Часть первая -
Красноречивая стеснительность
Присаживайтесь, не стесняйтесь. Да, в этом кресле вам будет удобно. Думаю мне стоит представиться. Меня зовут Адам, Адам Минский. Мнеит 34 года. В Берлине несколько лет. Приехал из Израиля куда 37 лет назад мои родители с моей старшей сестрой Лилей перебрались из Советского Союза, помните, наверно, была такая страна. Почему в Израиль? По чистому недоразумению. Как все собирались в Америку но папины родственники задурили ему голову сионистским мусором. Сами, в псевдоевропейской ближневосточной демократии, и года не продержались, улетели в Чикаго, а папа... Ему было неудобно, нечестно или просто лень и поэтому остался, ну ещё меня родили чтобы забетонировать свою сионистскую мечту. Моей жене Шире полагался немецкий паспорт, она правнучка человека в 1933-м бежавшего из Германии в Палестину. Имея на руках немецкое подданство жены, мы без труда перебрались в Берлин.
Возможно, моя фамилия звучит для вас странно, она действительно не совсем обычная. Это псевдоним, вышедший за сценические рамки. Родители приехали в Израиль из Минска с другой фамилией, там они были Вундермахер. Это папина фамилия, он из вундермахеров. Мама до свадьбы носила простую белорусскую фамилию, Рабинович. Папа музыкант, играет на скрипке в ресторанах, гостиницах и вообще, где угодно. Кажется, хозяин одной русской ашдодской столовой придумал этот псевдоним - Минский, позже выбранный им в качестве фамилии. Мама все время называет Минск городом, где родилась их любовь, поэтому было совершенно логично для них обоих стать Минскими, а заодно и сделать ими своих детей. Моя мама натура весьма романтическая, она до сих пор, смотря советские фильмы, вздыхает, когда пары целуются. Папа все еще играет свои русские халтуры и даже выступая в самом грязном израильском захолустье всегда растроган, когда конферансье объявляет его номер: “Сегодня на сцене для вас играет неповторимый Сева Минский!..” Папа выходит, кланяется жующей салат публике, и играет как бог, серьёзно, я не шучу.
Моя старшая сестра Лилах, в прошлом Лиля, она, знаете, такая вся чистошерстная израильтянка, гораздо больше, чем я, например, хотя я родился в Израиле, а она нет. В меру грубая, не в меру крикливая, не говорит по-русски, всё как обычно. Она хорошенькая, я бы даже сказал красивая. Давно замужем за хорошим но недалеким парнем, полицейским по фамилии Баркаи, живет в Моце, родила ему четырех белокурых мальчиков и разговаривает со мной в основном по праздникам подчеркнуто вежливым тоном. "Адамчик дорогой, Хаг Самеах, Песах Кашер Ве самеах. Вы делаете Седер... Много гостей? Ах да, даже несколько нацистов придут..." Немцев терпеть не может... Арабов она тоже ненавидит, хотя на каждых выборах голосует за партию Труда. Она у нас патриот и за мир... "Адамчик, понимаешь твой любимый Хусейн Обама не будет нам указывать. Где захотим там и будем селиться..." Сама Лилах, живет в поселке миллионеров Моца, где Баркаи унаследовал очень старый, и очень дорогой дом со всеми удобствами. Лилах никогда не передаёт привет моей жене, она ее тоже терпеть не может.
Мой маленький бизнес (call center) нас неплохо кормит, Берлин очень удобное место для такого предприятия, здесь говорят на всех языках. Может быть кто-то из вас мой клиент, например, сидите вы сейчас у себя дома во Львове, Бобруйске или Караганде и хотите срочно купить какую-то ненужную вещь, вы набираете бесплатный номер, и мы вам отвечаем, а вы даже не знаете, что говорите с Берлином, телефонисты говорящие на украинском языке у нас тоже есть. Мы отвечаем даже по-белорусски. Да, я знаю, что это никому нафиг не нужно. Но изредка это срабатывает. Нет, на казахском мы не продаём. Одно мгновение... Этот звонок я не могу пропустить, извините меня пожалуйста…
Да, я с вами. На чем мы остановились? Ах да, вот это… Пейте чай или может быть кофе, у нас израильский... Мой переезд в Германию стоил моей маме много здоровья. Даже в ночь перед вылетом она, поставленная перед фактом и вроде бы уже смирившаяся, говорила примерно следующее: "Адам, ты знаешь, что случилось с тетей Фрумой, сестрой твоей бабушки 30 июня 1942 года? За сутки до этого немцы окружили и начали не спеша сжигать Слонимское гетто, дом за домом, просто убивали всех подряд. Но были и те, кто сопротивлялся. Фрума до войны работала сторожем, та еще была баба (папа уточнил: Бабище она была, почти 2 метра росту), она одному подонку там пощечину залепила, чтобы детей ее не трогали, так он ее до полусмерти избил и при рыдающих детях застрелил... Дочка Фрумина всё-таки спаслась, там человек 300 всего выжили. Тетя Шура, помнишь ее? Та, которая в Барановичах живет, ну у нее еще все дети на русских женились... Господи, Адам и ты к ним едешь? Нет я все понимаю... А дедушка твой, Севин Папа он же 4 года на фронте был, знаешь сколько немцев он убил?" Я ответил "Мама, дорогая. Ты же знаешь, что человека, который убил бабушку Фруму звали Алесь Шидло, и был он совсем не немцем, а похоже белорусом... В сорок пятом году его расстреляли партизаны, и об этом ты сама мне рассказывала... А Фима Вундермахер служил в СМЕРШе, кого он там всю войну убивал лучше не выяснять... Мама, не переживай..." И мама обещала не переживать, она меня очень любит, больше, чем Лилю, она говорит, что Баркаи Лилю испортил. А папа, папа у нас много не говорит, больше возится с учениками или со скрипками, которые ремонтирует по-чёрному.
Наша с Широй новая жизнь началась в маленькой квартире на Auguststrasse. Берлин был неприветлив поначалу, шли хмурые дожди, и мы бесконечно ругались. Я тогда не то, что жить с Широй, я видеть ее не хотел. Сидел допоздна в офисе, слонялся по городу. Стало легче, когда она нашла себе работу, таким образом перестав упрекать меня в убивающем ее душу одиночестве. Друзей у нее в Берлине не было, отвратительный характер и незнание русского языка этому способствовали. А потом, когда мы чудом смогли пережить вместе этот переезд и в очередной раз не развелись, Шира наконец то смогла забеременеть.
Наш цветок Сонечка родилась в июле 2006 года, 2 года после нашего переезда в Берлин, родилась в Израиле. Будучи от природы недостаточно умной Шира, боялась немецких врачей и поэтому рожать решила в Нетании. Впрочем, это был прекрасный повод чтобы отвлечься и съездить домой. Я тогда так соскучился по маминой еде, морю, друзьям. И мы уехали в отпуск, на целых два месяца. Вернулись уже втроем. Жизнь продолжалась, фирма зарабатывала кое какие деньги, Шира занималась ребёнком, и я уже начал подумывать о втором. Но в день, когда Соне исполнилось два года я познакомился с Лизой.
Часть вторая - Преимущество двух слонов
Супружеская измена. Сложная тема, непросто говорить об этом, тем более с вами. Но выбора, похоже, у меня нет. Вы думаете я, женатый мужчина, должен, просто обязан был найти себя в объятиях другой женщины? Ответ не однозначный, но скорее отрицательный! Посмотрите на меня, я довольно обычный, разве я из породы мужчин, которые нравятся женщинам? Правда? Вы так думаете? Вы шутите, ей богу. Но все равно, спасибо за комплимент. Неожиданно как-то, но спасибо. Честное слово вы мне льстите, хотя знаете что, расскажу вам одну историю. Много лет назад, ещё подростком мы с мамой ездили в Минск и когда вернулись, она сказала, что в неделю нашего там пребывания я был самым красивым мальчиком в городе. Когда это было? Мне было лет 15, может быть 16. Да, так и сказала. Я был очень рад это слышать. Гордился, достаточно долго. Но Шира это ощущение во мне быстро убила. Она не виновата, так получилось. Мы слишком разные. Не стоило нам жениться…
Осознание собственного несчастья, тем не менее, не трансформировалось в желание что-либо изменить, я всё время был занят то работой, то переездом, ребенком, конечно. Всем на свете только не самим собой. Женщины? Вы спрашиваете были ли у меня женщины? До Лизы? Что значит были? А это... Какая у вас замечательная улыбка, приятно смотреть на вас когда вы улыбаетесь. На всех приятно смотреть? Нет, не на всех. Нет, ничего подобного на наши отношения с Лизой у меня никогда не было. Было другое, но... Я не любил их и поэтому ничего серьёзного, за исключением... ничего такого о чем стоит жалеть или рассказывать. Видите, несмотря ни на что, моей минской семейке удалось передать мне частицу своих предрассудков. Вот, кстати, взгляните на это фото, это мои молодые родители в день их знакомства. Чудо просто а не пара.
Соне исполнилось 2 года 14 июля 2006 года. Я хорошо запомнил этот день. Это был мой выходной, и мы провели его вместе. Я, Соня и Шира. Мы гуляли по городу, сидели в кафе, покупали имениннице подарки. После обеда, около четырех, когда мы уже вернулись домой, курьер из Toys R Us и принес огромного поросенка, которого Шира заказала в интернете. Соня мечтала о таком, однажды увидела его в витрине, Шира не устояла. Он был ростом с Соню, такой взъерошенный, смешной толстяк, розовый с усиками над пятачком и ... Я сразу не заметил, но сзади, рядом с хвостиком он был по-дурацки, обидно порван. Посыльный уже ушел, звонить было некуда. Шира в отчаянии стала привычно заламывать руки. Мне не оставалось ничего как взять поросенка и ехать в магазин. Даже сейчас у меня перед глазами как я тогда спешил, чтобы успеть до закрытия. Сначала с трудом выехал на Friedrichstra;e, до Innsbrucker Platz добирался еще минут 15, а оттуда до Walther Schreiber Platz где находился ближайший к нам Toys R Us было уже рукой подать. Пошёл сильный дождь. Я оставил машину на стоянке и в обнимку с игрушкой побежал к входу в торговый центр. Завернутой в целлофан свинье дождь был не страшен, я же напротив сильно промок. А потом... Потом я увидел ее и ничего в моей жизни после этого, уже не было похоже на то, что было раньше.
Это была судьба, как в книгах или в маминых рассказах. В первый и, пожалуй, единственный раз за все мои годы жизни в Германии меня не хотели нормально обслуживать. Молоденькая кассирша, натуральная блондинка лет 19 начала объяснять мне что-то про то, что я купил свою игрушку в интернете и она не может ее мне обменять, что это не один и тот же склад итд. Я очень сильно разозлился, едва не сорвался на крик объясняя что ребенок хочет игрушку сегодня, что я весь промок пока шел от машины и пожалуйста, девушка, поменяйте мне эту чертову свинью на другую ТАКУЮ ЖЕ! Это не помогло, это не Израиль. Кричать и стучать кулаками по прилавку здесь смысла не имеет. Я попросил поговорить с кем то более сговорчивым. Кассирша с обиженным лицом направилась за начальством. Я прислонился спиной к кассовому прилавку, вытер салфеткой лицо, рассмотрел свою немного подсохшую одежду, распаковал порванную игрушку, обнял ее таким образом стал ещё немного суше. Меня кто-то позвал, сзади, легким прикосновением руки к плечу. Я обернулся, не проронив ни слова, передо мной за кассой стояла Она, женщина моей мечты.
Рассказать как мужчина влюбляется? Конечно знаю, нет, вы сначала послушайте, это интересно. Я пристально, не отрываясь смотрел на неё. Стыдно признаться сегодня, но я даже, кажется, забыл зачем пришел. Она попросила меня пройти с ней к другому прилавку, чтобы не мешать остальным клиентам. Я внимательно ее рассмотрел пока мы шли и мне понравилось то, что я видел. Невысокая, на каблуках, колготки, в короткой юбке и облегающей форменной рубашке с правильно расстегнутыми пуговицами, не позволяющими пропустить в меру развитую грудь. Не тощая, густые темные, обработанные феном волосы до плеч, зеленые глаза, чувственные ярко накрашенные губы, немного естественно искривленный нос. На ее немного вытянутом лице было довольно много косметики и мне это нравилось, наверно впервые в жизни. Ее взгляд был сосредоточен на экране, пальцы набирали мои данные. Лиза, я прочитал прикрепленный слева на её рубашке знак. Я склонился над прилавком, и окунулся в запах духов смешанный с запахом сигарет, что натурально вскружило мне голову. Да именно так, у меня закружилась голова и я произнес первое, что мне пришло в голову: "Спасибо тебе, ты так мила... великодушна... меня зовут Адам..." Я протянул ей руку, продолжил пристально смотреть ей в глаза. "Лиза..." Она вышла из-за кассы, остановилась возле меня, улыбнулась. Потом быстро, как-то очень правильно прошла к отделу мягкой игрушки, принесла нового, упакованного поросёнка. Мгновение до того, как мне оставалось только уйти я буквально выдохнул из себя, по-русски "Покури со мной на улице..." И ... она согласилась.
Вы знаете как мужчины влюбляются? Мгновенно, максимум за одну секунду, за один взгляд, один прищур милых глаз...
Думаете это слишком поверхностно? Полюбить женщину вот так, узрев её правильно соединённые линии? Может быть. Но одних только линий не хватит, чтобы мужчина потерял голову. Линии? Да, линии талии, переходящей в бедро. А что разве по-русски так не говорят? Простите меня. Лиза не была разговорчива сначала, я же тарахтел не переставая. Где, что, когда, зачем, почему... Мы уже выкурили по три сигареты, а у меня ещё не было её телефона. Я попросил. Как? Я сказал: "Лиза, дорогая, дай мне пожалуйста номер своего телефона" Она рассмеялась, вытащила свой мобильный и передала его мне. Я набрал свой номер, дождался звонка, вернул ей свой. Так и у нее появился мой номер.
Пришло время попрощаться. Я ее поцеловал, целился в губы но она ловко подставила щеку. "Прохладно... Я пойду Адам, позвони мне завтра, с утра... Я работаю вечером..." Еще одна улыбка, но она стесняется, отметил мой неиспорченный взгляд. "Пока дорогая Лиза..." Ушла. Я счастливый направился к машине. Позвонил домой: "Шира, как дела... Не хотели менять, представляешь. Я еду домой".
Домой ехал как пьяный, может быть, и у вас так бывает, едешь на машине долго, потом приезжаешь и не помнишь вообще ничего, как ехал, где, куда. Так и сейчас. Мой взгляд сосредоточен на задних фарах машины впереди меня, больше ничего не вижу, перед глазами ее лицо, в ушах ее голос, в голове ее запах... Так говорят? Запах в голове, или в носу? День подошел к концу.
Часть третья - Так неожиданно прекрасно
Утром позвонила Лилах: "Адамчик, извини меня пожалуйста, я такая идиотка, пропустила Сонечкин день рождения..." "Лиля позвони Шире на мобильный, я не могу говорить." « Я Шире?» «Да, ты.» И положил трубку. Я ещё спускался к машине, собираясь набрать Лизу, а телефон уже снова звонил, на этот раз это была мама... "Милый мой сынок. Как твои дела? Как Сонечка? Что ты кушаешь? Шира в порядке? Ты в порядке? Как ваши отношения?" Я привычно и односложно отвечал, иногда молча кивал, мама не заканчивала. "Знаешь где вчера был папа? Он играл в центре водных процедур в Тель Авиве, он был во фраке, а заказчики были голые" "Мама, может папа тоже был голый?" "Да ну тебя сынок, всё мой милый, передай своим девочкам привет. Пока...”
Я выдохнул сел за руль и наконец набрал Лизин номер. Она, видимо, ждала моего звонка и поэтому ответила сразу. Разговор, который мы вели пока я ехал, фактически потеряв направление, по городу, мне кажется, продолжается и сегодня. Мы неторопливо обменивались словами и предложениями, как будто изучали друг друга в течении примерно получаса. По телефону она звучала удивительно ярко, часто смеялась, рассказывала о себе. Наконец я набрался смелости и произнёс: "Может кофе попьём где нибудь?" " На кофе времени не будет. Но ты приезжай. Только не задерживайся." Продиктовала адрес. «Жду...» Я утопил педаль газа в пол, "Скоро буду, дорогая Лиза..." Она рассмеялась.
Она ждала меня возле дома. Выглядела иначе, не такой как накануне, но также прекрасно. Светлая маечка, джинсы, косметики меньше, но все еще в моем вкусе. Улыбка, улыбаюсь ей в ответ. "Поставь машину на стоянку, мы идем пешком... Кстати это мой дом, смотри я живу вот там". Улыбаясь показала пальцем на 2-й этаж. "Давай Адам, ставь машину..." Я замешкался, засмотревшись на нее. В этот теплый день солнечные лучики купались в ее пышных волосах, сейчас менее выпрямленных и таким образом более привлекательных. "Ставь сюда, ну Адам, пошли уже" Наклонилась к моему окну, приблизилась совсем близко. Я почувствовал ее дыхание и попытался ее поцеловать, она корректно отстранилась, прошептала "Не здесь..." Я скоро припарковал машину на соседней улице и вернулся к ней. Теперь она уже сама, взяла меня за руку, быстро зашагала от своего дома. "Прости, что не приглашаю к себе, у нас не так много времени. Нужно кое что успеть до работы. Улыбнулась снова.
Мы пришли в метро, на станцию, которая была совсем рядом, на улице Осло. Это была конечная этой линии, двухъярусный транспортный центр, совсем недавно полностью обновленный. Мы заплатили и вышли на безлюдную в этот час платформу. Там мы наконец присели на скамейку и как следует поцеловались. Я понимал, что Лиза проявляет осторожность, прячет нас под землю от чужих, недоброжелательных глаз... Вот эта странная смесь, с одной стороны безответственной влюбленной страсти с иногда преувеличенной осторожностью не перестает удивлять меня в ней до сих пор. Мы долго целовались там, как подростки, никого не замечая. И знаете... Я ведь совсем вроде бы и не мальчик уже, скажем так далеко не подросток. И все равно, ничего в этой ситуации не напрягало меня, я был полностью, совершенно, безоговорочно, без памяти счастлив. Сколько мы там были? Может быть час, может полтора. Слова закончились, растворились в тумане разлившемся вокруг нас.
Лиза взглянула на часы, давая мне понять, что наше время закончилось. Она всегда была более сдержанна, была тем стержнем, который не позволял нашим отношениям выйти за определенные ею с первого дня рамки. Мы вернулись к машине, попрощались легким прикосновением рук, без поцелуя и она поднялась к себе домой. Я еще немного посидел в машине, пытаясь прийти в себя, включил радио, выключил…
Вас удивляет наш порыв? Пугает безответственность наших действий? Вам придется мне поверить на слово, я ощутил с ней что такое любовь. Да, теперь я знаю что это такое. А вы, вы знаете что такое любовь? Сжигающая, абсолютная, опьяняющая. Мое сердце кажется готово было выпрыгнуть наружу, так сильно оно билось тогда.
Лиза позвонила мне сразу когда закрыла за собой дверь квартиры. Всю дорогу до моей работы мы разговаривали, объяснялись в любви, вернее я объяснялся ей в любви. Когда я приехал у меня было 7 пропущенных звонков от Ширы. "Лиза, я люблю тебя... Я перезвоню, скоро...»
Вы не устали со мной? Что-то в ваших глазах подсказывает мне, что устали. Или это что то другое?
Простите меня я должен выкурить сигарету и ответить на мэйлы... Вы не уходите? Спасибо…
Часть четвертая -
В забвении улыбка равнодушна
Вы задаете очень важный вопрос, испытывал ли я угрызения совести когда начал встречаться с Лизой. Конечно нет. Мне не было стыдно, и я могу уверенно сказать, что я не стеснялся. Или чтобы быть совсем точным, я не ощущал какого особенного дискомфорта, это было не более сильно, чем то, что может ощутить каждый из нас переходя дорогу на красный свет. Неприятно, но не стыдно. Пока не остановит полиция...
Что я чувствовал? Я любил ее, я и сейчас ее люблю, был ослеплен ей. И сегодня я считаю её самой красивой, самой нежной, самой умной женщиной из тех с кем я был когда либо знаком. Да, даже сейчас. Но ко всему этому добавился страх, и чем дольше мы были знакомы тем сильнее он ощущался. Страх быть пойманным, страх от возможных и вполне ожидаемых последствий. Я чувствовал как растет напряжение, достигая апогея накануне каждой нашей встречи, как оставляет когда мы вместе и после прощания немедленно рождается заново в ожидании нового свидания. Этот глубинный страх, тревога была и осталась значительной составляющей наших отношений.
Конечно приходилось много врать. Дома, на работе, везде. Вы вообще представляете что такое роман между двумя женатыми людьми? Вот видите… Это испытание, часто тяжкий но тем не менее бесценный опыт.
И было ещё одно Но. Лиза с первого дня дала мне понять, что наши отношения смогут развиваться только в рамках статуса женатых любовников. Сначала, на мгновение, это меня оскорбило. Но я немедленно опомнился и с головой погрузился в нашу с ней, совсем необычную рутину.
Мы искали любую возможность для встречи, иногда ограничиваясь короткими свиданиями состоящими из одного взгляда или одного поцелуя. Бывало она ехала на работу, а я встречал ее на той самой, нашей станции метро. Она проходила как будто меня не замечая, я слал ей воздушный поцелуй и… уходил, иногда встречались в тот же день, иногда на следующий. Часами разговаривали по телефону.
Лиза не была готова нарушить свой обычный распорядок рискуя вызвать даже намек на подозрение. Поэтому наши встречи были выстроены вокруг ее графика на работе и расписания няни. Редко, но она соглашалась доехать на работу или с работы в моей машине, но и тогда чаще всего или выходила на станцию метро раньше или я забирал ее в условленном месте, все для того, чтобы начало или завершение ее пути было обычным. После этих поездок мы сидели какое-то время вместе в машине, редко в каком нибудь парке, разговаривали, целовались, молчали... Обо всем на свете.
Она любила его. Своего замечательного мужа. Так и сказала: "Я люблю его и тебя люблю..." Это было ужасно. Выбор был очень простой, или принять это или больше не встречаться. Но я не допускал даже мысли о расставании. Эта женщина имела на меня совершенно магическое воздействие, её голос, взгляд, улыбка. Как можно было от этого отказаться?
Так прошли наши первые несколько недель. Шира ничего не замечала а я "много работал", не очень сильно переживая ненормальность ситуации в которой находился. Меня беспокоило другое - с одной стороны Лизы было так много, а с другой нам даже не было как, где и главное когда встретиться чтобы… чтобы побыть наедине. Вещь элементарная для пары влюбленных и почти невозможная для нас.
В конце августа ночью позвонила мама и сообщила, что разводится с папой. Она плакала и негодовала, оказывается у папы кто-то есть и какая-то «добрая» душа маме об этом сообщила. Конечно разразился грандиозный скандал и мама папу выгнала. Только этого мне не хватало сейчас. Я не знал мне смеяться или плакать. Утром, предварительно обменявшись взглядами с красивой до боли Лизой идущей на работу, я уехал в Tegel и улетел в Израиль спасать семью родителей.
Часть пятая - малые формы безвременной блажи
Честно признаюсь, но вызванная даже столь неприятными обстоятельствами, поездка домой пришлась мне очень кстати. Едва усевшись в своём кресле в самолете Эль Аль я с удовлетворением заметил как меня отпускает напряжение, присутствие которого ощущалось постоянно в последнее время. Я взял газету на иврите и она привычно вымазала мне руки типографской краской. Когда то это меня раздражало, сейчас только вызвало улыбку. В течении всего полета я вообще не думал о своей, до нельзя запутанной, жизни. Посетившее меня смиренное спокойствие повлияло на меня настолько, что я даже позволил себе флиртовать с понравившейся мне стюардессой. Представьте себе вот такая я свинья. Я экспериментировал. Было увлекательно наблюдать как меняется поведение людей при смене статуса доверия к друг другу. Она дала мне свой телефон ещё до посадки, написала на бумажке и подложила под стакан сока, который я многозначительно заказал. Звонить ей я, конечно, не собирался, но телефон не выбросил.
Багажа у меня не было, поэтому все пограничные формальности я смог пройти достаточно быстро. До Бат Яма добирался на такси. Поездка стоила 50 шекелей и к моему удовлетворению таксист мне попался разговорчивый. Я люблю таких людей, я сам такой.
Улица Пинкас в Бат Яме, на которой я вырос и на которой и сегодня жили мои родители, похоже вообще никогда не менялась и сомнительно изменится ли вообще. Те же унылые ставни на окнах, дом к дому, окно к окну. Как в детстве. Сама вечность визуализировалась в этих камнях. Зина и Сева Минские поселились здесь сразу после моего рождения. Соседи менялись последовательно каждые несколько лет, только мои родители оставались. Папа считал, что у нас хорошая квартира и по большому счету был прав.
Когда я вошёл папа был дома. Он сидел возле открытого настежь окна в салоне в майке, шортах и кроксах на босую ногу. Он курил. С мамой они не разговаривали. Оба встретили меня как всегда, привычными долгими объятиями и поцелуями. Первым делом мама усадила меня за стол обедать. Лилах, которая тоже приехала, присела рядом со мной. У мамы как всегда были драники, жаркое и мой любимый холодник. Он получался у нее особенно красным, я бы сказал даже алым. Яйца и овощи она по привычке нарезала крупно, как я люблю. От холодника у нас даже Лилах не отказывалась.
Я пригласил папу к столу. И хотите верьте, хотите нет, за этим столом и с этой едой я расчувствовался, и едва не заплакав, убедил моих родителей не расставаться. Я говорил им, что им нужно держаться друг друга, что семья это самое важное на свете и что нужно уметь прощать. Я все время повторял: «Это единственное, что имеет значение… единственное.» Была на этом столе и бутылка, которая нас окончательно расслабила. И я был счастлив с ними, не так как с Лизой, но счастлив. Это необходимо признать. Даже Лилах в этот день была какая то особенная, родная, без нелепого израильского апломба, та самая Лиля из нашего с ней детства, она видимо очень старалась.
Ночью, когда сестра уехала а мама уже спала, папа позвал меня в салон курить и рассказал мне много интересного. Папа ещё раз очень трогательно пообещал маму больше не обижать. Я обнял и расцеловал его, у меня самый лучший на свете папа. Даже когда выпивший...
В Берлин я вернулся через два дня, после того как сводил родителей в театр и два раза в ресторан, просто чтобы убедиться, что они помирились по настоящему. Но они меня никогда не обманывали и все выглядело просто отлично. Поэтому я быстро успокоился.
Эта поездка парадоксальным образом сыграла свою роль и в наших отношениях с Лизой. Она, уже успевшая привыкнуть к моему постоянному присутствию, сильно испугалась, когда почувствовала, что есть еще что-то важное в моей жизни, или возможно это было расстояние? Она буквально закидала меня сообщениями в эти дни, часто звонила, вызывая недоуменно понимающие мамины взгляды, говорила о том как любит и хочет меня...
В Берлин я возвращался субботним утром. Лиза приехала меня встречать на автобусе с огромным букетом роз, который на фоне ее невысокой фигурки казался гигантским. Когда я приблизился к ней, она обняла меня, неожиданно сильно, а я гладил ее волосы, шептал ей как я люблю ее...
"Поехали Адам, поехали родной... Я не могу жить без тебя..." Я взял букет из её рук и мы вместе пошли к моей машине.
Часть шестая -
За горизонтом солнце и прохлада
Мы были одновременно прекрасны и нелепы. От аэропорта до дома не произнесли ни слова, двадцать минут многозначительно молчали. Отвлекаясь от дороги я иногда смотрел на неё, как будто примеривал на себя, эту неизвестно откуда взявшуюся в моей жизни русскую девушку. Я был счастлив, безумен, летел в неизвестность. Мое опьяненное сознание рисовало сцены моего рождения заново. Я чувствовал как она смотрит на меня. Особенно там, на этой трассе, двадцать километров еще никем не описанной любви. Она держала меня за руку, палец к пальцу, ладонь к ладони. Мы ехали к ней. Она сообщила мне об этом еще в аэропорту, когда мы вышли из терминала, немедленно посеяв во мне панику, оставившую меня во время поездки в Израиль. Но в машине можно было расслабиться. Машина делала увереннее, салон переполненный ее запахом, всегда и сейчас превращался в обитель покоя и надежды. Да, я надеялся, неизвестно на что. И поэтому соглашался быть частью этого безумия. Все таки Лиза очень необычна. Можно было только предполагать, почему она выбрала именно свою квартиру для нашей первой... я чуть было не сказал ночи (ночам в этих отношениях места не было), для этой нашей встречи, во время которой я нашел себя раздевающим её в её спальне, на её кровати, под пристальным взглядом её мужа, которым он нас одарял с довольно крупной фотографии на стене напротив, фотографии на которой они были вместе...
Скажите, вас когда нибудь прятали в шкафу? Да, как в анекдотах, в которых муж или жена приходят и застают вас с их супругом или супругой, и вам остается лишь спрятаться в шкафу. Был у меня в Израиле один такой знакомый, который любил описывать свои романтические приключения. Будучи талантливым рассказчиком, немного фантазёром, он сумел передать мне это ощущение, когда вы сгораете от страсти и стыда одновременно, когда вы любите и боитесь, когда вам страшно и душно. Когда вы в шкафу...
Нет, Лизин муж не пришел домой в то утро, нам никто не помешал и мы провели вместе два очень особенных часа... Целые два часа, как целая вечность, как вся наша жизнь. Каждая минута проживалась нами глубоко и болезненно ярко. Как в последний раз… И действительно, после этого я больше никогда не приходил к Лизе домой, кредит риска закончился, а она была очень осторожна…
Часть седьмая -
Их тайна легкомысленно пугает
Цветы, да, расскажу вам про цветы.
Помните букет, с которым Лиза приехала в аэропорт? Думаете я это придумал для красного словца? Нет, не придумал, это чистая правда, как и все, что я вам здесь рассказываю. Букет в аэропорту был первым но не единственным букетом, подаренным мне за время нашего знакомства. И знаете что с ними потом случилось, с этими цветами? Тоже самое, что и со всеми остальными. По дороге домой я выбросил их в мусорный бак. Обычные пары может быть даже не поймут о чем я говорю, но может быть вы попытаетесь это прочувствовать. Просто попробуйте представить.
Я тоже иногда покупал Лизе цветы, как обычно с вечера я прятал их в машине, пеленал стебельки во влажную ткань, утром доставал и дарил, иногда это были небольшие букеты иногда один цветок, и она, пока мы ехали в машине или сидели на скамейке, держала их в руке или у себя на коленях. Она никогда не брала их с собой когда мы прощались, всегда оставляла их мне, или клала на тротуар возле машины, предварительно поцеловав у меня на глазах. Я понимал насколько странно все это выглядит, но тем не менее продолжал следовать заранее оговоренным кодам, понятным только нам обоим. А что еще оставалось? Кроме как наполнять содержанием то, чего пожалуй и не существовало на самом деле.
Однажды в понедельник, на работе, был кажется праздник какой то, я получил от Лизы безымянный букет и не было на белом свете человека счастливее меня в этот момент. Цветы имеют огромную силу, согласитесь.
Должен признаться, на этом этапе я был готов все бросить и переехать жить с ней. Я ждал только одного ее знака, одного слова, одного взгляда... Но она молчала, привычно шептала мне слова любви, без удовольствия снова и снова объясняла, что НИКОГДА не оставит его. "Подумай Адам скольким людям одновременно мы сделаем больно? Подумай..." И я думал, понимал, но смириться был не в состоянии. В глубине души я надеялся, что нас застанут, кто то догадается и он бросит ее и тогда... Но не только об этом я думал, да и думал ли я вообще... Были, если честно, и другие мгновения, когда я боялся, боялся, что моя мечта сбудется... Представлял как она звонит и говорит мне приехать, сейчас. Это было и прекрасно и ужасно одновременно.
Поведение Ширы, с другой стороны, удивило меня своим каким то безразличием что ли, уже около полугода я даже в глаза ей не смотрел, возвращался поздно, уходил рано, часто приходил домой благоухая Лизиными духами. Шира же, похоже, жила в своём, отличном от моего, мире, воспитанно молчала, ничего не понимая или наоборот понимая все. Время шло, приближалось Рождество и за ним и Новый Год.
Часть восьмая - Преображаясь мы забыли, как больно все это звучит
Сегодня мне кажется, что был в этой истории некий элемент азартной игры. Лиза и я против всего остального мира, мира от которого мы скрывались так вызывающе. Именно вызывающе. Как иначе можно назвать наши попытки быть вместе даже в самых неподходящих ситуациях. Что по вашему могут придумать женатые не на друг друге родители маленьких детей, которым просто необходимо встретиться в выходной день? Правильно! Они могут взять с собой детей и вместе пойти с ними гулять. Ну вы даёте, как вам такое пришло в голову? Тогда это была моя идея, и Лиза далеко не сразу согласилась. А вы Бум! И сразу угадали, невероятно. Это выходило, конечно, за рамки принятых нами правил, но один раз можно... подумай…
За пару недель до Рождества, в выходной день мы встретились в детском центре на Gubener stra;e. Там, вместе с Лизой в сопровождении двух маленьких детей, двухлетней Сони и трехлетнего Александра, мы играли в семью в течении нескольких часов. Время, которые мы провели там стало незабываемым опытом самообмана. Мы оба, Лиза и я, привычно преуспели там в нашем притворстве. Мы играли с детьми, не спорили когда инструкторы называли нас папой и мамой, тем более что наши маленькие дети просто ничего ещё не соображали. Было ощущение, что это все по настоящему. Несоответствие нашего образа там существующей снаружи действительности было вопиющим.
Мне кажется, что именно в этот день, уже дома, когда Шира и Соня спали я дал волю своим чувствам и расплакался. Я плакал тихо, сдержанно чтобы никто не увидел, позже вышел на улицу чтобы прийти в себя, замёрз, выкурил одну за одной несколько сигарет. Господи, я чувствовал себя раздавленным и фактически мертвым. Больше с детьми мы никуда не ходили хотя, кажется, однажды Лиза это предлагала.
В понедельник Лиза обратила внимание на смену моего настроения. "Адам, любимый мой, что с тобой дорогой?" Я опять начал что то говорить про быть вместе, навсегда, только вдвоем... "Но я с тобой, разве есть кто то еще более близкий тебе чем я? На всем свете? Никого... Адам, любовь моя, мы принадлежим друг другу, зачем нам условности этого Вместе? Хочешь видеть меня без косметики? Хочешь чтобы я злилась на тебя когда квартира не убрана?" Я молчал взрываясь изнутри.
У Лизы часто получалось удивлять меня, но однажды даже в стандартах ее отчаянной смелости были побиты все рекорды. Она не пошла на работу чтобы поехать со мной в гостиницу в Штраусберге, где мы встречались время от времени. Одна и та же? Нет конечно, в каждой из этих гостиниц мы появлялись не более двух раз. Это был второй, последний... Я уже говорил вам про игру, мы играли против статистики, чтобы никто не увидел, чтобы никто не узнал...
Так вот оказалось, что существует человек, для которого наша связь не была секретом почти с первого дня. Там, в Штраусберге, на берегу одноименного озера, мне предстояло с ним познакомиться.
Часть девятая - В объятиях мечты все кажется туманным
Штраусберг это такой типичный восточнонемецкий город, гордо несущий в себе остатки своего коммунистического прошлого. В меру старый, в меру современный, иногда по-советски ветхий, но все же в основном отремонтированный. Замерзшее озеро, на которое мы смотрим из окна нашего номера в гостинице, приковывало мой взгляд и поражало мое воображение. Я по-прежнему воспринимаю снег как экзотику, смотрю на него с восхищением - я вырос совсем в другом климате. Лиза наоборот, снег недолюбливает, часто с одобрением высказывается о ближневосточной жаре. Ее познания о ней, правда, только теоретические. Наивная смешная девочка... На улице холодно, но мы в тепле, укрыты от взглядов и низких температур, вдвоем, вообще без одежды, вообще без никого, медленно едим, медленно курим, разговариваем и не только... Полчаса езды на машине разделяют Берлин и Штраусберг. Полчаса и целая вечность, как будто другой мир, как в книгах о переходе в другую реальность.
Немецкая провинциальность привлекает меня, я даже подумывал переехать в один из таких городков, пока не встретил Лизу. Здесь еще можно встретить следы советского сорокалетнего присутствия, ещё совсем недавно рядом со Штараусбергом стояла советская военная база и многие офицерские семьи жили здесь. Потом Германия объединилась, русские военные ушли, Советский Союз развалился и место военных заняли русскоязычные иммигранты еврейского и не только происхождения. Интересные люди, Лиза одна из них, разве я вам не сказал? Совершенно другая, незнакомая, совсем русская но почему то еврейка, так не похожая на Ширу, новый мир неожиданно открывшийся для меня. Симпатизирует Израилю потому что никогда в нем не была, почему то не ест свинину, я постоянно спорю с ней из за этого. Задает смешные вопросы. Я так люблю ее. Я для нее тоже откровение, израильтянин, посредственный русский язык, влюбленный романтик, она постоянно говорит, что я совсем другой, чем ее муж, не лучше, другой, вообще на него не похожий. Он хороший, она всегда это подчеркивает.
Когда у нас оставалось еще часа полтора Лиза сказала, что приготовила для меня сюрприз и начала собираться. Я недовольно последовал за ней. С сожалением в последний раз взглянул на нашу уютную комнату. Лиза прошла прямо к машине, одиноко стоящей на гостиничной стоянке, я задержался в лобби чтобы расплатиться. Шел снег.
Я хмуро завел машину, осторожно тронулся с места. Лиза наоборот сияла, направляла меня уверенно, направо, здесь налево, поезжай прямо, после светофора направо. Странно, она как будто была здесь и не раз... Остановились около двухэтажного старого дома с характерной немецкой крышей. Открыла калитку, поднялась по ступенькам, придерживая шубку, чтобы не запачкалась о грязный снег у крыльца. Позвонила в дверь. Улыбка не сходила с ее лица, красивая улыбка, та самая, уникальная смесь мимики и чувств создающих любовь. Дверь нам открыла симпатичная невысокая женщина лет мне показалось шестидесяти, Лиза бросилась ей в объятия, оттуда обернулась ко мне, как будто давая мне самому увидеть как похожи их лица. Женщина протянула навстречу мне руку "Здравствуйте Адам" именно так, на Вы "Здравствуйте Адам, Я Лизина мама, очень приятно!.."
Часть десятая - Никто не обещал, что быть счастливым будет просто
Удивительно, но за совершенно немецкой упаковкой скрывался очень русский, или скорее советский дом. Телевизор в углу тихо разговаривал по-русски. В этот хоть и ранний час в квартире было совсем мало света и на столе в гостиной горел скромный ночник, чем то напомнивший мне мамины старые семейные фотографии. На широком подлокотнике дивана лежала открытая книга. Это была Безобразная герцогиня Фейхтвангера на немецком. Там же в гостиной был похожий на мамин в Бат Яме комод, тоже загруженный книгами. Верхнюю одежду мы сняли в небольшом предбаннике (Лиза называла его коридором), она как обычно напомнила мне что нужно разуваться, я всегда, по израильской привычке забываю снимать обувь.
Я знал, что ее мама живет где то возле Берлина, но где точно и другие детали мы никогда не обсуждали. Как она меня встретила? Как родного. Очень приветливая и гостеприимная женщина. Она усадила нас за стол в гостиной, подала чай, сладости. Звали ее Рая . Приехала в Германию с дочерью одна, без мужа... Они давно расстались. Я интересовался, рассказывал анекдоты, пытался нравиться. Мы замечательно пообщались обо всем и всех на свете, о Барановичах и Минске, о ситуации на Ближнем востоке, о Лизиной красоте, о Лизином уме, об ее удивительном характере, и о том как Лиза хорошо училась в школе, какие писала сочинения, как поступала в институт, как вышла замуж ... Я пошутил, вот об этом мы вообще не разговаривали.
Мне было хорошо в этом доме, Лиза знала что делала когда привела меня сюда, это было трогательно и больно. Она прекрасно понимала, что я и мечтать не мог о встрече с ее родителями и вот пожалуйста , так неожиданно. Мы расслабились, мне кажется мы оба ощутили себя маленькими детьми за этим уютным столом. Меня покорила их с мамой сильная любовь к друг другу, которая напомнила мне мой дом, моих родителей и когда то нас с Лилах. Но время не было безграничным и скоро закончилось, к сожалению нам нужно было возвращаться в Берлин.
На сегодня игра подходила к концу. Все полчаса, которые мы ехали потом, Лиза рассказывала мне, как не смогла скрыть от мамы факт моего существования, как однажды, недели через две после нашего знакомства буквально выстрелила ей все по телефону. Как мама не осудила ее, как приняла ее выбор с любовью и смирением, как всегда. "Ты ей очень понравился мой любимый, я знаю это. Ты именно тот о ком она всегда для меня мечтала."
Это было ударом ниже пояса. Я сбавил скорость и съехал в дорожный карман, такой где отдыхают водители, он очень кстати попался нам тогда. Снаружи было холодно, шел снег. Я без головного убора, не имею привычки носить шапки, вышел не выключив двигатель. Закурил стоя к машине спиной. Лиза открыла окно: "Адам, поехали... Нет времени..." Я молчал. Дверь с ее стороны открылась, она вышла ко мне. Обняла, попыталась поцеловать, я уклонился. "Адам, Адам..." Она не уступила, подарила мне свой волшебный поцелуй, снова буквально укутала меня собой. Мы присели на скамейку возле машины. И я опять заговорил о Нас: "Почему мы не можем быть вместе? Лиза это невыносимо,... Сидеть у твоей мамы, делать вид, что я могу приехать к ней когда захочу... С тобой... Спасибо дорогая, но это было очень больно, очень важно для меня, Спасибо... " Лиза утешала меня, мы вернулись в машину, сидели долго обнявшись... "Милый, поехали... Я должна уже быть дома... Ты действительно, единственный и неповторимый... Пожалуйста, прими меня такой как есть, не пытайся ничего изменить... Пусть все будет как сейчас, Адам пойми, у нас семьи... Это наша история, по другому этого просто не будет... Вообще". "Надо обо всем рассказать Шире..." "Не надо родной, не надо любимый, не надо..."
Снег усилился, смеркалось , а мы все еще сидели в заведенной машине на трассе Штраусберг - Берлин…
Часть одиннадцатая -
В тени зависимого неба
Поездка в Штраусберг совсем выбила меня из колеи, я чувствовал себя отвратительно но все же старался держаться. Вообще с тех пор как я знаком с Лизой я не болел ни одного раза. Тратить время на домашнее принятие лекарств казалось мне недопустимым, мы просто не могли себе этого позволить. Не зря же мы шептали друг другу, почти каждый день: «У нас нет времени для друг друга, для друг друга наше время не ограничено».
В период декабрьских праздников мы не могли видеться каждый день, о поездках куда либо и речи быть не могло. Но мы старались, совершенно "случайно" встретились на рождественском рынке за чашкой глинтвейна, "случайно" вместе делали покупки в супермаркете на Landsberger Allee, было даже забавно вместе ходить по супермаркету с нагруженными тележками, выбирать друг для друга любимые напитки, сыры и колбасы, изучая вкусы друг друга. Таким образом мы влияли на физический мир друг друга, изменяя его насколько это возможно. Прогулка по магазину дала нам время быть вместе, пара совершенно законных часов, в проходах винного отдела, когда никто не видел, можно было даже держаться за руки, перекладывая сметану с прилавка в тележку я смог дотронуться губами до Лизиных волос, случайно... Оказывается визит в продовольственный магазин может быть таким трогательным...
Дни праздничных застолий и неизбежно последовавшие за ними выходные не принесли нам много радости. Лиза уехала с мужем за город, я сходил с ума просиживал ненужные часы на работе даже в выходные, дожидаясь ее звонков. И надо отдать ей должное - она звонила или посылала СМС, а я, как и было условлено, не отвечал на них. Только в новогоднюю ночь мы договорились созвониться, среди потока поздравительных звонков и шума вечеринок мы могли поздравить друг друга не вызывая подозрений. Лиза набрала меня первая, 5 минут после полуночи, коротко но трогательно поздравила. Через час я позвонил ей. "С новым годом дорогая, пусть все наши мечты сбудутся..." Я закрыл телефон и как всегда после разговора с Лизой поцеловал его...
Начинался 2007 год и не было в этом мире человека счастливее меня.
Часть двенадцатая - Со счастьем шагаем не споря
Извините, извините меня... Так неудобно, что заставил вас ждать… Конечно, все в порядке, спасибо. Присаживайтесь и слушайте внимательно! Сейчас начинается самое важное, то, что в конце концов привело и вас ко мне. Можно я закурю? Вам не помешает? Спасибо...
Прошел месяц, холодный январь подошел к концу. Февраль с его беспробудно черным небом в свою очередь тоже не добавил нам оптимизма. Мы конечно рутинно продолжали встречаться, продолжали жить наши странные жизни, продолжали мечтать. Вернее только я продолжал. Я мечтал о мире в котором не нужно пускаться на все эти многочисленные уловки чтобы просто видеть свою любимую женщину, мире где она рядом, не только на другой стороне телефонной линии в определенные часы, всегда рядом. Она все также гладила меня своим привычным: "Адам, у нас нет выбора...". Подумать только, но я был готов на буквально на голову встать, лишь бы только увидеть, только дотронуться, только почувствовать запах...
Пределом наших мечтаний была целая ночь вместе. Мы как влюблённые дети обсуждали это постоянно, придумывали как это однажды случится, не стесняясь вдавались в подробности, фантазировали, вслух озвучивали каждую деталь, проговаривали каждое наше движение там, каждое произнесенное нами слово, репетировали мечту... Мечты, как известно, сбываются. Вы же тоже в это верите, я знаю.
Слушайте... Вечером 26 февраля я должен был выехать в короткую командировку в Прагу, 27-го, 28-го и 2-го Марта с утра там проходила какая то скучная конференция, в которой, по мнению моих компаньонов, мы, вернее я, обязаны были участвовать. Я сопротивлялся безуспешно, они настаивали и отказаться было неудобно. Расстроенный я позвонил Лизе. Ее немедленная реакция покорила меня, влюбила меня в неё еще больше... Я и мечтать не мог что такое возможно, но Лиза сделала это! В Прагу мы поехали вместе. Она со своей мамой на поезде а я на машине. Как? А вот так... Авантюризм, кажется, передался ей с молоком матери Раи, не задумываясь согласившейся поехать с ней в "давно обещанный" пражский викэнд, таким образом создавая для дочери идеальную легенду.
Я приехал в Прагу около полуночи и поселился в гостинице Rott в старом городе. Это прямо возле главной Староместской площади, буквально за знаменитыми часами. С утра до обеда я должен был дремать на конференции, Лиза с Раей приезжали после обеда, мы договорились встретиться у меня в номере в 4 часа... Она не подвела и оставив маму наедине с красивейшим городом Европы, Лиза появилась вовремя на пороге моего номера, благоухающая и желанная, только моя, хотя бы на ближайшие несколько дней.
Часть тринадцатая - Не верьте этой лжи, она прекрасна
В первое мгновение, когда ваша мечта сбывается, что-то взрывается внутри вас и вы едва не теряете сознание от силы посетившего вас переживания. Это пьянит, переполняет вас, всю вашу сущность. Вы едва можете спокойно мыслить, даже дышите не так как обычно, даете своему зрению, всем остальным вашим чувствам оценить, убедиться в реальности происходящего. Вы все делаете очень медленно, не спеша. Медленно смотрите на неё, медленно приветствуете, медленно улыбаетесь. В такие минуты, когда сбывается ваша мечта, никто ни на кого не набрасывается, все происходит очень медленно, практически в полной тишине. Вы долго лежите обнявшись, молчите, гладите и целуете её а она целует вас, ваши волосы, потом выключается свет...
Весь мир принадлежит вам обоим. Вы подсчитываете время, сколько времени у вас есть? Три дня, 72 часа, три ночи, около 500 километров от той другой жизни до вашей мечты. Вы осознаёте, что ваше время ограничено, поэтому не засыпаете, смеетесь, играете, растягиваете время, растягиваете удовольствие, украдкой курите сидя на подоконнике, смотрите телевизор, изучаете друг друга, мечтаете о том, чего не будет никогда...
Длинная ночь в которую сбывается, ненадолго, ваша мечта никогда не закончится, вы никогда не забудете ее, она никогда не забудет вас…
Часть четырнадцатая - Когда нам кажется, что где-то будет лучше
Я не приехал в Прагу с пустыми руками. За день поездки у меня должна была быть встреча с израильтянином по имени Ави Палей. Не знаю откуда он взялся на мою голову, но, как это часто бывало, меня убедили, что я обязан увидеть его и выслушать его грандиозные идеи, способные изменить мир (вытащить из моего кармана деньги). Моя секретарша выделила для нашей встречи 30 минут в полдень, с 12.00 до 12.30 в лобби гостиницы Adlon на Unter den Linden. Это в 5 минутах езды от моего дома.
Я, как всегда, приехал на 15 минут раньше в надежде, что смогу развлечь себя разговором с девочками в регистратуре. Я обожаю болтать с незнакомыми людьми, они мне всегда интересны. Ави, естественно, опаздывал. В первое мгновение, когда мне сообщили о получасовой задержке, мне захотелось просто уйти, меня раздражала израильская необязательность, сильно раздражала. Но я остался потому что обещал своим партнерам и не хотел их подводить. Я прикинул в голове, что раньше чем через час встреча не начнется, нужно было срочно искать как убить это время. "Сигарета, две сигареты, сколько это минут 5? Позвонить Лизе? Нет, сейчас нельзя..."
Я решил зайти в старинный ювелирный магазин Wellendorff, расположенный прямо в лобби гостиницы где я ждал, недавно отремонтированный и теперь даже издалека снаружи яркий и привлекательный. Я ничего конкретного не искал, Шира украшения не любила, а Лиза... Я, естественно, никогда не покупал ей украшения. А сейчас, неожиданно, загорелся…
Я сразу увидел его, белое гладкое золото с коротким рядом бриллиантов, на половину его ширины, элегантное обручальное кольцо. Я рассматривал его, примеривал себе на мизинец, вообще не думал, влюбился в него и конечно купил. 13-й размер показался мне подходящим и я долго не раздумывая заплатил...
Палей оказался очень нудным потеющим парнем. Он довольно интересно рассказывал мне о своей гениальной программе, показывал презентации в лэптопе, но моя голова не была с ним. Мои мысли крутились вокруг кармана моих собственных брюк, в котором неудобно поместилась коробочка с обручальным кольцом, купленном мной для Лизы. Я знал, что это было сумасшествием, но уже очень давно ничто не могло меня остановить.
Часть пятнадцатая - В том переулке не слышны его рыдания
Я равнодушен к Праге, что-то в ней звучит для меня не так. Я не случайно говорю «звучит», у каждого города есть своя музыка, особая гармония. Берлин мне кажется идеальным городом, я в нем летаю. В Праге не получается. Не знаю почему, не могу объяснить. Лиза, напротив, влюблена в нее. Сумасшедшая девочка. Говорит, что если бы здесь был уровень жизни повыше обязательно переехала бы. Все уши мне прожужжала про этот дом и вот про этот, про музей и эту кофейню, здесь жил Кафка, а здесь Моцарт, а здесь, ну смотри же, Айнштейн. Потащила меня на кладбище смотреть могилу композитора Сметаны. Это у него позаимствовали мелодию израильского гимна. Вы не знали? В книжном магазине мы стояли целый час, листали книги на чешском языке. Время от времени звонил ее муж, мой телефон молчал.
Утром в субботу я был на конференции, скучал с перерывами на завтрак и обед. А с трех часов мы уже были вместе. Катались на метро, "Адам, Адам, оно здесь как в Минске, те же поезда, ты заметил? Конечно не заметил..." Прогулка затянулась допоздна, несмотря на низкую температуру нам не хотелось прощаться с этими гостеприимными улицами. Мы не спешили вернуться в гостиницу, как будто специально растягивали ожидание. Еще оставался Карлов мост. Мы ужинали в ресторане Kampa Park, в двух минутах ходьбы от него. Зимой веранда ресторана была закрыта, но мост был прекрасно виден из окна. Внутри мы постепенно согрелись, еда и много вина быстро сделали свою работу. Мы расслабились, много смеялись, довольные, влюбленные.
Разгоряченные, мы вышли в обнимку на улицу и направились к мосту. Несмотря на поздний час многочисленные туристы окружали нас. Нет, не та полуденная толпа, но по прежнему присутствующая и галдящая. Я знал, что Карлов Мост это излюбленное место влюбленных пар, Лиза не раз рассказывала, что на нем принято объясняться в любви, клясться в верности, предлагать руку и сердце. Не одна семья, покоренная волшебным видом открывающимся оттуда, родилась прямо там, на этом мосту. Не одно девичье сердце растаяло на нем навсегда. Карлов мост буквально дышал романтикой. Мы опьяненные вином и любовью медленно шли в обнимку по нему, забыв даже застегнуть верхнюю одежду.
Я остановил Лизу примерно на середине моста, прислонил ее к подножию одной из статуй. Поцеловал. Не отпуская из объятий смотрел ей в глаза, любовался. Отстранился немного, достал коробочку с кольцом, Лиза молча наблюдала как я открываю ее, как достаю кольцо, надеваю ей его на безымянный палец левой руки. Она молча рассмотрела его, подняла руку кверху немного покрутила кольцо большим пальцем, чтобы дать бриллиантам сверкнуть в ночном свете. Я молчал, Лиза тоже.
Незванная тревога поселилась в моей душе, Лизин взгляд стал неожиданно как пощечина холодным, как будто говорил мне, что что-то не так. Что-то, что я сделал? Сказал? Или не сказал? Возможно она ждала чего то, возможно ... Лиза коротко поцеловала меня в щеку, "Пошли Адам, пошли дорогой, спасибо тебе..."
И мы ушли, неожиданно протрезвевшие.
Часть шестнадцатая - Пропасть
Ночью шел сильный снег, мы выключили свет и как дети обнявшись смотрели через окно на падающие снежинки. Ветра совсем не было и они спускались крупными хлопьями медленно, как в сказке. К утру Прага была укрыта снегом как одеялом. И он был ей к лицу, особенно в выходной, когда на улицах нет машин, только влюбленные в город и друг друга. Мы проснулись довольно поздно и решили остаться в гостинице.
Лизин поезд уходил вечером, что оставляло нам еще 10 часов в обществе друг друга. Завтрак принесли в номер, мы совсем расслабились и полулёжа дышали друг другом ещё не одетые. Лиза тем не менее была чем то обеспокоена, я чувствовал это и поэтому не удивился когда она снова завела ненавистный мне разговор о несуществующем будущем. Предыдущая яркая ночь, казалось, рассеяла мои вчерашние сомнения но вот сейчас, снова, Лиза проговаривает в мои уши то, чего не будет никогда...
Я неожиданно сильно разозлился: "Лиза, может хватит уже? Этого не будет, этого не будет... Ты вообще любишь меня?" От волнения я сбился на тяжелый акцент. " Может быть хватит уже издеваться надо мной?..." Пощечина, которая опустилась на мое лицо через мгновение, совершенно заслуженная, ошеломила и отрезвила меня. Я опустился перед ней на пол, совершенно беспомощный перед лицом её неожиданной агрессии. Лиза присела рядом со мной, заплакала, обняла… Больше слов было не нужно. Мы слились опьяненные любовью прямо на полу...
Ах эти женские слезы, они растопят даже каменное сердце. А мое сердце не было каменным, оно пылало чувством к этой женщине. "Адам, собирайся, пошли погуляем, смотри какая погода хорошая, потом где нибудь посидим, я должна тебе кое что объяснить". Опять долго гуляли пока не набрели в старом городе на ресторан с понравившимся мне названием "Дегустация". Дурацкое название надо признать. Внутри было практически темно, даже в эти часы. Мы заказали еду, я выбрал коровий язык с картошкой. Лиза, кажется, какой то салат. Официанты принесли вино. Мы чокнулись бокалами, сделали по глотку. Лиза села рядом со мной а не напротив как пытались нас усадить, ее левая рука была на моем колене, в правой было вино. Лицо ее было совсем близко от моего и она, поцеловав меня, заговорила тихо но внятно проговаривая каждое слово.
"Адам, во-первых прости меня. Не обижайся, мне было неприятно, что ты даже на словах позволил себе допустить, что я не люблю тебя. Подумай, мой хороший, на что я иду, на какие жертвы... У меня ребенок, я с тобой все выходные вместо того чтобы быть с ним. Подумай об этом. Я рискую, что наша тайна откроется, кто знает как отреагирует мой муж, представь какой скандал может случиться, только представь… Если он узнает про маму, Боже мой... Все может рухнуть буквально в одно мгновение" Она говорила и гладила меня. "Ты понимаешь меня, любимый? Я не хочу тебя потерять... Ты видимо не понял. Одно наше неверное движение и ты больше никогда меня не увидишь... Теперь о кольце. Я тронута, признаюсь, ты удивил меня. Но есть кое что... Я даже готова хранить его и носить иногда... Ты же не требуешь чтобы я сказала дома, что выхожу замуж..." Мы выпили по ещё одному бокалу вина... "Меня пугает другое, ты подарил мне обручальное кольцо в то время что ты по прежнему женат на другой. Ты собираешься оставить ее? Ответь мне немедленно, я требую ответа..." "Достаточно только одного твоего намека и я уйду от нее..." "Адам, неужели ты не понимаешь, что она это твоя страховая грамота? Неужели солнышко мое ты не понимаешь, что ты не сможешь уйти ко мне и потеряв ее немедленно потеряешь меня? Я давно хотела попросить тебя быть повнимательней к ней. Это моя ошибка, признаю. Это кольцо говорит только о одном, что ты не слушал меня все эти месяцы, ты кивал головой, соглашался, но внутри себя планировал что то другое... Мы не будем мужем и женой. Пойми и смирись любовь моя. И не забывай, потеряв Ширу ты потеряешь меня, мы не сможем остаться вместе если ты будешь один... Почему? Подумай сам..." Лиза еще долго говорила, плакала, целовала меня. Я молчал, слушал и ужасался.
Мы вернулись в Ротт к 7 часам, занимались любовью до 9. Пытались делать вид, что все нормально. Ничего в Лизином повелении не выдавало даже намека на какое либо негативное переживание. Потом собирали ей вещи. В полдесятого ее мама уже ждала в такси внизу чтобы ехать на вокзал. Лиза просила не провожать ее, сама с чемоданом направилась к двери. И уже уходя, едва не забыв достала из кармана что-то и протянула мне. "Адам, возьми кольцо, поменяй его, оно слишком большое, 13 это не мой размер, оно вертится на пальце... Я его потеряю"
Наверно я страшно побледнел, потому что Лиза испуганно обняла меня и немедленно скрылась за дверью.
Часть семнадцатая (предпоследняя) - Никто не понял этой шутки
С тяжелым сердцем я вернулся в Берлин в понедельник вечером. Кольцо лежало в машине и я, играя с Соней, мечтал, кажется, лишь о том, чтобы машину мою угнали вместе с ним. В течении следующих дней все, вроде бы, вернулось в свою колею, короткие встречи, телефонные разговоры (ни слова о кольце), продуманные знаки внимания. Я снова преисполнился желанием сделать так, чтобы Лиза приняла подарок. Наконец отвёз кольцо в ювелирный чтобы подогнать размер.
Магазин вернул мне его спустя неделю и одним вечером я снова вручил его Лизе. Мы сидели в парке, недалеко от её дома. Она приняла его еще раз, сухо поблагодарила, сама надела на палец, я уже не решился, постеснялся надеть его ей. "Забери коробочку, Адам. Скажи честно, ты хочешь на мне жениться? Хорошо подумай что ты сейчас ответишь. Подумай что будет когда я соглашусь" Я повторил, что одного ее знака будет достаточно. Но уже неуверенно, я впервые осознал что солгал Лизе.
Мы простились длинным поцелуем. "Это все из-за этого проклятого кольца, все из за него, из за него все портится..." Лиза наверно ощущала похожие вещи, не прошло и двух часов, как мне на телефон пришло следующее сообщение: "Мой милый Адам. Я прошу прощения, но колечко испорчено. Я покажу тебе завтра. Люблю тебя. Лиза"
Это была легкая царапина в месте крепления бриллиантов, что-то, что в обычной ситуации не заслуживало никакого внимания. Я без слов забрал кольцо и оставил его в машине на несколько дней. Я не был уверен стоит ли вообще тратить на него время, но почти ежедневые встречи с Лизой сделали свое дело, я передумал и ещё раз отнес его в магазин. Продавец удивленно оценивающе посмотрел на меня, и согласился принять его в обработку, в основном видимо потому, что вид у меня, был совершенно несчастный.
Я не спешил забирать его, Лиза о нем не вспоминала и я уже было подумал, что смог от него избавиться, но в середине апреля из магазина позвонили и потребовали чтобы я пришел. Я почему то упустил из вида тот факт, что у них есть мой телефон. Они сделали хорошую работу, кольцо выглядело идеально, Лизин размер, не к чему придраться. Но даже находясь в машине, оно все портило. Что то сломалось, что то было не так.
Вроде бы ничего не изменилось, Лиза была по прежнему ласкова со мной, ее взгляд все еще загорался при виде меня и наша фантазия работала дополнительные часы придумывая места и поводы для встречи, но внутри меня, там где раньше пылал вечный, как тогда казалось, огонь, все более явно оголялось черное, холодное пепелище.
В четверг днём, 30-го апреля 2007 года, в начале нашей двухчасовой встречи в гостинице Леонардо в Берлине я в третий раз вручил Лизе обручальное кольцо. Она сидела еще одетая, красивая до неприличия, яркая и желанная, на низком стуле с зеленой обивкой рядом с кроватью, я опустился рядом с ней на колени и аккуратно надел ей кольцо на палец . "Я люблю тебя Лиза!" "Всё?" Она замерла, ожидая, видимо продолжения, но продолжения не последовало.
"Иди ко мне..." Моя голова уже была в другом месте.
Честь восемнадцатая, заключительная - Любовь
В первую неделю мая 2007 года Шира подала на развод. Без скандала, в гнетущей сумеречной тишине с достоинством униженной служанки, она вручила мне бумаги. А с утра забрала Соню и переехала к подруге. Я остался в нашей квартире один, почти...
Новость о разводе произвела впечатление пожалуй только на одного человека, на мою маму. «Я предупреждала тебя Адам, я знала, что всё плохо кончится...»«Господи, мама, ты никогда не говорила ничего подобного...» Может быть и не говорила но думала… Я вздохнул. Да, это был бесполезный спор. И я просто предпочёл дать ей выговориться, слушая ее молча в течении минут сорока.
Лиза, напротив, вела себя совершенно обычно. Особенно в первые дни, она, видимо не находя нужных слов, демонстративно уходила от разговора о новой для нас ситуации. Собственно для нее ничего не изменилось вообще. Мы даже успели отметить ее день рождения 13 мая походом в кино на утренний сеанс и потом рутинно спрятались от чужих глаз на несколько часов в незаметной гостинице. Мое неважное настроение стало причиной того, что я не смог придумать что ей подарить, едва не обидев вручил конверт с деньгами, на которые она потом купила очень милый набор украшений. Теперь, чтобы порадовать меня она всегда надевала его когда мы встречались.
Я ежедневно навещал Соню, теперь в моей жизни появилась еще одна существенная забота. К концу июня количество наших с Лизой встреч заметно уменьшилось, мы встречались скорее по инерции, она практически перестала мне звонить, я уже не ждал ее звонков, хотя сам, по привычке набирал её номер хотя бы раз в день. Я очень быстро ощутил то о чем Лиза меня предупреждала. Образовавшийся в моей жизни вакуум буквально душил меня, а Лиза, она не могла его заполнить, не могла, не была способна, не хотела... Я со своей стороны не предпринял ничего для сближения, уже не предлагал ничего менять, снова полагаясь на то, что все разрешится само по себе.
Лиза приехала ко мне домой без предупреждения с утра в первое июльское воскресение. Ее звонок застал меня ещё в постели. Я торопливо натянул на себя майку и джинсы и открыл ей. Лиза стояла в двери с каким то особенно торжественным но одновременно грустным видом. Была элегантно одета совсем не по воскресному. Я пригласил ее войти. "Я сказала, что поехала к маме, поэтому я ненадолго... "
Лиза приехала ко мне домой без предупреждения с утра в первое июльское воскресение. Ее звонок застал меня ещё в постели. Я торопливо натянул на себя майку и джинсы и открыл ей. Лиза стояла в двери с каким то особенно торжественным но одновременно грустным видом. Была элегантно одета совсем не по воскресному. Я пригласил ее войти. "Я сказала, что поехала к маме, поэтому я ненадолго... "
"Я знаю, хорошо это понимаю... Но ситуация изменилась не у меня, а у тебя. Это ты теперь живешь один и сходишь с ума от пустоты тебя окружающей, это ты каждый день едешь через весь город, чтобы увидеть дочь, которую вот вот у тебя заберут. Я могу продолжить… И ты мне больше не звонишь как раньше. Ещё совсем недавно ты был способен говорить со мной по 4-5 часов подряд. И всегда было о чем. Ты сгорал от желания, ты смотрел на меня излучая сияние. Невозможно было устоять перед этим. Любовь грохотала в нашем присутствии. Люди оборачивались когда мы сжимали ладони и наши взгляды встречаясь производили молнии.Увы. Это больше не так. Что случилось с тобой, мой любимый? Даже когда ты со мной тебя нет. Ты очень изменился. Впрочем это не могло быть иначе. Прости, но ты должен был лелеять ваш с Широй очаг если хотел, чтобы я продолжила быть твоей... Милый ты и сам скоро не захочешь видеть меня... Или это уже случилось?.. - ее голос сорвался и она заплакала.
Лиза поднялась из своего кресла, дотронулась правой рукой до левой, сняла кольцо и протянула его мне. Я не встал чтобы принять его и тогда она положила его на стол в гостиной.
"Прощай Адам, я всегда буду любить тебя..." - она развернулась и вышла из квартиры, оставляя меня наедине с запахом своих духов и кольцом.
«Я тоже всегда буду любить тебя» - произнёс я тихо вдогонку, но Лиза этого уже не услышала. на стол в гостиной.
"Прощай Адам, я всегда буду любить тебя..." - она развернулась и вышла из квартиры, оставляя меня наедине с запахом своих духов и кольцом.
«Я тоже всегда буду любить тебя» - произнёс я тихо вдогонку, но Лиза этого уже не услышала.
С Широй мы так и не объяснились. Что она сама вам говорит? Наивная Шира, про Лизу она так и не узнала. Вы это не обсуждали? Позвольте вам не поверить. Но впрочем это уже не имеет никакого значения. Действительно, зачем вам погружаться в эти дебри обнаженных душ. Кстати, должен попросить у вас прощения за этот спектакль с рассказом о жизни – “меня зовут Адам итд… Вы уже месяц готовите документы нашего с Широй договора о разводе. Вам и так многое было понятно. Почти всё. Может быть тратить ваше время озвучивая всю эту мелодраму было и лишним, но с другой стороны вы мне очень нравитесь и, проявив интерес, слушали не протестуя. В конце концов я просто обязан был кому то рассказать все это после стольких месяцев молчания. Вы вообще представляете себе что такое хранить в себе такое? Не представляете... Ну и слава Богу. Значит вам повезло. Вы счастливая...
Хорошо, взглянем на то, что вы принесли... Покажите мне, что всё что я просил исправить исправлено... Да, вот здесь... Визиты ребёнка в Германии и мои в Израиль. Да все правильно. Я вижу вы добавили, что стороны обязуются не препятствовать общению ребенка с другой стороной, приветствовать его и делать все возможное для облегчения его страданий после травмы пережитой в результате развода. Несколько высокопарно. Вам не кажется? Ну ладно. Да, я вижу... Спасибо. Вы настоящая умница. Как они там? Когда вы видели Ширу? Вам понравился Израиль? Да, некоторым он все ещё нравится. И собственно то ради чего вы пришли... Вот эти документы для вас, все подписано и оформлено так как вы сказали. Совет директоров исключил меня из списков владельцев. Это позволит исполнить самое главное ваше условие - фирма заплатит Шире компенсацию, за счет моей доли естественно... Вы молодец, настоящий профессионал. Поздравьте Ширу... Скажите ей, что у нее все получилось. А со мной всё будет в порядке, буду искать работу. Я получу кое-что, на первое время хватит... Осталось только урегулировать мой статус в Германии, Шира уехала вместе со своим немецким гражданством. В Израиль я не вернусь в любом случае, эта страница для меня уже перевёрнута...
Лиза? Вы спрашиваете как у неё дела? Хорошо, даже очень хорошо. Из магазина она ушла. Снова пошла учиться. Будет скоро социальным работником. Мы общаемся время от времени по телефону. Не могу отказать себе в этой роскоши. Кстати кольцо я Лизе вернул. Не представляю что она дома соврала, но она его носит постоянно. Я люблю ее, потому что настоящая любовь, уверен вы согласитесь со мной, она навсегда!
(Израиль/Квебек 2012/2021)