или Очередное продолжение первого продолжения
Было время, есть слова дачные, есть удачные, эти два слова из разряда последних. Так сказать, значит, попытаться убедить себя, не только было, еще есть время.
1.
Натура? Та еще фактура!
Было время, два слова, такие слова говорили, но чаще писали немногие. Помимо них. На слуху были еще два слова, на слуху или в ходу, кому как сподручнее: руки прочь, их говорили, вернее, кричали на каждом углу. Крикунам отвечали, сразу же, примерно в том же духе, мол, дадим по этим загребущим рукам, восторг неописуемый, а что еще нужно для полноты жизни. Другая-то жизнь, наверно, нам и не нужна. С моей стороны небольшая вольность, я о загребущих руках, это позднее. Что же получается? Выходит, подобные руки могут обещать и обещают кому-то столь требуемую ими полноту жизни.
Рискнуть. Увильнуть. Прослыть.
Было время, чье? Тех, кто в большинстве, решающем. Значит, время растущих. Теперь время как будто другое, чье оно? Их же, бывших когда-то растущими, они по-прежнему в большинстве. И снова. Два слова. Старых глупцов, кавычки опущу. Еще раз. Забытый ныне писатель говорит. Было время. Потерянное? Молчит. Упущенное? Кряхтит. Наверно, растраченное. Скрипит. Потом поминает. Конечно, старых глупцов. Конечно, в сердцах. Ваше время? Делайте свое время. И время не останется в долгу. Отомстит.
Продолжает. О себе. В молодости, совсем не думал. Буквально? Не совсем.
Думал о революциях, нравились, романтика, замешанная на эстетике. Не думал о последствиях, сильное воображение играет опасностями, опомнился. Наверно, вовремя. Думать о чем-то. Значит, о чем-то не думать. Что-то принимать. Значит, что-то не принимать. Куда-то шагать. Значит, куда-то не шагать. Предпочитал что-то большое. Какие-то мелкие последствия, думать о них. Но почему о революциях, с их вилами и штыками. То, что волновало, утешало, даже звало, куда? А куда может звать революция, на баррикады. Выйти, куда? На улицу. Улица широкая, перегородить, отделить. К нам не пройдет. Им не пройти. О других революциях, не думалось. Другие? Революция сверху. Или революционный взгляд на мир, он ведь один, наш мир, один для всех. Не взять ли за руки, кого? Если верить поэту, друг друга.
…
Нет, встать на баррикадах, прочь от этого мира, какого?
Старого. Или уставшего? Руки прочь, еще два бывших слова, бывших в ходу. Слетали на всех углах и перекрестках. Если не с губ, то с газетных листов. Впрочем, не нужно забывать, до этих двух слов тот писатель не дожил, повезло. А если бы не повезло, и дожил. Кричать не стал бы. Поумнел. В юности, испытал пылкость чувств, или пережил?.. Душа рвется, далеко ехать, потому и надо поехать. Найти, подойти, опуститься на колени, прижаться губами к подолу, как ни крути, расти можно и в чувствах, через чувства, силой чувств. Наверно, чувства — самая большая возможность роста, в мечтах? Пусть так, зато быстро, бурно.
Чувства — возможность мгновенного роста.
Кто испытал, сколько сказано, сильно. Правда, остается другая возможность, падения, столь же быстрого как и взлета. Взлетел. Упал. Отлежался. В наше время в ходу другой вариант. От-жался. Встал. Что дальше, я о том же писателе, опять чувства, сильные, должно быть, коль остановили его. Стоило только ему разглядеть пошлые цели той уравнительности, кавычки опущу, которую несет всякая революция. Особое презрение, быть равными, полное равенство, с чего бы? Лишиться возможности роста, перестать расти. А без роста, наверно, он не мыслил себя, не мог позволить себе обходиться без должного роста. Наверно, можно заменять рост буйством чувств, в молодости.
…
Поумнел. Через тридцать лет. Но может быть, дозрел. Прыгать через тридцать лет, хватит и десяти. Если брать интервал в десять лет, то на протяжении тридцати лет стоят три человека. На самом деле, не три, а четыре, и период не тридцать лет, а сорок, но это так, детали. Трое. Понятно, не просто стоят, живут, пишут, бросают слова, куда? А куда их можно бросить, если речь о людях, в уши, в души. На мой взгляд, интереснее последний в этой цепочке, но это на мой взгляд. Общепринятый, в таком качестве выступает первый. Плохо ли. Так что с третьим, последний в этом коротком ряду, потому пережил первых двоих. Значительно. Повезло. До революции, или до смуты?.. не дожил.
Неизбежный вопрос, человек достигает зрелости, возможность есть, у каждого, однажды, он уже зрелый.
Значит ли, что теперь ему достаточно совершать зрелые поступки, делать зрелые дела, а вот расти не обязательно. Революционный взгляд на весь мир, что еще нужно в молодости, быть молодым. Но разве не возможен контр-революционный взгляд на весь тот же самый мир. Куда тянет в зрелости, куда тянется зрелый человек. Неужели к подножию власти, точнее, властной пирамиды.
2.
Как тут не сравнить. Как всегда, две стороны. Как это было. Лет тридцать назад. На одной каются. На другой закаляются. Хорошо, не забавляются. Иные времена, все-таки три десятка лет. На одной. Единоличная власть, войны, плюс неравенство. И над всеми, единственный привилегированный класс. И все это? Поэзия в кружащейся реальности. В кружащейся. Кичащейся. Или кажущейся. Неужели поэзия может быть реальнее самой реальности. Той самой реальности, о которой говорят, обычная. Над обычным. Как-то это объясняет подобный взлет чувств.
Поэзия, лишь играющая камнями. И поэзия, ставшая камнем.
На другой стороне. Тот случай, когда говорят, уже на грани бытия. Как это выглядит, третий в ряду, об этом выше, передает свои чувства. Вот его слова, рвать ногтями лицо, к счастью, когтей лишены, рвать свое лицо, что может быть хуже, страшнее. Ведь без лица? Казалось бы, поэзия, она в своем поэтическом кругу? Но бывает. Толкает на то, чтобы толкать. Охотно, только позови. Толкают тех, кто поближе. А кого. И все толкаются в передней. А где еще.
И тут. Злоключение, иначе и не сказать.
Почти абсолютное заключение. Увидело свет. Появилось в свете. Наверно, для того, чтобы сиять каким-то новым светом. Скорее вынести приговор. По адресу того последнего в том коротком временном ряду. Как выглядит, вполне откровенно: не останется камня на камне. Ноль, которого нет. Превратиться в ноль. Стать меньше ноля. Какой же размер надо иметь, чтобы твою величину посчитали меньшей нуля. Критиков ведет, сознание правоты? Или знание. Каждый может уверовать, кавычки опущу. Особой силы, глубины?.. и не требуется, хватит искренности. Такой итог, по сути приговор, мимо не пройти, как водится, рука к мечу? Не тот случай, к перу, надо отвечать, возражать, по сути дела, отбивать. Доказывать. Ответ сводится к возражению? Придется почитать. То, что было сказано и записано много раньше. То, что к нулю не сведешь, как ни стараться. Где все это, заперто. Подошел к двери, к дверце?.. но не открыл, тугая видно оказалась дверца. А руки уже не те, что в молодости. Руки? Причем здесь они, голова, вот что должно открыть философскую дверь. Тяжелую дверь, надо признать. На очереди критика. Подошел к нужной двери, там истина. Но не открыл, не те ключи взял. И потому попал под огонь жесткой критики. Заслужил.
…
Три исторические фигуры, на моем горизонте, все те же, чем-то примечательны, коль мы их видим.
Более того, не сводим глаз. Они. Создают или сознают. Свой недолгий ряд, какой? Подтверждают, что? Большей частью говорят, о чем? О некоторых, весьма немногих вещах, на которых по их мнению, держится жизнь в ее настоящем виде. Конечно, создают миф. Или мифы? Столь разные люди, об одном, одно. Уточню. На одну тему, но не совсем одно и то же. Монотонность не в их характере. Сущность человеческая. Первые два, по времени выхода на сцену, говорили в подобных случаях, и коротко, и резко. Насчет резкости. Конечно, это я от себя. Они же твердо, и только потому резко.
Быть апологетом власти, на современном языке.
В более мягкой форме, любить власть, куда уж проще. Как это выглядит, весьма отчетливо: полюбил единоличную власть, высший свет, армию, войны. Любовь к койне? Понятно, победы озаряют любую жизнь. Власть, быть равным можно не только перед законом, но и перед властью, вернее, бесправным, особенно когда речь идет не только о продолжении жизни. Чуть далее, неизбежное заключение, неравенство, полноценная жизнь невозможна без неравенства. А что же третий? Опять-таки, если коротко и резко.
Быть апологетом личности.
Реализация всех сторон личности. Конечно, в труде, который каждая личность выбирает сама, для себя, по своему выбору. Без какого-либо принуждения со стороны. Себя — через труд. Какая возможность роста. Где молот, желательно потяжелее. Выбрала. Положила жизнь. Посвятила.
…
Власть — личность, два мифа.
А что ближе к реальности, рост власти или рост личности, такой выбор далеко не у всех. Всегда найдется такая личность, которая желает осуществить рост посредством власти. Видимо, в порядке противовеса, всегда находится личность, которая ставит на первый план и на том стоит, жизнь личности, ее развитие. Как бы то ни было. Человек возможен именно как человек, пока возможен его рост. Разумеется, возможности роста связаны с обществом. Оно тоже должно расти, тем самым создавать поле возможностей для роста всех и каждого. Поле? Пространство. Кого-то это устраивает. Растет общество, и он вместе с тем обществом. Вчера посылали гонца. Сегодня снимаем трубку телефона. Голос летит в другой город. Чем не рост. Идти на обгон, к чему, общество все одно сделает по-своему. Всегда найдется такая власть, которая поднимет себя за счет личности. За счет массы. Сделает ставку на массу. И масса, конечно, не подведет. На то и масса, чтобы являть силу большого.
…
Чтобы стать великим, нужно быть односторонним, улица с односторонним движением, шагай.
Есть только одна, своя сторона. На то и улица родная, не только бегать, расти. Результаты роста, как-то они выражаются, обнаруживают себя, являют взору, притягивают адептов.
Рост = Исходные размеры + Поле роста + Способ роста + Средства роста = Увеличение размеров.
____ ____ _____
Где ствол был ясно виден, А стол не-виден никому
Где стих был ясно слышен, А гром не слышен большинству
Там тьма теперь лежит, В той тьме,
И ствол, и стол в один, Сплошной узор сошлись, Слились
И стих, и гром в одной, Бесформенной кадушке улеглись, Почти переплелись, почти, Сжились