К полудню эскиз был готов. Он был выполнен столь великолепно, что у Натальи при взгляде на него захватывало дух. Наблюдая за её реакцией, Мольберт спросил с довольной улыбкой:
- Какую оценку поставите, Наташа?
- «Отлично»! – воскликнула она. – Пять с плюсом! Эта женщина на мотоцикле – она прекрасна!
- Но ведь это вы.
- Мне трудно поверить.
Мольберт опять улыбнулся.
- Разве я неточно изобразил ваш портрет?
- Ну, что вы! – поспешно сказала Наталья. – Вы прекрасно справились с работой. Конечно же, это моё лицо. но сколько в нём чувства, нежности, тайны!
- Всё это у вас есть, - сказал Мольберт своим мягким голосом. – Просто я увидел в вас то, что вы сами, вероятно, не замечали.
- Я всегда, говорила, Бертик, что ты настоящий гений, - сказала Леска, разглядывая рисунок.
- Не хвалите меня раньше времени, Олеся, - скромно заметил Мольберт. – Всё это ещё предстоит перенести на холст.
- Ты справишься.
Наталье вдруг нестерпимо захотелось приобрести эту картину. Но, по словам Лески, работы Мольберта стоили очень дорого. Спросить о цене его самого она почему-то не решалась. Теперь, когда она сбежала от мужа, её финансовые возможности были весьма незначительны. Да и вряд ли прагматичный Роберт одобрил бы такую «бесполезную» покупку. Но, возможно, она сможет купить эскиз? Наталья собралась спросить об этом, но Мольберт опередил её.
- Наташа, сколько я вам должен за работу?
- Вы мне ничего не должны, - ответила она и, видя, что он собирается возразить, поспешно добавила: - Нет-нет, денег я с вас не возьму. Но, если вы не против, я бы с радостью приобрела у вас этот рисунок – разумеется, когда вы закончите картину, и он станет вам не нужен.
Такой вариант Мольберта вполне устраивал.
- Хорошо, - сказал он. – Оставьте мне свой адрес. Я вам пришлю эскиз.
Своего адреса у Натальи теперь не было, поэтому она дала Мольберту адрес своих родителей.
- А теперь, милые дамы, нам предстоит ещё одна работа, - сказал художник. – Надо придумать картине название. Полагаю, будет справедливо, если мы предоставим это право Наташе.
- В таком случае я беру себе право одобрить или отвергнуть предложенный вариант, - сказала Леска. – Я предоставила для работы свой горячо любимый мотоцикл, значит, тоже имею отношение к картине.
Мольберт вопросительно взглянул на Наталью.
- Я не против, - сказала она, не подозревая, чем это для неё обернётся.
Попросив дать ей время на размышление, Наталья отошла к краю обрыва и стала думать, глядя на бегущую внизу речку. Перебрав множество вариантов пришедших на ум названий, остановилась на двух, которые показались ей удачными.
- Кажется, кое-что придумала, - сказала она, вернувшись к своим друзьям. – Как вам такое название: «Наедине с природой».
- Неплохо! Очень неплохо! – одобрил Мольберт. – Мне оно кажется вполне удачным.
- А мне так не кажется, - сказала Леска.
- Почему? – в один голос спросили Мольберт и Наталья.
- Потому. Примитив и полное несоответствие содержанию картины.
- В чём же несоответствие? – не поняла Наталья.
- Сейчас объясню, - деловито заявила Леска. – Наедине с природой – это значит, что на картине ты и природа. А как же мой «Харлей»? отнесём его к природным явлениям или сделаем вид, что его на картине вообще нет? Нет уж, дорогие мои, называть – так уж всех.
Аргумент был смехотворным. Но Наталья понимала, что спорить бесполезно. Она уже знала, что если Леска упёрлась, её уже ничем не сдвинешь.
- Ладно, - сказала она. – У меня в запасе есть ещё один вариант, нейтральный, - она немного смутилась. – Правда, он несколько заумный, но мне почему-то нравится.
- Говорите, Наташа, - подбодрил Мольберт.
- Я предлагаю назвать картину: «Возвращение к себе».
Мольберт с интересом взглянул на неё.
- Наташа! – воскликнул он. – Я не ошибся, когда сказал, что вы поэт. Только человек с поэтической душой мог придумать такое название. Да, оно необычно и может кому-то показаться странным. Но оно прекрасно!
Похвала подействовала на Наталью опьяняюще. Под впечатлением столь восторженной оценки она совсем потеряла бдительность и не сразу заметила занесённую над головой ложку дёгтя.
- Не вижу ничего прекрасного, - сказала Леска, пренебрежительно фыркнув.
Наталья рассердилась.
- Что тебе не нравится на этот раз?
- Что не нравится? Да всё не нравится. Убогость воображения и отсутствие полёта мысли.
- Вот как?
- Именно так.
- Может быть, у тебя есть идеальный вариант? – Наталья уже не скрывала того, что сердится.
- Конечно, есть.
- Не будешь ли ты так добра ознакомить нас с ним?
- Разумеется, - невозмутимо сказала Леска. – Мы назовём картину: «Наташка и «Харлей-Девидсон».
От удивления у Натальи округлились глаза.
- Это, по-твоему, богатое воображение и полёт мысли?
- Конечно! Главные фигуры в названии указаны.
- А как же природа? – спросила Наталья с сарказмом. – Насколько мне известно, она на картине тоже есть.
- А что природа? – парировала Леска. – Природа будет служить фоном.
Наталья упрямо замотала головой.
- Нет, нет, нет! Я категорически против.
Леска повернулась к художнику.
- В таком случае, Бертик, я настаиваю – нет, я требую, чтобы моего мотоцикла на картине не было.
От такого поворота Наталья растерялась.
- Что же я – в воздухе буду висеть?
- Это не обязательно, - успокоила Леска. – Бертик тебе пень подрисует. Тогда уж точно подойдёт любое из твоих названий – и «Наедине с природой», и уж тем более «Возвращение к себе».
- Это как мне твою реплику понимать? – спросила Наталья возмущённо.
Вдруг весь этот спор показался ей таким смешным и глупым, что она расхохоталась.
- Леска, ты сумасшедшая! – воскликнула она, продолжая смеяться.
- Естественно, - ответила Леска. – Разве нормальный человек стал бы с тобою связываться?
Она привычно сдерживала эмоции, но на этот раз ей это не удалось. Леска засмеялась. Теперь они с Натальей хохотали на пару. Мольберт глядел на них своими ласковыми, почти влюблёнными глазами.
- Бертик, ты связался с дурами, - сказала Леска сквозь смех. – Правда, мы похожи на сумасшедших?
- Вы самые прекрасные женщины на Земле, - сказал Мольберт, не сводя с них глаз. – Я не нахожу слов, которые могли бы выразить мои чувства. Но мы так и не решили, как назовём картину.
Леска сделала виноватое лицо.
- Не сердитесь на меня, пожалуйста. – сказал она. – Иногда на меня находит. Твои названия, Наташа, мне очень понравились. Второе, пожалуй, наиболее удачное. Как ты сама считаешь?
Наталья лукаво взглянула на неё.
- Я считаю, что твой вариант меня вполне устроит.
Леска опешила.
- Ты это серьёзно?
- Вполне.
- Не понимаю. Объясни.
- Ну, что тут не понятного? – Наталья с трудом сдерживала улыбку. – В названии картины фигурирует моё имя. Правда, там ещё присутствует название мотоцикла, но всё же после меня. И природа где-то там подразумевается на заднем плане.
Леска схватилась за голову.
- Ты и в самом деле сумасшедшая.
- Разумеется, - ответила Наталья. – Разве нормальный человек связался бы с тобой?
Теперь захохотал Мольберт, а вслед за ним и Наталья. Леска удивлённо смотрела на них. Наконец, Мольберт успокоился.
- Милые дамы! – сказал он. – С вами очень интересно и весело. Но я так и не понял, как мы назовём картину.
Он вопросительно взглянул на Наталью.
- Я уже сказала своё мнение, - ответила она. – Картина будет называться «Наташка и «Харлей-Девидсон». Это окончательное решение.
- Объясни, что это значит? – сердито спросила Леска. – Я же дурачилась.
Наталья ласково взглянула на неё и сказала:
- Это значит, что мы с тобой поменялись ролями. Ты предложила название картины, а я его одобрила. Вот и всё.
Леска хотела что-то сказать, но потом махнула рукой и засмеялась. А вслед за ней и остальные. Теперь они хохотали втроём. Наталья и сама толком не могла понять, что заставило её остановиться на варианте своей непредсказуемой подруги. Возможно всё тот же бес противоречия дал знать о себе. Или это был своего рода кураж. Но она знала, что не станет менять своё решение, хотя и испытывала некоторое чувство сожаления. А сожалела она о том, что в названии картины будет фигурировать её имя.
Таинственной незнакомки из неё не получилось.