Из секретных записок чиновника особых поручений МВД.
Предысторию вопроса и об авторе секретных записок смотрите предыдущую публикацию.
Из дневника Л. Арнольди:
По ведомостям в Плёсе значится записных раскольников только 25 человек обоего пола. Ныне по сведеньям, полученным мною из разных достоверных лиц, о коих будет сказано ниже, оказывается, что в Плёсе проживает тайных раскольников более 400 человек, всевозможных сект, но более поповщинской и секты перекрещиванцов, которые никогда не бывают у исповеди и Св. причастия.
Плёс есть корень раскола Нерехтского, Кинешемского и Костромского. Находясь на границе трёх уездов и будучи окружён лесами, он весьма удобен для укрывательства странников или так называемых бегунов.
Замечательно, что из 6-ти приходских священников в Плёсе нет ни одного хорошей жизни. Все они нетрезвого поведения и находятся в презрении, даже у православных. Сам благочинный Иоанн Успенский сильно пьёт и явно покровительствует раскольникам; его дед, бывший тут же священником, оставив место ушёл в раскол и был у раскольников попом. Только невежеством и безнравственностью плёсского духовенства и может объясниться такое сильное развитие раскола в городе Плёсе.
В секту бегунов ушло из Плёса в последнее время до 30 человек из семейств мещан: Коуровых, Авериных, Колшиных, Синцовых, Будыгиных, Бакакиных, Огурешниковых и других. Здесь есть Скороходов, который служит бургомистром в магистрате и состоит даже церковным старостой, а между тем он сильно подозревается в сокрытии и покровительстве сектаторов страннического согласа. У него отец и сестра в бегах, а брат его, проживающий с матерью, тоже подозревается в укрывательстве беглых той же секты. Мещанка Коурова, давно уже ушедшая в странство, была поймана в Костромском уезде и представлена в Плёс; её задержали при магистрате, но прежде чем успели допросить, она бежала и, по рассказам людей, заслуживающих доверия и наконец, по уверению другого бургомистра Огурешникова, бургомистр Скороходов содействовал тогда ее побегу.*
*Об этом обстоятельстве представлена мною записка г. Начальнику Костромской губернии.
Плёс стоит в горах на самом берегу Волги, а против него на другом берегу и тоже на возвышенном месте раскинуты в живописном порядке деревни Костромского уезда числом до 16-ти и там-то скрываются странники зимой в деревнях: Нечесове, Серкове, Медведкове и Макарове; а летом в лесах по ту же сторону Волги. Впрочем и в Нерехтском уезде тоже близ деревни Церковново помещика Чернева, есть, говорят, в оврагах, поросших кустами, кельи, где укрываются странники. Число бегунов определить с точностью невозможно, потому что они по самому смыслу вредного своего учения, никогда не остаются долго на одном месте, а должны беспрерывно странствовать, укрываться и подвергаться всевозможным преследованиям и гонениям. Можно только сказать утвердительно, что их здесь появилось более с тех пор как в Ярославле была учреждена Комиссия для их поимки и учреждение этой Комиссии сделалось им известно. Слышно, что в последнее время они в большом количестве перебираются в Кинешемский уезд и даже в Нижегородскую губернию.
Кроме страннического согласа в Плёсе находятся ещё секты поморская и поповщинская. Самые закоренелые и вредные раскольники по поморской секте мещанин Мухин, у которого жена и дочь принадлежат кажется к поповщине, а по поповщинской секте: мещанка Ненила Васильева с двумя сыновьями, купцы Королевы, которых семейство состоит из 9 человек, купцы Кузнецовы, которых здесь 4 семейства, купец Маклашин с детьми, купец Честухин, купец Потипалов, которого семейство состоит из 5-ти человек, мещанки девки Иванчиковы 4 сестры и мать, дети умершего Петра Ильина Мызгина, знаменитого раскольника, который был у них часовенным попом и наконец мещанин Каракулин, который тоже был у них вроде попа или чтеца, но теперь по старости лет признан к этой должности не способным и к плёсовским раскольникам ездит служить ныне мужик из села Красного Костромского уезда, Иван Алексеев.
Я нарочно поименовал здесь до 40 человек некоторых главных раскольников, чтобы было видно, что они вовсе не скрываются, а известны всем городским жителям, а между тем явных раскольников в городе Плесе числится всего 25 человек. Если бы иметь время, то можно бы было таким же образом поименовать и гораздо большее число.
У купца Мухина есть моленная и кроме того он подозревается в пристанодержательстве; купчиха Солодовникова имеет тоже сношения со странниками, у нее в прошлом году был пойман беглый фельдфебель 3-го учебного Карабинерного полка Козлов с своею любовницею. Купчиха Курицына тоже одна из деятельных раскольниц города Плёса. По слухам, она скрывает у себя беглых священников поповщинской секты.
Почти все сведения о раскольниках города Плёса получены мною от 4-х лиц, с которыми я успел здесь сблизиться, и которые заслуживают полного доверия; а именно: купец Алексей Подгорнов, купец Пётр Подгорнов, старший его брат с женой, и бургомистр здешнего магистрата Иван Огурешников.
Пётр Подгорнов, старик лет 70-ти был прежде крепостным человеком князя Вяземского и бурмистром села Красного Костромского уезда, но выкупился на волю, записался в купцы и 25 лет уже как торгует хлебом в Плёсе; он ревностный православный, ума бойкого и весьма грамотен для своего сословия, в городе его уважают и боятся. Он сперва был со мною весьма осторожен, но когда мы короче познакомились, он разговорился и по совести высказал мне всю правду.
Все означенные лица с негодованием отзывались мне о духовенстве города Плёса и уверяли меня честью, что третья часть жителей города Плёса состоит в расколе и никогда не бывает на исповеди и Св. причастии. Пётр Подгорнов рассказывал мне между прочим, что ему не раз случалось спорить с раскольниками о догматах Церкви, но безуспешно, а священников здешних не раз укорял за их безнравственную жизнь, и в особенности за то, что скрывают раскольников, но всегда получал от них один и тот же ответ, что если они всех раскольников будут показывать таковыми, то и мест своих лишаться, потому, что им всем здесь и делать будет нечего, для малого количества православных, какое находится в Плёсе; а иные откровенно признавались ему, что раскольниками они только и существуют, или, как они выражаются: их горница только ими и кормится.