Ура! У станции метро « Московская», показалась белая «Пежо». Я впрыгиваю в нее и начинаю целовать свою питерскую красавицу, сидящую за рулем.
- Жанночка, милая! Неужели мы встретились! – и я вижу сияющие глаза подруги.
- Все, пристегивайся. У меня много для тебя сюрпризов, - говорит Жанна, отъезжая от остановки, и мы мчимся по Московскому проспекту в сторону Пулково.
Погода в Питере осенняя, но необычно по этому времени теплая. Дворники стирали треки небольшого дождя. Буквально через тридцать минут, прямо над нами уходил на посадку самолет. Мы с Жанной переглянулись улыбаясь.
- А ты знаешь, куда мы сейчас едем? – спросила меня подруга – не гадай. Все равно не угадаешь.
Машина весело неслась, унося нас навстречу приключениям, о которых я и не догадывалась. Мимо мелькали знакомые надписи на указателях вдоль дороги. Поворот на Пушкино, прямая до Гатчины, разворот к Красному Селу. Как все знакомо!
Я обожаю Питер в это время года. Это царская красота, когда под твои ноги ложится палого цвета золото. И запах… Запах осени с морским ветром.
За разговором время пролетело почти мгновенно. И вдруг, словно вскрикнула я от неожиданности. На указателе была надпись поселка – Дудергоф.
- Жан, это что за поселок? – я реально удивилась.
- А это, Оленька, сюрприз!
Мы въехали с необычный дачный поселок под таким старинным интригующим названием.
- Сейчас познакомимся с одним очень известным художником. Здесь его дача. Сначала немного выпьем вина с бутербродами и куда-то пойдем. Только ничего меня не спрашивай.
У калитки нас радостно встретила огромная черная собака. Дом был небольшой, но он был очень старинный. Я медленно в сознании начинала переноситься в другую, таинственную эпоху.
- Оль, а ты ничего не начинаешь ощущать? – таинственно начала расспрашивать Жанна.
Я промолчала.
В дверях появился хозяин дома Алексей. Мы пожали друг другу руки.
- Ну что, девушки. Грейтесь, и идите. А я приготовлю вам ужин.
Таинственность начинала усиливаться все больше и больше.
И вот, мы уже закрываем за собой калитку, и идет по усыпанной листьями старинной дороге куда-то в парк. Начинал идти легкий снег. Дорога стала поднимать нас все выше и выше. Впереди появились люди, которые шли с нами с пустой тарой. По всей видимости, к источнику, который был здесь. И вот он появился, но мы продолжаем идти дальше, не останавливаясь. Снег с дождем понемногу усиливался. Начинало темнеть.
- Жан, а мы куда? – спрашиваю я.
- Иди. Я же говорила, что тебя ожидает сюрприз.
Мы поднимались все выше и выше. Парк уже почти весь сбросил листья, и они все были у наших ног мокрым ковром, который скользил под ногами.
С каждым шагом, я начинала удивляться. Вековые дубы, буки, клены, ясени, орешники затягивали в свою лесную чащу. А рядом – кусты смородины, калины… Невероятно!
- Это старая дорога. Смотри под ноги, здесь скользко – предупредила меня подруга – Неужели ты еще не догадываешься где мы?
Я киваю головой, что нет.
- Сейчас мы обогнем этот перевал, а там парк другой. Там много фруктовых деревьев растет. Много яблок. Его раньше называли Теплый парк. Высота холма, эту сторону закрывает от северного ветра и фруктовым насаждениям здесь более комфортно.
Дорога уходила все выше и выше. И вдруг, на самом верху, показался поклонный крест. Мы были на вершине холма.
То, что я увидела, привело меня в некоторое оцепенение. Вот это да!
Внизу был, как на ладони, неописуемой красоты вечерний пейзаж.
- Мы стоим на самом высоком месте Питера. 176 метров над уровнем моря. Это гора Ореховая. А там – Кирхгофская. А вот там – Воронья.
- Это Пулковские высоты? – я застыла от удивления.
- Ну да. А теперь поверни голову. Смотри, а это остатки охотничьего домика Петра Первого. И мы шли дорогой, по которой сюда приезжал государь. Он здесь любил пить чай и есть сыр, который специально для него варили здесь. Это место потом Николай Первый подарил своей жене Александре Федоровне и по ее приказу уже здесь был разбит парк «Нагоргый» и построен деревянный «Швейцарский домик» для отдыха во время верховых прогулок. Оля, ну неужели ты ничего не чувствуешь? – продолжала расспрашивать Жанна – Мы проходили мимо Петровского источника. Здесь много чистейших родников. Если внимательно присмотреться к струйке воды – можно увидеть серебряные отложения на камне. Сюда приезжали дамы к купальням на озере, который находится внизу. Здесь квартировался летний лагерь гвардейского войска, летние лагеря военных училищ. Каждый лагерь имел свой шлюпочный флот. После занятий юнкера выводили свои "корабли" на озеро, купались, устраивали гонки. Надо ли говорить, какое бурное оживление все это вносило в неторопливую жизнь приезжим сюда дамочкам….
И Жанна заулыбалась, глядя на меня.
- Хорошо, я все немного поняла. Так это и есть сюрприз? – спросила я подругу.
- Еще нет. Я хочу, что бы ты сама догадалась, почему мы здесь. Смотри вниз. Думай!
- Немцы держали эти высоты до января 44 го, обстреливая Ленинград.
- Да, пока 63 Гвардейская дивизия не разбила их, таким образом, прорвав блокаду. Но не это я хочу, что бы ты вспомнила из истории.
Я стояла и смотрела. Начинали отчетливо видеться вечерние огни вдоль дорог и Пулковского аэропорта и Киевской дороги.
- Оля. Вспомни. Ты мне однажды рассказала, как описывала, как взлетал Первый Русский Самолет….и….
- Боже мой! Жанна! Ты хочешь сказать, что Можайский стоял здесь и выбирал место для взлета своей «Жар Птицы»?
-Да! – почти закричала подруга – И Сикорский здесь стоял! Но это еще не все! Пошли.
На улице совсем стало темно. Спустившись, мы шли вдоль скошенного поля.
- Да, вот это сюрприз. Я понимаю, сейчас начинаю понимать, что именно вдоль этой дороги, пролетел первые свои ДВЕСТИ метров первый русский самолет!
- Стоять! – услышала я вдруг почти приказ Жанны – смотри.
И я увидела радом с собой большой камень, на котором было написано: «Здесь, с 1881 по 1884 строили и испытали первый самолет А.Ф. Можайского».
Как все это было.
Вот уже несколько дней все вокруг говорят о пожаре на Балтийском судоремонтном заводе. Горел амбар с документами и чертежами, поэтому и пламя было сильным, как горит бумага. Некоторые смельчаки пытались вытащить хоть что-то из огня, но потом отступили.
Среди многих других, в этой бесжаслостной стихии, горели чертежи первого самолета. Первого!
В истории так бывает, что какими-то неведомыми силами, сгорая под адским пламенем, самое важное, все равно остается, что бы эта правда, какая она есть, все-таки осталась.
Каждый день, заступая на службу, выходя на командный мостик своего корабля, контр-адмирал Александр Федорович Можайский, смотрел сначала в небо. Грели воспоминания, когда он еще мальчиком бегал за воздушным змеем. Всю жизнь эта безумная мечта не дает ему покоя! Сколько раз, делая чертежи для морских судов, он отвлекаясь, начинал чертить крылья.
Моноплан, где есть винты, фузиляж, руль высоты.... Сколько появится в авиации из-за этого морских терминов: киль, шпангоуты, борт, крен... И болезнь, только не морская, а летная.
Двадцать лет безупречной и талантливой службы, и все эти годы - работа над изобретением аэроплана.
День в день, морской офицер, глядя в бесконечную водную даль, мечтает подняться в небо!
И вот, когда окончена служба, когда есть время на воплощение мечты, Можайский с таким рвением и желанием начинает работать над проектом.
И вот есть чертежи, есть расчеты, которые дают надежды, что самолет, с человеком на борту, поднимется!
Есть те, которые готовы поддержать изобретателя, но император Александр III, не дает денег и отказывает в аудиенции.
Императора переубедить невозможно.
И тогда Можайский решается на смелый шаг - строить самолет за свои сбережения.
При поддержке Дмитрия Менделеева, ему был выделен в военном ведомстве участок для испытаний.
Свои сбережения дали Скобелев, Ольденбургский, Воронцов-Дашков.
1881 год. Детали Александр Федорович, заказывает у английской фирмы "Албекер-Хамкес". Но компания настаивает на статье в журнале" Engineering". Это был риск разглашения тайны, но другого выхода не оставалось.
В будущем, эта статья с рисунками и чертежами, сохранится и по ним будет сделана копия самолета, для испытания и проверки факта возможного полета.
Часть работы делал Балтийский судоремонтный завод.
От первых рисунков своей мечты еще в юности до ее воплощения, прошло 26 лет!
Что толкает человека на поступки, которые для современников кажутся безумными, а для потомков – подвигом?
Сложная ситуация невозможности, в которую попадает человек. Он ничего не может изменить так, как бы хотел. Он может только приспособить свой внутренний мир к переменам, которые смогут сделать шаги к преодолению. События, словно все переворачивают вокруг и начинают «выдвигать» новые правила игры, которые человек должен принять.
Говоря о Можайском и его самолете, надо рассказать об очень важном, что произошло в его жизни. Это смерти его жены.
Зрелым и состоявшимся адмиралом, Александр Федорович сделал предложение юной Любови Дмитровне Кузьминой. Все начиналось так чудесно и взаимно. Свадьба, рождение двоих мальчиков Саши и Димы. Но роды сильно подорвали здоровье любимой и она умирает.
Александр Федорович, замкнулся в себе. Он тяжело переживал свою боль, часто закрывался у себя в кабинете и что-то нам чертил. Он «лечил себя мечтой и авиацией», которую создавал.
Самый первый самолет создавался мужчиной в тоске о своей любимой. Рисунки, чертежи – это были неотправленные письма. Каждая начертанная линия, словно нитка, которая сшивала мечту и реальность и позволяла общаться с любимой.
Сегодня все чаще и чаще ученые говорят о том, что чтобы написать гениальную картину, написать что-то стоящее, или сделать открытие, человек должен использовать по максимуму все свои запасы прочности работы мозга. Находясь в экстремальном состоянии, организм начинает с какой-то невероятной силой управлять теми ресурсами, которые его наделила природа. И все, что человека увлекало или интересовало ранее, начинает с невероятной скоростью толкать на действие.
Необычное чувство охватывает, когда оказываешься в Музее Авиации в Монино. Самолеты, стоящие на постоянном своем земном приколе – это же одновременное скопление гениальных идей, соприкасаясь с которыми, начинаешь понимать всю силу желания Человека покорить Небо.
Русские будут летать!
Взгляд Александра Федоровича привлекла ослепительная улыбка молодого парнишки, который стоя в сторонке, разговаривал со своими друзьями. Все вместе хохотали над какой-то историей, которую тот рассказывал.
Можайский подошел к молодым людям и спросил:
- Мне нужен механик Иван. Как мне его найти?
Смех утих, и белозубый парень ответил:
- Это я. С кем имею честь разговаривать?
- Можайский - сухо представился мужчина, - мне вас отрекомендовали как прекрасного мастера. У меня к вам есть личная просьба.
Мужчины отошли в сторону.
Александр Федорович, глядя открыто в глаза, произнес:
- Я делаю самолет. Некоторые детали очень сложны в сборке. Мне нужен талантливый механик.
- Что? САМОЛЕТ? – произнес с восторгом Иван! – Да я, барин, все что хотите! Да я готов и полететь на нем куда скажите! Хоть к Богу, хоть к тетушке на блинчики!
- Ну, туда пока не надо, - засмеялся Можайский – Да вы весельчак, однако….
- Да мы же из крестьян, из Калужской губернии. Люди простые, науки сами, своим умом постигаем, - ответил Иван, понимая, что перед ним грамотный барин, а иначе кто бы строил «чудоковатую» штуку - Меня все гоняют от одной фабрики к другой, станки налаживать. Машины ремонтирую их сиятельствам. А здесь такое дело – самолет!
- Только платить я тебе буду не так много, сам понимаешь, за свои деньги все делаю – сказал Иван Федорович, надеясь на понимание молодого человека.
А Иван, опять заулыбался и Можайский понял, что судьба послала ему благодарного помощника.
Едва только светало над Царским Селом, как Иван уже бежал в мастерскую. С полуслова понимал идеи и пожелания Александра Федоровича.
Вслед за Голубевым, потянулись его друзья: столяры Яковлев и Арсентьев, слесарь Миша Лебедев и братья Федоровы, которые все вместе работали на Балтийском судоремонтном заводе.
Работали в свободное время, потому как сильно уже хотели все закончить к лету, что бы начать первые испытания.
В барак лагеря кавалерийского училища свозились основные части самолета. Доставили корпус. Он был изготовлен в виде лодки, чтобы можно было совершать посадку и на воду. Шпангоуты лодки были деревянные, обтянуты желтой шелковой материей, пропитанной водонепроницаемым составом. Привезли крылья. Это были большие прямоугольные плоскости, обтянутые той же шелковой материей, что и лодка.
Взлетно-посадочное устройство представляло собой четырехколесную тележку с рессорной амортизацией. На тележку поставили фузиляж, наглухо прикрепили ее стальными болтами. Затем в передней части начали монтировать двигатели.
Работа кипела, зажигала сердца смельчаков.
Самолет принимал формы, запроектированные изобретателем. Закончив установку двигателей, прикрепили крылья. Они находились примерно в сажени от земли.
Поставили две стойки, и крылья дополнительно подтянули тонкими стальными тросиками. На валы надели четырехлопастные винты. Они были деревянные, пустотелые, покрыты серым лаком. Один винт размещался перед носовой частью лодки, два других — в специальных прорезях задней части крыльев.
Перешли к монтажу горизонтального и вертикального рулей, к проводке к ним тросов управления. Для большей надежности управление рулями сделали дублированным. Установили оцинкованные баки для горючего.
- Какой же он красавец, Александр Федорович, сердце замирает! – закричал Иван, глядя на Летунью. Так он ласково называл свое детище, которое рвалось в небо.
- Для взлета нужна как можно большая мощность, чтобы увеличить быстроту разбега. Хорошо бы при разбеге пустить аппарат под уклон: получится дополнительная скорость, и машина быстрее оторвется от земли, - что скажите? Может сделать деревянный настил, и по нему сделаем этот разбег!
- Хорошая идея! Молодец! – поддержал его Александр Федорович - А давай на Воронью гору взберемся, да все продумаем.
Наверное, история бывает причудливой. Бывает так, что стираются детали происходящих событий, стираются имена, как меняются ландшафты и архитектура.
Но как не представить себе, как в одну из ночей, два отважных человека, поднимаются к своей мечте! Ветер холодил руки, заглядывал в лица романтиков. Иван восхищался Александром Федоровичем. Он очень гордился, что такой человек, адмирал, доверяет ему, простому деревенскому парню.
- Ваня, уж трудно мне за тобой угнаться, погоди.
- Александр Федорович! Полетит она, наша красавица Летунья, мне даже снилось, что я лечу на ней, как птица!
- Ваня, а ты на ней и полетишь, Кому как не тебе, ты же ее всю от и до своими руками складывал. Мне бы помоложе возрастом быть, а ты вон какой прыткий! Не угнаться! Первым летчиком станешь! Первым узнаешь - как это лететь! Вот если полетишь, то прямо из Петербурга на Всероссийскую выставку.
В конце июня аппарат вчерне был закончен сборкой. Оставалось отрегулировать машины, опробовать, как тянут винты, доделать кое-какие мелочи.
Невдалеке от барака выбрали площадку, огородили ее глухим забором. За эту загородку и закатили самолет, прикрепили его якорями к земле. Запускал двигатели Голубев. Он передвинул рычаг, увеличил обороты. Винты вращались все быстрей, их поверхности сливались, превращаясь в радужный диск. Аппарат рвался вперед, цепи, натягиваясь, прочно держали его.
И вот настал этот день. День рождение Авиации - 20 июля по старому стилю 1882 года.
Все было готово, Собралось много народа. Все ждали чуда!
- Ну что, Ваня, поднимаем якоря и вперед – в воздушное плаванье!- на глазах Можайского были слезы!
Он бережно, осторожно проверил еще раз все крепления, и дрожащей рукой перекрестил Ивана!
Голубев не показывал своего волнения. Он верил в свою Летунью, как верят в Бога - не сомневаясь.
Иван поднялся в лодку и запустил машины. Винты завертелись, поблескивая на солнце стальными ободками. Можайский приказал закрепить якоря и дать полный ход машинам. Гул усилился, винты исчезли, на их месте возникли сверкающие диски. Цепи натянулись до предела.
— Малый ход — скомандовал Можайский. Голубев передвинул рычаги, винты перешли на малые обороты.
Иван Никифорович соскочил на землю, и Можайский снова проинструктировал его.
— Лети только прямо, сворачивать в сторону ни в коем случае не надо. Как поле перелетишь — опять малый ход машинам и садись. Понял?
— Понял, Александр Федорович.
— Ну, с Богом, лети.
И он перекрестил Ваню.
И вот завертелись винты, самолет тронулся с места и стал набирать ход. ускоряя бег, начал движение по настилу.
Можайский стал бежать за машиной как мальчишка.
Толпа гудела от восторга!
Самолет оторвался от земли! Двести метров полета!
Это же первые шаги младенца, который впервые решился, не держась ни за кого, шагнуть. Шаг в двести метров!
Переполненный радостью безумного восторга, Иван, сын Никифора, сын крестьянский, стал первым летчиком-испытателем в мире.
Наверное, с этого момента, началась русская традиция – поднимать самолет впервые с пилотами, с потрясающей русской улыбкой!
И ничего, что сильный ветер собьет самолет с курса, он упадет набок, И ничего, что долгие годы не будут признавать эту победу. Но она все-таки произошла! Наша, русская победа – покорения неба!
Много времени пройдет, и может от этого, русского парня, Ивана Голубева, начнется наша русская династия летчиков-испытателей, и весь мир будет восхищаться этими отважными и смелыми парнями, которые будут поднимать самолеты в небо.
- Русские будут летать! Александр Федорович, будут!- кричал Иван после уже, на земле, от безумного счастья и радости….
Уходящий в вечность.
Разноречивые остались записи по поводу полета моноплана. Но испытание закончилось не так, как мечтали первые авиаторы. Самолет толком не смог взлететь. Он оторвался, немного пролетел и свалился набок.
В этот день был сильный ветер, который просто сносил присутствующих на испытании.
Разве можно было в то время, рассчитать все тонкости аэродинамики с учетом особенностей строения крыльев и винтов, материалов и технологий, которые бы были пригодны для аэроплана!
Сломанный самолет лежал как раненная птица. Невозможно было описать, как расстроился его конструктор.
Александр Федорович опять обращается с просьбой к императору, что бы починить аэроплан и возобновить испытания, но снова получил отказ.
Истратив все, что оставалось, Можайский заболел, и умер 21 марта в возрасте 65 лет.
После смерти изобретателя его самолет долгие годы стоял под открытым небом в Красном селе и, после того как военное ведомство отказалось его купить, был впоследствии разобран и перевезен в имение Можайских близ Вологды.
Долгое время считали, что самолет был утерян, но интерес к нему возрос, как начала стремительно развиваться авиация.
Сохранились документы, подтверждающие, что самолет был продан на аукционе, потому что семья сильно нуждалась в средствах.
Сегодня не сохранились имена всех тех, кто стоил самолет, кто помогал Александру Федоровичу, кто называл его по- своему любя «Летунья» или « Жар Птица»!
Но эти люди были свидетелями, как рождалась великая Авиация!
Они видели, как человек уже в возрасте, несколько раз поднимался в воздух, на построенном им большом змее, буксируемым тройкой лошадей. Проверял разные модели винтов, производил многочисленные аэродинамические исследования и опыты с пластинками и моделями крыльев птиц, определяя их лобовое сопротивление, качество и подъемную силу в зависимости от угла атаки.
Видели, как над Пулковскими высотами, 20 июля 1882 года, моноплан взлетел в небо над Красным Селом, управляемый пилотом Иваном Никифоровичем Голубевым – первым летчиком-испытателем.
В конце 1970-х годов в Центральном аэрогидродинамическом институте, в Москве, была выполнена большая экспериментальная работа - по возможности точно восстановлены весовые и геометрические параметры самолета.
Вывод был однозначным: самолет Можайского имел втрое меньшую мощность, чем требовалось для горизонтального полета.
Теоретически отрыв от земли был возможен только при разбеге под уклон более чем 9 градусов, однако не имеется никаких документов об использовании Можайским этого приема.
Уравнение существования летательного аппарата – которая позволяет рассчитать взлетную массу летательного аппарата, сегодня носит имя Александра Федоровича Можайского.
Если в результате подсчета по формуле, взлетная масса гипотетического летательного аппарата окажется большой, или малой, то создание такой машины невозможно.
Александр Федорович не мог в то время все это рассчитать и учесть. Но он смотрел на птиц, он учился полету у них. И если применить формулу к орнитоптерам, то максимальная взлетная масса, получается, от 14 до 50 кг. Именно столько и весят крупные птицы буревестники, которые всю жизнь сопровождали в походах Можайского.
Стоит у дороги скромный камень. Сегодня вокруг него идут споры за землю под застройку нового жилого комплекса. Конечно, это прекрасно возводить новые города, но тогда исчезнет этот маленький клочок земли, где почти более ста лет назад создавался самый удивительный проект за всю историю человечества – рождение самолета.
Уже в поезде, когда позади оставались огни Санкт Петербурга, я почему-то вспомнила рассказ одного полярного летчика. Однажды, он ремонтировал свой самолет, и вдруг, увидел за своей спиной белого медведя, который легонько толкнул своей лапой в плечо, как бы приглашая его оглянуться. В следующие доли секунды герой уже стоял на крыле самолета, находящегося над поверхностью земли на высоте около двух метров. Позже, он так и не смог объяснить, как ему удалось это сделать.
Вот так иногда и надо, что бы кто-то легонько нас ткнул в спину, чтобы мы смогли сделать невероятное, на что не решались раньше, хотя бы в своей жизни….
P.S.
Внуки А.Ф . Можайского Любочка и Александр. Названы так в честь бабушки и дедушки.
Люба. Умерла во время Великой Отечественной войны от голода на Урале вместе с мужем.
Александр. Ничего не известно.
Сыновья Александр и Дмитрий. Окончив морской кадетский корпус, некоторое время служили верой и правдой Родине, но во время революционных событий, умерли в 20 годах.