Макс стоял в тесном закутке между стеной и старой институтской мебелью практически на одной ноге и пристально вглядывался в щель между шкафами. Через неё он видел оживлённо разговаривающих двух девушек с курса. Подстриженная под мальчика одногруппница Дашка его интересовала мало, а вот её собеседница из параллельной группы, вроде бы Аня, уже несколько дней была объектом его постоянных наблюдений.
И не то, чтобы она ему нравилась - он до сих пор толком её не разглядел. Так, в общих чертах. Вот и сейчас он видел всё те же светло-русые волосы, собранные в довольно тощий хвостик, бледные щёки, тонкие губы – красавицей не назовёшь. А глаза она прятала под затемнёнными очками, да и одевалась невзрачно. В общем – ничего особенного!
Но ребята из группы Макса, у которых от девчат отбоя не было, сказали, что в ней, определённо, что-то есть. И что, если ему и знакомиться с кем-нибудь из однокурсниц, то именно с ней. Вот и хотелось понять, что такого они увидели в ней, чего он до сих пор не разглядел.
Наконец, нога, державшая в одиночку его тело, ослабла, Макс закачался, схватился за стоящую рядом швабру и случайно задел ведро. Девушки обернулись на грохот:
- Кто это там? – тревожно спросила Аня. У него замерло сердце – вот сейчас пойдёт посмотрит и всё откроется!
- Да, не обращай внимания, может бомж какой или охранник-пьянчужка затесался, - успокаивала её Дашка.
«Ну, Дашка, погоди! – мстительно подумал Макс, - я тебе припомню бомжа!»
Девушки ушли, оглядываясь, а он, подождав пока они не скроются за углом, выбрался из своего заточения, безуспешно отряхивая липкую давнишнюю пыль с новых джинсов. «Зря я туда полез! Как будто других девчонок нет, - подумал он раздражённо, - да стоит мне только пальцем шевельнуть!»
Макс был довольно видным парнем. Спортивная фигура, приятное лицо и уверенная манера говорить, спокойно глядя прямо в глаза собеседнику, выгодно выделяли его среди других студентов. Он знал об этом и недостатка в приятелях и подругах у него не было. Макс выбирал девушек ярких, модно одетых и скорее, как эффектный фон для себя, нежели по желанию сердца.
Ему нравилось, когда ребята говорили – вон Макс, опять с новой красоткой идёт, - но душу раскрывать им не спешил. Девушки это чувствовали и не задерживались у него в подругах. А он и не особо жалел об этом – не эта, так другая!
Но вчера Серёга, его самый близкий друг, был со своей девчонкой на институтском вечере, посвящённом поэзии его тёзки Сергея Есенина, там он видел Аню… и Макс опять услышал знакомую фразу: «А знаешь, в ней определённо что-то есть!» Ну прямо интрига какая-то, или все сговорились над ним подшутить!
Наконец, ему надоело думать на эту тему, да и на лекцию идти настроения уже не было, а до семинара по русской литературе было ещё 3 часа. Макс медленно спустился в раздевалку, надел куртку и решил прогуляться в ближайший лесок. День был солнечный, апрельский, и там, среди молчаливых деревьев, он надеялся спрятаться от городской суеты и бесконечного грохота.
Была у него одна тайна, которую он давно никому не рассказывал. Нет, он пробовал когда-то в далёкой школьной юности довериться понравившейся ему девочке. Но ничего хорошего из этого не вышло. Дело в том, что он… писал стихи! И подарил этой девочке, восьмикласснице, кстати старше его на 2 года, красиво оформленный блокнот со стихами. Ей было очень лестно и она, как водится – по секрету всему свету – дала почитать сердечной подружке, а та – другой и… понеслось!
В понедельник, по крайней мере пол школы знали о его тайне. Девочки исподтишка с любопытством или восхищённо поглядывали на новоиспечённого поэта, а мальчишки откровенно смеялись. Трижды второгодник авторитетный Генка, которого боялась вся школа, вступился за него, отдал изрядно потрёпанный блокнот и снисходительно изрёк: «Канэшна неплохо накалякано, но ты лучше брось, не по-мужицки это! Лучше в самбо запишись, толку больше будет!»
Макс тогда выхватил блокнот из его ручищ и убежал из школы. Долго бродил по каким-то улочкам, а на следующий день учиться идти отказался. Сказал, что никогда не вернётся в эту школу. Так и пришлось переводить его в другое среднее учебное заведение. Но уж там ни одна живая душа не знала о его тайном увлечении.
В самбо Макс «канэшна» записался – потому и «накачанный» такой сейчас, но стихи сочинять не бросил. И вовсе не на зло всем, а просто не мог не писать – строчки, как лёгкие длиннокрылые птицы, сами взлетали в его голове, и самозабвенно кружились там, переплетаясь в причудливый стихотворный узор.
Он шёл по гулкому лесу, вдыхая его весенний дух и любуясь лиловыми цветами-пролесками,. Всё его существо «растворялось» в этой природной сказке, сотканной из ласковых лучей солнца, пряных ароматов и звонких птичьих голосов. И в его сознании привычно, как бы издалека, замахали крылами птицы-строчки, послушно сплетаясь в стихотворение:
Вибрирует струями воздух,
Напоенный духом весенним,
Пролесков сиреневых звёзды
Сверкают подарком бесценным…
Хрустальные песни синичек
Пронзают задумчивость леса,
И прядями веток-косичек
Играется ветер-повеса…
Дрожат в нетерпении почки,
Томится листва в них тугая,
Проклюнулась травка на кочках -
Зелёная и озорная!
Весна осторожно ступает,
Боится зимы она снежной!
Но сила её нарастает -
Победа её неизбежна!
На семинаре по русской литературе их преподаватель, элегантная Янина Викторовна, была оживлена и улыбчива. Стремительно передвигаясь между рядами и шурша лёгким платьем, она постоянно шутила и рассказывала курьёзные случаи из жизни писателей. Студенты знали причину её хорошего настроения – на этой неделе ей сделал предложение декан их факультета, и искренне радовались за неё.
Янина Викторовна подошла к Максу и попросила тетрадь с домашним заданием. Улыбка сползла с его лица – про задание-то он совсем забыл! Надо было ответить на вопросы по произведению Гоголя «Портрет». В их библиотеке этой книги не оказалось, а в «читалке» вчера был санитарный день.
Преподавательница покачала головой в ответ на отрицательный жест Макса, но ей нравилось открытое дружелюбное лицо этого парня, и то, что он обычно вдумчиво и нестандартно отвечает на вопросы по теме. Тогда она отправила нерадивого студента в читальный зал, чтобы он прочитал произведение и написал ответы на вопросы. Макс благодарно кивнул и выскочил за дверь.
Читальный зал был забит до отказа, и он с большим трудом отыскал в самом конце свободное место. Также долго пришлось искать и книгу – она стояла не на месте. С одной стороны это плохо – Макс еле нашёл её, а с другой – хорошо – иначе её бы давно забрали.
Открыв томик в нужном месте, он углубился в чтение. Что-что, а читать он любил, его фантазия работала прекрасно! Легко представляя себя на месте разных персонажей, Макс практически «проживал» их жизни, это и развивало, и развлекало его. Постепенно посторонние шумы растворились, описание приблизилось к реальности.
Он увлечённо «глотал» страницу за страницей, как вдруг уловил за спиной какое-то движение. Затем кто-то легко коснулся его плеча и мелодичный девичий голос произнёс:
- А вы надолго взяли эту книгу?
- Да. Я начал читать её 10 минут назад. Примерно через час должен закончить, - Макс, наконец, изловчившись, повернулся назад и, то, что он увидел, буквально повергло его в ступор. Сзади него стояла… Аня! Что же делать? Он понимал, что сейчас она уйдёт, а случай разгадать её загадку предоставлялся замечательный.
- А знаете, давайте читать – по очереди!
- Как это?
- Ну, я прочитаю главу, а потом отдам вам, а сам буду отвечать на вопросы. А потом – поменяемся!
Девушка не успела ещё согласиться или отказаться, как Макс усадил её за стол, дал в руки книгу, а сам отошёл за стулом. Все стулья, как и столы в читальном зале были заняты. Наконец, на счастье Макса, какие-то незнакомые студентки-старшекурсницы поднялись со своих мест, но не ушли, а стояли тихо переговариваясь.
- У вас свободно? – нетерпеливо поинтересовался он, уже взявшись за спинку вожделенного стула и не дождавшись ответа, отправился к своему месту. Аня, оказывается, читать ещё не начинала, а с интересом наблюдала за его манипуляциями.
- Вы со всеми такой любезный?
- Нет, только с такими милыми девушками, как вы. Я шучу! Просто вижу, что вам, как и мне, позарез нужен «Портрет» Гоголя. Вы начинайте читать. Я-то уже осилил первую главу, сейчас буду ответы формулировать!
Девушка благодарно кивнула и погрузилась в чтение. Макс сел напротив, открыл тетрадь, сделал вид, что пишет, а сам стал незаметно наблюдать за ней. Лицо вблизи уже не казалось таким простеньким. Нежные, как будто из кости вырезанные, скулы, трепетные ноздри и милая ямочка на подбородке – всё это притягивало взгляд, но не вызывало желания обладать, а скорее – любоваться.
И ещё она изредка поправляла волосы с такой грацией, что Макс готов был час просидеть, чтобы ещё раз посмотреть, как поднимается рука с тонким запястьем и изящным движением заправляет непослушную прядь волос за маленькое, практически прозрачное, ухо с красивой жемчужной серёжкой. Но, было одно но! Глаза её по-прежнему скрывали тёмные очки, снимать которые она, по-видимому, не собиралась. И это Максу не нравилось.
Когда Аня передала ему книгу, он спросил напрямик:
- А почему вы не снимаете очки? Ведь темно же читать. Или скрываетесь от кого-то?
- Да нет! – тихо рассмеялась она, - просто, когда я без очков – собеседники почему-то замолкают, и беседа дальше не клеится.
- А может быть вы – Горгона Медуза и вводите людей в ступор? – улыбнулся Макс, - не бойтесь, снимайте, я гипнозу не поддаюсь.
Девушка медленно сняла очки и взглянула на Макса. Он… опешил. Сказать, что глаза были красивые – мало! Они были… нездешние! Да-да, именно нездешние – большие и практически чёрные, окаймлённые невероятно пушистыми ресницами, они заглядывали в самую душу, высветляя там каждый тёмный закуток.
Макс замолчал, заворожённый проникновенным взглядом её глаз.
- Ну вот, и вы замолчали, - с улыбкой произнесла девушка и вновь надела очки.
Домой он шёл под впечатлением сегодняшней встречи. Эти тёмные и глубокие, какие-то космические глаза Ани не выходили у него из головы. Два раза он споткнулся, а у выходящей из подъезда соседки чуть не выбил из рук её скандальную собачонку. Каждую встречу он был облаян ею «с головы до ног», а в этот раз она, выпучив свои глазёнки, чуть не захлебнулась от такого наглого покушения на её «высочество».
- Макс, смотри, куда идёшь! Надо ж, ничего не замечает вокруг – влюбился что ли? – выговаривала ему Мария Семёновна. «Влю-бил-ся, влю-би-лся, – стучало молоточками в его мозгу, - ну, вот и меня коснулось ЭТО… Что ж, когда-нибудь так должно было случиться! Хотя, ещё рано что-то утверждать, посмотрим, как дальше будут развиваться события».
Весь следующий день Макс искал Аню, но ни в студенческих аудиториях, ни в столовой, ни даже в «читалке», куда он зашёл, чтобы спросить про свой оставленный конспект, девушки не было. Конспекта тоже не было, но в принципе, его и не жалко. Он сожалел лишь о своих набросках весенних стихов, которые в нём были.
Макс уже не знал, что думать, сидел с отсутствующим видом на занятиях, пока к нему не подошла его одногруппница Дашка:
- Ты чего такой потерянный, случилось что?
- Это не я потерянный, а подруга твоя, - оживился Макс, - куда она подевалась?
- Какая подруга?
- Да Аня, - с хвостиком и в таких больших тёмных очках. Целый день её ищу, найти не могу!
- А-а-а, Анка-то, да уехала она. Жаль, отличная девчонка и настоящая подруга, а не ля-ля-тру-ля-ля! Вчера, представляешь, мне конспект по «Портрету» Гоголя весь вечер писала – и где она книгу смогла достать, понятия не имею!
- Ну об этом-то я как раз понятие имею… А куда она уехала, надолго?
- Да, пришлось даже сессию досрочно сдать, ведь у неё на следующей неделе очень серьёзная операция на глазах. Она же целый месяц на атропине, знаешь, такой препарат – зрачки расширяет. Видел бы ты, какие у неё глаза! Как космическая чёрная дыра – так и затягивают…
«Ах, вот оно что! – подумал Макс и радостно улыбнулся, - вот меня и затянуло!»
- И вовсе это не смешно – ей в больницу только через пять дней, а она специально пораньше уехала. Хочу, говорит, на белый свет насмотреться… Операция очень сложная, и не известно, чем закончится, но делать надо, а то совсем ослепнет.
- А куда она конкретно уехала, где живёт-то?
- Да в пригороде, здесь недалеко, в деканате тебе точный адрес дадут.
- Спасибо Даш, ты настоящий друг!
Всю вторую половину дня Макс потратил, чтобы добраться до Аниного дома. Но у самого подъезда остановился, потом развернулся и присел на лавочку. «А что я ей скажу? Здравствуй, Аня, ты меня помнишь? Давай я тебе помогу на белый свет насмотреться! А она в ответ – я тебя не знаю и знать не хочу! Может, домой пойти? Нет, неизвестность ещё хуже, пожалуй лучше поговорить!»
Он быстро поднялся на третий этаж и решительно нажал кнопку звонка. Дверь открылась сразу, как будто кто-то специально ждал, когда он позвонит. На пороге стояла Аня в каком-то ситцевом детском халатике и смотрела на него без очков своими глазищами. И тут произошла странная необъяснимая вещь – Макс словно дельфин нырнул в эти чёрные озёра и вынырнул обратно. Он даже замотал головой от наваждения.
- Здравствуй, Макс! Как хорошо, что ты пришёл, проходи, я сейчас отдам тебе твою вещь.
Он недоумённо посмотрел на неё, поздоровался и, сняв в прихожей кроссовки, прошёл в комнату. Пока он осматривал небогатую обстановку, Аня выдвинула ящик стола и достала знакомую тетрадь.
- Ты вчера забыл её в читальном зале, я пыталась отдать – спрашивала по подписи Краснова Максима, но мне сказали, что ты уже ушёл.
Он взял тетрадь, из неё торчал фантик от конфеты «Коровка». Аня покраснела, опустила глаза и сказала:
- Ой, это мой! Ты прости, я твои стихи прочитала и заложила больше всего понравившийся – про сиреневые пролески.
- Ничего, читай, если нравится, только…
- Да ты не думай, я никому не скажу – это же личное! Я тоже стихи сочиняю, вот смотри! – она достала ещё одну тетрадь со смешной зеброй на обложке и отдала ему. Макс наугад раскрыл и из вежливости прочитал одно, потом другое, за ним – третье… От вроде бы простых стихов веяло какой-то загадочной нездешностью, как и от её глаз.
Строчки как будто перетекали одна в другую, завораживали, унося сознание из этой реальности. Это чувство и пугало своей непривычностью, и одновременно возвышало над всем обыденным, наполняя сознание скрытой гармонией всего существующего, даря полное всепрощение и понимание происходящего.
Опомнился он только, когда глаза пробежали последнюю строчку последнего стихотворения. Ниже стояла подпись – Стрельцова Л.
- Аня, а почему тут подписано – «Л»? Ведь должно быть «А»!
- Да Анна – это моё сокращённое имя, а полное Лучана. Непривычное на слух, все переспрашивают, смеются! Вот и решила немного его подсократить, - улыбнулась она, и лицо её засветилось, заиграло солнечными лучиками.
- Ты знаешь, а мне нравится твоё имя – оно такое же лучистое, как и ты!
Макс уже полчаса ехал в трамвае, но ни отчаянная тряска, ни оглушительное лязганье не действовали на него. На душе было светло, а из головы не выходил источник этого света – Лучана.
Они договорились, что проведут 5 дней до операции вместе. Будут гулять, сходят в кино, съездят на пробуждающееся от зимнего сна озеро, побродят по весеннему лесу. Он заулыбался от мыслей о совместных прогулках – ему так нравилось «купаться» в её солнечности. Он вспомнил начало из одного её стихотворения:
Рассмеялось вдруг солнце лучистое,
И рассыпало солнечных зайчиков!
И запели певцы голосистые,
Распустились в траве одуванчики!
Вроде бы простенькие стихи, а сколько в них душевной чистоты и тепла! Макс наконец приехал, его путь домой лежал как раз рядом с тем озером, куда они собрались с Лучаной. Ему очень захотелось пройти к нему, ощутить озёрную тугую и прохладную свежесть, но время было позднее, и он заспешил домой, решив с утра до институтских занятий сходить туда.
Наутро желание не пропало, и он пошёл к озеру, за гаражами свернул на знакомую тропинку, прошёл ещё метров 100, и его взгляду открылась просторная водная гладь, ещё кое-где с маленькими островками льда, но уже заполненное всякими озёрными жителями. Ветер взлохматил волосы Макса, а солнце припекало вовсю, пахло молодыми листочками и истомившейся за долгую зиму землёй.
Знакомое чувство отрешённости накатило на него, и тут как тут, из небытия, прилетели первые строчки:
Весна взбудоражила озеро –
И в синих озёрных глазах,
Хоть ночью слегка подморозило,
Явилась весенняя прозелень,
И тесно ему в берегах!
И гладило солнце горячими
Ладонями нежно меня,
А ветер трепал мои волосы,
Шептал что-то «ветреным» голосом,
Дул в ноздри и в уши, любя!
И дух от земли подымается
Могучий и терпкий - такой,
Что крылья мои расправляются,
И миру душа открывается,
И вторит звенящей струной!
Макс пришёл в себя, привычно достал блокнот и записал стихотворение. «Завтра Лучане прочту. Интересно, что она скажет?» - с улыбкой подумал он и заспешил в институт. Там было всё, как обычно, только не было ЕЁ! День пролетел незаметно. Правда Макс успел сделать несколько важных дел: сдал задание двум преподавателям, переписал конспекты пропущенных лекций и отпросился у куратора на несколько дней. Придумывать он ничего не стал, а сказал, как есть. И, к удивлению, его отпустили.
На следующий день они с Лучаной решили посетить контактный зоопарк. Всего на 2 дня к ним в городок привезли нескольких обезьянок, шиншилл с кроликами, козлика, ослика и старого скунса. Набор зверей был невелик, но в программке обещалось, что всех их можно покормить, погладить и даже взять на руки, если очень захочется. Непонятно было, как можно взять на руки козлика или ослика, но Макс с Лучаной надеялись, что там всё прояснится.
На деле оказалось не совсем так, как обещалось в программке. Обезьянки были очень забавные и страсть как походили на людей. Они постоянно выпрашивали лакомство и, если не получали его, то корчили недовольные рожицы, надували от обиды свои губки и лезли своими ловкими ручками в сумки посетителей. Гладить их было проблематично.
Козлик с осликом гладить себя разрешали, но шкура их издавала такой острый дикий запах, что желающих прикасаться к ней было не много. Зато на шиншилах с кроликами Макс и Лучана отвели душу. Они почёсывали за их ушами, щекотали под подбородком, гладили и гладили пушистые шелковистые шкурки, а потом кормили сеном и морковкой.
Кролики, очень смешно подёргивали замшевыми носиками и хрустели угощением, благодарно поглядывая на ребят. А две шиншилы вообще прижались к их ногам и ни за что не желали покидать своё убежище. В общем, обе стороны оказались очень довольны.
Так, в ежедневном общении, походах и разъездах прошло пять дней. Оба были очень довольны. Лучана говорила, что она за год бы не побывала во стольких местах. Последний перед операцией вечер решили провести у неё дома. Почти вся большая семья была в сборе. За вечерним чаем собрались: младший брат Лучаны, мама Зоя Ивановна, бабушка с дедушкой. Папу послали в командировку.
За большим круглым столом не было обычного оживлённого разговора – все молча пили чай, изредка поглядывая на девушку.
Наконец, она сама прервала молчание и сказала:
- Ну почему вы все такие грустные! Мама, спой какую-нибудь песенку, хотя бы «Радужный вальс» - разгони печаль! – она принесла старенькую поцарапанную гитару.
Мама кивнула, провела рукой по струнам и запела приятным голосом:
После дождика в облачной свежести
Чудо-Радуга вспыхнула вдруг!
И невиданной радужной нежностью
Засветились все лица вокруг!
Озарились надеждою светлою,
Все печали и грусти ушли…
Стали лица нежны и приветливы,
И улыбки на них расцвели!
На припеве Лучана присоединилась к маме, и он зазвучал на два голоса:
А радуги брызги сияют везде –
На листьях, на лужах, в озёрной воде!
И музыкой льются на нас свысока,
И песни поют облака!
Макс сразу догадался, кто автор этой песенки, и с нежностью посмотрел на девушку. Дальше в ней пелось, что не обязательно ждать появления радуги на небе. На самом деле радуга есть в каждом из нас, нужно только об этом помнить, и тогда жизнь будет «разноцветная».
В прихожей зазвонил телефон, трубку взяла мама Лучаны и долго разговаривала с кем-то, рассказывая тревожным голосом о предстоящей операции. Затем тон её голоса изменился, и она оживлённо воскликнула:
- Спасибо, сейчас обрадую дочку, всего доброго, - она закончила разговор и вернулась на своё место, - Лучик, сейчас звонила Светлана Анатольевна, спрашивала про тебя и рассказала, что вчера видела Арно с юным хозяином, и что оба веселы и здоровы!
- Мама, как здорово, - Лучана вскочила и расцеловала её, - лучше новости ты не могла мне сообщить!
- А кто такие Арно и юный хозяин? – с интересом спросил Макс, - если не секрет, конечно.
- Да, не секрет-не секрет, я расскажу? – и Зоя Ивановна поведала о недавно появившейся на крыльце их магазина собаке. Она, видимо, потерялась, и каждый день там сидела, ожидая хозяина. Народ её подкармливал, а однажды Лучана подошла к ней, погладила и позвала с собой, но верный страж остался на месте и дождался-таки хозяина. Между прочим, дочка сочинила про неё стихотворение. Прочитать?
Макс кивнул и, несмотря на протесты Лучаны, услышал трогательный рассказ в стихах о потерявшемся Арно:
Она сидела на крыльце,
Непримиримая с бедою…
И взгляда пристальный прицел
Искал в толпе лицо родное…
Не нужен ей никто другой –
Собачье сердце однолюбо,
Живёт в глазах собачьих боль,
И не идёт никак на убыль…
Её жалели от души,
Кормили, гладили, ласкали,
Но неизменно, как часы –
Всё ту ж картину наблюдали…
И был бы грустен наш рассказ,
Но в жизни всякое бывает!
Сбылась надежда в этот раз –
И вера в чудо возрастает!
Сегодня утром, как всегда,
Собака вдаль с тоской смотрела,
И вдруг – Арно! Ко мне! Сюда!
В глухом пространстве зазвенело!
Не веря счастью своему,
На миг страдалица застыла,
А после бросилась к нему…
Ведь дождалась, кого любила!
Она ушла с тем, кто позвал,
Тоска исчезла без следа…
И к общей радости пропал
Печальный страж тот навсегда!
Шла уже третья неделя без Лучаны. Максу было и грустно, и весело одновременно. Грустно, потому что - один, а весело из-за того, что операция прошла успешно, и зрению его любимой теперь ничего не угрожало. Эти два чувства брали верх друг над другом поочерёдно, и Макс то хмурился, то улыбался, не замечая этого.
В эти дни он избегал быть на людях, хотелось побродить в одиночестве. Вот и сегодня пошёл с раннего утра на озеро, настроение было приподнятое, природа просыпалась, радуясь свежему весеннему ветерку, всё вокруг ласкало душу и веселило сердце.
Сквозь пушистые ресницы Сосен и сосёнок
Тихо плещется, искрится
Озеро спросонок.
Просыпаются берёзки,
Ветви расправляют,
Белки чистят свою шёрстку И смешно зевают.
Солнце на волне лучится,
Бликами играя,
Распевают песни птицы
Утро прославляя!
А недавно накатила грусть нежданной волной - он зашёл довольно далеко в лес и обнаружил там весенний полноводный ручей, по берегам которого росли молодые деревца. Макс заметил, что два деревца наклонились друг к другу через воду и переплели свои ветви. Это были клён и берёзка. Создавалось полное впечатление, что это влюблённые в порыве любви взялись за руки, не имея возможности соединить свои сердца и тела.
На поэта снизошло вдохновение, и мелодичные строчки полились одна за другой…
На берегу ручья берёзка
Стоит в изяществе своём -
В наряде скромном и неброском
И с белым, словно снег, стволом…
Стоит, украдкой взор бросает,
Через ручей глядит с тоской -
На берегу том расправляет
Клён свои ветви удалой!
Он прошлой осенью на диво
Всей роще приоделся так,
Что пламенел и рдел красиво,
Как яркий огненный маяк!
И сердце бедное берёзки
Трепещет нежно на ветру…
И льёт она серёжки-слёзки,
И тянет веточки к нему!
Не может перед красотою
Сердечко женское молчать!
К ней тянется, лишась покоя,
Чтоб с ней в гармонии звучать!
Берёзку клён заметил тоже,
К ней руки-ветви протянул –
Коснулся - по древесной коже
Помчался импульс – сердца гул!
Клён и берёзка – чувства символ!
Вот и не верь тут чудесам -
Они сплелись в любви взаимной,
Себе на счастье, в радость нам.
У Макса защемило сердце, так захотелось к Лучане - тоже взять её за руки, такие же тонкие и гибкие, как у этой берёзки. А ещё ему очень хотелось увидеть настоящий цвет её глаз…