В субботу утром Алина вытирала пыль в зале и рассматривала картины, нарисованные Егором Фёдоровичем. «Художник, он конечно, именитый, - размышляла она, - Но эту живопись назвать Великой, я не могу». На картинах были в основном пейзажи, на которых изображалась зима и маленькие, неказистые человеческие фигурки. «По моему он не очень любит людей, - заключила девушка, - А иначе прорисовывал бы их чётче, ярче, тут даже не разберёшь мальчик это или девочка. И дом такой огромный и холодный, прямо, как тот, в котором живёт он сам».
Она не любила зиму, точнее сказать терпеть не могла, по мнению Алины, на хорошей картине должны были изображаться только и исключительно весна и лето. Зачем рисовать зиму, перемотанных в сто одёжек, в платки и тулупы, так, что одни глаза торчат, да красный нос детей с санками, она не понимала. Но живопись девушка любила, поэтому продолжила изучать: «Везде у него деревня изображена, и всё однообразно, а вот животные появились», перешла она к следующему полотну, на котором был изображён заяц под снегом. «Снежный заяц», - назвала она картину. «А это: «Злые собаки у печального дома принца Несмеянина»».
Одна только картина ей понравилась в доме, она висела в комнате Данилы, оказалось, что нарисовала её Таня. На картине был изображён небольшой, уютный домик возле пруда с белыми лебедями. В окнах дома горел тёплый свет, на подоконниках цвели цветы, дети и взрослые выглядывали из окон, и улыбались.
- У вас вся семья рисует? – спросила она позже доброжелательно у Егора Фёдоровича, который сидел за компьютером.
- Да, дети в меня пошли, оба художники. Таня расписывает керамические фигурки, а Данила сама знаешь.
Егор Фёдорович очень редко садился за компьютер и просил сына неизменно об одном: «Включи новый выпуск славянских историй». Данила включал видео на ютюбе, на котором сидел бородатый старец и с возмущением ругал правительство России и современный уклад жизни. Егор Фёдорович согласно кивал, после каждой фразы ведущего и слушал его с таким вниманием и трепетом, как не слушал самого президента страны.
- Поди сюда, мать! – крикнул он жене.
Анна Викторовна не помыв руки от муки, выскочила из кухни:
- Ну, что там? – спросила она с надеждой.
- Люди не проснулись, - качал головой глава семейства, так, будто всерьёз надеялся, что его любимый ведущий вот-вот скажет: «Здравствуйте уважаемые зрители, Мир проснулся, все сволочи погибли, налоги отменены и каждому жителю страны безвозмездно в дар дали по миллиону рублей».
- Ой, как плохо, - качала ему в такт головой супруга, - Что в мире творится, как же так?
- Нет, ты послушай, что про правление президента рассказывает, - Егор Фёдорович придвинул ей стул поближе, - Даня, где громче сделать, мать ничего не слышит! – крикнул он сыну перепуганным голосом, на весь дом, - Мы же всё пропустим, давай быстрее!
- Папа, это вся громкость, я тебе говорил уже, - ответил недовольно Данила, подойдя к отцу.
- Ой, ладно, иди, - махнул на него руками глава семейства.
Алина ещё раз прислушалась к голосу диктора:
- Но, мы этого не допустим! – грозил сухим кулаком мужчина с экрана, - Мы будем жаловаться во все инстанции, потому что Космос….
- Понятно, - сказала девушка тихо и пошла в мастерскую.
Алина была практиком с довольно приземлёнными задачами и целями: «Полку бы на кухне прибил лучше, вместо того, чтобы за космос переживать», - подумала она и принялась за работу.
- Алина, а что ты думаешь о славянстве? Я смотрю ты вышиваешь наши, родные символы и образы, - обратился к ней Егор Фёдорович, который пришёл в мастерскую после прослушивания лекции на ютюбе.
- Хорошо отношусь, это интересно, - ответила она.
- Вот, ты послушай, что Варанин говорит, он там дельно про семейный уклад рассказывает.
Девушка напряглась, нравоучения о семье она не любила.
- Надо закаляться, чтобы дети были здоровыми, надо вникать в то, что вокруг творится.
- Я не люблю политику и мне абсолютно всё равно, что там происходит, - ответила девушка, - Следить надо за собой и лично своей жизнью, а не за тем, что и кто там у них делит.
- И это не правильно, - горячился пожилой мужчина, - Если мы не вмешаемся, они там такого за нас нарешают.
Алина всегда думала, что она сама за себя всё решает и от вынесенного ведра с мусором, намного больше пользы в доме, чем от просмотра новостей по телевизору, но решила не спорить, так как каждый в итоге останется при своём мнении.
- Ты понимаешь, в стране всё надо менять, - продолжал он обучение девушки.
- Надо, - согласилась она, глядя на нарисованные Данилой сюжеты к будущим изделиям.
- Вы же ничего не читаете, не изучаете, ваше поколение совершенно пропащее, - продолжал он свою мысль, - Куда вы идёте, что будете делать, когда нас не станет? Не знаешь, вот я к тому говорю, что мы в ваши годы были намного более ответственными и серьёзными. Не позволяли себе курить, блудить…
Алина подняла на него недовольный взгляд.
- Я не про тебя конкретно говорю, конечно, а вообще о поколении. А Молдавия где находится? Между Белоруссией и Чехословакией? – спросил он её, недоверчиво, как показалось девушке, в надежде, что она себя выдаст и даст другие координаты, но она уже в третий раз, отвечая на этот его вопрос ответила спокойно:
- Между Украиной и Румынией.
- Всё равно не пойму где, - покачал головой он, - Ты пойми жить так, как вы живёте просто нельзя.
- Понимаю, - качала она головой в такт, мысленно ругая Данилу, за то что где-то ходит и ей приходится всё это выслушивать.
Егор Фёдорович сидел за своим столом и говорил с Алиной, сидевшей в соседней комнатке. Она вышивала, то и дело выглядывая в окно Данилу. А он, разложив заготовки для свистулек и ложек на своём рабочем столе, шлифовал их наждачкой.
"Отец неплохо зарабатывает, - рассказывал ей Данила, - Только жадный, он зимой товара наделает, потом ездит по ярмаркам продаёт, а деньги прячет, копейки не допросишься, он всю жизнь очень строгий к любым тратам. Я спрашиваю: на что ты копишь, куда деньги девать будешь потом? Молчит, как партизан, не отвечает".
В мастерскую вошёл Даня. Он направился сразу к Алине и принялся за работу.
Егор Фёдорович увидев его, вошёл в раж:
- Вот, Данила у меня, он же совсем ничего не делает, лентяй, лоботряс!
- О, Боже! – закатил глаза парень, набрав побольше воздуха в лёгкие и тяжело выдыхая, - Что он тут уже митингует, достал тебя? – спросил он Алину шёпотом.
Она округлила глаза и закивала головой.
- Пап, скоро твой Сергей Павлович придёт, вот ему всё расскажешь, будет о чём поговорить. Я его видел, сказал зайдёт минут через пятнадцать.
Егор Фёдорович не обращая внимание на слова сына, продолжил стыдить современную молодёжь, и когда наконец дверь распахнулась и вошёл его старый приятель, Алина с Данилой, облегчённо выдохнули. На пороге стоял гладко выбритый, одетый в старомодную серую одежду, худой, высокий пожилой мужчина. Он поздоровался со всеми, взгляд его был заискивающим и одухотворённым. Егор Фёдорович встал и властно развернув товарища, направил его к выходу. Алина, увидела в окно, как мужчины оживлённо что-то обсуждают, они явно куда-то собирались пойти.
- А что за друг? – спросила она Данилу.
- Да, соратник по духу, отец его в свою секту записал, ходят по станице вместе, проповедуют здоровый образ жизни и игру на гуслях, - сообщил ей парень с возмущением.
Алина покатилась со смеху, представив себе Егора Фёдоровича с гуслями в руках, про гусли он конечно пошутил.
- А представляешь, действительно, идут такие с гуслями и бороды гладят, - она изобразила всегда сурового Егора Фёдоровича в неестественном для него образе гусляра.
- Ага и медведь сзади приплясывает, - продолжил её идею парень.
Девушке нравилось чувство юмора Данилы, он умел свести неприятную ситуацию в шутку. У Егора Фёдоровича чувства юмора не было вообще, она ни разу не слышала, чтобы он смеялся, и не видела чтобы хоть улыбнулся. Вид главы семейства был всегда строг и суров. Он жил своей, одной ему известной Великой миссией, но так как люди включая всех его родных, по его словам не проснулись, никто так и не понял, что это за миссия, понимали только что Великая.
- В тёплое время года он ездит по ярмаркам, проповедует, а сейчас нудится дома, донимает нас своими учениями, - объяснил ей Данила, - Ты не обращай внимание, это он после лекции поймал волну патриотизма, завтра успокоится.
Продолжение: http://proza.ru/2021/05/27/1063