— Вот легко ты живешь, Ленка, с хрусталем в сервантах. Избалованная молодая женщина, не знающая житейских трудностей и тягот.
— Я — женщина ни музицировать, ни римскому праву, ни прочих изысканным наукам не обученная, тебя Клава. Я — с упором на другие достоинства. Так, по крайней мере, мне мой христопродавец говорит. Такой вот вопль одинокого марала он недавно испустил.
А потом, когда отлегло, рассказал, что содержанок при царском режиме навязывали «кокотками». Термин «содержанка» появился позже. Представляете? А еще сказал, что секс — это не то, что двое делают вместе, а то, что один человек делает с другим. Я-то ему, понятное дело, сразу ответила:
— Юмор поручика Ржевского, тоскующего по казарме. Христопродавец ты! Сам уже «Ударим параличом по Ильичу», а всё о том же. А про себя подумала: «А ведь он мне, за то, что я с ним сплю, деньги на карточку «Мир» переводит. Так что он то мне точно врать не станет».
Такие вот дела, тетя Клава. Прямо продыху мне с этим делом не дает. Так что будем ждать присоединения недержания мочи. Наша главная бухгалтер говорит, что тогда он точно малость угомонится. По ее богатому опыту. Так я же только «За», если за т еже деньги, естественно.
— Еврей — это всегда практикующий теоретик, Ленка, при виде простой голой женины из народа. Это уже из моего богато опыта. Так что ты его не слушай. Потому что ты для него птичка, которую не жалко. Просто страстная приверженность к твоему телу этого старого иудея тебя сильно разлагает, я имею ввиду. Что есть — то есть. Ну так что? Еще есть возможность всё исправить.
— А что такого? С кем не бывает, тетя Клава? На наших то бескрайних просторах?
— Ты мне не вертишь, Ленка. Что мне теперь — землю есть? Суглинок? Но еще, при этом, ты не испорченная и не сбитая с толку пока что молодая женщина из народа. А ведь сластолюбивая и спокойная жизнь рождает леность и неведение свинцовых тяжестей жизни — вот что пугает.
Отказывать то себе — ты не в чем не отказываешь. К тому, что твои проблемы он решает — ты уже и привыкла. Командовать и раздавать ему приказы ты любишь от избалованности своей. И, при этом, ты на него еще и постоянно обижаешься. Выше окружающих ты себя ставишь — всё время в его Мерседесе полуголая за покупками ездишь. А хорошо ли это?
— Ой, хорошо, тебя Клава! Так хорошо, что не передать словами.
— Так он же спит с тобой безжалостно. Народ то всё видит.
— Ой, спит, тетя Клава, как заведенный. Прям иной раз позволяет себе и позволяет. Ну да ничего страшного. Мы, давеча, новый матрас купили. Дорогой, но крепкий. Думаю — надолго хватит.
— Ой. Ленка, я бы с тобой говорила, и говорила — так душа то за тебя болит. Своя ведь ты, из деревни под Рузой. А досталась ты, со всеми твоими сиськами, какому-то космополиту безродному.
— Так такие они, подлинные клыки капитализма, тетя Клава.
— За это то у меня душа то и болит. Ведь у тебя есть чем гордится, Ленка! А путь наш особенный, исконный. Правда, пока лежит во мраке. Но скоро его луч света то осветит, уж поверь мне! ну зачем тебе этот звериный оскал капитализма, Ленка? Ну сама посуди, пораскинь мозгами то!
— Вот Вы всё правильно говорите, а мне всё равно его жалко, тетя Клава. Ведь либидо — это двигатель любого творчества. Без меня он не и двух копеек не заработает и пропадет под забором. А со мной он вполне себе зарабатывает в своем Новом Уренгое. И попугаю нашему на семечки хватает, и еще мне е поклевать остается.
— Та уж, твоя мама, и твой сын-третьеклассник тут, у нас, в деревне под Рузой, конечно, не бедствуют. Но хорошо ли это, с другой стороны? Твоего сына Антошку это разлагает, я думаю.
— Это Вы что такое говорите, тетя Клава? Это что же — я, мужественная покорительница Крайнего Севера (см. картинку над текстом), для своего сына, который в третьем классе почти отличник, плохим примером являюсь!? Да как у Вас язык такое сказать поворачивается, тетя Клава? Да мой старый христопродавец —это отдельный клинический случай, хочу Вам сказать. Входит в сильно прореженный круг персон. Может к его светлому облику и можно прибавить какой неприятный штрих — но ведь это будет клевета и гнусный поклеп наш общественный строй...
Ну, вот и он идет. Так что тьфу на Вас, тетя Клава, а мы сейчас за продуктами на рынок в Рузу поедем. До свидания Вам, тетя Клава. Вы уж не хворайте, пожалуйста, а то сами знаете, какая у нас тут медицина то бесплатная...
— Ну вот сколько можно копаться? А я здесь сижу в машине, жду тебя, сиониста, скучаю. Спасибо, соседка наша, тетя Клава...