Он говорил, что самый главный его утренний подвиг – приведение в порядок кровати.
- Так не застилайте! – возмущалась она. – Все равно вечером ложиться!
-Я так не могу! – отвечал он. – Сколько себя помню, кровать по утрам застилаю. Умываюсь. Бреюсь. Надеваю чистую рубашку. Чтобы белье, полотенца, рубашки были всегда чистыми – стираю, глажу… В магазины хожу, сам готовлю…
Они познакомились года три назад на улице. Она увидела, как у прохожего – высокого дедули, лысого, тощего, но очень аккуратного с виду, упал пакет, а он все никак не может нагнуться, чтобы его взять.
Подняла пакет, и поневоле пошла рядом с дедушкой, помогая этот пакет нести, хотя весу в нем было совсем немного.
Дело было на одной из окраинных московских улиц, куда ее, из ближнего Подмосковья, где она жила, занесло по делам.
Дедушке, как выяснилось, пока шли и болтали, 83 года (значит, в момент этого рассказа 86). Три года назад у него умерла жена, за которой он преданно ухаживал несколько лет подряд.
– До того привык заниматься хозяйством, что сейчас меня это не тяготит, - объяснил он. – А вообще я писатель. А вы, молодая леди, чем занимаетесь?
Она была лет на 20 младше, но юной себя не считала.
Упоминанием о писательстве она заинтересовалась и посмотрела на него внимательно. Ей казалось, что называют себя писателями только люди с большим самомнением. Даже Пушкин говорил о себе – литератор.
- А вот и мой дом, - указал он на далеко уходящую по горизонтали девятиэтажку. Она жила точно в такой же, и называли ее в городке за протяженность "китайской стеной". Вот и он жил в "китайской стене".
– Зайдем? Я живу один, никому не помешаем. Подарю вам какую-нибудь свою книжку. У меня их четыре. Правда, все изданы за свой счет…
И она зашла.
Посидели за столом в кухне, поговорили на разные темы, обменялись телефонами, и она ушла, положив в сумку книжку с автографом.
Это оказалась маленькая повесть о молодости автора, о девушке, которая стала потом его женой, о том, как они прожили вместе 60 лет, и коротко – как протекли их последние совместные годы.
Книжка была написана безыскусно, искренне, местами не совсем грамотно. Ей неожиданно понравилось. Поправила несколько ляпов.
- А! – поблагодарил он. – Будете моим редактором!
Так и пошло. Очень редко, но иногда он выбирался к ней в Подмосковье. Иногда – она заходила к нему. Жили они на одной ветке электрички, не так уж далеко друг от друга по московским меркам. Разговаривали откровенно, обо всем. Выпивали за столом по единственной рюмочке. Старались угостить друг друга чем получше. Он всегда приходил с цветами.
Созванивались зато каждый день. Кто как спал, да как встал, что снилось… Ей тоже некому было рассказывать такие бытовые мелочи. А ведь хотелось…
Он жаловался на пододеяльники, с которыми приходилось вести войну,меняя белье. Так уставал, что делал это в несколько приемов. На льняные простыни, которые не хотели разглаживаться...
- А упростить? - спрашивала она. - Пододеяльник заменить обычной простыней, и вообще перестать гладить. Просто высушить все в хорошо расправленном виде.
-Ну, что вы? - удивлялся он. - Порядок должен быть!
Ее дочь жила в противоположном конце Подмосковья, работала, внуков не было, виделись редко. По телефону тоже говорили каждый день, но по-быстрому.
И у него была дочь. Заботливая, внимательная. Но тоже – работа, муж, дети…
Не спеша и обо всяких пустяках они могли разговаривать только друг с другом.
- Опять в стиральной машине затерялся носок! - жаловался он. – И это не в первый раз! И еще сегодня ругался на консьержку за то, что выбросила мой кактус, который я оставил ей на сохранение…
Она раздражалась, когда он говорил «ругаться на кого-то» вместо "ругать кого-то", и «пустил капли в глаз» вместо «закапал глаз», и «ставить укол» вместо «сделать укол»…
Он кротко воспринимал ее раздражение и замечания…
Попросил прочитать и другие его книжки, сделать исправления… Там, где он «сочинял», получалось беспомощно, а когда рассказывал о себе – интересно.
О политике они говорили, но никогда не спорили, обнаружив сразу же, что придерживаются противоположных взглядов.
Как-то он упал, сломал шейку бедра. И операция вроде прошла благополучно. Но из больницы он уже не вышел.
...И сколько нас, таких носков непарных, болтается по свету. Пытаемся как-то прибиться друг к другу, но, если носок не из той пары, получается скучновато…
Хотя два носка, даже непарных, все-таки лучше, чем один, совсем никчемный и не нужный никому…