У магазина встретились две женщины.
- Я слышала, что ты упала, во время игры в волейбол, и ногу при этом подвернула. Так вот, это не я тебе подножку поставила, это кто-то из моих друзей. Но я им про тебя замолвлю словечко, они тебя больше не побеспокоят. - врала и хитрила первая.
- Не надо про меня никому ничего говорить. Я уже играю на другом поле, а там ноги коротки меня достать: и у тебя, и у твоих друзей. - невозмутимо ответила вторая.
- Ах так? Тогда знай правду. Ты рассказы выставляешь в местную газету, так вот, они у тебя - хуже не придумаешь. Одно и то же. То голову скрутили твоей героине, то ноги оторвали твоему герою. Пластинку смени. Все потешаются с тебя, да и читателей, которые покупают твою газету, всё меньше и меньше.
- Ошибаешься. На эти рассказы читателей всё больше и больше. А вообще, меня всё устраивает. Кому надо, те покупают эту газету. Кстати, ты ведь тоже множество всего написала на "злобу дня". И нигде я не видела, чтобы ты там расцеловывала своих главных героев в мягкое место. Как раз наоборот: злоба к ним, злоба и... бесконечная злоба.
- А ещё мне всё равно, что ты книжки надумала выпускать и недавно ушла в другую газету. - не отставала первая.
- Это замечательно, что всё равно, но никто бы об этом и не заикнулся с моей стороны, если бы не подножки с твоей. Я просто сообщила, что нашла выход из положения.
А ещё... Я насильно никого не заставляю читать мою газету, пусть не берут, кому не нравится. Ты вот Нинель Пердяйкину в пример привела, как она обо мне плохо отзывается и осуждает мои миниатюры. Так вот, твоя же Нинель и закупает по тридцать штук моих газет и журналов. И мне безразлично её мнение обо мне, она для меня далеко не авторитет.
Плохое дальней дорогой обходят, значит, стоящее, если твои друзья бегут за газетой сломя голову, как на пожар. И ты вместе с ними. Даже если просто посмеяться - так всё правильно, я для того и пишу, чтобы все всегда веселились.