«Весьма немногие из монархов заслуживают того, чтобы были написаны нарочито только им посвященные исторические сочинения. Хитрость и лесть напрасно изощрялись в своем стремлении возвеличивать чуть ли не всех государей без исключения. Только малое их число сохраняется в памяти, и оное было бы еще меньше, если бы помнили лишь тех, кои прославили себя праведностью.
Прежде всего право на бессмертие принадлежит истинным благодетелям человечества.
По закону противоположности сохраняется и память о дурных государях, как помнят о наводнениях, пожарах и чуме.
Но помимо тиранов и добрых королей, есть еще завоеватели, каковые, скорее всего, могут быть отнесены к числу первых. Их громоподобная слава возбуждает страстное желание узнать о них все вплоть до малейших подробностей. Такова уж эта презренная слабость человеческая, побуждающая восхищаться теми, кто приносит с собою зло в блестящем ореоле, и поэтому зачастую охотнее вспоминают о разрушителях царств, нежели об их основателях».
Вольтер.
Предисловие
- А где же я в это время был? – недоверчиво воскликнул, повернувшись к говорящему, царь Египта Птолемей по прозвищу Спаситель, ибо цари очень быстро становятся недоверчивыми. Его обычно бабье лицо вдруг стало неуловимо похоже на лицо Хрущёва и расплылось в хитрой усмешке. И о том и о другом современники говорили: «Не известно, откуда вылез». Птолемей I— великолепный образец выскочки. Только Хрущёв не мог позволить себе записать в личном деле, что происходит по прямой линии от Геракла, как это сделал Птолемей, выслужившийся, словно светлейший князь Меньшиков, из низших чинов. Отец оставил ему в наследство только своё имя Лаг. Имени деда не знала даже его собственная бабушка.
Ничего удивительного. У Ктесия мы находим рассказ о том, что создатель персидской державы Кир был сыном нищего разбойника Атрадата из кочевого персидского племени Мардов. Потом он поступил на службу к мидийцам и стал Большим Человеком. Затем бежал в Персию, стал царем Аншана и объявил о самостийности Аншана от Мидии. Мидийский царь Астиаг три года подавлял восстание, восстанавливая законность и порядок, и, в конце концов, развалил-таки свою собственную державу.
Опять же, до сих пор точно не известно, из какого народа вышел и какой веры придерживался великий русский бунтарь Стенька Разин. Известно только, что отец у него был! И был он «басурманской веры», но говорил Разин по-русски. Правда, неудачник Разин пролетел мимо престола.
В походах Александра Птолемей не числился среди блестящих полководцев. Впрочем, на войне это дело обычное: пока другие, более храбрые, норовят первыми ринуться в бой или забраться на стену осаждённого города и гибнут, расчищая путь для продвижения по службе воинам умеренной храбрости, более умные сидят со своим Засадным полком в засаде и ждут подходящего мгновения, чтобы выскочить неожиданно. Как для врага, так и для своих. На приличную должность.
Увы! Безумно храбрые редко бывают разумными. Это до сих пор так. Вот замечание по этому поводу участника войны писателя Владимира Богомолова: «Города действительно берут смелостью. Витька - Герой Советского Союза Виктор Степанович Байков - первым из нашей армии ворвался на улицы Берлина и навсегда остался там под каменным надгробием в Трептов-парке».
С давних пор и доныне дураки идут в окопы, а умные -- на повышение. Пока одни взбираются по приставной лестнице на стену города, другие ползут по их трупам к высшим должностям.
- Народ это зело трусоватый: их нельзя первыми посылать карабкаться по лестнице: у них от страха сразу же понос начинается, -- шутили о таких осторожных людях соратники.
- Зато кишечник у них в идеальном состоянии, не засорён отходами жизнедеятельности, ибо то, что для леса пожар, а для страны война, то же для кишечника понос! – отвечали лекари.
- Да, но каково тем, кто лезет за ними!
Между прочим, того же мнения, что все болезни от засорения кишечника, долгое время придерживались и европейские врачи, лечившие даже насморк промыванием кишечника.
*
Имя Птолемей происходит от "polemos" - "война": "воинственный". Лаг значит «заяц». Эти два качества непрерывно боролись в нём, но преобладало последнее, обычно называемое благоразумием. Как и бывает с именами, они не слишком отражают свойства человека: особо воинственным Воинственный не был. Он не грезил о возможности первым взобраться на стену вражеского города и не мечтал сразиться с каким-либо знатным противником. Вместо этого он неплохо поднимался по служебной лестнице. Те, кто первыми взбираются на укрепленные стены, как правило, первыми же на них и погибают. Адмет, начальник щитоносцев, первым ворвался на стену Тира и первым же, естественно, погиб. А был бы поосмотрительнее, глядишь, и он бы себе царствице спроворил…
Воинственного правильнее было бы назвать Умным. Как позднее Хрущев, он прожил долгую, полную очень непростых событий жизнь, но уцелел во всех опасностях и передрягах, став главой царства. Он был единственный из всех македонских военачальников, боровшихся за империю Александра, который не только дожил до глубокой старости, но и, что редко случалось с полководцами того времени, умер своей смертью, в своей постели, положив начало династии Птолемеев. Её конец ознаменовался самоубийством Клеопатры и войнами Октавиана Августа, который завершает захват греческих государств.
Птолемей шагнул к власти из телохранителей, словно его Путин назначал, в полководцы, а потом и в цари. Но телохранителей было много, и не все они стали царями, а те, которые стали, частенько плохо заканчивали своё царствование. Так некий Пифон в Индии выбился в телохранители Александра. После смерти Александра именно Пифон предложил сделать Пердикку и Леонната правителями при ещё не рожденном сыне Александра от Роксаны. В награду Пифон получил от Пердикки, который стал телохранителем ещё при Филиппе, в управление Мидию.
Вскоре после смерти Александра Пердикка, ставший правителем при малолетнем сыне Александра, поручил Пифону подавить восстание греческих воинов, которые, заслышав про смерть Александра, решили вернуться на родину из отшибных восточных сатрапий. И не просто подавить. Не желая, чтобы опытные воины составили силу его врагам, приказал перебить всех восставших, -- 20 000 пехоты и 3000 конных, -- а их имуществом вознаградить македонских воинов, чтобы им было легче перенести сделанную вчерашним товарищам по оружию подлость.
Пифон подкупил одного из греческих военачальников, который в решающий миг вывел свой отряд из боя. Филипп Македонский не зря учил: «Даже в самом защищённом городе найдется калитка, через которую пройдет осёл, груженый золотом.“
Кроме того, ловкий телохранитель пообещал грекам полное прощение, если они сложат оружие и вернутся в свои крепости. Поверив обещаниям, греки сложили оружие. Тогда македонцы напали на безоружных братьев по оружию и всех перебили, а имущество их разграбили.
Узнав об этом событии, Птолемей изрёк:
- Чтобы выбиться в лучшие, надо сначала стать худшим.
*
На следующий год вспыхнула война наследников государства, созданного Александром. Пердикка со своими полководцами Эвменом, Пифоном и Селевком выступил против Антипатра, Кратера, Антигона Одноглазого и Птолемея. Пердикка вторгся в Египет, но неудачи преследовали его: сначала воинов в бою у крепости Верблюжья Спина в долине Нила потоптал собственный слон, когда Птолемей лично с вала этой крепости длинным копьем ослепил его. Слон от боли взбесился и начал топтать всех подряд, не разбираясь, где свои, где чужие; тысячи людей были затоптаны слоном или добиты воинами Воинственного.
А потом оставшихся смыла внезапно поднявшаяся вода Нила или съели крокодилы.
- Не зная броду, не суйся в воду! – обронил Воинственный. Он-то знал, что в этот день следует ожидать разлива реки.
В стане Пердикки стоял стон, плач, рыдания. А потом Пифон с двумя подельниками врываются в шатер своего невезучего благодетеля Пердикки, и главный соперник исчезает в реке Времени, съеденный крокодилами забвенья. Харон перевозит человека, не сумевшего переплыть Нил, на Ту Сторону. Никто о нем не скорбел, ибо Пердикка не раз проявлял себя как злодей и допёк всех своими жестокостями, грубостями и подлостями. Большая оставшегося часть войска перешла на сторону Птолемея. Большевики не первые отняли у противника воинов.
- Редкая птица долетит до середины Нила, -- опять пошутил Воинственный. А потом ещё долго попрекал своего поверженного соперника за то, что тот слишком мало беспокоился о воспитании своих воинов. Какая уж тут дисциплина, если собственные подчинённые прикончили…
- Такая общипанная птица, как Пердикка, точно не долетит, -- поддакнул Пифон, уже успевший перебежать в стан победителя.
Шутка заключалась в том, что имя Пердикка по-гречески означает "куропатка". Возможно, такой подлой и жестокой и стала бы куропатка, сделавшись из всеми гонимой жертвы полновластной царицей.
В благодарность за услугу по предложению Птолемея новыми правителями при малолетнем македонском царе стали Пифон и ещё один военачальник по имени Арридей, получивший награду за то, что вопреки приказу Пердикки, который велел, чтобы Александр был похоронен в родовой усыпальнице македонских царей в Эгах, передал тело Воинственному, перехватившему его в Сирии. Но, хотя согласно собственному завешанию Александра его тело должно было быть погребёно в храме Амона в оазисе Сива, Воинственный перевёз тело в Александрию, чтобы всегда иметь его под руками для оправдания своего права на царство.
Цари, надо прямо признать, делают большую ошибку, покидая сей мир: после этого их приказы перестают выполняться вовсе или выполняются в той мере, в какой это выгодно наследникам престола.
Правление Пифона, впрочем, длилось недолго, в том же году его переподчинили более могущественному Антипатру. Пифон сохранил Мидию. Но, как и многие военачальники Александра, он хотел большего, и стал слбирать силы. Тогда Антигон, усыпив бдительность бывшего соратника обещанием дать 6 тысяч македонян и фракийцев, заманил слишком доверчивого сатрапа Мидии к себе и казнил.
Услышав весть о смерти бывшего телохранителя, Птолемей заметил:
- А что вы удивляетесь? Никакой Буцефал не выдержит такую ораву.
О пользе пьянства
Птолемей сумел услышать разговор двух придворных, который происходил на противоположном конце стола, уставленного яствами и винами. Вдобавок слух пирующих услаждали певцы, гудцы, перегудцы, шумотворцы и глумотворцы. Это не так уж и странно, поскольку, во-первых, придворному необходим сверхострый слух, чтобы улавливать шёпот, несущий новые повороты придворной судьбы. А когда придворный сам становится царём, острый слух ему ещё более необходим, чтобы распознать возможный заговор против себя.
Именно так Воинственный Заяц разоблачил «заговор пажей». Хотели ли юные прислужники Александра его убить, или просто кто-то из них что-то не так по молодости ляпнул, не ясно, но Воинственный настучал на них Александру, который мальчишек казнил. На месте этой казни он основал город, а доказавшего свою преданность приближенного сделал главой всей прислуги царя с правом первым вкушить еду, предназначенную царю. В знак особого доверия подарил царь верному слуге «со своего плеча», так сказать, свою наложницу Таис.
Кто-то из обозных тут же сочинил похабщинку:
Коль приличная девица
Подвернётся мне когда,
То готов я поделиться
Ей с дружками завсегда!
Зря, между прочим, зубоскалили. Такое случается часто. Вот в Японии дочь Ацукаты, правителя земли Ямасиро, была писаной красавицей и любимой наложницей государя Го-Сиракавы. А так как его старший советник Наритика тоже был самым преданным и любимым его подданным, Го-Сиракава и пожаловал ее ему в жены. Для большей сплочённости правящего сословия.
***
Задав вопрос, Птолемей отвернулся, не дожидаясь ответа, поскольку ответ всегда был один и тот же: «Ты были пьян до потери сознания».
Его нельзя осуждать. К сожалению, это была та сермяжная правда, которая не вызывала сомнений. В древности и в средние века вода была настолько плоха, что единственным средством сохранить здоровье было вино или пиво. Поэтому пили все как в мирной жизни, так и на войне -- и горе непьщим. Король франков Хильперик имел несколько детей. Из них Хлодоберт умер от оспы, Самсон умер от дизентерии, Дагоберт умер от оспы, Теодорих умер от дизентерии.
Известно, что в Средние века в Англии пили все, от самых низов до самых верхов. Потому что только с помощью пива можно было спастись от заразы загрязнённой воды. Пиво спасло Англию!
Первый указ, касающийся пропитания английских моряков, относится к 1570 году. Он предусматривал ежедневную выдачу килограмма твердой пищи на галлон (4,5 литра) пива. И благодаря пиву ВМС Англии добились господства на море, посодействовав созданию «империи, над которой никогда не заходило солнце».
В греческом войске пили все, кроме коней и вьючных животных. Пили не ради пьянства проклятого, а чтобы не подцепить вместе с водой какую-нибудь болезнь, ибо болезни и войны шли в ногу, словно новобранцы на учениях, на протяжение всей истории войн.. Причём смертность от болезней зачастую превышала смертность на поле боя. В русско-турецкую войну 1828;1829 гг. чума, холера и тиф нанесли российскому войску урон многократно больший, чем противник.
Не полководцы, а тиф, чума, холера и изнурительный понос решали исход войн. Пелопоннесская война запомнилась народу тем, что только от сыпняка, терзавшего Афины, там перемерло не менее четверти населения.
В Согдиане греческие воины мучились от сильной жары. Когда кочевники кружили на конях на противоположном берегу реки Зеравшан, насмехаясь над робостью македонцев, чтобы заманить их в воду и перестрелять из луков на переправе, Александр, отпугнув кочевников металками, поставленными на лодки, -- вот оно, превосходство западной техники! -- переправил своё войско на другой берег, отразил попытку перебить его, и гнал кочевников несколько дней. Все войско терпело жажду, и сам Александр на скаку пил воду, какая там была. Потому что вина не было. И его пронесло. Мимо победы. Поэтому и не удалось перебить всех скифов. Обратно его принесли чуть живого.
В Крымскую войну 1853–1856 годов общие потери французов составили 309 000, из них тоько 50 000 тысяч по ранению, а 150 000 — по болезни. Русское войско потеряло 37 000 солдат на поле боя и 322 000 — из-за болезней (из них более 30 000 умерло).
Часто наличие или отсутствие водки решало судьбу державы. Вспомните 1612 г. Польский полковник Будзилло пишет, что во время их сидения в Кремле была «в недостатке водка, по причине чего великие болезни в силу вошли, то есть цинга». С явным злорадством он при этом добавил, что из-за отсутствия выпивки прежде всего хворала именно «москва, что с нами в осаде сидела, ибо, если бы водка, а то нужно было 20 злотых за кварту потому только выложить, что воняла водкой».
Водка не единожды спасала и Россию. Во время зимней Финской войны началась выдача «наркомовских», чтобы спасти войска от замерзания. В начале Великой Отечественной Войны 22 серпня 1941 года Сталин подписывает постановление Государственного комитета обороны „О введении водки на снабжение в действующей Красной Армии“, приказывая: «Установить, начиная с 1 серпня 1941 года, выдачу 40° водки в количестве 100 граммов в день на человека».
Нельзя представить себе боеспособных вооружённых сил, не употребляющих горячительных напитков. Недаром Петр I начал создание современного войска с выдачи воинам «хлебного вина».
Помните, у Пушкина: «Мы хвастались пьянством: я перепил славного Бурцова, воспетого Денисом Давыдовым»? А как же пил Бурцов со товарищи? Об этом честно пишет прославленный герой войны 1812 года генерал-партизан Денис Давыдов:
Деды! помню вас и я,
Испивающих ковшами
И сидящих вкруг огня
С красно-сизыми носами!
…
Ни полслова...
Все мертвецки
Пьют и, преклонясь челом,
Засыпают молодецки.
Но едва проглянет день,
Каждый по полю порхает;
Кивер зверски набекрень,
Ментик с вихрями играет.
Конь кипит под седоком,
Сабля свищет, враг валится...
Бой умолк, и вечерком
Снова ковшик шевелится.
Потому что лёгкая конница, которую правильнее было бы назвать легкомысленной, возобновила подготовку к военным действиям.
Покоритель Кавказа генерал Ермолов, основавший город Грозный, отавил любопытнейшие воспоминания. В 1807 году Россия воевала в Пруссии против Франции. «До одиннадцати часов утра дрались мы с умеренною потерею, но по дороге нашедши разбросанные бочки с вином, которые идущие при армии маркитанты оставляли для облегчения своих повозок, спасая более дорогой товар, невозможно было удержать людей, которых усталость и довольно сильный холод наиболее располагал к вину, и в самое короткое время четыре из егерских полков до того сделались пьяны, что не было средств соблюсти ни малейшего порядка. Они останавливались толпами там, где не надобно было, шли вперед, когда нужно отступить поспешнее. Неприятель, приметив замешательство, нападал решительнее… в защиту пьяных надлежало употреблять артиллерию,… но невозможно было отвезти их назад, и мы теряли во множестве убитыми и пленными…».
Четыре полка во время генерального сражения перепились и погибли! Продрогший генерал-майор Корф расположился в доме священника и запил для сугреву с гусарским офицером. Ночью французы произвели вылазку и захватили пьяного генерала. Поднялись полки, началась перестрелка, но Корфа уже вывезли к французам. «Но усомниться можно, чтобы до другого дня могли знать французы, кого они в руках имели, ибо у генерала язык не обращался. Я в состоянии думать, что если бы не было темно, то барон Корф не был бы почтен за генерала в том виде, в каком он находился», а товарищам по оружию пришлось узнавать судьбу «генерала из иностранных газет…», т.е. человек прославился сам и прославил русское оружие, подтвердив правильность пророческих слов Батюшкова:
Пусть Ломоносов был умен,
И нас еще умнее;;;
За пьянство стал бессмертен он,
А мы его пьянее.
К счастью, вскоре в Тильзите Наполеон и Александр подписали мирный договор и стали союзниками, а отрезвленного генерала вернули Отечеству.
Гомеровский эпос совершенно немыслим без застольной беседы, когда воины на поле боя наслаждаются едой, питьем и «беседой взаимной». Трупы врагов, щедро разбросанные по окрестностям, улучшают их пищеварение.
Немецкие солдаты, действовшие в восемнадцатом веке во Франции, славились тем, что, даже напившись до положения риз, никогда не забывали, в каком полку числились, а также о своем пароле и о своем чине.
Словом, если у вас печень не в порядке, вам лучше не приближаться к военной службе, потому что те бедняги, которые не пьют даже за чужой счёт, для военной службы не годятся.
Так во время русско-японской войны военного представителя Франции при русском войске просто споили. Бедняга пал жертвой русско-японской войны и русско-французской дружьы.
Разумеется, не хороши крайности. В самом начале Германской при проведении мобилизации за веру, царя и отечество погибло в пьяных драках 500 храбрых русских воинов. По этой причине продажа водки была вообще запрещена, что и привело Россию к поражению. Только не надо думать, что после запрета пьянки доблестные воины «завязали». Они продолжили злоупотреблять и пропивать казённое имущество. Перед отправкой каждому нижнему чину выдавались две пары сапог образца 1908 года. Одна надевалась сразу, а другая оставалась в запас. Так воины сначала пропивали запасную, а потом, разохотившись, и первую. На передовую они прибывали в таком рванье, что был издан приказ выдавать по пятьдесят ударов вместо новых сапог. Хотя, в сущности, воины были правы: какая разница, в чём тебя похоронят?
Неистовствовали раненые в тылу, пропивая казённое бельё, одеяла и прочее, поскольку привыкли, что на войне живут одни днём. Местными властями даже издавались распоряжения о запрете скупки этих предметов у раненых.
Зато, по словам одного военного деятеля, «полстраны ходило в сапогах военного образца». Однако, в конце концов, от воина можно требовать только того, чтобы, упившись, он не забыл, с кем воюет.
*
Вино спасало людей иногда очень странным способом. Так Геродот рассказывает, как однажды богачи решили захватить власть в Элиде во время войны со Спартой; они вооружились и убили кого-то, похожего на народного вождя Фрасидея. В действительности же Фрасидей еще спал там, где он свалился пьяный. Когда же народ узнал, что Фрасидей не умер, он вышел на бой с очухавшимся Фрасидеем во главе и победил в произошедшей схватке, а учинившие побоище бежали к лакедемонянам.
Во время войны Цезаря и Помпея у Цезаря было много старых воинов, с трудом переносившим тягости похода; нехватка продовольствия заставляла питаться корешками и прочим. Начались повальные болезни. Однако, после захвата небольшого фессалийского городка, где были большие запасы вина, воины исцелились, обрели силы, словно Антей от матери-замли, и разгромили вдвое превосходящего противника.
Вино спасало, но оно же и губило забывших заповедь Гиппократа, согласно которой одно и то же вещество может быть и лекарством и ядом. Всё завистит от количества принятого внутрь. В состоянии сильного опьянения Александр убил брата своей кормилицы и одного из лучших своих полководцев Клита Чёрного, спасшего однажды ему жизнь. Оба были вусмерть надравшись.
В Восточном походе македонцы пили непрерывно, пили много и часто. Как пишет в своих воспоминаниях личный писец Александра Харет, летописец Каллисфен, которого царь тащил за собой для увековечивания своих подвигов, однажды оттолкнул в застолье у Александра круговую чашу несмешанного вина, и когда его спросили: "почему не пьешь?", честно ответил: "Чтобы после чаши Александра не просить о чаше Асклепия".
А врач Главк, которого потом распяли за то, что лучший друг Александра Македонского помер от запоя, добавил: «Я вряд ли кого-либо обижу, если скажу о пьянстве всю правду. Что опьянение тяжело людям, это мне, как врачу, яснее ясного. Мне и самому неохота больше пить, и другим я не советую, особенно если они еще не оправились от похмелья».
Он был болшим поклонником Платона и часто говорил целыми отрывками из его произведений.
После чего летописца, естественно, заподозрили в заговоре и бросили в узилище. Там Каллисфен умер, заеденный клопами. Вот что случается с людьми, слишком берегущими своё здоровье. А среди рядовых воинов шептались:
- За правду пострадал!
*
Пьянство при дворе Филиппа поражало греков своей беспробудностью. Царь часто пьяным отправлялся в битву и принимал афинских послов. И подчинённых подбирал таких же, из числа тех, кто прожигал свои жизни в пьянстве и азартных играх.. Поэтому надпись на его недавно найденной гробнице гласит: «Он ценил радости жизни».
Случались такие происшествия и в новейшее время: многие крепкие хозяйственники лишились должностей при Ельцине, который, не просыхая, вёл войны и принимал не только водку, но и послов, потому что были непьющими и не вписывались в стаю – белых ворон не любят даже среди белых. Особенно трудно приходилось тем, кто стал непьющим, закодировавшись и зашившись во время горбачёвской борьбы с пьянством. И хотя многие из них договаривались, что в присутствии самого Ельцина им будут подносить воду вместо водки, рано или позно их разоблачали и с позором изгоняли.
Те же из них, которые сумели пережить запойные времена, нынче честно исповедуются: да, страдал запоями, переходящими в белую горячку, - вот, кстати, четыре справочки из психбольницы, -- но в последнее время к алкоголю равнодушны. А к тёплым руководящим должностям не равнодушны.
Безгрудки
Тут, пожалуй, пора ввести в действие Глас Народа, который греки называли хор, чтобы он помогал в раскрытии смысла трагедии и душевных переживаний, давал оценку поступков, а слышащие его граждане государства, в котором руководит народоправство, чувствовали себя причастными к происходящему. Позднее, с появлением кино, Глас Народа стали называть Голос за кадром. Кроме того, нуждаясь в таких пояснениях, люди слушают всякого рода «Голоса». А самые счастливые из людей земнородных слышат Голоса не только в приёмниках.
Хор: Вообще-то Птолемей, сын Зайца, часто и ел и спал у друзей своих; а когда ему случалось угощать их, он у них же брал для этого столы, и покрывала, и посуду, и продовольствие, потому что сам ничего не имел, кроме самого необходимого. Заспинно многие осуждали царя за скаредность и прижимистость, но он всегда был верен этой своей привычке и говаривал: «Царю более пристало обогащать не себя, а других». Чтобы было меньше желающих из зависти занять его место. На этот раз пир был в его собственном дворце, поэтому каждый приглашённый прибыл со своей посудой и снедью.
Но где бы ни происходила и с чего бы ни начиналась беседа на пиру царя Египта Птолемея Первого, она непременно приводила рано или поздно к выяснению вопроса внезапного появления царицы безгрудок Фалестрис, -- безгрудок иногда ещё называют по-гречески амазонками, -- в стане победителей.
Об этом до сих пор ведутся споры и одна половина исследователей, опираясь на половину свидетелей, утверждает, что женское войско действительно прибыло. И царица безгрудок, не придавая значения условностям вроде свадьбы и заключения законного брака, действительно предложила Александру сделать ей ребёнка с тем условием, что, если это будет девочка, её возьмёт себе мать, а если мальчик – отец. По этому случаю македонскому войску был дан отдых продолжительностью 13 дней, в течение которых Александр неустанно трудился на заявленном поприще, “удовлетворяя ее страсти”.
По всей видимости, родилась девочка, потому что о появлении у Александра сына стало бы известно.
Однако, вторая половина исследователей, опираясь на вторую половину свидетелей, убеждена, что никаких женщин, кроме положенных по расписанию, в войске в это время не было. Влекомые своей природой, они таскаются за войском и по этой причине называются потаскухами. Одна такая жрица любви бывает полезнее осадных орудий, ибо необходимо пожертвовать одной частью женщин, чтобы спасти от посягательств вторую, поддержав таким образом порядок в стране. Прав был Наполеон — это необходимость: «Иначе мужчины набрасывались бы на порядочных женщин на улицах». Как и свойственно мужчинам, он забыл спросить мнение самих порядочных женщин по этому поводу.
Уже древний исследователь Арриан теряется в догадках: «Я передаю, как вполне достоверные, те сведения об Александре, сыне Филиппа, которые одинаково сообщают и Птолемей, сын Лага, и Аристобул, сын Аристобула. В тех случаях, когда они между собой не согласны, я выбирал то, что мне казалось более достоверным и заслуживающим упоминания. … Птолемей и Аристобул кажутся мне более достоверными: Аристобул сопровождал Александра в его походах, Птолемей тоже сопровождал его, а, кроме того, он сам был царем, и ему лгать стыднее, чем кому другому. А так как оба они писали уже по смерти Александра, то ничто не заставляло их искажать события и никакой награды им за то не было бы».
Если, конечно, не считать наградой собственное тщеславие, которое требовало представить себя в наиболее выгодном свете, и желание лишний раз подтвердить своё право стать наследником части государства Александра.
Ложь как необходимое средство управления государством
И вот такие доверчивые люди пишут летописи, по которым обучаются дети! Когда это царю было стыдно лгать? Более того, многие цари всё своё царствие построили на лжи и обмане всех, кого смогли обмануть.
Отец Александра, царь Филипп Аминтович обманывал всех, кого только мог. «В беседах был и льстив, и коварен, обещал больше, чем выполнял», - говорит о нём летописец. -- «Любой прием, который вел к победе, не был постыдным в его глазах».
Двум братьям он обещал помочь правильно распорядиться царским престолом. И действительно помог -- отнял его у них и взял себе, избавив от забот. В конце уонцов, у каждого своё предстваление о том, что правильно, а что нет.
Он обещал афинянам золотые рудники горы Пангеон в обмен на Пидну, но в конце концов оставил за собой и то, и другое. А когда афиняне попытались его усовестить, он им ответил:
- Дурных нема отдавать гору, несущую золотые яйца.
Поскольку средств с захваченных им золотых и серебряных рудников не хватало, занялся морским разбоем. Много лет спустя этим путём славы пошли и другие самодержцы: королевские пираты Англии успешно грабили соперничавшие страны.
Но больше всего Филипп развернулся во время Священной войны за попранные фокидянами права бога Аполлона на земельный участок. «Если уж богов грабить начали, то что ждать простым смертным?!» -- негодовал он. Карая святотатство, царь приказал всем своим воинам надеть лавровые венки и вступил в сражение как бы под предводительством самого бога. Который, впрочем, не далеко от него ушёл по своим душевным качествам. Ещё не окончательно потерявшие совесть фокидяне, увидав венки из лавра, посвященного богу, трепеща от сознания своего преступления, побросали оружие и драпанули.
Как пишет летописец, «одержав победу, Филипп не позволил никому превзойти себя в делах святотатства. Те самые государства, у которых он еще недавно был вождем, которые воевали под его начальством, которые поздравляли и его и себя с общей победой, он захватил и разграбил; отняв жен и детей у граждан продал их в рабство, не пощадил ни храмов бессмертных богов, которых он раскулачил, вынеся оттуда всё мало-мальски ценное, ни других священных зданий, ни богов-пенатов общественных и частных, под кров которых он так недавно входил как гость».
В оправдание Филиппу можно сказать, что он всё же продавал чужих жён и детей, не македонских. А вот Ельцин с Горбачевым продали своих! Ведь по-настоящему грабить Россию начали именно пришедшие к власти борцы с привилегиями.
После этого Филипп напал на Олинф, имевший неосторожность дать у себя убежище двум братьям Филиппа от его мачехи. Братья могли притязать на царскую власть. Этого было достаточно, чтобы царь захватил и разрушил древний процветающий город, убив братьев. Еще один их брат был предусмотрительно убит ранее.
Фессалийцы и беотяне, желая окончательно добить своих соседей, просили царя навалиться всей Грецией на фокидян А послы фокидян просили, чтобы царь не начинал войну, за отсрочку которой они уплачивали ему уже трижды.
Мудрый правитель, Филипп выслушал оба посольства и пообещал обеим сторонам содействие, взяв с них клятву не разглашать итоги переговоров и не готовиться к войне.
Естественно, что после этого он одним броском занял Фермопильское ущелье. Фокидяне кинулись к оружию, но было уже поздно готовиться к войне и собирать войска.
- Разделяй и властвуй! – подвёл итог не начавшейся войне Воинственный.
Потом немного подумал и добавил:
- А чего их разделять, если греки и так друг друга ненавидят больше всех внешних врагов?
*
Да что там цари, если самые передовые люди своего времени лгали просто потому, что не любили более счастливых соперников своей страны! Великий Байрон писал по поводу славного взятия крепости Измаил победоносным росским войском:
Усталость ли была тому виной,
Зима, иль недостаточность питанья,--
Не ведаю; но русским честь отдам,
Что баб насиловали мало там.
…
Смущалися и вдовы зрелых лет;
Бросая вопросительные взгляды,
Оне кричали: что ж насилий нет?
И не могли скрывать своей досады…
Конечно же, всё это неправда! Росские полки не менее отличились при изнасилованиях жительниц Измаила, чем при его взятии, внеся достойный вклад в копилку генофонда человечества.
*
Птолемей действительно сочинил воспоминания, в которых приврал себе несколько подвигов. Ведь воспоминания – это рассказ о жизни, которую хотел бы прожить сочинитель. Впрочем, его всё равно разоблачили через две тысячи триста лет. Кроме того, мы хорошо помним великие дела только тогда, когда они собственные. В воспоминаниях Птолемея, к примеру, совершенно не говорится о военных действиях, которые вел в Малой Азии его заклятый враг Антигон Одноглазый, в то время сатрап Фригии, для срыва персидского наступления, развернувшегося во время осады Александром Тира. Птолемей не желал возвеличивать одного из своих противников в борьбе семиполководщины.
Кое-что Птолемей недописал. Не упомнул он о том, как его любовница Таис по пьяному делу подожгла дворец персидских царей в Персеполе. А когда ему об этом напоминали, он огрызался:
- Вы все неправы! Она просто хотела поставить точку в этой войне, спалив дворец персидских самодержцев.
Для Зайцевича сожжение дворца персидских царей было равносильно взятию рейхстага.
Хор. Это уже не первый случай, когда женщины так поступают. После взя¬тия Трои немно¬го¬чис¬лен¬ные бег¬ле¬цы, кото¬рым уда¬лось сесть на кораб¬ли, вет¬ром были при¬би¬ты к бере¬гу Этру¬рии и ста¬ли на якорь в устье реки Тибр. Жен¬щи¬ны с боль¬шим трудом пере¬но¬си¬ли пла¬ва¬ние и очень стра¬да¬ли, и вот некая Рома пода¬ла другим бабам мысль сжечь кораб¬ли. Так они и сде¬ла¬ли; сна¬ча¬ла мужья гне¬ва¬лись, но потом волей-нево¬лей сми¬ри¬лись, а когда вско¬ре все сло¬жи¬лось луч¬ше, чем они ожи¬да¬ли, — поч¬ва ока¬за¬лась пло¬до¬род¬ной, сосе¬ди при¬ня¬ли их дру¬же¬люб¬но, — они почти¬ли Рому все¬воз¬мож¬ны¬ми зна¬ка¬ми ува¬же¬ния и, меж¬ду про¬чим, наз¬ва¬ли ее име¬нем город, воз¬двиг¬ну¬тый бла¬го¬да¬ря ей.
- Вот так завсегда – сначала пришибут под горячую руку, а потом увековечивают, -- перешёптывались бабы у древнеримского колодца..
- А палатку Эвмена Сашок спалил вместе со всеми записями, чтобы закончить Индийский поход, -- хмыкали слушатели.
- Поддамши был вот и приказал спалить. Подшутить над своим Главным Писцом хотел за его жадность, -- огрызвлся Птолемей. – Сашок средства собирал на строительство кораблей, а Эвмен прикинулся нищим: вместо трёхсот талантов дал только сто. Вот и сгорело у него в палатке всё богатство. Потом нашли на тысячу талнтов одного только расплавленного золота и серебра.
- И столько же ещё растащили, когда тушили.
- Его чуть кондрашка не тяпнула от такого счастья.
- По пьнке чего не наделаешь! – соглашались слушатели.
- Не собирайте сокровищ земных, -- добавляли люди философического склада.
Следует признать, что шутка удалась: воины не любили Эвмена, не державшего в руках ни копья, ни меча, и называли его не иначе как тыловой крысой, питающейся восковыми табличками.
Хор. Наполеона воины называли маленьким капралом, а Александра – Сашком. Но говорить так вовсеуслышанье позволяли себе только самые близкие люди. Это, собственно, было показателем приближённости к Телу. Прочие продолжали величать Александром Филиппычем.
*
Ну, а в тех редчайших случаях, когда свидетели и очевидцы соглашались между собой, они врали сообща. К примеру, все говорят, что Александрия Египетская была построена Александром на пустом месте, а раскопки показывают, что там уже лет эдак за 700 до прихода Александра находился Ракотис и уже тогда был крупным процветающим городом.
Река Граник (ныне Бига-чай), переправившись через которую македонцы разгромили персов в первый раз, -- это совсем маленькая речушка, берущая начало с гор Иды в Троаде (Каз-Даг) и впадающая в Мраморное море. Ширина реки – не более 15 сажен. Никаких крутых берегов, которыми пугали обывателей »очевидцы», никаких глубоких омутов и стремнин -- ее очень легко перейти вброд.
Да что там полководец Птолемей, если сам Александр назвал пустяковую царапину, полученную им в сражении под Иссом, раной мечом в бедро, о которой черканул Антипатру: “Пришлось мне и самому получить кинжальную рану в бедро; но ничего тяжелого от этой раны не последовало”. А его личный писец Харет в припадке угодливости повернул дело так, что эту рану нанес Александру сам Дарий, встретившийся с ним в рукопашной схватке.
Кто-то попался на приписке себе подвигов, кто-то – на усушке и утруске чужих подвигов, а кого-то погубили приписки молока в отдалённом совхозе.
Осторожность – удача мудрых
Благодаря умению приспосабливаться удачливый царедворец прожил восемьдесят лет, из которых сорок царствовал. Да каких лет! Они приходятся на время величайших перемен в древнем мире: возвышение Филиппа II Македонского и завоевание им Греции, завоевание его сыном Александром Персидской державы. Всё это Птолемей пережил, а при разваливании державы Александра, создавать которую помогал десять долгих лет, он даже был одним из главных действующих диц.
Аристобул же действительно был строителем во время завоевания Персидской империи. В частности, ему было поручено восстановление гробницы Кира Великого в Пасаргадах. Но Аристобул умер в возрасте 90 лет, а писать о завоеваниях Александра он засел в возрасте 84 лет, когда люди уже теряют ясность ума и твердость памяти, когда мозг уже давно размягчился и человек не слишком отличает желаемое от действительного. Не следует забывать, что сочинял он их, поселившись в Кассандрии, городе, воздвигнутом полководцем Кассандром на месте разрушенной Филиппом Потидеи и названной по примеру Александра, в честь самого себя. А поскольку Кассандр не слишком любил Александра, воспоминания получились несколько односторонними.
Однако начинал он это сочинения ещё при жизни самого Александра, когда мозг его ещё не начал размягчаться, и даже зачитал царю первую часть. Аристобул Аристобулович описал в ней поединок Александра с Пором и прочел ему именно это место из своего сочинения. Он думал сделать приятное царю, выдумывая ему подвиги. Александр взял книгу и бросил её в воду (они в это время как раз плыли по реке Гидасп) со словами: «И с тобой бы следовало сделать то же, Аристобул, за то, что ты за меня сражался и убивал слонов одним ударом». (Лукиан из Самосаты. «Как следует писать историю»).
Примерно в таком же возрасте писал свои воспоминания и Птолемей, чтобы несколько приукрасить свои дела. Передав царство сыну, он занялся написанием ослабевшей рукой по ослабевшей памяти – дневниковые дворцовые записи сгорели вместе с шатром царского писца Эвмена после шутки Александра -- воспоминаний.
Любопытно отметить, что совершенно в другом царстве-государстве, также возникшем на обломках империи Александра, ученик Диогена, писатель, философ и летописец Онесикрит, также сопровождавший Александра в походе, читал Лисимаху, тогда уже выбившемуся из телохранителей в цари, четвертую часть своего сочинения, в котором отводил Лисимаху даже большее место, чем самому Александру, поскольку от Александра и вправду уже трудно было получить награду. Онесикрит тоже подтверждает прибытие предводительницы безгрудок. Это стало последним достоверным упоминанием амазонок в древности. И Лисимах тоже спросил его: «А я где в это время был?»
- Ты лежал пьяный под столом, -- честно ответил историк.
Поскольку греки и македонцы пировали, лёжа на ложах, скатиться под стол было признаком последней степени опьянения.
- А Харет и Птолемей тоже там лежали?
- Нет, они отключились еще утром, до пира. Совершенно точно, что по прибытии царицы амазонок Александр дал войску тринадцать дней отдыха…
- Тринадцать? Плохая примета.
- Еще никогда суеверия не могли остановить потомка Геракла, от которого ведет свой род Александр. Сашок всю жизнь искал возможности лишний раз умучиться, чтобы прославиться. Только Геракл делал это по приговору, а Сашок – по собственному желанию, Поэтому время, в течение которого войско отдыхало, он, как и Геракл, провел в трудах.
Клит Серый
Птолемей в своих воспоминаниях придерживался второй точки зрения. Как и Клит, прозванный Серым, чтобы отличить его от знаменитого Клита Чёрного, убитого Александром в пылу пьяной ссоры в Мараканде (современный Самарканд). Клит Серый никогда не расходился во взглядах с Начальством и не лез за словом в чужой карман, когда надо было поддержать Высочайшее Мнение. Помимо этого он был большой любитель поесть в приятном женском обществе, по каковой причине получил в кругу друзей и второе прозвище – Живчик. Не сплоховал Живчик и в этот раз:
- Пьют все. Но не все допиваются до видений, - заметил старый рубака. – Нет никаких безгрудок, и никогда не было! А коли пить не можешь – пей разбавленное!
Сам же Живчик предпочитал пить неразбавленное. Его пытались увещевать:
- Не разбавленное вино пьют варвары!
- А разбавленное – скупердяи и крохоборы! – огрызался старый воин.
Хор. Подтверждением пагубности злоупотребления горячительными напитками могут служить рассказы о походе Александра в египетский оазис Сива через знойную пустыню, чтобы вопросить тамошнего бога Амона, коего греки именовали Зевсом, является ли он его сыном. Об исследованиях ДНК тогда ещё и слыхом не слыхивали и устанавливали отцовство, более уповая на помощь Свыше.
Во время этого перехода перед воинами открылись равнины бескрайних песков. Воины уподобились морякам, вышедшим в открытое море и тщетно ищущим глазами сушу. Им не попадалось ни дерева, ни клочка возделанной земли. Не хватало воды, которую везли в мехах верблюды, и которой совсем не было в раскаленном песке. Кроме того, стояла невыносимая жара, рты у воинов пересохли от жажды, лица были опалены солнцем. Через четыре дня мучений, когда людьми овладело уныние, застлавшие небо тучи закрыли солнце, что было большим облегчением для измученных, помимо недостатка воды, еще и зноем воинов; на радость похмельному воинству пролился прохладный дождь и зной прекратился. Стараясь обеспечить себя водой, кто-то черпал ее из земных впадин и даже выжимал, словно государство налоги, из холста шатров, «а многие, изнемогая от жажды, ловили его прямо ртом»
Но вода смыла вехи, указывавшие дорогу. Ведь в пустынях подобные потоки воды дело обычное. Тогда по не подлежащему сомнению свидетельству Птолемея появились и указывали путь в песках две змеи. Другие же воины видели двух ворон. Умный человек и в пустыне выпьет. А потом ему чудятся змеи и птицы, которых видел даже непьющий летописец Каллисфен
Похоже, что змеи даже беседовали друг с другом и с окружающими:
- Как думаешь, признает Амон Сашка своим сыном?
- А почему бы и нет?
- Эй, смотри, куда прёшься – весь хвост отдавил!
О возвращении Александра из оазиса Сива в Мемфис мы ничего не знаем, кроме того, что для преодоления 550 вёрст войску пришлось три недели двигаться ночью, а днем укрываться от песчаной бури в палатках. То, что они вернулись живыми -- уже подвиг, если вспомнить, что царь Камбиз потерял в этой пустыне 50 тысяч человек.
Признал ли Зевс Александра своим сыном, или присуствующим это просто почудилось спьяну, но царь стал считать себя сыном бога. Это не было, как утверждают некоторые соврменники, ошибкой жреца, неважно владевшего греческим языком, поскольку ошибки также зависят от воли богов. Это было подтверждением его подвигов на Самом Высоком уровне, ведь Александр считал божественность наградой за свои труды и подвиги, как ныне выдаются почётные звания.
В спорах о безгрудках аиболее начитанные даже вспоминали о царе Фракии Ликурге, который задолго до Горбачёва начал борьбу с пьянством. Когда слишком многие стали напиваться и безобразничать, он тоже не придумал ничего умнее, чем вырубить виноградные лозы. Вспоминали и о Платоне, подробно разобравшем вопрос опьянения в первой книге «Законов». Платон говорил, что нехороши крайности, и предлагал усмирить беснующегося бога другим, отрезвляющим божеством. Ведь смесь воды и вина устраняет вредное, сохраняя вместе с тем полезное. Таким образом, многие виноторговцы, разбавляя вино и пиво, просто-напросто пытаются спасти человечество от пагубного пристрастия.
Как бы то ни было, но в Индии древо заговорило с Александром и предсказало, что он, как и Ахилл, умрёт рано, но со славою.
- Пить меньше надо, -- с ужасом шептались между собой воины.
Спрашивается, почему бы в таком подпитии не увидеть ешё и амазонку и не сделать ей ребёнка?
Филет
- Безгрудок воспели многие поэты; вспомните рассказ о Геракле и царице амазонок Ипполите. Битва между греками и амазонками изображается в Греции наравне с битвой между греками и персами. Геродот часто рассказывает о них, а те, кто толкал речуги в память афинян, павших на войнах, упоминали о сражении афинян с амазонками как об одном из важнейших событий, изменивших навсегда лицо мира. Их существование отмечено в сочинении моего великого земляка Гиппократа «О воздухах, водах и местностях», -- скромно заметил Филет Косский, светило Александрийской школы изящной словесности, наставник наследника египетского престола Птолемея Второго. Птолемей захватил остров Кос у своего соперника Антигона вместе с этим поэтом. Филет был первым писателем, который одинаково преуспел и в поэзии, и в науке.. Он создал словарь, в котором объяснялись значения редких слов, включая те, которые использовались в поэмах Гомера.
Слушая это Птолемей недовольно поморщился, но говорить ничего не стал.
-- Да-да! – продолжал Филет, заметив удивлённые взгляды. -- Он так прямо и пишет: «Есть в Европе народ скифский, который населяет страну возле Меотийского озера и весьма сильно отличается от прочих народов. Они называются савроматами. Их женщины ездят на конях, стреляют из лука и бросают копья с коня, ведут войну с врагами, и это до тех пор, пока остаются девицами, и не прежде слагают девство, пока не убьют тех врагов, и не прежде сходятся с мужчинами, пока не исполнят священных обрядов в честь отечественного бога. Избравшая себе мужа перестает ездить на коне, пока не возникнет необходимость в общем военном походе. Правой груди они не имеют, ибо еще во время младенчества матери накладывают на правую грудь раскаленный медный прижигатель, для этого сделанный, и прижигают ее, чтобы уничтожить ее рост и чтобы вся сила и полнота перешли к правому плечу и руке».
- Это и называется «выжигать калёным железом», - ухмыльнулся Воинственный.
- Зачем?! – испугалась даже Таис, прошедшая с Александром значительную часть похода в качестве походно-полевой жены и много чего повидавшая. После смерти Александра Птолемей захватил и перевёз в Египет самую ценную часть наследства Александра – его тело и Таис. Имя Таис переводится как Утешительница. И она действительно оправдывала его, принеся утешение многим в оном нуждавшимся. От Птолемея у неё были сын Леонтиск и дочь Ирана, вышедшая замуж за Эвноста, правителя кипрского города Солы.
- Затем, чтобы грудь не мешала натягивать лук, -- терпеливо объяснил Филет.
- Отсутствие груди может помешать натягивать их самих, -- привычно ухмыльнулся не теряющийся Живчик. Был он патологическим бабником, сводящим все вопросы бытия к «совокуплениям и чревным трепетаниям». Судьбе было угодно, чтобы хотя бы один такой имелся в каждом полку.
- А как же они выкармливали детей грудью, если её у них оттяпывают ещё во время начальной военной подготовки? – удивилась Таис, невольно изгибая стройный стан, чтобы присутствующие могли убедиться, как высока и крепка её грудь.
- Как прокормить детей -- об этом отец должОн думать, - хмыкнул придерживавшийся древлего благочестия Живчик, делая для большей выразительности ударение на последнем слоге.
- У них нет отцов, - снова терпеливо разъяснил Филет.
- Пали в битвах?
- Это их матери пали, став падшими женщинами. Всех мальчиков они убивают при рождении. Подобно спартанцам, выбрасываюшим в пропасть хилых, они считают уродами всех мужчин и уничтожают их. В знак протеста против того, что
Аристотель считает их самих ошибкой природы.
- Это ж надо чего может достичь борьба за права бабья!
Митрич
- Нет-то токо одной, а втора-то имеццся – чай, удоев хватит, -- подал голос Деметрий, старый воин, которого все звали просто Митрич, чтобы отличить от сидевшего тут же другого -- Деметрия Фалерского, полководца, государственного деятеля и просто передового человека своего времени. Деметрий был плодовитым писателем в самых различных областях знания, издавшим 45 сочинений. Когда его вышиб из Афин третий Деметрий, Градоосадитель, он переселился в Египет под крылышко Птолемея и стал одним из основателей Александрийской библиотеки и Мусейона. В свободное от государственных забот время он собрал и записал басни Эзопа.
Привлечение на службу людей выдающихся способностей было одной из примет времени Александра Македонского и его наследников. Одним из таких выдающихся людей был и Деметрий Фалерский. «Ведь мы можем назвать многих не особенно ученых людей, бывших великими государственными деятелями, и ученейших людей, неискусных в делах государства; что же касается человека, выдающегося в обоих отношениях, который был бы первым и в занятиях наукой, и в управлении государством, то кто может сравняться с Деметрием Фалерским?» (Цицерон, О законах).
Звезд с неба Митрич не хватал, но и из плошки соседа - тоже. Звание у него было невысокое, особых отличий в боях и походах, за исключением полагавшегося сотнику двойного жалования, он не имел, а потому по большей части в разговорах за пиршественным столом больше налегал на харчи и помалкивал, справедливо полагая, что держать рот набитым едой полезнее, чем держить речи, и открывал его только чтобы чего-нибудь в него забросить. Но зато Митрич был родом из одной деревни с Птолемеем, который, пробравшись на Самый Верх, непрочь был оказать благодеяние землякам, чтобы всласть почувствовать себя всемогущим правителем, да и вообще быть ближе к народу. Почувствовав на себе взгляды гостей, Митрич откашялся и с гордостью сказал, ни к кому в особенности не обращаясь:
- А вот у нас в деревне некоторые козы так и по полведра молока давали!
Сказав это, он почесал затылок и добавил:
-Ничего они себе не отрезают, иначе бы им нечем было выкармливать медведей.
-Зачем!!? – опять испугалась Таис, ибо женщины по природе своей весьма пугливы и пользуются каждым случаем, чтобы показать это.
-Чтобы потом убить его собственными руками и съесть.
-Но медведи же очень большие, - изумился Филет.
- Титьки тоже не махонькие. Тебя, паря, они точняк прокормят.
-В походе от таких воинов была бы большая польза, - проснулся полководец в Птолемее.
-Вот-вот, сначала медведей уничтожают, а когда они заканчиваются – переходят на мужиков.
-Скажи лучше, переходят с одних животных на других, - съязвила Таис.
-Почему-то особыми зверствами на войне отличаются именно части, набранные из женщин. Они только грудных младенцев не едят, - отбил удар Птолемей. А потом добавил рассудительно:
-Медведь – это бог, которому они поклоняются…
-Мужчинам они тоже поклоняются, когда замуж выйти надо, но убивать-то зачем?
Тут опять взял слово Филет, чтобы подвести под безгрудок научное обоснование, словно подкоп под стену осаждённого города:
- Не убивать, а помочь обрести истинный вид, сбросить бренную оболочку и вознестись на небо. Если соблюдены все правила и обычаи, то бог смотрит на нас с небес и блаженно улыбается. Это примерно как с замужеством: тут тоже с помощью определенных обрядов помогаешь женщине обрести истинный вид, только это скорее самоубийство.
- Женщины по природе своей лживы и двуличны, - убеждённо изрёк Живчик.
- Это вы нас такими делаете! – вознегодовала Таис, а потом задумалась:
- Погоди, а размножаются-то они как? Ветром задувает?
Как и всякая женщина, она уделяла особое внимание вопросам продолжения рода.
- Они охотятся на мужчин в самом прямом значении этого слова: отлавливают, используют и убивают. Помните, что сказал Аристотель? «Охотиться должно как на диких животных, так и на тех людей, которые, будучи от природы предназначены к подчинению, не желают подчиняться. Такого рода война по природе своей, справедлива».
Птолемей любил при случае прихвастнуть, что вместе с Александром учился у Аристотеля. Митрич вздрогнул: дело в том, что однажды на охоте с ним случилась небольшая неприятность, пока он охотился на других, ему самому всадили стрелу пониже спины.
– - Когда насилуют женщин, это способствует продолжению рода, но когда начинают насиловать мужчин – это конец всему! – в гневе воскликнул Живчик.
- Это просто Конец! – пошутил Митрич.
- Конец может стать кому-то началом – диалектика, однако! – хмыкнул Филет.
- Изнасилование ради продолжения рода – это я могу понять, – задумчиво протянула Утешительница, -- но убивать-то зачем?
- Гораздо гнуснее изнасилование ради замужества – это уж и вовсе безнравственно!
- Если бы девы не совершали подлостей ради замужества, человечество давно бы вымерло вместе с нравственностью, - ухмыльнулся Птолемей.
- Это было бы для него лучшим выходом!
- Опять же, что значит, они отлавливают мужчин, используют их и убивают? Они борются за права женщин, отнимая их у мужчин. Даже не превращают в рабов! Какая дикость. Вот и выбирай, что лучше. Правда, уже не съедают, как прежде. Как ни крути, а всё-таки шаг вперёд по пути прогресса человечества, – продолжал, как бы сам с собой, рассуждать Филет.
Хор. Справедливости ради следует отметить, что чаще на мужчин охотятся другие мужчины. Среди диаков Борнео мужчина, не предъявивший голову убитого врага, не мог жениться, а те, у кого их было несколько, вели себя горделиво, поскольку они свидетельствовали, словно госзнаки на груди современного человека, об их подвигах.
Зенодот
Заслышав возмущение, встрял в беседу любомудр Зенодот. По свойственной не только ему одному привычке он так по-свински ел за столом, что сам не слышал за своим чваканьем, что говорят вокруг. Древние греки называли это явление «катапотхэ», что обычно переводят на русский словом «поглощение». В действительности же «катапотхэ» означает всасывание с хлюпаньем, причмокиванием, чавканьем, чваканьем, рыганием и отрыгиванием. В наше изолгавшееся время чавкать за столом при посторонних почитается неприличным, но в древности это, как и испускание ветров, было просто показателем хорошего пищеварения и даже уважения к хозяину, приготовившему столь вкусную еду. Так древние получали наибольшее удовольствие от трапезы. Некоторые, впрочем, возмущались:
- Ты приходишь на пир, чтобы насладиться приятной беседой и яствами или «голубков» гонять?!!
А наиболее решительные даже грозились разрушить его голубятню.
- Одно является следствием другого, -- бесстрастно ответствовал мудрец.
К сожалению, впоследствии, с развитием изящества и приличий эта близость к природе была полностью утрачена. В наше время такого рода вольность почитается неприличной, потому что громкий звук есть род насилия над ближним. Взгляните хотя бы на англичан. Лицемерие, ханжество, чопорность и овсянка сделали их тощими и злыми. Хотя один немецкий писатель утверждал, что тощим этот народ-мореплаватель стал из-за привычки к разгульной жизни в кабаках портовых городов после длительного воздержания во время заморских плаваний.
В течение краткого промежутка, когда прислуга меняла ему блюда, а виночерпий наливал вино в чашу, Зенодот ухватил нить беседы, словно нить Ариадны, и двинулся вдоль неё:
- Но всё же это неразумно. Гораздо правильнее было бы, если бы они отрезали себе груди ПОСЛЕ того, как кого-нибудь выкормят. Толку тогда от них всё равно нет, только болтаются до колен и мешают при ходьбе. Между прочим, у обезьян грудь рассасывается сразу после окончания выкармливания. Но человек испохабил природу, и женщина стала жертвой его похоти; она вынуждена таскать свою грудь постоянно, чтобы в любой миг быть готовой к употреблению. Титьки не для ребёнка, а для дяди.
- Так человек преобразует природу. Разве не доказывают соски у мужчин, что было время, когда они тоже кормили грудью? – задумался Воинственный.
- Потому что женщина порабощена! – с негодованием воскликнула Таис.
- Это естественно! Разве не сказал Аристотель, что «мужчина в сравнении с женщиной лучше ее по самой природе, а женщина хуже его, потому он властвует над ней, а она подчиняется ему»?
Филет отхдебнул из золотой чаши:
- У кого нет рабов, тому приходится порабощать жену.
- И титьки исчезнут вместе с угнетением женщин, так получается? – полюбопытствовал Живчик.
- Именно так!
- Ну, а нельзя сделать так, чтобы сначала выкармливать, а потому убивать?
- Никак не возможно-с! Сначала они должны доказать своё право на продолжение рода, убив хотя бы одного мужчину.
- Если женщина в наиболее подходящем для зачатия возрасте должна отвлекаться на военную подготовку, значит, мир устроен неразумно, -- задумчиво протянул молчавший до сих пор Деметрий Фалерский. Был он последователем Платона и больше всего заботился о разумном устройстве мироздания.
- Женщина вообще не должна охотиться. Разве что на мужчин. Она должна одеваться так, чтобы вызвать в мужчине желание поохотиться на неё и продолжить свой род. Это закон природы. И пока она обращает внимание на свою внешность, это признак того, что ей не всех детей сделали, -- решительно сказала Таис.
- Именно поэтому Царство безгрудок имеет ту положительную сторону, что там не приходится создавать и поддерживать целую отрасль промышленности для придания женщинам привлекательности – духи, притирания, благовония, украшения. Это женское вооружение обходится дороже, чем постоянное войско! – негодовал Живчик, словно ему из-за женщин недоплатили жалованья.
Хор. Сочинение «Боги любви», ошибочно приписываемое Лукиану, высмеивает искусство женского убранства: «Тот, кто взглянул бы на женщин, когда они только что встали с ночного ложа, решил бы, что они противнее тех зверей, которых и назвать утром – дурная примета. Поэтому и запираются они так тщательно дома, чтобы никто из мужчин их не увидел. Толпа старух и служанок, похожих на них самих, обступает их кругом и натирает изысканными притираниями их бледные лица. Вместо того чтобы, смыв чистой струей воды сонное оцепенение, тотчас взяться за какое-нибудь важное дело, женщина разными сочетаниями присыпок делает светлой и блестящей кожу лица; как во время торжественного народного шествия подходят к ней одна за другой прислужницы, и у каждой что-нибудь в руках: серебряные блюда, кружки, зеркала, целая куча склянок, как в лавке торговцев снадобьями, полные всякой дряни банки, в которых, как сокровища, хранятся зелья для отбеливания зубов или средства для окраски ресниц.
Но больше всего времени и сил тратят они на укладку волос. Одни женщины прибегают к средствам, которые могут сделать их волосы светлыми, словно полуденное солнце: как овечью шерсть, они купают волосы в желтой краске, вынося суровый приговор их естественному цвету. Другие, которые довольствуются черной гривой, тратят все богатства своих супругов: ведь от их волос несутся чуть ли не все ароматы Аравии. Железными орудиями, нагретыми на медленном огне, женщины закручивают в колечки свои локоны; излишек волос спускается до самых бровей, оставляя открытым лишь маленький кусочек лба, или пышными завитками падает сзади до самых плеч.
Затем пестрые сандалии затягивают ногу так, что ремни врезаются в тело. Для приличия надевают они тонкотканую одежду, чтобы не казаться совсем обнаженными. Все, что под этой одеждой, более открыто, чем лицо, – кроме безобразно отвисающих грудей, которые женщины всегда стягивают повязками. Зачем распространяться и о других негодных вещах, которые стоят еще дороже? С мочек свисают грузом во много талантов эритрейские камни; запястья рук обвиты змеями – если бы это были настоящие змеи, а не золотые! Диадема обегает вокруг головы, сверкая индийскими камнями, как звездами; на шее висят драгоценные ожерелья, и до самых ступней спускается несчастное золото, закрывая каждый оставшийся обнаженным кусочек голени. А по заслугам было бы железными путами связать им ноги у лодыжек! Потом, заколдовав себе все тело обманчивой привлекательностью поддельной красоты, они румянят бесстыжные щеки, натирая их морской травой, чтобы на бледной и жирной коже заалел пурпурный цветок». Идут века за веками – и ничего в женских повадках не меняется…
- Да ладно бы ещё свои притирания-то были, а то ведь с заграницы привозЮт! А люди без работы маются! – возмущался нравами Митрич.
- Женщина не может долго терпеть на себе одну одужду и одного мужа, - пояснил Зенодот.
- И все эти ухищрения только ради вас, мужики! – промолвил Филет.
Утешительница опять подала голос:
- Я никогда не понимала мужчин, которые жалуются, что женщинам нужно только золото. Сами же с вожделением смотрите на ухоженных женщин в красивых одеждах, от которых пахнет приятно. Знаете, сколько это стоит?
- Красота требует жертв, - понимающе вздохнул Деметрий, потративший немало сил и средств на украшение Афин.
- От мужчин, - уточнил Живчик.
- Нет! Красота требует золота, -- настаивала Утешительница, поскольку греческие гулящие женщины знали себе цену, а потому охотно получали дорогие подарки, включая земли с виноградниками..
- Женщина украшает себя, чтобы скрыть природное уродство, -- вспомнил Аристотеля Воинственный.
- Они там у себя в горах привыкли, чтобы женщина пахла естественно, -- посмотрел на Живчика с Митричем Деметрий.
- Так одни б… делают! – не согласился Митрич.
Гулящие
Хор. В сущности, Митрич был прав. Гулящие Древней Греции были последними амазонками и первыми борцами за освобождение женщин от домашнего рабства. Эти свободные от предрассудков своего времни женщины могли, не стесняясь, плказывать свою красоту, подчёркивая её откровенными нарядами. Они могли позволить себе свободное общение с мужчинами. В том числе с незнакомыми мужчинами. И не только разговаривать, но и завлекать. Они могли украшать себя, как только им вздумается, что было неприемлемо для порядочных, т.е. погрязших в домашнем хозяйстве женщин.
Прославилась в веках Мнесарет, что в переводе означает «помнящая о добродетелях». Но её прозвали Фрина, в переводе с греческого «жаба». Но не потому, что она забыла о добродетели. Так называли женщин с более светлым по сравнению с привычным для смуглых греков оттенком кожи. Дочь состоятельного врача Эпикла, девушка получила хорошее образование, но пошла в гулящие.
- А ведь могла бы, как отец, людей дечить, пользу приносить, -- задумался Филет.
- Губить доходнее и проще, -- не удержался от опошливания Живчик.
- Её красота была такова, что великий ваятель Пракситель влюбился в неё с первого взгляда, -- подхватила нить беседы Утешительница, ибо женщины никогда не смогут быть равнодушными в делах любви. -- Плодом любви стало знаменитое изваяние Афродиты Книдской. Художника Апеллеса она вдохновила на изображение «Афродиты, выходящей из моря». Эти произведения созранили для потомков красту Жабы в веках.
-- Лучше сдели бы ей ребёнка-другого --- тоже бы созранили её красоту в веках, -- недовольно пробурчал Живчик.
Птолемея, как и подобает государственному мужу, больше волновал вопрос оплаты:
- По мере того, как росла слава красавицы, росла и почасовая оплата. Ночь для жаждущих ее любви стоила целое состояние, и Фрина-Жаба, ставшая уже настолько богатой и свободной, что вполне могла бы оставить свое ремесло, стала назначать цену не своим услугам, а покупателям. Если поклонник ей не нравился, то не могло быть речи ни о каких совокуплениях.
- К 25-ти годам она обзавелась собственным домом, полным роскоши, украшенным галереей из колонн, скульптурами и картинами, с садом и бассейном, рабами и всем необходимым, -- дополнил рассказ Филет. -- В этом доме самая знаменитая гулящая Афин устраивала пиры, на которые приглашались исключительно такие же знаменитые и влиятельные личности. У неё было такое огромное состояние, что когда Александр Македонский разрушил Фивы, предложила отстроить город заново на свои средства, при условии, что на городской стене будет установлена памятная доска: «Фивы были разрушены Александром и восстановлены Фриной», но фиванцы начали кобениться и отклонили это предложение.
- Чистоплюи, - сплюнул Живчик.
-- И всё заработала сама, своим трудом! – поддержала его Утешительница.
- Своей …! – уточнил Живчик.
- Я всегда говорила, что обеспеченная женщина не будет стремиться выйти замуж и будет отдаваться только по любви, -- настаивала Утешительница. – А без любви не даст никому, хоть даже царю!
Хор. Утешительница знала, что говорила. Испытывая отвращение к царю Лидии, Жаба назвала ему баснословную плату за свои половые услуги, надеясь, что у того не хватит золота или хватит ума отказаться. Но одержимый страстью правитель уже потерял остатки оного. Одуревший от нахлынувших чувств правитель распродал всё, влез в долги, но заплатил эту невообразимость.
- Чтобы потом восстановить опустошённый любовью бюджет государства, ему пришлось поднять налоги, -- с неотвратимостью Судьбы продолжил Птолемей. -- Вскоре Лидия была разгромлена, лидийский язык забыт, а самим лидийцам были запрещены любые виды деятельности, кроме лицедейства и сводничества.
- Вот что вытворяет с человеком любовь!
- А нищему Диогену Фрина отдалась без всякой платы прямо в его бочке по обычаю киников, т.е. при большом скоплении народа.
- В конце концов, в неё вклепался толкатель речей Евфий и домогался благосклонности изо всех оставшихся у него немногих сил. В оплату он был готов выложить все свое состояние.
– Седина в бороду, а бес в ребро, -- хмыкнул Живчик.
- Чтобы понравиться возлюбленной, он ходил причёсанный и надушенный, словно спартанец перед последним боем; он даже сбрил свою седую бороду, знамя мудрости.
- Общее с козлами, - скривила губы Утешительница.
- Чёкнулся мужик! Кто такого обсдуживать захочет?
- Если обслуживать только нормальных, с голоду помрёшь, -- рассудила Таис.
- Но неблагодарная бабёнка высмеяла его. И тогда отвергнутый Евфий подал на возлюбленную жалобу в суд, обвиненяя её в безбожии, что было = изгнанию или смертной казни.
- Так не доставайся же ты никому! – продолжала злорадствовать Таис.
- Хорошо яду в похлёбку не подсыпал! Нет ничего страшнее мести отвергнутого любовника.
- Он ведь как дело-то повернул? – вмешался в разговор Деметрий. -- Сделанное с Жабы изваяние Афродиты было установленно в святилище города Книда, оно привлекало к себе толпы жаждущих любви. Некоторые даже пытались совокупитьс с ней!
- По пьни чего не наделашь! – вздохнул Митрич.
- За это-то и обвинил бабёнку в безбожии и кощунстве отвергнутый говорун, указав, что, позволяя поклоняться себе, как богине, гулящая тем самым оскорбляла величие богов, а также постоянно развращала самых выдающихся граждан республики, «отвращая их от службы на благо отечества».
- Вы только посмотрите, как люди, вместо того, чтобы работать, толпами идут поклониться этой б…! – негодовал отвергнутый речеговоритель.
- На суде Фрину защищал другой высокоговоритель Гиперид, давно добивавшийся ее и её благосклонности. Оказавшись загнанной в угол, несчастная пообещала вознаградить спасителя женским естеством.
- Хрен редьки не слаще; надо было сразу уступить Евфию – меньше тягомотины было бы, - рассудительно заметил Митрич.
- Увидев, что его речь не производит на суд особого впечатления, высокоговоритель Гиперид произнёс: «Благородные судьи, вы все -- поклонники Афродиты, богини любви и красоты. Посмотрите, кого вы приговорите к смерти!» – и сдернул с плеч стоявшей перед судом Фрины покрывала, обнажив подсудимую.
- Рассказывают, именно это событие натолкнуло великого художника Апеллеса написать с неё Афродиту, рождающуюся из пены, - заметил Филет.
Хор. Фрина была наиболее стыдливой из гетер. В отличие от своих товарок, она не носила прозрачные одежды, а всегда была закутана в хитон из плотной ткани, закрывая даже руки до кисти и волосы, да и мужчин наедине предпочитала принимать в темноте. Даже общественные помывочные не посещала. И только раз в год она при всём честном народе шла голой, закрывшись от нескромных взоров только роскошными волосами, из храма в море во время торжественных богослужений в честь Посейдона.
- Только до пояса, - мгновенно уточнил Филет. - Некоторые и без того готовы были наброситься на неё прямо в здании суда, а уж если бы она совсем...
- А что бы особенного случилось? – спросил, ни к кому в отдельности не обращаясь, Живчик. – Ну, пропустила бы она всех судий – и что? Их и было-то всего-навсего 500 человек. Да и то ещё не все явились…
Не отстал и Зенодот:
- «Судей объял священный трепет, они поняли, почему столько желающих совокупиться с её изображением, и не осмелились казнить жрицу Афродиты», – писал летописец. А один престарелый судья даже упал на колени и попытался облобызать ЕЁ колени.
- Такая баба может мертвого сражаться поднять!
Деметрий почесал нос:
- Единственным мужчиной, устоявшим перед её чарами, был мудрец Ксенократ. Он слишком долго руководил Академией, и так много сил отдал обучению, что у него не хватило их на Фрину. Сия достолавная в Афинах непотребная женщина, поспорив с молодыми повесами, пролежала с ним всю ночь, предварительно напоив, чтобы поколебать воздержность. Ксенократ допустил себя обнимать, и говорить, сколько ей хотелось, но, увы! Премудрость духа оказалась сильнее зова плоти. Молодые повесы смеялись, требуя оплаты, а Жаба ответствовала: что о человеке, а не об истукане с ними об заклад билась.
- В конце концов, она согласилась рассчитаться с ними без помощи злата, - подытожил Зенодот.
Хор. По представлениям греков того времени, которое разделял и Аристотель, в таком совершенном теле не могла скрываться несовершенная душа. Гулящую оправдали, а Евфия суд ободрал, как пальму. После такого двойного удара несчастный старик не смог оправиться: забросил работу и закончил дни свои в нищете и пьянстве.
- Обычно считается, что с возрастом люди набираются ума. Но, похоже, что некоторые из него выживают, - заметил Воинственный.
- После её смерти Пракситель отлил…
- Отлил? – прикинулся непонятливым Живчик.
- … её золотое изваяние, которое было поставлено в Дельфах на всеобщее обозрение между истуканов Архидама II Спартанского и Филиппа II Македонского .
- Любопытный способ объединить двух заклятых врагов посредством одной гулящей бабы, - усмехнулся Деметрий.
- Среди этих двух Вторых она Первая! – судачили острословы.
- Пракситель впервые дерзнул изобразить женщину полностью обнажённой. До этого голыми изображали только мужиков. Это был важный шаг в борьбе за освобождение женщин, - рассуждал Зенодот.
- От лишней одежды, - хмыкнул Живчик.
– Жалко, что подлинник не сохранился, только повторы.
- А как он сохранится, если каждый второй норовил ею овладеть? И ведь, главное, на таком высоком мраморном столпе стояла – всё равно добирались!
Хор. Красавица вдохновила и второе произведение Праксителя, где богиня была изображена одетой.
- Возраст его вдохновил: перебесился, - понимающе вздохнул Воинственный.
Хор. Её предпочли заказчики с острова Кос. А обнажённую забрали жители острова Книд, и именно она стала наиболее знаменитой и привлекла множество зажиточных зевак.
Конец пути
- Труден путь к свободе! – вздохнул Зенодот.
- И куда же твой путь освобождения женщин приведёт? – полюбопытсьвовал Живчик.
- Если подумать, мы увидим, что Александр и Жаба осуществили Великий Почин. Когда-нибудь в будущие светлые времена женщина, которой не придётся продавать себя, оставит свои уловки, и будет просто подходить к приглянувшемуся ей мужчине, как царица безгрудок к Александру, и говорить без всяких ужимок прямо и откровенно: «Хочу ребёнка от тебя!»
Хор. Как и Чернышевский, Зенодот считал, что Будущее светло и прекрасно, поэтому надо переносить из него в Настоящее всё, что можно.
- Ты хочешь сказать, Зенодот, что не мужчина будет выбирать женщину, а наоборот?! – возмутился Живчик.
- Они будут выбирать друг друга по взаимному согласию. Та же Жаба ведь выбирала.
- Что значит «выбирать»? Баба – и выбирать! Какая дикость. Может, они ещё и царей будут выбирать?! Баба должна сидеть дома, рожать и выкармливать.
- А ты думал, это вы нас выбираете? – усмехнулась Таис той противной усмешкой, которая свойственная женщинам, считающим себя умнее мужчин, но не имеющих возможности показать это открыто.
- Если спрашивать у бабы согласие, -- не утерпел Живчик, - станет невозможным всякое размножение! Человечество только и сохранилось потому, что никто не спрашивает у баб, хотят они или нет.
Хор. Ниспровержение материнского права было всемирно-историческим поражением женщин. Муж захватил бразды правления и в доме, а жена была превращена в рабу его похоти и деторождения. Чтобы обеспечить верность жены и происхождение детей от точно извесоного отца, жена отдается в полную власть мужа.
- Женщина должна хранить верность не мужу, а своей природе! – не унималась Утешительница. - Всякий муж по природе своей монополист и собственник!
- В прежние времена бабы знали своё место – и порядка в стране было больше, - с неудовольствием заметил Птолемей, который, едва выбравшись из-под ярма второй жены, к этому времени уже попал под обувку третьей, Береники, но ещё издавал последние трепыхания вольности. Точнее, Береника вышла замуж за него. На этот раз по любви. Береника очень любила власть. Это не удивительно: половина баб рождается говтовыми руководить, а вторая становится таковыми после тридцати.
При этом Береника, которая приехала в Египет в свите предыдущей жены Эвридики, уже имела трёх детей. Впрочем, и Наполеон женился на бабёнке с двумя детьми. Береника – это очередная Золушка, выбившаяся в царицы не столько благодаря красоте, сколько сообразительности. Она скорее ловко, чем порядочно отшила вторую жену и принялась царствовать, освободив муженька от груза государственных забот. Кто был ничем, тот стал всем, последняя стала Первой.
Хор. Имя Береника (Ференика по-македонски или Вероника по-латински) можно перевести как «приносящая победу» Известно и редкое мужское Верони;к. Любопытно отметить, что в отличие от большинства других имён, в которых женское имя обычно образовывалось от мужского, здесь имело место обратныое явление. И жена действительно принесла много побед и мужу и Египту.
В конце концов, Береника совершенно подчинила своему влиянию престарелого супруга и убедила его, чтобы его законный наследник Птолемей Молния, сын предыдущей жены Эвридики, был отстранен от престола и заменён её собственным сыном, тоже от Птолемея, тоже Птолемеем. А растроганный папаша говаривал:
- Я понял, что лучше быть отцом царя, чем владеть какими угодно царствами.
Во всяком случае, ему это сумела внушить Береника.
Тут в Воинственном взыграли остатки свободолюбия:
– Помните, что говорит Гомер, когда Пенелопа спустилась, чтобы попросить певца Фемия, развлекавшего своими завываниями женихов, заткнуться? Как только она появилась на пороге, закутанная в покрывало, словно жительница Саудовской Аравии, её сын Телемах сразу же цыкнул на неё: «Вернись к себе, женщина, и займись своим делом – веретеном и полотном, присмотри за служанками, чтобы они сделали свои дела; разговор же предоставь мужчинам, в особенности мне, хозяину в этом дворце».
- Какой почтительный сын! – воскликнул Деметрий.
- В «прежние времена», -- усмехнулся Зенадот – женщины как раз участвовали в сражениях наравне с мужчинами, что, естественно, давало им равные права, в том числе право голосовать в собрании воинов.
Хор. К примеру, каждый кельт был воином, а каждая кельтская женщина -- амазонкой. Существовала всеобщая воинская обязанностькак для мужчин, так и для женщин, как в Израиле. Но в 697 г. происками аббата Адамнана был принят закон, освобождавший женщин от военной повинности и тем самым коварно разоружавший и порабощающий их. До этого женщины сражались с мужчинами на равных. А обычаи кельтов были суровы. В сагах о Кете, сыне Матаха, говорится о том, что этот отважный воин не мог уснуть, не положив под колено головы поверженного днем врага, а под остальные части тела – захваченную в последнем бою либералочку из соседнего племени.
Любовь и брак
Воинственный Зайцевич не замедлил сделать несколько неожиданный вывод для трижды женатого человека:
- Ну, вот я и говорю, что выход тут только один -- жениться не надо! А коли уж совсем невтерпёж, следуй совету Гесиода: «Все огляди хорошо, чтоб не на смех соседям жениться». Неплохо и Менандра вспомнить: «Если собираешься жениться, то прежде разузнай, каков язык той женщины, которую ты себе выбрал в жены. Языкастая жена - это сущий яд».
- Язык – это копьё порабощённой и разоружённой женщины, -- заметил Зенодот.
Кто-то вспомнил Гесиода:
Лучше хорошей жены ничего не бывает на свете.
Но ничего не бывает ужасней жены нехорошей,
Жадной сластены. Такая и самого сильного мужа
Высушит пуще огня и до времени в старость загонит.
- «Решив жениться, расспроси соседа, уже женатого», -- воспроизвёл другую строку из Менандра, слава которого в это время уже достигла своей вершины и Египта, Птолемей. Менандр был сверстником и другом Эпикура, учеником Теофраста. Царь даже приглашал Менандра переселиться в Александрию и стать украшением его двора, но тот отказался и вскоре утонул при невыясненных обстоятельствах, когда купался в море неподалёку от своего дома.
- И в первую очередь расспроси соседа своей избранницы, не было ли у них чего? -- дал дельный совет бывалый Живчик.
- А если и было, то что?! – возмутилась Утешительница мужских страстей, не считавшая нужным укрощать собственные.
Её поддержал молчаливый Митрич:
- Хозяйство, значицца, перво-наперво обсмотреть надоть! И чтоб, значится, того, работящая была.
- Не ищи жену в хороводе, а ищи в огороде! – припомнил одну из собранных им пословиц Филет.
- Совершенно верно, - не замедлил согласиться Живчик. – Когда она нагибается над грядкой, сразу все рабочие качества видны.
- Выбирать надо не глазами, а ушами. Женщины по природе своей болтливы и склонны передавать сплетни. Они сами о себе всё расскажут.
- И у простого селянина и у самодержца устремления одни – получить за женой побольше приданного, -- честно признался Птолемей. -- В этом и заключается их вечная связь в противостоянии «боярам».
Хор. Задача любого царя – завладеть всем имуществом своих подданных. Поэтому король Швеции Карл XI лишил многих из своих подданных их имений и пожитков через посредство некоего суда, именовавшегося ликвидационной палатой, основанной по собственной его воле. Целая толпа разоренных — дворян, торговцев, арендаторов, вдов и сирот — наполняла стокгольмские улицы и каждодневно с криками приходила к воротам дворца. Королева отдавала сим несчастным все, что у нее было: деньги, драгоценности и даже собственные свои платья. Когда у нее ничего уже не оставалось, она со слезами пала в ноги супругу своему, умоляя пожалеть этих людей, на что король с важностию ответствовал ей: «Мадам, мы взяли вас для того, дабы вы производили на свет детей, а не давали нам советы». Что и ускорило ее кончину.
Сам король сумел пережить свою супругу на четыре года и умер от тоски по ней на сорок втором году жизни и тридцать седьмом — своего правления, убедившись, что на Тот Свет с собой ничего не унесёшь.
- В жизни царствующих особ прослеживается какая-то странная закономерность: чем больше имущества они отнимают у подданных, тем короче срок их жизни, - ухмыльнулся придворный вольнодумец Живчик.
Наука тут же пришла на помощь:
– Да-да! Именно так. Когда Одиссей вернулся домой, его беспокоила одна мысль: «Цело ли все, не украли ль чего в корабле быстроходном?» А не нравственный облик жены.
-- А всё потому, что
Боги судили всесильные нам, человекам несчастным,
Жить на земле в огорчениях: боги одни беспечальны.
А у людей земнородных столько неприятностей, что уже не до шалостей жены. Одиссей боится не за честь жены, а за часть имущества. Он даже из-за этого с каим-то нищим подрался.
- Потому что сам нищим прикинулся. Налоги платить не хотел, -- рассмеялся Птолемей, у которого в государстве налоги платились исправно.
- Солон, вон, сумасшедшим прикидывался – и ничего! Стал великим государственным деятелем, - скромно заметил Деметрий Фалерский, за десять лет управления Афинами хорошо постигший это искусство. В отличие от своего друга Менандра он принял приглашение Птолемея, но сначала ему пришлось драпануть сразу, как только Афины были «освобождены от македонских захватчиков» Деметрием Градоосаждателем, и впоследствии афинский градоначальник не пожалел об этом, хотя уже из Македонии ему пришлось бежать, укрывшись в возе сена.
- Отягощённая наследственность. Дед Одиссея был ловкий вор, а его отец Сизиф и вовсе прославиля в качестве человека лукавого, корыстолюбивого и враждовавшего с богами, - пояснил Филет. - Поэтому когда Пенелопа разговаривает с женихами приветливо, а они дарят ей одежды, золото и другие украшения, Одиссей радуется:
Было приятно ему, что от них пожелала подарков.
Да и легче справиться с женихами, когда они ослеплены жаждой наживы, усугублённой стремлением продолжить свой род.
- Ага! Сначала потакал, когда она подарки принимала, а потом убил её за то, что Амфином ее соблазнил-таки! – съязвила Утешительница.
- Тогда Одиссей превосходит в сводничестве Полиагра:
Зевса козу кормить, в дом богатство несущую,
Счастлив был Полиагр.
- Скорее коза его кормила.
Хор. Амалфея — божественная коза, вскормившая младенца Зевса своим молоком. Её имя в переводе с древнегреческого означает «нежная богиня». Амалтея была супружницей бога Пана.
– Пора уж заканчивать в стойле-то чурюхаться! – опять поморщилась Утешительница.
- В жизни надо всё испытать, - хмыкнул неугомонный Живчик.
- У него, небось, и в семье все воры были. - А я все думал, чё меня от него блевать кидат? - промолвил Митрич слишком прямодушный, чтобы не отбивать у окружаюзих охоту поесть.
- Зачем же убивать?! – не унималась Утешительница. -- Когда Одиссей перебил женихов, их имущество ему и так досталось. Вдобавок потом он отправился в страну теспротов, где, женившись на их царице Каллидике, стал царем, и, после того, как загнал её в гроб, вернулся на Итаку с нажитым ею имуществом.
- Упертый был мужик, этот Одиссей! Всё домой рвался. К родной куче навоза.
- Опять нищим захотелось стать.
- Когда, постранствуя, воротишься домой, будешь рад и куче навоза.
- А вот Менелай решил попутешествовать, посмотреть мир, разжиться добычей; он побывал даже в Египте.
- И, чтобы уехать оттуда, он по случаю безветренной погоды принёс в жертву двух местных мальчиков.
- Он принёс в жертву столько мальчиков за эту войну, что одним больше, одним меньше…
- Ещё больше мальчиков он сделал, - стоял за правду Живчик.
- Жизнь даёт тот же, кто её отнимает, -- подытожил Зенодот. -- Подобно тому, как пахарь убирает урожай, а потом раскорчёвывает землю, чтобы снова засеять поле.
Храмы, которые мы сооружаем
Филет не замедлял показать, чего достиг, изучая древние предания:
- Если бы один Афином! Говорят, что Пенелопа сожительствовала со всеми женихами, и общим плодом этого беспорядочного сожительства явился Пан.
- Ну, всё правильно: как бы иначе Одиссей узнал, что он ЛУЧШИЙ? – знай себе балагурил Живчик.
Врач Герофил, недавно обосновавшийся в Алексанрии, оторвался от чаши:
- Между прочим, с точки зрения разума и врачебной науки этот способ размножения, при котором в зачатии участвуют ВСЕ женихи, наиболее надёжен, поскольку позволяет выявить в свободном состязании достойнейшего.
Как и многие другие представители образованного сословия, Герофил, которого близкие называли просто Герычем, был сторонником охватившего Александрию учения либерализма.
- Тем более, что он всё равно пропихнётся первым, - уточнил Живчик.
- Не имей сто золотых, не имей сто друзей, а имей одну наглую рожу, - вздохнул над несовершенством мира Зенодот.
- И гордая бабушка скажет: «Я вырастила десять сыновей и внуков, и ни один из них не похож на своего деда!»
- Крепость же мы берём соборно, и каждому приятно ощущать, что в этом есть и частица его труда! То же и с ребёнком.
- А вот мудрый Биа;нт говорил: «Многолюдство портит дело».
Каллимах, ученик Зенодота, в то время ещё только подающий надежды, но шустрый молодой поэт, ставший впоследствии светочем александрийской поэзии, тоже воспротивился стадности:
Сдохнуть мне щас, но дорогой идти проторённой
Где то туда, то сюда толпы бредут, не хочу.
То, что нравится многим, не мило мне; мутную воду
Пить не хочу из ручья, где её черпают все.
Из чего следует, что Каллимаха приглашали на пиры не зря: он был способен влить новую струю в приевшуюся жвачку бесед.
- Смотрите какие мы брезгливые! А вот самая знаменитая в Афинах непотребная женщина Фрина на старости лет признавалась, что её ценят не столько за ходовые качества и потребительские свойства, сколько за Известность!
- Благодаря которой самая непотребная женщина стала самой потребляемой, - уточнил Живчик.
- Все мужики – безголовые бараны, куда один, туда и все! – изложила своё видение событий Утешительница.
Хор. И Плутарх подтверждает: «Фрина говорила, будучи уже в преклонных летах, что она получала самую высокую цену от своих поклонников именно за известность».
- Знамо дело – раскрученный товар! – смекнул Митрич.
- Ни один мужчина не мог перед ней устоять!
- Один устоял, -- вздохнула Утешительница, воспринявшая поражение подруги по ремеслу как личное.
Птолемей тяжело вздохнул:
- Сколько мужиков пропали из-за этой любви! Сколько растрат и хищений! Сколько «строгачей» и смертных приговоров!! Вспомните Гарпала. Пресытившись диким сладострастием азиатских женщин, он клепался в прекрасную блудницу Пифонику, выписал её из Афин и истратил на неё столько казённых денег, что хватило бы на три царства. Мало того, прижил с нею дочь, а потом ещё и женился!
- На дочери? – удивилась Утешительница.
- Нет, на самой Пифонике.
-Он бы на обеих женился, да времени не хватило – слишком рано прикончили.
- Все посещают блудилище, но жениться там безнравственно!! – сделал естественный вывод Живчик.
- Он её так любил, что вскоре прекрасная блудница скончалась. Во время похоронного шествия тело её сопровождал огромный хор из лучших лицедеев, слаженно певших под звуки разных сопелок и дудочек.
- Как в войске служить, так он хворый, а как баб брюхатить -- так первый! – возмутился Живчик.
- До смерти заездил бабу, выдержавшую любовь всей Греции!
- Вознаградил себя за двадцать лет воздержанья.
– А что тут удивительного? Злотишко появилось – появились и любящие женщины. Вспомните, как полковая б… Телесиппа угрожала бросить своего походного мужа, потому что тот мало ей платит.
- Тварь продажная!
- А почему не служил, он был пацифист или киник? – решила блеснуть познаниями в вопросах мысли Утешительница.
- Он был эпилептик. Причём припадками страдаал в самое неподходящее время, - вздохнул Герофил.
- Скажи спасибо, коли ежели токо в припадок вдарится, а не совсем на тобе помрёт, - пошутил Митрич.
- Вот поистине прекрасная смерть! – позавидовал белой завистью Живчик.
Утешительница слегка поморщилась, вспомнив подобный же случай из своего обширного опыта, а вслух сказала:
- На него так долго не обращли внимания женщины, что он застоялся.
- Стоячка замучила, -- уточнил носитель народной мудрости Митрич.
- Когда она померла, бедняга был безутешен.
- И когда некоторые маги варваров
Увидели его лежащим в жалком виде,
То они обещали огорченному
Вызвать Дух Пифионики.—
продолжил мысль Зенодот..
- И что, вызвали?
- Вызвали отвращение к своему ремеслу. Но деньги взяли.
- Деньги брать все научились, -- вздохнул Птолемей, вспомнив, сколько он раздал за последний месяц.
- Обманули, как последнего дурака.
- Тогда Гарпал решил увековечить её память:
..Теперь там, где растет кальм, стоит
Слева от большой дороги гробница с куполом,
Прекрасное святилище блудницы,
- После постройки которого, собственно, растратчик и пустился в бега, -- сплюнул Птолемей. Как и всякий самодержец, он не одобрял расхищений государственной казны, полагая, что разорять и истощать её имеет право только самодержец..
- Этот памятник представляет собой целый храм, посвящённый богине любви Афродите, а Пифонике в нём был выделен только алтарь.
- Скромненько так.
Тут молчавший до сих пор Манифон, чистокровный египтянин, написавший по-гречески историю Египта, вдруг сказанул:
- Тикать Гарпал пускался не впервой: незадолго до сражения при Иссе он послушался советов некоего Тавриска, предсказавшего поражение македонцам, и, прихватив столько золота, сколько смог унести, бежал вместе с ним в Эпир, остановился в Мегаре, где и пустился во все тяжкие.
-Вот к чему ведут мягкотелость и поверженность дурным влияниям, -- назидательно произнёс Зайцевич.
- Там он впервые понял, что большие деньги и большая любовь ходят рука об руку, словно молодожёны.
- Вечный вопрос, что женщине нужней, толстый … или толстый кошелёк? – подытожил Живчик.
- Когда золотые кругляшки перестают быть головной болью человека, у него начинаются другие неприятности, - согласился Воинственный.
- В конце концов, Александр простил своего легковерного друга и снова приставил его заведовать казной. Гарпал осел в Вавилоне и задумал превратить тамошнюю землю в цветущий сад, выписав из Греции множество семян и растейний. Удача в этом деле сопутствовала Гарпалу, и все привезённые из Греции растения и цветы пышно разрослись, кроме плюща, который в знойном климате Вавилоне не прижился – ведь это растение любит прохладу, тень и влагу.
- Зачах с тоски по Отчизне.
- Ему бы в садовники идти…
- Но это была вся удача, отпущенная богами на его долю.
Птолемей не был бы выдающимся государственным деятелем, если бы так легко уклонялся от вопроса растрат:
- Если быть точным, он поставил Пифионике два памятника на двести с лишним талантов -- в Афинах и в Вавилоне. Хотя ведь все знали, что была она общим достоянием всех желающих за общую для всех плату в 2 обола.
- Гулящая женщина – это первый шаг к обобществлению женщин, - сделал вывод в духе Платона Деметрий. – А обобществление женщин станет вторым шагом к общности имущества.
- На энти 2 обола-то лучше цельный кувшин «бормоты» купить, - заметил большой поклонник дешёвого фракийского вина Митрич.
- Эта ваша Пи-фи была рабыней флейтистки Бакхиды, а сама Бакхида рабыней фракиянки Синопы, перенесшей свой блудный промысел из Эгины в Афины, так что она трижды рабыня и трижды блудница! – не выдержала свободнорождённая гулящая Утешительница, ибо редкая баба, движимая врожденной бабьей стервозностью и конкурентной борьбой, упустит возможность уесть соперницу по ремеслу.
- Увы! Это единственный вид общественной деятельности, доступный в наши дни женщине, - вздохнул Деметрий.
Хор. Годовой бюджет Афин в лучшие времена составлял 1000-2000 талантов, возведение Парфенона обошлось в 469 талантов, постройка триеры стоила 1 талант. Один из современников пишет: «Путник, идущий из Элевсина в Афины по Священной дороге, откуда открывался вид на храм Афины и на город, видит надгробный памятник, затмевающий и храм и город. Сначала он думает, что это могила Перикла, Мильтиада, Кимона, или кого-нибудь из великих мужей Афин и памятник возведен за счет государства. Но это памятник блуднице Пифионике, возведённый на украденные у государства средства. Чего же ожидать от этого города в будущем?»
Манефон токмо усмехнулся:
- А вы хотите, чтобы там стоял памятник Неизвестному Пехотинцу?
Но Таис не унималась:
- Это не столько гробница, сколько памятник Любви!
- Ага, щас!! – косячным жеребцом заржал Живчик. -- После смерти Пифионики Гарпал послал за другой потаскушкой, Гликерой (Сладкой). Предчувствуя, что и эта может быстро загнуться, Гарпал заранее воздвиг бронзовую статую Гликере в сирийском городе Росс, на том самом месте, где вознамерился поставить статую Сашку и самому себе.
- Но не успел…
- Когда забываешь себя – это и есть самый верный признак любви, - отхлебнул вина Деметрий.
Тут возмутился Филет:
-- Он позволил ей жить в царском дворце, приказал оказывать её царские почести и называть царицей наравне с матерью и женой Сашка, как будто нет разницы между порядочной женщиной, женой и гулящей бабёнкой.
-- Конечно, есть, - поспешил согласиться Живчик: - Жена бесплатно даёт, а той платить надо.
- Падшая вознесётся, а возвысившаяся падёт, - провозгласил Манефон, заведовавший в это время переводом еврейских книг на греческий.. Позднее это выражение было записано в Благовесте. Есть даже мнение, что всё это произведение было записано огречившимися евреями в Александрии со слов Манефона.
- Золотишко у мужика завелось – вот он и пустился во все тяжкие.
- Фемистокл, еще в те времена, когда напивались редко, ещё не такое проделывал, знаете ли: при свете дня проехал через рыночную площадь, заполненную толпой народа, на повозке, запряженной вместо лошадей четырьмя самыми известными в городе «кобылами Афродиты», - подал голос Зенодот.
- А ведь сам Фемистокл был сыном фракиянки Абротоны, промышлявшей тем же ремеслом!! – возмутилась Утешительница.
- Вот трудное детство-то и сказывается…
- Все мы родом из детства, - вздохнул Деметрий.
- Сердцу не прикажешь! У Аристотеля был сын Никомах от гулящей Герпеллиды, Платон любил Арханассу, б… из Колофона, Перикл -- блудницу Аспасию, к которой хаживал также и Сократ, -- блеснул познаниями Манефон.
Филет был подкован в вопросах пола не менее Манефона:
- Этот Перикл вообще был склонен к чувственным наслаждениям. Он также потягивал жену своего сына, о чем свидетельствует его современник Стесимброт. Антисфен добавляет, что Перикл заглядывал к Аспасии дважды в день.
- Во пофартило бабе! – восхитился Митрич.
- Когда ее позже обвинили в отсутствии благочестия, Перикл пытался разжалобить судей, проливая слезы и причитая, «как если бы на кону стояла его собственная жизнь». А когда Кимон вынужден был отправиться в изгнание за связь с собственной сестрой Елпиникой, Перикл в награду за прощение взял себе его любовницу.
- Нет чтоб в общее пользование передать! – притворно возмутился Живчик.
*
Птолемей опять вернулся к вопросу наполнения казны, благодаря которой он, собственно, и сумел удержаться так долго на престоле:
- Жеребцы! О доходах думать надо! Такой храм даёт прибыли больше, чем золотые рудники. Храмы Афродиты-Порно (Девки) имеются в Абидосе, на Кипре, в Коринфе и других местах, а афиняне даже собственный храм Афродиты посвятили известным блудницам Ламии и Леэне.
Из данного заявления следует, что самодержец хорошо понимал,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда при храме б… имеет.
Манефон уточнил:
- В Абидосе такой храм Афродиты появился в память о том, как одна гулящая в одиночку соблазнила стражу неприятеля, захватившего город, напоила её на собственные средства, а потом выкрала ключи от ворот и передала их своим доблестным воинам, которые бесстрашно напали на спящих стражников и освободили город.
- Мало того, что оплату не взяла с такой оравы, так ещё и поила за свой счёт! – воскликнула Утешительница.
- На эту службу идут не етца – приобутся, приодется, - хихикнул ни к селу ни к городуЖивчик.
- К воротам на ночь завсегда собаку привязывать надоть: она и врагов учует, и из города никому удрать не позволит, и часовых разбудит, коли закимарят, - подал голос поднаторевший в охране Митрич.
- Святилище Афродиты-Девки в Коринфе так богато, потому что 1000 храмовых рабынь трудятся, не покладая рук и ног. Благодаря их трудам город стал многолюдным и разбогател, поскольку ни один корабль не проплывал мимо без того, чтобы корабельшики не спустили там все свои пожитки, -- не унимался Воинственный, пытавшийся захватить и Кипр и Коринф..
- Отсюда возникла пословица: «Не всякому в Коринф доступен путь», - отметил для любознательных собиратель пословиц Зенодот.
- Из этой тысячи сто – это дар победителя Олимпийских игр коринфянина Ксенофонта. Таков был его обет перед соревнованиями.
- А вот в Вавилоне каждая женщина должна раз в жизни отдасться первому встречному мужчине, чтобы внести заработанную телом оплату в дар богу, а потом уже выходит замуж; потому-то Вавилон и стал самым большим и процветающим городом из всех, которые мы завоевали, - назидательно подчеркнул Птолемей.
Любовь и измена
- А у нас в роте один чудак бросился на меч, когда ему сообщили, что жена убёгла со своим ё,,,, - ни с того ни с сего вздохнул Митрич. Нынче воспитанные люди сказали бы «бой-френдом», т.е. «мальчиком-другом», что не совсем верно, поскольку не полностью отображает основную задачу, выполняемую мальчиком.
Каллимах не заставил себя просить:
Коль девица сообщает,
Приглянулся ей другой
И в законный брак вступает,
К сожаленью, не с тобой,
Силы воли не хватило
Соблазнителя избечь
И забыть она просила
Мимолётность ласк и встречь
- Значит, дура бесперечь! – перебил его Живчик. - Меня тоже не дождалась, выскочила замуж за какого-то торговца – ну и что?
- Ты тоже бросился на меч?
- Не дождётся! Я сочинил стишок:
А я себе такую бабу отхвачу,
Что ты, когда придёшь простить прощенья,
Я на тебя плевать не захочу!
Как обычно бывает в таких случаях, хромающий размер искупался искренностью намерений. Зенодот был более тонок:
- Поэт Архилох тоже был влюблён: он упоминает «страстную жажду любовную», «сладко-истомную страсть», мечтает о том, чтобы «Необулы коснуться рукой», пишет, что и
старик влюбился бы
В ту грудь, в те миррой пахнущие волосы.
Но доходов, чтобы оплатить любовь, у него не было. А вёл он себя так, словно они у него были: отказ его разъярил. Поэт написал обличительные стихи, в которых жестоко посмеялся и над Необулой и над её папашей, которых он отныне хотел скоснуться исключительно для того, чтобы поставить синяк под глазом. Бывшую возлюбленную он, используя материные выражения со стен казарменного отхожего места и содержимое оного, называет развратной и уродливой старухой с накладными грудью и волосами, которая ложится под кого попало:
Понять и сам я не могу,
Как довелось так ошибиться:
Принять облезлую каргу
За жизни полную девицу.
Потом поэт опамятовался:
Слезы мои ничего не поправят, и хуже не будет,
Если предамся любви и наслажденью пиров.
- Запил, что ли, аль другу каку спроворил? – спросил Митрич.
- ……………………………………………………………………………..!! – загнула вдруг Утешительница, которая так долго сопровождала воиноа в походе, что уже не могла обходиться без крепких мужских объятий и крепких мужских выражений. В переводе на общечеловеческий язык это означало: «Любовник - второе разочарование замужней женщины». Возражений со стороны собравшихся не последовало.
Зенодот вздохнул:
- Уж лучше пусть с другим убежит, чем втихаря изменяет…
Деметрий не был бы последователем Платона, если бы не выступал за улучшение породы человечества:
- Если женщина слышит разумные речи мужчины, видит его высокие, словно душевные качества, остроумие и находчивость, и предпочитает родить от него, а не от своих сограждан, какого-нибудь землекопа, моряка, водоноса или гудца, этому следует только радоваться. От такого потомства лучше и государству, и семье.
- Спартанцы так завсегда делают, - подтвердил Митрич.
- Но платы не берут за подённую работу на твоём поле! – уточнил словами Шекспира, но несколько менее прилично Живчик. -- А плод его трудов, ты можешь считать своим. При чём тут душевные качества? Тут главное, чтобы волосатый был. Чем ближе мужчина к обезьяне, тем он желаннее.
- Кривые ноги и волосатая грудь – основные признаки настоящего мужчины! – не замедлил согласиться Зенодот.
- Тут главное, чтобы сын знал, кто его отец, а то ведь задразнят «безотцовщиной»..
- Койный муж, тот и, значитца, и батька, - подтвердил Митрич.
- Требовать отца у ребёнка – это один из признаков тирании мужчин! – вознегодовала Утешительница.
На побывку
Живчик только посмотрел на Митрича и усмехнулся:
- А ты думаешь, твоя все силы тратила на то, чтобы сохранить тебе верность? Нашла, небось, какого-нибудь козла…
- В нашей деревне, почитай, одни козлы и остались: остальные воюют, - задумчиво протянул Митрич.
Услышав про козлов, возбнул от сна Деметрий, который из-за тягомотины беседы уже начал подрёмывать. Он всегда был непрочь порассуждать о государственных делах. Не отказался он от своей привычки и теперь:
- Вот чтобы такого не происходило, в первую зиму – или, точнее, в то время, которое считается в тех краях зимой, когда боевые действия не велись, – Александр решился на смелый шаг: приказал отправить домой на побывку молодых только что женившихся воинов…
Что от родных дубов и ив
Ушли на бой, не долюбив,-
откликнулся Каллимах.
От дней веселья и забав
Он в бой ушёл, не до…в, --
изложил своё виденье событий Живчик.
- Правильно сделал! И жены обрюхачены, и мужьям не приходится силы и золото тратить на чужих баб.
- Чем платить чужим, лучше уж своей!
Потому что и тогда просвещённые люди были уверены, что качественным может быть только платное.
Птолемей лишь вздохнул:
- Золотишка у него не было – вот он и решил распутить часть войска, чтобы сократить расходы:
«Главк, до поры лишь, покуда сражается, дорог наёмник».
- А я о чём говорю? И казну сберёг, и рождаемость повысил в предвиденьи грядущих трат людишек.
Каллимах опять сочинил:
Не слышны глухари,
Месяц в небе висит,
Свет хрустальной зари
Озарил краевид…
Я иду по росе,
Босы ноги мочу.
Я такой же, как все –
Тоже бабу хочу.
Зайцевич отхлебнул из золотого кубка, прихваченного на память из дворца персидских царей, и вздохнул:
- А куда ему было деваться? Считайте: каждому моряку по драхме в день, не считая пропитанья, -- это уже 5,3 таланта в день. К этому времени морские суда уже обошлись в 640 талантов, что в девять раз превышало всю наличность, которая имелась к началу похода! Отпуская союзные корабли, Сашок лишь покорялся необходимости и ограничился тем, что оставил лишь двадцать афинских триер. Да и то в качестве заложников, чтобы Афины не булькали...
- Даже всемогущие боги покоряются необходимости! – воскликнул Филет.
Воинственный хорошо помнил события войны:
- От безденежья звереет человек! Город Тир – он был тогда укрепленным островом -- не разрешил македонскому царю входить в святилище Мелькарта, так у них звали Геракла, предка Александра. Это предлог был, разумеется, чтобы не платить дань. Десятина Мелькарта принадлежала его царю-жрецу, финикийцу Азимильку, редкостному жмоту, доложу я вам! А деньги Александру нужны были позарез. Да тут ещё три главных города Греции, Афины, Фивы, и Спарта отрядили послов в Дамаск, чтобы совместно с персами против него выступить. Озверев душой, Ведикий Завоеватель принялся за осаду острова, за 7 месяцев построил перемычку и взял город. Из-за жадности своего правителя из тринадцати тысяч жителей шесть тысяч было убито, две тысячи распято, остальные проданы в рабство, чтобы на вырученные средства продолжить войну. Это было самое большое жертвоприношение за всё время существования храма.
- А вы о двух мальчиках слюни пускаете, - ухмыльнулся врач Герофил, прикидывая в уме, сколько можно было бы произвести вскрытий.
- Война должна кормить себя сама! – заметил Живчик, опередив, таким образом, Наполеона.
- Зато уж на следующий год погуляли! В честь первой годовщины взятия Тира Сашок потратил столько, что даже хорами критские цари управляли!! -- заботливо уточнил Манефон.
- Промежду прочим, царь Навуходоносор осаждал Тир тринадцать лет. И без толку, заметил Птолемей, любивший употреблять в государственных раздумьях простецкие словечки.
- Скупой платит дважды, а побежденный всю жизнь, - вздохнул летописец Манефон.
- Особенно побеждённый в любви, - буркнул себе под нос, чтобы не усышал начальник, Живчик. Он не хотел лишний раз расстраивать стремительно превращавшегося из вольного царя в подкаблучника Птолемея.
Впрочем, и сам Наполеон говорил, что единственная возможная победа в любви – это бегство от неё.
- Жмоты! – подытожил Деметрий.
- Как не жмоты! В Персеполе, чай, даже подкладывали под свои дома огонь, и заживо сгорали со всем своим имуществом, токо чтоб нам не досталось!! – возмутился простодушный во всех отношенях селянин Митрич.
В те времена в ходу было мнение, что жители Персеполя, как и позднее жители Москвы, сами спалили свой город, чтобы он не достался врагу.
- Сами сгорали и жён сжигали!
- Прям как в Индии; там тоже, как муж помрёт, так жену вместе с ним завсегда сжигают, -пустился в воспоминания Митрич.
- Раз умерли в один день, значит, жили долго и счастливо.
- Но мы всё равно нехило прибарахлились!
- Да уж, погуляли, -- замурлыкал, словно сытый кот, вспомниающий чужую сметану, Живчик. – Правда, потом царь отдал приказ воздерживаться от насилия над женщинами и не срывать с них одежду.
- Одеваться надоть скромнее! Сами же прАвоцируют, - возмутился нравами современной ему молодёжи Митрич.
- ПрАвоцируют или левАцируют, мой сельский друг? – не расслышвл Живчик.
- ПрАвоцируют, то бишь, дают прАво их насиловать и брать в оплату за это ихнюю одёжку. Тоськ! Ты б чё выбрала, чтоб тя ссильничали, аль ограбили?
- Лучше быть десять раз разизнасилованной, чем два часа слушать ваши росказни.
Хор. К чести Утешительницы надо сказать, что, принадлежа к той разновидности женщин, которые приходят в восторг от бросаемых на них плотоядных взглядов мужчин, она в отличие от Жабы никогда не упускала возможности привлечь эти взгляды, и по этой причине никогда не держалась за одежду и не скрывала свою красоту, а показывала её всем желающим и нежелающим, появляясь в покорённых городах совершенно голой. Это она называла борьбой за права женщин, которые сидели по домам и не имели права носа высунуть на улицу, если не были закутаны с ног до головы.
«Свобода приходит нагая!» - восклицали, глядя на её прелести, жители греческих городов, не привыкшие к подобным зрелищам, но настолько привыкшие платить дань персам, что не желали получить из рук Александра свободу, в оплату за которую им приходилось платить налоги уже новому хозяину.
- Ты говоришь, от безденежья звереют люди? Так, когда золота слишком много, они звереют ещё быстрее. Когда Персеполь грабили, некоторые, не помня себя от жадности, отрубали руки тем, кто хватался за вещи быстрее их, -- ухмыльнулся Живчик.
- Рук не хватало, чтобы схватить всё!
- С руками осторожней! В … их много, но не для нас!
О, прямодушный старый воин Митрич, привыкший называть вещи своими именами! Ну, что тебе стоило назвать ЭТУ часть женского естества как-нибудь иначе! Например, стрелковой ячейкой.
- Персы сами виноваты: слишком долго грабили и копили золото, чтобы у окружающих народов не появилось желание его отнять. А как их победили, так золота оказалось так много, что их самих в рабство продавать было уже не выгодно – возни много.
- Что такое человек по сравнению с куском золота? Так, одна мечтательность…
Хор. «Не только алчность проявлялась в городе (в Персеполе), но и жестокость: отягощенные золотом и серебром победители уничтожали дешевые человеческие тела, умерщвляли всех попадавшихся навстречу, между тем как прежде их стоимость заставила бы проявить к ним жалость» ( Квинт Курций).
Отпуск
Хор.
Но вернёмся к отпуску. Парменион, старый полководец, служивший ещё отцу Александра, возражал: войско и без того было ослаблено от потерь в боях и необходимости оставлять отряды для удержания городов. Молодой полководец Гефестион, соратник и друг Александра, высказывался в том смысле, что, когда воины-интернационалисты вернуться домой с награбленным, жёны оставшихся пинками погонят своих мужей на завоевание Азии. Да и сами мужья предпочтут быстрое, лёгкое и благородное обогащение обжиганию горшков или ходьбе за плугом.
- Дело воина завоёвывать земли, а не копатсья в них, - многозначительно говорил он.
Праних, один из увязавшихся с голодухи за войском поэтов напутствовал отпускников, словно Маяковский – уходящих на войну с белыми балтийских морячков:
Плуг свой оставь поскорей, земледелец, и следуй за нами!
К славе бессмертной мы все, как один, устремились.
Но, может быть, и деньгами урвать что-нибудь нам удасться…
На что Пиерион, другой строчкоплёт, добавил:
На что тебе Дашка сдалася твоя?
На свете любого хватает бабья.
Если, конечно, есть чем платить.
Кто-то может подумать, что эти строки скорее похожи на Есенина, но разве не сказал Маркс, что греки создали зачатки всего? В том числе зачали и мужицкую поэзию.
- Правду глаголешь! -- подал голос Живчик. -- Истинная Баба – существо злобное, коварное и завистливое. Она не смотрит на соседку справа, у которой нет ни мужа, ни жилья, ни приличного дохода, ни детей, ни здоровья. Она смотрит на соседку слева, у которой богатый муж, богатый любовник, дворец, доход, и жаждет того же.
- Но именно благодаря ненасытности Истинной Бабы человечество движется вперёд, потому что рыба ищет, где глубже, баба ищет, где деньги, а мужик – где рыба и баба, -- философически заметил Зенодот.
- Такова природа женщин! – вздохнул Филет. -- Вспомните Ио, дочь Ина¬ха, которая дала имя мно¬гим морям и вели¬чай¬шим из про¬ли¬вов.
- Да-да, дала многим! – несколько двусмысленно поддержал его Живчик.
-- От нее ведут свое нача¬ло самые знат¬ные семейства. Геродот рассказывает, что она отда¬ла себя в руки фини¬кий¬ских тор¬гов¬цев после того, как фини¬кий¬ский судо¬вла¬де¬лец обес¬че¬стил ее с ее же согла¬сия!
- Это правило кувшина: вскрывает один, а пользуются все.
Утешительница вспыхнула:
- Девушка объявила, что продаст свою девственность тому, кто заплатит больше. Это разумно. Так и должна была поступить либерально настроенная девушка! А потом уж пошла по рукам, чтобы заработать на приданное.
Манефон уточнил:
- Геродот добавляет, что этот прекраснейший обычай, известный многим народам, теперь уже нигде не существует. Он рассказывает о лидийцах: «Молодые девушки у лидийцев все занимаются развратом, зарабатывая себе приданое. Делают же они это, пока не выйдут замуж, причем сами же выбирают себе мужа».
- Продают себя, шоб, значитця, купить мужа, - понимающе заявил Митрич.
Утешительница была настроена жёстче:
- Заводят кобеля отпугивать других кобелей.
- Зачем отпугивать? – возразил Зенодот. -- Это и при муже можно делать: ему тоже наличные нужны.
- При этом природными богатствами, как другие страны, Лидия совсем не обладает, а живёт -- дай бог!
- Кроме золотого песка в реке Тмола, - поправил Птолемей.
- Бабьей жадности нет предела. Помните, у Еврипида? Эрифила жена Амфиарая была подкуплена Полиником и указала место, где уклонялся от призыва ее муж, не желавший принимать участия в походе «семерых против Фив». Амфиарай погиб во время этого похода. Алкмеон, сын Амфиарая и Эрифилы, убил мать из мести за отца, -- блеснул познаниями Зенодот.
Хор. К сожалеию, и в России в Германскую были случаи, и неоднократные, назначения семье запасного, особенно многочисленной, по 30 и по 45 руб. в месяц, склько сам призванный, безусловно, не зарабатывал. В подобных семьях бабы обычно отнюдь не горевали об уходе на войну своих мужей, а, подсчитав, что пособие за воюющего мужа, не говоря уже о пособии по случаю его гибели, превышает его заработок, гнали несчастного в окопы только что не пинками.
- Да что там про обычных баб говорить, если богини на золото западают! Вспомните Атланту, которая проиграла забег, потому что коварный мужик бросал в сторону от беговой дорожки золотые яблоки, а она не могла удержаться, чтобы их не подбирать.
- Все мужики – подлецы и обманьшики!! – раскраснелась Утешительница, как будто стояла у очага продолжения жизни.
- Хотелось бы отметить, что любостяжание – это преобладающая черта у женщин. Везде и всюду в животном мире самки даже во время совокупления более склонны не упустить своего, чем самцы. Кошка прервет оное и побежит за добычей, а кот не обратит на мышь внимания, - торжественно провозгласил врач Герофил, ставший в Алексанрии основоположником описательной анатомии; он, в частности, первым дал название 12-перстной кишке, которым мы пользуемся до сих пор. Вместе со своим собратом по ремеслу Эразистратом он так лихо вскрывал трупы, что перешёл на вскрытие живых людей, чтобы узнать, как там что работает внутри.
Поскольку живыми вскрывали преступников, преступность в Александрии резко сократилась. Много веков спустя этим путём пошли врачи Гитлера и добились таких успехов, что некоторые даже получили Нобелевскую.
Многие ругали врачевателей за то, что они не обнаружили внутри мёртвого тела живой души, которая согласно учению Платона должна была быть бессмертной.
- Душу спасать надо! – завывал, словно современный российский проповедник из числа бывших партократов, Зенодот.
- Вот вскочит у тебя грыжа – посмотрю я, как ты про душу вспомнишь! – огрызался Герофил.
Благодаря этим целителям-первопроходцам значение Александрии как лучшей лечебницы мира сохранялось ещё долго после того, как город утратил своё былое влияние; в течение нескольких веков там получили образование и совершенствовали свои знания крупнейшие врачи со всей Римской империи.
- Так выпьем же за целеустремлённых мужчин, -- с ухмылкою поднял кубок Птолемей .
Живчик в это время рассеяно слушал, как Митрич напевает себе под нос:
«Але ты ня ви, ня видешь.
Але ты ня слы, ня слышышь.
Царско знамя нясут впяряди!»
Однако, услышав слова про корыстолюбие женщин, поспешил поделиться боевым опытом:
- Вот потому-то во время изнасилования, аль по обоюдному согласию за плату, но бабу лучше связать.
-Да ты извращенец, батенька! – с восхищением промолвил Деметрий.
- Чтобы она, значится, в энто время лапы в твои пожитки не запущала. А то, пока ты её …-- всё обшарит и перетряхнёт.
Зенодот продолжал изощряться:
В делах подобных я знаток,
Хотя и кашляю чуток.
А Филет добавил:
Я тоже, брат, лихой парнишка,
Хотя и мучает отдышка.
Голодное брюхо
- Необычное решение принесло достойные плоды: уже в городе Гордии к нам присоединились молодожёны и 3650 воинов пополнения. Таким образом, Сашок сумел разрубить сразу два узла у той верёвки, которая висела у него на шее, - продолжал Птолемей.
- Три! В Азию можно было спихнуть избыток наёмников, бездельников, тунеядцев, пьяниц, потаскух и просто нищих, - заверил его Манфон.
Хор. Но то, что казалось благом для Греции, обернулось проклятием для Азии и Африки. Едва умер Александр, шайки бесхозных воинов от Фракии до Бактрии бросились грабить, чтобы выжить, когда им не платили. В Египте это стало одним из самых страшных бедствий. А образ «победителя башен» или «башня-берегись», то есть воина-хвастуна, взявшего и разграбившего все города и опустошившего все курятники, стал одним из самых знаменитых литературных образов, к которому обращались сочинители от Менандра и Плавта до Корнеля.
Птолемей поднял одну бровь:
- Нищих?
- Нищих. Зачем подвергать свою жизнь опасности тем, у кого и так всё есть! Агамемнон позволил богатому человеку, который подарил ему кобылу, не участвовать в походе:
Дал, чтоб ему не идти на войну под ветристую Трою,
Но наслаждаться спокойствием дома: богатством от Зевса
Был одарен он великим…
Птолемей ненадолго задумался. Перед его взором возникла неприступная Согдийская Скала с отвесными стенами и туземцы, хохочущие на ней. Проход к крепости был узким и крутым. Пройти к крепости можно было только по одиночке. Осаждать долгое время было бесполезно, поскольку запасы продовольствия там были на несколько лет. Поэтому вожак туземцев сказал Александру: «Если хочешь нас покорить, тебе придётся найти крылатых людей!»
Тогда Александр отобрал 300 воинов из числа жителей гор и пообещал им награду. Первому, кто взойдёт на скалу, -- 12 талантов, второму поменьше и даже и последнему тоже было обещано золото. Они запаслись веревками и железными крючьями и ночью начали восхождение. Каждый десятый сорвался в пропасть и погиб, падая молча, чтобы не выдать остальных. Но оставшиеся в живых к утру вышли на козырёк, нависший над крепостью, и крепость сдалась. »На что способен человек за горсть золотых! -- подумалось царю Египта. – Покажи её, так он и вправду обретает крылья, чтобы тут же сложить их».
Хор. 12 талантов – это много или мало? Для сравнения: содержание отряда конницы в 800 всадников и коней обходилось в 40 талантов в год.
Так подумал царь, но вслух он сказал:
- Воевать можно ради славы! Разве Ахиллесу не прложили на выбор долгую жизнь в неизвестности или скорую смерть в бою со славой. Помните, что он выбрал?
- У кого со жратвой всё в порядке, тот может и ради славы повоевать, а вот коли жрать нечего…, -- Живчик не договорил.
- Ну, теперь-то ты харю отожрал, - восхитился Митрич.
- Правильно сделал, что не поехал! Пока за чужим добром бегаешь – своё растащут!! – рассудительно откашлялся Деметрий.
Воинственный взыграл жеребцом:
- Сам Аристотель говорил, что предпочел бы хорошую кобылу такому воину. Клянусь Зевсом, такой слабый, трусливый, изнеженный, избалованный богатством, словно персидская знать, человек стоит не много. В походе осёл полезнее его.
- Всё из-за баб! Фетида, звала сына к удовольствиям и напоминала ему о любовных наслаждениях, -- завёл своё обычное ворчание Живчик. -- Вот так и выращивают Обломовых.
- Какое может быть удовольствие от погружения в эту хлюпающую, засасывающую женскую трясину? А вот когда в тебя погрузят острую сталь – это самое большое удовольствие и есть! – решил пошутить Филет, бывший уклонистом и по своим взглядам, и по состоянию здоровья.
Митрич прокашлялся и погрузился в воспоминания:
- Чё ни говори, в гостях, положим, хорошо, а дома не в пример лучше.
Филет поспешил согласиться с ним:
Летят по небу две сороки,
Берёзки чахлые всё те ж.
Средь неухоженной осоки
Блестит болотистая плешь.
- Так и сейчас домой-то не поздно вернуться, коли золотишка поднакопил, -- едко усмехнулась Утешительница, -- там до сих пор
Юноши хорами в плясках кружатся; меж них раздаются
Лир и свирелей веселые звуки; почтенные жены
Смотрят на них и дивуются...
А Филет присовокупил:
И, указанье получив святое,
Возьми жену –
И будешь жить в покое.
Томно взглянув на Живчика, Утешительница продолжала:
Кто вернётся – долюбит.
За всех, кто остался в горах и пустынях,
В песках раскалённых, на горных вершинах.
Как и многие её подруги по ремеслу, она была не чужда стихосложения.
Тут и Живчик не сплоховал:
Ты глазами, как омут манящими,
Не смотри на меня, подлеца!
Под метелями, в скалах звенящими,
Отморозил я оба …
- Неужто всё так плохо?! – искренне испугалась Утешительница, привыкшая рассматривать каждого мужчину как возможного заказчика.
- Он отлюбил себе всё, - с сочувствием вздохнул Герофил. И нагнувшись вперёд, шлёпнул Утешительницу по роскошному заду, сильно раздавшемуся после того, как она родила Птоломею двоих. Ибо в лечении любого недуга всегда наступает миг, когда врачу остаётся только вздыхать.
- Что-то начинаю полнеть, - томно отметила красавица, прерасно осведомлённая, что в военной среде бабы потолще ценятся выше худых. – Надо бы, думаю, поменьше мучного есть.
- Нет уж! Коль уж попёрло, так попёрло, - встрял в дружескую беседу Митрич. А Живчик, для которого не было ничего святого, добавил:
Ну, а потом, друг милый мой,
Разлезлась так, что просто «ой».
Военно-полевые жёны
- А потом, -- продолжал Воинственный, -- мы ушли от моря настолько, что на побывку уже никого отправить было нельзя. Тогда Александр позволил воинам брать в жены тех, с кем они путались, чтобы новобранцы сражались на валу, у которого родились. Потому как без бабы воину никак невозможно. А что ещё делать человеку по отдалённым точкам? Развлечений-то больше никаких. Это тебе не в Греции на каждом шагу по театру. На детей выдавалось содержание, юношам выдавалось казённое оружие и снаряжение для коней, отцам выдавалось вознаграждение в соответствии с числом сыновей.
- Чем больше настрогашь – тем больше заработашь, - пояснил не известно кому Митрич.
- Материальная заинтересованность! – согласился Деметрий.
- Тогда, небось, сразу все вспомнили про своих подкинутых в приюты деток, - съехидничал Филет.
- А дочери что, не люди?! – опять возмутилась Утешительница, но раззадорившийся Птолемей не обратил на неё внимания и продолжал:
- С детства закалённые трудностями и опасностями походной жизни, не зная другого отечества кроме табора, они становились непобедимыми,
- И готовыми служить кому угодно, - не могла остановиться Утешительница.
- Не кому угодно, а тому, кто больше заплатит, - внёс ясность Живчик.
- Это и есть их Ахиллесова пята: победить их могут только наличные, - уточнил Деметрий.
- Моих никто не перекупит! – с гордостью заявил Птолемей. Он имел на это право: раздав каждому воину по участку египетской земли, царь нашёл верную тропинку к сердцу безземельного селянина, вынужденного из-за нищеты идти наёмники. С тех пор его воины возвращались в Египет, как бы далеко ни заносила их Судьба. Даже после тяжёлого поражения на Крите они не соблазнились посулами большого жалования, оставшись вернцми своему полководцу и своему клочку земли. А Птолемей на радостях самопровозгласил себя царём.
- А потом Сашок и вовсе сбрендил и приказал вообще всех детей, кого мы понаделали за время похода, взять на учёт для военной подготовки.
- Потери уж больно большие были, -- невольно вхдохнул Живчик.
-Перегрелся, - говорили одни.
-По такой жаре так пить нельзя, -- вторили им другие.
А наиболее подкованные вспоминали Пифагора: «Пьянство есть упражнение в безумстве».
***
- А потом добровольные браки закончились и начались обязательные, -- с содроганьем вспомнил Воинственный. – Чтобы увеличить приплод и соединить победителей и побеждённых.
- Силком, стало быть, - вздохнул Митрич.
- Александр дал своим воинам в жёны лучших женщин Персии! – попробовал смягчить остроту положения Зенодот.
- Поэтому после его смерти все браки и распались, - вознегодовал Деметрий. - Когда насильно выдают замуж девок – это только естественно, но когда начинают принуждать к браку мужиков – это конец всякой свободе!
- Свобода – это всего лишь осознанная необхоимость выполнять указания Начальника, -- знай себе посмеивался избежавший общей участи Живчик.
Каллимах
Тут не выдержал Каллимах. Он поднял золотую чашу с греческим вином, котоым завоеватели заливали тоску по далёкой родине, хотя в их распоряжении было вдволь египетского, и воскликнул:
Мешок на голову – и тут
На ложе брачное влекут.
Что за беда, в конце концов!
Обычай дедовский таков.
Воцарилось неловкое молчание. У царя были личные причины, не слишком радоваться браку. Вернувшись после тяжёлого индийского похода в Сузы, Александр воссел на трон персидских царей и устроил Большую Пьянку в честь завоевания Индии. Во время этого пира сам Македонский в нетрезвом виде оженил своих полководцев и значительную часть войска на персидских женщинах, лично возглавив данное мероприятие: 80 его полководцев и 10 000 воинов взяли в жены азиаток.
- Правильнее сказать, достались в мужья азиаткам, -- обычно поправлял Птолемей.
Ради личного примера сам Александр, который никогда не прятался от трудностей и опасностей за спинами других, хотя уже и был женат на Роксане, т.е. Перекраснолицей, женился сразу на двух, дочери царя Дария Статире и дочери царя Артаксеркса III Парисатиде, потому что царю всё положено в тройном размере.
- Царь завсегда должОн быть впереди, на лихом коне! – одобрительно говорили воины.
- Или на лихой бабе, - добавлял Живчик.
Личный писец Александра Харет в десятой книге "Рассказов об Александре" писал: "После победы над Дарием Александр отпраздновал свадьбы, свою и своих друзей, и выстроил для них в ряд девяносто два брачных терема, чтобы новобрачные провели брачную ночь прямо тут, а не отлынивали от своиииих обязанностей. Свадебный покой вмещал сто лож, каждое в двадцать мин серебра, и украшено брачным покрывалом, а царское ложе еще и на золотых ножках. Он призвал на этот пир всех личных своих гостей, посадил их напротив себя и остальных новобрачных, а все остальное воинство, пешее и морское, все посольства и захожих зрителей угощал во дворе. Дворец был великолепно и пышно разубран драгоценными сукнами и полотнами , а полы выстелены пурпурными и алыми коврами, шитыми золотом. Крышу держали столбы в двадцать локтей высоты, со всех сторон в золоте, серебре и каменьях. По стенам со всех сторон висели дорогие покрывала, шитые золотом были со звериными изображениями, а держались они на прутьях, позолоченных и посеребренных. Двор был охватом в четыре стадия. Пированья шли под звуки труб, и не только свадебные, но и всякий раз, когда царю случалось делать возлияния, так что все войско знало, что делалось во дворце. Пять дней длились эти свадьбы, и прислуживало им множество варваров и эллинов; были лучшие чудодеи из Индии, были Скимн Тарентский, Филистид Сиракузский, Гераклит Митиленский, а после них гласил стихи Алексид Тарентский, играли кифаристы Кратин Мефимнский, Аристоним Афинский, Афинодор Теосский, пели кифареды Гераклит Тарентский и Аристократ Фиванский , пели под флейту Дионисий Гераклейский и Гипербол Кизикийский, а флейтисты сыграли пифийскую песнь и потом подыгрывали хорам: звали их Тимофей, Фриних, Кафисий, Диофант и Эвий Халкидский. В представлениях выступали трагические актеры Фессал, Афинодор и Аристокрит, и комические - Ликон, Формион и Аристон; был там и арфист Фасимел".
А золотых венков от посольств и прочих доброхотов набралось на целых пятнадцать тысяч талантов.
Браки Филиппа
Хор. Не все воины, привыкшие к разгульной жизни в захваченных городах, были довольн этим принудительным браком, потому что у настоящего гоплита на каждой стоянке по жене -- всякие Момо, с которыми он делил ложе и царское жалование в разбросанных по пустыне больших родовых домах, в которых жили под одной крышей сразе несколько поколений, в небольших глинобитных крепостях и в шумных городах. Это были и совсем юные девы, желающие заработать себе на приданное, и почтенные матери семейств, обрадованные возможностью пополнить домашнюю кубышку.
Даже покладистый Митрич – и тот ворчал:
- Вон, Филипп-от, когда надо было укрепить царство, сам женился -- других не силовал. Своей женилкой дорогу к славе-то прокладывал.
- Да-да, --- соглашались старые воины, служившие ещё при Филиппе, -- трудился, не покладая ни рук, ни меча, ни ….
- И ещё не известно, каким оружием он работал больше, тем, которое убивает, или тем, от которого рождаются, -- вставляли словечко женщины, сопровождавшие свои полки.
Ни одна беседа не обходилась без воспоминаний о Филиппе. Старые воины вспоминали вместе с ним времена своей молодости, а молодые с почтеньем внимали этим преданиям старины глубокой.
Вот и сейчас Деметрий сделал глоток из золотой чаши и задумчиво протянул:
- Филипп, конечно, часто напивался и в пьяном виде увлекался женщинами, непрерывно вступая в брак…
- Кобелировал, короче говоря, - подытожила Таис, хотя особого осуждения в её голосе слышно не было.
- Не скажи! Он искал совершенную женщину, которая могла бы стать единственной в его жизни. Он искал свой идеал! – воскликнул Каллимах.
- И обнулить всех, которые были до нее, - согласился Зенодот. -- Ибо прелесть жизни в перемене, а будущее не принадлежит ни тебе, ни мне.
- Вообще-то, Филипп был мужчина жизнелюбивый, силы пёрли у него через край. Вот и женился, на ком попало. А потом взялся за ум и женился на Олимпиаде. Ей было 12 лет. Она отличалась красотой и неистовствами во время бдений членопоклонничества.
- Мне-то не свистите! – возмутился Птолемей. -- Филипп всегда брал новую жену на каждой из войн. Но не ради похоти, а ради приданного, которое сумеет урвать.
Манефон не был бы летописцем, если бы не внёс ясность и упорядоченность:
- В Иллирии он взял Аудату и имел от неё дочь Кинану, которая, повзрослев, правила после смерти отца и водила в бой полки.
- Бой-баба! – восхитился Живчик.
- С титьками или без? – осторожно полюбопытствовал Филет.
Не обращая на них внимания, Манефон продолжал:
-. Желая присовокупить Фессалию, он прижил детей от фессалиек. Никесиполида из Фер родила ему Фессалонику и сразу же благоразумно померла. А плясунья Филинна из Ларисы родила ему Арридея.
Тут встрепенулся Каллимах:
Ах, в похождениях греховных
Не знал различий он сословных.
- Далее, он приобрел Эпир, женившись на Олимпиаде, от которой имел Александра и Клеопатру. Филипп сверг их законного царя Аррибу и отдал престол брату Олимпиады. А тот в знак вполне понятной благодарности согласился, чтобы некоторые пограничные области Эпира были присоединены к Македонии.
- Неплохое приданное, - съязвил Живчик.
- Когда он наложил лапу на Фракию, фракийский царь Кофелай отдал ему дочь Меду.
- Сделал, так сказать, ответную гадость.
- В данном случае правильнее было бы сказать не «приданное», а «отступное», - заметил Манефон, который был большим буквоедом.
- Отдал, словно кобылу.
- Да что с них взять, варваров!
Опять подал голос Птолемей:
- Знаете, чем отличаются настоящие мужчины от ненастоящих, кроме длины уда? У них длинные руки!
- Длинные руки хороши, уогда надо ухватить чужие земли, а вот удержать жену они мешают. Погуливала Олимпиада-то.
Утешительница слушала-слушала, да и не выдержала:
- Олимпиаду тоже можно понять: её суженный был мал ростом, крив на один глаз и хром.
Деметрий не согласился:
- Вам, бабоньки, всё амбалы нужны! Он одним глазом видел лучше, чем другие двумя. Вот и разглядел, что она была и баба видная, и царство такое же было, сварганил выгодное дельце. Сочетал, так сказать, не только себя, но и приятное с полезным – два любящих сердца и два царства.
- Все мужчины подлецы! Мерзкие похотливые, волосатые животные. Этот ваш Филипп чуть не разрушил своим б… государство, -- не выдержала Утешительница.
- Иногда этим оружием государства создаются: пробиться в город этим путём, узким и скользким, всё же проще, чем через пролом в стене.
- Бабник-то бабник, а про государственные дела не забывал, помнил, что стране нужен наследник. И чтоб жену перед соседями не стыдно было показать. Жён-то может много быть, а законная – только одна. То же самое и с детьми, -- исповедовался Живчик, который и сам женился в каждом походе.
Филет возразил просто из духа противоречия:
- Гораздо больше славы самодержцу, женатому на страхолюдине: все видят, что он для блага государства жертвует собой.
Птолемей не сдавался:
- Ещё не известно, кто больше выиграл от этого брака. Для Олимпиады брак с Филиппом был спасением. Хотя она и происходила из царского рода, владевшего Эпиром, но ее отец умер очень рано; Олимпиада не могла стать наследницей, а брат ее был еще слишком мал. Власть захватил дядя Олимпиады Арибба, для которого дети умершего царя были возможными соискателями престола. Их обижали и унижали. А благодаря браку с молодым успешным царем, Олипмпида, которая была ничем, стала всем.
- Поперёк горла, -- уточнил Манефон, ставший за время знакомства с греками несколько циничным.
Тут опять встрепенулся Герофил, перебивая Манефона, словно Диоген монеты:
- А знаете, то же самое мы видим у галок, например. Когда самая забитая, находящаяся на самой низшей ветке, всеми залёванная галка вдруг становится избранницей вожака стаи, она преображается и, вспорхнув из грязи в князи, становится властолюбивой, злобной, мстительной тварью.
- Женщиной сильных страстей, ты хочешь сказать, которая не давала мужу сильно разгуляться.
- Просто не давала, -- высказался простодушный Митрич.
Зенодот только вздохнул:
- Сам Зевс всемогущий - и тот выгужден был, старый козёл, свои шашни проводить глубокой ночью, когда его царственная сестра и супруга изволила почивать.
- Не хватает только, чтобы она ему ещё и мамашей была!
- А почему «старый козёл»?
- А почему он вместо доспехов козью шкуру носит? Этот вид защиты с вооружения давно снят.
- Зевсу в облике козла египтяне поклоняются, - вкрадчиво пояснил Манефон.
Хор. Все мы родом из детства. Поэтому, чем старше становилась царица, над которой в детстве издевались все, у кого было хоть немного свободного времени, тем откровеннее проявлялись в ней черты властолюбия и мстительности. Словно Старухе из сказки Пушкина, Олимпиаде всё время недоставало власти; она хотела подмять под себя и царя, стать Владычицей Морскою. Женщины, добиваясь власти, клянутся управлять по-женски, в соответствии с женскими добродетелями. Поэтому Олимпиада быстро становилась чудовищем, пытаясь уничтожить то весь род Антипатра подчистую, то ещё кого-нибудь. Эта ведьма истребила всех соперников, имевших право на наследство Филиппа, не пощадив даже детей, находившихся еще во чреве. Арридей, сын плясуньи Филинны, на которую запал Филипп, был доведен ею до слабоумия, а потом, когда он всё-таки стал царём, эта змея приказала замуровать его живьем вместе с женой. Не каждый мужик на такое решится.
- Хоть и слабоумный, да царствовал! – назидательно поднял палец вверх Птолемей.
- Чтобы царствовать, много ума не надоть. – буркнул себе под нос Митрич.
Хор. Недаром столичные острословы поговаривали, что Филипп хотел начать войну с персами, чтобы оказаться подальше от жены. Чтобы она и его не довела до безумия. Под градом стрел саможержец чувствоал себя в большей безопасности, чем дома с женой.
С возрастом бабы становятся подлее и богомольнее. Чем старше становилась Олимпиада, тем с большей страстью предавалась неистовствам веры. Начав с участия в членопоклоннических шествиях на острове Самофракий, она теперь во время вакханалий выступала как первая менада Македонии, неся на себе выращенных в ее покоях змей, в которых царица чувствовала родственные души.
- Одна змея не сожрёт другую, -- поговоаривали в народе.
Зенодот с усмешкой выговорил:
- При рождёнии её нарекли Поликсеной, потом она носила имя Миртала, а после свадьбы Филипп дал ей имя Олимпиада, в честь состязания, которое выиграла его кобыла…
- Назвать жену в часть кобылы? Любопытно! – удивился обычаям греков Манефон.
- … а в конце жизни она сменила имя на Стратонику.
- Двуличная была – вот и меняла.
- Гнусную сущность ничем не скроешь.
Хор. Скольких женщин осчастливил царь Македонии, доподлинно не известно. Из длинного списка увлечений Филиппа известны имена лишь тех, кто родил от него детей, или тех, кто были дочерьми царей.
- Если учитывать всех, кого Филя перебрал, в Александрии придётся построить вторую Библиотеку, – отрезал Зенодот.
Но Манефон отнюдь не считал вопрос закрытым:
- Историк Сатир, насчитывает семь жен Филиппа, однако не все браки последнего считались одинаково законными. Уже в первые два года правления у Филиппа было три жены. Фила, княжна с гор, стала женой Филиппа еще до прихода его к власти. Воюя с фракийцами, Филипп женился на Медее, дочери фракийского царя Котила, урвав очень богатое приданное. На радостях он даже привез Медею в Македонию, где она стала второй женой после Олимпиады. Став женой Филиппа, она назвала себя Евридикой…
Хор. Как заключались браки, не известно. Женился ли царь последовательно сперва на одной, потом на другой или одновременно – один Зевс знает. Неизвестна и судьба этих жен Филиппа: развелся он с ними, или они остались с ним в качестве наложниц. . Его нельзя осуждать. Время было такое. Аттила имел одновременно 300 жён. Князь Владимир и того больше. Царь Соломон тоже не отставал.
- А что, Сашок не так, что ли, на этой Роксане женился? Тоже пьяный был, как сапожник, когда её вместе с другими пленницами привели на пир для увеселения гостей. Увидел – и пополз к ней по столу, расшвыривая посуду, - вставил словечко Птолемей.
- Надрался, чтобы жениться легче было, -- подтвердил Живчик.
- Посуду бить -- к счастью!
- Только не об голову мужа.
- Ну, эта-то, по крайней мере, была княжеская дочь!
- Это ей потом родословную поправили. Такая же прошмандовка, как и все прочие! –презрительно хмыкнула Утешительница, поскольку женщины не любят, когда мужчины женятся не на них
Хор.
Вское Филипп запал на юную Клеопатру (Клеопатра – Славная по отцу), племянницу военачальника Аттала, о котором воины поговаривали: «Как выпьет – так дурак». И 23-й год правления Филиппа стал последним. На свадьбе Аттал, подвыпив, подтвердил общественное мнение о себе, провозгласив тост, чтобы его племянница родила Филиппу законного наследника. Это привело в такую ярость Александра, что он швырнул свой кубок, который держал в руках, в Аттала:
- А я что, незаконный!?
- Об этом надо спросить у Олимпиады, -- заржал Аттал, больше привыкший вращаться среди кобыл, чем в светском обществе, и ответил свим кубком. Только вмешательство личных телохранителей царя предотвратило драку между ними прямо на свадьбе. Люди старого закала это вмешательство не одобрили:
- Свадьба без драки – это всё равно, что брачная ночь без невесты.
- Драка – это, положим, по обычаю, а там же смертоубивством пахло! – негодовал Михеич. – Филипп, вишь, на сына с мечом кинулся!!
- Кинулся, да споткнулся – и рожей в жаркое. А Александр его ещё и уел: «За море собрался с персами воевать, а сам от одного ложа к другому пройти не можешь. Как же ты, батя, на молодую жену-то залезать будешь. Аттала, что ли, попросишь пособить?
Каллимах не мог удеражаться:
Тут не «хи-хи» и не «ха-ха»,
Не знает свадьба слова «или».
Они поймали жениха
И долго били.
Хор. После этого Олимпиада покинула Македонию и уехала в Эпир, а Александр отправился в Иллирию к Аудате. Год спустя Клеопатра родила девочку, которую назвали Европой, Аттал отбыл с войсками на войну с персами в Азию, а Филипп уговорил Александра вернуться ко двору. Вскоре Филипп II был убит собственным телохранителем Павсанием, юношей из знатной семьи, во время свадьбы своей дочери и царя Эпира.
- Перестало везти человеку со свадьбами, - вздохнул Деметрий.
Хор. Желавших убить Филиппа было так много, что виновными в его смерти сразу объявили персов, подкупивших убийц.
- Охочь был до баб – бабы его и сгубили, - подытожил многотрудный путь Филиппа Митрич.
- Повадился кувшин по воду ходить – там ему и голову сломить, -- вспомнил одну из собранных им пословиц Филет.
Хор. Прав был Наполеон: «Любовь для праздного человека — занятие, для воина — развлечение, для государя — подводный камень». О который и разбилась любовная лодка Филиппа.
- Что поделаешь, если от любви одни рождаются, а другие умирают? – глубокомысленно вздохнул Живчик.
Хор. На престол Македонии сел двадцатилетний Александр. Убийство Филиппа было хорошим предлогом для того, чтобы избавиться ото всех, кто стоял у Александра на пути к власти. Первым делом он, из молодых, да ранний, подослал убийц к Атталу, возглавлявшему македонское войско в Троаде. Кости шутника обглодали шакалы. Он казнил своего двоюродного брата Аминту и двух македонских принцев. Также был убит его сводный брат Каран. Часто царям даже грудной ребёнок опасен.
- Как говаривал Аристотель, надо благодарить Судьбу за то, что родился мужчиной, а не женщиной. Но не всегода, -- вспомнил науку Аристотеля Птолемей. – Женщин Сашок не трогал.
- Зато мамаша евойная всласть потрогала, - напомнил Митрич.
Хор. Вернувшаяся из Эпира, словно белое войско из Константинополя, Олимпиада принялась мстить: она убила только что родившуюся Европу на руках у матери, а затем вынудила Клеопатру повеситься в назидание всем вертихвосткам, норовящим увести мужа у законной жены.
- Прошёл слушок, будто Олимпиада сварила Клеопатру с новорождённым младенцем в бронзовом сосуде, - как бы невзначай обронил Филет.
- Ага. И съела! – не счёл нужным возражать Деметрий. Он всегда был против слухов и сплетен.
Но мнения остальных разделились:
- Брехня!
- От такой стервы всего можно ожидать.
Хор. Что случилось в эти дни с Медеей и прочими любовницами Филиппа, не известно. Одна лишь Аудата была вне досягаемости Олимпиады. Но власти над Македонией, как Олимпиада ни старалась, сын ей не оставил, предпочтя более уравновешенного Антипатра.
- Правильно сделал. Она бы всю Македонию в кладбище превратила со злости, - нырнул в глубины мысли Живчик.
- Хорошо, что бодливой корове Боги рогов не дают! – поделился собранными пословицами Филет.
- Хорошая корова сама рога кому хошь наставит! Разобиженная Олимпиада вернулась в Эпир, где правила ее овдовевшая дочь Клеопатра…
-- Муженёк-то еёйный вскорости помер от свадебного потрясения, - просветил народ Митрич.
- … свергла законную царицу, свою собственную дочь, то есть, и держала ее под замком, пока сама управляла, - возразил Зенодот.
- Что поделать! Побеждает сильнейший, наиболее приспособленный! Таков Закон этого мира, - вздохнул Воинственный.
- Даже если сосков у матки хватАт, завсегда найдётся какой-никакой поросёнок, который будет отпихивать других, - не преминул отметить носитель народной мудрости Митрич. --
- А потом ещё сожрёт её и скажет, что это сделали разбойники.
- Это ты к чему?
- Так Сашок же и укокошил свего папаню.
- Недаром всё-таки Уран своих детей пожирал. Вспомните
Ночь за собою ведя, появился Уран, и возлег он
Около Геи, пылая любовным желаньем, и всюду
Распространился кругом. Неожиданно левую руку
Сын протянул из засады, а правой, схвативши огромный
Серп острозубый, отсек у родителя милого быстро
Член детородный и бросил назад его сильным размахом.
Член же отца детородный, отсеченный острым железом,
По морю долгое время носился, и белая пена
Взбилась вокруг от нетленного члена. И девушка в пене
Той зародилась.
- Отсобачил самую важную часть у папаши, чтобы занять его место.
- Папаша у Сашка, да будет вам известно, готов был пожертвовать ЛЮБОЙ частью тела, чтобы прихватить что-нибудь полезное у соседей, -- назидательно изрёк Птолемей. – Вот и женился, пока мог…
А Живчик насмешливо продолжил:
- У нас уж без этого нельзя -- непременно надо убить своего отца и жениться на собственной матери.
- Ради престола и не такое делали! - жёстко, словно член папане, отрезал Воинственный.
В цари через постель
Хор. Во время Большой Свадьбы в Сузах, Птолемею Зайцевичу досталась Артакама, дочь Артабаза II, сатрапа Фригии. Это всё, что известно о первой жене Зайцевича, ставшего Львом. Взглянув на доставшуюся ему невесту, Воинственный Заяц только вздохнул, как вздыхает боевой конь, когда на него одевают хомут землепашца.
- Ну и харя у прынцессы! Такого крокодила и в Египте не найдешь, -- удивлялись даже ко всему привыкшие пехотинцы.
А друзья утешали:
- Стерпится – слюбится.
- Под хорошую выпивку идёт любая баба.
Самый толковый совет дал, как обычно, любомудр-атомист, ученик скептика Пиррона Анаксарх:
- Тут главное – не терять надежды: некоторые находят счастье в пятом или даже в десятом браке.
Хор. Справедливости ради следует сказать, что, хотя данная свадьба была более похожа на случку, которую проводит заботливый хозяин для получения здорового потомства, она принесла и определённые положительные плоды. Европейцы и азиаты смогли лучше узнать друг друга. Александр выдал Апаму, дочь Спитамена, наиболее опасного из своих противников, за Селевка, она стала матерью Антиоха Первого. Таким образом, из ее чрева вышел царствующий дом Селевкидов.
- Кто нам мешал – тот нам поможет, - мудро заметил Селевк.
Увы, слишком многие верные присяге воины, женившиеся на местных женщинах, слишком рано ушли из жизни после выполнения этого приказа.
Хор. Преемники Александра продолжили его случное дело. Птолемей I был женат трижды. Про свою первую жену он никогда не вспоминал.
- Пьяный был в умат – вот и не помнит, как её звали, и как она выглядела, - понимающе судачили придворные.
Если бы Птолемей, став царём Египта, последовал примеру Александра, то он женился бы на египтянке царских кровей, чтобы узаконить своё правление в глазах туземных подданных. Однако, случка с персиянкой оставила такой тяжкий след в его душе, что лишь однажды среди любовниц Птолемея затесалась египтянка. Да и то слечайно…
Его второй женой была Эвридика, дочь Антипатра, который правил тогда Македонией. Эвридика родила ему, по меньшей мере, двух сыновей и двух дочерей. Одну из них, Арсиною выдали замуж за фракийского царя Лисимаха. После смерти последнего она стала женой своего сводного брата Птолемея Молнии, а потом женой и соправительницей своего брата, как по отцу, так и по матери Птолемея II Сестролюба и принялась править Египтом.
Многие полководцы роптали, что негоже доверять управление государством бабе. На это Зенодот приводил довод Аристотеля: «И действительно, в чем разница: правят ли женщины, или должностные лица управляются женщинами? Результат получается один и тот же».
Вторую жену Воинственного ловко оттёрла третья -- Бере¬ни¬ка. Эвридика некоторое время жила в Египте, а впоследствии переселилась вместе с дочерью Птолемаидой в Милет, куда Деметрий Градоосадитель, изгнанный с македонского трона, явился со своими боевыми судами и женился на Птолемаиде, которую Птолемей обещал ему за тринадцать лет до этого. «Изгнанники всех стран, соединяйтесь!» -- шутили горожане.
Обычно у детей не известны отцы, но у царей всё не так, как у обычных людей. У Птолемея было ещё два сына, Мелеагр и Аргей, чьих матерей мы не знаем.
- Ветром надуло, - шутили верные воины.
Разумеется, из-за большого числа детей от разных матерей возникали трудности, но до попыток смертоубийства отца дело не доходило.
*
Царь Селевк тоже вступал в браки исключительно по рассчёту. Его первая жена Апама, как уже сказано, была дочерью знатного бактрийца Спитамена. Их сын и будущий наследник Антиох был, таким образом, наполовину азиатом и родственником бактрийской знати, что способствовало власти Селевкидов в Средней Азии. Вторая его жена была внучкой Антипатра, влиятельного полководца.
Затем Селевк женился на Стратонике, дочери Деметрия, Лисимах — на Арсиное, дочери Птолемея. Александр, сын Кассандра, женился на другой дочери Птолемея, Лисандре. Деметрий женился на третьей дочери, Птолемаиде . Антигона, дочь жены Птолемея Береники от первого брака, обручилась с Пирром; другая дочь Береники, Феоксена, вышла за Агафокла, правителя Сиракуз. И, наконец, другой Агафокл, сын Лисимаха, взял в жёны дочь Птолемея Лисандру. Сочетаясь по производственной необходимости с жёнами и дочерями друг друга так часто, они, переженившись, в конце концов, все стали друг другу родственниками. Часто было трудно понять, кто из них кому и кем приходится.
В цари через постель попадали и другие. Когда Демет¬рий Градоосадитель потер¬пел пора¬же¬ние, его верный соратник Пирр был отправ¬лен залож¬ни¬ком к Пто¬ле¬мею в Еги¬пет. Там он очень ста¬рал¬ся уго¬дить Бере¬ни¬ке, которая уже руководила и Пто¬ле¬меем и Египтом, и пото¬му сре¬ди мно¬гих юно¬шей цар¬ско¬го рода ему ока¬за¬ли пред¬по¬чте¬ние и отда¬ли ему в жены Анти¬го¬ну, дочь Бере¬ни¬ки, кото¬рую она роди¬ла от Филип¬па еще до того, как вышла за Пто¬ле¬мея.
Во всяком случае, она так объясняла это Птолемею, ибо родить от бога или царя – это почётнее, чем от неизвестного козопаса, встретившегося одинокой женщине в горах. Если, конечно, этот козопас не стал впоследствии царём.
После женить¬бы Пирр добил¬ся, чтобы ему подкинули золотишка и отпра¬ви¬ли с вой¬ском в Эпир отво¬е¬вы¬вать себе цар¬ство. Там молодой царевич быстро утвердился на престоле, став союзником Птолемея в его борьбе со своим бывшим благодетелем Деметрием Градоосадителем.
В благодарность за поддержку Пирр назвал сына, кото¬ро¬го роди¬ла ему Анти¬го¬на, Пто¬ле¬ме¬ем, а горо¬ду, осно¬ван¬но¬му на Эпир¬ском полу¬ост¬ро¬ве, дал назва¬ние Бере¬ни¬кида.
Честная дочь царя
- Да, ответственная это вещь, женитьба! – задумался Филет.
Манефон молча взглянул на сочинителя и вдруг сказал:
- Я вам рассказывал о честной дочери царя?
- Честной -- энто в каком же, извиняйте, смысле? - полюбопытствовал Митрич.
- Согласно древнему обычаю, она могла отдаться только тому мужчине, который сумел бы ее победить в поединке, а таковых не нашлось. Поэтому она осталась честной и яловой. Пала, так сказать, жертвой собственной непобедимости.
- Любопытная разновидность падших женшин, -- удивился Живчик, знавший толк в падших женщинах.
- Надо всё-таки быть похитрее! Женщина должна позволить победить себя, чтобы стать победительницей, – назидательно заметила Таис, ибо такова женская диалектика, согласно которой побеждённая становится победительницей и увенчивает победителя вдобавок к лавровому венку терновым венцом и рогами, которые многие воины древности любили носить на своих шлемах. У того же Пирра был, к примеру, шлем с козлиными рогами.
- Видать, кумекал мужик, на ком женился, -- говорили подчинённые, которым всегда свойственно быть недовольными начальством.
- На царском венце он женился. А в таких случаяз приходится брать всё, что к нему прилагается, - строго поправил их Воинственный.
Тут опять не сплоховал Каллимах:
Росла богиня молодая,
Дитя божественной красы,
Всенепременно отвергая
Гостей в полночные часы.
Никто из смертных не проказил
С прекрасной В. в тиши ночной,
Под платье девушке не лазил
Наглец немытою рукой.
Признаться, дева тем желанней,
Чем недоступней и скромней,
И тем сильнее тянет к ней,
Когда добраться тяжелей.
Вот такими сочинениями Каллимах набил 800 книг.
- На нее вообще никто не покушался?
- Любители экстремального спорта находились. Одного из них она так уе…ла, что тот не может прийти в себя до сих пор. От счастья, - усмехнулся Живчик.
Надо сказать, что Живчик был человеком простым и потому любил называть вещи своими именами. Тем более, что утончённость в те времена ещё только набирала силу.
-Вот ведь к чему ведёт усиленное развитие правой руки за счёт левой груди, -- ядовито, как умеют только женщины, ввернула Утешительница, многозначительно поправляя свою грудь.
- Лучше бы мозги за счёт титек развивали, - проскрипел Деметрий.
- У них не только руки развиты, - со знанием дела заявил Герофил. -- Во-первых, у них очень развиты все мышцы верхней части тела, мощный плечевой пояс. Особенно развиты грудные мышцы, которые нужны, чтобы туго натягивать лук и стрелять. Хотя обычно грудные мышцы у женщин, как правило, довольно слабые. Если что-то и выпирает, то за счёт жировых отложений.
- Грудные мышцы вместо грудей, - хмыкнул Живчик.
- Кроме того, сильно развиты бедра.
- Ничего удивительного: у всех женщины развиты бедра! – возмутилась Утешительница, невзначай проводя рукой по своему пышному бедру.
– Так спереди! Передняя часть бедер у женщин развита не сильно. Гораздо больше развиты задняя поверхность бедра и ягодицы.
- Ж… что ль? -- попытался упростить научный доклад Митрич.
- А сильно развитые спереди бедра бывают, как правило, у мужчин, - не обратил не него внимания Герофил.
- То есть баба – это недоделанный мужик.
- И чаво? Она так и осталась яловой, аль тож заявилась к Александру, чтоб тот ее отодрал? -- опять подал голос Митрич, который, как и Хрущёв, считал, что хорошо разбирается в вопросах сельского хозяйства:
- Божественный Александр, для которого не было ничего невозможного, сумел покорить ее, объездить, так сказать, эту непокорную кобылицу. Только после этого покорения он едва не повернул назад, потому что даже его, не знавшего усталости, измотала эта скифская баба, каменная во всех отношениях. Один день он посвятил подвигу, а остальные двенадцать приходил в себя.
- К сожалению, - вздохнул Зенодот, -- и по сей день находятся люди, принижающие подвиги Александра, которые, если присмотреться, превосходят подвиги Геракла.
- Это уж точно! Он даже превзошёл Геракла, за одну ночь поимевшего пятьдесят дочерей приютившего его на ночь царя.
Каллимах не заставил себя ждать:
Оглушительный успех!
Это ж надо собразить:
Поимел он за ночь ВСЕХ!!
Пятьдесят? Не может быть!
А Зенодот вспомнил Эсхила:
С подобным мужем выйдет кто на бой?
Кого послать? Кто с ним сравнится силой?
- Александру достался гарем персидского царя из 365 женщин, – напомнил Манефон. -- И он поимел их всех, покрыв своё имя славой, ибо слава в том, чтобы совершить нечто, что не под силу обычному человеку.
- Прежде чем покрыть себя славой, надо было покрыть их всех. Тут не у каждого покрышка выдержит.
- Он и покрыл. За одну ночь.
- Вот и пускай такого переночевать!
- Чаво?
- Я говорю, байка такая есть: постучал воин в окно одной женщины и попросился на ночлег, а та ему отвечает: «Проваливай служивый! Сначала вас пусти, потом накорми, а потом вы в постель лезете!» А куда он пойдёт по темну? Сел на крылечко, и от холода зубами стучит. Жалко ей стало воина: «Заходи в сени, служивый, там переночуешь».
Зашёл воин в сени, лёг, а на голодный желудок не спится, ворочается он с боку на бок.
Жалко ей стало воина: «Слышь, служивый, там немного каши осталось – доешь».
Доел воин кашу и говорит: «Ты ещё что-то насчёт постели говорила».
- Что за привычка по сто раз одно и то же рассказывать! – возмутилась Утешительница.
*
Тут уже не выдержал Птолемей:
- Да нет, вы все путаете. Сотню дев, вооруженных боевыми топорами и маленькими щитами умеющих скакать не только на кобылах, Александру послал сатрап Мидии Атропат, а богоравный Александр, который выступил тогда из Описа в Экбатаны, завернул их обратно...
- Предварительно объездив, - буркнул себе под нос Живчик.
- … сказав: «Для одного царя сотни много, а для всего войска – мало».
- Раскаж, раскаж, как оно взаправду-то было! – оживился Митрич.
- Было это в нисейских полях, где паслись и усиденно размножались 50 000 царских коней. Здесь войско пробыло целый месяц.
- Тоже усиленно размножаясь, - уточнил Живчик.
- Огромадное случное стойло под открытым небом.
- Сашок отказался принять помощь безгрудок, справедливо полагая, что они уничтожат его войско, а не противника. Именно так произошло в Трое, на помощь которой прибыли бнзгрудки. Вместо того, чтобы измотать в боях осаждавших, они обессилили осажденных, идя рядом с ними в бой обнаженными, -- вздохнул Птолемей. -- Но со скифской царевной он сочетался. Случилось это в Задракарте, в царском поместьи в Гиркании. Там Александр принимал сдачу оружия от сатрапа Тапурии Аутофрадата, от сатрапа Парфии и Гиркании Фратаферна, а также примкнувших к ним Набарзана, Артабаза и гонцов от полутора тысяч греческих наемников. И объяснялось всё это не половым влечением, а Большой Политикой: Александр хотел обеспечить таким образом безопасность рубежей своей державы. В письме наместнику Греции Антипатру, перед которым он почему-то считал нужным исповедоваться, Александр описал ужасы брачного ложа с бабенкой, не понимающей разницы между объятиями мужчины и объездкой дикого жеребца.
.-- И тринадцать дней он с нее не слазил?!! – удивилась Утешительница, которую трудно было удивить половыми излишествами.
- Она с него, - уточнил Живчик. – Что любопытно, за Дарием он тоже гонялся тринадцать дней, не слезая с коня. Только его в это время мучил жестокий понос.
- Следы которого почитаются местными жителями до сих пор, -- съязвил Зенодот.
- А что тут плохого? На свете много мужчин, которые именно этого и хотят от женщин. И ещё просят, чтобы их сажали на цепь и пороли хлыстом, -- пожала плечами Таис.
- Личный писец Александра Харет в своих воспоминаниях отрицает это.
- Значит, правда.
- Всё ж таки более вероятно, что царица хотела обеспечить себе телом безопасность границ. Или просто задержать наше продвижение. Это заложено в самой природе женщин: они сдаются, чтобы одержать победу. Так же поступила даже Гера, затащившая Зевса в постель, чтобы её любимые греки успели разбить троянцев, пока они резвились, - усмехнулся Птолемей.
- Лучше бы бабу ему подсунула, - хмыкнул Живчик, слишком часть видевший рядом с собой Смерть, чтобы не относиться упрощенно к Жизни.
- Небось, в это время он был ей особенно противен, -- со знанием дела заметила Таис.
- Это она в своих воспоминаниях признается? – язвительно спросил Зенодот
- Чем более женщине противен мужчина, тем сильнее она старается его завоевать. Гера даже, «тело умывши небесною влагой, умастилась благовониями по этому случаю, власы расчесала и, хитро сплетя, уложила, волны блистательных пышных кудрей с бессмертной главы ниспуская»…
- Волосы – это силки, в которые попадает мужчина, чтобы погибнуть, - вздохнул Живчик.
- …»Ризу златыми сережками выше грудей застегнула»…
- А вот это зря: гораздо лучше было бы расстегнуть ризу ниже грудей, чтобы они имели больше возможностей вылазить наружу.
- …Но, поскольку мужа увлечь трудно, она обманом выманила у Афродиты пояс любви, словно одна цыганка у другой, а Сон подучила добить супруга, когда она его совсем ухайдакает в своей опочивальне. И Сон пролился на него и на зеницы его. А для страховки она закрыла все запоры, которые выковал для коварной мамаши любезный сын ее Гефест так, что открыть их не по силам никому из смертных или бессмертных.
- Это верно: нонче запоры на дверях надо иметь понадежнее, а то и муж сбежит, и все барахло из дома свистнут, не смотри, что вокруг проживают сплошь токо одни бессмертные боги, -- вздохнул по поводу упадка нравов Митрич. - Подраспустил, однако, великий Зевс подчиннных! То ли дело у нас в роте…
Но, видя, что его уже никто не слушает, умолк.
Хор: Дело происходило на горе Ида, где Зевс засел, словно японский смертник в доте, подыгрывая троянцам. На лоне природы, так сказать. Сон тоже был на горе. «Там он сидел, укрываясь под мрачными ветками ели», словно финский стрелок-«кукушка».
- И чем дело кончилось? – встрепенулась Таис. Она была любопытна, как и все женщины.
- У кого? У Александра со скифской царицей?
- Нет, у Зевса с женой.
Услышав это, Каллимах усмехнулся:
- Бабу свою учит Зевс многомудрый,
Глаз ей подбивши рукой необорной.
- Баба что кобыла: не ударишь – не поедет, - мудро заметил Митрич.
- А если и поедет, то на твоей шее, -- вздохнул Птолемей.
– Бабы, по-моему, никогда не избавятся от желания поучать и руководить. Половина баб уже рождаются готовыми руководить, а вторая половина становятся такими после тридцати. Сама Гера, супруга Зевса, всё время лезла к нему с указаниями. Уж что только он с ней не делал! И просто подвешивал вверх ногами, и подвешивал на золотой веревке за руки к небу, привязывая к ногам золотые наковальни – всё было без толку, -- вторил ему Деметрий. – Не зря же Зевс обращается к Гере с такими словами:
В помощь ли злобе твоей и любовь и объятия были,
Коими ты, от богов удаляя, меня обольстила.
- И богини тоже используют свою … корысти ради, -- вздохнул Митрич.
- Вот-вот! Ищешь любовь, а находишь …, - согласился с ним Каллимах, слишком юный и пылкий, чтобы не мечтать о большой и чистой любви:
Заблудился в пещере любви
И не знаю дороги назад…
А вездесущий Живчик добавил:
Поскорее меня позови,
Чтобы я целовал тебе зад! –
- Не зря говарил Диоген: «Уне житии в пустыни съ львом и съ змеею, неже житии с женою лукавою и язычною!» - ввернул словечко Филет. Он вообще был непрочь показать свою образованность.
Меч и …
- Что такое меч по сравнению с ….! Своейной … бабы способны изменять ход Истории! – хмыкнул Митрич, прямодушный во всём. Слишком прямодушный. Ну, что ему стоило сказать поприличнее: «нефритовой пещерой», что ли!
- Ладно, коли … власти достигают, плохо, когда … и управлют! –молвил словечко Живчик.
Услышав это, Птолемей только кисло усмехнулся. Он, как уже сказано, и сам был под обувкой третьей жены Арсинои.
Хор. К сожалению, старый воин был прав. Летописи полны подобных примеров. Военный министр Германии генерал-фельдмаршал фон Бломберг стоял у истоков создания вермахта, был в числе создателей ВВС и танковых войск. Но на совещании 5. 11. 1937 он и командующий сухопутными вооруженными силами генерал фон Фрич открыто выступили против намерений Гитлера воспользоваться временным преимуществом в вооружении для нанесения сокрушительных ударов по соседним странам. Они не были голубями мира, зато очень хорошо осознавали, что это приведёт Германию к ещё более тяжкому военному поражению, чем в 1918 году. Что, собственно, и произошло.
Кто знает, как сложилась бы судьба мира, ксли бы генерал-фельдмаршал не был женат на Еве Грун. Гитлер и Геринг были свидетелями на их бракосочетании. Вскоре, однако, выяснилось, что Ева Грун до замужества работала массажисткой в салоне матери, бывшей гуляяяящей, и вообще была девушкой лёгкого поведения, по каковой причине давно стояла на учёте в полиции. Кроме того, она распространяла порнографические открытки с собственным изображением. Дело супруги военного министра со всеми подробностями и снимками оказалось на столе у полицай-президента Берлина. И военному министру пришлось уйти в отставку. Брехт говорил в таких случаях:
Титанов мысли и гигантов духа
До гибели доводит потаскуха.
Сразу после отставки новобрачные отправились на Капри. Чтобы изгадить им медовый месяц, за ними следовал некий капитан, настойчиво склонявший фельдмаршала покончить жизнь самоубийством и даже совавшим ему в руку пистолет с одним патроном. Но разгромленный фельдмаршал предпочёл последовать примеру фельдмаршала Паулюса и остаться жить. С молодой женой.
*
Великий князь Николай Николаевич, прославленный полководец, победитель турок, вклепался в дочь посудомойки Екатерину Числову – ведь сердцу и другим частям тела не прикажешь. Дело не новое: супруга первого российского императора Петра Первого, Марта Скавронская была "портомоя". Несаотря на это, при дворе не поняли, что победителей турок не судят, заподозрив, что посудомойка желает управлять государством. Александр II, безуспешно боровшийся с революциями доярок и подёнщиц, вдруг столкнулся с революцией в своей собственной семье, и был вынужден выслать из столицы эту работницу общепита и ее детей от сына императора. Для Николая Николаевича решение брата стало таким сильным ударом, что он тяжело заболел. Когда гнев императора поутих, Числова смогла вернуться в Петербург, где в 1889 году в возрасте 42 лет внезапно умерла. Мы, разумеется, далеки от подозрений, что кто-то отравил её преднамеренно.
Этот удар Николай Николаевич пережить не смог. Разум его помутился. И спустя три года он скончался.
- Всё из-за баб! – сказал бы в таком случае Живчик.
Часовой
Услышав непроизнесённые слова царя, Живчик задумался, а Митрич посмотрел на стену, на которой, чтобы закрыть облезлость, Птолемей приказал избразить зрелище его очередной победы примерно так же, как Боярский прикрыл лысину шляпой. Изображение было повторением известной картины Филоксена, украшавшей дворец Кассандра, и так называемую «гробницу Александра», обнаруженную недавно при раскопках в Сидоне.
Перед его мысленным взором вновь ожили краснозём, дневная жара и холод по ночам, плодородная земля, нагорье, выженная солнцем долина, в которой они остановились на привал, и странная толпа женщин, приближавшаяся к ним верхом. Впереди ехала на крупном коне закованная в латы женщина с тяжелым мечем в руке, которая была значительно крупнее остальных своих спутниц. Народу в долине в это время набралось очень много, потому поначалу всадниц никто не заметил. Женщина подъехала к палатке Александра, мешком свалилась с коня и направилась тяжёлым шагом в палатку. Дорогу ей преградил часовой:
- Кто ты, женщина?
- Я царица безгрудок. Мое царство расположено на Теплой реке. Я приехала со своими воительницами, чтобы быть покоренной Александром и идти на войну вместе с ним.
- Это сколько же ты отмахала?
- Шестьсот стадиев.
- А правда бают, что у вас мужиков совсем нет?
- Правда! – всхлипнула безгрудка.
- На войне, что ли, перебили?
- Если бы на войне! Вымерли.
- От пьянки? – боязливо полюбопытствовал кто-то.
- От борьбы женщин за свои права.
- И что тебе надо?
- Хочу ребенка от тебя!!!
Часовой, мужчина огромного роста, опешил, не зная, что ответить этой пропыленной во всех отношениях женщине, которая желала, чтобы великий полководец овладел лично ей, раз уж не захотел овладеть ее царством. Услышав это, Александр усмехнулся и как бы невзначай обронил:
- Он тоже Александр.
Умение не теряться в сложном положении – одно из наиболее необходимых качеств для великого полководца. Разумеется, это была всего лишь шутка, основанная на том, что в переводе с греческого имя Александр означает «Охраняющий Муж», «Охранник», «Защитник», «Часовой».
Великий завоеватель давно уже привык, что женщины его недооценивают. Достаточно вспомнить, что после битвы при Иссе, когда Александр явился к шатру только что сбежавшего с поля битвы царя Дария в сопровождении Гефестиона, мать Дария царица Сисигамбис приняла статного красавца Гефестиона за Александра и простерлась перед ним ниц. Это не удивительно, ведь Гефестион был выше ростом сгорбленного по причине искривления шеи, сильно затрудняющего ходьбу и резко ограничивающего движение головы. Это же отклонение обуславливало особую посадку головы: подбородок приподнят, лицо повернуто вправо, а голова и шея отклонены влево. Поэтому личный скульптор Александра Лисипп создавал статуи царя с лицом, обращенным к небесам. Вдобавок к косоглазию у Александра ещё и глаза были разного цвета: «Один глаз у него был цвета неба, другой – цвета ночи». В старину обладателя таких глаз подозревали в связях с потусторонним миром. Жрецы покоренных Александром народов буквально трепетали от его взгляда, хотя это отклонение всего лишь указывает на врожденную слабость желудочно-кишечного тракта. О чем-то таком догадывались и врачи древности, поскольку советовали царю быть как можно более воздержанным в пище.
Впрочем, справедливости ради следует отметить, что, когда Александр стал владыкой половины мира, ему принялись подражать, сворачивая набок здоровую шею, чтобы устремить взгляд ввысь, как ранее подражали сутулости Платона или шепелявости Аристотеля. Император Каракалла приказал, чтобы его называли «Великим Александром», а его лоб и шея наклонились к левому плечу, как у Александра,
Много столетий спустя также подражали Наполеону, который имел привычку растирать больное место, запустив руку за отворот мундира. Наиболее отчаянные подражали и Наполеону, и Александру одновремено.
*
Пока Часовой стоял, не зная, что ответить, поскольку был самым тупым во всем войске, воинственная царица, воспользовавшись замешательством противника, схватила его за руку и поволокла в шатер. На военном языке это называется «перехватить инициативу» и «навзать противнику свою волю».
- От тебя можно родить сразу тройню! – в восторге выдала она по дороге комплимент, наиболее значимый в устах женщин, ибо всё, чего хочет женщина – ощутить крепкую мужскую руку пониже спины. -- Меня насиловали 25 воинов двенадцати держав, но такое я испытываю впервые. Меня тут один флейтист пытался изнасиловать. Хоть бы по рылу съездил!
Хор. Уже Филипычем поведённые в битву, ещё не зная его по портретам, женщины совершали ошибки. Заметим мимоходом, что это очень простительная ошибка: для женщин естественно считать самых крупных мужчин самыми красивыми, самыми умными, самыми лучшими государственными деятелями, поскольку даже великий Аристотель считал самыми красивыми тех, кто выше остальных ростом, утверждая, что люди низкого роста не могут быть добродетельными, не могут быть красивыми, а только миловидными. В человеке большого роста, думал величайший ум Греции, помещается и большая душа. Также думала и императрица Екатерина Вторая. Правда, она не требовала от этих амбалов особой добродетели. Скорее наоборот.
– Вот дура! Убивать таких надо!! – возмутился полководец Пердикка, когда ему сообщили об этом печальном происшествии. Но сопровождавший Александра в походе любомудр Анаксарх возразил:
- Если убить всех дур, не останется женщин.
- Убивать не след, а поучить надоть! Они от энтого токо глаже становятся, - заметил носитель патриархальной мужицкой мудрости Митрич.
Кто-то, возможно, не согласится с мнением Митрича. Но пусть этот несогласный вспомнит Мариенгофа: «Когда Есенин как-то грубо в сердцах оттолкнул прижавшуюся к нему Изидору Дункан, она восторженно воскликнула:
-- Ruska lubow!
Есенин, хитро пожевав бровями свои серые глазные яблоки, сразу хорошо
понял, в чем была для той лакомость его чувства».
Хор. Да что там Есенин, певец полей и нив, если сам Вильгельм Завоеватель вынужден был оттаскать за роскошные косы знатную невесту Матильду Фландрскую, дочь и наследницу Бодуэна V Фландрского и Адели Французской, считавшую брак с Ублюдком – таково было прозвище Вилли -- не лучшей партией для девы, чей батя возглавлял попечительский совет при малолетнем короле Франции Филиппе I. Вильгельм вынужден был отправиться из Нормандии в Брюгге, поймать Матильду на пути в церковь, стащил её за длинные косы, которыми она так гордилась, с кобылы, бросить её на улице под ноги толпе, обрадованной неожиданным дармоым зрелищем, и ускакать прочь. Оттаскал дочь герцога, словно уличенную в неверности горожанку! Оскорбленный отец был готов немедленно начать войну с неудавшимся женихом, когда Матильда, уже вкусившая сладость твёрдой женской руки, решила дело, отказавшись выходить замуж за кого-то другого, кроме Вильгельма. Влюблённые обвенчались в 1051 году, после чего Матильда правила, пока муж завоевывал Англию, короновалась с ним в покорённом Вестминстере и сопровождала в поездках и войнах. В одной из поездок году она заболела и умерла в 1083 в городе Кане. Её потомки от правильно угаданного производителя унаследовали престол Англии и герцогство Нормандии.
*
Любомудр Анаксарх не унимался:
- Вот истинное признаие! Вот бессмертная слава!!
- В чём слава-то? – недопонял Пердикка, который полководцем был неплохим, но в житейских делах человеком простоватым.
- В веках, мой недогадливый друг! Эта женщина хочет передать облик нашего царя грядущим поколениям, даже не увидев его!!! Воздвигнуть нашему богоравному Александру, так сказать, памятник нерукотворный, самовоспроизводящийся. Даже по числу детей, названных Александрами и Искандерами видно, сколько женщин спешили сдаться на милость победителя и забеременеть от лучшего производителя. Ведь имена, которые норовят дать женщины своему чаду, равносильны чистосердечному признанию в любви.
Герофил только пожал плечами:
- В сущности, Анаксарх был прав: основная задача женщины – обеспечить потомством наиболее приспособленного, поэтому они толпами бегают за сильными, богатыми и успешными. Хотя в то же время высокий рост и крупные размеры мужчины заменяют женщинам все прочие добродетели.
- Поэтому индийцы и эфиопы, избирая царей, обращали внимание на рост и красоту, -- продолжил его мысль Манефон. -- Индийский царь Паурава, встретившийся македонцам, был настоящий великан, на целый локоть возвышавшийся над своими людьми, да к тому же ещё и сидел на самом большом слоне.
Не остался в стороне и Деметрий:
- По изображениям царей можно судить о том, имеют ли женщины право голоса, Они избирают вождей с самым большим членом, потому что это самое необходимое для них орудие продолжение рода. Некоторым изображениям царей его дорисовывали или долепливали на картинах и изваяниях за отдельную плату, чтобы подтвердить право на занятие должности.
- И тут приписки! – возмутился новой струёй в искусстве Живчик.
- Увы! Размеры мужского достоинста не всегда соответствуют вразмеру оплаты за полученное удовольствие, - вздыхала в таких случаях Утешительница.
*
Хор. Увы! И ещё раз увы! Со временем женщины перестали считать царствующих особ наилучшим производителями и осаждали их не ради зачатия, а ради оплаты услуг. «Потапов, шеф жандармов Российской империи, /которую мы, по мнению некторых, потеряли – примечание сочинителя/, как-то обмолвился, в чем, в сущности, заключаются теперь его обязанности.
— Как вам сказать? Следить за всем, вмешиваться во все и нигде ничего не достигать. Впрочем, — прибавил он со своей обычной улыбкой, — одно серьезное дело у меня есть: следить за дамами, которые приглянулись Его Величеству и... передавать им деньги.
— И много этих дам?
— Порядочно.
— Из общества?
— Ну, конечно.
— И берут деньги?
— Просят, а не берут».
Так устроены ныне женщины: говорят про любовь, а думают о деньгах. Не удивительно, что «несколько лет спустя бедный Потапов сошел с ума, будучи при исполнении своих служебных обязанностей». Но мысль послужить Отечеству и покрыть своё имя неувядаемой славой не покидала шефа жандармов: «он в полном мундире, ленте и орденах верхом на деревянной лошадке ходил в атаку на картонную турку». (Врангель-отец. «Воспоминания. От крепостного права до большевиков»).
Не удивительно, что самодержавие пало.
Чья сестра Краткость?
Неспешная беседа между тем продолжалась.
- Короткий меч удобнее в свалке, но короткий… не годится для получения царства! –сделал вывод Живчик. – Может быть, Краткость и сестра таланта, но не е…!
Так на языке настоящих мужчин называется совокупление без признаков любви и на скорую руку.
- Даже куры – и те выбирают для продолжения рода самцов с самым большим и ярким гребнем, - согласился Герофил. -- Между курицами идёт жесткая брьба за лучшего самца.
- В войсках самый, понимашь, большой пучёк перьев – ён, значится, у самого храброго воина, а у самого храброго петуха, так что, опять же, гребешок, -- со знанием дела заметил Митрич.
- Кур с наиболее крупными и яркими гребешками петухи топчут чаще своих неприметных товарок, и они имеют больше возможностей снести потомство от лучших петухов, - продолжал делиться плодами своих исследрваний Герофил.
- Знамо дело: курям главное петухов к себе приманить!
- Маленький гребешок – не так уж и плохо: они менее заметны для хищников, а то, знаете ли, когда тебя непрерывно топчут – тоже ничего хорошего, - не согласилась Таис.
*
– Вот потому-то ещё Геродот указывал, что Тро¬ян¬ская вой¬на — это итог тупо¬умия гре¬ков; поход был пред¬при¬нят из-за вздорной бабен¬ки: «Ведь ясно, что их бы не похи¬ща¬ли насиль¬но, если бы они сами того не жела¬ли», -- сделал несколько неожиданный вывод Зенодот.
Живчик тут же подхватил:
- Во-во, и я говорю - всё из-за баб! Все неприятности и все войны, начиная с Троянской.
- Елену похитили: она стала первой жертвой этой войны, - возразила Таис.
- Женщины становятся первыми жертвами любой войны, - хмыкнул Живчик.
- Первой жертвой этой войны стал её муж, - уточнил Птолемей.
- Во всём виноват этот негодяй Парис, - согласился Деметрий.
- Она, похоже, не слишком сопротивлялась: ведь её муж был уже немолод, -- противным голосом пропела Таис, ибо ни одна баба не упустит возможности нагадить другой. -- Вот Елена и сбежала в Трою к молодому.
Зенодот слишком долго изучал предания, чтобы согласиться:
- Война началась по воле Зевса, ибо Земля начала изнемогать под бременем населяющих её людей и просила избавить её от этого бремени. Да и жратвы на всех не хватает.
- Перепроизводство населения при недопроизводстве продовольствия.
- А что толку? Проредят людишек – а они опять, как бурьян размножаются. Да и родится не народ, а дрянь какая-то.
- Польза в том, что пока десять лет под Троей торчали, их жёны не могли забеременеть.
- Ещё как могли! Бабы коварны и хитры – они всегда найдут возможность забеременеть! И под Троей тоже размножались.
- Ну, опять же из-за баб: нарожают, понимашь…
Подал голос Манефон:
-- Истину глаголешь, Зенодот! Во время осады войсками Крита города Мегары дочь царя Мегар Скилла увидев предводителя осаждающих Миноса в медном шлеме с гребнем, с блистающим щитом и тяжёлым копьём «стала сама не своя». И захотела отверзнуть ему ворота родного города и вообще всё, что можно.
- Не захотела, стало быть, ждать пока иноземцы захватят город и начнут бесчинствовать.
- Если баба отдалась первому ворвавшемуся в город воину первой, это позволяет ей забеременеть от наиболее достойного, а не от тех, кто идёт в бой последним. Кому охота зачинать от таких? Тем боее, что первым встречным согласно поверьяи может быть и какой-нибудь бог.
- Тем паче, что от Судьбы не убежишь!
Воинственный всегда отличался рассудительностью:
- Лучше бы по хозяйству помогла, чем по городским стенам гулять, бросая камешки в осаждающих. Дурь-то бы в голову и не полезла, словно враги на стену.
- Она сама была готова лезть на стену от нахлынувших чувств.
- Решила она открыть запоры на тяжёлых, оббитых медью городских воротах и принести себя в приданное вместе с царством, положив конец войне.
- Себя в приданное, а папаню – в жертву!
- Пожил – хватит.
Хор. Чем шире область завоеваний, тем шире распахивают объятия женщины завоевателю. В «Записках о Галльской войне» Цезарь пишет, что при приближении римских легионов к туземным городам женщины велели спускать себя на руках, словно очередное ЦУ мужу, с городских стен, поскольку не могли дотерпеть, пока победители захватят город и начнут бесчинствовать. И это сходило им с рук!
- Минос никогда не боялся ни стрел, ни мечей, ни дротиков, а тут, услышав предложение, бросил всё и отплыл в родные края. Но страстная дева догнала корабли вплавь…
- Да, страсть придаёт человеку силы. Ей бы на соревнованиях выступать.
-… и несчастный еле ускрёбся от жаждущей брака девы.
- Мужчины склонны домогаться, но пугаются, когда начинают домогаться их самих
- А на Крите его ожидал новый подарочек – жена родила
- Её нельзя за это осуждать! Ведь вы, мужчины, ведёте войны годами и даже десятилетиями, а бабий век короток, - возмутилась Таис.
- Родила получеловека-полубыка!
- Стало быть, она ухитрилась обмануть сразу двоих: не только мужа, но и быка, спрятавшись в деревянной корове, созданной коварным искусником Дедалом.
- Как на троянской войне!
- А почему же бык ничего не заметил?
- Он тоже был ослеплён страстью. Кроме того, деревянный остов был обтянут шкурой настоящей коровы.
- Ещё одна невинная жертва войны.
- А потом дело закрутилось, словно в хорошем уголовном повествовании. Минотавру надо было питаться человечинкой, поставляемой с материка, из Афин.
- С каких это пор быки стали жрать человечинку? – возмутился Митрич.
- Не мешай человеку врать, - одёрнул его Деметрий.
- Афиняне пресытились этой данью гораздо быстрее, чем Минотавр, и сын афинского царя Тесей вызвался прикончить плод незаконной любви. Вместе с остальными жертвами он прибыл на Крит и принял участие в состязаниях. Критские обычаи позволяли женщинам смотреть на состязания голых мужиков, поэтому старшая дочь Миноса Ариадна поспешила занять место в ложе.
- Сначала в ложе, а потом и на ложе, - уточнил Живчик..
- Поскольку на неё произвели большое впечатление мужские достоинства Тесея и его выигрыш….
Живчик, которого было трудно сбить с занятого места в строю или с точки зрения, стоял на своём:
- Бабы почему-то думают, что на свете всё, от войны до пьяной драки, происходит ради того, чтобы определить наиболее достойного сделать ребёнка.
- …то любовь застряла в её сердце глубоко, словно скифская стрела. Она дала ему клубок пряжи, с помощью которого Тесей нашёл выход из Лабиринта. После чего он, убив ее брата, бежал с острова, прихватив Ариадну, которую высадил на первом же необитаемом острове, словно бунтовщика какого, а людям рассказывал, что корабль просто унесло течением, пока Ариадна гуляла по берегу.
- Лучше бы утопил, как Стенька Разин персидскую княжну.
- Всё в этом мире держится на лжи и обмане!
- Девке повезло: её заприметил бог виноделия Дионис и осчастливил любовью, насколько это было в силах горького пьянчуги.
- А может, это просто намёк на то, что бедняжка спилась с горя?
*
- Вы всё путатет, - внёс ясность Манефон. - Совокупление женщины с богом-быком было древним обычаем на Крите. Женщины жертвовали собой для блага государства: благодаря этому Крит и стал господствовать на море.
- Всю жизнь нам, бабам, приходится собой жертвовать! – взохнула Таис.
- Выйти замуж за быка – пусть даже царских кровей – нелегко, - задумчиво протянул Зенодот.
- Пробовал, что ли? – возмутилась Утешительница. -- Мало, небось, не показалось…
- Некоторые женщины об этом мечтают!
- Брешешь, чай!
- Истинная правда! Посейдон стал конём, чтобы качественно овладеть Деметрой. Семирамида сама была влюблена в коня. Кронос превратился в коня, от которого Филира родила Хирона. Некоторые жёны острова Крита взмолились Афродите, что мужья их не удовлетворяют. Тогда Афродита превратила мужей в быков. Сам Зевс не погнушался принять облик быка, когда похищал гулявшую с подругами на побережье дочь царя Тира Европу и увез на Крит, где она родила Миноса. Разумеется, это не был обычный сельский бык, заморённый трудом и заляпанный навозом, а огромный производитель, с глазами, полными страсти.
- Страсти-то какие! – испугалась Таис.
Хор. В далёкие времена люди поклонялись быку. В Китае царь, чтобы подчеркнуть важность труда земледельцев, проводил первую борозду в поле, лично идя за плугом. Только что плуг не сам вместо быка тащил. На Крите пошли ещё дальше: там власть была от производителя, от надежды земледельца – бога-быка, от которого вели свою родословную тамошние цари.
- Зевс переправил ее вплавь на остров Крит, где, не меняя облика, подарил ей ожерелье и трёх сыновей.
- И для этого удлинил день в три раза, - дополнил собиратель сказок Филет.
- По ребёнку в день!
- Чего есть в быке или жеребце такого, чего нет в обычном мужике? – вдруг спросил Деметрий.
- Не догадываешься? – усмехнулся Живчик.
- Самое суровое наказание, которое боги придумали для людей – это исполнить их желания, -- задумчиво протянул Филет.
- Ты это про что?
- Ожерелье-то она приняла, а вот как она сумела принять в себя его …?
- Сердце женщины – бездонное море! – вмешалась Утешительница.
- Её … -- тоже? -- ухмыльнулся Живчик.
- Уж лучше под быка, чем под такого, как Пердикка!
-А какая, собственно, разница, под какую скотину ложиться?
- Эти хоть не пьют!
- И уже рогатые.
- И такие же тупые, - не стала скрывать суровой правды Таис.
- Разве не говориться в тысячах сказаний и преданий о женщинах, забеременевших от быка, золотого дождя и прочих тварей?
- Это они так мужьям объясняют.
- Извините, но бегать к быку – этого я не понимаю! – чуть не сплюнул Манефон.
- В жизни надо всё испытать, -- ухмыльнулся Живчик
- Кому и кобыла невеста, - заметил Митрич, ни к кому в отдельности не обращаясь.
- Ну, вот и женись на ней! - снова поморщилась Утешительница.
*
- Были бы у них приличные мужья – не стали бы они бегать к мелкому и крупному рогатому скоту, -- убеждённо провозгласил Герофил.
- Это правда. Вон в Спарте мужья сами приводят мужиков женам, чтобы дети не родились такими же безмозглыми, ветхими и недужными, как они сами. Таков уровень сознательности и вклад в общее дело, - подтвердил Манефон.
- Вот ведь что делает с человеком Лень-матушка! – хмыкнул Живчик.
- Если повезёт, то вклад в жену будет большим.
- А потом признают ребёнка своим.
- Чтобы было кому заменить отца в строю, когда он падёт со славой на поле брани.
- А в постели убиенного заменит враг!
- Эти спартанцы вообще чудики: чтобы привыкнуть вести боевые действия ночью, они даже к собственным жёнам под покровом ночи втихаря пробираются, дабы никто не заметил; уже дети рождаются, а муж все еще не видел жену при дневном свете, - скривила рот Утешительница, которой было что показать при дневном свете.
- Какая жена, а то лучше вообще не видеть ни ночью, ни днём.
Это просто обычай такой: земледелец и поле засевать идёт по темну, чтобы никто не сглазил, - уточнил Филет.
- И всенепременно голым! – внёс свой вклад в сокровищницу исследований Митрич.
- Спартанцы первыми провозгласили, что жена – не собственность мужа! – обрадовалась Утешительница.
Птолемей же мыслил более государственно:
- Вспомните, чего опасался царь Феспий, счастливый отец 50 дочерей? Не того, что их обесчестят, а того, что понесут они от плохих женихов и испортят его род дурной кровью. Потому так обрадовался царь, когда появился Геракл; он решил, что каждая из его дочерей должна будет родить от ТАКОГО производителя по ребёнку. И Феспий стал сам приводить к нему каждую ночь одну за другой своих дочерей на случку. А не всех за одну ночь!
- Ну, если уж сам Зевс не мог заделть больше одного ребёнка за ночь, то смертному и по должности не положено.
-- Торопиться не надо: тут главное – получить здоровое потомство, -- согласился Герофил. – Недоделанных и так полно.
- Так познал он их всех, кроме одной, которая сбежала, чтобы стать жрицей в святилище. Манефон и тут пустился в подсчёты:
- Её сёстры понесли от Геракла, и каждая из них родила ему сыновей, и этим герой превзошёл отца, ведь у Зевса рождались и дочери, что, конечно же, было хуже, а две из них дали двойню; итого родился 51 ребёнок.
- Любят у нас планы перевыполнять! – фыркнул Филет.
Хор. Молодые воины однажды спросили старого воина Митрича, что он думает об учении Платона, проповедующего общность жён? Для чего эта общность выдумана?
- Чтобы род человеческий продолжить, паря! Кобылу, положим, лучше случить с каким породистым жеребцом, которого нарочно для энтого держуть, не мытарють на тяжёлой работе. А вот для работы в хозяйстве нужон коняшка посмирнее. Вот и баба хочет родить от породистого, чтобы воспитывал смирный. Это и называется соборное воспитание, - ответил старый воин.
Первые научные опыты
Тем временем Герофил продолжал рассказывать Таис о своих научных исследованиях, поскольку, когда шуты надоедают, их место занимают философы, учёные и естествоиспытатели:
- Мы показывали изваяния обнажённых мужчин женщинам.
- Одетым? – оживился Митрич.
- Одетым. Проведённые нами исследования показывают, что женщины, ценящие брак всегда возбуждаются при виде рослого голого мужчины, а не склонные -- пугаются.
- Это что же получается? Значит, те бабы, которые непрерывно возбуждаются и вешаются на каждого, они и являются самыми верными жёнами? – удивился Живчик.
- Не столько самыми верными, сколько самыми склонными к замужеству.
- Поэтому мальчики из полных семей больше боятся брака, чем мальчики из неполных.
Деметрий только вздохнул:
- Увы! Всегда верная жена – это такая же сказка, как всегда трезвые грузчики.
- А что случилось с тем Часовым, поставленным у ворот в Небесное Блаженство? - -– напомнила Утешительница мужских страстей.
- Он плохо кончил. Александр назначил его своим заместителем по связям с женской общественностью. К нему начали выстраиваться в очередь все, отчаявшиеся испытать восторг любви, и он зачах на боевом посту.
- Тут как в школе: стоит какому-нибудь мальчику соблазнить одну девочку - и к нему уже выстраиваются в очередь все остальные девочки.
- А как звали этого часового? – спросил кто-то с дальнего конца стола.
Все переглянулись. Имени мученика не помнил никто.
Кири-куку по-походному
Живчик почесал за ухом, посмотрел на сосуды для вина. На одном была изображена синяя коза, скрывающаяся в прибрежных зарослях, к горлышку другого была прилеплена тоже синяя глиняная голова козла над синими водяными лилиями. Вино в этих сосудах было местное, египетское, чрезвычайно густое. Его подавали гостям, процеживая сквозь золотое сито. Живчик подал знак виночерпию, чтобы ему налили именно этого вина. Просто для разнообразия. По этой же причине он отставил свой кубок и подал виночерпию плоскую чашу, из которой предпочитали пить египтяне, поскольку Птолемей, как и Александр, проводил политику соединения победителей и побеждённых во всех областях жизни. Живчик отхлебнул и изрёк:
- Вот мы смеёмся, а ведь таким и должен быть Настоящий Мужчина! Чем больще баб он обрюхатит, тем лучше для них самих! Вспомните только, каким был Филипп! Сколько он получил ран! Стрела выбила ему глаз при осаде Метоны, но Филипп одним глазом лучше видел поле битвы, чем другие двумя. Его левая нога не гнулась, что не мешало ему двигаться от победы к победе. Но женщины любили его за пережитые страдания ещё беззаветнее. Город Пелла, столица Македонии, не был защищён стенами, словно столица Спарты, поскольку Филипп, как и спартанцы, был уверен, что сможет защитить его лучше всяких оборонительных сооружений.
Утешительница лишь усмехнулась:
- Некоторые поговаривали, что Филипп исчерпал мужскую силу, выданную богами на весь род македонских царей точно так же, как другие проматывают имущество своих детей и внуков. Ну, а, поскольку Александру ничего не досталось, он тринадцать дней возился с тем, что другие успевают сделать за четверть часа.
Тут Птолемей просто взорвался:
- - Если хотите знать, Сашок вообще не увлекался женщинами, потому что с ранней молодости все силы сосредоточил для совершения великих подвигов и
достижении славы до такой степени, что ни на что больше их не осталось!!! И так по этой части навострился, что однажды схватил меч и приготовился к бою, когда услышал военную песню великого Тимофея. Почему он должен был задерживаться?
На это Филет бесстрастно возразил:
- Кампаспа была его любовницей на протяжении 2 лет, а Барсина, которая была старше Александра на 7 лет, стала матерью его незаконнорожденного сына Геракла.
- Вспомните подвиг неизнасилования жены, первой красавицы Персии, его престарелой матери и двух дочерей Дария, которых тот неизвестно зачем таскал за собой, совершенный Сашком, самый великий из его военных подвигов. Хотя жена Дария была необычайно красива, он отказаться от законного права поругания, свойственного победителям, что было непросто, - настаивал Птолемей.
- Зря не оприходовал, - поддакнул Митрич.
Вмешался Герофил:
- Вот это уже зря: всё, чего хочет женщина – это чтобы мужики в честной драке решили, кто из них более достоин продалжить свой род с её помощью. Когда Геракл убил Атланта, что он сделал первым делом? Ребёнка его жене. Потому что выживает наиболее сильный!
А зачем, позвольте вас спросить? Чтобы продолжить свой род!
- Вот потому-то жён с собой и таскают, чтобы они сразу доставались победителю, - привычно опошлил всё Живчик.
- Жён таскают, чтобы обеспечить их верность мужу, - сухо возразил Филет.
Живчик только рассмелся. А Деметрий добавил:
- В какой-то мере оприходовать жену только что убитого – это священная обязанность человека. Сам женись, или отдай в надёжные руки. Вон тиран Дионисий, подчинив какой-то город и расправившись с его защитниками, отдал вдов, дочерей и сестер их хозяев в жены рабам, считая, что эти рабы будут наиболее враждебно настроены к своим господам и наиболее верны ему.
- Если жёны будут враждовать с мужьями, им трудно станет объединиться для свержения правителя.
- Разделяй и властвуй! Вот истинная Государсвенная мудрость! – хихикнул Живчик.
Хор.
Не всегда наличие жены рядом с полководцем обеспечивает её верность и счастье мужа. Царь Давид, как известно, увидел на свою беду с крыши дворца купающуюся Вирсавию, жену военачальника Урии, вклепался в нее «и спал с ней». А мужа послал на войну с приказом поставить его в самое опасное место, где тот и был убит, а любимец Бога Давид занял его место на Вирсавии. (Источник православной нравственности -- Вторая книга Царей, XI, 2 – 27).
- Дети, все берите пример с царя Давида! – неизвестно зачем воскликнул Зенодот.
Хор. Княгиня Екатерина (в переводе на русский Непорочная) Долгорукова была статс-дамой, фрейлиной императрицы и женой генерала Василия Васильевича Долгорукова, отличившегося при взятии турецких крепостей. Жену генерал таскал с собой, чтобы обеспечить её верность. В один прекрасный вечер выдающемуся полководцу и бабнику Потёмкину удалось зaтaщuть княгиню в свою палатку и дать волю рукам. Когда крепость княгини пала вместе с самой княгней и Потёмкин получил желаемое, победно грянули все бывшие в наличии 300 пушек, положив начало салютам в честь военных подвигов.
Генерал Долгоруков ограничился лишь тем, что изрёк:
— Экое кири ку-ку. Стоило ли из-за такого порох переводить! Нашли ещё повод, чтобы трескотню устраивать.
Каковое выражение даёт нам доказательство свойственной генералу рачительности в отношении казённого имущества. Вот вам пример правоты Платона, что у правителей и стражей государства всё, включая жён, должно быть общим.
За правильное понимание учения Платона генерал Василий Васильевич был награждён госзнаком святого Георгия II степени и большой разовой выплатой за поднаём жены.
Коль приличная девица
Попадётся мне когда,
То готов я поделиться
Ей с друзьями завсегда, -
не замедлил сочинить какой-то обозник.
Хор. Когда полководец не возит жену с собой, случаются ещё большие неприятности. Господь испытывал прославленного воина Багратиона браком с семнадцатилетней красоткой графиней Скавронской. Багратион был ослеплен красотой девушки, но та не очаровывалась военными подвигами. Ее сердце принадлежало штатской сволочи.
Пять лет женщина ослепительной внешностьи порхала по балам, покоряя сердца мужчин, а потом уехала за границу «на лечение». Пока полководец охранял покой страны, лечение шло успешно, и ребёнка Багратион признал своим. В конце концов, Багратион умер от ранения, полученного на Бородинском поле, освободив жену от оков приличия, и прелестная вдова начала гулять по всем трём уже на законном основании.
Великий полководец Суворов, не проигравший ни одной битвы, вчистую проигравшал битву на семейном фронте, оставив жену без присмотра. К чему обычно и приводит война на два фронта. Он считал, что родившийся мальчик не его сын, а плод увлечения жены секунд-майором И. В. Сырохневым. Так неразумно устроен мир: множество женщин желают ребёнка от прославленного полководца. За исключением его жены.
Но это было не так, ибо его сын, Суворов-младший, уже будучи полковником, утонул в реке, спасая своего ездового. По стечению обстоятельств это была та же самая река Рымник, победой у которой прославился его отец, став графом Рымникским. Сын следовал завету отца: «Сам погибай, а товарища выручай». В конце клнцов, отец тот, кто правильно воспитал!
Филет поспешил согласиться:
- Не зря же говорил индийский мудрец Калан, что верность противна сердцу женщины, и даже заполучив в мужья самого бога любви, они всё равно желают другого мужчину.
- Знамо дело! – согласился Митрич.
А Зенодот назидательно добавил:
- Что тут спорить, если нимфа Коронида, возлюбленная самого Аполлона, изменила ему с простым смертным.
Каллимах только вздохнул:
Увы! Как известно, младая жена
Не всем из великих и страшных верна.
Среди полководцев ведь тоже немало
Страдальцев, что горько Судьбу проклинало.
Немало и тех, кто, взроптав от печали,
Безбожными просто до ужаса стали.
Хор. Вспомните, что происходит, когда мужчины не восприняли учние Платона! "Человек чести" генерал-фельдмаршал Воронцов, спустивший приданое своей жены на оплату долгов русского войска в Париже, запал на жену своего адъютанта, убил несчастного женовладельца на поединке, ушёл со службы и уехал с добычей за границу.
- Эдак вообще войска не оастанется, если воины друг друга из-за баб истребят, - испугалась Таис.
*
Герофил не унимался:
-- Вспомни, что на Истме Тесей встретил Синида-сосносгибателя, который развлекался тем, что ловил прохожих и раздирал на части, привязав к двум согнутым деревьям. Его Тесей казнил тем же самым способом, каким Синид погубил многих путников. Дочь садиста, которую величали Перигуна, была очень красивая, т.е. громадного роста. Но, несмотря на это, она не захотела сразиться с Тесеем в честном бою и бежала.
- Ну, не каждая готова сопротивляться, - извиняющимся голосом проворковала Утешительница.
- Тесей искал ее повсюду, звал, заверяя, что не сделает ей никакой обиды, и она вышла из укрытия, ведь девушки так доверчивы. Он и вправду не сделал ей зла, сделал ребёнка. Она родила от Тесея сына, а впоследствии стала супругой эхалийца Деионея, за которого ее выдал заботливый Тесей, чтобы тот выращивал его ребёнка.
- Вот это и называется соборным размножением: одни делают, а другие воспитывают.
- Ну, это ты, брат, загнул, - возразил Зенодот.
- Жены радуются вдвойне: их избавляют от постылого мужа и замещают его более достойным..
- Ну, я и говорю: хватай за … и волоки за кустик, - ухватился за мысль, словно бабу за … Живчик.
- Жеребцы! Женщину надо готовить, - поделился достижениями врачебного дела Герофил.
- Только не во время взятия города: когда женщина созерцает бой, в котором решается ее судьба, она приходит в такое возбуждение, которого невозможно достичь никакими ухищрениями.
- Это точно! – подтвердил Митрич. - У нас в деревне завсегда так было: парни из-за девок дерутся, а у тех рожи-то красные, словно целый день у очага простояли.
- Бывает жар посильнее, чем от дров.
- Пока ты ее готовишь, война кончится.
- Не беспокойся: война никогда не кончится.
- А как же без любви? – воскликнул стоявший на часах молодой воин, еще не испорченный службой, а потому не имевший права встревать в беседу.
- Ну, я же объясняю: с любовью, как раз, хуже всего. Бабе не нравится, когда вокруг нее ходят вокруг да около. Поэтому хватай ее за… , тащи в укромное место и ….! – воспрянул духом и телом старый воин Живчик, правдивый и в словах и в поступках. Ну что бы ему стоило сказать это как-то иначе — вкушением небесного блаженства, что ли...
- Нет ничего прекрасней поединка, в котором определяется наиболее достойный для продолжения рода. Даже гуси наиболее смиренные из живых существ – и те в честной драке определяют наиболее достойного, - развивал свою мысль Герофил.
- И всё-таки человек наиболее близок к божеству, поскольку, если гусей вдохновляет на бой присутствие гусыни, то только человек способен вести войну ради славы, - завершил его мысль Птолемей.
Хор. Воистину, мало что так побуждает женщин к восторгу, как вид убиваемого мужчины. Даже самые скромные и невинные из них – и те, как свидетельствет очевидец, на боях шладиаторов «приподнимаясь с места, при каждом ударе, всякий раз, как победный клинок вонзится в чью-либо шею, приходят в восторг и, опустив вниз большой палец, отдают таким образом приказ о смерти побеждённого».
Спрос был настолько велик, что преступников, коих римляне в начале использовали для этих зрелищ, стало нехватать. Пришлось задействовать сначала рабов, а потом и свободных граждан, продававших себя за деньги, сенаторов, всадников, и даже женщин, готовых зверствовать над поверженными, чтобы отомстить в их лице (и других частях тела) обиды, нанесённые мужчинами.
В сущности, со времён каменной пещеры ничего не изменилось. Как и прежде, покрытый грязью и кровью самец приносит труп поверженного врага, а женщина свежует его и готовит из него обед. Если убитый и убийца поменяются местами, то действия жены всё равно останутся теми же.
Так происходит великий и ужасный, но естественный отбор. У диаков Борнео мужчина, не предъявивгий голову убитого врага, не мог жениться, чтобы не плодить непригодных к жизни, а те, у кого их было несколько, вели себя горделиво, поскольку они свидетельствовали об их благородстве. Ныне головы убитых заменили госзнаки, помещаемые на всеобщее обозрение на груди. У некоторых македонских племён мужчина, не убивший врага, отмечался позорным знаком: этот недочеловек должен был ходить, подпоясавшись недоуздком.
Небесное блаженство на грешной земле
Живчик почесал затылок:
- Кстати о божестве, даже бессмертные богини спускались с небес к простым работягам – грузчикам, водоносам, дровосекам, пастухам, погонщикам быков, пахарям, морякам, чтобы вкусить небесное блаженство и обрюхатиться. Богиня зари Эос сделала бессмертным сына троянского царя Титова, вступив с ним в брак.
- Опустилась, чтобы подняться! Диалектика, однако! – вспомнил, чему его учил Аристотель, Воинственный.
- Обеспечил себе прописку на небесах через постель, - фыркнул Деметрий.
Не остался в стороне и Филет:
- Деметра, богиня земли, «Мать хлебов», возлегла со смертным на трижды вспаханном поле и зачала от него Плутоса (Богатство).
- Ходило к той богине много
Лихих парней,
Сам Зевс седой, я слышал, тоже
Был дружен с ней, --
-- не утерпел Каллимах.
- Когда я служил на одной из горных застав, к нам ТАКИЕ богини спускались!
- Поднимались, ты хотел сказать?
- Нет, опускались: некоторые женщины, что бы они не делали, всегда опускаются. И с каждым разом всё ниже.
- Иногда для того, чтобы подняться, надо опуститься, - задумчиво проскрипел Воинственный.
- Ну, совсем упавшая на такую высту просто не заберётся.
- Как платить будешь. А то и старуха помолодеет. Деньги делают чудеса с людьми.
- Такая женщина вправе носить имя Пандоры – «Всеми одарённая».
Зенодот возликовал, зачуяв возможность показать свою начитанность:
Снял он ей прежде всего украшенья блестящие с тела,
Пряжки, застежки, витые запястья для рук, ожерелья.
Пояс потом распустил, и сиявшие светом одежды
С тела богини совлек и на стуле сложил среброгвоздном.
И сочетался любовью, по божеской мысли и воле,
С вечной богинею смертный, и сам того точно не зная.
В час же, когда пастухи на стоянку коров пригоняют
С тучными овцами к дому с цветами усеянных пастбищ,
Крепкий и сладостный сон излила на Анхиза богиня,
С ложа сама поднялась и прекрасное платье надела.
Все со вниманьем вкруг тела оправив, у самого входа
Остановилась богиня богинь,
- Небось, хотела что-нибудь прихватить в оплату? – спросил привычный к таким мимолётным встречам Живчик.
- Правильно, что заранее драпанула, а то пришлось бы без украшений спасаться бегством! Такое сейчас время: некоторые пастухи очень дорого ценят свои услуги.
- Сколько я ни лазал по горам, а вот кресел с серебряными гвоздями нигде у пастухов не встречал!
- Всё богини порастащили! – предположил Деметрий.
- Возможно, тебе просто не повезло.
- Вместо них исползовались шкуры львов, медведей и прочей живности, убитой Анхизом в часы досуга, - поведал Живчик.
- Я давно размышляю, почему богини и женщины из высшего общества так склонны к грехопадению с пастухами, свинопасами и погонщиками ослов, которых трудно отличить от погоняемых, и пришёл к выводу, что всё дело в их близости к Природе. Слыхивал ли ты хоть об одном мыслителе, к которому бы явилась богиня? Не было такого и не будет! -- решительно, словно поражнную болезнью часть тела, отрубил Герофил.
Хор. Правоту Живчика подтверждают множество примеров. Взять хотя бы случай нидерландской принцессы Марианны Нассау-Оранской, которая состояла в ближайшем родстве со многими королевскими домами Европы. После двух неудачных браков с особами королевской крови она запала на собственного извозчика, четыре года «путешествовала» с ним по Европе и родила ему наследника прусского престола, хотя ни престол, ни наследник не были ему особо нужны.
Любовь и война
Воинственный опять не выдержал:
--- Видят боги, я бы запретил всю эту любовь! Женитьба лишает мужчину желания воевать, отвлекает и ослабляет телесно. Вспомните, разве Одиссей, который отдыхал много лет вдали от жены, не плакал горькими слезами, когда, попав на остров нимфы Калипсо, обнаружил, что нимфа хочет стать его законной женой? Этот человек, не боявшийся ни мечей, ни стрел, ни копий, бродил целыми днями по берегу и рыдал. Потому что, женившись, он обрёк бы себя на прозябание. Парис убежал из битвы к Елене…
- Средь бела дня убёг, охальник! Срамота! – неистовствовал защитник семейных ценностей Митрич.
- Один лезет на стену – другой на бабу, -- рассудительно вставил Живчик.
А Зенодот добавил:
- И Ахиллес был великим воином.
Но когда увели Брисеиду,
Бросил друзей Ахиллес, и, далеко от всех, одинокий
Сел у пучины седой…
- Нашёл от чего поседеть!
- Видать, утопиться решил из-за бабы.
- Ахилл ведь знал, что его час близок, тем не менее, не стал бросаться на Барсину.
- Все мужики только о себе думают! Нет, чтобы подумать о продолжении рода! – возмутилась Утешительница.
- Просто человек хотел сберечь силы для последнего боя.
- Да что там, Парис – он хоть мужик был. Букефал, любимый гнедой царя, верный служака – и тот убежал, обезумев от запаха течки парфянских кобыл.
Случай с жеребцом напомнил Таис о вопросе, который её давно мучил:
- Почему воины, равнодушные к отечественным женщинам, с таким неистовством набрасываются на иностранок?
- Тут большое значение имеет прелесть новизны. Я был знаком с одним жеребцом, страдавшего подобным же равнодушием. Но когда его, списанного по старости, отправили в деревню, в косяк, он набросился на тамошних кобыл, словно аристократ на доярок. Подряд и с бешеной страстью, - пояснил Герофил.
- В своей-то деревне, небось, всех перепортил, - хмыкнул Митрич.
*
- Плакал хитроумный Одиссей потому, что, пока он осаждал Трою, его жену и имущество осаждали тыловые крысы, - изложил своё виденье Гомера Живчик. А потом вдруг без всякой связи с предыдущей беседой добавил:
- Вернуться бы домой, в Грецию, нарожать детей…
- Родная земля уже зовёт? – усмехнулся Герофил.
- Поздно возвертаться-то, мил человек! – вздохнул Митрич.
А более трезвомыслящий Деметрий присовокупил:
- Лучше ограничься одним.
Тогда сохранится
В целости отческий дом и умножится всяким богатством.
Пусть он уйдет стариком и опять одного лишь оставит.
Впрочем, Крониду легко осчастливить богатством и многих.
Больше о многих заботы, однако, и выгоды больше.
- Стареете, мужики: растить детей – занятие для старых баб. В молодости хочется повидать другие страны, земли, города, народы, а стариков тянет в места, где они провели детство. Молодость живёт будущим, а старость – прошлым.
- Правильно, хоть похоронись в родном суглинке, не лишай людей заработка!
- А что там делать? Смотреть, как жена порет и перешивает старые вещи и самому её пороть? Или листьями щёлкать? – спросила Таис.
Это было простое, незамысловатое, общедоступное удовльствие их детства, не требующее затрат. Каждый мальчик, как только распустятся у деревьев листья, срывал лист, прикладывал к своим губам и, втянув в себя, разрывал пополам, производя этим громкий звук. Этот треск так нравился детям, что они ходили стайками и непрерывно щелкали, выделываясь друг пред другом.
- Потому-то Одиссей и упрекает Ахилла, которого заботливая маманя спрятала от войны среди девушек:
Ты гасишь светоч славы рода своего,
Сын лучшего из греков, сидишь с веретеном!
- В данном случае Ахилл скорее правильно упортебляет светоч рода своего, погружая его в этих доверчивых девушек, чтобы от него зажглись десятки таких же славных светочей! – возразил Живчик.
Хор. Предание о пребывании Ахилла на острове Скиросе повествует, что Фетида, желая избавить сына от гибели в Троянской войне, послала его под именем Пирры ко двору Ликомеда, царя Скироса. Там Ахилл задолго до Керенского сидел за прялкой в женской одежде вместе с прядущими девушками.
Деметрий вознегодовал:
- Ага! Других Одиссей упрекал, а сам всё домой рвался. Волшебница Кирка, на остров которой он был занесён во время своих блужданий по морю, предупреждала его: «Разве сам себе ты не причинил еще горшую беду, когда отказался, не зная смерти и старости, жить со мною, но, презирая все невзгоды, спешишь к смертной и, добавлю, уже немолодой женщине, из желания еще больше прославиться и вознестись, предпочитая истинному благу пустой его призрак?»
- Кирка -- это которая его спутников в свиней превратила? – задал вопрос Живчик.
- Лучше сказать, вернула им истинный облик, - съязвила Утешительница.
- Но и в этой неблагоприятной обстановке Одиссей не забыл, чего ждёт от него страждущая женщина: не страшась опасности, отправился один к дому волшебницы и сделал ей двойню.
- Позднее Кирка вышла замуж за Телемаха, но была убита им, когда тот полюбил её дочь Кассифону.
-- Обеих-то обслуживать, видать, чижило было-то: силёнок-то уже не хватало, -- понимающе протянул Митрич.
-- Утверждали, что от Кирки происходит италийское племя марсов, которое поэтому защищено от укусов змей, - пояснил Зенодот, который не только выдавал книги, но и читал их.
- Это естественно: змеи своих чуют.
- Ничего пообного. Одиссей выдал её замуж за царя сарматов, но эта змея отравила мужа зельями. Став царицей, учинила жестокости по отношению к придворным, отчего утратила царскую власть.
- Бабе вообще не везло в личной жизни. Известны также два сказания о безнадёжной любви Кирки к морскому богу Главку, которому Кирка за его равнодушие к ней отомстила тем, что силой своих чар обратила в чудовище его возлюбленную Скиллу, и к царю авзонов, сыну Сатурна Пику, который богиней был превращён в дятла.
Неугомонный Живчик поспешил удивиться:
- А зачем она это сделал? Главк и сам бы сделал из неё чудовище через полгодика! А она из него дятла.
Взаиморасчёты
- Вы ничего не смыслите в государственных делах! – опять завёлся Птолемей. -- Если Сашок и поднимался на бабу, то исключительно ради государственных соображений! У Дедальских гор ему отдалась царица Клеофида, оплатив телом своё царство. Родившийся у неё сын был назван тоже Александром. Он тоже покорил Индию.
- Так подобает расплачиваться царицам с царями-с! – сделал вывод Деметрий.
- Что дало повод индийцам еще более неблагоприятно отзываться о нравственном облике его матери, - добавил Живчик.
- Зато в Карии Александр совершенно безвозмездно вернул престол Аде, которая правила страной совместно со своим братом-супругом Гидреем, а потом была свергнута другим братом Пиксадором.
- Можно было бы и втроём править, - назидательно заметил Живчик.
- И с ними обоими, что ли, в законный брак вступить?
- А почему бы и нет? Со временем человечество научится признавать все виды, разновидности и подвиды брака, - воскликнула Таис, потому что женщины всегда очень обострённо воспринимают вопросы брака.
- Сколько же, по-твоему, мужей способна иметь одна жена? – не удержался от вопроса неутомимый исследователь Герофил.
- Сколько угодно! – воскликнула Утешительница, полная веры в безграничные возможности женщин. – И тогда исчезнет повод для соперничества мужчин, поскольку каждый из них станет царём, исчезнут войны.
Деметрий опять откашлялся:
- Не совсем так. Она его усыновила, а это значит, что Сашок стал наследником её царства.
- И сыном сразу двух отцов.
- Трёх, -- уточнил Манефон, – к нему ещё Зевс влез.
- А жениться, чаво, слабо было? – вклинился Митрич.
- На старухе?!!! – взвился соколом Живчик.
- Ты должОн жениться на бабе любого возраста, если у неё, к примеру, хозяйство ладное, потому как берёшь, понимашь, хозяйство со всем движимым имуществом.
Роксана
- Но на Прекраснолицей-то Сашок женился же! – воскликнул Филет.
- А куды ему было деваться? – понимающе вздохнул Митрич. -- В Согдиане-то как полыхнуло? В 7 крепостях наших перебили, да ещё в придачу истребили отряд, посланный освободить осаждённую Мараканду.
- А что толку? Там всё равно пришлось оставить 13 500 наемников.
- В Согдиане он оставил 7 тысяч воинов, наиболее склонных к мятежу, чтобы недовольные его правлением воины подавляли племена, тоже недовольные его правлением, и их общая ненависть к нему служила средством взаимного сдерживания, - ухмыльнулся Птолемей. – В этом-то и состоит суть государственного управления, чтобы стравить всех со всеми и выступать посредником в спорах. Филипп только потому и завоевал Грецию, что её города больше враждовали между собой, чем готовились к сражению с ним.
Хор. Александру пришлось три года подавлять вспыъивавшие одно за другим восстания в Согдиане и Бактрии, уничтожая поголовно всё население. Женитьба на местной девушке, прозванной Роксаной (Прекрасноликой) позволила привлечь на свою сторону местную знать и даже набрать местные войска для похода в Индию. Прекрасноликая сопровождала Александра в индийском походе в качестве жены и заложницы; она родила законного наследника великого полководца.
Александр впервые увидел свою суженную на пиру, устроенном по случаю победы над бактрийцами. Дружине это очень не понравилось:
«…наш царь взял себе в жены девку, приведённую для увеселения на пиру, с тем, чтобы от неё родился тот, кто будет повелевать победителями».
- И последние станут Первыми, - со свойственной ему проницательностью разъяснял Анаксарх.
В общем, старая, как мир, песня:
«Нас на бабу променял!»
- По пьянке чего не наделаешь! – говорили наиболее выносливые.
Но Живчик придерживался жругого мнения:
- За такой бабой -- босиком на край света!
- На край света, чую, мы и так попадём, – соглашался Анаксарх. -- И, скорее всего, босиком. Да стоит ли? Бабы по природе своей лживы, коварны, неблагодарны и вероломны. Баба – это блоха в штанах: она тобой питается – и никакой признательности. Они принимают любой облик, словно Протей, чтобы присушить к себе мужика. Присох же Перикл к сорокалетней Аспазии, которая заваливала свои морщины рыбьим клеем, словно ров хворостом во время осады
- Только осаждала не она, а её.
- Тут не известно, кто кого осаждает, - взохнула Утешительница.
- Хуже всего тому, кто осаждает удачу, - промолвил Анаксарх.
- Чё ж он тада в Индии-то жонку не подыскал? Глядишь, всё б не так мучались! – возмутился Митрич.
На краю Вселенной и сил
- В Индии нам только женитьбы не хватало! Чтобы совсем копыта отбросить, -- пустился в воспоминания Живчик.
Хор. Уже в Срелней Азии благоволившая к нему Судьба начала отворачиваться от Александра, а ко времени индийкого похода великий завоеватель уже и вовсе исчерпал всю удачу, отпущенную всему царскому роду Аргеадов, вследствие чего начались неприятности. Сначала он вопреки предостережению прорицателя Аристандра отправился за реку громить кочевников и едва не помер от изнурительного поноса. В Индии древо заговорило с ним и предрекло ему скорую гибель. Древо словно в воду смотрело, у которой оно стояло. Начались тяжёлые бои. Среди тяжёлых тяжелейшим было сражение с царём Пором.
Лучники Пора были вооружены большими луками, способными выпускать с большой силой длинные стрелы, но их нижний конец следовало устанавливать на земле, поэтому скользкая почва очень отражалась на стрельбе. Но главным и совершенно незнакомым оружием индийцев были слоны, мирные существа, приспособленные для военных дел. Впрочем, воинами не рождаются.
Македонцы гибли, растоптанные слонами вместе с оружием; других они обхватывали хоботом и, подняв вверх, швыряли на землю; многие были насквозь пронзены клыками и тут же отбрасывали копыта. Отчаянная борьба оставила неизгладимый след в душах полководцев, особенно у Селевка, на долю которого пришёлся основной удар слонов. Став царём, он отдавал целые провинции в обмен на этих животных.
Только тяжелораненых оказалось 1200. Воинам мерещились неисчислимые рати слонов и пехоты, выстроившихеся на мощных стенах хорошо укреплённых городов.
Дважды Александр был вынужден подниматься первым по лестнице на крепостную стену, чтобы усовестить воинов, но кроме тяжёлой раны ничего не добился. Воины всё неохотнее следовали за ним.
В конце концов, войско взбунтовалось. Воины сели в своих лохмотьях на речную отмель под проливным дождем, отказываясь идти дальше: «Довольно! Хватит! Навоявались! Силов больше нет! Пущай теперь другие воюют! Скоко лет дома не были!»
-Да-с! В Индии нам только женитьбы не хватало, чтобы остаться там навсегда, -- с тяжким вздохом согласился с Живчиком Воинственный.
Трагедия в джунглях
Далее следует трагедия в древнегреческом духе: люди борбтся с Долгом. Долг зовёт их всперёд, а ноги несут назад.
Выходит Александр и поднимает руку. Крики стихают.
Александр (с укором). Вы опять ропщете. Мне странно слышать это. Совсем недавно вы с радостью шли в бой, когда видели перед собой обширную и богатую землю. Что же случилось теперь? Перед вами Индия!
Молчание.
- Молчите? Ну и чёрт с вами! Я буду продолжать войну один.
Крики:
- Если ты настаиваешь, мы, безоружные, голые, оборванные, пойдем за тобой, но есть предел, установленный богами для смертных. Наши силы на исходе, мы стоим на краю света, а ты собираешься вести нас в страну, неведомую даже самим её обитателям. - - Посмотри на наши измождённые тела, покрытые старыми рубцами и гниющими ранами. Оружие наше притупилось, не хватает щитов и доспехов. Спроси, у кого что осталось от добычи? Всех победившие, мы во всём нуждаемся.
- У наших коней стёрлись копыта!
- И стёлись воспоминания, когда по-человечески выглядели!
- Македонской одежды почти ни у кого нет!
- И надежды тоже нет!!
Воины показывали свое выщербленное оружие, свои столь же выщербленные тела, покрытые рубцами и воспаленными язвами, плакали и стонали. Они уже не хотели видеть место, где солнце вывозит свою повозку из Великого океана!
Какой-то острослов тут же запустил шутку:
Нам старый плащ подчас удобен,
Хотя бродяге в нём подобен.
Это было суровой правдой. Воины уже начали хоронить убитых, сняв с них одежду со словами: «Такой хитончик грех закапывать».
Вперёд выступил Кен, один из самых успешных полководцев:
- Вчера мы с трудом отбросили войско одного из индийских царьков, а сегодня перед нами новое, уже стотысячное, войско и девятьсот колесниц. Появляются всё новые враги с новым оружием. А что нас ждёт, если мы победим их? Мы выйдем за пределы солнца и звёзд, туда, где природа не в силах поддерживать жизнь, к бездонному морю, полному чудовищ.
А некий сочинитель добавил:
И земли той страшен вид:
Там, за черными горами
В вечном мраке Ночь царит…
Зверь туда не забегает,
Птица там гнезда не вьёт,
Лишь холодная позёмка
Камни голые метёт
А потом пошла гулять по рядам частушка:
Тут прошибёт
Тебя, мой друг,
Не только пот.
Нехорошо ругаясь, Александр удалился в свою палатку и, подражая Ахиллу, три дня плакал, что его все продали. Чтобы поддержать уровень жидкости в теле, он также непрерывно пил.
Хор. После долгих уговоров и препирательств решили узнать волю богов.
Прорицатель Аристандр, и сам подуставший от похода, принёс жертвы и, чтобы самому не стать жертвой, истолковал знамение как требование вернуться. К тому же, ещё ранее ему было знамение короткого спартанского меча. Один из полководцев задержал его за рукав и шепнул:
- Учти, служитель Солнца, если твой бог не выскажется против похода, жить тебе осталось только до захода твоего бога.
Второй полководец молча подносит к носу прорицателя огромный кулак.
Прорицатель. Понял!
Александр. Что ты там шепчешь?
Прорицатель. Я говорю, что жертвы уже принесены.
Пердикка (себе под нос). Да ещё какие!
- И что?
- Боги велят тебе возвращаться.
Не пристало спорить с богами тому, кто хочет попасть в их число. Пришлось возвращаться.
- Поразительно, до чего предсказания богов совпадают с пожеланиями некоторых людей. Словно боги состоят у них на жаловании, -- вольнодумствовали немногие ещё оставшиеся вольнодумцы.
А неизвестный сочинитель присовокупил:
Ну, сколько ж можно воевать?
Пора и честь, однако, знать!
Но тут возникло новое затруднение – как возвращаться? По этому случаю Александр созвал на совет двух своих самых близких полководцев, на которых он мог ещё положиться – Гефестиона и Кратера.
Гефестион. Теперь возвращаться не менее трудно, чем идти вперёд. Если мы будем возвращаться по старой дороге, это займет несколько лет; потребуется преодолеть множество препятствий. А прямой путь лежит через одно препятствие, но очень большое -- непроходимую пустыню.
Александр. Я вернусь самой короткой дорогой, чтобы быстрее набрать новое войско и продолжить войну.
Кратер. Кир пытался здесь пройти -- от его войска осталось лишь семь человек, а от войска Семирамиды и того меньше.
Александр. Тем лучше! Чем больше трудностей – тем величественнее подвиг! Объявите воинам, что, исполняя их желание побыстрее увидеть родину, я возвращаюсь самым коротким путём.
***
Пир по случаю возвращения возник непроизвольно. Воины украшали друг друга виноградными листьями и гроздьями, пели. Пространство временного полевого укрепления усеяли безжизнные тела. Оружия не хватало, а вина хватало.
Слышались пьяные голоса:
- Однова живём!
- И однова помираем!
За одной из повозок притаился Писец. К нему подошел Анаксарх:
- Что такой бледный, скрутило с непривычки?
- Побледнеешь тут: перед нами стотысячное войско, а мы не можем выставить против него ни одного трезвого воина.
- Не бойся: наши воины так орут, что перепугали всё живое на десять вёрст вокруг.
Пытаясь поддержать боевой дух воинов, Александр и ранее не скупился на выпивку и зрелища. Но не помогли ни театральные представления, ни соревнования хоров. А сотязания в боевой подготовке и вовсе обернулись неприятностью. Разложение войска достигло таких размеров, что однажды на пиру голый афинский качёк, вооружённый только дубинкой и добродетелью, победил тяжеловооружённого полководца македонцев. Победил не столько более сильный, сколько более трезвый. Не такого исхода ожидал Александр.
Против качка тут же состряпали дело о хищении золотого подноса, хотя речь, разумеется, шла о похищении первенства. Качёк с горя и от позора повесился.
- Ну что бы ему это чуток пораньше сделать, не позорить войско! – плюнул с досады Птолемей.
Строчкоплёты тут же сочинили прибаутку:
Его тогда он обласкал
Почти как сына,
И счастья парню пожелал:
«Что б ты издох, скотина!»
Война – мать родна
Как ни странно, но Герофил, который обычно не соглашался ни в чём с Живчиком, на этот раз его поддержал:
- В этом и состоит великое предназначение войны: словно очистительный огонь она выжигает старый лес, уничтожает слабых, нежизнеспособных и освобождает место для потомства сильных!
- И что же далать слабым? – раздался чей-то слабый голос.
- Утешаться мыслью, что они стали удобрением для новых поколений! Ведь после такого огня, который мерами вспыхивает и мерами гаснет, лес расцветает с новой силой.
- Особенно если по нему пройдут войска победителей! В сущности, человечество развивается и движется вперёд именно потому, что по миру перемещаются войска и производят обмен генофонда. Это вроде перекрёстного опыления у растений. Ведь многие племена живут в отрыве от столбовой дороги человечества, в условиях полнейшей генетической оторванности от остального человечества, -- подал голос Герофил.
-- Во-во! – оживился Митрич, заслышав малопонятные учёные словечки.
Тут снова встрепенулся Живчик:
-- Вспомнте хотя бы тот кишлак в Согдиане, населённый кривыми, хромыми, горбатыми. Причём горбы у них были не как у обычных людей, а ступеньками, словно у храма вавилонского бога. И всё по одной причине – там все были родственниками друг другу! У людей, как и у растений проиходит вырождение породы, если долго сажать одно и то же растение на одном и том же месте. Нужны другие семена.
Деметрий не был бы выдаюзимся государсвенным деятелем, если бы прмолчал:
- Именно поэтому не знавшие поражений спартанцы спокойно относились к изменам своих жён, чтобы их жёны, не имея возможности быть изнасилованными, тем не менее засевались. Бежав из Афин, государственный деятель Алкивиад обрюхатил жену спартанского царя Агиса Тимею. Пока царь был в отлучке, он сделал ей сына Леотихида. По этой причине спартанцы не признавали Леотихида своим царем, вследствие чего должность царя получил его дядя Агесилай. Но в семье царя наследнику радовались и даже называли его Алкивиадышем.
Зачатие
- Вот для того, чтобы не рожать от кого попало, каждая женщина и должна уметь защищаться! – с жаром воскликнула Таис.
- Сопротивление женщин домогательствам мужчин является естественным природным предохранителем, отсекающим непригодных для продолжения рода, -- подтвердил Герофил.
- Женщины рождаются для любви, а замуж выходят по расчету для продолжения рода.
- Фу, какая дикость! – не выдержала Утешительница. – В наше просвещенное время для преодоления сопротивления давно уже придуманы наступательные средства – подарки, деньги. Сам Александр советовал одному из своих воинов, влюбленныого до такой степени, что пошел на подлог справки о негодности к военной службе, когда та уезжала, чтобы сопровождать её, добиваться ее благосклонности не слезами, а подарками.
- Слезами делу не поможешь, а деньгами поможешь.
- От этой любви одни неприятности.
- По-твоему, любовь – это горе?
- А что, радость? Ни что так не подрывает готовность воина к победе и смерти, как любовь.
- Любовь окрыляет!
- Но не до такой степени, чтобы он стремился взлететь на стену осажденного города. Наоборот, он стремится остаться в тылу и забраться на предмет своей страсти.
- Ты войну выиграй, а потом хоть умри на бабе.
- Если воину правильно заморочить голову, чтобы он захотел предстать перед возлюбленной истинным героем, он все свои нерастраченные половые силы употребит на то, чтобы отличиться в битве.
- И предстать героем не перед ней, а перед богом подземного мира.
- И такое случается, - молвил Зенодот. -- Поэты говорят, что Мемнон был сыном Авроры. Однажды он одел прекрасные доспехи, пршёл к стенам Трои, и, горя нетерпеливым желанием великих подвигов, вступил в поединок с самим Ахиллом, храбрейшим из греков. И тот его прикончил, словно циплёнка, забрав себе по праву победителя его прекрасные доспехи. Зевс, скорбя о юноше, послал птиц, чтобы они беспрерывными заунывными кликами сопровождали похороны. Говорят также, что статуя Мемнона, когда ее озаряли лучи восходящего солнца, издавала жалобный стон.
- И молвила: «Каким же я был дураком!» -- добавил Каллимах, прослывший уклонистом.
- Таким образом, никакого изнасилования не существует, -- ни с того ни с сего, но очень решительно заявил Филет.
- Для тех, у кого здоровье слабое, действительно не существует, -- согласился с ним Живчик.
- Долго думал? - полюбопытстсовал Герофил.
- Всю жизнь.
- И что надумал?
- Сопротивление женщины – это естественный предохранитель, созданный природой для того, чтобы не размножались хилые.
- Ты себя-то со стороны видел?
Но тут вмешался Деметрий:
- Запомни, паря! Жизнь даётся человеку только один раз!
- В переселение душ, стало быть, не веришь? – тонко намекнул на то, что Деметрий не участвовал в Индийском походе, Живчик.
Деметрий даже не посмотрел на него:
- И прожить её надо так, чтобы какая-нибудь дура и от тебя захотела ребёнка!
- Почему дура? – изумилась Утешительница.
Ей ответил Живчик:
- Да какая умная ему даст?
Конечно, Филет был мужчиной не самого крепкого телосложения, можно даже сказать, совсем хлипкий. До такой степени хлипкий, что ему приходилось подкладывать в обувку свинцовый груз, чтобы не унесло ветром. Тем не менее, намёки такого рода он воспринимал крайне болезненно. Вот и сейчас он вскочил с ложа, схватил со стола серебряный кубок и бросился на обидчика, но не рассчитал своих сил, споткнулся о ножку ложа и растянудся на полу.
- Вот так же упал Филипп, когда в ночь бракосочетания выпил лишнего и бросился с мечом на своего сына, усомнившегося в его способностях произвести ЗАКОННОГО наследника, - вспомнил Птолемей далёкий свадебный пир, на котором Филипп, оставив Олимпиаду, женился на молоденькой Клеопатре, ибо каждый полководец всегда радуется неприятностям своих соратников.
Хор. Наполеон учил: «У политики нет сердца, а есть только голова». К этому можно добавить, что у политиков не должно быть и других частей тела, чтобы не попадать в такое положение.
- А чем тогда детей делать? – возмутилась Утешительница такому одностороннему разоружению
- Кто воистину может сказать, сколько детей нужно царю? – спросил Воинственный, прикрывая улыбку золотой чашей работы греческих рабов.
Для истинного любителя мудрости не существует предметов, о которых нельзя было бы говорить за пиршественным столом, поэтому Деметрий сразу же откликнулся:
- Кого ты имеешь в виду? Для спартанцев было достаточно одного.
- Я говорю про истинно великого царя, который не ест вместе со своими подданными за одним столом, сколоченным из неструганных досок. Он не может умереть бездетным, поскольку в этом случае в стране начнётся смута, и не может ограничиться одним ребёнком, поскольку из-за случайной болезни или смерти последнего в государстве опять же начнётся смута.
- Гораздо больше смуты получается порой из-за избыточности наследников.
- Вот и Сашок говаривал свому папане, куда, мол, наследников стоко строгашь, а он токо зубы скалил: «Чтобы тебе престол не так просто достался». А тут этот придурок Аттал захотел ещё одного!
- Правильно, соревновательность – основа процветания государства!
- Наиболее надежным средством сохранить власть царя является истребление вообще всех, - несколько двусмысленно усмехнулся Птолемей.
Смерть
Хор. Для женщин неприятности заканчиваются со свадьбой, а для мужчин они со свадьбой начинаются. Вскоре после этого пира Филипп был убит. Смерть Филиппа вызвала ликование среди покорённых народов: изгонялись военные отряды македонцев, к власти приходили враждебные македонцам люди. В Афинах цареубийца Павсаний был увенчан лавровым венком; было решено воздвигнуть ему ещё и памятник.
Александр с невиданной быстротой перебрасывал своё войско с места на место. Сначала он покорил северные племена. Но пока он возился с ними, восстали Фивы. Город, имевший лучшее в Греции войско – по его образцу были созданы войска Македонии – изготовился к войне. Решив стоять до конца,фивяне освободили и вооружили рабов.
В ожесточённом сражении у стен города фиванское войско было разбито. Ворвавшись в город через пролом в стене, македонцы завершили разгром на улицах.
Судьба побеждённых была ужасной. Победители в ярости убивали уже прекративших сопротивление, не щадя женщин и детей. Не щадили даже тех, кто искал убежища в храмах.
Имелась и прибыль: более тридцати тысяч пленных были проданы за 440 талантов серебра. На общеэллиноском съезде давнишние враги фиванцев, их соседи, добили их, потребовав стереть город вовсе. Фиванцы отнюдь не были святыми – и вот пришлось расплатиться за всё: за дружбу с персами, за то, что во время перемирия захватили город Платеи и продали в рабство его жителей, и ещё много чего.
Съезд потребовал отлавливать всех фиванцев, которым посчастливилось бежать, запретил давать им приют и разделил их земли между победителями. Всё было исполнено в точности.
Греки присмирели. Аркадяне, отправившие войска на помощь Фивам, поспешили вернуть их обратно, приговорив попутно тех, кто требовал отправки, к смертной казни. Остальные города Александр не тронул, даже Афины. Нельзя было отправляться в поход против Персии от имени всей Греции, в которой кроме рабов никого не было.
Чтобы сделать победителю хоть какую-то гадость, эти неблагодарные города выставили, однако, ничтожное количество воинов. Да и то больше для видимости, чем для участия. Для них явно одни дикари были ничем не лучше других. Греки предоставили им возможность уничтожить друг друга.
- Говорят, Александр знал о намерении убить своего папашу, но ничего не сделал, чтобы предотвратить его смерть – двусмысленно усмехнулся Деметрий.
- Человеку не дано изменить то, что предопределено свыше, - вздохнули Филет. – впрочем, тогда многие недоумевали: «Убить собственного отца»…
- Так ему было на Роду написано. От Судьбы не уйдёшь. Одному парню предсказали, что он не только убьёт папаню, но и женится на собственной матери. И как он ни вертелся, а сначала убил, а потом женился.
- Ну, если за хорошие деньги. Он же не подозревал, что она его мать…
- Я об этом и говорю: не думаю, что паренёк женился на женщине вдвое старше его за просто так, - простонал Филет.
- Не забесплатно! – согласился с ним Митрич.
- А кто вам сказал, что Филипп был отцом Александра? Филипп собственными глазами видел, как на ложе его жены вполз какой-то Змей. Из-за этого он и женился на Эвридике.
- Допился, короче говоря.
- Так кто же папаня, Филипп или Зевс?
- Оба! Что в этом необычного? Разве Тэсей не родился сразу от двух отцов? Человечество должно научиться признавать все брачные союзы, -- воскликнула много испытавшая Утешительница.
- Погодь, поднаблатыкатся ещё.
- Но лучше всего, когда в свадьбе участвуют ВСЕ производители, и земные и небесные, - гнул своё Герофил. Только в том случае будет избран Природой самый достойный живчик, если им создадут равные исходные условия забега.
- А остальные как же? – удивилась Утешительница такому расточительству.
- Остальным можно только посочувствовать.
- У остальных останется чувство сопричастности, которое скажет им: «Все дети наши!» Недаром же так любят женщины гадать, на кого похож ребёнок.
- Кончил дело – гуляй смело! – согласился Живчик.
- Ты помнишь слова Аристотеля, учившего: «Трудно выразить словами, сколько наслаждения в сознании того, что нечто тебе принадлежит»? Поэтому надо пользоваться только собственной женой.
- Еще больше наслаждения в том, что ты пользуешься тем, чего тебе НЕ принадлежит.
- Тебе бы в Дельфах оракулом работать!
- Кроме того, всех наследников Александра матери зачали от богов. Мать Селевка, Лаодика, жена Антиоха зачала от Аполлона и получила от него в оплату перстень с изображением якоря.
- А может, это был какой-нибудь морячок в портовом кабачке?
Хор. В те далёкие времена забеременеть от бога могла каждая, кто подвернётся, если можно так выразиться, под руку. Племянник Платона и тоже философ, Спевсипп, в сочинении «Похвала Платону» прямо называет Аполлона отцом этого великого мыслителя и трогательно изображает пчел, однажды наполнивших медом рот младенца Платона, как предзнаменование его будущего сладчайшего словесного дара. И Пифагор тоже вел свое происхождение от Аполлона.
Клит
Деметрий посмотрел на Филета грустным взглядом и тяжело вздохнул:
- Вот так же в далёком Мараканде погиб Клит. Сухой климат Туркестана, плохая вода и крепкое местное вино, которым воины были вынуждены её заменять, а также собственная злая судьбина стали причиной его смерти.
Живчик поморщился:
- Как эту бормотуху вспомню – судороги начинаются!
А Филет добавил:
- И длинный язык. Даже короткий спартанский меч принесёт победу, если у вас длинные руки. А вот длинный язык…
Птолемей подробно описавший в своих воспоминаниях это событие, зевнул и промолвил:
- Мужик-то Клит был неплохой, в бою на него можно было положиться, но как выпьет – так дурак. Не желал уступить. Мы еле вытолкали его из пиршественного покоя, но он снова впёрся через другие двери. И вот итог – это оказалась дверь преисподней.
Но Герофил возразил:
- Это последствия удара мечом, полученным божественным Александром у Граника. У него тогда шлем был разрублен так, что лезвие до черепа дошло.
- Судьба старалась сделать из него Бога.
- Поддатый он был, а по пьяни чего не сотворишь, -- рассудительно вздохнул Митрич.
Хор. Обычно Александр пил, как утверждают благожелательно настроенные к нему летописцы, умеренно, только для поддержания беседы, и был вдрызг пьян только три раза в жизни: когда убил Клита, когда женился на Роксане и когда его хотели убить оруженосцы. Редкое, надо отметить, везение.
Как именно обстояло дело, точно не может сказать никто, поскольку трезвыми были только верблюды, привыкшие обходиться без воды по два месяца. Поэтому в записях появляются удивительные вещи. Рассказывалось о взятии крепостей, когда войска находились на отдыхе в другом месте. Подсчёт войск, вторгщихся в Индию, дал 120 тысяч пехоты и 15 тысяч конницы, хотя позднейшие исследователи утверждают, что их вместе не могло быть более 30 тысяч. Это было возможно только в том случае, если в глазах счетоводов не просто двоилось, даже если они включали в число войска потаскух, торговцев и прочий обоз.
Но тут вмешался Зенодот:
- Клита погубило зание изящной словесности: он прочитал Александру строки из «Андромахи» Еврипида:
Какой плохой обычай есть у эллинов…
- Но сталью дружеской сражённый, прочесть до конца не успел, - тороплтво перебил его Каллимах. -- Потому что Александр выхватил копье у одного из телохранителей и, метнув в Клита, пронзил его насквозь.
- Наскрозь, -- подтвердил Митрич.
Зенодот докончил:
Когда трофей
У эллинов победный ставит войско
Между врагов лежащих, то не те
Прославлены, которые трудились,
А вождь один себе хвалу берет.
- Он один и добычу берёт, - усмехнулся Живчик.
Настала очередь вздыхать Воинственному:
- Клит, громко застонав, упал, и гнев Александра сразу же угас. Опомнившись и увидев друзей, безмолвно стоявших вокруг, Александр вытащил из трупа копье и пытался вонзить его себе в шею, но ему помешали – телохранители схватили его за руки и насильно унесли в спальню.
- Его так кажный божий день уносили, - пробурчал себе под нос Митрич.
- Три дня и три ночи Сашок ничего не ел, только плакал об убитом брате своей кормилицы, спасшем ему жизнь на Гранике, и звал Смерть, - продолжал Птолемей. -- Спас царя любомудр Анаксарх, который войдя в царскую палатку рассмеялся:
- И это Александр, на которого смотрит теперь весь мир! Вот он лежит, рыдая, словно раб, страшась закона и порицания людей, хотя он сам должен быть для них и законом и мерою справедливости, если только он победил для того, чтобы править и повелевать, а не для того, чтобы быть прислужником пустой молвы. Разве ты не знаешь, что Зевс для того посадил с собой рядом Справедливость и Правосудие, дабы все, что ни совершается повелителем, было правым и справедливым?
- А то ведь он сам-то этого не знал! -- поморщился Манефон.
- Мудрецы потому и называются мудрецами, что лучше других знают, чего хочет услышать Правитель, -- скривил губы Каллимах.
- Его и Аристотель продолжал учить, письма посылал с советами, как управлять государством, - поддакнул Деметрий. – Вместо того, чтобы самому у него поучиться.
Воинственный со знанием дела заявил:
- . Притомил ты со своим Аристотелем! Сашку эти советы были, как собаке пятая нога! Он всегда сам знал, что делать. Помните, говорили, что следует считаться с обычаем: в травне македонские цари не начинали походов. Однако Александр приказал называть этот месяц вторым артемисием – и выступил. Великий человек тем и отличается от обычных, что над ним не властны ни Случай, ни Судьба, ни обстоятельства, управляющие жизнью обычных людей. Великтй человек вне Случая! Сколько бы ни вставляла Судьба на его пути препятствий – он все преодолел!
- Совершенно верно, -- не преминул поддакнуть Манефон. – Возьмите, к примеру, Селевка. Он только благодаря Анаксарху и спас своё царство. Когда Антиох, сын Селевка, ставшего после смерти Александра царём, вклепался в жену своего отца Стратонику, которая, несмотря на юные годы, уже успела родить от Селевка, он тоже подумывал покончить с собой: сказался больным, отказываясь от пищи. Узнав об этом, Селевк передал жену сыну вместе со значительным куском своего царства – и все стали счастливы, - уточнил Каллимах.
Деметрий обрадовался возможности поддержать учение Платона:
- А то ведь до смертоубийств доходит! Помните, Феникс, проклятый отцом из-за того, что отодрал его наложницу, исповедывался:
Гневался он на меня за пышноволосую деву:
Страстно он деву любил и жестоко бесславил супругу,
Матерь мою; а она, обнимая мне ноги, молила
С девою прежде почить, чтобы стал ненавистен ей старец.
Я покорился и сделал. Отец мой, то скоро приметив,
Начал меня проклинать, …
В гневе убить я отца изощренною медью решился;
Боги мой гнев укротили, представивши сердцу, какая
Будет в народе молва и какой мне позор в человеках,
Ежели отцеубийцей меня прозовут аргивяне!
Воинственный многозначительно посмотрел на Утешительницу:
- Женщина должна соединять людей и укреплять семьи, а не разделять и разрушать!
А Герофил добавил:
- Тогда сын Феникса стал бы ему одновременно и внуком.
Хор. По этому признаку всегда можно отличить истинного правителя от случайно попавшего на эту должность: он совершал то, что казалось невозможным простым смертным. «Как много дел считались невозможными, пока они не были осуществлены», -- сказал по этому поводу древнеримский государственный деятель Плиний-старший.
Петр I только и делал, что нарушенал законы и обычаи. Его вторая жена Марта Скавронская, которая прошла через постели полководца Бориса Шереметева и "Алексашки" Меншикова, уже вроде была замужем, когда он на ней женился. Мы даже не знаем, как звали мужа – Рабе или Крузе, и был ли он вобще. С другой стороны, обвенчался он с ней только в 1711 году, уже после рождения нескольких детей.
А вот император Павел I не смог возвысится над предрассудками, поэтому его незаконной дочери от дворцовой прачки – почему-то царствующие особы западали на «портомой» -- выделили 1000 крепостных и дали имя Мусина-Юрьева.
В конце концов македонское войско взволновалось: остаться на краю света без умершего от угрызений совести полководца было нежелательно, и оправдало явное убийство, сочтя его необходимой самообороной. От насмешек. А народ – особенно вооружённый народ – это и есть Верховный Закон.
Бог или не бог
Деметрий почесал затылок:
- Ранее тот же Анаксарх убедил Сашка, чтоб он требовал и от македонян тех почестей, какие воздавали ему азиаты, преклонявшие колена. Потому что боги и герои, которым воздают эти почести, были тоже люди, победоносные полководцы, хорошие законодатели…
-…что само по себе уже богохульство, - перебил его Манефон.
- А если умершим людям воздают божеские почести, следует оказывать такие же почести и живому, который превосходит всех своими подвигами.
Зенодот встепенулся:
- И царский летописец Каллисфен рассказал, как при движении по Памфилии даже морские воды отступили, сделав ему поклон, чтобы он мог идти яко по суху.
- Ага! По суху. По пояс в воде шли. Я опосля энтого весь нос отсморкал!! – возмутился Митрич.
- Скажи спасибо, ещё чего отсморкать не пришлось, -- подбодрил его Живчик.
Хор. Весной 327 года до н.э. Каллисфен получил награду за то, что хотел сделать из человека бога – его удавили именно по приказу этого богочеловека.
- Потому что это самоуправство разгневало настоящих богов, а также их служителей на земле, которые знают, что хорошо для богов, лучше самих богов, --- пояснил Филет.
Тут Зенодот тоже не к месту вспомнил Софокла:
Явившийся к тирану станет рабствовать,
Хотя бы не рабом, свободным был рожден.
С ним не согласился Каллимах:
Рабом уже не станет, кто свободным был.
На это Зенондот просто расхохотался:
Нормальным уж не станет тот,
Кого били об стенку головой.
- Это уж точно! – заверил Воинственный. -- Вспомните, как Сашок бил головой об стенку Кассандра, заржавшего жеребцом, первый раз увидев персов, валящихся ниц перед царём. Бил и приговаривал: «Научились у своего Аристотеля вольнодумству!» С тех пор и до конца жизни Кассандра, не боявшегося ни копий, ни мечей, невольно прошибал понос при виде любого изображения Александра. А поскольку изображений к этому времени было просто огромное количество, страдал он часто. Много лет спустя, когда Кассандр, уже царь македонян и властитель Греции, прогуливался по Дельфам и, разглядывая изваяния, неожиданно увидел изображение Александра, он почувствовал головокружение, задрожал всем телом и едва смог прийти в себя.
- Обделался, короче говоря,
Живчик был кем угодно, но только не сторонником утешительной лжи.
Хор.
Но в этом затруднении любомудр Анаксарх помочь не смог.
- В конце концов, став царём Греции, Кассандр отыгрался -- убил мать Александра и выбросил её труп на помойку.
Манефон только равнодушно икнул:
- Он и Египет-то хотел захватить, чтобы Сашка из усыпальницы выкинуть.
- А потом в борьбе за власть погибли и сам Кассандр и вся его семья, -- продолжил Филет. -- Супруга Кассандра вообще была убита, как и положено в царствующих домах, своим сыном Антипатром из-за неравного раздела царства.
- От детки-то пошли!
Память
-- Хотелось бы мне одним глазком заглянуть в будущее и узнать, будут ли нас помнить через тысячу лет после того, как все мы соборно пойдем на Запад. В белых тапочках, как велит здешний обычай? -- вдруг, немного смущаясь и никому в отдельности не обращаясь, провозгласил Птолемей. – Ведь мы же ради этого столько трудов перенесли, столько тягот преодолели. Я вот, знаете, потихоньку воспоминания пописываю, и сам не всех могу храбрецов вспомнить, а вот полкового пьянчугу Промаха вспомнил. Если бы не поход, он был бы в родной деревне горьким пропойцей и закончил бы дни свои под забором, а тут в веках прославился!
Хор. Когда отловленный в Индии мудрец Калан, устав от жизни, сам себя сжёг на костре. Александр, воспользовавшись удачным поводом, устроил по такому случаю состязания в питье неразбавленного вина, назначив победителю талант, за второе место – полталанта, за третье – 1/6 таланта. Позарившись на этакие деньжищи, тридцать пять участников умерли на месте «от озноба», а потом в своих шатрах скончались еще шестеро. Победитель, занявший первое место, одолел четыре кувшина вина и умер через четыре дня. Звали его Промах.
- Мужичок оказался не промах! – шутили остряки.
Пока победителю вручали золотой венок посмертно, телохранители уносили тела умерших с перепоя, а оруженосцы уносили пьяного Александра.
Между прочим, следуя своему правилу превосходить остальных людей подвигами и свершениями, Александр однажды попытался и Промаха перепить за дружеским застольем, но и близко к его достижениям не подобрался.
Хор. Такое случалось не только в Древнем мире. Дитя свободной России недавно померла без покаяния. Она пала в борьбе с «замшелым совком», помогая по мере сил развитию капитализма в России. Скончалась бабёнка во время поедания на дармовщинку пирожных в одной из забегаловок в самой серёдке Москвы. Москвичка была близка к победе, но «подавилась, начала задыхаться и упала» под завывания хора бывших марксистов, ставших православными предпринимателями: «Вы жервою пали в борьбе роковой».
Когда общий хохот затих, Птолемей продолжил:
- Десять лет Александр совершал подвиги, покрывая себя сдавой и увечьями, много раз был на краю гибели, ранениям его нет числа. Он получал страшные удары от копий, стрел, мечей, камней, рычагов осадных машин. Все тело Александра покрыто шрамами. При переходе через Граник его шлем раскололся от удара меча, который чуть не раскроил ему голову; в Газе дротик пронзил его плечо; в Мараканде стрела раздробила ему ногу так, что кость торчала наружу; в Гиркании камень с такой силой поразил его в шею, что Александр почти потерял зрение; при Ассакане индийский дротик ранил его в пятку; при Иссе он получил рану в бедро ударом меча; в Маллах стрела в два локтя длиной прошла сквозь его грудь.
Он одолел реки и горы, …
- …но не сумел одолеть свои недостатки, -- тихо вздохнул Филет.
- Наделал делов! – подтвердил Митрич.
- …прошёл через пустыню, в которой персидский царь потерял всё войско, завоевал множество народов и половину мира, а Диоген сидел всё это время в бочке и ничего не делал. Померли же они в один день. И кто из них больше известен людям? Когда мы пришли в Коринфе на него поглазеть, Сашок его спросил, что он может для него сделать. И знаете, чего ответил этот житель бочки? «Отойдите, ребята, вы загораживаете мне солнце!»
- Одно солнце на небе – один царь на земле! – на вский случай поспешил подслужиться Филет.
- Чтобы сохранить свое имя в памяти людей, предпочтительнее сделать какую-нибудь подлость, - фыркнул Зенодот.
Все посмотрели на него в недоумении.
- Вспомните, сколько воинов погибли, защищая от персов проход при Теплых Водах?
- Триста, -- отчеканил Манефон.
- Назови их по именам.
- Ну, во-первых, царь Леонид…
- А во-вторых?
- Честно говоря, не могу вспомнить.
- То-то и оно. А ведь времени прошло не так уж и много. Ну, а кто указал персам обходную тропинку в горах?
- Предатель Эфиальт!
Хор. Имя Эфиальт означает Страшный сон. Сон оказался в руку.
- Умный мужик! И золотишка с персов получил и прославился, -- одобрил Живчик.
- Да не дали ему персы ничего, обманули, -- взохнул Манефон.
Но Зенодот не унимался:
- Кто сжег храм богини Артемиды в Эфесе?
- Мы что ль? ---- испуганно воскликнул Воинственнй, невольно взлрагивавший при воспоминании о том, как предводительствуемые поддавшей Утешительницей они шли поджигать самый роскошный дворец в мире в столице Персии.
- Безумец Герострат, -- поспешил успокоить его Деметрий.
- Промежду прочим тоже алкал славы! – ухмыльнулся Живчик.
Хор. В те далёкие времена в людях впервые пробудилось желание Славы и приобрело вид морового поветрия, охватившего страны и народы. Оно доводило людей до безумия. Ещё долго после взятия Олинфа войском Филиппа местные жители находили наконечники олинфских стрел с надписью «Филиппу» и снарядов для пращей с надписью «От Филиппа». А правый глаз ему выбила именная стрела некоего городского жителя Астера, который тоже хотел прославиться. Астер достиг, чего хотел, но сначала его распяли.
- Город Олинф и река, на которой он стоит, названы так в честь утонувшего в этом месте Олинфа, -- возразил Деметрий.
- Иногда для обретения славы достаточно удачно утонуть, - вздохнул Птолнинй.
- Теперь там на берегу стоит памятник Олинфу, причем во время нереста множество рыб поднимается в реку, но не поднимаются далее этого памятника.
- Естественно! Этот утопленник всю воду испортил своим пристутствием.
- Один утопленник? – удивилась Утешительница.
- Иногда достаточно в пруду ноги вымыть после дневного перехода, чтобы там вся рыба подохла, - заверил её Живчик.
Хор. Что говорить о стремлении к славе, если даже простое тщеславие и безумие толкают людей на такие же подвиги. Скольких бездельников тщеславие побудило взяться за ремесло гладиатора, а некоторые из тщеславия даже участвуют в звериных травлях и считают, что шрамы от когтей и зубов сделают их привлекательнее.
Герострат же, желая прославить своё имя, сжёг один из наиболее известных храмов своего времени включённый в число «чудес света», чтобы соединить память о нём с памятью о себе. Уже Валерий Максим включает рассказ о Герострате в главу «О желании славы» (De cupiditate gloriae), ставя поджигателя в один ряд с Фемистоклом, Александром Великим и великим Аристотелем.
- Герострата рядом с Сашком? - удивился Птолемей.
- А что, есть рахница? Один сжёг храм, другой вселенную, -- хмыкнул Зенодот.
- Между прочим, летописец Тимей утверждает, что храм Артемиды сгорел в ту самую ночь, когда родился наш божественный Александр, - опять сверкнул познаниями Филет.
Хор. Позднее также думали Цицерон и Плутарх.
- Если он при появлении на свет такое отчебучил, то что же он сожгёт дальше? – с ужасом перешёптывались перепуганные обыватели обыватели.
Хор. Храм Артемиды горел неоднократно. Последний раз его жгли готы. Но не ради славы. Окончательно добили христиане.
- А построил кто? – вдруг спросил Деметрий, который за годы правления много построил в Афинах и непрочь был, чтобы об этом помнили.
Над пиршественным столом повисла тягостная тишина.
- Скажи после этого, что свое имя в веках легче сохранить с помощью подвигов, чем подлостей. Та же слава, только несколько дурная.
- Не скажи! Сегодня человека проклинают, как греки Александра, а, глядишь, вскорости начнут прославлять и вопить: «Не был бы я дураком, поднял бы руки, осмеливавшиеся противодействовать великому человеку, теперь был бы богачом». И пойдут отливать вместо памяников павшим в борьбе за Родину негодование на могилы павших в борьбе с Македонией.
- Ну, не надо забывать, что и другие собирались покорить Персидскую державу. Тиран Ясон, например.
- Многие собирались, да немногие собрались. Это только одному Александру удалось!
- Задача была слишком обширна для Ясона, и он умер под её тяжестью.
- Чтобы люди о тебе не забыли, неплохо основать несколько городов и назвать их своим именем. Когда Филипп отправился на войну, он оставил вместо себя шестнадцатилетнего Александра. Тут-то и восстали меды. Сашок восстание подавил, а крепость медов назвал своим именем – Александрополь. Это был первый город, названный им во славу самого себя. Потом было много таких городов.
- Ну, первый город назвал в честь себя самого его батя – Филиппск, - уточнил Деметрий.
- А Селевк решил Сашка перещеголять! И выстроил по всему своему огромному царству много городов. Девять городов носили его собственное имя. Имя его отца – 16 Антиохий. Пять Лаодикей он построил в честь своей матери, четыре – в честь его жен: три Апамеи и одна Стратоникея.
- Значит, он их любил в соотношении 3 к 1, -- не давал покоя пытливый научный ум Зенодоту.
- Но городов было так много, что некоторые он назвал по именам городов Эллады или Македонии, или по каким-либо своим деяниям, или же в честь Александра.
-- Таким образом, Александр был настолько велик, что основывал города даже после своей смерти, - продолжил упражняться в логике Зенодот.
- А был бы гарем-то, как у персидского царя с 365 жёнами, так было бы в честь кого города-то называть! - гоготнул Живчик.
- Было бы в честь кого, да не было бы кому! Сдохнешь от таких перегрузок.
- Многочисленных жён заводят не для похоти, -- назидательно разъяснил Деметрий, -- а для обозначения положения человека в обществе. Чтобы все видели, скольких он может содержать.
Хор. Бывший начальник конницы дружинников, а впоследствии царь Селевк по прозвищу Победитель во всём следовал Александру. Трудно сказать, чем ему не угодил Вавилон, но, основав Селевкию-на-Тигре, Селевк переселил в нее всех жителей Вавилона. Невредимыми он оставил только стены города и храм Бэха, вокруг которого позволил жить халдеям. Возможно, как и в наше время, просто моча в голову ударила…
- Единственный город, который Сашок назвал не в честь себя, он назвал в честь своего боевого коня, - поделися воспоминаниями Воинственный.
Того же мнения был и Деметрий:
- Александр слишком любил славу, почести и власть, чтобы делиться ими с окружающими. Он готов был поделиться последним глотком воды в раскалённой пустыне и бабой, но не Славой. И потому не терпел никого равного рядом с ним. В Финикии он встретил льва, наводившего ужас на коз, овец и ослов округи. Мог ли он потерпеть, чтобы кто-то превзошёл ужасом его самого? Мог ли он согласиться, чтобы кто-то царствовал без его дозволения? Да и слава Геракла, убившего Нимейского льва, не давала ему покоя.
Участь льва была решена. При огромном стечении зрителей царь природы был принесён в жертву богу властолюбия.
- Ты хорошо сражался за царскую власть! – несколько двусмысленно восхитился присутствовавший при заклании лаконский посол.
Хор. Изображение этой охоты предусмотрительный начальник пешей стражы Кратер пожертвовал в Дельфы. Медные статуи царя, льва, собак и самого Кратера, бегущего на помощь царю, были созданы частью Лисиппом, частью Леохаром, выдающимся знатоком своего дела. Они не только втиснули Кратера в эту битву, но и сумели сделать так, что он затмевал всё остальное. Это же событие было представлено и на саркофаге Александра.
Тут Александр следовал древности: изображения такой охоты мы находим ещё на печати угаритского царя, ассирийские цари делали то же самое. Это был отголосок древнейшего способа проверки пригодности царя к занимаемой должности. Если человек побеждал льва, то становился царём, а если побеждал лев, то наедался ло отвала. А либерально настроенные люди только разводили руками:
- Побеждает сильнейший.
Деметрий вздохнул:
- К сожалению, собираясь застолбить себе престол, Кратер ошибся в расчетах и, хотя ему удалось получить в совместное с Антипатром упревление Македонию и дочь Антипатра в единоличное, на этом отпущенная ему судьбой удача закончилась, и два года спустя он погиб в бою. Хорошо уметь быстро бегать, но надо ещё знать, в какую сторону бежать.
- Человек часто соображает медленнее, чем бегает, - назидательно промолвил Воинственный.
-– Забывает, что гоняться надо или за бабами или за Славой, - не упустил слулучая поддакнуть начальству Живчик..
- - Из тех несметных полчищ живчиков, которые засылаются в женское лоно, только один оплодотворит женскую яйцеклетку, -- опять взглянул на вопрос с научной точки зрения Герофил. -- То же самое и со славой: она достаётся одному. Остальным же можно только посочувствовать.
- Герь, не пори херь! – одёрнул его купавшийся в лучах славы Воинственный.
Обожествление
- Был Сашок сыном Зевса, али не был, того нам не знать. Я при обрюхачивании Олимпиады факел не держал. А заслужил он божецкие права своим горбом. Я вот так вот считаю, - решительно ввернул Митрич.
Его поддержал Деметрий:
- Нельзя не признать, что в нем было нечто сверхчеловеческое. Его полководцы положили начало многим царским династиям, которые удерживают под своей властью эту огромную державу.
Не отстал от них и Манефон:
- Правильно! Александр не был баловнем судьбы, обычно ниспосылающей своим любимцам неожиданные и незаслуженные благодеяния. Вся жизнь Александра полна тяжких подвигов, наподобие тех, что в давние времена совершил его предок Геракл, которому он всю жизнь стремился подражать. Хотя Александр объединяет в себе достоинства самых выдающихся деятелей древности — Кира, Агесилая, Фемистокла, Перикла, Брасида, Филиппа и знаменитых гомеровских героев, он отличается от них всех преодолением бесчисленных препятствий, которые ставила на его пути судьба, враждебная ему так же, как она была враждебна Гераклу.
Зенодот, как и подобает поэту, больше налегал на чувства:
- Александр был не только беспредельно мужествен и храбр, но разумен, благочестив, скромен, щедр, умерен, ценил искусства и науки, добивался заслуженных успехов неустанными трудами, хранил верность друзьям…
- Поэтому и перебил их всех, - усмехнулся Птолемей. – Сашок сам не верил в свое божественное происхождение, но пользовался этим вымыслом, чтобы порабощать других.
- Никого он не хотел порабощать, - возразил Деметрий. – Для него быть приравненным богам было всё равно, что для других получить золотой венок в состязаниях. Это было признание его заслуг. Геракла же взяли по этой причине живым на небо. Александр и сам часто говаривал: «Зевс по природе своей всем отец, но признаёт своими лишь самых лучших».
- Небожителем может стать лишь тот, кто совершил невозможное на земле. Например, оприходовал весь гарем персидского царя.
- Все триста шестдесят пять голов?
- Считать женщин по головам – противоестественно! – возмутился Живчик.
- Во всяком случае, мы можем отметить, что среди штурмовавших небо первыми были цари! – крякнул Птолемей и хватил чарку за своё здоровье.
- Трудно споймать удачу хоть бы даже, положим, и царю! – выдал очередную народную мудрость Митрич.
- Эвгемер вон произвел всех богов скопом от полководцев и царей, живших в древние времена, - провозгласил стряхнувший с себя то ли опьянение, то ли задумчивость Филет.
- Безбожник! – чуть не плюнула Утешительница. Как и многие женщины, с возрастом она становилась всё более набожной.
Хор. Эвгемер из Мессены — греческий любомудр из числа киренаиков, столовавшийся при дворе македонского царя Кассандра, который, как, впрочем, и остальные цари гнезда Александрова, подражая Александру, привечал у себя при дворе науки и искусства. Делалось это тщеславия ради и одновременно для укрепления власти.
Зенодот вернулся в свои пределы:
- Хм, Антигон Одноглазый, когда некий сочинитель Гермодот провозгласил его в стихах сыном солнца и богом, сказал: «А раб, выносящий за мной горшки, так обо мне не думает».
- Тут главное, что ты сам о себе думаешь, -- ухмыльнулся Птолемей. – Но чтобы сплетни о тебе укрепляли твоё царство, распускай их сам,
- Ну, все-таки мнение народа тоже следует учитывать, - вступился за остатки демократии Деметрий.
- К сожалению, божественность определяется только числом верующих, а от прочих требовать поклонения бессмысленно даже для бога.
Манефон твёрдо стоял за правду:
- Первым начал обожествляться Филипп. Тогда в Македонии, совершались торжественные шествия. Верноподданные несли изображения двенадцати олимпийских богов, в число которых влез тринадцатым Филипп, он даже начал величать себя «сопрестольником» богов. Пристроился, так сказать, к столу богов сбоку на приставной скамеечке.
- Брехня! – не согласился Живчик, который, как и положено безнравственным людям, был матёрым безбожником.
- Обожествляйся, не обожествляйся, а все Там будем, - вздохнул о бренности всего сущего Митрич.
- Будем-то будем, да все на разных должностях.
***
- Ну, нам с вами особая слава не грозит, -- зевнул Живчик и толкнул в бок задремавшего Митрича:
- Спищь в оглоблях, мирозданянин?
Митрич встрепенулся и продрал глаза, после чего его взгляд упёрся в стоявшую напротив беломраморную Афину, которую Воинственный заказал по образцу обоих изваяний Праксителя, т.е. полуодетой:
- Ты бы ей впёр?
Вопрос означал, что Митрича вконец развезло.
После этого Птолемей поднялся с ложа и в знак окончания пира повесил черпак на горлышко кувшина, в котором уже не было вина. Увидев это, Филет задумался о знаковой природе языка, а Каллимах сочинил напоследок:
Вечером спала жара,
Чист небосвод голубой.
Очинно жаль, что пора
Нам расставаться с тобой.