(Продолжение)
"Кто от родной земли отказался, тот и от Бога своего отказался"
(Федор Достоевский)
ПРЕТЕНДЕНТ НА ТРОН
Замок на Гнезне, считают исследователи, построил потомок Гедиминовичей - удельный князь, сын Ольгерда. А Ольгерд владел обширными земельными угодьями.
На давнюю связь Збаражских с лепельскими окоемами указал в своем исследовании Носевич. Он установил, что внук Ольгерда - князь Андрей Владимирович в 1455 году, выражая пресмертную волю, включил Белое в список своей собственности.
В результате длительного судебного «поединка» с соискателями ольгердовского наследства лепельское Белое досталось подляшским воеводам Сапегам. Тот процесс повлек процедуру отторжения местечка в их пользу, и на побережье явились от короля земельные комиссары, чтобы провести линию раздела. Размежевание началось в 1539 году и длилось, по сути, до 1551 года, завершившись заключительным актом – «комиссарским декретом» на двух листах, «на русском диалекте», и скрепленным «шестью висячими печатями». Циркуляр подразделял Белое на «остров и сновну» и закреплял имущественные разночтения между ксендзом Ясинским – представителем религиозного ведомства и «князьями Сапегами» (так ошибочно они именовались), частными лицами.
К сожалению, тот документ не стал прологом к дальнейшему мирному обустройству. Вскоре началась война – Ливонская, в которую втянулся московский князь, и войска Грозного вошли в междуречье. Одной из целей опричников стало Лепельское побережье.
Непонятно, почему люди, посланные царедворцем, не зафиксировали Сапег. Явилась двусмысленная фраза «преж того», закрепившая волость за виленским бискупом и «князем Избарским», а владельцами Белого названы паны.
Как же это понимать?
По одной из версий, которую озвучил белорусский ученый Носевич, королевский «десант» по разграничению побережья в предвоенное время был поспешным: окончательный судебный вердикт о принадлежности Белого не был вынесен, иски продолжались. «Вхождение» подляшских воевод на лепельский берег был, по сути, неправомерным. Но вскоре разразилась опустошительная война, поменявшая расклад…
Настоящий князь – Стефан (Степан) Збаражский мог стать соучастником дележа, и вот по какой причине.
«Был такой обладатель панских селений - Мартин Скарута, - говорит белорусский историк. – Он владел поместьями, где проживали Друцкие. «Скорутинским двором» называлась также часть Белого. Передавая свои владения по завещанию, он выбрал Жигимонта Августа, короля».
- Я полагаю, - продолжает Носевич, - что король отдал имение во временное управление - кому-то из доверенных лиц. Вполне вероятно, что королевским поверенным стал князь Збаражский (записанный как «Избарский» по неведению, со слов местных жителей).
История, конечно, с признаками неопределенности, неполной ясности, но Стефан Збаражский подходил на роль могущественного управленца. Местность была стратегической – очень важной, на нее «точили зубы» многие. А период, связанный с потрошением удельных территорий, выливался в непредсказуемое будущее. Это как сейчас. Обогатившись на развале Советского Союза, магнаты начинают «качать права», утверждаясь на развалинах бывшей всенародной собственности.
Збаражский отличался верноподданичеством. В Википедии изложены отличительные черты его. Словно надеясь на возврат к прошлому, он содействовал объединительным процессам. Участвовал в составлении поправок к статуту Великого княжества Литовского, способствовал продвижению униатских идей. А начинал свою карьеру с придворного. Об этом пишет польский историк Бонецкий.
Судя по всему, авторитет выходца из титулованной знати сформировался при Боне. Королева пропагандировала западноевропейский уклад, а князь воспринимал ее идеи, был близким по духу. Их объединяло южное происхождение. В 50 верстах от Збаража есть Кременецкий замок, который достался миланской принцессе. Еще и сейчас в тех местах отмечаются топонимы в ее честь: гора Бона, село Боновка…
Интерес к северу, где лежало междуречье, зиждился на отличительной перспективе. Туда вела «дорожка с юга» - тянулись транспортные потоки.
Збаражский был подходящей кандидатурой, чтобы расширять влияние, двигаться дальше. Выгодным использованием его качеств стало назначение на должность витебского воеводы.
В предыдущих главах мы рассказывали о Воловиче - могилевском державце в роли урядника от королевы, чтобы управлять Усвятами и Озерищем. Збаражский повторял королевские намерения, отвечая дворцовым запросам: на Витебск назначал сын Боны. Кому как не ему было распоряжаться древним наследием великого Ольгерда?
Витебский воевода построил в Сураже замок – в местности, наиболее важной с точки зрения судоходства. Он лежал не только на стратегическом маршруте – Западной Двине, но и связывал прибрежные земли: с одной стороны втекала речка Усвяча, а с другой впадала Каспля. Это был перекресток, где скрещивались торговые потоки.
Тогда же могла возникнуть необходимость в Лепельском побережье. Как свидетельствует Носевич, подданных «скорутинского двора» могли приписать к суражскому замку с вполне определенной целью: для строительства важнейшей цитадели. Требовались «деловцы» - люди, а их набирали с оброчных деревень.
Но расчеты на Збаражского могли исходить из других соображений. Его кандидатура была наиболее подходящей - учитывая ратное прошлое предков и уникальные возможности Збаража – для сооружения более перспективной линии обороны. Бастионный опыт крепости на Гнезне можно было распространять в междуречье. Суражский замок, судя по всему, требовался, чтобы преграждать путь ливонским рыцарям по Двине. А крепостной вал на Лепеле предохранял от атак вглубь.
Странно, что не князю, учитывая его ратный опыт, доверили возведение оборонных сооружений в дальнейшем. Ставка на Збаражского была заменена «деспотами» - Зеновьевичами. Чем это объяснить, сказать трудно. Очевидно, расчеты изменились после неблаговидного поведения опричников в междуречье. Их пребывание бросило тень на князя, ибо он участвовал в посольской миссии на восток, а замок в Сураже не сыграл противодействующей роли при вторжении в Полоцк. Збаражского вывели с севера.
Особых нареканий он не вызывал, и ему доверили самый главный регион – центр. Но пред этим была устроена «контрольная проверка» на Подляшье. Справившись, князь надолго осел в «столичном» секторе - при Троках, на протяжении более двадцати лет охраняя жизнь верхушки.
А мог ли Збаражский достигнуть «королевских» высот? Мог он стать преемником великокняжеской власти?
Вполне. Возможно, даже рассматривался в качестве условной фигуры. Его верноподданическая деятельность соответствовала избранному курсу на союз с Короной, и он был подходящей кандидатурой.
Избрали Стефана, но другого – Батория, тоже выходца с юга.
(Продолжение следует).
На снимке: вид на Кременец с горы Боны. Фото Владимира Шушкевича.
28.05/21