Маленький человечек подбежал к самой кромке и, едва не шлепнувшись на попу, начал шлепать босыми крохотными ножками по воде.
Море сегодня было тихим, теплым и ласковым. Улыбнувшись легкой волной, набежало по крохотные щиколотки маленького человечка, приглашая в путешествие. Человечек не удержался и к шлепкам ножками добавился плюх на попу. Вода оказалась прямо под ладошками и так хотелось поймать ее в кулачок, но она все время ускользала.
Зато песок у кромки воды оказался тяжелым, слипающимся, в кулачке получались даже целые комочки. Поиграв вволю на самом берегу, маленький человечек принял, наконец, приглашение ласковых волн и неуклюже пополз в глубину. Рядом, как всегда, оказались сильные руки взрослых и помогли вытянуться на их ладонях. Теперь брызг стало еще больше! Барахтаясь и смеясь, маленький человечек то погружался в воду по самую макушку, то выныривал. А то и летел с сильных рук, приподнимающих его над водой, в раскрывающиеся объятия моря, чтобы тут же, как любимая игрушка для купаний в ванне, вынырнуть на поверхность.
Маленький человек полюбил море – взрослые привозили его сюда каждый год летом. И море всегда казалось ласковым, добрым, мягким, убаюкивающим и при этом веселящим.
Когда маленький человечек стал чуть взрослее и ему уже не нужны были руки взрослых для поддержки, каждый раз он старался заплывать все дальше и дальше. Оказалось, что дальше море совсем другое: даже у самой поверхности можно почувствовать разные течения – то холоднее, то теплее. А если нырнуть поглубже, в чистой, почти прозрачной воде прячется особая красота.
Но и коварства у моря оказалось немало. Чем дальше заплывал человечек, тем труднее порой становилось возвращаться – словно, море не хотело его отпускать обратно на берег, затягивало, заманивало обратно, обволакивая удушающими объятиями волн.
А однажды, когда человечек стал уже почти совсем большим, он приехал на море не летом, осенью. Волны накатывались одна за другой, пытаясь вцепиться бесплотными лапами за берег все дальше и дальше. Вдалеке виднелся корабль, кажущийся бумажной игрушкой, запущенной в лужу около дома. Кренился с бока на бок, почти заваливаясь, захлебываясь водой по бортам. И все же возвращался и возвращался, как неваляшка в горизонталь.
Человечек завороженно наблюдал, вдыхал и слушал гнев моря, видя его таким впервые. Оно пугало и в то же время манило с той же силой, как приглашали ласковые волны летом. Но это приглашение навевало страх, с одной стороны, тянущий за собой, влекущий в черную бездонность. С другой стороны, вселяющий тот неописуемый страх, что сковывает и не дает двигаться навстречу опасности.
За таким морем можно наблюдать. Слушать, вдыхать. На расстоянии. Море всегда красиво – в теплом убаюкивании лета или гневной буре осени. В глубоком холоде зимы или игривом пробуждении весны. Но иногда каждому морю нужно побыть одному. Погневаться всей своей неистовой душой, сохранив всех гостей целыми, чтобы следующим летом они обязательно вернулись шлепать по кроме воды босыми маленькими ножками.