Чтобы стать изобретателем, недостаточно просто быть сумасшедшим.
генерал-генератор Газинто Бензини (Турбофюрер)
= = = = = = = = = = = = = = = = = = = =
В Амбулатории турбодымных пиротехеров непрерывно идет работа. Иногда идет вперед, иногда назад, но никогда не стоит на месте. День изо дня медперсонал Спецклиники строгого режима для особо одаренных изобретателей помогает пациентам рожать недоношенные мысли. Каждый пациент выполняет свою часть работ, но ни один не знает, в чем заключается конечная цель всего проекта. Ни один, кроме генерала Бензини, у которого свои, никому не известные цели…
+ + + + + + + + + +
Сегодня у нас в Амбулатории турбодымных пиротехеров – самый важный день. Нас об этом еще вчера предупредил Турбофюрер, но до сих пор ничего не объяснил.
Эх, не с того я начал, ничего же не понятно!
Для начала расскажу, кто мы такие.
У всех нас только прозвища и клички; имена свои мы забыли, когда у нас крыша поехала. Вот, к примеру, Рукопоп. Было же у человека когда-то нормальное имя, но теперь он Рукопоп. Полная кличка – Рукопоп Второй Категории. Ну или вот еще один – Нарколетчик Шестого Разряда. Каждый из этих двоих – такой мастер своего дела, что название «профессии» закрепилось за ним как прозвище. Есть у нас еще Мозгодур. Забыв свое имя, он попросил, чтобы его называли Почетным Мозгодуром Амбулатории. Просил – получил. Теперь он у нас и по четным, и по нечетным Мозгодур.
Из всего коллектива только генерал-генератор помнит свое полное имя – Газинто Бензини. Правда, есть у нас подозрение, что ничего он не помнит, а имя себе просто выдумал. Как бы там ни было, мы все равно зовем его Турбофюрер. И никакой он не генерал вообще! Просто нам прописали групповую терапию и назначили его пациентом-вахтером, то есть, дежурным по палате. Тогда-то он и потребовал называть себя генералом-генератором. И сразу стал Турбофюрером.
…Опять я не с того начал, опять ничего не понятно! Если кто-то будет потом читать мои записи, то решит, что я сумасшедший какой-то. Хотя если верить диагнозу в моей истории болезни… одному и тому же диагнозу в историях болезни всей нашей группы… То все мы тут сумасшедшие.
Ладно, давайте по порядку.
Так вот, наш коллектив живет и работает в Спецклинике строгого режима для особо одаренных изобретателей. Работаем мы пациентами. Работа чистая, кормят регулярно, жаловаться не на что. Чтобы нам комфортней работалось, Турбофюрер как-то потребовал называть нашу клинику Исследовательским центром аэрокосмических гиперактивных недолетов, и медперсонал согласился. Даже табличку соответствующую у главного входа повесили. Внутри здания. А снаружи, скорее всего, так и висит «Спецклиника строгого режима». Но это только догадки: из здания нас не выпускают, и как оно сейчас снаружи выглядит, мы не знаем.
Кроме двух вышеупомянутых названий, у нашего заведения есть еще одно – секретное, только для своих. Амбулатория турбодымных пиротехеров. Турбофюрер запретил нам упоминать это название в присутствии медперсонала.
Дело в том, что когда-то мы были научно-техническим персоналом самой настоящей Лаборатории турбодымных пиротехеров при одном известном на всю страну институте. В своей лаборатории мы разрабатывали новые турбодымные пиротехеры и посвятили их изучению всю свою жизнь. Но в один прекрасный день вышел закон, запрещающий любое применение и даже изучение пиротехеров. Они – пиротехеры – видите ли, загрязняют окружающую среду. Вот тогда-то мы все дружно и слетели с катушек, были определены как психи и отправлены в спец клинику.
Ну вот, теперь вы знаете, кто мы такие, и я могу продолжать рассказ о самых последних событиях в нашей амбулатории.
Мы все знали, что сегодня будет особый день, но никто не знал почему. Никто, кроме Турбофюрера. Никто не знал, что должно случиться, но все чего-то ждали. Дело в том, что сегодня каждый из нас должен был закончить свой проект, которым он занимался с тех пор, как оказался в нашей амбулатории. Все проекты должны были прийти к завершению в один день. И в конце сегодняшнего дня все проекты таки были закончены. Был закончен Недвижимый Двигатель, была готова Негорящая Камера Не Очень Внутреннего Сгорания, и Завихрительно-Нагревательная Труба Для Перегонки Воздуха С Одного Конца На Другой тоже гордо стояла собранная до последней детали. А весь первый этаж амбулатории занимал готовый к запуску Многотрубочный Пневмотрон С Компрессором, Свистометром И Гидромолкой.
Ближе к вечеру Турбофюрер собрал наш коллектив на совещание.
– Вы все хорошо потрудились, – пафосно начал он. – Даже Рукопоп сумел наконец присоединить Гидромолку к Многотрубочному Пневмотрону! Да что там Рукопоп, даже Недоктор Дуб, умеющий делать меньше, чем ничего, и отличающийся отрицательной производительностью, закончил свои дела!
Это он про меня.
Забыл представиться. Недоктор Дуб. Надеюсь, вам очень приятно.
Турбофюрер продолжал:
– Теперь, когда все проекты закончены, каждая газотрубка привинчена и каждая пирососка закручена, я могу рассказать вам, что наш Двухконтурный Турбодымный Пиротехер готов. Нам остается только запустить все аппараты одновременно и вместе со зданием нашей амбулатории улететь из этой чертовой клиники! Ура!
Все молчали. Все были в шоке. Вот значит, что задумал Турбофюрер. Вот над чем мы работали в нашей Амбулатории турбодымных пиротехеров – строили Двухконтурный Турбодымный Пиротехер. И все это время Турбофюрер умело пудрил мозги и нам, и медперсоналу клиники. Все эти объяснительные записки, которые он писал медперсоналу, чтобы заказывать детали из-за границы... Какое-то время он писал, что мы строим вечный двигатель. И, само собой, медперсонал не видел в этом ничего опасного и давал добро. Согласитесь, что плохого может быть в вечном двигателе? Да кому он вообще может понадобиться? Потом Турбофюрер стал писать, что мы собираем машину времени – еще один никому не нужный и безвредный аппарат. И так далее.
Я отвлекся, погрузился в свои мысли, но тут громкий возглас вернул меня к реальности:
– Начинайте запуск! – Выкрикнул Турбофюрер и выхватил из ножен саблю, с которой никогда не расставался и которая постоянно болталась у него на поясе.
Турбофюрер поднял саблю над головой и потряс ею в воздухе. Длинная, кавалерийская, она была бы грозным оружием, если бы не была деревянной. Всеми нами при этом овладело какое-то особое чувство, нас охватил восторг. И я понял: это от осознания, что нам предстоит запускать настоящий турбодымный пиротехер… вопреки запретам!
– Мозгодур, поджигай Негорящую Камеру, – распорядился Турбофюрер, а сам направился к Завихрительно-Нагревательной Трубе. – Рукопоп, запускай Гидромолку.
– А кто запустит Недвижимый Двигатель? – Спросил Нарколетчик.
– А его не надо запускать – на то он и Недвижимый! – Ответил Турбофюрер, а Мозгодур, уже раскочегаривающий Негорящую Камеру, захихикал.
– Недоктор Дуб, запускай свое Как Его Там.
Как Его Там. Так называется то, чем я занимаюсь, моя часть работы. Никто, кроме меня, точно не знает, чем я занимаюсь, потому и название такое. Это особенность деланья меньше, чем ничего, и отрицательной производительности.
Я подошел к Как Его Там и нажал большую красную кнопку подачи питания. На контрольной панели Как Его Там замигали лампочки, стрелки на циферблатах дернулись и поползли вверх.
Внизу, на первом этаже амбулатории заревел Многотрубочный Пневмотрон, включившийся после запуска Гидромолки.
От Негорящей Камеры уже шел гул пламени, хотя никакого огня сквозь ее прозрачные стенки видно не было*. Мозгодур подкрутил какую-то ручку на панели управления, и гул перешел в громкий рокот.
– А куда мы летим? – Проорал я Турбофюреру, пытаясь перекричать шум.
– В космос, куда же еще?! – Ответил он и подмигнул.
– Так там же нет воздуха!
– А Негорящей Камере воздух и не нужен! – Вместо него ответил Мозгодур.
– А ведь и правда! – Согласился я. – Тогда все нормально.
Тем временем рев Многотрубочного Пневмотрона на первом этаже стал еще громче и заглушил все звуки. Здание Амбулатории турбодымных пиротехеров задрожало и начало подниматься в воздух. Вначале амбулатория набирала высоту очень медленно, но вскоре подъем ускорился, и вот уже в окне двор Спецклиники строгого режима для особо одаренных изобретателей стал похож на клетку шахматной доски, а потом вообще превратился в точку и исчез.
Прощай, Исследовательский центр аэрокосмических гиперактивных недолетов! Прощай, медперсонал! Мы улетаем из клиники, чтобы никогда в нее не вернуться, и впереди нас ждет космическая тьма. Неизвестно, что с нами будет, но бумаги у меня еще много, и я все запишу.
= = = = = = = = = = = = = = = = = = = =
* «От Негорящей Камеры уже шел гул пламени, хотя никакого огня сквозь ее прозрачные стенки видно не было». Не видимое для человеческого глаза пламя – вполне реальное явление. Например, горение водорода в воздухе. Также с девяностых годов известен эффект так называемого беспламенного или замедленного горения, тоже не видимого для человеческого глаза. (Комментарий автора).