Следующие две недели Гарри не покидало ощущение, что он прячет в груди своего рода талисман, прекрасный секрет, который поддерживал его на уроках Амбридж и даже позволял любезно улыбаться ей при взгляде в её ужасные выпученные глаза. Он и А.Д. сопротивлялись ей у неё под носом, делали именно то, чего больше всего боялись она и Министерство, а когда ему полагалось читать на её уроке учебник Уилберта Слинкхарда, он вместо чтения погружался в захватывающие воспоминания о последних собраниях – как Невилл успешно обезоружил Гермиону, как Колин Криви овладел заклятием Обезноживания после упорных тренировок на трёх занятиях, как Парвати Патил так хорошо освоила заклинание «редукто», что разнесла стол со всеми подлоскопами в прах.
Ему было почти невозможно выбрать один и тот же вечер для собраний А.Д., потому что надо было подстраиваться под тренировки по квиддичу у трёх разных команд, которые часто переносились из-за плохой погоды; но Гарри об этом не сожалел: он считал, что это даже к лучшему – назначать время собраний непредсказуемо. Если кто-то и наблюдал за ними, то сделать выводы было сложно.
Гермиона скоро нашла очень умный метод сообщения времени и даты следующего собрания всем участникам, если надо будет срочно изменить их, потому что если студенты разных Домов начнут слишком часто переходить от стола к столу в Большом зале и переговариваться, это вызовет подозрения. Она дала каждому члену А.Д. по фальшивому галлеону (Рон при виде корзины был в восторге – он решил, что Гермиона будет раздавать золото).
- Видите цифры по краю монеток? – спросила Гермиона, взяв одну из них в конце четвёртого собрания. В пламени факелов монета играла ярко-жёлтыми красками. – На настоящих галлеонах это просто номер серии, который означает, кто из гоблинов изготовил монету. На этих же фальшивых монетах числа будут меняться и показывать время и дату следующего собрания. При изменении даты собрания монеты станут горячими, так что, нося их в кармане, вы это почувствуете. Каждый из нас возьмёт по одной, и когда Гарри назначит дату следующего собрания, он поменяет цифры на своей монете, а поскольку я наложила на все монеты Протеевы чары, цифры поменяются на всех.
Едва Гермиона сказала это, воцарилась мёртвая тишина. Она оглядела устремлённые на неё лица со взглядами, полными замешательства.
- Ну… я сочла эту идею хорошей, - нерешительно сказала она, - то есть, даже если Амбридж попросит нас вывернуть карманы, что такого подозрительного в галлеоне? Но… если вы не хотите ими пользоваться…
- Ты умеешь накладывать Протеевы чары? – спросил Терри Бут.
- Да, - ответила Гермиона.
- Но это же… это же уже уровень У.Д.А.В., да-да, - еле выговорил он.
- О, - изобразила скромность Гермиона. - О… ну… да, скорее всего это так.
- И почему ты не в Рейвенкло? – спросил он, глядя на Гермиону чуть ли не с обожанием. – С твоими-то мозгами?
- Ну, Сортирующая Шляпа, серьёзно задумывалась определить меня в Рейвенкло, - весело ответила Гермиона, - но всё же остановилась на Гриффиндоре. Ну что, будем пользоваться этими галлеонами?
Послышался одобрительный гул, и каждый подошёл взять по монете. Гарри искоса взглянул на Гермиону.
- Знаешь, что мне это напоминает?
- Нет, а что?
- Метки Поглотителей Смерти. Волдеморт касается одной из них, метки у всех начинает жечь, и они знают, что им надо спешить к нему.
- Ну… да, - тихо призналась Гермиона, - именно эту идею я и позаимствовала. Но, как видишь, я решила, что лучше выставлять дату на кусочках металла, чем на коже членов нашей армии.
- Ага… я предпочитаю твой способ, - ухмыльнулся Гарри, засовывая галлеон себе в карман. – По-моему, единственная опасность в том, что мы можем нечаянно потратить их.
- Вряд ли, - сказал Рон, мрачно рассматривая свой фальшивый галлеон. - У меня нет ни одного настоящего галлеона, чтобы спутать его с этим.
Поскольку приближался первый в сезоне матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином, собрания А.Д. временно прекратились, потому что Анджелина настаивала почти на ежедневных тренировках. Кроме того, Кубок мира по квиддичу состоялся не так давно, так что интерес и возбуждение от ожидания грядущей игры всё нарастали; рейвенкловцы и хафлпафцы проявляли живой интерес к исходу игры, ибо им предстояло сыграть в этом учебном году с обеими командами; главы Домов-соперников, хоть и изображали отсутствие интереса к спорту, страстно желали, чтобы победила именно их сторона. Гарри понял, насколько профессор МакГонагалл желает их победы над Слизерином, когда за неделю до матча она не стала задавать им домашнюю работу.
- Думаю, у вас и так дел хватает, - важно сказала она. Никто не мог поверить своим ушам, пока она не взглянула на Гарри и Рона и не проговорила мрачным тоном: - Ребята, я уже привыкла к кубку за победу в квиддиче в моём кабинете и не хочу, чтобы мне пришлось передать его профессору Снейпу, так что используйте свободное время для тренировок, ладно?
Снейп был заинтересован в победе не меньше; он так часто бронировал поле для квиддича для тренировок слизеринцев, что гриффиндорцам было сложно найти время для игры. Также ему прожужжали все уши жалобами на попытки слизеринцев наложить заклятья на игроков-гриффиндорцев в коридорах. Когда Алисия Спиннет явилась в больничное крыло с густо и быстро разросшимися бровями, которые загораживали ей свет и лезли в рот, Снейп заявил, что она, вероятнее всего, испытала на себе чары Густых Волос и не стал слушать четырнадцать свидетелей, которые сами видели, как слизеринский вратарь Майлз Блетчли кинул в неё заклятие сзади, когда она работала в библиотеке.
Гарри за Гриффиндор не боялся - они же никогда не проигрывали команде Малфоя. Допустим, Рон до сих пор не достиг уровня Вуда, но он старался изо всех сил. Его самой большой слабостью была потеря уверенности после первой же ошибки: стоило ему пропустить мяч, как он начинал волноваться, поэтому мог пропустить ещё. С другой стороны, Гарри видел, как шикарно Рон отбивает мячи, когда он в форме; во время одной памятной тренировки он свесился с метлы на одной руке и так сильно отбил квофл, что мяч пролетел через всё поле и вылетел через центральное кольцо других ворот; вся команда сравнила этот удар с тем, который недавно продемонстрировал Барри Райан, вратарь сборной Ирландии против лучшего польского охотника Ладислава Замойского. Даже Фред заявил, что они с Джорджем могут гордиться Роном и что они всерьёз решили допустить его родство с ними – то, что они пытались отрицать целых четыре года.
Гарри тревожило лишь одно: Рон сильно расстраивался из-за постоянных нападок слизеринцев, даже ещё не дойдя до поля. Сам-то Гарри за четыре года привык к их злобным шуточкам, так что шепотки типа “эй, Потти, я слышал, что Уоррингтон поклялся сбросить тебя с метлы в субботу” ничуть не задевали его, только смешили. “Уоррингтон так целится, что я бы больше боялся, если бы он метил в того, кто рядом со мной”, парировал он, смеша Рона и Гермиону и стирая ухмылку с лица Пэнзи Паркинсон.
Но Рон никогда не выносил постоянных оскорблений, колкостей и угроз. Когда слизеринцы, среди них – и семикурсники намного крупнее его, шептали, увидев его в коридоре, “эй, Уизли, ты застолбил себе кровать в больничном крыле?”, он не смеялся, а слегка зеленел. Когда Драко Малфой изображал, как Рон роняет квофл (а он делал это всегда, когда они пересекались), уши Рона краснели, а руки так тряслись, что он чуть не ронял то, что держал.
Октябрь закончился в вое ветра и стене дождя, и настал ноябрь, холодный, как замороженное железо, с жуткими морозами по утрам и ледяными сквозняками, студящими руки и лица. Небеса и потолок в Большом зале стали бледными, жемчужно-серыми, горы вокруг Хогвартса покрылись белыми шапками, а в замке стало так холодно, что многие студенты надевали в коридорах между уроками толстые защитные перчатки из драконьей кожи.
Утро в день матча было ясным и холодным. Когда Гарри проснулся, Рон сидел на своей кровати, словно аршин проглотил, обхватив колени руками и глядя в одну точку.
- Ты в порядке? – спросил Гарри.
Рон кивнул, но промолчал. Гарри невольно вспомнил случай, когда Рон нечаянно наложил на себя чары Поедания Слизней; он был таким же бледным и потным, как тогда, не говоря о том, что ему не хотелось раскрывать рот.
- Тебе просто надо позавтракать, - подбодрил его Гарри. - Пошли.
Когда они пришли, Большой зал быстро наполнялся, все говорили громче и шумели больше обычного. Когда они шли мимо слизеринского стола, шум невообразимо усилился; Гарри огляделся и заметил, что кроме традиционных зелёно-серебристых шарфов и шляп все нацепили серебряные значки в форме чего-то вроде короны. Многие из них почему-то махали Рону, громко хохоча. Гарри попытался разглядеть надпись на значках, проходя мимо, но так спешил проводить Рона до их стола, что не стал отвлекаться на чтение.
За гриффиндорским столом их горячо поприветствовали, все были в красно-золотом, но ободряющие крики не подняли настроение Рону, а сбили остатки его настроя; он съёжился на ближайшем сиденье с таким видом, словно пришёл на свою последнюю трапезу.
- Я, видимо, с ума сошёл, когда взялся за это, - хрипло прошептал он. – Сошёл с ума.
- Не пори чушь, - твёрдо сказал Гарри, пододвигая ему разные хлопья. - Всё у тебя будет хорошо. Нервничать - нормально.
- Я ничтожество, - прохрипел Рон. – Неудачник. Хоть убей меня – не сыграю. О чём я думал?
- Возьми себя в руки, - сурово приказал Гарри. – Вспомни, как ты однажды отбил мяч ногой, даже Фред с Джорджем признали, что вышло блестяще.
Рон повернулся к Гарри с мукой на лице.
- Это вышло невзначай, - с горечью прошептал он. – Я не собирался этого делать… я соскользнул с метлы, когда никто не видел, потом пытался взобраться обратно и нечаянно пнул квофл.
- Ну хорошо, - сказал Гарри, быстро оправившись от этого неприятного сюрприза. - Ещё несколько таких несуразностей, и победа у нас в кармане!
Гермиона с Джинни сели напротив них в красно-золотых шарфах и перчатках и с такими же розетками.
- Как самочувствие? – спросила Джинни Рона, созерцавшего остатки молока на дне своей пустой чашки из-под хлопьев и как будто всерьёз подумывавшего утопиться там.
- Он просто нервничает, - ответил Гарри.
- Тогда это добрый знак, я бы никогда не была уверена в хорошей сдаче экзаменов, если бы не нервничала хоть капельку, - горячо сказала Гермиона.
- Привет, - раздался позади них протяжный мечтательный голос. Гарри обернулся: из-за рейвенкловского стола выскользнула Луна Лавгуд. Многие глазели на неё, кое-кто в открытую смеялся и показывал пальцем: она умудрилась обзавестись шапкой в форме львиной головы в натуральную величину и нахлобучить её на себя.
- Я болею за Гриффиндор, - пояснила Луна, показав на шапку, что было излишне. – Смотрите, как она действует…
Она дотянулась до макушки палочкой и стукнула по шапке, которая раскрыла пасть и издала самый настоящий рык, отчего все вокруг вздрогнули.
- Что, хороша? – радостно спросила Луна. – Я ещё хотела, чтобы она пережёвывала слизеринскую змею, но увы, не успела. В общем… удачи, Рональд!
Она ушла. Они ещё толком не отошли от изумления при виде шапки Луны, как к ним подбежала Анджелина в компании Кэти и Алисии, брови которой, к счастью, мадам Помфри привела в надлежащий вид.
- Как будете готовы, - сказала она, - сразу пойдём на площадку, проверим, как там дела и переоденемся.
- Мы скоро будем, - заверил её Гарри. – Просто Рону надо немного позавтракать.
Однако через десять минут стало ясно, что Рону кусок в горло не идёт, и Гарри подумал, что лучше отвести его в раздевалку. Когда они вставали из-за стола, Гермиона тоже поднялась, схватила Гарри за руку и оттащила его в сторону.
- Смотри, чтобы Рон не увидел, что написано на значках у слизеринцев, - поспешно прошептала она.
Гарри вопросительно взглянул на неё, но она предостерегающе покачала головой – Рон как раз подбирался к ним с потерянным и унылым видом.
- Удачи, Рон, - сказала Гермиона, поднимаясь на цыпочки и целуя его в щёку. – И тебе, Гарри…
Идя вдоль Большого зала, Рон стал потихоньку приходить в себя. Он удивлённо дотронулся до места, куда его поцеловала Гермиона, словно не был полностью уверен, что это действительно было. Он был слишком рассеян и не замечал ничего вокруг, но Гарри, проходя мимо слизеринского стола, бросил любопытный взгляд на значки в форме короны и на этот раз разобрал выбитые на них слова:
«Уизли – наш король»
С неприятным ощущением, что это не значит ничего хорошего, он поспешно вывел Рона в вестибюль и свёл с крыльца на ледяной воздух.
Они поспешили по скользкой лужайке к стадиону. Замёрзшая трава хрустела у них под ногами. Ветер не дул, а небо было жемчужно-белым, что значило, что видимость будет хорошей, без слепящего глаза солнечного света. Гарри сообщил по пути об этом Рону, но вряд ли Рон слушал.
Когда они вошли, Анджелина уже переоделась и разговаривала с остальной командой. Гарри с Роном надели форму (Рон несколько минут пытался надеть свою задом наперёд, пока Алисия не пожалела его и не помогла), потом сели и стали слушать речь перед игрой, а снаружи нарастал гул голосов – народ шёл из замка на стадион.
- В общем, я только что узнала об обновлении состава в команде Слизерина, - сказала Анджелина, заглянув в клочок пергамента. – Прежние отбивалы, Деррик и Боул, ушли, но похоже, что Монтэгю заменил их не столько теми, кто хорошо летает, сколько обычными гориллами. Этих двух типов зовут Крэбб и Гойл, я не очень-то их знаю…
- Мы знаем, - дружно вставили Гарри и Рон.
- Что ж, судя по их виду, они вряд ли отличают один конец метлы от другого, - сказала Анджелина, засовывая пергамент в карман, - но я всегда удивлялась, как Деррик с Боулом умудряются найти дорогу на поле без указателей.
- Крэбб с Гойлом из того же теста, - заверил её Гарри.
Снаружи слышался шум сотен шагов – зрители поднимались на трибуны. Несколько человек пели, но Гарри не разбирал слов. Он начал нервничать, но знал, что его волнение несравнимо с волнением Рона, прижавшего руки к животу и смотрящего прямо перед собой в одну точку с отпавшей челюстью и бледно-серым лицом.
- Пора, - глухо проговорила Анджелина, посмотрев на часы. - Идёмте… удачи всем нам.
Все встали, вскинули на плечи мётлы и вышли гуськом из раздевалки на бледный солнечный свет. Их громко приветствовали, Гарри по-прежнему слышал пение, но оно тонуло в криках и свисте.
Слизеринская команда уже стояла и ждала их. Они тоже прикололи серебряные значки в форме корон. Новый капитан Монтэгю был такого же сложения, как и Дадли Дурсли, а его руки напоминали волосатые окорока. За ним теснились почти такие же крупные Крэбб и Гойл, тупо моргающие от света и вертящие в руках свои новые биты. Малфой стоял сбоку, его белокурые волосы блестели на солнце. Он поймал взгляд Гарри и скорчил рожу, хлопнув по значку-короне на груди.
- Капитаны, обменяйтесь рукопожатиями, - скомандовала судья мадам Хуч, и Анджелина и Монтэгю подошли друг к другу. Гарри был уверен, что Монтэгю пытался сломать Анджелине пальцы, хоть она и не поморщилась. – Оседлайте мётлы…
Мадам Хуч взяла в рот свисток и дунула в него.
Выпустили мячи, и четырнадцать игроков взмыли вверх. Гарри уголком глаза заметил, что Рон устремился к кольцам. Гарри взлетел повыше, уклонился от бладжера и устроился над полем, высматривая золотую искорку; на другом конце стадиона Драко Малфой делал то же самое.
- И вот Джонсон… квофл у Джонсон, что за игрок эта девушка, год за годом это говорю, а она всё меня не замечает…
- ДЖОРДАН! – возопила профессор МакГонагалл.
— …просто для сведения, профессор, чтобы чуточку интереснее было… она обхитрила Уоррингтона, пролетела мимо Монтэгю… oй… ей сзади досталось бладжером от Крэбба… Moнтэгю подхватывает квофл, Монтэгю разворачивается над полем и… отличный удар бладжером от Джорджа Уизли, бладжер попадает Монтэгю по голове, он роняет квофл, Кэти Белл подхватывает, гриффиндорка Кэти Белл перебрасывает мяч Алисии Спиннет, и Спиннет мчится прочь…
Комментарии Ли Джордана звонко разносились по стадиону, и Гарри весь превратился в слух, несмотря на то, что ветер дул ему в уши, а толпа вопила, улюлюкала и распевала.
— …обходит Уоррингтона, уворачивается от бладжера… молодец, Алисия… и всем это нравится, давайте-ка послушаем, что они поют!
Ли замолк, чтобы послушать, и со стороны зелёно-серебряного моря слизеринцев послышалось громкое и чёткое пение:
Какова Уизли роль?
У колец он никакой!
Каждый слизеринец, пой:
«Ты, Уизли, наш король.
Голова твоя с дырой,
А помойка – дом родной.
Не старайся, квофл не твой.
Ты, Уизли, наш король!»
— …и Алисия пасует Анджелине! – прокричал Ли, и Гарри круто развернулся, кипя от того, что он только что услышал; он понял, что Ли пытается заглушить слова песни. – Давай же, Анджелина — она, похоже, сейчас расправится с вратарём!.. ОНА ДЕЛАЕТ БРОСОК… ОНА… aaaa…
Слизеринский вратарь Блетчли отразил удар; он бросил квофл Уоррингтону, который устремился прочь с ним в руках, виляя между Алисией и Кэти; чем ближе он подлетал к Рону, тем громче раздавалась песня.
Ты, Уизли, наш король,
Ты, Уизли, наш король,
Не старайся, квофл не твой.
Ты, Уизли, наш король.
Гарри не смог удержаться: прекратив высматривать снитч, он стал описывать круги и наблюдать за Роном, одинокой фигурой на дальнем краю поля, носящимся перед тремя голевыми кольцами, в то время как на него надвигался массивный Уоррингтон.
— …и вот Уоррингтон с квофлом, Уоррингтон собирается забить, бладжер его не достанет, впереди лишь вратарь…
С трибун, где сидели слизеринцы, снова раздалось слаженное пение:
Какова Уизли роль?
У колец он никакой…
— …итак, это первое испытание для нового гриффиндорского вратаря Уизли, брата отбивал Фреда и Джорджа и новый многообещающий талант команды… давай, Рон!
Но со стороны слизеринцев раздался восторженный визг: Рон поспешно нагнулся, широко расставив руки, и квофл пролетел между ними прямо в центральное кольцо.
- Слизерин открывает счёт! – послышался голос Ли среди воплей и улюлюканья толпы, - значит, 10:0 в пользу Слизерина… не повезло, Рон.
Слизеринцы распелись ещё громче:
ГОЛОВА ТВОЯ С ДЫРОЙ,
А ПОМОЙКА – ДОМ РОДНОЙ…
— …и Гриффиндор снова завладел квофлом, Кэти Белл прокладывает себе путь… — неистово закричал Ли, хотя пение стало таким оглушительным, что он вряд ли слышал самого себя сквозь него.
НЕ СТАРАЙСЯ, КВОФЛ НЕ ТВОЙ.
ТЫ, УИЗЛИ, НАШ КОРОЛЬ…
- Гарри, ТЫ ЧЕМ ЗАНЯТ? – прокричала Анджелина, пролетая мимо него на помощь Кэти. – СЛЕДИ!
Гарри осознал, что уже минуту с лишним висит в воздухе, наблюдая за матчем и не заботясь о снитче; он в ужасе спикировал и начал снова описывать круги над полем, озираясь и стараясь не обращать внимания на хор, гремящий на стадионе:
ТЫ, УИЗЛИ, НАШ КОРОЛЬ,
ТЫ, УИЗЛИ, НАШ КОРОЛЬ…
В поле его зрения снитча не было; Малфой по-прежнему описывал круги над стадионом, как и он. Они пересеклись, разлетелись в разные стороны, и Гарри успел услышать громкое пение Малфоя:
ГОЛОВА ТВОЯ С ДЫРОЙ…
— …и снова Уоррингтон! - прокричал Ли. - Он передаёт Пьюси, Пьюси пролетает мимо Спиннет, ну-ка, Анджелина, ты можешь перехватить… оказывается, не можешь… но вот красиво посланный бладжер от Фреда Уизли, то есть, от Джорджа Уизли, да ладно, какая разница, от одного из них, и Уоррингтон роняет квофл, а Кэти Белл… э-э… тоже роняет его… так что квофл у Монтэгю, капитан команды Слизерина Монтэгю хватает квофл и прокладывает себе путь, ну-ка, Гриффиндор, покажи ему!
Гарри подлетел к краю стадиона со стороны слизеринских голевых колец, заставляя себя не глядеть, что делается с краю, где находится Рон. Подлетев к слизеринскому вратарю Блетчли, он услышал, что тот распевает в унисон с толпой:
У КОЛЕЦ ОН НИКАКОЙ…
— … и Пьюси снова обошёл Алисию и летит прямо к воротам, прегради ему путь, Рон!
Гарри и не оборачиваясь понял, что произошло: со стороны гриффиндорцев раздался ужасный рёв, а со стороны слизеринцев – вопли и аплодисменты. Посмотрев вниз, Гарри увидел мопсообразное лицо Пэнзи Паркинсон перед трибунами; она стояла спиной к полю и дирижировала слизеринскими болельщиками, орущими:
КАЖДЫЙ СЛИЗЕРИНЕЦ, ПОЙ:
«ТЫ, УИЗЛИ, НАШ КОРОЛЬ!»
Но 20:0 – ещё не страшно, у Гриффиндора ещё есть время, чтобы поймать снитч. Ещё несколько голов – и они, как обычно, будут впереди. Так успокаивал себя Гарри, лавируя между остальными игроками в погоне за чем-то блестящим, но оказалось, что это браслет от часов Монтэгю.
Но Рон пропустил ещё два мяча. Гарри был на грани паники – ему хотелось найти снитч сейчас же. Поймать бы его поскорее да закончить игру!
— …и Кэти Белл из Гриффиндора обходит Пьюси, облетает Монтэгю, отличный манёвр, Кэти, пасует Джонсон, Анджелина Джонсон ловит квофл, летит мимо Уоррингтона, стремится к кольцам, давай, Анджелина… ГРИФФИНДОР ЗАБИВАЕТ! Счёт 40:10, 40:10 в пользу Слизерина, и квофл у Пьюси…
Гарри услышал рёв нелепой шляпы Луны в виде головы льва среди воплей гриффиндорцев, и у него поднялось настроение; разрыв всего тридцать очков, это ничего, они легко отыграются. Гарри увернулся от бладжера, посланного Крэббом в его направлении, и возобновил своё неистовое кружение над полем в поисках снитча, не сводя глаз с Малфоя – вдруг он даст понять, что заметит снитч, но Малфой, как и он сам, продолжал кружить над стадионом в бесплодных поисках…
— …Пьюси пасует Уоррингтону, Уоррингтон – Монтэгю, Монтэгю – обратно Пьюси… вмешивается Джонсон, квофл у Джонсон, она пасует Белл, хорошо… то есть, плохо… бладжер от слизеринца Гойла попадает в Белл, и мяч снова у Пьюси…
ГОЛОВА ТВОЯ С ДЫРОЙ,
А ПОМОЙКА – ДОМ РОДНОЙ.
НЕ СТАРАЙСЯ – КВОФЛ НЕ ТВОЙ.
Но Гарри наконец-то увидел его: маленький трепещущий золотой снитч метался в нескольких футах от земли на слизеринской части поля.
Он спикировал…
Через несколько секунд Малфой возник слева от Гарри этакой зелёно-серебристой кляксой, распластавшейся на своей метле…
Снитч подскочил к шесту одного из голевых колец и полетел к противоположным трибунам; такая смена направления оказалась на руку Малфою, который был ближе; Гарри развернул свою «Молнию», они с Малфоем летели бок о бок…
В нескольких футах от земли Гарри убрал правую руку с метлы и протянул её к снитчу… Малфой справа от него тоже вытянул руку, чтобы нащупать снитч…
Две секунды замершего дыхания и отчаяния пролетели, как ветер — пальцы Гарри сомкнулись вокруг маленького трепещущего мячика… ногти Малфоя безнадёжно царапнули тыльную сторону руки Гарри… Гарри направил метлу вверх, держа в руке трепещущий мячик, и зрители-гриффиндорцы одобрительно закричали…
Дело в шляпе, неважно, что Рон пропустил эти мячи, раз Гриффиндор победил, об этом вскоре забудут…
ТРАХ!
Гарри получил бладжером прямо по крестцу и слетел с метлы. К счастью, он был всего в пяти-шести футах над землёй, потому что спустился за снитчем, но это роли не играло – он упал навзничь на заиндевелое поле. Он услышал пронзительный свисток мадам Хуч, рёв трибун вперемешку с улюлюканьем, злобные выкрики и насмешки, удар и безумный вопль Анджелины.
- Ты в порядке?
- Само собой, - мрачно ответил Гарри, беря её за протянутую руку и позволяя помочь ему встать. Мадам Хуч устремилась мимо него к одному из слизеринских игроков, хотя к кому именно – он разглядеть не мог.
- Это был тот мерзавец Крэбб, - сердито объяснила Анджелина. - Он послал в тебя бладжер, как только увидел, что ты поймал снитч… но мы победили, Гарри, мы победили!
Гарри услышал позади фырканье и обернулся, по-прежнему сжимая в руке снитч; рядом приземлился Драко Малфой. Он до сих пор строил рожи, хоть и был бледен от ярости.
- Что, спас шкуру Уизли? – спросил он у Гарри. – В жизни не видел худшего вратаря… но у него же голова с дырой… как тебе мой стишок, Поттер?
Гарри промолчал. Он пошёл к игрокам своей команды, которые спускались один за другим, радостно крича и потрясая кулаками; все, кроме Рона, который слез с метлы у самых голевых шестов и потихоньку побрёл к раздевалке один.
- Мы хотели ещё пару стишков сочинить! – крикнул Малфой Кэти и Алисии, обнимавшим Гарри. – Но не нашли рифм к словам «жирняга» и «уродка» - мы, так сказать, хотели спеть про его мамашу…
- Зелен виноград, - сказала Анджелина, глядя на Малфоя с отвращением.
— …и к словам «никчёмный неудачник» не нашли — так сказать, про его папашу…
Фред и Джордж поняли, о чём толкует Малфой. Прекратив пожимать Гарри руку, они напряглись и посмотрели на Малфоя.
- Брось! – тут же сказала Анджелина, хватая Фреда за руку. – Брось, Фред, пусть разоряется, он просто бесится из-за проигрыша, мелкий зазнайка…
— …но тебе-то, Поттер, семейка Уизли нравится? – ухмыльнулся Малфой. – И на каникулы к ним приезжал, да? Не пойму, как ты выносишь эту вонь, но коль скоро у маглов пожил, так тебе и эта хибара ароматной кажется…
Гарри обхватил Джорджа. Анджелине, Алисии и Кэти пока удавалось не дать Фреду броситься на Малфоя, уже смеющегося в открытую. Гарри огляделся в поисках мадам Хуч, но она до сих пор распекала Крэбба за недозволенный удар бладжером.
- А может быть, - продолжил Малфой, смелея по мере отступления назад, - ты, Поттер, таки помнишь, как воняло в доме твоей мамаши, и свинарник Уизли напоминает тебе об этом?..
Гарри сам не понял, как отпустил Джорджа, всё, что он помнил – это как они оба тут же набросились на Малфоя. Он совсем забыл, что на них смотрят все учителя: он хотел лишь одного – отделать Малфоя как можно больнее; палочку доставать было некогда, поэтому он просто со всего размаху заехал Малфою в живот кулаком, в котором сжимал снитч…
- Гарри! ГАРРИ! ДЖОРДЖ! НЕТ!
Вокруг визжали девчонки, орал Малфой, ругался Джордж, свистел свисток, толпа вокруг вопила, но Гарри было наплевать. Лишь когда кто-то рядом крикнул “Импедимента!” и он упал навзничь под действием заклинания, он перестал молотить по каждому дюйму тела Малфоя, до которого доставал.
- Что вы тут развели? – прикрикнула мадам Хуч, едва Гарри встал на ноги. Похоже, что заклинание послала она – в одной руке она держала свисток, в другой палочку, а её метла валялась в нескольких футах в стороне. Малфой, воя и скуля, скрючился на земле, из носа у него текла кровь, у Джорджа была прокушена губа, Фреда силой удерживали все три охотника, а позади хихикал Крэбб. – В жизни подобного поведения не видела — марш оба в замок и прямо в кабинет главы своего Дома! Идите! Сейчас же!
Гарри и Джордж развернулись и молча ушли с поля, оба прихрамывали. Вопли и улюлюканье толпы слышались всё тише; так они дошли до вестибюля, где не слышали ничего, кроме собственных шагов. Гарри ощутил, что у него в правой руке что-то дёргается - именно ею он заехал Малфою в челюсть. Он увидел серебряные крылышки снитча, вылезающие между его пальцами – мячик пытался вылететь.
Они ещё не дошли до двери кабинета профессора МакГонагалл, как она сама вышла им навстречу из коридора позади. Она сорвала дрожащими руками гриффиндорский шарф со своей шеи и с яростным выражением лица устремилась к ним.
- Сюда! – сурово сказала она, показав на дверь. Гарри и Джордж вошли. Она села за стол и обернулась к ним, дрожа от бешенства и отбросив гриффиндорский шарф в сторону на пол. - Ну? – вопросила она. – Никогда не видела ничего отвратительнее. Двое на одного! Объяснитесь!
- Малфой спровоцировал нас, - сдавленным голосом ответил Гарри.
- Спровоцировал? – вскричала профессор МакГонагалл, так шарахнув кулаком по столу, что жестянка соскользнула на пол и раскрылась, а имбирные тритоны рассыпались по полу. – Разве он как раз не проиграл? Само собой, ему захотелось спровоцировать вас! Но что такого он вам сказал, что дало вам право вдвоём…
- Он оскорблял моих родителей, - выпалил Джордж. – И мать Гарри.
- Но вместо того, чтобы предоставить мадам Хуч со всем разобраться, вы решили устроить напоказ магловскую драку, так, что ли? – прокричала профессор МагГонагалл. – Вы хоть соображаете, что вы?..
- Кхем, кхем.
Гарри с Джорджем обернулись. В дверях стояла Долорес Амбридж, закутанная в зелёную твидовую мантию, что увеличивало её сходство с большой жабой, и улыбалась своей ужасной, тошнотворной, зловещей улыбкой; Гарри понял, что беда неминуема.
- Могу ли я вам помочь, профессор МакГонагалл? – спросила профессор Амбридж самым что ни на есть ядовито-сладким голоском.
Кровь бросилась в лицо профессора МакГонагалл.
- Помочь? – напряжённо спросила она. – Что значит “помочь"?
Профессор Амбридж вошла в кабинет, по-прежнему тошнотворно улыбаясь.
- Ну, я подумала, что вы будете благодарны, если ещё кто-то из руководства…
Если бы из ноздрей профессора МакГонагалл полетели искры, Гарри не удивился бы.
- Вы ошиблись, - сказала она, отвернувшись от Амбридж. – А теперь оба слушайте внимательно. Мне безразлично, как именно спровоцировал вас Малфой, мне безразлично, даже если он оскорбил каждого из членов ваших семей: вы вели себя отвратительно, и я оставлю каждого из вас после уроков на неделю! Не смотрите на меня так, Поттер, вы этого заслужили! И если хоть один из вас хоть когда-нибудь…
- Кхем, кхем.
Профессор МакГонагалл прикрыла глаза, словно молясь о ниспослании терпения, и снова повернулась лицом к профессору Амбридж.
- Да?
- Я думаю, они заслуживают большего, чем оставаться после уроков, - ответила Амбридж, улыбнувшись ещё шире.
Профессор МакГонагалл широко раскрыла глаза.
- Но к сожалению, - сказала она, пытаясь улыбнуться точно так же, но её улыбка скорее походила на спазм, - значение имеет то, что думаю я, поскольку они в моём Доме, Долорес.
- Однако, Минерва, - ухмыльнулась профессор Амбридж, - я думаю, что вы сейчас поймёте, что значение имеет то, что думаю я. Так, где он? Корнелиус только что прислал его… то есть, - она притворно засмеялась, роясь в сумочке, - Министр только что прислал его… aх да…
Она вынула лист пергамента, развернула его и демонстративно прокашлялась, прежде чем прочесть, о чём в нём речь.
- Кхем, кхем… «Декрет об образовании № 25».
- Что, ещё один?! – в ужасе воскликнула профессор МакГонагалл.
- Ну да, - ответила Амбридж с той же улыбкой. – На самом деле, Минерва, именно вы дали мне понять, что нам нужны поправки… помните, как вы переубеждали меня, когда я не хотела, чтобы гриффиндорская команда по квиддичу осталась? Как вы обратились к Дамблдору, который настоял на разрешении команде играть? Но теперь всё иначе. Я тут же связалась с Министром, и он совершенно со мной согласен, что если Верховному Ревизору не предоставить права лишать учеников привилегий, то она… то есть я… буду иметь меньше власти, чем обычные учителя! Так разве теперь вы не понимаете, Минерва, насколько я была права, пытаясь не позволить гриффиндорской команде остаться? Ужасные характеры… в общем, я начала читать поправку… кхем, кхем… «С данного момента Верховный Ревизор получает высшую власть в отношении всех наказаний, санкций и лишения привилегий, свойственных студентам Хогвартса, и власть изменять наказания, санкции и лишение привилегий, назначенные другим персоналом. Подписал: Корнелиус Фадж, Министр магии, кавалер ордена Мерлина первого класса, и т.д. и т.п.».
Она свернула пергамент и положила его обратно в сумочку, не переставая улыбаться.
- Итак… я считаю, что мне придётся навсегда отстранить этих двоих от игры в квиддич, - сказала она, глядя то на Гарри, то на Джорджа.
Снитч неистово затрепетал у Гарри в руке.
- Отстранить нас? – переспросил он, слыша себя словно издали. – От игры… навсегда?
- Да, мистер Поттер, я считаю, что пожизненное отстранение пойдёт вам на пользу, - ответила она, видя, как он силится понять её слова, и улыбнувшись ещё шире. – И вас, и мистера Уизли. И я считаю, что для пущей надёжности следует отстранить и брата-близнеца этого молодого человека… если бы товарищи по команде не удержали его, то я уверена, что и он напал бы на молодого мистера Малфоя. Их мётлы, разумеется, подлежат конфискации; мне придётся надёжно спрятать их у себя в кабинете дабы гарантировать, что мой запрет не будет нарушен. Но я всё-таки действую разумно, профессор МакГонагалл, - продолжила она, обернувшись к профессору МакГонагалл, которая стояла неподвижно, как вырезанная изо льда, и в упор смотрела на неё. – Остальные члены команды могут продолжать играть, я не видела ни от одного из них никаких признаков агрессии. Ну что же… хорошего вам дня.
И с весьма самодовольным видом Амбридж покинула кабинет. Воцарилась гнетущая тишина.
* * *
- Отстранили, - сказала Анджелина замогильным голосом поздним вечером в общей комнате. - Отстранили. Ни искателя, ни отбивал… что же нам делать?
Они словно и не выигрывали этот матч. Везде виднелись безутешные и сердитые лица; сама команда сгрудилась у камина – все, кроме Рона, которого никто не видел с самого конца матча.
- Какая несправедливость, - буркнула Алисия. – В смысле, как насчёт Крэбба и бладжера, который он послал уже после свистка? Его-то она отстранила?
- Нет, - подавленно ответила Джинни (они с Гермионой сидели по бокам от Гарри). – Ему только задали писать строчки, я слышала, как за ужином Монтэгю потешался над этим.
- И Фреда отстранили, хотя он ничего не сделал! – разозлилась Алисия, стукнув кулаком по колену.
- Я не виноват, что не сделал, - с жуткой гримасой на лице вставил Фред. - Я бы этого подонка в порошок стёр, если бы вы втроём меня не удерживали.
Гарри уныло взглянул в тёмное окно. Шёл снег. Пойманный им снитч летал по всей общей комнате, студенты следили за его полётом, словно загипнотизированные, а Криволап скакал со стула на стул, пытаясь поймать его.
- Я спать, - сказала Анджелина, медленно поднимаясь. – Вдруг всё это окажется просто дурным сном… может, завтра я проснусь, и окажется, что мы ещё не играли…
Вскоре вслед за ней ушли и Алисия с Кэти. Чуть позже Фред с Джорджем тоже улизнули под сердитые взгляды всех, мимо кого они проходили, да и Джинни надолго не задержалась. У камина остались только Гарри с Гермионой.
- Рона видел? – тихонько спросила Гермиона.
Гарри покачал головой.
- Видимо, избегает нас, - сказала Гермиона. – Где он, по-твоему?..
Но в этот самый миг позади послышался скрип, Толстая Дама сдвинулась, и в дыру за портретом ввалился Рон – очень бледный и с заснеженными волосами. Увидев Гарри с Гермионой, он встал, как вкопанный.
- Где ты был? – с тревогой спросила Гермиона и вскочила.
- Гулял, - промямлил Рон. Он по-прежнему был в форме для квиддича.
- Ты совсем замёрз, - сказала Гермиона. – Иди садись!
Рон подошёл к камину и погрузился в кресло, стоявшее дальше всех от места Гарри, не глядя на него. Снитч начал описывать круги у них над головами.
- Прости меня, - промямлил Рон, глядя себе под ноги.
- За что? – спросил Гарри.
- За то, что я возомнил, что могу играть в квиддич, - ответил Рон. – Первое, что я сделаю завтра – уйду из команды.
- Если ты уйдёшь, в команде останется только три игрока, - вспылил Гарри. – Заметив изумлённый взгляд Рона, он пояснил: - Меня навсегда отстранили от игры. Фреда с Джорджем тоже.
- Что? – ахнул Рон.
Гермиона рассказала ему обо всём, что произошло - Гарри был не в силах рассказывать снова. Когда она закончила, у Рона на лице отразилось страдание.
- Это я во всём виноват…
- Ты же не заставлял меня бить Малфоя, - рассердился Гарри.
— …не играй я в квиддич так ужасно…
— …твоя игра тут ни при чём.
— …меня задела эта песня…
— …она задела бы кого угодно.
Гермиона встала и отошла к окну подальше от их спора, глядя на кружащий снаружи снег.
- Слушай, прекрати сейчас же! – взорвался Гарри. – И так тошно, а тут ещё ты винишь себя во всём на свете!
Рон промолчал, уныло глядя на промокший подол своей мантии. Вскоре он мрачно произнёс:
- Хуже в жизни у меня ничего не было.
- Вступай в клуб, - горько отозвался Гарри.
- Ну, - сказала Гермиона слегка дрожащим голосом, - по-моему, кое-что вас обоих взбодрит.
- Да ну? – недоверчиво спросил Гарри.
- Ага, - ответила Гермиона, отвернувшись от чёрного, занесённого снегом окна и улыбаясь до ушей. – Хагрид вернулся.