«Илиаду» написал троянец
или
краткая история греков
Часть 1
Кто Гомер?
1 Священное Предание Генриха Шлимана
2.Кому по зубам «Илиада»?
3.Кто первый: Гомер или Дарет с Диктисом?
4.Рукопись и книга – близнецы-братья
5.Откуда приплыл крутобокий корабль
6.Кто «Гомер»?
Часть 2
Будет некогда день и погибнет священная Троя
7.«Илиада» как политическая пропаганда
8.Миф о взятии Константинополя с боем
9.Кто греки?
10.«Илиада» и Ветхий Завет
11.Эмир Мехмед как Агемемнон и кто сестра троянского коня
Часть 3
Краткая история греков
12 Народ – конструктор или конструкт?
13.Национальность? – Купец.
14.Из грегосов-романиотов в греки-фанариоты
15. Сотворение Эллады
Часть 1
Кто Гомер?
1 Священное Предание Генриха Шлимана
Официальное историческое знание (или традиционная история) очень похоже на религию. Оно, как и религия, основано на Священном Писании и Священном Предании. Его Священное Писание – это т.н. первоисточники: «История» Геродота, «Анналы» Тацита, Повесть Временных Лет и т.д.
Ситуацию с этим Писанием хорошо иллюстрирует ироническое определение: «История – наука, в которой факт совпадает с его литературным описанием». Дозволено сомневаться в абсурдных деталях, списывая их на античную\средневековую темноту. Но основное содержание канонизированного Исторического Писания подвергать сомнению запрещено, ибо рассыплется в прах вся историческая религия.
Другая основа официального исторического знания – Священное Предание, то есть канонизированные теории всевозможных толкователей Священного Исторического Писания – Скалигера, Гиббона, Карамзина etc.
К этим Учителям Исторической Церкви, без сомнения, относится Генрих Шлиман (1822 – 1890). Соответствующее Предание гласит: никто не верил, что описанная Гомером Троя существовала на самом деле, а Шлиман с «Илиадой» в руках начал раскопки на холме Гиссарлык неподалеку от южного входа в пролив Дарданеллы и обнаружил остатки троянской цитадели.
При ближайшем рассмотрении, однако, предание сие превращается в анекдот.
Вот что пишет Элли Г. Криша в книге «Сокровища Трои и их история» (М., «Радуга», 1996). Он с большим пиететом относится к Шлиману, но сообщает следующее.
Внимание к холму Гиссарлык привлек посетивший Анатолию в 1785 француз Шуазель-Гуфье. Он посчитал, что Троя – это селение Пынарбаши, находящееся от Гиссарлыка на расстоянии примерно в 10 км вглубь полуострова. Шуазель-Гуфье нарисовал карту, где на холме Гиссарлык были изображены руины. После этого с утверждением, что Гиссарлык – Троя, в 1822 году выступил газетчик Макларен.
Первым же раскапывать Гиссарлык в поисках Трои стал в 1865 году Фрэнк Калверт - американский консул в Османской империи. В 1868 году к Гиссарлыку прибыл Шлиман и написал следующее: «Прозорливый Фрэнк Калверт… обнаружил, что холм преимущественно искусственного происхождения и образовался из руин и обломков храмов и дворцов, которые долгие столетия, одни сменяя другие, строились и стояли на этом месте… я полностью согласился с Калвертом, что плоскогорье, венчающее холм Гиссарлык, и есть место, на котором была расположена древняя Троя» (Э.Г.Криш, с. 20, 21, 27).
Собственно, было очевидно, в каком примерно месте следовало искать гомеровскую Трою. Ведь в третьей песне «Одиссеи» Нестор рассказывает Телемаху об отплытии после взятия Трои: «Мы … отплыли. Помчалися быстро…Скоро пришли в Тенедос». Тенедос - остров в Эгейском море при выходе из пролива Дарданеллы. Найти руины в окрестностях пролива не представляло никакого труда. Скорее наоборот – руин было слишком много, то же Пынарбаши. Сами по себе руины ничего не доказывали. Это прекрасно понимал ушлый Шлиман, сколотивший состояние в результате не вполне безупречных коммерческих операций. В голову Шлимана пришла блестящая идея: эпоха была повернута на сокровищах, значит, надо найти сокровище, оно все докажет.
И вот, как сообщает сам Шлиман, одним счастливым днем при полном отсутствии свидетелей, за исключением собственной жены, он и нашел на раскопе золото Приама и тайком вынес его в свое жилище, завернув в шаль супруги.
Тут уж все было сразу и навсегда доказано.
(Шлиман, вообще, был большим мастером по находке золотых сокровищ. И человеком с тонким чувством юмора. Найденная им в Микенах т.н. погребальная маска Агемемнона удивительно напоминает физиономию … самого Шлимана).
Я видел это так называемое золото Приама в Пушкинском музее в Москве. Это украшения из тонких золотых проволочек. Выглядят они относительно скромно. Достаточно сравнить их с роскошным описанием рельефов на щите Ахилла из восемнадцатой песни «Илиады». Даже если эти «украшения Приама» не изготовили по заказу Шлимана анатолийские или афинские ювелиры, то что они, лишенные надписей и изображений, доказывают? Что у жителей селения Гиссарлык могли быть украшения из золота? Более того, современные археологи считают, что найдены эти украшения совсем не в том слое, который они теперь относят ко временам Троянской войны.
Однако сомневаться, что Шлиман открыл Трою, уже не приходится. Со Священным Историческим Преданием не поспоришь.
Между тем, если бы Шлиман, глядя на холм Гиссарлык, действительно, держал в руках «Илиаду», у него могли бы возникнуть некоторые сомнения.
К примеру, известный российский археолог Лев Клейн писал так: «Мне бросилось в глаза, что материалы раскопок разительно не совпадают с тем, как описывает город «Илиада» (С. Клейн, Расшифрованная «Илиада», СПб, Амфора, 2014, с.27).
И действительно, Шлиман раскопал поселение размером примерно 120 на 120 м. То есть по площади всего раза в два больше, чем футбольное поле. Размеры же «широкоуличной Трои» из «Илиады» можно оценить следующим образом. Вот армия троянцев и их союзников вышла из Трои:
«Столько в пространстве меж Ксанфом рекой и судами ахейцев
Виделось ярких троянских огней впереди Илиона.
Тысяча в поле пылала костров, и пред каждым сидело
По пятьдесят человек» (8, 560-563. Здесь и далее перевод В. Вересаева).
То есть это армия из 50 тысяч человек. Спустя же некоторое время
«троянцы, ушедши из битвы,
От колесниц отпрягли своих лошадей быстроногих
И на собранье сошлись…
В город уйти мы должны…
Сами мы ночь проведем на площади»
(18, 244-247, 255, 274).
Тут явно имеется в виду все войско – и сами троянцы, и их союзники. Таким образом, на городской площади Трои на ночлег могут разместиться 50 000 человек.
(Эту цифру приводит, к примеру, Карл Блеген в книге «Троя и троянцы. Боги и герои города-призрака», Центрполиграф, 2004. Подобное нашему рассуждение содержится в эссе А.Сальникова «Гомер. Илиада. Великий город Троя»).
Холм Гиссарлык для этого явно не годится.
Вероятно, сознавая эту проблему, немецкий археолог М.Корфман (1942-2005) заявил, что раскопал у холма Нижний город, в котором могли жить от 5 до 10 тысяч человек. (При этом, однако, коллега Корфмана по Тюбингенскому университету, Франк Колб, оспорил его выводы относительно величины древней Трои и обвинил Корфмана в искусственном раздувании значения данного поселения).
Однако проблема остается. Город, в котором живет 10 000 человек может выставить не более 1500 воинов. Во второй же песне «Илиады» вслед за т.н. списком кораблей греков есть перечень отрядов троянского войска. Наряду с двумя отрядами собственно троянцев присутствуют 12 отрядов союзников. Предположим, что все отряды примерно равны. (Тогда войско Трои превосходит каждый из отрядов союзников в два раза, что логично, поскольку Троя - «великий город»). Из этого следует, что при 1500 тысячах собственно троянцев, общее число войска должно составлять примерно 12 000 человек, что в четыре раза меньше называемых Гомером 50 000. Таким образом, даже если Нижний город Гиссарлыка и существовал, размеры его все равно не позволяют отождествить Гиссарлык с гомеровской Троей.
Но более важным, чем эти арифметические подсчеты, представляется нам следующее соображение. Троя, повторим, это великий город, доминирующий в своем регионе. Что могло сделать таким городом поселение на холме Гиссарлык? Разве что удобная для стоянки флота гавань. (Мы не будем серьезно рассматривать вариант с вытаскиванием кораблей на берег). Но такой гавани в окрестностях Гиссарлыка нет. В этом регионе есть только одна чрезвычайно удобная, уникальная для региона гавань.
Это константинопольский залив Золотой Рог. Поэтому и великий город в этом регионе мог быть только один – тот, который стоит на мысу между Золотым Рогом и Мраморным морем. То есть Константинополь. Но ни о каком другом великом городе в окрестностях Трои автор «Илиады» не упоминает. Поэтому, если Троя – это Гиссарлык, то троянцы отличались чрезвычайной простоватостью, не переселившись к Золотому Рогу и оставив безлюдной эту замечательную гавань. В реальной жизни подобная простоватость не встречается.
Отчего же историки и археологи не делают логичный шаг и не отождествляют Трою с Константинополем? Ведь на одной из его площадей, ныне называемой Ипподромом, неподалеку от храма Святой Софии (то есть Святой Девы - сравни с троянским храмом девы Афины из «Иллиады»), действительно, могли бы разместиться на ночлег 50 тысяч воинов. Оттого, что Историческое Святое Предание гласит - Троянская война была «очень давно», веке этак 12-13 до н.э., а греческий Византий, ставший впоследствии Константинополем, возник лишь в 7 веке до н.э.
Но поэмы Гомера никаких дат не содержат. (Технологические детали, о которых пишет Гомер, мы обсудим ниже).
2.Кому по зубам «Илиада»?
Зададим вопрос: на какую аудиторию рассчитана «Илиада»? Очевидный ответ: на аудиторию, которая твердо знает полную историю Троянской войны. Напомним, «Илиада» описывает один из эпизодов (41 день последнего десятого года) этой войны, начинается с конфликта Ахилла и Агемемнона и заканчивается похоронами Гектора. (Троя на протяжении всей «Илиады» стоит, как стояла). Читатель, не знакомый заранее с полной историей войны, легко запутается в ворохе имен и намеков на прошлые события. Так для кого писал Гомер? Откуда могла взяться подобная аудитория?
- Тоже мне бином Ньютона! – отвечает официальная история. – Песни о Троянской войне складывали певцы-аэды, исполнявшие их при дворах греческих царей. Эти песни были известны всем.
Во-первых, это было бы великое чудо, если бы единая версия войны была бы принята всеми (или большинством) греческих царей (допустим, что они существовали). Певец не прославлял до небес подвиги предка царя в Троянской войне, а резал монарху в глаза правду матку! Как говорится, блажен, кто верует.
А, во-вторых, и это главное: «Илиада» вообще не могла исполняться при дворе греческого царя, уж больно неприглядно в ней выглядит греческая рать в сравнении с троянцами.
(Заметим, что в «Иллиаде» никаких греков нет. Осаждающие Трою носят у Гомера имя ахейцев. Там мы их и будем далее называть).
Вот в начале поэмы главный ахейский герой Ахиллес обращается к предводителю ахейцев Агемемнону (он же Атреид): «образина собачья! (I, 159), « пьяница жалкий с глазами собаки и сердцем оленя!» (I, 225) (Олень – символ трусости, как у нас заяц).
И далее: «Царь, пожиратель народных богатств, - над презренными царь ты!» (I, 231).
И все это не одни слова:
«И яростный гнев охватил Ахиллеса.
Сердце в груди волосатой меж двух колебалось решений:
Или, острый свой меч обнажив, у бедра его бывший,
В разные стороны всех разбросать и убить Атреида,
Или же гнев прекратить, смирив возмущенное сердце» (I, 188-192).
Подобным образом общаются с Агемемноном и другие ахейцы: «Ложь, Агемемнон, оставь!»(IV, 404).
В ахейском войске крайне грубые нравы: под одобрительный смех воинов Одиссей избивает упрекавшего Агемемнона в алчности Ферсита (II, 265).
Решив начать битву, Агемемнон собирает свое войско и, чтобы испытать его, предлагает окончить войну и отплыть восвояси. Следует комическая сцена:
«С неистовым криком
Кинулись все к кораблям. Под ногами бегущих вздымалась
Тучами пыль» (II, 149-151).
Только окриками, угрозами и тумаками предводителям удается вернуть ахейскую рать.
Описания ахейского воинства, вообще, часто ироничны. Вот воины собрались послушать Агемемнона:
«Стоял несмолкающий шум. Надрывались
Девять глашатаев криком неистовым, всех убеждая
Шум прекратить и послушать царей, воскормлённых Зевесом.
Только с трудом, наконец, по местам все народы уселись
И перестали кричать» (II, 96-100).
Вот ахейцы выходят сражаться:
«Словно как мухи без счета, которые тучей густою
В воздухе носятся жарком, слетаясь к пастушьей стоянке
В вешнюю пору, когда молоко наливают в сосуды, –
Столько же длинноволосых ахейцев стояло на поле
Против троянцев, пылая желанием всех уничтожить.
Так же, как разные козьи стада пастухи-козопасы
Очень легко отделяют, когда те смешаются в поле, –
Так, для сражения строя ахейцев, вожди по местам их
Распределяли» (II, 470-478).
Сравним с описанием войска троянцев:
«С шумом и криком вперед устремились троянцы, как птицы:
С криком таким журавли пролетают под небом высоким» (III, 2-3)
То есть мухи и козы с одной стороны и журавлиная стая - с другой.
В целом, в «Илиаде» Троя – это великий город благородных героев, а осаждающие – сборище кровожадных, сварливых дикарей.
У ахейцев вроде бы уважительная причина напасть на Трою: у греческого царя Менелая сманили жену, прекрасную Елену, и не хотят отдавать. Но ахейцы относятся к женщинам как к имуществу. «Илиада» начинается с того, что Агемемнон вынужден вернуть захваченную силой наложницу Хрисеиду ее отцу. Взамен он отбирает у Ахилла наложницу Брисеиду, мужа и братьев которой Ахилл убил, а город разрушил. Поединок между Парисом и Менелаем – это «бой за Елену и взятые с нею богатства» (III, 91). Одно от другого тут не отделяется. Более того, вот что говорит сама Елена:
«Александр боговидный, привезший
В Трою меня…
Нынче двадцатый уж год для меня с той поры протекает,
Как прибыла я сюда и покинула край мой родимый» (XXIV, 763-766).
Выходит, греки прибыли под Трою через десять лет после похищения Елены? Тогда похищение было лишь предлогом.
Настоящая цель осаждающих – не восстановление справедливости, а разорение городов, убийство противников и превращение их женщин в наложниц:
«Будут их нежное тело расклевывать коршуны в поле,
Их же цветущих супруг молодых и детей малолетних
В плен увезем мы в судах, как возьмем крепкостенную Трою"(IV, 237-239)
Вот Ферсит упрекает Агемемнона, попутно сообщая о нравах в его войске:
«множество в ставке прекрасных
Женщин, - отборнейших пленниц, которых тебе мы, ахейцы,
Первому выбрать даем, когда города разоряем» (I, 224-226).
В разорениях и убийствах особенно преуспел Ахилл:
«На кораблях я двенадцать забрал городов многолюдных,
Пеший одиннадцать их разорил в многоплодной Троаде.
В каждом из тех городов драгоценнейших много сокровищ
Я добывал» (IX, 329-331).
Троянцы же защищают свой город, своих родителей, жен и детей.
Предводитель троянцев Гектор не только благородный воин, но и нежный муж и отец. В отличие от Ахилла и прочих ахейских героев, наложниц у него нет.
Обиженный на Агемемнона Ахилл просит богов нанести поражение и урон всему ахейскому войску и не вступает в бой, пока положение ахейцев не становится критическим.
Гектор же погибает, сознательно жертвуя собой с целью исправить допущенную им накануне ошибку:
«И обратился, смутясь, к своему он отважному сердцу:
"Горе мне! Если отсюда в ворота и в стены я скроюсь,
Первый же Пулидамант мне поставит в упрек, что троянцев
Он мне совет подавал назад отвести к Илиону
В ту злополучную ночь, как Пелид поднялся богоравный.
Я не послушал его. А на много б то было полезней!
Нынче ж, когда мой народ безрассудством своим погубил я,
Я и троянцев стыжусь, и длинноодеждных троянок,
Чтоб не сказал кто-нибудь, и родом, и доблестью худший:
"Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу!"
Так говорить они будут. Гораздо мне лучше тогда бы,
В схватке один на один умертвив Ахиллеса, вернуться
Иль под рукою его перед городом славно погибнуть» XXII, 99-110).
Да ведь «Илиада» - это и есть история о гибели Гектора! Она начинается с подготовки битвы, в которую сразу же вступает Гектор, и кончается его гибелью и похоронами. (Недаром одна из самых трогательных и известных сцен «Илиады» - это прощание Гектора с Андромахой). Все остальные сюжетные линии Троянской войны остаются незамкнутыми. И сразу становится понятно, отчего поэма называется по имени Трои (Илион – другое название Трои) – потому что это поэма не об ахейцах, а о троянцах.
Поэтому «Илиада» никоим образом не могла быть предназначена для чтения при дворах греческих царей, даже если б эти цари и реально существовали.
Ее могли написать только троянцы. Кто конкретно и кто такие эти троянцы, мы постараемся определить ниже.
3. Кто первый: Гомер или Дарет с Диктисом?
Откуда же могла взяться способная оценить «Илиаду» аудитория, знакомая со всей историей Троянской войны? Наш ответ: это читатели полных версий Троянской войны (от предистории конфликта до падения Трои), которые изложены в трудах «История разрушения Трои» Дарета Фригийского и «Дневник Троянской войны» Диктиса Критского. (Труды эти написаны на латыни, греческие варианты отсутствуют).
- Позвольте, но ведь считается, что «Илиада» написана в IX—VIII вв. до н. э., произведение же Дарета Фригийског относят к V или VI в.н.э, Диктиса Критского - к I -II вв. н.э. Более того, и Дарета, и Диктиса принято называть мистификаторами, которые лишь выдавали себя за участников Троянской войны, - скажет грамотный читатель.
Для начала заметим, весьма странно выглядит то, что греческая литература началась с безусловного шедевра – гомеровской «Илиады». Никакого первого блина комом, сразу огромное, сложное, богатое метафорами и впечатляющими сценами произведение. Такие странности присутствуют и в истории других литератур, но от этого ситуация не становится менее неправдоподобной.
Перейдем к сравнению «Илиады» с произведениями Дарета и Диктиса. Они написаны гораздо более простым языком, стройной их композицию, в отличие от «Илиады», не назовешь, обходятся они и без поэтических метафор. Если, в чем мы глубоко убеждены, развитие идет от простого к сложному, то они – явные предшественники шедевра «Илиады».
- Так ведь эти авторы выдавали себя за воинов – очевидцев Троянской войны, - может парировать читатель. – Поэтому сознательно упростили стиль.
Тут есть одно «но». Допустим, как гласит Священное Историческое Предание, «Илиада» с древности была широко известным произведением о Троянской войне, которое хранил под подушкой сам Александр Македонский. Диктис и Дарет, писавшие в античную, но более позднюю, чем Гомер, эпоху, хотели выдать себя за непосредственных участников войны? Целесообразно было бы изложить события, связанные с гибелью Гектора, аналогично «Илиаде», чтобы воспользоваться авторитетом Гомера для подтверждения того, что они все видели своими глазами.
Вопреки этому, Дарет говорит о гибели Гектора как об отдельном эпизоде, мало связанным с предыдущими событиями. А события эти у него существенно отличаются от описанных в «Илиаде». Нет у Дарета предшествующего конфликта Ахилла и Агемемнона, нет битвы у кораблей, Патрокл погибает в самом начале войны сразу после высадки греков, отсутствует мотив мести за него.
Диктис же до определенного момента излагает события в соответствии с «Илиадой»: рассказывает о конфликте Ахилла и Агемемнона из-за дочери Хриса; затем, близко к «Илиаде», повествует о битве с троянцами, в которой не участвует разгневанный Ахилл, о поединке Менелая с Александром (Парисом), о сражении у кораблей.
Но далее канва событий по Диктису также отклоняется от «Илиады»: Ахилл мирится с Агемемноном, во время зимнего перерыва в боевых действиях встречает дочь Приама Поликсену, влюбляется в нее, просит ее в жены, обещая прекратить войну, получает отказ от Гектора и клянется в отместку убить его. По весне боевые действия возобновляются, Ахилл вступает в сражение с троянцами, его ранят в руку. В этом же бою погибает Патрокл, Гектор оскверняет его тело. Через некоторое время Гектор отправляется навстречу царице амазонок. Ахилл подстерегает и убивает Гектора. Далее, как в «Илиаде», описываются переговоры по выдаче Приаму тела Гектора. Однако у Диктиса решающую роль тут играет Поликсена.
Повторим, если «Илиада» была хорошо известна и пользовалась непререкаемым авторитетом, а Диктис и Дарет хотели выдать себя за участников Троянской войны, зачем же они отклонился от описанной в «Илиаде» канвы событий? Это нелогично.
А вот если автор «Илиады» (пока продолжим называть его Гомером) имел в своем распоряжении труды Диктиса и Дарета? Тогда все логично. Гомер, решив описать историю гибели Гектора, отталкивается от текста Диктиса, поначалу ему следует, но затем, руководствуясь художественной логикой, сгущает события, излагает их в виде единого непрерывного потока - от гнева Ахилла к вызванной этим гневом битве, в которой один за другим гибнут Патрокл и Гектор. А из текста Дарета Гомер почерпнул одну из самых сильных сцен «Илиады» - прощание Гектора и Андромахи.
Также у Дарета Гомер позаимствовал идею привести в поэме знаменитый список ахейских кораблей (а также список союзных троянцам войск). Причем у Дарета список кораблей вполне логично находится в том месте, где речь идет о сборе флота в Афинах перед походом на Трою. А вот у Гомера, на что давно уже обратили внимание внимательные читатели, список кораблей, приплывших к Трое за 9 лет до описываемых событий, приводится в конце второй песни перед началом сухопутной битвы с троянцами, когда логично было бы сообщить о числе воинов, а не кораблей. Дарет перед списком кораблей приводит перечень главных ахейских героев и их краткое описание. Вот и у Гомера Елена по просьбе Приама показывает ему со стены Трои ахейских героев, что тоже не логично – неужели Приам на десятом году войны еще нуждается в подобных объяснениях?
Но каким же образом создатель «Илиады» мог ознакомиться с сочинениями Дарета и Диктиса?
4. Рукопись и книга – близнецы-братья
Мы полагаем, что автор «Илиады» воспользовался книгой под общим названием «История Троянской войны», которая состояла из «Дневника Троянской войны» Диктиса Критского и «Истории разрушения Трои» Дарета Фригийского. Впервые эта книга вышла в свет, то есть была напечатана, около 1470 года в Майнце (Edward Harwood, A view of the various editions of the Greek and Roman classics, London, 1775).
- Гомер и книгопечатание?! – может удивленно воскликнуть читатель.
Мы уже говорили, что считаем невозможным, чтобы «Илиада» получила распространение среди потомков людей, разрушивших Трою, поскольку ахейское воинство изображено в ней скорее в сатирическом, чем в героическом ключе. Поэтому еще более фантастической становится история о передаче огромного, сложного, изощренного текста, каким является «Илиада», из уст в уста на протяжении веков. Вдобавок, автор «Илиады» должен был где-то услышать тексты Диктиса и Дарета, чтобы, как мы, надеюсь, показали, творчески их развить.
В целом, мы вслед за отечественным патриархом критики традиционной истории (или, если, хотите, ересиархом) Николаем Морозовым (1854-1946) полагаем: трудно представить, чтобы в допечатную эпоху кто-то тратил значительные усилия для создания текста не утилитарного - такого, как хозяйственные записи, юридический кодекс, молитвенник, учебник – а художественного, причем такого объема, как «Илиада». Извести годы жизни и груду бумаги для переписок-правок, чтобы в результате показать рукопись нескольким своим приятелям?
Читателей сложных по форме и обширных по объему литературных произведений мог создать только печатный станок, хозяин которого был крайне заинтересован в увеличении объема продаж, чтобы, по меньшей мере, окупить затраты на набор книги. Мы также полагаем, что рукописи таких произведений пишутся незадолго до издания книги - с такой рукописи книга и набирается. Больше одной рукописи для набора не требуется. Так называемые списки, то есть добавочные рукописные копии, как правило, появляются уже после выхода книги из печати и делаются именно с печатного экземпляра, чтобы продать «очень древнюю» рукопись за хорошие деньги какому-нибудь коллекционеру древностей. К примеру, как отметил тот же Н.А. Морозов, многочисленные русские «летописи» были «найдены» после того как т.н. Радзивиловский список Повести временных лет был издан в Петербурге в 1767 году. Радзивиловский список заканчивался 1206 годом. Очередной «летописец» приобретал печатное издание Радзивиловского списка, переписывал его (до 1206 года все новообретенные «летописи», как правило, совпадают), а затем вел хронику дальше, излагая события, произошедшие якобы в регионе, где предполагалось «найти» рукопись – во Владимире или, скажем, Москве.
А вот что, в подтверждение нашего тезиcа, сообщается о рукописях «Дневника» Диктиса: «Большинство рукописей…относятся к XV в., в последней трети которого … в Кёльне появилось первое печатное издание «Дневника» (В.Н. Ярхо. Вступительная статья к Диктис Критский. Дневник Троянской войны. Вестник древней истории, № 1, 2002 г.)
(Некоторая путаница при определении выходных данных печатных книг 15 века (их принято называть инкунабулами – от слова колыбель, начало) возникает оттого, что у них, как правило, отсутствует титульный лист, поэтому место и год издания определяются в значительной мере предположительно).
Известный немецкий историк И.Г. Дройзен в своей «Историке» отметил: «Подделка грамот проходит через все средневековье, она стала настоящей отраслью ремесла». Не только грамот, добавим мы. Изготовить рукопись, имея в распоряжении печатную книгу, дело несложное, требующее только усидчивости. Не стоит удивляться количеству подделок.
К примеру, вот что писал историк церкви Василий Болотов (он, правда, полагал, что подделки изготавливались с использованием «настоящих рукописей»): «при определении времени написания унциальных рукописей (вид письма, распространённый в латинских и греческих рукописях IV—IX вв – А.П.) большим препятствием могут служить подделки. В данном случае исследователи должны считаться с … подражанием древним Рукописям…Какой–нибудь любитель книг мог заказать снять буквальную копию (т. е. воспроизвести и древний шрифт) с древнейшей рукописи,… Были подражания древнейшим рукописям и с корыстною целью» (Лекции по истории Древней Церкви. Том I, СПб, 1907, с.50).
Поэтому традиционные историки вольны, согласно своему Священному Преданию, полагать, что Дарет и Диктис – это античные фальсификаторы, а сам Гомер писал задолго до них и его информация о Троянской войне и есть истина. Мы же считаем, что все произведения о Троянской войне появились в эпоху книгопечатания, причем автор «Илиады» воспользовался напечатанной около 1470 года в немецком Майнце книгой с троянскими историями Дарета и Диктиса. Иначе, повторим, ему просто неоткуда было об этих историях узнать, чтобы использовать в «Илиаде».
На 15 в.н.э. как время создания «Илиады» указывает и уровень описанных в ней технологий.
5.Откуда приплыл крутобокий корабль
Автор «Илиады» подчеркивает – события происходят «очень давно». Каким образом? Постоянно отмечая, что оружие и доспехи у воинов – медные. Во второй главе, когда дело начинает идти к битве, он три раза почти подряд сообщает: «народ ахейцев медянодоспешных» (II, 163), «к меднодоспешным ахейцам» (II, 179) и «к быстролетным судам меднолатных ахейцев» (II, 187).
Это чтобы читатель не сомневался – дело очень древнее.
Ведь знаменитый мыслитель Тит Лукреций Кар, живший якобы в первом веке до нашей эры, утверждал:
« Прежде служили оружием руки могучие, когти,
Зубы, каменья, обломки ветвей от деревьев и пламя
После того была найдена медь и порода железа.
Все-таки в употребленье вошла прежде медь, чем железо.
Так как была она мягче, притом изобильней гораздо.
Медным орудием почва пахалась, и медь приводила
Битву в смятенье, тяжкие раны везде рассевая.
Скот и поля похищались при помощи меди, легко ведь
Все безоружное, голое повиновалось оружью.
Начали мало-помалу мечи из железа коваться.
Вид же оружья из меди в людях возбуждать стал презренье.
В это же время и землю возделывать стали железом,
И при войне с неизвестным исходом равнять свои силы» (Тит Лукреций Кар. О природе вещей. Перев. И. Рачинского. М., 1904,с . 1285 – 1295).
Откуда Тит Лукреций Кар об этом узнал, одному богу известно.
(В скобках заметим, что постулат Тита Лукреция Кара прочно вошел в историческое Священное Предание: в 1836 году Кристиан Юргенсен Томсен изложил теорию о трех веках или эпохах в истории человечества – каменной, бронзовой и железной. До него деление на каменную, медную и железные эпохи в полном соответствии с «Природой вещей» Кара предложил в 1813 году Л.С. Ведель-Симонсен).
Автор «Илиады» мог ознакомиться с теорией Тита Лукреция Кара таким же образом, как и с трудами Дарета и Диктиса: книга «О природе вещей» впервые была напечатана в 1473 году в ломбардской Брешии.
(История публикации этой книги хорошо подтверждает наш тезис о примерно одновременном появлении рукописей и печатных изданий: рукопись была обретена Поджо Браччолини в 1417 году «в одном из немецких монастырей», затем таинственно исчезла, осталась де только ее копия, которая и была использована для печати).
Между тем, и самородная, и выплавленная из руды медь – весьма мягкий металл. Поэтому сражения с медным оружием вызывают недоумение. (О том, что в «Илиаде» описана именно медь, а не бронза, говорит часто упоминаемый блеск металла – к примеру, «медноблещущий Гектор». Бронза, в отличие от меди, не блестит).
Эту проблему «Илиады» (и, вообще, «медного века») пытаются решить\объяснить привлечением «утраченных технологий». Предлагается процедура, которой можно повысить твердость меди – холодная ковка. Однако в результате растет хрупкость металла. Чтобы избежать этого, предлагается в промежутках между этапами ковки обжигать медь в костре.
Поверить в эту «утраченную технологию» мешает следующее обстоятельство: отчего-то оставив подробные описания похождений богов и героев, грамотные жители медного века не озаботились тем, чтобы записать и передать потомкам секреты обработки меди. А ведь это «оружейный» вопрос жизни и смерти.
Заметим еще, что если бы автор «Илиады» писал для людей, действительно живущих в медном веке, то он вряд ли стал бы так подчеркивать, что все оружие медное. Это и так было бы понятно. Не говорим же мы «стальной топор» или «железный топор».
От медноблещущих доспехов «Илиады» перейдем к ее кораблям. Именно присутствие морских кораблей и характеризует реальный технологический уровень эпохи.
Ахейцы приводят под стены Трои по морю огромный флот – 1186 кораблей, часть из них несет 50 человек, часть – 120. (Чуть позже мы оценим размеры кораблей).
Отметим главное и очевидное обстоятельство - корабли эти построены из досок, иначе по морю далеко не уплывешь:
«По кораблю я метался, покамест дощатой обшивки
С киля волны не сбили и остова прочь не умчали.
Вместе же с килем и мачту упавшую» (Одиссея, 12, 420-422).
Как можно изготовить доску с помощью медных инструментов, мы сказать затрудняемся. Медная пила при работе расширяется от нагревания и ее быстро клинит. Медным топором? Даже допуская существование «утраченных технологий», это требует колоссальных затрат труда. То, что с помощью медного топора досок не наделаешь, видимо, понимает автор «Одиссеи». Поэтому для того, чтобы уплыть с острова нимфы Каллипсо, герой строит плот из бревен:
«После того занялась отправкою в путь Одиссея.
Медный вручила топор…
В дальнее место свела, где были большие деревья -
Черные тополи, ольхи, до неба высокие сосны -
Давний все сухостой…
Начал рубить он деревья. И быстро свершалося дело.
Двадцать стволов он свалил, очистил их острою медью,
Выскоблил гладко, потом уравнял, по шнуру обтесавши.
Нимфа Калипсо меж тем бурав принесла Одиссею.
Бревна он все просверлил и приладил одно ко другому,
Брусьями бревна скрепил и клинья забил между ними» (V, 234 -248).
Плот сей, что не удивительно, далеко по морю не уплыл:
«Так же, как вихрь, налетевший на кучу сухую соломы,
В разные стороны мигом разносит по воздуху стебли,
Так весь плот раскидала волна (V, 368-370).
Наиболее частый эпитет, применяемый в «Илиаде» и «Одиссее» по отношению к кораблю – крутобокий. Мы полагаем, это оттого, что для читателя крутобокий корабль был образцом передовой технологии, вызывая повышенный интерес. Примерно так же, как сразу после появления реактивных самолетов все романтические герои стали летать исключительно на них, что непременно подчеркивал автор.
Теперь, читатель, я расскажу тебе реальную историю появления в Европе крутобоких кораблей. А ты сам суди, верить ей или рассказам о кораблях, построенных в незапамятные времена при помощи медных топоров.
В 1322 году, естественно, нашей эры в немецком Аугсбурге появилась первая лесопилка, использовавшая силу воды. Это означает, что к тому времени уже было создано такое сложное технологическое изделие, как стальная пила, , необходимым элементом которого являются допускающие разводку закаленные зубцы. Без разводки зубцов пилу будет заклинивать в древесине. Таким образом, для изготовления пилы необходим прочный, гибкий, поддающийся заточке металл. Кроме того, для заточки пилы нужен металлический напильник, который тоже является достаточно сложным изделием. Создание таких инструментов стало возможным благодаря появлению в Европе доменных печей (считается, что это произошло в период от 12 до 15 в.н.э.).
Появление пилы и лесопилок сделало возможным изготовление досок, что называется, в промышленных объемах. Что, в свою очередь, открыло дорогу для строительства морских судов. (Сравним: в России первая лесопилка появилась в 1690 году, после чего и был построен русский флот).
Появились крутобокие морские суда – когги, следом – морская торговля на Балтике, Северном море и Атлантическом побережье Европы, города-участники которой объединились в Ганзейский союз. (Слово Hansa, собственно, и означает союз).
О том, какое впечатление произвело появление когга, свидетельствует тот факт, что его изображение присутствует на гербах множества торговых городов – от Лиссабона и Нанта до белорусского Полоцка.
Сравним сведения о коггах с тем, что сообщает о своих крутобоких кораблях «Илиада».
Прежде всего размер. Возьмем греческий корабль с пятьюдесятью воинами. Каждый из них был также гребцом, значит, вдоль каждого борта сидело по 25 человек. При расстоянии по борту между гребцами около метра получаем, добавив несколько метров на корму и нос, длину корабля около 25-30 метров Длина когга также доходила до 25 метров. Гомер упоминает и корабли с двадцатью гребцами. Снова сделаем нашу оценку и получим длину в 10-15 метров. В этот диапазон 10 – 25 метров и укладывается длина практически всех, найденных к настоящему времени коггов.
Вторым по частоте эпитетом, применяемым в «Илиаде» по отношению к кораблям, является «черный». Вот первое же упоминание корабля: «Нынче же черный корабль на священное море мы спустим» (I, 141). Ганзейские когги имели смоленые черные борта. Само слово «когг» производят от Kugel – шар, то есть когг означает круглобокий или же крутобокий. Подобные суда поплыли, естественно, и по Средиземному морю. Вот их-то и описывал автор «Илиады», что прямо указывает на реальное время ее появления.
- Нет ли в ваших рассуждениях противоречия? – может сказать читатель. – Если Гомер сознательно отодвигал действие в прошлое, в медный век, то зачем он тогда описал корабль, который, по вашему мнению, относится к 15 в.н.э.?
Затем, что главной его целью было показать, что великий город Константинополь может быть отвоеван у османов, как некогда в прошлом была взята великая Троя. А сделать это можно при помощи огромного союзного флота крутобоких кораблей.
Но об этом мы поговорим чуть позже. Сначала выскажем предположение, кто же был автором «Илиады».
6.Кто «Гомер»?
Мы полагаем, что «Илиада» была написана незадолго до появления ее первой печатного издания. Первое печатное издание вышло в свет в 1488 году во Флоренции. Через 18 лет после первого выхода в свет печатного издания сочинений Дарета и Диктиса.
Появление печатного станка привело к бурному развитию литературы. Писатель теперь понимал, что делать со своей рукописью, поэтому мог посвятить свое время (или часть времени) литературному творчеству. Владелец печатного станка был кровно заинтересован в появлении новых и новых произведений.
Вот как работал «видный итальянский гуманист» Поджо Браччолини, которому, напомним, мы обязаны книгой Тита Лукреция Кара, «найденной им в одном из немецких монастырей». «При содействии Флорентийского ученого, книгоиздателя и книгопродавца Никколо Никколи (1363—1437), который в то время был царем литературного рывка, Поджио Браччиолини устроил нечто в роде постоянной студии по обработке античной литературы и привлек к делу целый ряд сотрудников и контрагентов… Первые свои «находки» Поджио Браччиолини и Бартоломео ди Монтепульчано сделали… в забытой сырой башне Сен-Галленского монастыря, «в которой заключенный не выжил бы и трех дней», они, по их словам, нашли кучу древних манускриптов: сочинения Квинтилиана, Валерия Флакка, Аскония Педиана, Нония Марцелла, Проба и других, которые и представили издателям. Это сделало не только сенсацию, но прямо-таки литературную эпоху: все стали искать в старых башнях древних манускриптов, и сами лично, и через других, обещая за находки древних авторов большие деньги, и нет никакого сомнения, что Никколи, которому досталась из этих сокровищниц львиная доля, хорошо нажил и мечтал нажить еще. Так Поджио доставил Никколи и «Буколики» Кальпурния и несколько глав Петрония… Манускрипт, выходивший из мастерской Поджио, ценился очень высоко, и он выпускал их много, В письмах своих он то и дело требует от Никколи бумагу, пергамент, переплетный приклад, и, если издатель запаздывает доставкою, Поджио плачется, что ему приходится даром кормить своих мастеров из-за неаккуратного хода работы» (Н.А.Морозов. Руины и привидения, ч. 4, гл.1).
То есть литературная мастерская Поджо Браччолини «находила» рукописи древних авторов, которые тут же шли в печать.
Еще наглядней пример другого итальянского «гуманиста» Леонардо Бруни: "Он написал "Комментарии на греческую историю" и выдавал этот труд за свой, не упоминая о том, что он почти целиком взят из "Греческой истории" Ксенофонта. Его комментарии на Первую пуническую войну представляют не что иное как переделку Полибия. Точно так же Бруни перевел или лучше сказать переделал сочинения Прокопия "О Готской войне" и в 1441 году посвятил его кардиналу Чезарини, не упомянув нигде имени Прокопия. Эта тайна открылась еще при жизни Бруни... " (В.Г. Василевский, Обозрение трудов по византийской истории Журнал министерства народного просвещения. С.-Пб. 1887, апрель, с.227).
Судя по всему, Бруни поначалу не хотел выдавать свои собственные сочинения за произведения «античных авторов». Но ему пришлось вписаться в общую тенденцию и покаяться.
«Античные» произведения активно использовались в политической борьбе. Причем наряду с пропагандой велась и контрпропаганда. К примеру, Лоренцо Валла в 1440 году написал «Рассуждение о подложности Константинова дара», доказывающее подложность грамоты Константина, которая передавала римскому папе власть над Западной Римской империей.
Итак, «Илиада» напечатана в 1488 году в той же Флоренции. Она явно задумана как преданья старины глубокой, а, с другой стороны, крутобокий черный корабль прямо указывает на реальное время написания поэмы – 15 в.н.э.
«Подготовил ее к публикации» профессор греческого языка Флорентийского университете Дмитрий Халкокондил. В конце 1440-х годов он покинул Афины и прибыл в Италию (Сalcondila , Demetrio di Armando Petrucci - Dizionario Biografico degli Italiani - Volume 16 (1973) )
Мы полагаем, что этот греческий профессор, написавший впоследствии труд по грамматике греческого языка, и есть настоящий автор «Илиады», действовавший по принципу Поджо Браччолини.
Незадолго до выхода «Илиады» из печати на свет является и ее рукопись. Считается, что так называемый манускрипт Venetus A был передан в 1468 году в создаваемую им венецианскую библиотеку Св. Марка покровителем Дмитрия Халкокондила кардиналом Виссарионом Никейским.
В это же время появляется и первый перевод «Илиады» на латынь: первые пять песен перевел коллега Халкокондила по Флорентийскому университету Анджело Полициано. И это тоже логично: вышла книга из печати, тут же (или параллельно с ее изданием) делался перевод для тех, кто не знает греческий.
Конечно, нам известно, что переводы Гомера на латынь существовали-де еще в III в. до н.э., но все они куда-то делись и до нас не дошли. Собственно, в традиционной истории практически любая вещь уже существовала когда-то «давным-давно», но потом куда-то делась, до нас не дошла, и пришлось изобретать ее заново.
При том, что, начиная с 14 в.н.э., когда практически от нуля пошло развитие нашей цивилизации, человечество уже ничего не забывает, не теряет и развивается строго поступательно. Приходится только удивляться, почему оно не делало так всегда. Или скептически относится к легендам и мифам традиционной истории.
Исходя из нашей версии об авторе «Илиады», попробуем объяснить имя Гомер. Дмитрий Халкокондил был ромеем. Название это происходит от Роми – так всегда называли Константинополь сами его жители.
В 1690 году в Париже был издан трактат Адриена Байе «Авторы, указывающиеся под чужими, заимствованными, придуманными, ложными, зашифрованными, нарочито измененными, вывороченными или переведенными на другой язык фамилиями», который считается первой классификацией литературных псевдонимов.
Обратим внимание на «вывороченные» фамилии.
На греческом Гомер будет Омирес или Омир. Имя Омир получается перестановкой букв в слове Роми. То есть Омир означает константинополец или ромей.
Теперь ответим на вопрос, для чего Дмитрий Халкокондил написал «Илиаду»?
Часть 2
Будет некогда день и погибнет священная Троя
7. «Илиада» как политическая пропаганда
Читатель, одолевший эту поэму Гомера, вряд ли запомнит с первого раза все имена богов, героев, все повороты сюжета и т.п. Что же останется у него в голове? Суть произведения, как обычно, можно сформулировать в нескольких словах: объединившиеся эллины (они же ахейцы, они же данайцы, они же аргивяне) приплыли на крутобоких кораблях и убили главного воина великого города.
Заметим, что появление книгопечатания и вызванный им рост грамотности открывают невиданные ранее возможности для политической пропаганды. В том числе, а, может, в особенности, за счет публикации художественных произведений. Как и в эпоху кинематографа, оболочка из захватывающих приключений хорошо подходит для того, чтобы вложить в нее актуальную политическую идею.
Какая же политическая идея была актуальна в бытность Дмитрия Халкокондила на преподавательской работе в Италии во второй половине XV века?
Ответ содержится в его сохранившейся речи, произнесенной перед студентами и докторами Падуанского университета в 1463 г.
Речь эта – якобы о пользе изучения греческого языка. Самое существенное, как обычно, в конце.
«... мы и вы и я вместе должны выразить огромную, безграничную благодарность блистательной и прославленной власти венецианцев, благодаря великодушию которой было легко удовлетворено прошение об этой лектуре (то есть преподавательской должности для Халкокондила – А.П.). Затем преподобнейшему господину кардиналу и патриарху Константинопольскому, легату Святого Престола de latere и моему несравненному господину, который сразу принял таковую волю университета, поскольку как человек ученейший по части обоих языков и многомудрый он понимает, какие плоды может принести, явить и произвести эта словесность. Без единой задержки он не преминул испросить согласия у блистательной власти и тотчас получил его. Ибо Господь Всемогущий всегда пребывает с ней, сохраняя [Венецию] невредимой и благополучной как по причине их [венецианцев] набожности и благочестия, так и вследствие их благой воли и духа, который они направляют против самых отвратительных, чудовищных и нечестивых варваров турок ради веры, пользы всем христианам и для освобождения несчастной Греции. Порабощенная и угнетаемая ими безжалостно, она плачет о помощи, умоляя всех христиан, но больше всего латинян, у которых просит об этом воздаянии...» (П.А. Рязанов. Речи Димитрия Халкокондила о значении греческой словесности (из истории греческих штудий в ренессансной Италии XV века), Средние века, №75, 2014).
Речь была произнесена «на фоне активных приготовлений венецианцев к войне с османами. В ноябре 1462 г. турки пытались овладеть венецианским Навпактом (Лепанто), а в апреле следующего правитель Мореи Иса Бег вырвал у республики св. Марка крепость Аргос. Хотя война казалась неизбежной, венецианцы колебались, и папа Пий II, провозгласивший крестовый поход еще в 1460 г., отправил к ним своего полномочного посла кардинала Виссариона, горячего поборника новой военной кампании и освобождения Греции из рук неверных. Папский легат прибыл в Венецию 22 июля 1463 г., и после нескольких дней переговоров (в полночь на 28 число) сенат официально объявил османам войну. Халкокондил, находившийся в непосредственной близости от места событий, не мог не сочувствовать предприятию, тем более что организацией крестового похода занимался его покровитель Виссарион Никейский» (там же).
Виссарион Никейский был не только католическим кардиналом, но по совместительству Константинопольским Патриархом. Правда, его Константинопольский патриархат располагался не в Константинополе, а в итальянском Риме. Это было своего рода правительство в изгнании, которое после захвата католиками Константинополя должно было осуществлять церковную власть в бывших османских владениях. Для этого Виссарион Никейский занимался организацией Крестовых походов. (Как и всё в традиционной истории, они уже были давным-давно, но вот снова возродились). Виссариону Никейскому мы обязаны введением в оборот сотен произведений так называемой древнегреческой литературы. «Виссарион, например, привез в библиотеку св. Марка в Венеции более восьмисот греческих рукописей» (С.И. Радциг, История древнегреческой литературы М.: Высш. школа, 1982, 6. Древнегреческая письменность и дальнейшая судьба памятников литературы). Мы полагаем, что он ее заново создал. «В Риме дом Виссариона сделался центром гуманистического общения. Друзьями его были наиболее выдающиеся представители гуманизма, как например, Поджо и Валла» (А.А. Васильев, История Византийской империи, СПб., Алетейя , 1998, том 2, гл.3, 12).
О Поджо Браччолини и методах его работы мы уже знаем. Для чего, вообще, вдруг понадобилась древнегреческая история и литература? Они, заметим, появились в нужное время и в нужном месте. Каково основное событие древнегреческой истории? Война свободолюбивых греков с деспотичной персидской империей, в которой греки одерживают победу. Зачем ее вдруг «вспомнили»? Ответ очевиден. «Византийцы сравнивали эту орду завоевателей (османов – А.П.) с персами и даже называли их тем же именем. Но османы были страшнее и счастливее, чем народ Дария и Ксеркса» (Ф.Григоровиус, История города Афин в средние века (от эпохи Юстиниана до турецкого завоевания), М., Альфа-Книга, 2009, с.477).
Виссарион Никейский активно использовал «древнегреческую» литературу при антиосманской агитации. «Стиль деятельности Виссариона —это убеждение, полемика в рамках классической риторики, писание и рассылка посланий, речей. Последняя группа его произведений —послания и речи правителям Италии о необходимости соединиться и предпринять войну против турок с добавлением речей Демосфена к гражданам Афин. Этот цикл рассылался не только по Италии, но и правителям других христиианских земель» (М.Б. Плюханова, Образы символического перемещения церкви в Италии и России в XV веке, Государственный историко-культурный музей-заповедник "Московский Кремль" .Материалы и исследования. Выпуск XIX. Царский храм. Благовещенский собор Московского Кремля в истории русской культуры Москва 2008). Речи Демосфена, как известно, призывали греков объединиться в борьбе с персами. Победа древних греков над персами должна была убедить и в победе антиосманской коалиции с участием итальянских городов-республик.
- Хорошо, - скажет читатель. – Но зачем тогда еще и Троянская война?
Видимо, затем, что в историях о греко-персидских войнах ничего не говорится про взятии греками великого города. А Виссарион Никейский планировал брать Константинополь. Тут очень кстати была история о Троянской войне и о победе над главным героем великого города Гектором.
Отметим, что «Илиада» называет троянцев тевкрами. Но тевкрами в 15 в.н.э. часто называли именно турок. К примеру, «папа Пий II … был вынужден постоянно и тщетно повторять, что тевкры и турки – не один о тот же народ» (А.В. Фесенко. Троянский миф как культурное основание европейской идентичности. Вестник МГУКИ, 3(35), 2010, с.46). Обратим внимание на слово «тщетно». Мы полагаем, что так же тщетно было в то время объяснять, что Константинополь – это не Троя. Здравым людям, повторим, во все времена было ясно: на берегах проливов, соединяющих Средиземное и Черное море, может быть только один великий город – с гаванью Золотой Рог, то есть Константинополь.
8. Миф о взятии Константинополя с боем
Параллельно с мифом о храброй Древней Греции Виссарион Никейский создавал миф и о взятии и разграблении Константинополя ужасными османами.
- То есть? - может удивиться читатель.
Сразу скажем, что впечатляющие картины разграбления Константинополя содержат детали, которые не лезут ни в какие ворота.
Вот пламенная речь Виссариона Никейского на Мантуанском соборе (1459), посвященном организации Крестового похода против турок: «Помяну ли храмы, - храмы, святости и красы исполненные? Все гнусно разорены турецкой сворой... с честного образа Пречистой Девы... они сорвали сперва серебро, золото и драгоценные камни, коими усеян был образ; затем злодеи и палачи набросились на него и топтали ногами, а под конец - собираюсь с духом, произнося это - топором дробили его в куски, чтобы после бросить в огонь. В самый образ Спасителя нашего, что был выложен мозаикой на потолке Храма, они метали стрелами и дротами...»( Медведев И. П. Гаврилов А. К. Речь Виссариона Никейского на Мантуанском соборе о падении Константинополя. Византийский временник, т.63 (88), 2004, с.307-317).
Позвольте, но великий пророк Иса (Иисус) и его мать Марйам (Дева Мария) почитаются мусульманами и являются одними из центральных персонажей Корана. Рассказывать об осквернении их образов османами все равно, что описывать осквернение образов Христа русской армией в Париже в 1814 году.
(Отметим, что более пространные описания взятия Константинополя, принадлежащие перу Лаоника Халкокондила, Дуки, Георгия Сфрандзи публикуются, а, значит и создаются, гораздо позже речи Виссариона: первой в 1615 году издается «История» Халкокондила. Задача «отвоевания» Константинополя была в то время по-прежнему актуальна).
- Возможно, Виссарион в агитационных целях тут несколько преувеличил, но в целом… - может парировать читатель.
Обратимся, однако, к работе современного турецкого историка Димитриса Кицикиса «Османская иперия» (сборник «На перекрестке цивилизаций» Весь мир, 2006): «В XIV веке османская армия была реорганизована по образцу византийской… Поскольку в ту эпоху не было необходимости принимать ислам, христиане в новой армии вскоре составили большинство». То есть, повторим за автором, в 14 в.н.э. в османской армии большинство составляли христиане. В этой армии было много «командующих христиан» из византийских вельмож, которые сохранили свои прежние земельные владения (с.145). Османскими завоеваниями руководили… греки: «грек Эвренос в XIV в. начал завоевание Греции (Византии), а закончил его в XV в. другой грек, Заганос. Заганоса на посту великого визиря сменил военачальник Махмуд…Он был греком…по рождению православным христианином, двоюродным братом Георгия Амируци, камергера греческого императора Трапезундской империи и потомка династии византийских императоров Ангелов» (там же).
Но не только греки помогали османам, но и наоборот: «после смерти византийского императора Андроника III Палеолога между Иоанном VI Кантакузином и Иоанном V Палеологом возник спор за трон. Кантакузин обратился за помощью к (султану) Орхану и, одержав благодаря ему победу, в 1347 году завладел престолом. Орхан же получил в жены дочь Кантакузина Феодору. В 1349 году король Сербии Стефан Душан отвоевал у византийцев Фессалонику. Кантакузин опять обратился к своему зятю Орхану, который направил к нему старшего сына Сулеймана с 20-тысячным войском. При поддержке византийского флота он освободил город и передал его под власть Константинополя. Иоанн V объединился с сербами и болгарами против Кантакузина, однако тот вместе с Сулейманом победил его в 1352 году при Дидимотихе (Димотике). Кантакузин отблагодарил своего зятя, уступив ему крепость Цимпе (Чимпе), расположенную на европейском берегу Дарданелл» (с.126 -127).
Мы видим крайне тесные связи между турками-османами и греками. Разные религии нисколько не мешают ни бракам, ни совместным военным походам.
Поэтому возникает вопрос: отчего это в 15 веке османы вдруг словно взбесились и набросились на своих соседей и порой, родственников - греков?
Мы полагаем, что картины взятия с боем Константинополя – это также элемент пропагандистской кампании Виссариона Никейского.
С другой стороны, мы не сомневаемся в исходе греков из Константинополя.
Попробуем ответить на вопросы, что же там произошло и кто были эти греки?
9. Кто греки?
Читатель, мы старались без необходимости не подвергать сомнению традиционную хронологию, но теперь такая необходимость возникла.
Напомним, что современная хронология была впервые зафиксирована Жозефом-Жюстом Скалигером в работе "De emendatione temporum" (буквально: «Исправление времен») в 1583 году. До этого «почти исключительно господствовали средневековые способы летосчисления по календарю святых и по церковному календарю, крайне недостаточные и сбивчивые; почти вся хронология имела узко служебное назначение - определять дни Пасхи, Троицы, масляницы и т. п.; время счисления распространялось на немногие, сравнительно, события прошлого» (ЭСБЭ, Скалигер). Поэтому, на наш взгляд, не стоит слишком серьезно относится к точности дат для событий 15 века. Ведь эти события расставлялись на хронологической лестнице не ранее конца 16 века. Мы полагаем, что исход греков из Константинополя состоялся после прибытия в Константинополь сефардов, которое традиционная история относит к 1492 году. Сефарды – это испанские евреи, в 1492 году изгнанные из этой страны. Основная их часть, как известно, оказалась в Константинополе. Вот что написал о их роли Никола де Николаи (Nicolas de Nicolay ), издавший в 1586 году в Лионе книгу о своем путешествии в Константинополь в свите французского посла: «марраны, незадолго до того изгнанные из Испании и Португалии … к большому огорчению и ущербу для христианского мира …обучили турков многим изобретениям, техническим приспособлениям и военным машинам, например, артиллерии, аркебузам, артиллерийскому пороху, пушечным ядрам и другому оружию» (цит. по Лев Поляков. История антисемитизма. Т.1, М., Иерусалим, 2009, Кн.3, Дисперсия марранов). Это вполне объяснимо: ведь сефарды прибыли в Константинополь из страны - лидера того времени, с развитыми металлургией и строительными технологиями (вспомним стометровые кирпичные башни кордовской и севильской мечетей). Из Испании в остальную Европу пришли и арабские цифры, сильно двинувшие вперед математику и, следовательно, значительно повысившие технологический уровень человечества. (Согласно легенде будущий папа Сильвестр II, он же Герберт Реймский или Орильякский, побывав с посольством в Кордовском халифате, позаимствовал оттуда арабские математические книги и стал пропагандировать удобные арабские цифры). В Константинополе (или Роми, как звали его местные жители) к моменту прибытия сефардов уже существовала еврейская община, которую называют романиотской. Далее произошло следующее: «В конце 15 в. – первой половине 16 в. в Стамбуле часто происходили конфликты между романиотской и сефардскими еврейскими общинами … численный перевес, богатство, влияние при султанском дворе и обширные познания во многих областях обеспечили сефардам ведущую позицию в среде стамбульского еврейства» (Электронная еврейская энциклопедия, Стамбул). При этом «евреи (главным образом, сефарды) заняли доминирующие позиции в торговле, банковском деле, судовладении» (там же). Сефарды «быстро ассимилировали романиотов; последние практически исчезли» (там же, Сефарды).
Мы полагаем, что романиоты никуда не исчезли, а частично эмигрировали в Западную Европу, куда и принесли (или там уже создали) т.н. греческую литературу.
(Где отыскать другую «исчезнувшую» часть романиотов, см. ниже).
- Позвольте, позвольте, - воскликнет читатель, - евреи и греческая литература?!
Ответим, хотя это и не вежливо, вопросом на вопрос: - А на каком языке говорили романиоты? На еврейско-греческом. Что же это был за язык?
«Вариант греческого языка, характеризующийся наличием арамейских и ивритских элементов в грамматическом строе и в лексике» (Электронная еврейская энциклопедия, Еврейско-греческий язык). Более того, этот еврейско-греческий диалект романиотов наиболее близок именно к древнегреческому языку.
Называли этих константинопольских евреев - … « грегос (буквально `греки` на еврейско-испанском языке ) (там же, Романиоты).
- Неужели вы хотите сказать, что греки – это евреи? – может снова воскликнуть читатель.
Мы хотим сказать, что, по нашему предположению, название «греки» попало в Западную Европу вместе с грегосами, то есть евреями-романиотами. (Ниже речь пойдет о том, что, евреи в те времена были не этносом, а торгово-промышленным сословием).
А то, что слово «греки» порой обозначало евреев, не такая уж новость.
К примеру: «Название грек во многих местах книги Деяний (Деяния апостолов – книга, входящая в Новый Завет – А.П.) не означает собственно туземцев Греции, но эллинов-иудеев, употреблявших в своих разговорах греческий язык» (Архимандрит Никифор (Бажанов), Библейская энциклопедия, М., 1891-92).
Или вот: «Община Софии, основанная византийскими евреями в конце X века, возвела синагогу, которая до сих пор известна под названием «Кагал де лос грегос»» (Энциклопедия Ежевика, История евреев Болгарии).
Добавим, что т.н. греческое население Османской империи греками никогда себя не называло, не называет и до сих пор, в том числе граждане государства Греция. Откуда же, вообще, могло взяться это название? Оно латинское. Священное Предание традиционной истории не может придумать ничего лучше того, что давным-давно жил некий Грек и по его имени называлась некая иллирийская народность. Правда, рядом можно прочесть, что иллирийская народность называлась по имени некоего Иллирия. Но, так или иначе, а древние римляне отчего-то принялись называть по имени этой мимолетной народности всех выходцев с южной части Балканского полуострова и с западной оконечности Малой Азии. Мы предлагаем другое объяснение: вытесненные сефардами из Константинополя грегосы-романиоты принесли с собой в Западную Европу (или создали на новом месте) литературу, которая стала называться по их имени – греческой. Герои этой литературы получили в переводах на латынь наименование греков. По литературе впоследствии стали в Западной Европе называть и население соответствующих территорий.
- Население по литературе? – может снова удивиться читатель.
Удивляться не надо. Подобная история произошла с т.н. греками в 19 в.н.э.: «После образования новогреческого государства в 1830 году, благодаря стараниям греческой интеллигенции, было возрождено самоназвание греков «Эллины» (Василий Ченкелидис, Эллины: древнее самоназвание греков, www.pontos-news.gr, 31 июля 2015). Взяться этому «самоназванию», кроме как из литературы, было неоткуда.
10. «Илиада» и Ветхий Завет
Если написавший «Илиаду» был выходцем из евреев-романиотов, то он, очевидно, должен был хорошо знать Ветхий Завет. Так и есть. Можно указать на явные сходства между этими двумя литературными произведениями.
Сначала об элементах сюжета. Хотя эпизод жертвоприношения Ифигении не входит в «Илиаду», но относится к Троянскому циклу. Войско под предводительством Агемемнона никак не может отплыть к Трое из-за встречного ветра. Для того, чтобы боги послали попутный ветер, Агемемнон вынужден принести в жертву свою дочь Ифигению. В последний момент Ифигению из-под ножа отца спасает богиня. Давно подмечено сходство этого эпизода с историей о дочери Иеффая из ветхозаветной Книги Судей. Предводитель израильтян судья Иеффай, отправляясь на войну с Аммонитянами, обещает в случае победы принести в жертву первое существо, которое встретится ему по возвращении. Первой навстречу выходит его дочь, которую он вынужден собственноручно заколоть на алтаре. Есть сходство истории Ифигении и с жертвоприношением Исаака из ветхозаветной Книги Бытия. В истории Исаака нет военного мотива, но есть воля Бога, которую должен выполнить отец-Авраам, и, как в истории Ифигении, есть замена в последний момент человека на жертвенное животное.
И в «Илиаде», и в Ветхом Завете есть эпизод с восстанием (призывом к восстанию) против власти вождя. В «Илиаде» на общем собрании ахейцев Ферсит обличает предводителя Агемемнона (который вместе со своим братом Менелаем является вдохновителем войны) в алчности и призывает всех закончить войну, вернувшись по домам и оставив Агемемнона в одиночестве. Ферсита, к одобрению собравшихся, избивает Одиссей,
В Ветхом Завете Корей выступает против предводителей израильтян Моисея и его брата Аарона. Моисею ставится в упрек: «Разве мало того, что ты вывел нас из земли, в которой течет молоко и мед, чтобы погубить нас в пустыне? И ты еще хочешь властвовать над нами?» (Чисел, 16:13). Есть упоминание и об общем собрании: «и собрались против Моисея и Аарона … и сказал обществу» (16: 3,26). В итоге земля поглотила «всех людей Кореевых».
В «Илиаде» прогневавшийся на Агемемнона Ахилл навлекает на своих товарищей по оружию тяжелое военное поражение, фактически переходя на сторону врага, хотя и не принимая участия в битве со своими. Это весьма напоминает историю библейского Давида. Вступив в конфликт с царем израильтян Саулом, Давид переходит на сторону своих прежних врагов – филистимлян. Саул погибает в сражении с филистимлянами. Но Давид, как и Ахилл, непосредственно в войне со своими не участвует.
Помимо этих совпадающих эпизодов, мы отмечаем практически полное совпадение в описании структурных элементов боевых действий.
Те же мотивы и цели войны: «Сыновья Иакова пришли к убитым и разграбили город за то, что обесчестили сестру их. Они взяли мелкий и крупный скот их, и ослов их, и что ни было в городе, и что ни было в поле; и всё богатство их, и всех детей их, и жён их взяли в плен, и разграбили всё, что было в домах» (Бытие, 34:27-29).
Герои Ветхого Завета также собирают флот, чтобы отомстить обидчикам: «Я набрал множество войска и приготовил военные корабли; и хочу пройти по области, чтобы наказать тех, которые опустошили область нашу и разорили многие города в царстве»
(1-я Маккавейская 15:3,4).
Так же, как Ахилл, «при помощи Божией они взяли город, и произвели бесчисленные убийства, так что близлежащее озеро, имевшее две стадии в ширину, казалось наполненным кровью» (2-я Маккавейская, 12:16).
У героев Ветхого Завета тоже медные доспехи: «Медный шлем на голове его; и одет он был в чешуйчатую броню, и вес брони его – пять тысяч сиклей меди; медные наколенники на ногах его, и медный щит за плечами его» (1-я Царств 17:5,6).
В Ветхом Завете также воюют на колесницах: «И вышел царь Израильский, и взял коней и колесницы, и произвел большое поражение» (3-я Царств 20:21).
Мы помним, в «Илиаде» воины строятся в боевой порядок: «для сражения строя ахейцев, вожди по местам их распределяли» (II, 477-478). Точно так же в боевой порядок строятся израильтяне в Книге Судей: «И выступили Израильтяне на войну против Вениамина, и стали сыны Израилевы в боевой порядок близ Гивы» (Судей, 20:20). (Причем не надо думать, что боевой порядок – вещь тривиальная. Во время Исхода его у израильтян еще не было, поэтому Книга Судей многократно и с удовольствием подчеркивает его наличие).
И в Ветхом Завете и в «Илиаде» исход войны может решаться поединком двух богатырей. В «Илиаде» это поединок Париса и Менелая, а в 1-й Книге Царств – Давида и Голиафа.
Само войско ахейцев представляет собой отряды, состоящие из отдельных племен. Что весьма напоминает поделенный на колена народ израильтян.
- Ну, так что же, - может сказать читатель, - просто в древности тактика ведения всех войн совпадала.
В очередной раз отметим – к реальности «Илиада» не имеет почти никакого отношения. Мы уже говорили о невозможности сражаться медным оружием, о невозможности строительства флота медными инструментами и без лесопилки. Описанные в «Илиаде» колесницы могут перемещаться только по очень ровной поверхности, при наличии минимальных неровностей они перевернутся. Никаких ровных глиняных полей в окрестностях Босфора и Дарданел нет.
Автор «Илиады» также совершенно не озабочен вопросом: чем же в течение 10 лет питается огромное греческое войско, приплывшее под Трою на 1186 кораблях? (Численность принято оценивать в 100 тысяч воинов). Откуда, вообще, может взяться для него продовольствие в этом малопригодном для земледелия регионе? К примеру, согласно традиционной истории, даже в момент расцвета древнегреческой цивилизации в IV в.до н.э. Аттика (область, содержащая Афины) вынуждена была ввозить около половины потребляемого ее населением зерна (И.М. Кулишер, Очерк экономической истории Древней Греции, Л., Сеятель, 1925).
Константинополь же в исторические времена снабжался зерном из Подолии, которое поставлялось по Днестру в современный Белгород Днестровский, а далее уже по морю. Ни о чем подобном автор «Илиады» не упоминает. А ведь именно неспособность наладить продовольственное снабжение своей армии даже в 19 в.н.э. привело Наполеона к поражению в русской кампании. Причем численность его войск была вполне сопоставима с армией ахейцев – 400 000 человек. Что уж говорить о возможностях логистики в незапамятные времена? Также не заботит автора «Илиады» вопрос, каким образом все эти ахейские властители умудряются сидеть десять лет под Троей, оставив на произвол судьбы свои царства-государства? Они что, были крайне наивными людьми? (Собственно, дальнейшие истории Агемемнона и Одиссея как раз и показывают, к чему может привести подобное безответственное поведение правителя).
Таким образом, объяснить практически одинаковую картину мира (вернее, войны) в «Илиаде» и Ветхом Завете апелляцией к условиям реальности нельзя. А вот если автор «Илиады» вышел из среды евреев-романиотов, то все сразу становится на свои места.
Также становится ясно, отчего «Илиада» - это гимн великому городу Трое и его благородным жителям. Ведь автор «Илиады» писал о своем родном Константинополе и своих предках.
11.
Эмир Мехмед как Агемемнон и кто сестра троянского коня
Итак, повторим, изгнанные из Испании сефарды принесли в Константинополь военные технологии. Начинаются войны с империей Габсбургов – преемницей изгнавших сефардов испанских королей. В этих условиях Виссарион Никейский, занимавшийся организацией крестовых походов против Константинополя, запускает пропагандистский миф о недавнем взятии Константинополя ужасными турками.
Параллельно в его окружении идет работа над сочинениями о борьбе греков с персидской деспотией, прямо отождествлявшейся с Османской империей, а также над произведениями о Троянской войне, как о захвате союзной армией великого города.
Конфликт Османской империи и империи Габсбургов получил название векового, то есть продолжался столетиями, на протяжении которых оставалась актуальной задача «отвоевания» Константинополя. (Выполнена эта задача была только в ноябре 1918 года, когда в столицу Османской империи вошли английские, французские и итальянские войска).
Поэтому получили творческое развитие тезисы Виссариона и, как мы уже упоминали, появились более пространные описания взятия Константинополя турками – Лаониклм Халкокондилом, Дукой и Георгием Сфрандзи, общая канва событий осады в них совпадает. Интересно сравнить эти произведения с троянским циклом сказаний, ведь, как мы полагаем, все они работали на одну идеологическую задачу и вышли из одного источника: окружения кардинала Виссариона.
Л. Халкокондил (традиция считает его двоюродным братом Дмитрия Халкокондила) прямо сопоставлял Константинополь и Трою (Илион): «Кажется, что это несчастье (взятие турками Константинополя - А.П.) было величайшим из всех происшедших на земле. По связанным с ним страданиям оно приближается к несчастью Илиона. Казалось, будто гибель эллинов от рук варваров была наказанием за Илион. И, таким образом, получилось, думали римляне, что эллинов постигло возмездие за разрушенный ими некогда в древности Илион» (История, книга 8).
Как и в «Илиаде», эмир Мехмед (Мехмед II Фатих согласно истории Османов) прибывает под стены Константинополя с мощным флотом.
Как и вожди ахейцев, Мехмет сулит своим воинам: «Будут у вас рабы, за которых вам много дадут, будут и женщины, и дети, и большие богатства этого города!» (Л.Халкокондил, там же).
12 песнь «Илиады» называется «Бой у стены». Речь
идет о стене ахейцев, «что_ пред судами своими воздвигли они, вкруг стены же ров провели» (12, 5-6). Мехмед также сооружает под стенами Константинополя вал и ров: «Эмир же со всех сторон окружил себя рвом, валом и деревянными палисадами» (Сфрандзи, Большая хроника, 3,3).
В 13-16 песнях «Илиады» описывается бой за корабли; троянцы рвутся к вытащенным на берег кораблям ахейцев, чтобы их сжечь.
«Гектору славу доставить… чтоб забросил
На корабли искривленные он разгоревшийся ярко
Неутомимый огонь» (15, 596-598).
Ахейцы с помощью Патрокла отгоняют троянцев от кораблей.
А вот эпизод осады Константинополя в изложении Лаоника Халкокондила – тоже с вытащенными на берег кораблями: «Увидав на берегу залива готовые к спуску суда, эллины посадили людей на все имевшиеся у них корабли и двинулись на врага. Они хотели, если смогут, сжечь корабли турок» (Л.Хакокондил, там же).
Турки, как и ахейцы, отбивают атаку.
(Подмывает, конечно, написать, что это Дмитрий Халкокондил списал для «Илиады» сцену у своего двоюродного брата Лаоника Халкокондила. Но мы не уверены в реальном существовании двоюродного брата Лаоника, поскольку его книга, напомним, была издана только в 1615 году).
А вот сцена, аналогичная той из «Илиады», где Агемемнон, желая испытать перед битвой ахейцев, предлагает снять осаду: «Али-паша, первый в совете эмира человек… говорил эмиру: «…хорошо было бы уйти отсюда, чтобы не случилось с нами чего худшего». И вот эмир, слушая слова эти, от печали и раздумья стал полумертвым, ибо как ему можно было уйти отсюда с таким позором, подобно беглецу!» (Сфрандзи, там же, 3,4).
«Очевидец» Георгий Франдзи также полагает, что османы, как и герои «Илиады», сражаются на колесницах: «Всю нашу надежду мы возложили на непобедимую славу божию: они — на колесницы, на лошадей, на войско свое и на многочисленность» (там же, 3,6).
Согласно Пиндару (Ода VIII) стены Трои строили боги Аполлон и Посейдон, поэтому взять их можно было только в том месте, где богам помогал смертный - герой Эак. (В этом месте, очевидно, троянцы разрушают стену, чтобы ввезти в город Троянского коня). Ахейцам было бы логично расположиться лагерем напротив этого участка стены. Между их лагерем и Троей протекает река Скамандр.
Мехмед также располагает свой лагерь напротив наиболее уязвимого участка константинопольских укреплений – ворот Романа: «эмир с бесчисленным множеством конного и пешего войска… поставил свою палатку с противоположной стороны ворот святого Романа» (Сфрандзи, 3:3), «одну пушку он поставил против дворца эллинских царей, другую — против так называемых ворот Романа» (Л. Халкокондил, там же), «близ ворот святого Романа, где турки соорудили осадную ту машину и поставили огромную бомбарду и откуда, обрушив. городские стены, вошли первоначально в город»(Сфрандзи, 3:7). Уязвимость участка стен у ворот Романа вызвана тем, что он также находится в долине речки (то есть в низине), только не Скамандра, а константинопольского Ликоса.
В целом, мы видим, что истории о взятии Константинополя турками тесно связаны с «Илиадой» и троянским циклом. Что подтверждает наш тезис: создавались они примерно в одно время и с одинаковыми идеологическими задачами.
В заключение раздела остановимся на сюжете с Троянским конем, изложенном во второй главе «Энеиды» Вергилия. Сюжет этот вызывает недоумение: только люди с помраченным рассудком могут, сломав стену, ввезти в свой город оставленную врагами деревянную фигуру. Однако описание достаточно похожего на Троянского коня объекта содержится в «Большой хронике» Сфрандзи – это описанипе турецкой осадной машины: «Эмир … из толстых бревен соорудил … громаднейшую осадную машину… весьма широкую и высокую…Часть ее снаружи была открыта, чтобы желающие могли легко входить в нее и выходить…она имела три больших двери, покрытых… крепким прикрытием…Были в этой осадной машине и лестницы, имеющие канатные ступеньки на деревянных основах, опускаемые вниз и опять поднимаемые вверх» (3,3).
У огромного деревянного коня, описанного Вергилием, также есть двери :«сосновый затвор тайком открывает скрытым в утробе бойцам (II, 258-259); и канаты для спуска: «вниз, по канату скользнув, спустились» (II, 263).
«Энеида» была впервые напечатана в Париже около 1470 г. «Большая хроника» «очевидца осады Константинополя» Сфрандзи, по всей вероятности, произведение достаточно позднее. Даже традиционные историки высказывают мнение, что написана она была в 16 веке (E. Д. Джагацпанян, Некоторые замечания по поводу авторства Большой хроники Псевдо-Сфрандзи, Византийский Временник. Том 43 (68), 1982, с.229-230).
Поэтому вряд ли т.н. Вергилий поэтически обработал описание именно Сфрандзи. Но осадная башня при штурме Константинополя – эпизод не редкий. К примеру, он есть в так называемой Пасхальной хронике (издана в 1615 году в Мюнхене), в описании осады Константинополя аварами.
Вергилий, очевидно, и использовал этот тесно связанный с осадой Константинополя сюжет при создании своего Троянского коня.
Часть 3
Краткая история греков
11. Грегосы-Георгианцы
На картах мира - что английской, что немецкой, что французской, что испанской, что русской – есть страна Греция. Соответственно, людей, которые в ней живут, называют греками. Сами они себя так не называют и не называли никогда. После получения независимости в 1830 году они стали называть страну Элладой, а себя – эллинами. А до этого называли себя ромеями или урумами, потому что город свой – Константинополь – они называли Роми.
Откуда, повторим, взялось название греки? Традиционная история отвечает: у Пандоры (ну, той самой, с ящиком) был сын Грайкос, от него произошло жившее где-то в Иллирии племя грайков, от которого не сохранилось никаких следов. Вот по этому племени в Западной Европе стали-де называть героев Гомера, а после всех ромеев.
Мы же, напомним, считаем, что вытесненные сефардами из Константинополя романиоты-грегосы написали по заказу Виссариона Никейского историю о том, как граждане относительно небольших городов-государств победили огромную деспотичную Персидскую империю. В латинских текстах эти отважные победители персов стали называться греками – от имени своих создателей грегосов.
(Замена «г» на «к» характерна при переходе от испанского (вариантом которого является ладино) к латыни. Греки и сегодня на испанском griegos. Вода по-испански agua, а на латыни – aqua).
Попробуем теперь ответить на вопрос о происхождении названия грегос.
За подсказкой ходить далеко не надо. Со словом грегос почти совпадают варианты имени Георгий: Gregor (немецкий), Grzegorz (польский), Gregory (английский), Gregorio (испанский, итальянский) и т.д.
То есть грегосы – это георгианцы, они же григорианцы. Что это значит?
Культ святого Георгия распространен по всей Европе – от Англии до Закавказья. Он – главный покровитель Англии и Грузии. А еще Каталонии, где до сих пор одна из высших наград – крест святого Георгия. Как это было и в царской России, о почитании святого Георгия в которой, полагаю, рассказывать не надо. А вот о его культе в черноморском регионе в 14-15 вв. н.э.: «Св. Георгий в равной степени почитался и христианами и нехристианами Понтийского региона (север Малой Азии – А.П.) как покровитель скотоводства и земледелия. Он был святым патроном как Византии, так и Генуи, обладавшей верховной, сюзеренной властью над генуэзскими поселениями в Крыму, и одновременно святым покровителем Кафы, утвердившейся в качестве главного центра всех генуэзских владений в Северном Причерноморье, так называемой «Генуэзской Газарии». Под именем Джирджис он почитался у арабов, обитавших в крымских торговых центрах; под наименованием Уастырджи он был известен кавказцам, также проживавшим в портовых городах Крыма; под прозвищем Хызр он поминался тюркоязычным населением Кафы и Солдайи (современного Судака)» (А.Г. Еманов, Неизданные лапидарные памятники генуэзских поселений Крыма XIV–XV вв. Вопросы эпиграфики. Вып.1, М., 2006, с.178).
В Салониках, одном из крупнейших портов Средиземноморья, имя святого Георгия носит огромная церковь-ротонда с диаметром купола 24,5 м (для сравнения: диаметр купола святой Софии в Константинополе - 31 м). Считается, что, хоть это здание и было-де построено в 4 в.н.э., но название свое получило достаточно поздно, по названию небольшой соседней церкви святого Георгия. Мы же полагаем, что имя святого Георгия ротонда носила с момента постройки, поскольку к тому же 4 в.н.э относят постройку ротонды святого Георгия в болгарской Софии, которая является уменьшенным вариантом ротонды в Салониках.
В Константинополе собор святого Георгия является (с 1601 года) резиденцией патриарха.
А сочинение Робера де Клари «Завоевание Константинополя» сообщает, что рукавом святого Георгия назывался пролив Дарданеллы: «Итак, пилигримы и венецианцы согласились отправиться в Константинополь… И плыли они до тех пор, пока не прибыли в гавань под названием Бук д'Ав, примерно в сотне лье от Константинополя. Эта гавань была расположена там, где некогда стояла Великая Троя, при входе в рукав Св. Георгия. Отсюда они двинулись дальше и поплыли вверх по рукаву Св. Георгия, пока не остановились в одном лье от Константинополя…Затем они двинулись дальше и вошли в гавань Мохидон , что по ту сторону рукава Св. Георгия» (ХL).
Сочинение Робера де Клари было впервые опубликовано в 1873 году в Берлине (ЭСБЕ, Робер из Клари) и мы не склонны считать его очевидцем описываемых событий. Однако выдумывать название пролива сочинителю было незачем, поэтому за этим названием стоит некоторая реальность. Тем более, что и порт Бейрута расположен в заливе Святого Георгия.
К подобному косвенному свидетельству относится и сообщение в «Римской истории» Никифора Григоры (якобы 14 в., издана в 19 в.), что на стене Большого Дворца, перед часовнею Богоматери Никопейской, знаменитый иконописец Павел представил Георгия на коне (В.Н. Лазарев, Новый памятник станковой живописи ХП в. и образ Георгия-воина в византийском и древнерусском искусстве, Византийский Временник, том VI, 1953, с.198).
11. Святой Георгий как Дионис
- Позвольте! – может воскликнуть читатель. – Грегосы у вас – это евреи. Какое отношение к евреям имеет святой Георгий?
Сейчас ответим. Для начала остановимся на тесной связи культа святого Георгия с культом Диониса. Принято полагать, что греческая христианская церковь «в противовес Дионису выдвинула культ святого Георгия, рекомендовала строить храмы на месте прежних святилищ Диониса и отмечать в честь него праздники в дни дионисии, не брезгуя при этом соблюдением старых обрядов вплоть до жертв» (Н.М.Никольский, История русской церкви, М.-Л., 1931, гл. Насаждение христианства и организация церкви. Крещение Руси и двоеверие). Мы же считаем, что Георгий – это одно из имен Диониса (так же, как еще одно имя Диониса – Вакх). Само имя Георгий переводится с греческого как «земледелец», но ведь именно Дионис обучил людей земледелию: «В особенной чести он был у земледельцев… в Дионисе греки видели бога земледелия и хлеба. Мифы сообщают, что этот бог был на личном опыте знаком с трудом земледельца, что он был первым, кто запряг быков в плуг, который до того времени люди тянули вручную» (Дж. Фрезер Золотая ветвь, глава ХLIII).
Так же, как Дионис, связан святой Георгий с культом быка. Вот отрывок из главы «Праздник быка» из книги итальянского миссионера Арканджело Ламберти «Описание Колхиды и Мингрелии»(1654): «День святого Георгия, 20 ноября, у них важнейший праздник. Князь отправляется в Илори. Сюда стекается народ всех званий... Церковь св. Георгия окружена (каменною) стеною около пятнадцати локтей высоты. накануне праздника князь под вечер идет в сопровождении большой свиты к двери церковной ограды. …находят быка в этой ограде; народ же твердо верует что св. Георгий побудил его туда войти чудом … Есть семейство, члены которого обладают правом убивать этого быка. Они хранят у себя дома, как святыню, топор, которым обыкновенно убивают его. Этот же резник пользуется привилегией резать его на несколько кусков. голову с рогами относят к князю. Последний отделывает их золотом и драгоценными каменьями, и в самые большие годовые праздники пьет из них. Царь Имеретии весьма щедро одаривает того, кто принес голову и рога. Каждое семейство имеет свою долю, так что все остальное делится на несколько малых кусков, которые народ сушит и хранить, как лучшее лекарство от болезни».
С Георгием, как и с Дионисом, связаны сюжеты об отсечении головы и воскресении. Через свою ипостась – Аполлона - связан Дионис, так же, как Георгий, с победой над змием. (Георгий убивает именно змия, а не дракона).
Заметим, что и сам Дионис, как таковой, продолжает оставаться в христианском культе. В пригороде Парижа находится аббатство Сен-Дени, то есть аббатство святого Дионисия, усыпальница французских королей. Аббатство названо так, потому что, согласно христианскому преданию, на парижской горе мучеников – Монмарте святому Дионисию, так же, как Дионису и Георгию, отрубили голову. Он взял ее в руки, прошагал до аббатства Сен-Дени и там уже упал замертво. Сравним с рассказами о мученичестве святого Георгия: «по приказу императора ему была отсечена голова, но мученик, подхватив падавшую голову руками, продолжал какое-то время стоять в покорном обращении к Всевышнему» (А.Г. Еманов Неизданные лапидарные памятники генуэзских поселений Крыма XIV–XV вв. с.180).
Итак, поклонники Диониса – это одновременно поклонники святого Георгия.
О том же, что Дионису поклоняются евреи, писал Плутарх. Упоминал об этом Тацит. «Как, Ламприй, нашего отечественного бога… Диониса ты приравниваешь к еврейским изуверам? Разве действительно есть какое-то основание отождествлять оба верования?» Тут вмешался Мераген: «… я, как афинянин, могу тебе ответить. Утверждаю, что это один и тот же бог, и большую часть подтверждающих это свидетельств могут привести посвященные в справляемые у нас трехгодичные таїнства…Прежде всего и сроки и самый обиход величайшего и многозначительнейшего праздника у иудеев соответствуют Дионисиям. Он называется у них …праздником Кущей. Через несколько дней справляют другой праздник, уже не символически, а явно, в самом названии посвященный Вакху. Есть у них и праздник крадефория и тирсофория, обряд которого состоит в том, что они вступают в храм, неся фиговые ветви и тирсы (символы Диониса – А.П.). Что происходит в храме, мы не знаем (тайными были и дионисийские мистерии – А.П.), но можно предположить, что это вакхическое действо: тут они свистят в дудочки, призывая бога, как аргосцы на Дионисиях, а иные выступают с кифарами; называют их левитами … Полагаю я, что и праздник субботы отнюдь не чужд Дионису…Сами празднующие субботу свидетельствуют о связи с Дионисом, приглашая друг друга выпить вина, а если что-либо непреодолимо препятствует этому, то обычай требует хотя бы пригубить несмешанное… Но что окончательно опровергает возражения противников сказанного, это прежде всего первосвященник, выступающий на празднике с лидийской митрой на голове, одетый в оленью шкуру, вышитую золотом, и в длинный хитон; на ногах у него котурны, с одежды свешиваются колокольчики, сопровождающие звоном каждое движение, как и у наших вакхантов, которые таким звоном при своих ночных священнодействиях знаменуют кормилиц Диониса, называемых меднозвонными; самый храм украшен изображениями тирса и тимпана: все это подобает не какому-либо иному богу, как только Дионису…» (Плутарх, Застольные беседы, Книга четвертая, Вопрос VI «Каков бог у иудеев»).
Тацит же сообщает, что евреи у «многих народов» слывут поклонниками Вакха-Диониса: «Так как их (евреев) священнослужители поют под аккомпанемент флейт и литавр, и так как сами они украшаются лаврами, и так как в храме их была найдена золотая кисть винограда, то многие народы думали, что евреи поклоняются Вакху, покорителю Востока; однако оба культа не имеют между собою решительно ничего общего, потому что бог Вакх установил блестящее и радостное торжество, тогда как обряды евреев отличаются диким и мрачным характером» (Histor., V, 5).
(Читатель может заметить, что Плутарх и Тацит писали в другую эпоху. Однако единственная рукопись с «Застольными беседами» Плутарха датируется 14 в.н.э. А Тацита явил миру известный нам Поджо Браччолини. О том, что древность сочинений Тацита подложна, указывали еще в 19 веке англичанин Росс и француз Гошар. Поэтому мы полагаем, что произведения и Тацита, и Плутарха созданы в эпоху книгопечатания).
О том, что иудеи участвовали в поклонении Дионису (по мнению ее автора– насильно), сообщает входящая в Ветхий Завет 2-я Книга Маккавейская: « царь послал одного старца, Афинянина, принуждать Иудеев отступить от законов отеческих и не жить по законам Божиим, а также осквернить храм Иерусалимский и наименовать его храмом Юпитера Олимпийского…Храм наполнился любодейством и бесчинием от язычников (т.е. вакханалиями – А.П)…на празднике Диониса принуждали Иудеев в плющевых венках идти в торжественном ходе в честь Диониса»(2 Макк., 6:1-7).
Собственно, весь Ветхий Завет пронизывает эта тема – борьба с тем, что евреи поклоняються Ваалу. А Ваал, как и Дионис, изображался в виде быка, он – как Дионис и Георгий – отвечает за плодородие, он – умирающий и воскресающий бог.
12 Народ – конструктор или конструкт?
Тут читатель может снова воскликнуть: - Но неужели евреи и греки – один народ?
Мы ответим так: независимо от того, евреи-романиоты и греки – это одно и то же, или нет, в эпоху, о которой мы ведем речь, народом они не были.
Конечно, Священое Историческое Предание убеждает нас, что народы существовали испокон веку. Вот, к примеру, что рассказывает «Синопсис, или Краткое описание о начале русского народа», изданный в Киеве в 1674 году, который добрую сотню лет был основным учебником по русской истории. Итак: «Мосох, шестый сын Афетов, внук Ноев… по потопе лета 131 шедши от Вавилона с племенем своим, абие (скоро – А.П.) в Азии и Европе над брегами Понтскаго или Чернаго моря народы Мосховитов от своего имени осади… И тако от Мосоха, праотца Славеноросскийскаго, по наследию его, не токмо Москва народ великий, но и вся Русь или Россия вышереченная произыде». В несколько более реалистическом ключе высказывается явившаяся из небытия в 18 веке «Повесть временных лет»: «во время Вавилонского смешения языков смешал Бог народы, и разделил на семьдесят и два народа, и рассеял по всей земле… От этих же семидесяти двух язык произошел и народ славянский… Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле».
Российские сочинители ориентировались, вероятно, на немецкие образцы. Иоганн Авентин (он же Турмайр) в своих «Анналах князей Баварии» (1521) на латыни и в их немецком варианте «Баварской хронике» (1533) изложил династическую последовательность германских королей, воцарившихся вскоре после Всемирного потопа. «Первая книга "Анналов" представляет из себя общий обзор древнейшей истории человечества, в которой прослеживаются и истоки древней Германии, понимаемой гуманистом как этническая общность» (А.В. Доронин , Баварский гуманист Иоганн Авентин, 1477 - 1534 гг.: Исторические и социально-политические взгляды , автореферат диссертации, 2001).
Однако в современной исторической науке начинает преобладать мнение, что «народы» в современном понимании – это изобретение т.н. ренессансных гуманистов, к примеру, того же Турмайра.
«Общепринятым стал тезис Э .Геллнера, который звучит как «не нации порождают национализм, а национализм – нации».
Он был убедительно доказан М. Грохом… на историческом материале Центральной Европы… Вопреки обывательскому мнению о том, что «национальная идея» зарождается в глубинах народных масс, исследователь связал её происхождение с целенаправленными усилиями политических и интеллектуальных элит. Конечным итогом их устремлений всегда оставалась та или иная форма власти, достичь которой было удобнее всего через провозглашение самих себя в качестве «национальных лидеров» (для этого и конструировалась «нация» или «народ» - А.П.)… В течение начального периода…энергия активистов национального движения была направлена на тщательное исследование, а при необходимости – создание, языковых, культурных, социальных и иногда исторических черт группы, выдвигавшейся на статус нации, и на закрепление этих фактов в сознании соотечественников. Во втором периоде…новое поколение активистов пытались завоевать как можно больше сторонников для реализации планов по созданию будущей нации, и делали это при помощи патриотической агитации, призванной «разбудить» в них национальное самосознание» (И.М. Нохрин, Понятие раса и нация в общественно-политической жизни Британской империи XIX в. Челябинский гуманитарий, 2013 № 3 (24), с. 104).
«В Европе XV – начала XVI в. нарастают центробежные политические тенденции… Столкновение интересов различных государств, династий, духовенства и императоров, а также нависшая над западным миром угроза турецкого завоевания…приводят к образованию новых … центров, значение которых в дальнейшем, как правило, лишь усиливается. Им нужна новая легитимация (то есть обоснование своей власти над регионом – А.П.), которую они находят в истории, прочитанной по-новому (то есть в истории, прочитанной как история народов – А.П.)… хронисты… переписывают историю заново, открывая/конструируя и собственную национальную историю. Главная задача авторов – утвердить в рамках принципиально иной схемы миропорядка историческую преемственность через национализируемые (т.е подаваемые как история народов – А.П.) ими «средние века» к мифологизируемой и даже мистифицируемой античности… Именно гуманисты отождествили знакомую античным авторам Germania (и не только), – аморфный в прошлом, постоянно изменявшийся мир между Северным и Балтийским морями, Рейном, Дунаем и Вислой, – с чем-то исторически цельным (землей немцев – Deutschland), имевшим общность происхождения, культуры, языка, религии, нравов» (А.В. Доронин, Миф нации: приглашение к дискуссии. Вестник Удмуртского университета, 2011. Вып. 3, История и филология, с. 147-148).
В это время в Европе начинают складываться абсолютистские наследственные династии. К примеру, Немецкий (Тевтонский) орден с выборной властью был в 1525 году превращен в герцогство Пруссия - с передаваемой по наследству властью рода Гогенцоллеров. Была создана история этого рода, который, дескать, с IХ века н.э. уже правил в различных европейских областях, причем родоначальник получил бразды правления от Карла Великого. Род этот был назван алеманским, то есть немецким. Соответственно, население Пруссии объявлялось немецким испокон веку народом, что устанавливало его вековую неразрывную связь с Гогенцоллерами и поддерживало их права на наследственную власть. Все это хорошо иллюстрирует одну из причин появления «народов».
А вот еще одна сфера, где пригодилось понятие «народ».
«Впервые о периоде переселения народов высказался папа Пий II (Энеа Сильвий Пикколомини, 1405-1464) в своей книге «De Europa», изданной в 1490 г. Это понятие он употребил применительно к событиям V-VI вв. в Европе, периоду, насыщенному войнами и перемещением людских масс. О славянах говорилось, что они пришли в Европу из Азии не ранее этого времени. Именно эта мысль легла в основание пангерманской исторической концепции, автором которой был венский историк Вольфганг Лазиус (умер в 1565 г.), утверждавший в книге «De genitium aliquot migrationibus» (Франкфурт, 1600), что первыми насельниками необитаемой Европы были «германцы, или тевтонцы», прямые потомки Иафета, сына Ноя» (А. С. Поляков, Военное дело у славян в VI – VII веках, Дис. канд. ист. наук, СПб, 2005).
В этом случае, как уже догадался читатель, понятие «народ» использовалось как один из инструментов общего принципа «разделяй и властвуй».
Среди созданных «народов» особо выделяют греков и евреев: «И древние евреи, и греки, и римляне с их ультранационалистическим литературным наследием являются неотъемлемыми составляющими истории европейского национализма…Они во многих случаях поставляли ему понятия, модели, аргументы: короче говоря, они дали ему язык — например, для того, чтобы сформулировать притязания на статус первого народа, который стоит надо всеми прочими и может их (с Божьей помощью) порабощать, уничтожать или в любом случае презирать» (Вернер К., Гщницер Ф., Козеллек R, Шенеман Б. Народ, нация, национализм, масса // Словарь основных исторических терминов и понятий. Т.2. М., НЛО, 2014. с. 461).
«Ультранационалистическое литературное наследие» т.н. древних греков – это, в первую очередь, рассказы о греко-персидских войнах, которые лежат в основе мифа о «древнегреческом народе». Миф этот преследовал, по крайней мере, две цели. Первая: создать противостоящий Османской империи «греческий народ». Вторая: показать, что эти «греки» - это и есть исконное население Балкан и Причерноморья, а османы – пришлое.
13.
Национальность? – Купец.
Однако все эти мифические народы начинали создаваться не на пустом месте. С гражданами того или иного государства они явно не совпадали. Какие же общности были положены в их основу? Мы полагаем, сообщества купцов, которые вели торговую и промышленную деятельность на всех известных к тому времени территориях, покрыв их сетью своих торговых факторий.
Мы, вообще, полагаем, что нация появляется, как результат общего для нее экономического проекта. К примеру, для англичан таким экономическим проектом была деятельность по всему миру английских торговых компаний, акционерами которых были широкие слои населения. Напомним, что Индией вплоть до 1858 года владела английская Ост-Индийская компания, и только после восстания сипаев власть перешла к британской короне. По нашему мнению, английская нация и сформировалась как результат деятельности британских купцов.
В бассейне Средиземного и Черного морей в 15 -16 вв. н.э. чрезвычайно сильны были позиции купцов еврейских.
«Когда в 1550 г. венецианский сенат решил изгнать маранов (евреи, принявшие христианство – А.П.) и окончательно запретить торговлю с ними, христианские купцы города объявили, что эта мера грозит им разорением и что им ничего не остается, как выселиться вместе с евреями, так как они только и живут торговлей с последними. По словам этих купцов, в руках евреев находились:
1) торговля шерстью с Испанией;
2) торговля испанским шелком и кармазином, сахаром, перцем, индийскими колониальными товарами и жемчугом;
3) значительная часть вывозной торговли: евреи посылают венецианцам товар на комиссию, "чтобы мы продавали эти товары за их счет, зарабатывая только наши обычные комиссионные";
4) вексельная торговля…
Все те пункты, в которых в XVI в., а затем и в XVII в. возникли наиболее значительные биржи, были раньше центрами оживленного вексельного обмена. Но мы можем совершенно точно проследить, что в то время, когда биржи начали процветать, вексельный рынок находился почти исключительно в руках евреев. Вексельное дело в XVI--XVII вв., отчасти и позже, считается во многих местах достоянием евреев… В XV в. встречаем здесь (в Венеции –А.П.) среди главных банкирских домов множество еврейских (одним из крупнейших был банкирский дом Липманов)… Евреи связаны с открытием Америки самым тесным и странным образом. Получается такое впечатление, как будто Новый Свет был открыт для них одних и только с их помощью…Первыми купцами в Америке были евреи. Первые промышленные учреждения в американских колониях обязаны своим происхождением евреям…
только еврейская наука подняла технику мореплавания на такую высоту, что заокеанские путешествия сделались вообще возможными; в 1443 г. Авраам Цакута, профессор математики и астрономии при Саламанкском университете, составил свои астрономические таблицы (Almanach perpetuum). В 1484 г. Хозе Вецинго, астроном и лейб-медик португальского короля Иоганна 11, и математик Мозес изобретают на основании таблиц Цакуто, совместно с двумя христианскими коллегами, астролябию» (Зомбарт В. Евреи и хозяйственная жизнь - СПб.: Книгоиздательство «Разум», 1912).
Тот же Зомбарт отмечает: «Венеция …-- была настоящим еврейским городом» (там же). Об этом же пишет Еврейская Энциклопедия Брокгауза и Ефрона: « в 1541 г. сенат (Венеции) по настоянию торговой палаты издал указ об отводе евреям торговых помещений в пределах «гетто», мотивируя постановление тем, что торговля сосредоточена в руках евреев, приезжающих из Леванта… Особенно крупную услугу евреи оказали стране развитием в ней морской торговли, в целях поднятия которой в 1579 году разрешено было многим евреям испанского и португальского происхождения переселиться из Далмации в Венецию… В это время Венеция сделалась центром иудаизма: типография Даниила Бомберга выпускала тогда весьма значительное количество книг. В последние годы жизни Бомберга в Венеции работали уже одновременно четыре еврейских типографии, выпускавшие на рынок множество изданий… Равным образом евреи прославились как выдающиеся инженеры… Одним из первых, получивших привилегию свободной торговли под венецианским флагом в восточных и западных водах, был еврей португальского происхождения — Аарон Узиель (в 1686 г.), один из первых судовладельцев республики» (ЕЭБЕ, Венеция).
Снова, как и при чтении В.Зомбарта, создается впечатления, что морская торговля Венеции была в руках евреев. Другой крупной торговой республикой средиземноморья являлась Генуя. Генуэзский и Венецианские колонии и фактории покрывали берега Средиземного (с выходом на океанское побережье Африки), Черного и Азовского морей. Присутствие евреев в Генуе также было весьма ощутимым
Авторы книги «Евреи в Генуе: 507-1681» отмечают, что в 12-14 веках Генуя была своего рода акционерным обществом, в котором равными правами пользовались все этнические и религиозные группы, поэтому следы деятельности евреев трудно выделить из общей жизни города (Rossana Urbani, Guido Nathan Zazzu The Jews in Genoa: 507-1681 BRILL, 1999, р.xviii). Сообщается, однако, что евреи участвовали в такой прибыльной сфере генуэзской деятельности как работорговля (там же, p.xxi). В 15 веке, по мнению авторов, деятельность евреев в Генуе усилилась (там же, p.xxix).
Кроме того, многочисленные генуэзские колонии находились в Крыму. О них читаем: «в генуэзских колониях — важных торговых центрах того времени — евреи играли значительную роль» (Электронная Еврейская энциклопедия, Украина).
Из всех этих сведений о евреях прямо следует, что они играли, по крайней мере, важную, если не ведущую, роль в экономической жизни средиземноморского региона в 15-16 вв.н.э.
Кроме того, из того, что мы читаем о евреях того времени (вдобавок к работе В.Зомбарта см. книгу Ю. Слезкина «Эра Меркурия. Евреи в современном мире» , М., НЛО, 2005) можно сделать вывод, что тогда они были не народом в современном смысле, а сословием купцов-предпринимателей. (Народом евреи стали позже, когда после 1555 года им было запрещено покидать гетто, а также приводить туда женщин «со стороны». После этого, по нашему мнению, и были созданы истории, что евреев всегда и постоянно, с древности, изгоняли, запрещали и т.п.)
Мы полагаем, что деятельность константинопольского сообщества купцов-предпринимателей, называемых грегос (они же романиоты) и послужила основой для формирования мифа и затем конструкта «греческий народ».
Вытесненная сефардами из Константинополя часть романиотов-грегосов перебралась в Западную Европу, где, повторим, ими и была создана «древнегреческая» литература, легшая затем в основу формирования греческого народа. Но это была только часть.
14.
Из грегосов-романиотов в греки-фанариоты
Традиционная история полагает, что романиоты в массе своей исчезли, поскольку были ассимиллированы сефардами. Мы же обратим внимание на следующие обстоятельства. Первое: в 16 веке со сцены в Константинополе якобы сходят грегосы-романиоты, т.е., по нашему мнению, купцы-предприниматели, исповедовавшие культ святого Георгия. Второе: в 16 веке в Константинополе приобретают влияние купцы-греки, они же фанариоты, названные так, оттого что жили в константинопольском квартале Фанар (т.е. фонарь – маяк), центром которого является резиденция патриарха т.н. греческой церкви и патриарший храм… святого Георгия.
Найти разницу между прежними грегосами-романиотами и теперешними греками-фанариотами не просто.
«В скором времени (после т.н. завоевания Константинополя – А.П.) евреи, и в еще большей степени греки, стали банкирами и финансистами (Османской – А.П.) Империи… Торговая деятельность была предоставлена подчиненным им (т.е. османам – А.П.) народам — евреям, армянам, сирийцам и грекам; греки, в первую очередь по той причине, что они были самыми лучшими моряками, заняли здесь первое место» (С. Рансимен, Великая Церковь в пленении, гл. 10. Фанариоты).
На наш взгляд, «евреи» в этом описании - это сефарды, а греки- это якобы полностью изгнанные и ассимилированные, а на самом деле никуда не девшиеся, грегосы-романиоты.
Добавим следующее. Из традиционной истории мы знаем, что покинувшие Константинополь интеллектуалы привозят с собой истории об уничтоженной османами славной Византии. Оказывается, что и константинопольские фанариоты «работали на восстановление Византии, “нового Рима”, который должен быть греческим, нового центра греческой цивилизации» (там же).
При этом, как мы уже отмечали, язык романиотов в период, предшествующий прибытию сефардов, наиболее близок был к т.н. древнегреческому. Фанариоты же открыли в Константинополе «Эллинскую академию». «Из Академии выходили многочисленные ученые-схоласты. Писались многотомные ученые труды по богословию, истории, географии и т. п., недоступные массе. Поколение за поколением ученые педанты культивировали мертвую старину; высшее духовенство даже в обиходе употребляло древнегреческий язык» (Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. / Под ред. Н. Бродского, А. Лаврецкого и др.— М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1925., Греческая литература)
То есть фанариоты употребляли тот же, недоступный широким массам древнегреческий, что и грегосы-романиоты.
Таким образом, для нас нет никаких сомнений, что вынырнувшие будто из-под земли после прихода к власти Османов греки-фанариоты - это и есть прежние грегосы-романиоты.
Естественно, они всеми силами старались вернуть себе прежние влияние и власть.
«Соглашение, заключенное между султаном–завоевателем и патриархом Геннадием (в 1454 г. – А.П.), поставило всех православных в пределах Османской империи под власть патриархата, который неизбежно находился в руках греков (т.е. фанариотов – А.П.)» (там же).
Заключив союз с Османами, фанариоты к началу 18 века установили свою власть в Молдавии и Валахии в качестве вассалов султана. Однако, как написал известный английский историк Арнольд Тойнби, «греки (т.е. фанариоты – А.П.) были раздираемы двумя противоположными стремлениями. С одной стороны, они не оставили фанариотских амбиций завладеть всем османским наследием и сохранить Османскую империю как объект заботы, который перейдет под их управление, а, с другой стороны,они воспылали желанием создать свое собственное независимое государство» (Toynbee А.J. A Study of History / Abridgment of volumes I–IV by D.C. Somervell. Oxford: Oxford University Press, 1974. P. 132).
Реализовалась вторая идея фанариотов.
15.
Сотворение Эллады
Из фанариотов происходил князь Александр Ипсиланти, который начал Греческую революцию, приведщую к независимости от Османской империи. С 1808 по 1821 год он находился на службе в Российской армии, дослужившись до генерал-майора и флигель-адьютаната императора Александра I. А в 1821-м с группой соратников поднял восстание против Османской империи в Молдавии и Валахии. Это восстание готовила созданная в Одессе в 1814 году тайная организация «Филики Этерия», костяк которой составляли купцы-греки, жившие в Российской империи. В ответ на восстание султан казнил Константинопольского патриарха Григория V. Восстание Ипсиланти потерпело поражение. Однако война за независимость продолжалась. Брат Александра Ипсиланти Дмитрий в том же 1821 году возглавил восстание в самой Греции. В 1827 году объединенный флот Англии, Франции и России нанес при Наварине поражение османской эскадре. Эта победа предопределила получение Грецией независимости в тот же 1827-й год. Первым главой независимого греческого государства стал Иоаннис Каподистрия, который до этого с 1816 по 1822 год был министром иностранных дел Российской империи. Однако в 1831 году Каподистрия был убит. Греция была преобразована в королевство, а королем стал Оттон или Отто из немецкой династии Виттельбахов, он правил до 1862 года. Вначале Отто находился под влиянием идей фанариотов и стремился к возрождению Византийской империи. Однако эти планы не одобрялись Англией и Францией и окончились неудачей. Вероятно, по этой причине сложилась ситуация когда «если греки королевства называют себя преемниками древних эллинов, то греки, живущие в Турции, едва ли не с бо;льшим основанием считают себя потомками византийцев» (Г. Трубецкой, Россія и вселенская патриархія посл; Крымской войны. 1856—1860 гг //В;стникъ Европы. 1902. № 6. с. 496.)
Однако поставленная еще Виссарионом Никейским задача создания враждебного Османской империи государства продолжала воплощаться в жизнь. Да и принцип «разделяй и властвуй» никуда не делся. Поэтому в Греческом королевстве, чтобы отделить его население от подданных руми-миллета Османской империи, в качестве государственного стал внедряться язык, базирующийся на т.н. древнегреческом, т.е. том, который развивали грегосы на Западе и фанариоты в Османской империи. Язык этот население Греческого королевства не понимало.
«Замечательный знаток греческого языка и истории, подвижник греческой книжной традиции, неравнодушный и страстный Кирьякос Симопулос в своей книге «Язык и 1821 год», описывая языковую ситуацию в период революционных событий в Греции, приводит многочисленные примеры существования непреодолимого водораздела между двумя языками. К этому моменту греки (по крайней мере, значительная часть грекоязычного общества) говорили на двух разных языках - и абсолютно не понимали друг друга. Николай Вамвас, сподвижник Ипсиланти, обращается к жителям Идры со страстной речью, призывая их исполнить свой патриотический долг… Толпа, уловившая только слово Хрео ‘долг’ во всей его длинной речи, приходит в ярость и освистывает оратора. При прибытии Отона в Триполицу ученый книжник и проповедник Лукас, руководивший торжественной церемонием приема царственной особы, кричит (фактически по-древнегречески): «Пир кротовой», букв. ‘Откройте огонь’. (салют – А.П.) Никто его не понимает и толпа безмолвствует и не реагирует. Тогда раздается громовой голос героя революции Колокотрониса: «Фютш цюре!» ‘Стреляйте, ребята!’» (Ф.А.Евлоева, Кафаревуса в современной новогреческой литературе – лингвистический эксперимент или отражение диахронии?, Индоевропейское языкознание и классическая филология, 2014).
«К началу 19 века греческий язык претерпел значительные изменения по сравнению с древнегреческим (о котором население и не подозревало – А.П.). Упростилась морфология, изменился словарь. Изменения затронули даже такие пласты лексики, которые обычно в любом языке остаются неизменными на протяжении многих веков. Это слова, обозначающие повседневные понятия: "хлеб" ("псоми" вместо древнегреческого "артос"), "вода" ("неро" вместо "идро"), вино ("краси" вместо "уинос"), "лес" ("дасос" вместо "или") и т.д.» (С. Ярославцев, Искусственные и естественные языки, сайт lingvisto.org).
В качестве официального языка Греческого королевства была введена т.н. кафареуса («очищенная»). Создателем ее был Адамантиос Кораис, выпускник основанной фанариотами в Смирне Эллинской школы. Это был компромисс между т.н. древнегреческим и народным языком (димотикой). Причем Кораис предполагал постепенное изменение официальной кафареусы в сторону «древнегреческого».
«Чтобы оценить масштабы этого лингвистического эксперимента длительностью более 150 лет, представьте, что в русских школах в 70-е годы ХХ века преподавание физики и математики ведется на слегка модернизированном старославянском языке, на нем же вещает телевидение, выступают политики, тогда как в повседневном общении все говорят по-русски...» (там же).
В 1976 году в качестве государственного языка Греции, после полуторавекового использования кафаревусы. стала димотика.
К тому времени задача сокрушения Османской империи была давно выполнена: она прекратила свое существование в 1922 году после того, как в 1918 году в ходе Первой Мировой Константинополь был занят английскими, французскими и итальянскими войсками. Дело зачинателя крестовых походов против Константинополя Виссариона Никейского было завершено. Побочным его результатом стало появление древнегреческой литературы и государства Эллада.