Наверное, не существует в 20 веке такого искреннего и по-детски чистого миссионера среди светских людей как Гилберт Кийт Честертон. Он верует в Бога как дышит. Он говорит об этом прямо и честно, без аллегорий, без заискивания, без оговорок. И читатель верит ему. Более того – в большинстве случаев проповедует герой – священник! В век, когда полагалось над всем смеяться, когда многие английские авторы устами своих героев отрекались от Бога (Голсуорси, Уэллс, Моэм) Честертон, словно ребенок, не видящий ни чудовищ, ни пропастей вокруг себя честно говорил о своей вере к Создателю.
Как много крылатых слов мы получили от него! «входя в храм снимают шляпу, а не голову», «если мне нужны чудеса, я знаю, где их искать» и многие другие.
В ех произведениях, где не действует патер Браун и где даже не говорится напрямую о религии, все оценки и суждения находятся в соответствии с Божьей правдой.
Вот почему Честертон так пламенно и рыцарски защищает Средневековье. Ведь это было единственное время, когда общество было построено по тем же законам, по которым существует Небо – с иерархией чинов и у каждого непременно есть свое место. Во многих произведениях он защищает достоинство людей,живших в Средние века и показывает, что только тогда люди не были оставлены.
«У людей средних веков были свои пороки и свои трагедии. Иногда они мучили и сжигали друг друга. Но образ человека, лишенного Бога и надежды в этом мире, человека, ползущего, как червь, навстречу смерти, потому что никому нет дела, существует он или нет, — это не образ средневекового сознания. Это продукт нашей научной экономической системы и нашего прогресса.» (Проклятие золотого креста)
В произведении «Возвращение Дон Кихота» Честертон показывает, как работало правосудие в Средник века, каковы были закон и представление о справедливости.. И что получилось бы, если современых добропорядочных граждан судить по этим законам.
«– В цехах и гильдиях, – продолжал Херн, – подмастерья и поденщики безусловно подчинялись мастерам. Мастером считался тот, кто сделал образцовую работу, так называемый «шедевр». Другими словами, человек сдавал цеху нелегкий экзамен. Обычно он работал на свои деньги, со своим материалом, своими инструментами. Подмастерье – это ученик, поденщик – тот, кто, еще не выучившись, нанимается к разным мастерам и нередко странствует по разным местам. Каждый из них мог стать мастером, сработав свой шедевр. Такова в общих чертах старая организация труда. Применяя ее к данному случаю, мы видим следующее. Мастера здесь три, ибо лишь трое владеют сырьем, деньгами и орудиями труда. Я проверял все это и убедился, что владеют они ими сообща. Один из них – сэр Говард Прайс, прежде – мастер-мыловар, внезапно перешедший в цех красильщиков. Другой – Артур Северн, барон Сивуд. Третий – Джон Генри Имс, граф Иден. Но я не нашел ни слова об их образцовых работах, о личном участии в труде и обучении подмастерьев.
……………….
средневековая нравственность и средневековое право вникали в принцип частной собственности глубже, чем более поздние системы. Скажем, тогда знали, что человек иногда владеет тем, чем владеть не вправе, ибо приобрел это способом, несовместимым с христианской нравственностью. Существовали законы против тех, кто отдавал деньги в рост или придерживал товары, чтобы повысить цену. Такие преступления карались позорным столбом и даже виселицей. В других же, честных случаях дозволялось владеть имуществом. Насколько мне известно, в красильную промышленность вложены деньги поименованных мною лиц. Деньги эти – основная часть их имущества, ибо земли, которыми владеют двое из них, частью заложены и приносят все меньше дохода. Богатством своим наши истцы обязаны успешной деятельности Красильной Компании, пайщиками которой состоят. Деятельность эта столь успешна, что во всем охваченном промышленностью мире продаются лишь те краски и красители, которые производят здесь. Остается узнать, какими способами достигла Компания такого успеха.
…………… Перед нами предстала судьба настоящего мастера. Он сам, по своему разумению изготовлял краски, которые восхваляли живописцы его времени и тщетно пытаются заменить нынешние живописцы. Красильная Компания не продает этих красок. Мастер в Компании не служит. Что же случилось с образцовой работой и с самим мастером?
Из донесений, представленных рыцарем, я смог это уяснить. Мастера довели до нищеты. Отчаяние настолько сломило его, что его признали безумным. Способы, при помощи которых его лишили и ремесла, и дома, не согласны с нравственностью; это – скупание нужных материалов и намеренное понижение цен. За такие дела наши предки вешали или ставили к столбу. Делали это пайщики Компании, нынешние мастера…………..
До сих пор в массовое сознание вбивается мысль о прогрессе. Никто уже не помнит, кто это придумал. А ведь это Карл Маркс. Итак, всем внушается, что человечество неуклонно прогрессирует. Что чем глубже в века, тем хуже была жизнь. Среднеековье для сознания обывателя всегда служило клеймом – признаком дикости, грубости и несправедливости. Во времена Честертона это было так же.
Честертон нигде и никогда не критикует протестантизм. Как сложившееся положение вещей он принимает, что патер Браун – католик, словно гость входит в католический храм, давно узурпированный протестантами, осматривает его словно посторонний. Но священник этого храма – протестант оказывается более интересным объектом. Его протестантская вера завела его в дебри и возвела на гору гордыни. Он не вынес искушения.
« Я знал человека, — сказал патер Браун, — который сперва молился со всеми у алтаря, а потом стал подниматься все выше и молиться в одиночку — в уголках, галереях, на колокольне или у шпиля. Мир вращался, как колесо, а он стоял над миром: у него закружилась голова, и он возомнил себя богом. Хороший он был человек, но впал в большой грех.
Уилфрид глядел в сторону, но его худые руки, вцепившиеся в парапет, стали иссиня-белыми.
— Он решил, что ему дано судить мир и карать грешников. Он глядел сверху — и люди казались ему насекомыми. «
и так он совершает убийство.
Мягко и убедительно показывает он ветхозаветную направленность протестантизма и очевидность того, что эта вера – шаг назад от христианства.
« Как я уже говорил, Артур Сент-Клер был человеком, который затвердил свою Библию. Это многое объясняет. Когда люди поймут, что человеку бесполезно читать свою Библию, если при этом он не читает Библию, написанную для всех остальных? Наборщик читает Библию в поисках опечаток. Мормон читает Библию и находит там многоженство; поборник христианской науки читает Библию и обнаруживает, что у нас нет рук и ног. Сент-Клер был старым англо-индийским служакой и ревностным протестантом. Только подумайте, что это может означать, и, ради всего святого, обойдитесь без лицемерия. Это может означать, что физически крепкий человек жил под тропическим солнцем в восточном обществе и без всякого здравомыслия и духовного наставления штудировал книгу, написанную на Востоке. Разумеется, он отдавал Ветхому Завету предпочтение перед Новым Заветом. Разумеется, он нашел в Ветхом Завете все, что хотел найти: похоть, тиранию, предательство. Осмелюсь утверждать, что он был честен на свой манер. Но что хорошего, если человек честен в своем преклонении перед бесчестием?» Возможно, это лучшая характеристика протестантизма.
Он показывает, какова человечность, присущая истинной вере и как далека она от презрения и фанатизма.
«Те, кто жалуется, — просто обычные, хорошие, надоедливые люди; я ничего против них не имею. Но те, кто жалуется, что никогда не жалуется, — это черт знает что! Да, именно черт. «(Алиби актрисы)
« речь его никак не подходила к неуклюжей внешности. Священник хорошо знал, что в бедно одетых людях низшего и среднего сословия нередко бывает скрыта истинная культура, и все-таки он был поражен превосходным, даже изысканным языком собеседника. Тот говорил как по писаному. (Преследование синего человека)
Писать о Честертоне трудно. Он сам все сказал и так хорошо, что остается лишь его цитировать. Редкий автор так ясно умел сказать все - главное, второстепенное и таким честным и понятным образом.