Никак не хочет оставить нас пандемия! Все люди в масках, лица закрыты. Вот идёт модно одетая женщина. На голове красивая летняя шляпка. Очки в дорогой оправе и маска скрывают лицо. Если бы не усталая, тяжёлая, неуверенная походка, подумала бы, что идёт женщина среднего возраста, но нет, старушке далеко за семьдесят. Радуется, наверное, что не видно лица, морщин, возраста.
И вспомнилось вдруг лето и лицо красавца-мужчины в метро. Я ехала к папе в больницу. На перроне было так много народа, что мне не удалось даже войти в вагон. «Пропущу этот поезд, сяду в другой», - подумала я и отошла к лавочке.
За три минуты ожидания на перроне опять появилась толпа пассажиров, но я решительно пробилась к краю платформы с твёрдым намерением штурмом взять вагон. Подъехал поезд, двери открылись, из переполненного вагона хлынул людской поток, раздвигая готовых ворваться в вагон новых пассажиров, и устремился к эскалатору. А нас водоворотом втащило в полуопустевший вагон.
- Веселее, веселее, потеснимся! - услышала я над головой приятный мужской голос и почувствовала, как кто-то крепкими руками сгрёб нас всех, чтобы никого из вошедших в вагон пассажиров не прищемило закрывающимися дверями.
Чуть развернувшись, я оказалась почти лицом к лицу с молодым мужчиной. Белоснежная улыбка, улыбающиеся серые глаза и ласковый голос.
- Потерпите, - шепнул он. - Что делать? Часы пик! В тесноте, да не в обиде.
Поезд остановился. Толпа устремилась на выход, поворачивая меня, как щепку, то направо, то налево, но я удержалась и стояла так до своей станции.
Молодой человек уплыл с людским потоком навсегда, оставив в моей памяти свой образ, голос, улыбку. На душе почему-то было так тепло, что я тоже улыбалась, добираясь до больницы.
Папа обрадовался мне. Я выкладывала привезённые продукты, расспрашивая его о самочувствии, а из головы не выходил голос молодого человека, просящего нас потерпеть тесноту, и его сильные руки, защищающие нас от мощных дверей.
- Вот рецепты на лекарства, привезёшь мне в следующий раз, - попросил папа, протягивая мне три листочка.
Я взяла сумку, чтобы достать очки и обмерла. Все молнии на сумке были открыты. Заглядываю в центральное отделение, где всегда сверху лежит мой очечник, пусто! Засовываю руку глубже – кошелёк на месте! Слава Богу! Просто очечник у меня кожаный, дорогой, добротный. Вор, наверное, подумал, что это бумажник.
Вор! Меня так и обожгло! Так вот почему тот молодой человек так обнимал нас всех и обворожительно улыбался. И не одна я таяла в его объятиях! Так поддаться чарам! Столько глупых куриц попалось ему за один перегон от станции до станции. А если целый день так работать? А целый месяц? Какой улов! И какое мастерство! А может, шарил по сумкам не он, а его подельник, а улыбчивый молодой человек отвлекал наше внимание? Хотя какая разница.
И тут мысль промелькнула у меня в голове: прокололся ты, парень, с моим очечником. «Если очечник такой дорогой, сколько денег было в её бумажнике?», с досадой подумал, наверное, ты. «А не всё коту масленица!», злорадно подумала я.
Папе я ничего не сказала, не стала расстраивать его. В метро купила себе очки на первое время, пока не заказала новые. Приобрела и новый очечник, с грустью вспоминая утраченный.
Короче говоря, не так было жалко очков, как было стыдно и обидно, что оказалась такой доверчивой, поддавшись мужскому обаянию. А с другой стороны, я оказалась просто женщиной. А женщина в любом возрасте – женщина. Погладили по голове, она и замурлыкала.
А была бы маска на лице обольстителя, разве я бы клюнула?