Город-Призрак. Фрагмент. Начало

Дорогие друзья! Выкладываю фрагмент большого произведения. Буду рада услышать Ваши пожелания и замечания. С уважением, Анита.

Город – призрак.

У археологов существует старинная примета – нельзя разбивать лагерь возле кургана и ставить палатки на могилах. Не стоит тревожить покой мертвых. А если довелось копать курган, дай знать, что не корысти ради потревожил умерших. И отступись, если мертвые не пожелали раскрыть свои тайны, не искушай судьбу…
Город построили на древних курганах. Вначале они еще были видны, и старики говорили, что не будет добра в этом месте. Со временем холмы застроили и забыли, что под землей затаилось зло...

Юрий Николаевич Чубаров по привычке завязывал галстук в ванной, глядя на себя в зеркало. Последний штрих и все, можно идти на работу.
- Юра, ну, сколько можно? - послышался укоризненный голос жены, - есть зеркало в коридоре. Почему ты вечно торчишь в ванной?
- Привык, - улыбнулся мужчина своей Зинаиде.
Зина конечно права. В коридоре висит зеркало. Но он старался даже не смотреть в его сторону. Почему? Этого Юрий Николаевич не мог объяснить даже себе. Старинное зеркало, в резной раме  теща подарила им на свадьбу, лет тридцать назад. Она с гордостью повторяла, как ей повезло достать его по случаю. Но в тесном коридоре старенькой хрущёвки зеркало выглядело странно. По мнению Юрия Николаевича, такие старинные зеркала должны висеть в музее, или в особняках богачей. А может, дело было не в неуместности зеркала, а в ознобе, пронзавшем Чубарова, когда он вглядывался в серебряную поверхность. В древнем, потемневшем от времени стекле мерещилась темная неведомая глубина, из которой с усталым равнодушием наблюдал чей-то хищный взор. Здравый смысл и логика явно противоречили этим ощущениям. Никто и ничто не могло жить в простом зеркале. И, выбросив из головы непонятные мысли, Юрий Николаевич заторопился к остановке. Весной, летом и осенью он, как директор технического музея работал без праздников и выходных, компенсируя длительный зимний простой.

Пятнадцать лет назад, когда его, летчика с большим стажем, торжественно проводили на пенсию, Юрий Николаевич был твердо уверен, что жизнь закончилась. Он прекрасно помнил вечер после проводов, и пронзившую мысль: «Никогда, никогда больше не летать! Я просто никому не нужен!». Тогда-то от безнадежности и тошнотворного ощущения собственной ненужности ему пришла в голову идея создать музей техники. Собрать на одной площадке старые полуразрушенные машины и самолеты... Сейчас даже невозможно представить, что десять лет назад музеем называлась небольшая площадка, на которой стояло три стареньких самолета. А весь состав музея – два человека. Сам Юрий Николаевич работал и директором, и экскурсоводом, кассиром и реставратором… А теперь пятнадцать самолетов гордо выстроились вдоль аллей. Здесь были тяжелые транспортные самолеты, изящные истребители и даже старенький трудяга ПО-2. Чуть позже на площадке появились машины: знаменитая «Катюща», грузовик ЗИС – 5, БТР, Т-34... Выстроили небольшое здание, а в музее трудилось десять человек.
За время работы в музее Юрий Николаевич с самолетами сроднился еще больше. Эти машины уже не взлетят в небо, как и он сам. Но искореженные, пожилые птицы нужны людям, как нужен и он. Еще не доходя до территории музея, Чубаров заметил две мальчишеские фигуры, с удобством расположившиеся на молодой весенней траве.
- Та-ак. Помощники уже прибыли.
- Так точно, товарищ директор музея, - прозвучал над полем не очень слаженный мальчишеский дуэт.

- Господи, да как же всё достало!! – мысль мрачным рефреном крутилась в голове Юли по дороге на работу. Городские пейзажи за окном автобуса вызвали только раздражение. Если бы не болезнь матери, она никогда бы не вернулась в Кабер. НИКОГДА!!!
Амбиций, а главное ума у молодой женщины хватило на то, чтобы вырваться из этого города, как ей казалось навсегда. Не у каждого хватит смелости уехать в Санкт-Петербург, не имея жилья, денег и связей. И уж тем более, не каждый может закончить с красным дипломом Университет культуры и искусств. Время учебы Юля считала самым лучшим в своей жизни. Каждый день наполнен событиями. Творческие проекты, новые друзья, посиделки в кофейнях, волонтерская работа в Эрмитаже. Жизнь была раскрашена яркими красками, мечтами и надеждами. Ее не смущали даже финансовые трудности. В студенческие годы она подрабатывала, где могла: официанткой в пиццерии, раздавала рекламу у метро, торговала телефонами…
Даже некоторая монотонность, появившаяся в жизни после окончания университета, съемная квартира и небольшая музейная зарплата не мешали ей наслаждаться жизнью в Северной столице.

Возвращаться в родной город Юлия не планировала. Может, поэтому она почувствовала панику, когда в ее размеренную жизнь ворвался звонок матери. Та слезно просила приехать, хотя бы ненадолго. После этого звонка все пошло наперекосяк. Пришлось оставить работу в художественной галерее. Парень, с которым она дружила последние три года, накануне отъезда молодой женщины спокойным голосом сообщил, что им лучше расстаться.
- Сама понимаешь Юленька, - боже, как же она ненавидела его в этот момент! - болезнь твоей матушки дело серьезное, и возможно долгое. Я не собираюсь ждать тебя до старости. Так что удачи, моя дорогая.
Дальше Юля не слушала. Хлопнула дверью и потащила тяжелый чемодан к лифту.
- Даже до вокзала не довез, козел! - мрачно думала она, не желая признаваться себе, что злится не столько на себя или своего, теперь уже бывшего парня, сколько на мать. Нет, ну угораздило же ее заработать инсульт. Да еще так не вовремя! И какого черта мать позвонила ей! Могла бы позвонить брату. Сколько Юля себя помнила, с младшим братом она ругалась всегда. Вот и сейчас: она возвращается в родной город, чтобы стать сиделкой, а брат будет жить в свое удовольствие в соседнем городишке. Мать как всегда завела песню: «Ты же знаешь у Мишеньки важная работа, его скоро продвинут на новую должность. Да и как он оставит жену и дочек? Неудобно же их просить всей семьей приехать». Конечно у Мишеньки карьера, а Юленька дурью мается. У Юленьки карьеры нет. А если есть, то неважно. У Мишеньки - семья, а Юленьке получается никто кроме матери не нужен. Юленька может сорваться и приехать через полстраны, а Мишенька шести часов пути не одолеет. Карьера и семья у него, видите ли!
 
После переезда прошло уже три года. Мать поправлялась медленно. Если первый год молодая женщина еще мечтала уехать из Кабера, то сейчас эта надежда умерла. В свои двадцать девять лет она чувствовала себя старухой. Юле казалось, что последние три года она провела в тюрьме, застряв в ненавистном городе.
- Что я сделала, дорогой Бог?! Какого черта ты запер меня в этой дыре? – она закрыла глаза. В виске билась тупая боль. Как всегда к перемене погоды. Кабер производил удручающее впечатление. Впрочем, не на нее одну. Приезжающие в город отмечали его удивительную серость: мало деревьев, всего два парка. Да и в них зелени немного. Люди ходят по городу как призраки с хмурыми лицами, и редко где увидишь улыбку. И мусор. Его так много. Кажется, что он заполняет все улицы, площади, парки, набережную.
- Интересно, за что дворникам платят? - мрачно подумала Юлия, провожая взглядом летящий по тротуару пакет. Ветер пытался поднять в воздух пластиковые бутылки, но силенок не хватило. Пару бутылок ветерок, поднатужившись, все же выбросил на проезжую часть, где их с хрустом перемололи колеса автомобилей.
- Никогда не привыкну к этой грязи! Такое чувство, точно живешь на свалке и проживешь здесь всю жизнь.

А когда по тротуару прошла стайка молодых людей лет 14 с бутылками пива и сигаретами, Юля не выдержала и отвернулась от окна. Культура в Кабере, по ее мнению, оставляла желать лучшего. Жителей практически ничего не интересовало. Она и сама стала замечать, что маленькие приятные мелочи, такие как новая кофточка или хороший кофе, которые радовали в Петербурге, здесь абсолютно не трогали. Эмоциям не было места в этом городе. Кабер точно пожирал счастье своих жителей. Боже! Как она хочет уехать. Но город, как паук, редко выпускал людей из своей паутины. Вырваться удалось немногим. Тем, кто сжег все мосты и оборвал все нити, связывающие с городом. А у Юли здесь жила мать и свободы пока не предвиделось.
Первой кого встретила Юля, переступив порог музея, была Алька.
- Знаешь, в 8 часов утра сиять как лампочка Ильича просто неприлично.
- Может и не прилично, но если хочется, то можно. А вежливые люди еще и здороваются. Особенно по утрам!!
- Извини. Настроение поганое. Ты когда приехала?
- Вчера. И, между прочим, приволокла подарки. Твои – преданы охраннику, так что жду «спасиба». Мне пора, надо еще в триста мест забежать. Так, что пока. Позже звякну!

И все – унеслась. Именно так, а еще лучше улетела. Ходить спокойно и размеренно Алька явно не умела. Её непотопляемому оптимизму Юля всегда завидовала, но было и главное. Алька смогла вырваться. Став кандидатом наук, свободным писателем, Алька успела помотаться по всему миру. Наверно, так пропахла чужими городами, что Кабер ее не признал за свою и отпустил. После свадьбы Аля навсегда перебралась в Екатеринбург, перетащив туда родителей. Так, что с Кабером ее почти ничего не связывало, кроме немногочисленных друзей, дальних родственников, да ностальгических воспоминаний. Впрочем, последних, как подозревала Юля, у Альки просто не было. Она редко оглядывалась назад. И появлялась в городе детства все реже и реже.
- Юля, торопись, - охранник отвлек женщину от размышлений, - там уже группа из колледжа на экскурсию собралась. В кассе платят.
Как же это все надоело! В Петербурге она занималась тем же. Хотя нет…. Все было по-другому…. Общение с коллегами из других музеев, учеными и коллекционерами, постоянный поиск новых решений для выставок. Однажды они всей галереей собирали огромное, до потолка, бумажное дерево с яркими сказочными птицами. А когда привезли картины из Карелии, стены украсили фантастические изображения «Калевалы». Но это было в Петербурге. А здесь… Все уныло и тоскливо. Выставки сводились к простой расстановке предметов и фотографий. Казалось, музей навсегда застыл в своем развитии десятилетия назад. Да еще постоянно заставляли читать экскурсии. Говорить приходилось одно и то же, как попугаю. На такой работе и отупеть недолго. Впрочем, студенты редко приходили в музей. Уже хорошо, что они почти взрослые, а не малыши, которых притаскивали гораздо чаще…
Рассказ об основании города, о купцах и о старых домах давно был выучен наизусть. Юля тыкала указкой, даже не оглядываясь. Предметы в витринах не менялись десятилетиями. От автоматического рассказа ее отвлек вопрос одного из ребят.
- А-а. Скажите. Вот дом на окраине города. Он ведь каким-то купцам, принадлежал? Говорят, в нем приведения живут. Это правда?
- Старинный особняк из красного камня, который вы видите на фотографии конца XIX века, был загородной резиденцией богатейшего купца нашего города Федора Ивановича Сосновского.
- А легенда? Там вроде убили кого-то? - послышался нетерпеливый вопрос из толпы студентов.
- Федор Иванович появился в городе неожиданно, сразу с крупным капиталом. Историки пока не знают из какой губернии он приехал. Зарегистрировался как купец первой гильдии, стал торговать мукой, крупами и колониальными товарами. Городские легенды гласят, что свое состояние Сосновский получил нечистым путем: или промышлял грабежом или продал душу дьяволу. В нашем городе Федор Иванович купил два дома. В одном жила семья купца, а второй был доходным. В Кабере семья купца Сосновского прожила всего одиннадцать лет. Однажды Федор Сосновский застав свою супругу с любовником, убил обоих. Охваченный безумием он расстрелял слуг, которых считал пособниками жены. А потом, умертвив своих четырех детей, покончил жизнь самоубийством. Поскольку родственников у него не было, все имущество отошло в городскую казну. В том числе и дом, где проживал Сосновский. Три года в нем никто не жил. Горожане утверждали, что видели в окнах свет. Говорили, что в пустом особняке можно встретить призрак Федора Ивановича. Никто не мог долго жить в этом доме. Жильцы постоянно сменялись. Потом в здании разместили городской архив, который просуществовал в этом помещении двадцать пять лет.
- А сейчас что в доме Сосновских?
- Ничего. С тех пор, как для архива выстроили новое здание в центре города, дом пустует. Ему требуется капитальный ремонт, а денег в городском бюджете как всегда нет.
- А-а, вот эти предметы в витрине. Они из этого дома?
- Да. Перед вами личные вещи купеческой семьи Сосновских. Возможно, они были свидетелями трагедии, разыгравшейся в доме. В нашем музее далеко не все предметы этой семьи. Часть из них оказались в частных коллекциях. Еще вопросы? Тогда идем дальше.

Юля уже собралась вести группу по залу, когда ее взгляд приковала к себе витрина с предметами Сосновских. В витом узоре серебряной пепельницы точно мелькнули красные нечеловеческие глаза. По телу пробежала крупная дрожь. Легкие отказывались вдыхать воздух. Сердце замерло, а потом забилось как попавшая в силки птица. Все длилось доли секунды. Паника исчезла так же внезапно, как и появилась.
- С вами все в порядке? – тревожно спросила невысокая белокурая студентка.
- Да, спасибо, все нормально, - Юля осторожно перевела дыхание. И повела группу дальше по музейным залам, чувствуя спиной тяжелый взгляд из далекого ниоткуда.
Экскурсия закончилась. Юля, молча оглядывала зал, когда на плечо опустилась чья-то рука. Женщина едва сдержала крик.
- Что с Вами, Юлия Петровна? Вам нехорошо? – смотрительница подошла сзади.
- Да нет, все нормально, - лоб покрылся испариной. Студенты еще бродили по музею, не заходя, правда, в зал истории купечества. Смотрители тоже старались поменьше находиться здесь. Хотя может быть история этого маленького никчемного городка, просто была никому не интересна. А может, была и другая причина. Юля всегда интересовалась старинными предметами. Их было приятно держать в руках, разглядывать, представлять, как жили их владельцы. И вот в ее распоряжении целый зал со старинной одеждой, книгами, фотографиями, мебелью…. С Петербургом, конечно, не сравнить, но для маленького городка совсем неплохо. Но она не могла себя заставить работать в этом зале. Брать в руки предметы было невыносимо. Молодую женщину охватывало отвращение, хотелось отбросить все и вымыть руки с мылом. В зале было неуютно, очень неуютно.

Часа в три поток посетителей наконец-то иссяк, появилась возможность перевести дух и пообедать. Юрий Николаевич задержал взгляд на пацанах, трескавших бутерброды. Что будет с ними через несколько лет? Останутся ли они в Кабере и продолжат его дело? Или уйдут, как ушел его собственный сын Илья. При мысли о сыне ставшая уже привычной тоска, развернулась в душе подобно гремучей змее.
- Когда же мы разошлись? – мысли ходили по старому, давно привычному кругу, - Может был виноват я? Слишком сильно хотел, чтобы Илюша стал летчиком. А может, был слишком резок с ним тогда, в январе….
Перед глазами вновь встало хмурое, снежное январское утро, когда Юрий Николаевич после долгой разлуки встретился со старым другом и бывшим командиром звена.
- Юра, понимаешь, - старик замялся, - мне очень неудобно говорить с тобой на эту тему…. Но иначе, я не знаю….
- Алексей Иванович, что случилось?
- У внука обнаружили порок сердца. Нужна срочная операция. Квоту ждать долго. А если делать платно… У нас с женой нет таких денег… Может…. У тебя сын хирургом работает в госпитале ВВС. Вдруг что-то можно сделать….
- Алексей Иванович, какие могут быть разговоры! Я сейчас же позвоню Илье.
- Юра! – в глазах старика заблестели слезы, - Я для тебя все что хочешь…! Только помоги спасти внука! С тех пор как дочь погибла ….-  дальше он говорить не смог.
Разговор с Ильей оказался для Юрия Николаевича крайне неприятным. Никогда еще он не видел в своем сыне жесткого, бесчувственного торгаша.
- Отец, ну ты же понимаешь, денег у них нет. Значит надо ждать очереди на операцию.
- Илья, какая очередь?! Ты понимаешь, что мальчик умирает?! Денег на оплату операции у Алексея Ивановича никогда не будет. Им с женой не накопить такую сумму. Никогда! Понимаешь?!
- Нет денег – нет операции. Таковы правила во всех клиниках. Пусть ждут своей очереди.
- Речь идет о жизни ребенка! Какие тут могут быть правила?!
- Отец, не надо орать на меня! Я уже не маленький. Похоже, ты решил предложить мне поработать бесплатно. Может, и вовсе богадельню откроешь.
- Нельзя же все переводить в деньги, - в который раз Юрий Николаевич подумал, как же сильно изменила его мальчика жизнь в столице. Разговор оставил тягостное впечатление. Операцию больному мальчику, в конце концов, сделали. А вот отношения Юрия Николаевича с сыном испортились окончательно.
Директор музея с трудом стряхнул мишуру воспоминаний, вернувшись к настоящему.
- Ладно, ребята, приводим в порядок технику и по домам.
- Есть! – мальчишки вскочили, чуть не опрокинув термос с чаем.
Сотрудники закрывали колпаки самолетов, тщательно запирали двери выставочных залов, приводили в порядок салоны машин. Работа заняла последний час, который оставался до закрытия.
- Юрий Николаевич, а можно я здесь сегодня переночую? - спросил один из мальчиков.
- Конечно, Андрей. Что, у отца очередной запой?
- Как всегда. Так что домой мне пока не стоит соваться.
- Оставайся. Только закрой за нами ворота и не забудь включить сигнализацию.
- Спасибо, - Андрей улыбнулся, наверно, впервые за этот день.
- Ну как, Лешка, готов к завтрашней контрольной? - спросил Юрий Николаевич, когда они шли к остановке.
- Так точно, - рассмеялся парень, - все будет в аккурате, не переживайте.
- Куда документы будешь подавать?
- Думаю в военное, как отец. Неплохо было бы в летное.
- И что мешает?
- Вдруг не примут, хотя хуже не будет. Ладно, Юрий Николаич мне направо. До свидания.
- Ни пуха, ни пера завтра.
- К черту!

Вечерело. Слабый свет фонарей не мог разогнать наступающую тьму. Жизнь в Кабере замирала. Люди, спешно уходили в свои квартиры, прячась от подступающей ночи. И город замирал. Не слышно громких криков подростковых компаний, ни гудения автомобилей, ничего…. Ночью город выглядел совсем по-другому: контуры домов менялись, прямые линии изгибались под немыслимыми углами. Как будто только в темноте город начинал жить настоящей жизнью.

Ночь черным саваном окутала город, принеся с собой неимоверную духоту.
Старый брошенный всеми кот пробирался к городу, где по его мнению жизнь была сытнее. Недалеко от старого дома животное настороженно остановилось. Горел костер, доносились пьяные крики, но самое главное, соблазнительный аромат жареного мяса. По своему опыту кот знал, что людей лучше избегать. Но сейчас он был голоден. Запахи манили его. В конце концов, кот ничем не рисковал. Даже если его заметят, скрыться от неуклюжих людей в ночи не составит труда. Зверь осторожно подкрадывался к костру. Через несколько секунд шерсть встала дыбом, уши воинственно прижались к голове. Зеленые горящие глаза, не отрываясь, смотрели на темную громаду дома. Дом черными провалами окон разглядывал людей, наклоняясь все ниже. Он открывал двери, как беззубый старик открывает рот, надеясь проглотить лакомый кусочек. Кот испуганно и вызывающе зашипел. Потом сипло мяукнув, исчез в темноте.

Юрий  Николаевич спал плохо. Старый, казалось давно и прочно забытый кошмар, решил напомнить о себе. В своем сне Юрий Николаевич снова гулял с четырехлетним сыном на самой окраине города. На сынишке была забавная курточка с желтым утенком. Серый мерседес, неожиданно вылетел на тротуар, и на полной скорости помчался на ребенка.
- Илья, назад!!! – отец бросился наперерез, надеясь оттолкнуть мальчика от стального монстра. Сердце стучало как сумасшедшее. Только бы успеть! Только бы спасти сына! Воздух сгустился, каждый шаг давался с неимоверным трудом. Уже протягивая руку, чтобы схватить смеющегося сынишку за капюшон курточки, Юрий Николаевич понимал, что не успеет. Пальцы скользнули по гладкому металлу машины. От страха за Илюшу крик замер в горле. Тело сына, пролетев несколько метров, упало на крыльцо непонятно откуда взявшегося дома, в котором Юрий Николаевич с нарастающим ужасом узнал дом Сосновского. Ноги словно вросли в землю, невозможно было сделать хоть один шаг. Мужчина мог только наблюдать в тягостном бессилии, как тело Ильи погружается в доски крыльца под аккомпанемент сводящего с ума чавканья. Двери и ставни дома захлопали, как от сильного ветра. Дом смеялся, потешаясь над отчаянием отца.
Чубаров открыл глаза. По лицу стекал холодный пот, в горле точно застыл комок, даже глотать больно. С трудом вздохнул и вздрогнул, услышав тихий стон. Осторожно, чтобы не разбудить жену, вышел на кухню. Только с третьего раза, так дрожали руки, смог закурить сигарету, потом зажег еще одну. Остаток ночи простоял у окна: курил и постепенно успокаивался, глядя на притихший Кабер.

Кошмары Юлька терпеть не могла с детства. Кому приятно просыпаться в холодном поту с дико колотящимся сердцем. Но в последнее время кошмары снились постоянно. Вот и сегодня…
Юле снился музейный зал и витрина с вещами купеческой четы Сосновских. Она точно магнитом манила женщину к себе. «Беги, дура! Вали отсюда! Быстрее!!» - разум сходил с ума от ужаса. Но тело не повиновалось его приказам. Очень медленно, против своей воли, Юля подходила к витрине. В поднятой руке тускло блеснул молоток. Как он оказался в ее руке? Удар. Стекло блестящими бабочками осыпалось на пол. Притяжение стало еще сильнее. Разум, испуганно пискнув в последний раз, замолчал. Юлька быстро протянула руку, не замечая впившихся в нее осколков, схватила старинный веер. Какой же он красивый! Даже в слабом лунном свете виден золотой узор на шелке. Юля раскрыла веер, как дама на великосветском балу. А потом вскрикнула, из-за резкой боли в руке. Опустив глаза, Юлия заметила, что коснулась веером пореза. Кровь впитывалась в шелк, не пачкая светлую поверхность. Красивый шелковый с перламутром веер пил ее кровь! Глухо вскрикнув, женщина попытала отбросить опасный предмет в сторону, но тело уже не повиновалось ей. Она могла только наблюдать, дрожа от ужаса, как веер, капля за каплей, медленно, точно смакуя, всасывает ее кровь.
- Мама! Мамочка! Да что же это такое?! – тихо запричитала она, понимая, что умирает. Взгляд женщины упал на портрет Федора Сосновского. Купец смеялся, потешаясь над Юлькиной беспомощностью. Он наслаждался ее смертью, как иные ценители смакуют бокал вина.
Юля резко дернулась, ударилась головой. Горло саднило, точно после долгого, дикого крика. Какое счастье! Она на своем диване! Юля посмотрела на правую ладонь, ожидая увидеть порезы. Но там ничего не было.
- Господи! Приснится же такое, - произнесла она вслух, чтобы развеять тягостную тишину комнаты, - Бред! Полный бред! В музее нет никакого веера из дома купца Сосновского!
Закуталась в плед. Из соседней комнаты доносились всхрапывания матери. Юлия с неприязнью подумала, что мать могла бы отпустить ее из этого паршивого городка. Спать она уже не могла. Мягким светом загорелась настольная лампа. Зеркало в комнате отразило черноволосую смуглую женщину, с красивыми точеными чертами лица. Зрачки еще расширены от пережитого страха, но постепенно Юля успокаивалась. Отбросив упавшую на глаза прядь, Юля показала язык перепуганному отражению. Какой бред!! Спать уже не хотелось, и осторожно пройдя на кухню, она включила чайник.

Алька легла поздно. Наручные часы показывали три часа ночи, когда она выключила ноутбук. Писалось как никогда легко, времени не замечала и только теперь поняла, что ночь скоро закончиться. Диван на съемной квартире был не удобный, поэтому заснула Алла не сразу. Ей приснился удивительный сон. Не страшный, скорее неприятный и непонятный. Она парила над городом. Серые дома внизу, редкие зеленые пятна деревьев, голубая лента реки… Стены приобрели удивительную прозрачность, а взгляд – необычную остроту. Большинство жителей спят, кто-то смотрит телевизор или щелкает по клавишам компьютеров и ноутбуков. Группа подростков зажигает в ночном клубе. Все как обычно. Взгляд Али скользнул еще ниже, проникая в толщу земли. Там, глубоко под городом пузырилась тьма. Страшная, абсолютно непроницаемая. Тоненькие ниточки тянулись во все стороны, стараясь проникнуть на поверхность. В некоторых местах они вырывались наружу тоненькими фонтанчиками. Там, где темнота попадала на землю, вспыхивал страшный огонь, черные искры разлетались по городу. Город охватывала клубящаяся тьма.
- Странно. Неужели никто не видит пожаров? Почему нет тревоги? Не едут пожарные машины? - отстраненно подумала Аля, - такого не бывает. Наверно это просто сон.
Как только эта мысль промелькнула, город стал тускнеть, исчезать. И Алька провалилась в обычный сон без сновидений.

- И это называется «доброе утро», - Андрей с трудом встал с диванчика в подсобке музея. Тело ломило, точно мальчишка всю ночь разгружал вагоны. Во рту остался кислый привкус кошмара. Заливая кипятком лапшу быстрого приготовления, Андрей задумался. Как долго ему жить в подсобке музея?
- Надоело! С моими родоками, всю жизнь придется болтаться по общагам и баракам. Олег опять нажрался, - Андрей называл отца только по имени. Слово «папа» он навсегда забыл в восемь лет, когда впервые был избит до полусмерти. Олег Николаевич был алкоголиком с очень большим стажем. Имел пенсию по инвалидности и работой себя не утруждал.
- Алкаш поганый, мамаша пьяная с ним за компанию. Вчера у них была пенсия, через неделю подоспеет мамашина зарплата за поломойство. Придется пожить в музее недели две.
Счастливый билет, по мнению Андрея, выпал ему дождливым октябрьским утром. Спасаясь от пьяного отца, подросток ушел из дома. Насквозь промокший, голодный парень незаметно для себя вышел на технический музей. Юрий Николаевич, Леха и две девушки мыли витрины, собирали новую выставку. Андрюха предложил им помощь в надежде, что его хотя бы накормят. На следующий день он пришел опять, и с тех пор уже не уходил. Незаметно для себя самого Андрей влюбился в самолеты, машины, пушки, в всегда подтянутого, аккуратного директора и, даже, в шалопутного Леху. Со временем небогатое имущество пятнадцатилетнего подростка перекочевало в музейную подсобку.
- Что-то я сегодня никак не проснусь, - зевнул Андрей, торопливо собираясь на занятия. Школу, находящуюся в самом неблагополучном районе города, Андрей терпеть не мог, но выбирать не приходилось. Юрий Николаевич поставил перед парнем несколько условий, и одно из них – посещение школы и более-менее приличная учеба.
Забросив потрепанную, не раз зашитую сумку на плечо, Андрей аккуратно прикрыл за собой ворота музея, и на мгновение остановился. Несмотря на ранний час в аэропорту было людно. На взлетной полосе стоял готовый к полету старенький АН – 2 МЧС Кабера.
- Андрюха! В школу? – окликнул мальчишку молодой лейтенант.
- Здрасьте, Николай Петрович. Я в школу. А вы? Что-то случилось?
- А-а…. Обормоты какие-то шашлычки на окраине города пожарили, за костром не уследили. Там деревянные дома, кусты, сухостой… Полыхнуло в одно мгновение. Давно такого пожара не было. Говорят, семь человек уже погибли. По тревоге подняли. Ладно, бывай. Николаича увидишь, привет передавай.
- Окей, - Андрюха помчался к остановке.

«Из протокола допроса Кириллова А.Ю. Подозревается в непредумышленном поджоге, повлекшем за собой гибель людей».
Следователь Палов С.С.: Сообщите, что вы делали 4 мая на улице Пригородной, возле дома номер 2.
Кириллов А.Ю.: Накануне нам позвонили ребята из Омска и предложили поехать вместе на Урал.
Следователь: Какие ребята?
Кириллов: Студенты третьего курса, как и мы. Они с истфака ОмГПУ.
Следователь: Назовите имена.
Кириллов: Алексей Сорокин, Константин Чурин, Виктор Худяков. Там еще двое с ними были. Я фамилий не знаю. Звали – Макс и Сашка.
Следователь: Сколько человек 4 мая отправились на окраину города?
Кириллов: Пятеро омичей и мы – студенты КабГУ: я, Алексей Шиловский, Иван Девятов, Евгений Хлобин.
Следователь: Что произошло?
Кириллов: Решили отметить встречу, а утром поехать на Урал. Решили не выбираться далеко за город, поехали на окраину, на Пригородную. Людей там почти не бывает, тем более ночью. Водки купили, шашлыков...
Следователь: Когда пламя от костра перекинулось на траву и кусты?
Кириллов: Да не мы это!!! Мы знаем, как костер разжигать. Мы все правильно сделали. Это все он! Этот чертов дом!!
Следователь: Успокойтесь, посмотрим. Вспомните весь вечер. Что вы делали?
Кириллов: Я же вам говорю. Шашлыки жарили, две бутылки водки выпили. Мы рассказывали омским ребятам наши байки. Про курганы, скифов…. Ну и легенду про дом и купца сумашедшего рассказали. Витька ржал, говорил, что призраков не бывает. Потом шашлыки закончились, решили сосисок нажарить. А дров нет. Мы с Женькой, это мой друг… был… за дровами сходить решили. А Леха – омич, говорит, давайте мол из деревянного пристроя выломаем пару досок. Нам хватит, и никто не заметит.
Следователь: Вы имеете в виду небольшой деревянный флигель возле дома?
Кириллов: Да. Ушли они к этому дому. Быстро вернулись, приволокли доски. Стали жарить сосиски. Я сидел лицом к дому. В доме все ставни открылись. Он смотрел на нас! Смотрел!! Понимаете!!
Следователь: Спокойнее. Дом смотрел? Вы это имеете в виду?
Кириллов: Вы тоже не верите. Мне никто не верит. Я не вру, понимаете, не вру!
Следователь: Спокойно. Верю я вам, верю.
Кириллов: Да черт с вами со всеми! Теперь уже все равно. Сосиски мы съели, водку допили. Потом Витька сказал, что раз купец был богачом, так может в доме сокровища остались. Все что найдем – наше.
Следователь: Вам было известно, когда вы ломали флигель и забирались в дом, что это памятник федерального значения и находится под охраной.
Кириллов: Какой к черту памятник?! Это монстр!!
Следователь: Успокойтесь, Алексей Юрьевич. Что дальше было?
Кириллов: Омичи полезли в дом. С ними увязались Шиловский и Девятов. Мы с Женькой остались.
Следователь: Дальше.
Кириллов: Мы видели, как в окнах мелькают лучи фонариков …
Следователь: У вас были карманные фонарики?
Кириллов: Да, четыре. Три они взяли с собой в дом, один нам оставили.
Следователь: Продолжайте.
Кириллов: А потом свет погас. Я сначала ничего не понял. Потом дверь в дом захлопнулась. Сама! Ставни тоже. И крик! Жуткий крик! Я… Я никогда…. Это Витька кричал! Витька!! Понимаете!!
Следователь [после перерыва]: Когда загорелась трава возле дома?
Кириллов: Сразу как они исчезли…. Это не мы подожгли! Огонь шел от дома! Трава полыхнула мгновенно! Точно бензину плеснули.
Следователь: Что вы сделали?
Кириллов: А вы бы что сделали? Побежали! Но огонь нас обгонял. Он шел так быстро!! Мы бежали через огонь. Я успел, а Женька…
Следователь: На нем загорелась одежда?
 Кириллов: Да!!! Он кричал!!! Бежал и кричал!!! Если бы вы слышали!!
Следователь: Что вы делали дальше?
Кириллов: Не помню… бежал наверное …. Очнулся уже в городе…. позвонил в милицию….Теперь здесь…. Это не мы!!! Это он – дом!!!
Следователь: Это я уже слышал.
Кириллов:  Вы тоже мне не верите? Никто мне не верит….»

Олег Николаевич Попов с трудом открыл глаза. Все застилал кровавый туман. Предметы в комнате двоились, разом обретя уродливых близнецов. В голове стучала кровь, точно там работала команда молотобойцев. С огромным трудом встав со старого, продавленного дивана, мужчина сбросил на пол пустые водочные бутылки, и, пошатываясь, оглядел комнату. Вчерашней бутылки пива не было видно.
- Вот стерва! Опять все вылакала! А муж хоть подыхай с похмелья, - злобно пробормотал Олег Николаевич в адрес ушедшей на работу жены. Из бутылок, в изобилии валяющихся на полу падали редкие капли живительной влаги. Найдя старую толстовку и с трудом надев кроссовки, Попов вышел из дома. Поиск выпивки давно стал смыслом жизни. Хлипкая дверь в соседнюю комнату коммуналки была закрыта. Мужчина, от души пнув задребезжавшую фанеру, потащился вниз. Во дворе судьба впервые за этот день повернулась к нему лицом. На опрокинутой детской горке два молодых человека не спеша потягивали пиво. Пиво!! Ради него Олег Николаевич был готов унижаться, и клянчить этот напиток богов. Не сводя глаз с бутылок, он пристроился рядом.
- Але, дядя…долго будешь над душой стоять?
- Дайте хоть десятку, или пивко оставьте, чуть-чуть, на самом донышке.
- Вали отсюда.
- Ну, совсем чуть-чуть пивка… для старика, а? – дурашливо улыбнулся Олег Николаевич молодым людям.
 - Серега, пошли куда-нить отсюда. Этот репей не отцепится, - один из парней, бывший, судя по модной новой одежде явно не из этого района, поставил недопитую бутылку на траву.
- Достал! - второй кинул бутылку на землю. Олег Николаевич с униженной суетливостью подхватил ее, пока все пиво не вытекло.
- Интеллигенты долбанные, - проворчал он в спину парням, - человек с похмелья мучается, а им пива жалко.
В голове постепенно прояснялось.
- Ох, б...! Хорошо-то как! Эх, сейчас бы еще вод-дочки. Щас заначку достанем и в магазин.
Дома Олег Николаевич долго пытался найти деньги. Перерыл все: полки, шкаф с немногочисленной одеждой, даже на полу пошарил. Но все было безрезультатно.
- Это Мишка! Точно он! Вот сукин сын! Мои деньги украл! То-то вчера возле полки вертелся. Убью гада!!!
Однако сейчас поиск средств на продолжение банкета был более насущной проблемой, чем праведная месть собутыльнику. Душа и сердце требовали выпивки, а денег на нее не было. На помощь детей рассчитывать не приходилось. Старший сын мотал продолжительный срок за разбой в составе вооруженной группы. Средний – лет семь назад пропал на бескрайних просторах России, а младший Андрей…
- О! У Андрюхи есть деньги! - внезапное озарение снизошло на Олега Николаевича, - его разнорабочим в музей устроили. Даст родному батьке на водочку.
В технический музей Олег не пошел, да и не собирался. Слишком неприятными были воспоминания о последнем визите …

- Андрей! Андрюха, твою мать!! Встречай батька. Уважь старика! Поставь водочки и выпей с отцом, - пьяные крики разносились в по-зимнему холодном воздухе.
- Не стоит так орать возле музея, - на Олега Николаевича, насмешливо смотрел седой подтянутый мужчина в форменной летной куртке, появившийся в воротах. Из-за его плеча выглядывал высоченный парень в старом офицерском бушлате, разглядывавший Олега с откровенно издевательской усмешкой.
- Ты ваще кто? – изумился от такой наглости Олег Николаевич.
- Директор технического музея Юрий Николаевич Чубаров, к вашим услугам,- шутовской поклон в сторону гостя, -  А вы насколько я понимаю Олег Николаевич Попов?
- А это, мразь, не твое дело! Где Андрюха?!
-Вынужден Вас разочаровать, но Андрей не выйдет. Так, что Вам придется отбыть.
- Ах ты, гад! – насмешливо-презрительная вежливость Чубарова и смех мальчишки вывели Олега Николаевича из состояния душевного равновесия. Он хотел только одного – размазать улыбки по их лицам.
- А вот это вы зря, - насмешливо произнес Чубаров. Увернувшись от кулака, он с легкостью заломить Попову руку за спину, - Мы же с вами вежливо разговариваем, а Вы деретесь.
- Отпусти, сука!!
- Отпущу, отпущу. Но чтоб ноги твоей возле музея больше не было, - Юрий Николаевич с силой оттолкнул Попова. И тот, бормоча неясные угрозы, поплелся к остановке.

Даже сейчас, вспоминая, Олег сжимал кулаки. Вот бы двинуть по ухмыляющейся роже этого директора.
- Ха! Андрей-то должен быть в школе! Давно пора выбить из его башки дурь. Зарплату получает, а отцу родному на водку жалко.
Школа, где учился Андрей, представляла собой жалкое зрелище. Старое двухэтажное здание щеголяло отвалившейся штукатуркой и выбитыми окнами, кое-где заколоченными фанерой. Школа стоила в самом неблагополучном районе, и тратить деньги на ее ремонт чиновники не собирались. Олег Николаевич закурив «Приму», присел на ободранную трубу теплотрассы. Оставалось дождаться окончания уроков.
- Ну что сынок, как дела? – Попов привстал, заметив наследника, вылетевшего из школы впереди ватаги ребят.
- Чего надо? – подросток настороженно посмотрел на отца.
- Не уважаешь ты старика. Деньги давай! Тебе зарплату платят – платят. Давай!
- Отвали! Свою пенсию пропивай, у меня лишних денег нет!
- Да я смотрю, ты совсем от рук отбился!! Сейчас я тебе быстро разъясню, что батька уважать надо, - заорал Олег, замахиваясь на сына.
- Пошел в …!!! – Андрей уклонился от отцовского кулака и весьма чувствительно саданул того тяжелой сумкой с учебниками, - Не отец ты мне!!!  Пошел в … алкаш проклятый!! Ненавижу!! Ненавижу!!! – выкрикнув все это на одном дыхании, Андрей помчался прочь.
- Че смотрите, шпана недобитая. Семейных ссор не видели, - Олег Николаевич сорвал злость на пробегавшей мимо компании школьников.
 - Ты на поворотах-то полегче, дядя, а то и порезать могем, - послышалось в ответ.
- Уроды! Подонки!! Ненавижу! Всех ненавижу! Твари! Убью!! – бормотал Олег Николаевич по дороге домой.

Дома, сбросив с дивана пустые бутылки, он устроился перед телевизором. Олег щелкал кнопками пульта, глядя пустыми глазами на мелькающие на экране картинки.
- Все против меня! Где бы достать денег?! Дуру какую ограбить – в ментовку сдадут.
Но полотно судьбы было уже сплетено и сила, управляющая темной стороной города, требовала свою жертву. ….

- А теперь новости культуры. Сегодня в архитектурно - краеведческом музее-заповеднике Кабера состоялось знаковое событие. Потомки известной в нашем городе купеческой семьи Ямщиковых безвозмездно передали музею уникальные предметы первой половины XIX века, в том числе принадлежавшие известной семье Сосновских….
Камера неторопливо следовала вдоль витрин, на мгновение задержавшись на серебряной пепельнице. Диктор еще что-то говорила, но Попов ее уже не слышал.
- Точно!! Можно музей грабануть. Охрана там курам на смех. Дедок древний на вахте спит. Да если только одну эту пепельницу из музея вынести, барыга кучу бабок отвалит.

Судорожно порывшись в памяти, Олег Николаевич с трудом извлек заплесневевшую информацию: музей должен закрываться то ли в пять, то ли в шесть часов вечера. Старый, державшийся из последних сил, замотанный изолентой будильник показывал 4 часа. Медленно, точно по чьей-то подсказке, мужчина нашел старый молоток и обмотал его рукавом, оторванным от рубашки. Спрятав нехитрое орудие труда под толстовку, вышел из квартиры.
Ровно в полпятого Олег зашел в музей. Он был единственным посетителем, пришедшим перед самым закрытием.
- Вы знаете, что музей через полчаса закрывается? – неприязненно спросила кассирша.
- Да.
- Так зачем вам билет? Приходите завтра. Тогда все посмотрите.
- Давай билет! А зачем я здесь - не твое дело!
Вырвав билет из рук женщины, Попов по широкой лестнице поднялся на второй этаж. В местный музей Олег заходил лет двадцать назад. Здесь ничего не поменялось. Также стояла хижина первобытных людей, каменные топоры и горшки. Поражая воображение, лежали гигантские бивни мамонтов и рога древнего бизона. В витринах висели старые фотографии, крестьянская одежда, плуг, серпы, косы… Все также… Только в стороне стояли две совсем новенькие витрины с недавно поступившими предметами. Рабочий день заканчивался, старушек-смотрительниц в зале не было. Оглянувшись и убедившись, что рядом никого нет, Попов подошел к вожделенной  витрине. Быстрый удар по стеклу. Осколки с тихим звоном посыпались вниз. В одно мгновение Олег Николаевич протянул руку, схватил пепельницу, сунул в карман куртки. Не раздумывая, прихватил и лежащее рядом пресс-папье. Теперь бежать! Быстро бежать!!
- Тихо! – прозвучал в голове высокий холодный голос, - Если побежишь, поймут, что в зале неладно. Тебя поймают. Кассирша запомнила. Иди в другой конец зала, разглядывай иконы. Когда подойдет смотрительница, спросишь откуда они. И после предупреждения спокойно уходишь.

Откуда появился странный голос Олег Николаевич не задумывался. Это было неважно. Невидимый собеседник дал ясную и четкую инструкцию. Попов не спеша подошел к иконам и минут десять бездумно пялился на одну из них.
- Мы закрываемся, - послышался сзади скрипучий старушечий голос.
- Конечно, - нормальная речь, без мата, давалась Олегу Николаевичу нелегко. Да еще эта старая мегера, которая смотрела на него как на кровного врага. Но он продолжил следовать инструкции, - Не подскажете, э-э, как попала э-э в музей эта э-э икона?
- Не знаю. Из какого-то монастыря, - нелюбезно ответила старуха, - освободите помещение.
Олег Николаевич спустился вниз, слыша за спиной старческое ворчание, - Ходят тут всякие в конце рабочего дня. Интеллигент с помойки.
Но главного он добился: бабка не пошла осматривать зал, а просто закрыла дверь за его спиной. Все. Теперь можно рвать к знакомому барыге.

Не спеша, наслаждаясь ощущением свалившихся на него денег, Олег Николаевич подошел к небольшому магазинчику. На вывеске значилось
«АНТИКВАРИАТ магазин-музей»
Сведущие люди знали, что в этом магазинчике можно купить и продать не только старинный бабушкин сервиз, но и краденые вещи.  Хозяин Александр Михайлович Игнатюк был известен в преступном мире под кличкой Паук. Своих должников высасывал буквально дочиста. И отличался редким умом и прямо-таки змеиной изворотливостью. Полиция так и не смогла припереть его к стенке, хотя ни одно поколение полицейских мечтало о внеочередном повышении за счет ареста Паука.
- Здравствуйте Александр Михайлович, - растянул рот в льстивой улыбке Попов, - вот принес Вам э-э интересную вещь.
- Какая дрянь на этот раз? - с шушерой, тем более вечной пьяной у Паука разговор был короткий. Взять с них нечего, незачем и церемонии разводить,- та-а-ак… пепельница. И что теперь я должен на потолке прыгать?
- Так это. Она ж старая. Из музея. Ей лет сто.
- Ты решил начать грабить музеи на старости лет? Мне она зачем?
- Может купите? Она древняя. Вам хорошо и мне. Мне-то что? Мне много не надо, только на водочку,- Олег Николаевич извивался в выражении верноподданнических чувств.
- Купить? Этот хлам?
- Она старинная.
- Только из жалости к такому отребью как ты. Вот 1000 рэ, бутылка и проваливай.
- Она древняя! Из серебра! Вы должны мне заплатить больше…
- Я должен?!! Забирай свое барахло и ищи других покупателей, пока полиция на хвост не сядет. Что я должен делать с этим старьем?!! Или бери деньги и бутылку водки или забирай пепельницу и проваливай. Ну?!!
- Давай бабки, кровопийца!
- Поговори еще! Сейчас охрану вызову. Мигом тебе мозги вправят!
- Кровопийца! Паук проклятый!! – вполголоса бормотал Олег Николаевич выходя из магазина, - Шоб ты сдох!! Шоб деньгами своими подавился!!
В пустом магазине Паук алчно улыбнулся удачной сделке. Кроваво-красный луч заходившего солнца мазнул по серебряной поверхности. С тихим шорохом закрылся замок сейфа. В маленьком магазинчике снова стало тихо…

Вечером того же дня Юля и Алька сидели на скамейке, разглядывая то, что осталось от старого парка.
- Еще два дерева спилили. Риторический вопрос – зачем это делают? – спросила Алька, вспомнив зеленые парки Екатеринбурга, Петербурга... и многих других городов, куда ее заносила взбалмошная судьба.
- Им платят – они пилят. Все просто, - Юлька меланхолично ела мороженное.
- Юль, как ты думаешь, стоит поговорить о городских ужасах, о твоих ощущениях, о странных снах с Ромкой и Катей Сечкиными?
- Институтскими археологами?
- Ну да.
- А потом тебя упекут в дурку. Что ты им скажешь? Ой, извините, мне тут сны странные снятся, а Юле мерещится чертовщина в фотографиях и вещах купца Сосновского.
- Зря ты так. У археологов особые отношения с иррациональным. Они гораздо серьезнее на такие вещи смотрят.
- Делай, как знаешь. Только меня во все это не впутывай.
- Лады. Ты какая-то странная сегодня. Заторможенная….
- А-а. Устала как злой собак. Никак не высплюсь. Потомки купцов Ямщиковых семь старинных предметов музею передали. Директор приказал дополнить своими экспонатами и сваять новую выставку. Теперь этими раритетами пыль в глаза начальству пускаем. То интервью, то экскурсии, то статьи. Раздуваем из мухи слона. Работы невпроворот, да еще каждую ночь кошмары сняться. Ладно, мороженое закончилось, деревья спилили, пора по домам.
- Отдыхай. Я завтра до Сечкиных прогуляюсь. Времени навалом, а в гости ходить некуда.

Ночь как стремительный коршун, налетела на город. Улицы погрузились в темноту, которую рассеивали только пятна окон, да рыжеватый цвет уличных фонарей.
Олег Николаевич не спеша допивал бутылку водки. Жена храпела на диване, а вот Попову не спалось. В голове вертелись события прошедшего дня. С ужасающей ясностью мужчина вдруг понял, что в жизни не осталось ничего. Нет друзей юности, с которыми можно весело кутить. Нет увлечений, ни работы…. Ничего не осталось. НИЧЕГО. Только старая жена, квартира в коммуналке, да пенсия по инвалидности. И разве он виноват в этом? Нет! Конечно, нет. Это все они. Они никогда не могли его понять. Кто такие эти «они», Олег Николаевич не потрудился себе объяснить. «Они» это все жители города. Все! Они издеваются, смеются над ним. Над его потрепанными старыми кроссовками и джинсами, над дешевой водкой, которую он пьет, над…. Они смеются над всей его несуразной жизнью! Олег Николаевич скрипнул зубами и в припадке бешенства бросил пустую бутылку в стену. Они смеются над ним! Над ним!!
- Они рады, что довели меня! Все!! Ржут надо мной!! Ублюдки!! Издеваются! Даже родной сын. Не уважает отца! Как я их ненавижу! Я бы их всех перебил! Твари!! И Паука и шпану малолетнюю и этого летчика. Стоп! С него все началось. Когда Андрей к нему в музей ушел. Этот вшивый пилот сына против меня настроил. Ненавижу!! Я его собственные кишки заставлю жрать, пока не подохнет!! Потом Пауку деньги в глотку забить, чтоб помнил, гад. Потом….
- Убить проще всего, - прозвучал в голове Олега Николаевича властный спокойный голос, - они не заслужили такой милости….
- Кто ты?!! – вскрикнул от неожиданности Попов.
- Не ори! Жену разбудишь. Она нам пока без надобности. Если я скажу что я – твоя совесть, поверишь?
- Ка-акая-а со-овесть? – уже тише, заикаясь от испуга, спросил Олег Николаевич.
- Ну да, правильно. Откуда ж она у тебя? - в неизвестном голосе слышалась издевка, - можешь считать, что я дух, заключенной в той милой собачке, которую ты вынес из музея.

Мужчина, разом протрезвев, бросился в толстовке. В кармане покоилось небольшое, но тяжелое пресс-папье, сделанное в виде лежащего бульдога. Фигурка неузнаваемо изменилась. Глаза пса блестели красным дьявольским светом, шерсть на загривке встала дыбом. Пес привстал, точно приготовился броситься. Хотя может в этих метаморфозах был виновен алкоголь.
- Белая горячка тут не причем, - в голосе слышалось веселье, - я буду говорить, даже если ты протрезвеешь. Кстати со мной не обязательно беседовать вслух, достаточно подумать.
- А-а-а!!
- Я сказал подумать, а не орать! Но мы отвлеклись. Ты хочешь отомстить, или нет?
- Отомстить?! – перед глазами Олега встало искаженной мукой лицо Паука, истекающие кровью малолетки, горящие машины в музее техники, - Да! Да!! Всех уничтожу!
- Приятно слышать. Только вот смерть – не решение. Ты их убьешь и они уже не в твоей власти. И не в моей. К сожалению…. Хочешь, что бы они ползали у тебя в ногах, молили о смерти, как о величайшей милости? Что бы те, кто смеется и издевается над тобой... А их очень, очень много…. Их жизнь и смерть будут в твоей власти.
- Да. Да! Да!! – на лице Олега Николаевича расплылась улыбка, при мысли о ТАКОЙ мести, - Как? Как это сделать?!
- О Пауке не думай. Он будет мертв уже послезавтра. А вот Юрий Николаевич Чубаров…. Здесь есть с чем поработать, - невидимый собеседник разразился жутким хохотом, от которого по спине Попова побежали мурашки, - Значит так. Завтра ты идешь к техническому музею в… да в четыре часа вечера.
- Что бы этот ублюдок опять меня вышвырнул?!!
- СЛУШАЙ!!! – Олега Николаевич подскочил на месте, настолько страшным был этот безмолвный крик, - Слушай и не перебивай. Завтра в четыре ты возле музея. Чистый, выбритый, трезвый. Выбирай: или ты меня слушаешься и тогда… - перед глазами  Попова снова всплыла картина мести, - Или нет и тогда сдохнешь как последняя шавка, в сточной канаве. Ну?!!
- Завтра в четыре возле музея, - Олег Николаевич злобно улыбнулся. Отказываться от мести, теперь, когда она так близка, ну уж нет, - а потом?
- Узнаешь.

На следующий день, Алла, вместо того, чтобы как планировала ехать в технический музей, пошла в археологическую лабораторию педагогического института.
- Привет чернорабочим науки!
- Здорово, коли не шутишь, - Роман Сечкин, тридцатипятилетний мужчина с ранней сединой и вечной щетиной, встал из-за стола, - Рад снова видеть тебя, Аля. Что будешь чай или кофе? Есть еще молоко, но его, по-моему, пора отправлять на помойку.
- Вот за что люблю тебя, Ромка, так за то, что кормить и поить начинаешь с порога. Особенно прокисшим молоком. Ассистенты, аспиранты, кто у вас тут сегодня водится?
- Никого. Только я и Катерина. Жена должна помогать мужу в науке. Верно, Кать?
- Верно, верно, - Катя, поставив на стол горячий чайник и бутерброды, обняла Аллу, - Давно тебя не видели. Ты к нам в гости? Или по делу?
- Скорее по делу, - Алька уселась за столом и взяла из рук Романа кружку, - меня вот что интересует. По археологической части в городе какие-то аномалии происходили?
- В смысле? - с набитым ртом спросил археолог.
- Ладно. Начнем по порядку… Значит так. Мне и Юлии Рыковой, может вы ее знаете, она научный сотрудник музея?…
- Лично не знакомы, но наслышаны. Городок-то маленький.
- Так вот. Нам с ней показалось, что в городе…. В некоторых зданиях… старинных предметах купца Сосновского, выставленных в музее… фотографиях есть некое…. Скажем так, темное начало. Знаю, звучит как бред. Но ребята, не перебивайте, - Рома в ответ пожал плечами.

- Юля сказала, что когда она читала экскурсию, ей почудились в серебряной пепельнице Сосновского глаза. Говорила, что такого ужаса она никогда в жизни не испытывала. Еще она сказала, что фотография купца иногда оживает и смотрит с нечеловеческой злобой. Ей в последнее время часто снятся страшные сны. Да и мне не по себе в этот раз. Кошмары давно не снились, а тут… каждую ночь. У меня странное ощущение, что эти сны пророческие. И напоследок. Недавно был пожар. Погибли люди. Так вот в газетах и в интернете писали, что пожар начался от дома Сосновского. Мол, едва не пострадал памятник архитектуры, одно из старейших зданий города и всея Сибири. Пожар едва потушили. Знаю, звучит как бред, но предчувствие у меня паршивое. Ну вот, теперь можете вызывать психушку.
- С клиникой подождем. И не такой уж это и бред, - Роман задумчиво потер лоб, - Не только вам с Юлей кошмары снятся. Знаешь, археологическая братия серьезно к таким вещам относится. В экспедициях часто происходит странное и непонятное. Может ты и сама замечала, когда приезжала к нам в поле, только докопались могилы, начинает портиться погода, - Катя и Алла синхронно кивнули, - только что было ясное небо, светило солнце. Показалось могильное пятно и все… сразу дождь, а то и град с грозой. Иногда на несколько дней…
- Рома прав, - подала голос Катерина, - чем больше копаю, тем больше убеждаюсь в правоте самых безумных мистических идей. Может ты права и в нашем городе действительно живет старое зло. Предчувствия как, совсем паршивые?
- Не то слово. Вчера ночью с трудом удержалась, чтобы не помчаться на вокзал, взять билет до Екатеринбурга и свалить отсюда. Желательно навсегда.
- Ладно. Это все конечно хорошо. Ну а от нас какая помощь нужна? Кроме разговоров об иррациональном? – спросил Роман.
- Может в старых археологических отчетах есть сведения о проявлениях… скажем так, недоброй силы?
- Можно посмотреть. И, знаешь, не удивлюсь, если найду. Город стоит на курганах….
- А почему об этом не пишут и не говорят? Никто не знает?
- Краеведы знают, - ответила Катя, - Собственно многие жители города знают, старожилы даже помнят их незастроенными. Но история этих курганов никому не интересна. Само слово «Кабер» в переводе «могила». Так что…
- До сих пор не пойму, какого лешего тут город построили! – Роман поставил пустую кружку на стол, - вменяемые люди даже палатку на кургане или могиле не разбивают, а тут целый город.
- Ладно, Аль, - Катя встала из-за стола, - просьбу мы поняли. Посмотрим в старых отчетах, а лучше в полевых дневниках. Отчеты все-таки для начальства пишут, а дневники для себя. Поднимем материалы сороковых - пятидесятых годов. Может и более ранние материалы попадутся. Мы на полки с дневниками давно не заглядывали.
- Точно, - продолжил Роман, - в полевых дневниках может что-нибудь всплыть.
- И, знаешь, Аля, попробуй связаться с архивистами. В документах могут найтись сведения о чем-то похожем на нынешние явления. Не могла же эта гадость появиться только сейчас….
- Ага, а потом вы с Ромкой будете мне передачки в психушку носить.
- Я не говорю тебе кричать на каждом углу о странностях в городе. Но с одним человечком связаться можно. Молодой специалист в архиве. Зовут Евгения Панова. Она кстати с нами в экспедицию выбиралась в прошлом году.
- Да, - поддержал жену Роман,- Хорошая девчонка, главное смелая. Не  испугалась, хотя влипли мы тогда по самые уши…
- А что случилось? - наморщила нос Алька, - пожар, наводнение, разборки с черными археологами?
- Разборки с местными не хочешь? – угрюмо усмехнулся Роман, - Приехали братки из соседней деревни. Стали качать права. Закончилось нешуточной дракой. Вон у меня шрам на руке с тех пор.
- Серьезно, - протянула Аля.
- Еще бы. Мне эти гады руку сломали, - мрачно выдал Ромка, - а Женька молодец, не убежала, как некоторые, помогла. Теперь стала еще одним фронтовым археологическим товарищем.
- Может, хватит воспоминаний, - прервала мужа Катерина, - Нам еще статью в сборник писать, не забывай. Короче Аля, Женька свой человек. Попробуй у нее спросить о городских легендах, может и о домике Сосновского что-нибудь узнаешь.
- Спасибо за наводку. Что ж, раз психушка мне не грозит, попробую. Ладно. Спасибо за чай.
- Не за что. Забеги на следующей неделе, мы постараемся просмотреть полевые дневники... А через две недели уезжаем в поле. Ты с нами?
- Пока не знаю. Может и приеду.
- Будем ждать, - улыбнулась Катя.
- Счастливо.

В то утро Юля пришла в музей первая. Ей даже пришлось подождать двадцать минут, пока охранник, открывал двери. Постукивая каблучком, она с трудом сдерживала нетерпение. Все сегодняшнее утро у молодой женщины было странное, навязчивое ощущение, точно вчера она забыла в музее что-то неимоверно важное.
Едва дверь открылась, Юля, кивнув охраннику в ответ на его «Доброе утро, Юленька», помчалась на второй этаж. Если бы кто-то спросил, зачем ей понадобилось сломя голову бежать в выставочный зал, она не смогла бы ответить ничего вразумительного. В голове не было ни одной даже самой завалящей мысли. Точно их наскоро вымело сквозняком. В глаза сразу же бросилась разбитая витрина. Солнце сверкало на острых осколках. В странном трансе женщина даже не заметила, что некоторых предметов теперь нет. Не обращая внимание на осколки стекла, едва не впившиеся в руку, Юлия схватила белый шелковый веер. Остановившиеся, пустые глаза смотрели в неведомую даль. Пилкой она распорола подкладку сумки и спешно спрятала веер. Глядя строго вперед, женщина прошла через весь зал, остановившись перед витриной со старинными книгами. Встревожено оглянувшись, нервно потерла лоб рукой.

- Какого черта я тут делаю? Зачем вообще поднялась на второй этаж? О Господи! Только этого не хватает!! Витрину разбили… Ну точно купеческие вещи украли…. Скандал обеспечен….
Все еще ощущая неясную тревогу, Юля отправилась вниз в кабинет экскурсионного отдела. А  в сумке затаился, ожидая своего часа, веер.

На следующий день, после обеда Алька понеслась в архив. Но попасть к сотрудникам оказалось непросто. На вахте дежурила старушка, напоминавшая Медузу Горгону на пенсии. Седые кудри как змеи в хаотичном беспорядке расположились вокруг ее головы. «Горгона» вязала детские носочки, оглядывая подозрительным взглядом всех, кто стремился попасть в архив. Тех, кто по ее мнению был недостоин прикоснуться к знаниям, она останавливала на пороге, строго допрашивая о причине обращения. Судя по всему, Алька попала именно в эту категорию. Вахтерша упорно отказывалась пускать молодую женщину куда-либо кроме читального зала. Сколько бы Алла еще стояла, препираясь с вахтершей, одному Богу известно. К счастью к вахте подошла  молодая, хрупкого телосложения светловолосая женщина.

- Алла?
- Да. А Вы Евгения?
- Да. Рада Вас видеть. Мне позвонила Катя Сечкина. Просила помочь Вам в архивных изысканиях. Статью пишите, или ищите сюжет для книги?
- Скорее статью. Меня интересуют легенды и факты о доме Федора Ивановича Сосновского. Может Вы подскажете, какие дела можно посмотреть. Времени у меня, к сожалению, немного.
- Я поняла, - Евгения покивала, - знаете, если Вам срочно нужна информация, то думаю можно обратиться за помощью к старейшему сотруднику нашего архива. Она занимается именно дореволюционной историей Кабера.
- Спасибо. Мне действительно нужно как можно быстрее.
- Хорошо. Клавдия Петровна, - обернулась Женя к «Горгоне», сосредоточенно вязавшей носок и не менее сосредоточенно слушавшей разговор, - Алла пришла ко мне, Вы не будете возражать, если я проведу ее во внутренние помещения?
Судя по недовольному выражению лица, Клавдия Петровна возражала, но промолчала.
Они прошли по длинному коридору к кабинетам сотрудников. Возле третьей двери Евгения остановилась и осторожно постучала.
- Александра Николаевна, здравствуйте. Можно к Вам?
Получив утвердительный ответ, вошла, жестом пригласив Альку. Небольшой кабинет заставлен стеллажами, где стояли книги всех годов выпуска, начиная, наверно, со времени изобретения книгопечатания. За единственным столом, заваленным бумагами и фотографиями сидела пожилая женщина. Несмотря на очки и короткие седые волосы, она чем-то неуловимым напомнила Альке королеву-мать. В каждом ее движении сквозили властность и энергия.
- Александра Николаевна, это Алла. Ей нужна информация о доме Федора Ивановича Сосновского. Вы не могли бы помочь?
- Евгения, я не справочная. Выдай описи, картотеку….
- Извините, Александра Николаевна, но ей нужно очень срочно. Сечкины Катя и Роман просили помочь.
- Вот в чем большая беда маленьких городов. Ты всех знаешь и уже не можешь отказать. Значит так милая, нужно учиться работать самостоятельно, - Александра Николаевна строго посмотрела на Альку поверх очков. Алька промолчала. Что она могла сказать: что писала кандидатскую шесть лет, не вылезая из местных и центральных архивов, что имеет множество публикаций, что только дефицит времени вынудил ее обратиться за помощью, что… Впрочем слова были не нужны. После непродолжительного молчания собеседница произнесла, -  я назову тебе дела и фонды. Евгения потом выдаст. Сидеть и пересказывать тебе все, что написано в документах не входит в мои планы. Привыкай работать и искать материалы самостоятельно. Значит так…. – Она задумалась, точно перелистывала видимую только ей книгу.
- Значит так. Фонд 3, опись 1, дело 6 – это о покупке Федором Сосновским земли и строительстве дома. Фонд 16, опись 1, дело 3 – уголовное дело об убийстве семьи Сосновских и самоубийстве Федора. Фонд 8, опись 7, дело 16 – о некоторых последующих покупках дома. Фонд 129, опись 6, дело 58 – это уже советское время, о попытках снести дом. Думаю, история нашего архива тебе не нужна, - дождавшись утвердительного ответа, продолжила, - если тебя интересуют легенды, связанные с домом, тогда тебе нужен фонд 1104, опись 6, дело 28. Это фонд одного из каберских краеведов – Карпова. Он собирал легенды нашего города. Это все. Попросишь Евгению. Она выдаст тебе дела. Еще вопросы есть?
- Спасибо большое, - улыбнулась Алька, - вопросов нет.
- Тогда можете идти, девочки, - величественно кивнула Александра Николаевна, - привыкайте работать сами, иначе от Вас никакого толку не будет, - и, водрузив очки на нос, вернулась к своим документам. Она даже не повернула голову, когда женщины ушли из кабинета, стараясь ступать как можно тише.
- Она действительно помнит все, - восхищенно рассказывала Женя, - Иногда мне кажется, что, Александра Николаевна может вспомнить поименно всех жителей и историю всех домов дореволюционного Кабера. Когда Вы сможете подойти что бы я успела подготовить дела?
- Думаю, завтра.
- Тогда до завтра. Проходите сразу в читальный зал.
Алька осторожно закрыла массивную дверь, вынырнув из прохлады архива в летнюю жару.
- Что ж если последние события не плод моего больного воображения, завтра я узнаю много нового о нашем домике…. И возможно найду еще много любопытного. В документах, наверняка остались следы…

Олег Николаевич проснулся после полудня. Голова вопреки обыкновению не трещала с похмелья. Так что стакан водки он выпил скорее по привычке. Что-то изменилось вчера, но что он не мог объяснить. Просто появилась уверенность, что все будет в аккурате, каждый получит то, что заслуживает. Он заставит Андрея себя уважать и отомстит. Всем! Как же он отомстит!!! На сердце было легко и свободно, точно некий добрый Бог, в которого Попов, впрочем не верил, предоставил ему готовую программу жизни. Дело у него сегодня было только одно. Олег Николаевич умылся и даже побрился, хотя вспоминал о бритье не чаще раза в неделю. Дома чистой рубашки или футболки не обнаружилось. Этот предмет гардероба Попов, не долго думая, позаимствовал у соседа по коммуналке, студента 4 курса Женьки. А нечего оставлять двери в коммунальной квартире открытыми. В этой же комнате Олег прихватил деньги на проезд. Путь его лежал прямиком в технический музей.

В четыре часа дня мужчина был возле музея. Сегодня Попова не узнал бы даже собственный сын. Впервые за много лет он был выбрит, одет в чистую рубаху, а самое главное от Олега Николаевича не несло привычным запахом перегара. Не торопясь, он прошелся вдоль машин, постепенно, приближаясь к трем людям в камуфляже. Возле них на земле стояли банки краски, кисти и валики. Вот только сейчас они явно решили передохнуть.
- Красите? Ну, красьте родные, красьте, недолго уж осталось,  - злобно подумал Олег Николаевич, опознав директора музея. Тот не обратил на Попова никакого внимания: мало ли граждан шатается здесь в пятницу.
- Юрий Николаевич, - парень, в котором Олег Николаевич узнал сына, отвлек директора от размышлений, - зачем нам так торопиться с покраской и другими работами? Может не стоит так гнать. Вы уже который вечер домой по темноте уходите.
- А,- устало потер лоб Чубаров, - мне скоро внучек привезут. На внеурочные работы времени совсем не будет. Надо сейчас все сделать.
- А Илья? – осторожно спросил Алешка, - Он останется?
- Не думаю, - сухо отрезал Юрий Николаевич, - ладно, ребята, в строй. Хватит отдыхать. Немного уже осталось.

Олег Николаевич пошел обратно к остановке. На его лице блуждала дьявольская улыбка. Кажется, он уже знал, что НАДО сделать. Старушка, не спеша семенившая мимо, случайно бросила на него взгляд и в испуге перекрестившись, поспешила прочь. Попов хотел было броситься за ней.
- Не стоит тратить на бабку время, - раздался в голове Голос, - она сама через неделю помрет от сердечного приступа. Ты все понял?
- Ага. К нему приезжают внучки,- мысленно произнес Олег Николаевич, - а мне что от этого?
- Неужели не понял? - в голосе прозвучала убийственная ирония, - убить человека – самое простое. Ты его убил, и все. Он больше ничего не чувствует. А ты уничтожь его близких: внучек, жену, сына…. Вот тогда Чубарову просто станет незачем жить. Он бросит свой музей. Твой щенок вернется домой и признает твою власть. Власть отца!
- Этот подонок у меня у ногах будет ползать, когда я его девчонкам кишки выпущу! – Олег Николаевич рассмеялся в белое от зноя небо, - а потом достану всех: Паука и тех малолеток. Всех!!
На северной окраине Кабера в старом двухэтажном доме зажегся свет. Он был невидим этим летним вечером. Да и смотреть было некому. Возле дома стоял только молоденький полицейский, пришедший посмотреть на место страшной гибели в огне восьми человек.

Фонарик освещал три  силуэта на стене брезентовой палатки.
- Константин Валерьевич, это же невозможно!!
- Тем не менее это так, Дима.
- И что нам теперь делать? – прозвучал женский голос.
- Не знаю Тамара. А впрочем, знаю. Завтра рекультивируем раскоп и уезжаем из этого города.
- Местные Вас возненавидят. Будут говорить, что Вы утаили все самые ценные и интересные находки.
- Пускай. Главное, что мы живы. Пока живы….
- Материализм отрицает подобные явления, - с невеселой усмешкой произнес Дмитрий.
- На Маркса с Энгельсом, Ленина и товарища Сталина ты будешь ссылаться на защите кандидатской. Здесь это недействительно.
- Вы правы. Придется прекратить все работы, пока не случилось худшее. Не думаю, что засну сегодня, - голос Тамары дрожал.
- Боюсь, что худшее уже случилось….

Успокаивающая прохлада архива умиротворяла. Алька, перевернув последний лист, отодвинула дело в сторону. Два дня архивных раскопок, десятки пыльных дел. Купчие на гербовой бумаге, дела полицейского расследования, документы двадцатых годов, написанные на этикетках и полупрозрачной дешевой бумаге. На второй день она перебирала листы из фонда краеведа Карпова. Пробираясь сквозь хитросплетения чужого размашистого, не всегда понятного почерка Алла выписывала в тетрадь все новые и новые сведения. Исписана уже половина тетрадных листов, было над чем подумать. Но по устоявшейся, со времен написания кандидатской диссертации, привычке женщина просто отмечала в уме самое интересное. Время анализа по ее мнению начиналось чуть позже, когда большинство фактов будет собрано, аккуратно выписано на бумагу. Вот тогда они сложатся в цельную картинку. Резкая трель телефона нарушила вязкую тишину. Под неприязненным взглядом заведующей читальным залом Алла выскользнула в коридор.

- Слушаю.
- Аль, это Рома. Бросай все и приезжай к нам. Срочно. Лаба будет закрыта, но не обращай внимания. Просто стучи. Мы еще Юлию из музея вызвали под предлогом археологической выставки. Ждем.
- Ром, к чему такая спешка? Что-то нашли?
- Ага. Придешь, расскажем. Все, отбой.

Аля быстро сдала все дела и понеслась в институт, по дороге набирая номер Юли.
- Юль, привет, ты случайно не в археологическую лабораторию идешь?
- Издеваемся, да? -  в голосе звучало плохо скрытое раздражение, - Меня этот урод моральный, наш директор еще и выставку делать заставил по археологии. В которой я ничего, совсем НИЧЕГО, не понимаю. Мало мне своих дел так еще и это!....
- Юля, тихо, не буйствуй. Выставка - выставкой, а в лабораторию позвали по другому поводу.
- В смысле?
- В прямом. По вопросу Сосновских. У меня есть информация интересная. И у Сечкиных, судя по всему, тоже.
- Тогда ладно. Я уже подхожу к институту.
- Вот и океюшки. Знакомься с Катюхой, Ромкой, пейте чай. Я буду минут через двадцать.

Через двадцать минут перед Алькой открылась дверь в археологическую лабораторию. Устроившись за столом и приняв от Кати кружку чая, она осмотрелась. Всё как всегда. Вдоль стен стеллажи с книгами и находками последнего года. Чего тут только не было: глиняная посуда, черепки, пряслица, бабки, ножи, наконечники стрел и копий, какие-то совсем уж непонятные вещи. Алька даже вспомнила термин «ПНН – предмет неизвестного назначения». И кости. В основном конечно кости животных, но в коробке, заботливо окруженный ватой, лежал человеческий череп. Три стола с компьютерами и прочей техникой. Один обеденный, на котором, впрочем, тоже частенько валялись находки. В углу «иконостас» – портреты учителей и предшественников. На стенах забавные картинки и фотографии «жильцов». Вот фотография Кати Сечкиной. Плотно сбитая, про таких как она в старину говорили «в теле девка». Темно русые волосы не собраны в привычный хвост, а в порядке исключения распущены. Судя по сгоревшим щекам и облупленному носу, фотография сделана в полях, на раскопе. Рядом портрет Романа. Смуглая кожа и разрез глаз выдавал тюркских предков. Рядом фотография пожилого человека: клочковатая седая борода, грива седых волос, очки с огромными линзами. Это один из лучших в России трассологов и специалистов по каменному веку. Рядом фотография миниатюрной шатенки Антонины. Тонкие черты лица и белая кожа придавали её облику что-то эльфийское. Только вот короткая как у мальчишек стрижка не соответствовала эльфийскому канону. Тоня была специалистом по бронзе, а еще великолепным художником. Алька знала, что отчеты институтской лаборатории снабжены прекрасными рисунками находок. На фотографии рядом с Тоней стоял высокий худой блондин Олег. Алька помнила, как этот сильно заикающийся юноша объяснял ей про великое переселение народов. Его энтузиазма хватило бы на десятерых. Несмотря на заикание, он был хорошим специалистом. Занимался то ли железным веком, то ли средневековьем. Заканчивал магистратуру и собирался в аспирантуру. Остальных «жильцов» Аля не знала.
Все как всегда. Как всегда… Алю не покидало предчувствие, что милое «как всегда» уже запаковало чемоданы и готовилось покинуть лабораторию в испуге перед неведомым ужасом.

- Ну, вот вроде все в сборе, - прервал ее размышления Рома,-  поелику мы уже все познакомились, предлагаю опустить светскую часть мероприятия и приступить к делу.
- Есть новости? – посмотрела Алька на Романа.
Рома, Катя и Юля синхронно кивнули.
- Пожалуй, начнем мы, - Катерина была серьезна как никогда, - Мы нашли в закромах один из первых полевых дневников. Оказывается под городом не один, а три кургана.
- Короче, - прервал жену Роман,-  один из курганов, самый большой, пытались раскопать  в 1949-50 годах.
- И? – Алька и Юлия не отрываясь смотрели на Романа.
- Вот именно и…. Копали тогда уральцы: челябинцы и свердловчане. У нас своей археологической школы еще и в проектах не было. Так что от Кабера была представлена только чернорабочая сила в лице студентов-  историков и преподавателей.
- Неприятности начались сразу, - перебила Катя, - сначала долго не могли получить разрешение на раскопки. Потом дожди зарядили на неделю, затем вышла из строя техника…
- Техника? Вы вроде лопатами копаете, - удивилась Юля.
- Насыпь кургана была очень большой, около шести  с половиной метров в высоту. Сносили бульдозером,- пояснил Рома, -  а потом, для скорости, задействовали и другую технику. Начальником экспедиции был известный археолог, профессор, доктор наук Перов Константин Валерьевич. Участник войны, кстати. Он давно мечтал об этой экспедиции, но все никак не получалось. И вот, наконец, добился разрешения. Я это всё к чему, ему во время этой экспедиции машиной ногу переехало. Как это произошло никто так и не понял. Перов потом всю жизнь хромал….
- В результате Константин Валерьевич уехал лечиться в Свердловск, доверив руководить раскопками своему заместителю – Евгению Салову. Тот утонул при очень странных обстоятельствах….
- Затем последовала еще серия несчастных случаев. Народ ломал руки, ноги….
- И наконец,-  вмешалась Катя, - Константин Валерьевич приехал из Свердловска и через пару дней приказал завершить раскопки, так и не дойдя до погребения. С этого времени отношения с уральской археологической школой у нас прохладные.
- И самое главное,-  Роман достал старую клетчатую тетрадь, - Перов выслал отчет в Москву, в котором категорически не рекомендовал давать разрешение на раскопки наших курганов. Ссылался он при этом на городскую инфраструктуру, которой собственно еще и не было, на противодействие местных властей и много еще на что. Врал безбожно. Но в Москве прошло. Наши лет через пятнадцать пытались получить разрешение на раскопки.  Но им отказались, ссылаясь на записку Константина Валерьевича.
- Ничего себе, - даже присвистнула Алька.
- Вот-вот,-  кивнул Ромка, - а теперь вопрос: что такое должно произойти, чтобы доктор наук, профессор, академик, перелопативший сотни и тысячи кубометров земли, отказался от раскопок и без объяснений завершил экспедицию? Да еще сделал всё, чтобы эти раскопки вообще не состоялись?
 - Ка-та-стро-фа! – по слогам произнесла Юля.
- Вот именно! Аль, у тебя, похоже, тоже новости?

- В общем да. И такие же оптимистичные. Я пересмотрела, правда не все, документы о доме Сосновских.
- Ну, и? - Роман подался вперед.
- Согласно материалам полиции Федор Сосновский действительно убил свою жену, её любовника, а также собственных детей в состоянии аффекта. Про слуг ничего не известно, только указано, что их не могут найти. Впрочем это всем известно. Интересно другое….
- Что?! – Юлия даже подалась вперед, конкурируя в выражении нетерпения с Романом.
- В 1930 году дом хотели разобрать. Стоит на окраине, никому особо не нужен. Решили сломать, а кирпич использовать для постройки двухэтажных жилых домов в центре.
- И?! – на Альку уставились три пары глаз.
- Получилось примерно то же, что и с вашими раскопками. Вагон и маленькая тележка неприятностей. Выходит из строя техника, гибнут люди, море несчастных случаев. Дело закончилось тем, что дом оставили в покое.
- Не поверю, что это всё, - прищурилась Катя.
- И правильно  сделаешь. В этом же году наблюдалась вспышка насильственных смертей, самоубийств и несчастных случаев с летальным исходом. Я не успела просмотреть все дела, но в записях краеведа Карпова приведена цифра, правда без подтверждения. 500 случаев с февраля по октябрь, то есть за 9 месяцев.
- А до или после такие вспышки агрессии были? – уточнила Юля.
- Похоже нет. Точно не знаю, надо проверять. Хотя нет, не думаю. Вряд ли каждую неделю могут погибать более 18 человек. Правда в записках Карпова есть сведения о нескольких таких же вспышках насилия. Надо бы просмотреть дела прокуратуры, милиции и всё как следует проверить.
- И с чем это связано? – серьезно посмотрел Рома.
-  А кто его знает.
- То есть получается, - археолог подвел итог, - наше вселенское зло связано или с курганами, или с домом Сосновского.
- Или с двумя объектами одновременно, - задумчиво произнесла Катя.
- Скорее уж все зло исходит от дома, - завладела Юля всеобщим вниманием,- у нас в музее пропали вещи Сосновских.
- Как?! – вырвалось у всех.
- А вот так. Сперли пресс-папье, пепельницу и веер. Пресс-папье и пепельница у нас давно хранятся, а веер только недавно передали.
- Охрана где была? Сны смотрела? – съехидничал Роман.
- Может и смотрела. Никто ничего не видел и не слышал. Хватились утром дня два назад. Витрина, причем совсем новая, разбита, сигнализация не сработала, предметов нет. Директор так орал, что стены дрожали и, похоже, будет орать еще неделю. Обещает всех уволить к чертям собачьим.
- Ни фига себе! – присвистнула Алька, - не думаю, что это случайность.
- Нда. Новости…. Что делать будем, господа офицеры? – Катерина посмотрела на всех троих поочередно.
- Домик не мешало бы проверить,- Юля вычерчивала на бумаге абстрактные фигуры, -  съездить туда, посмотреть что к чему.
- Только осторожно, - Роман был настроен весьма серьезно,- там действительно, подчеркиваю, действительно может быть опасно. Поэтому без нужды в дом лучше не заходить. И ехать всем вместе.
- Есть еще одна идейка, - Аля подняла руку как на уроке в школе, - поискать вещички. Вряд ли их усвистали ради развлечения. Не знаю почему, но предметы мне кажутся опасными не меньше домика. Не зря же нам с Юлькой всякий бред мерещился.
- Это точно, - поддержала ее Катя, - и потом, купчина был богатый, может ещё какие его вещи расползлись по городу. Надо бы поискать.
- Хорошо, а как? – уточнил Рома.
- Антиквары и коллекционеры,-  ответила вместо Кати Юля, - у них следует поинтересоваться в первую очередь.
- Ага. Так они и скажут.
- При правильном подходе скажут. Я посмотрю списки товарищей, с которыми сотрудничал музей. Возможно, через них что-то получится узнать. Полиция их тоже шерстить будет. Так, что им прямой резон говорить правду и ничего кроме правды.
- Если кто-то из коллекционеров купил украденные раритеты, то проще неофициально передать их сотрудникам музея, чем объяснять всё в прокуратуре и доказывать свою невиновность,- уточнила Аля, - так что на контакт с музейщиками, при условиях неразглашения, они пойдут более охотно.
- Лады, - согласилась Катерина, - на вас антиквары и коллекционеры. Потребуется помощь – зовите. Мы попробуем связаться с Екатеринбургом. Правда, Ром? – Роман кивнул, - напишем ученикам Перова, может всплывет что-то про курганы.
- Заметано,- Аля встала из-за стола, - проведем разведку боем на два фронта.
- Аль, ты со мной в музей? – уточнила Юлия.
- Ага. Помогу донести материалы по археологии, а то эти изверги тебе несколько ящиков приготовили.
- Только самое необходимое,- улыбнулся Ромка, - а как же музейная служебная машина?
- У нас на казенном бензине только директор гоняет. Вдруг мы уедем по делам, а ему во время работы захочется на дачу прокатиться, или в сауну. А машинки-то и нет, - язвительно ответила Юлия.
- Дурдом. Я думал – молва про вашего Сомова преувеличена. Оказывается народ еще не всю правду рассказывает.
- А то.
- Ладно, кончайте трепаться, - Аля подняла одну из коробок, - Пойдем, порадуем твоего сумасшедшего директора. А потом надо будет совершить рейд по антикварам и коллекционерам.
- Думаешь, меня выпустят из музея? – уточнила Юля по дороге, - Это тебе легко. Наш старый хрен велел охраннику отмечать во сколько и куда сотрудники выходят из музея. И не дай Бог задержаться где-то больше двух часов. Сразу объяснительную требует. А если этому козлу причина отсутствия на рабочем месте не понравится, может и выговор влепить.
- У вас там тюрьма или все-таки музей? – ехидно спросила Алька.
- А то ты не знаешь? Сама работала. Впрочем, скорее первое.
- Что-нибудь придумаем. Например, ты мне нужна, что бы помочь собрать материал для книги, авторские права на которую будут переданы музею.
- На это он может и клюнет, хотя орать будет….
- Ладно, топаем.

День у Александра Михайловича, известного в городе под прозвищем Паук прошел, с его точки зрения, великолепно. Раскладывая по папкам деловые бумаги, он мурлыкал привязавшийся попсовый мотивчик. Так… Мелкий предприниматель вернул не только должок, но накопившиеся за полгода проценты. А что здоровье товарища пострадало и квартира продана, так это он сам виноват. Долги надо вовремя отдавать, тогда и проблем не будет. Удачно прошла сделка с французским коллекционером, заинтересовавшимся саблей XVIII века. Оружие отправилось в дальний путь во Францию, а банковский счет Игнатюка изрядно пополнился. И все же в течение дня взгляд антиквара постоянно останавливался на пепельнице.

- Шикарно, шикарно, - он ласкал взглядом серебряную поверхность, - прекрасная сделка. Я за нее получу тысяч 300, а скорее всего 500. Боже мой! Отдать тысячу рублей, чтобы получить полмиллиона. Более чем удачная сделка.
Внезапно в голову пришло решение.
- Дьявол меня побери! Такая сделка бывает раз в десять лет. Пожалуй, это надо отметить! Поеду за город. Вино, банька, девочки…. Дьявол, у меня не было выходных уже полгода, можно наконец и расслабиться.
Паук отправил по домам помощника и охрану, удивленных такой щедростью шефа, повесил на дверь магазинчика табличку «Закрыто» и, кинув в сумку пепельницу, вышел на улицу. Вскоре новехонький «Порш кайен» уже уносил его на окраину Кабера к трехэтажному особняку, построенному на месте деревянного домика, принадлежавшего еще родителями Игнатюка.
- Сейчас затоплю камин, - Паук щедро плеснул в бокал виски, - а может не надо камин, лучше печку, как в детстве. Да… Пожалуй лучше печку….
Мужчина не спеша затопил пузатую печь, оставленную им при перестройке старого дома, несмотря на протесты архитектора. Затем уселся в вольтеровское кресло, продолжая потягивать виски. Взглядом он алчно разглядывал пепельницу, поставленную на стол.
- Старею, старею…. Пора на покой…. Вот проверну последние сделки и выйду из игры….
Не было желаний, беспокойства, мыслей... Хотелось просто сидеть, не спеша потягивать виски и смотреть, смотреть на витиеватый серебристый узор.
Дышать становилось все труднее, точно в комнате кончился воздух, но Паук этого не замечал. Он продолжал сидеть в сладкой полудреме, когда не ясно, где начинается сон и кончается явь. Внезапно грудь пронзила острая боль, заставив его протрезветь и прийти в себя.
- Дьявол!! Вьюшку не открыл!! – пронеслась в голове мысль,-  Вставай старый дурак!! Угорю к чёртовой матери!

Тело уже не повиновалось приказам разбушевавшегося мозга. Он судорожно пытался встать. Ноги как ватные, не выдерживали тяжести тела… Взгляд Паука метавшийся  в поисках спасения, упал на пепельницу. С  трудом подавив рвущийся наружу крик, антиквар почувствовал как на голове зашевелились волосы. С серебряной поверхности на него смотрела морда, нет скорее, демоническая харя. Чудовище злобно ощерилось, радуясь долгожданной жертве. Спустя мгновение Игнатюк понял, что испугался африканской маски, отразившейся на серебряной поверхности. Он медленно повернул голову. На стене мирно висела черная маска неведомого божества далекой Африки, застывшая в вечном оскале. Сердце еще отплясывало танго, а на лице Паука уже появилась кривая улыбка. 
- Привидится же такая чушь, - взгляд вновь вернулся к пепельнице. На серебре, как два уголька вспыхнули отливающие багровым огнем глаза. Игнатюк уставился на них, не веря самому себе. В этих глазах он увидел смерть… свою смерть! И затаенный злобный смех, точно африканский бог видел его ужас и смеялся! Медленно, чувствуя как по джинсам расползается мокрое пятно, Паук протянул руку к телефону, набрав из последних сил «02».
- Помогите!! – Он не узнал свой голос, ставший низким, хриплым,-  Помогите!! Он убьет меня!!! Он….
Глаза разрастались, занимая всю комнату. Нечеловеческим усилием Паук заставил себя встать на негнущиеся ноги. Едва приподнявшись, рухнул на пол, выронив телефон. Последнее что видел антиквар, были падающие яркие звездочки угольков. Красные как глаза….
- Алло! Назовите ваш адрес! Что случилось?! Алло! Мы отправим наряд. Вы меня слышите?! – доносилось из телефонной трубки. Потом телефон смолк. Мертвую тишину нарушал только треск пламени.

- Уважаемые пассажиры, поезд номер 11 Санкт-Петербург – Иркутск пассажирский прибывает на первый путь первой платформы. Нумерация вагонов начинается с головы состава. Уважаемые пассажиры….
Сухой казенный голос, казалось, навсегда впитался в стены. Даже когда человечество исчезнет с лица Земли, на развалинах вокзала будут продолжать звучать слова: «Уважаемые пассажиры… поезд прибывает… не забывайте свои вещи…».
Юрий Николаевич быстро шел навстречу останавливающемуся поезду. Зеленая змея вагонов замерла, и он ускорил шаг, чтобы найти тех, кого встречал.
- Деда! – радостный детский крик сумел пробуравить вечный гомон вокзала. И на Чубарове повисла девчушка  лет пяти. Вторая года на три постарше, бежала навстречу по перрону, явно тяготясь доверенной ее попечению сумкой.
- Деда! Деда! А мне новое платье купили! Я школу с одними пятерками закончила! Я молодец, правда?! Деда, я по тебе так соскучилась! Деда, а ты меня на самолете покатаешь?! – девочки, перебивая друг друга, старались завладеть вниманием дедушки.

- Так девчата, тише. Не все сразу. Все мне расскажете, только дома. Как же я по вам соскучился, девчатки вы мои,-  и крепко прижал к себе две русые головенки.
- Катя, Ира, отпустите деда, - сказал подошедший молодой мужчина с чемоданом и большой спортивной сумкой через плечо,-  Здравствуй отец.
- Здравствуй, Илья, - Юрий Николаевич посмотрел на сына. Возмужал, нет не так, скорее заматерел. За год очень изменился, голубые глаза ничего не выражают: ни радости от встречи, ни досады. Просто ничего, точно окна, наглухо закрытые ставнями.
- Заедешь с матерью повидаться?
- Времени нет. Посажу вас в такси и поеду на автовокзал. Автобус на Тюмень скоро отходит.
- Ясно.
Девчонки притихли, поглядывая то на отца, то на деда.
- Чем старше они становятся, тем сложнее скрывать от них наши с Ильей отношения, - подумал Чубаров, усаживая притихших внучек  в такси, - видят, что мы почти не общаемся.
- Ладно, девочки. Дедушку с бабушкой слушайтесь. Через месяц мы с мамой за вами приедем. Не скучайте,-  попрощался Илья с дочками.
- Ладно, пап. Пока, папа.
- До встречи.

- Вот и все. О Пауке можешь больше не беспокоиться,-  раздался в голове Олега Николаевича бестелесный ледяной голос.
- Почему это?
- Он, знаешь ли, мертв.
- Как?
- Просто. Мертвее не бывает.
- Я не об этом. Как он умер, надеюсь мучительно?
- Сгорел заживо. Устроит? Сейчас надо подумать об остальных.
- Ха-ха-ха! Аха-ха-ха. Сгорел! Черт, барбекю из Паука получилось! Хорошо, действительно хорошо!
- Рад стараться, - язвительно отозвался голос, - теперь твой ход. Надеюсь, девчонка из числа тех малолеток, что смеялись над тобой, когда ты приходил в школу к сыну, мучаясь от похмелья, устроит?
- Да! Да!!
- А-алежа-а, - пьяно улыбаясь, жена подошла к Олегу Николаевичу, - А-алежка-а, ну да-авай выпьем, а? Тут еще и закусочка есть. Ну да-ава-ай. Ну А-алежа. Почему ты не хочешь пить со мной?
Олег Николаевич смотрел на пьяную жену в грязном разорванном халате и чувствовал как в душе закипает непривычная ярость. Полная, в грязными нечесаными волосами, во рту не хватало зубов…. Как вообще он мог жениться на этой алкашке?! Неужели она ему когда-то нравилась?! Да она его просто опоила.
- С-сука! Сука! Сгинь отсюда! Сама жри свое пойло! – с силой ударил кулаком в лицо и застыл, наблюдая как жена медленно падает на пол. Пару раз пнув ее для порядка, Попов развернулся и вышел из квартиры.
- А-алежа-а! За что? Что я сделала? Пошли выпьем, - доносился до него скулеж супруги.
- Правильно сделал, что не убил. С ней пока проблемы не нужны, - в голосе звучало одобрение,-  а чем ты, кстати, девчонку кончать собираешься? Свой ножик прихватишь?
- Какая разница чем? Лишь бы ее ….
- Не скажи. Все должно быть продумано до мелочей, иначе поймают и все твои планы о мести полетят к чертям. Ладно, придется тебе помочь. Отправляйся в небольшой автосервис через пять кварталов. Действуй.

В голове у Олега Николаевича не было ничего, кроме багровой кипящей ярости, но ослушаться он не мог. Слишком большую власть приобрел над ним бестелесный голос. И власти этой Попов не сопротивлялся, да и не хотел. Кто-то великий и всемогущий знал, как ему Олегу Николаевичу, надлежит жить и отдавал приказы, которым требовалось только подчиняться. Впервые все стало просто и понятно. Купив по дороге садовые перчатки, Попов не торопясь пошел к указанному автосервису.
- Неплохое орудие мести? – Олег Николаевич сразу понял, что речь идет о молотке, лежащей у дверей гаража автосервиса. Оглянувшись в поисках рабочих,  Попов  убедился, что летняя жара загнала всех в помещение. Грохот в дальней части мастерской показывал, что кто-то еще кипит жаждой деятельности. В любом случае действовать надо было быстро. Схватив молоток, Олег Николаевич завернул его в промасленную куртку, валявшуюся тут же на полу возле инструментов. Отлично, теперь можно идти за девчонкой.

Свою первую жертву Попов дожидался спрятавшись в темной нише арки. Стемнело. Фонари во дворе и на улице не горели. Только редкий свет из окон разгонял ночную темноту. Ждать пришлось совсем недолго. К дому подъехала шикарная машина, редкая птица в этом Богом забытом районе. Из притормозившего автомобиля выпорхнула девчонка лет 18, с легким смешком позволив сидевшим в салоне мужчинам одобрительно похлопать себя по отставленной попке.
- Вот тварь! Совсем мелкая, а уже с мужиками спит, - со злостью подумал Попов.
- Ага. И причем за деньги, - ехидно отозвался голос, - А что еще остается делать бедной девочке. Родители все пропивают, а так хочется сумочку, как у Людки, или платье, как у той кобылы из центра. Вот и приходится бедняжке выкручиваться.
Девушка быстро зашла в арку, прикурила сигарету и, не обратив никакого внимания на Олега Николаевича, направилась дальше. Без особого труда догнав жертву, Попов размахнулся, занося для удара молоток. В последний момент девочка, почувствовав неладное, резко обернулась.
  - Ма-ама-а!!! – В голубых глазах бился ужас, черный как крылья нетопыря, - Ма-амочка!!!!
Молоток с противным чавканьем опустилась на голову. И девчонка сломанной безжизненной куклой упала возле исписанной неприличными словами стены.
- Ха-ха-ха! До чего просто!! – Олег Николаевич смеялся, нанося удар за ударом по жертве. Треск ломавшихся костей звучал в  ушах дьявольской симфонией. Наконец он устал, бросил молоток возле тела и не спеша стал обшаривать карманы розовой девчачьей куртки.
- Неплохой мобильничек. Наверняка любовник подарил, пригодится на продажу….
- Идиот!!! Если хочешь поправить материальное положение бери только деньги. Понял?!!! – прозвучал в голове разраженный голос.
- А че такого? – оправдывался Олег Николаевич, - местные как тараканы попрятались после ее криков. Все равно никто не выйдет. Можно и в карманчиках пошарить.
- Сейчас не придут. А как только расцветет, выползут из щелей и ментов позовут. Хочешь на ее вещах попасться?
- Да здесь денег всего ничего – тыщи полторы.
- Хватит на твой век. В тюрьму захотелось? Я тебе лучше сразу на тот свет путевку выдам.
-Ладно, ладно, - Попов кинул мобильник на теплый асфальт, выгреб из сумочки и карманов все деньги, не побрезговав и копеечной мелочью. Бросил возле мертвой девочки промасленную, залитую кровью куртку, перчатки и поспешил уйти из маленькой, загаженной арки
В черных щелях города, казалось, притаились сотни кровожадных тварей, учуявших запах крови. Тени отражались в застывших глазах восемнадцатилетней девочки, лежавшей возле стены, и эксперты еще долго будут гадать, почему же на ее лице навеки застыло выражение крайнего ужаса.

Зинаида Александровна Чубарова задумчиво разглядывала зеркало. Такую прелесть могла подарить только ее мама. Юра все-таки ничего не понимает в красоте. Боже мой!! Как же оно прекрасно!  Изысканный узор из листьев и цветов на раме. А зеркальная поверхность…. Такая теплая, совсем не похожая на зеркальную, такая приятная…. Зинаида Александровна ласкающим движением стерла с зеркала пыль. И как только Юре могло прийти в голову, что им нужно купить новое зеркало. Разве можно найти такой раритет? Много лет назад эта зеркальная поверхность наверно отражала балы, нарядных дам и кавалеров, чарующие звуки вальса…. Зинаиде Александровне казалось, что тени прекрасного прошлого по-прежнему жили в матовой поверхности. Оно всё помнило. Всё…. Зеркало…. Представить себе пустоту в коридоре!! Или современное, не имеющее истории, безвкусное зеркало! Нет! Только не это!! Всё что угодно, только не это!!

Алька, не торопясь, шла к зданию педагогического института Кабера. Собственно ей уже нечего было делать в городе своего детства. Еще полгода назад, она не стала бы задерживаться. Пожила недельку в родном городе, навестила всех кого хотела и хватит. Собственно и сейчас ее останавливала только странная постоянно грызущая тревога. Что-то назревало в городе. Готовилось прорваться как гнойный нарыв. А внешне всё спокойно. Как всегда. Те же мамашки с колясками, подростки на велосипедах, роликах, самокатах и скейтах, бабушки и просто торопящиеся по своим делам жители. Вечерами в окна квартиры влетали куплеты шансона. В конце – концов, когда Аля, махнув рукой на все свои подозрения, решила ехать на вокзал за билетом, в сотовом раздался встревоженный голос:
- Аль, привет. Это Катя Сечкина. Можешь заскочить к нам? Есть новости.
- Какие?
- Сама понимаешь, о таких вещах не стоит по телефону. Ждем.

И вот Алька неспешно идет по улице. Ее не покидало ощущение, что тишина в городе напоминает затишье перед бурей. Может поэтому с такой ясностью вспомнился приснившийся ночью кошмар. Во сне она тоже шла по улицам Кабера, но эти улицы были тихими и пустынными. В воздухе витал запах смерти и гниения. Она всё шла и шла. Сердце от страха, точно превратилось в твердый ледяной комочек. Вокруг ни одного человека. Только вдоль дороги лежали мертвецы, на которых Алька старалась не смотреть. Алла не понимала, почему осталась живой в этом карнавале смерти.
- Аля!! Алька!! – крик заставил ее вздрогнуть, - Беги сюда! Сюда!!
Она в панике оглянулась. Слава всем богам! Это Рома!!! Хоть одна живая душа в ее персональном аду!!
- Бегом! - Ромка схватил Альку за руку и потащил куда-то вглубь переулка. В подвальчике небольшого дома собралось чуть больше двадцати человек. Аля сразу узнала Катю с дочерью и Юрия Николаевича Чубарова с маленькой девочкой, по-видимому, внучкой.
- Где мы? Что случилось? Почему вы здесь? – набросилась Алька с вопросами.
- Что случилось, никто не знает, - не смотря на произошедшую трагедию, Катя сохранила свою рассудительность, - просто людей стали убивать. Причем средь бела дня. На улицах города появились немыслимые твари, которым и место только в книге ужасов…

- Возможно мы единственные, кто остался в живых, - пожилую женщину, прятавшуюся в подвале била дрожь, - Хочется верить, что кто-то ещё уцелел. Спрятался как и мы…
Остальное всплывало в памяти отрывками. Вспомнились пустые глаза людей, видевших смерть своих близких от неведомого ужаса, отчаяние Кати, Романа и Юрия Николаевича, потерявших своих детей, крики погибающих там, за стенами убежища. Все сплелось в огромный кошмарный клубок. Дорога из подвала за пределы города, где можно было спастись, напоминала кошмар из фильмов ужаса. Люди погибали один за другим. То неожиданно вспучивалась пузырем стена ближайшего дома, и человек бился в этом каменном пузыре как муха в паутине, не в силах выбраться. То под ногами раскрывались трещины и, проглотив очередную жертву, тут же захлопывались. Аля уже не помнила кто и как погиб. Разум отупел от непрерывного ужаса и отказывался воспринимать действительность. Хотелось только одного, что бы все это кончилось, а как – уже не важно. Очнулась она от прикосновения теплой крохотной ладошки. Маленькая девочка, прижимаясь дрожащим тельцем к ней, смотрела с ужасом и слабой надеждой. Только теперь Аля поняла, что они почти пришли и стояли уже на самой окраине города. Вот там, чуть впереди стела, обозначающая границу. Границу между ужасом и нормальной жизнью. Ещё немного, ещё чуть-чуть и они смогут выйти за границу Кабера, туда, где странное зло, поселившееся в городе, не имеет силы. Но рядом никого. Ни Кати, ни Ромы, ни других спасавшихся вместе с ней. Никого, кроме перепуганной девчушки 4-5 лет, вцепившейся мертвой хваткой в руку. До границы оставалось совсем немного, всего несколько метров, когда непонятно откуда вылетела черная тварь и стремительно двинулась к ним. Как она выглядела, Аля не смогла бы описать. Постоянно меняющийся облик точно состоял из непроглядной клубившейся тьмы. Неизменными оставались только красные глаза, да пасть, полная клыков.
- Беги!!! – Алька изо всех сил оттолкнула от себя девочку и, разворачиваясь к твари, крикнула, - чтоб ты мной подавилась, сволочь!
Но существо к ее изумлению не стало пополнять ею свой рацион
- Ты не отсюда, - прозвучала в голове чужая мысль,-  мне нужна девчонка, а ты уходи.
- Хочешь сыграть в догонялки, - бесшабашное веселье, граничащее с банальной истерикой, переполняло молодую женщину - тогда твоя очередь. Лови мразь!!! – в морду кошмарного создания полетел увесистый кирпич.
Алька рванула прочь, надеясь, что девочка успела отбежать подальше. То ли кирпич оказался вкусным, то ли он оглушил чудовище, Аля не знала. А проверять не хотела. Далеко убежать малышка не успела, и Алька крепко схватив девчушку за руку, поволокла за собой, чувствуя за спиной погоню. Пять метров…четыре…три…. Казалось, что граница города станет долгожданным спасением. Как же медленно они к ней приближались. Только бы успеть!!! О боги, да когда же доберемся до этой чертовой границы?!!! Два метра…. За спиной отчетливо слышалось сопение. Чуть-чуть. Последний метр! Клыки клацнули совсем рядом, но схватили только пустоту. Успели!!! Отбежав еще немного, Алька обернулась. Дымчатая тварь по-собачьи скребла когтями, не в силах преодолеть невидимую границу города. Показав непристойный жест завывающему чудовищу, Аля, прижав к себе дрожащую девочку, пошла прочь. По лицу неудержимо катились слезы, не было никаких сил их остановить. Хотелось просто сесть тут же на дороге, и завыть от дикой волчьей тоски по всем тем, кто остался в проклятом городе навсегда. Но времени не было и пришлось, с трудом передвигая ноги, идти по трассе мимо предупреждающих знаков: «Проезд запрещен», «Внимание! Зона карантина!».

- Вот черт! Да за такие сны четвертовать надо,- Аля помотала головой, отгоняя липкие воспоминания о ночном кошмаре, и обнаружила себя на пороге археологической лаборатории.
- Привет всем. Я смотрю – нашего полку прибыло, - за столом, на котором как всегда вперемежку со статьями, планами, находками, рисунками и разными непонятными штуковинами, стояли кружки с чаем, сидели не только Катя, Ромка и Юля, но и Евгения Панова с которой Алька познакомилась в архиве.
- Ну да, - Катя кивнула, здороваясь,-  я Женьке уже все рассказала. Просто в архиве хранятся нужные документы, а Женя имеет к ним доступ.
- Аль, присаживайся, - Роман подтолкнул к ней стул, - только тебя и ждали, чтобы новостями обменяться.
- Ты просто верх галантности и рыцарства, - усмехнулась Алла, подхватывая падающий предмет мебели, - Итак….
- Итак. Девочки если вы не против, начну я, - Роман вопросительно посмотрел на всех разом.
- Валяй, - Юля пододвинула к себе кружку с чаем, - у меня все равно никаких новостей нет.
- Ладно. Итак, вчера я съездил в Екатеринбург и поговорил с доктором наук, академиком Дмитрием Юрьевичем Батовым.
- Какое отношение сей ученый муж имеет к нам? - вопросительно подняла брови Юля.
- Самое прямое. Дмитрий Юрьевич был любимым учеником Перова и принимал участие в раскопках курганов. Он единственный, кроме Тамары Михайловны, кто еще жив и здоров.
- И?! – девушки буквально впились в Ромку глазами.
- Темное дело. Короче, встретился я с ним. Он уже очень старый. 85-летний юбилей отметили. Сначала он категорически отрицал свое участие в раскопках, даже сам факт этих раскопок. Потом стал говорить, что из-за противодействия местных властей работы пришлось прекратить. Мол, даже толком работать не начали. Эти переливания из пустого в порожнее длились часа два, не меньше. Мне это счастье изрядно надоело, и я сказал, что собираюсь организовать экспедицию и раскопать курганы под Кабером. Сказал, что в городе готовятся проводить серьезные ремонтные работы, и мы сможем, благодаря этому, исследовать часть курганов.
- И что?! - Катя в упор посмотрела на мужа.
- Он аж посерел весь. Потом рассказал, как было дело. После того, как Перов сломал ногу, он уехал в Свердловск, оставив своего зама. Раскопки продвигались очень медленно. Только через два месяца археологи добрались до могильного пятна. Говорит оно было большим 15 на 21 метр. Но погребение даже не начали раскапывать. Перов примчался из Свердловска. Его заместитель к этому времени уже погиб, большая часть народа вышла из строя по причине травм разной степени тяжести. Жалкими остатками экспедиции руководили Дмитрий Юрьевич и Тамара Михайловна, как самые старшие и опытные.
- Там что-то произошло? - не то спросила, не то констатировала Женя Панова.
- Именно. Константина Валерьевича никто не ждал. Он приехал ночью, неожиданно для всех. Вызвал к себе Дмитрия и Тамару. Попросил подождать, когда он вернется. Как временный начальник экспедиции Батов решил, несмотря на запрет его сопровождать. Но получив прямой запрет, пошел за начальником очень осторожно и незаметно. По словам Дмитрия Юрьевича, Перов пошел к могиле. Что потом было, Батов не смог помнить. Сказал, что в памяти осталось только сводящее с ума ощущение крайнего ужаса. Как и когда вернулся в палатку, тоже не помнил. Вскоре, по его словам, пришел Константин Валерьевич, который был явно не в себе. Немного успокоившись, руководитель просто поставил их с Тамарой перед фактом закрытия экспедиции. Сказал, что все финансовые издержки возьмет на себя. Велел на следующий же день начать рекультивацию, ну закапывать курган, - пояснил Роман, заметив недоуменный взгляд архивиста.
- И все?
- Н-не совсем. Дмитрий Юрьевич просил меня ни в коем случае не копать курганы и сделать все, чтобы в процессе ремонтных работ рабочие не подобрались к могилам. Даже предложил свое содействие в приостановлении работ.
- Да, тут есть над чем подумать,-  мрачно произнесла Юлия.
- Жень, у тебя что? - обратилась Сечкина к Пановой.

- Я просмотрела все дела полиции, милиции и прокуратуры с начала двадцатого века и до 1960-х годов. Знаете, что интересно. Подобных вспышек насилия, было несколько. Первая в 1912 году, когда купец Сосновский сошел с ума и перебил свою семью, потом в 1921 году, когда погибло около 120 человек за пару месяцев, далее 1927, 1930, 1947, 1951, 1960, 1963… Дальше я не успела изучить. Но в эти года на протяжении длительного времени: от двух месяцев до полугода наблюдались всплески убийств и самоубийств. Ничего подобного в другие периоды не прослеживается. Более того, в эти годы произошло много серийных убийств. Преступников долго не могли найти. Местная милиция расписывалась в собственном бессилии, просили помощи из Москвы. Подключили НКВД. Самое странное… Это отмечается во всех следственных делах: у убийц не было никаких мотивов. В 1927 году поймали и казнили трех братьев Слониковых, в 1930 – слесаря ЖЭКа Бровина, в 1947 бывшего зека – Кнутовко. Вот, я выписала фамилии серийных убийц, количество убитых и самоубийц, фамилии жертв. Что интересно: плотность событий нарастала постепенно. Максимальная плотность 18 погибших в день. Это все пока очень примерно. Надо просмотреть еще ряд дел, изучить документальную базу. Дайте мне ещё немного времени и я все расскажу в подробностях. И вот… все убийства характеризует страшная, ничем не обоснованная жестокость.
- Что с ними …. – начала было Катя.
- Преступники были расстреляны.
- Да, и ещё, - наморщила лоб Женя, - в эти же годы прослеживается много нервных срывов среди военнослужащих и работников милиции. В 1930 году, сотрудник милиции 7 ноября, прямо на демонстрации, открыл огонь по горожанам из табельного оружия. Потом сам застрелился. Пять человек убитыми и раненными. Похожий случай в 1947. Только теперь это был участник войны, орденоносец. Устроил пальбу. Наверно, у многих жителей города были нервные срывы, только не у всех имеется оружие…. В общей сложности в каждый критический год погибало от 300 до 600 человек, потом как отрезало. Жизнь возвращалась в нормальное русло.
- Ничего себе! Сколько трупов было каждый день? От трех до десяти?!!
- Примерно так. Никаких объяснений милиция и прокуратора дать не смогли. Предпочли списать на случайное стечение обстоятельств.
- Странно, - задумчиво произнесла Катя Сечкина.
- Более чем.
- Жень, - Алю не покидало ощущение, что в этих цифрах было что-то очень важное, - скопируй мне результаты твоих изысканий. Я подумаю на досуге.
- Хорошо. Здесь я записала сообщения о разных происшествиях в городе в интересующие нас периоды. Может у тебя получится найти связь между этими событиями. Археологическая братия, вашим ксероксом воспользоваться можно?
- Ну да, - кивнул Роман, - тогда и нам скопируй. Может тоже до чего-нибудь додумаемся.
- Теперь моя очередь, - вмешалась Юля, когда Женька вернулась на свое место, - вот здесь список антикваров и коллекционеров с которыми сотрудничает музей.
- Мда, всего шесть человек, негусто, - посмотрел на листок Рома.
- Не все хотят сотрудничать. Многие не только коллекционируют, но и перепродают… иногда не совсем честными путями полученные вещи. Многие не хотят рассказывать о своих коллекциях – боятся краж...
- А вот эта фамилия почему отдельно? – Женя провела рукой вдоль списка.
- Здесь все довольно необычно. Эта женщина – вдова одного коллекционера. Он преподавал историю в школе, а в свободное время собирал старинные книги, иконы, колокольчики, монеты... Был знаком почти со всеми каберскими коллекционерами. Два года назад умер. Часть огромных коллекций по завещанию передана в наш музей, а часть осталась у вдовы.
- Думаешь, она может знать связи мужа? А все же фамилия-то почему отдельно написана? - Сечкина забрала список.
- Все не так просто. Бабушка эта была лет тридцать назад кем-то вроде неофициального экстрасенса. К ней ходили болезни заговаривать или ворожить. А за год до смерти супруга у нее появились странности в поведении. Даже на учет в больницу взяли. Сейчас она, как говорят, и вовсе с катушек съехала. Хотя в больницу не берут. Ну, во – первых по возрасту. И потом, опасности для общества она не представляет.
- Ладно, девочки, - Роман взял командование на себя, - у нас по-прежнему два подозреваемых: дом и курганы. Предлагаю дожидаться развития событий. Может еще ничего не произойдет.
- Лучше я буду живой идиоткой, чем помру не предпринимая ничего, против даже гипотетической угрозы,- мрачно заметила Юля,- про маньяка, наверно, все слышали. Становится похоже на 1930 год.
- Какой маньяк? – удивилась Аля.
- Алька, ты местные новости совсем не читаешь? – съехидничал Рома и, бросив в женщину свернутой газетой, продолжил, - вот, смотри. За три дня - два убийства. Причем с особой жестокостью. Убита девушка восемнадцати лет и молодой парень. Ему или 16 или 17, не помню.
- Подозревают маньяка, но никто ничего не знает, - скороговоркой выпалила Катя Сечкина.

- Так вот. Раз ничего не ясно, - продолжил Роман, - ждем развития событий. А пока пройдем по коллекционерам. Может хоть вещи Сосновских всплывут. Порадуем директора музея неожиданной находкой. Потом съездим к дому.
- Только вместе, а то мне он совсем не нравится,- вставила Женя.
- Окей. Послезавтра вечером всех устроит?
- Вам же, вроде, пора в экспедицию,- на всякий случай уточнила Алька.
- Еще неделя времени у нас есть. А потом посмотрим, как будут развиваться события.
- Понимаешь, Аль, - добавила Катя, глядя на мужа, - у нас в городе останутся дочь и родители. И если начнется вся эта…хм… заварушка, нам спокойнее здесь, чем в поле. Там ребята самостоятельно могут справиться. А нам с Ромкой не хочется гадать, что с нашими родными, сидя без связи в 300 километрах от Кабера….
- Ладно, поговорили, пора и на работу, - встала из-за стола Панова, - я  ненадолго отпросилась, а сижу здесь уже почти два часа.
- Мы с Ромкой начнем проверять коллекционеров. Юль, ты с нами?
- Не-а… Наш старый дурень меня и так живьем сожрет за опоздание. Так, что я в музей.
- Аля, ты как?
- Я тоже пас. Хочу сгонять в музей техники, давно там не была. Зато завтра буду к вашим услугам.
- Тогда расходимся.
Все четверо разошлись в разные стороны. Альку всю дорогу не покидало ощущение чужого враждебного взгляда в спину. Точно город знал, что они ищут, и собирался обезвредить их раньше, чем они успеют что-либо предпринять.
- А самое отвратительное во всем этом то, что нам никто не поверит и придется предоставить право первого хода противнику. Остается только надеяться, что он не станет для нас последним,- промелькнула в голове мысль.
Город, родной и знакомый с детства, застыл точно приготовившийся к прыжку зверь. Еще одно мгновение и он бросится, вонзив свои когти в жертву. И сколько будет длится это мгновение? День, два, неделю, месяц….

- Немедленно выбросите его на улицу! Не успели приехать, как уже тащат в дом всякую грязь! – гневная речь жены стала первым, что услышал Юрий Николаевич, вернувшись с работы.
- Деда! – сестренки бросились к защитнику, - мы котенка нашли….
- А баба не хочет его оставить….
- Он совсем маленький и голодный.
- Нет, ты только посмотри, Юрий, какую грязь они приволокли в дом!
Оказалось, девочки возле помойки обнаружили выброшенного чьей-то жестокой рукой котенка. Принесли  его домой, дали молока и даже попытались помыть, размазав грязь по всей ванной. Здесь их и застала вернувшаяся из магазина бабушка и потребовала немедленно унести котенка обратно.
- Котенок останется у нас,-  вынес вердикт Чубаров.
- Юра, ты соображаешь, что говоришь?! Он с улицы! С помойки! Грязный! А может еще и больной!
- Зина, успокойся. Сейчас мы его вымоем, а завтра я отвезу его к ветеринару.
- А когда девочки уедут, куда мы его денем?
- Останется у нас.
- Юра?!
- Зин, давай прекратим бессмысленный спор, тем более что здесь Катя и Ира. Котенок останется. Девочки уже большие, пора бы учиться ответственности и о ком-то заботится, хотя бы о котенке.
- Юрий, кота надо выбросить!!
- Котенок останется, - медленно с нажимом проговорил Юрий Николаевич.
- Ну, если девочки от него какую-нибудь болезнь подхватят….
- Не подхватят.
- Сами за ним убирать будете!-  Зинаида с гневом вышла из комнаты.
- Деда, спасибо! – сестренки повисли на дедушке.
- Чур, он будет спать со мной.
- Нет, со мной.
- Девочки, не ссоримся. Сейчас мы его вымоем, а с кем из вас спать, он сам выберет.
Двухмесячный малыш, безропотно перенес купание, а потом, наевшись сметаны, задремал у директора музея на коленях.

- Красавец,-  отметил про себя Юрий Николаевич.
Котенок действительно был очень красив: серая дымчатая шерстка, белая манишка и короткие белые носочки.
После длительного совещания найденыша решили назвать Пушком. Котенок не возражал. Он как-то сразу освоился на новом месте, точно всю жизнь жил в этой квартире.
- Завтра я не работаю, так, что отвезу котенка к ветеринару, а потом куплю в зоомагазине все, что нужно.
- Мы с тобой деда, мы с тобой.
- Куда ж я без вас, - усмехнулся Чубаров.
Вечером, чтобы никому из сестер не было обидно, Пушок устроился спать в кресле. Свернулся клубочком и тут же заснул. Катя и Ира наверно сидели бы возле него всю ночь, но дед безо всякой жалости отправил их спать.

- Зачем ты разрешил им оставить котенка? Вдруг он заразный,-  неприятный разговор Зинаида явно не собиралась заканчивать,- вечно ты со своими дурацкими идеями. Ты бы еще собаку в дом приволок.
- Надо будет – приволоку. Как ты не понимаешь – это дети. Им надо бегать, прыгать, общаться со сверстниками, возиться с котенком, наконец. Ничего, на следующей неделе мы с ними в лес поедем.
- Совсем с ума сошел! Ни в какой лес я их не пущу! Клещей в этом году очень много. Вон в новостях рассказывали – уже больше сотни человек пострадало от укусов. А если еще и энцефалит…
- Ты еще их в комнате запри и под стеклянный колпак посади! И протирай тряпочкой каждый день. Хватит спорить! Давай спать!

Ночью Юрий Николаевич внезапно проснулся.
Прислушался к сонной тишине. Он был готов поклясться, что в доме что-то происходит. И это «что-то» было по меньшей мере очень паскудным. Осторожно, чтобы не проснулась жена, встал и прошел в комнату внучек. Младшая - Катюшка крепко спала, с головой спрятавшись под одеяло. А вот Иры в постели не было. Пошла на кухню попить воды? Сердце без всякой причины сильно забилось. Чубарову вдруг показалось, что Иришка в опасности, в страшной опасности. Он быстро прошел в коридор, а там….

Ира в своей любимой пижаме с Томом и Джерри, с распущенными светлыми волосами, напоминая маленькую русалку, шла к зеркалу. Вернее к тому, что раньше было зеркалом. Серебряная поверхность пульсировала, то разгораясь ярче, то почти совсем затухая. Иришка шла прямо туда. К этой странной глади. Шла, улыбаясь и глядя невидящими глазами прямо в центр ловушки. В том, что это была смертельная ловушка Чубаров уже и не сомневался. Как во сне, в своем кошмаре, он не мог сделать ни одного движения, чтобы спасти внучку от этого ужаса. А когда попытался крикнуть, чтобы предупредить девочку, из горла вырвался только хрип. Точно зло, что управляло зеркалом, лишило его и сил, и движения. По лицу стекал холодный пот, руки похолодели, а сердце застыло комочком льда. Сейчас Иришка подойдет к зеркалу и тогда….
- Мя – ау!!! Мря – ау!! – ощетинившийся котенок встал между Ирой и зеркалом. Он пытался не пустить девочку туда, где ей грозила опасность. Ира сделала шаг, потом еще один. Ей оставалось пройти всего несколько шагов до зеркала….
- Ма-а-оу!!!! – пять маленьких острых когтей разом ударили по ноге девочки, оставив глубокие царапины. Показалась кровь. В это же мгновение все исчезло. Зеркало замерло, отражая только предметы в коридоре, а Ира с плачем бросилась к дедушке.
- Деда! Мне страшно!!
Котенок с шипением медленно пятился от зеркала, продолжая с подозрением поглядывать на его блестящую поверхность.

- Деда, не уходи, посиди со мной, - успокоив Иришку, Юрий Николаевич сумел уложить ее в постель, но перенесенный ужас не давал девочке заснуть.
- Что это было, деда? – шепотом, чтобы не разбудить сестренку спросила Ира.
- Не знаю, дорогая.
- Оно меня скушать хотело.
- Надеюсь, что нет.
- Точно-точно хотело, я помню. А котик меня спас.
Пушок сонно сощурился, с удобством устроившись на Иришкином покрывале.
- Деда, мы его оставим? Можно я его с собой потом заберу?
- Если мама с папой разрешат, то можно.
- Мне уже почти не страшно. А ты не уйдешь?
- Нет. Я здесь, с тобой.
- Хорошо, - девочка потерлась лбом о руку дедушки и закрыла глаза.
Юрий Николаевич еще долго смотрел на спящих внучек и котенка. Что это было? Он не знал. Но твердо решил в ближайшее время увезти это проклятое зеркало на дачу, а еще лучше – разбить его к чертовой матери и выбросить. Где-то он читал или слышал, что кошки могут видеть потусторонний мир. И то, как отреагировал на все произошедшее Пушок, Чубарову сильно не понравилось. Размышляя, он и сам не заметил, как заснул.
В темноте коридора зеркало снова зажглось серебристым светом, точно смеялось.

Андрюха не спеша припаивал новую заплатку на дверце старенького ЗИЛа. Машина, конечно, ездить уже не будет, но выглядеть она должна хорошо. Мальчишка так увлекся работой, что не обращал внимания на посетителей. В конце – концов, в музее не только он работает. Оглянулся подросток только когда сзади раздался женский голос
- Андрюшка! Привет, а где Николаич?
- Алька! – несмотря на разницу в возрасте по-другому Алю он не мог называть, да и она бы не позволила, - Привет! Юрия Николаевича нет. Не будет ни сегодня, ни завтра.
- А что так?
- Не знаю. Может дома что-то случилось. Ты же знаешь, он никогда ничего не скажет. Лешка к экзаменам готовится, штудирует что-то. Экскурсоводы музея здесь, а остальные куда-то по работе разбежались.
- Жаль. Андрюх, ты пиццу будешь? А то я много принесла. Теперь придется тебе скармливать.
- Круто. Естессно буду, - Андрей вытер грязные руки о старую куртку,- Только руки вымою и сразу буду. Передать что ты приходила?
- Конечно, передай. Хотя…. Думаю я еще забегу, если время будет. Ты-то сам как?
- А… можно сказать, что нормально, - пожал плечами парень, - по крайней мере здесь мне лучше, чем дома.
- Отец все пьет?
- Вроде да. Хотя…, - Андрей задумался, - вчера я Женьку видел. Это наш сосед по коммуналке, студент. Так он говорит, что Олег вроде как пить бросил.
- Это как так? – недоуменно сдвинула брови Алла,-  пил всю жизнь, и вдруг бросил. Так не бывает.
- Не знаю. Но Женька сказал, что реально бросил и ходит теперь злой как чёрт. Мать бьет. Не знаю…. Может послезавтра схожу туда, посмотрю что к чему.
- Хоть один туда не лезь.
- Лешку попрошу, - улыбнулся Андрей,- если уж он взялся объяснять мне алгебру с геометрией, то тут точно поможет.  Здорово все-таки что я теперь в музее пашу, - доев кусок пиццы и облизав пальцы, Андрей удовлетворенно вытянулся на траве, - еще бы Зинаида Александровна приезжала пореже, так совсем круто было бы.
- Жена Николаича-то тебе чем не угодила?
- Смотрит на меня как Ленин на буржуазию. Терпеть не может. Леху еще туда-сюда, а меня, по – моему, только терпит и то через силу.
- Ясно все с тобой, маргинал,-  усмехнулась Алька, разглядывая мальчишку. Андрей и впрямь был маргиналом. Худой, с вихрастыми темными волосами, он вечно смотрел исподлобья. Длинные руки и ноги торчали из дешевых футболок и джинсов. Аля знала, что денег на покупку хороших вещей у парня не было, а принимать в дар не позволяла гордость. Разве, что на день рождения.

В неторопливом разговоре прошло еще полтора часа, когда Андрей взглянул на часы и вскочил.
- Аль, ты извини, конечно, но мне работу закончить. Юрий Николаевич просил как можно раньше старушку – машину привести в порядок.
- Давно бы сказал. Ладно, не буду отвлекать тебя от трудовых будней. Николаичу с Лешкой привет.
- Можешь положить в верхний ящик стола, - привычно отшутился парень.

Алька вышла из музея и отправилась в центр, размышляя, где можно было бы перекусить.
- Слушаю,- телефон зазвенел как всегда не вовремя.
- Аль, привет.
- Здорово Катя.
- Слушай, а ты можешь стать полномочным представителей музея?
- В смысле?
- Мы с Ромкой пять коллекционеров обошли.
- И?
- Ничего. Не знают, не в курсе. Да, собственно, никто из них и не мог купить эти вещи. Все они так…. мелкая шушера. А вот этот товарищ – рыбка крупная. Поэтому я и интересуюсь, можешь ли ты стать официальным представителем музея.
- А Юля? Ей – то даже представляться не надо
- Этот сумасшедший директор ни в какую ее отпускать не хочет. Ему срочно приспичило сделать выставку по археологии. Я уже Ромку туда погнала, чтоб помог. На тебя вся надежда. Тем более ты его кажется знаешь. Ольховский, слышала про такого?

- Конечно. Этого товарища захочешь – не забудешь. Мы с ним познакомились, когда я еще в музее работала. Возможно, он пойдет на контакт. Я скоро буду, переговорим с ним. Колоритная личность. Тебе понравится.
«Однако, интересная квартирка у антиквара», - подумала Аля, стоя в шикарной прихожей. Оглянувшись на Катю, с трудом подавила смех. Катька в джинсах, футболке и кедах, с волосами собранными в хвост, смотрелась среди красивейших зеркал, картин, паркета и прочей роскоши крайне нелепо.

- Чем обязан столь лестному для меня посещению? – мягкий обволакивающий баритон хозяина привлек внимание, - Впрочем, я не вежлив. Простите, и прошу вас пройти в гостиную.
Аля с огромным удовольствием утонула в уютном кресле, глядя на хозяина. Тот, слегка прихрамывал, опираясь на трость, устроился в  кресле напротив.
- Что желают милые дамы: чай, кофе, сок…. Или может что-нибудь покрепче?
- Кофе.
- Чай, - Катя была консервативна.
- Сейчас все будет, - улыбнулся хозяин,- позвольте представиться Ольховский Лев Борисович. Очень приятно Вас, Аля, видеть снова. Последняя книга Ваша очень понравилась. А вот вашу подругу не имею чести знать…
- Екатерина Сечкина, - Катя, не терпевшая светские манеры, ответила довольно резко, - Археолог, доцент, кандидат наук и преподаватель института.
- Счастлив с Вами познакомиться, - Лев Борисович окинул Катю насмешливым взглядом, - Итак, чем обязан?
- Лев Борисович, - Алька решила все переговоры взять на себя,-  Из каберского музея пропали ценные предметы конца XVIII – начала XIX веков…
- А при чем здесь я, позвольте спросить? Или вы меня в краже подозреваете?
- Ни в коем случае. Просто Вы знаете многих антикваров и коллекционеров нашего города и не только нашего. Может что-то слышали об этом.
- Что-то может и слышал,-  насмешливо отозвался хозяин, - а фотографий этих раритетов у вас нет?
- Есть,- Катерина достала переданные Юлей фото пропавших вещей. В комнату неслышно, как тень вошла экономка, расставила на столе чашки с чаем и кофе, вазочки с печением и конфетами, и также бесшумно удалилась.
- Угощайтесь, девушки, - улыбнулся хозяин, - позвольте фотографии. Так-так. Интересно, очень интересно….

Алька неспешно пила кофе и от нечего делать разглядывала хозяина дома. На указательном пальце сверкает перстень. Дорогая белая рубашка расстегнута на две верхние пуговицы. Держится с достоинством прирожденного аристократа. Несмотря на возраст, очень импозантный мужчина. Сколько ему лет? Судя по тому, что говорили общие знакомые –около 70 лет. Выглядит гораздо моложе. Никто в городе не знал откуда Ольховский берет средства на предметы роскоши. Но жил он на широкую ногу.

- Ну что я могу сказать? – голос Льва Борисовича прервал Алины размышления, - я видел эту пепельницу.
- Где? Когда? – Алька и Катя в нетерпении подались вперед.
- Не так быстро, девушки. Все, что я скажу, должно остаться между нами. Я не потерплю вмешательства полиции в мою жизнь, - выдержав небольшую паузу, антиквар продолжил, - или вы ничего не раскрываете полиции, или…. Мне было очень приятно выпить кофе в компании очаровательных дам, но теперь я вынужден с вами проститься. Увы, дела, дела….
- Полиция ничего не узнает,- твердо пообещала Алька, - в крайнем случае произнесем волшебные слова «конфиденциальный источник».
- Приятно иметь дело с умными людьми, - слегка улыбнулся Лев Борисович,- а за вашу подругу Вы можете ручаться?
- Я сама за себя ручаюсь, - насмешливо выдала Катя,- не бойтесь, ментам не выдадим.
- Я не боюсь. Мне скрывать нечего,- холодно ответил хозяин и, переведя взгляд на Альку, продолжил, - есть, точнее был, у нас такой… за неимением лучшего слова, скажу бизнесмен – Александр Михайлович Игнатюк. Помимо того, что имел антикварный магазин, он был связан с криминалом. В городе его знали под кличкой Паук. Несколько дней назад он приносил мне эту пепельницу, предлагал купить. Или помочь ему связаться с нужными людьми….
- И вы…
- Я дал ему контактные телефоны людей, которые могли бы заинтересоваться подобными предметами. У меня самого знаете ли нет никакого желания связываться с краденными вещами.
- Почему вы не сообщили в полицию? – резко произнесла Катя, - Вы покрываете преступников!
- Девушка, попридержите язык, - оборвал ее Ольховский, - я не собираюсь не во что вмешиваться. Свой бизнес я веду честно, но если кому-то нравиться иметь дело с краденным, мешать я не собираюсь.
- Сделка-то состоялась? – примирительно спросила Алла.
- Насколько я знаю, нет. Паук погиб.
- Каким образом?
- Сгорел его загородный дом. Я слышал: у следователей есть версия о неосторожном обращении с огнем.
- То есть? – затаила дыхание Аля.

- Не волнуйтесь вы так, милая девушка,- засмеялся Лев Борисович, - Я вам расскажу то, что знаю. В полиции считают, что Александр попросту напился и забыл закрыть дверцу печки. Угли выпали, произошел пожар. Нет никаких причин для уголовного дела. Случайность. Трагическая случайность…. Может у следователей и нет вопросов, а вот у меня их огромное множество. Начнем с того, что Паук, с вашего позволения, я буду его называть именно так, почти не пил. За последние двадцать лет я ни разу не видел его пьяным. И это только один довод. У людей, хорошо знавших Паука, есть и другие вопросы. Например, что Паук делал в этот день в своем загородном доме. Туда он приезжал только на выходных. Что-то заставило его покинуть городскую квартиру посреди недели, не закончив много важных дел. Есть много неясных моментов в этом деле. Только вот следственному комитету их никто не сообщит. Так что по вопросу пепельницы обратитесь к стражам порядка. Паук не успел ее продать. И скорее всего она проходит по делу как вещественное доказательство или опечатала со всем его имуществом. Если, конечно, уцелела при пожаре.
- И это все?
- Это все, что я могу сказать по вашему вопросу.
- Спасибо, для нас это важно.
- Рад был помочь. А теперь, если вы позволите….
- Конечно, Лев Борисович, - понимающе улыбнулась Алька, - не будем больше отнимать Ваше драгоценное время.
- Милые девушки, - галантно целуя руку Але, продолжил хозяин дома,- Я был бы рад провести с вами все свое время. Но дела, дела…. Алла, я могу надеяться, что вы примите мое приглашение на чашечку кофе?
- Можете,- рассмеялась Алька,- если попросите как следует.
- Я буду очень стараться и позвоню вам в ближайшее время. До свидания, милые дамы.

-Ну, гад, - выдохнула Катя, оказавшись на улице, - да он просто раздел нас глазами.
- Брось Кать, обычный Дон Жуан в возрасте. Самое главное, что мы узнали судьбу пепельницы.
- Ага. Теперь бы только понять как она оказалась у этого….ну как его….Паука.
- Извини, но воскрешать покойничков не умею. Знакомых надо искать в полиции или в прокуратуре, или делать официальный запрос от музея.
- Думаешь, это случайность? – тревожно спросила Катя по дороге в институт.
- Что именно?
- Ну, человек, к которому попала пепельница, погиб, и смерть его легкой назвать весьма сложно.
- Да уж… сгореть заживо…, врагу не пожелаю. Знаешь, Кать, по-моему, это не случайность. Ладно, я в музей, надо передать Юле последнюю информацию….
- Не стоит. Вон Юля с моим супругом топают.

Со стороны музея к институтскому корпусу подходили двое.
- Нет, ну у них и директор! – еще издалека начал возмущаться Ромка, - как они вообще с этим уродом работают?
- Теперь понимаешь, каково музейным сотрудникам с таким начальством, - съехидничала Алька.
- Ужас! Юленька, я тебе за вредность каждый день мороженое покупать буду.
- Никто тебя, Рома, за язык не тянул,- веселилась Аля,- только и меня не забудь. Как-никак целых семь лет на музейной каторге отработала. Юль, ты согласна? - та только кисло кивнула, - Алле! Как слышно? Прием! С тобой все нормально?
- Да, просто устала сильно.
- Ладно тебе, Аль, не привязывайся – устал человек. Лично я с таким директором двух дней бы не проработал. Сразу бы в психбольницу поехал, в отдельную палату,-  вступился за Юлю Роман, - нет, я знал, конечно, что он моральный урод, но не думал, что до такой степени. За те несчастные несколько часов, которые я пахал на выставке, мы с ним трижды полаялись. Представляешь пишешь текст, потом переделываешь раз, второй, десятый… А ему все не нравится. А потом он одобряет первый вариант и выясняется, что вся работа проделана зря. И так во всем!!! Я одну витрину раза три переделывал! Но особенно мне понравилось четыре раза перекладывать предметы из одной витрины в другую.  Придурок!!!

- Ром, тихо, - успокоила мужа Катя, - тебе с ним не работать и детей не крестить.
- Ну что с последним антикваром? – сменила Юля тему разговора.
- Он видел пепельницу….
- И?!! – Роман даже топнул ногой в нетерпении.
- Пепельница была у Игнатюка Александра Михайловича по прозвищу Паук, - перехватила Катин доклад Аля, - Этот гражданин был антикваром и бизнесменом, связанным с криминальными кругами. Паук погиб во время пожара в собственном загородном доме. Пепельница скорее всего у ментов.
- Дела-а….-  протянула Юлька.
- Короче, нужны знакомые в полиции или прокуратуре, - подвел итог Роман, - будем искать.
- Мы еще к старухе – вдове коллекционера сходить сегодня хотели,-  напомнила Юля.
- И чего мы ждем? – усмехнулся Ромка.
- Когда ты с места сдвинешься, - ехидно сообщила ему жена.
- Тогда вперед, девочки, а потом в кафешку. Будем есть пирожное, пить кофе, чай…. А может что и покрепче возьмем.
- И лопать мороженое за вредность, - добавила Алька. Вся компания, обмениваясь шутками, с хохотом двинулась по улице.

- Настоящая ведьма, - шепнула Юля на ухо Альке, увидев хозяйку квартиры. Алька вздрогнула то ли от неожиданности, то ли от страха. Старуха, гордо выпрямившись, глядела прямо на непрошенных гостей. Седые волосы рассыпались по плечам. В глазах мелькали огоньки безумия. Старая женщина напомнила Алле древнюю пророчицу, пифию.
- Еще одни пришли, - неестественно высоким голосом провизжала старуха, - опять люди хотят найти тьму. Только тьма найдет их раньше! Хрупким людям нельзя идти путем тьмы. Тьма сожрет вас!! Всех сожрет!!
Вся группа попятилась к выходу. Алька уже жалела, что у них родилась идея прийти в этот дурдом. Но внезапно все исчезло. Старуха ссутулилась, пошатнулась и, опершись одной рукой о стену, посмотрела на гостей. Алька с трудом заставила себя взглянуть ей в глаза. Ничего. Совсем ничего. Никаких бесовских огней. Обычные водянистые усталые глаза очень старого человека.
- Вы ко мне молодые люди? Что вам нужно?

- Э-э…А-а.., - Ромка продолжал медленно пятится, не в силах прийти в себя.
- Мы из музея. По поводу Вашего мужа. Он ведь был коллекционером. Верно? – нашла в себе силы начать разговор Катя.
-Да, девушка, вы правы. Вот только вы пришли зря. Музей получил все коллекции, завещанные моим супругом. Все остальное вы получите только после моей смерти. Потерпите, уже недолго осталось.
- Нет, Вы нас неправильно поняли, – вмешалась в разговор Юля, - нам хотелось только узнать о судьбе некоторых старинных предметов. Может у Вас сохранились записи или адреса коллекционеров, с которыми сотрудничал Ваш муж.
- Может быть, - старуха подозрительно осмотрела на всю четверку,-  покажите мне документ, подтверждающий, что вы сотрудник музея.
 - Вот, - Юля достала из сумочки удостоверение музейного работника.
Старуха разглядывала документ около минуты, жуя беззубым ртом, затем, передавая обратно, произнесла.
- Ладно, поверю вам. Проходите на кухню. Мне очень трудно долго стоять.

В маленькой, неряшливой, забитой разным хламом кухоньке они еще раз повторили свою просьбу.
- Подождите – посмотрю, - неприветливо бросила старуха и вышла, тяжело шаркая ногами и придерживаясь рукой за стену.
- Ну и ведьма-а, - вполголоса протянул Роман,- не знаю как вы, девочки, я чуть было не рванул прочь от этой квартирки.
- Тут не то что сбежишь, тут в штаны наложишь, - мрачно поддержала его Юля.
- Тихо, - одернула обоих Алька, - бабка идет.
- Вот, - старуха кинула на стол старую замасленную школьную тетрадку, - мой покойный муж следил за судьбой многих старинных вещей. Все надеялся их купить. Здесь он записывал то, что узнал
- А можно…. – потянулась к тетрадке Катя.
- Нет,-  голос старухи был сух, как воздух в пустыне, - напишите мне акт о взятии тетради и возьмите ее с собой. Потом вернете. Я не собираюсь вас терпеть в своем доме.
- Ладно, - Юлька взяла на себя инициативу, - только мне нужен лист бумаги.
- Вот,- на стол лег белый альбомный лист.
-Хорошо, - Юля принялась писать, - я оформлю временное хранение тетради в музее. Как Вас зовут?
- Авдеева Антонина Матвеевна.
- Хорошо, Антонина Матвеевна. Акт о передаче музею этой тетради на время, а точнее на неделю готов. Затем кто-нибудь из нас занесет ее Вам. Большое спасибо, за то, что пошли навстречу работникам музея.
- Хорошо, но через неделю тетрадь должна быть у меня.
- Не переживайте, - явно через силу улыбнулась Юля, прикрывая отряд, отходящий к двери.

Уходя, Алька, не удержалась и оглянулась. В старческих глазах вновь сияло безумие.
- Не ищите, малыши! Некому будет вас хоронить, если вы найдете то, что ищите!!! – неслось вслед бегущим по лестнице молодым людям.
- Ну-у, ведьма! - Роман прислонился в подъездной двери.
- Ты это сказал уже раз пятнадцать, - недовольно пробурчала Юля.
- Жуть какая, - поддержала мужа Катя, - что она имела в виду?
- Ну что вы хотите. Бред сумасшедшей, - передернула плечами Юлька,-  тьма какая-то…..
- Да, зря ее в психушку не поместили, - здесь Алька была согласна со всеми,- что дальше?
- Предлагаю позвонить Пановой, - предложила Катя, - запремся в лаборатории, просмотрим все записи. Будем искать предметы сами, раз с коллекционерами такой облом получился.
- Заметано, - улыбнулась Аля, - тогда полный вперед.

Спустя два часа все пятеро склонились над тетрадкой, разбирая чужой почерк.
- Большую работу этот учитель проделал, - с уважением произнесла Женя, - отслеживал все старинные предметы, которые появлялись в нашем городе. Здесь ведь не только вещи Сосновских. Кстати, Юль, тут и музею можно поискать, может кто-то согласиться продать или даже подарить…
Юля хмыкнула, что-то невразумительное, но явно отрицательное и Женя, пожав плечами, посмотрела на остальных, - Ну?
- Итак, в списках старого учителя четырнадцать предметов из дома Сосновского, имеющихся у восьми человек,-  подвел итог Роман.
- Не считая трех пропавших из музея, - с сарказмом поправила его Юля.
- Юлия, ты хоть бы сегодняшний яд в баночку сцеживала что ли. Это, знаешь ли, начинает надоедать, - вступилась за Ромку Женя, затем продолжила, - Надо попробовать узнать судьбу этих вещей и их владельцев…
- Точно, - подхватила Аля,-  Если они как-то пострадали, значит, нам не мерещатся все эти неприятности в городе и надо рыть дальше.
- А может просто прийти в полицию и предъявить им наши доказательства. И бравые полицейские помчаться арестовывать старый дом, - не удержалась Юлька.
- Не помчатся, - спокойствию Катерины позавидовал бы даже удав,- В городе действительно назревает что-то страшное. И все что мы можем сделать это наши поиски. Лучше искать, чем теряться в догадках и думать кто погибнет следующим. Впрочем, если не хочешь – здесь тебя никто не держит.
- Ладно, забыли, - миролюбиво произнес Роман, - а как мы узнаем, где все перечисленные в списке граждане проживают?
- Дайте мне неделю или две, - улыбнулась Панова,- и я вам все скажу.
- Так много?- вырвалось у Кати.
- У меня вообще-то есть основная работа. Заниматься поисками людей я могу только в свободное от неё время. Попробую связаться с девочками из архива актов гражданского состояния, а может и в наших документах адреса можно проследить.
- Заметано,- Аля протянула Жене список, - Вот тебе список и неделя времени в придачу.
- Ну что, - неуверенно предложил Роман, - теперь к дому Сосновского?
- С ума сошел,- набросилась на мужа Катя, - ночь на дворе, самое время по проклятым домам шататься.
- Тогда завтра, в шесть, после работы?
Все согласно кивнули, вот только Юля немного помедлила, прежде чем согласиться.
 Как показалось Альке, в ней теперь было гораздо меньше энтузиазма, а больше…. Вот больше чего?
- Что за черт. Сегодня что, всемирный день сумасшедших? - вырвалось у Ромки, отошедшего к окну.
- Ты говоришь во множественном лице, точно…, - Катя подошла к мужу и замерла, оборвав фразу.
Разом подбежав к окну, они впятером уставились на мужчину. Тот шел, то низко приседая к земле, то наоборот, задирая голову к ночному небу. Казалось, он исполнял страшный ритуальный танец. До слуха доносился жуткий хохот, имеющий мало общего с человеческим смехом.
- Точно, день сумасшедших,- скучным голосом подвела итог дня Юля.

А шедший мимо здания Каберского государственного института Олег Николаевич Попов продолжал хохотать. Убивать это так просто! Очень просто! Завтра, а может и послезавтра, они найдут эту мегеру – классуху Андрея. А ведь только две недели назад эта старая курица решила при всех читать ему мораль о том, что он не исполняет отцовский долг. Он его исполнит. Обязательно. Чуть позже. Вот только дорогая Татьяна Игнатьевна этого не увидит.

Человек на стуле обмяк, точно из тела разом вынули все кости. На лице недельная щетина, смятая грязная рубаха, да и само лицо какое-то смятое. Голова опущена. Он мог сидеть долго, очень долго. Ничего не говоря, не двигаясь и почти не моргая.

Дознаватель НКВД вздохнул и в очередной раз стал просматривать дело. На обложке фотография – подгрудный портрет. Казалось, что с того времени как была сделана фотография прошло несколько десятилетий. Человек на стуле выглядел глубоким стариком, хотя на фотографии, сделанной четыре года назад - бравый военный. Про таких говорят – косая сажень в плечах. Полковничьи погоны, ордена…. И вот так глупо и страшно всё заканчивается. Дознаватель листал дело: допросы, фотографии с места проведения парада, перечень вещей, бывших у обвиняемого при себе и другие документы.

- Разрешите…. Пожалуйста, дайте взглянуть еще раз…. Прошу, - дрожащая рука протянута через стол, в тусклых глазах появился какой-то интерес. Дознаватель опустил глаза на лист, заинтересовавший сидящего напротив. Фотографии. Этот же мужчина, но в форме образца 1939 года. Он обнимает женщину и девочку, а на плечах у него сидит четырехлетний пацан. И все улыбаются. И еще одна фотография: эта же женщина, только дети уже постарше: мальчику лет 6 или 7, а девочке, наверно, все 13. Дети стоят по бокам. А женщина сидит и смотрит чуть искоса, кажется ещё секунда, и она улыбнется. А ребята серьезные, глядят прямо в фотоаппарат. Такие снимки часто делали в фотоателье. А на обороте надпись: «Любимому папочке и мужу от Жени, Любы и любящего Мусика. На память. Август 1941». И надписи такие делали.

- Кто такая «Мусик»? – дознаватель посмотрел на мужчину.
- Жена. Маша. Мусик. – хрипло проговорил собеседник. – Пожалуйста…
Дознаватель толкнул фотографии через стол и продолжил просматривать дело дальше: «Семья погибла в 1943 году. Жена Кетова Мария Ивановна повешена  фашистскими оккупантами по подозрению в сотрудничестве с партизанами. Дети: Кетов Евгений Гергиевич 8 лет и Кетова Любовь Георгиевна 15 лет погибли в сожжённом карателями доме». Вот так. Трагедия семьи уложилась в пару строк служебного дела.

А вот и автобиография: «В октябре 1945 года был демобилизован из Красной армии, переехал в город Кабер и до настоящего времени служу в составе милиции». Да уж… Дознаватель посмотрел на Кетова. Тот гладил пальцами фотографии точно прощаясь. Неожиданно офицер почувствовал жалость к Кетову. Хотя казалось бы откуда взяться ей, этой жалости, после случившегося. В памяти замелькали строчки дела, рассказы очевидцев. Всё просто и всё сложно и непонятно почему.

Парад в честь свершения Великой Октябрьской Социалистической Революции 1947 года. Солнце играет на транспарантах, флагах и флажках, отражается от труб оркестра, погон и пуговиц. Погода не по-осеннему теплая. Музыка, громкое «Ура!!». И глухой звук выстрела. Потом второй, третий… Крики…. Упал 20-летний милиционер. Фуражка с малиновым околышем откатилась в толпу, её топчут, по ней бегут люди. По синей гимнастерке расплывается красное пятно. Лицо стало совсем детским, точно из последних сил он пытался спросить: «Почему? Почему я?». Где-то кричит женщина. А выстрелы все звучат. Потом затишье и снова стрельба. Пока сообразили, пока скрутили Кетова, люди гибли.

«В ходе беспорядков и стрельбы во время проведения парада в честь 30-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции на центральной площади им. Вождя Революции В.И. Ленина города Кабера пострадало 40 человек: 12 были убиты, остальные ранены или получили ушибы различной степени тяжести во время беспорядков…».
- Метко стреляли, - дознаватель посмотрел на Кетова. Тот молчал, не отрывая взгляд от фотографий, - скажите мне только одно зачем?
- Не знаю, - голос звучал глухо, как из-под земли, - не знаю… не помню. Помню только голос. Он приказал. И всё. Пустота. Только они: Женечка, Любаша и Мусик. Только они там. В пустоте.
«А ведь его признали вменяемым», - дознаватель ещё раз пролистал дело, - «впрочем теперь уже все равно. Итак, всё ясно».
- Скоро уже конец? - в потухших глазах вспыхнула искра, - Думаете, я не понял, что совершил? Я понимаю. Только сам не знаю почему. Как морок. И приговор свой знаю и вынес его себе.
- Хм, приговор – прерогатива суда, - офицер закрыл дело.
- Разрешите эти фотографии взять с собой в камеру. Я всё понимаю, завтра их верну, - и, дождавшись утвердительно кивка, Кетов продолжил, - Приговор не только человеческий суд выносит. Мой уже вынесен и подписан.

Едва переступив порог квартиры, Юрий Николаевич почувствовал, что дома что-то неладно. Внучки не подбежали к нему, упрашивая сходить с ними погулять, поиграть или почитать сказку. Аккуратно поставив пакет с кошачьим кормом, только что купленным в зоомагазине, он оглянулся. Пушка нигде не было видно. Пройдя в комнату девочек, остановился. Девчушки, обнявшись, ревели взахлеб.
- Катя, Ира, что случилось?!
- Деда! Деда! – обе бросились к Чубарову, но из-за слез не могли говорить связно, - Баба…Она Пушка…Она его…Просто выбросила!! А мы не знали! Мы его искали… Везде-везде…А потом пошли на улицу…. А он там…. Возле помойки…. Он лежит… Просто лежит….И он….Он…не живой.
- О господи! – вырвалось у мужчины.

«Какого черта Зинаиде потребовалось выбрасывать кота?» - подумал он, гладя две прильнувшие русые головы, - «нашла время на своем настаивать!»
В это время в коридоре послышался звук открываемого замка.
- Это наверно бабушка пришла, - неожиданно серьезным тоном сообщила деду Иришка, и тут же добавила, - Мы с ней…. Я с ней не разговариваю. Никогда!
- И я, - тут же присоединилась младшая.
- Нет девочки, так не годится,- твердо произнес Юрий Николаевич, - это же ваша бабушка. Я с ней поговорю, а завтра мы с вами пойдем на рынок и купим любого котенка. Какой вам понравится.
- Любого-любого? - подняла Катя заплаканную мордашку.
- Любого-любого,-  успокоил ее дед и пошел на кухню, где предстоял крайне неприятный разговор.
- Зинаида, зачем ты выбросила котенка?
- Нечего всякую грязь в дом таскать! Жил на улице и еще поживет.
- Уже не поживет.
- Что? – Зинаида резко обернулась к мужу.
- Девочки сказали, что нашли котенка мертвым на помойке.
- О боже! Только этого не хватало! Они его не трогали?! Ты проследил, что бы они вымыли руки?!
- Значит, тебя интересует только это? – вкрадчиво поинтересовался Юрий Николаевич, - а тебя не тревожит, например, что девочки успели к котенку привязаться, а теперь увидели его мертвым.
- Привязаться за пару дней? Юра, не смеши меня. Как увидели, так и забудут,- Зинаида опять повернулась к плите, - и вообще, прекрати этот разговор и позови девочек. Им давно пора ужинать.
- Разговор еще не закончен, так, что будь добра, повернись ко мне, - в голосе Чубарова впервые за много лет семейной жизни прозвучала сталь, - я сильно сомневаюсь, что девочки быстро забудут этого котенка. Значит так, завтра я покупаю им любого котенка, которого они выберут. И твое мнение меня не интересует. И еще хотел сказать, что зеркало из коридора я завтра увожу на дачу. Оно мне все равно никогда не нравилось, - все это он сказал четко и быстро, не давая жене вставить ни одного слова.

- Что?! Зеркало?! Оно досталось нам от моей матери. Это ж надо додуматься: увезти старинное зеркало на дачу!!
- Зинаида….
- Что Зинаида?!!! Слышать ничего не хочу!! Ты можешь притаскивать в дом грязных и блохастых кошек и собак, если тебе плевать на здоровье собственных внучек! Но я не позволю увезти зеркало! Это память о моей матери! На даче его разобьют или украдут. Не смей его трогать!
- И все же, я настаиваю.
- Значит так, - Зинаида в раздражении так швырнула ложку, что та пролетела через весь стол и упала на пол, - Кота своего паршивого заводи! Но зеркало снять не дам! Не дам! Понял!
- Ладно, - Юрий Николаевич понял, что настаивать бесполезно. Хотя бы у девочек будет кошка, - зеркало остается, но с завтрашнего дня с нами живет кошка.
- На здоровье! – жена раздраженно отвернулась к плите.

Вечером Чубаров ушел спать на диван в кабинете, как всегда во время семейных ссор, к счастью, редких. Но сегодня ему почему-то показалось, что теперь он чаще будет спать здесь. Мысли роем носились в голове, не давая уснуть. И почему все так получилось? Котенок, который только два дня провел в их квартире, оказался на улице. И именно этого котенка потом убили. Нет, Зина не могла ему свернуть шею. Просто выкинуть на улицу – это да, а вот убить…. Вряд ли. Но почему из всех котов и кошек на улице убили именно этого малыша. Он вертелся на диване, пытаясь вспомнить, что происходило той страшной ночью. У него было странное ощущение, что Пушок сделал что-то очень важное…. Только вот что? Когда Чубаров пытался вспомнить, что же произошло, в голове темным облачком вспыхивала боль. Той ночью чуть не произошло что-то очень страшное…. Что-то связанное с зеркалом…. Но вспомнить он не мог. Точно кто-то стер из памяти все события. Случайность это или нет? Похоже, здесь слишком много случайностей… слишком много…слишком…- незаметно для себя Юрий Николаевич погрузился в тревожный сон.