А ВОТ И ВЕСНА
/ЛИШЬ НА КАЛЕНДАРЕ - НА САМОМ ДЕЛЕ – ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ/
ПЬЕСА в ДВУХ АКТАХ И НЕСКОЛЬКИХ КАРТИНКАХ /так задумана, но неизвестно, что получится на самом деле/.
Иван Иванович Иванов, сумрачный (по необходимости) интеллигентный господин 47 лет /на самом деле 55 лет, но последние 8 лет он игнорирует математический знак +/.
Дарья 6 лет /Дуся… Дуняша – девочка, «очень себе на уме»; своего дядю называет дедом, без особых возражений с его стороны, кроме случаев его плотного общения с интересными женщинами/.
Вероника, успешная женщина неопределенного возраста /Вера Андреевна (так для удобства её зовут студенты, да и отдельные преподы), доцент коммерческого вуза, с нечетко просматриваемым рейтингом/
Евгений Альбертович Серебрянский, бизнесмен /увядший, но гордый муж Вероники Андреевны/
1 акт
Подмосковная деревня, выходные дни – все собрались на выгоне; очень смешанная публика: частично потомки той или иной линии бывших деревенских, небольшой процент – научные сотрудники НИИ, своими денежными взносами обеспечившие местность относительно приемлемой дорогой и получившие взамен кой-какие наделы земли и остальная публика, вовремя подсуетившаяся в годы полураспада /деревня есть деревня, город есть город, и они никогда не сольются/.
Евгений. Может нам ускользнуть из нашей чухони, куда-нибудь. Где тепло, где морской воздух /как мне надоела эта сервильная атмосфера; вырваться хотя бы на неделю/.
Вероника. А ипотеку будет отдавать кто? Или ты опять только задним умом силён /смотрите, ему морской воздух понадобился срочно, бабы у него молодые в голове и на переднем месте/.
Евгений. А давай твоего дядюшку соблазним, а то он захандрил в последнее время /растрясти его надо, не в могилу же деньги тащить/.
Вероника. Не знаю, не знаю, как он отнесется к этой идее /думаю соответственно, да ещё меня пошлет куда подальше/.
Евгений. Лучше бы это была твоя мысль в нужный момент, в нужном месте /хитрит, хочет или подставить меня или снова натравить его. Садистка/.
2 акт
Новые действующие лица могут появляться, исчезать в зависимости от прихоти автора и других преходящих обстоятельств /это если серьезно отнестись к выше и ниже написанной галиматье/.
Глубокий юг. Дом на выезде из Гагры по направлению к Пицунде. Конец апреля, +23, вода б-р-р-р /скромные полдома, пережившие войну, явления всевозможных активистов и комбатантов и купленные за очень скромные деньги одним из приятелей И.И. Иванова в благо сиротские годы (90-е) 20-ого столетия/.
Иванов. Я приобрел вам экскурсию в Новоафонские пещеры на завтра. Думаю понравиться; я был там в юности и тогда на меня они произвели впечатление /отказ не принимается, у меня завтра предполагаемая смычка/.
Дарья. Деда, я с девочками хотела завтра на собачью площадку сходить, там что-то будет клёвое, а мама или папа меня вечером заберут /всегда эти взрослые мне всё портят/.
Вероника. Дуняша, дядя Ваня нам такую интересную поездку организовал; ты потом всем своим подружкам сможешь столько интересного показать из снятого тобой самой /пора менять профессию – какой я ловкой становлюсь в уговорах/.
ЗЛОКЛЮЧЕНИЕ.
Пещерное метро. Поезд после экскурсии возвращается к входу. Толчки. Покачивание и резкая остановка.
Дарья. Ура, мы остаемся здесь /вот вам всем назло и случилось/. Вероника. Женя, да выясни ты, наконец, что произошло? /Каждый раз его надо подталкивать и направлять, даже в постели/. Евгений. / Опять её взвинченность давит на психику, причем не только на мою/ что моя радость тебя так взволновало? Вот тут, кстати, словно рояль в кустах появляется свежий герой, долженствующий принести в сюжет немного патетики, чуть-чуть юмора и много обаяния. /Так положено, чтобы действие развивалось полифонически/.
Георгий Аркадьевич, одинокий мужчина приятной наружности, неопределенного возраста и происхождения, /такая, в общем-то, современная реинкарнация О. Бендера/.
Корпулентная тетенька, с тонкой организацией психики /женщина – последовательная жертва истеричных ток-шоу, впитавшая всю их дистиллированную муть/.
Тетенька. Ой лишенько яке. Боже мой, спасите… спасите…/женщина частично переходит на родную мову в острые моменты/.
Георгий. Дамы и господа, само собой прежде всего дамы, обратите внимание на ваши и без того прекрасные лица, ставшие при аварийном освещении загадочными и волнительными; предлагаю всем запечатлеть себя в этом интерьере, дабы потом воскресить память. Ничего страшного, я уверяю вас – пройдет пятнадцать-двадцать минут и всё исправят /тем более при таком освещении остаются в тумане их несоразмерные фигуры, а наверху у славянок всё и так более-менее выражено симпатично, по обыкновению/.
Как раз после этих успокоительных слов, точно как в правильной мизансцене раздается голос из поездного динамика:
«Уважаемые друзья! Наш поезд остановился на несколько минут, в связи с кратковременным сбоем в подаче электричества, восстановление сети ожидается в очень короткий срок. Сохраняйте спокойствие и помогайте друг другу. Всю информацию я буду сообщать вам по мере поступления. Извините нас за непредвиденные осложнения». /Придется отбрехиваться ещё минимум час, а то и два; вот досталась мне оказия. Поменялся, называется, на свою ж..у/.
Дарья. Просила оставить меня с девочками, а теперь я мучаюсь, хорошо что дяденька веселый есть /может он им ругаться не даст/.
Георгий. Глас ребенка – это истина высшей пробы, надеюсь и мама у нас поблизости имеется, /и вроде бы очень себе ничего/.
Евгений. И даже папа случайно завалялся поблизости, /кобель сучку унюхал сразу/.
Георгий. Такой дружный коллектив собрался, где всё в наличии: и слёзы, и детский голос, и морковь, /несу полную околесицу… жаль бабец с костылём, все равно познакомлюсь через ребенка/.
Дуся. А что за морковь непонятная?/Какой веселый, не то что папа – всегда бу-бу: «Дуняша, принеси то, не делай это, будь хорошей девочкой»/.
Тетенька с широкой талией и тонкой организацией души. /Какой-то божевильный мужик здесь, но вроде весёлый и здоровый бугай, если что – поможет/. Ой, мужчина, вы такой опытный, то шо будет не скажете нам, а то страшненько, то стало спочатку.
Георгий. Всё будет замечательно; по пунктам, кстати, милая девочка как тебя зовут?/Надо прищучить немного этого надутого индюка; сейчас я это красиво сделаю/.
Дуся. Дарья /какой дяденька смешной/.
Георгий. Продолжаю, вот Дашеньке я обещаю в ближайшее время прогулку на лошадках, вместе с мамой, разумеется, вам даме с высокой социальной ответственностью (обращается к тетеньке) действует моё предложение о вкусной и здоровой пище, подробности на выходе, /а тебя индючок надутый моё предложение не касается/.
На протяжении всего монолога активного гражданина Вероника пихала втихую мужа в бок и нашептывала слова, видимо удерживающие его от стихийных действий.
Вероника. А папе Дашеньки тоже можно на лошадках покататься?/А иначе нам удачи не видать, хотя без него было бы лучше/.
Георгий. С удовольствием, но, увы, эти лошади не рассчитаны на больших взрослых мужчин. /Сейчас начнет рвать и метать; мне в удовольствие/.
После этих слов Евгений зардел, словно южный помидор и надулся, подобно метеозонду – даже предполагался небольшой взрыв, но время ожидания исчерпалось разом: сначала пришел механический рокот, потом с небольшим минутным интервалом подали свет и жизнерадостный голос объявил о блестящем, как это обычно у нас, успехе многочисленных работников во главе с руководителем господином Х, совершившими трудовой и боевой подвиги; и наша многострадальная процессия двинулась из Стикса на волю. /Если бы все трагедии были столь прозаичны, то и люди стали бы терпимее друг к другу/.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ.
Прошло три дня после конной прогулки, Георгий стал завсегдатаем семьи Ивановых-Серебрянских. /Кое-кто из подруг или может быть друзей Вероники подсказал ей об изысканности такой двойной фамилии, и она сразу же возбудилась на эту провокацию; хотя кроме множества проблем никаких особых коврижек не случилось/. Следующим актом доброй воли стала поездка во второе ущелье Пицунды на допотопной моторной лодке, отличительной чертой которой был стойкий запах бензина, подчеркивающий особость данного средства передвижения.
Евгений. Я же говорил не надо брать ребенка на такую опасную прогулку. /Эта идиотка вцепилась в Жоржа как ошалевшая кошка, а мне, кстати, всё равно, и понятно почему - ведь у меня тоже открылось окно приятных возможностей. И я это окошко уже приотворил/.
Дарья. Снова ты, папа… /Маме хорошо с дядей Жорой, так его папа прозвал, да и папа веселится у соседей всё время с мальчишкой этим и его мамой/.
Даша тихо похныкивает, но скорее всего на публику, а не всамделишно.
Дальше состоялся диалог, в котором каждый из участников говорил о своём, не отвечая и не замечая реплики других.
Георгий. Но ущелье то какое замечательное, как будто и не прошло столько лет. Да-а-а /как бурундуки нахохлились, с такими лучше не попадать в истории; только Дуся молодец, держит хвост пистолетом/.
Евгений. Дарья, не надо всё время поддакивать, кому-либо из взрослых, пусть им это и очень нравится. /Он и за ребёнка взялся, мало ему этой сучки/.
Вероника. Как же мне импонирует такая интересная жизнь… Это не на пляже валяться, /как мой благоверный привык жить. Ни драйва, ни задора – ничего; да и не было особо – только пыл в начале, ну да до Дуськи что-то присутствовало в штанах, и всё…/
Дарья. Ой, кораблик плывёт. И такой большой, я тоже хочу… /какие-то все нехорошие, даже дядя Жора надулся и молчит/.
СЕДИНА В ГОЛОВУ.
Иванов И.И. Когда вы позволили себя поцеловать я испытал нечто волшебное, /а дальше был прыжок в бездну, если так можно назвать её место «меж розой и лилией», о котором я ей прожужжал все уши/.
Анастасия Мефодиевна. Очень страстная, несколько горизонтальная женщина, приятной наружности. Старший библиотекарь в городе Гагра.
Анастасия. Иван Иванович, вы истинный демиург, самые каверзные слова облекли в греховные пушкинские строфы, /и не только слова, я давно так сладко не любилась/.
Иванов. Какие уж там слова в наше то время, когда позволительно всё; я, можно сказать, изъяснялся высоким слогом. Вы намедни начали рассказывать о таких нежданных для меня новшествах, которые меня удивили и обрадовали, /Заговариваю на удачу, какое платье просвечивающее, боже хочу, словно юнец/.
Анастасия. Это у вас, Иван Иванович, такой столичный снобизм проступает, как же здесь может быть да такое; а мы только за полгода провели интереснейшие…
Иванов. /Ой, не могу уже сдерживаться, а она хоть бы что. Издевается как будто/.
Анастасия. Мероприятия, в частности: арт-фестиваль «Прогулки с Искандером» и вот совсем недавно конкурс-квест «Пойман за чтением. Я обязательно вам расскажу в подробностях о них, /что-то Иван весь поплыл, вон уши раскраснелись… бедненький/.
Иванов. Только без обид, я ведь проговорил это, поверьте мне, с завистью; ведь в столицах произошла атомизация общества (да ещё этот вирус чёртов помог) и каждый запирается или в кокон своего я, или в узкий мирок короткой локации /всё хватит бодягу разводить/.
Иван Иванович встаёт с кресла и подсаживается к Насте, обнимает её и расстёгивает пуговицы на платье – судорожно и неумело, дама плавно направляет его.
Анастасия Мефодиевна. Хочу сразу, как вчера заканчивали, у меня всё наготове. /Веду себя, словно куртизанка и мне это нравится/.
Сначала слышится прерывистый гомон, напоминающий сварливые выступления стаи ворон, потом милый говорок ребенка и вот семья возвращается в условно родные пенаты.
Вероника. Господи, как мне стыдно за тебя, можно ли быть таким несдержанным, грубым. Всё ты выискиваешь какие-то заколки в любом общении, искусственно лелеешь собственные комплексы… /взял бы он и уехал сейчас – но это мечта/.
Евгений. Хватит, остановись, хотя бы ребёнка пожалей, она ведь слышит и мотает на ус всю твою муть, от которой и взрослый взвоет. /Бред сивой кобылы, одни эмоции, а в уме я догадываюсь – что/.
Дарья. На какой ус? У меня нет никаких усов, да мама, /опять у них ссора, а я мучаюсь/.
Вероника. Конечно, деточка. Это папа применил такой прием, чтобы меня обидеть. /Достал он меня по серьезному, обиднее всего - здесь от него никуда не денешься; да и дядя в роли этакого вечного укора, хотя сам-то не промах/.
Вероника подходит к Даше, обнимает её, та прижимается к ней и они отворачиваются от Евгения, подобно кошкам, выражающим своё мимолетное презрение перед кем либо, даже перед хозяином из-за каких-то настоящих или придуманных обид.
Евгений. /Использует ребенка в качестве безотказного пыточного орудия по моему изведению/. Про себя, тихо: «чёрт, чёрт, чёрт».
Со второго этажа спускаются Иван Иванович и Анастасия Мефодиевна.
Евгений (с искренней радостью). Здравствуйте Иван Иванович и ?.. /Молодчага, ветеран – такую мадам попользовал/.
Иван Иванович. Прошу любить и жаловать работника культуры города Гагра Анастасию Мефодиевну, /на редкость приятную во всех её проявлениях/.
Все, попеременно. Здравствуйте.
Вероника. /Дядя выглядит просто супер, даже яркие пятна на лице не портят картину. /А в каком направлении культуры вы работаете Анастасия Миролюбовна.
Иван Иванович. Мефодиевна, /специально, или вечная её рассеяность/.
Анастасия. Я служу в библиотеке и заодно занимаюсь программами по интересам досугового отдела мэрии. /Дочка интересная у Ивана и такая же страстная, видимо/. А вы в какой области трудитесь? /Сейчас начнет выкаблучиваться, скорее всего/.
Вероника. Я преподаю в институте иностранные языки; не в самом престижном, но лицензированном 25 лет тому назад и имеющим совместные проекты с иностранными учебными и научными заведениями. /Стыдоба, что я перед ней расшаркиваюсь; обычная дядина штучка на посошок (так он этих кратковременных шерочек называет)/.
Иван Иванович. Как морская прогулка прошла? /Надо перевести разговор на другую тему/.
Обгоняя всех, вылетает Дуняша.
Дарья. Ой, деду… дядя, было прикольно в этом как его… /забыла?!/
Евгений. Ущелье, /снова этого расфуфыренного петуха упомянет/.
Дарья. Да, да такое страшное ущелье, там громыхает вода и такие висят камни, почти как в пещерах – огромные и опасные; дядя Жора сказал говорить тихо, чтобы они не оторвались… а потом у нас сломался мотор и мы болтались как какашка в бочке – это тоже дядя Жора… /дедуля улыбается – как я его развеселила/.
Вероника. Папа всё прошло увлекательно, и даже небольшой сбой с лодкой молодой человек, организовавший нам такие плотные занимательные дни, быстро исправил. /Интересный молодой человек, которому я явно нравлюсь, о чём он тактично, я бы даже сказала, чрезмерно деликатно, признался/.
Евгений. Да, сначала создать трудности, потом героически их преодолевать – это наша обыденность, /а может быть и злонамеренная, чтобы в очередной раз выделиться/.
Дуняша. Пап, но зато весело как было, /опять папка на дядю Жору…/
Евгений. То-то, ты, моя радость, кукситься начала в лодке, наверно, забыла уже, /а потом он всё заболтал, и, слава богу, нам помог соседний борт, показалось вроде его знакомый/.
Звонок на видеофон; на мучнистом экране незнакомый мужчина с небольшим пакетом; после кратких переговоров его впускают /это не пакет – корзинка с клубникой/.
Николай Веденеев – мужчина в белой паре, выглядящей как стоковая одежда, подогнанная по случаю необременительным другом в мамином магазине; /ощущает себя провозвестником чего-то неуловимого, но важного; правда разобраться в собственных мыслях часто не в силах/.
Веденеев. Георгий Аркадьевич передал вам презент и свои пожелания… /ого, и Настюха здесь/.
Запинается в конце, но уверенно протягивает корзину с клубникой Иван Ивановичу.
Иванов. Мне? Вы, многоуважаемый, скорее всего что-то напутали. /Какое-то нагнетание абсурда, клубника с пожеланиями, лучше бы со сливками/.
Евгений. Это не вам, Иван Иванович, господин хороший запутался, /Жоржик, как банный лист, прицепился, видимо у них сейчас не высокий сезон, так что и Вероника идёт по летнему ценнику/, цветы мне, клубнику Даше с мамой.
Веденеев моментально краснеет, голос ломается от волнения.
Веденеев. Какие цветы? Я вас не понимаю, вы так шутите, видимо, /москвичи только выламываться способны, а как что – в кусты/.
Анастасия. /Какой миниатюрный город, куда ни плюнь – или сосед, или хахаль прежний; думаю – необходимо поздороваться, чтобы без сюрпризов обошлось/. Здравствуй, Николай, как дела у Ивана Николаевича; он собирался на консультацию в Краснодар или в Москву, точно не помню.
Веденеев. Здравствуйте, Анастасия Мефодиевна, папу записали на 14 мая, мама поедет с ним в Москву. /Тут Мефодиевна, а там была сладкая Настюха/.
Иванов. Николай, как вас по отчеству? /Родственник или по работе…/
Веденеев. Да не надо, по отчеству, /ой, кажется, этот старый козёл запал на Настю, и может даже её обслуживает/.
Иванов. Прошу вас присоединиться и почаёвничать с нами. Я думаю, что никто не против? /Можно будет кое-что разузнать о Настасье от этого парнишки/.
Вероника без особого рвения начинает накрывать стол; Дарья, наоборот, излишне суетится и выносит почти весь холодильник; Веденеев соглашается и, одновременно, неловко по-рачьи отодвигается по направлению к двери, правда не к входной, а ведущей в другое помещение; остальные – занимают места за столом спонтанно, так как ранее в таком сочетании ни разу не соединялись. Иван Иванович, само собой, возносится во главу стола, Анастасия оказывается справа от него, слева Вероника, её супруг – наискосок где-то в противоположном торце, напротив Иван Ивановича в перпендикулярном конце стола ерзает Дарья, подложившая на сиденье валик дивана.
Примерно в то же время.
Москва.
Иванова Нина Иосифовна, женщина зрелых лет, помнящая всё, пережившая всех, тонко чувствующая пульс современности. /92 года, мать Иванова Ивана Ивановича; очень ироничный и терпеливый собеседник/.
Анна Ивановна, 70 лет, старшенькая; экономист, старший бухгалтер в крупной компании в прошлом, (но всё ещё уважаема и востребована на прежней работе; в преддверии страшных проверок налоговой перемещается с большим пиететом в офис и потом, несмотря на мягкие возражения, обильно вознаграждается, /в отношениях с матерью – по-прежнему несколько обиженный старший ребёнок/.
Нина Иосифовна (по телефону). Аня, тебе ли не осторожничать: ведь возраст – не тётка, беречься надо. /Называется старшая, а ведёт себя как пятидесятилетняя девочка/.
Нина Иосифовна (по телефону). Да, представь себе – через семь дней у меня второй укол, а дальше, как любил повторять Ваня, «гуляй рванина». /Я её ещё должна уговаривать, ублажать, будто невкусную пилюлю необходимо проглотить в садике; прошло всего лишь 65 лет, а ничего не изменилось в наших отношениях/. Так что давай за матерью вскачь, хватит уже в оппозиции находиться, или ты решила последней привиться?
Анна Ивановна (по телефону). Мама, ты совсем перестала интересоваться внуками и, кстати, правнучкой тоже – ты, надеюсь, не забыла их; а то они меня спрашивают всё время… /тут и приврать во благо, чтобы перевести её в иное направление/.
Гагра.
Георгий (по телефону). На безрыбье и замужняя баба сгодиться /сейчас Эрдо начнет поучать меня азбуке съема, хорошо хоть не знает слово пикап, а то, цокая языком, доконал бы меня своими фантазиями/, тем более она сейчас в охотке.
Георгий (по телефону). Она мне сказала, что время отъезда почти целиком зависит от её отца, а так как он увлёкся какой-то местной дивой, то пока всё неопределенно. /Интересно прошла ли его тёлка мимо нас инкогнито – это вряд ли/.
Георгий (по телефону). Откуда же я знаю, я и с её муженьком только здрасте, досвидос, что мне он и что мне Кассандра; потом расскажу, всё - шат офф – звонит Никон… потом, потом, /дремучее окружение/.
Варшава.
Пани Оливия, постаревшая красавица всё ещё не пренебрегающая активным участием мужчин в её личной жизни, /как и всякую нормальную польскую женщину её интересует не только материальная сторона общения/.
Пан Збигнев, великопольский шляхтич. (Как и большинство мужчин этого государства), знающий себе цену и не только в базарный день /всё ещё любящий Оливию, но в основном патетически/.
Пригород Варшавы. Хороший двухэтажный дом с большим пространством перед центральным входом, используемым для парковки машин; редкая растительность, состоящая в основном из серебристых елей, несколько потускневших – скорее всего из-за апатичного ухода и странной клумбы, претендующей на эксклюзив своей необычной геометрией (клякса - наиболее близкая характеристика её формы). Второй этаж, большая зала с камином и мебелью под старину, с канделябрами на столиках и несуразно выглядящим ружьём (помповым) на стене.
- Pani dobra, czy nie odkry;a pani zasadniczych zmian u c;rki po tych latach w Rosji. Po prostu nie ma ochoty odwiedza; swojej matki, nie m;wi; ju; o ojczy;nie.
(Госпожа хорошая, неужели Вы не обнаружили коренных изменений у дочки после этих лет в России. У неё просто нет желания посещать родную мать, я уже не говорю об отчизне).
- Zbigniew, nie dr;cz mnie, jestem ju; na nerwach. (Збигнев, не надо меня мучить, я и так вся на нервах).
- Jak milcze; - nawet wnuczka nie nazywa;a si; Danuta, o co prosi;e;, a Daria jest tak niegrzeczn; inkarnacj; prawdziwego imienia; a jej m;; doszed; do tego: wzi;; nazwisko ;ony, nigdy nie mieli;my tego w rodzinie. Tak, a drugie imi; przerobi;a na ich spos;b-Andreevna, widzisz Andreevna jest dysfunkcyjna. (Как же молчать - даже внучку назвали не Данутой, о чём вы просили, а Дарьей - такой грубой инкарнацией сущего имени; да и муж её дошёл до чего: взял фамилию жены, у нас в роду такого никогда не было. Да и отчество она своё переделала на ихний манер - Андреевна, видите ли Анджеевна не благозвучно).
- Tak, oto koleje losu: Serebryanskiy pobrali si; z Iwanowem-czy to nie mezalians?
Да, вот они превратности судьбы: Серебрянские породнились с Ивановыми - это ли не мезальянс?
- To nie takie proste, Zbigniew, jego dziadek pochodzi; z Krakowa, a nawet imi; nadano mu na jego cze;; - Andrzej. Не всё так просто, Збигнев, дедушка его был из Кракова, и даже имя ему дали в его честь - Анджей.
РОГА И КОПЫТО.
Вероника. Мне надо съездить в Пицунду, там открывается ярмарка местных поделок; может присмотрю что-нибудь. Дарью брать не буду, ей тут интереснее с девочками. Еду с Авророй на её машине, заодно она обещала меня сводить в храм, где можно послушать орган. /Интересно он сразу начнет выкобениваться или отложит на потом/.
Евгений. Попутного ветра, только не потеряйся там с Органом. /Придумала же - на ярмарку, да ещё с подругой, с которой до этого несколько раз только поздоровалась/.
Вероника. Не Орган, а оргАн – не надо так шутить, ведь папа с Дашей, могут услышать и подумать черти знает что, /а твоё мнение и твои догадки мне по фигу, просто мне от них ни жарко, ни холодно/.
Уходит. Евгений выходит во двор. Дочка играет с девочками и одним серьезным мальчиком, (в очках и с пунктирно уловимыми следами родового ДЦП).
Евгений. Что за проблемы? Во что играем? /Так, здесь дочка Алины; надо узнать, как там мама поживает?/
Произноситься скороговоркой, без всякого желания получить ответ.
Дарья. Пап, а куда мама поехала с тётей? /Они опять поссорились, наверно/.
Подходит ближе к дочке.
Евгений. Мама поехала в соседний посёлок на ярмарку. Дуся, а как зовут твою подружку – дочку тёти Алины? /Интересно, Даша уже что-то понимает в наших кривых отношениях; надеюсь, пока нет/.
После короткого диалога с девочкой, выглядящей среди детей странно: своей аккуратной, чистой и вполне праздничной одеждой, Евгений, посвистывая непритязательную мелодию, истаивает в известном направлении.
Вечер этого же дня. В машине.
Аврора Васильевна, новоявленная подруга Вероники, служительница Меркурия и Венеры. /На самом деле – скромный банковский служащий со спонтанными любвеобильными практиками; не любит, когда называют её по отчеству/.
Вероника. Ну, ты мне такие вопросы задаешь, даже не знаю, как ответить. /Так она очень скоро до семейных трусиков доберётся/.
Аврора. Не ломайся, я тебе не сват не брат – не боись, не сдам. Давай, давай, не томи, /ведёт себя, словно девочка на втором свидании: пустила, то пустила, да вдруг притормозила/.
Вероника. Было хорошо, но не в том смысле. Георгий оказался ещё и продвинутым парапланеристом, и хотя он не имел корочки инструктора ему разрешили быть моим тандем-пилотом и это оказалось за гранью всего-всего… Очень сложно описать мои чувства от первого звука расправляющегося крыла до конечного шороха ниспадающей на землю ткани, /и диковинное ощущение после приземления, когда я дотронулась до твердого предмета за спинкой моего кресла и приняла его за часть конструкции – оказалось это частью другого устройства – вполне бодрого и доказательного, в чём я удостоверилась через некоторое время в странной хибарке невдалеке от места посадки/; а ты как развлекалась Аврора, я думаю - не скучала.
Всё недосказанное Вероникой, оставленное в дальних ларцах её памяти, Авророй, со своей стороны, было поведано в сочных деталях с такими сладкими и замысловатыми подробностями, что Вероника в какой-то момент задумалась о соотношении высокого смысла и низкого естества. И ответа не нашла.
Аврора подвезла Веронику к самой калитке; через мгновение навстречу выскочила Даша и прижалась к маме. Затем подтянулся и Евгений. Успешно провели время? Где трофеи с ярмарки? Хорош ли органный концерт? /Несу какую-то ерунду/.
Вероника. Концерт перенесли на другой день, а с ярмарки я привезла несколько интересных вещиц: Дашеньке красивое монисто из разноцветных камней и черных кораллов, а тебе, дорогой, оригинальную карандашницу из кабаньего копыта
Аврора. Увидимся. /При таких же обстоятельствах, но вместо копыт привезём тебе рога, пораскидистее/.
Отъезжает.
Дарья. Мама, покажи сейчас, пожалуйста, /хоть бы сразу достала, ой, как же мне хочется взять и надеть/.
Вероника. А ещё к вечернему столу я привезла сюрприз. Кстати, папа здесь или на прогулке? /Какой изящный эвфемизм придумала, можно сказать, что и я сходила на прогулку/.
Евгений. На прогулке, обещал прибыть к ужину /старый конь борозды не испортит/, если обстоятельства не изменяться. /Хватит ли на молодуху пороха/.
Гостиная, которая в силу устоявшихся традиций и размера является и кухней и местом общего сбора. Подарки розданы: копыто гордо расположилось на подоконнике около кресла с Евгением, Даша крутится между мамой и трюмо, куда постоянно смотрится, каждый раз поправляя монисто и любуясь собой. На столе рядом с самоваром большая банка варенья.
Вероника. Дашенька, пора спать, уже половина одиннадцатого. /Сейчас начнется водевиль в двух действиях: в первом – отрицание отрицания, во втором – привлечение вспомогательной труппы/.
Дарья. Мама, ну кто ложится в половине одиннадцатого, ещё так рано. Ты же всегда говоришь, что после двенадцати весь день впереди. /Сейчас начнет меня ругать и обзывать слишком умной и хитрой/.
Входит Иван Иванович.
Даша. Деда пришел. А нас такое вкусное варенье, пальчики оближешь. Мама привезла, /Теперь не станет меня быстро укладывать, надо к деду Ване…/
Вероника. Дашенька, мне понятны твои планы – ничего не выйдет. Марш в постель, завтра наговоришься с дядей, /как тонко научилась плести кружева, а ещё и в школу не пошла/.
Иван Иванович. Веруня, я прошу тебя обойтись без экзекуций. А то мой приход, столь поздний, в чем я винюсь, будет ассоциироваться у неё с огорчением, /и испортит такой насыщенный любовью день/. А ну ка угости любимого дядю вареньем, чую ореховое? Да?
Картина меняется: Дарья подсаживается к Иван Ивановичу, Евгений до сего момента, хранящий олимпийское спокойствие (искусственное с мелодраматическим уклоном), поднимается с кресла, прихватывая копыто из которого ненароком вываливается металлическое кольцо с обвязкой из нескольких цветных веревочек.
Иванов. Женя (крайне редко он называет Евгения столь ласково) у тебя что-то отвалилось. /Рановато от начал сыпаться, не зря я был в изрядном недоумении от её избранника/.
Евгений. Оп ля, где же я видел эти завязки, /видел, видел… припоминаю/, не подскажешь моя радость? Мне, кажется, ты вспомнишь – я всегда восхищался твоей памятью, ещё с университетских времен, /мерзко представлять её в раскоряченном виде с этим скотом/.
Иван Иванович. Даша, пойдем дедушка тебя уложит и расскажет продолжение истории о черном мешке. /Надо отвлечь, сейчас здесь начнется извержение Везувия/.
Уходят.
Вероника. Опять подозрения, сродни той истории, когда мы опозорились среди твоих партнеров из-за чего ты, нам так показалось, уволился. Я не хотела никогда вспоминать об этом, но ты, Женя, меня заставил. /Надо увести его от этой темы в дебри прошлого и путать, путать/.
Евгений. Предупреждали меня ещё во время учебы о твоих практиках, но я словно в забытье ничего не воспринимал критично – просто влюбленный идиот, попавший в чувственный плен опытной женщины, (а ведь тебе было только 18 лет) /что она делала со своим телом, и с моим тоже; сейчас и сладко, и гадко вспоминать/.
Наступает молчание – сродни мгновенно застывшей ненависти – оно хуже всякого спонтанного или полу надуманного взрыва. Возвращается Иван Иванович. Звонит телефон. Вероника взлетает из-за стола и выдергивает телефон из сумочки.
- Да, Нина Йосифовна, я сейчас передам телефон Иван Ивановичу. Хорошо, не тороплюсь, как раз сейчас ваш сын уложил Дашу и вернулся к нам в гостиную… Нет, всё нормально, просто устали сильно… Да, от отдыха тоже можно вымотаться, /прямо вовремя позвонила – какое чутьё/.
От этих слов Евгения перекореживает так сильно, что Иван Иванович посылает в его адрес какой-то странно-успокоительный жест, досылая вдогонку приторно-дружелюбный взгляд, /и выглядит это со всех сторон несколько глуповато, правда, если не знать предысторию дня, проведенного Ивановым в любви и согласии /.
- Как у вас со здоровьем, с прививкой, мы восхищены решимостью, с которой вы бросили жребий, в отличие от нас… Это не лесть, это искреннее чувство… Да, да хорошо, в следующий раз и с Дашей поговорите; передаю трубку Иван Ивановичу. /Надеюсь надолго, чем позже мой козёл доберется до огорода, тем целее будет капуста/.
- Здравствуй, мама… Не надо меня так ругать; всё нормально, просто разрядился айфон, а внешний аккумулятор забыл взять… Зная твои неисчерпаемые таланты нет сомнений в том, что от тебя не спрячешься; я до сих пор вздрагиваю от египетских воспоминай, когда ты через VPN всё же связалась с нами во время круиза по Нилу, /сейчас начнется допрос с пристрастием, надо держать язык за зубами/.
Нина Иосифовна. Мне всё-таки кажется, что не так гладко и ровно на самом деле обстоят дела: Вероника слишком пережимала в разговоре со мной, обычно она ведёт себя гораздо раскованнее, да и ты, дружочек, явно беседуешь со мной сквозь зубы… перестань юлить, я ещё не в том возрасте, чтобы любое объяснение принимала за истину… Хорошо, ты прав, я довольна, всегда довольна, когда дети независимо от их возраста и статуса делятся со мной своими историями, независимо от их конечных интенций. Напоследок маленький вопрос: эта дама надолго… да нет, перефразирую – ты её представишь мне?.. Спасибо, пусть замысловато, но правдиво. /Маленькие дети – маленькие тревоги, взрослые дети – большие хлопоты/.
Утро следующего дня, в гостиную выходит Евгений, он в трусах и в женском халате поверху. Заправляет кофеварку, тихо подпевает какую-то бравурную мелодию. Из спальни голос Вероники:
- Женёк, мне покрепче и без молока.
Евгений. Будет исполнено, /как будто вернулся в молодость (ну это, предположим, полная чушь – мне ведь только тридцать, с небольшим гаком); но эта стервочка меня каждый раз низводит до атомов, а потом воскрешает обратно; а я с воодушевлением тону в её бездонном сладострастии/.
В спальне.
Вероника. Такое ласковое утро, погода удивительная – дней через десять можно начинать морские купания, без излишнего азарта, но с настроением храброго первооткрывателя; я бы решилась. А ты? /Сейчас он мне выдаст героический эпос о себе любимом/.
Евгений. Жаль улетаем в субботу, а так я тоже тебя поддерживаю, /морально, на самом деле, большого желания храбриться нет/.
В гостиной. Завтрак.
Иванов. Все едут на майские сюда, а мы обратно. Дай бог, будем здоровы вернемся в конце лета, я предварительно беседовал с Михалычем – он обещал окошко после 24 августа; это вообще высокий сезон здесь… /я вернусь точно, уже договорился с Настей; а она ко мне в июле/.
Евгений. А Михалыч – это совладелец дома? Он москвич? /Видимо прилип он крепко к этой Мефодиевне, ещё в Москву её потянет/.
Иванов. Да, Михал Михалыч – это давно; мы с ним дружны со студенческих лет, даже когда-то поссорились ненадолго, но в последние годы поддерживаем ровные приятельские отношения без резких движений вверх-вниз, /а конфликт был из-за девушки (господи я забыл её имя, то ли Света, то ли Саша); с которой не сложилось ни у него, ни у меня, а почему – не помню или не хочу вспоминать/.
В окно стучат, выглядывает Даша и объявляет о том, что тетя Аврора просит выйти маму на пару минут. Вероника выходит. Аврора ждёт её за палисадником.
Аврора. А вот и наша рогоносица появилась, здравствуй, красавица, предваряя твои вопросы, сразу огорошу тебя: когда ты наслаждалась общением с Жориком твой благоверный окучивал мою сестренку Алину, причем со слов дочки они «кричали и визжали очень громко». /Алина выразилась более народно и ярко, с матерком, типа давно её так охотно не потребляли/.
Вероника. Вот скотина! И со мной тоже, и куда его флегма пропала. Сестра твоя, я надеюсь, ничем нас не наградила. /Не хватало мне привезти с юга какую-нибудь напасть, даже противно думать про это/.
Аврора. Так это у вас обоих волнение должно быть общим: у неё последним партнером был тот же Георгий; он у нас тут нарасхват. /Жора чистоплюй – постоянно сдает анализы, первым в городе привился от короны (по блату пристроили в Москве в первую группу), но пусть эти москвичи потрепыхаются немного, убавят спесь/. И как ты сейчас поступишь?
Вероника. Да никак, пусть в загашнике отстоится, подобно вину, а раскупорю тогда, когда время придёт. /Дискурс распадается на глазах и мне надо будет разобраться в новых мироощущениях/. Пойду допивать кофе, а то подумают, что мы заговор устраиваем. Спасибо Аврора, ты прямо настоящая утренняя заря, причем в образе Немезиды.
Аврора. Пока. /О наговорила, ум выпячивает, а саму ****ки мужа видно сильно встряхнули/.
Вернувшись, Вероника обнаружила себя в середине жесткого разговора мужа с дядей.
Евгений. … просто сказать одно слово или рукой взмахнуть; было бы достаточно в тот момент, /специально всё делал скрытно, чтобы насладиться моим падением, катастрофой/.
Иван Иванович очень сосредоточено пьёт кофе, запивая его холодной водой, смотрит внимательно в окно, с широкой улыбкой встречает Веронику.
Иванов. Всё нормально, /как вовремя вернулась/.
Скорее риторически, а не вопросительно обращается к ней.
Вероника. Да-а-а, что не скажешь о вас. Какая очередная кошка между вами пробежала? /Можно подумать – он почувствовал что-то и устроил истерику/.
Иванов. Обвиняет твой благоверный меня в собственном проколе, а я пытался и тогда до него донести и сейчас объяснить все сложности майнинга. У меня «ферма» располагалась в сельской местности, да ещё с тарификацией по заниженному; а наш пострел возбудился, не просчитав все факторы, такого, в общем-то, ненадежного, спекулятивного инструмента. К тому же в момент сноса он запаниковал и в самом низу всё продал. И потерял не только деньги, но и… /в принципе я наслаждался его крахом в полную; и помогать ему не собирался/.
Евгений. Задним умом все крепки. А в момент кого не спросишь: «очень сложно давать совет по новым финансовым средствам», и задумчиво отходят в сторону. К вам я по большому счету не обращался ни разу – так вы позиционировали себя, что отбили всякую охоту проконсультироваться. /С опозданием я понял: даже самые близкие люди каменеют от финансовых вопросов, в крайнем случае, подшучивают/.
Вероника. И что он ещё потерял? Вы не закончили фразу, дядя. /Ответит или свернёт в бок/.
Иванов. Ничего здесь таинственного нет: после такого фиаско сильно падает самоощущение если не победителя, то хотя бы уверенного человека и восстановить статус-кво не всем удается. /Многие всю жизнь маются, словно обгаженные/.
Евгений. Вы, Иван Иванович, рассуждаете цинично, по формуле «победителю достается всё», но жизнь ведь не плато, где всё предопределено начальной инерцией; не желаю вам ничего плохого, но просто говорю: будущее гораздо сложнее и непредвиденнее, чем схема, в которую многие упаковывают свои надежды. /И тебе, надеюсь, ещё колом встанет сегодняшняя эйфория/.
Вероника. Прекратите выяснение отношений, кажется, Даша встала. Не хватало ещё ребёнка подключить к склоке, имеющей к настоящему времени исключительно умозрительное значение. /Словно бараны на узкой тропе, один хотя бы успешный, другой – своим психозом старается отретушировать провалы/.
Со второго этажа вприпрыжку спускается Дарья, машет ручками, всем улыбается. Раздается звонок в телефоне Вероники.
Вероника. Осторожней дочурка, не упади. / Не люблю ранние, неожиданные звонки, за ними или неприятности, или сложности/.
- Witaj c;rko! Co s;ycha; u Danuty? Jestem bardzo zaniepokojona, Bo;e, daremnym porannym incydentem w naszym domu.
Здравствуй дочка! Как ваши дела, как Данута? Я сильно обеспокоена, дай бог напрасно, утренним происшествием у нас в доме.
Tak, mamo, mi;o ci; s;ysze;, nie strasz mnie - co si; tutaj sta;o.
Да, мамочка, очень рада тебя слышать, не пугай меня - что здесь случилось.
Zapominasz o ojczystym j;zyku. Nie "tu si; sta;o", ale"tam lub u Ciebie". To ;le. Wczesnym rankiem w salonie Babach wybuch;a Bro; wisz;ca na ;cianie roz;adowana (tak zreszt; twierdzi Zbigniew). By;am przera;ona - czy nie ma tu zapowiedzi. Od razu postanowi;am do ciebie zadzwoni;.
Ты забываешь родной язык. Не "здесь случилось", а "там или у тебя". Это плохо. Ранним утром в гостиной стрельнуло ружьё, висящее на стене разряженным (так во всяком отношении утверждает Збигнев). Я безумно испугалась – нет ли здесь предзнаменования. Сразу же решила позвонить тебе.
Mamy si; dobrze, pewnego dnia wracamy do Moskwy. Danya stoi obok mnie, jest opalona, zaprzyja;nia si; z dziewczynami i przesy;a Ci pozdrowienia i buziaki.
У нас всё хорошо, на днях возвращаемся в Москву. Даня стоит рядом со мной, она загорела, подружилась с девочками и передает тебе привет и поцелуй воздушный.
Наступает пауза, Вероника слышит тихое всхлипывание мамы, покашливание. И она выдыхает из себя простую и короткую фразу:
Mamo, bardzo ci; kocham!
Мамулечка, я очень тебя люблю!
ПОСЛЕДНЯЯ КАРТИНКА - ПРОЩАЛЬНАЯ.
Адлер. Аэропорт. Провожают все. Вылет задерживается. Разгоряченный, взволнованный Веденеев толкает перед собой две тележки с вещами. Иван Иванович в светлом костюме с тонкими простроченными черными полосками по бокам идет под руку с Анастасией Мефодиевной. Рядом с ними двигается незаметно и тоскливо Евгений; хандра всё ещё приятельствует с ним. Даша вприпрыжку с новообретенной подругой то опережают караван, то отстают от него; девочки громко и весело обсуждают насущные проблемы места и времени. Вероника в туфлях на высоких каблуках в шортах, откровенно выставляющих длинные загорелые ножки, обращает на себя всеобщее внимание: презрительное у женщин, восклицательное у мужчин; с ней рядом плетется новонайденная подруга Аврора в очень скромном прикиде, скрывающем её истинные формы. Завершают кортеж Георгий с Эрдо, следующие за двумя молодицами на коротком поводке.
Эрдо. Заценил твой вкус. Грустишь по тёлке, или как? Ноги, конечно, выдающиеся, да и вся она объедение. Подруга тоже ничё так, ты вроде с ней переплетался раньше. /Всё, что плохо лежит, Жора окучивает, да и что хорошо тоже не пропускает/.
Георгий. Я никогда не унываю по ушедшим натурам, эволюция к чему призывает – к постоянному обновлению, к изменению порядка и сложности. /Что-то я зарапортовался и мечу бисер... на самом деле это не объяснить словами: вижу, чувствую, вдыхаю и готов организм к действию/.
Иванов. «Ты создана как бы вчерне, как строчка из другого цикла, как будто не шутя во сне из моего ребра возникла.
И тотчас вырвалась из рук и выскользнула из объятья, сама – смятенье и испуг и сердца мужеского сжатье».
Анастасия. «Не дай мне бог любви изведать силу. Утрата милого меня б убила». /Слишком откровенно, кажется, словно оторвались юные первокурсники/.
Аврора. И этот турок привязался, прямо чувствую, как он раздевает меня взглядом; тебя не надо – ты почти и так голышом. Решила Жорку возбудить напоследок. /Зудит у подруги где-то там, наверное, наш кобелёк пришелся ей впору/.
Вероника. Ошибаешься, оставляю ваше добро без сожаления. Не подумай, будто я выёживаюсь – нет; мне с ним было весело, да и в других отношениях он проявил себя забавно. А разоделась я так, да нет - скорее разделась по самой простой причине: я ведь возвращаюсь в Москву, где «завтра ожидаются осадки в виде дождя и возможно снега» - это, во-первых, а во-вторых, вряд ли на работе я буду так фланировать. Так что сегодня - последний парад. Объяснила? / Будем считать, что моё приятное во всех отношениях приключение с Георгием это запятая, чем черт не шутит; но перед Авророй я точно не собираюсь выворачиваться наизнанку/.
Евгений. /Сам настоял на поездке, а теперь никак не решу дилемму: про или контра весь этот сыр-бор, который случился в результате наших «подвигов». У моей потаскухи с этим окрестным жуиром, у меня с соседкой, с которой сначала было остро, пикантно, а в послевкусии остались лишь пустота и безразличие, прежде всего к себе самому. Единственное светлое пятно – Дашка, брызжущая восторгом до сих пор, переполненная счастьем от новых впечатлений, от солнца, тепла, цветущей природы и прежде всего от детей, с которыми она подружилась моментально. Да и прямо сейчас она с Кирой что-то весело обсуждает, они аж захлебываются от избытка чувств… Когда же меня окончательно понесло с горки? Когда пришли отключать электрику из-за просрочки, когда пошёл на поклон к дяде, когда он оплатил задолженность, когда отчитал меня, словно шкодливого пацана, когда первый раз (хотя теперь возникли большие сомнения) Вероника пошла налево, когда в бане мои самые-самые друзья (так я думал) после моих идиотских откровений дружно заржали. ДА! Это и стало финальным аккордом моего падения. А после, что?! Дядя продал оборудование для майнинга – в счет долга; да ещё отвалил крохи с барского плеча, типа гуляй, жируй скотина. В результате после очередного взлета биткоина оказалось, что он продал самому себе и, прикупив соседский участок в деревне (пол – участка), намайнил опять капитальчик. А я для всех, ну может быть кроме Дашеньки, низколобый лох и неудачник. Даже сейчас все вместе, а я один, прямо как Печорин на Кавказе… Ну, вот этим примером я себе льщу, причем безосновательно. Придется начать новую жизнь – в который раз!?/
Кира. Даш, а ты приедешь летом к нам? Или вы, задрав штанишки, умчитесь подальше. Ха-ха-ха… /мама с тетей Авророй вообще Дашину маму с цветными какашками сравнили или с ****ашками, я плохо поняла; но они так смеялись, что я тоже стала, но они меня отругали и выгнали во двор/.
Дарья. Какие штанишки и куда подальше? Ты, Кир, вечно придумываешь истории. /Что-то опять подслушала – она всё время так делает и потом рассказывает нам всем и страшно довольна/. Папа сказал, что приедем снова в августе или в сентябре, /а может и не приедем сюда, а двинем в Италию (мама очень любит эту страну, я тоже, хотя мало что помню, ну кроме очень вкусной еды/.
Девочки разгоряченные общением, обстановкой, скорым расставанием круто упираются в тележки с багажом, брошенные Веденеевым посредине зала регистрации. Тележки и сам Веденеев выглядят сиротливо. Девочки прискакали почти одновременно с ним к месту эпилога, вся остальная часть процессии подтягивается гораздо медленнее. В авангарде Евгений, оторвавшийся от коллектива и противящийся любому симбиозу с кем-либо в данном месте, в нынешнем времени.
Веденеев. Обращается к Евгению. Вы сами? Остальные что-то не торопятся, надо думать никак не наговорятся перед расставанием. Я вот после любых проводов чувствую себя не в своей тарелке несколько дней. А вы как? /Молчит, поджал губы и сопит громко, во как его уделал Георгий/.
Дарья. Дядя, а почему вы больше не одеваете тот костюм, в котором вы приходили с клубничкой, такой вкусной, вкусной. /Мог бы и сегодня принести, а то мы больше и не ели такую вкусняшку/.
Веденеев. Деточка, да я не знаю, откуда Георгий её достал; я ведь только доставил клубнику вам /ему, когда припрёт по женской части он из-под земли вытащит, всё что надо/, а истинный добытчик - это дядя Георгий, у него и спроси, когда они к нам присоединяться.
Аврора. Надо подтянуться, а то мы отстали прилично, да и эти слюнявчики надоели, прилепились к нам, словно банный лист к жопе. /У турка, скорее всего, капает не только слюня, пусть страдает; люблю мужчинок изводить/.
Вероника. (Очень тихо, про себя). Разговор с мамой и взволновал, и опечалил: бывают минуты, когда нуждаешься в самом близком человеке не физически, то есть не прямо там взять его за руку, положить голову на плечо, а сердечно – когда глаза в глаза, душа в душу и взгляд в одном направлении /особенно это важно, если теряешь любовь… и не только к мужу/.
Наконец, собираются все; суетливо и конфузливо прощаются, как будто за пазухой остались невысказанные слова, несовершенные поступки. Процессия распадается на две неравные части: большая уходит на контроль, а провожающие резко разворачиваются, идут к выходу. На улице мужчины отходят к курительной площадке.
Георгий. Кстати, интересное наблюдение я вывел для себя - проводы на поезд совсем другие: и более тягучие и более тоскливые (особенно в момент отправления состава); а вот самолет как-то резко разрывает дистанцию и до обратного звонка (о благополучном приземлении) сохраняет не грусть, а некое соучастие. Да, а где, кстати, наш Веденеев? Я и не заметил, куда он пропал? Эрдо, узнай у девочек.
Эрдо возвращается. А его повязали полицейские, типа он не соблюдал нормы карантина, а потом к ним подошла Аврора и они там остались. А Настасья Мефодиевна с Дашей сейчас, ей Аврора велела никуда не уходить.
Георгий. А вот и наши преступники. /Сейчас Аврора сообщит нам, как укротить Дракона/
Из здания выходят Веденеев с Авророй, он кисло и напряженно улыбается (скорее делает вид), а вот Аврора светится, будто она святая, спасшая грешника из геенны огненной. Все вновь собираются вместе. Аврора, опережая вопрос Георгия, захлебываясь от победного возбуждения, размахивая руками, дергаясь ногами рассказывает о своем триумфе.
Георгий, щурясь от прямых лучей солнца, вытягивает руку вслед поднимающемуся самолету.
- Полетели!