Бог в моей жизни

Я родилась в Советском Союзе, росла в одной из серых «совковых» многоэтажек, в школе меня учили не верить в Бога, моя юность пришлась на шальные 90-е…
Во времена махрового атеизма в поле моего внимания, изредка, попадали странные рассказы о проявлениях потусторонних сил в жизни некоторых людей, обычно темных. Я не относилась к таким историям серьезно, объясняла их себе проблемами с психикой. Но в глубине души таким рассказчикам немного завидовала: моя реальность казалась мне обычной до тошноты -  ну хоть бы какой намек на параллельный мир…
В 20 лет по милости Божьей я пережила сверхъестественную встречу с Творцом Вселенной. С тех пор духовная реальность, сопровождающая мою естественную жизнь, перестала быть для меня сокрытой. О действии невидимого Бога в жизни моей и близких мне людей я и хочу рассказать в своем свидетельстве. Понятно, при этом мне не удастся обойти и упоминания о кознях и разрушительных планах врага душ человеческих.
А еще мой рассказ - это немного повесть о времени, которое я пережила в России: Перестройка – Девяностые – Начало двухтысячных.  Глазами человека, старающегося следовать за Христом.
 
Когда я родилась
 
Это случилось около 4-х утра в первый день осени. В ясный погожий день. Мама проснулась прямо напротив окна; первое, что она увидела – ярко-синее небо в обрамлении золотистой листвы. И на всю эту безмятежность надвигалась зловещая черная туча. Мамино сердце сжалось от страха за только что рожденную малышку. Это беспокойство за меня сопровождало ее еще долгие годы. 
 
Куда-то делись спички

Говорят, у детей есть ангелы-хранители. У меня он точно был. Иначе откуда взялось то необъяснимое знание в детстве, что со мной ничего плохого не случится? 
Как-то, будучи лет восьми, я вернулась из школы после второй смены. Родители приходили часа на полтора позже. Как обычно, я открыла дверь своим ключом, оставила в комнате портфель и пошла на кухню разогревать чайник. У нас был газ. Почему-то в тот раз спичек на привычном месте не оказалось. Чаю очень хотелось, я настойчиво шарила тут и там, но – они словно растворились. С досадой я ушла с кухни дожидаться маму. 
Прошли годы, уже, будучи подростком, я как-то услышала мамин разговор с соседкой. Она рассказывала, что, вернувшись в тот вечер домой, еще в прихожей ощутила явный запах газа. В кухне он еще усилился: где-то была течь или что-то не крепко завинтили… Когда я пожаловалась, что не смогла чайник включить, потому что спички пропали, у мамы внутри все похолодело: беды не случилось чудом. А спички были вот они - прямо за сахарницей, стоящей на столе. Очень странно, что я их не заметила. Видимо, тогда мое время еще не пришло.
 
Маленькие трагедии
 
Малышка очень любила отца. И когда он надолго уезжал в командировки, стараясь заработать, едва научившаяся говорить девочка бесконечно и разочарованно повторяла: «Где папа Юа… нет папы Юы…»
Но вот она научилась ходить, ей уже больше года, и сегодня отец берет ее с собой на парад. Все так возбуждены и чему-то рады, и она тоже радуется и ждет чего-то необыкновенного. Ей нравится ее новое теплое пальтишко, и белые снежинки, и красные флажки, и то, что она, как большая, сама шагает рядом с папой, держа его за руку. Вот к ним присоединяются какие-то веселые дядьки – папины друзья. Она немножко смущена, когда к ней обращаются, но взрослые быстро теряют к ней интерес. Их интересует нечто другое. В центре их круга появляется бутылка в компании с гранеными стаканами. И пока мужчины поклоняются зеленому змию, мир ребенка раскалывается на две половинки. Нечто холодное и тяжелое вползает в девочкино сердечко: она чувствует, что больше не нужна папе, что она никому не интересна, совсем одна и ее некому защитить. Так маленький человек знакомится с духом отверженности.   
Душа человека – поле битвы между силами Добра и Зла. Дьявол нацелен на детей, стараясь по возможности посеять свои семена в их сердцах, с расчетом, что сорняки вырастут и заглушат все доброе.  Или, по крайней мере, заставят человеческую личность страдать, мешая быть такой, какой ее задумал Творец. Враг человеческий наносит маленькой душе раны, за которые потом цепляются бесы. Вот, например, одна из таких незаметных никому трагедий.

«Тебе и имени нет…»
 
Не помню, когда это началось, но помню, что рано, лет в шесть. Вечер. Я выхожу на балкон, зная, что сейчас случится нечто таинственное. Вглядываюсь в темное августовское небо с далекими мерцающими звездами. Чувствую, как оттуда на меня смотрит Некто, кто видит все мои мысли. Я забываю о времени. Все последние события проходят в моей голове, словно я рассказываю о них этому Кому-то. Я говорю (точнее думаю) о них именно с той точки зрения, с какой они меня волнуют. Как бы снова пережевываю то, что пережила за неделю. Но уже не одна. В этих мыслях-рассказах уже происшедшее соединяется с моими мечтами, вопросами и желаниями. Я могу задавать вопросы. Проходя перед НИМ, кусочек жизни становится для меня ясным и успокаивается на определенной полочке моего сознания.
Такой «разговор» может продолжаться долго, он оканчивается чувством завершенности и внутреннего порядка. Ощущение времени снова возвращается.
- Что ты там делаешь на балконе часами? – с подозрением спрашивает  мама. Я говорю, что играю. Как ей объяснить, что на меня находит?
Разве она может ответить на все мои вопросы? Разве она может дать моей душе такой мир и порядок, как этот молчаливый разговор с Неведомым?
Уже будучи гораздо старше, я попыталась это выразить словами:

Прости меня и успокой
Перенеси и спаси
Твой голос – Вечный Покой
Мой – беспокойные дни
 
Мой быстротечность и тлен
И если дом мой – Земля,
Ты – милость мне, странность мне, Ты то, что, может быть, я.
 
Прости меня и молчи
И мне так легче дышать,
А хочешь голос забрать,
Так лучше все забери.
 
Мне невозможно молчать,
И Ты мне Суд, Ты мне Свет,
Ты всё, что есть у меня,
Тебе и имени нет.
 
И ни одной зацепки!

Прошли годы, я старшеклассница. Эти «молчания на балконе» - так я это называла: «молчать на балконе»  - продолжаются, хотя уже гораздо реже. Слишком много «шумов», слишком много ветров стучится в мою душу. 
Это начало 90-х. На наши неискушенные умы обрушилась лавина новой информации. Хорошо запомнился эпизод, как на уроке литературы учительница знакомила нас с книжками по белой и черной магии. Это было  ново и казалось прогрессивным – она просто расширяла наш кругозор. 
Ворвавшаяся через развалины «железного занавеса» тьма всеми силами старается опутать и затащить целое поколение в ад. В чем преуспевает. У многих из нас нет противоядия лжи, нет внутренней опоры, «развенчивание идеалов» происходит на наших глазах, мы принимаем, что нельзя ни во что верить. Одного за другим нас отрывает, как листья, и уносит пыльный вихрь. Я одна из таких. Мое сознание ломается, и я впускаю в свою жизнь разрушение. 
Никто не видит внутренних драм, впрочем, по внешним признакам это можно определить. Но чем поможешь надтреснутой душе?
Вечер. Перед сном мы с сестрой разбираем кровати, она что-то выговаривает мне о моем неправильном мироощущении и поведении… В какой-то момент я перестаю ее слушать и вдруг внутренним зрением вижу: яма. Очень глубокая и вся сплошь покрытая черной слизью. И я уже оторвалась от края пропасти и начала  скольжение по лоснящейся стене вниз. Я прихожу в ужас от понимания, что на склизких стенках - ни единой зацепки! Ничто не может меня остановить от скольжения на самое дно.
 
Медные небеса
 
Моюсь в ванной, думая о случайном любовнике. Беру гитару, перед глазами встает образ: темная холодная лестничная клетка, где разбита последняя лампочка. 
 
От первозданной чистоты
Так ничего не остается
Она как блюдце разобьется,
Низвергнутая с высоты
 
И там, где павшая звезда
В ночи сияла бесконечно
Глубоко в небе навсегда
Остался след остроконечный
 
И вот уж ветер подхватил
Тебя, и как былинку кружит
А в небе столько всяких дыр
А ты и сам себе не нужен
 
И видишь на своем пути
Лишь вереницы звезд померкших
И молишь – Господи, прости
Я не могу во тьме кромешной!
 
Ведь я не кошка, не сова
Я не могу совсем без света
Но это жалкие слова
И тщетно ждать на них ответа
 
От первозданной чистоты
Остался маленький отрезок:
Звезда упала с высоты,
Краями грудь тебе порезав.
 
В душе неразбериха и огромная тяжесть. Выхожу на балкон, вспомнив о былой отдушине. Но Небеса закрыты. Они словно покрыты ржавым щитом.  Мои мысли и стихи, пропитанные ядом разрушения, не долетают даже до этого ржавого полога. Я не чувствую к ним ничего, кроме неприязни. 
 
Жажда дворника
 
Когда я кончу махать метлой,
Я запалю здесь такой костер!
Такой пожарище запалю!
Что сам, быть может, в огне сгорю
 
И почернеет Гигант бумажный
И плюнет дымом в лицо Небес
И станет сажей в кострище каждый
И пеплом будет сыпать окрест
 
И потемнеет Земля от злости,
И красный демон завоет в ней
- На, пожирай! – я ей в морду бросил
Все внутренности души моей.
 
Когда отпляшем мы пляску смерти
Сам исчерпает себя пожар.
А я пойду и в укромном месте
Залью души неуёмный жар.
 
Кто-то снова зажег свет
 
Я учусь в колледже. Учусь, потому что профессия бухгалтера по нынешним
«рыночным» временам самая престижная. К тому же, какая разница, если «кем быть» я после школы так и не определилась, а для поступления в социально-экономический колледж, волею обстоятельств, получила поблажки. И потому еще, что устала проваливать экзамены в вузы прямо противоположного профиля: филологический, математический, медицинский… Охо-хо-хо…
Я безучастна к жизни группы, погружена в себя и держусь в стороне, но наблюдательна. Мое внимание привлекает одна сокурсница. Вначале года это была ничем не выдающаяся девушка: не очень уверенная в себе, средней внешности, искала расположения лидеров. Но потом она очень заметно изменилась: стала вдруг самодостаточной, словно стержень внутри появился, и ее перестало волновать одобрение других. Казалось, у нее внутри зажил неведомый прекрасный мир, который я видела через ее глаза: голубые-голубые и чистые-чистые. Эти глаза не давали мне покоя: через них на меня смотрела потерянная мной чистота. 
Эта сокурсница все время раздавала цветные листочки и буклетики, которые  называла «флаеры». То были приглашения в какую-то американскую церковь. Несмотря на внутреннее оцепенение, я все еще любопытна. Мне интересно, что это за зверь. И однажды в субботу я прихожу в Дом культуры, на собрание к заграничным миссионерам. 
На сцене ораторствует чернокожий человек, его речь переводит кудрявая девочка-подросток, наша, русская. Никогда не видела негров так близко! В конце выступления проповедник призывает: «Кто хочет открыть для Бога свое сердце – выходите вперед!» Я подумала, что раз я сюда пришла, надо принимать правила игры, в которую здесь играют, и вышла. 
Дэнни предложил вышедшим закрыть глаза и повторить за ним короткую молитву. В ней были слова: «Бог, я открываю тебе мое сердце – пожалуйста, войди в него! Измени в нем то, что Ты считаешь нужным».
«Почему бы нет? Пусть Бог войдет в мое сердце, если Ему так хочется… Только там мало что интересного», - я произнесла приглашение вполне искренне. 
Когда мы открыли глаза, Дэнни смотрел прямо на меня: «Бог видел тебя, Он запомнил, что ты сказала». 
Я машинально подняла глаза вверх – ведь там по нашим представлениям Бог. И увидела! Внутренним взором я видела, что там вверху, под потолком словно открылось окно, и кто-то улыбается мне оттуда! Внутри у меня вдруг стало тепло и радостно. Это было чудесно! Я уже забыла это необыкновенное ощущение тепла в сердце, там давно жил холод. Словно кто-то, наконец, опять вкрутил лампочку в темном, холодном подъезде.   
Дух Святой коснулся меня, но грех не ушел из моей жизни сразу: душа была связана бесами, воля слишком слаба, а разум затуманен ложью. Злые духи толкали меня на все более гнусные вещи, обманывая, что это я сама по себе такая. Сатана культивировал в моем сознании гордость и независимость.
Пока я любила грех, Господь ждал. 
Дьяволу не потребовалось много усилий, чтобы снова затянуть меня на путь «свободы». Но странно, чем больше я себе позволяла, тем больше находила свою жизнь похожей на театр: словно я играю в чьем-то спектакле по его сценарию.  И события зависят от меня  все меньше. А однажды в духовном видении я увидела себя наполовину закопанной в землю - ничего себе «свобода»!
Так вот, пригласив Бога в сердце, я не стала ходить на церковные собрания, а снова пустилась на поиски счастья, как я его понимала. Не прошло много времени, как я ощутила отвратительное послевкусие греха: вину, стыд, горечь, разочарование и душевную боль.  Я сидела и вдыхала ядовитые пары этого букета. И вдруг почувствовала, что одного постоянного компонента в нем не достает. Больше не было одиночества! Рядом явно кто-то присутствовал. Он стоял слева чуть выше, как тогда, в церкви. И все до капельки понимал:
почему я так поступила и как ужасно себя чувствую. И снова, сквозь боль, то ощущение тепла…
И не было, не было этого ужасного, ледяного одиночества!!! Когда вокруг много людей: родных, друзей… А ты совершенно один. Они все как за стеклянной стеной – не могут тебя понять, не могут помочь. И только Он смог преодолеть эту стену – Тот, Кто стоит рядом. Это был Бог. 
Я решила, что буду ходить в церковь и отдам свою жизнь Иисусу Христу, как убеждали проповедники. 
 
Второй шанс или жизнь с чистого листа
 
В ближайшее воскресенье я повторила за пастором молитву покаяния и осознанно приняла Иисуса Христа, как своего Господа. 
В Библии написано, что никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым (1-е Коринфянам 12:3). Дух Божий входит в человеческое сердце и дает ему уверенность, что Иисус Христос есть Сын Божий и Господь. 
Так происходит рождение свыше.
Но все же изменения в характере и мышлении вновь уверовавшего христианина не происходят мгновенно. С момента нашего духовного рождения Господь начинает трудиться над нашей личностью, чтобы преобразовать ее в Свой образ и подобие. 
Обычно, на то, чтобы изменились привычки, характер, мышление, ушли стереотипы и исцелились душевные раны – то есть, чтобы кривое стало прямым – уходят годы.  И это путь духовного роста. О том, что это не происходит по щелчку, что это процесс, говорит хотя бы такое заявление апостола Павла: «Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе. Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить; если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет. Впрочем, до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить.» (Филлипийцам 3:13-16).
Я начала приходить на собрания по воскресеньям и на домашнюю группу среди недели. Но дьявол боролся за меня, закрывая мой слух и понимание: я почти не слышала, о чем говорилось в проповедях, не в силах сосредоточиться - в голове моей сновало множество посторонних мыслей - и также я не улавливала смысла текстов Нового Завета. Когда же до меня долетали отдельные фразы, вроде «смирение», «целомудрие», «воздержание», моя плоть, наученная совсем другому, усмехалась: «как же!»   
Эту борьбу духовного и плотского, нового и ветхого человека очень наглядно описал апостол Павел в 7-й главе послания к Римлянам. «Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но, чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброе, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю… Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?»
Мой новорожденный духовный человек, стремящийся к Богу, был слишком слаб, а ветхий, душевный - слишком опытен по сравнению с ним. Разум же, в котором еще не было Слова Божьего, а были установки атеистической культуры и уже появившейся в то время развращающей информации, был не на стороне первого. 
Но Господь действовал во мне той же силой, которой воскресил из мертвых Иисуса Христа (Римлянам 8:11).
Я была сражена красотой Бога, которая мне открылась, Его личность была настолько притягательна, что я не могла отказаться от Него. Его милость и любовь к запутавшемуся грешнику в один миг прозрения превратило мое жесткое, своевольное сердце в самое покладистое. 
Это и было действие Духа Святого. И это была вера, которую Он дал мне. Та вера, которая, по словам апостола Иоанна, побеждает мир (1-е Иоанна 5:4). 
Приходя в место присутствия Божьего, глядя на такую радостную христианскую молодежь – юношей и девушек, не обремененных слишком большими разочарованиями – я стала чувствовать свою недостойность, грязь. 
Такие мысли мучили меня на одной из первых моих домашних групп. Мне хотелось убежать, скрыться из этого места счастливых и наивных, как я их видела, к таким же, как я. 
В это время ко мне подошла одна молодая женщина: 
- Почему ты здесь стоишь одна? Ты знаешь, что ты теперь святой Божий сосуд? Ты приняла Иисуса Христа – теперь ты новое, чистое творение Божие. Радуйся, сестра! Господь принял тебя. 
Эта сестра во Христе даже не знала, что она сделала для меня. В один момент все мысли о бегстве улетучились. Снова меня наполнила теплота Божьей любви, милости и принятия. 
Придя домой, я вышла на балкон, чтобы подумать. Глядя в затянутое серым небо, я внутренне увидела чистый лист бумаги. Совершенно пустой и гладкий, внизу была жирная черта и под ней все, что было написано когда-либо.
Я поняла, что так Господь сейчас видит мою жизнь. Что Он буквально дает мне шанс начать с чистого листа. 
 
Изгнание
 
На домашней группе во время молитвы я впервые услышала, как братья и сестры с легкостью произносили нерусские фразы. Это была молитва на иных языках. Исходя из своих представлений, я решила, что это что-то вроде мантр или заклинаний. Не верилось, что такое количество слов можно так зазубрить. Вспомнились разные газетные статейки, я испугалась: «вляпалась в секту!» 
Когда я высказала свои соображения лидеру домашней группы, он открыл
Новый Завет и прочитал о говорении на языках, как о даре Духа Святого (1-е Коринфянам 12:4-10 и 14). Мне объяснили, что это вовсе не заученные молитвы, это молится дух человека, соединенный с Духом Божьим, и разум в этом не участвует. Я попробовала произвести что-либо подобное и поняла, что мне это не под силу. Тогда я загорелась желанием тоже получить способность так молиться в подарок от Бога.
Затем я стала свидетелем еще одного поразившего меня происшествия. Одна из верующих, моя ровесница, попросила за нее помолиться. Во время молитвы она вдруг закрыла лица руками, зарыдала, а потом упала в кресло и начала кричать. Было похоже, что у нее истерический припадок. Остальные при этом не пытались ее успокоить, а продолжили молиться еще усиленнее. 
- Ей же «скорую» надо! Они все тут ненормальные, - решил мой материалистически настроенный разум. 
Не желая участвовать ни в каком безумии или попасть в секту, я вышла из комнаты и направилась на балкон. Я была возмущена, готова уйти и никогда не возвращаться. Но уже верила в реальность Бога, поэтому мысленно обратилась к Нему: «Что мне делать, Господь?». – «Иди туда и молись» - ясно услышала я внутри себя. – «Да? – удивилась я, - Ну ладно».
Я вернулась и была свидетелем, как девушка еще некоторое время рыдала и билась в кресле, а потом неожиданно затихла, успокоилась и присоединилась к общему прославлению Бога. 
Мне объяснили, что кричавшая освободилась от беса. Это не на шутку захватило мое воображение: «Неужели это правда? Они существуют! И их правда изгоняют?!»  То, о чем я раньше слышала краем уха, что казалось мне фантастикой, произошло на моих глазах. 
Я ощущала вместе со всеми удивительный покой и радость, сошедшие на всю группу, и была благодарна Богу, что Он меня остановил. 
Думаю, Господь дал мне быть свидетелем проявления бесов, чтобы подготовить к тому, что произошло дальше.
Вышеописанное соответствует стихам из Евангелия от Марка 16:17-18: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут  говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы».
 
Освобождение и крещение Духом Святым

Примерно через три месяца посещения собраний я осознала, что во мне живет нечто, что не является частью меня. Этот приросток, еще называемый проком, питается болью, кровью и гноем моей души, посему его задача - толкать меня на саморазрушающие поступки. Пока моя личность не превратилась в полную гниль, необходимо от него освободиться. 
Конечно, я тогда думала обо всем этом проще. Просто пришел соблазн, и я «упала». Снова помимо моей воли закрутился спектакль, но я уже не могла участвовать в нем на полную катушку, потому что в моем сердце жил Дух Божий, дающий различение черного и белого. Помню, что шел дождь, я на бегу подняла глаза к небу и  мысленно закричала: «Господи! Что я делаю! Прости меня! Я не хочу больше всего этого!». Это было решение. 
Тогда Господь меня освободил.   
Я все еще училась в колледже. Верующая сокурсница, с которой мы подружились, пригласила меня на молитвенное собрание. Планировалось сожжение оккультной литературы, которая водилась в то время в домах, практически, у каждого. Гороскопы, книги по хиромантии, всевозможной магии и тому подобные. Дело в том, что занятие оккультизмом приглашает в жизнь людей силы зла, это идолопоклонство, и во Второзаконии Бог предупреждает, что за такие дела приходит проклятье и на самого человека, и на его потомков. 
Я тоже прихватила пару таких книжек и отправилась после колледжа на молитвенную группу. Помню, в тот день я сдала экзамен, без зазрения совести списав с тетради под партой. 
В небольшой квартирке миссионеров собралось примерно человек 20, мы помолились и поехали на пустынную недостроенную набережную. Был пасмурный ранний летний вечер, временами накрапывал дождик. 
Еще в автобусе, по дороге к назначенному месту, на меня вдруг напали тягостные мысли и неприязнь к братьям и сестрам. Хотелось от них сбежать. Я пересилила себя и осталась. 
Выбрав место на склоне набережной, мы начали молиться. Все покаялись в занятии оккультными практиками, прославили Бога за победу над дьяволом, развели небольшой костерчик и начали подкладывать туда принесенные книжки. Мое настроение упало ниже нуля. 
«Они же, как фашисты - книги сжигают!» – пришла в голову мысль. 
Тут я потеряла над собой контроль и со злостью демонстративно что-то швырнула, развернулась к собранию спиной и стремительно пошла прочь. 
Одна часть меня была удовлетворена, другая сжалась от горя: «Они меня больше не примут. Куда же я пойду?»
Я пришла на пустынный пляж к воде, пришла мысль, что мне теперь только утопиться…
И тут я увидела лидера домашней группы, шедшего за мной вслед. Меня обдало счастьем: «Им не все равно! Меня не бросили!». К тому же парень мне нравился. И все же на его уговоры вернуться, я стала сопротивляться. В конце концов, я пошла за ним обратно, но, не пройдя большого расстояния, вдруг упала на песок и закричала, что было сил. Это было спонтанно.
Не помню точно, что я делала дальше, потому что уже себя не контролировала. Помню, что вокруг меня осталась группа из нескольких лидеров, остальных попросили подняться на склон, молиться и поклоняться там Богу. Кажется, я валялась, извивалась, кричала и рычала…
Пастор называл бесов по именами, приказывая им выходить. Там была похоть, отверженность, страх, убийство… Еще помню, что он спрашивал меня – ты хочешь быть свободной? Хочешь, чтобы Иисус Христос был твоим Господом? Наверное, бесы так связали меня, что я не могла ответить. Тогда он сказал – если ты хочешь, то дай мне руку. Я тут же это сделала. 
Не знаю, сколько времени продолжалось освобождение. Наверное, шел дождь, потому что я была насквозь мокрая. И это была Божья милость, потому что на набережной не было, кроме нас, ни души, и некому было вызвать мне психушку, а молившимся за освобождение – милицию. 
В конце концов, я почувствовала, что силы во мне иссякли, и села, чувствуя ужасное смущение. Вдруг пастор стал радостно показывать на появившуюся в небе радугу: «Я просил знамение, если она свобода. И Бог дал его!». «Поблагодари Бога!» - обратился он ко мне. И тут неожиданно для меня самой и к великой радости всех служителей, я поднимаю руки к небу и говорю: «Спасибо, Отец!».
Пастор сказал, что Бог меня в этот вечер удочерил, и чтобы я помнила эту радугу. Затем мне дали наставление, как оставаться свободной. Показали стихи в Библии, которые говорят о победе Иисуса над дьяволом, которые мне нужно заучить наизусть, чтобы быть готовой отразить атаки бесов, когда они захотят вернуться. Это тоже соответствует Евангелию от Матфея 12:43-45: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя и не находит; тогда говорит: «возвращусь в дом мой, откуда я вышел». И придя, находит его незанятым, выметенными убранным. Тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого».
Я была так напугана реальностью бесов и так хотела остаться свободной, что очень серьезно отнеслась ко всем рекомендациям пастора. Одним из главных условий свободы было – строить личные отношение с Иисусом Христом. То есть каждый день находить время для чтения Библии и личной молитвы. Я старательно это исполняла, и это стало моей привычкой в течение многих последующих лет.
И еще одно чудо произошло со мной на следующий день. Я сидела на кровати и читала Библию. Вдруг почувствовала, как будто надвигается что-то огромное и сейчас случится нечто необыкновенное.  Я сползла на пол, на колени и уткнулась лицом в пол. В следующий миг из меня полилась молитва на незнакомом мне языке, удивительно красивом. Молились я так, наверное, минут сорок. 
Так Господь Сам по Своей милости дал мне дар говорения на языках, чтобы вооружить против сил тьмы. 
«… ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Римлянам 8:26).
 
Как Иисус Христос меня исцелил
 
В детстве я болезненно переносила отрыв от дома, казенные стены и всевозможные коллективы. Но судьба проделывала со мной такое довольно часто. Или меня отправляли в пионерский лагерь, или «полежать» больницу. Не то чтобы я была слабым ребенком, простуды и гриппы подхватывала не часто. Но именно в моем теле просыпались всяческие внутренние болезни, передающиеся по наследству. Есть такое предостережение в книге Второзакония 5:9-10: «…ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, за вину отцов наказывающий детей до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои». По семейным преданиям одна из моих прабабушек была знахаркой и ворожеей – племя, ненавидимое Богом за сношения с нечистой силой. Такое ощущение, что весь удар гнева Творца обрушился на меня – старшую внучку, то есть первую в четвертом роде.   
…Ранний  вечер в больничной палате. Девочка лет десяти сидит с ногами на кровати лицом к маленькому окошку с растрескавшейся деревянной рамой. Смотрит на медные и золотые вспышки позднего октябрьского леса. Уже густеют синие сумерки, еще чуть-чуть и холодное солнце погаснет, в палате включат свет. Зазевавшийся луч, любопытный и бесцеремонный, скользнул в окно и задержался на ее тумбочке. В солнечную дорожку попадает серый тюбик с надписью «Лоринден», баночка вазелина, короста краски на подоконнике, и тараканьи усы, на секунду выглянувшие из верхнего ящика. В руках девочки блокнот, в блокноте строчки, в глазах близкие слезы. В палате слышно, как в коридоре носится и галдит ребятня, как смеются соседки из комнаты за стеной. Она новенькая, и «еще три недели» - звучит для нее, как «три вечности».
Вдруг в палату врывается шум коридора, зажигается свет, в дверях появляется группа взрослых в белых халатах и направляется прямо к отшельнице. Ее обступают, самый старший просит показать красные от мокнущей сыпи кисти рук, и что-то объясняет про смущенную, насупившуюся девочку внимающей группе. Ребенок достаточно взрослый, он не знает точно, что происходит, но чувствует творящуюся бестактность. 
Позже этот случай мне объяснили родители. Я тогда лежала в детском желудочно-кишечном отделении с гастритом. Моя личная карточка с набором вытекающих одна из другой хронических болезней побудила врачей выбрать меня экспонатом для студентов-практикантов. Их просто привели посмотреть на обладательницу самой пухлой истории болезни. Никого, в общем, не беспокоило, что итак страдающий ребенок еще и почувствует себя зверьком в зоопарке. 
Проблемы с кожей и желудком с детства отравляли мне жизнь, конечно, и моим родителям тоже. Желудок психологически не так травмировал, как кожа. Из еды многое было нельзя, при этом самое вкусное: шоколад, цитрусовые, клубника – все это даже на Новый год разрешалось в единичном экземпляре. Были кошмарные периоды, когда зудящей, мокнущей коростой покрывалось все тело. Это назвалось «обострение». Оно сопровождалось острым чувством тоски, неполноценности и(!) ощущения, что ты не такой, как все. Вероятно, больная кожа тоже формировала мой характер. С одной стороны, она культивировала в нем плесень неуверенности и замкнутости, а с другой – индивидуализм, убеждение в собственной исключительности. 
С букетом хроник – а в юности с помощью курения я быстро добавила к нему еще и бронхит – девятнадцатилетняя я добралась до ДК «Машинстроитель», в котором чернокожий проповедник убедил меня пригласить в свое сердце
Бога. 
После освобождения от бесов я жила в состоянии ошеломления и эйфории от открывшейся мне реальности духовного мира, жадно впитывала каждую каплю христианского учения, а обычная земная жизнь ушла для меня на второй план. Так я первым делом хотела бросить колледж, где без всякого старания проходила скучнейшую бухгалтерию, и поступить в Библейский институт. Но пастор меня отговорил: Бог хочет, чтобы мы заканчивали начатое. «Этот год  доучись в экономическом колледже, - сказал он, - как раз окрепнешь духовно. А на следующей, если не передумаешь, поступишь в Библейский». Правду сказать, я выглядела в то время очень эмоционально нестабильным человеком. 
Второе, что случилось после решения следовать за Иисусом -  у меня началось сильнейшее обострение нейродермита. Если до этого были вялотекущие перманентные проявления в некоторых местах на теле, то теперь болезнь со всей силой вылезла наружу. Я с ужасом обнаруживала, как сыпь с каждым днем захватывает новые участки.   
За меня молились, пастор показал стихи в Библии: «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1-Петра 2:24).
«И вас, которые были мертвы во грехах и в необрезании плоти вашей, оживил вместе с ним, простив нам все грехи, истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту. Отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою» (Колосянам 2:13-15). 
- Ты исповедала Иисуса своим Господом и покаялась в грехах, - наставлял меня служитель Божий. - У дьявола больше нет власти над твоей душой, наследственные проклятья разрушены. Теперь сатана имеет дело с Иисусом, Который победил его на кресте. Тебе нужно просто верить тому, что сказано в Библии, и провозглашать это. 
Стоять в Слове, видя своими глазами противоположное, было трудно. 
Однажды, проводя время с Богом, я просила Его об исцелении. Вдруг внутренним взглядом увидела выкопанный из земли сосуд, поднятый к солнцу. Заметно было, что он сделан из звонкого, прозрачного материала, вроде хрусталя, способного сиять на свету. Но в тот момент амфора была забита грязью и почти не пропускала света. Это видение я поняла позже, а тогда в ответ на просьбу об исцелении Господь дал мне желание взять пост на три дня. Я никогда до этого не отказывалась от еды, даже от мяса. И решила, что если это выдержу, с болезнью будет покончено. 
Я выдержала. Три дня совершенно ничего не ела, только воду пила. Чувства голода особого не испытывала, только к третьему дню ослабла и потемнела лицом. Но это еще не все. После этих трех дней совсем без еды, я решила продолжить пост, и еще 15 дней съедала ежедневно небольшую порцию вареного риса с ягодами или овощами, без всяких добавок. Вот тогда есть хотелось ужасно. Видимо, желудку легче обходиться совсем без пищи, чем когда его дразнят скудными порциями. За всю последующую христианскую жизнь подобный подвиг воздержания мне повторить не удалось. Тогда я все это выдержала из-за огромной мотивации, эйфории «первой любви» к Господу и, конечно, с благодатью Божьей. Иначе мне бы даром не прошло то, как опасно я вышла из поста. На 16-й день я пошла на день рождения и разом наелась всех жирностей и сладостей, которые обычно в таких случаях готовят. И ничего, прокатило. 
Думаю, желание взять пост вложил в мое сердце Бог. В это время Он совершал невидимую работу во мне, до этого учившейся только потакать плотским желаниям и страстям. И тот испачканный сосуд из дорогого материала я тоже увидела не случайно. Да, я просила об исцелении. Но мои внешние хвори были связаны с жизнью моей души, сначала необходимо было очистить ее от того, что в ней накопилось: невоздержанность, отверженность, злоба, обиды, боль, гнев… Несомненно, первой из задач Духа Святого было – взрастить во мне плод воздержания. Экзамен на пригодность я прошла, осилив 18-дневный пост. Поскольку я была не безнадежна, можно было вводить меня в плавильню испытаний.
Через десять месяцев я закончила ненужный мне колледж и поступила в Библейский институт. Тот год был не просто учебным. Для меня это было время слома всех основ моего мировоззрения, возведенных атеистами, гуманистами и богопротивниками, и построения новых, основанных на Слове Божьем. Это было трудное время с точки зрения обстоятельств: не было денег, так как я не работала; родители, беспокоившиеся, чтобы не пропал мой диплом бухгалтера, были недовольны и настаивали на скорейшем поиске работы по специальности. Я воспринимала эти вещи, как духовное давление – нас предупреждали, что дьявол может пытаться остановить нас в стремлении стать служителями. 
В самом начале учебы я столкнулась с бесовской атакой. Злые духи приходили по ночам. Когда, засыпая, я находилась в переходном состоянии между сном и явью, передо мной начинали корчиться чудовищные морды, словно я смотрела ужастик. Заснув же, я часто просыпалась по ночам с чувством настолько сильного страха, что боялась даже молиться. Как только я открывала рот с мыслью напомнить сатане про кровь Христа – ужас сковывал меня. Или же вообще не могла уснуть, мучаясь депрессивными мыслями.
Однажды я вспомнила, что дьявол боится присутствия Божьего, а Дух Божий приходит туда, где его прославляют. Дрожа от страха, я пошла в ванную и там начала потихоньку, чтобы не разбудить домашних, петь Господу. Первые две песни мне все время хотелось оглянуться, так как реально ощущалось, что за спиной кто-то стоит. Сделав над собой усилие, я продолжила  - и пелена тьмы над моей головой порвалась и рассеялась, как клочья тумана.
Стало легко, спокойно и радостно. Теперь я ощущала присутствие любящего Отца. Восторженно поблагодарив Его, я пошла спать с чувством полной безопасности. Так Господь учил меня духовной войне. В течение некоторого периода все это продолжалось: почти каждую ночь я отвоевывала свой сон у злых духов, прославляя Бога в ванной. Затем в церкви ко мне подошла одна сестра во Христе, спросив, как я себя чувствую, и что со мной происходит. Бог показал ей, что я нуждаюсь в молитве. Я рассказала ей о своей полуночной борьбе, и она пообещала ходатайствовать за меня. Слава Господу за Дух Святой, который знает все тайны и который объединяет верующих в Тело Христово!
Там же, в ванной – моей первой молитвенной комнате, я впервые услышала, как Бог проговорил ко мне. Однажды я пришла расстроенная и побежала в свою молитвенную ванную, чтобы принести это Богу. Я помолилась, рассказав Богу ситуацию и то, как мне больно. И вдруг – почувствовала ответ в своем сердце. Это было так неожиданно! Я сразу поняла, что это голос Божий. Меня переполнило восхищение тем, что Бог живой, и Он отвечает мне!
До этого я слышала рассказ пастора, как он, приняв спасение, страстно хотел услышать Бога. Он залез на довольно высокую гору и стал кричать: «Бог! Где Ты?! Я хочу Тебя слышать!» Так он кричал довольно долго и безответно. А когда устал, вдруг услышал тихий ответ в своем сердце: «Майк, что ты так орёшь? Я здесь». 
Помимо ночных страхов, в тот период у меня началось сильнейшее обострение нейродермита. Мучительно было переносить сыпь, покрывшую все тело, а на кистях превратившуюся в коросту с болезненными ранками. Я решительно отказалась от всех мазей и только смягчала трещины вазелином.
Несмотря на все препоны, я была настолько увлечена Господом, с каждым днем открывая для себя все новые стороны Его Личности, настолько радостным для меня было сознание найденного смысла жизни, объяснения всего, удочерения, принятия самим Источником Вселенной, что я ни за что бы не оставила Бога и не вернулась к прошлому.
Бог учил меня жить не внешним, а внутренним. Не видением, а верой. Я познавала смысл отрывка из 2-го послания Коринфянам 4:16- 18 «… но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно». И еще: «…но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда. А надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Римлянам 5:3-5).
Тогда я, наученная быть требовательной к миру и прихотливой в своих хотениях, поняла, как, в общем-то, человеку на самом деле мало надо. Точнее, как много ему вообще не надо для счастья. 
В течение последующих лет, по мере того как Дух Святой работал над моей душой, настолько, насколько кривое становилось прямым, очищалась и моя кожа. Процесс исцеления занял примерно три года. За это время я не пользовалась никакими лекарствами, болезнь нахлынула, а затем словно постепенно сошла с меня. 
Сейчас нейродермит как хроническая болезнь меня больше не беспокоит, я могу без последствий есть все продукты, какие захочу. В течение последующих лет недуг пытался возвратиться временами, проявляясь в других формах. Я это связываю с тем, что либо мне нужно было исправить образ мыслей, возвращавшихся на старую дорожку, либо дьявол пытался атаковать мою веру. В первом случае необходимо было покаяние и исправление моего сердца, во втором – держаться за Слово Божье, как тогда, вначале, и настойчиво напоминать врагу рода человеческого, что Иисус Христос заплатил за мои грехи и болезни Своей кровью.
Примерно через 15 лет после описанных событий, будучи человеком среднего возраста и оказавшись в санатории, я прошла различные проверки внутренних органов. Врачи диагностировали, что я полностью здорова за исключением легкого гастрита, который, по словам врача, есть у каждого. Кстати, бронхит у меня пропал через год, после того, как я пришла к Иисусу, а про желудочные проблемы я просто забыла. 
 
Поиск пути. Как Бог открыл мне мое уникальное назначение

В тот первый год обретенной веры, когда внутри меня рушились и строились миры, внешне я выглядела вполне обычной студенткой социально-экономического колледжа. По совету пастора я его закончила, правда, с неохотой, абсолютно не стараясь учиться. Зато с каким рвением я взялась на следующий год за теологию, историю церкви, изучение Ветхого и Нового Завета, основы греческого, иврита и все остальное, что нам преподавалось в Библейском институте!
Видением нашего пресвитера было - подготовить служителей для миссий, и все мы мечтали ими стать. Некоторые выпускники, на самом деле, уехали в другие регионы, чтобы помогать пасторам ассоциации взращивать церкви. Другие становились учителями Библии, выезжая преподавать в соседние города несколько раз в неделю. По-моему, церковь платила им какой-то мизер, или их обеспечивали пожертвования. В любом случае, это была более чем скромная зарплата, но разве это имело значение! Ведь нам, 20-летним, было важно служить Богу, изменить страну и мир, а не пошло устроиться на работу и жить, как все. А как жили все? Нужно еще помнить, что творилось вокруг в начале 90-х. Никто в точности не знал, как жить, во что верить. И все хотели денег. 
Учителем Библии намеревалась стать и я.  Но у Бога были свои планы. Один умудренный годами и опытом веры христианин сказал, что у Господа для каждого человека есть свое особое место. То, где мы будем приносить плод. Если мы послушны Творцу и благодарны, не жалуемся и не ропщем, Он приведет нас туда. Даже если мы пытаемся занять не свое место, Господь все равно будет нас исправлять и направлять в Его русло.

Когда я собиралась рвануть вслед за остальными, Бог меня остановил. Директор Библейского института пообщалась со мной и справедливо определила, что наличие эмоциональных проблем помешает мне быть служителем.  Меня попросту не взяли! Какой удар по самолюбию, да и по уверенности, что я на что-то гожусь. Сначала я была в ярости. Это было испытание, и Господь дал мне ума, чтобы не затаить обиды и не уйти из церкви. В конце концов, пастор предупреждал, что не все из нас станут миссионерами. 
Мне ничего не оставалось, как вернуться к реальности и приняться за скучное дело: поиски работы. Родители напомнили, что я дипломированный бухгалтер, и настаивали, что работу нужно искать по профессии. Без опыта меня взяли только в Государственное Казначейство. К стыду моему, я так тогда и не вникла, чем они там занимаются.  Кажется, ездят с финансовыми проверками в разные организации. 
Помню большую комнату, где за письменными столами сидят женщины, постарше и помоложе. У них разный статус. Для меня градация выглядела так: есть те, которые молчат и поддакивают;  те, которых слышат, когда они что-то говорят и те, которым все поддакивают. Статус зависит от стажа работы.  Если ты новенький – будь добр чувствовать себя червяком.  Но, во-первых, я себя ощущала личностью, во-вторых, классики не зря старались, и их насмешки над чиновничьим мирком отложились в моем мозгу, в-третьих, мой собственный мир внутри был так огромен и драматичен, что просто не вмещался в границы этой скучной комнаты.
Помню, что первый день я просидела за пустым столом. Наверное, новеньких сначала проверяют на усидчивость. На второй мне дали читать какие-то инструкции. Стрелки на часах словно примерзли. Мне было до такой степени неудобно и скучно, что я ушла в себя, обдумывая одну интересную мысль. 
Недавно, когда я ехала в автобусе, в голове возник набросок статьи, затем еще одной, а затем они объединились в общее издание.  В жизни церкви происходит так много интересного, что если писать небольшие заметки об этом и делать церковную стенгазету? За пустым столом в казначействе у меня было время все это хорошенько обдумать. 
Я взяла лист бумаги и набросала макет издания: рубрики, статьи, заголовки – все выстроилось в четкую структуру. И тут же поняла, что это не обязательно должна быть стенгазета, можно распечатывать ее на бумаге и раздавать. И в то же время меня осенило: это ведь видение! То, о чём говорил пастор. Господь показал мне, что я могу делать для Него! В нашей церкви много проповедовалось об уникальном предназначении каждого верующего, о видении, получаемом от Бога и о том, что делать, когда Господь призывает тебя к чему-то. 
Тут я заметила, что старшая казначейша на меня строго посматривает:
почему это выражение сосредоточенной скуки ушло с моего лица, и чем это я там увлеклась? Тот рабочий день я закончила окрыленная. 
Не помню, сколько я там выдержала – дотянула месяц или нет. Затем опять началось: бесплатные рекламные газеты, раздел «Работа», звонки из телефонных автоматов… Теперь я обращала внимание на объявления «оператор ЭВМ» и «компьютерный набор». В Казначействе выяснилось, что я могу неплохо ладить с компьютером. С пользовательской оболочкой «Нортон», предшественницей «Виндоус», нас познакомили еще в школе на уроках ЭВМ, а быстро печатать десятипальцевым слепым методом меня научили на курсе «секретарь-машинистка» в рамках обязательного для старшеклассников УПК.  Понятно, что расположение клавиш на печатной машинке «Ятрань» и персональном ЭВМ одно и то же.
Так я стала наборщицей в одной из самых популярных городских газет. «Девочку», то есть меня, взяли на замену на несколько месяцев, то ли по причине отпуска, то ли болезни кого-то. Моей задачей было набирать рукописные статьи и заметки на компьютере. Вот тут выяснилось, что в УПК я училась плохо и для «слепого метода» печатаю слишком медленно. Пока я возилась, вспоминая, где какая буква, или еще хуже – ища их взглядом на клавиатуре – моя соседка, матерая наборщица - барабанила без перерыва, не отрывая взгляда от рукописи. Таких «прынцесс», как я, она прессовала,  чтобы работали быстрее. 
Все во мне возмущалось ее негуманным поведением. И однажды дома, опасаясь ее моральных пинков и тумаков, я нарисовала себе клавиатуру и стала делать то, чего от нас требовали в УПК – тренироваться. Вскоре на работе дело у меня пошло быстрее. До сих пор считаю, что слепому методу меня научила моя мучительница. 
Как это вяжется с рассказом о Боге в моей жизни? Думаю, что это просто интересный факт, а еще, что Бог определяет, с какими людьми мы столкнемся на своем пути. Во время учебы в Библейском институте я получила пророчество в молитве: «Ты была слабой, Бог сделает тебя сильной». 
Слабость заключалась в капитуляции перед трудностями, неумении терпеть, жалости к себе, готовности впасть в уныние, замкнуться и убежать в фантазии или использовать «облегчители», вроде алкоголя.
С Богом нельзя было сдаваться, иначе – какая я верующая? Надо было остаться и не убежать, надо было научиться тому, что не умеешь. И с Богом, когда ты знаешь, что Он за тебя, когда веришь, что он поддерживает и никогда не оставит, что ты не сам по себе, а у Бога есть план для тебя, притом «самый лучший» - всё преодолимо. 
А что насчет видения о газете, полученного в Казначействе?  Это событие тоже имело продолжение, развиваясь параллельно. 
Сначала я не решалась взять на себя инициативу, тем более страшным казалось выставлять свои мысли на всеобщий суд: ведь в статьях ты открываешь душу. И на некоторое время я об этом «забыла». Однажды на служении пастор призвал проверить свои сердца: «Нет ли чего-то, что стоит преградой между Богом и вами». И я спросила об этом Бога. Ответ пришел тут же: «Я дал тебе видение, а ты молчишь». Как будто Господь только этого и ждал. 
Могут меня спросить: может быть, ты сама это себе сказала? А если это был Бог – каким образом Он тебе проговорил?
На первый вопрос отвечу так: когда Бог говорит, у тебя нет сомнений, что это Он, а не ты. А насчет того, как Бог говорит… Чтобы сверить свои впечатления, я задала этот вопрос одному пожилому христианину, всю жизнь старавшемуся угодить Богу: «Как тебе говорит Господь?» Брат во Христе ответил то же самое, что я могла бы ответить: по-разному. Иногда через сны, иногда через Библию, иногда тебе приходит мысль, как будто кто-то вкладывает ее в твою голову, иногда ты чувствуешь ответ в своем сердце. Ему, в отличие от меня, Бог несколько раз говорил голосом. 
После того, как Господь меня укорил, я почувствовала стыд за свою трусость, и у меня перехватило дыхание от предстоящего шага. В ближайшую встречу я подошла к лидеру молодежного служения и сообщила о данном мне Богом поручении. 
- Ну и отлично! – одобрил он. – Скажи об этом пастору. 
Пастор тоже меня поддержал. От него я получила в подарок первый в своей жизни диктофон – кассетный, размером с блокнот – это был очень крутой для начала 90-х диктофон Sony, я и по сей день его храню, хотя он уже вышел из строя. Более того, пастор предоставил мне возможность работать за церковным компьютером и дал в помощь технически подкованного парня из нашей общины. Этот брат помог мне освоить последние достижения компьютерной мысли – операционную оболочку Windows и программу Word.
Я чувствовала себя, как Иисус Навин, который реализуя Божий план, во всем видел Его поддержку. 
Помню, как мы с помощником просиживали допоздна в церковном офисе, создавая первый номер газеты, а, точнее, журнала. 
Помню, как долго искали название, пытаясь придумать что-то ёмкое и оригинальное. В конце концов, этот брат предложил: «Да что ты мучаешься? Возьми стих из Библии, и пусть его начало будет названием. Например, от Иоанна 3:16». Так наш журнал получил немного странное имя «Ибо так…», а дальше более мелкими буквами продолжался стих из Евангелия от Иоанна: «...возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную».
Помню, как готова была провалиться сквозь землю, когда первый выпуск появился в руках у членов общины: так было страшно выставить свое детище на общественный суд.
Журнал «Ибо так…» выходил около пяти лет, печатали мы его на принтере, размножали на ксероксе, а верстали поначалу в программе Word. Нужно понимать, что такое верстка в Ворде! Так как он для этой цели не приспособлен, на завершающей стадии из-за малейших изменений «слетал» весь макет, так что приходилось потом долго и нудно приводить в порядок каждую страницу.
Но другой программы у нас не было, возможно, тогда они еще разрабатывались или же только вышли в свет. 
Уже позже появились PageMaker и графический CorelDrow. Надо сказать, знание этих программ дало мне впоследствии преимущество. А именно: я устроилась на работу в первую в городе газету нового типа – коммерческую, рекламную. До этого все городские издания финансировались и контролировались, соответственно, муниципалитетом. Газета, обеспечивавшая себя за счет рекламы, была первой независимой. Несколько лет она царствовала в городе, так как все рекламодатели доставались ей. Это позволяло ей содержать пухлый и независимый общественно-политический еженедельник со штатом журналистов.   
В той редакции я подвизалась наборщицей рекламных объявлений.  В духовном плане для меня это был период борьбы с искушениями. Там все было необычным, передовым, модным и гордым. И нравы самые свободные, да что там - попросту, распущенные. Рекламная газета олицетворяла новый коммерческий век, ворвавшийся в нашу жизнь в перестройку. Тот коллектив долго пытался меня разжевать, и надо считать милостью Божьей, что через год я вылетела из этого издания, как упрямая вишневая косточка. 
Все это время продолжала выходить и моя «Ибо так…». Тогда во многих протестантских церквях в России появились издания, подобные моему. Некоторые из тех росточков выросли потом в национальные и даже международные медиа-служения, которые и по сей день помогают людям (искреннее надеюсь) находить Бога. Многие, как мое, угасли. 
Я сейчас думаю – почему? Имею в виду мое. Возможно, я сбилась с Его пути, начав преследовать свои цели. Или не хватило сил и веры. Я отказалась. А Бог никому не дает служение свыше сил и насильно. А, может быть, Он поручил мне это на определенный отрезок времени, когда оно было нужно. 
Как бы то ни было, следующим этапом я отправилась учиться на журналиста. 
 
 
«Ты поедешь!». Почему я поехала поступать на журфак

Во времена моей юности - а это был период перестройки и последовавшего за ней слома режима - журналисты стали героями дня. Когда их показывали по телевизору – таких отважных, увлеченных, напористых и пробивных – я понимала, что журналистика не для меня. Я была слишком неуверенной в себе. И мечта стать журналистом была задвинута на задворки сознания, как крамольная. 
Однажды был случай, который очень хорошо мне запомнился. Мы сидели в компании с друзьями из секции скалолазанья, и как-то спонтанно я принялась брать у всех интервью по поводу предстоящей нам совместной поездки. Это была игра, но у меня неплохо тогда получилось. И было некое предчувствие, что я делаю это не в последний раз.
Окончив школу, я так и не решила «кем быть». Логично было поступать в педагогический институт на филолога, то есть учителя русского языка и литературы. Эти предметы давались мне в школе лучше всего. Особенно я любила писать сочинения, так как за них неизменно получала похвалу и высокие оценки. 
Но к одиннадцатому классу внутри меня развернулась невидимая драма. Я как будто оценивала: зачем мне все это? Всю сознательную жизнь я качусь по колее, в которую меня кто-то запустил: детский сад, потом школа. И вот рельсы кончились, круг разомкнулся, у меня есть возможность соскочить. Кто вам сказал, что я хочу пересесть на следующий поезд: институт, семья, работа и все как у всех? Я хочу жить, как мне хочется, еще не знаю, как, но обязательно ярко и свободно, так чтобы гореть – и непременно сгореть, если понадобиться – но не тянуть лямку скучной серой жизни. Мне нужен был смысл: для чего? Какая цель жить так, как у вас заведено? Какой смысл вкладывать усилия в то, что вы мне предлагаете?
Сейчас я понимаю, этот духовный поиск был не только моим. Такое настроение охватило целое поколение. Советская идеология к тому времени выцвела и потрескалась; сквозь трещины мощно поперли ростки протестной культуры. Наступило время «Асы», Цоя, ДДТ, Наутилуса и им подобных, с привкусом фатума, стремлением обнажать неприглядную суть окружающей жизни, нетерпимостью ко лжи и приукрашиванию вплоть до обратной крайности.
Внесла свою лепту в мой взгляд на мир и поэзия декадентов, которой я увлеклась в старших классах. Мне всегда хотелось спросить, чем думают взрослые, составляя школьную программу? Зачем неутвержденным душам испражнения души взрослого человека, запутавшегося в жизни? Впрочем, в моем случае, видимо, просто семя упало на благоприятную почву.
Я была как во сне. И не было ни одного взрослого, который бы меня встряхнул: «Что с тобой происходит? Очнись!» Взрослым, похоже, тогда самим не за что было зацепиться. 
Не горя идеей поступить в институт, вступительный экзамен я провалила. До следующей попытки оставался год, и родители велели искать работу. Я ее нашла, догадайтесь где? Разумеется, в газете. Секретарем-машинисткой, что набирает тексты. На заре девяностых набор в редакциях еще велся на печатных машинках, а верстка – в типографиях.. Это был рупор одной из новоиспеченных демократических партий. Помню здание мэрии, дождь и серость за окном, и что в редакции все время кто-то с кем-то ругался. Мне там было тоскливо. Поработав месяца полтора, во время очередного выяснения отношений, я вдруг встала и сказала им «до свидания». 
«Тогда иди в санитарки!» - возмутились родители. И я начала мыть полы в хирургии. Мыла месяца три, пока не поругалась с начальницей.
Неоперившимся воробышком, витающим в своих фантазиях, там была одна я. Остальные девочки, мои напарницы, были уже вполне опытными женщинами. Почему-то именно меня начальнице вздумалось послать за водкой. Этого «душа поэта» не вынесла. После словесной дуэли я была уволена.
Потом последовала швейная фабрика, с которой меня выгнали за прогулы, пара попыток поступить в учебные заведения… Общественная жизнь не особенно ладилась. Зато в личной произошли кое-какие изменения. 
Меня прибило к секции альпинистов-скалолазов. Я попала в увлекательный мир с походами, новыми друзьями, победами над собой… Там я впервые преодолела себя, пробежав семь километров «через не могу». Это было физическое преодоление, но оно воспитывало душу, учило ее терпеть. Для меня такой опыт был невероятно полезным. Чудесное время! Для молодого человека так важно найти свою компанию. И все же внутри было смутно, что-то продолжало там бродить и требовать ответов: зачем все это? для чего ты живешь? 
Я уже писала про духовные видения, которые иногда вставали передо мной. Как будто внутри себя ты видишь картинку. И тогда я тоже увидела образ: будто есть другая компания. Я увидела берег большой реки, костер и группу людей, и почувствовала, что там меня ждут, и среди них мне будет хорошо.   
Но туда мне еще предстояло добраться. 
Кажется, я ушла в сторону от рассказа, почему поехала учиться на журналиста. Сейчас к этому вернусь, только закончу с секцией альпинизма.
Если говорить коротко, я нашла там себе подружку: девушку, которая была своей в дворовых компаниях, и пустилась за ней в этот сомнительный мир. Это были сознательные шаги: запретный плод влек меня. Еще скажу, что постепенно в нашу поначалу здоровую спортивную среду начал проникать алкоголь. Походы превратились в большие пьянки. И это касалось не только нашей секции, словно кто-то невидимый решил утопить молодежь бывшего Союза в спиртном. И всем том, что за тем следует. Иначе и не объяснишь появление на прилавках «Союзпечати» развратной газетки «Спид-инфо». Наверное, слышали про план начальника ЦРУ Аллена Даллеса? Не иначе, он составлял его под диктовку сатаны. 
Итак, я уже прошла через покаяние и освобождение, уже выпускала свой «Ибо так…» и работала в рекламной газете. 
Окружение влияло, я работала бок о бок с журналистами, а вопрос о высшем  образовании был все еще открыт для меня… И было закономерно, что однажды я подумала: а почему бы и нет? Теперь я больше понимала, кто такие журналисты, сама издавала газету, правда для маленькой и лояльной аудитории, и журналистская деятельность стала казаться мне вполне по силам.
Для поступления приемная комиссия требовала представить собственные публикации. Я рассудила, что «Ибо так…» не годится, так как протестантов тогда в России считали сектантами. Поговорила с одной из журналисток, курировавшей юнкоров, и получила от нее несколько заданий. Так в городской газете появились несколько заметок и даже одна большая статья об анонимных алкоголиках под моей фамилией. Предстояло выбрать, в какой вуз поступать. В нашем городе журфаки были слабыми, мне посоветовали Москву и еще пару крупных городов. В одном из них, Екатеринбурге, служили две миссионерки из нашей церкви, и я предпочла столицу Урала. 
Здесь надо объяснить. Я не просто выбирала профессию. Я хотела делать то, что Бог поручил мне – распространять Благую весть с помощью средств массовой информации – как можно более профессионально. Собственно, для этого и пошла учиться. И вовсе не для того, чтобы писать о политике или даже социальных проблемах. И уж тем более в мои планы не входили гламур, пиар или поддержка корпоративной идеологии. 
Помню, один брат из церкви, узнав про мои намерения, удивился: «Зачем тебе журналистика? Это грязная профессия». Но я считала: «нет ничего в самом себе нечистого». Грязна не сама профессия, так как это только канал. Все зависит от наполнения. Журналистика, так же как музыка, хореография или кино, могут быть инструментом в руках Бога или дьявола, считала я. Мои же стремления были самыми высоким: я хотела, чтобы в России стало больше Бога.  По большому счету, я хотела спасти Россию.
Уже представляя, каким образом действовать, я все еще не могла решиться: нужно ли пускаться в это сложное и долговременное предприятие? Осилю ли я учебу в другом городе? Пора вступительных экзаменов стремительно приближалась. Однажды ясным утром я шла по улице, смотря под ноги и в тысячный раз прокручивая в голове «за» и «против». Душа рвалась надвое: очень хотелось, и было очень боязно. Вдруг, как будто кто-то постучал меня по плечу. Я подняла глаза к небу и услышала ясно и определенно: «Ты поедешь». И сразу стало легко, все сомнения отпали. Я только сказала: «Хорошо, Бог».
Итак, только через десяток лет после покаяния, Господь направил меня получать высшее образование. Мне было уже 28. Для такой долгой отсрочки была своя причина.
 
О книгах

Взаимоотношения с печатным словом у меня неоднозначные.
В детстве я довольно долго не могла научиться читать, с трудом соединяя слоги в слова. И так как данный процесс меня напрягал, я решила, что чтение не люблю, и старалась по возможности от него увиливать. 
Но рядом оказался человек, который это дело исправил. На одной площадке с нами жила соседка – пятиклассница Наташка Самолетова.  По моим понятиям, уже очень взрослая девочка. Наташка любила возиться с детьми, и мама просила ее присматривать за мной после школы. В том числе она контролировала выполнение мной домашних заданий. Быстро уловив, что у меня проблемы с чтением, волевая девчонка не отпускала меня гулять, пока не прочитаю текст так, «чтоб от зубов отскакивал». Я ее ненавидела. Но читать, благодаря ей, научилась. 
И тогда погрузилась в книжный мир с головой. Мне не нужно было напоминать сдать книжки в библиотеку, я была счастлива, возвращаясь домой с новой стопкой. Больше всего любила повести про животных, где главный герой – например, северный медведь или дикая утка, и мир показан его глазами. А еще мне очень нравилось читать про устройство Вселенной: что-то из занимательной физики, химии или астрономии. Любознательность мне была свойственна, с раннего возраста я мучила маму непрестанными «почему».
Информация поступает в наше сознание по разным каналам, и к одному из них мы можем быть особенно восприимчивы. Например, я знаю людей, на которых сильнее всего действует визуальный образ. Моя же душа изначально более отзывчива к печатному тексту. В юности у меня не было старшего авторитета, познания о мире людей и жизненные воззрения я, во многом, черпала в книгах - они были моими наставниками. А так как читала я бессистемно и без разбора, можно представить, сколько всевозможных мировоззрений, с их вопросами, пороками и кривизнами, прошло через мою неокрепшую душу. 
Когда я уверовала в Иисуса Христа, Господу предстояло слепить из меня новое творение. И я должна была позволить Ему это сделать, отказавшись от старого багажа: многих жизненных принципов, которые расходились со Словом Божьим. 
Я была так раздавлена пониманием своего духовного краха, и так доверяла вновь обретенному Небесному Отцу, что готова была идти на любые уступки и позволить Ему изменить все, что Он считает нужным. 
Руководством для меня были стихи:
«И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, дабы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Римлянам 12:2).
«Да не отходит сия книга закона (Библия – авт.) от уст твоих; но поучайся в ней день и ночь, дабы в точности исполнять все, что в ней написано: тогда ты будешь успешен в путях твоих, и будешь поступать благоразумно» (Иисус Навин 1:8).
Пять лет единственной книгой, которую я читала, была Библия. Так я перекрыла пути к моему сознанию духам века сего. Я убеждена, что книги, так же как музыка, фильмы, картины – все это каналы воздействия на человеческую личность, и их могут использовать нечистые духи. Буквально, у каждой книги есть свой дух, необходимо быть очень осторожным с тем, что читаешь. Особенно, если ты восприимчив к слову.
Начав ходить в церковь, я обнаружила, что существует целый мир христианской литературы. Но прыгать в него не спешила. И не потому, что, обжегшись на молоке, дуют на воду. Просто мне хватало откровений из Слова Божьего, молитвенного времени с Ним и моей новой жизни. Иначе говоря, моя внутренняя жизнь была итак слишком насыщена и полна борьбы, для чужих откровений или новой информации, расширяющей кругозор, не было ни места, ни сил. Да и нужды в них не было. А когда потребность возникала, Господь Сам подкладывал мне эти книги. Попросту в поле моего зрения попадало то, что в данный момент для меня было актуально. 
Так случилось с книгой «История двух царей». Тогда моя родительская церковь переживала кризис. Произошел раскол, часть таких знакомых и родных братьев и сестер ушли в другие собрания. Это был большой удар, оставшиеся чувствовали себя раненными. Устоявшийся мир пошатнулся, хотелось спросить: где же любовь Христова, ради которой мы здесь собирались, не придумали ли все это мы сами, и не пора ли мне закругляться со всем этим христианством? С момента покаяния прошли годы, я немного оправилась от ран, первый восторг от встречи с живым Богом поутих, я уже прочувствовала, что жизнь христианина полна борьбы, противостояния и необходимости держать в узде свои желания. Временами она казалась мне слишком пресной, мир снова влек меня. 
Но Господь – я знала, что Он есть, что Он настоящий! Вот только я не чувствую Его близости и не знаю, любит ли Он меня по-прежнему? Думаю, Господь немного отошел в сторону, чтобы посмотреть, что я буду делать. В ситуации, когда, люди подвели, захочу ли остаться с Ним, или использую это как предлог, чтобы бежать за «луком с чесноком».
Я тогда спросила с болью: «Господь, я Тебе еще нужна? Если нет, то я пойду…».
В ту же ночь мне приснился сон, будто я пробираюсь вдоль ряда с ларьками (наша повседневность во время повальной коммерции), ища проход между ними, чтобы выйти из этого места. Но каждый раз выход оказывается чем-то заваленным, заслоненным или забитым. В конце концов, я просыпаюсь с пониманием, что меня не хотят выпускать. Я приняла этот сон с радостью, как ответ от Господа, что Он хочет, чтобы я осталась. 
Вскоре после того я уехала в Екатеринбург поступать на журфак. Там я жила в квартире у одной верующей. Однажды, раскладывая диван, обнаружила в нем книги, одна называлась «История двух царей». Решив бегло просмотреть, о чем это, я увлеклась чтением. И только прочитав небольшую книжку от корки до корки, поняла, что это руководство от Бога – как рассматривать то, что произошло в нашей церкви, и как относиться к духовной власти. Откровение автора той книжки было к месту и вовремя. 
Так с тех пор и повелось: я не ищу христианских книг, а если читаю, обычно каждая прочитанная бьет точно в цель, из чего делаю вывод, что Господь дает их мне, когда откровение другого человека будет для меня полезным.
Работая журналисткой, я стояла перед дилеммой. С одной стороны, читать необходимо, так как профессиональная деятельность обязывает расширять кругозор, да и, считается, что читающий человек лучше излагает мысли.
С другой стороны, духовная реальность для меня не изменилась: зная собственную уязвимость, я не могла пропускать через свою душу все подряд.
Притом, зачастую, авторы мирских книг мучаются вопросами, ответы на которые мне давно известны из Библии. Или же для меня - они совсем не там и не того ищут. 
Думаю, в этом заключалась основная причина, почему Господь повел меня в университет, спустя аж 10 лет после встречи с ним. Это время мне потребовалось, чтобы духовно возмужать, иначе бы я не выдержала давления интеллектуальных бесов и искушений.
Конечно же, литература, особенно мировая классика, в конце концов, вернулась в мою жизнь. Без этого как бы я училась на журфаке? И все же я читаю избирательно. 
 
Господь – Обеспечитель, Крепкая Скала
 
Я не буду писать целую главу про период моей шестилетней заочной учебы в Екатеринбурге. Только скажу, что все эти годы, во время каждой сессии я видела поддержку и обеспечение Божье. В большом чужом городе я чувствовала Бога как никогда близко, видимо, потому что очень нуждалась в Нем. В каждый приезд у меня было, где остановиться (обычно, с этим у студентов-заочников проблемы), а также имелись деньги на дорогу и проживание. Больше того – была там церковь, в которую я ходила, братья и сестры которой помогали мне. 
Вернувшись из Екатеринбурга в свой родной город, я получила духовный опыт, который крепко запомнила на всю жизнь: Господь – крепкая скала, Он не подведет, если надеешься на Него в трудное время. «Бог мой – скала моя; на Него я уповаю…» (2 Царств 22:3). «…и узнаешь, что Я Господь, что надеющиеся на Меня не постыдятся» (Исайя 49:23). 
Это был плачевный в финансовом плане период. Надвигалась зима, а я осталась без теплой одежды: оставила ее на Урале, чтобы не «тащить лишнее». Легкомысленно решила, что куплю новую. Но на что купить, когда нет работы, а активные поиски не приводят к результатам? На мамину помощь я надеяться не могла – она уехала далеко и на полгода. Холода же надвигались, как всегда, стремительно. За два месяца мне удалось найти лишь подработку в одной организации: я верстала журнал дома, появляясь в офисе пару раз в неделю. Зарплата была сдельная, то есть ее едва хватало на питание. 
Притом, и эта работа досталась мне чудом. Когда я пришла на собеседование, мне прямо сказали, что есть еще кандидаты, и мне позвонят в случае положительного решения. Как потом выяснилось, работодателей не очень устраивала моя заочная учеба – для них это значило, что я буду раз в полгода «пропадать» на сессиях. Я же, придя домой, взмолилась: «Господи, если это место Ты для меня приготовил, пусть никто не сможет его занять!». И через неделю мне позвонили. Тот кандидат, который их больше устраивал, по каким-то причинам отказался.
И вот я два месяца подрабатываю и получаю очень скромную зарплату.
Настолько, что не могу купить себе пуховик, когда на улице уже минус. Слава Богу за сестер из церкви: одели меня во что смогли. Я с детства не люблю носить чужие вещи. Возможно, это гордость, и даже припоминаю случай, когда она была посеяна. Здесь же было не до жиру. Надела, как миленькая, и чьи-то вельветовые штаны всего лишь с небольшим пятнышком от хлорки, и теплую куртку с чужого плеча. Правда, слишком коротенькую, поэтому все равно было очень холодно. И тут вдобавок я сознаю, что через месяц у меня сессия. Денег нет ни на билет, ни на проживание в Екатеринбурге. Положение катастрофическое. 
Я заметалась в поисках решения: найти еще работу, занять денег… Но денег надо было много, занять такую сумму не у кого, очередная работа сорвалась. Помню себя возле телефонного аппарата с трубкой в руке, и короткие гудки из трубки. Мое состояние было как у израильтян в пустыне: «Господь!!! Ты привел нас сюда, чтобы мы здесь умерли?!». Только я вопрошала: «Боже, зачем Ты сказал мне ехать учиться, если Ты не можешь обеспечить эту учебу?!» Тут меня осенило: «То есть как это – Бог не может? Бог может все. И если эта идея была от Него, и это Он меня послал в Екатеринбург, значит, Он обеспечит». Это было действие благодати, Дух Божий пробудил во мне веру. (1-Петра 1:5)
После этого мое сердце наполнил совершенный мир. Я больше не боялась и не беспокоилась. Бог что-нибудь придумает, хотя я и не представляла, что можно придумать за такое короткое время. 
Буквально через несколько дней стали происходить перемены. Директор принял решение взять меня на полную ставку с хорошим окладом и всеми социальными благами, причитающимися постоянным работникам. Для меня это означало оплачиваемый ученический отпуск. Так что меньше чем через месяц, к моменту сессии, у меня были деньги и на билет, и на проживание, и даже на пуховик. 
И еще один удивительный эпизод, показавший мне, что мои финансы в ведении Господа. 
Учеба и защита диплома остались позади, я уже работала корреспондентом. Первое время у меня, как у всех начинающих, была маленькая зарплата. После очередной получки я встала перед дилеммой: купить новые колготки, взамен последних порванных, или отдать десятину? 
Насчет десятины есть много разных мнений и споров. Я же была научена так: «Чти Господа от имения твоего и от начатков всех прибытков твоих, и наполнятся житницы твои до избытка» (Притчи 3:9-10). И я верю, что Богу угодно, чтобы десятую часть своих прибытков христианин отдавал в дом Божий: «Принесите все десятины в дом хранилища, чтобы в доме Моем была пища, и хотя в этом испытайте Меня, говорит Господь Саваоф: не открою ли Я для вас отверстий небесных и не изолью ли на вас благословения до избытка?» (Малахия 3:10).
Посему совесть обличала меня, когда я по каким-то причинам этого не делала. Я знала, что «доброхотно дающего любит Бог», в этот же раз у меня в сердце не было свободы, чтобы отдать десятую часть. Я даже роптала: «Господи, почему мне не хватает денег? Неужели в этом Твоя воля, чтобы я испытывала недостаток и даже десятину не могла принести без сожаления?» И я уже склонялась в пользу своих хозяйственных нужд, но в последний момент поняла, что потом в душе не будет мира, а это хуже, чем остаться без колготок. К тому же мне припомнилось свидетельство одного христианина, как деньги, предназначенные для десятины и пущенные на что-то другое, не заткнули дырку в бюджете, а только повлекли за собой дополнительные траты. Я решила не разрушать мир с Богом, оставшись Ему послушной, и принесла десятину. 
Бог, конечно, видел все мои терзания. И, конечно, Он испытывал меня. Как в свое время Авраама. Мое испытание, разумеется, не было таким драматичным, как у праотца израильтян, но ведь я и не родоначальник великого народа.   
И Господь вознаградил меня, хотя я не ожидала награды. Буквально на следующей неделе мне повысили зарплату вдвое! Это мог сделать только Бог. И я еще больше «убоялась» Господа, Который видит всё.
 
Дефолт 1998-го. Как Бог сохранил моих родных
 
В конце 20-го века на людей, живших в России, обрушилось немало испытаний: развал экономики, разгул криминала, слом системы ценностей, падение моральных норм, дефолт 98-го… Этот мощный грязевой поток лишил опоры и разрушил жизни многих. Не раз на краю пропасти оказывалась и моя семья. Какое счастье, что в то время я уже уверовала, и Господь вложил в мои руки мощное оружие – веру и молитву. Небесный Отец все предусмотрел, Он был милостив не только ко мне, но и к моим родным, чтобы они не остались без духовной защиты в то тяжелое время.
Расскажу несколько эпизодов. Однажды, через год после настоящего покаяния я шла по улице, и внезапно меня пронзил страх. Мне вдруг стало страшно за всех подростков и молодых людей, как будто что-то зловещее нависло над городом. Я тут же начала отчаянно молиться за своего брата, которому в ту пору было лет 13. Я шла и вымаливала у Бога, чтобы Он сохранил ему жизнь и здоровье! Я молилась долго и усиленно, до тех пор, пока не почувствовала, что страх отпустил и пришло успокоение: все будет хорошо. Много лет спустя я как-то разговорилась с братом. И от него узнала, что как раз в тот год в наш город поступила большая партия героина. Он также признался, что много раз бывал в компаниях, где употребляли наркотики, и ему неоднократно предлагали попробовать. Но у него внутри был как будто запрет: «вот это нельзя», и он ни разу не согласился. Слава милостивому Богу!
После обрушения курса рубля в 98-м, многие люди бедствовали.
Предприятия закрывались, часть населения попала под сокращение штатов, да и те, кто не потеряли рабочее место, не видели зарплат месяцами. Помню, у меня не было денег, чтобы доехать до работы в другой район, и я ходила пешком через лес мимо кладбища. Полагалась на Бога, что Он меня защитит, и отправлялась в путь. Можно догадаться, что маньяков в то время хватало, но Бог был за меня, и серый волк мне ни разу не встретился. 
Еще помнится сосущее чувство пустого желудка от вынужденного «поста»: дома на столе у нас частенько были лишь мамины овощные заготовки с дачи. Да еще грибы - в самый скудный год в лесу вдруг вырос невиданный урожай грибов. Люди тут же бросились их собирать и консервировать. Жареные «зонты» были невероятно вкусны и питательны на фоне отсутствия других белков - банки из холодильника исчезали одна за другой. 
На маминой фабрике в то время задерживали зарплату, отец потерял работу и долго не мог найти другую. Наши долги за коммуналку, квартиру и колледж, в котором учился брат, выросли до таких размеров, что, казалось, не хватит всех наших зарплат за годы вперед, чтобы расплатиться. Это был тяжкий груз для родителей, особенно для главы семьи. Человеку, привыкшему полагаться только на себя и не верившему в Бога, очень легко в такой ситуации впасть в отчаяние и начать думать о самоубийстве. У меня же всегда была уверенность, что Бог все контролирует и не даст нам испытаний больше наших сил. Прошла пара лет – все нависшие над нами черные тени развеялись, как страшный сон. И даже долгов не осталось. Господь словно пронес нас над пропастью.
Спустя 10 лет я все еще жила в родительском доме. За это время многое изменилось. Отца мы похоронили. Кроме меня и мамы в нашей трехкомнатной квартире жил мой брат со своей семьей. Он и его жена были неверующими, несколько лет их связывал «гражданский брак», и только с рождением ребенка они расписались. Мне было тяжело смотреть, как живут мой брат и его девушка, а потом и жена: алкоголь, постоянные заёмы у банков и увиливание от возврата, какие-то денежные махинации, нечестность, лень и потребительство. С одной стороны, меня удручало, что они катятся в пропасть, не понимая того; с другой - возмущало, что из-за них горюет мама. Я сознавала духовную реальность: в их жизни, не возрожденной Христом, властвует князь века сего, они действуют, как сказано в послании апостола Павла к Ефесянам 2:2: «… по воле князя, господствующего ныне в сынах противления». И война должна быть не «против крови и плоти» (Ефесянам 6:12), то есть не с ними.  Но мой духовный плод любви и долготерпения был еще весьма зеленым; я бросалась их воспитывать, и очень преуспела в разрушении отношений. 
Как же я тогда мечтала выйти замуж, чтобы уйти из родительского дома! Как-то раз на одном из собраний в церкви проповедовала одна миссионерка с пророческим даром. По обычаю, сначала она свидетельствовала о делах Божьих, а потом молилась за нужды людей. У меня было тяжело и смутно на сердце, я хотела получить слово от Бога, которое бы прояснило мне, как жить дальше, и я подошла к ней за молитвой. Узнав мое имя, она возложила на меня руку, помолилась на языках и спросила: «Что ты хочешь, чтобы Бог для тебя сделал?» Это было неожиданно. Это был шанс. И мне пришлось выбирать. Я очень хотела найти, наконец, свое личное счастье. В то же время, какое личное счастье, если твои родные гибнут? Эта нужда была неотложней. И я ответила: «Чтобы Он спас моих родных».
Тогда Бог начал меня менять. 
Сейчас я вижу, что это была самая настоящая духовная битва, и Господь поместил меня в ее эпицентр. Тогда обнаружилась вся моя духовная незрелость, плоть толкала меня на реакции и поступки, за которые до сих пор стыдно. Я пыталась бороться с ситуацией своими человеческими силами, вместо того, чтобы усиленно молиться и не позволять врагу разрушать мой мир. Духовный рост чаще всего дается человеку через испытания, сомневаюсь, что для нас вообще возможны другие способы. И все начинается с изменения сердца, а изменить его под силу только Богу. 
Господь дал мне шанс приблизиться к Нему, поместив в тесные обстоятельства. Давление выжимало из моей души совсем не христианское содержимое: гнев, нетерпение, нетерпимость, гордость, эгоизм… Продолжительное время я негодовала на беспутных родственников, не замечая бревна в своем глазу. Но Господь однажды помог мне его увидеть. Это было в летнем христианском лагере в Казани, куда съехались верующие из разных городов. Я стояла на одном из вечерних служений, пела моя любимая группа прославления. Во время одной песни Дух Святой коснулся меня, я почувствовала большую тяжесть на сердце, и увидела насколько оно неправо, черство и эгоистично. Насколько не похоже на любящее, жертвенное сердце Небесного Отца. Слезы хлынули помимо моей воли, это были слезы раскаяния и очищения. Я просила Бога простить меня и дать мне сердце, любящее других людей. В первую очередь моих родных, ставших мне врагами. О как же трудно любить врагов! Невозможно без Бога. 
А потом Бог спас Катю. Но сначала стало еще хуже. Случилось так, что мама надолго и далеко уехала, и я осталась наедине с семьей брата. Мне казалось, что вся шпана микрорайона получила доступ в нашу квартиру.  Я пыталась защитить родительский дом от нечистоты, в моем понимании. В это время у жены брата, обнаружились признаки алкогольной зависимости. Выпив, она уже не контролировала себя: пропадала, а потом не помнила, что с ней было. Придя в себя, она думала о самоубийстве. Однажды мама, вернувшаяся к тому времени, едва успела остановить ее перед открытым окном. Меня раздирали противоположные чувства. Подросшая во мне за годы «праведной жизни» фарисейка злилась: «Как она, будучи матерью чудесного малыша, может вытворять такое!» Но живший во мне Иисус напоминал: «Ты не лучше ее. В свое время твоя жизнь тоже была помойкой, и Я не побрезговал протянуть тебе руку».
Я не имела права молчать. Если что случится, ее кровь будет на моей голове: «Спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение? Скажешь ли: «вот, мы не знали этого»? А Испытующий сердца разве не знает? Наблюдающий над душою твоею знает это, и воздаст человеку по делам его» (Притчи 24:11-12).
Забыв о земном – обо всей накопившейся между нами неприязни - я начала говорить ей о небесном - о том, что Бог любит ее, несмотря ни на что.
Оказывается, я прекрасно помнила, что в ее состоянии чувствуют. Библейская история повторилась в миллионный раз за два последних тысячелетия. Еще одна грешница вместо заслуженного презрения услышала от Иисуса: «Я не осуждаю тебя. Иди и не греши больше».
На одну из домашних групп Катя пошла со мной и приняла Иисуса Христа как своего Господа! 
То, что Бог сделал потом с ее личностью, никогда не сможет сделать ни один человек: ни профессор медицины, ни самый лучший педагог или психолог.
Это было полное преображение, совершенно новый человек. Это было чудо.
Здесь необходимо немного сказать о прошлом Кати. Она дочь матери-одиночки, алкоголички. Детство ее можно назвать почти беспризорным, свободное время она проводила в подъездах и дворовых компаниях. Школу, понятно, только посещала. Рано начала курить и жить с молодыми людьми, об образовании или работе не думала.
После покаяния она несколько раз срывалась, но это было как со мной: Дух Божий уже жил в ней, Он говорил к ее сердцу, обличал и поднимал. Полгода спустя она уже совершенно не притрагивалась к спиртному и с огромным старанием трудилась на первом в своей жизни рабочем месте: мыла полы в детском саду. Если бы кто-то раньше сказал, что она будет работать уборщицей, услышал бы ответ только презрительный смех. Теперь же новая Катя воспринимала эту работу как подарок. Я поражалась, как человек, раньше не способный убрать за собой посуду, с воодушевлением «вылизывал» огромную территорию.
Труднее всего для Кати оказалось бросить курить. Несмотря на все молитвы и усилия, она каждый раз срывалась. Но Бог показал ей во сне, что нужно не бороться с порослью, а выкорчевать корень. Этот корень был найден. Только после того, как моя невестка простила своего земного отца, которого никогда в жизни не видела, тяга к никотину у нее пропала. 
Затем Отец Небесный дал своей дочери видение: стать филологом. Услышав от Бога это слово, она пришла ко мне узнать его значение. Я была удивлена: зачем ей филология? Но Катюха знала, чего хочет. Вскоре она выбрала, на кого будет учиться: на преподавателя английского и французского. 
В тот год в колледже был недобор, и ее взяли с низким балом, но зато никто на ее курсе не учился с таким рвением! Через короткое время Катя догнала своих сокурсниц, получивших хорошую подготовку в школе. Группа оказала ей доверие, выбрав старостой. Окончила колледж моя невестка с красным дипломом и сейчас работает в школе. Все это время она с радостью служит в церкви, как одна из самых горячих христианок. Для своего сына она - заботливая и любящая мать. 
Как утверждал Сент-Эклюпери, «главного глазами не увидишь». Внутри каждого из нас сокрыт прекрасный замысел Творца.  Кто как не Создатель видит его, даже если враг очень сильно старался обезобразить содержащий его сосуд. Кто так ревностно будет сражаться за погибающую душу, кто еще умрет на кресте, только чтобы дать своему творению еще один шанс? И кто как не Отец Небесный заинтересован в раскрытии нашего потенциала творить добро?
Происходящее с женой, приводило моего брата в замешательство. С одной стороны, его радовало, что она обрела душевное равновесие, перестала выпивать и пропадать, с другой – ее новая жизнь настораживала. Прежняя Катя была несчастной, запутавшейся девчушкой, которую можно опекать, чувствуя, что ты лучше ее и сильнее. Теперь же она стала правильней. И у нее появился Кто-то, кто, как она утверждала, заботится о ней. Это был Бог. Странно, не правда ли, ревновать к Богу? Но все-таки он любил Катю и своего сына, и принял ее новую тоже.   
 
Работа во враждебном коллективе. Почему я не ушла
 
Итак, госэкзамены позади, теперь я дипломированный журналист. Во время учебы я продолжала трудиться «технарем»: верстальщиком и дизайнером одного журнальчика. Исключением можно считать короткий период работы корреспондентом в городской газете Екатеринбурга. Момент получения диплома совпал с очередным перерывом в работе: меня снова откуда-то уволили в связи с внутренними пертурбациями в компании. 
Делать карьеру журналиста у меня и в мыслях не было. Журналист, так или иначе, несет какие-либо идеи в массы. Единственные идеи, которые я считала правильными и готова была распространять и защищать – это благовестие об Иисусе Христе и Его учение. Я так понимала, что именно в этом было решение большинства и личных, и общественных проблем: изменение мышления людей, возврат к библейским заповедям. Все остальное не имело смысла, так как не затрагивало корней. Я хотела быть журналистом для Бога. А для этого необходимо быть свободной, не зависящей от зарплаты, не связанной. Так я понимала. Поэтому работу искала механическую, чтобы не требовала всю «меня». А статьи писала для одной христианской газеты безвозмездно. 
Но я не выдержала линию. Увидев, что просматриваю объявления о работе уборщицей, брат поднял меня на смех: «Закончила университет и собирается идти полы мыть! В нашу заводскую газету журналист требуется, позвони лучше туда». И я сдалась, подумав: «И правда… зато и опыт журналистский будет». 

Уверена в одном: Бог знал, что я буду работать в редакции N, и даже, возможно, Сам направил меня в это место. И Он меня подготовил.
Примерно месяцем раньше я зашла в христианскую библиотеку. Взглядом зацепилась за полку с видеокассетами, остановившись на проповеди ТиДиДжейкса «10 заповедей для работы во враждебной обстановке». Что-то внутри ёкнуло, я поняла: это для меня. Про офисные войны я уже что-то слышала, хотя вплотную с этим не сталкивалась. Возникло предчувствие: Господь меня готовит. Так и оказалось. 
Та проповедь вооружила меня мыслью: Господь допускает страдания в жизни верующего для его же пользы, и все проблемы, с которыми мы сталкиваемся, надо воспринимать, как возможность вырасти духовно. «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу» (Римлянам 8:28).
И я прыгнула в раскаленную печь. На Западе такие отношения в коллективе называются «моббинг», говоря по-русски, это травля, обычно «новенького» кучкой «стареньких», начальником или даже начальника коллективом. В этой редакции зло процветало буйным цветом в собственной вариации. Краткий сюжет таков: редактор манипулирует коллективом, боясь за свое место, коллектив ненавидит редактора. Я попала под перекрестный огонь. 
В первую неделю «обживания» в редакции меня неприятно поразило поведение кучки работниц, которые начинали издеваться над начальницей, едва за ней закрывалась дверь. Для меня, верующей, такое поведение было неприемлемо. Я знала, что Иисус Христос говорил о подчинении властям. К тому же высмеивания были какими-то грубыми, словно я не в среде журналистов, предполагается, интеллектуалов, а в компании из подворотни. Что уже возмущало меня как человека, окончившего университет. «И все это люди с высшим образованием – не отличишь от дворовой шпаны», - негодовал во мне просвещенный человек. Сдерживать негодование у меня не очень получалось. И когда заводилы попробовали посвятить меня – какой плохой человек начальница, и за что ей так достается, я резко ответила:
- Я сюда работать пришла, а не участвовать в ваших разборках. 
Меня тут же записали в ее союзницы и долго подозревали в доносах. Но они ошибались. Вскоре я на себе прочувствовала, за что ненавидели редактора. И противостояла и ей в том, в чем не могла с ней согласиться.   
Вообще, отношения и мышление людей в этом коллективе очень часто заставляли меня проводить аналогии с лагерно-угловным миром. И я узнала новое слово «бабовщина» - то есть женская дедовщина. Еще и пропускная система - редакция располагалась на территории завода – добавляла ощущение тюрьмы. 
Возможно, мои ассоциации имели под собой историческую почву. Ведь корпорация, которой принадлежала газета, была настоящим мамонтом социализма, сохранившимся в эпоху рынка. Ее владелец – талантливый управленец, строитель советской закалки и в чем-то большой идеалист - в годы приватизации стал собственником химического завода и обстроил его сетью сопутствующих предприятий. В период Путина он попал в опалу, спасся от рейдеров и тюрьмы за границей и оттуда продолжал руководить своим детищем. Его корпорацию называли «государством в государстве» - настолько она была самодостаточна, и так мало перемены в стране проникали за заводской забор. 
Все напоминало страну советов в миниатюре. И в плане экономических отношений - помимо зарплаты власть обеспечивала работникам существенные социальные льготы; и в плане наличия стержневой идеологии и даже заводского патриотизма, для чего и держали нас, журналистов; и в части законсервированного культурно-духовного наследия «совка» с его ГУЛАГом, доносами, железным занавесом, «круговой порукой».
А возможно, все проще: такие люди подобрались на тот момент в редакции, таким амбрэ повеял ветер современности, слившись с затхлым духом ушедшего века.   
Но вернемся к герою рассказа. Года два я чувствовала большое давление и со стороны коллектива, и со стороны редактора. И все четыре года мечтала уйти оттуда. Почему же не уходила? Было «заподло». Годы христианства превратили меня в бойца. Если трудно – значит, надо сопротивляться, стоять и не уступать врагу ни пядь земли. Когда-то ведь Бог пообещал, что меня слабую, вечно в слезах и соплях самосожаления, сделает сильной. Очевидно, Он сделал, что хотел. И еще духовно я видела, что это то место, в которое меня привел Господь. И мне не хотелось нарушать волю Божью из-за слабости. Типа: я не справилась. Я хотела течь в воле Божьей. Я верила, что когда-нибудь моё время здесь закончится, и тогда Господь скажет мне, куда дальше идти. 
У меня была отдушина. Каждый обед я уходила гулять. Мои 48 минут – делаю, что хочу. Быстро перекусив, я спускалась на лифте с восьмого этажа, проходила через пост, шла длинными коридорами, встречая массу знакомых и полузнакомых лиц и, наконец, вырывалась на свободу. На территории завода людей почти не было, таких любителей прогулок, как я, были единицы. Там я могла остаться наедине с собой, поговорить с Богом, иногда читала что-то из Библии. Не знаю, что обо мне сплетничали (а завод – это большая деревня, где все, всё и про всех). Скорее всего, решили, что я делаю это ради здоровья или фигуры. 
Перед работой я всегда старалась найти полчаса или хотя бы десять минут, чтобы поговорить с Богом.
И меня очень поддерживали мои сестры из домашней группы. Спасибо им, что они терпели, когда я давала волю жалобам и возмущению. Спасибо им большое за все их молитвы. Без них бы я сдалась. 
Очевидно, я росла и в профессиональном плане. Но вот какая дилемма. Раньше я воспринимала творчество, как нечто спонтанное, как озарение, сходящее на тебя свыше. И относилась к тяге письменно выражать наблюдения над жизнью бережно, словно боясь расплескать этот дар. И это, наверное, правильно с творчеством. 
Здесь же приходилось писать без вдохновения. Я убедилась на практике, что писательство - это такой же навык, и его можно сделать ремеслом. За все приобретенные умения не могу не сказать спасибо редактору газеты. И со времени же работы журналистом я перестала сочинять что-либо еще, кроме заводских статей. Как одна знакомая швея, которая возненавидела шитье. 
И хорошее тоже было в той редакции, и приятельские отношения складывались. В принципе, со всеми теми, кто вел себя по-человечески и не делил власть или влияние, общение было нормальным. И даже моменты настоящей журналистики выпадали – когда с одной из коллег мы пытались бороться пером за правду, ища лазейки меж идеологических штампов. 
Надо сказать, к четвертому году я чувствовала себя на работе вполне сносно. Видимо, и сама перешла в разряд «стареньких», и коллектив разбавился новыми людьми, и «дедушки», то есть «бабушки», порассеялись, и заводское начальство стало меня «узнавать», и главред позволяла себе на меня положиться, однажды даже доверив мне редактировать газету во время ее отпуска. 
Давление отпустило, но охота сбежать осталась. Теперь уже не удовлетворяла сама работа, так как за четыре года я изучила и предмет, о котором пишу, и принятые идеологические трафареты. Учиться больше было нечему, мне стало скучно, ощущение тюрьмы не пропало, да еще и начальница увидела вдруг во мне соперницу, а борьба с ней за кресло редактора меня не возбуждала.
Хочу сказать еще вот о чем. Я не отрицаю, что с самого начала моя бытность в редакции N могла бы быть менее драматичной. Добавляли перцу моя вспыльчивость и болезненная восприимчивость. Господь работал и со мной.   
Я много молилась за изменение этих невыносимых сотрудников, просила, чтобы Бог открыл им глаза на их грехи, и Отец Небесный открыл глаза на некоторые вещи мне.   
В тот момент мне попалась христианская книга, в которой меня за живое задела мысль: как часто мы, желая перемен, кидаемся изменять окружающих. В то время, как лучше бы начать с себя.
Это было продолжением размышлений над проповедью пастора Коломийцева о том, как нам узнать волю Божью. Не надо ломать голову, говорит он. Воля Божья для каждого христианина ясна и определенна: исполнять то, что написано в Слове. Сверять с Ним свои эмоции, мысли и поступки. Жить по Слову в повседневности. 
Я стала меньше искать справедливости, перестала молиться за изменение этих людей, и больше начала задумываться: как Бог мне говорит поступать в данной ситуации. Я старалась «наблюдать за путем своим», и больше думать о том, как угодить Богу, а не как изменить свои жизненные обстоятельства. Удивительно, но в моем сердце поселился удивительный мир и ощущение полноты. На многие ситуации, которые раньше ранили, вызывая бурную реакцию, я перестала остро реагировать. 
Вскоре обстоятельства начали меняться сами, и передо мной открылись другие двери.  Об этом в главе ниже. 
Здесь же хочу добавить, что мой «исход» из редакции N был почти триумфальным. Когда я написала заявление об уходе, меня вызвал начальник отдела кадров – большая фигура на предприятии, важный клапан в корпоративной идеологии – долго со мной беседовал, туманно намекая на некие перспективы, в непрямых выражениях давая понять, что имеет меня в виду, говоря о руководстве газеты. Попросту кадровик намекал, что я могу сменить редактора на ее посту, когда ее все-таки решатся отправить на пенсию. Это меня, естественно, не остановило, ведь передо мной открывалось будущее, более заманчивое и вожделенное: выйти замуж и уехать в далекую страну. К тому же, мы слишком хорошо знали, как мало значат туманные обещания –  намекавшего никогда не призовешь к ответу. 
В последний же мой рабочий день редактор устроила коллективное чаепитие и преподнесла мне большой, красивый букет роз. Не исключаю, что в том числе в благодарность, за то, что я не стала оспаривать ее место. 
Все это я описываю не без некоторого удовольствия и удовлетворения, что прошла определенный мне Богом путь, не сдалась и не сбежала. Я верю, что Господь сделал, что хотел во мне, и, тешу себя надеждой, в окружающих людях тоже (хотя сожалею, что не смогла быть для них лучшим свидетелем). Он знал, что меня ждет в будущем, и теперь я была готова.   
 
План Бога для меня – Израиль

В этой главе я расскажу, как Господь использовал мою слабость, чтобы осуществить Свой план. 
С малознакомыми людьми я довольно сдержанна в эмоциях, поэтому ненаблюдательные люди, поверхностно со мной знакомые, называли меня не иначе как «спокойной» или «тихой» или «себе на уме». И только близкие и давние друзья знали, насколько я была неуравновешенной, мнительной, несдержанной на слова и как часто взрывалась. 
После того, как я уверовала и начала следовать за Иисусом, Бог сначала в течение нескольких лет исцелял меня от душевных ран, а затем начал разбираться с привычками и характером. В результате моя личность обзавелась необходимым запасом терпения, рассудительности и самоконтроля, чтобы быть достаточно приятным человеком для окружающих. Но взрывной момент все же остался, его просто отодвинули на безопасное расстояние вглубь. И, как не прискорбно признать, при некотором старании и нарушении определенных границ, часовой механизм начинает тикать моментально и необратимо. Тогда у меня «сносит крышу», и я бросаюсь в бой. Чаще всего это случается при попытке меня контролировать или явной, вопиющей несправедливости, не обязательно в отношении меня.   
Моя начальница-редактор, склонная к психологическим играм, эту границу перешла. В результате разразился скандал, вылившийся в отказ в обещанной поблажке: ранее, в минуты хорошего настроения редактор пообещала отпустить меня в отпуск летом, вместо полагающейся по графику осени.  Значит, теперь – прощай мои планы поехать с подружками на море! Хотя… 
Если честно, море с подружками было не таким уж вожделенным. Просто это то, что имелось в наличии. На самом деле мне хотелось перемен. Меня больше не удовлетворяла ни работа, ни жизнь с родственниками. Точнее, я чувствовала, что положение и в том, и в другом себя исчерпало. Бывает время, когда ты понимаешь, что как бы тебе ни было неудобно и сложно, но сейчас ты должен оставаться в определенном месте. Потому что у Бога есть некий план для твоего духовного роста, и ты (то есть, не собственно ты, а Бог, действующий через тебя) нужен окружающим тебя людям. По этой причине, а вовсе не из-за зарплаты, я четыре года терпела морально тяжелые, травмирующие, если бы не помощь Бога и моей домашней группы, отношения в этой редакции. Все это время для меня красной лампочкой мигал стих «Как птица, покинувшая гнездо свое, так человек, покинувший место свое» (Притчи 27:8). То же и в отношении дома: как бы ни было тяжело и сложно трем взрослым женщинам, связанным родственными связями, в одной квартире – Богу для чего-то это было нужно.   
Теперь лампочка успокоилась. Необходимо было совершить огромный прыжок, который бы разом перенес меня в совершенно другие обстоятельства. Я строила планы, но в каком точно направлении прыгать – не знала.  Поэтому, когда отпуск летом «накрылся», я с облегчением доверила Богу устроить мой отдых в соответствии с Его волей. Что-то мне говорило, что перенесение отпуска произошло не случайно, и ссора с редактором была средством вернуть его к Божьему графику. 
За каждодневной беготней по выполнению статейного плана и прочими заботами я не заметила, как подоспела осень. Еще неделя – начнется сентябрь, и с ним - отпуск! Правда, до сих пор не знаю, как его провести…
Чем быстрее проносятся дни, тем чаще тучкой набегает мысль, что эти 28 дней я буду тихо помогать маме на даче… Но такому повороту противится вся моя душа!  В один вечер я взмолилась в отчаянии: «Господь, Ты же обещал!» Ответом было понимание, что Бог слышит, и Он в курсе. Я успокоилась: раз Бог в курсе, мне не о чем волноваться. Дальше события стали развиваться, словно по разработанному сценарию. 
Пару дней назад до этого, жена брата послала на мой е-мейл ссылку: посмотри, там дешевые путевки. Мне все некогда было этим заняться. Теперь я решила взглянуть. Путевка предлагалась в израильский курортный город Эйлат, что на границе с Египтом. В то время в Египте происходили некие военные события, и туристы Эйлат не жаловали. Очевидно, потому и путевки подешевели. 
До этого я никогда не была за границей, в одиночку пускаться в рискованное предприятие не хотелось, и я предложила одной сестре из церкви поехать вместе. На что та с легкостью ответила: «Да там же война… Ну езжай, попробуй. Расскажешь потом, как было». «Спасибо за заботу» - подумала я. 
У меня была знакомая христианка, ходившая раньше в наше собрание, а затем вышедшая замуж за израильтянина. Я решила ей написать и выяснить, насколько опасно в данный момент в Израиле. Она ответила: «Зачем тебе Эйлат? Просто приезжай к нам». Эйлат – крайняя южная точка страны, а она жила в северной части. Да разве для меня была разница? Я ведь нигде не была, не то что в Израиле, вообще за границей! С души как камень свалился: «Я еду не куда-то в неизвестность на свой страх и риск, меня там ждут знакомые люди! Мое дело только сесть в самолет». А тогда из нашего областного аэропорта самолеты летали прямым рейсом в Тель-Авив: четыре часа – и ты со средневолжских просторов попадаешь на средиземноморское побережье. 
Словно всё было «за» мою поездку. И то, что Россия и Израиль ввели безвизовый режим. И то, что полгода назад я получила загранпаспорт – я начала его делать через интернет, не имея конкретной цели. Сначала долго не клеилось: то  никак не могла собрать необходимые документы, то сайт госуслуг не работал как следует… А потом вдруг колесо закрутилось, и в течение пары месяцев все срослось. И то, что существовали прямые рейсы из местного аэропорта. И наличие подруги, готовой принять меня в Израиле. 
И я развернула лихорадочную деятельность по покупке билетов. Лихорадочную, потому что внутри меня всю колотило от дерзости задуманного, аппетит пропал начисто, за три дня я похудела на размер, вернувшись в подростковые формы. 
Не прошло недели, как я вышла из дома с чемоданом. Сентябрь только начался, но день был по-настоящему осенний: все серо-унылое, крапал дождик, и температура едва ли достигала 130. Но я, в одной спортивной кофточке, словно того не замечала – ведь я ехала в жаркий Израиль! Меня больше волновало, как вести себя в аэропорту. В детстве я летала на самолетах, но это было очень давно, и, естественно, порядок прохождения проверочных процедур в памяти не отложился. 
Господь был милостив ко мне, послав попутчицу. На автовокзале (до аэропорта тоже надо было на чем-то добраться) рядом со мной приземлила неподъемную сумку пожилая женщина, крашеная в рыжий, с шумными, словно на публику, манерами. Интуиция подсказала, что нам в одном направлении. Так и оказалось – мы сели в одну маршрутку, а потом в один самолет. Я помогала ей с ее неподъемной сумкой, и с тех пор умею определять по весу, тянет багаж на 20 кг или нет. Везла женщина в Израиль не кирпичи – домашние варенья и консервы, «все со своего огорода». Теперь я сама привожу из России тот же груз. 
Не помню точно, как звали мою попутчицу, годившуюся мне в мамы: Галина… а может, Людмила? Она летела к дочери в Тель-Авив, по ее словам, уже в пятый раз. Первую половину дороги она разыгрывала передо мной бывалую еврейку и посвящала, какие продукты в Израиле невкусные, а что  стоит попробовать; в аэропорту присмирела, сразу став обычной русской пенсионеркой, и поведала о своей трагедии: еще года не прошло, как от сердечного приступа умер ее 35-летний сын. Перед посадкой моя бабушка заметно разволновалась, ослабла и стала жаловаться на давление. 
Забегая вперед, скажу: в Бен-Гурионе к ней со слезами бросилась не блестящая заграничная дама, как я себе вообразила, а простая женщина лет под сорок, без всякого не то чтобы лоска, а даже старания эффектно выглядеть. И для меня это было в диковинку. Ведь я прилетела из России, где женщины приучены неустанно сравнивать себя и друг друга с моделями из глянцевых журналов: фигура должна быть отточенной в спортивных залах и на диетах; лицо ухоженное и с умением накрашенное; одежда модная и стильная. Тель-авивская дочь почему-то меня благодарила, будто это я помогла приехать ее маме, хотя я считала, что как раз наоборот. 
Итак, Бен-Гурион. Всего лишь четыре часа назад я стояла у окна старенького аэропорта. Оно выходило прямо в тяжелое серое небо, осыпающее тоскливой моросью гладкие тела железных птиц, пришвартовавшихся в этом временном пристанище с видом холодным и независимым.
Здесь же, глядя в иллюминатор, я понимаю, как все-таки много в мире солнца, и как он должен быть приветлив, а пальмы и малиновые всполохи бугенвилии приводят меня в предвкушающий восторг. Едва шагнув на трап, я ощущаю себя в сауне, и думаю, что зря не надела шорты. Наверное, не стоит описывать всю гамму впечатлений человека, впервые открывающего для себя другую страну. Помню только, что начиная с необъятных залов Бен Гуриона, фотографировала и удивлялась через каждый метр. 
В аэропорту меня должен был встретить один наш общий знакомый. Он приехал на мотоцикле. Так что мне предстояло за один раз сделать впервые несколько вещей: поехать за границу, побывать в Израиле и до кучи прокатиться на мотоцикле. Знакомый мне доверительно сообщил, что это его первый опыт перевозки пассажиров… 
...Помню, как в мое тело били струи теплого ночного воздуха, проносились мимо огни и неведомые растения призрачного сказочного мира… что собственная голова в тяжелом шлеме казалась мне огромным грибом на тонкой ножке, а мои пальцы, вцепившиеся в поручни под сиденьем, болели от напряжения... помню мысль, что несправедливо было бы долететь на самолете и разбиться на мотоцикле... Помню, что в определенный момент я перестала бояться, и мне понравилось вся эта ситуация. Как водитель, видя, что я не умерла от страха, специально поехал окольными путями, чтобы покатать меня по ночному Тель-Авиву. Как наш мотоцикл рискованно шнырял в пробках, пробираясь к самым светофорам, словно ящерка. Для меня, в моем восторженном состоянии, это было нечто нереальное.
Тель-авивский автовокзал меня убил. На минуту показалось, что я нахожусь где-то в советской среднеазиатской провинции: очень грязное место с огромным количеством торговых точек. Продававшиеся среди этой нечистоты и каких-то тряпочных рядов молочные деликатесы вызывали рвотный рефлекс. Мой проводник схватил чемодан и припустил по этажам вокзала, отыскивая нашу станцию. Я, пытаясь глазеть по сторонам, иногда теряла его из виду. «Сумочку-то держи, - вдруг накинулся он на меня, неожиданно возникнув рядом. – Уведут - будешь глазами хлопать. Одни арабы кругом. И не отставай!». Я еще не разбиралась в национальных признаках местного населения, но предпочла ему поверить на слово, остаток пути преодолев вприпрыжку. На станции он, видимо, с облегчением сдал меня на руки водителю автобуса, отправлявшегося на Север. 
Помню, как при оплате ошарашено вытащила несколько бумажек и протянула водителю, предлагая ему самому выбрать купюру нужного достоинства. Он взял все. А я потом себя грызла, поняв, что моей беспомощностью воспользовались: «Ну ладно ты языка не знаешь, но цифры-то те же самые, чего растерялась?»
Остановку, где нужно выйти, пообещала подсказать русскоязычная любопытная дама. За это пришлось развлекать ее в дороге рассказом о том, кто я, откуда, с кем живу, к кому еду, и кем приходился мне мой провожатый. 
На промежуточных станциях я выходила, и поскольку к южной ночи, пальмам и яркой бугенвилии немного привыкла, следующим, что меня поразило, были девушки-солдаты. Восточные красавицы с длинными пальцами и водопадом змеиных кудрей независимо курили, видимо не подозревая, что камуфляж и настоящее боевое оружие делают их невероятно сексуальными. 
Долго ли, коротко, мы добрались до города на берегу озера Киннерет.  То, что это прекрасный город, я узнала уже потом, а тогда меня высадили возле какой-то безлюдной автозаправки, на перекрестке во все стороны уходящих дорог.  Хороших очень дорог, надо сказать. Я стояла в 11 вечера совершенно одна на остановке возле каких-то густых кустов с темнеющим лазом и думала: вот тут-то и найду приключения на свои 90! Пришлось звонить с российской «симки» на местный номер подруге, которая обещала меня встретить. Когда она подошла минут через десять, я даже «здрасти» забыла сказать, так была зла. "Не бойся, это не Россия, здесь ничего с тобой не случится" - так она меня успокоила. Потом я слышала рассуждения, что в Израиле нет такого криминала, как в России, и ночью спокойно можно гулять по улицам. Но есть и другие мнения: смотря где гулять. Местный национальный конфликт создает особую ситуацию.
***
Где-то на четвертый день пребывания в этой ошеломляюще солнечной стране я поехала на экскурсию в Иерусалим. В дороге жадно слушала историю Израиля в изложении гида, стараясь записывать как можно подробнее. 
Я не любитель всяких примет и фетишизма, потому сообщение гида о том, что можно написать записочку к Богу и оставить в Стене Плача, посчитала вначале забавным. Если нужно, я итак Богу помолюсь, Он ведь везде слышит… Но потом сердце мое дрогнуло. 
На самом деле в Ветхом Завете, действительно, есть место, где царь
Соломон молится о храме, чтобы Бог на этом месте слышал просьбы, обращенные к Нему. И Бог ответил царю, пообещав быть особенно внимательным к молитвам на этом месте. 
В общем, записка была написана и вложена в Стену Плача. Нужда у меня, в самом деле, была: в жизни был тупик, требовалась новая цель, новое направление, в котором идти… И еще я попросила у Бога личного счастья, как Он мне обещал много лет назад во сне.  Я призналась Господу, что Его Израиль и Его народ произвели на меня очень сильное впечатление, и, если я могла бы быть причастна к его судьбе, это была бы для меня честь. 
Надо сказать, что морально я была готова, чтобы воспринять Израиль не просто как курортную страну. Примерно полгода назад, когда посещение Ближнего Востока не входило в мои планы, я прочитала документальную книгу про Холокост. А затем еще одну, художественную – «Даниэль Штайн, переводчик» Людмилы Улицкой. Она, в общем-то, о современном Израиле. Из Библии я знала многое об истории евреев и отношении Бога к ним.
Теперь же эти знания получили подпитку всех моих органов чувств, включая
«шестое», которое кто-то назовет интуицией, а кто-то духовной восприимчивостью.  В Иерусалиме я ощущала, что нахожусь в Центре Мира, в главной точке человеческой истории. А у Стены Плача было так хорошо  молиться - мне показалось, что это запросто можно делать часами. Очевидно, меня накрыл «иерусалимский синдром»: это когда люди, не евреи даже, приезжают в турпоездку и больше не могут жить без этой Земли.
 
***
Возвращались мы на закате, солнце село очень быстро, так что в пункт назначения я прибыла в темноте. К моему удивлению, меня встречали.  За мной приехал друг семьи подруги, у которой я гостила. Русскоязычный еврей. Он с женой как-то приходил к ней, так что мы познакомились. Свою жену он тоже пару лет назад нашел в России. На заднем сиденье машины оказался еще какой-то парень. «Не в моем вкусе» – сразу отметила я. Возникли подозрения, что второй пассажир здесь не случайно оказался… «Вряд ли» - отметила я краем сознания. Он не был спортивным, не был уверенным, в общем, совсем не подходил под тот стандарт, который нравится современным женщинам. Вместо того, чтобы помалкивать этот второй пытался шутить, кстати, неожиданно смешно. Наверное, хотел быть замеченным. Сначала мы поехали отвозить его, но выйдя возле дома, он пошел в противоположную сторону, сказав, что хочет прогуляться. «Он любит гулять …» - прокомментировал водитель. Я смотрела вслед на его нескладную, одинокую фигуру - ночь была такой теплой, показалось, что у нас есть темы для разговора, и так захотелось поучаствовать в этой его прогулке... Но меня никто не звал, а навязываться было нескромно. 
Потом Аркадий, мой муж, мне рассказывал, что в тот вечер друг Толик уговорил его поехать с ним: «Дурак будешь, если с ней не познакомишься». Неприятно, когда тебя хотят с кем-то свести, Арк ехал и «коптил» (ворчал, ныл, жаловался) всю дорогу. «Когда я тебя увидел, все мое нытье прошло». 
Так мы познакомились, потом были встречи у друзей и совместные поездки по местным достопримечательностям. Я понимала, что Аркадий необычный человек, каких не часто встретишь. Но во мне еще боролись мой «образ настоящего мужчины» и растущее теплое отношение к нему. Видя мои сомнения, подруга как-то сказала: «Мне бы не хотелось, чтобы ты пропустила что-то хорошее из-за своих стереотипов». В день отъезда Аркадий посадил меня на самолет, ужасно чем-то мучаясь, и в последний момент сунул мне листочек со своим е-мейлом: если захочешь, напиши. 
Хотя я себе и говорила, что это просто знакомство, но чувствовала, что не просто.  «Бог, неужели это и есть твой ответ?» - спрашивала я мысленно в самолете. Я поняла, что Бог милостив: я просила – Он дает, то, что считает лучшим для меня. А я могу решать – принимать то, что Он дает, или сказать «нет» и искать то, что сама считаю для себя лучшим. 
Да, вслед за этим в Москве, через которую я возвращалась, со мной произошел почти мистический случай. Остановилась ненадолго у друзей, решив заодно погулять по столице. В один воскресный день я отправилась с утра в церквь «Слово жизни». После службы зашла перекусить в церковное кафе, намереваясь дальше поехать на экскурсию. За мой столик подсел симпатичный респектабельный мужчина лет 45 или больше. Слово за слово - мы познакомились. Наверное, я ему понравилась, он предложил сопровождать меня на ВДНХ. Представился новый знакомый бывшим москвичом, постоянно живущим в Нью-Йорке. Работает менеджером на радио. У него, кстати, забавная прическа оказалась под кепкой: голова бритая, а посередине эрокез(!). В общем, мы так бродили по павильончикам, общались. Он искал какой-то медицинский прибор, который в России дешевле. И вот в одном павильоне он так увлекся, что я почувствовала себя какой-то лишне-забытой. Сразу вспомнился Аркадий, с которым я чувствовала себя пупом Вселенной, а не вещью, которую можно отставить в сторону на время… «Что я здесь делаю?!» - подумала я, и ноги как-то сами понесли меня к выходу.  Выйдя, я заколебалась: может, зря? дяденька такой видный… Но обратной дороги уже не нашла – там очень путаные ходы. Решила посидеть не лавочке с видом на вход – может, еще выйдет. Скажу, что решила подождать его на улице. Сижу. Тут подсаживается еще дяденька. Пожилой. 
- Что, вы не встретились? – говорит. 
- Нет, мы потерялись, - отвечаю.
Тут он почему-то стал мне рассказывать про свою личную жизнь. Что три раза был женат, но каждый раз неудачно. Закончил он словами:
- Все это такая лотерея! Тут главное – вытащить счастливый билетик…
«Господь, помоги мне вытащить счастливый билетик!» - подумала я, вставая со скамейки. Больше я того мужчину из Нью-Йорка никогда не встречала. 
Девять месяцев спустя мы с Аркадием обвенчались в мессианском собрании в Израиле. 
 
Скажи им обо Мне…

Это было, когда я жила и училась в Екатеринбурге. Случилось нечто, что напомнило мне о прошлом. Это обычная практика дьявола: напоминать верующему, который стал новым творением во Христе, о старых грехах. Цель лукавого – убедить христианина, что он слишком грязный, чтобы служить Богу. 
Вот в такую переделку и я попала. Я не сделала ничего плохого, но пришло обвинение. Чувствовала себя ужасно подавленной, недостойной и в то же время в сердце зрел бунт по отношению к моим духовным братьям и сестрам: «Ну и обойдусь без вас, если вы все такие святые, а я не подхожу для вашей компании!» 
Но начав читать Евангелие, я заплакала. Потому что увидела Иисуса Христа точно в таком же положении, как и я – Он не сделал никакого греха, но был оплеван и осужден. Он знал, как больно чувствовать себя отверженным, и Он был за меня. Он сказал – Я умер за тебя, Я пережил на кресте все эти эмоции, чтобы твоя душа была от них свободна. 
Бог снова был за меня, остальное – не важно. Если Бог за меня – то я с Ним! Немного успокоившись, я пошла на занятия в университет. Но на душе все еще было мутно, как в небе после отшумевшей грозы. 
На перемене я вышла в парк. На скамейке сидела молодая женщина неопрятного вида с бутылкой пива. 
- Расскажи ей обо Мне, - услышала я внутри себя.   
Нет, только не сейчас! Как в таком состоянии я буду еще помогать кому-то? Ведь мне нужно было сказать этой женщине, душа которой в этой жизни мучима грехом, а после смерти физического тела пойдет в ад, что есть выход: Иисус Христос готов простить ее, принять и дать ей новую жизнь.   
Желание обратиться к женщине не уходило. Я знала, что когда Господь побуждает свидетельствовать о Нем, стоит подавить этот призыв - потом будешь мучиться из-за сожаления… 
Я сделала большой вдох и словно нырнула в холодную воду, будучи уверенна, что незнакомка пошлет меня куда подальше. Так и начала без предисловий:
- Девушка, извините, можно я расскажу вам об Иисусе Христе?
- Расскажите… - улыбнулась она. 
Довольно сложно бывает определить по внешнему виду, открыт ли человек для Евангелия. Лучше слушаться голоса Божьего в своем духе.
Я рассказала ей Благую весть и пригласила в церковь. А потом пошла на лекции. Но что со мной стало: в сердце была такая радость, что я готова была не идти, а скакать вприпрыжку! Дух Божий хотел в этом маленьком происшествии не только послужить этой женщине, но и поднять меня! Я больше не чувствовала себя недостойной: я могу быть сосудом для Духа Святого, Бог может использовать меня!  Я была так рада, что послушалась и не отказалась благовествовать. 

***
Это было уже в Тольятти. На этаже под нами жила соседка, женщина еще не старая и одинокая. Что-то было в ней интересное. Например, однажды утром я застала ее пинающей джип соседа – «нового русского». Джип был оставлен прямо у ступенек к подъезду, мешая всем остальным жильцам. 
Она часто сидела на лавочке со старушками, и в форточку я слышала ее колкие, остроумные замечания. Она была интеллектуалкой и любила выпить. Я думала, что хорошо бы с этой соседкой поближе познакомиться, и, если удастся, рассказать о Боге. 
Потом она пропала из поля моего зрения. Пока однажды, возвращаясь с работы, я снова не увидела Алину на лавочке возле подъезда. И что-то было в ее облике, что заставило меня притормозить. Внутри прозвенел звоночек:  расскажи ей…
- Господь, как я начну разговор? Я никогда с ней не общалась, совсем ее не знаю…
Я поздоровалась, и она сама со мной заговорила, спросив, как дела у мамы. Как-то неуклюже я пыталась перевести разговор на Евангелие, но она сразу поставила преграду: ее это не интересует. В нашем доме жила еще одна верующая, вероятно, она уже пыталась наставить Алину на путь истинный. 
Прошло какое-то время, и я опять подумала: где же Алина? Она снова пропала. Я так за нее беспокоилась, словно буду в чем-то виновата, если не помогу ей. Без сомнений, такое беспокойство за постороннего человека мог в меня вложить только Бог. 
Интуиция подсказывала, что с этой женщиной что-то не так. В моих руках был спасательный круг: Благая Весть о примирении с Богом через Иисуса Христа. И если я бездействую, то Бог спросит с меня: «Спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение? Скажешь ли: «вот, мы не знали этого»? А Испытующий сердца разве не знает? Наблюдающий над  душою твоею знает это, и воздаст человеку по делам его» ( Притчи 24:11,12).
Я больше не могла сопротивляться. Спустилась на этаж ниже и позвонила в квартиру, где жила Алина. Мне никто не открывал. Я уже облегченно вздохнула - мол, что могла сделала - и хотела уходить, но замок вдруг заворочался. Дверь приоткрылась, кто-то глядел на меня с минуту, не узнавая, а потом распахнул проем пошире. Я едва узнала Алину: очень худая и растрепанная, с невидящим, сумасшедшим взглядом, она едва стояла, держась за стену. Пахло в квартире ужасно. 
Выяснилось, что она больна раком, и уже несколько дней ничего не ела, так как некому купить ей продукты. Единственная дочь ее не навещала, а соседка, которая иногда помогала, видно, забыла, или ей было некогда. Алина сказала, что умирает с голоду, и нужно сходить в магазин. 
Я сбегала в супермаркет, развела лапшу быстрого приготовления (то, что она еще могла есть) и попыталась накормить больную. Ей, видимо, было очень неудобно за свою беспомощность. Я чувствовала в ней гордость, свойственную интеллектуалам. Она пыталась шутить: вот как бывает, вот до чего дожила…
Съела она совсем чуть-чуть. Видимо, умирала уже не от голода. На комоде у Алины стояла фотография. Двое молодых красивых мужчин. Заметив, что я на них смотрю, она сказала, что это ее зять и брат. Они были предпринимателями, и их убили. 
Было невыносимо трудно говорить с ней о Боге. Она не хотела никого прощать и была убеждена, что религия - «опиум для народа». Вскоре я ушла.
На следующий день вечером решила опять к ней заглянуть. Лампочка на этаже, как обычно, отсутствовала. В темном углу проглядывало, что дверь в квартиру приоткрыта, и из нее смотрит темнота. Я человек впечатлительный и фильмы ужасов не люблю. Вернувшись домой, я позвала с собой Катю, жену брата. 
Нервы у моей невестки покрепче, она как-то уверенно шагнула в темную квартиру и зажгла свет. 
- Теть Аль, вы здесь? 
Соседка слабо отозвалась. Она уже не вставала. Мы помогли ей лечь удобнее, чтобы она не упала на пол.  Несмотря на вид умирающей, запах, длинные ногти на худющих пальцах, я совсем не чувствовала брезгливости, что странно, так как по природе я очень брезглива. Мне было ее бесконечно жалко, и я готова была сделать все, чтобы ее сердце смягчилось по отношению к Богу. 
Но слова выходили какими сухими и поучающими, я сама это чувствовала. Возможно, потому что и она, и я были жесткими людьми, оттого что стыдились показывать слабость. 
Есть она уже не могла. Мы недолго поговорили с ней и ушли, свет она попросила не выключать.
Через пятнадцать минут я обнаружила, что Катя вернулась к ней. Она долго сидела рядом с Алиной и рассказывала ей о себе и о Божьей любви: как Бог спас ее, простил, как много Он восстановил разрушенного в ее жизни и как много горизонтов открыл… Я про себя поблагодарила Бога, что Он не посылает по одному, одной мне было бы все это не под силу. 
На следующий день я задержалась на работе. Невестка позвонила мне, сказала, что Алина умерла. Нашли ее в странной позе: будто склоненной в молитве, на коленях. Мы очень надеемся, что она покаялась перед смертью, и теперь радуется с Господом на Небесах, свободная от душевных и телесных страданий. 
Если же нет, то это был ее выбор: пойти в ад. Господь по Своей милости и долготерпению до последнего стучался к ней. 
 
Глава не последняя

Не могу написать «глава последняя» или «заключительная», потому что я еще в пути. Еще живу и борюсь. Ищу свое место. У меня сейчас много работы: найти себя в новой стране (оказалось, иммиграция - это совсем не пикник, возможно, когда-нибудь напишу об этом), вникнуть в свою новую миссию – быть женой, помощницей драгоценного для Бога человека. 
И хотя планов еще громадьё, и дорога не закончена, понимаешь, что большая часть пути уже пройдена. В такой момент поневоле задумываешься о том, с чем предстанешь перед Творцом… Господь показал мне, что перед Его престолом все будет выглядеть иначе: многое из того, чему мы придаем значение на Земле, на что тратим время и силы, окажется ничего не значащей пылью. То же, чем люди часто пренебрегают, и будет тем ценным даром, с которым не стыдно прийти к Царю Царей. И хорошо вовремя понять, что есть что.
Бог выбирает нас и призывает не за наши заслуги, Он изначально сотворил каждое свое дитя, задумав для него определенный план. И поверь, Его план для тебя удивителен и прекрасен.
Но враг, цель которого «украсть, убить и погубить», тоже имеет свой расчет для каждого из нас. Он сделает все, чтобы воспрепятствовать тебе познать Небесного Отца и осуществиться Его благим намерениям о тебе. Если же ты верующий, то постарается сбить тебя с узкого пути, отвлечь от Божьего предназначения, обмануть и запутать, а если повезет – и разрушить. 
Часто те несчастья, болезни, семейные трагедии, которые мы терпим – это результат того, что мы где-то оставили Божий путь и поддались на уловки князя тьмы. В этом случае, Бог допускает наши страдания, чтобы мы вернулись к Нему. 
Как вернуться? Или как встретиться с Богом, если ты никогда не знал Его? 
В Библии написано, что путь только один. Это Иисус Христос, принесший Себя в жертву за наши грехи, и этим разрушивший преграду между нами и Богом. 
«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную.» (Евангелие от Иоанна 3:16).
«Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина, и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня.» (от Иоанна 14:6).
«Ибо если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Господом, и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься.» (от Римлянам 10:9).
 «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими.» (от Иоанна 1:12).
Если в сердце ты чувствуешь готовность принять Иисуса Христа как своего Спасителя, ты можешь сказать об этом Богу. 
Твоя молитва может быть примерно следующей:
«Господь Иисус, я верю, что Ты – Сын Божий, что Ты принес себя в жертву за мои грехи. Пожалуйста, прости меня за неверие и все зло, которое я делал в жизни. Пожалуйста, войди в мое сердце, измени в нем то, что Ты считаешь нужным, и покажи мне путь, по которому идти. Аминь.»
Если ты искренне произнес эти слова – знай, БОГ СЛЫШАЛ ТЕБЯ!

2015