И на Марсе будут яблони цвести.
Жить и верить — это замечательно!
Перед нами небывалые пути.
Утверждают космонавты и мечтатели,
Что на Марсе будут яблони цвести!
Евгений Долматовский
2057 год
Дверь отъехала в сторону. Я выдохнул и вошёл внутрь. За столом спиной ко мне сидел проводник, мы не были знакомы. На стенах кабинета плакаты, фотографии, грамоты, на стеллаже у двери – кубки. Дюк Хендерсон, да, пронеслось в голове, это же настоящая легенда. Я разглядывал первопроходца, который серьёзно смотрел на меня с афиши, сжимая в руках оружие. Внизу яркая надпись: «Вступай в ряды космического спецназа»!
Проводник обернулся, и в нем я узнал знаменитого космонавта прошлых лет. Аж дыхание перехватило. Первопроходец и испытатель Дюк Хендерсон собственной персоной. Он один из первых летал на Марс, когда ещё не было порталов-червоточин.
– Здравствуйте.
Я протянул руку, даже жарко стало. Не каждый раз с таким человеком встречаешься, а тут так запросто.
Хендерсон – высокий, широкоплечий здоровяк, с умным выразительным взглядом голубых глаз, горячо пожал мне руку. Улыбка у него открытая, как на постере, что смотрит со стены, рукопожатие сильное.
– Кирилл Лагин, – поприветствовал меня Дюк, – наслышан о твоих успехах. Вчерашний студент, а уже испытатель, – с уважением отметил проводник, – экзамен пройден, квалификация получена – молодец!
– Михаил Сергеевич не очень хотел меня на Марс отправлять, – отозвался я, оглядывая небольшой кабинет Хендерсона. – Говорил, что опыта мало, что в институте «Центра мысли» много работы для меня.
– Коса, он такой. – Дюк снова сел в кресло, скрещивая руки на груди. Я заметил, что у него титановые протезы вместо ног, он откашлялся и с улыбкой рассказал, что раньше все студенты так называли профессора Касинского. – А вы тоже его Косой зовёте?
Я густо покраснел, а Дюк, рассмеявшись, кивал, понимая, что прозвище любимого преподавателя прилипло к тому навечно.
– Волнуется профессор за лучшего ученика, Кирилл?
Я пожал плечами, а потом ответил, что отправиться на Марс – моя давняя мечта. Хендерсон, соглашаясь, говорил, что на Земле работы тоже много для талантливых молодых учёных, но, если не изучать космос, мы так и увязнем на своей планете.
– Стоит хоть раз почувствовать, что такое полет, новые исследования, опасности – тебя это все захватывает, и работать в лаборатории не захочешь, не сможешь. Есть те, кто изучают космос по картам, строят теории, ищут, глядя в телескоп новые миры, они не такие, как мы с тобой, Кирилл. У тебя, вижу, глаза горят, ты настоящий испытатель. Наслышан о твоих успехах на Луне.
Я отвёл глаза в сторону. Неловко было, что такой человек, как Дюк Хендерсон, со мной так говорил, это слово встретить героя. Тот с тобой общается, как будто и нет ореола славы, как обычный человек.
– Романтика, неизведанные места, другая планета – это для книжек, говорит Михаил Сергеевич, – ответил я. – Он хотел меня оставить поначалу в лаборатории, но потом понял, что я способен на большее. Так и сказал – родился в скафандре.
Немного освоившись, почувствовал, что мандраж немного прошёл, спросил у Хендерсона, что ему известно о Мёртвом городе на Марсе, который все негласно называли Эльдорадо. Что случилось там?
– Мёртвый город Эльдорадо, – протянул проводник, – место странное теперь.
– А что в нем такого? Аномалия какая-то?
– Так, если рассказывать об Эльдорадо и о том, что там случилось, придётся отправлять тебя завтра. – Он сжал губы и пробежал пальцами по клавиатуре. – Мёртвым назвали его позже, когда люди в нем исчезли, даже кошки и собаки, которых привезли колонисты, пропали. Поначалу никто не мог понять, что там происходит, да и сейчас… – Он махнул рукой. – Военные хотели там базу поставить, чтобы охранять учёных, но что-то не вышло. Я уже лет пять как не летаю. – Дюк скользнул взглядом по титановым протезам. – Уставать начал, а раньше они мне даже не мешали. На Луне город строили, а тут нелепая случайность – прилетел новый космодром осмотреть, вышел к строящемуся объекту, а там авария произошла. Помнишь взрыв на станции в 2024 году?
Я кивнул. Тогда еще взрыв терактом назвали, виновных так и не нашли, много людей пострадало.
– Придавило меня, не спасли ноги. Нелепая случайность, ну ничего, – он с оптимизмом хлопнул себя по коленям, – я ещё бегал, как огурчик, и на Марс в первой команде отправился. Коса ругался, говорил, что я так себя угроблю. Но, как видишь, теперь я работаю в Академии. Профессор и раньше хотел меня оставить, как подающего большие надежды. Это он так про меня говорил. – Губы Дюка растянулись в улыбке.
– Так же он и мне сказал, – ответил я, рассказав, что долго уговаривал Михаила Сергеевича дать разрешение перейти на курс испытателей и готовиться к космическим полётам.
– С кем отправляешься? Команда готова?
– Да. Шелегов и Ли Вон со мной идут.
– Помню товарища твоего, – ответил инструктор. – Первый раз у него там что-то не задалось, на Марсе, вернулся быстро, что-то случилось там.
– Он не рассказывал.
– Мне тоже ничего не сказал. Помню, вернулся бледный такой. Хм, что же его могло напугать так?
– Витька не из пугливых.
– Тем более. Приборы не фиксируют наличие биологической жизни. Город мёртв. – Он набрал код на дисплее и сообщил, что отправка через час. – Идёте по одному, задача ясна?
Я снова кивнул, впервые на таком серьёзном задании. Что ждёт нас на Марсе? Я знал лишь, что после инцидента в Эльдорадо связь со станцией «Купол-1» оборвалась. Отправляли военных, но после возвращения первого отряда внятного ответа командование не получило. После нескольких попыток удалось установить связь с порталом. Касинский вздыхал, говорил, что наверняка марсиане объявились и не хотят, чтобы мы там проводили исследования. Я не верил, что профессор говорил всерьёз. Марс исследуют давно, и никаких следов жизни там до сих пор обнаружено не было. Нашу группу готовили специально для проникновения через защищённый портал. Михаил Сергеевич лично курировал проект, но я чувствовал, что новичков отправлять он туда не хотел. Глава военной Академии, куда нас перевели из школы «Центр мысли» решил, что подготовит команду. На обучение ушло два года. Касинский смирился, что я стану испытателем и в стены Института вернусь нескоро.
Я вспомнил, как Хендерсон с удовольствием рассказывал о первых вылазках на Луну, исследовании красной планеты, и как я загорелся полётом в дальний космос. ««Центр мысли», – размышлял он вслух, – возможность, таким, как вы, ребятам продираться через тернии к звёздам, но Академия – билет в космонавты». Я слушал и улыбался, всегда уважая опытных пилотов. Пусть он уже не летал, но умел воодушевлять, и его доброе слово сейчас стало особой поддержкой перед прыжком в неизвестность.
Я верил, что справлюсь, давно хотел побывать в Мёртвом городе Эльдорадо. Сейчас страха не было, скорее, небольшое волнение перед переходом. Понимание, что чем выше ответственность, тем больше сложности, опасностей нагнетало разные чувства. Вот такое двоякое ощущение поселилось во мне. Я опасался не за себя, больше за Витьку и Ли. О чем думали лучший друг Шелегов и моя девушка? Они были самыми надёжными товарищами, поэтому, подбирая команду, мой выбор как командира пал на них. Не жалел о решении, но сейчас перед отправлением на Марс просчитывал возможные риски и все ли я сделал правильно.
Десять лет назад, как рассказывал профессор Касинский, на красную планету снарядили экспедицию. Прошла она успешно. Надеялись, что марсиане отзовутся, но разум чужой планеты подло молчал.
Они ждали, пока начнётся строительство города для колонии. Марс готовился к терраформированию. После открытия процесса путешествий с помощью «кротовых нор» летать на планеты на огромных кораблях стало незачем. Достаточно было совершить единственный удачный полет, установить устройство телепортации и перемещать людей, технику и другие ресурсы с помощью прохода через подпространство.
Когда я был мальчишкой, все думал: вот бы стать космонавтом и отправиться к другим планетам. Пусть мне было десять лет, но, в отличие от сверстников, я не погрузился в виртуальный мир игр. Когда открыли путешествия через «кротовые норы», на Земле стало возможным попасть в любую точку мира за несколько секунд.
Одноклассники грезили бизнесом туриндустрии. Туроператоры, установившие прибор телепортации, зарабатывали хорошо. Друзья посмеивались над моим желанием покорять космические просторы, но я не отступал от цели. Обожал собирать сначала простейших, а потом более сложных роботов. В рамках школьной программы мне было уже тесно. Папа гордился моими успехами. Мама считала, что это пройдёт. Но это не прошло.
После смерти отца нам было трудно, но в один момент, когда мне исполнилось пятнадцать, моя жизнь круто перевернулась. Я победил на городском конкурсе робототехники и был приглашён в школу – «Центр мысли». Как оказалось – учреждение это было закрытого типа, и никто толком из поступающих туда и родителей не знал о правилах этого места.
Как любая закрытая школа, она имела свои плюсы и минусы. Уезжая, сказал маме: «Не переживай, я вернусь», но ни разу за пять лет не был дома. Общались раз в месяц, когда мама приезжала с пирожками и всякими вкусностями. Телефонные звонки, соцсети были под запретом. Этакий лагерь строгого режима для одарённых детей. Надежда, что скоро вернусь домой, стала призрачной и спустя годы не особо важной. Потом приглашение в военную Академию подготовки космонавтов. Меня захватили новые цели, и я с уверенностью шёл вперёд, стараясь быть лучшим, ведь только так можно было получить счастливый билет в специальную исследовательскую группу.
Сейчас мне двадцать два. В обычной жизни я бы окончил школу, колледж, может, в армии отслужил. В школе «Центр мысли» для нас все было не как для заурядных детей. Хотя учёба была интересной и с друзьями повезло.
С Витькой Шелеговым мы сдружились с первого курса. Он парень с ленцой, но очень расстроился, когда завалил первую практическую работу. Переживал нещадно, возобновил подготовку. Я все бегал за ним, помогал готовиться, так мы познакомились с девчонкой из китайской группы в Академии – Ли Вон. Высокая, спортивная, отлично говорившая на нескольких языках красавица, которую позже я ласково называл «звёздочка». Она на своём курсе была первой, и нам было всегда интересно общаться. Можно назвать наши чувства первой любовью, мы не могли наговориться, Витька даже обижался сперва, что я вместо похода с ним в спортзал отправлялся в библиотеку с Ли.
Ну ничего, потом он сам от Вон не отходил, сдружились мы очень, возможно поэтому Академия нас втроём отправила на первый проект – базу «Луна 32». Собирали данные, фотографировали стены, оборудование в лаборатории разрушенного города. В те годы на Марсе активно шла программа поселения, внедрения новых технологий – колония расширялась. Город Эльдорадо стал первым исследовательским центром на красной планете.
«Луна 32» десять лет назад была полигоном для различных химических и биологических испытаний. Наша задача была собрать как можно больше информации о жителях станции, причинённого ущерба после взрыва в лаборатории.
Да, я прошёл успешно все тесты – стрессоустойчивость была на высоте, склонность к суициду на нуле, спортивная подготовка – отлично, военная тоже на десять баллов. Ли говорила, что я одолею все препятствия. Обучение в Академии окончилось, и начиналась новая жизнь. После возвращения с Марса лучших ожидало зачисление в специальный космический отряд. Я не боялся трудностей, Витька тоже тянулся за мной, и Вон. Она любила повторять, что после возвращения с красной планеты перед нами откроется столько дверей. Мы сможем выбрать отличную работу и быть вместе. Я кивал, соглашаясь с любимой.
С мыслями о будущем перемещении на Марс я шёл по зелёному коридору. Знал, что каждый из друзей идёт по своему пространству. Встретимся в заданной точке и далее будем действовать по инструкциям.
Дюк Хендерсон. Вот это знакомство. Я с улыбкой вспомнил наш разговор и то, как он Михаила Сергеевича Косой назвал. Не думал, что у профессора прозвище такое давнее. Коридор длинный, зараза, идёшь по нему и кажется, что время замерло, выжидает, чтобы дать подленького пинка. В конце дверь, куда в узкую щель вставляешь пропуск. Потом экипировка, проверка и в путь через «кротовую нору» в неизвестность.
Мёртвый город изначально был колонией, и название Эльдорадо звучало романтично даже. Вспоминал рассказ профессора Касинского о группе учёных, которая запустила проект терраформирования ещё на орбите. Испытать его стало самым правильным, как считали исследователи на Марсе, не совершая посадку.
Частично модификация атмосферы, почвы, бактериологической среды проводились на территории Эльдорадо. Место испытания опоясывалось защитным куполом. Исследователи работали над изучением биоматериалов, почвы, воздуха. Зона колонии стала первым испытательным местом. Опыт прошёл удачно, на станцию «Купол-1» начали завозить материалы, оборудование, продовольствие и заселять специалистами. В то же время готовился следующий проект станции – «Купол-2».
Несмотря на отлично проведённую работу, ещё вторую базу не успели отстроить и терраформирование не завершили, как исследования свернули. Все, кто путём телепортации отправлялся в город, исчезали бесследно.
Касинский предложил командованию проникнуть в Мёртвый город по иному порталу, раскрыв пределы реальности из трёхмерного мира в четырёхмерный. Я слушал его объяснения, но до сих пор до конца мало понимал, как это возможно.
Предложение поддержали в Академии. Первыми отправили военных. Мёртвый город не желал раскрывать своих тайн. Ни погибших, ни живых – город встретил прибывших солдат и учёных безмолвием и пустотой. «Червоточина» Касинского работала. Каждый из вернувшихся с Марса рассказывал о странной атмосфере, царившей в Эльдорадо. Находки засекретили и станцию «Купол-1» назвали объектом опасным для обитания.
Волнения больше не было. Я спокоен. Дошёл до светящегося круга, встал в него и зажмурился. Вдох, выдох. Ведь не первый раз через «червоточину» иду. Обычно говорят, что ощущения никто не помнит. Вот и для меня каждый раз телепортация, как первый шаг сквозь бездну.
Сигнал зуммера оповестил о переходе. Открыл глаза. Странно так, город Эльдорадо не казался реальным. Дома новенькие, дорожки-змейки ползут между ними, никакого запустения и мусора, словно люди никуда не исчезали, а сейчас выйдут из домов. С виду здесь обычное поселение – ни тебе разрушений, ни мёртвых тел или следов катастрофы. Просто место, где никого нет, кроме тебя.
В воздухе вспыхнуло облако. Ли Вон появилась, как голограмма, потом очертания её фигуры стали чётче. Темноволосая, кареглазая, с высокими скулами, я улыбнулся, махая ей рукой. В груди царапнуло, какой-то появился страх, справится ли моя звёздочка. А что если опасность рядом, и она не заметит её.
Мысли прервало появление Витьки Шелегова. Друг был на голову выше меня – копна вьющихся каштановых волос, брови домиком и глубоко посаженные глаза со стальным взглядом.
– Привет, бро. – Мы стукнулись кулаками.
– Мальчики, задание всем ясно? – важно спросила Ли. Её голос в шлемофоне строгий, как у учительницы. И кто в нашей группе командир, усмехнулся про себя я.
Мы кивнули. Она двинулась вперёд, глянула в навигатор, сообщив, что нас отправили в тринадцатую зону.
На дисплее моего браслета выскочила цифра тринадцать.
– Ага, чёртовая дюжина как раз для нашей команды, – хохотнул Витька. – Я хоть и не суеверный, но как-то не по себе. Даже мурашки по спине пробежали.
– Шелегов, спокойно. Ты мне ещё расскажешь, что тогда увидел здесь. Или ты подписку о неразглашении дал?
– Конечно, иначе тебе первому бы рассказал.
Спина вдруг стала мокрой. С чего бы это тельник прилип к ней? Но ничего, терморегуляция сейчас выровняет температуру в скафандре.
Ли нахмурилась и укоризненно глянула на нас, в шлемофоне прозвучал её голос:
– Соберись Кир, времени у нас не так много, до возвращения семьдесят минут.
– Понял, товарищ Ли, – кивнул я, поймав её тёплый взгляд.
– Предмет под номер двадцать девять, Кир. – Витька показал мне на дисплей своего браслета. – Что бы это значило?
– Хендерсон проинструктировал, что необходимо доставить какие-то важные артефакты. Они пронумерованы, будем искать их в городе.
– Да, Вить, – согласилась Ли, – Дюк рассказал мне, что это важные вещи и что необходимо испытать новое оборудования поиска.
– Хорошо, когда с тобой товарищи,
Всю вселенную проехать и пройти.
Звезды встретятся с Землёю расцветающей,
И на Марсе будут яблони цвести!
Громкий низкий голос, напевавший песню, заставил нас вздрогнуть. Песня доносилась, словно из невидимых динамиков. Странное ощущение, как будто на кладбище оркестр вдруг заиграл танцевальную музыку. Тем более, если учесть, что звуки мы могли слышать только через микрофон.
– Это ещё что за хрень? – прошептал в шлемофоне голос Шелегова, взволнованный и обескураженный. Витька вскинул лучемёт и осмотрелся.
– Хендерсон предупреждал, что место тут не совсем обычное, – добавил я.
Ли Вон двинулась первой, держа наготове оружие. Я смотрел по сторонам, а Витька шёл, прикрывая наши спины.
Вокруг тишина. Мысли о ложной безопасности успокаивали, но ненадолго. Я тут подумал, как можно создать портал в другое измерение. Жаль, что не так силен в физике, как профессор. Ясное дело – он гений. Как представить себе мир в формате 4D, и как мы могли бы существовать там. На дисплее выплыло задание, ну наконец-то, пролетело в мыслях.
– Ли, глянь, нам туда. – Я мотнул головой в сторону красного кирпичного строения и махнул рукой.
На экране навигатора отчётливо нарисован стрелками путь. Войти в здание, забрать предмет под номером двадцать девять, затем отправиться на улицу Томаса Кука. Мы словно внутри виртуального мира, компьютерной игры. Здесь всё кажется ненастоящим.
Идём по навигатору, миновали лабораторию – белое здание в форме сферы. Свернули налево, перед нами вырос дом из красного кирпича. Стены в выщерблинах, ядовитого зелёного цвета плющ вполз внутрь выбитых окон.
– Это что марсианская растительность такая? – спросил Шелегов.
– А ты, когда тут был, не видел её? – спросил я.
Он пожал плечами и промолчал.
Я осмотрелся и вошёл внутрь дома. Странное здание особняком торчало между довольно-таки симпатичных строений. Откуда оно взялось здесь? И выглядело так, словно ему не один десяток лет. Нелепые картины тут и там, я бы даже сказал, что они, может, и ничего, но явно не вписывались в общий облик стен с облупившейся краской. Через неё проглядывала кирпичная кладка. Дом этот словно вынырнул из чужой реальности. Там, где должна быть крыша, над головой чистое голубое небо и ветви марсианского плюща, жадно тянувшиеся вверх, к солнцу.
Выглянул наружу, позвал Ли. Она обернулась и застыла, словно не видя меня.
– Ребята, где вы? – Её голос в шлемофоне прозвучал тревожно. – Что за шутки?
– Да вот же, звёздочка, ты что, не видишь меня?
– Кир, я ничего не понимаю. – Её голос дрогнул, она точно потеряла нас из виду, как будто мы только что стояли здесь, а потом исчезли.
– Что происходит, Ли, мы рядом…
– Я со звёздами сдружился дальними! – прозвучало за спиной громкими раскатами, бодро и перекатываясь в эхо.
– Не волнуйся обо мне и не грусти.
Я обернулся, видя удивлённое лицо Витьки.
– Покидая нашу Землю, обещали мы,
Что на Марсе будут яблони цвести!
Он открывал рот и, казалось, что это он пел эту странную песню из прошлого. Я каким-то образом знал, что это очень старая забытая песенка времён моих бабушек и дедушек.
– Витёк, ты чего?
– Не знаю, – монотонно ответил он. – А где Ли, куда она делась? Только была здесь, и нет уже. Может, она в здание вошла?
Я обернулся. Ли словно переместилась в никуда. Я бросился к красному дому, ощущая, как сердце заколотилось в груди. Куда она пропала?!
– Ли! – крикнул в пустоту. В шлемофоне глухая тишина. – Вить, её нет здесь…
Я повернулся к другу и понял, что остался совсем один. Ребята? Ничего не понимая, отступил назад, под ногами битая кирпичная крошка. Марсианский плющ и красный песок. Пот струился по вискам, в горле комок, руки потянулись к лучемёту. «Ребята, где же вы?» – снова пронеслось в сознании. Я опять позвал их по именам. Выбежал на гравийную дорожку, что змейкой вилась между зданий. Никого. Вновь вернулся в красный дом без крыши.
Внезапное движение заставило меня вздрогнуть. Увидев зависшую в воздухе фигуру космонавта, я похолодел от ужаса. Она походила на проекцию, с нечёткими контурами. В воздухе зарябило, меня окружили мелкие зудящие насекомые. Я отмахнулся от них, а они облепили шлем, казалось, даже услышал их жужжание.
Этот космонавт… Я приблизился к нему. Кто это? Заглянул в шлем, увидев лицо Ли. Глаза звёздочки раскрыты, и в них тоска какая-то, отчаяние.
– Ли, что происходит?
Хотел коснуться моей девочки, но руки прошли сквозь голограмму. Нет. Что-то здесь не так, не могли же ребята взять и исчезнуть. Что, если не было никакого четвёртого измерения? Что, если меня, как и всех, не отправляли в Мёртвый город на Марсе? Потом снова задался вопросом: ну как же, Дюк же сам сказал, что это важное задание и что только мы справимся. Необходимо проверить новое оборудование. Что это за устройство? Я глянул на браслет на запястье. На дисплее мигала цифра двадцать девять. Почему я остался один?! Что с друзьями? Что если это эксперимент? Ложь, огромная ложь. Для чего? Возможно, те, кто задумал этот опыт, в поиске того самого человека, кто смог бы найти ответы, что остались в Мёртвом городе Эльдорадо? Хорошо. Но где тогда Шелегов и Ли? Почему остался я и где сейчас они?
Вдруг очень захотелось оказаться дома, грудь сдавила невыносимая тоска. Представил, как расплачется мама, если я не вернусь. Мысли о задании и поиске предмета вылетели прочь из головы. Я выбежал наружу. Улица встретила меня новой песней.
– Заправлены в планшеты
Космические карты,
И штурман уточняет
В последний раз маршрут.
Давайте-ка, ребята,
Закурим перед стартом:
У нас ещё в запасе
Четырнадцать минут.
Кто крутит эту музыку? Или она у меня в голове?! Я зажмурился, помотал головой, открыл глаза, понимая, что надо вернуться за штуковиной под номером двадцать девять. Что это – я не знал, но входить в дом снова очень не хотелось. Уговаривая себя и преодолевая тревогу, вошёл внутрь. Никаких голограмм и картин на стенах. Осмотрелся. Под ногами багровый песок, трава, я внимательно вглядывался в переплетение листьев, были они серебристо-зелёные. Что это за растение, снова спросил себя и тут же ответил – какая разница.
В углу блеснуло что-то, точно зеркальная линза, на которую направили луч света. Я присмотрелся, опускаясь на корточки, разгребая густую растительность. Поднял странный предмет, напоминавший колбу. Она оказалась металлической, тяжёлой. На дисплее устройства на запястье вспыхнула цифра двадцать девять. Нашёл, кивнул себе, и положил странную вещь, в которой что-то булькнуло, в сумку.
Вышел из здания и двинулся дальше по навигатору. Стойкое желание прекратить поиск предметов и отыскать друзей мешало сосредоточиться. То и дело в мысли врывались воспоминания – как я познакомился с Ли, когда мы столкнулись в коридоре технического зала. У неё выпали книги, и я решил помочь ей поднять их. Сели на корточки одновременно и столкнулись лбами. Смеялись. Я представил так живо её улыбку. В горле зацарапало, словно начинающаяся простуда. Поморщился, вернувшись в реальность чужого мира.
«Ли, где же ты? А была ли ты здесь? А был ли Витёк, мой лучший друг? Что же в этой колбе?»
Я вытащил её и потряс над ухом. Внутри что-то булькнуло. Тяжёлая зараза, как будто там жидкость типа ртути.
Выдохнул. Надо было идти дальше. Понимал, что не выполнить задание нельзя. Несмотря ни на что я должен всё закончить, пусть мне и казалось собирательство бессмысленным занятием. Если я сворачивал с курса в навигаторе, то обязательно упирался в невидимую стену. В голове шумело, стойкое чувство, что здесь всё не то, чем кажется, не покидало. Я снова ощутил себя внутри какой-то видеоигры. Да, не скрою, не играл очень давно, и новые игры наверняка стали реалистичнее тех, что были десять лет назад.
– Вам пора на улицу Томаса Кука! – Резкий металлический голос прогремел в голове.
– Что вам нужно?! – крикнул я в пустоту. Вскинул лучемёт и окинул взглядом крыши близлежащих домов. Кто подключается к связи? Под ложечкой засосало, обернулся на шелест за спиной. Что за дурацкие игры, застучало в висках.
– Хм, это тот, кто часы для лондонского Биг-Бена сделал или тот, другой Кук, что телескопы изготовлял?– спросил холодный голос. Он был лишён оттенков, как будто бы со мной говорила машина.
– Что?!
– Ответьте на вопрос. Ответьте на вопрос.
– Это что викторина?
– Нет, – холодно ответил голос. – Ответьте на вопрос.
– Что там? Томас Кук и Томас Кук… – я задумался, перебирая воспоминания. Для чего эти вопросы, что за бред. Собрался с мыслями. – Это два разных человека, достигших определённых высот в разных областях. Один занимался часами и изготовил их для английской башни Биг-Бен в Лондоне. Другой же делал телескопы и изобрёл крупнейший в мире на тот момент.
«Зачем я отвечаю? Что это за дурацкий экзамен?!»
– Хорошо, Кирилл. Предмет номер восемь следующий. Принесите его нам.
Стало легче дышать, словно невидимая рука отпустила горло, разжала цепкие пальцы. Всё не понимал, куда делись друзья. Напряжение мешало. Мне оставалось следовать цели и идти по навигатору. Я искал Ли и Витьку, глядел по сторонам, но вместо ответов видел пустынные улицы Мёртвого города, облысевшие клумбы, наступающий серебристый плющ, который разросся здесь буйно, чувствуя себя хозяином. Ощущал спиной взгляд, который следил за мной, буравил мне затылок и вёл по нужному только ему пути.
С Витькой мы встретились ещё на первом курсе. Заводной он, шутник, который так и норовил молодой учительнице сделать какую-то гадость. Она бедная даже плакала, а мы ржали. Глупые были тогда. Коса пришёл в класс, окинул нас взглядом и спросил для чего мы здесь? Помню, как стыд выплеснулся краской на лице. Михаила Сергеевича точно осенило. Он вскинул указательный палец, будто бы протыкая воздух, и набрал на интерактивной доке название темы сочинения – «Кто я в этом мире и для чего учусь в Академии».
– Ну, как вам задание? – с лукавством в голосе спросил он. – Екатерина Глебовна, думаю на сегодня им работы предостаточно.
С тех пор, как только наши шалости переходили границы дозволенного, Коса придумывал нам новые задания. Времени на озорство и хулиганство не осталось, а потом нам надоело вести себя как школота. Витёк так и сказал как-то: «Что мы какая-то школота, пора и повзрослеть».
В классе его уважали, и вскоре Екатерина Глебовна вздохнула спокойно, а Шелегов стал её любимым учеником.
Второе здание такое же из красного кирпича – клон предыдущего строения. Обшарпанное, стены в мелких трещинах и пятнах. Оно выплыло из воздуха, или я не заметил его сразу. Смело вошёл внутрь, пытаясь отбросить от себя страхи и сомнения – забрать предмет и дальше в путь.
Обстановка внутри схожая с предыдущими развалинами – тоже картины на стенах, только они какие-то другие. Снова космонавт, зависший в воздухе, лица его не разглядеть сквозь защитное забрало. Свет отражался в нём, и я увидел себя – как же мы похожи, мой скафандр тоже белый, только светофильтр не опущен. Зачем? Солнце здесь не слишком яркое. Кто там внутри? Я коснулся рукой космонавта. Опять проекция. В глазах зарябило, и голограмма переместилась выше. Странно, как же всё тут странно, пронеслось в голове. Кто его знает, может, я тоже исчез для них, возможно, нас намеренно разделили? Только для чего? Хоть бы с ребятами ничего не случилось. Как же моя звёздочка? В груди снова кольнуло, страх, что с Ли произошло что-то плохое, заставил сжать кулаки. Надо выбираться отсюда. Глянул на часы – осталось сорок минут.
Двинулся к серым колоннам, которые выглядели нелепо. Античные развалины, будто времён древнего Рима, и старая покосившаяся кирпичная постройка словно соединились вместе. Сердце теперь не бухало, как несколько минут назад. Как-то спокойнее стал себя чувствовать. Сосредоточился на поиске предмета, пока в траве не обнаружил металлическую штуковину, напоминавшую подзорную трубу. Зачем эти вещи, что в них ценного, пронеслось в голове. А, ну да, артефакты, проговорил я про себя голосом Шелегова. На дисплее пискнуло сообщение, что предмет под номером восемь обнаружен.
Бросил взгляд на космонавта. Теперь он был не один – более чёткое изображение второго звёздного странника зависло около соседней стены. Я пригляделся: было в облике его что-то жуткое. Он словно сидел в невидимом кресле, а под ногами лежал грязный плюшевый заяц. Одной рукой космонавт обнимал горшок с растением, а второй держал старый советский магнитофон или приёмник. Кто его знает. Идиотизм какой-то!
Я тут подумал, а не отсюда ли раздавались песенки? Как бы в подтверждение моих мыслей призывно зазвучал новый мотив.
– Я верю, друзья,
Караваны ракет
Помчат нас вперёд –
От звезды до звезды.
На пыльных тропинках
Далёких планет
Останутся наши следы.
Выскочил наружу, хотелось скорее выбраться из города, наполненного безумием. Бежал, пытаясь втиснуть в сумку длинную трубу, что не получалось, и, сжимая её в руке, понёсся прочь от красного здания. Искал источник звука, но тот словно убегал от меня, посмеиваясь новым куплетом:
– Когда-нибудь с годами
Припомним мы с друзьями,
Как по дорогам звёздным
Вели мы первый путь.
Как первыми сумели
Достичь заветной цели
И на родную землю
Со стороны взглянуть.
Что за чертовщина?! Я споткнулся, цепляясь ботинком за невидимую преграду, и полетел вперёд. Падать на Марсе не так больно, как на Земле. Всё равно обидно. Честно говоря, я и забыл, что сейчас на красной планете. Странным образом не ощущал себя пришельцем и был здесь своим, и город этот мёртвый тоже казался настоящим. Теперь он выглядел чётче. Когда мы оказались здесь, всё виделось иным, а теперь я как будто оказался в истинном Эльдорадо, мёртвом, но всё-таки живущим собственной сумасшедшей жизнью. Для чего я здесь и как же отыскать товарищей? Что мне не рассказал Витька? Или мне так хотелось думать, принимать, что Шелегов осведомлён настолько, что знал, как поступить, где в этой истории начало и конец.
Опять воспоминания о Ли – как впервые поцеловал её. Тогда мне это казалось самым важным. «Почему тогда, – спросил я себя сейчас, – это важно и теперь». Ли Вон сидела на подоконнике, мы говорили о чём-то, сейчас и не существенно что это был за трёп. Ни о чём. Она смеялась, а смотрел на её губы, на ямочки на щеках и удивительные гладкие чёрные волосы. Она вдруг нахмурилась и спросила, что это за взгляд такой, о чём ты думаешь, Кир. Я возьми и поцеловал её, сначала робко, словно проверяя, влепит она мне пощёчину или соскочит с подоконника и убежит оскорблённая и обиженная. Нет. Ли немного отпрянула, а потом её губы тронула улыбка, она погладила меня по волосам, а я снова прижался к её губам. Помню их вкус и сейчас. Губы вдруг стали горячими, а мне стало так тревожно, как будто я потерял её навсегда.
– Ли! – зачем-то крикнул я. Кто услышит мой крик, разве тот, кто подключён к нашей внутренней связи. Но здесь никого нет кроме меня.
Глянул на экран навигатора: до улицы 321 идти придётся прилично. Закинули маршрут на другой конец города. Думал, сейчас последний предмет – и всё, адью, Мёртвый город Эльдорадо. Странное название, дом «Выставочная комната». Последняя вещь – номер 2007.
Я нутром чувствовал, что добром моё путешествие не закончится. Интуиция меня редко подводила, как и сейчас. Тишина наблюдала, весёлые песни о покорении космоса, каким его видели поэты 60-70-х годов умолкли. Я не слышал даже звука собственных шагов. Внезапно перед глазами появилась рябь. Как будто город снова стал ненастоящим, а голограммой, виртуальной реальностью, декорацией. Может, и не было никакой телепортации, рассуждал я, может, все просто видение?
Чем дальше я двигался, тем легче было идти. Раз-два, раз-два! Страхи вдруг улетучились, я отключился от мыслей о пропавших друзьях. Это было сделать трудно, но у меня получилось. Иду, разглядывая кроссовки… Стоп. Дыхание сбилось, я аж закашлялся, хватаясь за горло. Потёр слезившиеся глаза. Скафандр! Где он?! Ощутил себя голым и беззащитным, но дышал, значит не все так страшно. Или это какая-то другая реальность? Снова игры?! Я прибавил шагу.
Я на Марсе или где вообще? Глянул на руку – браслет с показателями на месте. Где скафандр? А где предметы? Выдохнул, глядя на поясную сумку. У меня была совсем другая, эта более вместительная. Расстегнул молнию и к зеркальной колбе положил «подзорную трубу». Игра разума? Что за хрень происходит?!
До места назначения осталось метров двести, ускорил шаг. Дышал, понимая, что тут выжить нельзя, но каким-то образом я пока жив.
За поворотом большое здание, напоминавшее барак, отталкивающего вида, и кажется, что от него исходило трупное зловоние. Этого ещё мне не хватало, ругаюсь и плюю под ноги. На сооружении, обитом досками, выкрашенными в красный цвет, приколочена вывеска – «Выставочная комната». Внезапно в уши ударил звук военного марша, я чуть не подпрыгнул на месте. Он нарастал, я слышал топот солдатских сапог, иностранную речь. Замер, не доходя до лестницы, видя, как двери дома открываются, и оттуда люди в медицинской одежде и в противогазах выносят тела на носилках. Точно бревна скидывают мертвецов на выгоревший рыжий газон. Люди мертвы, они похожи на пациентов доктора Менделя.
Цифры 371 на красном доме вспыхнули неоновым светом и погасли. Нет, внутрь я входить не хочу. В голове бьётся, что я уже что-то знал и об этой цифре, и о названии «Выставочная комната». Предмет под номером 2007, что это такое? Людей я ещё тут не встречал, если не считать проекции космонавта в первом и втором зданиях. Снова вспомнил, что одним из космонавтов была Ли. Я облизал пересохшие губы, так захотелось, чтобы ребята были живы, чтобы с ними ничего не случилось.
Металлический привкус во рту и пелена перед глазами заставили меня покачнуться. Ноги наливались свинцом, но шли против моей воли к страшному строению.
– Ужасающий пример того, что могут делать совершенно лишённые человечности существа в белых халатах и погонах, – прозвучал тот же голос машины, что задавал мне вопросы. – Жестокость и циничность таких опытов не укладывается в современном человеческом сознании… Что ты скажешь нам?
Я молчал, вспоминая ответ на неясный вопрос, ощущая себя на каком-то экзамене для непонятной цели.
– Говори! – рявкнул голос, металлический лязг прозвучал над ухом, и я поморщился.
– Вам рассказать о «Сёва» – Эпохе просвещённого мира? Об опытах над людьми? Или о том, что нацисты не ответили за преступления? Они перебрались за океан и возобновили опыты! Зачем? Для чего эти вопросы? Где мои друзья?
Гул. От него задрожала земля. Вдалеке на горизонте я увидел вспышку, зажал уши ладонями. После огненного шара на горизонте в небе вырос огромный ядерный гриб, он поднимался на длинной ножке и напоминал серый мухомор с дымчатой шляпкой. Сумасшествие. Мысль промелькнула, оборвалась звонкой струной, и я решительно направился к лестнице, повторяя, что здесь всё не то, чем кажется. Что-то мне подсказывало: я не смогу вернуться домой, если не завершу миссию. В том, что это не просто задание и поиск предметов, сомнений больше не оставалось.
Люди в белых халатах, забрызганных кровью, смотрели на меня сквозь мутные стекла противогазов. Мой путь прошёл сквозь них. Они призраки, твердил себе. Они ненастоящие.
Отряд 371 был создан в Японии, где собрали лучших учёных, всплыло в памяти. Они проводили жестокие опыты над людьми. Перед глазами пролетали кадры из старого документального фильма – раненые, заражённые чумой, закрытые в клетках люди, выпотрошенные тела. Я искал предмет под номером 2007.
Внутри фабрики смерти коридоры, подземелья, лаборатории. Душераздирающие крики превратились в какофонию. Они преследовали. Что меня не остановило в тот момент, не заставило вернуться и бежать, бежать без оглядки, я не думал. Маленький металлический чемоданчик с кровавыми подтёками смотрел на меня с деревянной кушетки, словно внутри него лежало что-то жуткое – органы, части тела. Пол под ногами вздрогнул, за стенами здания я слышал свист, как будто ураганный ветер проносился, снося город, точно детскую постройку из кубиков.
На дисплее пискнуло – предмет 2007 обнаружен. Я поднял чемоданчик и развернулся, чтобы вернуться к выходу. Только его не было. Всё изменилось до неузнаваемости – пыточные застенки, лаборатории, люди в белых халатах.
Дыхание перехватило, мне словно не хватало воздуха. Я без скафандра, а что, если и вправду это какой-то эксперимент с сознанием? На Марсе я не смог бы дышать. Тогда где я? Для чего?! Собирать дурацкие артефакты, смотреть фильм о жестокости во время второй мировой войны?!
– Давно нас ожидают
Далёкие планеты,
Холодные планеты,
Безмолвные поля.
Но ни одна планета
Не ждёт нас так, как эта
Планета дорогая
По имени Земля.
Стены здания снесло взрывной волной. Жар, словно дыхание дракона, опалил лицо. Огненное зарево поглотило меня, и, казалось, я превращаюсь в тень и останусь воспоминанием на красной планете, как и мои друзья, которые исчезли. Так и я буду стёрт, как файл. Мальчик, что мечтал о космосе и хотел стать испытателем. Что пошло не так? Почему?!
– Почему?! – Мой крик утонул в ураганном ветре из огня, пыли и раскалённого воздуха.
***
Я открыл глаза, веки горели. В красной комнате я не один. У стены кресло-качалка, на котором сидел незнакомец, лица не видно. Он молчал, курил. Табаком даже не пахло, я помнил, как мой отец курил трубку, а тут, точно просто дым и тишина. Снова иллюзия?
– Я понимаю, ты устал, тебе страшно, но ты справился, – утомлённо ответил чужак, не поднимая головы. Его голос мне показался очень знакомым, но я и не догадывался, кто скрывался в тени. Человек развернулся на кресле, но я по-прежнему не мог разглядеть лица говорившего. Он рассматривал какую-то вещь. Ах да, это та самая зеркальная колба, понял я, но как она оказалась у него? – Мы долго искали тебя.
– Для чего?
– Для того, чтобы передать послание.
– Какое послание?! – Я начинал злиться.
– Не волнуйся, ты единственный, кто погрузился в четырёхмерное пространство. Мы, марсиане, обитаем в четвёртом измерении, поэтому землянам невозможно было нас обнаружить.
– Марсиане? – недоверчиво переспросил я. Не думаю, что именно так выглядели жители Марса, хотя о чём я рассуждаю, одёрнул себя. Откуда мне знать, как должен выглядеть житель красной планеты.
– После гибели Фаэтона часть из нас отправилась на Землю, другая группа осваивала этот мир. Мы иначе именуем его, но, чтобы тебе не путаться, буду называть, как тебе привычнее, Кирилл.
Меня удивило, что он знал моё имя. Снова сомнения закрались в душу, откуда какой-то марсианин – ну, предположим, он говорит правду – знает, как меня зовут.
– Я отвечу тебе, Кир. – Он повернулся, и я отпрянул. Это был мой друг Витька!
Витька Шелегов не может быть марсианином! Копна вьющихся волос, те же черты лица, только глаза – они совершенно чужие. Огромные чёрные зрачки на кровавом поле. Нет, не это было самым тяжёлым. Сам взгляд, точно острый нож, вырезал микрон за микроном то, что мы привыкли называть душой. Я чувствовал это.
Витька отвернулся и продолжил:
– Мы стали очень разными, и тебе трудно, Кирилл, я понимаю, поэтому буду краток. После полномасштабной войны на нашей планете случилось непоправимое: нас выбросило в четвёртое измерение, а трёхмерный мир, который ты привык видеть здесь, погиб. Атмосфера сгорела в пламени гигантского взрыва, охватившего Марс, нам оставалось всё начинать заново. Вернуться в привычный мир мы не могли. Катастрофа произошла пятьсот лет назад по земному исчислению, для нас же минула тысяча. Мы неоднократно посещали Землю, наблюдали за вами, понимая, что в силу обстоятельств не можем вступить в контакт. Мы видели, что земляне повторяли нашу судьбу – разрушительные войны, бесчеловечные эксперименты, обогащение за счёт слабых… Я могу перечислять пороки, которые приведут вас к гибели, долго. Не об этом речь. Люди прилетели на Марс, начали изучение планеты, но им этого показалось мало. Вы проникли в наш мир с помощью технологий перехода сквозь пространство и время, и принесли сюда тёмную материю, не зная, что тем самым погубите не только нас, но и себя. Эльдорадо начал проявлять нестабильность с пространством сразу после возведения. Не мы уничтожили его. Город в четвёртом измерении на Марсе так же медленно разрушался. Энергетические поля вашего города и нашего начали пожирать друг друга. Да, остались стены, но здесь невозможно жить. Антиматерия, её частицы, меняют это место, которое вы назвали Эльдорадо.
– Куда делась Ли?
– Мне пришлось внедриться в школу, стать твоим другом, отправиться вместе с вами на Марс, – ответил марсианин, словно не слыша мой вопрос. – Земляне стали посылать сюда солдат, учёных. Они выяснили, что, если пройти в четвёртое измерение, возможно что-то узнать о происходящем. Как и у нас, у вас есть подобные одарённые люди. Однако наперёд их никак не определить, не найти. Мы хотели предупредить землян, чтобы они оставили Марс в покое и что ваше вторжение приведёт к глобальной катастрофе. Ты за последние годы единственный, кто дошёл до Рубикона. Я отправлял подсказки, рисовал теории. Наши разведчики ценой жизни доносили важную информацию до землян. – Шелегов вздохнул и замолчал.
– А эта музыка? Песни из двадцатого века? Зачем?
– Это делали не мы, а твоё сознание, Кир. Только так ты смог проникнуть в четвёртое измерение.
Я спросил, как мне поступить и что делать дальше. Марсианин махнул в сторону открывающейся двери со словами, что я сам отыщу путь.
– Главное – убеди своих людей, что Марс давно уже наша планета, и вам тут делать нечего!
Было это сказано, как мне показалось, с некой угрозой. Я подумал о друге Витьке, о прежнем товарище, которой оказался не тем, за кого выдавал себя, о звёздочке Ли. Неужели она погибла?! По коже пробежал мороз, я сжал кулаки.
– Где Ли? – снова спросил я. – Она же ни о чём не догадывалась!
– С ней всё в порядке, она не смогла пройти за тобой в Мёртвый город.
– Она жива?
Шелегов молча кивнул и добавил, что время закончилось, и мне пора возвращаться домой.
– Отдай артефакты Касинскому, этого хватит, чтобы навсегда оставить Марс в покое.
– Зачем они ему, он что, знал, кто ты?
Виктор скрестил руки на груди и улыбнулся краем рта.
– Кир, ты хочешь слишком многого. – В его интонации я узнал своего настоящего друга. Не того, что сейчас смотрел на меня, а того, кто преодолевал со мной трудности, хулиганил на уроках, тот, кого я любил как брата. – Витька не вернулся с Марса.
– Как так не вернулся? – непонимающе спросил я. – Твой друг погиб. Вместо него на Земле оказался я. Разве ты не замечал перемен?
Я пожал плечами, понимая, что марсианин в чём-то прав.
– А что это за артефакты? Разве мне не нужно знать что это?
Марсианин с лицом Шелегова усмехнулся и повторил, что я хочу слишком многого.
– Любопытство погубит человечество, но в этом наша природа потому, что мы все потомки одного вида. Возможно, вы выживите и станете мудрее, как это получилось у нас. Цифры на предметах это даты, Кирилл. Мы собирали важную информацию о землянах, когда вы только начали осваивать космос. В 1929 году один из наших агентов передал послание человеку по имени Адольф Гитлер, считая, что сделал правильный выбор. Результат вам известен – кровавая война, эксперименты над людьми.
– Он передал ему знания о каком-то новом оружии? – с ужасом в голосе спросил я марсианина.
Тот повёл бровями и продолжил:
– Нам было очень сложно ликвидировать последствия. У вас этот артефакт ещё называют «копьё судьбы».
В желудке сжалось. На самом деле мне всегда эта легенда казалась мифом.
– А восьмой предмет? – выпалил я. – это тоже год?
– Скорее код. Нам было так удобнее шифровать название артефактов. В 1998 году произошла новая встреча. На этот раз наш агент не стал связываться с кем-то из правительства. На большом континенте, что вы называете, Северная Америка произошла, как нам казалось плодотворная встреча с несколькими учёными. Им был передан ещё один артефакт, который вы называли Святым Граалем. Ведь на самом деле Христос, которому поклонялись миллионы, был одним из нас, – марсианин свёл брови, и на его лице появилась маска боли. – Грааль – не просто символ знаний, и не нужно пить из него, чтобы узнать мир и понять, как он устроен. Всё, что связано с «золотым кубком» вымысел и просто легенда, ставшая для землян святыней. Тебя не удивляет, как быстро на Земле стали развиваться технологии, за первые десять, потом двадцать лет, ваш мир опередил своё будущее. Однако оно не принесло вам ожидаемого нами эффекта. Ваши учёные решили ещё и на Марсе обосноваться. Те, кто был связан с нами, молчали, не предприняли попыток не допустить вторжения в наш мир. Теперь же твой учитель Касинский получит всё, как и «терновый венец». Это последний артефакт из нашего мира для землян. Ели им воспользоваться верно – ваш мир ждёт процветание и благоденствие.
– Терновый венец, что был на Христе? – скептически спросил я. Никогда не верил в Бога, не считал, что это важно. Хотя все мы привыкли упоминать его имя, когда надеемся, когда нам плохо, когда больше верить не во что. – А причём тут 2007? Это год, или что?
– Теперь ты прав. В 2007 году ваши межпланетные приборы обнаружили, что на Марсе есть жизнь. Не просто бактерии, и не насекомые или ящерицы. Именно в том месте потом и появился Эльдорадо,– марсианин устало вздохнул. – «Терновый венец» не источал кровь Христа, он спас его от быстрой смерти, в нём жизненная сила. – Он бросил взгляд на чемоданчик, покрытый кровавыми пятнами. – Не удалось полностью изолировать эту субстанцию, но я отправил инструкции, как сделать это. Этот артефакт последняя надежда Человечества. Если вы снова повернёте дары нашего мира к бездне пороков, ваш ждёт известный для нас путь. Мы уже проходили эту дорогу, и поверь, она стоила миллиардам жизней.
– Зачем тогда эта «помощь»? – презрительно бросил я, – чтобы мы скорее сдохли, или перебили друг друга?!
Марсианин покачал головой:
– Боюсь, что мы снова ошибёмся с выбором, но сейчас мы хотим, чтобы земляне оставили нашу планету в покое. Мы вам дали последний шанс повзрослеть.
Я смотрел на него, понимая, что у марсианина только облик моего друга. Нет, он совершенно не похож на Шелегова, он иной.
– И теперь эти три артефакта я должен отдать Касинскому?
Марсианин кивнул снова.
– Ты представляешь, что это бомба, что это гремучая смесь – кто устоит перед соблазном?!
– Кто-то, да должен. У меня не осталось времени.
– Вить, – я привычно позвал его по имени, – ты веришь Михаилу Сергеевичу?
– Верю, – отозвался марсианин и взмахнул рукой. Сделал он это устало, точно разговор наш был для него не просто откровением, а необходимостью. – И я верю в тебя, в Ли, в таких как ты.
Вспышка, тошнота, подкатившая к горлу, толчок в затылок и белый пол под ногами. Я поднялся, стиснув зубы от боли, в животе закрутило, а на лбу выступил пот. Вокруг пустота и путь, точно начерченный красным мелом на белом песке. Пошатываясь, двинулся вперёд.
Шёл по коридору. На мне снова белый скафандр, я бережно нёс артефакты – зеркальную колбу – «Грааль», «подзорную трубу» – «копьё судьбы» и чемоданчик с кровавыми кляксами, где лежал «терновый венец».
Марсианин Витька Шелегов. Как такое могло случиться, как я не раскусил его?! Он сказал, что никому из землян не удавалось проникнуть в четвёртое измерение, кроме меня. Почему? Это же невозможно, как такое вообще могло произойти именно со мной?
Перед глазами красное кирпичное здание, картины и космонавты. Мёртвые. Это был мираж, иллюзия. Ли Вон, которая грустно смотрела на меня из-под мутного стекла шлема скафандра, мой друг, ставший иным чужаком.
А может, Витька прав и нам лучше не соваться на Марс? Я хотел верить, что всё так и будет, надеялся, что вернусь прежним.
В конце зелёного коридора увидел светящийся круг, встал в него и зажмурился. До перехода домой несколько секунд.