М. М. Кириллов День за днем Очерки

М.М.КИРИЛЛОВ








ДЕНЬ ЗА ДНЁМ











Саратов 2021
























     Очерки, воспоминания, размышления, ассоциации, примеры из прошлого, миниатюры, помещённые в настоящем Сборнике, писались мной день за днём, по мере того, как возникали очередная тема и потребность в творчестве, и были созданы практически в течение мая 2021 года.
     Жизнь, окружающая нас сейчас, с одной стороны, вроде бы и богата, а, скорее, пестра событиями (но не смыслом), а, с другой стороны, поразительно однообразна и поверхностна, причём настолько, что временами напоминает музыкальные ритмы из «Болеро» Равеля. В средствах массовой информации она представлена почти исключительно интересами правящей элиты государства.
    Что-то внешне, конечно, меняется, как морская зыбь, но только не жизнь простых людей. Ковид особенно заметно погасил былое, плодотворное  и коллективное, стремление людей к жизни, добавив им недолговечности и бессилия. Оттого наша сегодняшняя жизнь, повторяясь, день за днём, постепенно превратилась в однообразную зыбь мелкой событийности и сантиметрового движения, прерываемая лишь частыми взрывами беззакония, преступности и прожорливой коррупции, причём одинаково, что у нас, в буржуазной России, что и за рубежом. Противостояние между ними есть, но не зла с добром, как обычно, а зла со злом. Социальная суть противников в основном одинакова, как желток в куриных яйцах. «Борьба нанайских мальчиков»?
    Пытаюсь сопоставить современную растущую бездуховность жизни народа с его же недавним прошлом. Делаю это в каждом своём очерке–размышлении, как бы беседуя с читателем. Контраст же – очевиден. И доказателен, но не утешает: только ещё тяжелее возвращаться в сегодняшнюю болотную зыбь… Смысл моих наблюдений и моего выбора именно в том и состоит, чтобы пробудить в людях желание мыслить.
    Дефицит радости губителен. Пчела ведь не летит на помойку, зная, что там нет нектара, и мёда не соберёшь. Но люди - не пчёлы, жить им приходится именно возле помоек. Это только кажется, что вокруг нас шумят леса и журчат чистые ручьи. Время сталинских тысячекилометровых лесополос, созданных сразу после войны, прошло, сейчас лес, в основном, вырубают и продают, как и всё, что только можно продать. Рыночное государство, рыночная жизнь.
     К тому же, в вынужденной самоизоляции радости не накопишь. Так и живём  - день за днём, день за днём, день за днём… Приходится держаться, конечно, и что-то полезное делать, но, по-честному, иногда и жить не хочется.
     А читатель найдётся. Друзья, родные люди, ученики, друзья друзей…
      
      Автор -  военный врач, выпускник Военно-медицинской академии (1956 г.), врач парашютно-десантного полка, клинический ординатор той же ВМА им. С.М. Кирова (1965 г.), доктор медицинских наук, профессор-терапевт, действительный член отечественных и зарубежных Академий наук, руководитель клиники и кафедры терапии Саратовского Медуниверситета, участник войны в Афганистане (1987 г.) и событий в Армении (1988-1989 гг.). Заслуженный врач России, писатель, коммунист.

      Издание – художественно-публицистическое.

Кириллов
 Михаил Михайлович,
1933 г. рожд.


       Оглавление                Стр.

Об адекватности……………………………………..
О сути и цене предательства………………………
Кусочек жизни……………………………………….
Самоотверженность и самосохранение…………..
Клиническая «удалёнка»………………………….
Возвращение фашизма……………………………..
Пчёлки………………………………………………….
Чубайс - зеркало отечественного капитализма…..





ОБ АДЕКВАТНОСТИ
   Когда содержание не соответствует форме, говорят «не по Сеньке шапка». Это народная философская констатация любого несоответствия, излишества или  любой неадекватности. В практической жизни дело обычное. В основе этого лежит чаще всего нарушение чувства меры. Но иногда это делается намеренно, скажем, в случаях эпатажного поведения. Всем известны примеры общественных клоунад.
      Но есть и положительные примеры несоответствия в реальных наблюдениях.
   Вспомним некрасовского «мужичка с ноготок в полушубке овчинном, что из лесу вывез хвороста воз»…Написано автором с любовью, переданной нам всем по наследству на века.
       Малец, головы которого из-под шапки не было видно, а каков мужичок! «Откуда дровишки? Из лесу, вестимо… Отец, слышишь, рубит, а я отвожу». « Семья-то большая, да два человека  - отец мой да я». 
Контраст очевиден. Человеческое достоинство и хозяйственная ответственность «мужичка» оказываются важнее его вида и возраста и соответствуют его роли в семье. Парадоксально, в хорошем смысле, но шапка здесь действительно не по Сеньке. Но всё объяснимо, и внешнее противоречие исчезает: тяжёлая жизнь заставляла тогда крестьянских детей взрослеть быстрее. А куда деваться.
       Другой пример. Известен рассказ великого русского терапевта Х1Х века Захарьина о посещении им некоего приболевшего замоскворецкого купца.
     По воспоминаниям профессора, купчина сидел в халате, развалившись в кресле. Голые ноги его были отёчны по колени, живот большой, лицо одутловато…
           Захарьин спросил его, много ли он жидкости выпивает за день? Тот ответил: «Я до чаю не охотник… Ну, самовара три». Доктор воскликнул: «Батюшка, так ведь это же много!» Больной ответил «Что Вы, вот сосед мой, Фрол Силыч, так он все восемь выдувает!».
       Как всё относительно и неадекватно в представлениях больного! Привычный для него водный режим явно противоречил запущенному характеру заболевания, усугубляя его.
      Захарьин запротестовал. Но что было толку протестовать в случае такого невежества. Горбатого разве что могила исправит. Неадекватная оценка больным человеком своего состояния нередка в практике любого врача даже в наш просвещённый век.
           Ещё одно наблюдение. К нашим телевизионным передачам и к материалам в Интернете обычно много претензий, и к их содержанию, и к  форме. По выбору главного в жизни страны и народа, да и по качеству вещания, они явно уступают памятным советским образцам. Многое превозносится в рекламном варианте, как если бы идёт с торговых распродаж. Во всём интересы и язык бизнеса. Время такое… Полноты отражения событий и высокой культуры там нет. Читатель и зритель, подчас, на порядок содержательнее руководителей и исполнителей программ. Идеология материалов, несомненно, отражает вкусы и возможности заказчиков. Где уж тут узнать о ходе посевной, например, или о труде шахтёров! Только о бизнесе, о жизни бесталанной и продажной богемы, о бесконечной коррупции и многомесячных судебных процессах и резонансных преступлениях. Так, как будто к этому и сводится вся жизнь. Нет культуры мышления, компетенции и культуры исполнения, адекватно реальной жизни людей и действительному величию нашей страны. Такое впечатление, что не народ хозяин страны, а власть… Адекватность содержания и формы СМИ имеет отношение только к буржуазии, но не к простым людям, здесь она исчезает. Жизнь народа становится залом ожидания, как в аэропорте, из которого уже не летают самолёты. Жизнь, у которой нет будущего.
       Вот недавно, внезапно, была пышно отмечена седьмая годовщина воссоединения Крыма с Россией. Шумная радость, грандиозный концерт в «Лужниках» в февральское ненастье с последующим, столь же внезапно наступившим молчанием. Продолжения неожиданных торжеств не последовало. Однодневка радости. Может  быть, это были проводы зимы? Логично: на дворе конец февраля. Да нет. Может быть, от ожидания скорого завершения проклятого ковида? Хотелось бы, да вряд ли.
       Сама крымская радость-то понятна, но отчего сообщение о ней прозвучало столь неожиданно и бравурно и коротко? Разве мы уже не так уверены, что Крым наш? Или что-то с Крымом случилось? Скажем, воду дали? Да нет, ничего не случилось. Отчего же этот внезапный и короткий ажиотаж? Форма сообщения, на этот раз, оказалась  избыточнее не только его содержания, но и сколько-нибудь понятного повода. Мне так показалось. Но, может быть, повод всё-таки был? Радовались бы неделю…
    Вы не находите, что часто повод не соответствует причине, причина следствию, а усилия результатам. Во всём нужна адекватность. С обязательным учётом интересов заказчика.
     Я. конечно, не против даже внезапных торжеств по поводу воссоединения Крыма с Россией, но я не думаю, что, сама по себе, такая внезапность может изменить сложившегося, существующего, положения в этом вопросе. А нужно-то просто спокойно и адекватно продолжать делать своё правое дело. Крым останется нашим навсегда. Так решил наш народ. Искусственное взбадривание нужно лишь тем, кто не уверен в достигнутом.
      А как об этом думаете Вы? 


О СУТИ И ЦЕНЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВА
     Впервые о предательстве в человеческих отношениях мне поведала моя мама. Мы тогда только что вернулись в Москву из эвакуации в Петропавловск-Казахстанский, где она заболела туберкулёзом лёгких и её в Москве должны были положить в больницу. Было это в начале 1943 года. 
    Дело в том, что ещё до отправки нашей семьи в эвакуацию наш отец отвёз беременную тогда соседку по дому, жену только что ушедшего на фронт друга, в роддом, а позже вернул её с новорожденной домой.
     По этой же причине ему пришлось отправить и их в Петропавловск, только уже через полгода после нас, и помочь устроить эту семью там в хороших условиях. Сам же он оставался в Москве, возглавляя производство противотанковых снарядов. Шла война.
      Но когда наша мама (а с ней было ещё трое нас, её маленьких детей) в эвакуации вскоре тяжело заболела, соседка попросту, видимо, испугавшись заразиться туберкулёзом, оставила её и нас, детей, одних в беде. Это, конечно, было неблагодарностью. И даже позже, уже  вернувшись в Москву, она не заглянула к нам.
     Вот тогда-то, перед отправкой в больницу, я помню, мама и поручила мне отнести этой соседке томик Чехова с рассказом «Хамелеон». Вы, конечно, знакомы с этим произведением.
      Мама мне тогда сказала, что любое зло должно быть обязательно наказано. Она наказала соседку таким способом. И это было справедливо. Вот тогда я и услышал от неё что на свете существует предательство. А рассказ А.П. Чехова «Хамелеон» я прочёл уже позже, когда закончил 3 класс. Это помогло мне понять, как неблагодарность приводит к предательству, и то, что за добро надо платить только добром. Позже подобные случаи встречались мне и в моей взрослой жизни…
       В молодости я изредка сталкивался с мелким предательством своих же товарищей. Переживал, конечно. Но это было чем-то личным, хотя и казалось неожиданным и обидным. Словно шёл-шёл и вдруг болезненно спотыкался. Тем не менее, я уже тогда задумывался над природой предательства и находил его самым отвратительным явлением на земле. Мама была права.
      Иногда предательство становилось  сознательным, заведомым и выгодным для человека, и оттого как-то особенно подлым. Столкновение с таким предательством или неблагодарностью ранило особенно глубоко, заставляло задумываться, искать и находить его общественно значимую основу, требовало разоблачения и вызывало активный протест.
    Конечно, неблагодарность, подлость и предательство – не синонимы. Их цена различна, но суть одна. Страшнее их только безразличие людей. Но у них вообще нет истории, поскольку у них нет ни прошлого, ни будущего. Они годятся только на то, чтобы стать жертвами или безликими свидетелями преступлений.
     Впрочем, всё сказанное выше касалось личных взаимоотношений. Но мне, как и многим другим, пришлось пережить и более тяжёлые, общественные, трагедии такого же свойства.
      Как Вы знаете, одной из версий смерти Сталина 5 марта 1953 года было его предательское отравление. Об этом многие тихо говорили даже сразу после случившегося несчастья. Все тяжело переживали это горе.
    Но не было скорбным и правдивым и известное, по существу, гнусное, хрущёвское письмо о культе личности Сталина, услышанное всеми нами осенью 1956 года. В нём не было горя. Более того, клевета Хрущёва стала трагедией для будущего нашей страны. А сам Хрущёв уже тогда казался воплощением мстительной лжи. В сущности, это было уже второе по счёту, но уже политическое и историческое, убийство товарища Сталина. Одновременно это было попыткой предательства революционного значения вообще всей деятельности советского народа под руководством ленинской коммунистической партии. Это преступление, в конечном счёте, было преступлением мировой буржуазии, и оно не развенчано и до сих пор. Оно остаётся крупнейшим предательством за всю, уже столетнюю, историю нашей страны.
     Сразу  после смерти Сталина, я помню, среди слушателей Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, где я учился тогда, появились «стукачи», исподволь, в разговорах, выявлявшие среди нас недовольных политикой и личностью только что пришедшего к власти Хрущёва. Это бросалось в глаза. И я, и другие мои товарищи, быстро раскусили провокаторов и стали сторониться этих «случайных» собеседников. Топорной оказалась работа органов.
     Недовольные Хрущёвым, конечно, были уже тогда (авторитет И.В.Сталина был очень высоким), и в лучшем случае кое-кого из неосторожных собеседников могли бы выгнать из академии. Так работали подлецы «по заданию». Ранние антисталинисты, как бы теперь их можно было назвать. Но не получилось.
       Тем не менее, в целом в те 50-60-е годы общественная обстановка в стране оставалась достаточно прочной. Заводы ритмично работали, цены не повышались, все жили трудно, но были равными. Социальные права граждан защищались не только конституцией, но и в реальной жизни в отличие от нынешней буржуазной России. Это было в классовом отношении практически однородное советское общество победителей фашизма. Были и тогда какие-то резонансные негативные явления, но тема предательства Родины особенно не звучала, если не считать массовое послевоенное осуждение бывших полицаев, преступников и власовцев. Осуждение их было всеобщим и решалось официально, государственными судебными органами. Это, конечно, не означало исчезновения врагов советской власти и самой темы предательства в стране, но она как бы ушла «в тень».
     Но были и просчёты. Немало было и невинно осуждённых в то время. Вспомним хотя бы «дело врачей». Каково им было, пусть и ошибочно, нести несправедливую кару в, казалось бы, самом справедливом государстве мира! Кто оценил их страдания тогда? А ведь это были известные врачи, прошедшие фронт. Любая несправедливость убивает.
     Жизнь в стране кардинально изменилось с началом контрреволюции и с развалом Советского Союза. Классовые враги пришли относительно внезапно, как бы изнутри, против нашей воли, пользуясь политической доверчивостью народа. Это были расплодившиеся буржуазные недобитки прошлого.
        Пришлось столкнуться с политическим перерождением и предательством людей, утративших связь с народом, вскормившим их. С предателями советской власти. 
     В 1991–м году к власти пришёл олигархический капитал, возникший и окрепший за счёт грабежа народного добра. Уже в августе этого года, советские люди пережили контрреволюционный шабаш: «защиту» Белого дома, аресты членов ГКЧП, запрещение компартии и воцарение на троне Ельцина - «мясника России». Жизнь пошатнулась.
        Общая тенденция развала государства и его финиш хорошо просматривались. Казалось, что происходит замедленная катастрофа на гонках: беспорядочное движение, неуправляемость, отлетают крылья, колёса, обшивка, вылезают кишки... 
        Помню, встретил тогда соседа по дому, бывшего военного лётчика. Спросил его о его настроении. Он остановился и мрачно произнёс: «Где бы достать автомат?». И молча пошёл дальше. Что ещё мог сказать советский лётчик?!
        Перерождение коснулось не только конкретных людей, а стало системным и повсеместным. Режим Ельцина тут же показал свои волчьи зубы. Власть создала объективные условия неотвратимости побоища. Имению она, предложившая людям встать на колени, — стала преступной. Советские люди в очередях, конечно, настоялись, но не на коленях же. Расчёт был точным. Он был нужен тем, кому давно уже снилась частная собственность. Стало ясно: теперь будут строить тюрьмы, чтобы упрятать подальше протест «уголовников» и позволить, наконец, свободно грабить страну.
        Предприниматели, казаки, жандармы и... интеллигенция, ударившаяся в бизнес, — стали опорой режима. Режимной становилась и армия, подкармливаемая за счёт народа.
       Процесс перерождения бывших якобы коммунистов, позже якобы демократов в палачей народа исторически неизбежен. Этот, казавшийся тогда новым в нашей стране, процесс, был обычной эволюцией представителей мелкобуржуазной среды. Почитайте Ленина. Но и протест народа оказался неизбежен. Глумление над людьми труда восстановило в них память о средствах борьбы пролетариата за своё освобождение. Это, в частности, уже в ноябре 1991 года проявилось в возникновении Российской коммунистической рабочей партии (РКРП), в сущности, современного аналога ленинской партии большевиков.
    Мерзость власти в ходе госпереворота вскоре сменилась уже целой серией мерзостей. Это  закончилось в 1993 году расстрелом безоружных людей у стен Останкино и расстрелом парламента из танковых орудий. Стреляли враги-«мутанты» (термин драматурга Виктора Розова). Это видел весь мир. Советская власть не сумела тогда себя защитить, хотя угроза была не меньшей, чем в 1941 году. Перерожденцы просто дышали западными капиталистическими ценностями и буквально боготворили доморощенных либеральных интеллигентов.
        В эти годы многие, прежде всего, именно из интеллигенции, внутренне очень изменились. Им вдруг остро надоело нищенствовать, или каждый из них обнаруживал в себе таланты, неопознанные при советской власти, особенно в области бизнеса, необыкновенные способности наконец-то ставшего «свободным» человека, ещё вчера бывшего обыкновенным «совком» (продуктом советского примитивизма, по их мнению). Они и ходить-то стали как-то иначе, как будто стали парижанами. 
      Уже упомянутый драматург Виктор Розов сразу после расстрела Дома Советов, назвал перерожденцев «мутантами». Это понятие оказалось даже точнее, чем современное понятие гибриды. Представляете, государство зверей-мутантов. Это неизбежно, когда страна из социалистической (с общенародной собственностью и властью трудящихся) насильственно перерождается в буржуазное государство. 
      Формирование мутантов получило и конкретный, личностный, характер. Гибридизация взглядов – это, в конечном счёте, гибридизация души. Понятия «перерождение», «мутация», «гибридность», прежде не встречавшиеся, сейчас стали распространёнными и используются как синонимы. Объективно это и стало болотом для выращивания массового государственного предательства.
     Это коснулось и запрещения в преподавании всей советской литературы и многих прежних классиков, запрещения советской кинематографии, советской песенной культуры. Резко выросло социальное неравенство, разлилась власть денег.
       Деятели культуры государства «лавочников» стали красть у народа не только пищу, но и его душу. Духовные мутанты. В идеологии нет вакуума (по Ленину), поэтому они спешили.
        Наступило жалкое время растлителей народа. Про таких деятелей говорили словами генерала Лебедя: «Ухватившись за ляжку, дотянутся и до горла!»
       Отмирание, как известно, начинается с «пальцев», с тонких технологий, с прекращения мечты. Оскал власти. Зомбирование бесполезности сопротивления людей. Чем хуже живут и больше вымирают люди (особенно из организованного рабочего класса), тем лучше: стимулируется биологический закон — формирование нового человека-волка.
        Горбачёв – предатель, конечно.  Ельцин, добровольно оставивший партийный билет, но никогда и не бывший коммунистом, был всего лишь заурядным рубщиком мяса в подсобке мясного отдела рынка, принятого им за государство. Он его и разрубил по пьяни. Если этот уральский уродец что-либо и создал, то, пожалуй, разве что очень известных своих последователей и, заодно, кучу Чубайсов, Гайдаров, Березовских, Ходорковских и прочих «рождённых контрреволюцией». Назвать его предателем – это не сказать ничего. Он им не стал, он им был.
        Сейчас ельциноиды, даже ещё живые, в принципе уже забыты и никому не нужны, даже с учётом «креативно-прорывной» перспективы строительства российского Сингапура. Они выдохлись и исторически сгинули, хотя ещё не поняли этого до конца. Но пришли другие - предательство наследуется и воспроизводится, как и всякая корысть.
    Но и хороших, честных, людей и теперь не убавилось, друзей у меня, правда, поменьше стало. Наверное, взыскательней стал, да и умерли многие.
     Я и прежде некоторых недолюбливал, некоторых избегал, очень редко ненавидел. Чувство это было утомительным.
       Теперь же, когда прежнего романтизма во мне поубавилось, я полон неприязни ко многим. К молодым бездельникам и студентам, разъезжающим на собственных незаработанных автомашинах, к торговцам, к «комкам», к валютчикам, бездарям, к хамам, к неожиданным реваншистам, к перевёртышам, самопиарщикам, «к мещанам во дворянстве», к богемной плесени, а особенно — к тем, кто в упор не видит страданий простого, а, нередко, даже родного человека. Это стало обычным. Черствеет хлеб, черствеют и люди.
       Но есть и доброты, готовые помочь в беде и даже взять вину на себя, чтобы спасти друга. Любое самопожертвование - всегда подвиг.
        Казалось бы, зрение в старости ухудшилось, а я стал политически зорче. От моей прежней доверчивости и некоторой «одноклеточности» не осталось и следа. Жизнь потребовала перемен. Неприязненность стала настолько широка, что лишала подчас ежедневной радости, обкрадывала, убивала. А если посмотреть шире, то меня и моих друзей убивало то, что на смену вымиранию и вырождению народа пришло его одичание.
       Я – не судья, но думаю, что святых людей по жизни, конечно, мало. Просто честных - много, но они не едины. Предателей явных немного, в том числе, отпетых. Прячутся. Им бы оглянуться и посмотреть скольких, когда и за сколько они когда-то предали и продали, и не торчат ли из-под их блестящих фраков их хвосты и копытца.
       Пролетарии всего мира по-прежнему тянутся к Мавзолею Вождя, как к доказательству именно этой, реальной, правды человечества. Их – миллионы. Трудящиеся и теперь – основа всего, что создаётся человечеством на Земле. Исторически изменить это не способна и вся сумма предательств.
    Некоторые из давних моих сверстников, вышедших в своё время из КПСС, сейчас рассуждают по поводу необязательности постоянства в своих убеждениях, считая нормальным последовательные перемены в своих взглядах. У многих из них и недавние слёзы по Сталину высохли. Таких членов партии было особенно много в начале 90-х. Перспективы тогда не стало, организацию запретили, выгода исчезла, кумиры потускнели, а купюры поднялись в цене.
     Но, по мнению перевёртышей, прежние представления о консерватизме преданности безнадёжно устарели. Тем более в наше гибридное время – время мимикрии мутантов и лживой идеи «общенационального единства» народа современной, разобщённой и якобы почти бесклассовой, буржуазной России.
         Изменилась ситуация, изменились и убеждения. Ситуацию изменить сложно всегда, а убеждения – проще, конечно. И, по мнению этих людей, ничего особенного при этом не происходит. Можно ведь прожить вообще и без всяких убеждений. Видимо, думая так, этим людям легче оправдываться перед самими собой.
       Некоторым из них в буржуазном обществе даже крупно повезло. Выбились в особо «креативные» деятели нашего государства, отбросив своё прежнее, такое неэффективное и даже постыдное «коммунистическое» прошлое. Правда, нет-нет, да и у некоторых из них всплывёт мысль об их недавней мутации, и тогда стройная конструкция их личного сегодняшнего успешного и выгодного благополучия на фоне всенародного бедствия рушится и уже даже им не кажется имеющей отношение к истории нашей Родины, преданной ими. Но поздно: поезд истории уже ушёл без них. Предательство, как смертельная заразная болезнь, не лечится.
        А их единомышленники - классические мутанты,  – родом из того же племени «купи-продай» - банкиры, чиновники и лавочники, если не сегодня, то завтра их обязательно продадут. И это хорошо известно. Ведь их общая сущность – жажда наживы и власти. И предательство – из их родни.
      Они даже памятники воздвигают продавшим советскую власть. Именно за это их и ценят. Вы их хорошо знаете. Памятники-то стоят, это обычная картина любого кладбища. Памятники есть, а памяти народа нет. Вот в чём дело.
       Казалось бы, всё ведь очень просто. Чтобы уничтожить саму возможность предательства, нужно изъять богатства и средства обогащения у грабителей и вернуть награбленное ими народу. Некому и незачем будет предавать. А как об этом думаете Вы?
      И ещё один аспект темы данного очерка. Он меня очень беспокоит. Длительный процесс перерождения бывшего советского общества и предательства его современной правящей элитой настолько существенно изменил за прошедшие десятилетия его былую классовую и, следовательно, политическую однородность, что сделал его уязвимым в случае возникновения масштабной и, тем более, мировой войны. Идея мнимого единства  сотен богачей и миллионов нищих, внедряемая в сознание людей, ничего не добавила в укреплении обороноспособности страны. Расслоение общества, увеличенное ковидной пандемией, так велико сейчас, что ни о какой прежней его однородности не может быть и речи, как и в любом буржуазном государстве, построенном на социальной несправедливости. А нет однородности, нет и отечественного характера его защиты. Россия, конечно, у нас одна, но люди разные и их интересы подчас антагонистичны. А ведь защищают государство, в конечном счёте, не ракеты, а народ.
       Война давно уже у нашего порога. Война рынков, а не народов. Всё это вызывает серьёзные опасения. Вот почему социальные болезни общества, хроническое предательство могут сказаться и на реальной обороноспособности страны.
 
КУСОЧЕК  ЖИЗШИ

      Это было в Петропавловске-Казахстанском в период пребывания в эвакуации нашей семьи из Москвы в 1942 году. Моя книга, в которой об этом рассказано по моей детской памяти спустя 60 лет, вышла впервые в 2007 году в саратовском издании под названием «Мальчик войны» и переиздавалась позже.
      Страничку из этой книги в этом отрывке я привожу практически без исправлений. Это воспоминание имеет самостоятельное значение и посвящено памяти погибших тогда ленинградцев.
      «Где-то в августе 1942 года к нам домой пришел эвакуированный из блокадного Ленинграда наш дальний родственник. Он был из семьи неких Бруксонов и Фарберовых, приютивших в 1914 году нашу маму, тогда ещё маленькую девочку, и её братьев, оставшихся сиротами после смерти их отца в городе Быхове, в Белоруссии.
       «Пришедший к нам был истощённым мужчиной маленького роста  и хлипкого телосложения. Я помню, как радовалась мама, на чужбине встречи желанны. Это был дядя Яша Бруксон. Они не виделись уже лет 20.
      Они посидели за чаем, поговорили, и он ушёл. Его семья – жена и дочь - жили уже с год  где-то недалеко от нас, в городе, как и мы, на частной квартире.
      А вечером мама рассказала мне по секрету, что этого дядю, знавшего несколько иностранных языков и занимавшегося эсперанто (международный язык), жившего в Ленинграде, незадолго до войны увезли в НКВД, держали в камере и на допросах били по голове металлическими шариками на шнурках, доводя до беспамятства и сумасшествия. Потом, видимо, убедившись в бесполезности и безвредности этого человека, его отпустили. Это было незадолго до начала войны.
       Как они сумели эвакуироваться из Ленинграда и добраться до Петропавловска и на что жили, я не знаю.
      Вскоре там же, в Петропавловске, после его визита к нам, он и умер от ещё блокадной алиментарной дистрофии.
      Мама и я (мне было тогда 9 лет) посетили их. Дочка, девочка лет десяти, страдала врождённым пороком сердца и сердечной недостаточностью, губки у неё были почти чёрные. Вскоре эта девочка умерла. Её мама осталась одна. Вскоре мы уехали домой, в Москву.
      Уже после окончания войны мы узнали, что мама этой девочки, тетя Вера, по фамилии Гордон, в конце войны всё-таки вернулась в Ленинград. Но там эта волевая, но много перенесшая женщина, из-за одиночества, покончила с собой». Так ушла из жизни вся эта семья мучеников. В их память, из уважения к их страданиям, мне и захотелось воскресить хотя бы последний кусочек их жизни. Это важно знать живым.
    

САМООТВЕРЖЕННОСТЬ И САМОСОХРАНЕНИЕ
Эти состояния человека хорошо известны, но по-разному проявляются в жизни людей. Самосохранение нам присуще постоянно и совершенно естественно, как земное притяжение. Проявления самоотверженности или даже просто зачёркивания, ущемления, самого себя возможны и случаются нередко. Сущность этих состояний парадоксальна и сложна, они могут менять, дополнять и препятствовать другу друга («душевная борьба» и «душевное равновесие») при смене обстоятельств или даже смысла жизни человека.
     Самоотверженность чаще возникает сознательно, в результате выбора и даже борьбы с самим собой, иногда вынужденно. Часто требует решимости и усилия воли.
    Звучат все эти определения, сами по себе, конечно, не очень понятно, требуют раздумья, но лучше могут быть понятыми на конкретных примерах.
     Давно известен факт, ставший в своё время резонансным, когда, оказавшись в море при кораблекрушении, уже пожилой профессор, акушёр-гинеколог, спас плывшую с ним рядом без спасательного круга, незнакомую ему, тоже пострадавшую молодую беременную женщину, пассажирку корабля, отдав ей свой спасательный круг, одев его на ослабевшую и испуганную несчастную женщину и сказав ей, что пусть уж лучше выживут двое, чем он один. Через какое-то время он утонул, а её, к счастью, позже спасли подплывшие на лодке спасатели с неблизкого берега.
    Это был известный в СССР учёный, по книгам которого учились тысячи студентов…  Я тогда узнал об этом случайно (спасённая рассказала о спасшем её профессоре журналистам, и это стало широко известным). Фамилия этого прекрасного человека - Жордания. Он оказался верен своей святой профессии. Он так решил, предпочтя самоотверженность и возможное спасение другого человека его собственному  самосохранению.
     То же самое мы видим на массовом примере, во время ведения военных кампаний. Историй таких много. Я – военный человек, но не историк и не специалист в этом вопросе. Но я убеждён, что война - это всегда, прежде всего, история жертв, а не побед, Самосохранение здесь становится в принципе невозможным, сменяясь неизбежной самоотверженностью народа. Проходит время, жертвы войны (в сущности, её средства) быстро забываются, а победы (результат войны) помнятся долго…
    В этом отношении обе наши Великие Отечественные войны (1812 и 1941-1945 гг.), при всём их колоссальном различии, объединяет жертвенность, истощавшая врага, как основное условие великой и выстраданной Победы. Правильный расчёт сил в достижении Победы, каким бы кровавым оно ни было, и, прежде всего, самоотверженность народа, являются основными условиями сохранения целостности страны и её населения. Вынужденно пожертвовав частью, спасли всё. В этом состоял и военно-политический гений и М.И. Кутузова, оставившего сожжённую Москву, но сохранившего боеспособность армии, и И.В. Сталина, потерявшего несравнимо больше, несмотря на всё различие эпох, в которые развёртывались эти Великие Отечественные войны.
      Иначе говоря, иногда только жертвуя, можно сохранить самого себя. Иначе – возможна утрата всего. При всей условности и упрощённости этого сопоставления, очевидно, что избежать такого вывода невозможно.
     Самоотверженность до самопожертвования наших известных героев войны (Зоя Космодемьянская, Александр Матросов, лётчики, шедшие на таран) как частный пример героизма народа лишь подтверждает эту истину. Их объединяет то, что сами они не увидели общей победы, впрочем, как и те, кто погиб в окопах.
    Тема эта бесконечна. Самоотречение для общего блага, многолетняя жертва своей жизни ради безнадёжно больного, но родного, человека, тем более собственного ребёнка, или ради смягчения чужой боли и чужой трудной судьбы, зачёркивание себя в спасении беспомощного, ради искупления даже не своего греха или возвращения долга, всякого рода терпение, как сознательное или вынужденное самоограничение…
      Некоторые испытывают страдания из-за их несправедливой недооценки, Всё это бьёт по их самолюбию и, в конечном счёте, уменьшает возможности их самосохранения, а иногда и убивает. Посмотрите статистику самоубийств.
    И напротив, Вы помните образ Сони из романа Льва Николаевича Толстого  «Война и мир»? Она уступила своего любимого человека другому, потому, что поняла, что с той он будет счастливее. Самопожертвование ради сохранения чужого счастья. Какой духовной силой должна была обладать эта девушка! С этим не сравнится даже материнская любовь! Добровольно зачеркнуть себя и радоваться чужому счастью! Это впечатляет. Это классика.
     А бывает самосохранение ради самосохранения. Сколько угодно. Да и ладно было бы, если бы не любой ценой и не за счёт других. А то ведь, как бы чего не вышло! Боязнь риска, соглашательство, уступки, боязнь самого себя, до полной утраты этого самого себя. Обезличивание ради самосохранения. Сохранение более безопасной формы за счёт умерщвления опасной сущности. Почитайте хотя бы рассказ А.П. Чехова «Человек в футляре».
     Это характерно не только для многих обывателей, но и для некоторых наших партий, утративших свою прежнюю классовую, революционную, сущность, то есть самих себя, и став безликими партиями пустоты.
    Самосохранение как средство – да, а как цель – нет. Форма этих партий сохранилась, а сущность - нет. Не сохранили они прежнюю традицию самоотверженности, которую некоторые иногда путают с популистскими пузырями псевдореволюционности и политической незрелости. Самоотверженность, по возможности, должна быть взвешенной, продуманной и своевременной, сохраняющей людей.
      Самоотверженность всегда борьба, в личном плане, как минимум, душевное беспокойство и стремление к творчеству. А самосохранение – чаще заслуженный или незаработанный покой и, как максимум, временное душевное облегчение. Так или иначе, самоотверженность всегда враг обывательскому самосохранению. Правда, в сегодняшней нашей гибридной трясине о серьёзной борьбе чаще не может быть и речи. Для многих проще отсидеться в кустах, если не в СИЗО…
    Когда Карла Маркса спросили, что главное в его жизни, он ответил: борьба. Ему можно верить. Но не каждый же может быть Марксом.
    Тема эта лишь затронута в этой работе, она очень диалектична и сложна, не правда ли? А для Вас?


КЛИНИЧЕСКАЯ  «УДАЛЁНКА»
     Сложилось по-настоящему тревожное положение в преподавании клинических дисциплин в медицинских ВУЗах страны, практически полностью вынужденно перешедших на так называемую «удалёнку». Это касается внутренних болезней, хирургии, неврологии, психиатрии, педиатрии, инфекционных болезней, фтизиатрии и других предметов, в преподавании которых обязательно клиническое, в том числе, физикальное, обследование больного человека,  а значит, прямой контакт с ним. В этом перечне дисциплин основополагающее значение имеет медицинская практика, без которой нельзя обучить и воспитать врача, даже с помощью современной видео-техники, видовых фильмов, коллекций рентгенограмм, результатов функциональных исследований, звукозаписей и муляжей. Это всё может быть использовано, конечно, и на «удалёнке", но без больного достаточного и решающего значения иметь не сможет.
    Ласково-печальное слово «удалёнка» на самом деле звучит довольно зловеще, если представить себе непременный ущерб будущей врачебной профессии. Пострадают и сами преподаватели, надолго потерявшие связь с клиническим процессом. Поразительно, что, хотя дистанционное обучение рассматривается и педагогами, и студентами однозначно как профанация, об этом не то, что не кричат, об этом даже не пишут, видимо, принимая это как вынужденное, временно неустранимое и заведомо условное, от плохой жизни, приемлемое зло. А куда деваться! К этому даже привыкают.
     Так или иначе, два последних года злосчастной ковидной беды для освоения клинических знаний и навыков во многом прошли впустую. «Удалёнка» настолько удаляет студента от больного,  что никакими, даже доказательными, методами этого восполнить нельзя. Без больного нет врача. Это – профессиональная истина, а теперь и проблема. Современная клиническая школа напоминает своеобразную плантацию по выращиванию профессиональных недорослей или, известных многим грибникам, ложных опят. Здесь непосредственно даже завершённая вакцинация населения сразу не поможет. Тем более, что эпидемия всё ещё не прекращается. Ущерб будет накоплен и в будущем потребует компенсации.
    Эту «дыру» в обучении в последующем придётся восполнять обязательным последипломным усовершенствованием или как-то иначе, примерно как когда-то, после войны, пришлось доучивать призванных на фронт с 4 курса медвузов студентов в качестве приват-врачей. А ведь им помогал богатейший фронтовой опыт. Видимо, и теперь это придётся сделать. Иначе врачебный диплом неминуемо так и останется дырявым. Ковид испытывает не только здоровье людей, но и их профессию. Это проблема сложная, но выполнимая.
     А как нас, нековидных, учили прежде, в послевоенное  советское время, в мою бытность слушателем академии, к примеру, на кафедрах внутренних болезней медицинских институтов? Приведу свои воспоминания об этом. В них можно увидеть и обучаемого и преподавателя.
      Я – выпускник Военно-медицинской Академии имени С.М. Кирова 1956 года, ученик известных советских клиницистов, и сам обучивший с тех пор за полвека не одну тысячу молодых военных врачей внутренним болезням и военно-полевой терапии. Расскажу, как именно в то, тоже непростое  послевоенное время, из нас делали врачей. И при этом с почтением вспомню и о своих учителях.
          С февраля 1953 года на моём 3 курсе начались лекции и практические занятия по пропедевтике внутренних болезней. Лекции читал известный профессор Николай Николаевич Савицкий.
    Надо сказать, что, «загрузившись» за два предыдущих курса анатомией и нормальной физиологией, мы тогда ещё плохо представляли себе последовательность нашего будущего, собственно клинического, образования.
      С третьего курса нам предстояли трудные дисциплины – пропедевтика внутренних болезней, патологическая анатомия и фармакология. Эти предметы не зря негласно считались «полулекарскими».
        В первый же день нашей группе раздали на курацию больных. Каждому своего больного. Нужно было освоить навыки его обследования, последовательность осмотра, оценить основные симптомы болезни. Не болезнь саму и, тем более, не её особенности и варианты, а только симптомы. Причём обязательно у конкретного больного.
       Такова была отечественная система клинического обучения. Она предполагала сначала (3 курс) изучить «буквы»- симптомы, затем (4 курс) «слова» - болезни, а уже потом «предложения» - особенности и варианты заболеваний (5-6 курсы). Соответственно этому занятия проводились на кафедрах пропедевтики, факультетской и госпитальной терапии. Эта система была разработана С.П. Боткиным. Не все слушатели понимали тогда смысл такой нарастающей последовательности. А сейчас этого не везде и объясняют и не всегда этому следуют. А зря.
       Более того, в последние (постсоветские) годы преподавание терапии студентам часто проводили даже не на больных людях (так было и в доковидное время), а абстрактно, не выходя из класса. Смысловые особенности кафедр утрачивались, больничные отделения организационно, по экономическим причинам, отделились от кафедр, в результате чего сами преподаватели зачастую дисквалифицировались, а студенты не становились полноценными врачами. И это в стране великого Боткина! Так нынешнее ущербное время отразилось на качестве клинического образования в постсоветское время. Впрочем, это хорошо известно.
      Конечной же целью всего обучения (шесть курсов) было и в принципе остаётся,  видеть не болезнь, а больного человека. Так учили наши великие учителя - Пирогов, Боткин и Захарьин.
         Преподаватель нашей учебной группы на кафедре пропедевтики, помню, выделил мне тогда на первую курацию больную ревматизмом и митральным пороком сердца, женщину лет сорока. Он сам привёл меня к ней в палату. Сложным оказалось не аускультировать, к примеру, сердце, дифференцировать его тоны и шумы, а преодолеть первый психологический барьер между собой и больным человеком.
        Было мне тогда почти двадцать лет. Я был очень взволнован, особенно поначалу, так, что больная, увидев перед собой, в сущности, как бы своего сына, которому неловко было даже дотрагиваться до её груди, сама помогала мне, и я с её помощью перкутировал и выслушивал её сердце, как требовалось, и лёжа, и на боку, и сидя. Кожа её стала слегка влажной, она при движениях в постели немного задыхалась и к концу моего обследования стала заметно уставать. На щеках её был виден цианотический (синюшный) румянец, характерный симптом митрального порока сердца. Мне было жалко её, тем более, что мы с ней как бы подружились. Прогноз был плохим: тогда на сердце ещё не оперировали, и мы даже не знали о такой возможности.
         Обследовав больную, я доложил о полученных данных преподавателю. И тот согласился со мной. О диагнозе заболевания речи не шло, только о его симптомах и их значении. Так происходило каждый день целый месяц. Больные менялись (с заболеваниями лёгких, с патологией печени и т.д.), опыт обследования закреплялся.
     Мы присутствовали и на обходах профессоров, на клинических разборах. Здесь уж врачебный подход утрачивал только учебные рамки. Шла речь и о лечении. Но к своей первой больной я наведывался просто так, пока ей не стало лучше и её не выписали. Она была мне рада.
        Я видел больных глазами своих школьных учителей и родителей, так, как если бы они были со мной рядом.
        Были и вечерние дежурства. В результате круг наблюдений расширялся. Вечером клиника, да и сами больные были какими-то другими. Наверное, не зря раньше земские врачи жили при больницах и наблюдали своих больных круглосуточно. В клинике учили и некоторым диагностическим приёмам или действиям, например, технике внутривенных пункций и инъекций. Однажды на вечерних занятиях я видел и принимал участие в проведении больному сифонной клизмы. Это был больной с высокой азотемией, и ему был назначен простейший кишечный диализ. Его «отмывали». Делала это дежурная медсестра, а мы, слушатели, помогали. У больного это была ежедневная плановая процедура.
       Очень удачным был учебник по пропедевтике внутренних болезней того времени М.В.Черноруцкого. Параллельно шли лекционные курсы и занятия по фармакологии, патологической анатомии и по общей хирургии и это усиливало клинический эффект.
         Учиться было тяжело, уставали очень. Именно в это время мы, слушатели, поняли, что учёба в академии была школой жизненной стойкости. Мы быстро росли. Именно в это время становилось ближе и яснее наше врачебное предназначение. Учились видеть многое предметнее.
       Так, неожиданно для самого себя, на площадке второго этажа академической Фундаментальной библиотеки я как-то критически взглянул на уже было примелькавшиеся памятники учёным Академии, работавшим в 19-м веке, в том числе Н.И. Пирогову, П. Загорскому и знаменитому анатому Буйяльскому. Памятники стояли на постаментах, и каждый был с метр высотой. Медь памятников от прикосновений рук за сотню лет посветлела. Я постучал по одному из монолитов. К моему удивлению, в нём обнаружилась пустота. В других – то же. Это было открытие! Конечно, так и должно было быть, но казались–то они монолитами. Эта иллюзия возникала от внешней значительности памятников. Я уже знал, что такая же иллюзия иногда возникает при знакомстве с некоторыми людьми. Внушительные на вид, они на проверку оказываются пустышками.
        Пропедевтика служила не только освоению симптомов заболеваний и врачебному оснащению, образно говоря, она была первым прикосновением к будущему, врачебному, знанию и искусству и, вместе с тем, была временем первой профессиональной самооценки. Наука пропедевтики или пробного знания вообще, конечно, шире, чем предмет пропедевтики внутренних болезней, и уходит далеко в прошлое философии, во времена Аристотеля и Канта. Это как бы пробное начало любого дела и опыта вообще.
       Как ребёнок начинается с матери, ученик с учителя, так и врач начинается с больного. Это мой собственный афоризм. Я пришёл к такому выводу самостоятельно, прикоснувшись к своей первой больной в клинике пропедевтики внутренних болезней в годы своей врачебной юности. И это подтверждено всей моей последующей долгой врачебной жизнью.
       По большому счёту, пропедевтика или первый опыт – это, в сущности, и вся наша остальная сознательная трудовая жизнь. Не зря ведь считают, что человеческий мозг используется в течение всей жизни только на 5-7% и рассчитан на значительно большее время и на больший объём знаний, чем в реальности. Получается, что в свой обычный век мы только начинаем жить и осваивать окружающий мир. Этот наш нынешний век всего лишь и есть век пропедевтики. Век подготовки. К чему, интересно? Это, к слову, о возможности объять необъятное. Во всяком случае, только пройдя пропедевтику, можно было почувствовать, что становишься именно врачом. Спасибо школе профессора Н.Н. Савицкого и основателю всей системы врачебного образования в России Сергею Петровичу Боткину.
    Позже были клинические наблюдения и на факультетской (проф. В.А. Бейер) кафедре и на кафедре госпитальной терапии (проф. Н.С. Молчанов). Все они основывались на реальном ведении больных. Именно это и создавало врача.
          Ещё одно воспоминание. 1955 год. Военно-медицинская академия им. С.М. Кирова. Кафедра проф. В.А. Бейера, где мы – шестикурсники – проходили практику в системе госпитальной терапии и интернатуры. Руководил нами доцент Семён Борисович Гейро.
           Больной мне достался сложный, возрастом старше пятидесяти лет. Мучился он от приступов тяжелейших стреляющих болей в животе, отдающих в позвоночник и ноги. Никто в клинике не знал, что с ним.
          Было известно, что в юности он перенёс сифилис, реакция Вассермана была положительной (+++). Я часто видел, как Семён Борисович, заходя в его палату, замедлял шаги, когда проходил мимо его койки. С.Б. размышлял, огорчался, и глаза его становились грустными. Он не знал, что с больным. Сам я тем более был далёк от истинного представления о диагнозе. Что было важно в имевшихся данных, а что не важно? Но я хорошо изучил ход страданий больного, не раз наблюдая, как по его телу прокатывался очередной болевой вал, оставляя его измученным, побледневшим и пожелтевшим. Иногда это происходило до трех раз в день. Внутренняя картина болезни была понятна мне в большей мере, чем её природа.
          Как-то, задержавшись в клинике, я застал больного, только что пережившего очередной криз. Внимательно просмотрев его историю болезни, я вдруг обратил внимание на последовательное совпадение сроков болевых и анемических кризов с последующим появлением гипербилирубинемии и желтухи. Болевой криз сопровождался кровопотерей и гемолизом? Где? В связи с чем? Было ясно, что я натолкнулся на что-то существенное, связанное с закономерной и глубокой внутренней структурой кризовости течения болезни как клинического явления.
        Было три часа дня. Я попытался найти Семёна Борисовича, чтобы посоветоваться с ним. Но в клинике его уже не было. Сказали, что он на каком-то совещании. Просидев часа полтора в фойе клуба академии, я дождался его и рассказал о своём наблюдении. Он слушал, опустив голову. Потом поднял глаза и очень серьёзно посмотрел на меня, словно впервые увидев. Неожиданно улыбнулся и сказал, что только что сделал два открытия. Первое из них касается больного, а второе – меня. «Сегодня, сказал он, кажется, родился ещё один терапевт…».
       Больной продолжал страдать. С.Б. Гейро вместе с нашей группой на следующий же день внимательно осмотрел его. Спустя пару дней он объяснил нам, что у больного сифилитический мезоаортит и, по всей вероятности, расслаивающая аневризма аорты. Это многое объясняло. В те годы сифилис был редок, и мы мало знали о его проявлениях. Вскоре у больного развились острые коронарные боли, и резко упало артериальное давление. На консилиуме с участием проф. В.А. Бейера обсуждались различные предположения. Острый приступ загрудинных болей объясняли инфарктом миокарда, а версию о расслаивающей аневризме аорты, несмотря на соображения Гейро, восприняли с сомнением. Но С.Б. настаивал.
      Состояние больного оставалось крайне-тяжёлым. Появились признаки медленно формирующейся тампонады сердца. Генез её был не ясен, так как при разрыве сердца в зоне инфаркта это осложнение развивается быстро. Прошло три часа. Больной умер. Труп его был направлен на вскрытие с диагнозом инфаркт миокарда, разрыв сердца, тампонада сердца, мезоаортит,  расслаивающая аневризма аорты.
       Диагноз был подтвержден на вскрытии: аорта, которую прозектор (проф. Чудаков) с трудом выделил, представляла собой трехслойный широкий чулок на всём её протяжении. Позвоночник был узурпирован до межпозвоночных дисков. Теперь стало очевидным то, что было так неясно при жизни больного. Каждая новая порция крови расслаивала стенку аорты, сопровождаясь кризами боли, анемии и желтухи. Обезображенный пульсирующий орган, ударяясь о позвоночник, причинял больному жесточайшие боли. Расслаивание стенки аорты  наблюдалось  в почечных,  мезентериальных и в бедренных артериях и заканчивалось щелевидным разрывом аорты сразу над аортальными клапанами с постепенным прорывом крови в сердечную сорочку. Это объясняло необычную продолжительность развития тампонады сердца. А инфаркта миокарда установлено не было. Таким образом, мои наблюдения получили подтверждение.
     Хотя позже мы не работали вместе, Семёна Борисовича Гейро я считаю своим первым учителем.
       Именно учителя-клиницисты научили меня, да и других обучаемых, видеть, думать и расти. Этого потом хватило мне и на работу врачом парашютно-десантного полка в течение 7 лет, и на работу в ординатуре в академической клинике, и на работу в Ленинградском военном госпитале, и на руководство терапевтической клиникой в Саратове многие годы. Хватило и на Афганистан, и на Армению….
     Не уверен, что всё это могло бы вырасти на «Удалёнке». Без клинически грамотного врача не справится и самая современная доказательная медицина. Для меня это ясно. А для Вас?
    Случилась ковидная беда, она продолжается, медики, и государство в целом приложили максимум усилий и профессионального мужества, чтобы обуздать её. Она пошатнула и процесс обучения в средней и высшей школе, Особенно пострадала клиническая отрасль преподавания медицины.  Нужно научиться компенсировать её потери в будущем.



ВОЗВРАЩЕНИЕ ФАШИЗМА

      Тема фашизма очень актуальна в последнее время и для России особенно, в частности, из-за крайне выраженной русофобии элиты Западных стран. Это понятно практически каждому из нас и крайне опасно. Исторический опыт нашего народа в этом отношении очень большой. Слишком много пережито и утрачено было в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Об этом постоянно пишет пресса, с этим связано ставшей человеческой и государственной необходимостью систематическое в последние годы повсеместное массовое празднование Дня Победы и проведение акции «Бессмертный полк». Независимо от того, что это может быть использовано кем-то и в популистских целях, это остаётся внутренней потребностью каждого гражданина нашей страны. В этом и проявляется подлинное, а не идеологическое, так называемое «общенациональное», единство. Ведь людей объединяет не гибридная идеология, а их общая память и общие интересы. Фашизм имеет разные оттенки, но суть их одна.
     Это утверждение я хотел бы подкрепить реальными воспоминаниями – своими и своих друзей о прошлой войне. Уверен, что подобными, частными наблюдениями располагают и многое другие. В них – всегда правда. В малом, как через лупу, хорошо видно большое.
     Первое наблюдение. Мой друг, ныне военный врач, полковник в отставке, вспоминает своё военное детство.
      «Осенью 1941 года, почти сразу после начала войны,  в их деревню Горечи, что на Гомельщине, в Белоруссии, вошли фашисты. Деревня, домов около восьмидесяти с огородами, растянувшаяся вдоль практически  единственной улицы, оказалась тогда, к счастью, далеко от боевых действий, но немцы частенько заезжали к нам, бесцеремонно обирая население. Так было до 1944 года, когда немцев выбили из этих мест. Но дома в их деревне фашисты не жгли и жителей особенно не трогали. Да и остались в деревне тогда, в основном, лишь старики да дети, что не успели или не смогли вовремя уйти за линию фронта.
      Было мне тогда семь лет. Жил с мамой и с младшими детьми. С нами жил и отец, инвалид. Нас прятали, когда приезжали немцы. В деревне назначили старосту. Были здесь и полицейские, но они никого не трогали, так как на самом деле, как оказалось только после окончательного ухода немцев из деревни, были нашими контрразведчиками, специально сдавшимися в плен и даже пошедших на службу к оккупантам для установления устойчивой связи с крупным отрядом партизан в здешних лесах... Они выполнили задание командования и их тут же восстановили в офицерском  звании. Местные жители только тогда и узнали об их истинной роли.
    Некоторых сельчан побаивались, но предателей не оказалось. Отец, бывший до войны секретарём в сельсовете, когда в деревню заезжали немцы, прятался в норе, вырытой им у соседней речки, уходя туда всякий раз огородами, как только вдалеке появлялась очередная вражеская колонна.
     Я изредка забегал к нашей соседке, моей крёстной матери. Их дом бы рядом с нашим домом. Однажды забежал, она меня угостила и передала в сумочке немного сала и лепёшек для мамы. Пошёл домой, да неудачно: в деревню в этот момент въехали немцы на полевой военной машине. Выскочившие из неё солдаты схватили меня, отняли сумку с гостинцами и, гогоча, встав кругом, стали гонять меня между собой от одного к другому, как мяч. Потешались и издевались.
      Соседка, от которой я только что ушёл, увидев это, выскочила на улицу, ругалась с фрицами и, схватив меня, увела к себе в дом. Успела громко позвать на помощь мою маму. Спрятала меня. Немцы пытались ворваться к ней, но тут их окликнул их шофёр, и они срочно покинули деревню. Мою сумку с подарками они прихватили с собой. Счастливо отделался. После этого случая я стал осторожнее. Так продолжалось, нока фашистов не прогнали наши войска.
     Деревня и сейчас стоит на месте. В 1955 году я закончил там среднюю школу с золотой медалью».
    Многое в сегодняшней жизни, особенно на Украине, напоминает об оккупации под сапогом у фашистов, с той лишь разницей, что фашисты там теперь собственные. И в Белоруссию теперь рвутся недруги. Цель у них одна: как минимум, отобрать у народа всё, что он построил.
     Сейчас, как никогда, нам нужна государственная мудрость и бдительность, а то, не пришлось бы честным людям, как тогда, вновь копать спасительные норы за огородами…-
      Таких историй, только намного страшнее, в ту войну было много. В той же Белоруссии погибли миллионы людей всех национальностей. И мне довелось так много услышать об этих жертвах войны, что никакими акциями памяти нельзя утолить перенесенную боль.
      Приведу и другие воспоминания.
      Белоруссия, Шкловский район. Начало войны. Рассказывал другой мой друг, как и я, выпускник Ленинградской Военно-медицинской Академии.
       Захватив их посёлок, фашисты выгнали всех его жителей на городскую площадь и приказали всему работоспособному населению встать на одну её сторону, а маленьким детям, подросткам и старикам с инвалидами – по другую. Непослушных выталкивали прикладами. Постреливали в воздух. Детей отрывали от матерей. Разлучили и его с братом с их матерью. Стон стоял над площадью. Тысячу односельчан, в основном женщин, немцы построили в колонну и погнали к станции. Загнали всех в железнодорожные теплушки, закрыв вагоны засовами. Их увозили, как скот, в Германию, на работы. Всё происходило на глазах оставшихся.
    Жили мы тогда кто где. Кормились с огородов. Продержались пару лет. После освобождения Шклова нашей армией попали в детдом, отучились.
     Поступил в Академию. Долго не умел улыбаться, часто замыкался  в себе, хотя другом был  надёжным. Об угнанной матери долго ничего не знал. Уже на 3 курсе до него дошли слухи из его родного посёлка, что люди из Германии стали возвращаться. Узнал, что вернулась и их мать. Скрывал это от всех, боялся, что  уволят из Академии.
     Мать вернулась, и они увиделись. В Германии она работала на ферме скотницей. Хозяева не били её и кормили, чтобы не протянула ноги. Тихая такая стала, как будто из неё выпустили кровь. Благодарила Бога, что осталась жива и увидела своих, уже взрослых, детей, приютивших её на старости. Она долго не жила, сказались длительное недоедание, тоска и болезни.
     Что здесь можно комментировать? Политически и нравственно глухие всё равно не поймут, им сразу захочется на Канары. А нормальные советские, люди, может быть, всплакнут, огорчившись, вспомнив всё пережитое.   
     И ещё одна, тоже белорусская, трагедия, на этот раз по моим воспоминаниям.
    Когда началась Великая Отечественная война, наша семья (мама и мы, трое её сынишек) была отправлена в эвакуацию, сначала в Челябинскую область, а позже в Петропавловск-Казахстанский. А отец наш оставался в Москве, на артиллерийском военном заводе. Снаряды выпускал.
    Стало известно (по радио) о зверствах фашистов в Белоруссии, и мама, зная об особенно высокой концентрации там евреев, предвидела, в частности, Быховскую трагедию, так как была родом из города Быхова. Позже мы действительно узнали, что осенью 1941-го года почти всё еврейское население города Быхова было уничтожено фашистами. Десять тысяч людей полегли тогда во рвах за городом. Конечно, среди них были и местные советские работники и коммунисты. Мама об этом узнавала и из газет, и, несмотря на мой небольшой возраст (8-10 лет), часто делилась со мной своими опасениями. Всего она, конечно, не успела узнать, так как сразу после окончания войны, в 1946 году, умерла от туберкулёза лёгких.
     Страшная трагедия евреев Быхова в годы Великой Отечественной войны! Тысячами, безропотно, без борьбы, шли они на смерть. Подлинно еврейская, бессловесная, смерть. Фашисты их гнали, и они шли, шли и умирали. Наверное, умирать всем вместе было легче, чем в одиночку. Погибло тогда во рвах более десяти тысяч человек. Быховский вариант холокоста.
     Горе не оставляет и сейчас потомков тех немногих, кто случайно выжил тогда. Но сколько русских солдат погибло уже в 1944-ом году при освобождении этого города от немецких фашистов! Позже стало известно, что их было более 12000! О смерти погибших евреев помнят все, а о смерти тысяч бойцов, освобождавших город и в массе своей даже не знавших, что три года назад в этом городе все уже погибли?! Массовое самопожертвование ради спасения других и их отмщения. Быхов – не единственное место такой страшной памяти. Прежде всего, в Белоруссии. Вы же помните и о трагедиях в Хатыни, в Киеве, в Бабьем Яру!
      Мои воспоминания отрывочны, но достоверны. Они в целом воскрешают панораму фашистской идеологии и фашистских зверств. Зверства известны. Обратился я к этой теме потому, что события последних 20-30 лет (Чечня, Северная и Южная Осетия, в Одессе, на Донбассе, в Нагорном Карабахе) явно свидетельствуют о возвращении фашизма в его современных формах (политическое, социальное и информационное неравенство, пещерный национализм, злобная русофобия, религиозное преследование). Оттенков коричневого в них много. Но суть у этих, может быть, и разных явлений, в конечном счёте, одна. Придавать значение разнице в оттенках бессмысленно. И, хотя об этом постоянно пишут, много делают и даже добиваются (в России, как и в СССР ранее, бережно сохраняется межнациональное равенство и единство), опасность возрождения фашизма в мире, окружающем нас, растёт год от года, но всё же недооценивается. Вот, что важно. А нужно бить в набат.
     А как считаете Вы?


«ПЧЁЛКИ»

    Что большинство из нас знает о пчёлах? Разве что, именно благодаря пчёлам, мы иногда угощаемся мёдом. Про сам мёд мы знаем обычно намного больше. Говорят, что у некоторых пар после свадьбы наступает медовый месяц разной продолжительности. Это считается синонимом счастья. А иногда даже вся жизнь потом как мёдом намазана. Это у счастливцев. Этот мёд даровой, он, наверное, от Бога.
     Бытует мнение, что и в людской жизни нередко этот, условный, мёд бывает и трудовым, это когда счастья добиваются. У кого как. Но это уже мёд не пчелиный. Он дороже, иногда ценой в жизнь. Или пчёлки не прилетели, или сам не постарался, а то и просто не повезло. У А.Н. Островского даже пьеса такая есть:  «Счастливцы и несчастливцы», правда, в ней ничего не сказано ни о пчёлах, ни о мёде…
     И ещё знатоки утверждают, что пчёлы сами выбирают, где нектара больше, где он слаще и духовитей. Природные дегустаторы и нюхачи. Каких только сортов мёда нет! И липовый, и цветочный, и пшеничный…. Может быть, и на помойках нектар можно отыскать? Но вряд ли: продукт – то будет отравленным, да и сборщики уж очень привередливы…
    Да и сами люди стараются найти своё счастье, но их жизненный выбор ограничен и часто не точен, да и по молодости ещё навыков нет, потому в поисках своего счастья и ошибаются часто. Недаром говорят: любовь зла, полюбишь и козла… Здесь талант нужен. А счастья-то хотят все.…
    Сам-то я не знаток ни пчёл, ни мёда. Я как-то услышал, как одна бабка другой говорила: «Суженого на коне не объедешь. Какой мёд попался, таково и счастье твоё». Лишь бы, прости Господи, ненароком не с помойки. Мне-то повезло найти своё счастье. От людей знаю, что украсть мёд можно, а счастье нет.
   А на пасеках не бывал. Хотя мёд из сот пробовал. Угощали. Вкуснотища!
    Бывают и дикие пчёлы. В моей молодости под Рязанью отец как-то случайно в лесу потревожил пчелиное гнездо. Грибы собирал. Как они набросились на него! Хорошо лукошко успел на голову одеть. Сильно покусали, всю ночь мучился. Даже малышка наша, Машенька, переживала за него. А как поможешь в глухой  деревне! Только к утру стало проходить… А, может быть, это осы были?
    Помню и ещё один случай. Мы всей семьёй жили тогда на территории дома отдыха на окраине посёлка Черемшаны под Хвалынском, что на средней Волге.
                Случилось с нами здесь одно необычное приключение.
       На дороге из ближней деревни нас внезапно настигла чёрная плотная туча пчёл. Целый рой. Пролетев с жужжанием в метре от нас, низко над дорогой, туча внезапно целиком как бы упала на стоявший впереди высокий плетень, столкнувшись с ним, и облепила его своей чёрной, живой массой, заняв больше одного квадратного метра пространства. Масса шевелилась и медленно переползала по плетню.
     Пролетая мимо, она могла бы обрушиться и на любого из нас. Мы, конечно, тут же поспешили убежать в сторону, а колония насекомых так и продолжала висеть на заборе. Это были сотни пчёл. Понаблюдав за ними со стороны, мы поскорее ушли.
     Рассказ о пчёлах, при всей его живописности, служит только прологом к данному очерку и сам существенного значения не имеет.
     Задуманный смыл моего повествования переносит меня теперь от рассказа о роли пчёл к роли человека в современном мире. Это важнее, хотя и намного сложнее.
      Я недавно опубликовал небольшой очерк под названием «Кущёвский колпак». Почитайте. Я приведу его здесь в сокращении. В конечном счёте, иносказательно, он может иметь отдалённое отношение и к пчёлам.
      «Вы же знаете, писал я в очерке, колпаки бывают разные. Клоунские, поварские, ночные, хирургические. А есть даже понятие такое – «под колпаком»: популяционно ковидным, экономическим, социальным, и даже бандитским, если, к примеру, вспомнить, как бандиты держат в страхе население, что бывает. Или знакомое нам выражение «под колпаком у Мюллера»… Вспомните, хотя бы фильм «Бандитский Петербург», да и саму ранее нашумевшую Кущёвкую станицу в Краснодарском крае.
       Трудная это тема. Тут наши СМИ недавно сообщили о сохранении криминального засилия уже в постцапковой Кущёвке, в том числе, и в самое последнее время.
     Вроде бы о недавнем беспределе бандитов в этой станице  сообщали достаточно подробно. Убийцы тогда были осуждены и сурово наказаны, но тяжёлая ситуация в станице, оказывается, всё же  сохранилась.
      Разборки, угрозы, откровенная коррупция, спайка с властями различного уровня, неподсудность хищников, бесправие ограбленных, бессилие даже высоких инстанций. Всё повторяется. Жадность просто зашкаливает. Всё, по-прежнему, здесь куплено. Обогащение немногих, как, впрочем, и везде теперь в России, рождает нищету большинства.
    Очевидец рассказывал (интернет): люди там в страхе живут, как под колпаком. Невинпые преследуются. Люди боятся, увольняются и бегут.
     Таков был рассказ очевидца. Прежняя Кущёвка отличалась от нынешней, пожалуй, только особенно зверским беспределом. Безмерно жаль социально и морально задавленных трудящихся жителей станицы Кущёвской. Что там сейчас, не знаю, информации нет.
     С учётом повсеместного развития криминалитета в современной России, «бессмертие» Кущёвки невольно представляется делом не только отдельных территорий страны, а всего государства. Вспомните сахалинское дело, дело Арашуковых с Кавказа, пензенских чиновников и многое другое… А мы, всё почему-то, никак не осознаем, что уже давно не являемся страной Тургенева и Чехова, а всего лишь чем-то вроде российского Техаса.
     Иного и быть не могло, из социалистической страна наша переродилась в буржуазное, эксплуататорское, олигархическое
государство со всеми изъянами его общества. Почитайте Маркса и Ленина, ими всё это было научно доказано ещё 150-100 лет тому назад. Впрочем, на нашу просвещённую элиту можно не рассчитывать, поскольку ею, уже официально, было заявлено, что идеологической разницы между правящими элитами западного мира и нашей страны уже не существует и что по этой причине и конфронтации между нашими, столь социально родственными, системами, в сущности, не должно быть. Ну, к примеру, как между штатами в США. Откровенное признание, не менее опасное, чем сам криминальный беспредел. Докатились! Цена этого признания очень велика. Действительно, известно же, что в идеологии нет вакуума. 
    Поэтому именовать колпаки такого рода только кущёвским и только криминальным было бы не точно и не дальновидно. Это колпак идеологический,  по своему существу.
    Нет, в нашей стране что-то, пусть и вынужденно, всё-таки  делается. Массовая бесплатная вакцинация населения, безвозмездная материальная помощь детям, повышение обороноспособности страны, развитие Крыма, поддержка Донбасса, Белоруссии, Сирии, Армении. И преступников сажают, конечно, много сажают, а вот дело всё равно не идёт…
     Позади 30 лет неустойчивого развития страны с падением рождаемости, ростом безработицы, социальным расслоением общества. Буржуазная гибридная мимикрия не способна изменить положения. Кущёвка – не случайность, а закономерность. И дело не пойдёт, пока не будет кардинально изменена социальная основа жизни общества». Таков был мой прежний очерк.
     Понимание происходящего в стране у большинства населения есть, конечно, тем более, в сложившемся сейчас её русофобском окружении. Но есть и усталость очень многих людей от бесконечных социальных и психологических трудностей, их безмерной замотанности, усилившихся вследствие длительной и жестокой ковидной самоизоляции и ограничений в общественной и даже личной жизни. Увеличилось и число ныне «лежачих», оставивших борьбу за лучшую жизнь, прежних бойцов. Много истерики от невозможности быстрого достижения лучшего в жизни, чаще уход от активных форм борьбы за свои права. Многие перестали верить в возможность перемен к лучшему и на всё махнули рукой, перестав верить в себя. И это, в какой-то мере, понятно. Но всё же даже сохранившееся единство в понимании происходящего не переходит у большинства трудящихся в реальную поддержку возможного сопротивления. Даже среди в прошлом безусловно советских людей, даже, подчас, и среди друзей. Разные они все. Я не изучал эти явления специально, но наверняка, таких людей много. В разное время, особенно за последние годы, и я встречал таких. Достаточно, чтобы было, о чём подумать.
     Некоторые, прежде активные заводские люди, перестали участвовать в последние годы в прежних праздничных демонстрациях. А пришёл ковид, и сами демонстрации прекратились. Наступила эпоха самоизоляции и разобщения людей. Многолетние коллективистские традиции прекратились. Многие перестали подписываться на коммунистическую и рабочую прессу, хотя, вроде бы, и не могли отказаться от своих советских убеждений. Распались коллективы из-за развала экономики, и поэтому многие просто выпали из прежнего круга общения.
    Некоторые, из и ранее мало активных, стали относиться к протестному движению вообще отрицательно, как бы боялись опустить свои ноги в холодную воду… Другим вдруг остро   надоело нищенствовать, и они потянулись в бизнес, потеряв  свою прежнюю социально-политическую ориентацию.
    Пример с Кущёвкой, с которым и я их ознакомил, их и возмущает, и страшит. Мысль о всё большем окружении нас социальными и криминальными «помойками», по их собственному определению, просто не даёт им спокойно жить, начисто лишая их даже обычной радости. Да кого это может радовать! Это тоже цена слишком долгого лишения людей радости и уверенности в жизни, что очень характерно сейчас для многих из простого народа.
   Многие сознательно ограничились только трудовыми возможностями сохранения своего личного достоинства и полезности в сложившихся обстоятельствах, особенно ещё имея для этого условия, возможности и талант. Общественно полезные трудовики. Для многих это и есть их протест происходящему в стране.
   Многие из них говорили мне примерно так: «Я по жизни пчёлка, я трудолюбива, как пчела. Я призвана и хочу жить среди цветов и собирать нектар, я медоносна, меня этому научили мои родители и учителя, я не хочу летать над «помойками», заполнившими нашу жизнь. И даже знать о них. Здесь мёда не собрать. Кущёвка меня унижает, я устала жить среди несправедливости, беззащитности и различных «помоек» в нашей стране. Но я уже не борец за общее счастье. Нет сил, что прежде были. Меня удовлетворит хотя бы и тот небольшой сбор мёда, что для меня ещё возможен, и на который я ещё могу рассчитывать... Если государство не может справиться с «помойками», что же могу сделать я?!»
     Вот так, примерно, в обобщённой форме, говорят многие такие «пчёлки», «лежачие» бойцы, объективно,  по советским меркам, получается, люди из «общества с ограниченной ответственностью». Вынужденные своеобразные «единоличники» нового времени.
      Это не всё, из того, что они говорят, но это правда. И это понятно, хотя, может быть, и обидно, тем более, если ты и сам был их ещё недавним учителем.
     Кто они – эти «пчёлки»? Обычно это ещё работающие женщины, педагоги, в частности, высшей школы, врачи, в прошлом, заводская интеллигенция,  творческие работники, пенсионерки, бабушки с внуками… Мужчины более редки. Есть и сочувствующие коммунистам. Информация их общедоступна, то есть только государственная, отношение к власти, тем не менее, сдержанно-отрицательное, недоверчивое. Надежд на будущее не испытывают. Живут светлой ностальгией по своему советскому прошлому. Такими их формирует жизнь.
     Я таких людей не коплю в себе, но понимаю и уважаю за трудолюбие... Стараюсь не спорить, не навязываюсь, но и не отталкиваю. Я их понимаю. Это мои люди.
     Мой опыт знакомства с такими «пчёлками», как я их называю, безусловно,  пополнился в последнее время.
      Оказывается, и среди людей можно встретить медоносных пчёл, был бы нектар. Верно и то, что каждый должен заниматься своим делом и оставаться самим собой. Оставаться, если не бойцом, то хотя бы творцом в своём деле. Это самозащита. Так что-то ещё можно сделать, и, может быть, этим сохранить себя в окружающем рыночном болоте. Это как полезный минимум в нашем общем деле. Я думаю, что в значительной мере, это ещё наши люди, наш, пока неактивный, резерв. Терять его нам, коммунистам, никак нельзя.
    Вообще, в отношениях с внепартийной массой трудящихся или пенсионеров очень важно, чтобы они тебя понимали, согласие тоже желательно. И этого для начала достаточно, а совместное участие в борьбе – это уже, если возможно. И это уже хорошо. Коммунистам это необходимо учитывать. Здесь важна индивидуальная уважительная работа, умная партийная педагогика. Люди, хоть и разные, но в основном нашенские, как сказал бы Ленин. Но следует помнить и о важности примата общих интересов над личными, в том числе и «пчёлам»! Есть мудрая притча. Её как-то особенно ценил Максим Горький. «Если ты за всех, то кто за тебя? А если ты только за себя, то зачем ты?!» Стоит подумать.
     А что же делать с государством, которое создаёт «помойки», среди которых живут миллионы людей, и которое не способно их убрать?
      А как Вы относитесь к «пчёлкам» и что вообще делать-то нам?


ЧУБАЙС -  КАК ЗЕРКАЛО
ОТЕЧЕСТВЕННОГО  КАПИТАЛИЗМА
Памфлет

    Не хочется даже дотрагиваться до этой темы, так она омерзительна, но последнее заявление господина Чубайса у многих, и у меня лично, вызвало негодование и, одновременно, отвращение. Я прочёл это его заявление в Интернете.
     Чубайс публично известен давно, как минимум лет 25. Так, что такое его заявление, в сущности, не было первым. Он и раньше был таким же, несмотря на фронтовое, советское, достоинство его отца. Всегда был откровенным антисоветчиком. Предателем, как многие, он стал не в дни контрреволюции, просто потому, что он им уже был. Так, что речь идёт даже об известного рода постоянстве его убеждений и деятельности.
      Он был одной крови с Ельциным, только в отличие от него никогда не состоял в КПСС. Он был его шустрым, энергичным, совершенно бессовестным, но преданным подручным. Тогда, таких, как он, кровососущих особей, составивших банду строителей нового российского капитализма на костях советской власти, было много. В той контрреволюционной банде кого только не было: от Гайдара и Авена, до Мерзона и Березовского и ещё с десяток таких же.
     Образно говоря, сам Ельцин выполнял тогда роль мясника в подсобке мясной лавки, которую он, по пьяни, приняв за ненавистную ему страну рабочих и крестьян, беспощадно порубил. Ценой этому за последовавшие годы были обнищание страны и миллионы погибших и неродившихся граждан. Страна погибла. Теперь это уже документально доказано.
     А такие, как Чубайс, тогда были его подручными и подельниками, подтаскивая из разделочной на прилавки разрубленные куски государственного мяса. Так уничтожили тогда и всю замечательную советскую литературу. Глазом не моргнув, порубили, как капусту. Да только ли литературу!
     Сам Чубайс тогда деловито «оптимизировал» работу упомянутой «мясной лавки», создав систему приватизации награбленного. Его так сразу и прозвали в народе: «ПРИВАТИЗАЦИОННЫЙ ЧЕК». Он тогда так вдохновенно и нагло превозносил преимущества приватизации со всех трибун и микрофонов, что сразу и остался в «благодарной» памяти народа как однозначно преступный делец новоявленного буржуазного государства, практически его синоним.
      Скоро у новых «хозяев» всё рухнуло. У могильщиков советской власти лопаты треснули. Лопнула и воровская приватизация. Кровососущие особи разбежались или залезли в щели, как клопы. Кого сами устранили, кто сбежал за рубеж, кого посадили, а кое-кто под шумок на время ушёл в тень. Это  кое-кого отрезвило и даже, в интересах спасения тонущего корабля, потребовало несколько исправить его курс.   
     Тогда закончил свою короткую правительственную жизнь и наш приватизационный рыцарь контрреволюции. Но не совсем. Временно ушёл в резерв и вскоре понадобился вновь. Суть-то его и таких, как он, осталась прежней, вот и пригодился.
      Был бы свой кореш, как говорят, а новая шарашка для него всегда найдётся. Поставили делягу во главе Сколково и Роснано! А что не учёный, не Курчатов? Зато свой, просто несколько сменивший имидж, знаток из прежнего разделочного цеха! Ну, а потом ничего, кроме долгой серии провалов и застоя в области государственного электроснабжения и других «достижений», так у него и не получилось. И народ тут же прозвал его «ТУШИТЕ СВЕТ». Но и здесь его не оставила показная значительность, наглая самоуверенность и явное пренебрежение общественным мнением. Однако, при всей сложившейся отрицательной определённости его облика и его бесполезности для дела, поражала многолетняя несменяемость этой «творческой» личности. Бережно сохраняемый символ  бесценных девяностых…
    Пришло время, и от этой должности Чубайс был всё-таки освобождён ввиду его слишком явной непопулярности в народе, но и без официального порицания. И здесь выскользнул провальный оптимизатор! Но и это был ещё не конец, и он тут же был подхвачен бесконечной волной доверия власти.
    Ныне он вновь помогает в оптимизации нашего государства, но уже в устойчивом развитии его международных связей. Что-то вроде этого. Главное - в его будто бы всё ещё скрытых резервах именно оптимизации. Оптимизация не важно чего стала буквально его коньком. Впору присвоить ему очередное, но уже почётное, звание ЗАСЛУЖЕННОГО  ОПТИМИЗАТОРА РОССИИ…. В этом амплуа подошёл бы он даже и для более крупных, стратегических, инициатив…
     На самом деле, Чубайс – практически для всех уже очевидно провальная фигура, не имеющая никакой реальной пользы даже для родной ему государственной системы. Может быть, просто кому-то он дорог как память или излишне осведомлен?!
     По мне, так лучше к ночи не упоминать его имени. Ладно бы надоел, но он на этот раз уж очень нарочито, вызывающе, публично, оскорбил весь народ нашей страны, заявив о своей откровенной ненависти к нему. Разделся до безобразия. Это было уже что-то из области политического эксгибиционизма! (смотри психиатрию). Слишком рискованно даже для чиновника из власти.
    Простить эти его оскорбления, конечно, уже нельзя, но, может быть, этого и опять кто-то не заметит? В конце концов, бывает же, что и во всякой семье не обходится без уродов? Придётся терпеть и дальше.
      Только пару раз он как-то неожиданно проявил свои истинные чувства. Когда страдал после убийства своего подельника и друга Маневича в Ленинграде, когда активничал в деле  Квачкова, якобы причастного к предполагаемому покушению на него, и когда уж очень болезненно отреагировал на убийство Б. Немцова на Москворецком мосту. Очень переживал и, видимо, очень боялся и за себя... Можно понять, Однояйцовые близнецы всё же…
    Чубайс – не одиночка. В этом всё дело. Это целая система откровенной или скрытой ненависти к советской истории и культуре, к советской власти и к советским людям. Общественная и моральная гибель господина Чубайса, объективно, – это ведь и судьба всей буржуазной системы в России. Он – лишь зеркало этой судьбы, зеркало современного российского капитализма. Именно в этом и смысл данного очерка. Сам же Чубайс совершенно не интересен. 
    Надо же, рождён был в стране Советов, а оказался злобствующим выродком.
 


ОСНОВНЫЕ ОПУБЛИКОВАНЫЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ АВТОРА (1996 – 2021 гг.)

        Кабульский дневник военного врача. Саратов. 1996. 67 с.
        Армянская трагедия. Дневник врача. Саратов. 1996. 60 с.
        Мои учителя. Саратов. 1997. 40 с.
        Незабываемое. Рассказы. Саратов. 1997, 113 с.
              Саратов, 2014, 114 с.  ( 2-ое  изд).
        Перерождение (история болезни). Выпуски 1,2,3,4,5. 1-е
                издание, 1999 – 2006 гг. 2-е издание, 2015 г. Саратов.
        Учитель и его время. Саратов. 2000, 2005. 150 с.
        Мальчики войны. Саратов. 2009. 58 с. 2-е, дополненное,
                издание. Саратов, 2010, 63 с.
        Врачебные уроки. Саратов. 2009. 52 с.
        После войны (школа). Саратов. 2010, 48 с.
        Моя академия. Саратов. 2011, 84 с.
        Врач парашютно-десантного полка. Саратов. 2012.
        Мои больные. Сборник рассказов. Саратов.   2013г.
        Многоликая жизнь. Саратов. 2014, 150 с.
        Красная площадь и её окрестности. Саратов, 2015, 117 с.
        Детки   и  матери. Саратов. 2015, 107 с.
         Города и веси. 1,2 и 3-й сборники. Саратов, 2016. 320 с.
        Афоризмы и словесные зарисовки. Саратов, 2017, 40 с.
         Примеры полуреальности. Саратов, 2017, 150 с.
        Пульмонологи России. Саратов. 2017, 50 с.
         Поздние птицы. Саратов. 2018, 100 с.
         Воспоминания об отце. Саратов. 2018. 130 с
         Потери и обретения, Саратов, 2018,  100 с.
         О прошлом и настоящем. Саратов. 2018, 100 с.   
         Мы есть, и мы будем. Саратов, 2018, 50 с.
          Наш Крым. Саратов, 2018, 100 с.
          Украина и Прибалтика - вчера и сегодня. Саратов, 2018,
          Живём дальше. Саратов, 2019, 103 с.
          Средняя Волга. Саратов, 2018,  120 с.
           Азиатский юго-восток России. Или отрезанный ломоть?
                Саратов, 2019, 99 с.
            Сырые дрова не горят, Саратов, 2019, 104 с.
            Кирпичики души. Саратов, 2019, 109 с.
            Декабрьские  рассветы. Саратов, 2020 Г. 90 с..
            Соль земли. Саратов, 2019 г. 90 с.
            Каменоломня. Саратов, 2020 г.,  30 с.
            Долгое путешествие вдвоём. Саратов, 2020 г. 60 с.
            Правда глаза колет. Саратов, 2020г., 50 стр.
           Сталин сегодня. Саратов, 2020 г.,30 с.
            Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего. Саратов, 2021 г.
            Жизнь - как зал ожидания. Саратов, 2021, 62 с.
           Портреты моих учителей. Книга воспоминаний. Саратов,
                2021г., 65 с.
            Не гасите свет. Саратов, 2021 с.
           День за днём. Саратов, 50 с.

     Труды М.М. Кириллова помещены в прозе ру, Михаил Кириллов. Mihail.Kirillov.ru



МЕСТА ИЗДАНИЯ ОСНОВНЫХ ТРУДОВ АВТОРА

     Саратов, типография «Фиеста -200»
     Саратов, журнал «Волга ХХI век
     Тула, журнал «Приокские зори»
     Ленинград, журнал «Новые С-Петербургские
          врачебные ведомости»
      Ленинград, газета«Трудовая Россия»
     Саратов, газета «Коммунист Поволжья»
     Проза Ру. Михаил Кириллов.


Kириллов Михаил Михайлович
Редактор Кириллова Л.С.
Дизайн – В.А.Ткаченко

ДЕНЬ ЗА ДНЁМ

Художественно-публицистическое издание

Подписано к печати          2021 г.
Формат 60х84  1/16  Гарнитура Times New Roman.
Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л.
Тираж 50 экз. Заказ  №
Отпечатано в ООО «Фиеста – 2000»
410033, Саратов, ул. Панфилова, корп. 3 А.
Тел. 39-77-29