Утро. Солнечный луч щекочет нос. Луч рыжий. Луч наглый. Луч бессовестный. Свет от окна рисует на стене большую неровную тень. Пылинки клубятся, звенят и смеются. Надо вставать, но мысли не дают покоя. В соседнем дворе есть песочница. Она сырая и мрачная. Надо туда наведаться, вдруг там зарыты сокровища или кто-то из ребят вынесет совок и ведерко, и можно будет откопать пиратскую гавань?
По плану у нас детский сад. Я здесь еще чужая, новенькая. Это четвертый детский сад за год. Пока ни с кем не подружилась, только со Светкой Смородиновой, с которой за верандой играла в странную игру: языком прикасалась к ее язычку. Это мокро, смешно и щекотно.
Воспитательницу зовут Агриппина Спиридоновна. У меня получается. АгриППина Спиридоновна. Ничего трудного, просто много спотыкашек.
На прогулке я одна качаюсь на качелях. Рядом никого, поэтому можно петь взрослые песни про сердце на снегу и про Касту Диву.
Качели все выше, ноги упираются в небо, а я кричу во весь голос: «Темпра о Дива!»
Ух, захватывает дух! Так сладко в мыслях и мурашки в животе!
Нас зовут на обед. Сегодня суп. Суп – это наказание. Суп бывает ужасный и противный. Пусть будет молочный – он просто съедобный!
Сегодня борщ, но не такой, как у бабушки. В этом борще много твердой вареной капусты и чего-то гадкого на дне.
Я стараюсь, очень стараюсь выпить бульон и прожевать картошку.
Все уже ложатся спать, а я сижу и доедаю борщ. Воспитательница подходит к моему столу, берет ложку и начинает кормить меня из ложки. Это мучение. Я захлебываюсь, мне нечем дышать, меня тошнит, но АгриППина Спиридоновна заталкивает в меня ложку за ложкой! В рот попадает хрящ, и меня рвет обратно в тарелку. Больше меня никто не кормит. Мне велят идти писать и ложиться в кровать.
В туалете пахнет хлоркой, горшки не подписаны, только клубнички и малинки на зеленых блестящих чашках. Мой горшок на второй полке, на нем нарисован листочек с тремя кружками. Я знаю, как выглядит барвинок (видела у бабушки), но это не барвинок, это желто-зеленый трехкружковый листок, в который надо писать перед сном.
Толстый Сережка заходит в туалет, смотрит на меня, кладет два пальца в рот и делает вид, что давится. Выпучивает глаза и громко смеется. Я подхожу к Сережке и бью кулаком ему в глаз. Сережка ревет, как девчонка, и бежит жаловаться. Меня берут за ухо и отводят в кладовку. Это хорошо, мне нравится в кладовке: никто не смотрит, можно сесть на корточки и думать о песочнице в соседском дворе, о том, как закопаю клад, когда придет весна и о том, что Каста Дива плавает по небу.
Приходит вечер, и за мной приходит папа. Это плохо, очень плохо. АгриПпина СпириДДоновна отводит его в сторону и что-то долго говорит, размахивая руками. Зачем она так машет руками, я же ничего плохого не сделала! Почему у нее такое свиреППое лицо? Теперь меня накажут. Папа любит наказывать по вечерам за плохое поведение, за вранье и за просто так. Сегодня мне влетит за все!
Во дворе меня отпускают погулять, потому что папе нужно в магазин. Свобода! Я могу прыгать по снегу, ломать сосульки и совать их в рот, пока никто не видит! Это очень веселое время: можно снять сапог и встать в сугроб, почувствовать, как жжет самые кончики пальцев, кусает пятку, больно щиплет кожу над ступней. Сапог, конечно, будет мокрым, но я запомню этот миг, когда снежок поцеловал тебя зубастым ртом.
Мамина подружка Ирина Алексеевна идет с работы, видит меня, подходит, улыбается, спрашивает, как дела? Я рассказываю ей, что мама сломала руку и лежит в больнице, что папа поехал ее навестить и, кажется, пробудет там до ночи, а меня заберет к себе соседка Оля. Мне так весело и хорошо! Я рассказываю и рассказываю, а глаза у Ирины Алексеевны становятся все больше и больше, пока не превращаются в огромные серые блюдца. Тогда я убегаю и прячусь за угол магазина. Здесь в синеватой тени я отдыхаю и смеюсь.
Через десять минут папа заведет меня в нашу красивую квартиру. У мамы на лице поселится беда, папа откроет шкаф, где хранится ужасный ремень. Мне будет больно, очень больно и страшно, как никогда.
Но ничего, я потерплю, ведь сегодня я была счастливой! Мне было очень-очень хорошо! Это был снежно -сиреневый день в моем Кастадивном мире!