласился Вик. – Нужен адрес. Да и стражи сразу же разгонят шабаш, если узнают. Рита права: шабаши опасны. И плохо, что ты им оставил свой пентакль.
Тома пообещал себе, что вернется за пентаклем, как только найдет Фиста.

28
Тома был уверен, что шабаш раздобудет адрес Фиста. Они воспользуются случаем отомстить ему за обман чужими руками. Фист был сильным магом, который справился бы с ними, и поэтому забрать сов они не смогут, как бы не  сыпал проклятьями Эван. В ожидании время тянулось медленно и мысли сами собой вернулись к разговору с Виком в экипаже. Может он быть прав в отношении Риты? Чтобы он подумал, если б не знал ее. Скорее всего, согласился бы с Виком. Все сходится на ней. Вик упустил еще один момент: Рита хотела купить сов на аукционе. Она говорила, что у нее есть покупатель, и назвала его имя – Гвидо. Но кто знает! И с Госпиталем она связана… Могла ли она наложить на него пыточное заклятье, а потом лицемерно помогать Гвидо искать его? И как быть в такой ситуации? Гвидо все известно, но он не предпринимает никаких шагов, только допросил ее однажды, и хоть Рита жаловалась на него, но вдруг она врет? А Гвидо очарован ею, как и все. И мысль не закралась Томе в голову о том, что она может оказаться причастна, хотя и девушки, и разбитая сова, и аукцион…
Тома так и не мог решить, как правильно поступить. Прибежать в мэрию еще раз, назвав Риту подозреваемой? Ему поверят – схватят ее, не поверят – высмеют, и она узнает. И что тогда? Рита отвернется от него. Если она виновата, то это не имеет значения, а если нет? Он опять будет чувствовать себя виноватым. Надо ли ему еще добавлять еще вины к тому, что есть?
Молния оторвала его от непростых размышлений. Его срочно вызывал клиент.

Магазинчик располагался невдалеке от Второй кольцевой и торговал фарфоровой посудой, которую привозили с Северных окраин. В период отношений с Керкирой, когда они вплотную подошли к обсуждению вопроса о свадьбе, они приходили в этот магазин и спорили о расцветке посуды. Потом случилась Граница, и речи о свадьбе прекратились сами собой. Но так вышло, что владелец магазина Вений стал его клиентом. Он встретил Тому на пороге. Полный, и обычно доброжелательный господин очень нервничал и обильно потел, вытираясь измятым платком.
Изнутри витрины магазина затянуло плотным туманом. За стеклами было видно, как он медленно движется, подчиняясь собственным прихотям. Тома взглянул на окна второго этажа, где жила семья владельца. 
- Слава силам, ты приехал! – воскликнул он, бросаясь навстречу Томе. – Моя семья осталась в доме! Я велел им заткнуть щели под дверями, но туман все равно пробивается внутрь.
Тома взглянул на второй этаж. Вению было отчего нервничать. К стеклам прильнуло пять круглых мордашек его дочерей и жены.
- Как это произошло?
- Я не видел! В магазине были покупатели мы обсуждали сервис на двенадцать персон с чудными голубыми васильками, как вдруг раздался хлопок, и нас накрыло туманом.
- Внутри никого не осталось?
- Мы выбрались, - с горечью сообщил толстяк, - но я уверен, что в сервизе разбита молочница и, как минимум, пара чашек. А еще моя семья наверху!
Он поглядел вверх и помахал им рукой. Его супруга помахала в ответ, и прикрыла рот рукой. Они были изрядно напуганы.
- Постарайтесь успокоить семью, - сказал Тома, - Туман не имеет большой силы, и, если они не поддадутся панике, все обойдется.
Перед магазином Тома глубоко вдохнул, будто собираясь нырнуть в мутную воду.  Звякнул колокольчик, и он очутился в серой мути. Тотчас же наползла тоска. Вспомнились все его неудачи, губы задрожали, слезы защипали глаза. «Я ничтожество, ничтожество, и всегда буду неудачником!» - билось в голове. Тома рухнул на колени. Дышать стало больно, от рыданий, клокочущих в горле. Тома не сопротивлялся. Он знал, что надо пережить эту минуту ужаса перед самим собой, и действовать. Он отдался боли полностью, и когда Туман решил, что добыча целиком в его власти, провел пальцем по бархатистой коже, активируя пентакль и бросил его возле себя. Второй пентакль полетел немного подальше, третий Тома бросил справа, четвертый слева от себя. Пентакли вспыхнули почти одновременно. Их свечение заставило Туман сжаться. Он быстро скучивался в шар, втягивая толстые серые щупальца. Тома вынул из саквояжа серебряную фляжку, выплеснул из нее остатки рома, установив ее на пол и начал чертить возле нее мелом на полу руны. Шар тумана вращался все быстрее и быстрее, уплотняясь. Сначала Тома не смог бы его охватить, раскинув руки, но под конец, он стал меньше мяча, и продолжал сжиматься. Тома закончил собирать заклинание, и провел над ним рукой, активируя. Руны полыхнули золотым пламенем, и сгусток тумана засосало во фляжку. Тома заткнул ее пробкой и вставил в карман саквояжа. Все закончилось. Как всегда, после воздействия тумана навалилась усталость.
Владелец магазина нетерпеливо стучал по стеклу костяшками пальцев. Тома махнул ему. Толстяк отбежал на тротуар, показал семейству два больших пальца вверх, и влетел в магазин сам. Сверху раздался стук женских каблучков. Тома с усилием поднялся, жалея, что выплеснул ром. Обрадованное семейство попыталось накинуться на Тому с объятиями, но он их решительно отстранил прочь и вышел на улицу.
В экипаже Тома вынул фляжку из тайника. К сожалению, в ней оставалось слишком мало рома, чтобы устранить все последствия инцидента. Он огляделся, припоминая, где поблизости находится какое-нибудь заведение. Заметил его вниз по улице.
Тома миновал пересечение улиц и увидел знакомый черный экипаж, притулившийся к обочине. Керкира! Она опять следит за ним! Это как раз хорошо, что он сейчас не способен на эмоциональные сцены. Он просто скажет ей уезжать и уйдет. Тома заглянул в экипаж.


29
- Проснись и пой! – произнес над ухом скрипучий голос.
Тома закрылся рукой, от света, слепящего глаза. Свет отодвинули. Тома поморгал, отгоняя сон, заодно пытаясь понять, где он и что происходит. На первый вопрос ответ скоро нашелся.
- У тебя отличный погреб! – сказал начальник стражи. Он поднял лампу повыше, разглядывая закупоренные банки, которыми был заставлен стеллаж. – Надо же! Есть маринованный большой палец!
- Это не мое – дядюшкино наследство, - в горле пересохло, и голос звучал хрипло.
- Трою расскажешь! – ехидно отозвался Гвидо.
- Почему я в собственном подвале? – спросил Тома. Он попытался пошевелиться и обнаружил, что рука прикована цепью к железному кольцу в стене.
- Твой дядюшка был еще тот весельчак! – заметил Гвидо, и тут же спросил:
- А что последнее ты помнишь?
Тома перебрал воспоминания. Действительно, что последнее?
- Я чистил магазин от тумана.
- Неплохо! Еще лучше то, что ты со своей работой справился. Владелец не сразу заметил, что ты исчез, но все-таки обратил внимание, что твой экипаж по-прежнему стоит возле его магазина, а тебя в нем нет. Ты плохо выглядел после чистки, и он решил, что ты наведался в ресторанчик за ромом, но там сказали, что тебя не видели. Он подумал, что это совсем странно, и утром подал заявление о твоей пропаже. Если есть что добавить к этой истории – не стесняйся!
- Как ты нашел меня? Неужели первое, что приходит в голову – это поискать меня в собственном подвале?!
- Совсем не первое, - ответил Гвидо. – Тебя с утра по всему городу ищут. И тут я вспомнил про твой подвал.
- Удачная догадка! – пробормотал Тома.
- Какой недоверчивый!  Ты меня что, допрашиваешь?
Гвидо посмотрел на него с любопытством. Тома слегка смутился, но потом подумал, а почему бы и нет, собственно?! Он не понимает ни что происходит, ни кому можно верить.
- Учти, что у меня больше сорока лет опыта в поисках людей, - продолжил Гвидо. - Было ощущение, что ты пропадать не собирался. Оставалось только надеяться, что ты еще жив!
- Спасибо! – пробормотал Тома и погремел цепью. – Не будешь ли ты так любезен?!
Гвидо сделал быстрое движение палочкой, и цепь рассыпалась на звенья. Тома поднялся, отряхиваясь.
- А где мой саквояж?
- Был в твоем экипаже, - сообщил Гвидо.
- Мне нужно выпить рома, - Тома поднялся по лестнице наверх.
- И мне налей! – бросил ему вслед Гвидо.
Тома вынул из буфета бутылку рома, два стакана. На столе стояла корзина с едой, доставленной из ресторана. Тома откинул крышку, и почувствовал, что зверски проголодался. Он вынул горшок с жарким, вытащил ложку, и только потом заметил человека. Прислонившись к дверям и засунув руки в карманы сюртука, на него задумчиво смотрел Хавт.
- Не думал, что Гвидо ходит с компанией!
- Это на всякий случай! – раздался снизу голос Гвидо. – Времена настали неспокойные.
Гвидо выбрался из люка, держа в руках с десяток склянок.
- Их я с собой заберу, - тоном, не допускающим возражений, произнес он.
- Это дядюшкины, - пожал плечами Тома. – Мне не жалко. Я даже приблизительно не знаю, что в них.
Гвидо рассовал склянки по своим многочисленным карманам.
- Поэтому тебя и не арестовываю! – буркнул он. – Тут у тебя куча запрещенных препаратов. Твой дядюшка был тот еще безобразник!
- Не хотите перекусить? – предложил Тома.
Хавт отрицательно качнул головой, а Гвидо пододвинул к себе корзину и покопался в ней.
- Иди по своим делам, Эдий, - сказал начальник стражи. – Мы здесь закончили.
Хавт кивнул и тихо ушел. Гвидо сковырнул крышку с горшка, отломил хлеба.
- Обед – это самое малое, что ты мне должен за свое спасение. Второе, между прочим, - буркнул Гвидо и погрузил ложку в жаркое.
- Этот раз не считается, - усмехнулся Тома.
- Почему это?
- Дома и стены помогают. Тебе бы не составило труда освободиться на своей лодке, а мне из моего дома. Весь подвал забит рунами. Мне их даже чертить не надо, только составить заклинания. Я бы проснулся и освободился сам.
- В этом твоем ресторанчике отличный повар, - похвалил Гвидо. – Хочешь сказать, что я напрасно сообщил Трою, что на тебя снова покушались?
Тома встал с места, чтобы разжечь плиту и поставить на нее медный чайник.
- Чего от меня хотели? – спросил он.
- Ты меня спрашиваешь?! – удивился Гвидо, а потом ответил:
- Ты помешал чему-то…
- Чему? Я не знаю ничего такого, что не знали бы вы с Троем…
И тут Тома вспомнил о шабаше.
- Вот, вижу, что мысль забрела в твою голову. Выкладывай!
- Адрес Куфия Фиста. Один знакомый обещал мне прислать его…
Тома сорвался в прихожую и перебрал листки молний. Гвидо махнул рукой, точно это уже не было важным. Тома заподозрил худшее и спросил:
- Вы нашли Фиста?
Гвидо кивнул.
- Сегодня ночью. Его нашли на улице. Он заражен, Тома…
- Заражен, – повторил Тома, стараясь  быстро обдумать, что это означает.
- Да, заражен и без сознания. Теперь его не допросишь.
- А совы? – перебил Тома. – Совы найдены?
Гвидо отрицательно покачал головой.
- Трой сейчас ищет его квартиру. В таком состоянии Фист не мог далеко уйти, и дознаватели обходят ближайшие дома… У тебя просто какая-то нездоровая страсть запутывать ситуацию, - заметил Гвидо. – Кто-то знал, что ты получишь этот адрес…
Гвидо вопросительно взглянул на Тому, но тот отрицательно качнул головой.
- Никто не знал, кроме того, к кому я обратился…
Тома снова замолчал. Неужели огрызки справились с Фистом? А если им помог его пентакль?
- Ну, как его имя?
- Как ты думаешь, а женщина могла совершить эти преступления? - проговорил Тома осторожно.
Гвидо немного подумал и кивнул:
- Могла! Ты кого-то конкретно подозреваешь?
Тома пожал плечами.
- Пытаюсь составить целостную картину… Но это так странно: сначала меня пытались убить, а потом заперли в подвале, усыпив… Почему меня не убили в этот раз?
- Да, странно, - согласился Гвидо. - Налей-ка мне чаю.
На плите как раз забулькал вскипевший чайник.
 - Кто дал тебе адрес Фиста? – Гвидо вернулся к прежнему вопросу.
Тома прикинул надо или нет знать Гвидо о шабаше именно сейчас, и решил, что промолчать в такой ситуации неправильно.
- Огрызки создали шабаш в Лачуге, - сказал он. – Я оставил им один из своих артефактов в обмен на адрес Фиста.
- По-моему, я зря так упирался, когда Трой предлагал тебя закрыть в Холодной скале. Ты вносишь хаоса не меньше, чем Туман!
- Я заберу у них артефакт при первой возможности.
- Да, уж, постарайся! - Отозвался Гвидо. – Туман тебя забери! Весь аппетит испортил!
Гвидо бросил ложку, и не прощаясь, ушел.



После ухода Гвидо, Тома быстро переоделся и направился в мэрию. Керкира. Перед тем, как его усыпили, Тома видел ее экипаж. И его озарило. Настал момент прояснить с ней все до конца.
По дороге ему почти не встретилось людей. Туман клубился в небе, и от одного взгляда на него брала тоска. Даже широкий и оживленный проспект Второй кольцевой сейчас будто вымер.
Тома приготовился, что придется поколесить по городу в поисках Керкиры, но ему повезло – она дежурила. Увидев Тому в дверях кабинета, она замялась, но все же вышла к нему в коридор, вызвав неодобрение коллег в кабинете.
- Где ты был? Тебя искали, - начала она с упрека, едва оставшись наедине с Томой.
- А ты не знаешь, где я был? – поинтересовался Тома, не отрывая от нее взгляда.
- Откуда мне знать?!
- Перед тем, как меня оглушили, я видел твой экипаж.
- Опять несешь всякую чушь! –  бросила Керкира, мгновенно раздражаясь.
- Ты отомстила мне за то, что я тебя бросил…
Тома смотрел на нее очень внимательно, надеясь увидеть в ее лице подсказку.
- Моя мать была права, когда говорила, что ты много о себе мнишь и не стоишь моего внимания!
- Да, мне тоже жаль времени, потраченного на тебя! Мог бы провести его веселее, например, с Ритой!
Керкира размахнулась, чтобы дать ему пощечину, но Тома этого ожидал и схватил ее за руки.
- Отпусти меня!
- Рита очень мила, и хороша собой, и она не носит черное. А еще она не мечтает стать женой главы Дома Черных магов!
Керкира пыталась вырваться, но Тома крепко держал ее за руки.
- Отпусти!
- Ну, что теперь?! – насмешливо спросил Тома. – Что? Снова наложишь на меня пыточное заклятье?!
Керкира застыла. На ее лице отразились вина, гнев и досада. Она быстро совладала с собой, но Тома все понял.
Он отпустил ее руки.
- Значит, мне не показалось тогда ночью, что это была ты, - сказал он тихо.
Керкира молчала.
- Надеюсь, вчерашний день ты провела в компании.
- Она была на службе, чему имеется шестеро свидетелей, - проговорил Грэс.
Он вышел из кабинета незаметно для обоих, и слушал разговор, скрестив руки на груди. Керкира, ничего не ответив Томе, быстро прошла в кабинет. Грэс следом за ней.
Тома очутился один под низкими сводами коридора мэрии. Керкира.  Это она наложила на него пыточное заклятье. После такого Тома больше не чувствовал себя виноватым перед ней. Они в расчете.
Тома поверил Грэсу, подтвердившему алиби Керкиры. Грэс мог бы соврать Томе, но, чтобы он соврал Трою – этого быть не могло, если, конечно, он не собирается остаток жизни провести на Окраине.
А Трой, пожалуй, обрадуется тому, что прояснились обстоятельства первого нападения. Тома снова возвращается в список подозреваемых.
Однако дело, по-прежнему, не двигалось с мертвой точки. Кто-то расстарался, наложил чары на экипаж, чтобы он выглядел как экипаж Керкиры, подкинул в магазин темный артефакт с Туманом границы, точно зная, что вызовут Тому, и дождался его. Даже если бы Тома не пошел в кафе в поисках рома, то экипаж поехал бы за ним, и позволил заметить себя. Так или иначе, Тома подошел к экипажу, чтобы высказать претензии Керкире. Этот кто-то был неплохо осведомлен об отношениях с Керкирой и о шабаше в Лачуге и договоренности с ним…

30
Навстречу ему по площади шагал начальник дознания. Тома попытался обойти Троя стороной, но тот окликнул его сам.
- Тома Мовин!
Тома неохотно остановился.
- Наслышан о ваших новых приключениях. Вы не перестаете удивлять нас! Буду с нетерпением ждать ваших мемуаров.
- Вы хотели выразить восхищение, только и всего? – поинтересовался Тома с холодком.
Трой понимающе усмехнулся.
- Не совсем. Хотел сказать, что у города есть для вас работа.
- Мне не до того. Найдите другого чистильщика.
Тома развернулся, чтобы уйти, но Трой снова не позволил ему это.
- Вам будет интересно, - сказал он. – Нужно почистить дом, где прятался Фист.
- Вы подпустите меня к его жилищу? – удивился Тома.
- Почему нет? Вмешивать еще кого-то в наши злоключения было бы неразумно, а раз вы уже завязли по самые уши, то вам и пентакли в руки. Справитесь, или ваши силы подорваны испытаниями?
Тома задумался. От мэрии он собирался поехать к Лачуге и забрать у огрызков свой пентакль, заодно выяснить, не они ли украли сов. Но, возможно, он найдет какие-нибудь ответы в квартире Фиста. То, чему не придали значения дознаватели.
- Так как? – спросил Трой.
- Давайте адрес.

По дороге к квартире Фиста на него накатили печальные мысли. Ему казалось, что он знает Керкиру, что они столько пережили вместе, и она никогда не причинит ему вреда. Он даже предположить не мог, что она владеет пыточными заклятьями! Какая надобность могла заставить изучать их? Тома признал, что, пусть их отношения разладились, но он верил ей даже больше, чем собственным глазам. Увидев ее в темноте комнаты, он так и не смог поверить в это. Не поверил, что она способна пытать его, а потом обречь на мучительную смерть. Даже не предположил.
Напрашивался грустный вывод, что он не понимает окружающих людей, не знает, что они из себя представляют.
Вот и Вик не перестает удивлять. Пусть они несколько лет не общались, но не может же человек поменять свою сущность! А он открывается с новых, неожиданных сторон.
Еще пару недель назад мир вокруг него был понятен и четко определен, хоть и не радовал. А сейчас он очутился в ситуации, когда сомневается во всем: позавчера в собственном существовании, сегодня в окружающих… Он помнил чувства, обуревавшие его после Границы. Он смотрел на происходящее, но не понимал, что происходит, словно читал обрывки фраз с разорванного надвое листа. Вроде, знакомые слова, но смысла не уловить. Сейчас у него возникло такое же ощущение.  Хорошо, что Трой предложил ему эту работу. Все лучше заняться делом, чем гонять туда-сюда мысли.
На перекрестке у Северных кварталов, следуя затейливой вязи табличек на чугунном указателе, Тома свернул налево и очутился на тесной улице, вымощенной камнем. Многоквартирные, двухэтажные дома выглядели вполне уютно. Обычная улочка, каких в городе десятки, жители которых не особенно гонятся за наживой и славой.
Тома замети двоих дознавателей, устроившихся в тени дома на другой стороне улицы. Можно и не сверятся с адресом – он приехал, куда следовало. Взяв саквояж, Тома направился к единственному подъезду нужного дома.

 Стены подъезда ожили. Десятки кошек бежали к его тени, чтобы потереться о ноги. Со всех сторон раздавалось мяуканье и мурлыканье хвостатых привидений. Тома, стараясь не поддаваться желанию отбить свою тень у теней кошек, быстро взбежал на второй этаж. Остановился у окна передохнуть.
Тени кошек почему-то не последовали за его тенью наверх. И через миг причина стала ясна. На стене, потягиваясь, появилась огромная тень кота. Он зевнул. Его пасть раскрывалась настолько широко, что голова Томы запросто влезала в нее.
Привидения питались тенями живых. Они терлись о тень живого, заимствуя частички жизненной силы, и если человек находился в ослабленном состоянии из-за болезни или душевной травмы, то тени обессиливали его настолько, что он просто садился на лестницу и медленно умирал, пока кошки ластились к нему. Другое дело этот большой кот. Его нападение смертельно и для здорового человека. Тень большого кота пожирала тень человека, убивая его на месте.
Пока кот присматривался к будущей жертве, Тома взбежал по лестнице и толкнул дверь квартиры Фиста. К счастью, у кого-то хватило здравого смысла не запирать ее. Замешкайся Тома возле дверей, и ему несдобровать.
Квартира показалась немного тесноватой, но приятной, светлой, и обставленной простой, но удобной мебелью. Тома выглянул в окно. За окнами лежала тихая узкая улочка. На другой ее стороне все также беседовали дознаватели. Они точно знали, что тут творится, но не предупредили его. Один из них поднял взгляд на окна квартиры Фиста, и Тома отсалютовал ему. Дознаватель сделал вид, что не заметил и продолжил разговор с товарищем. Что ж, на дружеское отношение со стороны черных магов рассчитывать не приходится.
Комнат оказалось две, а вещей Фиста в квартире было совсем немного. Тома нашел в гардеробе несколько рубашек, жилет, подбитый мехом, и пару разношенных зимних ботинок. На застеленной кровати лежал небольшой раскрытый чемодан. В нем подборки газетных вырезок. Бумага самых ранних пожелтела. Тома увидел даты, аккуратно проставленные на каждой статье. Первым из них было чуть более сорока лет. Похоже, Фист увлекался могущественными артефактами всю жизнь.
Второй чемодан, большой, выглядывал углом из-под кровати. Тома вытащил его наружу. Крышкой прищемило рукав темно-вишневого парадного сюртука. Замки чемодана оказались открыты, и Тома откинул крышку. Одежда была разворошена, судя по всему, при обыске квартиры. Некоторые вещи выглядели старыми и поношенными, другие почти новые. Похоже, что Фист лишь с недавнего времени стал нуждаться в деньгах. Больше тут ничего интересного не нашлось, и Тома, захлопнув крышку, придавил этот же многострадальный рукав и толкнул чемодан обратно под кровать.
Во второй комнате Тома нашел тайник на задней стенке письменного стола. К сожалению, пустой. Тайник был вскрыт дознавателями или преступником. Отрыв окно, Тома попытался выяснить у дознавателей, была ли перевернута квартира до их появления, но оба черных мага сделали вид, что не услышали вопроса.
Тома пожалел, что поддался импульсу. Можно спросить у Троя или Гвидо, когда они придут, а в том, что оба они появятся здесь через пару часов, Тома не сомневался. Но до этого надо разобраться с тенями кошек, населившими подъезд. Тома был уверен, что хозяйка призрачных кошек проживает в квартире напротив. Интересно, как домовладелец допустил такое? Если, конечно, дом не принадлежит этой больной женщине…
Начать он решил с квартиры Фиста. Следовало почистить ее как следует от любой магии, а ее фон был необычайно высок для жилища. Жить в квартире с таким высоким магическим напряжением неприятно, почти наверняка обитателей мучали кошмары или фантастические, цветные сны, после пробуждения от которых долго еще соображаешь, что это было: сон или странная реальность?
Тома вычертил заклинания на пентаклях и разложил их в каждом помещения. Его вмешательство некоторое время не требовалось, и он, захватив саквояж на всякий случай, осторожно приоткрыл дверь на лестничную площадку и выглянул. Тень огромного кота умывалась на соседней стене.
Томе еще не приходилось сталкиваться с порождениями психически нездорового мага, но истории об этом он слышал. Впрочем, их слышал любой. Жуткие рассказы из «Сборника Историй Длинной Ночи» читали перед тем, как сесть за праздничный стол, в канун самой длинной ночи.
Окружив себя облаком тьмы, Тома вышел на площадку. Тень не обратила на тьму никакого внимания. Тени любили свет – только он давал им жизнь.
Дверь в квартире напротив была приоткрыта, будто бы приглашала зайти любого желающего. Тома осторожно заглянул в прихожую, не зная, чего ожидать. Но там было пусто, и он вошел, стряхнув с себя тьму.
Планировка квартиры являлась точной копией соседней. Навстречу ему, мурча, выбежали две тени кошек, и стали тереться об ноги его тени. Не обращая на них внимания, Тома заглянул в гостиную. Никого не оказалось. Тогда он открыл дверь спальни. Она была тут. Тень старой дамы сидела в кресле-качалке возле окна. Штук шесть теней кошек бросились к нему.
- Кто это к нам пожаловал?! – закричала старая дама визгливым голосом. – Опять этот несносный домовладелец?
Тома стремительно ретировался.
Появление призрака вызывал темный артефакт, и Тома не сомневался, что он спрятан где-то в квартире. Он ощупал дверные косяки. Ничего. Перебрал безделушки в гостиной, но также не нашел ничего похожего.
Заглянул на кухню. И здесь его ждал сюрприз: на полу возле задней двери лежала мумия. Судя по позе, он пытался уползти из проклятой квартиры, но не хватило сил. Наверное, это и был домовладелец. Иначе, чем объяснить безобразие, которое творится тут?
Перешагнув через труп, Тома обыскал кухню. Кроме старых круп в банках, сточенных ножей и тяжелой глиняной посуды не нашлось ничего.
- Смотри-ка, - проговорил визгливый старушечий голос у него за спиной, - а это и не домовладелец совсем! Кое-кто посимпатичнее и помоложе. С тобой, наверно, тяжеловато будет справиться.
Тома выругался про себя. Сбылись самые худшие опасения – тень свободно передвигалась по квартире. Мощный, должно быть, артефакт она использует.
Тома завернулся в тьму, вытащенную из углов кухни.
- Ой! Куда он подевался?! – визгливо, но с каким-то ехидным глумлением закричала старуха. – Я его не вижу!
И ударила в Тому вспышкой света. Сгусток мрака вокруг Томы рассеялся.
- Думал, я такая дура безмозглая, - ехидно поинтересовалась она, подбоченясь.
Тень самой хозяйки была десятикратно опаснее тени ее самого большого котика. Видимо, артефакт не только создал привидение, но и удерживал ее личность. И только уничтожение артефакта избавит от привидения.
Тома снова завернулся во мрак и вернулся в спальню старухи. Пусть привидение видит его, но старухе нужно какое-то время, чтобы находить его заново во мраке, а это даст ему передышку.
Мертвая старуха покачивалась в кресле-качалке, а привидения кошек лежали возле нее на полу, как и их скелеты. Тома увидел, что тело старухи объедено, кошками, запертыми в квартире.
Через обертку мрака все казалось ему серым, бесцветным, и это затрудняло поиски.  Но уж лучше так. Тома быстро осмотрел спальню, заглянул в тумбочки. Ничего похожего на артефакт. Он залез под кровать, а когда поднялся, ударила вспышка света. Тома задохнулся, будто ему врезали под дых. Призрак набирал силу и входил во вкус. Кошки, увидев добычу, оживились.
- Ага! – победно закричала старуха. – Думал, что сбежал?! Как бы не так!
При вспышке света Тома увидел незамеченную раньше дверь. Прежде чем скользнуть в нее, Тома снова завернулся во мрак. Призрак смотрит не глазами, и ему понадобиться время, чтобы отыскать жертву.
Тома очутился в рабочем кабинете. Обстановка тут, множество книг на полках говорили о том, что в свое время она была алхимиком. Тома побоялся, что артефакт среди множества вещей будет сложно найти, но он висел на видном месте и сразу бросился в глаза. Справедливости ради, артефакты всегда притягивали внимание – такого их свойство. Артефакт был украшением, подвеской, довольно простенькой вещицей, смастеренной своими руками. В середину был вставлен невзрачный, полупрозрачный камушек, его оплетала золотистая проволока и черный шнурок, с выплетенными на нем рунами.
Тома поставил саквояж на стол и щелкнул замками. Призрак вплыл в комнату.  Тома снял с себя тьму. Теперь она будет только мешать.
- Ты была алхимиком? – начал он разговор, чтобы выгадать время.
- Еще каким! – сразу откликнулась старуха. – Ты учился по моему учебнику!
- Возможно. Но я больше увлекался рунами, чем алхимией. Как твое имя?
- Имя! Имя мое знает каждый! Мориса Нот! – с гордостью произнесла она.
Имена авторов школьных учебников стерлись из памяти, но разговор волновал ее, и его нужно было поддерживать любой ценой. Не может быть, что в кабинете у автора, который так гордится своим прошлым, не нашлось ни одной ее книги. Полка с ними оказалась прямо над столом. Тома вынул книжку и узнал обложку «Введение в алхимию».
В комнату, мяукая, вбежали тени кошек, почуявшие живого.
- Введение в алхимию. Просто о сложном, - прочитал он. – Хороший учебник.
- Я же говорила!
- Скажи пожалуйста, неужели не нашлось лучшего применения твоим способностям вместо того, чтобы наплодить теней кошек?
- Ты думаешь, я планировала это, когда писала свои книги?! – с грустью проговорил призрак. – Все в моей жизни было прекрасно, пока не начали умирать друзья и родные. И вот через тридцать лет я одна в этой квартире со своими кошками. Вот и я подумала, почему бы нет?! Изготовить темный артефакт не велика наука! Что они мне сделают – ведь я буду уже мертва! И не жалею, ведь посмертие оказалось веселее, чем последние пятнадцать лет моей жизни.
- А с Куфием Фистом ты была знакома?
- Конечно, была! Он заходил ко мне поболтать, рассказать новости.
Теперь понятно, откуда Фист узнал об этой квартире, и почему сам не боялся приходить сюда. Призрак, сохранивший воспоминания, мог вполне дружески относится к старинным приятелям. Фист был прав в том, что надежнее укрытия для него не было. Однако, преступник все же нашел его и не побоялся теней.
Тома мельком подумал, что Керкира способна пройти кошачью лестницу. Рита? Кто ее знает! Считалось, что эйну не сильны в магии, но если Рита преступница, то она большая ловкачка. Создать маскирующие чары и удерживать их на экипаже посреди бела дня – задача не для новичка.
Пока она говорила Тома собирал механическое устройство, доставшееся ему в наследство от Фаддея.
- Он говорил что-нибудь о фарфоровых совах, прахе первых?
- Что ты задумал?! – вдруг встревожился призрак.
Призрак не мог видеть, что именно делает Тома. Призраку нужны были сильные эмоции, он получал удовольствие от них. Призраки вообще не могли видеть предметы, с которыми не имели эмоциональной связи. За пределами крохотного островка, мир для них был сер и необитаем. Поэтому Тома не волновался, что старуха разгадает его план, но этот призрак был удивительно сообразителен. Томе оставалось только защелкнуть прибор и поднести его к артефакту, но призрак ударил первым. На этот раз это был не только свет. Тому отшвырнуло к стене, ударило о полки, обрушив на него книги. Сознание на секунду померкло. Утробно мурча, подкрались голодные кошки. Механическая сфера отлетела в другой угол. Тома завернулся во мрак, спрятался за спинкой кресла от новой вспышки света и ужом дополз до сферы и схватил ее.
- Кис-кис-кис! – позвал призрак, надеясь, что тени кошек выдадут Тому. Тени в ответ жалобно замяукали.
Тома рассчитывал, что призрак начнет искать его, и это позволит ему захватить артефакт, но старуха не стала тратить время. Вспышки света били хаотично. В какой-то момент она будто угадала направление, и лупила в ту сторону, где прятался Тома. Он переполз под письменный стол. Оставалось дотянуться до полки, где висел артефакт. Сидя под столом, он включил механизм, и улучив момент, когда вспышка ударила в другую сторону, вынырнул из-под стола, и приблизил сферу к артефакту. Ловушка захлопнулась, заперев внутри артефакт. Призрак заверещал и обезумел окончательно. В воздух взмыла мебель и закружилась в воронке. Томе негде было спрятаться, но и старуха больше не метала ослепительный свет. Тома, прижимаясь к стене, двигался к выходу. Старуха просчитала и это. Тяжелая мебель беспорядочно начала падать вниз и взмывать обратно. Несколько раз Тома увернулся, но потом ему на ногу рухнул письменный стол. Тома взвыл. Боль – сильная эмоция. Призрак «увидел» его. Тома сжался, руками защищая голову от ударов, и угадал. На него обрушилась мебель, погребая его под собой. Хохот старухи стихал, будто удаляясь.  Это действовала ловушка. Без подпитки темного артефакта призрак просуществует еще какое-то время, слабея с каждым часом. Фактически, со злобным привидением было покончено. Оставалось выбраться из-под завалов разломанной мебели.
В кармане сюртука лежал мел. Тома попробовал освободить руку, но вверху что-то угрожающе затрещало и обвалилось. Больно ударило по правой руке и притиснуло ее к полу.
Тома подвигался, чтобы стало свободнее. Вместо того, чтобы раздаться в стороны, куча просела и навалилась на него еще плотнее. Тома стал осторожнее. Он мог шевелить пальцами левой руки, и стал медленно вытаскивать полу сюртука из-под полки письменного стола, будто из пасти злющего пса. И кажется, дело шло. Тома добрался до кармана, сунул туда пальцы. От куска мела осталась мелкая крошка. Видимо, его раздавила эта самая полка. Тома подумал, что ему только и надеяться, что на чудо. И вдруг тяжесть исчезла. А потом загрохотало в дальнем углу комнаты. Обломки мебели переместились туда.
Трой прятал палочку в карман сюртука, разглядывая Тому с таким выражением, с каким разглядывают гадкое и опасное насекомое.
- Очередные неприятности, которым нет конца, - саркастически подытожил он. – На ваше счастье, дознаватели заметили неладное.
- Спасибо, - Тома сел, прижавшись спиной к стене. В правой руке он все еще сжимал сферу.
Трой увидел ее.
- Механическая ловушка большая редкость на сегодняшний день, и хоть я не большой поклонник механики, но есть в ней определенный шарм!
- А уж польза какая! – сказал Тома. Он оглядел кучу ломаных досок, в которые превратилась мебель, в поисках своего саквояжа. – Не могли бы вы, еще раз поднять это в воздух?
- Нет, - отрезал Трой.
Тома порылся в горе из обломков досок, растрепанных книг и неопознанных черепков, и вскоре нашел саквояж. Он покрылся пылью, но не пострадал. Тома положил в саквояж сферу и щелкнул замками.
- Узнали что-нибудь полезное? – поинтересовался дознаватель, наблюдая, как Тома счищает пыль с саквояжа.
- Ничего. Но готов добавить новую историю к «Сказкам длинной ночи».
- Я видел труп в спальне.
- Обглоданный кошками. У вас есть кошки, Трой?
- Не люблю кошек, - сказал дознаватель, не меняя тона.
- Еще один труп на кухне. Кажется, владелец дома.
- Ими займутся.
- Я спрашивал у ваших людей, был ли беспорядок, когда они впервые попали в квартиру Фиста. Они мне не ответили.
Фист, в отличие от трупов в этой квартире, очень интересовал дознавателя, и с ответом он не задержался.
- Да, в квартире был беспорядок.
Трой первым направился в квартиру Фиста, и Тома последовал за ним, краем глаза отметив, что на стене лестничной клетки сидит слегка побледневшая тень большого кота.
- И ничего не нашли?
- Ничего, - подтвердил Трой.
Тома подошел к столу и начал рыться в ящиках.
- Что вы ищете?
- Бумагу. Тени сами по себе не рассосутся, чертить руны на стене, пока мне откусывают голову, я имею никакого желания. Странно! Куфий из тех людей, которые ведут записи. А тут ни листка бумаги! Вы нашли его записные книжки?
Трой отрицательно качнул головой.
- Даже не стали забирать вырезки из газет –  нет никакой ценности.
- Ведь эти две квартиры одинаковой планировки, - Тому внезапно осенило. – В той квартире три комнаты, а в этой две. Такого не может быть!
Оба прошли в спальню. На стене висел шерстяной ковер. Трой отогнул его край. Дверь пряталась за ним. Ковер тут же сдернули.
- Как вы обыскивали, пропустив целую комнату?! – спросил Тома.
- Для того и пригласили чистильщика, - отрезал Трой. – Здесь высокий уровень магии, не разобрать, отчего фонит, и комнату, спрятанную от посторонних глаз хорошим заклинанием, не обнаружить.
В тайной комнате Фист устроил свой рабочий кабинет. Стены были увешаны систематизированными вырезками из газет. Тома присвистнул.
- Ничего себе! Фист просто жизнь артефактам посвятил, - Тома переходил от колонки к колонке. – По-моему, те, которые лежат в чемодане, ему кто-то отдал. Они повторяют, развешанные здесь. Вон легендарные Звезды Фанаин.
- Он был противником Кладовки, - Трой изучал противоположную стену.
- Как и я. Мы понятия не имеем что такое «Кладовка» и насколько она безопасна и недосягаема.
- Я считаю, что вы дуете на воду, - ответил Трой.
- Ходят слухи, что Бареб может достать из Кладовки любой артефакт, - заметил Тома.
- Вы сами сказали, что это слухи, - парировал Трой. – Нет ни одного подтвержденного факта.
- Это потому, что первый владелец всегда оказывается мертв. Вот и некому свидетельствовать. Вам-то известно, что темные артефакты даются в руки любому желающему, но долго переходят от одного владельца к другому, пока не найдут того самого. Кроме того, откуда-то постоянно появляются древние темные артефакты.
- И все-таки доказательств нет, - возразил упрямо Трой.
Раньше бы Тома согласился с начальником дознания из вежливости, а сейчас он просто махнул рукой и не стал спорить дальше. В обязанности начальника дознания входило держать нос по ветру, и он либо образумится, либо покинет должность. Время покажет.
- Ищите заметки о прахе первых, - сказал Тома.
- Что?
- Так назвал Бареб этот артефакт. Ему виднее.
- Вы обращались к Баребу? – Трой проговорил это равнодушным тоном, но Тома почувствовал, его заинтересованность.
- Посчитал это последним средством. В Библиотеке ничего нет, служители утверждают, что все документы пропали при потопе двадцать лет назад. Но вам и так это известно. Вы тоже к ним обращались.
- И получил такой же ответ, - подтвердил Трой. – Вот он. Прах первых.
Тома подошел к Трою, перебирающему газетные вырезки и листы, исписанные крупным аккуратным почерком Фиста. Бумага и тех, и других пожелтела от времени, и только два последние листа выглядели свежими. Тома пробежался глазами по строчкам. Ничего, о чем бы Фист не рассказал ему. Похоже, этот прах – один из самых загадочных артефактов. Полвека изысканий умещались в четырех газетных заметках и пяти рукописных листах. И ни слова о том, зачем нужен этот артефакт.
Тома вернулся к рабочему столу и в одном из ящиков нашел пачку чистой бумаги. Из саквояжа вынул, заправленную тушью специального состава ручку, и расчертив лист на четыре части, вывел первые руны.
- Вам не любопытно? – поинтересовался Трой.
- Я все это знаю, - отозвался Тома. – И тени на лестничной клетке сейчас самое важное.
Закончив рисовать ловушки, Тома вынес их в подъезд и разложил на лестничных площадках. Скоро от теней не останется и следа. На нижнем этаже Тома столкнулся с командой уборщиков, явившихся за останками старухи и владельца дома. Тома показал им бледную тень гигантского кота, сидевшего между этажами, а потом понаблюдал, как уборщики, не самые сильные маги Края, вчетвером отбивались от монстра.
Тома вернулся в квартиру Фиста, и собрал разложенные пентакли, затем прошел в кабинет. Трой уже дочитал заметки и теперь задумчиво смотрел в окно, по привычке перебирая амулеты на цепочке жилета.
- Прошли сутки со смерти Фиста. Вам ничего не кажется странным? – поинтересовался Трой.
- Кажется. Где большой бум?
- Именно! Где он? Столько усилий затрачено - и вдруг тишина. – Трой говорил почти дружелюбно. Тома немного удивился этой перемене. Он считал, что начальник дознания его терпеть не может после Границы. Томе казалось, что если у него и есть враг, то это Трой. Но то ли Трой был устроен сложнее, чем представлялось, то ли заманивал в расставленную ловушку. Тома решил проверить это.
- Не могу понять, зачем создали этот артефакт, - сказал Тома. – У артефактов всегда есть предназначение.
- Вы не одиноки! – отозвался Трой. - У меня странное ощущение – как будто мы и знать об этом темном артефакте не должны были! Не могу избавиться от него! Где же Гвидо?!
- Вы его известили?! – удивился Тома.
- Разумеется, известил.
Трой снова выглянул в окно.
- Ну, наконец-то!
Тома взглянул на дознавателя с интересом. Нечасто он позволял себе выказать эмоции, а тут он явно находился в нетерпении. Теперь Томе захотелось услышать их разговор.
Гвидо вошел в компании своего заместителя. Хавт одинаково холодно кивнул Трою и Томе. Сам Гвидо выглядел угрюмей обычного.
- Он не дал никаких ответов, - утвердительно проговорил Трой.
Гвидо хмуро кивнул.
- Аврелий прямо посоветовал мне не вмешиваться! – Гвидо с досадой рванул с шейный платок и вытер им лоб.
- Что происходит? – подал голос Тома.
- Вы же не хотите вмешивать в это лишних людей? – быстро проговорил Хавт.
- Конечно же, нет! – ответил Трой ему в тон. – Вы можете идти!
Хавт, не ожидавший такого поворота, уставился на Гвидо.
- Посмотри, что квартире напротив, - буркнул Гвидо, неожиданно поддержав Троя.
Недовольный Хавт ушел.
- Что происходит? – снова повторил Тома, понимая, что и его могут также бесцеремонно выставить в любой момент.
- Мы обсуждаем это дело при вас только с одной целью: у вас могут быть ответы, хотя, возможно, вы о них не подозреваете, - проговорил начальник дознания медленно.
Тома взглянул на Гвидо кивнул, и тот опять поддерживая Троя.
- Утром Трой встречался с Сервием Целлером, - сказал он, - сейчас я с Аврелием Равиллой. Главы Домов ответили нам одинаково: не вмешиваться! Главы города не хотят расследовать преступления. За тридцать лет службы я такого ни разу не слышал от Аврелия!
- Значит, они знают, что происходит на самом деле, - сделал вывод Тома.
- Аврелий не сказал и этого, - буркнул Гвидо. Он вытащил фляжку из внутреннего кармана и сделал из нее глоток. – Мир сошел с ума!
- Возможно, верно мое первое предложение, - проговорил Трой. – Это заговор.
- Зачем членам городского совета плести заговоры? Что они получат такого, чего не имеют сейчас? – спросил Тома.
- Власть, - Трой даже не задумался.
- Ты увлекся, - сказал ему Гвидо, неожиданно переходя на «ты», на что Трой никак не отреагировал, а, значит, моментами эта форма обращения была между ними принятой.  – Что они с этой властью будут делать? Вот если б была возможность найти проход из нашего мира в другие – ради такого стоило бы рискнуть.
- Зачем? – не понял Тома. Он никогда всерьез не задумывался о существовании других миров, принимая Туман, как непреодолимое препятствие.
- Мы отрезаны Туманом от всех других миров, - пояснил Гвидо. – Что хорошего в изоляции?!
- Может, наш мир единственный, - сказал Трой.
- Нет, такого не может быть. Первые же пришли откуда-то!
- Раз уж мы заговорили о первых, - сказал Трой. – Выяснилось, что наша миленькая проблема так и называется «Прах первых».
- Кто это выяснил?
Трой указал на Тому.
- Так назвал это Бареб.
- Вот оно что! – пробормотал Гвидо. – Давно надо было к нему сходить! Я с этой мразью ручкаться не стану, а вот кто-нибудь из твоих мог бы!
Тома ожидал, что Трой сейчас возмутиться, но тот отреагировал спокойно.
- Нет нужды. Нас опередил.
- И что теперь вы будете делать, когда вам запретили расследовать? – поинтересовался Тома.
- Нам посоветовали не лезть в дружеской беседе, а права запретить нам расследование чего бы то ни было у них нет, - серьезно ответил Гвидо.
- Вот только бы сообразить с какой стороны взяться! – сказал Трой. - Фист все равно что мертв, совы пропали – все концы в воду!
Оба начальника посмотрели на Тому и молчали.
- Вы так на меня смотрите, как будто у меня есть ответы на вопросы, - сказал Тома.
- Ты полон сюрпризов, - заметил Гвидо. – Ты бормотал что-то о женщине в прошлый раз. Кого ты имел ввиду?!
Тома помедлил.
- Ну, что из тебя все выдавливать по капле надо! – проворчал Гвидо.
- Рита. Вик придумал целую теорию, почему это может быть она. В ее магазине случились первые заражения, обе девушки жили у нее, она хотела купить сов…
Трой повернулся к Гвидо с немым вопросом.
- Не может! – сердито отрезал Гвидо. – Ты бы лучше присмотрелся повнимательнее к этому своему приятелю Вику. Выдумывальщик теорий, тоже мне! Уж кто-то, а он точно знал о каждом твоем шаге. Где он не был рядышком с тобой, так ты ему все в подробностях докладывал!
- Но, если он прав… - начал Трой.
- Мы же с тобой ее допрашивали! – буркнул Гвидо. – И пришли к обоюдному согласию!
- Всегда можно передумать! – заметил Трой с легкой насмешкой. Кажется, сейчас он дразнил Гвидо.
Гвидо фыркнул. Трой, оставшись удовлетворенным результатом, развернулся к Томе.
- А  Керкира? Что вы скажете о ее роли?
Трою уже доложили о разговоре, произошедшем в мэрии между ним и Керкирой. Что ж, этому удивляться не следовало.
- Она виновна только в пыточном заклятьи. Я в этом убежден, - сказал Тома.
- И это обвинение легко потянет на заключение в Холодной скале, - проговорил Трой. Он не сводил с Томы похолодевшего взгляда. Все-таки начальник дознания затеял с ним игру, ожидая, что Тома поведется на его авансы и вывернется из кожи вон, только чтобы войти в милость. Тома усмехнулся про себя. Это сработало бы с ним прежним, но сейчас он смотрел на того себя со слишком большого расстояния, и многие мечты и надежды казалось ему нелепыми, смешными.
Вряд ли начальника дознания могла обрадовать новость о Керкире. Трой всегда ревностно относился к чести Дома черных магов, а тут еще затронут и он сам, как ее начальник.
Тома не обдумывал последствия поступка Керкиры для нее самой, и теперь понял, насколько все серьезно. Сейчас Керкира очутилась худшем положении, чем то, в каком находился Тома после Границы. Она стала изгоем, потеряла службу и, скорее всего, потеряет свободу. Не то, чтобы Тома считал ее наказание не заслуженным, но и радости по этому поводу тоже не испытывал. Он слишком устал думать о Керкире, об отношениях с ней. Ему хотелось перелистнуть эту страницу навсегда и, по возможности, забыть.
- А ты его не обвиняй! – вмешался Гвидо. – Вечно ваша гордыня вас, чернышей, подводит. Это девчонка не справилась с собой, а такие проделки никому с рук не спустят. Тебе ли не знать, какая лотерея эти отношения!
Тому удивила скорость распространения новостей по мэрии. Знал не только Трой, что легко можно объяснить, но Гвидо. Какими путями до него добрались новости – загадка.
Трой отповеди не обрадовался, но и не возразил, хотя досаду свою не скрывал.
Собирая в саквояж склянку с тушью и ручку, Тома сказал:
- Я думаю, что прах первых каким-то образом связан с Госпиталем и целителями, - произнес Тома после паузы. – И с самой главой Дома – Ниной Нонний и с исчезающей магией столбов. Но объяснений этому у меня нет.
Трой коротко переглянулся с Гвидо.
- Вас надо было выставить вместе с Хавтом! – обронил Трой, обращаясь к Томе. – От вас никакой пользы.
- Так я и поступлю, - согласился Тома и, защелкивая саквояж. Больше ему нечего было делать в квартире Фиста.

31.
После сражения с привидением, Тома чувствовал себя выжатым, будто спускался к Столбам. Хотелось поехать домой, запереть двери и завалиться в постель. Но он взглянул на придавивший город Туман, и передумал.
Если с Керкирой наступила полная ясность, то с Ритой нет. Невнятная защита Гвидо не убеждала. Обвинения Вика, сначала показавшиеся вздорными, заронили зерно сомнений. В самом деле, только близкий к нему человек, хорошо знающий его окружение и самого Тому, может подкинуть приманку в магазин, а после поджидать его в экипаже, замаскировав его под экипаж Керкиры.
С другой стороны, Гвидо верно подметил, что Вик был осведомлен о каждом шаге Томы даже лучше, чем Рита.
Полный решимости, Тома направился сначала к магазину Риты.
Сумерки лежали на опустевших улицах. Тома никогда не видел города более безлюдным. Он проехал через половину города и наткнулся лишь на группу черных магов, извлекающих силу из фонтана.
Сначала эта безлюдность казалась ему удивительной. Конец мира надвигался бесшумно, будто огромный зверь на мягких лапах. Ему вспомнились прежние катастрофы, потрясающие город с завидной регулярностью. О них кричали газеты, их обсуждали, предлагали варианты, делали прогнозы, а сейчас все просто ждали. Сидели по домам и ждали. Потом он понял, что горожанам некуда бежать, и они закрылись в последнем убежище – в стенах дома. 
В магазине Риты и в жилых комнатах над ним свет не горел. Тома долго стучался в дверь, но ему никто не открыл. В голове он уже выстроил беседу с Ритой, и, не желая отказываться от планов, послонялся возле магазина еще какое-то время.
На улице зажглись фонари. Но и они сегодня светили, как сквозь мглу. Рита так и не появилась.
Тома сел в экипаж. Пропажа Риты его беспокоила. Неизвестно, где ее искать. Оставалось только надеяться, что Вик не пропал. Тома поехал к Университету.
Он хотел свернуть со Второй Кольцевой и проехать краем Южных кварталов, но заметил впереди несколько человек. В городе было так тихо и безлюдно, что это показалось заслуживающим внимания. Подвел экипаж поближе, и увидел, что прямо посреди дороги лежит женщина. Она не шевелилась, и не понять, жива она или нет. Было что-то странное в том, как вели себя люди. Во-первых, они сбились в кучку с одной стороны, и голоса их встревоженно жужжали. Во-вторых, они стояли в некотором отдалении от тела, словно опасаясь приближаться к нему. Ситуация была настолько интригующая, что Тома остановил экипаж и быстро вышел к ним.
- Что случилось? – поинтересовался он, подходя к горстке возбужденных людей.
- Ну, слава силам, хоть кто-то пришел! – проговорила скорее с раздражением, чем с радостью женщина в халате, накинутом на длинную ночную сорочку в веселых овечках и такой же, с овечками, шапочке на голове, прикрывающей бигуди. Тома с трудом узнал в ней чопорную даму, владелицу книжного магазина, и его клиентку. А она объявила во всеуслышание:
- Он чистильщик! Разберется, есть тут порча или нет!
Люди перед Томой расступились. На носилках, собранных из свежеструганных жердей лежала старая женщина в каком-то грязном платье, больше похожем на рубище. Она тяжело и часто дышала, глаза её были закрыты, чёрные вены выступили под кожей. Они будто пульсировали, то наливаясь чернотой и отчетливо проступая до мелких сосудов, то почти пропадали под бледной кожей.
Еще одна зараженная! Но почему на улице?! Как она очутилась тут? Кто ее обсыпал прахом и сколько времени назад?! И почему ее принесли сюда, а не отправили сразу в Госпиталь?
На сколько можно было судить, прах воздействовал на человека все быстрее и быстрее. А что, если преступник стоит тут же и смотрит на результат своих действий?
Тома огляделся. Кроме владелицы магазина, здесь стояла парочка молодых людей, студентов, по всей видимости, и трое ничем не примечательных прохожих с такими же невзрачными дамами. Один господин с гербовыми пуговицами, явно обитатель Первой Кольцевой, забредший, видимо, сюда случайно. Тома на всякий случай разглядел и запомнил, что его на гербе изображена лягушка в короне. Тома оглянулся вокруг, а вдруг злоумышленник прячется в тени деревьев или подглядывает из-за угла. Он почти ожидал увидеть Риту. Но не обнаружил никого.
- Вызвали целителей? – спросил Тома.
- Едут уже! – откликнулся кто-то.
Тома кивнул.
- Кто-нибудь трогал её? – спросил он. – Кто её нашел?
- Я, - вперед выступил пузатый мужчина с выражением испуга в щёлочках глаз на мясистом лице. – Но я не трогал – побоялся.
- Руки покажи, - сказал Тома.
Мужчина неуверенно протянул вперед руки.
- Это заразно?! – испуганно спросил он.
По толпе пробежал шепоток.
На толстых коротких пальцах не было следов от черной пыли.
- Все в порядке, - сказал Тома.
 Он отошел от старухи, и присоединился к людям. Теперь уходить было нельзя. Надо убедится в том, что её заберут.
- Это очень опасно? – подскочила к нему владелица магазина.
Тома только кивнул.
- Говорят, что таких каждую ночь находят по всему городу, - сказала нервно женщина у Томы за спиной. – Таких в госпитале уже почти пятьдесят. И завтра объявят карантин.
- Да, - вступил в разговор молодой парень, - я тоже слышал, только мне говорили, что их сотня.
- Сотня? – не удержался Тома. – Кто говорил? Он уверен в своих словах? Точно знает?
- В университете – профессор, - ответил парень без неловкости. – Профессор Аллет. Он специализируется на растениях с магическими свойствами. Как думаете, он знает?!
И парень победно поглядел на Тому, а потом толпу. Толпа ему закивала.
- Знаю я этого профессора Вика Аллета, он болтун и врун! – Тома разозлился. Вик распускал слухи в университете. Зачем?! – Сам подумай: твой профессор-ботаник не выезжал ни в одну экспедицию на Окраину, отказывался, даже когда его приглашали. Что он может знать о магических растениях, а тем более об этой напасти?!
Парень сдулся. Толпа призадумалась, а Тома сразу пожалел о вспышке. Вик, конечно, идиот, что распускает такие слухи, набивая себе цену среди студентов, но надо было с ним поговорить с глазу на глаз, а не выставлять мошенником перед его студентами и мало знакомыми людьми. Дружеские отношения к этому обязывали. Но всё сделано, и слова обратно не вернешь.
- А что тогда, по-вашему, происходит? – спросила женщина с нервным голосом.
- Я не знаю, - ответил Тома. – Но сотен зараженных не существует. Это выдумки!
- Ничего вы тоже не знаете! – возразили ему пуговицы с гербом. – Ни сколько их, ни как передается заражение!
Тома знал, как оно передается, но сообщать об этом случайным людям не собирался. И ошибки с Виком хватит, чтобы погрызть себя в приступе меланхолии. Второй не требуется.
- Кажется, я её знаю, - вдруг произнес второй из студентов. – Она жила со мной по соседству. И звали ее то ли Мили, то ли Лили. Она огрызок.
Тому обдало жаром. Огрызки из шабаша сказали, что их товарка заразилась. Заразилась черной пылью от совы, вскрытой в Лачуге Томой. Если узнает Трой, то Холодной скалы не избежать.
Пока он мысленно перебирал варианты будущего, подкатил длинный экипаж с гербом целителей на боку. Тома отошел в сторону, как и другие, чтобы не мешать. Целители ни о чем не спрашивали. Работали молча и слаженно. На руках черные перчатки, на лице черные маски. Вытащили носилки из задних дверей. На них переложили тело, пристегнули его ремнями и загрузили в экипаж. Безликие фигуры добавляли мрачного колорита происходящему. Люди молчаливо наблюдали за их действиями.
Кто из толпы не выдержал:
- Это заразно? Как это передается?
- Не заразно, - ответили ему холодно. – Расходитесь по домам!
И Тома узнал голос.
- Игнатий! – позвал он.
Целитель обернулся, подумал и поманил Тому в сторону, снимая по пути маску.
- Как мы встретились! – сказал он. – Я как раз думал о тебе.
- Да, это удачный случай. Есть что-то новое? Что ты узнал?
Один из целителей остановился и смотрел на них пристально. Игнатий заметил внимание коллеги, обернулся к нему. Но тот не тронулся с места.
- Сейчас я не могу говорить, - быстро проговорил Игнатий. – Встретимся завтра. Я заеду к тебе с дежурства.
Экипаж целителей уехал. Происшествие окончилось, и толпа рассосалась за считанные минуты. Тома уходил с улицы последним. Молчаливость и уверенность, с какой действовали целители наводила на мысль, что они точно понимают, что происходит.
Тома заспешил. Скорее нужно найти Вика и поговорить с ним! Он был с Томой в Лачуге, что скажет, когда узнает про зараженную старуху?!
Здание Университета высилось темной громадой. Фонарь на воротах затлел, почти не давая света, когда он подошел ко входу. Тома понял, что ошибся, разыскивая этим вечером Вика здесь. Конечно, он дома с матерью. На всякий случай, Тома подергал двери. Заперто. Небывалое событие!
Тома развернул экипаж к западным кварталам по старому адресу Вика. За все время их знакомства Тома бывал у него дома раза два, не больше. И так давно, что не смог бы найти дом, если б не чудодейственная микстура, возвратившая ему воспоминания.  Квартира Вика запомнилась ему тесной и темной, а его мать слишком услужливо-навязчивой, особенно, когда узнала из какой семьи происходит приятель ее сына.

Эта часть города поднималась на возвышенность. Неказистость приземистого трехэтажного дома окупал живописный вид на озеро и развернувшееся от горизонта до горизонта небо. Однако, сегодня вид не был так привлекателен. Внизу раскинулся темный город; вверху мглистое небо.
Все подъезды дома казались одинаковыми. Поколебавшись, Тома выбрал один из них, и поднялся на третий этаж. Квартира Вика справа. Он подошел к дверям, и услышал, как отворяется входная дверь внизу. Перегнувшись через перила, Тома выглянул вниз. По лестнице поднимался сам Вик.
- Тома?! – Вик не обрадовался неожиданному появлению приятеля. – Ты как здесь?!  Я увидел знакомый экипаж у дома, но подумал, что ошибся…
- Сегодня мне никто не рад, - ответил Тома.
Вик взглянул на него непонимающе.
- Только что видел Игнатия. Целители забирали тело зараженного с улицы. Это была старуха-огрызок из шабаша. Она заразилась от совы, которую мы с тобой разбили в Лачуге.
Новость не вызвала у Вика заметной реакции. Все его воодушевление куда-то пропало.
- Ну, и что?! - сказал он устало. – Ну, заразилась старуха. Она пришла в Лачугу, зная о её тёмных свойствах, о том, что в ней хранится тёмная магия. Это был её выбор!
Тома опешил. Ему казалось, что Вик посчитает, что их действия привели к беде, а он отмахнулся от ситуации, как от назойливой мухи. Тома взглянул внимательнее на Вика. Тот смотрел угрюмо, будто что-то в нем надломилось. Пропал обычный для него юмор, он произносил слова с горечью.
- Что случилось? – спросил Тома. – Ты больше не хочешь раскрывать тайны?
- Мне сегодня рассказали, что стрелки на часах, отсчитывающие конец мира, стоят на без двух минут конец. Ты понимаешь, что этот вечер может стать нашим последним вечером в жизни? Туман сотрет нас, как мокрая тряпка мел с доски. И все. Нас нет! Тебя волнует глупая старуха, а меня то, что завтра меня больше не будет! Не будет ни этого дома, ни этого мира!
- Вижу, ты прочувствовал всю драматичность ситуации!
- А ты? Неужели не ощущаешь, как зыбка наша жизнь? Она стала тоньше нитки. Я всегда думал, что если я родился, то я имею на это право. А на самом деле, это лишь нелепая случайность. В моем рождении нет никакого смысла. Я просто есть, как вон тот камень, или туман над озером, или ветер…
Тома ничего ему не отвечал, просто слушал. Ему тоже приходили подобные мысли в голову, но немного раньше, на Границе. Там они почти всем приходили. Вик замолчал.
- Что скажешь? – задал Вик вопрос, успокоившись.
- Что ты прав. Вся наша жизнь переплетение случайностей, нашего характера и событий. А смысла, и точно, никакого нет.
Они помолчали.
- Хочешь зайти? – спросил Вик.
Тома отрицательно покачал головой.
- Я бы выпил стаканчик рома, - признался Вик. - Но все заведения закрыты.
- В экипаже есть фляжка.
Вик согласно качнул головой, и они вышли из подъезда. Тома извлек из тайника под сиденьем фляжку и два маленьких - почти наперстка, стаканчика серебра. И они устроились на скамейке за домом.
- Темнотища какая! - сказал Вик, оглядываясь на дом. Окна были задернуты плотными шторами, словно люди стремились сберечь весь свет внутри. – И в самом деле, последний вечер мира!
Тома чиркнул пальцем по пентаклю. Слабый синеватый свет озарил скамейку, не убавив драматичности ночного пейзажа. Вик захватил бутылку и разлил ром в стаканчики. Они выпили.
- Тебя совсем не тревожит смерть? – спросил Вик, наливая в стаканчик снова.
- Я в нее не верю.
- Как это?
- Если смерть есть, то ты перестанешь существовать, но в отношении жизни – это краткий миг перехода в Ничто, который я могу даже не заметить, а значит, могу позволить себе не верить в нее. Если твоя «душа» вольется в магию мира, то тогда смерть вообще неважна. Это всего лишь этап.
- Но ты заметишь смерть.
- Нет. Ты заметишь боль, а боль – это жизнь.
- Интересная у тебя философия… - пробормотал Вик.
Тома пожал плечами, как бы говоря: «какая есть!», и снова подставил стаканчик. Ему хотелось поменять тему. Его больше занимали неразгаданные загадки, чем мрачные предчувствия.
- Рита пропала, - сказал он.
- Куда пропала? – вяло поинтересовался Вик.
- Магазин закрыт, в окнах нет света…
- Ааа! – протянул Вик, не проявляя никакого любопытства. Томе казалось, что он ухватится за это, выведет целую теорию из ее исчезновения. Но ничего. – Может, к родственникам ушла.
- Сегодня утром нашли Фиста. Заражен. Фарфоровые птички снова пропали.
- В самом деле? – Вик поболтал фляжкой, выясняя столько в ней осталось, и махнул, мол, подставляй стакан.
- Вчера мне подстроили ловушку, заперли в подвале и выкрали адрес Фиста…
Вик неопределенно гукнул.
- Тебя ничем не пронять? – поинтересовался Тома.
- Хороший сегодня вечер! – проговорил Вик, оглядываясь вокруг. – Очень подходящий, чтобы стать последним. Жаль луны не видно…
Тома понял, что единственное, что тут можно сделать – выпить рома.
Он надеялся, что Вик либо натолкнет его на какую-нибудь свежую мысль об этом деле, либо сам предложит ее. Но Вик почти не обратил внимания на перечисленные странности. Даже не стал торжествовать, что он может быть прав по поводу Риты.
- Это все уже неважно, - сказал Вик, слегка заплетающимся языком. – Неважно, кто виноват, и чего он добивался. Может, таким был его план изначально, а, может, все пошло наперекосяк. Важно, что время нашего мира на исходе. Мы все умрем, и ты, мой упорный друг, ничего не сможешь поделать с этим. Прими как факт и выпей!
К счастью, ром во фляжке закончился раньше, чем Вик начал устраиваться спать на лавочке. Тома проводил его до подъезда, убедился, что он вошел в квартиру, попав в чересчур заботливые руки матушки. Тома постоял возле экипажа. Темная вода озера поблескивала в свете фонарей на набережной. Воздух ночи был сухой и холодный, совсем не летний.
Стал бы преступник сокрушаться о гибели мира, как Вик сегодня?

 По дороге домой Тома завернул к магазину Риты. Окна ее, по-прежнему, были темны.
Он лег в постель, но сон все не шел. В голове крутились вопросы. Почему Гвидо не взялся за Риту, как только узнал все обстоятельства? Или он их знал? Или скрывает что-то? Зачем указал на Вика? С этими начальниками не поймешь, когда они выступают заодно, как в квартире Фиста, а когда соперничают между собой.
Он крутил ситуацию так и эдак, снова и снова убеждаясь, что он не понимает происходящего. Зачем преступник заражает людей? Чего он ждет?

32
Тома почти не спал. Вскочил на рассвете. Долго и бесцельно ходил из прихожей в кухню, думая обо всем сразу и ни о чем.
Игнатий сказал, что зайдет после дежурства, это где-нибудь около десяти. Может, лучше не дожидаться и самому отправится в Госпиталь? Позволят ли поговорить в Госпитале с Игнатием?! Или лучше подкараулить его у ворот? А вдруг его не выпустят? Целители может и непричастны, но знают намного больше, чем говорят. Как связаны между собой заражение и туман, накрывающий город? А если они не связаны никак? Если мортон преследует собственные цели, и они никак не связаны с угасанием Столбов, а лишь совпали по времени? Тогда чего он хочет?
Обдумывая, как лучше поступить, Тома сел к столику в прихожей разобрать почту, накопившуюся за пару дней, и нашел молнию от Капия, который сообщал, что заказ выполнен. Тома не сразу вспомнил, о чем идет речь. А вспомнив, обрадовался. Возможно, генеалогическое древо Нины Нонний и есть тот самый кусочек пазла, из-за которого не складывается картина.
 Сил дожидаться десяти, когда Капий открывает свой магазин у Томы не было, и он запрыгнул в экипаж в четверть восьмого.
Солнце должно быть уже высоко, но Туман висел над городом настолько густой, что сквозь него не проглядывало даже смутное пятно.  На улице царили серые сумерки. Обычно в это время люди спешили на службу, но сегодня попадались лишь редкие прохожие, будто в глухую ночь.
Впрочем, это закончилось, едва Тома повернул на Вторую Кольцевую. В парке собралась небольшая толпа. Ротозеи наблюдали за тем, как стражники и дознаватели вяжут городского сумасшедшего, затеявшего с ними по гонку через зеленые изгороди и клумбы с петуньями и настурциями. Тома замедлил ход экипажа, проследив за тем, как его схватили и не слишком вежливо потащили к казенному длинному экипажу с эмблемой стражи на потертом борту. Человек выглядел безумным. Багровея лицом и напрягая жилы, он кричал о том, что спасутся только избранные. Хмурые стражи волокли его за руки по земле. Грязная рубашка человека задиралась, обнажая впалый живот. Человек упирался, и тогда ему помогали тычками.
- Проезжай! – бросили Томе. – Чего рот раззявил!
И он медленно тронул экипаж, все еще слыша истошные крики, пока съехавшего с катушек запихивали в тюремное отделение. Он видел, что люди на газоне, которых, видимо, собрали эти бредовые речи, настороженно молчали. Кто-то поверит ему, и спрячется в подвалах Библиотеки и в зеркальных коридорах. Надежда соблазнительна. Но только смерть их станет мучительнее, а агония дольше.
Тома был все эти дни так занят, что абсолютно не продумал, как ему встретить последние часы мира. Быть может, развернуть экипаж, взять обед в трактире и устроить прощальный пикник на берегу озера? Впрочем, напиваться одному напоследок не то, что хотелось бы. Позвать Вика? Но тот не оставит мать в такие минуты. Керкира? Тома перед глазами промелькнула череда тягостным ужинов и вечеров. Нет! Их дороги разошлись навсегда, жаль, что так поздно… Рита вполне приятная компаньонка для последнего пикника, но она будто сквозь землю провалилась, и вопрос с ней неясен.

Стучать в двери, пока открыли, Томе пришлось очень долго. Капий не выразил удовольствия, увидев клиента так рано, однако был уже одет, умыт и пах одеколоном.
- Прости, но дело срочное, - произнес Тома, протискиваясь в магазин, вопреки желанию Капия, придерживающему дверь ногой.
Капий вздохнул, но решил не ссорится со своим чистильщиком. Он зашел за прилавок и вынул из-под него свиток залитый сургучной печатью, удостоверяющей подлинность документа. Тома поспешно взломал печать и развернул листок.
- Никаких сюрпризов у Нины не обнаружилось, - говорил Капий, пока Тома, разложив свиток на столе, водил пальцем по линиям, - она не имеет наследников. Ни родных детей, ни четвероюродных племянников. Жаль! Славный был род, но их будто выкашивала какая сила – все умирали или молодыми, или бездетными, или то и другое вместе.
Тома увидел полное подтверждение словам Капия на свитке и сник.
- Ты вроде расстроился? – с участием спросил Капа, уже позабыв досаду за ранее появление.
- Я надеялся, что ее наследник многое прояснит.
Тома выложил монеты, причитающиеся за работу Капию. Тот смахнул деньги в ящик.
- У меня жена заваривает отличный чай, и как раз сейчас она его готовит. Хочешь чашечку?
Тома кивнул. Все его надежды, что ситуация прояснится, развеялись дымом. Он стоял, как погорелец на пепелище, не зная, в какую сторону пойти. Чашечку чая, так чашечку чая. Почему бы и нет? Все равно…
Капий ушел за занавеску. Тома сел в кресло возле маленького столика в углу. За широкими окнами начиналось тревожное утро. Редкие прохожие неизменно поднимали голову вверх и с тревогой смотрели в небо, затянутое пеленой тумана.
- К нам три дня назад родственники приехали с озерных местечек. У них прорыв тумана случился еще пять дней назад. Они поняли, к чему идет, дожидаться не стали, и перебрались к нам в город, - сказал Капий возвращаясь с подносом в руках.
Он налил чай в чашки.
- Из маленьких местечек все разъехались, кто в Магбург, кто деревни побольше, которые могут выставить защиту от Тумана. В газетах пишут, что в каждое поселение отправлен черный маг, чтобы помочь с защитой жителей.
Капий отпил из чашки и не спеша продолжил:
- Моя жена считает, что последние дни наступили. Не выпускает детей на улицу. Они уже весь дом разнесли от безделья.
В доказательство его слов, над головой, из жилых комнат раздался оглушительный грохот – упало что-то большое и тяжелое. Капий вздохнул, махнул рукой и сказал:
- Надеюсь, никто из этих безобразников не покалечился.
- Твоему спокойствию можно только позавидовать, - заметил Тома, прикидывая, что сам бы не отнесся так спокойно, начни детишки крушить дом.
Капий еще раз слабо махнул рукой:
- Когда приехала сестра моей жены со своими тремя детьми, я понял, что или с ума сойду, или не буду никак реагировать. Выяснилось, что это даже приятнее – никак не реагировать. Женщины и дети пусть делают, что хотят!
Тома попробовал чуть остывшего чаю.
- Хороший сбор. Добавлен мед с легкой горчинкой. Моя мать такой чай пьет.
- Она разбирается!
- Она создает эти сборы, - сказал Тома и вздохнул. Отчего сделалось грустно. Он подумал, что давно не видел никого из родных. Может, сегодня подходящий день? Неизвестно, сколько выдержит еще купол. Судя по всему, Туман накрыл Край целиком. Возможно, они никогда больше не увидят солнца, да и ничего не увидят. Когда Туман прорвет защиту, самые стойки продержатся неделю-другую, и они будут жалеть, что не погибли первыми. Тома внутренне содрогнулся, вспомнив, вкрадчивый голос Тумана, который поселялся в голове на Границе. И его невозможно заставить замолчать. А нашептывал Туман очень неприятные вещи. То жиденькое первое нападение не идет ни в какое сравнение с полноценным Туманом, который сейчас висит над городом. Едва защита падет, Туман станет полновластным хозяином на улицах. Смерть и запустение ожидают Магбург. Долго ли выдержит защита? Долго ли?
- Вчера нашу соседку вон из того дома, - Капий показал на двухэтажное желтое здание недалеко от его магазина, - увезли целители. По городу бродят слухи о странной черной болезни, поражающей людей. Третта выглядела достаточно черной.
- Что? – Тома очнулся от своих мыслей. – Твоя соседка заразилась?
- Да, - подтвердил Капий. – Заразилась, но непонятно как. Она не выходила на улицу несколько месяцев.
- Почему?
- Была тяжело больна. Она даже подняться с кровати не могла без чужой помощи.
- И кто о ней сообщил?
- Да никто! Ее сестра ухаживала за ней. Когда Третта почернела, сестра решила, что настают ее последние дни. Даже целителя не приглашала. В последний свой визит целитель сказал, что все, чем можно помочь – облегчить страдания. А вчера вечером приехал их экипаж и забрал Третту. Мы ничего не поняли…
Тома обдумал его слова, сопоставляя с тем, что он видел вчера вечером на улице.
- Спасибо за чай, - наконец, произнес он, - мне пора.

33
Тома ходил по площадке для экипажей возле Госпиталя, нетерпеливо поглядывая в сторону прилегающих улиц.  Нетерпение его увеличивалось еще и оттого, что золотистые линии сети над городом мерцали, а это означало, что человеческая магия иссякает. Не помогло и повторное наполнение чаш фонтанов магическими предметами. И черные маги бессильны перед грядущей катастрофой. Утренние газеты настойчиво уверяли, что кризис временный и вот-вот разрешится, но Тома видел своими глазами, что в здание Библиотеки набилось столько людей, что стражи были вынуждены перекрыть вход. Город опустел. Все сидели по домам, с семьями. В воздухе витало ощущение близкой катастрофы. Сегодня Туман давил особенно сильно.
Тома и сам нервничал, находясь на открытой площадке, и с облечением вздохнул, когда показался потертый экипаж Гвидо.
- Почему ты один? Где стражи? – спросил Тома.
- Ты не видишь, что в городе творится, - буркнул Гвидо, вылезая из экипажа. - Скажи спасибо, что я приехал.
- Мы упустим время!
- Ты хочешь, чтобы я начал конфликт с целителями, не имея доказательств? Не хотелось бы войти в историю именно так! Идем.
Они подошли к крыльцу Госпиталя.
- Трою ты тоже ничего не сказал? – поинтересовался Тома.
- У нас был уговор – умыть дознавателя. С чего бы мне отказываться от удовольствия?! – ответил Гвидо, оглядывая внушительное здание Госпиталя.
Они вошли внутрь. В холле собралась кучка целителей, и для Госпиталя это было необычное явление.
- Что тут происходит? – Гвидо подошел к ним.
Появление начальника стражи встревожило целителей. Кое-кто переглянулся между собой, одна из женщин стала быстро подниматься наверх. Они молчали.
- Так что тут происходит? – хмуро поинтересовался Гвидо еще раз.
- Мы сами не знаем, - отозвался один из них. – Зараженные пришли в себя. Все одновременно.
- И сколько их всего?
- Одиннадцать.
- Одиннадцать?! Силы мои! – воскликнул Гвидо. – Почему вы не известили городские власти?! Мы знали только о четырех!
- Когда вы вошли, мы обсуждали как раз этот вопрос, - спокойно ответил самый старший из целителей. – Эта болезнь не передается от человека к человеку, а значит, не является эпидемией. Мы не обязаны сообщать о случаях, не угрожающих безопасности города.
- Восхитительно! – с иронией, подзанятой у Троя, откликнулся Гвидо. – А то, что это одиннадцать убийств, вас не волнует!
Целители зашумели, разделившись на два лагеря. Одни поддерживали выступившего целителя, другие Гвидо.
- Где Игнатий? – вмешался Тома.
Целители замолчали, переглянулись между собой.
- Ну что языки проглотили?! – раздражаясь проквакал Гвидо.
- Он заражен, - ответил все тот же мужчина в возрасте.
- Что?! Мы договорились с ним, что встретимся утром! – сказал Тома и повернулся к Гвидо:
- Теперь ты видишь, что в Госпитале творится?!
- Я бы не делал поспешных выводов, - твердо произнес тот же целитель. – Вы же чистильщик, будет жаль, если доступ для вас в подвал закроется!
- Прибереги-ка угрозы для другого случая, Афанасий, - ничуть не смутился Гвидо его напором, - ты пока еще не глава Дома. И есть большие сомнения, что ваш Дом сохранится! 
Целители возмущенно зашумели.
- Это не тебе решать! – бросил Афанасий.
- Да. Решаю не я, зато я выступлю с обвинениями. Вы обязаны выдать всех целителей, виновных в заражениях! А также любые, имеющие в вашем распоряжении, артефакты.
- Боюсь, это невозможно, - сказала Нина Нонний, появляясь на лестнице. – Единственный виновник всех заражений – Игнатий. Он действовал по моему указанию и с моего одобрения. Все зараженные были его пациентами. И если бы не вмешался этот молодой человек, - она слегка подняла руку, указывая на Тому, - все прошло бы менее волнительно. Вас довольно сложно держать на расстоянии, Тома Мовин.
- Вы еще скажите, - вставил Тома, - что все были согласны. Танита…
Нина подняла руку, останавливая его.
- С этой девочкой вышла случайность. Ей не повезло, когда она разбила одну из сов.
- А Мойра? Невеста Игнатия. С ней тоже случайность или она была согласна? Или Фист?
Нина замолчала.
- Я не оправдываю ни его, ни себя, - устало проговорила она. – Изначально у нас была договоренность, что он получит согласие каждого из десяти пациентов…
- Десяти? – переспросил Гвидо. – Но зараженных уже больше – одиннадцать!
- Игнатий дал свое согласие изначально. В этом он видел свой долг, - проговорила Нина и оглянулась. Взгляды всех присутствующих устремились на лестницу.
Зараженные спускались вниз. Они были человекоподобны, но людьми больше не выглядели. Мужчины и женщины, старые и молодые – все они стали похожи между собой.
- Уйдите с дороги! – велела Нина. – Они явились не за тем, чтобы причинить зло ныне живущим, но сметут вас с пути, не задумываясь!
Целители послушно раздались в стороны. Гвидо и Тома сделали пару шагов назад, и смотрели, как зараженные слаженным строем спускаются вниз, проходят мимо Нины. Один из них обернулся и сказал ей:
- Пора!
- Их должно быть двенадцать, - сообразил Тома. – Она двенадцатая!
- Да, - сказала Нина. – Это так.
В ее руке оказалась сова, которую она раздавила над головой. Черная пыль осыпала ее и впиталась в кожу почти мгновенно.
- У меня не осталось времени, - проговорила она. – Я последняя и преобразование произойдет стремительно. Вам известно, что Столбы гаснут. Прах возвращает Первых для совершения ритуала, который вернет Столбам энергию.
- Это жертвоприношение! Темная магия!
- Так и есть! Древняя магия не работает без крови и жертвы.
Нина ахнула, и рухнула на колени. Чернота под ее кожей пульсировала в сосудах. Кто-то из молодых целителей кинулся ей на помощь, но его перехватил Афанасий и удержал на месте.
Прах стремительно захватывал власть над человеческим телом. Он уже бился не только в ее сосудах. Кожа стала пепельной, лицо Нины будто потеряло индивидуальность. С пола поднялось совсем другое существо. Она спустилась по лестнице, не обращая на замерших людей никакого внимания и присоединилась к зараженным, поджидающим ее возле дверей в подземелье. Целители, Тома и Гвидо, не шевелясь как зачарованные, смотрели, как они по очереди исчезают за порогом.
- Мы так и будем стоять? – Тома очнулся первым.
- А что ты предлагаешь? Повернуть реку вспять? Будем надеяться, что эти жертвы окажутся ненапрасными, и ритуал разбудит силу Столбов!
Гвидо помолчал.
- То есть, ты сговорился с преступником, пообещавшим помогать тебе, а ты даже не заподозрил, что он водит тебя за нос?
 - Его горе выглядело натуральным, - твердо проговорил Тома. – Я не верю ни слову из того, что сказала Нина. Она соврала нам в первую нашу встречу с ней. Врет и сейчас!
- Ну, уж и врет! – проворчал Гвидо. – И даже если так, то мы не сможем ничего поделать с этим!
Последний зараженный скрылся за маленькой дверью в подземелье. Гвидо взглянул в окно. Небо над городом было по-прежнему затянуто пеленой, но сеть, сплетенная черными магами, то появлялась, то исчезала.
- Похоже, что наша магия вот-вот иссякнет, - сказал начальник стражи, - и я буду надеяться, что эти двенадцать и есть наше чудо. Иначе не рыбачить мне больше на озере…
Тома промолчал. Он тоже смотрел в окно, думая, что так и не нашел времени заехать к родным. Сегодня они все на улицах, поддерживают сеть, защищающую город, и неизвестно, как для них обернется дело. Первый удар, прорвавшегося Тумана придется по ним…
Впрочем, чего-то хорошего от встречи ждать не приходилось. Их отношения не изменятся никогда. Тома ранил их в самое больное – в гордость. И прощения этому не будет.
Он подумал, что вполне смирился с подобным положением дел. Вначале его задевало отношение семьи, то теперь ему стало все равно. Прошлое отгорело. Он принял все, как должное, и успокоился.
Тома увлекся своими мыслями, позабыв о мрачном Гвидо, но начальник стражи вдруг выругался:
- Туман меня забери!
Тома выглянул в окно и под ложечкой засосало. Туман прорвал сеть. Некоторое время он сочился через прореху, а потом исчезли и остатки сети, и Туман рухнул на город. Окутал улицы и дома, прижался к окнам. Над городом повис долгий крик. Крик этот не умолкнет, пока не сгинет в Тумане последний человек. Сначала падут частные дома. Дольше всех выстоит Первая кольцевая и общественные здания. Считалось, что лучше всего защищена Библиотека. Но через день-другой, через неделю это случится и с ней. Люди, укрывшиеся там не спасутся, а всего лишь продлят свои мучения. Как и они, запертые в Госпитале.
- Что б тебя! – пробурчал под нос Гвидо, когда за окном не стало видно ничего, кроме клубящегося Тумана. – Дождались!
- Полчаса прошло. Они только что спустились к Столбам, - сказал Тома. – По одной легенд, мы пришли в этот мир из подвалов Библиотеки. Интересно, те, кто придут сюда после нас увидят пустой город, или Край будет также пустынен, как и тогда, когда пришли мы? Будет только одна Библиотека с книгами на непонятном языке…
- Я все еще надеюсь, что советники правы, и жертва Нины была ненапрасной, - сказал Гвидо.
Пол под ногами слегка тряхнуло.
- Похоже, они начали ритуал, - заметил Тома.
Оба они приникли к окнам. Туман за стеклами безмятежно клубился. Шли минуты. Каждая из них казалась вдвое дольше предыдущей. Стрелка на часах в холле никак не желала сдвигаться.
- Не вертись ты! – осадил его Гвидо. – Нервируешь.
Тома не ответил. Стоять на месте он не мог. Дошел до двери в подземелье, затем вернулся обратно. Выглянул в окно на Туман. Повернул назад. Постоял перед часами. Попеременно выглянул из всех окон холла Госпиталя. Картина не менялась.
- Ничего не вышло! – сказал он, возвращаясь к Гвидо, который все это время не шевелился.
- Погоди! – ответил тот.
И правда. Его будто услышали. Туман колыхнулся, и начал стремительно отползать прочь. Еще несколько минут стена его стояла над границами города, потом и она растаяла. Все стихло. В голубом небе сияло солнце. День прояснился.
 Тома первым выбежал на крыльцо Госпиталя. За ним вышел Гвидо.
- Буду надеяться, что это самый страшный кризис столетия, - сказал Гвидо, шумно выдыхая. - Теперь бы еще с последствиями разобраться!

 
В ресторанчике, где собирались стражи, сегодня было многолюдно. Стражи и дознаватели носились по городу что-то выясняя и наводя порядок, но все столики занимали горожане. Придя в себя от ужаса, после нападения Тумана, многие кинулись в ресторанчики, чтобы пропустить по стаканчику и обсудить происшествие. Бесконечно, бесконечно, бесконечно пересказывалось то, что каждый пережил. Люди изживали ужас, изливая его в словах. Томе все это было знакомо, но ни говорить, ни слушать об этом не хотелось. Он попросил поставить официанта вторые приборы, а то незнакомцы ежеминутно норовили подсесть к нему и еще раз пересказать свою историю.
Едва кризис разрешился, Гвидо кинулся в мэрию. Тома увязался следом, желая участвовать в этой истории до конца. Но ничего интересного с его точки зрения, не происходило, кроме того, что еще не доводилось видеть такое оживление в коридорах мэрии. Начались какие-то совещания, сначала стихийные, потом вызвали на Совет, причем советники прибывали крайне неравномерно, и история была повторена не меньше пяти раз. За время шатания в коридорах, Томе удалось выяснить, что его семья жива и здорова, хотя их и накрыло Туманом на улице, но они спаслись. Несколько черных магов погибло. Точное число погибших по городу пока никто не знал. Версии были от нескольких десятков, до нескольких тысяч.
Трой с парой советников отправились осматривать подземелье под Госпиталем, а Тома пошел обедать.
Неповоротливый официант с ленцой убирал тарелки со стола, когда вошел Гвидо.
- Принеси-ка нам бутылочку рома, - сказал Гвидо, подсаживаясь к столу. – И чего-нибудь закусить.
- И какое же решение приняли главы нашего города? – поинтересовался Тома немного насмешливо.
Гвидо выглядел недовольным.
- Версию Нины. Все жертвы добровольные. И каждый из них – герой, спасший мир. Слыхал? Тебе такое и не снилось! Через неделю, когда пыль осядет, мы устроим праздник, и установим стелу с их именами на площади.
- Да уж! – протянул Тома. – Преступника от героя не отличить… 
Официант принес бутылку с ромом, стаканы, и небрежно смахнул засаленной тряпкой крошки от обеда, часть которых попала Гвидо на колени.
- Поаккуратнее! – буркнул начальник стражи, отряхиваясь.
Официант не обратил внимания на его слова, развернулся и побрел к бару. Гвидо налил себе и Томе рома. Оба выпили.
- Заслушали показания целителей, - продолжил Гвидо. – Они предоставили его записи. Действительно, каждый из зараженных – его пациент. Он мог подкинуть сову в магазин Риты, и Танита первой заразилась там.
- И он напал на свою невесту?
- Почему ты не можешь в это поверить?
- Он любил ее, и я видел его горе, когда с ней это случилось.
- Любовь иногда принимает странные формы, - сказал Гвидо задумчиво. – Заместитель Нины предоставил ее записи. И в них черным по белому написано, что Игнатий с самого начала знал, что станет одним из зараженных. Возможно, он не захотел отпустить невесту, а может, это был взаимный уговор. Как нам узнать?
На пороге кафе появился Хавт. Он поискал глазами своего начальника, и заметив его за одним столиком с Томой, скривился и даже не постарался скрыть этого. Хавт подошел к Гвидо, и, наклонившись, зашептал ему на ухо.
- Угу, - гукнул Гвидо в ответ. – Сейчас иду.
Но вставать Гвидо не торопился, налил себе еще в рюмку. Хотел налить Томе, но тот прикрыл рюмку ладонью.
- Этот день никогда не кончится! - пробурчал Гвидо. – Знаешь, что мне сказал Хавт?
- Нет, - ответил Тома. Через широкое окно ресторанчика он наблюдал, как Хавт топчется возле экипажа Гвидо.
- Что в Лачуге собрался шабаш.
Тома взглянул на начальника стражи. Если у шабаша найдут пентакль, то его неминуемо накажут самым неприятным образом, хотя, скорее всего, до заточения в Холодной скале не дойдет.
- Разберись с этим сегодня же, - продолжил Гвидо. – Только сегодня я могу позволить себе закрыть глаза на эту новость. Дел и без того невпроворот.
Вот, значит, как решил Гвидо. Это походило на дружеское одолжение. Тома кивнул.
- Но ты, хоть и никак не можешь поверить фактам, должен радоваться: с тебя сняты все подозрения. Живи спокойно! Но больше не ищи приключений! Трой прав, хорошего дознавателя из тебя бы не вышло. Он не сделал ошибки.
Томе на это ответить было нечего. За эти дни он переменил свое мнение о собственном предназначении и статусе. Понял, что его желание стать дознавателем, было глупым. Дознаватели решали проблемы, а не создавали их. Трой никогда бы не потерпел в своем отделе человека, то и дело влипающего в неприятности.
- Зато чистильщик из тебя что надо, - Гвидо хлопнул его по плечу. – Даже Трой признал, что ты не так уж бесполезен.
- Поверить не могу…
- Нет, конечно. Но хотелось посмотреть, как ты обрадуешься. Должен сказать, что фейерверков радости не заметил, а это значит, что ты кое-что вынес из той каши, которую заварил. На будущее: держись подальше от всяких странных происшествий. Не твое это!
Гвидо махнул рукой. Налил себе еще. Они помолчали.
- Не нравлюсь я Хавту, - проговорил Тома задумчиво, наблюдая, как страж искоса поглядывает в его сторону. – Почему?
- Он думает, что ты больше мешаешь, чем помогаешь.
- И ты разделяешь это мнение.
- Разделяю, - Гвидо не ведал смущения. – Только я умнее и опытнее его, а значит, терпимее к людям, хотя знаю, что про меня говорят другое. И вот раз у нас такой расклад, послушай старика: Керкира была слишком честолюбива для тебя, вот Рита – другое дело. Пользуйся случаем, пока ее не подцепил кто-нибудь ловкач. Тебе не хватает собственного стиля и парочки причуд, чтобы жить одному.
Гвидо встал, хлопнул его по плечу еще раз и вышел. Тома наблюдал, как он садится в экипаж, и трогает его с места.
- Учить он меня будет! – пробормотал Тома. Но в душе он согласился с Гвидо, отчасти согласился…

На улицах города лежали синие сумерки, и пахло разогретыми за день камнями и пылью. Тома, оставив экипаж возле дома, пошел по улицам пешком. Он только что вернулся из Лачуги, в которую, как он и думал, ему не составило никакого труда проникнуть и отобрать свой пентакль у шабаша. Их сопротивление было смехотворно, и Тома парочкой простых заклинаний разметал шабаш по углам, посоветовав им убираться из Лачуги, не дожидаясь стражей.
Тома остановился перед магазином Риты. Этот вечер хотелось закончить как-нибудь по-особенному, и он думал, что ужин с ней будет как раз этим особенным. Сегодня многое осталось в прошлом. Можно начинать с чистого листа.
 Рита что-то показывала покупателю, мило улыбаясь. Казалось бы, кто в такой день, когда мир едва не погиб, будет ходить по магазинам. Но проезжая по городу, Тома видел, что магазины не пустовали. Сегодня многие переоценили свою жизнь, свои отношения, и стремились побаловать себя и своих близких подарками. Тома дождался, когда покупатель покинет магазин, и только тогда вошел.
- Закрыто… - произнесла она, но, оторвав взгляд от бухгалтерской книги, узнала Тому. Он ожидал, что радость на ее лице, и слегка растерялся, увидев, как на ее лице на миг отразились сложные эмоции, и только потом она улыбнулась.
- Ты мне не рада? – спросил Тома.
- Нет, что ты! – теперь Рита улыбалась безмятежно. – Очень рада тебя видеть, просто сегодня такой вечер…
- Какой?
- Занятой. Я договорилась поужинать с родственниками. 
- Не знал, что у тебя есть родственники в городе.
- Есть. И я не могу отложить ужин с ними. Извини. Давай в другой раз.
- Какая перемена! – заметил Тома. – Что случилось?
Рита молчала, уткнувшись в конторскую книгу.
- Не хочешь мне рассказать? Хотя можешь не трудится. Ведь ты знала про план Нины, и ты помогла ей. Игнатий не справился бы один. Это она просила тебя разыскать фарфоровых птиц! А когда я начал задавать вопросы, ты указала на Гвидо.
Слова Томы смутили ее. Она бесцельно перелистнула несколько страниц конторской книги.
- Мне интересно, ты играла со мной с самого начала?
- Нет, ты не понимаешь! – Рита резко захлопнула книгу. – Я поэтому и молчала, знала, как ты к этому отнесешься. Нина просила меня разыскать этих сов. Танита заразилась случайно, на самом деле! По неловкости она уронила одну из фигурок. И уже ничего было нельзя сделать. Тогда мы и решили помалкивать. Они хотели спасти мир, и другого пути для этого не было. Если бы мы рассказали тебе, то ты бы побежал к Трою и поднял шум.
- Может, и не побежал бы… - проговорил Тома.
- Нет, ты хотел доказать всем. А это был случай…
Тома подумал, что он, наверное, был жалок, если, в сущности, посторонний человек так легко угадывает его мотивы.
- А Мойра? Она знала на что идет? Она не выглядела так, будто в ближайшем времени планирует покончить с собой, - спросил он уже намного спокойнее.
- Игнатий мне сказал, что она знала… - ответила Рита. – Я не поверила…
- Но дело уже было сделано, да? Про Фиста я даже не стану спрашивать. Это было преднамеренное убийство.
- Старик не хотел отдавать сов, - подтвердила Рита.
Тома подумал, что, возможно, он недооценил ее роль в этом дела. Рита, прочитав это по его лицу, испугалась.
- Я ничего не знаю об убийстве Фиста. Игнатий не советовался со мной. Он пришел ко мне и сказал, что нужен адрес Фиста, раньше, чем ты до него доберешься. И тут приехал Вик. А ты же знаешь, каким болтливым он становится в моем присутствии. Он выболтал мне все про шабаш.
- Значит, это целитель поджидал меня в экипаже, замаскированном под экипаж Керкиры. От тебя он узнал о перипетиях с ней.
- Да, он расспрашивал о тебе несколько раз. Но он не хотел убить тебя. Он запер тебя в твоем же подвале!
- Замечательное оправдание! – съязвил Тома в духе начальника дознания.
Рита замолчала.
- А Игнатию? Зачем это понадобилось Игнатию? Он хотел для себя посмертный салют или что?
Рита пожала плечами, но ответила:
- Он верил, что так будет правильно – принести себя в жертву…
Теперь пожал плечами Тома.

Он медленно шел по улице прочь от магазина. Будущее вдруг сложилось в картинку, и Риты в ней не было.

34
Тома вернулся домой. Он послонялся из угла в угол. Спать не хотелось. Его мысли все еще были привязаны к этому делу. Гвидо прав, он совсем не разбирается в людях, если не догадался про Игнатия. Все, все было у него на руках, но он подозревал кого угодно: Риту, и даже Вика, но только не целителя. Конечно, ведь они не становятся мортонами! Целитель не один раз повторил это! Тома чувствовал досаду на себя за собственную глупость.
Впрочем, в его власти было кое-что поправить. Тома отослал две молнии с одинаковым содержанием Гвидо и Трою. Он снимал все обвинения против Керкиры. И хоть тяжело ему далось пыточное заклятье, и Тома все еще ощущал внутри беспокойный страх, но все же он должен признать, что это заклятье изменило его, заставив повзрослеть что ли…
Теперь осталось только передать клиентов. Как Тома и думал, Алвиан сразу же согласился забрать их. У него вот-вот должен был родится первый ребенок, и он хватался за любую возможность подзаработать.
Все решения были приняты, дела улажены, чемодан уложен. А долгий летний вечер никак не кончался. Сидеть дома казалось невыносимо, и Тома отправился в ближайшее заведение.
- Принести бутылку? – осведомился официант у Томы, устроившегося за угловым столиком.
- За кого меня все принимают?! – возмутился Тома. – Принеси мне травяного чаю.
Официант опешил, растерянно похлопал глазами, постоял еще немного рядом, ожидая, что Тома скажет, что это шутка.
- Чаю принеси, - повторил Тома.
Официант убежал к барной стойке. На соседнем столе лежала забытая кем-то утренняя газета. Тома развернул листок. Первую полосу занимала статья о темных артефактах и смерти Нины. Ничего, чтобы он не знал.
Тома перевернул листок. На другой стороне писали о новом сквере, который будет разбит в самое ближайшее время.
 Кто-то отодвинул стул напротив.  Тома выглянул из-за газеты. Вик.
- Ты пьешь чай? – удивился он. – Что случилось?
- Всё прекрасно, - ответил Тома. – Всем только и дело до того, что я пью. У вас своих дел нет, что ли?
- Какой-то ты раздраженный. В газете правда? Глава Дома Целителей, Нина Нонний и еще одиннадцать человек пожертвовали собой, чтобы спасти Край?
- До единого слова, - подтвердил Тома.
Он подумал, стоит ли рассказывать Вику, что он частично угадал про участие Риты, но решил промолчать. Вик любит поболтать со своими студентами, если слух дойдет до Гвидо или Троя, то ее накажут. Вряд ли это будет тюрьма, раз все согласились, что Игнатий и Нина поступали на благо города, но ее могут выслать из Магбурга.
- Значит, все, история закончилась.
- Тебе будто жаль…
Вик вздохнул и согласно кивнул.
- Еще бы! Замечательное приключение разворачивалось прямо рядом со мной. Ты представляешь насколько скучное существование я веду? Это у тебя жизнь полна приключений и неожиданных поворотов. А у меня лекции, семинары и чтение журналов.
- Заведи жену, она не даст тебе скучать.
- Я бы так и поступил, но и девушка досталась тебе.
- Кажется, я видел в городе и других дев.
- Видишь, как у тебя все просто.
- Звучит так, словно ты мне завидуешь.
- Тебе все сходит с рук, Тома. Это твое счастье, а ты его не понимаешь.
- Вернусь к началу разговора. Вам всем больше делать нечего, как мою шкуру примерять!
К столу скользнул официант.
- Принеси мне рюмку рома, - сказал ему Вик. – Мне надо выпить.
Официант удалился. Вик взял в руки газету, брошенную Томой на стол.
- Все-таки они разобьют там сквер, - сказал он, тыкая в статью с планом.
- Ты против скверов?
- Совсем нет. Но они разбиваются сквер на месте дома, который я надеялся купить.
- Появились средства?
- Это планы. Ты слышал о таком? Люди строят планы, чтобы им было, о чем сожалеть в старости.
- Планы строят, чтобы попытаться их осуществить. Ты полон противоречий. Утверждаешь, что тебе скучно, но не едешь в экспедицию. Хочешь дом, но не прикладываешь усилий, чтобы заработать.  Ведешь себя так, словно у тебя есть богатый дядюшка при смерти…
- Не всем же повезло иметь его на самом деле!
- Возможно, ты и прав. Если бы дядюшка так вовремя не представился, то я бы сейчас был бы твоим соседом.
- Поэтому ты счастливчик!
Тома хлопнул ладонью по столу.
- Хватит завидовать! Я собираюсь уехать из Магбурга на пару месяцев, проветрить голову. По всему Краю сейчас полно артефактов, которые оставил Туман, и совсем нет чистильщиков.
- Артефактов? – переспросил Вик и ненадолго задумался. – Пожалуй, я бы отправился с тобой. Только надо маму отвезти на озера…
Тома покачал головой.
- Время не терпит. Если хочешь, нагони меня по дороге на запад.