ЭПИЗОД 1
Косточка вишнёвая
– Славик, я столкнулась с вашим Умником нынче в полдень, – сказала Косточка, она стоит на коленях, – ровно в том момент, когда я подумала, что протоны с нейтронами совсем зря раздробили на части. И хрен бы с ним, что энергии до и после не совпадают. Не верю я нынешним… ни приборам, ни расчётам. Нютон обходился как-то без математики, а наши что? Считают и складывают, перемножают и делят, при этом считают, что они такие крутые дознаватели, ой-ой-ой прямо. И, между прочим, я думала молча. А Умник принялся нести мне… эту же тему, между прочим в полный голос… Будто я только-что с ним говорила… а не сама с собой…
– Не о сексе думали, как же так? – деланно изумился Славик.
– Верите, нет, не о сексе! И говорили не о сексе!
Косточка со Славиком «на вы». Когда разница в возрасте приличная, это вполне себе мило, кураж такой половозрастный.
– Ну и? – продолжил Славик.
– Что «ну и»? Это знак. Знак, да? Ну скажите. Положительный или так себе?
– Знак чего? Вы столько наворотили… вопросов… без ответов. Айзек позавидует… Мне нужно кого-то одобрить?
– Ну-у, – промычала Косточка, – она же занята важным делом.
– Вы так на меня смотрите, будто я этот Умник и есть, – сказал Славик, – одобряю… сассите лучше.
(Это такой тонкий славиковый юмор: дело-то происходит в Сасси ди Матера, бедроум с завтраком Дольче Вита, Риона Малве 51).
Пришлось Косточке отвлечься и поднять голову кверху: глаза в глаза называется:
– Говорю же: я спускалась от Санта-Марии : починила телескоп, между прочим. За пару часов всего. Устала неимоверно. А вы мне что прочили?
– Ой? Так уж и за пару? – и снова шуточки: Славик – мастер юморить: «Часики-то золотые были? С рубинами али так?»
– Устала, да. – Косточка отбивалась обыкновенно, юмор ей не чужд, но к безусловным рефлексам железно не относится, – часы простые, как у всех, двадцать четыре в сутках… причём тут рубины… Я молчала. Как рыба. А он появился на Змеинке… ну прямо передо мной…
Так объяснялась Косточка, она же Вишенка. Ага, вишнёвая. На торте, да. Словосочетание устойчиво, как ледокол «Надежда Крупская». Что, скажете Косточка Славикова не вишнёвая, а костлявая, потому что баба, а не ягодка? Не-э, вы что! Не костлявая, нет. Не баба, скорее тёлочка, и вишенка. Гроздь вишенок. Очень даже в соку. И с кучерявинкой в башке. Таких на юге Италии не то чтобы отродясь не встречали, но одна на тысячу, уж я-то знаю. Я её, то есть их вместе, «понаблюдаю», мало ли что. И специально для вас. Ибо диковинные они.
***
Надеюсь, всем понятно, что речь тут не о пенсии, не о неравном браке, не о пошлости, не о смерти славиковой, а о любви, к физике, к светлячкам, к инстинктам их, да. Ибо не мистику тут изображаю, а о нём самом докладываю: о Славике, мне поручили, долг, и не особый секрет… Ну и о его коллеге… раз не секрет, и не в скважину наблюдаю… коллега женского пола к несчастью… А может и «поделом», так сказать: к радостям их, к духовной жизни. Так всё контрастно…, так неожиданно, так фантастически, такая тема, на зависть писакам, если учесть её молодость, телесность и пропорции.
К Славику эти пропорции даже рядом не стали: если глядеть сбоку, то он ближе к скруглёному квадрату, а если смотреть сверху, то круг.
Знаю как Славик представляет такой физический объект – круглый куб – в 3D. Он для него – на одной проекции круг, а на другой скруглённый квадрат.
При этом утверждаю: Славик не сошёл с ума.
Славиковый кубообъект это апельсин с дольками. Но при условии, что он упругий и не раздавливается, если его вписывать в кубическую коробку.
Тут Славик подумал, что как было бы удобно физикам, если бы господин Атом состоял из таких оквадраченных… нет, лучше из окубиченных долек, и хрен, что с некоторым зарядом, размером в количество… долек, ага. Зато удобно упако… нет, паковать, и нет пустот. Максимальый компакт-контакт, максимальная плотность. Идеально, как в математике, Славик может побожиться. Он в Бога не верит, в Гарри Ц-ва. верит чуть больше: Гарри Ц. – он человечище, хоть и бес ленивый.
Бога Славик пишет с маленькой буквы, вот так: «бог», а в математику верит.
Но нет такого глагола от слова «математика», потому он употребляет слово «божусь».
Лучше б ему верить в арифметку – она хотя бы ясная и не надо ходить в универы. Чёрт бы взял эти интегралы с дифференциалами, уж забыл Славик что это такое.
Удобно считать квадратные в плане апельсины. Возводишь сторону в куб, получаешь объём. Делишь куб на количество долек, получаешь заряд одной такой, он же и масса одной… дольки, так сказать. А кожура это электронное облако. И облако это не на расстоянии от ядра, а вплотную. Чем долек больше и больше апельсин, и тем толще кожура, а то не выдержит. Ибо у каждой оболочки есть предел на растяжение. У апельсина вот такая оболочка. И у самого апельсина вот такой размер. Ибо он сделан из органики. А у органики не самые лучшие показатели, если говорить о прочности – хоть на сжатие, хоть на растяжение.
Вывод Славик сделал такой: слишком больших апельсинов из органики не бывает, даже если их синтезировать для кормёжки слонов.
Итак, решает Славик, докажешь, положим, что атом это маленький апельсин, то сможешь доказать, что слишком больших атомов не бывает. Это так же верно, как то, что размер слонов зависит от их химического состава. Были бы слоны сделаны из титана, были бы слоны больше. Если такие кому-нибудь были бы нужны. Синтезировали бы, можете не сомневаться. Но: так же: не до бесконечности. Так как они много едят, и на них не напасёшься. Съели бы и джунгли, и сельву. И съели бы песок в Сахаре, так как зубы у титановых слонов ого-го.
***
…И удобно вместе трудиться и жить, если учесть место жительства. А место жительства, не совсем, конечно ПМЖ, но уже долго. У Славика долго. А Косточка вообще там с рождения. За минусом учёбы в Пизанском Космическом Универе имени… неужто Коперника? Ах нет, есть такой Галилей звать Галилео. Экспериментатор. Так вот, его имени то бишь.
…И знает обаятельная славикова Косточка четыре языка. Вот такая по-хорошему упоротая сассианка. Не россиянка, нет, включите тут голос Ельцина, гляньте на фотку, и вы поймёте разницу. Из Сасси она, говорю же, из Матеры. Нечто редкое… особенно для Италии, в наше-то время егэшное… время опросников и птичек – в таблице и на выбор...
Славик давно такую желал... помощницу само собой. Ну а если взаимно, то можно и совместить. И телескоп и микроскоп, ну-ну.
Совместилось: минет у Косточки вытанцевался прогрессивным. И в плане звуков, и с разнообразием фигур. Притом с нуля. Не было до того у Косточки минетов, а в Сасси взял и появился.
Театр Виртуозо! Де Сад, да и сам Казанова пусть завидуют Славику, а девки местные – Косточке.
***
Как-то мы немного отстранились от диалога, возвращаемся на исходные.
***
– Ну и что? – спросил Славик…
– А то, что он мне сказал, передаю слово в слово, что «Природа вряд ли знакома с человеческой терминологией в области физики».
– Думаете, он соврал?
– А что насчёт неожиданности? И то, что он мысль мою прочёл?
– Ничего. Это случайность, помноженная на вероятность… в энно большой степени. Как, блин, электрон зарядом в кулон, дорогая… Несущийся в проводнике под видом тока. Он не мог не споткнуться о вас, моя дорогая Косточка. Вы как задвижка из фольги… стали на его пути.
– Это к тому, что я «неповоротливая корова»? Или вы верите в байку, что электрический ток это движение электронов, а не передача энергии методом стоячей волны? А ещё надо доказать, что ток это внутреннее явление, а не явление индукции, и не движение по спирали внутри проводника… так же многие считают, правда?
– Неправда! – вспылил Славик, я, дорогая, ретроград, не до Аристотеля, конечно, но сторонник эфира. И верю, что это именно движение электронов… И оно внутри. И создаёт перпендикулярный магнетизм, вернее его эффект, если несётся по соленоиду или дёргается попеременке. В неподвижном диполе никакого тока нет. Поддай туда движение, меняй потенциалы – появится. Это не байка – можете мне не верить, если желаете.
– Не желаю… не верить. Хорошая версия. На уровне других… А мне бы чего-нибудь необычного попробовать… Вот как ток влияет на сексуальность, например…
– Мда, есть, конечно, вопросы: вот картинка учёными не особенно ясно нарисована: сэкономили на аниматорах. Ну вы подумайте: отчего тогда проводник нагревается? Оттого, что волна не особенно прямолинейна что ли? а проводник по-вашему имеет изгибы, так? Или оттого, что… Нет, дорогая. Продолжать не буду. …Это я к тому, что от вас невозможно увернуться… когда вы того захотите… А никакая вы не корова.
– А я к тому, дорогой Славик, что я сейчас перед вами, на коленях практически, как у амвона… и совершаю… кое-что… ну совсем не присущее.. ни коровам, ни молельням. А вам что, это не нравится? Для вас приоткрыть грудь? Или мне перестать?
– Отчего же. Просто не делайте передышек, дорогая… на разговоры. Вас же никто не снимает, значит и смотреть не будут. Не нужно корчить из себя умную…, если вы и без фиглярства умны… И минетчица из вас прекрасная… (Косточка поймёт). Вы с большой буквы Мастерица, хоть и в очках.
– Я сниму.
– Не надо. Это вам дополнительная красочка. Слышали про цвет кварков? А про «ароматы» их?
– Ну спасибо за красочку… А какой у меня аромат?
– Поменьше вопросов, и поменьше болтовни. Это мешает процессу, дорогая моя.
(А мыслить и декларировать идеи позвольте Славику).
– Думаю, что Природа не знает термина «физика», – сказал Славик. Чтобы продолжить разматывать.
***
Ха! Косточка, хоть и в очках, но они ей ничуть не мешают заниматься практической биологией и наматыванием мистических клубков в соединении с искусством.
В пику госпоже Природе – вот же обе упрямицы – она не верит, что половина человечества, которое она обожает – за исключением полных импотентов, конечно, – весьма произвольно трактует поступки госпожи.
Косточка будто не знает, что на одно и то же физическое явление, люди, называющие себя учёными (а также лжеучёные, а также блогеры, а также дилетанты без особого самого себя поименования) имеют не одно, удостоверенное печатью «Разрешено к пользованию как правильное и соответствующее мне. Подпись г-жа «Природа», а порой десятки, а то и тысячи версий.
Версии эти, – если иметь совесть и соблюдать приличия, – так и называют версиями, или научными предположениями, или красивым термином «гипотеза». То есть во всём этом перечисленном декларируется зачаток догадки, а даже не сама догадка.
Другие, менее совестливые, то же самое, но бесконечно длинное, говорливое, как некая птица веллер, стрекотное как ночной сверчок, нарекают «теорией».
То есть «теория» становится чем-то вроде доказанного. Потому как оно размусолено по частям, рассмотрено так и эдак, сопоставлено с ранним и неправильныи – методом натягивания очкастых сов с бородами на молодой и безразмерный глобус, чего мудрые, но старые совы, само собой, не выдерживают. А далее материал собран в целое как литературный сюжет. Заметьте, что литературный, хоть иногда и с детективным привкусом, этот сюжет не имеет никаких аналогий с честным судом и дотошным расследованием.
Так как в следствии хотя бы применяются некоторые практические удостоверяющие или опровергающие, то есть доказывающие промежуточные посылы действия. Действия эти, как-то: очные ставки, вскрытие трупа, химический анализ, допросы с пристрастием и многое другое, а в «теориях», особенно в диванных, близких к метафизике и секте, не то чтобы всегда, но по большей части, промежуточные посылы представляют собой сопли и козюли, то есть муконозальную секрецию.
А третьи – самые наглые и желающие славы с почестями, причём при жизни – возносят сексуальные эксперименты (изнасилование Природы) в ранг «физических законов».
Косточка, будучи «демократкой конченой» считает, что все теории, даже липовые, имеют право на существование, или, как минимум, право на их оглашение. Так как учёные, – считает она, – это прежде всего люди. Соответственно толерантности и свободе слова эти учёные люди имеют право на свои версии событий. Ведь все же знают, как престарелые учёные (бывшие когда-то молодыми) – большие сочинители частиц – чуть было не задушили в зародыше феномен НЕЙТРИНО, который-которое в итоге оказался-оказалось вполне себе полезной, близкой к правде штукой. А потому, что молодой её выдумал, звать Вольфгангом, Паули из Швейцарии… Что, неужто Швейцария вместо сыра занялась ядерной физикой? Не бывать этому! Затолкать в сыр, затоптать, коровами, расстрелять авторитетами… методом плевков. А ещё потому что не в тренде этот самый Паули, и потому что поперёк пошёл. В момент, когда картинки старичков почти что выпестовались и стали приносить им доход… не совсем регулярный, зато как золото плотный, а золото никогда не считалось твёрдым. Притом, как оказалось нынче, ИСТИНА (особенно в дипломатии) НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ.
А в физике так называемая истина (подменённая словосочетанием «официальная физическая доктрина») значение имеет…, ну, пока приносит доход, сочинителям, и пока полезна владельцам энергетических ресурсов.
Именно последние поддерживают липовые теории. Могут через аппарат государства, который находится у них на содержании.
Ну а кое-кто Нейтрину поддержал.
– Нечаянно, – считает Косточка.
Но сильно позже – через лет двадцать пять.
– Но опытом, а не абы как, – говорит Славик.
Славик в курсе тех событий, что плавают наверху:
– Всё знать невозможно. Писателей развелось уйма. Интернет – помойный полигон. Нужную информацию надо: 1. уметь находить; 2. уметь найденное фильтровать.
Ну да, считаем мы. Опытам верят честные физики, они опытами подтверждают теории. А также – не так уж редко, – опыты наталкивают на свежие мысли, сформулировать которые одним только умом, нелегко.
– Во-первых, ум надо иметь. Во-вторых направлять его в перспективном направлении. А в-третьих, надо записывать мысли, а не держать их в башке, – считает Славик. – И в один прекрасный момент, записанная мысль пробивает в башке брешь, У меня это остаётся просто брешью, за которой – газ, под названием «болотный туман». А физик в такой же ситуации делает открытие. Так как у него БАЗА. А у меня НОЛЬ. И дилетантизм неимоверной силы.
Ну как же, ну как же, – тут самое время вступиться автору, который то ли Тень, то ли Таракан на Кепке. Так как не так уж и прозаично у этого нашего авантюрного Славика. Кое-что он всё-таки знает.
Но, автор предоставляет право развиваться событиям естественным образом, не предугадывая событий. Ибо пишет он это это «с листа, а ля прима» или «а капелла» своего рода.
– А может это и хорошо, – встревает Косточка. Она всё это время практически никуда не уходила, разве что спускалась на нижний этаж, чтобы глянуть «отчего звонил колокольчик».
– А может и плохо. Вот кто его знает, – говорит Славик. – А иначе – без записей – сложно. Количество букв на бумаге переходит в качество смысла – методом попадания букв в глаза физику. А мозг по ночам перевариает видЕния глаз.
– А что насчёт опытов и нобелевских комиссий?
– А то, что комиссии не желают вникать в опыты – там же пыль и воняет. А в чистых теориях все мастера, притом ревнивцы, если сами неудачники, и вертуны языком – тут их хлебом не корми, им подавай икорку.
– Один нефизик полюбил вашу НЕЙТРИНУ и даже превратил её в литературу.
– Я в курсе, – сказал Славик, – литература для физики это ЧТО-ТО! ЧТО ИМЕННО они ещё толком не осознали. Потому как они, в основном, пользователи. А первооткрывателей мало. Литература это свобода мысли. А физические соображения всегда под гнётом «законов», которые порой и не законы вовсе, а предположения. И выбраться из-под них, уж не говоря про «выпорхнуть» совсем не просто. А чаще просто невозможно.
– А что учителя? Среди них есть честные? Ну, в России? У нас-то точно нет. У нас песни горланят… как нажрутся… И он уже не учитель, а пьяница. И может ученицу трахнуть… А потом извиняться ходить, и деньги искать, чтобы откупиться от родителей… А родителям…
– Русские учителя физики, как правило, не учат детей думать, а вдалбливают детям те сведения, которые дадут им возможность сдать ЕГЭ, – начал Славик, – и только. Причём вдалбливают без особого упоения своей работой. А лишь для того, чтобы остаться при зарплате… понимаете? Заронить сомнение в детские головы по части физики это вроде оппозиции к государству, причём к той части государства, где исповедуют «официальную физику», и содержание которой их не интересует. Они мелкие чиновники, представители государства, и им не полагается толкать идеи и шатать устои. Прикажи им толкать идеи, они будут толкать идеи, но только такие, которые им пропишут в инструкции. А больше ни-ни.
– Всё так плохо в России? – спросила Косточка.
– Будто у вас тут лучше, – ответил Славик, – но лучше плохо преподавать, чем трахать школьниц.
– Фу, какие вы все… – фыркнула Косточка, – но я вас поняла. Считайте это за предположение прессы, один раз об этом прописали в газетах, а вы уж и поехали… Шутка это была. А вы почти что уже наш, если что, – хмыкнула Косточка. – К тому же, в физике давно не было убедительного фантазёра, который мог бы увлечь.
– Э-э-э, если вы об Эйнштейне, то он был наглым иллюзионщиком. Ему заплатили – он увлёк. При том в сторону, далёкую от...
– Говорят, что на столетие, – сказала Косточка, – хотя не особо-то доказано...
– Ну да. Притом потеснил Теслу… с его эфирными догадками… то есть вспомнил корпускулы, Демокритов всяких…
– Декартов, – поправила Косточка, – семнадцатый век.
Вот же умничка… иногда.
– Но главное что сообразил несчастненький наш… – это про даровую энергию. Которая повсюду… в космическом масштабе так сказать…
– Так и скажите всем, раз «так сказать»…
– Вот и говорю вам, потому как до остальных мне дела нет, – и Славик почти что крикнул, – а потому-что даровая энергия корпорациям не нужна!
– Спокойней, карбонарий! Поменьше Совка! На конспирологию смахивает Ваше… Физика ваша. Вы без…
– Какое! Вы что, вишнёвая моя? Это не конспирология, это факт: им нужна платная энергия. Производящая бабло. Так понятно?
– Допустим.
– …Притом не сам, это я к Эйнштейну, козлищу: жёнку привлёк. Зачем? Притом фиктивную: ну не было у них любви…
– А что было? Как у нас? – допытывается Косточка.
– Мы щас поссоримся, – сказал Славик.
– Не хочу, – сказала Косточка, отвлекшись от биологии. Отчего биология чуть-было не сникла до ничтожества сумнящего.
– А чтобы не поссориться, должны бы знать… изучить… биографию эту… проходимца… А-а-а! От науки, блин. А-а-а. Был у них брачный договор. Там предмет «физика» торчал между строк. А-а-а. Чтобы пишущая рыбка, а она не Бананка, не соскочила бы с крючка. У-ух!!! Везувий у Белого моря, если кто не знал.
Тут десять тыщ восклицательных знаков и эхо грома небесного, далёкого как Луна, близкого как светлячки – дети Хираматсу, отца и матери их.
– Кхы, – сказала Косточка, – забавно. Прям намёк какой проистёк. Можно по лицу гадать.
– Фигов, намёк. Никаких намёков. Вот вам полотенце.
– Ну что? Нормалёк?
– Нормалёк. Ещё под ухом. Вы просто неотразимы!
– Да и вы нынче молодцом.
***
А знаете такого Бакенбарда?
– Так вот благодарите его. Он такой популярный у нас. Такие вот энциклопедисты, блин, с баками… вот с такими, блин, бакенбардищами, это вам не Сальватор Дали – мошенник искусства… и усы у Дали с потолка взяты, искусственные, а наши бакенбарды естественные, и они любят бестелесых, особенно Нейтрин…
Штука Нейтрина – благодаря Бакенбарду (а сначала Чедвику (1914 год), позже Вольфгангу Паули (1930 год), а позже снова Чедвику (1932-1933 год), ещё позже господину Энрико Ферми (1934-й) – объяснила бестолковым популярно – где был их главный физический затык на тот момент.
В особо непубликуемой Таблице Частиц, которая тогда только-только начала формироваться, а также в описании ;-распада была Дырка. Дырка не была простой. Она была Зияющей. Она грозила академикам Всех Ядер, а также академикам Всеях Галактик своей натуральной зияющиной! Она портила, причём напрочь, Закон Сохранения Энергии. А он был главным законом, марки ТАБУ. Дырявленье Закона намекало о снятии всех академиков с должностей и превращения их в доцентов…, а то и в лаборантов обыкновенных.
Бакенбард Дырку заткнул Нейтриной – дочерью и содержанкой, любимицей и госпожой… указанных четырёх лиц: Вольфганга Паули, Чедвика… собственно, повторять их имена нет смысла – не лекцию диктуем, а просто капаем:
– На мозги, на мозги, на мозги.
– Кап, кап, кап.
Заткнул Бакенбард Дырку в знаниях дамой бесполой, дамой наилегчайшего поведения, ведущей себя неподобающе лишь практически при прямом контакте. Контакт в 0,01 размера протона.
А всего-то, чтобы быть прощёнными Историей Физики, надо было академикам поверить Вольфгангу. И немного потеснить Нейтриной других Частиц разного поведения, которых академики наплодили тысячи.
Автор не врёт. Он просто «не удосуживает» эти тысячи своим вниманием и потому не размусоливает подробностей.
***
На истину же Косточке немного наплевать ещё из бытового соображения: любая теория её не коснётся лично, так как на завершение и доказательство каждой серьёзной теории требуется… требуется… лет тридцать, не меньше. То есть это уже тогда будет, когда она будет «почти что старой». А в таком возрасте от новостей в науках дамочкам хоть от физики, хоть от любви, уже никакой радости...
***
– Славик, не надо излишне умничать, – сказала Косточка. Это случилось при следующей очень-приочень близкой встрече. Не при обычной, так как все уже давно поняли, что жили-поживали они с некоторых пор вместе, на Рионе Малве 51.
Если Славик разматывает клубок, то Косточка не просто мотает его в предыдущее состояние, а ещё и завязывает узлы на нём. Это чтобы Славику было трудней разматывать.
Тараканус-На-Кепке, он же Тень Славика, мог бы точней рассказать, но у него зарок молчания. Он как Бим из «Загвоздей в Еуропу», только без фотки, и даже без словесного описания внешности. Без ноосферного биомикроскопа тут не обойтись, но его пока не изобрели.
Косточка догадалась как-то – по наитию что ли – что за ними со Славиком кто-то присматривает. Возможно, что это Мастер-контроллер, а возможно Небесный Надзиратель, о реальности которых ей поведал некто Контрабас из Санта-Марии энд Сан-Джованни, потому она кокетничает, говорит разборчиво и выбирает слова. В надежде записаться в ноофон-контроллере, проявиться в сети, и безусловно прославиться.
Знает ли о Небесном Надзирателе, она не в курсе, но хотела бы знать. Поэтому она, прикинувшись лузером, однажды спросила Славика:
– Уважаемый, а ничего, что за нами наблюдают? Ладно бы когда мы с вами за телескопом, но ведь и в те моменты, когда мы… ну, это самое… занимаемся любовью?
На что Славик невозмутимо, будто обо всём наипрекраснейше осведомлён, ответил: «А вам-то что с того? Пусть наблюдают. Может, напишут чего полезного, ведь мне самому лень».
Из чего Косточка сделала вывод, сулящий лишь бездну приключений с неизвестным исходом: «Контрабас прав. Небесный Надзиратель существует. И, возможно, они со Славиком в сговоре».
Отсюда следовало: «Надо вести себя осторожней. Не следует причмокивать. Для меня это хайп, а они сделают вывод, что «я такая», развратная, типа».
Но Косточка не развратная. Она – самодеятельная, актриса типа лицедейка. Ну а «чмоки» ей присоветовала Барби.
Приёмчик работал безотказно: у Славика разве что слюнки не текли, когда дело шло с чмоками.
– Но это не значит, что чмоки мне нравятся, – вычисляла Косточка. – Я не такая, верьте мне, люди!»
***
А вот и Барби.
Ну да, а ля-для кавалерный ход «чмоки» подсказала Барби. Барби это подруга Косточкина. Она не младенчик в колясочке, она в сексе, вот уж приснодевая озорунья, супермастерица. А роза её полынная знавала всё: начиная с Камасутры… и кончая идиллическими трюками в жанре «Один на один». Слышала она и технологию «Девять на шесть» от студиозусов выпуска семьдесят шестого из Универа Технологий имени Валериана, не Томского, нет, не Куйбышева, вот ещё чего – а который головы лишился, за компанию, Капподокский, вот, четвёртого века.
Трюки публиковались в частных дневниках под копирку, когда интернета в помине не было, зато были пишущие машинки дооливеттного периода.
Другие писались палочками на глинах и когда не всегда жгли её.
Было нечто подобное в мемуарах фольклориста и прохиндея Крокадайла-Рюса, съевшего собаку на общажной теме. Трюки якобы наблюдались им самолично. Мемосы со слов других очевидцев и участников неких тайных оргий, назовём это так, шифровались им на собственную азбуку, по начертанию схожую с глаголицей, но ни хера не глаголица. Звучали тексты примерно как церковный праславянский…, но десятерыжды круче, то бишь нихеранепоймёшьочёмтамглаголят и чекистидинафиг.
Так что Славику – а он фиглярской национальности – эти трюки будто родные. Он с удовольствием занялся бы переводом Крокадайла, да не попадали крокадайловы редкости под руку ему. И где они в наше время – фиг бы его знал. И во сколько бы они ему обошлись – одному чёрту известно.
Но нам, а мы со стороны, это не кажется правдой. Очевидности тут ноль без клюки. Это версия. То есть всё как в физике, о чём уже сообщалось где-то вверху.
А знавал ли их, эти трюки, Славик? Нет ли тут намёка, А перевёртыша? А иносказания, а аллегории, каковые жанры сродни фейку – кабы знали это слово древние люди?
Совершались ли близкие Славику по эквилибристскому духу древние трюки, описанные Крокадайлом, самим Славиком?
А вот бес его знает. Это вопрос вопросов, который без ответ ответов. А спросить самим не то чтобы слабо, а немного страшно. Да и где искать этого сумасшедшего Славика…
Нынешняя русская голь, как известно, на выдумки хитра, а голь русская студиозусная вдвойне. А голь великовозрастная это вообще вышак. А в двадцать первом веке – трындец и позор. А и ничего: двадцать первому веку от этого ни холодно, ни жарко, и мир от вранья не перевернулся. (Пока это враньё идёт не из кабинета с ядерной кнопкой). А соврать для русского хоть вслух, хоть в своём же журнале, а хоть и в мемуаре – это так же просто, как вытравить вшей из причёски – горячей баней с прорубью.
Добавим к молвленному о Барби, что она американская студентка, прибывшая в Галилео на практику – в телескоп смотреть… с целью увидеть Нейтрину, ибо телескоп на Монтерроне с секретиком, придуманным этим вездесущим Славиком – наверное он путинский шпион… под видом Славика.
Но зря себя Славик иллюзиями тешит. А России Славик врёт, без угрызений совести. Причём совсем беззастенчиво не берёт у неё денег – разновидность астрономического альтруизма.
Информации от Славика «кот наплакал», и поэтому Барби скоро уедет. А, может, ещё скорее уедет. Но не уезжает. Почему – об этом её разведка молчит. А спрашивать у своей разведки – себе дороже.
Лучше для красотки Барби задать этот подвошный вопрос русским. Например, Славику. Прикинуться дурой и спросить. Или шевельнуть подолом…
Так-так-так? Именно. Всё вы правильно поняли…
Славик растает. Ведь она, прелестница Барби, всяко лучше придурковатой Косточки… из Америки… где дура на дуре и дурами погоняют… Пусть и с невинными глазками, а съешь их, попробуй на вкус – сблюёшь. А уж чмокающий ротик…, нет, не зря её Барби подучила…
Ну как тут не клюнуть… а в Сасси можно даже на улице… Тут и не улицы даже, а камни: каждая улица упирается в камень, а то и в два, а то и в гору. Тут в камнях столько расщелин: прислоняешься, ногу кверху и вперёд. Или оттопыриваешься – тот же результат. Неужто Славик не вкусил главного свойства Сасси?
Короче, Славик что-то знает. Или может знать, а Барби только и остаётся что выведать. А если не знает, то и… А то, что и незнание уже хлеб.
Даже такой чёрствый, или зелёный, или с личинками, или с с червями, хлеб, если он о России, или о российской подлости, или с российской продовольственной закладкой, легко продать Америке.
Америка бывает глупее тупой России, сидящей на бомбах и желающей всех ими посыпать, ежели что не так. Сама только в рай. Это всем известно. Тем более Барби, у которой папа. В Пентагоне, напоминаем.
Америке же Россия – с царями её – пророчит ад.
Вот такая Россия вредная красная старушенция… со ржавой косой, блин.
Но мы обо всём этом не говорили, это всего лишь догадки. Догадки во множественном числе, а Барби одна.
***
Америка! Дай Барби саксофон!
Ей не нравится Сасси – экая дырень! Дай саксофон ей в награду.
Не стоит степень бакалавра такой жертвы – прозябать в Сасси, когда кругом столько цивиля!
Дай Барбе саксофон!
Но, моторчик запущен, учёба оплачена папочкой, а папочка работает в Пентагоне, а она пока нигде не работает. Бойфренд у Барби имеется, сама выбирала, по фоткам и так.
Чего ещё попросить у Судьбы? Может, настоять на серебряном саксе? Нахрен ей сакс с блошинки – медный до синего блуя. За десятку евро.
Есть у ЦРУ (а в Пентагоне?) нормальный сакс?
Сакс с джазом – лучшее прикрытие для девушки такого типа, с такими редкими свойствами.
Это лучшая подкладка под русских шпионов.
Или, блин, ждать придётся до конца бакалавриата?
***
Ну а пока что она снимает пещерку на нижней Террасе №2. В ней раньше был склад наркотиков дядюшки Адрю. После жил музыкант ***в, он из Росии. Вот же понаехало этих рюських! Все русские что ли шпионы?
Но умер шпион ***в: он нашёл заначку дядюшки и с непривычки перебрал. Цена пещерки соответственно упала: кто же захочет жить в хате с мертвецами, – и Барби смогла платить сама из высылаемого ей папочкой. А папочка у Барби жмот, хоть и ефрейтор, почти Шикль и немножко Грубер, в охране самого Пентагона.
А то, что в стене мертвецы, это никак? Не мешает спать? И не мучают хождением привидения?
А никак.
Пофиг Барби мертвецы!
Она американка и этим всё сказано.
– А Косточка такая милая оказалась, хоть и маленько странная: она не знала минета, вот смех!
А лесбийскому варианту бэдэсээма её научит Барби. У Барби непременный учительский талант, а у Косточки талант неистовой ученицы.
КОНЕЦ ЭПИЗОДА.