НА РЫБАЛКЕ.
(все истории основаны на реальных событиях)
Что может быть прекраснее раннего утра, когда сев в лодку и отплыв куда-нибудь от посторонних глаз, выбрав себе уголок чистой воды среди поросшего камыша, закинуть удочки, замереть и ждать момента, когда поплавок начнет «плясать» ? Каждый, кто хоть раз бывал на рыбалке, мечтает выловить такой экземпляр, чтобы все позавидовали. Но для этого необходимо всего ничего. Первое и главное, чтобы воскресение совпало с выходным днем. А у нас, у военнослужащих, такое выпадало нечасто…
- Васька, - не спи, клюет! – шепотом обратился Александр, к сидящему на корме лодки.
- Я не сплю, вижу. И не кричи, рыбу распугаешь! – ответил Василий и, сделав неуклюжее движение удилищем, едва не вывалился из лодки.
- Ну, ты парень даешь! Можно было подумать, что там у тебя на крючке рыбина килограммов эдак на десять, - засмеялся Александр, - может быть, сменим стоянку, а Вась? Час сидим и вот только у тебя первая, и то неудавшаяся поклевка.
- Не-е… потерпим еще немного. Я вон смотрю, на той стороне Михалыч сидит и кажется, у него дела идут лучше нашего. А следовательно, скоро «его» рыба приплывет и к нам, сделал умозаключение Василий. Они с Александром служили в одной эскадрильи и даже в одном звене, и, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, Василий был старше, дружили. Они долго готовились, чтобы выбраться на рыбалку и вот свершилось. Тишина летняя и покой, благодать.
- Вась, а мужики из соседней эскадрильи, мне рассказывали, что этот самый Михалыч, такая зануда. Ты слышал что-нибудь об этом?
- Да, нормальный он мужик и не зануда вовсе. Как и положено заместителю командира эскадрильи по инженерно-авиационной службе радеет он за исправность и боеготовность авиатехники. Ты что, забыл главный закон авиации? Техника должна быть исправна вне зависимости от погодных катаклизмов. Вот Михалыч и требует этого от подчиненных, а некоторым, кажется, что он придирается к мелочам. А у нас, в авиации, мелочей нет. Или я не прав, а ? Санек, не спи, клюет !
- Да вижу. Ты лучше за своими снастями смотри. Вот, из-за тебя сорвалась…
-Да я то, тут при чем? Это ты такой спец. Мне, между прочим, рассказывали другую историю. Это когда Михалыч был молодым, то есть обычным бортовым техником в звании лейтенанта и звали его тогда Ярослав Бубнов, а до уважительного Михалыч, ему было еще расти и расти, в их эскадрильи служил техником звена некто Иван Немыкин. Был он уже в заслуженном возрасте и прошел огонь и воду, как говорят, но при этом был хохмачем по своей натуре и большим любителем пошутить над молодыми сослуживцами. Если ты приехал, например, на велосипеде на стоянку, зазевался, все, велик твой уже, либо без колеса переднего, либо ищи его на какой-нибудь березе. А покрасить каблуки ботинок красной краской кому-нибудь, так это просто мелочи. Его, за эти штучки, даже без обеда оставляли. Заманили как-то в сарай, где хранились всякие прибамбасы и закрыли. Но Иван оставался верен себе. Оп-ля! А вот и первый карась. Так гляди с разговором и рыбки наловим, да Санек? Я же говорил, что скоро рыбка от Михалыча к нам приплывет.
- Похоже на это, - вытаскивая очередного карася, ответил Александр. - Ты Вась, не отвлекайся, продолжай. Что там дальше было?
- Так, вот дальше… И почему-то больше всего доставалось от шуток Немыкина нашему Михалычу. Чашу терпения видимо переполнила очередная шутка Немыкина. Как-то вертолет Ярослава поставили на регламентные работы и замену обоих двигателей. Ну, ты представляешь «Ми-6», сарай, я тебе дам! Высота почти десять метров. Механики выполняют демонтажные работы. Наблюдает за их работой стоя на капотах Ярослав. Откуда ни возьмись, появляется капитан Немыкин, с целью проверить, как идут работы по замене двигателей. О чем-то пошушуковшись с механиками, Немыкин вдруг спрашивает одного из них. Но спрашивает так, чтобы слышал вопрос стоящий рядом Ярослав. – А это почему не отсоеденили вот эту топливную трубочку? – Товарищ капитан, это трубка не принадлежит к топливной системе. Эта трубка относится к маслосистеме, вы уж извините, последовал ответ. – Ярослав , ты погляди, он меня старого технаря учит. Салага, ты еще меня учить. Что скажешь Слава? - Осмелюсь сказать, что механик прав. Это трубка относится к маслосистеме двигателя, товарищ капитан! Она и выкрашена в коричневый цвет, а топливные имеют маркировку желтого цвета. – И ты туда же ! Ладно, умник, а скажи тогда более подробнее, чтобы мы все тут поняли о чем речь. – Эта трубка относится к маслосистеме двигателя, начал Ярослав, - а точнее к дренажной системе. И конец ее выходит по левому борту внизу под фюзеляжем. – Хорошо! Спорим на ящик пива, что это топливная? Федор, разбей, - обратился Немыкин, к стоящему рядом механику. - Спорим! - Ну, тогда спускайся вниз. Я сейчас отверну ее лично и посмотришь, что из нее потечет. Ярослав, наивная душа, даже не почувствовал, что это злой розыгрыш. Спустился вниз, там, где и должен был торчать дренажный конец масляной трубки. – Что готов ? Подставляй емкость, я откручиваю,- крикнул сверху Немыкин. А на деле, раскрутив соединение, стал мочиться в эту самую трубку. -Ты проиграл! – Закричал снизу Ярослав, - это не керосин, это не керосин! С тебя ящик пива! А про себя добавил, - и не масло – это уж точно! А наверху группа механиков валялась от смеха. Только поднявшись наверх, Ярослав понял, как его развели. Какое уж тут пиво… Еще раз пришлось убедиться в том, что только твердые знания техники приводят к ее грамотной эксплуатации. И вот как-то они, молодежь, решили устроить розыгрыш самому Немыкину. В один из в парковых дней, у себя в вертолете, Михалыч разделся до трусов, надел на себя подвесную систему от парашюта, затем вновь оделся. С помощью друзей, закрепив фал под рубашкой, они подвесили его к потолку грузовой кабины, ну вроде, как повесился. Нашелся, конечно, и артист, который все замечательно сыграл, иначе бы ничего не вышло. Сидит себе капитан Иван Немыкин в формулярной эскадрильского домика, проверяет документацию, вдруг с бешенными глазами и криком «залетает» туда участник розыгрыша со совами: Ну, что Иван? Довел ты мужика своими шуточками, повесился у себя в вертолете Славка. Конец тебе теперь! Немыкин вприпрыжку к вертолету. Не верит своим глазам. Висит тело его подчиненного – Славки Бубнова, подвешенное к потолку. Ну, он за нож, резать фал, а Ярослав, как вдруг обхватил его руками и говорит: вот ты и попался, шутильник!
Уж как Кондратий не хватил Немыкина, не знаю…, что потом было, можешь сам себе представить. Слов нет, одни междометия. Смеху, конечно, было! И поругались они и померились, и по сто граммов выпили не единожды, но с тех пор, у Ивана Немыкина отпала охота творить шуточки. Вот, такую историю я слышал от старших товарищей.
- Ну, раз пошла такая «пьянка», я тебе Василий Иванович, тоже расскажу одну историю, которая была в нашей части. Я ведь до нашей части служил в «придворной» эскадрильи. Сам знаешь, что в такой эскадрильи техники всякой по численности, как в нормальном полку. Служил у нас в одном из экипажей транспортника «Ан-26» бортовым механиком, прапорщик Малышенко Петр Фомич. Старый технарь-хохол с Житомирской области. И вот, однажды, в предполетную подготовку, перед ночными полетами, подъезжает машина парашютно-десантной службы к его самолету с целью забрать парашюты экипажа на переукладку. Ну, Фомич отдает шесть парашютов, по числу членов экипажа, а от ПДСников берет только пять. Разложил он их на лавке в грузовой кабине чин-чинарем, а на вопрос старшего техника самолета, - почему только пять парашютов он получил. Ответил, - а на черта лысого вин (парашют) мэни здався? Я вжэ старый и нычого нэ боюсь, а черэз мисяць буду пысаты рапорт на дембель, всэ! Штык в зэмлю !
- Хозяин, барин. – Ответил стартех.
Пришел летный экипаж с предполетных указаний и полетели… Естественно во время полета, стартех рассказал командиру и экипажу о таком казалось бы странном поведении их механика. Несколько часов в воздухе и вот они, после выполнения задания, возвращаются посреди ночи домой, на свой аэродром. Стартех перед посадкой вышел в грузовую кабину и видит, что Фомич дрыхнет на лавке положив под голову парашют. И видно, что спит просто богатырским сном. Тут –то и родилась мысль, которой он решил поделиться с экипажем. Он зашел обратно в кабину и предложил устроить шутку над Фомичем. Если Фомич не проснется от касания шасси о бетон, самолет зарулит на стоянку, и не выключая двигатели, экипаж должен разыграть аварийное покидание самолета. А что? ? Экипаж – все молодые летчики, почему бы и не пошутить над старшим товарищем? Сказано, сделано.
Командир филигранно примостил самолет на взлетку. Зарулили на стоянку, не выключая двигатели, открыли рампу и в приглушенном свете ламп забегали с криками по салону, надевая на себя парашюты. Штурман толкнул Фомича, - аварийное покидание ! Прыгаем !
Фомич, голова еще лежит на парашюте, открыв глаза, видит, как экипаж один за другим прыгает в темноту. Доходит очередь покинуть «гибнущий» борт командиру. Он старается выхватить из-под головы Фомича оставшийся парашют, но не тут-то было… Фомич, как ужаленный подпрыгивает с лавки, на мгновение встречается взглядом с командиром экипажа, ударом с левой укладывает того на пол, еще одно мгновение парашют надет, и, как учит инструкция, распластавшись ласточкой выпрыгивает через открытую рампу в темное ночное небо… И с метровой высоты плюхается на бетонку !
Шутка закончилась разбитым носом командира и коленками Фомича.
После выключения двигателей и выполнения послеполетной подготовки, экипаж, конечно же, выпил по двести граммов, и конечно же все смеялись над собой и проделанной шуткой, но вот только Фомич не стал ждать месяца, а на следующий день написал рапорт на увольнение.
- Оп-па! Еще один подлещик! А у тебя Сашек, сколько?
- Килограмма три будет. Думаю, что на жареху хватит. Может пора сматывать удочки, как говорится?
-Сейчас – сейчас… Ты, мне вот только Санек, расскажи про себя, раз у нас сегодня «вечер» воспоминаний.
- Что про меня ?
- Да как ты вышел из вертолета с высоты десяти метров. Хотелось бы услышать из первоисточника.
- А ты откуда знаешь, - спросил Александр и закашлялся.
- Саня, ты уже взрослый мужик, а не понимаешь, что тайна – это когда знаешь один, а если знают двое – это уже не тайна, что-то другое, не знаю, каким словом назвать ? А нас в экипаже, как ты уже догадался, трое, – с иронией ответил Василий. – Давай, колись. Прошло с того момента более года, срок наказания давно истек… И я уверен, что ты и не подозреваешь, сколько людей про это знают. И раз сразу не всплыло на повестку дня, то все теперь и молчат.
- Да, было дело! Как вспомню, самому становится не по себе. Иногда думаю, вот зависни Володька метра на два, три повыше, или не окажись того сугроба…
- Было это в конце февраля. Обычные ночные полеты. Так случилось, что согласно плановой таблице, мы возвращались с маршрута, как у нас говорят в авиации, крайними. После нас только красная ракета об окончании полетов.
На тот момент, мой командир экипажа Иванников Вовка, надеюсь, не забыл его, ну нынче в академию поступил ? Так вот, чтобы не совершать посадку на старте, запросил он руководителя разрешение в конец полосы, там к нашей стоянке ближе. В этот момент, не знаю, что со мной произошло. Вижу, как заходим на полосу, и как дубиной по башке, бац! И на мгновение отключился, в смысле уснул. Владимир, как я понял, протянул в конец полосы и там, чтобы раздуть свежий снежок, завис на высоте метров десяти. В этот самый момент я очухался и почему-то решил, что мы уже на своей стоянке. Встаю со своего места, открываю дверь и выхожу… Мелькнула мысль, что-то земля далековато… Миг, и я на земле, ну, в сугробе… Ничего не могу понять… Не знаю, что меня спасло, чудо какое-то. Володька сажает вертолет, видит меня в свете фар… Какие мысли были у него в голове, остается под вопросом, что он подумал в тот момент… Короче забираюсь я в вертушку, занимаю свое законное место и рулим мы на стоянку, в кабине ти-и-ши-на…, ни слова … Серега, правак наш, только пальцем у виска покрутил. Заруливаем, выключаемся.
- Как ты Санек, - обращается ко мне Владимир,- кости целы ?
- Да, целы, - говорю.
- А Вовка так, спокойно без мата, обращается ко мне, - Не дай Бог, Санечка, если кто-нибудь это все видел ? Ты ва-а-ще представляешь, что с нами будет, а? - Я сижу, молчу, как рыба… - Рискнем, говорит Владимир, - может ночь на нашей стороне. Я докладывать никому не буду, а это, чтоб ты был мне уже здоров и я себе нервы успокоил, это тебе на сдачу. - И с этими словами, мне с левой в бубен, бац !!! Я и вывалился в грузовую кабину. Обидно, досадно, но…
Одним словом, никто про это, не узнал. А теперь уже не страшно. Даже, если и знают, пусть молодым наукой будет. Без разрешения командира, даже вставать со своего места нельзя, я это усвоил навсегда! Вот и вся, правда, из первых уст, ты этого хотел?
- Да-а! И смех, и грех! Зато урок на всю оставшуюся жизнь… Эх, хорошо летом! Лето, Саня, для меня самая лучшая пора года. Сейчас бы еще для полного счастья в командировочку на целину слетать, было бы здорово!
- На какую такую целину?
- Раньше, Саня, когда я был помоложе, каждая уборочная страда в стране, называлась почему-то битвой за урожай. Ну, как водится у нас в стране, к этой битве привлекали армию. Армия и народ едины! В основном это были, конечно, автомобильные части, которые обеспечивали вывоз урожая с полей. Всей этой армадой и ее работой руководила оперативная группа из округа, которую возглавлял какой-нибудь генерал, а для оперативности этой группы привлекали и нас. Прикрепят один вертолет к такой группе, и вот месяца три, четыре ты с ними по точкам летаешь. Ни командиров тебе, ни начальников, ни учебных тревог, ничего-о! Словом, курорт. Не командировка, а отдых!
И вот, когда я был молоденьким правачком, предстояло нашему экипажу командировка на целину. И попался нам начальник штаба оперативной группы, которому очень понравилось летать. Он был готов нас привлекать и днем, и ночью, как говорится. Ну, ладно бы слетать за сто километров, но он, же нас мог привлечь слетать даже за десять, пятнадцать километров. Это ж, представь, запустить один двигатель – это две минуты, второй, две. Прогреть на малом газу, пару минут, уже шесть. Да за шесть минут, на «ГАЗике» можно доскочить, так нет, ему лететь охота. Словом, замордовал. О предоставлении выходного дня и не заикайся. И вот решили мы сыграть сцену, основанную на не знании нашей техники. Утром, следующего дня, сидим мы экипажем в нашей вертушке, ждем. Бортач наш, Ник Сидельников, сидит на верху на открытых капотах, тоже в ожидании. И вот, видим, пылит к нам «ГАЗик». Николай закрывает капоты, спускается вниз и начинает обход вертолета, командир встречает подъехавший автомобиль и докладывает генералу, что экипаж заканчивает предполетную подготовку и ровно через пять минут будет готов к вылету. В это время Ник подходит к рулевому винту, и, взявшись за законцовку лопасти (здесь надо читателю сказать, что конструкция рулевого винта такова, что лопасть можно отвести от нейтрального положения, влево и вправо на полметра) отводит ее туда, сюда со словами, - Командир! Взгляни, люфт, какой! Долетались!
Командир, подыгрывая своему технику, в ответ, - Определи, можно сегодня сделать пару вылетов?
Тут, в разговор между членами экипажа вмешивается генерал, поскольку все это действие он видит собственными глазами. – Так, командир! Рисковать не будем! Сколько времени вам необходимо на устранение неисправности?
Мой командир, на тот момент – это был Анатоль Власов, не моргнув глазом, отчеканил генералу. – Сегодня дозвонимся своим. Завтра прилетят с новым агрегатом… На замену часа четыре… Потом облетать… Три дня, товарищ генерал!
- Даю пять и чтобы все работало как часы!
- Уложимся, товарищ генерал, не переживайте.
- Вот, так мы устроили себе выходные дни во время каникул.
А неплохой сегодня денек выдался, а Сашек? И рыбалка тебе успешная, и воспоминаний куча… Только мне думается, что расскажи кому-нибудь об этом, или в кино об этом покажи, так все скажут, – сказки про белого бычка!
- Ан, нет! Быль наша авиационная. Все, давай, собираемся… Ты моложе, значит на весла. И давай, прорули мимо Михалыча, поприветствуем его. Он и не догадывается, что мы о его молодости вспоминали. Нет, правда, какой хороший денек выдался!