Будучи молодым, Николай Васильевич работал балетмейстером в петербургском театре. Время было прекрасным. Слеп он уже, а всё вспоминает, как преподавал своим ученикам искусство танца.
Далее рассказ повествуется от «лица» Николая Васильевича.
Много лет тому назад это было… Ещё в прошлом веке.
1972 год.
Что сказать, я сам тогда в преподавании был человеком новым, поэтому с ребятишками мы учились вместе. Через четыре месяца моего преподавания, под рождественские праздники, мои малыши вышли к публике. Это был их дебют. Концерт проводился в рамках нашей балетной школы от мала до велика, и в программу вошли два танца самых младших участников этого праздника.
За три номера до выступления моих маленьких дебютантов я сел в концертный зал на третий ряд, оглядел всех. Среди гостей были и многоуважаемые люди: губернаторы, чиновники, председатели. Я так волновался, что не мог усесться на своём месте и какой-то дядя… Ну, для меня он был тогда дядей, нервно поправив галстук, сказал грубым тоном:
«Эй, ты, мальчик, усядься сейчас же и сиди…».
«Действительно, чего это я…»,- только подумав, я успокоился и почесал правой рукой затылок.
Спустя две минуты, я поглядел на важного Господина и спросил:
«Прошу извинить меня великодушно, с кем имел честь попасть в столь неловкую ситуацию?»
И вот тут я поймал на себе презрительный взгляд и услышал:
«А ты, видать, любопытный… Константин Валерьевич я… Моя дочь выступает сегодня, Наденька…»
«Наденька,- думал я,- есть у меня такая ученица. Хорошая девочка»
После своих, так сказать, глубокомысленных догадок, я спросил Константина:
«Константин Валерьевич, а фамилия Ваша…»,- не успел договорить я.
«Ах, полно тебе расспрашивать…»,- перебил Константин.
Через два танцевальных номера, ведущий восторженно произнёс:
«А сейчас на сцену приглашаются самые маленькие участники нашего коллектива под руководством Николая Ковалёва с танцевальным номером «Ранние пташки»».
Мои руки вспотели и похолодели. Я никак не мог разомкнуть пальцы и ладони, чтобы аплодисментами поприветствовать маленьких дебютантов. Однако Господин в галстуке до того обрадовался, что встрепенулся.
Я тогда ещё не был знаком с родителями моих подопечных и первое знакомство, как понимаете, было не совсем удачным.
К моему великому счастью ребятишки танцевали, что называется, любо дорого посмотреть. Зал их встретил с тёплом, а под конец двух выступлений на моих глазах появились слёзы радости. Ведущий позвал меня на сцену, чтобы вручить грамоту. Поднявшись, я окинул взглядом зал и обратил внимание на Константина Валерьевича. От удивления и стыда он так сконфузился и, не отрываясь, смотрел на меня.
После всего концерта Константин подошёл ко мне и, немного заикаясь, сказал:
«Николай… Извините… Не знаю как по батюшке… Прошу простить меня за такую нелепость… Ни в коем… Не хотел Вас оскорбить…»
«Ничего-ничего, Константин Валерьевич, с кем не бывает,- похлопал я его по плечу как старого друга,- Наденька прекрасно сегодня выступила. Да и вообще, все ребятишки сегодня молодцы!»
После моих слов, глаза Константина загорелись от гордости и счастья, он забрал дочку, и они ушли домой, а я с улыбкой поглядел им вслед.
Вот начиная с этого момента всё пошло не так. Все мои коллеги и знакомые, сами того не замечая, всячески пытались задержать меня и как можно дольше оттягивали мой уход домой.
Обычно, в девять часов я уже лежал в своей постели, но уже было времени «четверть до десяти», а я только зашёл в гримёрную. Стоило мне только захлопнуть за собой дверь, как зазвонил настольный телефон, и я узнал этот полусонный голос, однако говорил весьма язвительным и насмешливым тоном:
«Здравствуй, Васильевич. Не тяжка ль нынче слава на Руси?»
«Здравствуй, Константин,- после чего я сделал многозначительную паузу,- А тебя часом не обременяют итальянские трущобы? Ах, ну да… Итальянские как - никак…»
«Полно тебе, Васильевич, насмехаться…»
«Никак насовсем? Добро пожаловать домой!»
«Ты уж извини меня за наш последний разговор. Действительно, ты был прав. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Хотя отнюдь и не журавль оказался...Нет, ты не думай, в Италии очень всё замечательно... Только... какой из меня итальянец? Я то... как его там: перфее...пер...перфекто выговорить не могу».
Наш разговор продлился недолго, всего минут пять, но оставил, признаться много впечатлений. После него, я, не торопясь, присвистывая, взял шапку и пальто. Только вышел из гримёрной, как подоспел мой товарищ по работе – Александр. Меня позвали отпраздновать мой профессиональный дебют как балетмейстера. Вся эта трапеза продлилась ещё два часа. Меня уже было утомили. Стукнуло «полночь». Меня проводили из театра овациями.
Идя по прекрасным ночным улочкам Петербурга, которые ярко освящали апельсиновые лучи фонарей. Мне и вовсе перехотелось спать, и, свернув в противоположную сторону от дома, продолжил прогулку по зимнему Петербургу.
По пути домой, я встретил мою давнюю знакомую – Лену.
«Доброго вечера, Николай! Слышала, поздравить можно. Балетмейстер как-никак»,- улыбнулась Лена.
«Здравствуй, Елена. Да, отныне…»,- робко и отрывисто ответил я.
«Многоуважаемым будешь!»
Не могу не сказать, разговор с Еленой меня весьма порадовал после предыдущих. Минут так тридцать я слушал её и наблюдал за снежинками, которые так бережно и медленно падали на её берет.
Я продолжал гулять по Петербургу и только через часа так полтора меня заметно начало клонить в сон, поэтому я отправился домой.
Подходя к дому, я увидел толпу людей, смотрящую на моё окно. Не обращая внимания, я поднялся на второй этаж, а там в мою квартиру выламывали дверь. Я в недоумении спросил:
«Люди добрейшие, объясните, что здесь происходит?».
И тут, в толпе я узнал некоторых многоуважаемых людей, которые были на концерте: Константина Валерьевича, только без дочери (вероятно, дома спала); своего друга, вернувшегося из Италии; коллег, с которыми праздновал «повышение».
«Николай! Ты жив!- коллеги вразнобой закричали, пока многоуважаемые люди работали с дверью.- Мы то, думали, что тебя уже нет!»
В ту же секунду выламывается дверь. Все вваливаются в мою квартиру и Александр из толпы: «Ты забыл в театре документы, мы с коллегами и пришли тебе отдать, а потом, услышав грохот из твоей квартиры в половине второго, испугались… Кричим тебя, а ты и не выходишь… Ты же нам говорил, что с девяти не тревожить, мол, спать ложишься… Вот и созвали всех...Что там?»
«Люстра! Люстра на его кровать свалилась!»,- крикнул кто-то из уважаемых.
Я стоял, смотрел на люстру, а рядом уважаемые гости, коллеги, Тимофей и Константин Валерьевич.
(Написано в октябре 2016 года)