Дар случайный

   
   Картины не было... Отдельные мысли, из которых должно было  собраться нечто значительное, складывались,  как разноцветные кубики в старинном тетрисе,  в пирамидки, пируэты, и тут же разрушались, не оставляя следа в памяти.  Я тупо переводила взгляд с белого экрана монитора на исписанный всякой ерундой лист бумаги. Другие чистейшие страницы смотрели на меня в ожидании творческого подвига. Чёрный кот Мэрик урчал что-то  мне на ухо, явно не в тему…

   Я использовала все, доступные моему бедному разуму, способы: выпила литр кофе, бродила по комнате, грызла гнилые яблоки, устраивалась в кресле, меняла горизонтальное положение на вертикальное, - ничего не помогало... Кубики рассыпались…
   Оставался последний, старинный и самый надёжный способ — выпить водки, открыть окно и позвать музу…

   …В дверь, игнорируя звонок, стучали, видимо, давно, - настойчиво, с безнадёжным упорством, и при этом как-то вежливо. Это действовало на нервную систему.

   «Какого лешего? Неужели непонятно — никого нет!»
   Стук продолжался. Некто был уверен, что хозяева дома…
   «…Сейчас кто-то огребёт! Сейчас кто-то получит в бубен!» С авторучкой наперевес, как с оружием, я потопала к двери.

   …За дверью стоял мужичонка, борода лопатой, в азяме, в лаптях, с котомкой за плечами. Отчего-то именно эти слова возникли в голове — азям, лапти, котомка...  «Артисты приехали?»
   — Звала ли меня девица, звала ли красная? — пропел гость, кланяясь едва  не головой в пол. 
   - Дверью ошиблись, дяденька? Чего надо-то? — невежливо пробормотала я.
   - Дозволь в горницу взойтить, хозяюшка... – мужичок улыбался как-то по детски, светло и безмятежно, продолжая отбивать поклоны.
   Я ещё обдумывала, кого раньше вызвать, -  полицию или психушку, а пришелец уже просочился в комнату и удобно материализовался в моём любимом кресле...
   - Да вы кто такой?
   - Я муз твой...  - скромно отвечал гость.
   - Муж? Чей, простите, муж? Я, знаете ли, слегка  не замужем…
   - Не муж я, - Муз... Музы такие есть, слыхала, поди? Так вот я и есть твой Муз. Ты звать меня собиралась, а я уж и здеся…
   Оперативненько, нечего сказать…
   - А музы, они, ведь, некоторым образом, девочки… - я попыталась разоблачить самозванца.
   - Ой, красавица, оно тоже всяко быват… Ты, верно, худо знаешь нашу жизнь-то. Девки наши нонче все заняты. То на балах-ассамблеях пляшут, то лён-конопель теребят, в командировку послать-от некого. Вот и приходится за них отдуваться.
   - Девки, стало быть, лён теребят, а вам и заняться нечем?
   - Не скажи, красавица; и у нас заделья есть. Вот девицы на лужайке хороводы водят, песенки складывают; парнишка в затени бересту царапает, зазнобушке своей послание сочиняет, тоже слово подсказать надо ласковое…
   …Не убедил…

   - А вот музы-то летают с арфой или  там с лирой…
   - А на что нам лира? У нас свой струмент  имеется…
   Откуда-то из-под азяма он извлёк дудочку…  Я почувствовала себя коброй, которую факир выманивает из мешка…
   …По белой странице бродили слова, как коровы в лесном тумане, позвякивали  бубенцы, леший скакал по болоту, баба Яга дремала на крылечке…

   Я стряхнула с головы напущенный морок, продолжила светскую беседу. Слова на странице монитора кружились в менуэтах и контрдансах…
   - И как у вас дела, на Парнасе, или где вы там помещаетесь?
   - У нас-то? А зело презабавно быват... Давеча вот Мишка Ломоносов с Васькой Тредьяковским за чубы друг друга таскали, -  дишкуссию затеяли, чей трактат лучше матушке императрице представить… - Муз поправил кружевные манжеты и гусиное перо за ухом, снял с камзола невидимую пылинку… В комнате запахло старинными духами и туманами… У меня опять закружилась голова…

    …Революционный матросик нервно ходил из угла угол, пытался перевязать руку серым бинтом. В комнате остро пахло порохом. 
   - Может, помочь?
   - Барышня, ты не отвлекайся, дело своё делай.  Меня для чего сюда братишки откомандировали? Ты на помощь звала? Звала. Ну и пиши, стало быть, всё, что требуется. - Слова  на странице строились ровно и плотно, как полки перед последним решительным боем. - «Ваше слово, товарищ маузер!», и прочее, в таком разрезе… Неугомонный не дремлет враг!.. Слышь, юнкера с крыши из пулемёта садят… - С улицы ахнула детская хлопушка, я нырнула под стол…

   Дребезжание телефона с редакторским воплем (Где?!.. Когда?!.. Если через час!.. Можете не приходить!!!)  бесцеремонно вытряхнуло меня из сонного тумана в грубую реальность. В комнате плавала адская смесь свежего покоса, восточных духов и жжённого пороха. Из под дивана выкатилась стрелянная гильза, следом выполз, с гусиным пером в зубах, дико озираясь, взъерошенный кот Мэрик. Раскалённый принтер злобно жужжа, выплёвывал последние, ещё горячие листы. Краем глаза я без удивления отметила солидную стопку бумаги, - можешь ведь, когда хочешь! Жизнь продолжалась…

   Какой там час? Через пятнадцать минут! Через пять! Через секунду!
   Мой шедевр уже летел в почту Главному, я летела в том же направлении. Интересно, какая литературная премия престижнее? Букеровская, Большая книга? Хотя к чёрту скромность, - Нобелевку никто не отменял!
   Я бесцеремонно распахнула дверь кабинета с табличкой «Главный редактор журнала «Мелкий грызун» В. Г. Неистовый».
   Сегодня я могла бы себе позволить толкнуть дверь кабинета коленкой, но та открывалась в другую сторону.
   Главный по сусликам Виссарион Неистовый сидел у экрана компьютера, что-то бормотал чуть слышно.
   «Читает… В восхищении… Потрясён…»
   -  Читаю… Я в восхищении… Я потрясён… - почти шёпотом выговорил Главный… - слегка вздрогнул, когда я шлёпнула перед ним на стол алую папочку цвета надежды. Приоткрыл её, опять вздрогнул, прижал к сердцу, как родную.

   - Я знал, я чувствовал, что вы не простой сотрудник, в вас дремлет скрытый потенциал, вы творческий человек, вы талант, вы, не побоюсь этого слова, золотое перо России! - голос нарастал, как ритм болеро Равеля… - Но какого чёрта вы тут делаете?! – На крещендо болеро вылилось в риторический вопрос одновременно с оглушительным хлопком об стол всей моей надеждой. Теперь вздрогнула я. - Зачем вам наши суслики?!  Идите в…  «Звезду», что ли!..
   Меня терзают смутные сомненья… Простите за нескромный вопрос, вы уверены, что именно  этот ваш маленький (на 200 страниц) шедевр я ждал сегодня с таким нетерпением?
   - А разве нет? – я нахально придавила червячка сомнения…
   - Вы можете себе позволить витать в облаках, в эмпиреях, но у меня все ходы записаны в календаре. Вот, пожалуйста, для детской странички журнала, максимум 10 тысяч знаков, 1,5 тысячи слов, 4 страницы: сказка «Крабодуй в гостях у суслика Сени». И где же суслики в вашем трактате? Сплошные лапти, лешие, колокольчики...
   - …Что-то вы сегодня плохо выглядите, Виссарион Гоголевич, вам бы отдохнуть…
   - С такими сотрудниками я на работе отдыхаю душой... - стильная трёхдневная щетина скрыла скупую редакторскую слезу … -  Сейчас вот придёт ваша новая коллега Клара Капитоновна Нестабильная…
   - Нестебельная она…
   - Я же и говорю, Нестабильная… У неё близкая тема: «Бурозубка и Змей-Горыныч».  На неё вся надежда…
   - Где вы взяли эту Кобру Питоновну? Зачем она вам? Пресмыкающиеся – не наш профиль! Она сказки строчит, как докладные в партком! Суслики в опасности! И не только они!

   …Всякая нечистая сила легка на помине. В кабинет бесшумно проникла (вползла) коллега Нестебельная, блестя блестящим, шелестя шелестящим, улыбаясь всеми острыми зубками. Аккуратно выложила на стол перед Неистовым алую папочку цвета крови. Виссарион смотрел на неё, как кролик на удава. Казалось, Кобра готова обвиться вокруг него, - даром, что Нестебельная…

   - Ну, вот и Клара Питоновна, простите, Капитоновна…- робко приоткрыл её папочку, недолго изучал, закрыл со вздохом.
   - Ну, вот, это именно то, что нужно… в следующий номер… - А вы, Дарья Донцовна, идите, продолжайте работать над вашей сказкой… Лапти, это конечно… Но нам бы что-нибудь о сусликах… Мы подождём… Ещё немного…

   …Я уныло брела по коридору редакции. Какую бы порчу наслать на эту змею Нестебельную? Представляю, что она сделает с несчастной Бурозубкой...
 
   …У выхода меня остановила запыхавшаяся девица, по виду классический топ-менеджер, - девушка-карандаш, прилизанная, в очках.
   - Дарья Донцовна, еле нашла вас! Вчера к вам наш посланник прилетал. Вы извините, он двери перепутал, ему к вашему соседу, напротив, надо было, к режиссёру. Старый человек, знаете ли…
   - А как же я? – на Парнасе, выходит,  тоже бардак... И оттуда меня спихнули    окончательно…
   - Я должна была попасть к вам, но не драться же со стариком. Вот ваша работа…    - она протянула мне серенькую папку. – Я приоткрыла, вскользь прочитала название: «Крабодуй в гостях у суслика Сени».
 
   …В кабинет редактора я вернулась без особой радости, но с лёгким чувством торжества. Кобра Питоновна была ещё там; зловеще поблёскивая мелкими зубками, зависла над лысинкой Виссариона, - явно, готовилась к трепанации.  Я молча хлопнула серую папку на стол перед Главным.
   - Вот ведь, можете когда захотите! 
   Змеиная кожа Нестабильной на глазах тускнела, блёстки осыпались
   – Ваша сказка пойдёт в следующий номер. А Клара Питоновна что-нибудь ещё нам… изобразит…

   …Что же это происходит на свете, граждане? Жил себе человек, не тужил, сочинял приключения сусликам (грызуны, даже самые мелкие, имеют право на свою историю!). И тут, здрассте-пожалуйста, - примите дар Богов! А когда у человека начинается классическое головокруженье от успехов, - ему говорят: звиняйте, тётенька, ошибочка вышла! Подарочек не вам предназначался, ваше дело – суслики!

   Печальные мои размышления прервала Муза, усевшись рядом со мной на скамейку в скверике. 
   - Дарья Донцовна, вы не огорчайтесь, подарок у вас никто не отнимет, эта работа целиком ваша. Если у человека в душе пустота, никакая муза ему не поможет. Это даже не подарок, - это то, что принадлежит вам, то, что было с вами всегда. Там всё написано вами; вы же помните:  …К вечеру собиралась гроза; последние дни весны истомили зноем… 
   - Да, я помню: ...В лето 6508 от сотворения мира пришед к сей реке неведомой род Ивенев…
   А рядом уже никого не было…