(отвергнутый доклад на чтениях Свято-Тихоновского гуманитарного университета)
В одном из прошлых воплощений, будучи раннехристианским учителем и следуя древней гностической традиции, М. Ю. Лермонтов написал свое евангелие, где пророчески описал пути Мессии. В XIX веке поэт в своем гениальном творении частично восстановил его. Согласно духу эпохи и особенностям своей мятущейся личности в данном рождении, он слегка замаскировал сакральное содержание внешне незамысловатым романтическим сюжетом.
Как демон, с гордою душой,
Я меж людей беспечный странник,
Для мира и небес чужой…
При чтении данного проникновенного текста, согретого личным чувством и обогащенного духовным опытом предыдущих жизней, важно понимать и помнить: Мессия устами автора всегда говорит чистую правду, пусть суровую и непривычную для кисельного школьного богословия. Переплетение и пересечение разных времен создает сложную картину повествования, которую можно понять только сердцем либо прозревшим умом.
1. То не был ангел-небожитель,
Ее божественный хранитель:
Венец из радужных лучей
Не украшал его кудрей.
То не был ада дух ужасный,
Порочный мученик — о нет!
Он был похож на вечер ясный:
Ни день, ни ночь, — ни мрак, ни свет!..
Взор Мессии «неотразим как кинжал». Алмазным мечом мудрости-гнозиса он разрушает всякую двойственность сознания и бытия, проходя как молния – с Востока на Запад (не случайно поэма названа Восточной повестью). «Но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма, так и свет».
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой;
Тех дней, когда в жилище света
Блистал он, чистый херувим,
Когда бегущая комета
Улыбкой ласковой привета
Любила поменяться с ним,
Когда сквозь вечные туманы,
Познанья жадный, он следил
Кочующие караваны
В пространстве брошенных светил;
Когда он верил и любил,
Счастливый первенец творенья!
Мессия вспоминает свою космогоническую предысторию в первоначальном безгрешном мире, до земного творения. Нашему герою вторит святой пророк Иезекииль:
Ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты. Ты находился в Едеме, в саду Божием; твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями; рубин, топаз и алмаз, хризолит, оникс, яспис, сапфир, карбункул и изумруд и золото, все, искусно усаженное у тебя в гнездышках и нанизанное на тебе, приготовлено было в день сотворения твоего. Ты помазанный херувим, чтобы осенять, и Я поставил тебя на то; ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых камней. Ты совершен был в путях твоих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония. От обширности торговли твоей внутреннее твое исполнилось неправды, и ты согрешил; и Я низвергнул тебя, как нечистого, с горы Божией, изгнал тебя, херувим осеняющий, из среды огнистых камней.
Согласно возвышенным идеалам красоты – атрибутам помазанного Царя-Мессии, Христос творит весь мир в Эдеме и сам Эдем с его чудесами и восторгами. Он создает семь небосводов, он идет по созданному им же Пути, сеет и пожинает плоды. Все приключения Царя происходят на этом Пути, цель которого – личное совершенство. Мессия строит высшую, конечную идею относительно всего мира, от которой не может отказаться в силу своего благородства, и в результате становится ее заложником. Совершенство приводит его к тяжким страданиям. Изгнанный с небес как блудный Сын, он становится подвержен всем человеческим страстям. «Христос стал грехом для нас».
Неизъяснимое волненье
В себе почувствовал он вдруг,
Немой души его пустыню
Наполнил благодатный звук —
И вновь постигнул он святыню
Любви, добра и красоты!
И долго сладостной картиной
Он любовался — и мечты
О прежнем счастье цепью длинной,
Как будто за звездой звезда,
Пред ним катилися тогда.
Прикованный незримой силой,
Он с новой грустью стал знаком;
В нем чувство вдруг заговорило
Родным когда-то языком.
Претерпев многие беды и пройдя через суровую борьбу с Небом, выполнив суровые аскетические практики очищения, пройдя сорокадневный пост в пустыне, Мессия, полный любви и сострадания, возвращается в мир людей.
Хочу я с небом примириться,
Хочу любить, хочу молиться,
Хочу я веровать добру…
И входит он, любить готовый,
С душой, открытой для добра,
И мыслит он, что жизни новой
Пришла желанная пора…
Он входит, смотрит — перед ним
Посланник рая, херувим,
Хранитель грешницы прекрасной,
Стоит с блистающим челом…
Мессия дает Новый Завет, разрывает завесу, открывает дорогу к Древу жизни, закрытую Отцом, Путь в Чертог брачный – через все препятствия, включая собственное отражение – двойника, держащего меч обращающийся. Однако люди, начиная с Адама и Евы в Эдеме, склонны принимать его за змея-искусителя.
По утверждению Дьявола, падшим ангелом был не он, а Мессия, сотворивший свое Царство небесное из того, что он сумел похитить в безднах первозданного Хаоса (В. Блейк. Бракосочетание рая и ада)
И я людьми недолго правил,
Греху недолго их учил,
Все благородное бесславил
И все прекрасное хулил;
Недолго... пламень чистой веры
Легко навек я залил в них...
А стоили ль трудов моих
Одни глупцы да лицемеры?
Вопреки ожиданиям еврейского народа, Мессия не будет земным царем. Став преступником, восстав против блистательного, но жестокого иудейского Закона, он заменил его на чистую веру и благодать. Однако фарисейское окружение отвергло Спасителя.
Что повесть тягостных лишений,
Трудов и бед толпы людской
Грядущих, прошлых поколений,
Перед минутою одной
Моих непризнанных мучений?
Крестные муки Христа заслоняют и искупают все страдания человеческого рода, но эта жертва остается непринятой.
С моей преступной головы
Я гордо снял венец терновый…
После страстной недели и распятия Путь по небесным и адским мирам продолжается, за вознесением следует новое нисхождение («Я опущусь на дно морское, я полечу за облака…»). Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий.
И скрылся я в ущельях гор;
И стал бродить, как метеор,
Во мраке полночи глубокой...
Спуск в преисподнюю – необходимый этап Пути, Темная ночь души. А "восшел" что означает, как не то, что он и нисходил прежде в преисподние места земли? Нисшедший, он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все.
2. И целый день, вздыхая, ждет...
Ей кто-то шепчет: он придет!
Недаром сны ее ласкали,
Недаром он являлся ей,
С глазами, полными печали,
И чудной нежностью речей.
Уж много дней она томится,
Сама не зная почему;
Святым захочет ли молиться —
А сердце молится ему…
Мария – мать, сестра и жена Спасителя – смиренно ожидает его прихода в мир, слышит голос Духа, с доверием воспринимает Благовещение. «Он отвечал ее мольбам».
Я тот, чей взор надежду губит;
Я тот, кого никто не любит;
Я бич рабов моих земных,
Я царь познанья и свободы,
Я враг небес, я зло природы,
И, видишь, — я у ног твоих!
Тебе принес я в умиленье
Молитву тихую любви,
Мессия, нарушающий все законы греховного природного мира, подтверждает: Я – тот, истинный, освобождающий от иллюзий, соединивший в своей грозной проповеди знание-гнозис, свободу и искреннюю любовь. Все это сочетается с истинным христианским смирением.
Я все былое бросил в прах:
Мой рай, мой ад в твоих очах.
Люблю тебя нездешней страстью,
Как полюбить не можешь ты:
Всем упоением, всей властью
Бессмертной мысли и мечты.
В душе моей, с начала мира,
Твой образ был напечатлен,
«Я в Нем, Он во мне». Христос и его образ София находятся в сизигии – неразрывном сакральном браке, утвержденном раньше сотворения мира. Вместе они – движущие силы мироздания, «двух уст согласное лобзанье».
Восторга пыл — ничто в сравненье.
Все чувства в ней кипели вдруг;
Душа рвала свои оковы,
Огонь по жилам пробегал…
Здесь все практики высшей йоги. Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся.
Природы жаркие объятья
Навек остыли для меня;
Синело предо мной пространство;
Я видел брачное убранство…
Царство небесное, Чертог брачный, находящийся вне тварного мира, составляет главное содержание евангельских притч. Только там, в сверхприродном, может быть достигнуто истинное спасение. «Если некто становится сыном чертога брачного, он получит свет. Если некто не получил его в этих местах, он не сможет получить его в том месте. Того, кто получил свет сей, не увидят и не смогут схватить. И никто не сможет мучить такого, даже если он обитает в мире, а также когда он уходит из мира».
Весь мир одет угрюмой тенью;
И все ей в нем предлог мученью…
Тебя я, вольный сын эфира,
Возьму в надзвездные края;
И будешь ты царицей мира,
Подруга первая моя;
Без сожаленья, без участья
Смотреть на землю станешь ты,
Где нет ни истинного счастья,
Ни долговечной красоты…
Где страсти мелкой только жить;
Где не умеют без боязни
Ни ненавидеть, ни любить…
Теперь предстоит самое важное дело Мессии: спасение падшей Софии, заточенной в монастырь сансары – нижнего изменяемого мира, где есть губительное Время и не уйти от страдания чувственной сферы бытия. Наш герой, подобно просветленному Будде, знает выход даже за пределы звездных миров форм и высших бесформенных состояний сознания.
К иному ты присуждена;
Тебя иное ждет страданье,
Иных восторгов глубина;
Оставь же прежние желанья
И жалкий свет его судьбе:
Пучину гордого познанья
Взамен открою я тебе.
Что без тебя мне эта вечность?
Моих владений бесконечность?
Начинается диалог Христа и Софии-Премудрости, Шивы и Шакти в традициях высокой тантры. Здесь и запредельное бесстрастие, и прозрение, и истинное Знание, и подлинная Любовь за рамками всякой двойственности, за пределами добра и зла, жизни и смерти.
Твоей любви я жду, как дара,
И вечность дам тебе за миг;
В любви, как в злобе, верь, Тамара,
Я неизменен и велик.
Просветление приходит мгновенно. «Любовь никогда не перестанет», любовь и смерть всегда вдвоем… Здесь, на рубеже неизреченного таинства, мы смущенно удалимся.
…
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!..
В новом мировом периоде все повторится – Мессия, единокровный Сын Божий, обречен на страдание, одиночество, непонятость людьми и всеми ангелами-богами. Однако это не остановит настоящего героя-подвижника – практика христианской традиции.