Письма неизвестного Автора

Роман в письмах: ЭССЕ;
документальный повествовательный роман-эссе с элементами критики; аналитика в письмах):
Письма "неизвестного" Автора.
 
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет;
   А. С. Пушкин.

Приступая сейчас к опубликованию писем неизвестного Автора, я ловлю себя на простой мысли, что имя человека, писавшего их, мне известно. Как известно и то, что родители этого человека приехали сюда в нашу республику "N" и в наш город, когда его ещё не было на свете, чтобы поднимать экономику.
Именно это не даёт мне права сделать вид, что этих писем, родившегося уже здесь их сына, не было в природе.
Я нашёл эти письма на балконе его квартиры. Но, загляни я туда на день позже,– их, написанные чернилами, уничтожил бы дождь. В этом было пренебрежение и даже презрение. Но то, где они лежали, не оставляло сомнений, что человек их писавший, бросил их там первому встречному всё же намеренно. В такой намеренности был вызов, и я подсознательно принял его: поднимая эту пухлую пачку с тем, чтобы выбросить не читая (не могу читать чужих писем, потому что движет мною в тот момент не самое светлое, что может быть в человеке), я уже знал, что не сделаю этого. А то, что уже бросив их в ведро, я почувствовал себя предателем, лишь подтвердило моё первое ощущение от них.
Больше недели я не прикасался к ним. Потом, чувствуя лёгкое волнение, и не понимая, зачем я это делаю, я прочитал одну страницу. Главное же, что за первой я прочитал вторую и задумался стоит ли читать дальше. Слишком личные чтобы быть документальными, или слишком документальные чтобы быть личными,– всякий раз они вызывали во мне новое ощущение. Если бы я остановился уже на второй или третьей странице, я навсегда бы закрыл для себя этот вопрос, но я, действительно, в этом случае, оказался бы предателем.
Я стал читать дальше. Я должен был понять, зачем и когда, кому они были написаны, а главное – почему их затем, практически, выкинули, пусть даже и с надеждой на случайность.
Прочитав их все, что были, я нахожу их всё же слишком однообразными, иногда даже невыносимо скучными, хотя теперь я признаю, что в этой их черте есть какой-то смысл. Я перечитал письма второй раз. И тогда понял, что и их однообразие НЕ СЛУЧАЙНО.
Это ещё больше укрепило мою мысль издать их. Каждый, кто впоследствии будет читать эти письма,– обязательно будет думать ЗАЧЕМ ОН ЭТО ДЕЛАЕТ?.. И он найдёт в них – свой ответ на этот вопрос. Но этот ответ будет всё же – один для всех. И это будет – главной загадкой этих писем.
“Подобное лечат подобным”… Страшный смысл… Но в парадоксальности такой духовно-шоковой терапии – таится общая для нас Надежда. Ведь в конце-концов, когда мы делаем рентгеновский снимок сломанной ноги, и потом изучаем его с тем, чтобы человек после исцеления не хромал, и чтобы такое исцеление было – истинным, мы не делаем вид, что – снимка не было, или, что не – пронизывающий ткани снимок помог нам избавиться от хвори или дефекта, и мы не делаем вид, что не этот снимок показал нам истинные масштабы разрушения, и что действительно имело место разрушение, а не ушиб. Затем снимок сдают в архив, и, когда у человека, даже через много лет начинаются осложнения, или хроническое обострение старой травмы, люди, не только делают новые снимки, но и,– для  полного понимания, обращаются к старым.
Я думал, неужели, человек, написавший столько о времени, не понимал, что он – ОТРАЖАЕТ его? Эти, во многом наивные непоследовательные письма показывают: действительно не понимал. Зачем же он писал их сам себе, спрашивал я себя, и ничего не смог придумать умнее банального,– чтобы выкричать свою боль. И, поскольку болью этой болел и я сам (не скрою,– письма по мироощущению чем-то были близки мне), я решил не называть имя человека их написавшего, а назвать их просто “письмами неизвестного”.
Я не знаю, как отнесётся к ним теперь их бывший владелец, увидев в этой книге, и захочет ли их видеть вообще. А, если и захочет, то станет ли жадно искать в них то, что так волновало его раньше, что тревожило, было его вторым “я”?..
Иногда мне кажется, что автор этих писем где-то очень-очень рядом… И я вопросительно смотрю вокруг, выискивая такой же вопрошающий, или укоряющий, а может, уже безразличный взгляд?.. И я снова думаю о том, что я должен был пройти это испытание и издать эти “письма неизвестного!..”
P. S. В этих письмах проходит красной нитью мысль о каком-то личном деле, сочинительстве. Но, кроме отдельных упоминаний о нём, по ссылкам, на которые, впрочем, можно судить о том, что человек этот не без таланта, больше изданий, напоминающих хотя бы отдаленно то, на что были ссылки в письмах,– я не видел. Может быть, чтобы не доверяться одному, он бросил их под ноги – другому человеку? Тогда, думаю, что рано или поздно, мы обязательно что-то услышим об этом.
Здравствуйте, уважаемая редакция радио “Родина”! Здравствуйте, Михаил!

Как вы считаете, уважаемый Михаил, лучше жить по правде, или – по лжи? Ответите – “по правде”?.. А – на деле? В каком ключе ведёте передачи? Утверждая – новую “правду”. Мне непонятна общая тональность ваших передач, агитирующих за такую “правду”, укоренившуюся во всём мире и – пускающую аналогичные корни – и у нас… в условиях т. н. “демократии”. Вы агитируете за сохранение таких перемен у нас,– которые утверждали бы эту – “правду” и – что она несёт нам, где, являясь благодатной почвой, для подобной “демократии”, западного образца – она – затягивается петлёй на шее цивилизации, и – ставит под угрозу – само существование человечества!..
Так, что же такое нынешняя правда, если копнуть поглубже, и, действительно, профессиональнее (а – вы утверждаете, что,– любыми вопросами должны заниматься профессионалы), или, даже, просто немного вдуматься? И – что такое в связи с этим – “демократия”?
Правда,– это и – насылание на хулигана, оскорбившего уличную проститутку армады конных и пеших полицейских (лучше, если получится – публично сымитировать бурную деятельность), с – обязательным показом этого – шоу (свежие новости!!!) по последним новостям! После такой компании “глобальной победы добра над злом” и – “восстановления порядка и справедливости, и – закона! на наших улицах и в – наших – сердцах!”,– можно “со спокойной совестью” – сыгнорировать – действительные страдания,– не одной уже, а – сотен тысяч, или – миллионов (кто знает?) – действительно несчастных, и – действительно бесправных женщин СНГ и – всего мира, завлечённых посулами о – работе – швеями, сиделками и тому подобное – в счастливом и – богатом западном мире и – насильно заточённых в – плохо скрытых и – плохо замаскированных (демократия!) публичных домах: “массажных кабинетах”, “саунах” и т. п., на которые можно теперь,– “после поимки “опасного хулигана”, покусившегося на самое святое,– КОНСТИТУЦИЮ! и  – человеческое достоинство!! и – на права человека!!! – глаза закрыть, тем более, что разбираться с этим – действительным злом – небезопасно! Демократия, всё же, могут и – дырку в голове сделать,– какие деньги там крутятся!, причём тут – страдания честных женщин, если у них – забирают документы, морят голодом, избивают и – насилуют!? И, хоть, казалось бы,– открой дверь такого притона,– зайди, и, как говорится – “ты всё увидишь сам”, а,– зачем?, если,– никто не зовёт – почему-то… Другим “добропорядочным” женщинам лучших адвокатов нанимают, или – выделяют, если двери без спроса вежливый “мужлан” им открыл… Хороша правда, похожая на – бред? Хорош – закон, похожий на – беззаконие? Хороша же “нравственность”, похожая на – варварство? Хороша же – “демократия”, похожая на – хаос и – анархию? А, ведь, говорили “отцы перестройки”: “демократия – это – не анархия”, и – вы им вторили, Михаил… И вот, теперь получается, что она – демократия такая – “убьёт слона, а – мухи не обидит”… Не правда ли это так, Михаил? Так, почему молчите, Михаил? Страшно действительную правду сказать, или, хотя бы – озвучить? Или – не дают? “Хороша же свобода слова”, когда хочется молчать, как – рыба!, или делать изо всех сил – делать вид, что,– такой опасной, и – потому неприятной правды – не существует на свете, или,– изо всех сил изощряться, чтобы – исказить её так,– чтобы не подумали, что – средства массовой информации – не четвёртая власть, а – что – она – не импотента, что – она что-то решает, что – что-то зависит от неё, что – на ней держится – демократия, которая, в свою очередь,– хранительница “прав и свобод” человека. Рука – руку моет? Или,– как говорится,– так запутались, что,– уже – не развяжешься, что, уже, чтобы – что-то позитивно решить – надо – всё сломать, к чёртовой матери, всю такую “демократию” – больше,– похожую на “романтические” воровские понятия”, чем на что-либо, хоть,– мало-мальски – более цивилизованное, куда уж там – более законное…
Может,– не к такой демократии – действительно,– надо стремиться?
Правда капитализма,– это за полгода до смерти, обивающий Клинтоновские коридоры, в поисках средств на новое судно, взамен своего утлого, затонувшего, величайший учёный, первооткрыватель, мыслитель, гуманист и философ, человек-легенда, над полувзглядом, полусловом которого надо серьёзно и – глубоко размышлять,– Жак Ив Кусто.
Правда, этого,– утверждаемого, к сожалению и вами, Михаил, капиталистического строя,– забытый и – заброшенный классик русской Советской Литературы Юрий Бондарев, живущий, почти в полной информационной изоляции и – блокаде… И это,– когда уже тошнит от – БЕСКОНЕЧНЫХ – изданий жёлтой прессы (вот куда лес уходит), и – когда – серьёзная пресса стала – такой разновидностью (Чтобы выжить,– серьёзные издания вынуждены делить свой объём, порой, с настоящей галиматьёй: люди оглупели: пятнадцатилетняя политика “нового массового мышления”, насаждаемого – единицами, причём, не из лучших представителей рода человеческого,– сделала своё дело: чему учили,– тому и – научили…). В итоге, когда – тысячи раз находятся возможности сказать о том, “кто сколько раз женат”, или, “кто сколько отхватил в результате развода”,– Бондареву – места нет, не вписывается он в “новую цивилизацию”, недозрел он до неё, и – до нынешней “правды”… Он… не солгавший – “ни единою буквой”…
Правда этого порядка,– работающие охранниками и дворниками, кандидаты наук, каждый из которых даст фору – любому “доктору” из любой западной “Цивилизованной” страны…
Правда, так называемой “демократии”,– три! процента фермеров, снабжающих весь мир – непонятно чем, при помощи – химических, генетических, бактериологических лабораторий, дорабатывающих это,– “неизвестно что”,– ЭМУЛЬГАТОРАМИ, КРАСИТЕЛЯМИ, ДИОКСИНАМИ, АНАБОЛИКАМИ, НАПОЛНИТЕЛЯМИ, КОНСЕРВАНТАМИ, АРОМАТИЗАТОРАМИ, МОДИФИЦИРОВАННЫМИ ВЕЩЕСТВАМИ, СТАБИЛИЗАТОРАМИ, СИНХРОНИЗАТОРАМИ, ПОДСЛАСТИТЕЛЯМИ ТРЁХ И – БОЛЕЕ ВИДОВ, ЗАМЕНИТЕЛЯМИ ЖИРОВ, ЗАМЕНИТЕЛЯМИ САХАРА, ГИДРОГЕНИЗАТОРАМИ, ЛЕЦИТИНАМИ, ГИДРОЛИЗОВАННЫМИ ВЕЩЕСТВАМИ, МОНОСТЕОРАТОРАМИ, ГЛИЦЕРИНАМИ, ГАУРОВЫМИ КОМЕДЯМИ, ЗАГУСТИТЕЛЯМИ, ЖЕЛИРУЮЩИМИ КОМПОНЕНТАМИ, ЛАКРИЦИЯМИ, ДЕКСТРИНАМИ, КАЗЕИНЯНАМИ НАТРИЯ (в мясных консервах), ИНДИКАТОРАМИ, РИБОТИДАМИ НАТРИЯ (в чипсах), МАЛЬТИТНЫМИ СИРОПАМИ, АСПАРТАМАМИ (В ЖЕВаТЕЛЬНЫХ РЕЗИНКАХ "ОРБИТ", И, - ВО - МНОГИХ т. н. - "ДИЕТИЧчЕСКИХ" ПРОДУКТАХ!.."; ДА, ЧЕРТ ПОБЕРИ, - ЧУТЬ ЛИ НЕ!!!;: ВЕЗДЕ...);


А Вы не задумывались, Михаил, о такой, например, УГРОЗЕ  ЦИВИЛИЗАЦИИ: вдруг, откуда-то, на свободу, вырвется, например, ОСПА... Либо что ЕЩЁ... И - новое ПОКОЛЕНИЕ, рожденное от  родителей, УПОТРЕБЛЯВШИХ - ТАКУЮ "ПИСчУ", - ПЕРЕСТАНУТ РЕАГИРОВАТЬ НА - ПРИВИВКИ ОТ НЕЁ... ЛИБО, - ВООБЩЕ ЗАБОЛЕЮТ ОТ ВСЕХ ПРИВИВОК ОДНОВРЕМЕННО...; КОРОНОВИРУС УЖЕ - "НАМЕКАЕТ" НА ЭТО!!!.. ИЛИ - ПЕСТАНУТ ДЕЙСТВОВАТЬ - АНТИБИОТИКИ... НАМЕК НА ЭТО - ПРИВЫКАНИЕ К НИМ... И - ПОСЫПЯТСЯ НА ЧЕЛОВЕСТВО - ЭПИДЕМИИ И - БОЛЕЗНИ... А ВЕДЬ В БИБЛИИ ОБ ЭТОМ - ЯСНО СКАЗАНО!... И - НЕ ДАЙ БОЖЕ,  СБУДЕТСЯ ТО, ЧТО - НАПИСАНО В  БИБЛИИ: ЭПИДЕМИИ и БОЛЕЗНИ!; БОЖЕ, РаДИ СВЯТОГО, ВСЕЛЮБЯЩЕГО ИИСУСА ХРИСТА, - ОТДАЛИ КАК МОЖНО - Дальше И ПРЕДОТВРАТИ, СПАСИ И СОХРАНИ НАС ГРЕШНЫХ!!!..
Вам - не страшно!???.. Мне уже - ОЧЕНЬ!!!!!.. Господи, во имя Иисуса Христа, спаси и сохрани нас от Аминь; Аминь; Аминь; Аминь; Аминь; Аминь; Аминь; Аминь! А-аминь!


Вот к примеру, - Аспартам... Аспартам,– вроде бы,– безобидная, но, правда,– производная от естественных аминокислот организма БАКТЕРИЙ, ПИТАЮЩИХСЯ - ВСЯКОЙ ВРЕДНОЙ и ОПАСНОЙ ДЛЯ НАШЕГО;: ЗДОРОВЬЯ, ДРЯНЬЮ (ИХ - ФЕКАЛИИ,-  ПЕРЕРАБОТАННЫЕ НЕПОНЯтНО КАК (ПОЭТОМУ АНТИБИОТИКИ СТАЛИ - НЕЭФФЕКТИВНЫ?..), но,в мизерных количествах – действующая и – необходимая при сердечной недостаточности, естественно,– через мозг и тело. Но,– поступающий – насильно и – в больших количествах, постоянно, через жвачку и, т. н. (ТАК НАЗЫВАЕМУЮ, - "ПИЩУ", - СОВРЕМЕННУЮ" "ЕДУ",– он нарушает естественный гормональный, и баланс внутренней секреции организма, связанный с работой мозга, что нарушает функциональные особенности взаимодействия мозга и организма в целом, и мозгом и (основной!) сердечной деятельностью человека. Короче, нарушается ЕСТЕСТВЕННЫЙ баланс взаимодействия органов (не отсюда ли повальное увлечение западом – кофе, чтобы – подстегнуть иммунную систему , угасающего организма). Сначала ФОРМИРУЕТСЯ у ребёнка как бы “новый мозг” под сердечными стимуляторами, попадающими через жвачку и поддержка (искусственная) сердца на начальном этапе. При накоплении признаков,– количество переходит в новое качество: в третьем-четвёртом поколении – мутация сердца и мозга с изменением всего организма в целом. Ещё проще. Жуёшь жвачку,– формируешь новое сердце серьёзными! стимуляторами его работы, находящихся в ней – для будущих поколений, или – инфаркт, если прекращаешь её жевать; ведь, мозг, привыкший получать стимуляторы,– не может спасти сердце от нагрузки, если не получит такого стимулятора. А – жуют сейчас – девяносто процентов детей. Значит, выбирайте: или – “нажевать” себе мутанта-потомка, или – калеку-сердце. Впрочем, выбирать – не приходится: получаешь – и – то, и – другое… Это можно сравнить с наркотиком. Быстрый износ сердца вынудит организм мутацией – увеличить его… И – измениться самому…
Так. Ещё что входит в нынешние продукты?.. АЦЕСУЛЬФАМЫ, ИСТОЧНИКИ ФЕНОЛАНИНА, МАНИТОЛЫ (продолжать, или – хватит?).
Кстати, ещё про жвачку. В ней – обнаружены вещества, вызывающие у детей слабоумие… Может, новой “правде” “нового мира”, старого, как мир, капитализма, такие слабоумные и – нужны? Чтобы – не рассуждали много. И – не замечали её?.. Не такой же “жвачкой” служит – предлагаемое вами, как панацея (помните Ваше: “хорошим трамваем может быть – только – платное телевидение”) – платное телевидение?..
Правда, такого “цивилизованного” общества,– и ярое непризнание Приднестровья, хотя бы за то (остальное можно после этого – сыгнорировать), что там до сих пор, “почему-то”, выпускают томат, например, на банке которого – вместо всего – ЭТОГО (или – половины, какая теперь разница?) списка “наполнителей”, эмульгаторов и – заменителей”, в рубрике “состав”, написано просто одно слово: ТОМАТЫ. Когда ЭТО становится странным, то, значит, ты уже “научился демократии” по Познеровски… Дозрел… Как же так? Просто “томаты”, чего-то не хватает. А может в головах чего-то стало не хватать у нас всех, и это становится новой правдой новой цивилизации, вам не кажется, уважаемый Михаил? Ой, не соответствует “мировому уровню и стандарту” такие странные томаты,– и не признаем! А – возьми кредиты, закрой под видом “структурной перестройки” за взятки чиновникам, естественно (хоть и – фашистам, но – лишь бы “своим в доску”. А что?, судят же ничтожества ветеранов Великой Отечественной войны, носят же ничтожества ворованные и – скупленные за бесценок, за батон хлеба,– обагрённые кровью под Сталинградом, ордена, и – ничего, сходит…) свои предприятия под склады чужой продукции (своей-то уже не будет), живи на подачки, и – признают! будь ты хоть чёрт с рогами!
Правда этого общества и то, что – убери такое всё это “добро” с наших нынешних прилавков,– и невольно вспомнишь наши магазины образца 1991 года.
Или, что, Михаил, без всего “этого”, мы обязательно “лезем в пещеру”, в которую вы, как и я,– не хотите? Вам не кажется, что, как раз, в – этом случае – мы туда обязательно и неизбежно попадем? Тогда, почему вы не смените акценты своих, в общем-то – неплохих передач? Что-то мешает? Чьи-то интересы?
А как же “свобода слова”? А как же “четвёртая власть”? А как же “права человека”: “говорю, что хочу”? Может, рыпнется иной честный журналист, да плюнет, да поплывёт, куда понесёт его нелегкая, неважно, что уже “плывёт”: в смысле “кое-что” – не тонет, и уже тем более – неважно – в чём не тонет… А там уже где-то кого-то из собратьев “нашли у подъезда собственного дома”, и уже совсем, глядишь, человек “свободен”: освободился и от принципов, и от желания свободы совести (научился “демократии”) и поиска истины и познания: “меньше знаешь – дольше живёшь”. И уже становятся права человека не более чем пустым звуком и средством для новых обманов. И уже не хочется брать интервью у Бондарева, и уже хочется отвести взгляд от протянувшего руку Кусто. И пишешь уже, ни о чём не думая – “кто с кем развёлся”… Как вам такая правда, Михаил? Цивилизованного, так сказать, общества. Хороша же свобода! Хороша же правда! Хороша же демократия! В вашей, как и – других журналистов, честности я уверен, но я хочу разобраться. Тем более, что, при всей вашей журналистской честности – разбираться (почему-то) – есть в чём. А, чтоб вы мне (уж коль – честны) помогли в этом,– продолжу.
Правда нашего времени, это, когда мы радуемся приобретению (вот повезло-то) “богатого” опыта по выращиванию знаменитых! Голландских животных, например, кур, по знаменитой же Голландской технологии. За двадцать семь! дней, там, от цыплёнка растят экземпляр, весом 1,7 килограммов! И товарный вид хороший! И сроки рекордные! Перенимай! Проще пареной репы и – технология! Какая? А вот такая: Клетка. Горит свет. Металлическая сетка-днище под током: чтобы животное не спало. Поэтому цыплёнок постоянно топчется. Блюдце с водой. Тарелочка с анаболиками. Небольшой расчётец (прагматики!): насколько такой “стиль жизни” выдержит нервная система птицы. 27 дней – это предел её возможностей… Птицу забивают. И – получай нервный гигантский стресс истощённого, распухшего от анаболиков, больного животного… (и – их помёт ещё выносят на поля, истребляя генетику чернозёма. Это – отсюда – коровье бешенство и т. д.? А– люди, и – их домашние животные, которых – миллиарды… Их нечистоты (дерьмом – не поворачивается рука назвать) – попадают же, в конечном итоге,– в Мировой Океан, меняя – его генетику…) Получай его анаболики и диоксины! Только проверь, красиво ли упакован “товар”, и улыбнулась ли лавочной улыбкой продавщица, не забудь глянуть – видны ли коленки из-под прилавка и – пухлые ли у неё губки. Если – “да”, то – заходи, тебя здесь очень ждут, если ты, конечно, с деньгами… Тебе и – улыбнутся, и – коленки покажут. Через годик-другой расплывёшься сам как студень от такого “товара”, если не заболеешь раком, но по “платному” и “бесплатному” телевизору так много шоу-программ “как похудеть”, а то, что – сердце стало барахлить,– так, вокруг – так много аптек! Иди! Тебя – и там “красиво обслужат”! Неправда ли,– капитализм “убьёт слона, а – мухи не обидит”! И как вам, уважаемый Михаил,– такая правда? Неправда ли,– тоже хороша? Ведь, это – отсюда известное ожирение американцев, немцев, французов, питающихся такой дрянью, называемой теперь нами – “богатым и – полезным опытом”? Это – отсюда – рождение их, дебильными, или – без аппендиксов, которые, как известно, являются источниками гормонов организма, в – котором всё связано… Опять будут мутации – их уже – потомков? Это от такой правды там рождается – столько умственно отсталых?..
Правда этого общества – булочки, не черствеющие по полгода…
Правда нашей жизни, Михаил,– это и картошка с генами муравья, чтоб колорадский жук не ел. Американская “новинка”, которой уже Бог знает сколько лет, “вылезающей из пещеры” Америки.
Отзвуки такого положения вещей – у нас: знакомый акушер-гинеколог рассказал, что принял мальчика с бордовыми шишками по всему телу, на голове и глазу и пороком сердца, которое – занимает всю грудную клетку, что – нехарактерно для порока сердца, и – вообще… Вот ужас-то! Хороша правда? Мутант.
А – Америка, вообще – усердно “вылезает из пещеры”. Только – правда и то, как бы она обратно туда не полезла. Ведь нетрудно предвидеть, например, генетическую мутацию, скачок, через несколько поколений, не сформированного такой пищей, как муравей, человека. Что ж, если картошка с генами муравья, стоит сказать, что у муравьеда имеются свои особенности строения организма. Но – картошка крупная, красивая (правда, Бог знает какая, ибо,– через неделю после покупки – покрывается язвами; но и тут – хорошо: западный мир живёт сегодняшним днём, и это даже радует, что успел съесть до того, как она раскисла, а, если заметил, что она – “залежалась” (покрылась язвами), так, ведь, магазин недалеко, продукт дешёвый и до анализа ли ситуации не знающему таблицы умножения, но “до зубов вооружённому” сотовыми телефонами и – прочей электроникой “Господину жизни”?): красиво упакуют и – жизнь прекрасна! И будут его потомки слепыми, с длинными носами и на четырёх лапах. Я думаю, они тоже подыщут себе, если и не “цивилизованную пещеру”, то уж хоть какую-никакую норку, конечно.
Поясню. Сейчас в большой моде в США и СО’генетически изменённые продукты питания (пшеница против полегания, соя и т. п.). К ним относится и картошка с генами муравья, чтобы такой картошкой побрезговал колорадский жук.
Муравьед имеет свои особенности строения организма. Это маленький приземистый зверёк. Его-то особенности строения организма как раз и формировали особенности строения муравья, которым тот питается. Поэтому у муравьеда короткие кривые лапки (он тоже адаптировался под поиск муравьёв), короткая шёрстка, длинный носик-хоботок с липким язычком-ниточкой, и тому подобное. Сформированный питанием не муравьями, а значит не – его генами, которые входят в искусственно изменённую человеком картошку, человеческий организм, для принятия новых генетических признаков и для последующей мутации (генетического скачка), при достаточном накоплении таких признаков, организм поражает прежде всего иммунную систему человека, координирующую, “цементирующую” все остальные системы человека, и поэтому являющуюся как бы “скелетной”, хранящей человека от сиюминутных изменений (мутаций), в результате изменения питания, формирующего его.
Иммунная система поражается природой для того, чтобы, как бы “размягчить” организм, помочь подстроиться ему и всем его системам и органам для правильного принятия новых условий, их правильной оценки и – подстройкой (мутацией) – генетическим скачком,– как бы подстроиться под новые условия, чтобы, видоизменившись,– выжить, ибо главная задача природы,– сохранение жизни на земле, в том числе и прежде всего во всей её многообразности. Природа – стремится к ней.
И поэтому природе “всё равно”, каким будет человек (создавший себе трудности САМ), хоть новой черепахой с панцирем на (извините) заднице, хоть двухсердечной ящерицей (продукты-то – принципиально новые и – что будет с человеком – неизвестно), хоть рыба-кит, он должен выжить и в этом – главная задача природы.
И поэтому, когда мне говорят, что там люди хорошо живут, потому что “хорошо работают”, мне приходит на ум, что осёл тоже хорошо работает, хотя он и не больше чем – осёл, а – ограбить природу, или – “сделать” из одного килограмма смородины (“капиталист умеет считать деньги”, Познер внушает, что это хорошо, а я думаю, вот, что, может, как раз и – плохо!) десять литровых банок (разложенных в – двести пятидесятиграммовых пластмассовых “напёрстков”) “наполнителя” под названием – “смородина”, и – длинным списком – чего же ещё,– кроме неё, и – напечатать под это дело деньги, чтобы сесть на них, и – сидеть смотреть,– как гибнут от голода дети Ирака,– не догадается даже последний осёл. Капиталист догадался.
А вы говорите, Михаил,– “бухгалтер капитализма” Карл Маркс… Ничего себе – “бухгалтер”! Я бы лучше сказал – гений и – гуманист! Когда – ТАКИЕ – “бухгалтера” – не просто – распознались им,– не просто – оказались на планете, не просто – купили – и – Правду и Господа Бога, и – Дьявола, да ещё и не просто утверждают,– что – “лучше никто всё равно не придумал”,– а – “ВЕРТЯТ ПЛАНЕТОЙ, КАК ЦЫГАН СОЛНЦЕМ”!..
А – измени такое положение вещей,– и – КРАХ! всей финансовой системы запада… Рынок сельхозпродуктов же – составляет процентов – шестьдесят, от общего, если – не больше… Телевизор покупают – раз в – пять,– пятнадцать лет, а – хлеб – каждый день…
Однако, я немного отвлёкся. Итак, задача природы,– человека – сохранить. Каким она его сохранит, человека, видно,– его лично,– не волнует, если он – вооружён новой “правдой”. Это от неё – повальное ожирение Запада (более 60 процентов, и его увлечение – аптеками, я имею в виду,– от поражения иммунной системы, как бы “присматривающейся” к новым тенденциям, и “размягчение” организма).
Нетрудно подсчитать, что новые генетические признаки “копятся” Западом уже лет – сорок, наверное. Но природа – не только “осторожна” на новизну своей деятельности, но и – РАЦИОНАЛЬНА, поэтому, я думаю (утверждать – не могу, дело новое, а опыт эволюции животного мира “не вполне” характерен для человека, ибо человек – разумный – исключительное и – нехарактерное, в общем, ибо – самое сложное творение природы, “сформированное” ею – более стремительно(разрушение, вырождение его – может быть столь же стремительным), и влияние на его мозговую деятельность может принести – сюрпризы: сходят же с ума от психотропной таблетки, применяемой в психиатрии…
Поэтому “больных”, а точнее,– по нелепости “попробовавших” какого-нибудь амитриптиллина в момент обычного нервного срыва, или аминазина, или галоперидола или ещё какого нейролептика вместо обычных уколов реланиума и – с выпиской через три дня,– “ведут” годами, “всю жизнь”, ибо – те уже долго не могут прийти в себя: мгновенная реакция мозга, и его длительная последующая дисфункция в связи с этим – ОЧЕВИДНЫ: А ЧТО ТАКОЕ - ОЧЕВИДНЫ???.. А ОЧЕВИДНЫ ВОТ В ЧЁМ: ЧТО!!!???..., НАПРИМЕР, ТАКОЕ, ВХОДЯЩЕЕ В СОСТАВ ГАЛОПЕРИДОЛА;: АТОМ ФТОРА: НЕ "ИГОЛКА ЛИ В ЧАСЫ РАБОТАЮЩЕГО В РЕЖИМЕ ПЕРЕГРУЗКИ, СИРЕЧЬ, ТАК СКАЗАТЬ - ПСИХОЗА, ИЛИ НА САМОМ ДЕЛЕ, ЗАГНАННОГО, КАК ВОЛК НА ФЛАЖКИ МОЗГА Человека Разумного!!!??...,, приводящая к ПОЛНОЙ,
ПОТЕРЕ ОРИЕНТАЦИИ В ОКРУЖАЮЩЕЙ ЖИЗНИ.......


(***КАК ЛЕЧИТЬ, - ПСИХОЗ, -, СМОТРИ В МОЕЙ (Шамота Сергей Васильевич на "прозе.ру"), СТАТЬЮ: ""ЖЕНСКОЕ И МУЖСКОЕ "НАЧАЛО""; ПАРАНОИДАЛЬНАЯ ШИЗОФРЕНИЯ ЖЕ, НАСТУПАЮЩАЯ, ЗАЧАСТУЮ, У БОРЮЩЕГОСЯ В РЕЖИМЕ МОЗГОВОГО ШТУРМА МОЗГА Человека Разумного - В ПРЕД, ИЛИ- ВО ВРЕМЯ ПСИХОЗА, - ЛЕЧИТСЯ - ПРЕЖДЕ ВСЕГО, ЩАДЯЩЕЙ, НО - ПРАВДОЙ, ИСТИНОЙ, - Любовью и Добрым Словом И ПОМОЩЬЮ Самых БЛИЗКИХ! КРЕПКИМ - ЕСТЕСТВЕНЫМ, - ЗДОРОВЫМ, - СНОМ, КОДА МОЗГ ЧЕЛОВЕКА - "ЗАБЫВАЕТ" ИНФОРМАЦИЮ, ПОЛУЧЕНУЮ - РАНЕЕ, И, - ДУХОВНЫМ СОВЕРШЕСТВОМ; ОЧЕНЬ НАДЕЮСЬ, ЧТО ЭТИ ЗНАНИЯ, МОИ - СОЧИНЕНИЯ, И ИХ(людей)
Самих, - ТВОРЧЕСТВО, ПОМОГУТ ЛЮДЯМ  - В ЭТОМ;: *** прим. Автора.): НАПОМИНАЮ, ЧИТАЙТЕ МОЮ СТАТЬЮ: *ЖЕНСКОЕ И МУЖСКОЕ НАЧАЛО*

“Тянут” из несчастного последние деньги, сажают на инвалидность, и не дебила от рождения! лишают умственной деятельности (при этом заявляя, что – “способность к творчеству сохраняется”. Надо быть – дебилом, чтоб такое утверждать, когда у человека под психотропными веществами – полностью подавлена воля, абсолютно нет никакого – либидо! (как мужчина может – БЕЗ ЭТОГО – творить?!), теряется – мотивация желаний и – поступков, а – значит и – понимания их, связанных – не только с – жизнью, но и – с самой жизнедеятельностью организма такого “творца”: как можно при этом – правильно понимать и – отражать жизнь, то есть,– творить?! Может они,– эти “коновалы-психиатры” – по-своему понимают, что такое – творчество,– как – высшее проявление – ЖИЗНИ? И – что такое – жизнь, в связи с – этим… Немудрено, поэтому,– почему людям “попробовавшим” такого “понимания” – психиатров, т. е. людей, которые – действительно призваны – понимать и – понять! – так потом хронически уже больше никогда не везёт: редко кому,– разве что очень сильным личностям,– удаётся вырваться из их цепких нечистых лап…), физической активности, лишая организм здорового гормонального фона и превращая его в “молодого старика”… в “живой труп”…
Это наследие советской психиатрии,– считающей, что “все люди шизофреники, всё зависит от процентовки”. Такое утверждение преступно!, а психиатры, удовлетворяющиеся – “обездвиживанием” пациента, если тот не врождённый дебил,– НАТУРАЛЬНЫЙ ПРЕСТУПНИК! и сам первый умственно отсталый и псих!.. А – попробуй им что-то сказать, слышишь в ответ: “ты – резонёр”, и – ловишь их – оценивающе-внимательный взгляд… Какая подлость! (Надо сказать, что “резонёрство”, по ихнему пониманию и – определению (в нормальном понимании – очевиден корень: резон) – один из признаков – “шизофрении”, опять же в – их понимании. А ведь по настоящему больной человек – разительно отличается (и – не взвинченностью, по ихнему – “психозом”, что – является для них основанием для применения – психотропных средств) и от “резонёра”, и от фантазёра, и от – любого, кто обладает хоть какой-то – связной позицией и – определённой – мотивацией поведения: с такими можно и – нужно – РАЗГОВАРИВАТЬ!, воздействовать на них – СЛОВОМ, примером,– отношением, успокоительными средствами и тем, что – составляет его основу, основу и фундамент его – духовности и – физиологии: основные инстинкты, привычки, привязанности, отличительные особенности – его, пациента, характера обстоятельств жизни, приведших к – срыву, чтобы – ненужное – убрать или – сгладить, сохранить нужное, восстановить – потерянное, и всё это – с учётом “мужского и женского – начал”… С этим же надо – разбираться настоящему врачу, пропускать через себя, и переживать, чтобы – наиболее правильно – оценить и – причины расстройства – и противодействия им, и – всё это с учётом характера пациента, его “психотипа”, обстоятельств жизни… Легче – “резонёром” назвать, разодрать рот,– сунуть таблетку, чтоб – меньше говорил – что там у него на душе, а чтоб душа эта – не шибко будоражила тело – привязать к кровати… Можно, кстати,– и не подходить (и – не подходят) к – такому уже дней пять (о чём говорить с – привязанным?), пока его не “сломают” санитары и – таблетки, и – своим видом только – те,– кто уже “успокоился”.
Я – не раз видел – детей и внуков таких “врачей душ человеческих”: они обычно – молчаливые и забитые, с какими-то серыми лицами. Видно привычка – их “хозяев” – подчинять, повелевать и – запрещать, не имея на то – ни – понятия, ни – моральных прав,– что ведёт и к "превосходству" и к презрению (где уж там – действительно разбираться и понимать) – ведёт к бесконечным духовным и – физическим болезням их чад.
Поэтому пациентам таких “врачей”, этим  несчастным “ведомым старикам” я рекомендую (тем, кто уже попробовал психотропных “лекарств”),– следя за своим состоянием! – собрав волю!, “соскакивать” с психотропных: например, так: c галоперидола, или – амитриптиллина, аминазина, на - диазепам, или феназепам. Обливаться холодной водой, пить траву (общеукрепляющий сбор), по желанию – побольше отдыхать (тем более, в этом есть и – физическая необходимость), заниматься интуитивно желаемым, привычным (до болезни), или – любимым делом, поехать на море.
Такое сравнение. Дай черепахе такую “таблеточку”, та, может (не знаю, не давал) очухается через час и уплывёт в море, ибо живёт инстинктами (и поэтому миллионы лет не меняется) и рефлексами, на которые даже не способен “выздоравливающий” по мнению “больных на голову”: глупых, но – с большим самомнением – “психиатров”. Тому Очень повезёт - у кого крепкий семейный тыл!
То наследие Советской системы, я, уважаемый Михаил, всей душой презираю, ненавижу и считаю главным недостатком, и считаю, что нам НЕМНОЖКО не хватало духовной независимости Запада, и – ЭТО – результат ломки, а не перестройки. Но этот (Запад) совсем сдурел, а нам-то нужна была независимость думающего человека, который должен жить полнокровной духовной жизнью, а не рефлексами, которые мы слепо копируем, лишь бы они были “оттуда”.
Поэтому, я, Михаил, писал Вам о – необходимости заботы государства о духовной жизни своего народа, с одной стороны, и – элементах “демократии” Запада. Появились бы новые стимулы, рычаги и – интересы, для управления, экономики и – души. Появилась бы – гармония свободы и – ответственности. Но мы же – сменили ценности! Попрали – свою же классику, свои гены и – корни! И – куда теперь? В – омут с головой? Давай всё – с нуля? Хорошо бы так, да как быть, если – всё это уже проходили, и – не раз… Если – всё это – нашими предками – пережито, а то, что – пережито,– воссоздано – в классике! А мы, теперь, отягощённые ненужным грузом прошлых проблем наших предков, которые – в наших генах сидят,– снова и снова подсознательно повторяем – прошлые свои ошибки, ошибки – своих предков… Попирая (снова и – снова, кстати) – классику и – классиков, дающих нам – готовые рецепты решения всех этих – прошлых когда-то, а – теперь уже и – нынешних проблем, дающих нам – “и свет, и окошко” в тёмном тоннеле нашей жизни! Может, это – тоже в – генах, попирать всё это, как – попирали когда-то – Пушкина… А, может,– деньги – виной? Те деньги, которые бежали когда-то от всех, кто – задумывался над этой жизнью (бедность – удел – всех классиков без исключения). А, может,– не думать вовсе над нашей жизнью? Пропади они пропадом, думы!.. И – будь что будет! Нет… Мы это уже тоже проходили… И – наша – нынешняя жизнь – доказывает это – тоже, что– нельзя не думать! Нельзя – попирать! Нельзя делать вид, что – этого – никогда не было! Иначе оно – ЭТО: коррупция, пьянство, наркомания, террор, революции, войны, голод, несправедливость, ложь, насилие,– и так далее и так далее – будут – ВСЕГДА!!! Будут – бесконечно! в – истории человечества!..
Вы, Михаил, написали мне, что – жизнь не укладывается – ни в учебники, ни – в пункты партийных программ, ни в – прописи для чистописания… Вы сказали, что – корни событий надо искать – в психологии человека и в – экономических причинах… Я призвал Вас – к возрождению попранной духовности и – Вы назвали меня – иждивенцем…
Теперь Вы – видите, что – духовность,– к которой я призывал, отражённая в классике (“наши предки – были не глупее нас”, говорите Вы), которую я просил – возродить,– и есть тот учебник, в который – укладывается жизнь… И в этом учебнике – есть всё: и – психология человека, и – экономика, которая его – окружала, и – которую он создавал при помощи партийных программ… Там есть – и “прописи чистописания”: “утописты”, к которым Вы меня отнесли, и – “народники”, к которым Вы меня отнести – не успели. И – декабристы, и – революционеры, и – даже – помещики и – дворяне Петра, вышедшие из народа, которые в – своё время – тоже были – такой “прописью чистописания нашей истории”… И, конечно же,– революционеры, коммунисты, а – потом – советские граждане, ни те, которые – не лгали, когда надрываясь строили коммунизм (без кавычек), ни те, которые – его – высмеивали до – срыва, до – хрипоты… Всё это – наши учебники. И – не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы – понять, что – всё (как Вы видите) в истории – повторяется, и,– как говорили классики Марксизма-Ленинизма,– обязательно – на новом витке Истории. Ясно теперь и то(и это становится новой “прописью чистописания”), что – психология человека – здесь не при чём: достаточно только – “одного учебника” (если – не – одной статьи) чтобы понять её, а – всё остальное – только – технический прогресс: тот “двигатель”, который обусловил “полёт истории”, и – его “новые витки”, всё остальное – повторяется: и – террор, и – коррупция… И – борьба с ними… И – правда, и – ложь… И – всё держится – на духовности… Только на – ней! Человечество избежало гибели – только потому, что такого технического прогресса, чтобы – сделать это – у него ещё – не было! Теперь – у него – есть всё: технический прогресс может прервать жизнь человечества и – тот же технический прогресс – может продлить жизнь человечества… Неизменным остаётся только – психология, только – духовность, новая психология и – новая духовность, та, – что – умещается всё равно – в одну статью… В – один учебник… В – десять заповедей… Надо – прекратить – новые витки истории, ибо – их смена – всегда сопровождалась – кровью, насилием, террором… При – неизменной  психологии человека! Значит ли это,– что – надо остановить “двигатель”, технический прогресс? Нет! Надо – заставить “двигатель технического прогресса” – работать – на духовность… Другого выхода у человечества – просто нет! Если оно – хочет – выжить. Ведь технический прогресс – не остановить… Но – надо сделать так, чтобы при помощи него – компьютерами – оживить классику, оживить нашу историю, чтобы её – кровавые моменты – никогда не повторялись, и – даже – ситуаций таких бы – не было: вспомним, что вся история человечества – была война. Война была – “иждивенцем истории”… Если мы – хотим, чтобы – история стала – “иждивенцем войны", мы – не должны называть иждивенцем – духовность: если мы дадим хоть кому-то хоть какой-то шанс назвать духовность – иждивенчеством, мы – в современное время – глобально-неизмеримо повышаем вероятность войны, её – возможность… И Вы,– как журналист,– тем более не имеете на это права! И – обязаны – пропагандировать духовность (“Свобода – это не вседозволенность, а демократия – это не анархия”,– говорите Вы).
“Демократия” Западного образца – допускающая насилие, ущемляющая кого-то допускающая коррупцию, наркоманию, проституцию, террор, ложь, “двойные стандарты” по отношению к – различным слоям своего населения в рамках – своих государств, и – целых государств, по отношению друг к другу, дискриминацию, неравенство бедных и – богатых и – самоё такое деление в рамках своих экономических систем и в условиях такой “демократии” и так далее и – тому подобное,– так вот,– такая “демократия” – не является – “конечным витком истории”, тем более в рамках утверждения классикой – средствами массовой информации – духовности: такая несправедливость такой “демократии”, её – несвободой и – вседозволенностью – сразу бросится в глаза и – вызовет протест в обществе, где она – средствами же массовой информации и – пока насаждается… Поэтому такая “демократия” и – духовность – антагонисты, духовность – “не пускается на порог”, делают вид, что – её – нету в природе!.. Так, кто же – иждивенец, Михаил? Получается, в рамках духовности, справедливости, правды,– Вы… В рамках вседозволенности, анархии и – порока,– я… Если – в жизни...
Вас устраивает такое положение вещей? Меня – нет. Потому что иждивенцев в нормальном демократичесом  обществе не должно быть... Ни безработных, ни – "честненьких" "работяг". Поэтому, я и – прислал вам в редакцию свой четырёхтомник… Этот “новый учебник чистописания”, на “который у вас не хватает времени”… На что же тогда – хватает?.. Читать “критику” в свой адрес,– что Вас “плохо слышно”?.. “Хоть и неприятную, но – справедливую?” Кстати, если говорить о – критике, то часто прослушивая передачи вашего радио, я – не согласен, что такое же, как и у Вас “отношение к жизни и работе”,– лежит и у ваших коллег.
Так что,– обществу придётся искать – новые пути и – формы настоящей демократической жизни, что будет иметь особенности, в рамках своих государств. Ясно одно: там не должно быть – ни пороков, ни – несправедливости. Ясно также и то, что,– ни – построить такую демократию, ни её – поддерживать и – питать – невозможно – без средств массовой информации, влияющих на людей, и – получающих влияние – от них, при этом, постоянно имеющих при себе “учебник психологии мужчины и женщины”, или, хотя бы – статью об этом. Слышу ироничное: психиатров “разбомбил”, уж,– не ты ли его напишешь? Учебник психологии – жизнь, умещающаяся в классике. Её – учат в школе. А – статью я написал (если хотите, пусть она будет Вам учебником, и не только Вам), но она в – пятый том входит. Только – шансов у меня нет его выпустить. А – до правителей: “гарантов демократии” и – журналистов – “поборников за права человека, которые она даёт”,– не достучишься: им некогда… Да и (получается) не выгодно Вам и им, Михаил (не научили Вас по другому: см. статью), получается, Вы и иждивенец, и – главный тормоз... А – Вы говорите, Михаил, на мою басню: “грязный пасквиль”… Басня – это всегда явление, а не – пасквиль; я в истории литературы – не знаю ни “басен-пасквилей” (это форма не стихосложения – пасквиль), ни – пасквилей в виде басен. Рифма – рациональна и – ёмка одновременно. Если человек хочет выразить какую-то фантазийную мысль,– то она ложится в виде стихотворения или – поэмы, драмы. (Все формы изложения стихотворной фантазийной мысли – наперечёт.) Если человек хочет выразить (отношение к мысли начально является – толчком) – мысль – эта мысль становится басней, при талантливости сочинителя, несущей момент обобщения, если мысль, заложенная в басню – отображает – явление, и – если язык такого отражения – традиционно “басенный” (форма вдохновения), способствующий – выводу “глобальному”, который бы “преобразованный” в – резюме басни – гармонировал с его – “предтечей”… Если “предтечей” конечной мысли стихотворного произведения является отношение не к – мысли, а к – человеку, форма изложения такого произведения “складывается” в – эпиграмму. Она может быть – злой, доброй, добродушной или – ироничной (зависит от отношения к человеку), или – смешной, что – отражает уже – больше – не самого описуемого человека, а – того, кто пишет, его суть, или – какую-то грань его души. Такая эпиграмма – больше похожа на стихотворение (вспомним, что из-за своих стихотворений – “выглядывает” автор, их написавший). Форм отражения своих мыслей, чувств, эмоций – не так много. Свой творческий почерк – имеют не многие, да и – он – укладывается в общепринятые формы. Поэтому – все басни – похожи друг на друга. Все эпиграммы – тоже. В своей форме.
Если человек хочет – оклеветать, либо – очернить другого человека, либо в вызывающей, грубой, скандальной, похабной форме,– выдать его личные тайны, что происходит – в анонимной форме, либо – за чужой подписью (авторы чувствуют свою неправоту), либо,– спрятавшись за – подписью “шутливой”, пытаясь подчеркнуть “своё благодушие и – невинность”, как бы – намекая на своё благородство, а – значит и – “правдивость” написанного, что есть – изощрённая подлость (что – большая редкость: обычно, такие типы, способные на – такой уровень мышления – при власти и – при деньгах… Сколько их было – при Пушкине!.. А – сейчас – это уже почти норма поведения – обычных людей: хранителей духовных традиций…),– делают это в – форме пасквиля, что является чисто – прозаическим жанром. Делать это – в форме стихосложения,– и получится совсем невинная вещь, не имеющая никакого отношения к – злости, разве что – к шутке, юмору, даже – сатире… Таких вещей много у – Пушкина (“Граф Нулин” и т. п. даже – “Гаврилиада”).
Поэтому, Михаил, перечитайте, пожалуйста, ещё раз мою басню, и Вы увидите там: боль, неприятие, попытку анализа, изложение фактов, мысли, извинение за – возможно причинённую боль тем, кто – действительно переживает, явление, выход, всё что угодно, только – не клевету, не вымысел (для басни – вымысел – в чистом виде – нехарактерен, несмотря на то, что – басня “как бы – парит над жизнью”). Да и – какая это басня,– если она – не разит? Вспомним Демьяна Бедного, сказавшего недословно: “зверей, которых Крылов – высмеивал,– я вёл на шкуродёрню…”
Так что – “злобный пасквиль”,– тоже на Вашей совести. Такая “справедливость”… Я надеюсь,– я нашёл “доказательства своей правоты”? Которую Вы, кстати,– так и не – опровергли, говоря о том, что я – “забираю свои игрушки”… Если для Вас – вопросы судьбы и – благополучия народа – “игрушки”, от которых Вы – отмахнулись “из-за большой загруженности работой” своим “кратким ответом", на моё письмо – ловко преобразованным в – “вопросы” ко мне “чего мне удалось добиться в области улучшения материального и духовного уровня жизни граждан своего государства?”, так вот,– если для Вас самого – вопросы судьбы и – благополучия народа, поднятые во – ВСЕХ – моих письмах, и если – мои книги – не являются – делом – в области такого улучшения, так что же Вы сами – делаете?! Тем более,– “конкретно”? Или – нынешнего современного журналиста – совсем уже ничего не интересует и не – волнует? Или Вы – ждёте, чтобы меня “поняли лучше”, когда, и без того – очевидные вещи, “на тарелочке” поданные Вам – мной, из количества – перейдут в новое качество? Вряд ли такое новое качество, исходя из сказанного – устроит и – Вас самого и – народ, и – государство от имени которого Вы вещаете, на государственные же деньги… Я – продал имущество – своё, чтобы – своей работой – опровергнуть и предотвратить то, что Вы утверждаете такой своей работой – за – государственные деньги… Так кто – иждивенец? Или – эти мои слова, эта правда, такая Правда – тоже “грязный пасквиль”, “которым травили в 37-м и т. д.”? Которой так “не хочется касаться”…
Чтобы закончить тему – добавлю: у меня нет “требований” к России, для этого я слишком её люблю. Она мне слишком много дала. Но и только поэтому я могу и – должен быть принципиален и – требователен к себе и к Вам. Кроме того, вряд ли “ваши внутренние дела, вашей страны”, как Вы говорите – являются делами – только России. Россия – не раз уже доказала – своё влияние не только на бывшие республики бывшего СССР, в том числе и на – маленькую Молдавию, но и на – весь мир… Может быть – на ней сейчас всё держится, на её – силе, духовности. Правде, Добре. На её Пушкине и Достоевском, Гоголе и Толстом…– весь миропорядок… Если бы – не она, Россия,– какая бы она ни была,– мир давно перегрыз бы друг-другу глотки. Тем более, что – многополярный мир – становится “новой прописью чистописания”… Поэтому, прежде чем отсылать меня к –”другим радиостанциям”, где меня “поймут лучше”,– лучше попытайтесь сами меня понять. И – начните с радио “Родина”, которое для меня – “не дальше” Молдавского: в паре сантиметрах шкалы радиоприёмника… А – это – не расстояние для тех, кто, действительно,– любит радио… И свою страну, вещающую – для меня (те, кто любит радио – меня поймёт).
Всё же, закончу с муравьедом. Очевидно, что организм человека-разумного на такое питание (которое, как известно, его формирует) и которое для него нехарактерно, может отреагировать и по разному, и неожиданно и – НЕОБРАТИМО (вот что страшно!). И некому будет помочь, когда, перефразируя Пушкина,– “родит ГОСПОЖА в ночь, не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а – неведому зверушку”. Нетрудно себе представить реакцию человечества (бунт!) при известных МАСШТАБАХ такой трагедии. Там и ядерные кнопки нажмут, и будут массово мигрировать, например, в Россию (где ещё пока пашут, а не “колдуют над колбами” в лаборатории), и где, “по рассказам” (например), “просторней” и “земля тучнее”. Я это всё к примеру говорю, а вариантов тут – море. Если футбольный матч проиграли и был страшный, тысяч людей, бунт,– почему бы не взбунтоваться – миллиардам, если из роддомов пачками начнут выносить “непонятно что”, или – калек, в нашем, пока, понимании этого слова? Ведь природа не только – “осторожна”, но и – рациональна, и мутации человека, я думаю, возможны уже в третьем-четвёртом поколении.
Кстати, глупо думать, что – к трём процентам фермеров присоединится ещё хоть кто-то (все заняты шоубизнесом и никто не хочет “в пещеру”, помешались на компьютерах, убивающих душу, лопатой работать, махать, никто не хочет), поэтому, не только вероятно, но и – наверняка они ничего менять не будут и доведут это дело до конца… Как такая правда, Михаил? Ещё не пугает? Меня уже. Запад очень опасен, а мы не только заигрываем с ним, а, как говорят на Украине: “оженилися дурний, та и – дурновата,– ничого було робить, та – запалили хату”…
Вы скажете: в Лаосе – тараканов, жуков и – змей едят, и – ничего… В “птиц” – не превращаются…
Да, едят, но – они никогда не стремились к более высокой ступени своего развития, (процессу, обусловленному языком), и – не поднимались на высокую ступень цивилизации… А значит и – более высокую умственную ступень. Вы – задумывались – почему? Попробую предположить, и,– скорее всего, моё предположение окажется – единственным объяснением этого, и – того, что я сказал ранее.
Человеческая речь (как правильно заметили Вы) – всегда отображает и – отражает особенности существования каждого народа. Может только – РЕЧЬ их – обезопасила их от – духовно-нравственного и – физического падения, либо существенного изменения. Здесь надо смотреть на ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКА, хранящего человека от таких изменений. Ведь, говорят: “что русскому хорошо,– немцу – смерть”… А ведь может быть и – наоборот… Например: “что лаосцу хорошо,– русскому смерть”… Или,– по крайней мере,– недомогание.
Ведь, мозг каждого народа, – боролся – ЯЗЫКОМ, РЕЧЬЮ – ЗА СВОЁ СУЩЕСТВОВАНИЕ. И – БОРЬБА ЭТА БЫЛА СВЯЗАНА ЗА СОХРАНЕНИЕ – ФИЗИОЛОГИИ ОРГАНИЗМА, СФОРМИРОВАННОГО – ЧУТЬ РАНЕЕ. ДАЛЕЕ – ПРОИСХОДИЛА “ДОВОДКА” – И – ДРУГОГО –И – ПЕРВОГО. НО – МОЗГ ОБУСЛАВЛИВАЕТ ФИЗИОЛОГИЮ, А НЕ – НАОБОРОТ. МОЗГ ОЖИВЛЯЕТ ФИЗИОЛОГИЮ, А НЕ – НАОБОРОТ. ВЕРНЕЕ – ПОЧТИ НЕ НАОБОРОТ. Вот это “почти”, это – питание, окружающая среда, возможность организму – нормально проявлять себя, как в своих основных инстинктах, так и в – повседневной жизни. Если этого – нет, или это – угасает,– угасает, или – видоизменяется мозговая деятельность такого организма. Мозговая деятельность организма – его физиология обусловлена – речью, ПОЯСНЯЮЩЕЙ СОСТОЯНИЯ ФИЗИОЛОГИИ ЧЕЛОВЕКА, ПРИ ПОМОЩИ МОЗГА – ПОДНЯТЫХ НА ВЫСОТУ – ЧУВСТВ И – ЭМОЦИЙ ОРГАНИЗМА В – ЦЕЛОМ. Но есть – не только пояснения мозга организму, есть ещё и – окружающая среда и – питание, есть и – сама речь,– ПЕРВОНАЧАЛЬНО СФОРМИРОВАННАЯ – Э-Т-И-М! СРЕДОЙ И – ПИТАНИЕМ! Ведь мозг каждого народа “цеплялся” когда-то за – свой язык, свою речь, “поясняя” особенностями языка организму – его состояния, связанные первоначально – с питанием и – окружающей средой с – одной стороны, а с другой стороны,– мозг боролся – ЗА СВОЁ ОБРЕТЁННОЕ ПРАВО – “ОБЪЯСНЯТЬ”, И – ОБЪЯСНЯТЬ ДАЛЬШЕ И – ДАЛЬШЕ, ЧЕРЕЗ ОСОБЕННОСТИ УЖЕ – НОВЫЕ ОРГАНИЗМА И – МОЗГА, И ИХ – ВСЁ НОВЫЕ И НОВЫЕ ВЗАИМОСВЯЗИ. ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ И – УЛУЧШИТЬСЯ. ТАК ФОРМИРОВАЛСЯ – ЧЕЛОВЕК РАЗУМНЫЙ. ФИЗИОЛОГИЯ И ОСОБЕННОСТИ МОЗГА И ОРГАНИЗМА НАЦИЙ И НАРОДОВ, ОБЛАДАЮЩИХ – СВОИМ ЯЗЫКОМ – ПОЭТОМУ – РАЗЛИЧНЫЕ. КАК РАЗЛИЧНЫ ИХ СРЕДЫ ОБИТАНИЯ, ПИТАНИЕ, ТРАДИЦИИ И ВЗГЛЯДЫ НА ТЕ ИЛИ ИНЫЕ ЯВЛЕНИЯ В – МАСШТАБАХ ПЛАНЕТЫ В ЦЕЛОМ, ЦИВИЛИЗАЦИИ В ЦЕЛОМ. ПОЭТОМУ АССИМИЛЯЦИЯ НОВЫХ СЛОВ – В ЯЗЫКИ НАЦИЙ И НАРОДОВ – ОБУСЛОВЛЕНЫ НЕОБХОДИМОСТЬЮ МОЗГА – РЕАГИРОВАТЬ НА АССИМИЛЯЦИЮ НЕКОТОРЫХ ИХ ОСОБЕННОСТЕЙ ОДНИХ НАЦИЙ И НАРОДОВ – В ДРУГИЕ, РЕАГИРОВАТЬ КАК ЧЕРЕЗ ЕГО, МОЗГА, НОВЫЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ЗАПАС (сравнимо с – компьютером, манипуляции в котором возможны только при наличии – запаса памяти), ТАК И ЧЕРЕЗ ОСОБЕННОСТИ НОВЫХ СЛОВ. (я уверен, что – новые слова, слова – общеупотребительные в – разных нациях,– понимаются в среднем, почти идентично.), ВЛИЯЮЩИХ ПО НОВОМУ НА ЧЕЛОВЕКА ДАННОЙ НАЦИИ, ЕСЛИ ОН – РАЗМЫТ ОСОБЕННОСТЯМИ ДРУГИХ НАЦИЙ (ПИТАНИЕ, ЯЗЫК, СРЕДА, ТРАДИЦИИ), И – НИКАК НЕ ВЛИЯЮЩИХ НА НЕГО, ЕСЛИ ОН – ОДНОРОДЕН, А – ЗНАЧИТ САМ ЯВЛЯЕТСЯ ХРАНИТЕЛЕМ ЯЗЫКА, ПИТАНИЯ, СРЕДЫ, А ЗНАЧИТ УСТОЕВ СВОЕЙ НАЦИИ, СВОЕГО НАРОДА. ПРИ ЭТОМ, КАК ПРАВИЛО, ХРАНИТЕЛЬ НАЦИИ ЯВЛЯЕТСЯ, ЕСЛИ МОЖНО ВЫРАЗИТЬСЯ – ГУРМАНОМ ТАКОВЫХ, В ТО ВРЕМЯ КАК ПРЕДСТАВИТЕЛИ СВОИХ НАЦИЙ, “РАЗМЫТЫЕ” – ДРУГИМИ,– ВСКОРЕ ТЕРЯЮТ СПОСОБНОСТЬ РАДОВАТЬСЯ – НЕ ТОЛЬКО НОВШЕСТВАМ, НО И – РАДОВАТЬСЯ ВООБЩЕ ПРОЯВЛЕНИЯМ ЖИЗНИ, КАК СВОЕЙ НАЦИИ, ТАК И ПРОЯВЛЕНИЯМ ЖИЗНИ – ДРУГИХ НАЦИЙ И НАРОДОВ, ПОСКОЛЬКУ – ГЕНЫ И КОРНИ ТАКОГО ЧЕЛОВЕКА – В РАМКАХ СВОЕЙ НАЦИИ И – ОТДЕЛЬНОЙ НАЦИИ – В РАМКАХ ВСЕЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ, ВХОДЯТ В ПРОТИВОРЕЧИЕ С ГЕНАМИ И КОРНЯМИ ДРУГИХ НАЦИЙ, ПЕРЕДАННЫМИ ЧЕРЕЗ СВОИ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ. С кем поведёшься,– от того и – наберёшься. Если – наберёшься – от друга, близкого по крови, языку и – духу человека, это – хорошо, ничего, кроме радости и – пользы – не принесёт. А, если “наберёшься” – от человека, которого ты – не понимаешь, и – не хочешь понимать,– умалишённого, врага, или – человека чуждых взглядов – ничего, кроме разлада, дисфункций, взвинченной настороженности и – ожесточённости – это не принесёт. Особенно, если таковое “сближение” людей, наций, народов – насильно. Сейчас много говорят о – цивилизации. Лучше – говорить о – многополярном мире, но – только – В СМЫСЛЕ ЕГО ПОЛНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ, где – ассимиляция возможна – только – в эту область, а не в – какую – иную, если это не касается – классики, что есть прежде всего – гуманизм как отдельных наций и – народов, так и – всего человечества в целом. Эта классика, этот гуманизм – и будет той основой безопасности отдельных государств и – человечества в целом. Кто этого не хочет понимать, кто – не хочет пропагандировать, продвигать классику,– как в своих народах, так и – народам других государств,– не может и не должен и – не имеет права говорить – ни о – своей, ни о – глобальной безопасности, ни о – какой бы то ни было – безопасности – вообще, ни о – цивилизации, как в – своих, так и в – чужих рамках. Помните, у Пушкина:

“Но глас поэзии чудесной
Сердца враждебные дружит –
Перед улыбкой муз небесной
Земная ненависть молчит.”
      (Графу Олизару)

Итак, язык является хранителем безопасности человека, а так же и – инструментом такой безопасности, в случае посягательства – НАСИЛЬСТВЕННОГО – на нее со стороны тех, кто – разрушает такую безопасность отдельных наций, государств и – народов внутри таких государств, а так же – личную безопасность отдельных граждан  своих государств. Что является нарушением прав человека. Такое разрушение безопасности происходит прежде всего при – антигуманистичном, антигуманном подходе (в современном мире) к – поданной человеку информации. Что случилось при перестройке. В условиях “чистых” наций, что является, как видим,– необходимым и – достаточным условием – их выживания,– такая информация должна обладать – “правдивой структурой” – как в классике, и должна нести в себе – “свет и окошко в тоннеле” поданных обстоятельств в частности, и – в жизни в целом. Иначе мы – никогда не решим – ни – проблем наций, ни проблем человечества, ни – проблем “маленького человека”, живущего, как у себя в государстве, так и где-то в мире. Если мы хотим – разводить бесконечную демагогию и – политическую трескотню, (последствия и – следствия “перестройки и “демократии” по Западу) и –выродить, как человека, так и – нации и – народы, можно и – нужно поступать так, как мы это делаем – сейчас: ни к чему не обязывающие (и потому потакающие) сообщения о – бесконечных кражах, взятках, как “отдельных должностных лиц” так и – лиц – конкретных, потакание сутенёрам, наркодельцам, военным преступникам, и – всё это – непременно там,– где и так – “всё это белыми нитками шито”, отбивая охоту к – своему языку, традициям, правосудию: попирая сами гуманистические принципы как отношений – между людьми, так и – отношений – между народами и – государствами. На чём же будет строиться – новая безопасность? На новых военных технологиях, новой гонке вооружений? На том, что – отразим, догоним, сумеем? Но ведь мы это уже проходили. И – не один, а – сто один раз! А ведь кроме гонки вооружений,– встают – новые опасности для наций и – государств. Ассимиляция питания, его генетическая “модернизация”,– бурное внедрение новых слов в – национальные языки – ведёт к частичной потере тех или – иных нюансов языка, что ведёт к – подмене понятий и – осознания даже – самых простых чувств, вкуса к – ним, идущего через эти осознания от мозга – к телу, что порождает – массу духовных и –телесных извращений, инфантильность, потерю ориентаций в жизни, пороков, порождает просто людей ничего не понимающих и не – соображающих, и – даже – не чувствующих – так как это делают – нормальные люди в – рамках своих наций. Грозным признаком вырождения наций и народов – является потеря интереса к своему языку, чувствам, национальному быту, обычаям, духовно-нравственным устоям, нарушению физиологии: полная, или частичная потеря обоняния, либидо, духовно-эмоциональной окраски, вкуса и интереса к жизни, инфантильность наций, потеря осознания своих чувств и поступков, путаница чувств и мыслей, потеря духовно-нравственной реакции.
… И – подменой этого – другими языками, чувствами – в условиях жизни, другой самобытностью; другими “размытостями” – не решить проблему вырождения, а только – загнать её в угол, усилить…
Кроме того, новые генные сочетания в продуктах своих традиционных культур и – в культурах нетрадиционных, новых, и – зачастую,– тоже изменённых не говоря уже о – анаболиках в животноводстве, удобрениях в – овощеводстве и т. п. (бананы например выращивают в опилках, мешками сыпя туда удобрения) – всё это ведёт – к новой культуре питания, непривычной для организма, к – “новому столу”: завтрак, обед, ужин,– какими теперь они должны быть, чтобы обеспечить организм выработкой необходимых сочетаний гормонов, аминокислот?.. К – их необходимому балансу?.. Каким будет этот новый баланс, в – системе нового питания человека в рамках отдельных наций?.. Тем более, что сохранить свои национальные особенности и – язык,– при – новом питании, ощущая – полноту жизни,– точно не получится… Хотя бы потому, что есть – физиология. Сможет ли мозг – пояснить организму, зачем – всё это и – дать нужные команды? Вряд ли… Тем более – не поправ национальные корни и – гены. Тут много вопросов. И пока они не будут решены – нужна! цензура. Не та – которая была при Пушкине, слепая, боящаяся за того, у кого она была в руках, и загоняющая проблемы в угол, а та, что – должна их – видеть и – поэтому – обозначать, а значит цензура, попирающая антигуманизм “антиклассики” нашей жизни. В – классике – есть всё, все проблемы – на виду, почему бы их – не решать? Журналисты должны, по крайней мере ставить проблемы, а значит и – контролировать их решение. Если они этого не делают,– они или – некомпетентны, или боятся, или – им не дают этого делать. И в том и в – другом, и – в третьем случае – это уже не журналисты. Если есть в государстве хоть один такой “журналист”,– такое государство не демократично и не свободно, а, если “такой” ещё и вещает (например, как – Познер, предлагающий “продавать” наркотики в аптеках”, или – постоянно завидующий в – каждом своём слове – Америке (сходной с ростовщиком), с кучей её проблем и – пороков, которые она постоянно пытается решать в рамках чужих стран и – народов, чужого ума и – интеллекта, за счёт недр и богатств земли, пытаясь ПОД ВСЁ ЭТО НАПЕЧАТАТЬ – КАК МОЖНО БОЛЬШЕ ДОЛЛАРОВ, И – ОПУТАТЬ ИМИ (КАК ГОВОРИЛ БОНДАРЕВ) – ВЕСЬ ЗЕМНОЙ ШАР, при этом не обладая на то в достаточной мере богатствами и – интеллектом своей собственной нации, что просто – абсурд! и,– подменяя его интеллект – деньгами… Но – ростовщик – никогда не производил товар, а – только ловко распределял его, что вполне может делать и – государство, богатством которого – является интеллект и – труд – каждого своего гражданина! Отдельного! И – чем больше таких отдельных (образно говоря, если они собираются в коллективы, но – и так тоже) граждан,– тем богаче государство! На что – давно уже не делает ставку ни – Америка, ни – Запад в целом, в рамках своих государств – не борющиеся – ни с пороками своих граждан, ни с их – проблемами, даже, если они пытаются решить их – за счёт – других: у них нет на то (решение) уже – ни нравственного, ни – интеллектуального, ни, даже,– финансового (на что они делают ставку) потенциала. Такое общество, и – государство – обречены, а Познер всё завидует и – завидует им…), то, более того: там царит либо – невежество, либо – анархия и – вседозволенность…
Правда этого “демократического общества” "неанархии и невседозволенности" – Западные сигареты, повально напичканные веществами наркотического действия.
Пока расскажу Вам случай из своей жизни.
Когда-то, когда я ещё только начинал активно работать, и уже кое-что сделал в поэзии,– я жадно искал и мечтал о – хоть какой-нибудь поддержке со стороны людей авторитетных, которые казались мне эталоном порядочности, доброты и отзывчивости. Я думал, что все мало-мальски известные люди таковы и не допускал другой, обратной мысли. Я думал, что если они и чего-то достигли,– то не сделали же они это в вакууме, и кто, как не они помогут и моим сочинениям “стать на ноги” в результате хоть какой-то огласки (печатать меня не хотели, делали это крайне неохотно, я годами ждал единичных публикаций, когда у меня уже были наворочены горы материала).
Именно тогда к нам в город на гастроли приехал самый известный сатирик,– мэтр жанра, и я решил показать ему кое-чего из своей сатирической прозы и попросить его о помощи. Мне казалось, что человек, столько говорящий о добре, о правде, высмеивающий неправду и пороки человека,– и в жизни окажется таким же: добрым и правдивым. (знал бы я лучше,– у столба попросил бы,– он бы вернее помог). Но то, что я ошибся,– не о том разговор. И не о том – сколько я – ещё ошибался. А что тогда мне надо было снять несколько ксерокопий своих сатирических рассказов, чтобы отдать этому сатирику, и я наткнулся в газете на соответствующее объявление: там ксерокс делали крайне дёшево (денег у меня было мало). Тем более, что – “там”,– оказалось совершенно рядом,– в доме по соседству. Я сразу же забежал туда.
Встретила меня цветущая и одухотворённая женщина лет тридцати пяти. Что-то было в ней – приподнятое, праздничное, хорошее. Делая мне ксерокопии, она рассказала, что ещё раньше, по случаю, она приобрела дёшево,– “за копейки”, рулон бумаги, и поэтому может обойти конкурентов. Женщина рассказала мне, что приобрела телефонный справочник и звонит по фирмам и предприятиям, предлагая сделать ксерокопии различных бланков.
Она сказала мне, что доходом довольна, жить можно, и заказы у неё есть.
И ещё сказала она мне, что скоро едет в Грецию, через какую-то женщину делает документы, путёвку, и что там её, и ещё нескольких разместят и дадут работу.
Такие фразы: “Вы знаете, сколько там зарабатывает сиделка!”, “Как мы от них далеко отстали!”, “Там очень хорошо!”, “Там есть все условия!”, “Уезжаем через три недели!”, и – тому подобное,– заставили меня позавидовать – её такой большой вере в хорошее (сам-то я уже довольно намыкался в поисках “добрых людей”, тяжёлой плитой легло на душу разочарование), и я – невольно озарился и заразился её надеждой, мне сделалось легко от её такого лёгкого оптимизма, тем более, что я его в глубине души – не разделял: к тому времени,– к 1996 году надежд на то, что “заграница нам поможет”,– у меня уже не было. И всё же, сквозь свой скепсис я порадовался за неё. Хотелось всё же – верить в – хорошее: мне не хотелось от неё уходить,– так вдруг сделалось моей озабоченной, поистрепавшейся душе – хорошо.
С таким радостным чувством я и покинул её дом.
…Прошло года два и мне снова нужны были копии с моих листов. Я вспомнил про неё. Я заглянул в блокнот, увидел её номер и позвонил, полагая, что она уже приехала. Она сняла трубку и сказала, что здесь она – случайно, буквально на полчаса, что ей надо здесь что-то взять, что уже месяц (или – два) как – приехала, что эту квартиру она сдаёт, а живёт у брата, в другом районе. Голос её был сухо-озабоченный.
Я был немало удивлён, что попал на неё: за два года – единственный звонок, к – случайно заглянувшей на полчаса женщине – попал в цель! И, радостный от такого совпадения,– я упросил её о встрече. Она только сказала, что уже не помнит как работать на ксероксе, что – ксерокс теперь принадлежит её сыну, и она не уверена, что тот исправен.
Я быстро оделся и побежал к ней. Дверь мне открыла серая почти старуха, с чёрными кругами под глазами. Похудевшая и осунувшаяся, ссохшаяся её фигура и – лицо – и отдалённо не напоминали прежнюю цветущую красавицу. И что самое страшное, что явно отделяло её от той, прежней,– злость… Внутренняя, затаённая… Прочная… Поселившаяся. Я не узнал её, не было ни одной прежней черты в ней. Как будто ей сделали пластическую операцию, хирурги-садисты, хирурги-извращенцы…
Она резко раскатывала тесто, делала вареники, сказала, что брат её,– милиционер,– скоро должен прийти, что должен прийти и сын, и тогда можно будет делать копии.
Я спросил её, как она съездила в Грецию. Лицо её и дотоле серое,– посерело ещё больше, она как-то передёрнулась, и горячо сказала, оторвавшись от работы и глядя вспоминающе-застывше в одну точку: “Если б вы знали, какие там…” – и она, осёкшись, не договорив, сжала губы, и ещё яростнее стала катать тесто. Я сразу почему-то подумал за неё: “притоны…”. Какие там – притоны…– мысленно произнёс я. Но это подумал я, а она снова оторвалась от работы, и ещё зло сказала, лицо подёрнулось судорогой, отчего снова видна стала – её ЗАТАЁННАЯ ЗЛОСТЬ, почему-то – именно она, а не явная её злость бросалась в глаза, была явной, как когда-то – была явной бросалась в глаза её – затаённая надежда на лучшее: “А какие там люди!.. Настоящее ничтожество! А – деньги считать умеет!”,– и ещё раз повторила: “Ну – ничтожество! Ничтожество!.. А деньги считать умеет…” – и она показала руками,– как будто считая деньги…
И она замкнулась, словно хотела – сберечь какую-то только одной ей известную тайну….
Всё, что ещё она сказала, что сильно заболела, появилась какая-то болячка, что предстоит операция, и что брат помогает оплатить её, и – договаривается с врачами… Я ещё удивился, что она не заработала оплатить сама.
Мы ждали брата или сына, а их всё не было, и она взялась за копии сама: было видно, что она забыла это дело на корню, всё не могла разобраться, как включать, да и ксерокс уже работал плохо: копии вышли маркие, чёрные: видно за ксероксом не было ухода. Я заплатил: она взяла с меня – ещё меньше, чем раньше, почти ничего не взяла. Я заплатил и ушёл.
Ушёл я с тяжёлым сердцем. Я никак не мог помочь ей, да и чем я ей мог помочь. Но эта горечь от унижения, разочарования русской женщины – передалась мне. Это тяжёлое чувство я помню в себе и по сей день. И – ношу…
Почему я об этом вспомнил? А услышал по радио о том, как хорошо в Греции… Прекрасная туристическая страна… Колыбель человечества… Как там – незабываемо хорошо… Видно, потому, что “там умеют считать деньги”… Там – тоже умеют… А – где сейчас – не умеют?..
Вот, пишу, а горько и за – русскую женщину, и за – женщину вообще, и за Грецию, и за – человечество… Совсем ослепло оно…
Я думаю, когда же мы – научимся говорить – правду и – её отстаивать, когда же мы прекратим лгать и – лицемерить, отстаивая сиюминутную “правду”, потонув в вечной лжи…
Когда, а,– Михаил? Может, Вы научите, журналисты, кинорежиссёры, поэты, писатели? Или – не хочется об этом – и думать даже?
Итак, понятно, что, сильным может быть государство (и личность в таком государстве) – только в рамках своих национальных особенностей, либо – союзы (сообщества) государств, объединённых рамками таких особенностей, объединённых – едиными физиологическими и духовно-нравственными корнями своей языковой ветви (например, славянской).
Объединяет такие государства и – союзы государств – общая гуманная идея Добра и Зла, победы Добра над Злом.
Государства-сателлиты, входящие в – сообщества: (союзы) государств, лишённые в – БОЛЬШОЙ МЕРЕ – своей классики жизни и – поглощёнными историей – “главными” государствами, впоследствии “вплетающимися” в – их классику, питали традиции, язык новыми эмоционально-чувственными оттенками, тем самым питая язык и корни и – гены граждан такого многонационального государства. Так образовывались многоязыковые государства, объединённые в целом – одним – общегосударственным языком, например,– русским. Значит ли это, что – другие языки, кроме главного, должны – угаснуть, или, даже – умереть? Нет, это не в интересах их физиологии, всего существа людей, говорящих на двух языках. Может, это – выход,– двуязычие… Особенно, в условиях Севера, или там где – холодно, что даст, может быть – интеллектуальный запас прочности мозга, да и – воздействовать на него можно будет информацией – с разных духовно-нравственных сторон. Это дело учёных.
А вообще, Михаил, я теперь – ничему не удивляюсь. Когда-то я перепечатывал одну свою поэму, где есть диалог чертей. На тринадцатой странице, когда я поставил в конце её – точку (диалог был в самом разгаре), зазвонил телефон. Машинку я – не выключил, пошёл говорить. Вдруг, слышу,– удар! Завизжала машинка (немецкая, электрическая “Оптима”), застопорилась. Когда потом вызывал мастера,– он извлёк из неё – истончённую, разорванную шайбу: её затянуло на вал, и он – застопорился. Машинке, лет – пятнадцать-двадцать, работала на производстве, износ около пятидесяти-шестидесяти процентов (определил мастер по износу “собачек” шрифта). Шайбу разорвало именно на тринадцатой странице, в конце, после точки и – телефонного звонка… Я тогда – восторженно удивлялся, ещё и – потому, что – в тот день: сгорела основная микросхема телефона (телефон запищал), её потом меняли, сломались наручные часы, сломалась ручка в двери. нагадила какая-то скотинка на коврик перед дверью, поссорился с – женой, сосед пошёл на скандал… Когда рассказывал про это знакомому на троллейбусной остановке,– подъехала маршрутка с цифрой: 13 – на всю дверь… Вот как тут быть? Обращать внимание, не – обращать?.. Тогда я, если и – обращал, это – не мешало мне делать только то, что – захочу сам. Сейчас я – тоже стараюсь это делать, только как-то всё хронически не везёт… Чёрт его знает, что творится на свете! – как сказал бы – Гоголь.
Кстати, в то ещё время, когда я только начинал работать, то, к чему я прикасался в эти годы – цвело. А мне самому – не везло. Издательство, где я работал – очень окрепло, мы вместе начинали, я был у них тогда – чуть ли не единственным клиентом, они, когда – другие издательства прогорали,– крепко стали на ноги, а я купался в долгах. Маршрутка, в которую я садился, отдавая последний рубль, трещала по швам от обилия пассажиров, когда другие ехали полупустые. Человек, слышавший от меня пожелания удачи или – счастья,– вряд ли жаловался уже на судьбу, в то время, когда я во сне пожирал горячий, из печки, хлеб, и – просыпался, чтоб попить воды, чтобы разбавить кислоту пустого желудка. Я горько плакал от горькой обиды на судьбу, и – много работал, глотая слёзы,– писал то, что, как мне казалось,– должно было сделать и – мою, и – жизнь моей семьи, и – чужую жизнь – лучше… Я вкладывал – в свои сочинения – всё, что было в моих силах, работал на пределе…
А Вы – отмахнулись, Михаил, назвали иждивенцем… Конечно, тогда и – Жак Ив Кусто – иждивенец тоже: он же закладывал три раза дом, чтобы отремонтировать и – содержать свой корабль “Калипсо”… Да и – сам корабль – ему подарили. Или – Пушкин – иждивенец: а, чё – сто сорок тысяч долгу оставил… Ничего купить не мог, как ни напрягался... Давай дальше, дальше уже – не страшно: можешь купить,– ты герой нашего времени, не можешь,– иждивенец…
Я сейчас расскажу Вам ещё одну историю.
Вспоминаю замечательного человека Афанасьева Петра Владимировича из села Цекиновка, Винницкой области Украины,– малой Родины моей жены.
Много лет собирал он самоцветные камни всех уголков СССР. Его коллекция в 1991 году была настолько значительной, что её, после долгих колебаний, чтобы сохранить для людей, он продал какому-то (не помню какому), музею, оценив символически (реально, стоила она на порядок дороже) в десять тысяч рублей. Сам он говорил, что по своему богатству, коллекция его – не имеет равных в мире, и – ни один музей – не может похвастать широтой и богатством представленных экспонатов. Это было не бахвальством. Обладая глубокими и всесторонними знаниями, поразившими меня (говорил он и о театре и о Кусто, и обо всём) грузный с одышкой, пожилой и беззащитный, абсолютно не знающий себе цены, он – не смог жить без своей страсти – камней, и стал собирать новую коллекцию.
А – тогда, в 1991 году – его десять тысяч рублей,– “архитекторы перестройки” превратили через месяц в – СТО или – в десять (чёрт теперь разберёшь). Ограбили.
Об этой несправедливости, и о нём самом, ветеране Великой Отечественной Войны, как о местной достопримечательности,– была глава и в местной книжонке, последний экземпляр которой я горячо попросил у него (и – обязательно,– с Вашим автографом!). Ух ты! – только и сказал он, и я видел, как он ожил, подписывая мне свою последнюю книгу, изъеденную с угла мышами…
Я сам тогда – писал, и я поклялся,– что обязательно расскажу об этом человеке миру.
На карнизе старенького дома, с бедным крестьянским двором, самоцветными камнями выложено: “ВОСЬМОЕ ЧУДО СВЕТА”. Под привычно-сварливым, недовольным взглядом жены (разоритель!), он торопливо завёл нас: меня и мою жену, в полутёмную невзрачную комнату, и первое о чём я подумал,– было: нашёл куда прийти… А он быстро, несколько даже суетливо, будто угадывая моё первое разочарование, стал включать какие-то самодельные светильнички, лампочки, включил и мягкий общий свет, и – всё, что я помню,– это огромную изумляющую вспышку радости от соприкосновения с чем-то таким, о чём я раньше – и не подозревал! Много коробочек, стеллажей, витрин, полочек, подставочек, и – чего-то ещё немыслимого… И – везде – камни, камни, камни… Это была новая коллекция…
О камнях он знал всё, говорил, что раньше таскал их рюкзаками, изъездив всю Россию… И сам он был похож на большого старого, свистящего одышкой, мудрого медведя, который олицетворяет её. Он сказал, что – камней много не бывает и рассказывал, рассказывал, рассказывал. Над всем этим, на стенах висели портреты Шукшина и Высоцкого, которые – изумили меня своей чувственной сутью и глубиной. Помню, мне безумно захотелось иметь их, эти портреты у себя… За любую цену… Но я понимал: здесь деньги не при чём, даже, если бы они у меня были. Он сетовал, что один крупный коллекционер из Сорок умер, а сын его распродаёт коллекцию отца и нужно-то всего какие-то двести пятьдесят гривнов, чтобы купить у него – многое, и – ещё что-то такое, чего – нет у него самого…
Затем мы зашли в другую комнату, его библиотеку… Моя библиотека классики сейчас насчитывает около двух тысяч книг, а я – не перестаю удивляться, как он в селе! смог собрать – и количественно и – качественно – ещё больше! Помню – огромный, на всю стену стеллаж, и – ещё полки… И ещё помню, что ассортимент тот же, такой же: только классика…
Уходя, я что-то записал в его журнале отзывов. И снова услышал его радостно-удивлённое (неужели это про меня?),– "Ух ты!" Это было тем более удивительно, что я ловлю себя на мысли, что встретившись с ним, через неделю, случайно у колодца, я поймал себя на мысли, что – абсолютно гол и – беззащитен перед ним, перед его интеллектуальной, нравственной мощью, его зарядом положительной энергии (отчего он сам казался – беззащитным передо мной, и – этой, грязной жизнью), ибо говорить с ним абсолютно не мог: не мог поддержать разговор, только слушал: он знал гораздо больше меня…
Я уехал с твёрдым чувством, что – обязательно, обязательно! увижу его, должен увидеть, ибо, если я этого не сделаю,– потеряю что-то очень! очень огромное… Только чувствовал, что – подготовиться мне надо бы, более собранным быть… Знающим. Должен увидеть, как Надежду… Может, как – последнюю надежду… Но, увы… А теперь его,– Афанасьева Петра Владимировича,– не стало… И – чего-то – не стало в жизни… Чего-то, за что можно было бы зацепиться, как за соломинку, когда станет очень трудно, станет невмоготу…
Зачем же мы рубим сук, на котором сидим, а, Михаил? Зачем?..
А тогда, полтора года я сам работал как проклятый, да ещё искал денег, чтобы издаться, а о поездке в Цекиновку не было и речи. А потом узнал, что он умер.
Вот пишу, и вспоминаю слова Шукшинской Калины Красной: “Он был мужик. А их на Руси много…” И ловлю себя на мысли: это были слова вора и убийцы. Давайте, не воспринимать “мужиков” так – сами!
Я призываю Вас, Михаил, и – всю вашу редакцию и все средства массовой информации к этому! Умоляю, давайте не будем – ВОРАМИ! А для этого,– давайте пропагандировать классику! Это! единственный сейчас выход, если мы хотим жить. И – если мы хотим – выжить!
А – мужиков на Руси, к сожалению, становится – всё меньше и – меньше… Сплошные “господа” пошли… А с – “господ” – какой спрос?.. Никакого.
Что такое – “правда” – нашего общества? Это и (простите за прямоту) – Ваше – “товарищ,– от слова “товар”… Может, это и так, но Вы добавили в том смысле, что, мол,– не больше этого, “забыв” (патриотического “Тараса Бульбу” – уже поспешили исключить из школьной программы, кто ж Вам теперь возразит?) Гоголевское: “нет уз святее товарищества”!, и – Пушкинское (на – основное произведение Пушкина – “Евгений Онегин” дали “аж” 2! часа) “Товарищ, верь, взойдёт она, звезда пленительного счастья! И на обломках самовластья напишут наши имена!” Но, сами не подозревая, вы – этим утвердили, что “господином” можно назвать любого проходимца, а – обращение “товарищ” – ещё надо заслужить (жаль, только, что – утвердили – людям думающим, иждивенцам, по вашему, значит, ибо – за “думы” сейчас, как и раньше – ничего не купишь, думы не съешь, на хлеб – не положишь… Значит – иждивенец, а как – иначе, по Вашему?), ибо – истинный “господин” – это, как правило (на Западе это – давно так, у – нас – недавно) – “субъект”,– лучше неопределённой ориентации, чтоб всем нравился, и – мужчинам и – женщинам, так лучше добиться успеха можно, особенно если – нет принципов,– такой – любому “подойдёт”,– набриалиненный, с сотовым телефоном, с – двумя металлическими дверями у квартиры, и с кодовым замком подъезда, с жалюзями на окнах квартиры, и – тонированными стёклами “мерседеса”, в котором он сидит в чёрных очках, в костюме, при бабочке и – деньгах. (если денег нет,– какой ты “господин”?) Он не знает таблицы умножения, но знает “Билль о правах человека”, и – поэтому патриот своей родины, которой у него – всегда нет, ибо,– Родина там, где – лучше жить... Ещё он думает, что – весь мир ему должен, а он не должен никому и ничего!
Чем не “господин”? Тем более, что – пройдёт мимо,– и не заметит тебя. Особенно, если тебе – плохо. А, если – очень плохо, то ещё и – подтолкнёт, чтоб ты ему не мешал, не раздражал… В крайнем случае,– вызовет спецслужбы.
А Вы говорите – “иждивенец”, Михаил... Опыт других стран…
А к товарищу и – обратиться можно, потому как, как ни крути, а – нет уз святее товарищества.
Вы уж, простите, Михаил, я ничем не хочу Вас обидеть, ведь, и я – не сразу дозрел до этого к Вам письма, было дело (честно скажу) я коммунистов – ненавидел всех подряд: растравили меня такие вот, как Вы: “спецпайки-спецпайки”, а я к несправедливости, ой, какой чуткий был, по молодости – не разобрался, горлопанил тоже: “комуняки”!, “комуняки”!, а – теперь вижу,– не так всё просто: у меня отец коммунистом был, честным, работал в сельхозинституте завкафедрой и – доцентом кафедры, было дело,– молотком коньяк расколотил, взятку хотели дать, в газету завернул, говорит,– забирайте... А – спецпайки – в миллиардные взятки превратились, “мягко трансформировались”, и – никому и дела нет (“свободой и – демократией надо пользоваться,– чтобы не помешать и – не навредить – другим”,– так, кажется Вы сказали, Михаил, вот и – не мешаем... Что ж это за напасть-то такая!.. Попираем правду, помогаем лжи... Такая “демократия”), научились “демократии”. Познер учил, мол, ей ещё – учиться надо, дорасти до неё, ибо – это и ответственность и главная ценность, а я счас вижу, что это – дерьмо, а не ценность! И нет людей честней коммунистов.
Встретил на базаре старушку. Она бывший плановик. Говорит, раньше, мол, я работала в СОВНАРХОЗЕ (Совете народного хозяйства), знала, что к такому-то числу я должна сдать план. Собирала такого-то числа начальников отделов. Ты – к такому-то сдаёшь план по топливу, ты – по ресурсам, ты – по… и т. д. Далее, делаю к такому-то числу сводный план и всё понятно.
Я всё ждала, когда началась перестройка, думала, вот хорошо, спешила включить телевизор и услышать, что – вот это у нас хорошо,– мы это оставим, а это надо исправить, улучшить, потому что недостаточно хорошо. Для этого надо: А – то-то… Б – то-то… В – то-то… А это надо просто убрать, исключить из нашей жизни.
Всё ждала, и не только я одна, все люди, которые тогда были умны, образованны, чисты, энергичны, ждали, ждали… а там только одна демагогия и размахивания руками, размахивания руками и демагогия. Вот так напрягались, потом просто смотрели, а потом и вовсе ждать перестали. Наступил хаос, люди потеряли ориентиры и от порядка осталось одно название. Людей стали будоражить зря неясностью работы четвёртой власти, которая стала работать по схеме: вот это – преступник, но вместо того, чтобы посадить его,– дадим чины и медали ему, и этим сделали людей инфантильными, доверчивыми и ни во что не верящими одновременно, а главное – злыми и чёрствыми,– глупыми.
Говорит, читала в “Коммунисте” (которым говорят, что они – варвары), что сорок процентов детей не пошло в этом году в школу (так кто варвары?). А те, что пошли – всё равно не получат уже ТОГО образования, ибо программы построены так, чтоб ребёнок – ничего не знал: никакой взаимосвязи предметов, всё фрагментарно, лоскутно, выборочно, поверхностно. Нет целостности знаний,– нет целостности личности. Экзаменов уже нет,– а только тестирование. Конечно, а – как можно экзаменовать неграмотного... Только тестировать…
Вот что рассказала старушка… А, ведь, она – не академик, не политик,– одна из многих… И – ещё рассказала, что сын её погиб, плавал на корабле. Знал пять языков. Самоучка. Интеллигент. Говорит, мамульчик, ты знаешь, был я везде, во многих-многих портах и странах, и – умнее, душевнее и красивее русских парней и девушек не встречал.
Говорит, приехали в Англию – англичанин в костюме, бабочке, весь лоснится, высокоме-ерный, смотрит сверху вниз… А я выскочил в джинсах, рубашечке. Он смотрит уничтожающе… Эге-е,– думаю,– это мы с тобой пока о солнышке говорим, да о погоде... А ну-ка я тебя поглубже копну, давай с ним о литературе... Смотрю – глазами хлоп-хлоп… ноль… Я об истории – снова ноль... Эге-е,– думаю,– пустой. Приехал – в Германию,– то же самое... Во Франции – то же... Лучше наших людей нет!
Ты представляешь,– говорит восторженно,– мамульчик,– он в другой раз приехал из Севастополя,– там мужчины-моряки перед женщинами встают! А троллейбус идёт пустой, сидят две-три женщины, вокруг места пустые,– а моряки стоят! Вот благородные! Он всегда и передо мной в пустом троллейбусе стоял. Я говорю – садись, а он,– мамульчик, сейчас зайдёт женщина, я же должен её усадить,– старушка всплакнула, говорит,– один быдло назвал моего сына: “Интеллигент, аж противно”. Это он, скорее, себя охарактеризовал,– успокоила себя старушка.– Он у меня подводником был. Подводной охотой занимался. В азарте глубоко нырнул – полопались сосуды, погиб. Он говорил мне, мама, то что ты дала мне квартиру трёхкомнатную, за это тебе большое спасибо, но за Большую Советскую Энциклопедию – тебе самое огромное спасибо! Вот какие были ценности.
Он у меня всё хотел знать. Жадный был очень до знаний. Говорит, в порт идём, я смотрю по плану – Германия,– штудирую немецкий, Франция,– французский. Говорит, я должен больше знать языков, чтобы разбираться. Я ему говорю,– сынок, пора жениться,– было тогда ему двадцать шесть лет,– он говорит, мамульчик, некогда, я ещё так много хочу узнать. Потом после нашего разговора (он туризмом занимался) – приехал, говорит,– мамульчик, я нашёл девушку, я бы на ней женился, но не знаю, как ты посмотришь, она татарка. Я ему,– сынок, да ты что, разве я тебя так воспитывала, всё зависит от вас, если любите друг-друга, я буду только счастлива. Я сама без мужа осталась в двадцать девять лет. Его сбила машина. Я понимаю, что должна сама, ради сына, ладить с невесткой, я же понимаю, что молодые все с гонором, и многое зависит от меня. Я же должна их мирить и соединять. Я спросил, делали ли ей предложение после смерти мужа. Говорит, делали, но ей не нравились, или считали, что она “не хозяйка”, а ведь это не так, я хозяйка была, и приготовлю, и постираю.
Вот с такой настоящей русской женщиной я поговорил.
Вы знаете, Михаил, я зашёл в книжный магазин и увидел книгу “Последний год жизни Пушкина”. Открываю. Читаю: “Жизни в Пушкине оставалось на три часа. Он открыл глаза, и попросил мочёной морошки”...
Книга стоит один доллар. И никому она НЕ НУЖНА, хотя если её выпускать сейчас,– только себестоимость будет её – долларов пятнадцать. Там же – исследования, анализ, гуманизм автора…
Триллеры давай, ужасы, детективы! От такой – гнилостной правды Вас не тошнит, Михаил? Меня – очень!!!
Что ж нас всех  ждёт после этого? Погибель. Если и не от мутации тела, то от мутации духа уж – точно. Ибо, если государство – не изменит в этом свою политику, то – киношные ужасы покажутся комедией.
11 сентября помните, в Америке? Вот это нас всех ждёт, если мы будем “напрягаться и покупать”, “если надо” (никому уже – не надо!!!) фильмы Кусто, а – херню, извините,– смотреть бесплатно… Хороша правда, Михаил? Почему об этом не говорите, Михаил? Что-то – мешает? Легче говорить – “о плохой слышимости, в – рамках отдельного региона?” Либо,– на худой конец, о том,– “как плохо работает почта?” Дёшево и – безопасно... А, ведь, дальше – придется – ещё дешевле, и – ещё безопаснее, Михаил?.. Вы к этому, по всему, готовы… А – народ?.. Готов? Вы – у него спросили? Какие – у него проблемы? И – можете ли Вы, как журналист, их, в связи с – этим,– решать?.. Если – американцам сказали, на – ГОСУДАРСТВЕННОМ УРОВНЕ сказали, что у них – окорочка плохие, и те чуть дело до торговой войны не довели… А – ЖУРНАЛИСТ – молчит, как рыба... И пока в мире, где за день можно потерять пять миллиардов долларов (Микрософт и т. д.), а – заказать смерть журналиста, политика, конкурента, судьи, следователя, свидетеля,– стоит – триста долларов,– его постоянные оглядки (в связи с тем, что его могут просто убить, “найти у подъезда собственного дома”) на “сомнительных спонсоров и рекламодателей” и их “сомнительные вкусы и деньги”, или – любые денежные интересы – в этой системе ценностей – будут – всегда; и не только “оглядки”, а и – прямое потакание им, в – любом случае, будь то телевидение “платным”, или – “бесплатным”…
Ведь это – почище отдела пропаганды ЦК КПСС: “рычаги пропаганды” другие: животный страх “оступившегося”... Да – “ступеньки в крови”... Покажи это два-три раза по телевидению, и – вот уже новая цензура готова... И – “добровольная”, и – “сомнительные спонсоры” довольны… И – “кровавая прививка “демократии” и – “добровольной” цензуры – другим – сделана…
И как тут быть, если – главные ПРАВА ЧЕЛОВЕКА – жить, и – жить по совести (право на жизнь и – право на совесть), да ещё и – право на свободу слова: фундаментальные права, составляющие основу любого свободного и цивилизованного государства,– (ДЕЙСТВИТЕЛЬНО – ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО, КАКОВЫХ, ПОЛУЧАЕТСЯ, ЕЩЁ В ИСТОРИИ НЕ БЫЛО, ИБО ДО ДЕМОКРАТИИ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, НАДО ДОРАСТИ, И – НЕ УМОМ “РЕФЛЕКТОРНОЙ ЧЕРЕПАХИ”, А – УМОМ И – ЧУВСТВАМИ – ЧЕЛОВЕКА – РАЗУМНОГО) – отрицаются – самой сутью такой системы, и – которые как бы – противопоставляются друг-другу: выбирай: либо у тебя нет совести и свободы слова, либо – нет жизни, хотя, и – одно, и – другое, и – третье – должно обеспечить государство!
Это – те права, которые должен, и – не может обеспечить государственный строй (или – устройство,– называйте как хотите) этих “350 стран”, и – их система ценностей. Сами – первые,– нарушают ПРАВА ЧЕЛОВЕКА! И – показывают – на других... Вор громче всех кричит: “Держи вора!”
И – потому – такую порочную систему – придётся менять государству, если оно – хочет выжить само, и – дать такую возможность своим гражданам.
И – поэтому – “духовное иждивенчество” (другую, отличную от “350 стран” систему ценностей в – рамках внутригосударственных отношений между людьми) – придётся таким государством – ввести, как бы Вам этого, уважаемый Михаил, не хотелось!
Правда этого больного общества,– где девяносто процентов бедных, и с – грузом проблем, ещё и – Ваше лукавое – “я надеюсь, у вас всё хорошо?..” Это всё равно, что задать такой вопрос – безнадёжному больному (а Вы убедились, я надеюсь, что – нынешние условия для выздоровления больного общества как в – рамках СНГ, так и в – рамках – всех государств, что в него входят, по крайней мере – России, Украины и – Белоруссии – не способствуют его выздоровлению мало того, а – являются – причиной и источником,– причём бесконечным,– их болезни, которая, благодаря этим условиям – всё прогрессирует и – прогрессирует) и испытывающему муки. Думаете, ЭТИМ – можно ограничиться журналисту, чтобы всё было хорошо – действительно? ЭТИМ – только добить можно… Тем более, если Вам заранее – глубоко не интересно (как – горе-психиатру – его больной),– ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО, А ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО (письма мои в которых я об этом говорю – вы поначалу повергли жестокой критике, а – затем – убедившись в – несостоятельности своей позиции – просто отмахнулись от них, послав и – их и меня – куда подальше. Это и – понятно: за такую позицию, к которой призываю я – Вам не платят, а – надо же – кормиться, вы же не хотите быть – иждивенцем. Только – не всякий, “кто не может заплатить” (а таких Вы называете иждивенцами тоже: “заплати и – купи, всё что тебе надо; нет денег – напрягись и – заработай, иначе ты – иждивенец, тебе – никто не обязан: “не дадут”,– говорите Вы. Ладно, мне, поэту – “не дадут”, ладно – рабочему, учителю, врачу, учёному, пенсионеру, строителю… Главное,– чтоб – Вам дали. Они – иждивенцы, Вы – нет. Так, по Вашему? А я – не хочу, чтобы было – по Вашему. Я хочу, чтоб – в нашем принципиальном с Вами случае – было наоборот: тогда и Вам место найдётся,– “если не на Российском радио, так, хотя бы – на Молдавском”, и – обязательно в части, не касающейся каких бы то ни было – человеческих проблем, особенно – актуальных, и – особенно, если их надо решать), является – иждивенцем: вся русская классика, вся история Киевской Руси, Российской империи, СССР, СНГ и РОССИИ – пронизана – этим. И – от этого – никуда не деться. Это отражено и в – истории государства, и в – классике, и – учебниках и в – книгах.
Это ли не – главный элемент и – постулат – ИСТИННОГО ДУХОВНОГО ИЖДИВЕНЧЕСТВА ЧЕТВЁТОЙ ВЛАСТИ, В СИСТЕМЕ ДЕМОКРАТИЙ И ЦЕННОСТЕЙ ЗАПАДНОГО ОБРАЗЦА, когда “спросил”, “проинформировал” – и – забыл, и можно уже не замечать мук больного и – которого этим – точно не вылечишь?.. Такая работа – не нужна! Халтура! – как сказал бы мой отец.
Скажете,– задача журналиста – “информировать”?
Тогда почему он ещё и – “комментирует”? “Рассуждает”? О – политике, например, и – вообще, обо всём…
Даже, если это серьёзный политолог и он берётся за “нож хирурга”, чтобы – “вскрыть проблему”, обсудив её и что-то изменить, и при этом не зная, что есть простые теперь вещи, как – антибиотик (система ценностей),– всем конец тот же,– яма… И – повальное иждивенчество (без кавычек)... перед ней.
Тогда кто он, журналист, на этой земле? “Могильщик”? Или – “ни лягушка, ни зверушка”? Тогда и – эти – будут могильщиками… Если – “ничего не знаю”…...
Поймите, я не хочу оскорбить, я – хочу разобраться. Вы публично объявили меня – иждивенцем, я хочу, чтобы – никто и – никогда человеку работающему, человеку труда, труда искреннего, честного, в чём бы он не состоял, в какой бы сфере не лежал: духовной ли, физической ли (да и можно ли даже примитивно даже копать землю – без души, без духовного заряда, задела? – данного предками и – современниками), чтоб – такому человеку – никто и – никогда бы не сказал, что он – иждивенец! Особенно, если мерилом его работы являются – деньги…
Но! – все говорят: “я честно работаю!” Особенно – в сфере – духовной… Наверное, поэтому, наш с Вами спор, Михаил, несколько затянулся. Я – хочу поставить в нём – окончательную точку.
Так вот. Ведь это,– главный элемент и постулат,– и – работа по такому принципу,– похожа на “любовь” проститутки: “только за деньги и только через презерватив”. Разве с такой “любовью” – познаешь – истинную любовь и её – истинное значение, и – истинную цену,– (при том, когда – есть возможность – другой, гуманной любви, любви – для продолжения – себя – в своих будущих детях! от такой женщины, которая – не продаётся, а – любит тебя – действительно! любовью – усердной, о какой сказано в – библии… Она – такая любовь,– чище, добрей, может быть даже – трудней, но – чище! Это – не бешенная страсть, не бешенное стремление – получить, когда сохнешь и – уважаешь, одновременно… Впрочем, и – здесь – деньги – не при чём...),– если журналист хочет что-то вообще истинно (внятно, хотя бы) обозначить, а значит и – истину обозначить. Особенно, если – “истина” такого журналиста – далека от народной. Такие – внедряют “массовую культуру”, обычно. Когда – своей – нет... Когда своей истины, культуры, веры нет,– там всегда – лгут, обезьянничают, ни во что – не верят... Даже – в Бога: читают бесконечные проповеди о том,– как “хорошо отдать часть,– получив – целое...” Особенно хорошо верить в такого Бога,– отдавая как можно более – малую часть... И – послушав – не себя, своё сердце и – душу, а – рок-н-рольное переложение “слова Божьего”... “Аллил-уя! Аллилу-я!” И – дело в шляпе.
Так вот. Если она, такая журналистика – не даёт людям истину, а “информирует о половых органах”, вместо того, чтобы – хотя бы – информировать о – половом акте,– не говорю уже о – акте любви,– она – подменяет истину! А значит, такая четвёртая власть – СУРРОГАТ ИСТИННОЙ ИНФОРМАЦИИ, и, который – неизбежно приведёт в яму. Вы, уважаемый Михаил, хотите в яму? Я – нет. Или,– Вам не страшно, что Вы,– не соглашаясь на нормальный диалог с –классиками и – современниками, фильтруя правду по принципу: её здесь не стояло,– роете яму для своих детей и внуков, “делая так, что жить в мире,– созданном вашими стараниями – будет совсем невозможно... Надеетесь, что – “уж своих-то детей я – как-нибудь пристрою, соориентирую...” Вряд ли получится, даже это. В созданном Вами мирке... Надеетесь,– что Ваш “мирок”, станет – целым миром? Тоже, вряд ли… Если сомневаетесь,– перечитайте ещё раз это письмо. Надеетесь, что – народ в – этом – не разберётся, а – письмо ведь и – зачитывать – не обязательно? Зря. Ещё раз перечитайте моё письмо... Читайте ещё и – ещё раз, всякий раз, когда возникают подобные вопросы.
А когда убедитесь в – моей, а не Вашей правоте, поймёте, что – духовное иждивенчество четвёртой власти – надо прекратить, изменить её  систему ценностей,– подчинив её – духовной сфере, принципам, постулатам. Подчинив её – народу. И – классике, её пропаганде, вернув народу то, что он – должен назад по праву получить...
Тогда “четвёртая власть” – превратится в – первую. И – тогда у нас не будет – ни “добрых”, ни – “злых” царей, ни – денег, ни – революций (которые тоже, кстати делаются за – деньги, особенно,– теперь, только называется это теперь несколько иначе: экспансия. Будь то экспансия демократий, образа жизни, “культуры”, товаров, в том числе и – культурных (что – новый лоббизм; новый, ибо – конкуренция здесь – призванная улучшать товар,– здесь – не при чём: под это удобно, особенно, когда речь касается – денег,– подвести базис: массовая культура… под это удобно всё – списать, особенно собственную некомпетентность. А раз – “базис” есть,– найдётся и – “надстройка”… Особенно, если конкурировать не надо... Когда мало компетентных.), ни проблем, создаваемых самими себе, “чтобы их успешно преодолевать”.
Но это уже дело – вас, журналистов: привлекайте на экраны, к микрофонам – не проституток, воров, извращенцев, чтобы спросить их о том,– “чего им ещё не хватает?”, и – “не ущемляют ли вас?”, и – тех, кто хочет заработать миллион, а – гуманистов, писателей, учёных... Снимайте и показывайте фильмы по книгам русских классиков, отстаивайте правду, чтобы её – ЗНАЛИ! Создавайте такую систему ценностей! Чтобы когда-нибудь спросить: “я надеюсь,– у вас всё хорошо?” И – получить утвердительный ответ.
Можно сказать,– у нас общие проблемы, у всех, при – любом строе, при любой демократии. Да, это так. И – тем более очевидно, что – решать их надо – только через классику.
Сейчас поясню свою мысль. Дополню. Я ненавижу всей душой свой страх и скованность перед милицией, например, или – перед начальником и т. п. в Советский период (хотя был один участковый на весь район) Советского образца, но, видя полицию Запада, боящуюся тебя, если ты вдруг “выйдешь из машины”, или – “снимешь руки с руля”, – задаю себе вопрос: а нужна ли ТАКАЯ полиция, вооружённая до зубов электроникой, автоматами, газом, дубинами, бронежилетами и наручниками, и – которая при этом – боится тебя? Или – опасается, как хотите. И – кого она сможет защитить – от действительного бандита?! Рекрутировать всю страну на поимку оскорбителя проститутки?.. Не просто – глупо,– абсурд! И – они ещё – передают нам свой опыт...
Может, государству лучше сделать – такую систему ценностей (у нас же – классики – тысячи томов!!!), в том числе и – радио и – телевидением, в которой – и граждане и – милиция – УВАЖАЛИ бы друг-друга? Тогда и – преступность рассосётся …
Или – уважай жену,– и тогда она будет “проституткой в постели”, и не будет проституции...
Если хочешь, чтоб не было – ни армии безработных, ни – армии бездельников, – уважай начальника, потому что он и – профессионал и – заботлив, и – гуманист, и – педагог: и – не будет страха перед ним, а – наоборот: желание отличиться, развить – только тебе присущие склонности и – вкусы на своей работе... И – тогда бы все работали,– там, где им нравится, а не – “где есть место на бирже.” И –это станет – образом жизни.
И хоть это дело – и учёных, и – депутатов, и – деятелей искусств, и – других специалистов, и – всего общества, но – начинать надо хотя бы с того, чтобы не – просто говорить правду, а – ОТСТАИВАТЪ её. И вести это дело должны радио и – телевидение. Это долгая, может быть – бесконечная работа, кропотливая. Но должен же человек – работать, чтобы – жить, и – жить, чтобы работать: если он хочет – выжить...
Кстати, об образе жизни и о – проблемах. Запад завален исковыми заявлениями в суды, призванными решать проблемы, самоотрегулировать общество людей, живущих в нём. А – туда, куда – не все допускаются,– в международный суд в Страсбурге,– очередь на пять лет. Самая – престижная и – распространенная профессия – адвокат, а – проблем, хотя бы – перечисленных в моём письме,– не становится меньше, а – наоборот – всё больше и – больше... даже,– если нанять самого – дорогого и – лучшего адвоката... Так, что же – дальше? Поднимать цены на – адвокатов? Давать им – всё более сложные и – запутанные дела? Или – просто – дела нечистые? Или – превратить – всю землю – в мировое судилище? Ничего не добившись: Тришкин кафтан: тут шьёшь,– там лезет… Абсурд высшей пробы! И – ещё – болото, которое, рано или поздно,– неизбежно засосёт... В – этой системе ценностей...
Только – за вами журналистами, Михаил, дело… За – четвёртой властью... Прекращайте духовное иждивенчество. Приглашайте специалистов, режиссёров-классиков, гуманистов, а не – игнорируйте (блокируйте ) их. И – приступайте. Потому что исходя из вышесказанного, слова Михаила Ненашева: “Телевидение не может быть лучше жизни” – упаднические, и – потому – никогда не будут историческими, и – никогда не будут – актуальными, ибо, “такая жизнь – не может быть лучше – такого телевидения”, когда мы идём “по нему” в самую топь самого глухого болота, отвергая идею добра и правды. И – эта проблема перед человечеством – уже стоит.
Сейчас поясню свою мысль. Дополню. По вашему радио недавно зачитывали дневники писателя-классика Бунина, в которых говорилось, вернее, рассказывалось о том, как революционеры-большевики, вернее – революционный народ “ставил к стенке” случайных, хорошо одетых прохожих, считая их – буржуями... Не разбираясь, расстреливали, потом – докалывали штыками... Такие, мол, большевики... Такая, мол, революция... Такой вот – “беспредел”... Тон передачи был таким,– чтобы вызвать неприязнь и – к большевикам и к – революции… Я понимаю Бунина, его ужас, страх, непонимание: перед такой дикой в своей средневековой жестокости сцене... Трудно такое – понять и –простить... Но – сейчас-то прошло много лет, можно ведь глянуть – непредвзято, а,– уважаемое радио?.. Если вам трудно, я помогу, если это до меня не сделали классики: тот же Бунин, Тургенев, Горький...
Это до какого же состояния надо довести человека, чтобы он НА ТАКОЕ! ПОШЁЛ? Не удивительно, что – так оно и – было: когда твоя жена – вместо твоего же сына,– вскармливает своей грудью – борзого барского щенка, а – твоя истощённая мать – отдаётся за корку хлеба для тебя, умирающего от голода, потному холёному купцу, –”примерному” отцу пятерых дочерей и – мужу своей жены, когда – сестра твоя умирает от “дурной болезни”, полученной от проходимца-жениха, а ты сам выслушиваешь истерические упрёки в том что – ты “бездельник”, от хозяина, на которого ты работаешь по двенадцать часов в сутки, после чего – пьёшь водку, чтобы – не умереть от истощения духа, втягиваясь в – зависимость от нее – всё более и – более, и – сам, наконец, участвуешь в пьяной драке с такими же несчастными, как и сам, не поделив с ними какую-то чепуху, а – потом тебя судят “правильные” и – холёные дяди, для которых – только повод для – утверждения себя,– твое несчастье, и – потому – судят крепко (тогда еще – не знали наркотиков, средств массовой информации, массовой – культуры, что можно – и на них мягко “слить” пару-тройку поколений, да и – кого хочешь вообще, направить их – “думы” в нужное русло: где взять дозу, например, да клёво – “оттянуться”...), а – потом – с тебя на заводе ещё сдерут половину итак мизерной, зарплаты – в виде штрафов,– если унизит городовой, обдерут – даже в – церкви,– то вряд ли у тебя будет хоть малейшая зацепка, даже – самый маленький повод – пожалеть другого... Они – не с неба свалились, те, кто делали революцию… Кто – расстреливал… И – кто защищал её, от тех, кто сам не гнушался тем же… (Революция и Советская власть в России – спасли Землю от фашизма и от возможных междоусобиц: новейшая история доказала это: Югославия, Ирак и т. п.). Да и – сама революция – не свалилась с неба: она была предрешена историей: стачки, демонстрации… И – не десятка вялых “педиков”, мнущихся у думы с плакатами в руках… А – сотни! Сотни! тысяч действительно несчастных, больных, обездоленных, несправедливо обманутых... Демонстрации в Питере достигали – трёхсот тысяч человек! Протест! Это был – действительный – протест! Проигнорировать этот факт истории? Можно. Тогда – тоже игнорировали. Тогда – тоже было “можно”... Только, как бы не получилось так, что вся эта масса – новой правды,– голубых, наркоманов, пьяниц, бездомных, сирот, просто потерявших ориентацию в – мире, созданном Вами, Михаил,– вернее,– “мирке”,– не обрушилась на него, мирок этот, и не – задавила его, придавила так, что – ни Вам, ни – Вашим детям – уже никогда – не будет там места... Ждёте этого? Не дай Бог, дождаться. Мужчине свойственно – делать этот мир – теплее для своих детей, лучше, чище... Вы от кого – “очищаете” его,– Михаил? От – Пушкина? От – Гоголя? От – Горького и – Шукшина? А – с кем же Вы останетесь? Вы – и  – Ваши дети? Наедине с – ними? Которых перечислил чуть ранее… Или – с хаосом? Что – можно будет “до бесконечности “прыгать” – с проблемы – на проблему, ни к чему не обязывающими прыжками? Легко, так сказать,– порхать... удобно так – порхать... удобненько, и – хлопот – никаких. А Вы – говорите: иждивенец… Вор громче всех кричит: “держи вора!” Особенно,– если спрятал ворованную правду, забил куда-то в – угол... Схоронил, так сказать… Так – кто же тогда – журналист? Опять – “могильщик”? Информации. Особенно,– если такое сокрытие ведёт – к – вырождению народа...
Я говорю это ещё и потому, что “главным маршрутом собственного духовного развития, (или – хотя бы – “поддержания собственной формы”) считаю всё-таки (не исключая остального) – радио и – телевидение, ибо согласен с В. И. Лениным, профессиональным гуманистом, (ибо всегда был в развитии), сказавшим исторические слова: “из всех искусств для нас важнейшим является кино”. Хотя бы – потому, что оно – более доступно и – нехарактерно для “пещеры”, в – которую мы все так не хотим... По книгам – должны ставиться фильмы, и – не просто по книгам, а – по классическим книгам. И не просто – фильмы (каковыми являются – нынешние постановки: “барыня страдала сексуальным комплексом,– поэтому приказала Герасиму – утопить Му-Му”… Такие фильмы можно ставить только накурившись анаши, или наслушавшись Ваших, Михаил, передач…),– а – классические фильмы!
Хочу рассказать Вам ещё один случай из моей жизни. Это – пример того, что меня самого когда-то вдохновило на работу. А – вдохновлять на работу – должна – чистота, то есть быть – толчком начальным, главным стимулом, что может быть только что-то очень-очень гуманное... Если это касается – дела. В общем смысле,– толчком является конечно же – МУЗА, в лице женщины. Хотя, для Гоголя, я думаю, таким движущим началом был – патриотизм: Гоголь был большим патриотом и – очень чувственным человеком. Пушкин для него – был олицетворением патриотизма, явлением – высшим, вдохновляющим. Без него, как без музы,– Гоголь не смог бы работать.
Теперь – о случае. Пишу я на старой, бывшей некогда – белой, теперь слегка пожелтевшей бумаге. Она служит мне талисманом. Пока она у меня есть,– меня посещает вдохновение. С бумагой этой вышла у меня интересная, но – грустная, даже, мне кажется,– трагическая история. Может быть только мне так кажется... А вообще, это очень трогательная история. Я Вам её сейчас расскажу.
Писать я начал в тетрадках, и даже успел довольно много написать в них, когда подумал, что лучше это делать всё же на бумаге. Стал звонить, узнавать цены на бумагу. Цены “кусались”, а жил я бедно, ну, думаю, не смогу купить себе бумаги. Но наткнулся я на объявление, в котором – мало просили за пачку, да и в пачке было “примерно двести пятьдесят листов”... Я всё допытывался, что значит- “примерно”, и – что это за бумага. Мужчина объяснил как мог, и я поехал,– уж больно дешёвая была цена.
Приехал я за ней в центр города, быстро нашёл старый пятиэтажный дом, квартиру... Позвонил. Открыла пожилая женщина, повела через комнату, завела в центральную. Смотрю, а там – вдоль стен, до высоты подоконника, местами – выше, до половины стены, и – по всем углам – стопки бумаги “порционально” переложенные бумажными ленточками. Вся комната заложена этими залежами бумаги. Вышел старенький старичок, лет восьмидесяти. Я дал деньги: решил брать – несколько порций, раз она такая дешёвая. И я уже хотел сбежать от него: вдохновение могло прийти в любую секунду, я это чувствовал, хотя было общее напряжение, но я ловил в себе зарождающийся лучик творчества. Несмотря, что старичок попытался заговорить со мной,– я не мог и не хотел тратить лишнее время. Кроме того, любая праздная болтовня казалась мне тогда – пустой и ненужной. Да и что мог сказать мне нового этот старичишка всем своим видом подавшийся ко мне, и – загородивший мне путь к свободе и – творчеству. Да, старичок что-то хотел сказать мне, мне! которому на ум уже регулярно приходили стихи!..
Но ухо моё зацепилось за какую-то его фразу, а говорил он убеждённо, и с такой внутренней силой и верой, что я покорённый этим проявлением дряхлого старика, и – ещё чем-то большим, исходившим от него,– остался.
“Садитесь.” – пригласил он. Я с какой-то дрожью от предчувствия чего-то необычного,  интересного, сел. Старик, где-то очень внутри себя – и как-то привычно (в – свои-то годы!: это-то и – подкупало тоже) волнуясь стал ясно и быстро рассказывать мне, что – когда-то, когда он был – моложе,– много лет писал одну книгу, это была книга всей его жизни. Это была книга о культуре производства, о – производительной, рациональной, правильной и – безопасной организации своего рабочего места.
Недовольная, заглянула его жена.
А он стал рассказывать мне с – таким знанием предмета, с такой внутренней силой, простотой и – убеждённостью, он так заворожил мой, требовательный к себе и к – людям ум, что покорил меня с первых же слов.
Он говорил о разных случаях, которые он хотел описать в книге. О том, например, как он приехал на птицефабрику, а там – окна были расположены неправильно; меня поразило знание им предмета и –необычность суждений, неожиданные выводы из, казалось бы,– простых вещей. Видно, он всё это когда-то тщательно продумал. Был в этом какой-то оптимизм, свет. И это было тем более странно и значительно, что – вещи эти были в общем-то просты, и – очевидны... А вот – повторить их – я не берусь...
А он приводил множество других случаев неправильной и нерациональной организации труда, когда страдает и безопасность и – культура, и производительность труда. Он пытался помочь людям.
Потом он мне сказал, что бумагу эту купил, чтобы выпустить тираж. В Советское время это было – не дело писателя – покупать бумагу, но я его понял: он тогда в момент своей главной в жизни работы горячился, и не знал даже (а может и не думал просто), что это – не только – дело типографии, но и –сама бумага формата Ф-4 – не подходит в типографию (я сам когда-то этого не знал) в принципе: там идут – рулоны под машины. А ему тогда – очень надо было сделать своё дело, он хватался за всё, горячился.
Так бывает, когда ты одержим работой – ты обязательно делаешь чью-то работу, когда очень-очень чего-то хочешь добиться. “Теперь я стар” – сказал он,– “и в этом времени (полным ходом шла перестройка) я уже – точно не выпущу книги”... И перечёркнуты надежды. Но осталась его ясная память, которая неистово стучалась, всё ещё не веря, и – рвалась наружу, чтобы хоть кто-то узнал о чём-то очень-очень важном для неё. И я уже тогда подсознательно решил сохранить и умножить её.
Старик тогда – не смог закончить свой труд и – поставить точку, и я – очень захотел сделать это – и за него! Я понял это тогда уже – точно – что – должен и – обязан совершить и довершить может быть, и – его дело, доделать его.
Старик дал мне надежду, я ушёл от него – окрылённый. Я вдруг понял уже дома, что его бумага – носит какой-то очень важный смысл, может быть даже –тайный; пока я на ней пишу,– мне будет писаться – хорошо. Она будет мне – талисманом. У меня было три пачки – мне показалось мало, что я смогу исписать – больше – его бумаги, я – боялся, что когда-то её мне – не хватит, и – достать, докупить её я уже не смогу, да и – будет потерян смысл, то движение, которое он – именно счас задал мне. Я хотел увидеть его ещё хоть на секунду, у меня было ещё немного денег,– как раз ещё на две пачки. Я позвонил. Снова открыла его жена, мы, как в прошлый раз, снова прошли в комнату. Но старик уже замкнулся. Я был удивлён. Подумал, может жена ему “накачку” сделала. Он молча взял из одной из стопок, обложивших стену, две пачки уже так нужной мне бумаги, молча же взял деньги, и я – удалился.
Мне и сейчас больно вспоминать того старика. Но – писалось мне на его бумаге – просто замечательно! Иногда я открывал шкаф и – смотрел, “сколько ещё бумаги осталось”, сколько мне ещё писать, значит; иногда пугаясь её количеству, иногда радуясь...
Если говорить ещё о стимулах, то я ясно помню свой огромный задел чувств; любви и уважения к Жаку Иву Кусто. Помню, что когда написал ему своё посвящение, то – с каким-то подъемом, тайным трепетом думал, что, может, кто-нибудь из его окружения, команды “Калипсо”, или – семьи,– прочитает его, посвящение, поймёт – КАК я его- уважаю, возьмёт с собой в – кругосветное путешествие. Ещё я думал, – что это – большая честь и – удача – побывать на “Калипсо”, там,– где идёт такой жёсткий отбор...
Опять скажете,– “утопист”, уважаемый Михаил?.. А, по-моему – иначе работать нельзя, работать по самому большому счёту, работать – искрение... Особенно – если работаешь с – человеческими душами. Неужели я – иждивенец?! А тогда – кто же – трудяга? Впрочем, счас не платят никому – ни иждивенцу ни – трудяге… Это теперь – синонимы. Иждивенец и – трудяга. Чувствуете, до какого – бреда довели общество, Михаил?
А – если этот бред – шарахнет по Вам? Чем защищаться будете? Охраной – у вашей организации? Что – её и увеличить можно “в трагические”, или – “переломные дни в “судьбе родной отчизны”? А ведь, сами – говорили,– запретами – ничего не достичь... Даже, если это – простой запрет “для внеслужебного входа”... Народ – вне службы... А, ведь, посмотрите сами: охрана всё растет и – растёт из года в год... Из года в год,– улучшается “спецснаряжение такой охраны”... Почему об этом не говорите? Это ведь тоже – новая правда. Не слишком ли много правды? ТАКОЙ ПРАВДЫ...
Или,– поэтому, что – запретами – ничего не решить,– решили всё, и – себе в том числе,– разрешить... Хватит. Уже – “разрешали”, и не такие как Вы,– потом расплачивались за это... Мы это – уже проходили... Только – образование! Только – классика! Только – душа! Будет всё это,– будет всё: и –экономика, и – политика! А – Познер учил когда-то: “будет экономика,– будет и – культура”... (и – я ему верил...) только – культуры – всё меньше и меньше, или – она “лоскутная”: понимай как хочешь! Айда! всё можно... И – в итоге – никто вообще ничего не понимает! И – это происходит – в результате общего негативного фона, идущего от Вас, Михаил; Вы не отстаиваете правду, потакая тем самым – лжи... Военных преступников – награждают чинами, премиями, орденами “дружбы”, и “Мира”, условно говоря, да и – всем остальным нашлось место под солнцем: извращенцам, наркодельцам, ворам,– нет его только честным людям... Поэтому-то Вы и – позволяете называть их – иждивенцами, тем более, что – фактически, в – этой системе ценностей, созданной Вами,– так оно и есть!.. Но ведь, это не только подло! – преступно!
К тому же – не надо смотреть только на их бытовую технику, “тряпки”, или – машины (глаз “замыливается”), ибо, как есть люди, наделённые талантом художника, или – электронщика, механика, или – спортсмена, так и – нации имеют, видимо, свои склонности и – таланты...
И пока мы были в изоляции, кропотливые японцы всем скопом сильно продвинули электронику, педантичные немцы безупречно отработали автомашины, американцы, с их талантом всё покупать и продавать – скупили лучшие “мозги”, и – те двигали – “кто что мог”... У – русских – загадочная душа... Всё остальное сделал технический шпионаж (“передрали” друг у друга), компьютеры, конкуренция и – лицензии, объединенные в общей борьбе с коммунизмом.
Мы должны учиться в чём-то друг у друга, сохранив – свою суть. Но – там – уже не командуют даже и их – “ширпотреб” и – деньги (вспомните про 5 млрд.)… А – у нас не осталось даже – души... И – всё это на фоне “благополучного неблагополучия”... Что же будет? Хаос? На что – расчёт? На чём будет – держаться мир (в условиях всеобщего оболванивания, лжи и – пороков)? На том, что – не дрогнет рука у нажимающего ядерную кнопку? А ведь уже хотят нажать... Пока “только” – маленькие заряды... Значит будут – новые Хиросимы?.. Там – десять килотонн... А там – пять... И вот уже – пошло-поехало? Спасибо. Мы это уже проходили. У нас – классики – тысячи томов: почитайте, если забыли...
А что касается: “что? одной России – против “350” стран?.. И – их опыта (в – целом, как видим – и отрицательного и – неподходящего нам, нашей сути, нашей славянской душе)? Что ж, в классе – 30 учеников, и лишь – один учитель... “Хотя бы” – в лице Пушкина, в том числе и с – его понятиями гуманиста, так присущими, кстати,– учению Христа. А – библия сама за себя всё сказала, хотя бы своей – главной истиной: “возлюби ближнего своего, как самого себя”. Но мы на земле, а не на – небе, и – нашу жизнь – нам строить.
Средства массовой информации должны подавать информацию так, чтобы – и регулировать и – планировать жизнь хотя бы – на ближайшее будущее в каких-то главных её частях, чтобы человек снова не взорвался негодованием к ней: и регуляции и – цензуре... Планируйте, но и – мечтайте, исследуйте рынок, но – не приспосабливаетесь к нему, постоянно освежая его, ориентируясь на – национальную систему ценностей. И тогда добьетесь – всего проявления жизни и – чувств, и правда всегда будет свежей и – актуальной, как классика, которая есть наши корни и гены. Ибо и – “модерн”, возникший в начале века (что было, видимо, потребностью в какой-то части жизни, проявившейся таким образом, чтобы покрыть физиологические потребности какой-то части населения) во всех странах и – СОВРЕМЕННОСТЬ,– тоже немножко, видимо классика, если она – гуманна. Настоящие специалисты – тонко чувствуют это. Но они – не берутся – из воздуха: их надо учить – СИСТЕМОЙ ЦЕННОСТЕЙ И ЗНАНИЙ, которые научат интуитивности и вкусам. НАРОДНОСТЬЮ надо учить, С – этого начинать. Это – АКСИОМА.
И когда я говорю, что появятся новые рычаги и – возможности, я поэтому имею ввиду – рычаги и – возможности – только классики, и лишь – немного – современности, которая, вплетаясь в сознание, обогащает – знание, которое,– призвано служить – классике, исходя из – понятий – наций и – отдельного человека в них о – жизни. При определённом накоплении таких новых знаний – может родится что-то – новое, но – гуманное, а – потому – снова – классическое, дополняющее новыми оттенками чувств и – слов, или – просто, отражающие что-то новое...
Я – не верю иностранным менеджерам и специалистам (может, потому, что у меня есть мой фундамент –моя русская классика, мои – корни и – гены, моё воспитание, мне есть за что “зацепиться”), особенно – молодым, когда они говорят: “мне навеяло... а – я знаю рынок...”, когда – нет,– ни того, ни – другого, просто – очередная пыль в глаза... В – компьютер – заложил старое, усреднил и – получил нечто...
А, между тем, чем дух “Крейцеровой сонаты” Толстого – не стиль для “одето-раздетой” женщины современности? Но от такого стиля – дух может захватить больше чем от порнографии или – от “трусов-ниточки”... и – главное такой стиль – не приедается, не наносит ущерб здоровью (заядлые смотрители, зрители порно, или – бесконечных женских “задниц” – как правило импотентны), ибо сидит в подсознании, в – генах, да и – не унижает женщину... Тогда и – любить, может, научимся “с первого взгляда”, и – уважать женщину? А она – его, того,– единственного... Что является тайным желанием всех мужчин (да и – женщин). И не будет злости ни на неё, ни на кого-то, кто насмотревшись порно, решил: они все такие, да “поматросил – да – и – бросил”... А она – не кинет в лицо тебе: “Вы все одинаковые!”, или – с вызовом: “Да! Я ни о чём не жалею!” И вот уже – не семья,– квашня... И вот уже – водка... Измены...
Но его же, Л. Н. Толстого надо – ПРОЧИТАТЬ,– будущему, хоть и – модельеру. Вот почему я – за общее среднее образование, а не за “спецклассы”, (по специализации). Я – за – комплекс знаний! Пусть человек, ребёнок, по каким-то предметам – учится – хуже, но, поверьте! – когда-то он – вспомнит, когда-то это – обязательно! – всплывёт, поддержит в жизни, может быть – не даст споткнуться, упасть...
Как считаете, уважаемый Михаил,– Зло это, или – Добро? И – почему этому – не поучиться у наших учителей – классиков? Как двоешники,– бойкотируем урок.. Вам хочется бойкотировать ТАКОЙ урок? Мне – нет.
Что касается женщины,– пусть в конце-концов сиську покажут иногда с экрана. Тогда и – со вкусом одетую женщину, женщину любимую, которая уважает и – любит тебя самого,– захочется – раздеть,– чтобы снова и снова полюбить... А – не “заняться сексом”, механически, проклиная весь белый свет, что делаешь – это в – данную минуту,– не с – другой, и – через неделю – исправляя эту “ошибку”.
Правда этого общества,– это на лужайках жующие пиццу, залитую в – ПЛАСТИК, и – пьющие из ПЛАСТМАССОВЫХ стаканов,– чтобы тут же – выкинуть их,– БЕЗЗАБОТНЫЕ американцы и – весь Запад... Съел, выпил,– выкинул и – забыл... Удобно. ( я, например, не могу на это смотреть, да и – вообще,– так: это для меня всё равно, что – руки перед едой – не помыть, всё равно,– поясняю,– что – душу грязью облили… Так поступать... ) Это ж сколько СОТЕН ТЫСЯЧ ТОНН В ГОД ПЛАСТМАССЫ НАДО ТОЛЬКО – НА ОДНУ АМЕРИКУ? Это когда пластмасса входит в – электронику, в – точные технологии! Земля будет существовать ещё – миллиарды лет! Ведь надо оставить – задел, запас – потомкам! Пить из пластика воду,– всё равно, что – компьютером гвозди забивать. В связи с – этим... Живут, как перед погибелью, КАК БУДТО У НИХ – ПОТОМКОВ – НЕ БУДЕТ… И при этом “хозяйственные”… Но,– не для внуков даже,– только для себя... А – измени всё это, и – рухнет быт... А за ним и – сознание обвалится, ибо речь идёт о – традициях... Придётся менять “лужайки” на – что-то – более для такого дела, как – еда,– основательное... А тут,— как в конструкторском деле,– тронь что-то,– всё остальное надо “трогать”, если не переделывать, чтобы – не “посыпалось” всё: начиная от размеров и – кончая – общей идеей... Не отсюда ли – так “хрупко” “демократическое” (в кавычках) общество где постоянно есть чем-то недовольные... Только – ценности! ценности – у него – другие... Здесь опять возникает много вопросов: например, почему всегда защищать эти ценности – должен – кто-то обязательно чужой, начиная от – инвестиций от других государств – дешёвой рабочей силы, “мозгов”, дешёвых человеческих и – природных ресурсов, и – заканчивая экспортом своих ценностей – в виде и своих уже инвестиций в – другие государства – в основном, человеческих пороков в виде той “правды”, о которой я говорил... Можно ли – обладая такой “ценностью-правдой” – самому обслуживать себя, свои нужды, проблемы, потребности? Нет. Ибо, капиталистическое (читай: “демократическое”) общество крайне рационально, и – если бы у него был хоть один шанс из ста – поступить так, – обслужить себя самому – он бы – непременно это сделал... Хотя бы потому что там все – стремятся разбогатеть... Значит,– уже и – деньги – не помогают? А, если,– нет – в генах уже, в душе,– ПОНИМАНИЯ – этого, вот и – решают свои проблемы – за счёт других, пожирая их, этих – других...
Ибо – КУДА ДЕВАТЬ ЕЁ, ЭТУ ПРАВДУ, ОДНОВРЕМЕННО ДЕЛАЯ ВИД, ЧТО ЕЁ – НЕТ, И – ДАЖЕ НЕ ДЕЛАЯ ЭТОГО ВИДА, ПРАВДУ ПОД НАЗВАНИЕМ: НАЦИЗМ,  КОРРУПЦИЯ, НАРКОМАНИЯ, БЕЗГРАМОТНОСТЬ,ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ, КУЛЬТУРНЫЙ ГЕНОЦИД, ДУХОВНЫЙ ГЕНОЦИД, ПИЩЕВОЙ ГЕНОЦИД, ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНОЦИД ЗЕМЛИ И ЧЕЛОВЕКА, ЖИВУЩЕГО НА НЕЙ, СЕПАРАТИЗМ, РАСИЗМ, БЕДНОСТЬ, НИЩЕТА, ВОЙНЫ И МЕЖДУУСОБИЦЫ, ГОЛОД (4 МЛРД.), МЕЖДУНАРОДНЫЕ СУДЫ ПОД ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВОМ ПРЕСТУПНИКОВ И – СУДЫ НАД ЖЕРТВАМИ И БОРЦАМИ С ФАШИЗМОМ, ФУНДАМЕНТАЛИЗМ, ФЕМИНИЗМ, ДИСКРИМИНАЦИЯ, ЭКСПЛУАТАЦИЯ, СИОНИЗМ, ПРОСТИТУЦИЯ, ДЕТСКАЯ ПРОСТИТУЦИЯ, ЭКСПЛУАТАЦИЯ ДЕТСКОГО ТРУДА, НАСИЛИЕ, НЕЗАКОННАЯ ТОРГОВЛЯ ОРГАНАМИ ЛЮДЕЙ И ТОРГОВЛЯ ЛЮДЬМИ, ВЕРОЯТНЫЕ ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ КАТАСТРОФЫ, ТЕРРОРИЗМ, ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕРРОРИЗМ, инфляция, апартеид И – ТАК ДАЛЕЕ…
Общество, с – такими “родимыми пятнами”, похожее – на пещеру,– подразумевает НАУЧИВШИМИСЯ “ДЕМОКРАТИИ” – ХРАМ?! Вам, Михаил,– хочется в  – ТАКОЙ “ХРАМ”?! Мне – нет. Ибо, для меня – “иждивенца”, это – прописные истины!
А – ещё правда новой “демократии”,– разговор (типичный) мужа и – жены из Германии: “Дорогой, ты голоден, хочешь поесть? – Чертовски голоден, дорогая! – Ну, иди, приготовь себе – что-нибудь...”: “Забота любящих сердец”. Или ожесточенный послеобеденный спор таких же “кто заложит посуду в – посудомоечную машину”.: “Семейные цветочки цивилизации”. Или, там же, в Германии: “пошли купаться на озеро, и по дороге купили телевизор (хотя один уже был), “как сковородку”, и – никакого удовольствия, даже от таких! покупок. Или, вот ещё: у семейной четы – дом: у мужа – свой вход в него, у – жены – свой. Возвращается муж,– жена заперта в своей комнате. Он – стучит, она – ему: “подожди, дорогой, у меня – друг, я чуть позже к тебе выйду…” И ждёт!
Самое большое зло на земле – равнодушие, и – путь по такому злу, – путь к – яме! Ибо, человек всё – должен делать эмоционально, с удовольствием! Даже, если это – связано с – трудностями... А для этого – надо уметь хотеть... Начиная от – желания, хотя бы,– владеть... Будь то – собственная жена, или –телевизор. Даже, если стоишь за ними – в очереди... Я – не призываю к – очередям, я – призываю ввести такую систему ценностей, когда – не будет уныния,– ни в – первом, ни во – втором случае... Тогда и –очередей – не будет, когда – не будет безразличия и – равнодушия, того,– что делает человека действительно – иждивенцем...
Об этих случаях в Германии рассказал мне друг, которого потом убили клофелином, чтобы угнать его машину: была такая мода,– следов нет после укола, значит и – преступников – не искали. “САМОУТРЯСЁТСЯ”, МОЛ...  Так – не бывает, Михаил, чтоб самоутряслось в антигуманном мире, ни – в человеческих судьбах, ни – в судьбах государств: – за всё кто-то всегда отвечает. Жаль только,– не всегда – за своё... Чувствуйте, Михаил, эту ответственность,– ведь кому-то придется очень плохо от вашей лжи...
А – равнодушие – путь к – вырождению...
Вот ещё одна – правда: люди качают из земли газ и – нефть миллиардами кубических километров... Это теперь – условие выживания всех “демократий’’; в –рамках, тем более, их – национальных особенностей, особенностей нынешних – общежития... А – вдруг – Земля,– кусок, километров с пятьсот и – толщиной – километров с – десять,– провалится: обвалится, обрушится на глубину даже с – километра – два, подумали – что начнется? Первое, что приходит на ум (я – плохой физик) Земля слетит с орбиты, или – начнёт – колебаться... За – этим, последуют – изменения климата, причём – глобальные, синусоидные, зигзагообразные, что – повлечёт за собой – глобальную катастрофу. И – если – Россия к ней готова хоть как-нибудь: там холодный климат, и – много поясов, то – полмира просто – вымрет, начнётся хаос, паника... Там и – ядерные кнопки нажать могут (вспомните про ядерные заряды – малой мощности, так сказать – заряды – сдерживания…), и – пустить в ход – любые оружия массового поражения, защищая интересы – своих стран в рамках – своих интересов, интересов своих групп; там – “вылезет” всё и – дискриминация и – феминизм, и – деление людей по сортам, в прямом уже смысле… Нечем будет – “прикрыться”: ни политической демагогией и – трескотней, ни – бездуховностью своей… Это показательный момент... Очень наглядный. Противостоять трудностям, какие бы они не были,– могут только люди – образованные, и – гуманные...
Могут начаться – землетрясения, проваливаться сквозь землю целые страны и – континенты. Опять повторяю,– я плохой физик. Но – есть же – очевидные вещи. Мировой Океан занимает 5/6 планеты... Его весь – “прозванивали”? А – горы? Что под ними?.. Могут оказаться, пустоты, заполненные нефтью и – газом,– истекающим – через щели и – раковины – в другие регионы мира... Если толщина – земной коры – неодинакова, коль скоро в Ираке – “по нефти ходят”... то вероятность обрушения земли – велика. Той земли, что – держится пока, на – “нефтяной и – газовой подушке”... Почему движется – магнитный полюс Земли? Не потому ли, что,– просто движемся – мы, в результате – смещения земной коры?..
Теоретически, Землю с орбиты – сбивает метеорит, диаметром всего в – двадцать четыре киллометра… Что же нас всех ждёт? Апокалипсис, о – котором написано в библии? Переложенную на “рок-оперу”, кстати… А что? Послушал рок-оперу, и – можно – уже – никого и – ничего не слушать…
Но – это – уже может оказаться – страшной правдой… Господи, прошу тебя,– помоги нам всем, предотврати, если ещё – можно предотвратить!
Можно ли – рисковать – в таких – вопросах, даже, если есть ОДНА МИЛЛИОННАЯ доля процента риска… А – мы рискуем…
Землю – копать надо, а не – нефть и – газ из неё качать… А – нефть и – газ, в очень малых количествах, может быть,– потребуются – нашим потомкам... Бог знает, какие у – них будут – проблемы... Дай Бог, чтоб – не было!
А – у нас есть – альтернативные источники энергии. И – проблему мы запустили – в результате “духовного иждивенчества”, Михаил!
Кстати, если Земля начнёт колебаться под обрушением – Земной коры,– то – это будет – надолго, её потом – не остановишь так просто... Придётся ждать, Михаил… Готов мир ждать лет сто или – больше, пока она успокоится?.. При – жаре, градусов с – сорок, там, где было – минус пятьдесят, и при морозе – в пятьдесят, там, где было – плюс сорок?.. И – тут же – наоборот... Через двое-трое суток... Я думаю, что – нет! Когда демонстрации и когда и – так накопилось напряжение... Да и – бульдозером дыру глубиной километров в – пятьдесят не завалишь... Там, где был раньше – город... Или – государство…
А – что будет – с озоновым слоем, с – приливами и – отливами, с – Луной? Её – орбитой? Если будет резкое движение Земли,– Луна может сойти с орбиты... Причём и в – сторону Земли, если она – “дёрнется” навстречу ей, Луне. Готовы – к встрече с Луной? Но – так или иначе,– возможны встречные колебания... Нарушится экобаланс Земли, держащийся на – движении Мирового Океана, его – приливах и – отливах... Какими они будут? Океан – может “раскачать” Землю... А – если будет “унисон” с – Луной?.. Повторяю,– я – не физик, я – обыватель... Почему об этом не говорят те, кто – должен это делать при этом. Тем более, что – если мы прекратим грабить Землю (об этом говорил ещё – Ленин), люди вынуждены будут искать – пути и возможности – гармоничной, правильной жизни, жизни без Лжи и – насилия... Когда – востребованы будут – только – людские ресурсы...
Если Вы не считаете себя иждивенцем, Михаил,– подымите этот вопрос: уверяю,– никто не останется равнодушным, даже, если предположения, изыскания мои – только БРЕД... Или – плод моего воспалённого воображения... В чём я – сомневаюсь...
Правда – этого общества, это и – пролежавший в многолюдном парке нашего города – труп бомжа, двое суток пролежавшего у лавки (непонятно было – “спит или помер”), на земле. Люди ходили – мимо: все с детьми, ели мороженое; что там “мёртвый дяденька лежит”, лишь бы – будка с мороженым на – двадцать метров ближе бы стояла, той, что на – тридцать метров дальше,– и – вообще красота бы была! Хороша правда, Михаил? Если – ЭТО – уже не важно, то – кто мы такие?! А, если это важно,– почему молчите, Михаил?!
Русский человек быстро учится. ТАМ,– в Америке –200 лет на улицах перестреливались, устанавливая ПРИНЦИПЫ своей “демократии”… А – у нас,– что там!.. Пару-тройку “громких заказных убийств” в – столице,– тысчонку-другую “на местах”,– и – можно, конечно, уже сделать вид, что – “всего этого” – нет, что “всё это в прошлом”, назвавшись “свободной прессой”, но – испытывая животных страх, что – кто-то “закажет” тебя,– если ты – будешь – действительно свободен…
Можно, конечно... Но,– к сожалению,– “всё это” – есть...
Ссылаемся (Познер) на – двухсотлетний опыт демократии в США, бежавших (в основном) туда – от законов разных стран, жителей, населивших её, и – удивляемся,– почему человек-легенда Жак Ив Кусто, автор книги “о колонках”, и так далее, и так далее!, после обретения американцами такого “богатого опыта”, обивает пороги их – незадачливого любвеобильного президента, “сидящего на мешках с – деньгами”, и,– просит: “Дайте, пожалуйста, на судно…” Ещё один – иждивенец?..
А – потому и – просит, что – кричит об озоновой дыре, образовавшейся как от беспрецедентного использования, в течение – сорока лет –, в основном,– Западом – дезодорантов, куда входит – фреон, выносящий в космос – озон из атмосферы, и– беспрецедентного же использования – “их” – “прогрессивных” хвалёных – “экологически безопасных” технологий,– в результате чего – происходит глобальное,– беспрецедентное за –, может быть,– миллионы лет, если – не – миллиарды – ПОТЕПЛЕНИЕ, по сути – просто – КАТАСТРОФА (Кто знает,– сколько формировались – например,– полярные льды, да и – вообще – экологический баланс Земли,– её природы,– живой и – неживой, фауны, флоры…), с – ОПРЕСНЕНИЕМ МИРОВОГО ОКЕАНА, и – гибелью, в связи с этим,– половины животных, населяющих его…
“Опыт демократии” – настолько богат, что уже – не пугает ни – перспектива исчезновения Англии, в результате подъёма (идущего уже) уровня Мирового Океана, ни – возможность – исчезновения – десятков видов – животных, при таком потеплении – только – в России!.. Лишь бы решить дилемму правильно: какое мороженое выбрать: “клубничное”, или – “малиновое”, и,– какое шоу посмотреть: “последний герой”, или – “про это”? – Тогда ты “свободен”, и, если правильно решил,– ты – “настоящий – демократ и – господин и – патриот своей родины”.
А – потому и не давали Кусто денег, что – кричал о – хищнической вырубке лесов дельты Амазонки, лесов, формирующих – экосистему Земли... И – о – хищническом же – ограблении Океана…
Кричал… Да разве до – ГОСПОДИНА – докричишься… ПАТРИОТА НОВОЙ ПРАВДЫ…
Отмахнуться – не смогли: изобретатель акваланга, всё же… Погибающий в – юности – при его испытании… Да только ли это!!! Понимали, что “что-то не так”, но и денег – не дали,– “ОПЫТ ДЕМОКРАТИИ И ПАТРИОТИЗМ НЕ ПОЗВОЛИЛ”… И – “ДИКТАТУРА ДЕНЕГ”… “ЕЩЁ СТОЛЬКО ПРОДАТЬ НАДО, А ОН ТУТ ЛЕЗЕТ… ГРУЗИТ”… И – ещё – высокое звание – ГОСПОДИН! Что там – с каким-то – Кусто церемониться, натуральному ГОСПОДИНУ? Могут неправильно понять! А – откажешь – самому – Кусто, глядишь и – авторитет поднимается: как же!, самому – Кусто – отказал! И – опыт “демократии” – пополнится: “а я, вот,– не верю! имею право! их у меня – много!”, или – “другие – смородину – без смородины сделали, а – этот – что – без судна сделает?” В угоду “здоровой” конкуренции... И – отмолиться можно: “их бог – поймёт, он – практичный”…
Вспоминаю воспоминание Горького об Есенине. Оказавшись на фондовой бирже в Америке,– Есенин взялся за голову и сказал-проплакал: – Да это же ведь не люди,– это же могильные черви! – Хотя, казалось бы,– что? Работали себе люди… А – лучше Есенина – не скажешь!
В конце добавлю, Михаил, что я – верю и – знаю, что Будущее Земли не за “могильными червями”, а – ЗА ЧЕЛОВЕКОМ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ!
У НЕГО – НЕТ ДРУГОГО ВЫХОДА.
И – ещё. Я НЕ ХОТЕЛ НИКАК – НИ ОБИДЕТЬ, НИ – ЗАДЕТЬ, НИ – УЩЕМИТЬ КАК ЛИБО ИНАЧЕ ВАС – ЭТИМ ПИСЬМОМ. ДУМАЮ, ЧТО МНЕ ЭТО УДАЛОСЬ.

ВСЕГО ВАМ ДОБРОГО.
Сергей.
20 апреля 2003 г.
Дорогой Александр Сергеевич, здравствуйте!

Расскажу Вам о себе. В детстве я был ребёнком очень впечатлительным и чувственным, но немножко тугодумом, который стремительно понимает суть ситуации, её корни и возможности её последствий различного рода, но затрудняющийся выразить в словах вещи даже простые.
Я был очень обидчив, но так же – отходчив, особенно, если передо мной извинялись. И отец “смертельно”, как сказали бы “сейчастные” дети, а мне тогда казалось – очень больно и “обидно до слёз обидевший” меня (редчайший случай, два-три раза помню), видя, как я “надуваюсь”, “наливаюсь” этой обидой, ИСКРЕННЕ раскаиваясь, жалея и гладя меня по голове со словами “прости, дорогой”, так вот, ТАКОЙ отец сам становился для меня объектом невыразимой жалости и какой-то великой и значительной, глобально формирующей меня, благодарности к нему, и оптимизма, что в мире всё живое, наверное тоже такое, и такой мир прекрасен и его надо любить. Поэтому, наверное, я и полюбил мир, в который пришёл, какой-то определённой, чувственной и фундаментальной любовью, и он уже не мог быть другим для меня, когда меня так пожалели, так искренне, так тепло и горячо; и этот лес в двух шагах от дома. и горящий костёр тёмным осенним вечером, и сам отец, ставший казаться мне тогда – обычным уже, но, в самой глубине души – таким нужным, и не могущим быть уже другим, как “давать” мне, утоляя моё ненасытное желание получать, получать, получать… И от леса, и от костра, и от учителя-энтузиаста, загоравшего мой интерес с полуслова, сказанного горячее обычного, и от отца. Наверное, поэтому я, при всей своей непосредственной жалости ко всему живому и пониманию его нужности для меня, был в детстве всё же немного “душевным эгоистом”, и не раз, и не два жестоко обидел его, хотя понимаю сейчас, что при его благородстве, доброте, открытости и какой-то внутренне затаённой силе, выраженной через гуманность и определённость, и – непреодолимую оптимистическую Правду, несущую свет всей своей сутью,– он “не замечал”, прощая, обид, нанесённых ему, и всё равно продолжал гладить меня по голове, приговаривая с доброй убеждённостью и теплотой: “хороший… хороший… хороший”. Или: “И плачет, и плачет мальчонка! Не плачь! А я тебе говорю – не плачь!”.
И став таким “духовным эгоистом”, которым в полной мере мне ещё предстояло стать, если можно назвать “эгоистом” человека, не только поглощающего, но и понимающего всё, что окружает его, хотя бы в своей значительности, что было сформировано уже не только генами, но и глубинным пониманием отца, что мне нужна, прорвавшаяся через мою угрюмость его истина и теплота, без которой я уже не могу жить; я не мог знать тогда, что всё это Судьбой – неизбежно предстояло отдать мне в виде уже не скрытой детской благодарности и понимания Правды гуманной жизни, а в виде жестокого бунта против негуманности отношения к ней человека, оказавшегося таким жестоким, неблагодарным, лживым и несправедливым! Мне предстояло стать поэтом и писателем этой жизни, берущей уже от человека всё с эгоизмом глупого ребёнка! Мне предстояло стать гуманистом, как был гуманистом мой – самый первый, самый неподражаемый, самый гуманный для меня мой первый ЧЕЛОВЕК – МОЙ ОТЕЦ!, понявший и простивший когда-то мою неблагодарность, жестокость и – эгоизм…
Это (БУНТ) случилось во время перестройки, когда совпало всё,– и болезнь и смерть отца, и – моя зрелость и ломка общества, и – встреча с будущей женой,– моей МУЗОЙ, без которой я – не мог писать, человеком добрым и милосердным, настоящей красавицей…
Я хотел изменить мир к лучшему, когда-то сформировавший и воспитавший меня, я хотел сам уже как бы “воспитать” его, и хоть многого не понимал, не знал, а значит и не мог предвидеть, когда в голове моей зрелой, но готовой – к юношескому бунту, был только костёр, деревня, куда возили меня мои родители, большие тёплые руки отца, понимание, что такое настоящая дружба, его ко мне “так ты что? так крепко меня любишь?”, и ещё какой-то “хлам”, ставший “хламом” для нынешней уже жизни, хлам, который я с упорством преодолевающего мои протестующие руки, отца, всё же гладившего меня, так же упорно хотел вернуть уже самой жизни, так жестоко отвергающей уже протянутые мои к ней руки, чтобы погладить, сформировать её – своим уже гуманизмом и пониманием.
А тогда, когда я был ещё “мальчонкой”, как говаривал мне мой папа, мой отец, мой самый первый ЧЕЛОВЕК, с которого я взял, раз и навсегда, пример,– он говаривал мне ещё – “дорогой!”, “бедный!”, и, шутя – “ты будешь битый!” – и сколько было в этом ненастоящести, доброты, что обычно всегда угадывается ребёнком, переводящим это в – игру… Не так ли и сама жизнь стала мне и – бедным и дорогим ребёнком, которого я как бы – шутя, бью, ибо – как можно всерьёз бить ПРАВДОЙ, всерьёз – и наповал бьёт всегда – ТОЛЬКО Ложь. Так вот, тогда я сам – навсегда стал таким, каким я увидел мир и его природу, и окружавшие меня тогда человеческие отношения. А всё это тогда было – ГУМАННЫМ И ПРАВДИВЫМ, и – передалось мне, моему миру не гуманизмом и правдой познающего мир, а значит не знающего его законов, и для которого “гуманизм и правда” всё, что он видит и познаёт умом ребёнка, но – истинным гуманизмом и Правдой зрелого человека, передающего их своему потомству, а значит всем, кого полюбил!
Отец еще спрашивал меня – “так ты меня, что? так крепко любишь? Я тебя – крепко!!”. Я всегда с невыразимой душевной благодарностью тоже горячо отвечал – “Крепко!”.
Не так ли и я сейчас спрашиваю жизнь: Так ты меня, что? Так крепко любишь? Я тебя – крепко!! И слышу молчание в ответ… Жизнь, может, и отдаст мне своё “крепко”, но я, к сожалению, не мой отец и у меня уже нет сил слышать это молчание, ибо во мне неизбежно и глухо зреет пустота и безнадёжность: очень плохо потерять надежду в тридцать девять лет, в возрасте, когда мой отец ещё только, может быть, набирал силу, ибо жизнь была добрей, лучше и – чище…
Да, жизнь, формирующая моё миропонимание, была добрей, лучше и чище тогда. Она горстями кидала и кидала мне свой гуманизм и Правду. Это были семидесятые годы, жизнь любила детей. Я чуть не до одури познал и море, и деревню с её простым народом, и школу с педагогами, отдающими тебе свою искренность (мой отец тоже был педагог и тоже всегда искренний), и “святую детскую дружбу”, и двор… Были и подводные течения и скалы, о которые разбивалась душа, и хулиганы, просящие – “дай десять копеек”, убивающие на три дня настроение. Не было только убивающего душу безразличия “общества наживы и денег”, в котором нету силы “сильнее на свете”, чем его устои – деньги. И когда всё остальное не имеет значения. Ни – двор, ни – дружба, ни – костёр, ни – любовь…
Но я намеренно не хочу об этом.
Я любил, когда мы переехали на новую квартиру, свернувшись калачиком в туалете, “слушать воду”… Там, в маленькой уборной (лучше: новая квартира, комфорт, ведь,– в туалете!) был большой чугунный бачок, поднятый на высокую трубу. Вода, льющаяся из него, не бережливой платной струйкой, а – “бесплатным” широким потоком, была необыкновенна на слух… И – какая-то – очень глобальная! С огромной гаммой оттенков, шипящая на все лады, булькающе-бурлящая, она успокаивала мою взволнованную от чувств и впечатлений дня душу.
Я пил смородину, которую отец вместе с мамой всегда натирая с сахаром – два ведра на зиму (бабушка высылала две посылки смородины),– оставляли каждый день в литровой банке на столе, мол, берите, и – которую я очень любил. Я делал себе огромный бутерброд, или два, или три, и – не с “эмульгаторами и – вкусовыми добавками”, а из натуральных синих, с луком, крупно нарезанными помидорами, ароматным подсолнечным маслом: икрой, бесподобно сделанной моей мамой, работающей в библиотеке, и – хозяйкой поистине великолепной! Овощей и – фруктов было навалом и стоили они – копейки…
Я брал такое “добро”, которое тоже было каким-то и обычным, но потому и глобальным такой обычностью, и потому что было съедаемо мной с большим аппетитом и наслаждением и – соориентирующей меня на всю жизнь – оценкой такого вкуса, а – тогда просто вкусной (“вкусно, сынок”? “вкусно, мама”. Так просто, а – довольны – “и мама, и сынок”). Ещё я брал не “Волшебника страны Оз”, а – “Волшебника изумрудного города” Волкова, мою любимую книгу детства, привязывал цепочку туалетного бачка за изогнутую трубу, уходящую в стену, чтобы – вода шумела всегда, бросал на плиточный (из маленькой плитки) пол – “шкуру”: большую чёрно-белую прямую жилетку, с густой длинной козьей шерстью (всё это надо было сделать, создать людьми, я это понимал,– людьми, – так – “соприкоснувшимися с моей правдой”, и не подозревающими об этом и – потому ещё – людьми близкими, так, может быть я учился ещё – ценить добро). Я ел бутерброды, и в какой-то уже истоме читал две-три страницы,– на большее меня уже не хватало,– и слушая шум падающей воды, замирал в каком-то сладостном оцепенении на два-три часа, сладко дрожа “гусиной кожей” от – холодка, исходившего от падающей воды, и от стен и пола, равно как и от сознания того, что я – полный хозяин такого положения вещей.
Родители приходили раньше, но они не трогали меня, и я выходил из туалета, когда хотел, належавшись там, чтобы удовлетворить эту свою потребность, заглушавшую своей значительностью казавшиеся уже более блеклыми впечатления дня (не потому ли я – Кусто люблю?), выходил с шумом в ушах и довольно дурной головой, плохо соображая, и успевая заметить, что отец сидит перед лампой и готовит лекцию; брёл в свою комнату, насилу делал уроки,– особенно трудно давалась математика и вообще – точные науки, историю я учил легко и с удовольствием,– и в полдесятого ложился спать, заботливо укладываемый мамой в всегда! безупречно чистую, холодную, накрахмаленную постель, ощущая её – всем своим телом, существом,– что тоже стало традицией,– нормой, формирующей мою оценку – уже любой ситуации, высоту такой оценки, требовательность к ней,– и уже быстро и незаметно засыпал в каком-то совсем уже сладком безразличии, успев немного побояться мелькнувшей тревогой, что – математику – слабо подготовил, лишь бы было,– а если спросят?!
После школы мы обычно бежали с одноклассником, товарищем и другом моего детства Игорем, в лес и, побегав там немного, попив воды из родника, бежали “обратно в город”, к дому, где, где-то – недалеко лежали деревянные ящики, что-то вроде склада под открытым небом, просто на земле. Всегда украв и спалив один ящик тут же где-то за углом и, насмотревшись на огонь, мы расходились по домам, где он прилежно делал уроки, а я, ожидая вечера, “слушал воду” и – читал “Волшебника”. (Без воды находиться в туалете было и скучно и – неприятно.) А – уроки делал потом (всё время откладывая их,– хотелось, чтобы это “потом” – никогда не наступало),– и неохотно, и невнимательно, и – неприлежно, отчего и – боялся за них перед “наступающим “завтра”… Отчего и – дрожал затем на уроках: “лишь бы не вызвали”! А – когда вызывали, часто отвечал – спонтанно, перекликая то, что успел запомнить, с собственными порывами, за что мог получить (особенно по гуманитарным предметам) – неожиданную пятёрку, которой очень радовался: “Мама! Сегодня – пять по истории! Четыре по литературе! Четыре по физике!: часто бывало и такое. Часто бывало и такое, классе в седьмом: по пять-семь двоек за неделю…
Зато я всегда слушал с удовольствием, хоть даже и математика, если он вдруг начинал объяснять с “подъёмом” (что я улавливал мгновенно), но говорили “с подъёмом” математики – редко, и я – быстро терял к ним – интерес, предпочитая слушать басню Крылова на уроке чтения. Читал я сам плохо, всегда по слогам чуть ли не до пятого класса, или – позже, медленнее, чем все, и вспоминаю учительницу математики, которая нашла в моём голосе, видимо, какое-то выражение, перед всем классом сказала: “Пусть условие задачи прочитает Серёжа! Я всегда и – очень люблю, когда он читает!”. И я прочитал так скверно, медленно и со сбивками, что – она промолчала, когда я это сделал.
Я всегда любил дождь, особенно, когда небо затягивалось на несколько дней, и он сеял и сеял, и я твёрдо знал, что он “скоро не кончится”… Сейчас таких дождей не стало: глобальная экологическая катастрофа, поэтому “лови момент”,– когда небо – раз или два за лето скупо “одарит” тебя полдневными тучами и неизбежно-коротким дождём, но так щедро на безжалостно-палящее солнце.
Я помню, что “тогда” летние дожди случались три-четыре раза в месяц, или – два-три раза в неделю,– затяжные, когда небо затянуто облаками, если лето случалось – дождливым… А разве сейчас есть такое понятие, как “случилось лето” или – зима, или – осень? Или – “весна нынче затяжная”... Сейчас вообще мало что “случается” в “наполненном случаями, интересном мире”... Ползём, как оползень в пропасть, ни о чём не думая и закрыв глаза, научившись “этому” (“демократии”) неизбежно, и даже без огонька…
Бывает, иной, или выпьет (хоть!..), или просто “моча в голову стукнет” и – А! в море в феврале, или “в омут головой” и будь что будет! Пропадать, так – с музыкой! Так это – хоть какое-то проявление души. А тут, как живой труп загнивающий, раковый больной (даже не как потерявший надежду на помилование, безнадёжный рецидивист…) лежит НАШЕ общество, и ждёт погибели. Даже раковый больной боится смерти (а какая она? хотя бы...) ибо в сознании ещё, наше общество, в бессознании, или “не в своём уме”, ибо ничего не боится. А, может потому, что ЗНАЕТ от чего умрёт, и это знание подсознательно убило – ещё живой, но уже бездушный организм?
Кстати, о знании и о душе. В деревенском моём детстве был друг Сашко. Он как-то сказал мне: “Артистов по настоящему убивают, ибо – там кровь, и матери плачут”... Это было классе в пятом. Я не знаю, хорошо ли он знал таблицу умножения, хотя знаю, что – хорошо: были общепринятые границы, через которые люди не попадали по причине уклада, заботы государства о тебе, а не “сам о себе”, как сейчас, что является – самым порочным в этой системе, но КАК! это отличается и от знаний нынешних поколений! и от незнаний его, и от чего хотите – СЕЙЧАС!!! Ибо, ЧТО заменит человеку – душу? Только её отсутствие... Только смерть... Но это уже – не человек…
В молодости папа был очень горяч. Когда писал диссертацию и отослал её рецензентам в Москву, и получил неблагоприятный ответ, тут же сел и стал писать им оскорбительное письмо (он, кстати, и со всеми оппонентами перессорился), которое показал маме, и та – порвала его. Тогда папа чуть не побил её. Когда рассказали это профессору на кафедре, тот похвалил маму: “Ай да молодец!”. Спасла, может быть) папину диссертацию... Или, мама, всё рассчитав, посылает папу в магазин купить кефиру, маргарину и так далее. А он – приносит кильку, ещё что-то подобное, говорит: “то, что ты просила – не было”. Лишь бы деньги потратить купил. Мама – упрекает. Отец: “Треба тикать!”
Реакции отца на обстоятельства жизни были всегда очень точными и – меткими. Это выражалось и в поступках, и в словах, и в интонации, которая была всегда объективна по отношению к Правде, которую он хотел выразить.
В вопросах еды отец был неприхотлив. И хотя и мог, смеясь, чаем тарелку после манной каши промыть, говоря: “Всё равно всё смешается”, но был, по молодости особенно, брезглив, и, если в борщ попадала муха,– чуть ли не отказывался после этого от него. В институте он обедал стаканом сметаны с булочкой или хлебом.
Отец любил жизнь, и чувствовал к ней и вкус и – интерес, и желание изменить её. Чувствуя и удовлетворённость, наслаждаясь жизнью, и – неудовлетворённость,– критикуя её во всём, что мешает ей, и – её настоящему проявлению и – смыслу (например, он любил “тружеников вечных”, уважая их истинную суть, а не – имидж, считая – именно это – истиной: он вообще часто говорил – “Это же прописные истины!”,– а – наследие бездельников – “ИМИДЖ”,– не считая таким гуманным проявлением жизни,– назвал бы сейчас, как и – самих бездельников, которых называл: “бездельник,– пробы негде ставить!”. Правильно, ведь, разве имидж может быть – настоящим делом, как не может камень стать хлебом, ибо, к тому же – хлеб, а не – камень – является истинным смыслом жизни, являясь к тому же и – его, смысла жизни,– источником. Тут главное,– есть труд. А – где труд,– там и душа. И – наоборот), он всегда присматривался к ней, к жизни, ища и не ища поддержки одновременно, наверное, чтобы правильно понять её, эту ЖИЗНЬ, познать её истинный “смысл и тайну”, поэтому он был человек не обременяющий, лёгкий. Он как бы всем своим примером и делом упорно проверял её, и себя в ней,– живя тем что есть и как бы насладившись этим, но не удовлетворяясь этим же одновременно, пытаясь сделать лучше мир, в который пришёл.
В застолье он излучал энергетику, свойственную ему вообще, и – добродушие, и необычайно оживлял его своим присутствием. Он как будто чувствовал, что собрались – не для дела, собрались на праздник, и – соответствовал этому. Он был так непосредственен и обаятелен, и – интересен этим,– что ему прощали всё (не как рецидивисту, после ловкой “проверки новичка”, а как человеку, имеющему свои правильные и крепкие жизненные устои, которые он обрёл, и которые не менялись с годами – и были истиной этой жизни, как является такой истиной для жизни – хлеб, а не “эмульгатор, краситель и наполнитель”, и от этого никуда не уйдёшь, тогда – понимали это – “не понимая демократии”, сейчас, “понимая демократию”,– не понимаем этого.
Так вот. Были отец с мамой где-то в застолье. Уже в конце, запоздавшие, явились ещё гости. Хозяйка несёт из кухни всё, что ещё осталось: крыло, ещё что-то... Ставит на стол. Отец берёт крыло, с аппетитом! ест. Мама толкает его ногой под столом, мол, что ты делаешь, не тебе же!..
Сейчас – ограбят”, или – “душу вынут и – дырочки не оставят”, как говорил отец,– и – не спросят, а он-то – отдавал! Помните, как у Высоцкого: “выплела ловко из кос золотистые ленты”… И – ещё: “деньги взяла и часы, и ещё документы”... Это Ложь у Правды... Да, отец был Правдой, а не Ложью, и – поэтому – Правде простили – такое проявление ЖИЗНИ всеобщей радостью: “Вот молодец!”, как сейчас Ложь не прощает любое проявление Правды равнодушным: “не грузи”...
Отец сам пил редко, я помню его нетрезвым два-три раза. При этом – он был – ещё более внимательным и добродушным, а к маме – ещё более нежным. Нам с братом говорил: “мама у нас – одна, её надо любить”…
Папа был – оптимист, но и – мечтатель, но – только тем, что – хотел, надеялся и – старался изменить хоть что-то к лучшему своими силами. Он был – реалистом, хотя, какой казалось бы – реалист (разве что с – недюжинными силами и – Верой) за отпускной летний месяц возьмётся, вдвоём с соседом, строить своей матери, моей бабушке Оляне Фокиевне,– серьёзный дом! И – не из фанеры, чтобы “пустить пыль в глаза” (отец это – ненавидел,– когда “пускают пыль в глаза”), а – всерьёз и – надолго.
Когда отец говорил мне: “а ты, господин, иди в магазин!”, или,– увидя меня бегущего, как бы пел – “Бе-еги-и-и! Бе-еги-и-и!”, он использовал свою неповторимую интонацию. Так было всегда. И когда он говорил мне, как бы приговаривая, но – всерьёз, гладя по голове: “Бедный, бедный, ты бедный…” или – тоже погладив,– “Извини, дорогой...”,– оттенки такой интонации могли меняться, но всегда она была так к месту и всегда так проникала в душу, что я готов был горько заплакать, веря ему, что я “бедный”, или “извинить” папу, потому что “извини”, это потому что я – “дорогой”... И в этом “извини” – были и – искренность и – благородство, которым он как бы – учил меня, но – которого я не проявил к нему при жизни. Поэтому – в его искренности – я никогда не сомневался.
Вообще, по отношению к детям у него были особые интонации и слова. Ими он как бы и опускался до уровня сути ребёнка, и – понимая, возносил его до своей сути, передавая ему своё понимание и – ЗНАЧЕНИЕ, которым быстро веришь.
Такое скрытое значение было и в его “БЕГИ-И”, сказанном и протяжённо и нараспев, после чего, “бежать” хотелось до – бесконечности и “куда глаза глядят”… Этим он прививал ВКУС – к простым вещам и к – простым истинам, их правильной оценке, значению... Этим он покорял и заботился обо мне, о – моём – будущем…
Это – не была покорность “наркомана-мальчика”, безоглядно просидевшего целый день у компьютера,– одуревшего и – ничего не соображающего, так познающего мир, который открывает перед тобой ИНТЕРНЕТ, и – не более, чем отрабатывающего свой будущий имидж будущего брокера или бизнесмена.
Но это была – покорность – ИСТИННОМУ МИРУ – покорности безоглядно копать руками червяков в навозе, “дурея” и – ничего не соображая (в этой безоглядности) от его запаха и предвкушения рыбалки: истины пахаря и трудяги, каких свет не видел…
Что ж... Разные истины? Разные понятия? Разные вкусы? Разные потребности? Разный уровень жизни? Духовный и – физиологический... Да. Разные. Как разные – хлеб и камень... И – потому, хотя бы, что – хлеб растёт – не из компьютера а – из навоза, надо предпочесть – навоз, и – его правду…
Отец мог и любил “организовывать” детей на труд, поощряя их фразами: “А ну, давай! Молодец!”, или – “Ой, помощник! Ой, помощник!”, искренне радуясь, как “молодец” и “помощник” “потащил” лопату.
Сказав мне, четырёхлетнему, взявшему метлу, и – через силу мазнувшему ею по полу, используя свою неповторимую интонацию: “Трудя-яга, каких свет не видел!”,– так за пару-тройку раз сформировал во мне подспудно, потребность и – обязанность – очень аккуратно! – убирать в трёхкомнатной квартире на протяжении – пятнадцати лет. И, уже, сам “не зная забот”, занялся работой без которой не мог…
Отец был человек долга и – коммунист, но “высоких разговоров” о “партии и о – народе”, я от него никогда не слышал, часто слыша от него – другое: “ЭТО ЖЕ ПРОПИСНЫЕ  ИСТИНЫ!”.
Кто-то из великих педагогов сказал, что просто погладив ребёнка по голове, ты формируешь в нём чувство долга и – умение быть благодарным.
Деньгам “чистым” – не нужны – ни долг ни – благородство, ни – благодарность. Они не свойственны – голому расчёту, ибо – “они любят счёт”, и, меняя своих хозяев,– не замечают благодарности к тем,– кто их “считать не умеет”, убегая от них к – тем, кто их (забыв про благородство и – душу) – считать “научился”… Вот и – учит общество – “считать деньги”… Вот  и – учит общество наживы – порокам души и – тела… А выражение отца "Шахер-Махер!" – типично для него. "Шахер-Махер" он, чеcтный,– ненавидел.
Отец – не умел считать денег, поэтому он никогда – не сумел бы их скопить. Шукшин говорил: “деньги надо тратить…”
Разве к тем, кто это – действительно делает,– они, деньги,– бывают “благодарны”, разве они к ним – липнут?.. Вот и копят и копят “два-три человека на земле”, снисходительно поглядывая на – голодных, вынужденных идти “на панель”, наркоманов... Ибо, что? они могут – изменить своими деньгами, когда – если их у них даже и – отнять,– всех денег хватит бедным,– всего на два-три месяца... Об этом “знают” – и деньги и те, кто их копит… И – это в условиях, когда – в людях нет,– ни покаяния, ни всех “простых истин”… Безысходность… Прикрытая в красивую обёрточку очередного имиджа бесконечной “борьбы с бедностью”, “беспризорностью”, “инфантилизмом”, и – другими всеми пороками общества денег, всеобщего и – такого же бесконечного желания разбогатеть…
К тому же,– какая благодарность жизни,– от голого расчёта, убивающего душу, в которой, убитой уже,– не может быть её, как не бывает в камне – хлеба!
А что есть человек – без души? Мертвец. Ходим, как “живые мертвецы”… Из “продукции” “Коламбиа пикчерс”... (или не знаю, какой там ещё.) Раньше было – искусство, а – теперь – “продукция”...
Фразы отца: “сколько я могу за тебя краснеть?”, “глухой номер!”, “убожество!”, “вот шакал!”, “нахалюга!” (если кто-то, например, “подрезал” на дороге), "шарлатан!", “прыйшов хтось, да взяв щось, та понис кудысь...”, “ловля блох!” (на пустое занятие), “нема с ким балакать”,– тоже типичные для него, так не любившего “всяческую мертвечину”, и – так любившего – “всяческую жизнь!”, и – потому умевшего – самому постоять за неё! Его типичные слова, подразумевающие участие действием в ней (жизни): "Я приветствую это решение!"
Отец любил народные песни, и ещё – сказать маме, шутя и смеясь: “нытки рвуться,– я вьяжу,– кого люблю – не скажу”, или, смеясь,– перед сном: “Кури вже спать ляглы!..”, или – “Дунька! Дуняша!”, или – “Вася-Вася, я снялася, вышла карточка на ять…”, или,– икнув, маме: "Чого це я гыкаю?", а также попеть вполголоса, мягко, шутя, вечером маме: “Ой, чём не прийшов, як мисяць зийшов, як я тебе ждала? Чи коня немав, чи стежки не знав, чи маты не пускала? И – конека мав, и стежечку знав и – маты пускала, найменьша сестра, Бо-дай не взросла!,– сидельце сховала…”... Папа обычно слово “маты”,– менял на имя мамы, и смеялся. Или, с действительной проникновенностью и – какой-то умеренной тоской, где-то в машине, по дороге, папа пел: “И тоска берё-ёт моряка….”, и – нараспев: “Си-иние о-очи далё-ёки-их подруг, Ой вы, ночи, матросские ночи,– только небо и море вокруг”. Или, чаще – дома: “Каким ты был,– таким ты и остался! Но ты и – дорог мне такой”. Когда папа читал четверостишие Некрасова: “Помнишь ли, Маша, как лес вырубали? Мне и теперь его жалко до слёз!”, мне казалось, что – вот-вот на глазах отца – появятся слёзы. Но он только на секунду морщился. При этом лицо его было какое-то одиноко-ищущее, страдающее.
Папа в молодости любил насвистывать какую-либо мелодию, но, при этом,– чаще свистел глухо, то ли – потому что – не умел звонко, а, может,– не хотел…
Отец любил и ценил реакцию детей на свою доброту к ним. Он мог, любя, и – покусать, и, увлекаясь, упиваясь ребёнком, один раз прокусил ухо моему брату до крови. И дети – буквально льнули к нему.
Помню, как мы, истомившись, и – истекая ответной детской любовью к нему,– втроём,– усердно мыли ему ноги в тазу (дело было в деревне), а папа добродушно и, как бы – снизойдя – к – нашей уже любви,– смеялся.
В детстве, рассказывала бабушка, он очень плакал, когда та – уходила в колхоз и запирала его одного. Он плакал и – просил: “Не уходи!” И – потеряв надежду,– уже последнее: “Дак ты ж – недовго…”...
Отец был – снисходителен. Когда меня наказали, и – сообща (он молчал, это был – не его метод) договорились “не разговаривать” со мной, спросил меня за обедом: “Как дела, дорогой?” При этом было видно, что он просто не запомнил о “договоре”, потому что эти методы были ему чужды! Как это не сходится с – нынешними “методиками”, когда вокруг уписавшегося в детсаду мальчика – выстраивает детей, и: “Все скажите ему,– “у-у-у!..”
Вопрос отца подействовал на меня тогда – сильнее всяких бойкотов, которые только – ожесточали, озлобляли меня… Этим он привил мне такое понятие, как покаяние.
Такие прописные истины, как горячее “прощение”, исходящее из всепрощения, душа, а не – имидж,  чувство вины, исходящее из покаяния, – такие очень глобальные истины только смогут изменить жизнь к – лучшему!
Можно вкладывать – кучу денег, “борясь” с нелегальной проституцией, или – терроризмом, или – с наркотиками, если – никто не знает даже чувства вины, а не то что покаяния и всё равно – будет заниматься этим, потому что это – “просто выгоднее”: общество наживы – вытравливает из людей это – основополагающее чувство, равно, как и – все остальные, доброту, искренность, совесть... что мешают копить, “царапаться” за деньги, кусаться за них (значит, если надо – лгать, мошенничать, нарушать закон, подавлять свою совесть), ведь на карту поставлено – твоё выживание в этом мире, в – мире таких ценностей: петля затягивается,– твои дети будут лгать, изворачиваться, юлить и – нарушать закон – ещё похлеще твоего... Истины – ложные? В – системе Правды и Добра,– конечно. Но – не в этой: где деньги не пахнут… К – чему такая борьба? Отчитаться, мол, смотрите?.. Такая “бухгалтерия” – хуже той, что была,– когда “деньги считать – не умели”... Ибо,– “бороться с наркотиками” – сменённым в тысячный раз имиджем престарелого рок-музыканта, “бросившего "эту дрянь" в семьдесят лет”,– глупо.
Сказать, что “плохо бывает только в период первоначального накопления капитала”, и что – когда он кончится – всё будет – хорошо?.. Это, когда за – один! день теряют по пять миллиардов? А – “заказать” смерть человека – стоит триста долларов?.. Абсурд! Ибо, что же тогда такое – “начальный капитал”?! Где – его планка?.. Копи – десять, двадцать, тридцать миллиардов, чтоб – не разориться! Назови это – “новыми условиями” вместо “старых истин”. И – ты просто сойдёшь с – ума, переходя постепенно с ума на – имидж, а – потом,– и на какую-нибудь манию, или – паранойю, когда не станет и – его,– имиджа...
Отец был и жизнеутверждающий и жизнеутверждаемый человек. Мы нуждались в нём. И я,– не ценивший его раньше и – считавший, что – он – обычное явление, что “так и должно быть, и – иначе и – быть не может”, находясь под его крылом,– чувствую жгучую и непреодолимую тоску по нём, когда его не стало, в период всеобщей паранойи... Чтобы осознать,– почему так ловко выплела из кос Правды “золотистые ленты” Ложь,– раз уходят устои из-под ног... Может, чего-то, всё же,– оставила? Что-то, что может всё исправить... Разобраться без “денег, часов и документов”, имея только! оставленное мне тобой: “как дела, дорогой?”… Я очень хочу сказать тебе, папа,– “хорошо”! Но не могу этого сделать... А – вернуть тебе – “плохо”,– в благодарность за оставленный тобой мне замечательный мир,– я не хочу! “Лучше землю буду грызть!”,– как сказал Шукшин.
Если по телевизору, или – по радио отец слышал, пусть даже “патриотическую”, но – какую-нибудь – особую “кричащую”, или – как бы – “блеющую” (и – потому – нелепую пафосную песню, тем более, если кто-то из нас, родных, был свидетелем, и – вызывая наш смех, сам, как бы – с “детской интонацией”, но точно!, копируя, подражая,– и только усилением интонации (утрируя) и так кричавшего (получалось, действительно,– похоже на блеяние, а не на песню),– сам “блеял”,– не только подчёркивая – нелепость, но и с удовольствием “присоединяясь” к ней…
В этом была, несомненно,– ирония. Но – не злая,– выдуманная сатириками-ёрниками, пошлая, а – жизнеутверждающая, непосредственная, даже – “радостная” – от – сознания “открытия”, может быть оттого – детская... Сопричастная...
Ирония его всегда была такой. В этом было и – “вот хорошо поёт”, и одновременно что-то ещё, неуловимое и жизнеутверждающее, усиливающее. После этого – всерьёз воспринимать песню (если она была “серьёзной”),– просто, не то чтобы – не хотелось,– не моглось. И – песня становилась – такой, какая она была действительно, и – отношение к ней было – соответствующее, действительное. В этом улавливается мне что-то Бунинское, где он говорит, как незадачливый оратор, долго всем своим поведением и – видом – принимал внимание на себя, и, наконец,– добившись его – гробовым молчанием – всего зала, и – всеобщим поворотом голов к нему,– сказал полную чепуху... Во всяком случае, по силе воздействия,– это было так.
Отец – не любил семейных ссор, и,– когда они случались, сказав маме: “Мне не нужны эти нравоучения”, или “Як мокрым рядном накрыла”, или – “Треба тикать!” Или – “Это же прописные истины!” или – “Простые вещи надо понимать!”, “Опять колотнэча!”, "Зачем мне эти нотации?", “Я не знаю, чем я заслужил...”, и – убегал на целый день в гараж. Или,– услышав сварливое тёщи (сироты, кстати, и – тоже – труженицы вечной) к – тестю: “Що ты робишь, чёрт старый?”, как-то сказал маме: “Чого вона его точить, на ём же рубашка не просыхае?” Между собой отец с мамой всегда говорили по-украински, в том числе и при нас, и к нам – обращались по-украински часто, отвечали мы им обычно – по-русски.
Отец – любил взаимность, но как бы не требовал её от других, и – поэтому был лёгок в общении, больше отдавая своему собеседнику. Это было тем более заметно, что он в полной мере обладал “простыми истинами”: а всякому приятно, когда его поймут. Это было тем более парадоксально, что он не только понимал, но и подчинял тебя себе, как бы покоряя тебя всей своей сутью, и обаяние его всегда было именно таким, поэтому его и уважали. Но на кафедре он мог и – закричать на упорного в своей лени лаборанта, и, даже – матом, хотя в семье мата я от него ни разу! не слышал.
Отец любил животных, и показывая на какую-нибудь лежавшую у дороги собаку, используя свою “детскую интонацию”, говорил ей, тыча в неё пальцем: “Ты – скот!”, или, если собачка была маленькой: “Ты – скотинка!”, или, просто, указывая на неё,– “Скотинка...” Если же маленькая собачка ещё и гавкала на него, он, чуть неуловимо изменив “детскую” интонацию, говорил: “Что кричишь?”
А – кошку, хомячка, белку, ёжика, и т. п., называл: “Шкрит!”
Подростком, лет в – двенадцать-четырнадцать, он взял нитку и иголку и зашил брюхо своей обречённой свинье, напоровшейся на штырь, и распоровшей себе, брюхо, и этим спас её, ненадолго, естественно, ибо спасал и свою семью от голода. Но я уверен, что он сделал это и из жалости к “скотинке”, тоже.
Отец любил свою машину и ездил на ней в институт каждый день. При этом, как водитель, он был – не совсем уверенный, и часто говорил мне: “Тише едешь,– старше будешь!”, и – “надо пользоваться правилами трёх “Д”: дай дураку дорогу!", при этом отпуская сцепление машины так, что – мотор её работал – всегда по разному (как новичок, не умеющий рассчитать возможности машины, и – поэтому она – то ревёт, то – глохнет), в основном,– нажимая сильнее чем надо, а – сцепление отпуская – медленнее. Но это было не выражено – слишком сильно. А на мою просьбу, где-то среди лесов и – деревень, далеко в пути, за городом: “Папа, давай быстрее!”, даже если он ехал со скоростью – 80-90 километров в час (а это была его обычная скорость за городом), если ГАИ не предвиделось среди леса, иногда соглашался, молча усилив скорость до – 110 километров на несколько секунд, и – тут же – сбавив её до своей обычной. Но – обычно – отпирался: “Не надо мне! Сейчас попутают!" (про ГАИ). Хотя, иногда и – “путали”, обычно, в населённых пунктах. Сам я любил мёрзнуть под открытым окном машины – на заднем сиденье, когда ехали с мамой и она сидела – впереди.
Едучи со мной на машине, и глядя на бешено бегущих за машиной как-то сбоку собак, и – лающих на неё, папа, видя их усердие и смеясь, весело-добродушно, говорил мне: “Счас – шины прокусят!..” В этом тоже угадывалась ирония подкрепляющая суть этих собак, но не “нарушающая” – своей безопасности, тем более что – выйди из машины,– они бы точно искусали её хозяина. При этом, если “ситуация нарастала”,– папа мог и – засмеяться...
Отец принял смерть самую мучительную и постепенную, какую только можно себе представить. Но – принял её так же легко и – достойно, как – принял эту – жизнь, и – как жил ею... Мужественно.
Заболевание – началось – внезапно, мгновенно: неожиданным заиканием, вернее,– стал заплетаться язык. В тот день и – ещё долго – физически – отец был бодр... Ещё – ректор спросил его в тот день: “Вася, ты что,– выпил?” Отец ответил: “нет, я просто устал...” Я – до сих пор не верю, что – отец – мог так просто – заболеть, без причины... Серьёзной причины... Постепенно, процесс – стал нарастать... С – потерей речи стали угасать и – функции организма в целом, движение... Потеря глотательной функции… Всё это, как снежный ком – катилось на папу… Он – не обременял нас – ни жалобами, ни – стонами, ни – просьбами все четыре года! пока – умирал... И, хотя мама старалась – вовсю, чтобы – спасти его, но – как-то – не верилось, чтоб ТАКОЙ человек – мог умереть... Казалось,– вот-вот,– и он сам – вытянет, справится сам, даже когда лежал, потеряв и – движение и – речь... Но в глазах его упорно светилась мысль, и в них – не было просьб о пощаде, только – в последние 3-4 месяца он смотрел как-то – очень умоляюще... Я видел, как он коротко и очень горько (и – во много раз сильнее, чем я в детстве, когда он гладил меня по голове, говоря: ты бедный…) проплакал в трех случаях: когда брат пел ему украинскую народную песню "О чёрная ты, чёрна", когда уезжала его мать, моя бабушка, и когда уезжали моя тётя (по матери) с мужем (хорошие люди), как будто зная, что – прощается с ними – навсегда...
Больше плачущим в жизни я его никогда не видел.
Если бы смерть могла – любить, она – полюбила бы его точно так же, как любила его – ЖИЗНЬ, ибо,– он сполна удовлетворил и – её. Но смерть может только – ненавидеть, и она – возненавидела его, подарив навсегда – ЖИЗНИ, которую отец так любил… И – потому отец – не передал мне ТАЙНУ СВОЕЙ СМЕРТИ, А ПЕРЕДАЛ МНЕ ТАЙНУ СВОЕЙ ЖИЗНИ, которая явилась для него – ПРОСТОЙ ИСТИНОЙ, слишком простой для него, чтобы он – не смог этого сделать…
У меня растёт – твой внук, папа, которого ты не дождался. Я назвал его твоим именем. Он похож на тебя.
Ещё несколько слов об отце, можно, Александр Сергеевич?
Мой отец был простой коммунист. Он – никогда не лгал, не брал взяток и – “подарков” на работе, и – никогда ни за кого – не просил. Если кто-то просил его – похлопотать перед кем-то, за – кого-то,– очень злился.
По отцу можно было – “часы сверять” Я всегда спрашивал папу: “Когда ты, папа, сегодня придёшь?” Всегда, если скажет – “в – три”,– точно, глядишь, в три десять – ключ в замке поворачивается.
Отец был – нежаден: кидал деньги – направо и – налево, но мог и – поторговаться, если – знал цены, и, мог – утайкой, где-нибудь на Чёрном озере, в Белоруссии, где мы с ним и с мамой были на отдыхе, в деревенской избе, где покупал молоко, черпануть из ведра зазевавшейся бабы с полкружки только что надоенного, с пеной ещё, молока, и – выпить, пока та – выбежала за марлей, и, неумело вытирая рукой губы, уже при ней, вернувшейся – быстрее, чем отец ожидал, ибо, марля висела где-то рядом, на верёвке, а не оказалась – в хате. Потом он – хохотал (она ещё надоит!), когда его пристыдили, приговаривая по-шукшински: “как же я это так опростоволосился?..”
Он вообще в чём-то был похож на – Шукшина – и неуловимо и – вьявь, может, кажущейся для окружающих,– лёгкостью, юмором, непосредственностью? Хотя,– Шукшин-пишущий, снимающий, играющий, был, видимо, таким уже в – “продукте” своей деятельности, а – отец мой – в самой жизни, ибо, как Шукшин – не играл, а  – жил. Только – не так – щемяще.
Взяток отец – не только – не брал, а – наоборот, он – единственный в институте, где проработал – более тридцати лет, мог упорно “разговаривать” с нервным и тяжёлым по характеру ректором, и – не о чём-нибудь, а – добиваясь материальной помощи для уборщицы своей кафедры (хотя в жизни мог посмеяться над калекой, если тот был – смешон), например, когда тот, ректор, и при более простом разговоре – постоянно кричал и топал ногами…
Он, папа, когда принимал экзамен у – деревенского тугодума-студента,– смотрел на его – руки... “Этот – всё равно в свой колхоз поедет, поставлю ему хоть – тройку, в крайнем случае – всегда поставлю”. А бездельнику-еврею, надеющемуся на взятку,– мог сказать своё знаменитое: “Не мылься,– бриться не будешь!”
Отец – не просил никого в институте даже за меня, ни – когда я туда поступал, ни – когда там – учился, и – очень злился, когда ему было стыдно за нас с братом, учившемся там – раньше меня, когда кто-то из преподавателей жаловался в простом даже намёке по поводу нас. Он мог сказать как раньше в школе: “До каких пор! До каких пор я буду краснеть за тебя!”
Отец пользовался огромным авторитетом у всех, даже у подлецов и бездельников, которых он не терпел. А – тех, кто – чего-то хочет в этой жизни – отец любил и – ценил. Когда-то лаборантом у него на кафедре работала будущая актриса – Светлана Крючкова. Она была одержима желанием “поступить на актрису”, и – просила отца – отпустить её. Отец по-доброму смеялся, когда я его спросил – Отпустил? – Отпустил.– добродушно ответил он. Больше разговоров об этом – не было.
Отец мог взять косу у рабочего или лаборанта,– “махающего ею, как топором” у лужайки перед окнами кафедры, снять пиджак, и – показать, как надо косить: “Ты косу не поднимай, коси равномерно, чувствуй землю,– коси вдоль неё”.
Отец любил физическую силу, и, если кто-то шутя его пытался бороть (в деревне), смеясь, говорил: “Силён, бродяга!”.
Отец мог и – знал как покрыть крышу гаража листовым железом, сделать балконные рамы, и – даже – построить домик-сарай с – отделениями для – телёнка, птицы, свиньи, из – брёвен. Он всё это – знал и – делал. Но, если красил,– обязательно измажет краской брюки, лицо, руки: он был нетерпелив и – деятелен.
Папа – любил и – уважал свою мать, требовал к ней уважения, и в – благодарность за то, что она – помогала ему в – студенческие голодные годы,– сам стал высылать ей пожизненно и – ежемесячно эти – двадцать, спасавших его тогда рублей, потом – сорок.
Папа был – любимым сыном своей матери,– одной “поднявшей” четверых детей. Пятый, мальчик,– умер в – голод тридцать третьего года, который был на Украине.
Вообще, его мать, и – такие же украинские женщины-старушки – излучали для меня какую-то непонятную, но – ощущаемую всем существом всеобъемлющую, истинную правду, ориентир, маяк, ненавязчивый, но – сильный. И – одним словом, прощением, молчанием, жестом “точимого об крыльцо ножа”, взглядом, укладом всей жизни простой и – простым познанием своим, всем своим поведением – раз и – навсегда направляли, заставляли неосознанно верить, а главное,– самому ощущать себя и – свою, особенную красоту вековых украинских  деревьев, смолистых сосен, белых берёз, бурьяна, реки, леса, гусей, пасущихся в траве у дороги или – лежащих в репьях “у калюжи”... до – белого, или – гриба-сыроежки у опушки, и – красной ягодки, или – детской дружбы, неоглядность и – самобытность – даже – маленького огорода, собственную самостоятельность и – уверенность в себя: искренне живя, сейчас и – в будущем...
Отец читал лекции – легко и свободно, но никто не знал, что он каждый раз по два-три часа (бывало и – полчаса, если – лекция лёгкая) готовит её, перечитывая и – вспоминая – каждый вечер, ибо – чувствовал, видимо,– трудности – в её запоминании. Он преподавал сельхозмашины.
У папы был брат, лётчик, дядя Саша, который трагически погиб в грозу, разбился на самолёте, и – который был точно такой же лёгкий человек, как и отец: весёлый, добродушный и – одновременно – ответственный.
Всё это – формировало, ибо – окружало меня, окутывало, и – было настолько значительным и – очевидным, что – зачастую пренебрегалось мною. Поистине,– “что имеем, то – не ценим, потерявши,– плачем”.
Если говорить ещё о моём детстве, то я скажу Вам, что – в школе не любил писать сочинений, у меня отключалась фантазия, я не владел словами и был на это дело – ленив, предпочитая прогулять в воскресенье во дворе, глядя на поглядывающего на меня с балкона время от времени моего друга и одноклассника Игоря, оказавшегося там, чтобы подышать воздухом, и – “потеющего” над сочинением, которое задали на понедельник с ВЕСЁЛЫМ превосходством и сожалением над ним (я даже мог посмеяться, показывая на него пальцем, но не помню,–делал ли это…), с тем, чтобы испытывая большие страх, тревогу и напряжение, и какой-то ужас от того, что у меня – нет заданного сочинения, в понедельник утром, перед школой ждать на пятом этаже (Игорь жил на четвёртом), когда уйдёт его отец в семь сорок пять, чтобы забежать к нему домой, и лихорадочно перефразируя его слова, слова из его сочинения, хватая – первые попавшиеся (по смыслу) взамен, синонимы, “переписывать” его – аккуратное сочинение своим корявым, дрянным почерком, ловить его – умоляющие глаза и бежать к восьми тридцати в школу, облегчённо забегая в класс за секунду до учителя. Как правило, он получал четвёрку, а я тройку.
Наверное, поэтому, когда я действительно “под настроением”, порывшись в библиотеке, сидя там полдня за географической картой, записав оттуда в тетрадь названия островов, маяка, позвонил другу нашей семьи, Александру Очинскому, Автору предисловия к моим сочинениям (см. на портале Стихи.ру его сочинение *Монолог дилетанта. Вместо предисловия*) с просьбой, назвать мне хоть какие-то термины, касающиеся *корабельных* (Саша уже тогда - а он старше меня на пять ЛЕТ, ОЧЕНЬ НАЧИТАН БЫЛ) - как-то в классе – пятом-седьмом, пошёл в лес, залез на дерево, и под моросящим мелким дождиком – написал там сочинение ВСЕГО на полстраницы, из нескольких предложений, сам (про море и капитана), под вдохновением и, ожидая после прежнего суррогата не меньше пятёрки,– очень обиделся, когда наш замечательный! педагог-энтузиаст, заслуженный учитель РСФСР, настоящий профессионал, учительница по литературе и русскому языку,– женщина полная, добродушная, но – строгая и – неумолимая одновременно, сухо объявила, читая общий список, что я получил – тройку.
Я – не мог понять (искренность и моего сочинения, и его, сочинения - уровень и непонимание учительницы, рождали во мне огромную обиду), и я чуть не заплакал прямо в классе, слёзы душили меня. И – я – обиделся.
Я – только в конце урока, я подошёл к Эде Александровне, и разлепил губы: “Почему мне тройка?” “Это не ты писал”,– услышал я в ответ (она сказала это не поднимая головы от журнала, что-то писала в нём).
Рассказал маме (она – не знала, как я раньше переписывал сочинения и к тому-же, видела, что я ходил в библиотеку и изучал там географическую карту). Через несколько дней учитель подозвала меня, и сказала: “Я поняла, что это ты писал, я ставлю тебе четвёрку”. Я был удивлён, но и – благодарен за понимание, и – зауважал её – ещё больше.
Я не хотел говорить вам (чтобы меня не сочли "ненормальным хвастуном и лгуном"), но я все же скажу вам Правду о моем САМОМ ПЕРВОМ сочинении, написанным, мной, тогда в школе, это, о котором идёт РЕЧЬ, сочиненном тогда в лесу, осенью, под моросящим дождиком, на дереве...), что сочинение это я впоследствии забыл, кроме первогй строчки:*Туман рассеивается* и последней фразы его:*Знаешь? Ты настоящий капитан. А что может быть лучше этого!*. Я запомнил это, безусловно и абсолютно, не лгу вам. А само сочинение забыл. Я потом пытался вспомнить его, сочинение, но - не мог. Помнил только начало и концовку... Потом, много лет спустя, я посмотрел американский фильм *Идеальный шторм*, и с удивлением от того, КАК!?.. это, моё, сочинение могло туда попасть, в ЧАСТИ, сценария этого фильма, по поводу монолога главного персонажа в этом фильме, В - АБСОЛЮТНО ВЕРНОМ, МОЕМ, ЛИЧНОСТНО-БУКВАЛЬНОМ, В СМЫСЛЕ ТОЧНОСТИ, ЕГО ИЗЛОЖЕНИИ, В СМЫСЛЕ ТОЧНОСТИ ЕГО СЛОВ - МОЕМУ, - ЭТОМУ - СОЧИНЕНИЮ, - ДОСЛОВНОТЬЮ: Я СРАЗУ УЗНАЛ И ВСПОМНИЛ ЕГО, СОЧИНЕНИЕ МОЕ - БУКВАЛЬНО, ПОПАВШЕЕ  КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ В ЭТОТ ФИЛЬМ... ВСПОМНИЛ СОЧИНЕНИЕ, ДОСЛОВНО ПЕРЕДАННОЕ В ФИЛЬМЕ, ТО ЕСТЬ, ПЕРСОНАЖ ВОСПРОИЗВЕЛ ЕГО - ТОЧНО, СЛОВЕСНО... В ЭТОМ ПРЕКРАСНОМ ФИЛЬМЕ... Добавлю, что я был не только удивлён, но и испытал досаду по поводу нарушения создателями ЭТОГО фильма, прав на Авторство - И, МОЁ, ТОЖЕ... ПОВТОРЯЮ, Я, НЕ ОДНОЙ БУКВОЙ  В ЭТОМ - НЕ ЛГУ ВАМ.
Ещё позже, лет через десять, я узнал (мама – не сказала мне раньше), что она ходила к учительнице и у них был “разговор” (вообще мама всегда умела “хранить тайны”, если ей на работе говорили что-то “по секрету”, то – знали,– никто больше не узнает, когда “секретничали” с другими,– на следующий день “секрет” знал – весь отдел...). Это (через десять лет!) на – две-три секунды – охладило моё уважение к ней, учительнице (не сама всё же поняла и – извинилась), но она была – настолько заряжена любовью к тому, что – говорила и – делала на уроке,– получить у неё четвёрку – было задачей не из лёгких, к тому же, видимо, чтобы не уронить свой авторитет, – что я считаю, что и – она сформировала меня, привила свою любовь к литературе, а главное – к литераторам-классикам,– которых я читал всё же – мало, тоже был ленив, переполнен собой, своими – чувствами, ощущениями. Предпочитал смотреть – экранизацию классики по телевизору.
А моя мама была любящей – не на словах, а – на деле (настоящая любовь в её понимании – не кричит о себе), и – всегда – очень умелая, УСЕРДНАЯ и – заботливая жена, мать, хозяйка. Бывало, по четыре первых блюда лежали в холодильнике.
Мама всегда очень болезненно реагировала на моё нездоровье, и – на нездоровье отца и – брата. Если я вдруг заболевал,– заботливее её – не было никого на свете. Она ставила горчичники, готовила горячее молоко с содой и мёдом и – маслом, которое давала – мне,– деревянной ложкой. И всё это с душой, порывом чуть ли не со слезами на глазах. Когда брат, грудным, заболел, а до районной больницы было – пятнадцать километров (у него поднялась температура), мама пятнадцать километров бежала с ним на руках в больницу. Потом оказалось– резались зубки…
Даже сейчас, когда мне сорок лет,– в ней так же искренне и горячо проявляется её материнское начало, материнский инстинкт. Благодаря ей – я не сдох от голода в “перестройку”, когда так много работал, оставаясь по три месяца – один в пустой своей квартире…
Вообще, я – многим, в жизни, обязан. И – своим творчеством, и что – вообще живу, не помер от болезни, не сгинул и – не пропал на улице, когда продал за дело всей своей жизни – квартиру, когда меня покрутила напасть,– смертельный недуг, свалившийся как снег на голову, и – мне пришлось бороться из последних сил, когда я бежал "на флажки", как пел Высоцкий... Тогда меня спасала память об отце, о – деревне, и любимая женщина, ставшая стеной за меня, за мою жизнь, моя жена… её родители… моя мать... Да и – сейчас,– я – не больше чем иждивенец, и – меня снова спасают от голода родные, кто-то одалживает денег, кто-то – одевает, дарит мне станки для бритья, чтобы я мог побриться... Я – засматриваюсь на – мусорные кучи,– может увижу там чего-то такое, что поможет мне – не брать, не унижаться, не терпеть такое положение вещей, хоть день... хоть час…
Когда я делал “предложение” моей милой жёнке, я – сказал ей: “Я ПОДАРЮ ТЕБЕ ТАКУЮ ЖИЗНЬ, КОТОРУЮ ТЫ ДОСТОЙНА! Я – ДАМ ТЕБЕ ВСЁ, ЧТО – ТЫ ЗАСЛУЖИЛА! МОЯ ИЗБРАННИЦА…”... Я и – теперь хочу сделать для неё – это! И я – не понимаю, не могу постичь,– почему? Почему я до сих пор – не могу этого сделать?! Я не знаю, чем я заслужил ТАКОЕ К СЕБЕ ОТНОШЕНИЕ! – говорю теперь я – этой жизни, как когда-то говорил мой отец. Вспомнил свои стихи, исключённые из всех своих сочинений:

Так, может быть,– отринув паутину
Условностей седых, подладив быт,–
Просить – не Бога,– Дьявола-скотину:
Он жизни лучших пусть спасёт и сохранит?!

Эти стихи – никуда не войдут... Лелеем в себе – сатанинское начало? Опасная игра... Мы это уже проходили... Они – как холодный душ, эти стихи... Давайте подумаем об этом. А то – будут просить... Уже просят...
Кстати, насчёт мамы. Никто не мог в детстве лучше неё играть в городки: она кидала биту лучше, метче всех. Сельские мальчишки – всегда брали её в свою команду, во что бы игра не шла. Мама – быстрее всех бегала и быстрее всех ходила на лыжах.
Почерк у неё был удивительно ровный и красивый. Наверное, от старательности и – прилежания, хотя, в детстве делали уроки на газетах: не было тетрадей.
И уже в институте она чертила лучше всех. Зато ей всегда давались тяжело точные науки и – однокурсники давали ей списывать и – решали за неё контрольные, за то, что она – чертила им, помогала им – делать чертежи.
Кстати, когда мама поступала в Киевский лесотехнический институт, то провалилась. Тяжело и – невыносимо было думать ей, что придётся возвращаться ей домой с позором, и – она села на лавку у института и горько – заплакала. Там её заметил декан (мимо проходил), и, узнав почему она плачет,– пожалел её и – взял лаборантом на кафедру. Мама стала работать и – учиться заочно. А – скоро познакомилась с папой.
Это было в 1954 году. Папа учился на пятом курсе, заканчивал. Они подружились, а скоро папа уехал по распределению работать в украинское село. С год они переписывались, а – потом папа написал маме примерно такие слова: если ты помнишь и любишь меня,– бросай всё, и – приезжай, если нет,– тогда не было любви и – оставим эту нашу дружбу.
Кстати, про дружбу и любовь. Отношения у них были – самые чистые. Был такой случай. Ещё до отъезда папы на работу, пошли они “отметить” какой-то праздник. Папа купил и взял с собой водку. Пошли они туда в Киеве, откуда открывается замечательный вид на город, на Днепр, сели, и стали “отмечать”. Мама взяла с собой подругу и – они были втроём. Жили тогда – бедно, закуски почти не было, стипендии – не хватало и мама, никогда доселе не пробовавшая водки, на голодный желудок, сильно запьянела. Её стошнило, она не стояла на ногах, и папа – платочком вытирал ей рот... После этого случая мама – долго, несколько месяцев,– пряталась от отца, ей было – стыдно. Папа заходил к ней на кафедру, искал, она – просила говорить, что – её нет.
Отец вёл в институте активную общественную и спортивную жизнь. Был чемпионом института по прыжкам с шестом.
Так вот. Когда отец прислал маме письмо, мама приехала к нему и они – поженились: в 1955 году. Тогда же отец поступил в – партию. Через год родился мой брат. Папа продолжал работать главным инженером в МТС (машинно-тракторной станции) ещё два года, был депутатом районного совета. Как жили, можно представить по двум его рассказам. Был у них – конюх. Вечно пьяный. А на конюшне мыши погрызли всю сбрую... Заснул пьяный конюх на топчане, свесил руку, погрызли мыши его пальцы до костей... Папа рассказывал,– смеялся. Смеялся, когда рассказывал про то, как – у них с мамой, в хозяйстве жили утки. Кормить их было – нечем. Мама подмешивала им в еду – песок. Голодные утки повыщипывали друг у друга перья... Была ещё одна история. Был у папы – начальник-алкоголик, приходилось и папе – с ним выпивать, куда денешься? Начальник зовёт. Один раз папа сильно с ним выпил, отравился алкоголем. Трезвый уже – лежал сутки – почти без признаков жизни, мама плакала над ним, просила хоть что-нибудь поесть, бульону выпить... Папа молчал, лежал без движения... С тех пор папа никогда сильно не пил, и, даже – выпивая,– морщился... Любил шампанское-брют, по праздникам, редко, но выпивал его рюмку-другую.
А тогда,– попалась на глаза папе газета, где – предлагалось принять участие в конкурсе на – замещение вакантной должности ассистента кафедры сельхозмашин Кишинёвского сельскохозяйственного института, и он – написал туда. Вскоре пришёл ответ с предложением – приступить к работе. Так они втроём: папа, мама и мой маленький брат переехали в Кишинёв в 1958 году. И – всю оставшуюся жизнь папа посвятил – педагогике и своему – институту. Вначале жили в общежитии, потом – в полуподвале, со слизняками на стенах,– в – общей сложности – десять лет.
Через девять лет после приезда в Кишинёв, в 1966 году, папа защитил кандидатскую диссертацию, стал – кандидатом технических наук. А ещё через два года, в 1968 году,– стал доцентом кафедры сельхозмашин Кишиневского сельскохозяйственного института.
Когда началась так называемая “перестройка”, и – подняла голову вся эта националистическая продажная шушера, эти бездельники, которых так не любил отец,– вместо того чтоб работать,– стали писать на отца анонимки и жалобы: они сильно подорвали здоровье отца… (Я помню его недоумённое лицо, когда он, оправдываясь, рассказывал маме как некий Цуркан написал ректору письмо, что – отец выпивает на работе с сотрудниками... Папа говорил маме: “нет, мы только чай пили”... И у него лицо было – беззащитное какое-то, даже жалобное: видно, он был чужд – таким “методам и подходам “перестройки”,– наглым, нахрапистым, коварным... И – искал пути... На что ушли – последние его силы.) Отец много пропадал тогда на работе. Работая уже – деканом,– он всё пытался что-то улучшить в жизни факультета, писал новые расписания, что-то менял… Он всё это делал – ради студентов, он их – любил. Мне приходилось слышать от его бывших студентов: “твой отец – не был вредным, никто не может на него пожаловаться вот, как на – других, например; которые возьмут, зацепятся за кого-нибудь, и – давай его тягать, терзать... А – он такой,– знаешь,– хорошо, получи, не знаешь, что ж,– я не виноват... Иди учи ещё. Авторитет отца, всего добившегося своим трудом,– был не дешёвый, как у – анонимщика и клеветника Цуркана, или – у иного депутата – с – “чемоданами компромата”, или – у иного журналюги,– показывающего грязь нашей жизни, или – трупы, “берущего интервью у бандита о том – где, как и сколько тонн героина – перевёз к нам в страну и – сколько малолеток совратил и – посадил на иглу, сколько русских женщин продал в сексуальное рабство за “счастливый кордон”, как это делали такие как Познер и Ханга, разрушая всё самое незыблемое, святое, вечное, и – надев на бандита парик и – очки, изменив ему голос,– чтоб – не дай Бог! не узнали, не поймали, не призвали к – ответу!.. Это просто смешно,– говорить, что – мол, на суде такой откажется от своих показаний... Когда – в свидетелях – вся страна... ИЛИ, ЧТО – ДРУГИЕ ПОСЛЕ ЭТОГО – НЕ ПРИДУТ... Оказалось, что – пришли... И – другие и – третьи и – сто третьи! И– не только на передачу, но и в – нашу с вами жизнь... Там прочно обосновались, осели, стали – ковырять наши души, тела, гены... Прикрываясь – “демократией”, “правами человека”, “свободой”… мутя людей, сталкивая их лбами... при этом являясь третейскими судьями...
Так искали себе препятствия, чтобы потом их “успешно преодолевать”…
Такой дешёвый авторитет – был не для отца.
А – тогда всё это – ЗЛО – сложилось против отца, против его СОВЕСТИ И ПРАВДЫ… Как снежный ком – покатилось оно через людей, их судьбы, целые поколения. Отец в – полной мере – хлебнул простой солдатской ложкой круто заваренную нечистыми на руку партократами, журналистами, бездельниками всех мастей, кашу ЛЖИ И ПОРОКА, под названием – “перестройка”…
Засыпая ректора письмами о “пьянстве” отца, обвиняя его во всех смертных грехах,– эта скотина Цуркан, националист! – и это – по отношению к – моему отцу! человеку так уважавшему – “трудяг, каких свет не видел”, простых молдаван,– которых он – выводил в – люди!,– попил – немало его праведной крови.
Такие люди, как раковая опухоль, стали – паразитировать на всём – светлом, чистом, хорошем, уничтожая это хорошее, и – довели нашу бедную Молдавию,– до последней черты бедности, нищеты и – унижения (входим в “пятёрку” самых – бедных стран). Всё, против чего был мой отец,– стало теперь – выпирать и – кичиться, стало теперь – нормой, все его прописные истины, с которыми так хорошо, так надёжно жить, стали – растоптаны, высмеяны и – предаются забвению…
Нет, папа,– не будет этого!!!
Ладно, хватит, а то – противно.
И отец мой и – мама – сильно влияли на меня – своим примером. Я – невольно поддавался её и – отца примерам, воспринимая это как норму, нечто – обычное, и – это пригодилось мне в жизни.
Что касается брата, то он – тоже оказал на меня – колоссальное влияние, разнясь со мной характером и – являясь – старше меня. Он – отодвинул момент моего жизненного прозрения, выраженный через творчество, которое,– ранее – было бы – и незрелым, и,– вообще – невозможным... В той системе. Это стало возможным,– когда я уже – накопил для него силы и – когда сошлись в этом “жизненные обстоятельства творчества”.
Брат в детстве – собирал в деревне – весь куток женщин и – стариков, охотно рассказывая им свои детские новости, рассказы и – небылицы, фантазии. Старики сидели, раскрыв рты. Это было забавно.
Брат всегда был, в отличие от меня,– очень разговорчив, разбавляя мою нелюдимость и – вдумчивую тоску, и,– сам не зная,– не раз помог мне.
“Я тут наведу порядок!”, “Что вы тут? Не можете навести порядок?”, “Халтура!”, “Халтурщик!”, “Дешёвый авторитет зарабатываешь!”, “Гнать будут (надо), как солёного зайца!”, “Покатился по наклонной!..”,“Не пробовал ты смаленого волка!”, “Страусовая политика: голову в песок и – нет проблем! (моя хата с краю – ничего не знаю!)”, “Моя хата с краю – ничего не знаю!”, “Вилами по воде писано!”, “Другой бы поступил – хорошо, но – ты не из таких!”, “Чего ты как варёный!”, “Горбоконык!” (когда я сутулился), “Облапошили!”, “Всё в штыки воспринимаешь!”, “За холодну воду не берёшься!”, “К чему эти пустые разговоры!”, “На плохое много ума не надо!”, “Ты – нуль без палочки!”, “Додик!”, “Дурик!”, “Три шкуры снимают!”, “Вынешь душу и – дырочки не оставишь!”, “Хоть кол на голове теши!”, “Бесполезно говорить!.. (просить...)”, “Неужели так трудно понять!”, “Ты меня в это дело не впутывай!”, “Надо сделать! Перед человеком неудобно!”. “Не подведи меня!”, “Запомни это крепко!”, “Очередная идея Фикс!”, “То, что доктор прописал!”.
Выражения отца были – раз и навсегда найденной словесной реакцией (формулой, как в математике) на определённые жизненные и житейские обстоятельства, в которые он когда-то попадал, и,– попадая снова – он сразу характеризовал их – метким словом и – своей интонацией. Поэтому, я так много о них, выражениях, говорю. Так легче понять – его и – его честность, прямоту, благородство, ПРАВДУ. Так легче понять его нетерпимость ко лжи, и – тем, кто является её носителем, кто бы он ни был.
Когда отец ещё только начинал работать в институте, его выбрали на какую-то общественно-партийную работу. Мама рассказывала, как он,– без году неделя в институте,– стал критиковать какого-то профессора, который, по-видимому, дожидался пенсии, “грелся на солнышке”... За что папа горячо покритиковал его – неизвестно. Все сказали ему,– вот, мол, молодец! Ай да молодец! Самого профессора покритиковал! В пух и – перья... (сами-то они – на это никогда бы не решились), а папин начальник сказал: “Ты что, Вася! Тебе же здесь ещё работать!.. У – него же – какой авторитет…”... И – мама, его, начальника, поддержала. Вообще, мама,– всегда сдерживала папу…
“Не подведи меня, дорогой! Я знаю, что ты – хороший! Я знаю, что ты – не подведёшь меня!” – эти его слова ко мне, и то – как открыто, с любовью они были мне когда-то сказаны, я не забуду никогда.
Когда-то в юности, когда учился, они закололи кабана с мамой и он повёз в Киев продавать сало. Когда всё продал, с ним рассчитались пачкой нарезанной бумаги: сверху и – снизу купюры,– внутри газета… А – деньги очень нужны были на учёбу…
Отец никогда не ругался матом дома, а услышав от мамы что-нибудь неприятное – про свою мать, только сжимал кулаки и говорил: “Не трогай мать! Не трогай мать!”, а – если ситуация – длилась: “Я могу – и по-мужски сказать!”
Когда-то его мать, моя бабушка приехала в Киев к дочке (папиной сестре, моей тёте) и, увидев по телевизору бокс,– скороговоркой, испуганно говорила: “Вин же-ж – не насмие ударыть! Вин же-ж  не насмие ударыть!”, а, увидя балет, сказала: “Лышеньки! Як же-ж им – не стыдно, голым!..” – и – отворачивалась. Бабушка была очень – чистый человек. Ещё она боялась, чтобы я – не летал к ней самолётом (её сын – погиб, он был лётчик) на каникулы. Когда отец меня, маленького, сажал на самолёт (в Киеве меня встречала тётя), попросил меня: “Если бабушка спросит,– на чём приехал,– скажи на поезде”. И она действительно спросила меня. Я сказал: “На – поезде”. Она удовлетворённо кивнула.
Кстати, когда я был маленький,– мы с папой попали в самолёте в грозу. Я помню сильную тряску и – вспышки... Трясло так сильно, что становилось – просто страшно: я до сих пор помню – жуткий страх и – своё ощущение того, почему же ещё не – лопнули,– не отвалились крылья, казавшиеся мне тогда – очень хрупкими, ненадёжными. Я кричал: “Папа, выйдем!!” Папа, когда рассказывал гостям, то – хватался за голову и – смеялся, показывая на меня: “А – этот кричит,– “папа, выйдем!”.
Вот ещё типичные выражения отца. Некоторые из них я слышал часто, некоторые – всего раз или – два. Но – все, но – всегда они говорились горячо и поэтому запомнились: “Надо там навести порядок...”, “Что вы никак не наведёте порядок?”, “Что вы? Не можете навести порядок?”, “Плеваться хочется!”, “Сплошное расстройство!”, “Думает, что Бога за бороду взял!”, “Как об стену горох!”, “Там, где совесть была – уши выросли!”, “Глухой номер!”, чаще “Пустой номер!”, “ИБД!, имитация бурной деятельности!”, “Уши вянут!”, “Тебе это надо?”, “Кому это надо!”, “УО” – умственно отсталый!”, “Это же сдуреть можно,– ничего не делать целый день!”, “Что это за гармыдер лежит? Надо убрать этот гармыдер!”, “Топор в руки – и сосну обнимать!” (упорному бездельнику), “Дешова рыбка,– та воняе!”, “Барахло!” (на плохую вещь), “Это просто ужас какой-то!”, “Ужас какой-то!”, “Как я устал от этих проблем!”, “Как я уже устал от этих проблем!”, “Делай что хочешь! Моё дело – сказать!”, “Пусть решают сами! У меня это уже в печёнках сидит!”, “Кому нужна такая работа! Мне такая работа не нужна!”, “Всё это никуда – не годится!”, “Самому себе создавать трудности, чтобы успешно их преодолевать!”, “Иду принимать работу!” (детям), “Не видать, как собственных ушей!” (не в смысле обозрения, но – в других), “Выключи ты этот лай!” (на рок-музыку), “За что мне это наказание?!”, “Врагу не пожелаю!”, “Вынеси ты этот хлам! Захламились!”, "Мне надо качество! А не – тяп-ляп,– свободен!", "Высосано из пальца!", "Демагогия!", "Не надо мне этой демагогии!", "Переливать из пустого в порожнее!..", "Это не лучший путь! Поверь мне! Так вести себя.", "Я – вычёркиваю тебя из своей жизни!", "Ты для меня – пустое место!", "Надо, чтоб под тобой – земля горела!", "Ну, ты видишь!", "Думаешь – Бога за бороду взял?", "Бездарь!", "Брился я с ним!", "Вредитель!", "Бездельник на бездельнике!", "Понимать надо!", "Зашился!" (в делах), "Сколько мне еще эту лямку тянуть?!", "Физическая работа – активный отдых!", "Как я устал уже бороться!", "Задать храпака!", "Дать пешодрала!" (с добродушной готовностью),  “Не надо мне доказывать–недоказуемое!”, “Здесь чёрным по белому написано!”, “Белыми нитками шито!”, “Я тебе битый час объясняю!”, “И выеденного яйца не стоит проблема!”, “Я тебе русским языком объясняю!”, “Ерунда!”, “До седых волос будешь на моей шее сидеть!”, “Позорище!”, “Когда же ты, наконец, станешь человеком!”, “Дуриком прикинулся!”, “У него всё с гнильцой!”, “Всё это – “Артель – “Напрасный труд”!”, “Не надо молоть чепуху!”, “Демагог!”, “Галиматья!”, “Жизнь таких как ты – в бараний рог крутит!”, “Я от – тебя – этого не ожидал!”, “Это не – делает тебе чести!” “Не надо мне втирать очки!”, “Здесь лакеев нет, убери, ты не в гостинице!”, “Тебя это не украшает!”, Ложь – не украшает!”, “Потребитель!”, “Морда – хоть прикуривай!”, “Кто-то деньги посчитал!”, “Всё! Ручки сложил – и на дно!..”, “Голова пухнет от этих проблем!”, “Ты – нуль без палочки!”, “Это не решение проблемы!”, “Уши вянут!”, “Поди докажи потом, что не верблюд!”, “Не путай!”, “Нема дурных!”, “Комедия!” (на неправду, бестолковость и т. п.), “К чему эти разговоры!”, “Разговоры в пользу бедных!”, “Курам на смех!”, “Зачем уподобляться?”, “Я не об этом мечтал!”, “Никакого просвета!”, “Дохлый номер!”, “Ясно как божий день!”, Пьёшь, как перед погибелью!”, “В огороде бузина, а в Киёви – дядько!”, “Придем под свинячий голос!”, “Мышиная возня!”, “Свежо предание, да – верится с трудом!”, “Бездельник – высшей пробы!”, "Я тебе руки не подам!". “Бездельник – пробы негде ставить!”, “Прыйшов хтось, да взяв шось, да понис кудысь!”, “Ни куёт, ни мелет!”, “Не спорь с ним,– наживёшь врага!”, “Я тебя выведу в люди!”, “Ты бы занялся чем-нибудь!”, “Гипотетически!”, “Потурят”, “Турнут” (на бездельника), "Не всё там гладко.", “Было бы полезно!”, “Не грусти, дорогой!”, "Надо закругляться!" "Зачем, спрашивается!", "Такого голыми руками не возьмешь! Вынет душу и дырочки не оставит!".
Папа – не был занудой. В – каждом его выражении – таилась интонационная – подсказка тому, к – кому оно было обращено. Фразы его были – короткие, меткие, сказаны так искренно и – горячо, что – они никак не могли быть и – нравоучениями, которых отец – и сам не любил. Ему был близок – душевный разговор. А в – фразах этих, может быть даже,– таился упрёк, характерный для такого душевного разговора. Он, папа,– был небезразличен к тому, кого хотел упрекнуть, направить, исправить этими словами, всем своим примером и всем своим – существом. Лаборантам-бездельникам на кафедре он в сердцах говорил: “Да когда же ты станешь человеком!”, мог и – попереть матом на них,– но – никогда не предавал… В том числе и – собственным безразличием, которое – бывало характерно – на других кафедрах, в – других руководителях... Отец был педагог от природы... Он любил своих сотрудников.
Однажды папа взял секретаршу, и та сразу “усердно принялась за работу”: стала наушничать “кто – когда пришёл”. Папа сразу выгнал её. Смеялся, когда рассказывал на кухне маме: “Смотрю,– говорит он ей,– этот пришёл тогда-то, а – этот тогда-то, а – этот – то, а – этот – сё… Мне такая работа не нужна!”
Однажды, в молодости, когда папа с мамой ехали в поезде поздним вечером, возвращались в Кишинёв, какой-то бандит стал оскорблять и тягать за волосы какую-то женщину. Весь вагон молчал, только папа встал, говорит: “А ну, оставь её, а то как дам – вылетишь в окно”... Тот отстал, потом появился снова, показывает исподтишка папе нож... Мама папу вытянула из поезда на станцию раньше и – когда – бандит вышел в тамбур. Дело было почти ночью.
Папа был – сильный, какой-то – исконной силой, поэтому с виду это – не бросалось в глаза. Но когда он поднимал неподъёмные мешки, либо обнимал,– это чувствовалось.
Всем, с кем общался мой отец,– оставил о себе незабываемое впечатление. Какой-то яркой открытостью и правдивостью, воздушностью и лёгкостью, оптимизмом и – умным, веселым юмором. Когда папа говорил то, или – иное,– чувствовалось утверждение, а не вопрос. Готовый ответ звучал даже и в вопросах его, утверждая – определённость, а не сомнение или смуту, и поэтому с папой было – надёжно в любой ситуации, а – ещё и потому что слова его – никогда не расходились с делами, папа был очень определённый человек в жизни: от него всегда знали чего ждать… И ждали – хорошее. Даже тембр его голса – был тёплым. Папа – никогда не подводил тебя. Я думаю – любая женщина в душе мечтает о таком мужчине. И – была бы – счастлива – с ним. Слишком легки и необыкновенны, и просты, и одновременно серьёзны были все его чувства. Надёжны... Это называется – и душевной щедростью тоже.
Папа был необыкновенно лёгок на подъем: и в духовном и в – физическом плане. Мне кажется, всё-таки, что – слишком непроста и – не тепла была для него жизнь. В конце жизни, мне кажется,– он стал уставать от неё... Перестройка была – нужна... Но – не такая… Приносящая – раздор, смуту, ложь и – злость... А – такая, которая – улучшала бы жизнь ту, от которой – устаёшь, и – в которой так много места – отцовским эпитетам по отношению к – бездельникам, лгунам, негодяям, приспособленцам…
Папа любил похвалу в свой адрес, но – видел в этом – отзыв и – душевную связь…
Папа, хоть и – ссорился с мамой, частенько терпя её – упрёки в свой адрес (таковы женщины бывают),– нам – всегда запрещал повышать на неё голос, а, тем более,– оскорблять, и – даже не разобравшись,– сразу пресекал это. Часто, он, первым вставал и – готовил нам – всем завтрак. Ложился папа – рано, в полдесятого, вставал – тоже рано, в шесть.
Когда папа возился со мной, маленьким, когда я обнимал его, он радостно и – удовлетворённо смеялся, говоря сквозь смех: “Пустите душечку на покаяние!” Когда я – наливался слезами, или – просто так, говорил мне часто, приговаривая: “Тунечка-туник-туник…”... Иногда он говорил мне на ушко, с присущей ему “детской” интонацией, но – серьёзно: “Что? Ты меня так крепко любишь?”, если я молчал, ждал,– “Я знаю, что ты меня крепко любишь!”, “Ты мне одно скажи,– любишь?”. “А я всё равно тебя крепко люблю!” – при этом папа излучал любовь. Которая не только передавалась, а и как бы – рождалась во мне изнутри одновременно, смешиваясь с благодарностью. Это была – благодарная любовь, не слепая, нет, но – формирующая меня, подчиняющая и – подчиняемая одновременно. И,– конечно,– благодарная…
Один раз папа был на юбилее сестры, моей тёти. Присутствующие коллеги много говорили о том, какая она замечательная сотрудница, профессионал, человек… Папа печально и задумчиво сказал ей: “Что ж с того... Что ж с того...” – он имел в виду, видимо, материально-зависимое положение своей сестры…
Видя по телевизору, или – в жизни несчастных, отец говорил: “Вот бедные!..” А, видя – сбитую машиной собаку, или – кошку,– скривясь, или сморщившись: “Беспечные! Вот беспечные!”
Папа легко извинялся, если был неправ: “Ну извини, дорогой! Извини!” Он был – совестливый человек. Жил так, что – краснеть ему было не за что. “Позорище!”, “Со стыда сгореть!”, “Надо сделать! Перед человеком неудобно!”, “Не подведи меня!”, “Я верю, что ты меня – не подведёшь!” – типичные слова папы.
Папа умел простить. В детстве, классе в пятом, я мечтал о собаке “Колли”. Долго упрашивал родителей, они – не разрешали, потом – вроде бы – разрешили. Я стал срочно копить. Она стоила рублей – девяносто... Сидевшая со мной девочка имела такую собаку, суку. Она должна была – ощениться. Я – уже заказал у неё – щенка, даже купил поводки, намордник. (Я – всегда – умел хотеть, добиваться и – получать желаемое,– умел ему радоваться. Но что – характерно,– не всегда слишком долго: зависело от ситуации, дополняло – чувство долга, но вряд ли бы я – смог ухаживать за собакой каждый день, водить и т. д.: я любил свою независимость...) Осталось – скопить – на саму собаку 90 рублей. Девочка, Рада, обещала – мне – за семьдесят рублей щенка, уступить.
Папа давал мне на обед – пятьдесят копеек. Этого было мало, дело грозило затянуться надолго. Как-то заглянул к отцу в – пиджак (он, приходя на обед на полчаса,– всегда вешал его в шкаф (вот аккуратность! правильность! (но ни в коем случе не педантичность!) Всё моё творчество – лишь отголоски такой правильности, примера моих – матери и – отца…), хотел хотя бы – двадцатью копейками, случайными,– ускорить дело, и – обнаружил – кучу копеек... Обрадовался. Взял немного, так, чтобы – не сильно в глаза бросалось… На – следующий день – снова... Потом снова... А – один раз вижу, дней через – пять-шесть, после того как накануне был разочарован, что – мало в кармане, а – значит и – много не возьмёшь: из пятидесяти копеек – половину, двадцать пять всего-то, так вот,– потом вижу,– целая жменя в кармане! Я прислушиваюсь,– папа в кухне обедает. Я – возьми, да и – выгреби – больше рубля! Рубль двадцать, кажется.
Отец зашёл, одел пиджак, потом, говорит мне: “Ты берёшь у меня деньги из кармана?” У меня аж всё опустилось внутри (так было – всегда, когда я чего-то боялся,: я и – боялся всегда – по большому счёту, если – было от чего: как-то в строящемся садике с пацанами набрели на – лампы дневного света,– сложили там, пацаны, давай их – об стену бросать, похлопали, вдруг, кто-то: “Сторож! Сторож!” Все побежали, резко так, а у меня – ноги отнялись, (я самый маленький среди них был, сторож – не стал бить, шаркнул по спине, не задержал даже...), уписялся...), а – тут ещё и – больше всё-таки – стыдно перед отцом. Я говорю: “Да…”, “Зачем?”, “На собаку”, “Положи назад – всё, что ты взял”. И ушёл. И – больше – разговоров, упрёков, или – недоброжелательства...–ни-ка-ких! и – никогда – не было. Я положил – меньше. Взял – около шести рублей а – положил – половину… Стыдно теперь. А – на собаку тогда,– так и не скопил: слишком большая была сумма…
Кого отец уважал,– называл на “ты”, но – так, например: “Виктор Васильевич, помоги мне в этом вопросе”.
Папа любил ходить пешком, он всегда ходил широким, быстрым шагом, с удовольствием, и – часто говорил: “Лучше пройти одну остановку, чем – ехать!” И – ещё он говорил: “Когда зимой – идёшь,– не замёрзнешь!”
Папа, в моём детстве, часто, идя с пачкой лекционных листов (чтобы – готовиться к – лекции) мимо меня, внезапно пел: “Якшо завтра – вийна, мы заколем кабана, та – пидэм ковбасою воювать…”... В этом был и – сброс отрицательной энергии и – напряжения через язык, песню, и – отношение к войне,– навсегда – отринутое, всё – через шутку, иронию,– нетрадиционное отношение,– шуточное,– перед напряжённой работой, но – было и – желание понравиться мне, и – что-то ещё, чего я, может, и – не уловил.
В очень редких случаях, отец мог немного слукавить, если иначе ситуация не просматривалась в смысле её разрешения, а – правота была – на его стороне.
Однажды в папину машину – врезалась – другая, по её вине. Стали выяснять, сколько стоит – ремонт. Водитель-виновник папе говорит: “Вы же – москвич, вы же понимаете...” (у папы номер машины был – “МВА”) – возьмите – двадцать рублей. Отец просил – сорок... Папа отвечает: “Ну и что, что я – москвич! Я знаю сколько стоит – рихтовка, шпаклёвка, покраска! В – этом я вижу ТЕПЕРЬ – не столько “лукавство” отца,– сколько правду той жизни: москвичи денег могли и не считать... И – нарушитель – вынужден был рассчитаться. Потом, папа ещё просил нас с братом,– не рассказывать маме про аварию, “чтобы не было лишних разговоров”…
В одежде папа был неприхотлив, не гонялся за импортом, носил отечественное.
Папа утром часто первым вставал и – готовил нам всем завтрак: жарил картошку с яйцом. А – по выходным, рано утром ходил на базар за подчерёвиной, делал деруны из картошки, с – салом и – яичницей.
Отец частенько менял буквы в словах, говоря со свойственной ему интонацией: “На, пей напиток здоровля!”, или – “Дорогой, иди кушкай!”. Вообще, ЧТО он говорил, и – КАК он говорил,– носило отпечаток – его – естественного и даже обыденного ОПТИМИЗМА. Свет и – окошко в тоннеле нашей – непростой жизни. Именно поэтому я так стараюсь воссоздать хотя бы – часть, хотя бы – половину ЭТОГО, БЕЗ ЧЕГО ТАК ТРУДНО СТАЛО ТЕПЕРЬ ЖИТЬ! СТАРАЮСЬ, не жалея ни времени, ни – сил, для – своих, для – чужих детей… Детей, которых он так любил.
Папа очень хотел внуков и, как-то, уже болея, с горечью сказал брату: “Наверное, собак нянчить придётся!..”
Гены моих родителей, их пример и – усердие,– сделали меня. Обстоятельства жизни,– конечно,– тоже.
Когда папа – брился,– рукой брызгал на щёки – много одеколона и быстро растирал. Мне кажется,– ему нравился запах одеколона как таковой, любого одеколона: в этом он был – неприхотлив, лишь бы – бутылка большая была.
Серьёзно папа – никогда не болел, но насморк у него был почти всегда.
Отец называл меня, в том числе и в разговоре с мамой,– “маненя”: “где мененя” и т. п. Называл так,– чуть ли не до десятого класса, например, показав на меня пальцем: “Ты маненя!”, или “А ты господин, иди в магазин”, или, “А где – малой?”,– маме. И, уже болея, потеряв частично речь и движение, сидя со мной на диване, погладил меня по голове: – “Хороший! Хороший!” Я сделал то же. Но отец тут же перенял инициативу, горячо сказав, гладя: – “ТЫ хороший! ТЫ!” И – больной,– он всё равно отдавал, отдавал, отдавал…
Есть один случай, который я, балбес и – бугай! не прощу себе теперь – никогда! Папа уже плохо говорил. Я как-то поссорился с мамой, завязался скандал. Папа сидел в другой комнате, и, не разобравшись,– вышел, говорит мне: “Не ругайся с мамой!, Не трогай её!” Я ответил ему: “А ты вообще молчи,– мычун!” Отец сразу как-то стушевался, опустил глаза, и – зашёл к себе обратно. Вскоре после этого, в результате прогрессирующей болезни,– он вообще потерял речь, движение, способность самостоятельно обслуживать себя, а потом и – вообще,– жить... Я пытался кормить его – через носожелудочный зонд, но лишь – продлил его мучения... Я – слишком поздно спохватился… А – потом – мне самому придётся бороться за свою жизнь…
Про детство папы я почти ничего не знаю. Кое-что есть в одном из моих рассказов. Знаю ещё, что – чтобы – не замёрзнуть, он, подростком, таскал дубки из леса. Они – дольше горят. Рубить тогда – запрещалось…
Если говорить о – моём детстве, Александр Сергеевич, то я помню, что у нас на зиму всегда лежало три-четыре (на балконе) ящика яблок, которые я в школе – очень любил, и мог съесть их классе в пятом-восьмом,– штук десять за раз (читая книгу, съедая – не только – сердцевину, но и – “хвостик”.). Съедать всё и – хвостик я научился у друга детства Игоря.
Ещё я помню, что в детстве сладко было болеть под усердным, заботливым, неусыпным присмотром мамы, меняющей мне мокрые рубашки через каждые – двадцать минут, и – несущей мне горячее молоко с маслом, содой и – мёдом, и аспирин, и – постоянно внушающей мне,– “Не раскрывайся! Не раскрывайся! Надо пропотеть!”, и – что-то ещё, что, может, я – не очень принимал, но – так! хотел, чтобы мне – это без устали говорили… Спасибо тебе, мамочка!
Или, когда я показывал на ссадинки на локтях и коленях, и – просил: “перевяжи!..” Как приятны были мне эти “перевязки” белым грубоватым бинтом и – папино шутливое: “Весь изби-итый! Весь изра-аненый!”
В детстве я очень хотел пожевать жевательную резинку и попросил папу,– когда он ездил на повышение квалификации в Ленинград,– купить, достать мне её. А так,– жевал даже пробки от одеколона,– друг детства Игорь надоумил,– что они похожи и заменяют жевательную резинку, если – прозрачные. Когда папа купил мне жвачку (привёз из Ленинграда,– наверное в гостинице купил,– мятную), я успокоился, и потерял к ней интерес.
Готовить себе сам я научился с – первого класса, жарил мясо, яичницу, но, часто – меня ждал обед с заботливой запиской мамы, или – папы: “подогрей то-то... ешь то-то...” Записки такие писались мне – вплоть до института, и даже – после... Мама пишет – до сих пор... Спасибо тебе, мамочка.
То же самое и с – арбузом. От семечек мне его – чистили – постоянно. Мама чистит до сих пор.
А с – арбузом этим, у меня – вышла неприятная история. В первом классе как-то повелось: родители чистили мне его – на завтрак, в связи с чем, мне на первом уроке,– мучительно хотелось в туалет. Я пользовался переменами, а – как-то раз – “проворонил” перемену, и на уроке прижало так, что – не было никаких сил. Я – поднял руку. Заменяла – другая учительница. “Что тебе?” “Можно выйти?” “Нет.” Я – снова через пару минут поднял руку. Опять,– “Что тебе?”, Я – опять,– “можно выйти?”, “Нет”. На – третий раз – она и не смотрела на меня, игнорировала. Я – не посмел ослушаться и – выйти из класса без разрешения, и – “напузырил” под парту, когда терпение кончилось окончательно. Никто не отреагировал. А – со мной сидела девочка-еврейка, она, конечно, всё слышала. Да и – другие, наверное, тоже. Но мне было очень стыдно перед ней ещё – много лет, в том числе, и – когда она ушла в – другую школу. Мне казалось, что она владеет какой-то ужасной тайной про меня, только скрывает это.
По русскому языку в школе я перебивался с тройки на – четвёрку (не любил правила, запоминал их – плохо, они казались мне – сродни – математике), но когда отец пообещал (может, я попросил?..) велосипед мне, если я получу за четверть (была как раз – третья, самая – длинная) – пятёрку, я – взялся за учебник, и – не было урока,– чтобы я не тянул руку. И – получил-таки пятёрку у нашей строгой учительницы, Эды Александровны Шпинер, заслуженной учительницы РСФСР, не избалованной моим усердием (предметы,– которые я – любил,– учить ленился, а – которые не любил,– не учил, и – панически боялся их), за что – получил от папы (и – где он достал такой – дефицит?!) – оранжевый (цвет его – неприятно взбудоражил меня тогда) велосипед. А – вообще у нас такая “торговля”: ты – это, а я тебе за то что ты это сделаешь, дам – это,– была не принята.
В – армию – я никогда не хотел и не знаю даже, смог ли бы я там – выжить... Я не любил – ни подчинять, ни – подчиняться. Пытался – понять противника, а не воевать с ним, избегал этого. Если меня – допекали,– поначалу терпел, а – если “количество, после последней капли моего терпения - переходило в новое качество”,– состояние своё могу передать словами Шукшина: “таким – только – табуреткой по голове...” Думаю, что в – такой порыв,– я – вложил бы все свои силы. Впрочем, я был отходчив, и,– если противник первым делал ко мне шаг,– искренне прощал его, понаблюдав сначала (был себе на уме) – зачем он это делает. Осадок, впрочем, оставался...
В детстве у меня было ощущение, что я рождён сделать что-то очень – нужное, глобальное, значимое. Но... семидесятые годы уходили, начал давить “застой”, и это ощущение было, наконец, утеряно. А, может, просто – подстроился. Так или – иначе,– я стал таким, как – все. И – заглушая в себе энергетику,– стал курить, выпивать. Ни –я, ни – общество – не было готово отдать друг-другу себя, и – желания мои, равно, как и – общества,– были – смутны и – неопределённы...
“Добивала” работа: куда не устроишься,– везде – приспособленцы, прохиндеи, лгуны… Матёрые – особенно “добивали”. Они – были начальниками, с ними – не поспоришь: где говорили,– “если ты мастер,– стереги рабочих”, в – другом месте,– “если ты пишешь диссертацию,– занимайся приписками, тащи на себе ещё – две, три, десять – тем-паразитов... “работаешь инженером,– иди в цех, бери напильник, шуруй, спасай план... ты – шуруешь,– рабочие неспешно – курят, не спешат с – обеда... Это – когда “план горит”… И – везде – какая-то гнильца, червоточина, болотце... И – везде – шуруй по восемь-десять часов… От этого – любого бы – стошнило, а – мне-то уж – много не надо было,– я поэтому – нигде не задерживался. В душе зрело – напряжение, раздражение, хотелось бы – чтоб так – не было. Запад – манил огнями, как деревню манит – город… Побежали все туда. Сначала – мыслями. Потом – делами. Потом – всем, чем только можно… Шла “перестройка”. Напрочь забыли про простые истины… Казалось,– вот-вот, еще – немного потерпеть, ещё кого-то потеряем, “а – там и до – изобилия – совсем рядом”…
Мы не знали ещё своих сил, возможностей, путей развития… А, может, кто-то и – знал, да – не докричался... Начинался хаос. В – душах, взглядах, в – восприятии природы вещей… Обществом овладела алчность, и – она стала – преобладать над рассудком: всё делалось – не так, а кто осмеливался перечить, либо – оказывался – “шустрее всех” – уничтожался – “лесным законом капитализма”, назвавшего всю эту кровь – “переделом собственности и – власти”.
Мне было противно всё это, и я стал писать сказки, веря, что они – помогут людям жить – лучше, чище, человечней... В – момент – когда всё делалось – наоборот.
Я – пошёл – наощупь. Пошёл,– с ощущением, что я теперь – “последняя инстанция”, что – от меня теперь всё зависит, всё благополучие народа. И – ещё – толкал вперёд абсурд – бывшего, и – настоящего…
Я – очень боялся, что, если – не поступлю в институт,– буду “варить смолу”,– “крыши крыть”. Была такая навязчивая мысль. Я – уже говорил, что – папа ни за кого – не просил, и – за меня – тоже (насколько мне известно).Во-всяком случае, он – нанимал для меня преподавателя по математике, геометрии, физике в – десятом классе, чтобы я – готовился для поступления в институт. А – когда я сказал ему, что – допустил ошибку в сочинении, зло скривился и – сказал мне: “Ну вот! Пойдёшь пополнять его величество – рабочий класс!” Вообще-то,– я, видимо, преувеличивал, потому что был очень истощён изнурительной подготовкой в институт. Тогда у меня случилась истерика, я – зарыдал... По сочинению – получил тогда – четвёрку. Один знакомый еврей спросил меня тогда: “А ты был – в “ректорском списке?” Я – был. Мне – его показывали”,похваставшись, сказал он обыденно. А я понятия не имел, что это такое...
“Ректорский список” – тогда,– список тех, кто должен пройти – в любом случае,– независимо от оценок при – поступлении, или,– им оценки завышали,– я точно не знаю. Может, его – преподавателям показывали, не знаю.
В институте к экзаменам я готовился,– как когда-то писал сочинения в школе: лихорадочно, дотянув до последнего, и – чувствуя предмет и – насколько можно “затянуть” его “штурм”, чтобы и – изучить его, но и – не забыть до экзамена. Помогали и – шпаргалки,– которые я писал чуть ранее штурма (писать – дольше, чем читать), как бы бездумно (но и – знакомясь), переписывая. При этом я – лучше запоминал, потому что – писал их так, чтобы было – мне понятней, избегая формул,– предпочитая “воду”, по которой – легче было воспринимать предмет (в точных науках – писал формулы, а “воду” – штурмовал). Глянешь на шпаргалки и – в – книгу, и – готов!
Я всегда старался на экзамен зайти – в первой “пятёрке”; стоять перед дверью – было мучительно: я мог так переволноваться, что – всё забыть. Как правило, уже взяв экзаменационный билет, и, узнав вопросы,– сразу успокаивался, и,– садясь к подготовке,– всегда писал ответы – на бумагу, “выдавая” всё то, что имеет хоть какое-то отношение к – вопросу. В результате,– ответы были столь обширны и полны, что даже и – основные формулы казались мне даже – лишними, и,– во всяком случае,– значительными.
Получалось – полно. Но – пересказать устно ответ,– то, что написал,– уже не мог, выложившись в этом полностью, может быть ещё и – потому, что мозг – выполнил работу на все сто процентов, а – повторять её хотя бы на – девяносто девять процентов,– не имело смысла, и у меня не было на это – внутренней цели, команды, и я в этом – отключался.
Если пересказывал ответ,– не смотря в свою бумагу,– терял и темп и нить и – смысл, отчего могло показаться, что я – всё списал, хотя иногда и – списывал (в основном – формулы). Теоретическая механика, начертательная геометрия, сопромат,– детали машин,– мои “камни преткновения”.
Поэтому,– в этом смысле,– я был готов на “сокрушительный удар”, но – никак не на “осаду” преподавателя и – его предмета, всегда как бы чувствуя их превосходство над собою, и – свою слабость, при этом (странно!) часто получая у них “4” и “5”.
Но сопромат пришлось выучить лучше (вскоре (не сразу) забыл и – его) других “камней преткновения”. Преподаватель из принципа не захотел ставить мне – тройку, и – со второго раза (на – третий,– если не сдал,– исключали, я панически боялся этого – “третьего” раза, и – так ударил по “второму”, что выучил (сознательно) и – понял все формулы): после ответа на билет, он – ещё штук пять разных формул опросил и – поставил мне пятёрку. После экзамена я всё забыл, потому что это уже не было – главным.
Моя бабушка по отцу, хотя и – ходила по праздникам в церковь, говорила: “Якась сила – е...” Она – надеялась больше – на себя. Возвращаясь из церкви домой в какой-то праздник, смеясь, била нас с братом свячёными цветами и маком, и – говорила: “Не будьте маковиями! Не будьте маковиями!” А – её, бабушки, отношение к – сектантам,– выражалось в словах: “Як – не почнешь из ными балакать – всэ до Бога звернуть!.. Всэ до Бога звернуть!”
Папе – нравилось – быть начальником, управлять людьми. Он брату моему, как-то, сказал: Я не могу быть подчинённым, я могу быть только начальником. Я же – никогда не любил – ни подчинять, ни – подчиняться.
Ни – вторую смену в школе, ни – продлёнку – я не любил, и – никогда там не был. И считал, что мне в этом – повезло.
Я всегда думал, что – если, даже, кто-то и – раздражает меня своей чушью, хамством, или, даже – ложью, то – может,– виноват – я? Я,– а не он? Может быть – я в чём-то – не прав, может,– я чего-то – не знаю, не понимаю? Это было состоянием – навязчивым в том смысле, что – другой – давно бы послал такого – куда подальше, а я – всё терпел. Но – дружить я с – такими – не мог, если количество переходило в качество.
Обидчив я был – до чрезвычайности и, как правило,– замыкался в своей обиде на полдня-день, потом – отпускало, становилось даже – жаль обидчика. Так случалось с – братом, которому я грозил – всё рассказать маме и – отцу в – обед, а – под вечер – уже жалел его, за то, что,– если я расскажу,– его накажут, могут наказать... Иногда, жалко было – до слёз. И – я не помню, чтобы хоть раз – исполнил свою угрозу, хотя поколачивал он меня – чуть ли не – каждый день.
Если же обидчик – извинялся передо мной,– обида проходила – мгновенно, и я сразу прощал.
Мне в детстве были близки по духу фильмы “Садко”, “Александр Невский”, “Руслан и Людмила”, “Преступление и наказание”, “Герой нашего времени”, и – вообще,– классические постановки... Я – не всё понимал, но – чувствовал их гармонию, их – правоту, исконность... Они – волновали меня.
Такие мультфильмы,– про превращённого мальчика, гуся, деревянного лоцмана и – памятник царя (не помню названия), или – режиссёров Валентины и Зинаиды Брумберг,– я очень любил смотреть, они тоже формировали – мироощущение и – вкус. “Бременские музыканты”, “Ну, погоди”, или – пластинку “По волне моей памяти” – я не понимал,– зачем это всё?, и они мне – не нравились, как никчёмные, неэстетические и не культурные...
В деревне, в которой я бывал – каждое лето,– то на папиной Киевщине, то на маминой Черниговщине (у бабушек),– я очень мечтал “порыбачить, попасти коров и – покататься на лошади”, что и – осуществил – с огромным удовольствием. И – поработал месяц в – колхозе, тоже.
При этом, успевал, за два месяца выучить украинский язык.
В детстве, – БОЛЕЕ - других, меня ВСЕГДА, сколько себя помню, волновал ЖЕНСКИЙ вопрос, причём, в самой примитивной его трактовке… Малейший звук, напоминающий женский стон, заставлял меня прислушиваться, красивая фигура в обтянутых штанишках, или в коротком платье, кудрявые, длинные красивые волосы, спускавшиеся ниже плеч,– всё, что отличает – ЖЕНЩИНУ от МУЖЧИНЫ, томный, или – заинтересованный взгляд, голос, малейшее, - случайное (МНЕ КАЗАЛОСЬ ВСЕЙ - "СОБОЙ") - КАСАНИЕ – незнакомой, или - знакомой, - а они все казались мне ЧУЖИМИ - ЕСЛИ БЫЛИ ВЗРОСЛЕЕ МЕНЯ - и - ЗНАЧИТЕЛЬНЫМИ, - девушки,– всегда приводили меня в трепет и какой-то загадочный, волнующий сильно, и сладко отталкивающий и - манящий одновременно - ужас!!!... А ЧТО!?... - за "ЭТИМ"??!... Мне было ДАЖЕ СТАШНО ПОДУМАТЬ об - "ЭТОМ"!!!!!!..
Я мечтал и – всегда хотел найти свой идеал, ту – единственную, первую для себя девушку, которой бы я – посвятил – всю свою жизнь... Раз и навсегда!!!!..
Вы знаете, Александр Сергеевич, когда я слышу, что – человек, мол – порочен, что – лучше не противиться этому, люди, утверждающие “диктатуру денег”, и – приводящие, как аргумент в – пользу своего этого утверждения, тот факт, что, мол, что с – нас,– слабых духом спрашивать, если и – САМ ПУШКИН – назвал своего незаконнорожденного сына от крестьянки – “вы****ок”, так вот, что с нас – мол, взять, когда – такие люди, нам – такой пример подают…
Хочу защитить и – Пушкина, и – человека,– недостойного такой жизни,– которую нам дарит – “диктатура денег”. … Мне – трудно это делать: Пушкин и – сам в состоянии – защитить себя своей – сутью, а – “десять детей от – десяти мужей – никак не может оправдаться примером к – слову, или – даже – отношению к незаконному ребёнку человека, оставившего столько беспримерных шедевров гуманизма, правды, простоты и – добра на многие века вперёд.
Когда я узнал, что моя жена,– (когда я уже знал, что – она ею будет, после принятия, ею, моего *предложения* и – не представлял себе другой, ибо – она свята и прекрасна!!!!) – забеременела, я был после короткой радости страшно перепуган – ответственностью, уговаривал её – “пока пожить для себя, один-два года”, (это, а не ответственность всё-же преобладало во мне) а для – этого – избавиться досрочно от беременности, выговаривал ей – ультиматумом, что – если это не произойдёт,– мы расстанемся навсегда... Я докатился до того, что, несмотря на её, Мариночки, категорически - решительно-упорное сопротивление этому, она, ради меня, решилась... Такое мое безрассудство... Только её - первая беременность и отрицательный, моей Мариночки, резус крови - спасли тогда ситуацию, жизнь... Врач, уже готовившаяся выписать направление, узнав об этом, запретила прерывать. Спасибо ей огромное!!!
И - Слава Богу, что – ТАК!!! Трагедии – не произошло!!!!!!.. Мы – вместе и – счастливы, и у нас – замечательная дочка, которую я зову – “душечка”, а – она меня нежно – “папа”, и,– которая – горько плачет, когда – жена – не даёт мне мелочь на стакан газировки (если у неё – нет её в кошельке), и – просит жену: “мама, дай папе, что он хочет”, в этом случае – я счастлив такой дочкой и – ощущаю себя – круглым подлецом от моего упорного стремления (не сиюминутной, даже, горячности Пушкина) – лишиться такой радости…
Состояние пустоты, безысходности и – безнадёжности придаёт мне то, что я – не могу, когда – захочу, по примеру моего отца,– погладить по голове – её, и – своего сынка, и – сказать просто: “Хорошая...”, “Хороший...” Они,– дети,– у бабушки и дедушки, а – “диктатуре денег” – не нужны мои труды... Не нужен мой пример... Не нужен мой опыт... И – она – диктатура денег,– не только лишила меня заработка от моего дела, но и подожгла землю под моими ногами... Но – опыт и – пример моего отца – упорно заставляют сказать мне жизни: “Я верю, я – знаю, что ты – будешь ХОРОШЕЙ!” И я говорю ей это!
Жму Вашу руку. Сергей.

28 апреля 2003 г.

P.S. Вот две папины предсмертные записки ко мне.
1. Серёжа! Ты можешь меня не послушать. Но пока ты не нашёл другую работу – не трогай "N"... Кончится тем, что тебя выгонят с работы. Работай себе потихоньку. Надо вырабатывать в себе хладнокровие. В наше время прав тот у кого власть. Надо быть выдержанным. Выдержка – залог победы и хорошей счастливой жизни. Выдержанный, спокойный человек всегда считался умным и толковым. Учти это. Если уже начальник стоит за "N"... Как говорят, плетью обух не перешибёшь.
2. Серёжа! Я тебя очень прошу,– не пьянствуй. Пьянка к добру не приводит. Я хотел бы тебя видеть нормальным, здоровым, счастливым человеком. А пьяница никому, кроме пьяниц, не нужен, ты это и без меня знаешь.
Папа

Его руку уже тронула болезнь, но папа боролся за меня до конца…

Здравствуй, дедушка Михаил и – радио “Родина”!

Пишет тебе Ваня Жуков из интерната для слабовидящих детей. К сожалению, я не помню своих родителей и не знаю, где они. Я часто слушаю по приёмнику радио “Родина”, и твою передачу тоже. Я никогда не видел тебя, но у тебя очень хороший, добрый голос, и мне хочется называть тебя своим дедушкой, потому что у нас, хоть и добрые воспитатели, но нас много, и я никак не могу воспринимать их, как своих родных. Я думаю, ты простишь мне это.
Окна нашего интерната выходят на закат, и те, кто видит лучше меня, говорят, что они бывают очень красивыми. Я могу видеть только рассветы, которые наступают после длительной темноты – ночи, врачи говорят, что это нормально, но рассвет бывает, как и закат – один только раз в сутки, и это – единственное, что восстанавливало меня, моё настроение. Жалко, что радостей у меня больше нету, поскольку, после рассвета наступает день, который приносит мне только огорчения и – ожидания чего-то – хорошего, чего я – так хочу! – а,– после заката, который я не вижу,– наступает ночь.
Как-то, по приёмнику, я услышал твой голос, и стал слушать твоё радио,– радио “Родина”. Оно мне сразу понравилось, потому ещё, что до него, я знал только зарубежное радио,– “Свобода”.
Дедушка Михаил, говорят, что в Западном мире наркомания среди молодёжи и взрослых, ещё с – шестидесятых годов, достигала более – сорока процентов, особенно, ещё и среди творческой интеллигенции: художников, рокмузыкантов, композиторов, режиссёров, сценаристов, и т. п. А – теперь – она движется – к 80-90 процентов, наркомания.
Но я подумал, что, ведь, люди, принимающие наркотики,– журналисты, композиторы, политики, телеведущие,– они, ведь, невольно передают свои наркотические ощущения – в свою работу, в своё мышление, в особенности сочиняемой ими – музыки, рассказов, речь, изменение её нюансов и т. д. и т. п., и делают всех других – косвенными наркоманами.
Если я неправ, то почему землетрясение в 5 баллов в Италии называют – “сильным землетрясением”? Там рухнули – сотни домов, а главное – упала школа, похоронив детей, и это огромное горе!
В 1977 году, в Молдавии случилось землетрясение в 7,8 баллов по шкале Рихтера и там практически не было разрушений, хотя трясло так долго, что, мало было квартир и домов, где бы не падали “стенки”, телевизоры, люстры, шкафы... Даже шутили: “самый дешёвый хрусталь – из Молдавии”: 1 рубль – ведро”.
А в Италии создают комиссию по расследованию: “почему погибли дети – при сильном землетрясении?..” Зачем такая комиссия?! Может, там – невменяемые? Или, если расследовать, почему погибли дети при – СЛАБОМ землетрясении, то выяснится, что города и веси Италии, Франции, Германии, Гонконга, США и т. д. строят – эмигранты, наскоро сколоченные в строительные бригады, руководимые “высококлассными специалистами”, из “дорогих университетов”, и – при этом – далёкие от науки и – азов строительного дела? Видимо, чтобы таких “глубокомысленных выводов не сделала об “профессионалах-строителях”, “профессиональная” – же – “политическая элита”, собранная в “комиссию”, призванную элементарно “втирать очки”,– “профессиональные журналисты” просто назвали – очень среднее землетрясение – “сильным”…
Тут же говорят,– Госдума России запретила освещение террора,– и этим нарушила профессиональную деятельность журналистов – профессионалов высокого! класса… Вот и думаю,– поменьше бы таких “профессионалов”,– может,– и – террора бы не было?
Послушал пять минут и – выключил; мне очень, очень противно, дедушка Михаил, слушать эту,– не то – ложь, не то – тупость, не то – бред. Мне кажется, что, вот-вот, и я – сойду с ума! Я вижу, что там – всё замешано на деньгах, всё куплено-перекуплено-закуплено и – это – могильная яма для всех нас!
А – маму, или – папу – за деньги, ведь,– не купишь! А я так!!! хочу обрести родителей…
Наши власти требуют от Запада выдать эмиссаров-сепаратистов, которых тот – прячет от нас у себя, и – нет доказательств – ни у них, ни – у нас в их виновности, или – невиновности? Тогда, кто? же они, эти люди, которых прячут?! “Гаранты демократии”, и – “демократической жизни”?! И кто они – невиновные, или – виновные?! Если прячут – невиновных – от “нашего” возможного террора по отношению к – ним”, то – кто? – мы?? А, если прячут – виновных, то – кто?! – они???
Похоже, мир сошёл с ума... Или – за деньги – купили всё,– и нашу честь и – закон и – свои и – другие – всевозможные законы... И – что это за – “законы”,– которые можно – купить?.. Разве это – законы?!
Я их голоса – слышать не могу!
Дедушка Михаил, я услышал по радио “Родина” – дневники писателя Бунина, в которых он рассказывает, как рабочие и крестьяне – вели себя – даже не зверски жестоко,– это ещё понять и – объяснить можно, а как-то – равнодушно даже, обыденно,– убивая даже – не классовых врагов,– хорошо одетых случайных прохожих... Я бы – не нашёл сейчас этому объяснения, кроме того, которое подразумевалось в передаче:  мол,  ТАКИЕ  ВОТ  ВЛАСТЬ,  МОЛ,  ПОЛУЧИЛИ... ТАКИЕ ВОТ…
Да, я бы не нашёл другого объяснения,– как вот,– что “они с неба свалились”... Но,– когда я ещё – лучше видел, я – прочитал повесть Максима Горького “Мать”. И – мне кажется, если мы – не хотим – повторения этого насилия,– мы должны давать хотя бы – первичный анализ ситуации, и,– вместо того, чтобы “лечить” следствие болезни”,– лечить – причину! её!, которая, почти всегда есть – поражение полное или – частичное – всего организма.
Дедушка Михаил! Итог капитализма - или экономический кризис, или - мировая война... Этот закон капитализма, В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОГО МИРА, ОБЛАДАЮЩЕГО - ЯДЕРНЫМ ОРУЖИЕМ - СМЕРТЕЛЬНО ОПАСЕН ДЛЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ ЗЕМЛИ, И МЫ ДОЛЖНЫ СДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТОБЫ ЭТОГО НЕ ПРОИЗОШЛО!!! Как я сейчас вижу наше общество... Это коммунистическое общество ради жизни на земле.
Это общество – без денег. Это общество, где – властвует точный, гуманный анализ ситуации на каждый день, на каждый месяц, где – СРЕДСТВАМИ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ,– ТЕЛЕВИДЕНИЕМ, РАДИО, ПРЕССОЙ, ТЕАТРОМ, КИНО, КНИГАМИ – людей содержат в – чистоте духовной, где – зло,– есть зло, и – оно должно быть наказано, а – добро – есть – добро, а – слово – есть – слово, а – дело – есть – дело.
Деревня даёт городу – еду – бесплатно. Город даёт деревне – медицину, образование, культуру, машины, бытовую технику, её ремонт, телевидение, электроэнергию, и – всё, что может дать – БЕСПЛАТНО. ГОСУДАРСТВА МЕЖДУ СОБОЙ ОБМЕНИВАЮТСЯ, КОНКУРИРУЯ КАЧЕСТВОМ КТО ВО ЧТО ГОРАЗД: И ЧТОБЫ НЕ БЫЛО БЕДНЫХ И ОБЕЗДОЛЕННЫХ, И -, ВООБЩЕ, - ДЕНЕГ!

А – мерилом труда является – сам труд, его качество, по способностям ЧЕЛОВЕКА, либо - ГОСУДАРСТВА. Тем, кто – не хочет трудиться – не дают такие блага цивилизации, отключают свет, или – пару-тройку телевизионных каналов, или – есть множество путей и – способов достучаться до иждивенца, если до него не могут достучаться СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ.
Тогда труд будет действительно свободным, а человек – востребованным. Безработицы, коррупции, бюрократии – не будет. ВСЕ БУДУТ РАБОТАТЬ ПО 4-5 часов В ДЕНЬ, ОСТАЛЬНОЕ ВРЕМЯ УДЕЛЯЯ СЕМЬЕ И СВОИМ ПОТРЕБНОСТЯМ, ИСЧЕЗНЕТ БЕЗРАБОТИЦА, КОРРУПЦИЯ, ПРЕСТУПНОСТЬ рассосется сама-собой, народ духовно воспрянет в истинности своих духовных традиций и устремлений, исчезнут многие проблемы современности, такие понятия как честь, совесть, доброта, благородство, уже не будут пустым звуком, как сейчас, А НАРОДЫ И ЛЮДИ тогда, надеясь только на свои силы, не будут больше надеяться только на "честного политика", а только на себя, и все это при условии ПЛАНОВОГО ВЕДЕНИЯ ХОЗЯЙСТВА, ТАКОЙ бартер города и деревни - РАДИ МИРНОЙ ЖИЗНИ НА Земле И - СПАСЕНИЯ ЕЕ Цивилизации, НА ЧТО НУЖНА ВСЕГО-НАВСЕГО!!! - ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВОЛЯ... (И БАРТЕР- МЕЖДУ ГОСУДАРСТВ, при - ПЛАНОВОЙ структуре экономики), единственное условие выживания ЦИВИЛИЗАЦИИ, особенно если вспомнить, что в прошлой, ранней, своей истории Россия - СЧАСТЛИВО обходилась натуральным обменом, пока к ней не пришли - ЗАВОЕВАТЕЛИ... Скажите об этом моем письме, - всем, пожалуйста!.. ОЧЕНЬ ПРОШУ! А то я ТАК устал от - такой жизни!!!!!!..
Извините за длинное письмо. Писал за меня (я плохо вижу) – Сергей.
Вы можете мне – не отвечать, и, хотя я и давно МЕЧТАЮ ОБ ЭТОМ, но, все же, лучшим ответом – будет – дело!!!!
Желаю всего Вам - только самого - хорошего! Ваня ЖУКОВ.

               ПРАВКИ ПО РОМАНУ:

29 апреля 2003 года; с правками от 5 января 2022 года и 7 мая 2022 года,10 июля 2022 года, 14 июля 2022 года, 9 ноября 2022 года и  ПРАВКА, КАСАТЕЛЬНО ПАРАНОИДАЛЬНОЙ ШИЗОФРЕНИИ: 3 августа 2022 года. НЕКОТОРЫЕ ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ ПРАВКИ ПО ВТОРОМУ ПИСЬМУ, А ТАКЖЕ, уточнение о судьбе моего самого ПЕРВОГО, ЗРЕЛОГО сочинения в моей жизни: от 10 ноября 2022 года, с уточненм 11 ноября 2022 года.

        (Окончательная версия)