Давно это было, как и написание самого очерка. Моя первая машина – ОКА. Купил я ее в 1999 году в возрасте – стыдно сказать – 40 лет! Практики – никакой. В детстве ездил только на велосипеде. Жил бы в деревне – еще, куда ни шло, а тут город-миллионер. Ну вот, нашел территорию, давай учиться: сначала передом, потом задом. В первый же день оторвал рычаг переключения передач. Вызвал знакомого по телефону. Каким-то образом удалось включить третью передачу и на этом дело закончилось. Очень неудобно было в таком положении искать по городу автосервис, но мы справились. Какие-то уроки вождения давали знакомые, и вроде что-то получалось, но когда оставался один, то начинал сильно потеть и нервничать. Через две недели решился ехать на ней самостоятельно до работы. Со своим знакомым в выходные дни изучили маршрут и в понедельник – мороз по коже – мой первый выход, выезд вернее.
И началось: би-би-би! За три перекура все же добрался. Мне (так судьбой определено) любые начинания даются сверхтяжело. Ох, и натерпелся я, особенно в первый год. Знаете, народ у нас не очень вежливый на дорогах. Труднее всего было проезжать оживленные перекрестки. Уже при небольшом волнении машина начинала глохнуть. Пока я ее заводил под несмолкаемый шум автомобильных гудков и нецензурную брань своих коллег автолюбителей, движение на зеленый свет прекращалось. Включать «аварийку» и ждать, когда движение ослабнет – бессмысленно. Не все знакомые соглашались садиться в мою машину, стыдно. И все же. Сколько радости от ощущения свободы и независимости дает нам собственный автомобиль. О-о-о, да бибикайте сколько угодно, ругайтесь, обзывайтесь – я уже никогда, никогда в трамвае ездить не буду.
В течение 8 лет я добирался на работу через весь город - час чистой езды на трамвае. И это в часы «пик», когда стоишь на одной ноге, а другую поставить некуда. Когда в ухо тебе дышат чесночным перегаром, спешащие не опоздать на работу трудяги, когда при этом нужно следить, чтобы твой карман не порезал бритвой какой-нибудь безработный жулик и.т.д., и. т.п. Добираться с работы домой и того хуже. Раньше 21 часа, как правило, не уйдешь, а там трамваи, чуть-ли не каждый, едут в парк. Зимой холодно. Скачешь около часа между двух трамвайных остановок: который не в парк! И не молоденький уже. Блин, когда же это закончится, до пенсии что-ли мне козликом скакать. А тут в машине, тепло, можно покурить: «ха-ха, бибикайте сколько вам захочется, а если зеркала начнете мне бить, то у меня тоже аргументы найдутся».
Больше других машин я ненавидел «жигули» после девятой модели. Как-то их становилось все больше и больше. Их счастливые обладатели, пересевшие с «классики», успешные люди, буквально не давали мне прохода, проезда то есть. Я чувствовал себя в их подавляющем окружении гадким утенком, или дворнягой среди породистых и ухоженных домашних барбосов. Чуть влево от обочины – сигнал: «куда лезешь, урод!». И тут же мимо меня - «десятка», вылизанная, сияющая, а из-за стекол: злые, иногда насмешливые выражения лиц. Курьезы на каждом километре. Где-то справа не пропустил и начинается… Думают, что хам какой-то в ОКЕ сидит. Сначала пальцем вокруг виска покрутит, а когда обгонит, по тормозам нажмет. «Ну, извини, брат, не хотел тебя обидеть. Да, я не прав». Еду дальше. На перекрестке занимаю второй ряд, ошибочно полагая, что нужно справа место оставить. Слева останавливается джип. Толстомордый водила жестом просит открыть стекло и выливает на меня ведро помоев.
Эх. А тут еду как-то по второму ряду и пропускаю поворот направо. Черт. Перед светофором в правом ряду «десятка». Встаю перед ней. О, что тут началось.. За поворотом обгоняет меня разъяренный и обиженный хозяин, перекрывает дорогу и жестом показывает мне: «Ну, иди сюда, поговорим по-мужски». Я не выхожу из машины. Очень неохота по морде получать. Тем более я не спортсмен и единоборствами никогда не занимался. Сижу, жду. Думаю про себя: «Если будет мою машину калечить, буду отбиваться, жестко. Ну, посидели в машинах и разъехались. Хорошо, что один был. А если компания молодых отморозков?
Разумеется, я был влюблен в свою ласточку. Вылизывал кузов чуть ли не каждый день. Только, что внутри у нее, долго разбирался. Ну не интересно мне, как она устроена. Приходилось платить. Удивился, когда из под капота дым пошел. Оказывается тосол выбежал, будь он не ладен. Ладно со знакомым ехал. Подсказал, что воды можно залить. Зимой масло вытекло по какой-то причине. Прямо на перекрестке. Кажется, со шлангом была проблема. Ладно, думаю, пока едет, дотяну до работы километра два. А там Костя, друг, скажет, что делать надо. Ну и сами понимаете. Вот так я понял, что двигатель без определенного количества масла ломается.
После работы Костя зацепил меня тросом и «попёр» по городу до автосервиса. Это километров 20. Господи, как же это неудобно: зимой, да еще снежок падает. Часы пик, пробки. Сижу как в танке, готовый к самому худшему. Видимость почти нулевая. Нога на тормозе. Стекла заиндевели. Косте нужно в детский садик за ребенком. Он нервничает. В одном месте решает развернуться, но дорога узкая. Стоящие в пробке водители со смехом руками подымают мой мерседес и разворачивают в нужном направлении. В районе Уралмаша пробок нет. Костя жмет до 80 по трамвайным рельсам. Мама-мия, как мне плохо. Он думает о своем ребенке, о воспитательнице детского садика, которая обязательно встретит его словами: «Вообще-то рабочий день у меня в семь часов заканчивается». Ну и еще что-нибудь. Я же думаю о цене своей глупости.
Через полгода кое-как ездить научился, а тут отпуск на носу. Предлагаю жене: «Поехали в Крым». До сих пор не понимаю, как она согласилась. Подготовки никакой. Взял только насос, да ключей набор. Еще думал долго: «На фига они мне?». В Крыму я по молодости прожил три года. Закинула меня туда нелегкая по причине желания пожить на юге возле моря. Вот и поступил в училище, нет не в мореходное – в строительное. Прошло 25 лет. Был на дворе кажется август месяц. Смущало одно. В темное время суток я еще не ездил. Зрение у меня не единица. Очки, разумеется, помогают, но все равно не 100 процентов. Да и ездок я еще никакой. Ладно Россия, а на Украине как? Ну да что тут думать. Так можно и с места не тронуться. Жена ставит условие – не больше 70 километров в час. Поделили обязанности. Моя – не задавить ни кого и ногу держать всегда на тормозе. Чуть сомнение и педаль в пол. Все остальное – ее, а именно: прокладывать маршрут, следить за всеми дорожными знаками и сообщать мне вслух, вести путевой дневник, фотографировать достопримечательности, считать деньги, ухаживать за мной в пути следования; запихивать в рот всякие деликатесы и вливать жидкости, чтобы не икалось, петь песни.
В семь утра тронулись. Выехали благополучно за город, ура. Какое же это замечательное чувство! Год сверхнапряженного ежедневного труда и сво-бо-да!!! Один мой коллега по работе заметил как-то: «Счастье – это когда садишься в поезд, залазишь на вторую полку и засыпаешь». А для кого-то это счастье – несчастье. Как все относительно в жизни.
Часа через три едем уже по Башкирии. Красота-то какая! Машин мало. Дорога извилистая. Равнина кончилась. Лес не стоит сплошняком по обе стороны дороги. Поля, косогоры. И интересно: «А что же там за этим поворотом?» А там внизу селение башкирское, домики деревянные. Вот и речка. Коровы, овцы вдали. «А там что, за следующим поворотом?» Ага, машина впереди стоит. Пропускает пересечение дороги стадом коров. Какие же они милые, особенно телята. Жует, жует на обочине травку, повернет голову в твою сторону и замрет, слегка удивленный. « Ну что же ты смотришь, глупенький?» И так хочется проникнуть в его сознание, в его чувства. В его взгляде такая простота и добродушие. Кажется, он и машину твою воспринимает, как что-то живое. Коровы же более деловиты и знающи. Они переходят дорогу не спеша. Машины для них нечто второстепенное. И только окрики и кнут пастухов, как правило, молодых деревенских парнишек, заставляют их чуть ускорить поперечное движение. Ну вот, дорога снова свободна. Ищем место для перекуса. Съезжаем с дороги чуть вверх по поляне. Привал.
Жена смотрит на меня влюбленными глазами и в тоже время чуть с гордецой: «Ну чтобы ты делал без меня? Своей довольной и глупой рожей ты, прежде всего, обязан мне. Только я могла согласиться ехать с тобой черт знает куда». Я понимаю ее женскую сущность. И ответным взглядом соглашаюсь с ней: «Да, конечно, милая. Без тебя было бы не то. Это солнце светило бы не так ласково и тепло». Обидно, конечно, но это так.
Не спеша пообедали, чем бог послал. Запомнился ветерок ласковый, непривычное гудение в ушах, белая дымка вдали, красивая дорога меж больших холмов и чувство, как будто там за горизонтом начинается сказка. А еще включается воображение от когда-то прочитанного. Это же башкирские земли. Мерещатся многочисленные толпы вооруженных всадников, одетых в яркие национальные одежды, с пиками, саблями, луками. Это же земли великого народа, который сохранил свою самобытность после татаро-монгольского нашествия. Башкиры были и остались после них. А где остальные? Пожалуй, это были лучшие минуты первого дня.
Потом выехали на федеральную трасу, и стало чуть обыкновенней. Много машин. Впервые узнал, что такое фуры на дорогах. ОКА набирает скорость сто километров в час за 24 секунды. Как же тяжело с такими характеристиками обогнать фуру. Заметил, что в горах и дорога вроде ровная, а машина на третей передаче не везде справляется. Даже беспокойство какое-то: «С двигателем что-то не в порядке?». Сказочное место возле Сима. Ну никогда прежде не видел такого земного пространства. Десятки километров просматриваются простым взглядом. Внизу долина, речка вьется голубой нитью. Кое-где дымки из банных труб. Воздух прозрачен, чист. Деревянные дома и домики рассеяны по всей низине. И как хорошо, что это не безликие бетонные многоэтажки. А там, дальше опять горы. И пусть не снежные, но такие манящие. И так хочется сесть верхом на лошадь и туда… Нет, не галопом. Просто шагом по траве, песку, пролескам и вдоль речки. И чувство гордости: «Это тоже часть моей страны, моей Родины». Красивая страна Башкирия. А если чуть в сторону от федеральной трассы? Там, наверное и происходит самое интересное: люди, звери, птицы.
Ночевать остановились где-то под Самарой. Усталости никакой. Первую ночь провели на платной автостоянке в фанерном домике. Выспались. Второй день менее запомнился. Остановились перед Волгоградом. Ночевали уже в машине. Заехали в сумерках в лесополосу. Сейчас даже трудно представить как это возможно. Выравнивали ложе всем, что есть. Не помню даже, чтобы ноги затекли. Жена маленькая. Ей и того легче. Вместе с утренней зарей тронулись и около 9 утра в Волгограде. Очень тяжело мне было ехать по нему. Долго, много светофоров, машин. Незнакомый город. Одни мысли в голове : «Только бы кого не задавить, или в аварию не попасть». Все-таки решили посмотреть исторический музей с огромным памятником «Родина-мать зовет». Масштабы бетонных конструкций, конечно впечатлили. Посидели на лавочке, пофотографировались. Солнышко, утренняя свежесть и нарастающее тепло. В музее нашли табличку с фамилией деда жены, погибшего во время обороны, поклонились, положили цветы и тронулись дальше. Кое-как выехали из города, да не на ту дорогу. Ну дали крюк километров 50, ерунда. За Волгоградом пошли степи. Жара. Машин мало. Трава горит. Дым. Душно. Однообразие пейзажа утомляет.
Решили заехать к моей старшей сестре, проживающей в Пролетарском районе Ростовской области. Свернули с федеральной трассы и километров 500 ехали по атласу. Сразу почувствовалась разница. Машин мало, заправок мало, кафешек нет. Внутри легкое беспокойство. Вот случись что-нибудь с машиной и могут начаться проблемы. Но с другой стороны чувство свободы расширяется. Тот же асфальт. Дорога чуть уже и без разметок. Полное отсутствие работников ГИБДД. Перед хутором Сухим встречаем вечернюю зорьку в поле, засеянной сплошь подсолнухами. Красота-то какая! Еще не созревшие пушистые желтые подсолнухи на красном заходящем солнце. Сухой, уже утром встретил нас как-то негостеприимно. Асфальта нет. Главная улица вся в бетонных колдобинах, как после бомбежки. Куда вот я со своими навыками вождения, да на ОКЕ с ее низким дорожным просветом. Плутали, плутали в поисках улицы Александра Матросова пока не заехали на край хутора, где и закончилась дорога. В метрах 30 окраинный домик. Спрашиваю у мужика на лавочке дорогу. Он с какой-то ехидной улыбкой смотрит на мою машину, мою самую красивую на всем белом свете и говорит: «Да тут недалеко, метров триста. Только вот сомнение у меня. Доедете-ли вы на свей «кочерыжке». Вот так прямо мне и сказал. Доехали, с болью в сердце. Вздрагивая при каждом цеплянии брюхом о дорожные бугорки.
Приехали. День только начался. Выходит сестра. В ее голосе характерный южнорусский говор. Гласные звуки с протягом, чуть нараспев вперемешку с украинскими словами вроде: «Будь ласков», «дивчина», «нехай», «пройдем до хаты», «поhутарим». Как это мило. Чуть в сторонке, в метрах трех – бабушка. Она к нам не подходит, прислушивается в пол-оборота, приглядывается настороженно, недоверчиво. Волосы у нее белые, белые. Это моя мама. Ей 85 лет. Стоит, не горбатясь. Взгляд обращен в мою сторону, но как будто обтекает меня, невидящий взгляд. Спрашивает сестру: «Кто это?». - «Мам, да ты что, не узнаешь что-ли? Это Витя, сын твой младший, ну?» Я беру ее за руки, приобнимаю слегка, боясь спугнуть. Нет, не узнает. Горько-то как. Дожил. Внутри ком в горле. Глаза моргают, влажнеют. Черт..сейчас зареву. Сдерживаюсь, не положено мужику. Физически мама здорова. Сестра писала, что стала пропадать память и зрение. Но так, чтобы родного сына не узнать.. Сам виноват. Со слов сестры пропадала на несколько дней из дома. Находили. Почти каждый день ходит на кладбище к последнему своему спутнику жизни, умершему лет пять назад, дяде Саше. Часа через два мама подошла ко мне, прижалась, вспомнила. Разговоров никаких не было. Уже в разных мирах мы находились. Все общение на уровне чувств и полузабытых воспоминаниях.
У сестры остановились на день. Сходили к ее второй дочери. Замужем. Живет отдельно. Хозяйство в виде своего дома, коровы и прочей живности. Съездили на приток Дона – Маныч. Вечером посидели, повспоминали. Хозяйство у сестры небольшое. Несколько плодовых деревьев, птица: куры, утки, индюшки. Вода из колодца. Ведро на веревочке. Жена у меня сильно удивилась, когда моя мама без особых усилий вытащила почти полное ведро воды с трехметровой глубины и понесла в дом. На следующий день утром выехали. Свинство с моей стороны конечно. Сестра обиделась, мама в слезы. Ох, тяжело это все.
Теперь прямая дорога к морю: Сальск – Тихорецк – Керченский пролив. Машинка бежит весело. На Ростовской трассе стали обгонять нас машины с нашими номерами. Вдали от родины теснее проявляется землячество. Ненавистные мне «десятки», «двенашки» уже сигналят вполне дружелюбно. Обгоняют не сразу, а при обгоне показывают большой палец вверх и восхищенно машут руками. Дороги поражают своей чистотой и гладкой поверхностью. Кругом разметочки. Деревья окрашены по пояс белой краской. Дома добротные, ухоженные, чистые. Здесь живут люди. Это не Урал с его покосившимися черными, деревянными избами, огороженными ветхими заборами из жердей.
Уже во второй половине дня жена говорит мне: «Милый, если по дороге вдруг будет подходящее кафе по правую сторону с удобным заездом и тебе захочется перекусить, то я тоже не против». Ну, хорошо. Сам как-то увлекся. Да и в дороге за рулем легче. Что-то и не попадалось подходящего. Часа через два у жены истерика, послужившая мне уроком на всю оставшуюся жизнь. И если женщина вот так вот ласково говорит и на что-то намекает невзначай как бы, больше всего заботясь о тебе, разумеется, это не нужно воспринимать буквально. Реагировать нужно немедленно. После дорожного скандала на почве несвоевременного принятия пищи впоследствии на подобные просьбы я реагировал моментально. Тупо останавливался в ближайшей точке, но хоть шоколадку, да покупал.
Вот и граница. Переправа на пароме заняла часа четыре. Сырой влажный ветер с моря. Ностальгия. Когда-то часто переправлялся на поезде по этому же маршруту. Парковка на пароме от неумения толком ездить отняла кучу нервных клеток. Причал. Крым. Уже почти ночь. Тьма тьмущая. Куда ехать, где деньги менять, где остановиться на ночлег? Очень захотелось есть. Чужая страна, уже чужая. Неприятно. Какой-то страх. Вдруг бандиты: ограбят, разобьют машину. Какие-то деньги удалось разменять на границе в ночном киоске. Сколько, почем, боязнь что обманут. Керчь проезжали в кромешной тьме со скоростью 20-40 км в час. Фары в ОКЕ никакие. Все равно, что с лучиной. Выбрались и до 3 ночи потихоньку – в сторону Симферополя. Заночевали опять же в поле, голодные, злые. Быстрей бы рассвет.
До места назначения совсем ничего. Дороги хорошие, без разметок, сохранившиеся еще с времен СССР. Конечный пункт: Бахчисарайский район, село Скалистое. Там должен проживать мой друг по училищу Толя Сиделев. Прошло 25 лет. Перед свороткой в село останавливаемся в придорожном кафе. Подают на улицу в плетенные из прутьев беседки. Заказываем чебуреки со сметаной. Это я настоял. Все как в далеком прошлом. На стол накрывает татарин в национальной одежде с полосатой тюбетейкой на голове. Как романтично. Чебуреки румяные, горячие, с тонкой хрустящей корочкой, самые вкусные на всем белом свете. Возможно, я ошибаюсь, но в Крыму действительно чебуреки очень вкусные. Настроение отменное. Жена опять смотрит на меня влюбленными и игривыми глазами. Утром она переоделась в джинсовые шортики с бахромой, одела шляпку. Ну, точь-в-точь чеховская леди.
Сиделевых находим быстро.., деревня. Встречает нас жена Лена – хохлушка. Улыбается во весь рот. Говорит неторопливо, нараспев. Сразу чувствуется: кто в доме хозяин. С ее слов Толя вот-вот должен приехать с работы. Через час появляется и он. В его руках два больших полиэтиленовых мешка с пельменями. Тепло жмем друг другу руки, разглядываемся. Толя – большой, солидный, с приличным животом. Осанка и взгляд тот же: горделив, не гнется. Все движения не торопливы, основательны. В его присутствии становится еще теплее и уютней. С годами Толя не утратил чувство юмора. Шутит он всегда не улыбаясь. На вопрос: «Как дела?» отвечает: «Та нормально. Устроился вот охранником в Симферополе на пельменную фабрику к двум жидкам. Хорошие жидки, московские. Они же понимают, что все равно люди красть будут. Поэтому разрешают каждому по килограмму домой брать. Ну а шош мы совсем дурни? Ключей у нас нет, конечно, от холодильников. Но те, у кого они есть, через нашу калитку проходят».
Жена кличет его по фамилии. Дом у них большой с пристройками, до конца не отремонтированный. Все сделано своими руками. Не спеша завтракаем. Доводы о том, что мы сытые ни кого не убеждают. Завтракают – как мы не обедаем. Стол ломится от разнообразия вместе с извинениями, что сегодня они нас не ждали. Толик кричит десятилетнему сыну: «Антон завтракать будешь? Как что, пельмени». Из соседней комнаты - крик, как из пыточной: «Н-е-е-т!» Все же мама уговаривает его съесть хотя бы немного салата и картошки. Толя (ни тени улыбки на лице) жалуется: «Ну, вот уже «барские» пельмени для них не еда. Они же без сои, из чистого мяса. Раньше у соседей на молоко их обменивал. Сейчас тоже не всегда берут. А тут Шарик у меня капризничать вздумал. Представляете, тоже стал отказываться. Не жрёт, собака и все. День не покормил. Так на следующий всю миску вылизал. Так вот и живем».
В Крыму основное население – русские. Политику официальных властей не поддерживают. Со слов Сиделевых: только о себе думают. Интересно они вопрос с пенсиями решили. Кто работал за пределами Украины, тому стаж не засчитывать. А он почти всю жизнь вахтовым методом в Норильской области отработал.
После завтрака курим, планируем отдых. В доме нам выделили комнату со всеми постельными принадлежностями. Обговорили условия проживания. На следующий день едем в Севастополь, самый лучший для меня город на Земле. Вот и Инкерман. Спускаемся по лабиринту в бухту. То справа, то слева все приближающееся Черное море. Корабли, кораблики, катера, пристань. Вот и улица Раенко. Сворачиваем, чуть вверх, приехали. Дом с табличкой – ГПТУ № 8 пока на месте. Каникулы. Пока ни кого нет. Разговариваем со смотрящей пожилого возраста женщиной. Наш воспитатель, политрук Василий Дмитриевич Селюк еще жив, но уже не работает. Общежитий уже нет. Нет и учебного корпуса. Постояли, сфотографировались под табличкой, взгрустнули, поехали дальше.
В Инкермане обменяли рубли на гривны. С удивлением узнаю, что Инкерман сплошь заселен евреями. Раньше этого не замечал. Дальше едем на Сапун-гору. Диорама, танки, пушки. Подходим к вечному огню. Очень трогающая, запоминающаяся, органная музыка. Как будто стон из-под земли раздается. Но вместе с тем нет угнетающего чувства, и память остается светлой. Потом посещаем панораму. В памяти остаются только мощные корабельные пушки. Очень хорошо в старом центре, близ Графской пристани. Чисто, много цветов. Правда, стоящие сплошь вдоль улиц машины, чуть портят общее впечатление. Раньше их было очень мало. Так, наверное, происходит везде, где история сталкивается с современной действительностью. Машины очень контрастные. Я бы их разделил на три категории: престижные европейские, в основном немецкие – мерседесы, ауди, бмв. Потом, опять же, старенькие немцы – опели, фольксвагены, и наши жигули - классика. Причем на старых жигулях часто видел молоденьких симпатичных девушек.
Был очень удивлен вежливостью тамошних водителей престижных авто. Когда глох на перекрестках, либо нарушал разметку на трассе, ни один не посигналил. Ждут терпеливо, с пониманием. В спорных ситуациях всегда снисходительно уступят. Центр города застроен в основном сразу же после войны зданиями в три, четыре этажа, не кирпичем, а, по-видимому, местным монолитным камнем, добытым из карьеров скальных пород. Цвет серый, но не скучный. Вид у них такой монументальный, классический, с небольшими закругленными балконами. Камень выложен не как сплошная стена, а с окантовкой. Как мне показалось, довольно много мостовых. Поскольку город у моря, то дороги сплошь: вверх и вниз. Разговаривают все по-русски, с чуть характерным южным акцентом. Как будто никто, никуда не спешит. Все чинно, размерено. Нет бомжей, нет криминальных рож. Как будто и одеты люди отнюдь не все на одно лицо. Много тонов, красок. Лица приветливые. Все расскажут, покажут. Такое чувство, что люди в этом городе действительно свободные. В разговоре они не категоричны, без ярко выраженных патриотических или других штампов. В центре много художников, продающих свои картины и другие поделки. Женщины сходили в аквариум, а мы с Толей просто попили пиво в кафе на набережной, так как он наотрез отказался смотреть «селедок» за деньги.
Как город, Севастополь мало мне известен. Когда учился в училище, иногда приезжали. Инкерман можно назвать пригородом, находящимся в конце большой бухты и отделенным от города горами и скалами. Прежний Севастополь – это город славы, город герой, город русских моряков. В начале семидесятых там еще чувствовался дух недавних сражений, дух победы и сильное влияние коммунистической партии. В комсомол вступали не абы как – по убеждению. Порядок во всех учебных заведениях был полувоенный. Обязательная должность замполита, подъем строго в 6.15. Зарядка 15 минут одновременно всем училищем. Большое внимание уделялось военной подготовке с обязательными выездами на стрельбище. Ближе к 9 мая - ежедневная строевая подготовка, а потом смотр с обязательным присутствием военных чинов. А вдруг завтра война!
Земля вокруг города напичкана не разорвавшимися снарядами. Очень много еще не до конца сравнявшихся траншей. Пацаны ходили по первости с энтузиазмом туда с лопатами. Приносили патроны, мины, оружие. Ежегодно бывали случаи подрывов со смертельным исходом. День победы – любимый праздник. Готовились заранее. Проводился с большим размахом, кажется даже большим чем в самом Киеве. Часов до двух длился парад. На это время численность населения удваивалась, если не больше. Места занимали заранее. Наше любимое – на каменных заборах. Потом – гуляние, до утра. Все концерты с исполнением знаменитостей: Зыкиной, Софии Ротару, Кобзона и др. бесплатно. Круче всех – артисты Краснознаменного Черноморского флота со своими песнями и зажигательными плясками. Даже еда, в виде гречневой каши – бесплатно. С закатом солнца пошли фейерверки, салюты, громкое «у-р-а!» Радовался народ, гулял. Поскольку город военный, то и порядок там соответственный. Патрули на каждом углу. Людей в милицейских погонах вообще не помню.
Особого внимания заслуживает Херсонес со своими древними раскопками и реликвиями. Кажется, единственное место в нашей родине, где так остро чувствуются дух древнегреческой цивилизации. Мыс Херсонес находится при входе в бухту. В море полно кораблей, яхт. Вода под скалами чистая, прозрачная и зеленоватая. Дикий пляж. До чего я любил это место в далеком прошлом. Просто сидел целыми днями на скале, смотрел в море, ощущал на себе сырой влажный и одновременно ласковый ветер. Трава на мысе почему-то казалась всегда желтой, сухой и жесткой. Ах, как хотелось в то время любить.
Запомнилась отдельная поездка в Ялту. Дорогу выбрали по атласу самую короткую из Бахчисарая. На карте не видно было, что она не асфальтированная. Какая-то лесная, гравийная и узкая. Да еще с крутыми подъемами и спусками. Жена все время ругалась и старалась не смотреть по сторонам. Очень трудно было разъезжаться со встречными «жигулями». Других машин я там не видел. Показалось, что какие-то сумасшедшие все. Гонят, как черти, не очень-то заботясь, что за поворотом. Мы же, как ослики, не спеша: на первой, на второй передаче. Дорога местами у краев совсем провалившаяся. Внизу пропасти. А тут еще дождь зарядил, чисто тропический ливень. Остановились, включили «аварийку». «Пронеси нас, господи. Сделай так, чтобы какой-нибудь местный гонщик не столкнул нашу машину». Так жить вдруг захотелось. Потом тучи развеялись и мы - на Ай-Петри. Перед въездом на смотровую площадку, на уклоне поляны остановились. Сели на траву, любуемся. В том месте бугорок и резко вниз, к морю. С гор облака плывут. Мы прямо в них купаемся. С довольно приличной скоростью они проходят сквозь нас, и вдруг, красно-рыжая лиса, в метрах пяти от нас. Остановилась, посмотрела в нашу сторону, понюхала воздух и скрылась в тумане. Мы счастливы. Наверху холодно. Внизу – красавица Ялта, прямо под высокой скалой (горой) высота – 2 км. Тут же кафешки, сувениры, верблюды и ослики.
Ялта не понравилась. Очень много народу, автомашин. Все-таки кое-как приткнулись. Прошлись по набережной. Цены бешеные. Обратно едем вдоль моря в сторону Севастополя. Самое живописное и красивое место в Крыму. Субтропики. По дороге заезжаем во все места, в том числе, кажется и Воронцовский дворец. Здорово. Красиво князья жили, со вкусом. Вот бы лет сто назад, да каким-нибудь конюшим в эту усадьбу.
Следующая поездка в Судак. Запаслись продуктами и в путь. За Симферополем пошли горы. Дорога хорошая. Окрестности бедные: невзрачные домики. Очень много из ракушечника, самана, шлакоблока. Поля. Одно с красным маком, очень красивое. Кукуруза, пшеница и.т.д. После Белогорска взяли курс на юг и далее по прибрежной дороге в пункт назначения. Удивила относительная безлюдность. Море свободное – ни кого. По пути встретили двух студентов с рюкзаками на плечах: парня и девушку. Подумалось, что из России. Бредет такая парочка вдоль моря босиком: палатка за плечами, минимум продуктов, счастливые. Мне завидно стало. Я так не путешествовал. В одном месте остановились искупаться. Полежали часа два, ни о чем не думая: море, солнышко, ветер ласковый, песок. Запомнилось. Дальше по горам крымским. Опять же почти без встречных и попутных машин. Горы ровненькие, не высокие, поднимаешься на одну – остальные видно, как будто волны. Вроде и растительность в виде небольших деревьев, а помнится не зелень, как на Кавказе, а желтизна и много-много света, и голубого, с дымкой, неба.
Конечно, остановишься где-нибудь на горке, посидишь, полюбуешься и дальше. Судак – провинциальный городишко. Сам город не интересен. После отделения от России чувствуется какой-то развал и анархия. Как будто нет направляющей силы. Живут сами по себе. Мелкая торговля, сдача отдыхающим своих халуп. По случайным разговорам - проблемы с работой. Люди в основном на заработках в других местах. В Судаке интересны остатки средневековой Генуэзской крепости. Походили, полазили, красиво. Там же немного поговорил с мужиком в возрасте лет 50ти. Он историк. В прошлом моряк. Подрабатывал тем, что катал на верблюде туристов. Сам из Севастополя. Интересен тем, что с выходом в отставку жизнь для него не закончилась. Участвует в каких-то экспедициях, раскопках, и делает это все на энтузиазме. С ностальгией вспоминает Советский Союз, но и о полученной независимости не жалеет.
Обратный путь снова вдоль моря. В одном из морских поселков покупаем фрукты за символическую плату, разговариваем с хозяевами небольшого домика о жизни в Крыму. Цены на недвижимость, что подальше от туристических центров совсем недорогие. Проблемы с питьевой водой, погодой в зимнее время. Вроде все есть: и море, и природа и около 300 дней солнечных в году, и садик фруктовый свой с виноградником. Нет молодой жизни вокруг. Все чинно, своим чередом, без детских садиков, школ и «дурной» молодежи.
От места, где проживали Сиделевы, купаться ездили на море километров за 30 на западное побережье. Тут опять поругались с женой. В сердцах я заправил машину на какой-то подозрительной заправке за отсутствием 92 бензина, кажется 76. После купания вечером мой «Мурзик», - так его Толик назвал, проехал сто метров и заглох. Вот ни хрена себе, и что делать? Открыл я капот и что? Все на месте. Сел на обочину, закурил и начал грустить. Жена рядом - в отчаянии. А дальше как в сказке.
Проходит мимо молодой хохол с хохлушкой, тоже после купания. Парню лет 22. Ну и шел бы себе дальше. Остановился, пялится на мою машину: «Шо, батя, проблемы?» «Ну, да, заглохла что-то». Ну и далее вопросы какие-то стал задавать типа: «Искры нет, что-ли? Нашел у кого спрашивать. На мое предложение толкнуть машину, удивился: «Зачем, машина сама должна ехать». Заглянув под капот, удивился, что в машине всего два цилиндра. По его просьбе я достал ключи, насос. Короче парень сам с Украины. Приехал к родственникам отдыхать. Дома работает автослесарем. Специалист по немецким машинам. Разобрался быстро путем логических рассуждений. Разобрал карбюратор, насосом прокачал форсунки, так кажется, почистил свечи, все закрутил обратно: «Заводи!». К моему удивлению машина завелась и даже поехала. Тут же поставил диагноз: «Плохой бензин, заправляйся только на хороших заправках, тут могут и мочой ослиной заправить». Вот же люди. Шел мимо, остановился, помог и пошел дальше. Вот тебе и хохлы со своим отношения к москалям. Пока ковырялся с моей машиной, местный гаишник остановился на какой-то иномарке типа опеля. Совершенно без комплексов. Музыка, бутылка пива в руке. Возможно после работы, да и до пляжа сто метров. «Что парни, проблемы? Помочь?». - «Да не, сами разберемся». - «А что за машина? Первый раз вижу. Ух, ты всего два цилиндра! И где такие делают? Ну ладно, удачи!»
Пока жили у Толика две недели, практически объездили весь Крым. Наименее интересным показался северо-запад. Это Евпатория. Степи, ветер, поля. В Евпатории зашли в местный музей этнографии. Очень понравилось. Как-то все просто и популярно. Вся история Крыма с древнейших времен и все о географических особенностях Крыма. Небольшой полуостров, а три климата: степной, субтропический и еще какой-то, тот, что ближе к Керчи.
Ближе к концу Толя приготовил шашлыки, накрыли стол на улице. Купили вина красного. Так посидели хорошо, душевно. Первого сентября поехали домой. Жена перед выездом из Крыма – в слезы, вплоть до истерики. «Я не хо-чу у-ез-жать!!!» И смешно и больно до слез. За перешейком пошли рыбные базары. Очень оживленные и заинтересованные лица. Мужик по ошибке сдал нам сдачи больше положенного, потом гнался за нами на запорожце километров 20ть. Догнал. На Мелитополь повернули круто, со второго ряда, как раз на глаза удивленному гаишнику. А когда он разглядел российский номера, и сам автомобиль, его возмущению не было границ. Чуть стекло не разбил мне своей дубинкой.
На первой ночевке в какой-то лесополосе утром показалось мне, что колесо у меня одно приспущено. Накачал на глаз. Весь день ехал с напряжением. Руль со страшной силой клонило в одну сторону. К вечеру решился заехать на шиномонтажку. Стали проверять давление. Хохот был страшный. Итак, по колесам: 3, 2.4, 1.2, 1.3. С краской стыда на лице я быстренько ретировался обратно на трассу и почувствовал облегчение. За Волгой стала дымить выхлопная труба. Померил масло, проблемы. Стал сказываться паленый крымский бензин. Наученный горьким опытом, стал подливать масло. Очень много. Ближе к дому уже по Башкирии появился страх: «Доедем ли?» Осталось километров 400. Выходной день. Редкие автомастерские не работают. Машина больше 40 километров в час не едет. Масло лью уже как бензин. За мной густая дымовая завеса, которая не снилась и Козлевичу из «Золотого теленка». Машины, обгоняя, не останавливаются. Очень горько. Мы продолжаем ехать. Ночь. Еще целых 50 километров. Все. Деньги закончились. Иду договариваться на заправку в надежде поменять арбузы на бензин. Жена останавливает: «Подожди. Я тут тоже в дорогу денег немного взяла на всякий случай». У меня нет слов, чтобы выразить в полной мере всю гамму чувств, переполняющих мое сознание. И вот мы дома.