Предыдущая страница http://proza.ru/2021/06/11/950
В Севастополе и в Николаеве были школы флотских юнг. Туда брали малолетних детей из матросских и солдатских семей, а также сирот. Когда они немного подрастали, их переводили в кантонисты во второй учебный морской экипаж.
При нём имелись роты торгового мореплавания, а на Камчатке, в Петропавловске, создали мореходное училище. В Петербурге, чтобы обеспечивать флот старшими мастерами, кондукторами кораблестроения и механиками, организовали морской учебный рабочий экипаж, в котором преподавали кораблестроение, артиллерию, механику, математику, а также обучали различным ремёслам.
При этом же экипаже сформировали первую штурманскую полуроту, готовившую штурманов. Всё это создавалось усилиями флотских командиров.
Николая I, как это ни странно, больше всего заботила строевая выправка моряков, неудовольствие которой он не раз высказывал адмиралам.
Зато когда весной 1830 года император устроил в Кронштадте смотр сводного флотского экипажа и остался доволен выправкой и выучкой матросов и офицеров, замученных этой шагистикой, то он за смотр наградил командира экипажа капитана 1 ранга Кохиуса орденом св. Анны 2 степени.
Любовь к шагистике была слабым местом императора.
Огромные территории Российской империи оставались неизученными, неисследованными, а цари стремились захватывать всё новые и новые земли. В 1829 году в Сибири побывали два иностранца: иностранный почётный член Петербургской академии наук норвежец Кристофер Ханстен, астроном, физик и геофизик, и немец Георг Адольф Эрман, физик, ботаник и геолог.
После месячного путешествия по Камчатке с восхождением на вулкан Шивелуч Эрман в конце сентября прибыл в Петропавловск-Камчатский. Он составил первую геологическую карту полуострова.
Жаль только, что этой картой не воспользовались, пока на Камчатке в 1851 году не появился другой немец, Карл Владимирович фон Дитмар.
Мне довелось читать в ЦВМБ книгу Дитмара «Поездки и пребывание на Камчатке». На мой взгляд, это очень интересная книга. Привлёк внимание один эпизод. Дитмар стал свидетелем, как с транспорта «Иртыш» выгружали жернова. Дитмар изумился, увидев прекрасно ему знакомый финский гранит.
Геолог написал: «Это было так наивно и глупо, что я просто своим глазам и ушам не хотел верить! Здесь, в стране прекрасных лав и трахитов, превосходящих своею добротностью французские и рейнские жернова, эти породы остаются без употребления, и в то же время сюда привозятся из чрезвычайно удалённых мест каменные массы, негодные даже для жерновов по своей мягкости».
Ну что с немца возьмёшь, в России ему многое было непонятно.
17 февраля 1832 года император утвердил назначение Михаила Петровича Лазарева начальником штаба Черноморского флота. Меншиков с неохотой отпускал Лазарева, поэтому он добился разрешения царя задержать Михаила Петровича на полгода для завершения корректировки организационных документов по флоту.
«Пётр умер, а Россия осталась», - написал в письме своему другу Лазарев. Видимо, на её основе в советское время появилась широко известная фраза: «Ленин умер, а дело его живёт». Правда, на производстве, где я работал, её часто произносили с иронией.
Но даже в царское время любому холуйствующему холопу не пришло бы в голову связать присутствие определённой личности на троне с существованием государства.
По дороге в Николаев Лазарев погостил у своего друга Шестакова.
В июле вместе с Грейгом он на шхуне «Резвая» (резвой шхуна была только по названию, как отметил Михаил Петрович) осматривал кавказский берег, а затем остался в Севастополе. Состояние флота и Севастополя произвели на него удручающее впечатление.
Хуже всего было то, что Грейг не нашёл общего языка с Меншиковым, имевшим большое влияние на императора. Между ними сложились неприязненные отношения.
Это очень мешало делу. В ноябре фельдъегерь доставил из Петербурга распоряжение о приведении Черноморского флота в готовность немедленно выйти в море, а также о назначении Лазарева командовать флотом в море.
Меншиков, как опытный царедворец, всюду имел своих доверенных людей на Черноморском флоте. К их числу относился капитан-лейтенант Лазарь Маркович Серебряков. С этим офицером, происходившим из армянских дворян, Меншиков познакомился во время последней русско-турецкой войны. Тот вёл себя геройски, был награждён за храбрость.
Серебряков в частных письмах сообщал Меншикову о действиях Лазарева в должности начальника штаба и об отношении к нему офицеров. Вот так, живёшь и не знаешь, кто на тебя «стучит»! Серебряков отозвался о Лазареве положительно.
Перед Лазаревым поставили задачу не пропустить египетский флот в Дарданеллы и не допустить переправы египетской армии на европейский берег, если Константинополь будет взят египетскими войсками.
Работа по подготовке парусных кораблей к выходу в море и боевым действиям, да ещё в зимнее время, была крайне сложная. В Севастополе в ноябре температура была минус 13 градусов. Большинство личного состава составляли новобранцы и осуждённые поляки, которых предстояло обучить новым профессиям.
Корабли требовалось снабдить всем необходимым для крейсерства и военных действий, а людей научить работать с артиллерией и парусами. На эскадре было много больных, в госпитале - ни одной свободной койки.
Лазареву разрешили укомплектовать эскадру опытными офицерами и старослужащими матросами. Михаил Петрович воспользовался этим разрешением, чтобы перевести с Балтики с повышением по службе офицеров, которых он хорошо знал по совместному плаванию на «Крейсере» и «Азове».
Позже он оказывал протекцию детям своих друзей, которые после окончания Морского корпуса поступали на службу в Черноморский флот.
Так он стал сколачивать офицерский коллектив из опытных и лично ему преданных моряков, которых потом назовут «лазаревской школой».
1 февраля 1833 года Аполлинарий Петрович Бутенёв, посол России в Турции, потребовал срочного прибытия эскадры Лазарева в Константинополь. 8 февраля эскадра в составе четырёх кораблей, трёх фрегатов, корвета и брига пришла в Константинополь.
При подготовке кораблей к плаванию Лазарев столкнулся, можно сказать с саботажем со стороны обер-интенданта Черноморского флота контр-адмирала Николая Дмитриевича Критского, запретившего производить доработки на кораблях, которые требовал сделать Лазарев.
Критский, о нём злые языки говорили, что он спит с красавицей Юлией Михайловной, женой Грейга, и вместе с ней решает коммерческие вопросы, вёл себя очень нахально.
Юлия Михайловна - в письмах Лазарев называл её просто Юлией - дама весьма энергичная, не стеснялась вмешиваться во флотские дела, но Лазарев с первой их встречи дал понять, что он такого не потерпит.
Вторая эскадра под командой контр-адмирала Михаила Николаевича Кумани доставила из Одессы войска, которые высадили на Босфоре в местечке Ункяр-Искелеси.
Третья эскадра Черноморского флота под командой контр-адмирала Иосифа Ивановича Стожевского также доставила десантные войска в селение Буюк-дере. Всего высадили одиннадцать тысяч человек.
За действиями русского флота зорко следили французы и англичане, которые предупредили русского посла, что не допустят занятия пролива русскими войсками. Французская эскадра находилась в Средиземном море.
Продолжение http://proza.ru/2021/06/14/1638
Портрет Михаила Петровича Лазарева.