Мы стояли на берегу реки, в двадцати метрах от стены плотины. Место вполне себе укромное, но не тихое. Шум сбрасываемой воды был настойчиво-постоянным. Несмотря на это, я отчётливо услышал собеседника.
Он был выше и гораздо стройнее меня. Но безобразная сутулость, которая делала его похожим на какого-то задохлика, с первого взгляда, особого доверия к нему не вызвала. Ответив на крепкое, уверенное рукопожатие, я придержал своё поспешное мнение и с интересом взглянул ему в лицо. Он смотрел на меня с не меньшим любопытством. Его спокойный открытый взгляд, казалось изучает меня гораздо пристальней, чем хотелось. Он проникал в голову, мысли, коснулся спины. От чего волна прохладного ветерка пробежала вверх по моему позвоночнику, вызвав россыпь пупырышек по всему телу. Я поёжился.
– Продам.
В его голосе слышалась такая решительная уверенность, граничащая с настойчивостью, что у меня не возникло и тени сомнения в его искренности. Всё-таки не зря сюда добирался. Вопрос почему он назначил встречу именно здесь, у подножия плотины, если и тревожил меня, то был второстепенным. Важным было то, что он предлагал. И если то, о чём он говорил по телефону правда – это стоило трёхчасовой дороги за рулём.
Аппарат плазменной резки по металлу. Ручная художественная резка. Давно этим увлекаюсь. Такое занятие считаю исконно мужским делом. Люблю металл. Люблю работать с металлом. Всё о нем знаю. От руды до прокатного листа. Больше четверти века на его производстве. С молодости начинал. Вся осознанная жизнь с ним связана. И связь эта неразрывная. Никогда не скрывал своего отношения к металлу. Дома так и вовсе, вся его благородная красота на показ.
Кони, горделиво вставшие друг перед другом на дыбы, что красуются на воротах моего дома, до сих пор притягивают любопытные взгляды соседей, прохожих и проезжих. Машины правда реже притормаживать стали, проезжая мимо нас. Попривыкли. А вот блеск восхищения и гордости в глазах моей жены и детей остаётся всегда ярким, искренним, что греет сердце и вдохновляет на новые подвиги.
От того и во дворе красоты тоже предостаточно. В виде беседки, лавок, мангала, фигурок животных и всякой приятной мелочи. Есть и доход с увлечения. Потому как цены не заламываю. Адресные таблички на дом постоянно в ходу. На другое тоже стараюсь не отказывать. Надежность и красота металла для меня сплелись воедино и этой красотой хочется поделиться. Но чтоб получались красивые и качественные вещи, необходим и хороший инструмент.
Поэтому, когда нашел объявление о продаже новой модели плазмареза, выгреб практически весь семейный бюджет. Он сказал, что дорого, но договоримся. А мне очень уж хотелось попробовать новый метод резки на новом аппарате.
Все составляющие конструкции плазма-реза я знаю не понаслышке. Пусть с учётом модернизаций, всё-таки догадывался, что мне предстоит увидеть. Но то, что он дал мне сейчас в руки посмотреть, отправило меня со всеми моими догадками в ступор. Я ожидал увидеть всё что угодно, но только не это. Коробочка из-под детской обуви?
Он что-то начал объяснять, но его слова рассеивались, не долетая до меня. Я был ошарашен. Вот разве это плазма-рез?! Вот это?! Он что, издевается? Вообще, что это такое? В полном недоумении я принялся разглядывать коробку со вех сторон. Примерно пятнадцать на двадцать и высотой не больше двенадцати сантиметров. Снизу по центру, отступая от краёв по два сантиметра, проваливаясь вглубь, сантиметров на восемь, прощупывалась гладкая прямоугольная полость, с одним выходным отверстием. Материал из которой был сделан корпус коробки, я не знал. Не дерево или картон, не металл точно и на пластик мало чем похож. Вещь тёмно-синего цвета с жемчужным отливом. Пористая. К удивлению, приятная на ощупь и вес, в руках держалась удобно, уверенно. Но это могло быть всем чем угодно, только не плазма-резом. По крайней мере в моём понимании.
– Что это? – Спросил я в замешательстве прерывая его непонятный монолог.
Тяжело выдохнув с лёгким раздражением, он забрал у меня из рук коробку.
– Ты меня не слушал. И, судя по твоей реакции, даже не слышал. Повторять не буду, времени мало. Но это именно та вещь, которая тебе нужна. Да, модель новая, непривычная и от того не понятная. Но гарантирую, когда купишь, не пожалеешь. Такую ты нигде не найдёшь. Просто поверь на слово.
– Зачем мне брать то, чего я не понимаю? – Ввернул я ему.
– Объясню. Поймёшь. Сколько привёз денег?
Он перескочил с темы на тему, и я сбитый с толку озвучил сумму. Её оказалось мало. Меньше в три раза, а сумма была совсем неслабая. Меня это зацепило неподдельным интересом - плохие вещи так дорого не стоят, и уже из принципа начал торговаться. Напомнил, что речь шла о договорной цене, но он, озвучив ещё раз цену, наотрез отказался её снижать.
– Это минимальная цена, за которую я могу продать аппарат. Меньше я не могу. Просто не имею право. Но если найдёшь деньги, тебе продам. – Ставя акцент на слове «тебе», весомо закончил он.
– Мне надо время. Подумать. – Брать кота в мешке мне никуда не улыбалось.
– Времени нет. Другие есть, те, кто не хочет, чтобы я продал. Но я продам.
Я хотел сказать, вот и продай этим другим, но на слове «другие» у меня резко закружилась голова, в груди часто застучало сердце, заложило уши и окончание его фразы я услышал, как через толщу воды. Перед глазами поплыли белые лохмотья тумана. Ещё чуть-чуть и к своему стыду я просто хлопнулся бы в обморок.
Всё прекратилось так же быстро, как и началось. Взгляд прояснился.
***
Стена плотины пропала, как и окружающий её пейзаж. Я оказался в комнате. Светлой. Белые стены комнаты, при малейшем повороте головы, переливались синим перламутром. Дверей и окон я не увидел. Стена с права от меня была прозрачной. Мысль, что это такой экран во всю стену я отмёл, уж больно реалистичным и живым был вид. Пейзаж в синих тонах. Простой и величественный. Массивные, высокие колоны сталагмиты параллельно друг другу, тянулись в даль, увлекая за собой в тёмно-синюю глубину аллеи. Потрясающий по объёму, завораживающий вид.
Я бы так и стоял, уставившись за стену, если бы не услышал резкий, на грани гнева, женский голос. Я повернулся в его сторону. Она была высокой, стройной и красивой. Строгая, собранная в тугой узел на затылке прическа. В синем костюме плотно облегающем фигуру от шеи до пят, на мой взгляд, смотрелась через чур худощаво, но её это не портило. А вот напряженная поза со сцепленными на груди руками говорила сама за себя и подчёркивала интонацию голоса. Говорила она не со мной. Я вообще не понимал ни слова. Речь для меня была не знакомая ни на что раньше слышанное не похожей. Она разговаривала с мужчиной, что стоял перед ней, спиной ко мне. Я не сразу узнал в нём моего продавца.
Он изменился. Стал выше ростом. Сутулость исчезла. Его поза приобрела солидность, уверенность. Горделивая осанка укрепилась чуть поднятым подбородком. Даже из-за его спины чувствовалась его убежденность и решительность. Пока я смотрел на него, к своему удивлению обнаружил, что начинаю осознавать речь, понимать слова и смысл разговора.
– …понимать. Если мы продадим это им, мы погибнем! – Чеканила она каждое слово, сверкая льдинками гнева в сузившихся глазах.
– У нас много технологий. – Спокойно, но твёрдо отвечал он. – А у них должна быть возможность выбора. Осознанного выбора. Право на элементарную защиту от того что их ожидает. Право на лучшую жизнь. И как минимум у тех, кто думает не только о себе, а их большинство.
– Этого мало. Не хватает семнадцати процентов до альтернативной нормы. Совет проголосовал «против». Большинством.
– Это с одной-то третьей воздержавшихся?! Чистой воды снобизм! Тебе ли не знать.
– Всё равно, они должны сами дойти до этого. Осознать, принять. Без посторонней помощи. Сами! Мы не имеем право вмешиваться в их жизнь.
– У меня есть это право. Право на одну протекцию. В которой нет ограничений при выборе. Я выбрал их.
– Ты упрям, как, как не знаю, что… Ну почему ты такой упрямый? – Задала она риторический вопрос, устало растирая пальцами виски, тяжело выдохнула и через минуту продолжила. – Послушай, ты лучше всех знаешь способности и возможности этой расы. От тебя и я научилась понимать и разбираться в их наклонностях. Их возвышает только то, что они делают сами. Своими руками, знаниями, опытом. Это придаёт им достоинство, одухотворяет их. Облагораживает и даёт их пути созидательное направление. Но они совершенно не ценят то, что им даётся даром. Не ценят чужой труд, вложение мыслей и чувств. Они просто будут пользоваться этим на халяву, не задумываясь о последствиях. У них даже поговорка есть «На халяву и кислота сладкая».
– Уксус. – Машинально поправил он. – Но, если этот уксус в умеренном количестве добавить в солёную воду и залить этим огурцы… Вполне приличные огурцы получаются. Тебе, помню, понравились.
Она по-девчачьи рассерженно фыркнула.
– Они дикари.
– Не все. Только семнадцать процентов. И чем мы тогда будем отличаться от этой кучки, не желающих видеть ничего дальше зоны собственного комфорта? Они давно не первое столетие тормозят продвижение. Своими устоями, правилами, законами, вызывая у большинства раздражение, зависть, злобу. Вынуждая следовать удобным только для них путём. Им всем, и тем, и другим нужно, если хочешь, дружеское похлопывание по плечу. Одним поощряющее, вторым усиленно-направляющее на усердное переосмысление.
– Возможно ты прав. – Взгляд её немного смягчился, но напряжение в голосе продолжало сквозить холодом в словах. – И всё-таки, есть наши законы, правила, программы.
– Мной ничего не нарушается. Я наделён необходимыми полномочиями и возможностями. Моя программа максимально адаптирована под устройство и мировоззрение их вида жизни. Всё в открытом доступе и известно заинтересованным лицам. А о моей чуйке и осторожности ходят легенды. Тебе ли не знать. Если ты не веришь в них, Дриа, верь в меня.
Дриа, пронеслось и отпечаталось у меня в голове. Так вот как зовут эту строгую женщину. «Дриана» поправил назидательно женский голос у меня в голове. При этом я почувствовал себя, как школьник не выполнивший домашнего задания и вызванный к доске. Стало непередаваемо стыдно. Я уставился на свои кроссовки. Её внимание меня не отпускало, чувствовалось всей моей кожей. Щёки особенно горели. Она не двигалась со своего места, но резкий толчок её указательного пальца в мой лоб я ощутил отчётливо, от чего сильно удивившись взглянул на неё. «Учитесь» прозвучал её строгий голос в моей голове. На прощание, как я понял. Потому как на меня она больше не смотрела. Но уверенность, что с меня обязательно спросят невыученный урок, засела во мне основательно.
Она смотрела на него. Строгим и вместе с тем встревоженным взглядом. Смотрела так, как смотрит любящая женщина на своего мужчину, которая не довольна его выбором, но понимая его суть, соглашается с принятым им решением. Даже в своём недовольстве она выглядела потрясающе красивой. От неё исходила теплая, вполне осязаемая волна, насыщенная аурой любви и одиночества, волнительной надежды, чего-то неуловимо-приятного, светлого и прекрасного, отчего захватывало дух. Такая нереально мощная чувственная аура, что у меня закружилась голова. Захотелось обладать этой женщиной. Обнять и не отпускать. Не оставлять одну, что бы не случилось. К ней невообразимо потянуло всей сущностью. Это меня-то, надёжно женатого? Я тряхнул головой. Отпустило. Но в голове горделивой волной всколыхнулась мысль, что до такой женщины мне, как до Луны пешком.
Зачем же пешком-то? Подумал я. Машина есть. Пешком это совсем не моё – лишний вес, возраст, понимаете ли. И вообще, я хочу домой, к своей жене. Доброй, нежной, ласковой, с потрясающим чувством юмора, надёжно-уверенной во мне.
Она царапнула меня колючим взглядом и снова посмотрела на него, но уже теплее, гораздо теплее, с ноткой гордости за него.
– Будь аккуратен.
– Ты меня знаешь.
После его слов у меня перед глазам поплыли лохмотья тумана и снова заложило уши.
***
Мы стояли в светлом нешироком, длинном помещении. Похожем изнутри на сильно вытянутый портовый контейнер. Всё помещение было насыщено ярким холодным светом. Но откуда он шёл было не понятно. Ни одного открытого осветительного прибора. Стены светло-серого металлического цвета казалось светились сами. Ни дверей, ни окон при первом взгляде я не заметил. Я бы не заметил и дверь, к которой мы подошли если бы не увидел мелькнувшее собственное отражение в узкой зеркальной канве обрамляющей её по контуру. Он приложил свою ладонь к центру двери и через секунду она бесшумно отъехала в сторону.
Комната, в которую я зашёл вслед за ним оказалась размерами чуть больше гаража на две машины. Разве что основательно выше. Цветом и светом не отличалась от предыдущего помещения. Разглядывать было нечего. Голые стены, потолок, пол. Я неторопливо шёл за ним к центру. Там, ничем не отличаясь от окружающего серо-металлического колера, бесформенной массой, что-то вытягивалось вверх из пола. Достигнув метровой высоты, сгусток быстро преобразился в литой круглый стол. Мужчина склонился над столешницей. Быстро пробежался пальцами по компактной панели, которая находилась на самой кромке стола и спустя секунду в центре стола появилась синяя коробочка. Такая же, что я держал в руках. Может она, а может и другая, разницы я не заметил.
- Ты увлекаешься ручной плазменной резкой по металлу. Художественной.
- Ну, да. – Подтвердил я.
- Я постараюсь говорить проще, так будет быстрей и понятней. Это плазма-рез, только более продвинутый.
Я с подозрением ещё раз оглядел коробку.
- Допустим. Надеюсь кабель, компрессор, горелка и другие составляющие в комплекте.
- Этого не надо. Аппарат работает на другом виде энергии и преобразуя её выдаёт готовый результат. Я покажу как он работает и что производит на самом доступном. Чай хочешь?
Чай? Я взглянул на него с лёгким недоумением. Хотя, за три с лишним часа дороги кроме пары глотков минералки во рту ничего не было.
- Не откажусь.
- Смотри.
Взяв в руки коробку, он начал водить двумя большими пальцами по её поверхности. Коробка тихо загудела тонким, не раздражающим слух звуком. При этом от подушечек его пальцев, как по воде круги, не нарушая целостности поверхности, стали расходиться радужные волны. Минуты через три на стол из коробки плавно выскользнула буква «ч». Спустя время к ней присоединились «а» и «й». Он положил замолчавшую коробку на стол, а из букв собрал слово «чай». И только он убрал руки от последней буквы в слове, буквы начали таять, а на столе появились два прозрачных бокала с чаем.
По комнате поплыл приятный терпкий аромат крепкого цейлонского напитка. Он жестом пригласил меня не стесняться. Я взял один из бокалов. Взяв доставшийся ему бокал, он уверенно сделал один глоток. Тянуть долго я не стал и следом за ним отпил из своего бокала. Да! Чай оказался именно такой, какой мне нравится: вкусом, крепостью и даже температурой. Не обжигающий губы кипяток, а бодрящий жар, позволяющий насладиться напитком, снимающим напряжение и усталость.
Прикладываясь к бокалу пару-тройку раз, я задумался, глядя на аппарат. Логическое заключение заставило меня слегка ошарашено взглянуть ему в глаза.
– Он исполняет желание?
Как бы наивно это не звучало, но другого придумывать я не стал, сказал первое, что пришло в голову. Он кивнул.
– Как? – Спросил я возбуждённо, принимая, но совершенно не понимая увиденного. – Как он работает? На чём? Откуда берётся материал для букв? И почему, нет, куда они пропали? – Я бы продолжал его забрасывать вопросами, но он, подняв руку с развёрнутой в мою сторону ладонью, остановил меня.
– Когда начнёшь с ним работать, ты всё поймёшь. Инструкция прилагается. – Ответил он, улыбнувшись на слове «инструкция» и продолжил, - Откуда материал? Отовсюду. Материал - это преобразованная энергия. Прими как данность, что каждая вещь имеет свою силу, энергию, материю, энергетику. Называй как хочешь, далеко от истины не уйдёшь. Новая вещь, подержанная или вышедшая из строя. Любая. В последних её особенно много. В них присутствует энергия, которая заложена при их создании, плюс та, что накопилась за срок эксплуатации. К примеру: старый, зашарканный от частого использования, любимый бокал по энергетике в разы превышает новый. Когда-то он сломается, как и устаревшее оборудование, инструменты, неподлежащие ремонту, вышедшие из строя вещи. Превратится в мусор, в отходы. Вот этот мусор, как сам, так и его энергетика, именно та кладовая, откуда аппарат, под надлежащим управлением, черпает преобразуя энергию в готовую продукцию. Кстати, буквы тоже, выполнив свою функцию, переходят в энергетическое состояние, но уже другого порядка. С тобой всё в порядке?
Он неожиданно замолчал, озабочено глядя на меня. Если в начале его объяснения мои мысли хаотично паслись обширно-разбросанным табуном лошадей по бескрайним степям Казахстана, то к концу речи они уже объединились и не стесняясь, по прямой, обгоняли скорость звукового самолёта. Какая технология! Какие возможности! Как они до такого додумались?! Мусор? Мусор! Потрясающе!
Видимо весь мыслительный процесс отразился на моём лице. Я, пару раз моргнул, провёл ладонью по лицу сбрасывая напряжение и аккуратно вернув нижнюю челюсть на место, уверенно взглянул на него.
– Я найду деньги. – Твёрдо пообещал я.
– Хорошо. – На короткий миг в его взгляде промелькнуло облегчение, но он серьёзно продолжил. – У тебя ровно сутки. Не успеешь, ничего не получишь. Встретимся завтра в одиннадцать, на том же месте.
Очнулся я в своей машине. Руки привычно лежали на руле. Заснул что ли? Подумал первое, что пришло в голову, но оглядевшись по сторонам быстро вспомнил и понял зачем я здесь. Плазма-рез. Хотя, я бы его так не назвал. Деньги. Как бы он не назывался, я должен его купить. Мне надо найти деньги. Такой шанс, такую технологию упускать нельзя. По крайней мере надо сделать всё от меня зависящее, чтобы не кусать локти всю оставшуюся жизнь.
Мелькнувшую мысль, что мне всё это приснилось, я небрежно отмёл. Просто так за триста с лишним километров от дома я не катаюсь. Я взглянул на часы. Они показывали шестнадцать сорок восемь. Получалось что здесь я пробыл чуть меньше двух часов, хотя по ощущениям казалось все пять. Усталость, эмоциональное напряжение от свалившейся информации, это не удивительно.
Не удивляло и то, что общение было на равных. Спокойно поговорили. Нормальный мужик. Сутулится только зря. Даже когда я понял, что он далеко не из наших, меня это не взбудоражило и не испугало. Важным было его отношение к своему делу. В этом мы с ним чем-то похожи. Это нужно было ему, нужно было мне, нам было нужным. Важное дело. Надо найти деньги. Рука привычно потянулась с ключом к замку зажигания. Старенький джип ворчливо завёлся и уверенно взял дорогу домой.
***
Время. Всё упирается в него. Тем более деньги. Имея в запасе пару тройку дней, собрать такую весомую сумму, в принципе, не проблема. Но у меня нет этих дней. Домой доберусь ближе к девяти вечера. К этому времени все банки уже закрыты. Кредит не взять. Можно было бы утром, но на это тоже надо время, а его у меня как раз и нет. Не успею к одиннадцати на встречу.
Оформить кредит через онлайн приложение банка? Нет. Во-первых, эта повсеместная компьютеризация меня неслабо напрягает. Во-вторых, только не на моём расхлёстанном телефоне. Раз уже было, нажил себе головную боль. Больше не пытаюсь. Сколько раз жена уговаривала купить новый телефон, столько раз и отказывался. К чему мне новый, когда и этот для разговоров годится. А оно вот как мне сейчас выкатилось. Мда-а… слушать надо было женщину, прислушиваться к ней. Дурного ведь не советует.
Просить у родни – пустой номер. У них вечно денег нет. Это они только могут занимать. Безвозвратно. Потом, само собой, прощаешь им по-родственному. Остаётся одно – спросить у мужиков на работе. Там меня знают уже давно. И если есть возможность не думаю, что откажут. Но я отродясь никогда и ни у кого не занимал. Да и что-то надо говорить, зачем так срочно и такая сумма потребовалась. Правду не скажешь, за идиота сочтут. А врать я не приучен. Можно и умолчать о причине. Просто сказать: «Надо, мужики, правда надо. Выручайте». Поймут.
Другая проблема, что лето сейчас. Кто на путёвку деньги держит, кто детям, внукам на образование собирает, да мало ли на что в семье деньги откладываются. У половины так и вовсе по три кредита. Но не попытаться, значит проиграть заранее. В дороге звонить не стал. Связь плохая. Домой ехал. К жене. Как ей такое рассказать, понятия не имел. Но рассказать надо. Голова у неё светлая, может чего подскажет. В этот раз прислушаюсь. Обязательно.
Машину во двор загонять не стал. Оставил перед воротами. Жена, не дождавшись меня, закончила поливать огород и уже закрывала краны. Встретив меня взглядом, улыбнулась. Она всегда мне улыбается при встрече. Я постарался улыбнуться в ответ. Её озабочено-сдвинутым бровям моя улыбка не понравилась.
– Что-то случилось? Ты почему машину не загоняешь? Купил?
– Нет. Денег не хватило. – Бросил я напряжённо.
– Понято. Есть значит не будешь. – Подтвердила она мои мысли, не до еды, видит. – Термопот полный. Руки сейчас помою и тоже кофе буду.
Пока она во дворе мыла руки, я налил кофе. Ей с молоком без сахара, себе с сахаром без молока, но покрепче, чтоб взбодриться. Устал. Достал из кармана телефон. Включил. Экран остался тёмным. Сдох, зараза. Так торопился домой, что забыл по запарке поставить его на зарядку в машине. Сутки даже заряд не держит. Давно надо было сменить эту рухлядь! И раздражённо бросил его на стол.
Она спокойно зашла на кухню и села напротив меня. Посмотрела, как я сосредоточенно размешиваю давно растаявший сахар в кофе, взяла свой бокал и отпила пару глотков.
– С машиной всё в порядке? Тебя долго не было.
– С машиной всё нормально. Телефон сдох, собака. А мне звонить людям надо. Срочно.
– У них что-то случилось? Возьми мой. Без проблем.
– Нет. – Уставившись в бокал, я продолжал монотонно размешивать кофе. – У них ничего не случилось. Надеюсь. Нужны деньги. Хочу мужикам с работы позвонить. Занять. Дома и так почти все выгреб. На хлеб, молоко только и оставил. Проблема в том, что мужики на незнакомый номер не отвечают.
– Ты? Занять? – Не поверив услышанному, спиной отклонившись на спинку стула, она в замешательстве уставилась на меня. - На инструмент, я так понимаю.
Моя страсть к хорошему инструменту, дешевое барахло я не покупаю, ей известна с первых дней нашего знакомства. В начале, выбивая на инструмент деньги из семейного бюджета у нас бывало, доходило и до скандала. Сейчас же, видя результаты и пользу, она поддерживает всячески моё увлечение, откладывая и экономя, где-то даже на себе, не отказывает в необходимом. Но такая крупная сумма, даже у меня вызывала несварение.
– Да. На инструмент. – Взглянул я на неё, чувствуя непонятную вину и раздражение, но спокойно продолжил, - Я должен его купить. Завтра до одиннадцати крайний срок.
– Можешь поменять симки на телефонах и позвонить своим мужикам, но… с чего такая спешка? – Спросила она, доставая из кармана трико на стол свой телефон. – Может всё-таки стоит подождать? Подкопить. Найдёшь лучше.
– Нет, не в этот раз. Такой в магазине не купишь. Ты не понимаешь.
Я замолчал, уткнувшись в чашку с кофе водя ложкой по скользкому дну.
– Объясни. – Мягко потребовала она.
– Боюсь, - С натягом улыбнулся я, - Если расскажу тебе всё, ты сочтёшь меня за идиота. Или хуже того, решишь, что я спятил.
Она, заинтересованно приподняла одну бровь, моча сложила руки на груди и поощрительно улыбнувшись, приготовилась ждать. А ждать она умеет. Проверено. Рассказчик из меня не так, чтобы очень. Но сбивчиво, сжато, по существу, самое главное пересказать получилось. Слушала она спокойно, не перебивая вопросами. А после рассказа мочала ещё две долгие минуты.
– Сколько тебе не хватает?
Я озвучил сумму. Чуть расширив глаза на короткий миг, она задумчиво поджала губы. Мне очень хотелось знать, что творится сейчас у неё в голове. Её тараканы с моими давно уже договорились друг с другом, чем и радовали нас обоих. Но, от такого рассказа, видимо, напрочь потеряли дар речи. Ни шуток, ни подколов, ни анекдотов про инопланетян. Тишина. Полная. Я заволновался. Она молча встала и вышла из кухни. Я остался в комнате один, чувствуя себя последним дураком. Всё-таки не надо было ей говорить. Напряжение во всём теле не отпускало минут пять, пока она не вернулась, держа в руках аккуратно свёрнутую старую выцветшую шаль. Положив на стол, начала её разворачивать.
– Здесь немного больше. Как раз хватит на солярку туда и обратно.
Я осмотрел бережно выложенную столбиком на стол разношерстную пачку купюр и озадаченно взглянул на неё.
– Откуда?!
– На машину себе потихоньку собираю. – Ответила она, садясь на стул. – Бери.
– А как же… - Хотел я спросить «машина», но увидев её заинтересованный взгляд, понял ход её мыслей. Будет ей машина. Первым делом будет. – Я тебя обожаю! – Выдохнул я с облегчением и подойдя к ней, поднял и поцеловал её. – Ты же это знаешь?
– Никогда в этом не сомневалась. – С уверенной улыбкой прилетел мне ответный поцелуй. – Теперь-то кушать будешь?
Напряжение, висевшее на до мной дамокловым мечом, испарилось и я почувствовал насколько жутко проголодался.
– С утра во рту ни крошки. – Пожаловался я, кивнув в ответ. – Машину только загоню.
– Ну вот, другое дело. Сейчас подогрею.
Пока она по привычке быстро собирала на стол, я выпил совсем остывший кофе и отодвинул пустой бокал в сторону. Полдела сделано. Осталась ещё половина.
***
Рассчитав время на дорогу, подстраховавшись на всякий непредвиденный случай, я выехал из дома в полшестого утра. Лучше приехать заранее и подождать, чем опоздать. Дорога была свободная. Встречные машины попадались редко. Воскресенье. К девяти часам подъехал к гидросооружению. Машину близко к месту встречи ставить не стал. Оставил у подножия холма, который возвышался напротив плотины. До места встречи метров пятьсот может чуть больше. Решил прогуляться. Освежиться утренним ветерком будет только на пользу.
Он меня уже ждал.
– Привет. – Сказали мы друг другу, пожимая руки.
– Хорошо, что ты пришёл раньше. – Проговорил он с напряжением в голосе. – Изменились сроки и условия, с которыми не проспоришь. Деньги привёз?
– Какие условия? – Спросил я, доставая из поясной барсетки заранее приготовленную сумму.
Я протянул ему деньги, а он мне аппарат. Деньги я отпустил, но он продолжал держать коробку.
– Ты должен знать не только инструкцию. Всё должен знать. Вплоть до молекулярного расклада каждой составляющей части аппарата. Виды энергии. Способы её извлечения, преобразования, возможности и ограничения. Соответствующие знания по обслуживанию и ремонту и ещё много чего сопутствующего при эксплуатации. Не уверен, что успеем, но, если успеем, он твой. Пошли.
По-моему, я скоро начну привыкать к мельтешащим перед глазами лоскутам тумана и головокружению.
Небольшая комната, всё в тех же серых тонах, в середине которой стоял прямоугольный стол с двумя стульями, расположенными по его длинным сторонам. За столом, на стене, занимая две трети её поверхности, находился выключенный экран. Выпустив наконец-то аппарат из рук, он обошёл стол и встал за столом напротив меня.
– Положи его сюда. – Показав ладонью на центр стола попросил он.
Сделав, что меня просили, я сел на предложенный мне стул. Он на противоположный стул и включил экран.
– Я буду рассказывать. Быстро. Ты – слушать и смотреть. Не пытайся сейчас всё понять. Старайся просто запомнить, как можно больше.
На экране появилось изображение аппарата в сильно увеличенном размере. Объёмная модель. Она ожила, начала поворачиваться всеми сторонами, что позволяло рассмотреть её более детально. Разложилась на части. Справа на экране появился текст описания. Читать я его не мог. Буквы, иероглифы или символы подобные этим видеть мне раньше не приходилось. Читал он. Чётко, сжато, уверенно, быстро. Очень быстро. На экране появлялись и сменяли друг друга изображения деталей, химических формул, молекулярных решеток со скоростью его чтения. Если по началу я слушал и смотрел с интересом, жадно впитывая всё, что мне предлагалось, то к концу первого часа я начал уставать от специфических названий технических терминов. Их было непривычно много. В голове начала получаться какая-то каша. Засомневавшись в своей памяти, я мысленно вернулся к началу урока. Оказывается, нет. Помню всё четко и ясно. Удивительно.
– Не отвлекайся. – Строго бросил он мне и продолжил читать.
Картинки на экране замелькали ещё быстрее. Его речь по скорости превзойдя допустимые пределы моего слуха, слилась в единый монотонный звук. Но я всё понимал.
С аппаратом мы управились за час двадцать. Это я заметил по таймеру в левом верхнем углу экрана. К этому времени я стал понимать некоторые символы. По крайней мере прочесть короткий текст в низу экрана «Тема: Изготовление. Состав. Курс 12 часов» смог. Не слабо так сократили.
За этим, без перерыва, пошла тема «Энергия». Виды, способы её извлечения, преобразования, взаимодействия, обратные связи…
Изображения на экране мелькали с невероятной скоростью, и больше были похожи на крупный смазанный пунктир, который я вполне успевал внимательно просмотреть. Я не вникал в суть. Просто слушал и смотрел. Услышанное накладывал на картинку и впитывал, впитывал, впитывал… Мой мозг работал на невероятной скорости. Укладывал получаемую информацию пачками, стопками, штабелями по только ему известным полочкам. Находя без лишнего напряжения возможности, открывая всё новые и новые ресурсы памяти.
Мы были уже на предпоследней теме, когда он резко замолчал. Казалось, что он к чему-то прислушивается. Его спокойное сосредоточенное лицо превратилось в скованную застывшую гримасу. Ладони сжались в кулаки.
– Мы не успеем. – Сказал он, не глядя на меня.
Тонкие поджатые губы растянулись в хищную улыбку. Нехорошую такую улыбку. Не хотел бы я, чтобы мне вот так улыбались. Я понимал, что она предназначалась не мне, но её адресату я бы точно не позавидовал. Если не свалит с ног, то неприятностями обеспечит по полной. Напряжение на его лице ещё держалось, но улыбка вдруг стала теплее и почти мягкой. Мне показалось, что я услышал знакомое «Будь аккуратен».
– Ты меня знаешь. – Прозвучал его усталый, еле слышный ответ.
Он закрыл глаза, глубоко вдохнул распрямляя кулаки и положив руки со сцепленными между собой пальцами на стол, посмотрел мне в глаза.
– Я не могу продать аппарат. Времени осталось 15 минут. Этого не хватит, чтобы до конца пройти необходимый курс обучения. Правила. Пусть даже наспех состряпанные, я нарушить не могу. Не имею право. Мне жаль. Правда. Аппарат не продаётся.
У меня бывали в жизни обломы. Но чтоб такие?! Я оторопел, отказываясь верить услышанному. Правила? Чтоб им! Правила, «наспех состряпанные», будь они неладны. А чему спрашивается я удивляюсь у них, когда наши стряпают законы не хуже, чем оладьи, которые не всегда качественно прожаренные. Не всегда качественно… Я ухватился за эту мысль и мой мозг лихорадочно заработал, выискивая возможности, шансы, лазейки.
– Ты взял деньги.
– Верну.
– Нет. Не надо. – От волнения я встал, он поднялся следом. – Если это не против правил, я хотел бы за эти деньги поработать с аппаратом. Инструмент продать ты не можешь. Понимаю. Но хотя бы буквы купить я могу?
– Времени очень мало. Хватит на пять букв. Больше ты просто не успеешь.
– Этого достаточно. В любом случае больше, чем ничего.
Он пристально посмотрел на меня. На его серьёзном лице не дрогнул ни один мускул, но промелькнувшая тень догадки в его глазах, придала мне уверенности.
– Договорились. – Протягивая мне руку сказал он и я, не раздумывая её пожал. – Приступай.
***
Вспоминая с чего начинал работу он, я взял со стола аппарат. Обхватил его ладонями по бокам и сосредоточенно взялся водить подушечками больших пальцев по верхней панели. Секунд через пять прибор отозвался на мои прикосновения приятным жужжанием и еле уловимой вибрацией. Мягкая, тёплая волна передалась от прибора моим пальцам, проникла в них и побежала вверх к локтям, плечам, добежала до шеи и уткнувшись в затылок плавно перетекла в голову, вызвав приятные мурашки по всему телу. Вместе с этой волной пришло осознание того, что я знаю всю последовательность работы с аппаратом. Пошагово. Каждый подпункт каждого шага. Инструкция! То, чего мне не хватало.
Работал аппарат в совершенно ином плане восприятия. На энергии, о которой информации в открытом доступе не то что встречать, даже слышать мне не приходилось. Аналогов этому аппарату у нас и близко не было, но смысл его работы я понял быстро. Это сродни творчеству, укреплённому техническими знаниями. Я так работаю с металлом при ручной художественной резке. Знаю всю подноготную металла, знаю, что хочу сделать, знаю процесс, знаю конечный результат. Дело за малым – делать. Для меня нетрудно с металлом, с ним мне всё понятно, потому что знаю о нём всё, что необходимо.
С другими материалами, вещами придётся учиться. Многому. Особенно эмоционально-чувственному восприятию, распределению. Это отдельная тема, связанная с энергетикой. Без неё никак.
Тут необходимо иметь отчётливое представление из чего состоит то, что ты хочешь получить. Знать к примеру: вкус, цвет, запах и ещё кучу составляющих необходимых для производства продукта или вещи.
Делать, если не с любовью, то с уважением, как минимум. То есть, другими словами, работать прикладывая не только мозги, но и от души, то есть чувствовать – это была одна из главных составляющих и это мне особенно понравилось.
Возможности аппарата были колоссальны! Чай это и правда, одно из самых элементарных. Имея необходимые знания, за четыре тысячи триста девяносто два часа, в одиночку, можно создать межзвёздный корабль. И это ещё не конец списка. Кстати наземный автомобиль - за шестьсот сорок восемь часов.
Но я больше обрадовался безопасности его работы. Пошаговая схема имела строгие правила. Получалось, что любое отступление от последовательности действий на втором шаге, просто останавливая аппарат, не выдавало готовой продукции и параллельно отправляло тебя к инструкции - читай внимательно. То есть, выдавало только качественный продукт, что просто замечательно - уж точно не отравишься и не накосячишь.
Ограничения тоже имелись и были безапелляционны до фатальности. Фатальности для аппарата. Приведённая жёсткая таблица норм химических, физических, эмоциональных, чувствительных элементов, строгим наблюдателем незримо присутствовала при работе красной тревожной кнопкой. Малейшее отклонение от этих норм, наносящих вред окружающей среде, флоре и фауне, психике вело не только к отключению аппарата. Он просто-напросто исчезал, переходя в состояние энергии на порядок выше от которой работал. Безопасное самоуничтожение – подходящее слово.
При правильной же работе с аппаратом, имелся побочный эффект – восстановление и частичное омоложение организма оператора. Очень полезное и приятное дополнение. Особенно в мои пятьдесят с хвостиком.
Всё это пронеслось в моей голове за доли секунды, и я, поняв суть и смысл работы, сосредоточился на изготовлении первой буквы. Не всё оказалось так просто. На неё ушло треть отведённого времени. Я чуть было не напорол косяков, но он следил за моими действиями и словом «не спеши», вовремя остановил меня. Мысленно обратившись к инструкции, я понял на чём оступился. Пришлось возвращаться на шаг назад, что отняло и так до предела ограниченное время. Я старался работать спокойно, думать быстро, но не на пределе возможностей. Опасался ошибиться. Оставшиеся получились уверенней и без задержек. На столе лежали четыре объёмные буквы «Х», «Л», «О» и «М». Я успел.
– Мы опоздали. – Сказал он, обозначив факт. – Я тянул время сколько мог. Бери буквы.
Быстро взглянув в левый угол всё ещё не выключенного экрана на стене, я понял, что провозился лишние десять минут. Я торопливо собрал объёмные буквы столбиком. В одной руке держать их было неудобно. Чтобы не занимать вторую руку, я прижал их рукой к груди.
Обойдя вокруг стола, он встал на против меня и положил мне руку на плечо. Я уже не сомневался, что за этим последует. Наше место встречи. За его спиной в двадцати метрах монолитом встала стена плотины.
– Прежде, чем тебя коснётся вода, закрой глаза. – Встревоженно проговорил он.
– Зачем? – Не понял я.
– Ты всё забудешь. Так надо.
Я оторопело уставился на него, но видя тревогу в его глазах, каким-то восьмым чувством, поднял свой взгляд на верх. Плотина. Она не рушилась. Но над ней, огромной массой воды нависла исполинская волна и как в замедленной сьёмке неумолимо опускалась на нас. На меня.
– Нет. – Упрямо уставившись на него, сдерживая испуг проговорил я. – Закрывать не буду. Я не хочу забыть. Не должен.
От переполнявших меня эмоций хотелось рвать и метать. Метать, как минимум маты. Но скрежетнув зубами, сдержался, продолжая настырно сверлить его глазами.
– Если ты не закроешь глаза, ты погибнешь. Закрой глаза. – Попросил он и убирая руку с моего плеча исчез.
– Зашибись! – Зло выплюнул я, поднимая голову и видя неизбежность надвигающейся воды.
Она пришла в движение. Ускоренное. Куда-то убежать я даже не пытался. Времени до встречи с водой осталось не больше трёх секунд. Первые капли были уже метрах в трёх от лица. Они, как и толща воды, падающая на меня всей своей колоссальной массой, были на удивление прозрачными. Через них отчётливо просматривалось яркое солнце.
Страха не было. Меня трясло от чувства несправедливости. Я выложился по полной, сделал всё, что от меня зависело. Учёл всё, но о таком даже не подумал. Мне надо было время. Всего лишь пятнадцать минут. Но их у меня не было.
Сжатая масса влажного воздуха ударила в лицо и плечи прижимая к земле. Я упорно таращил глаза, не позволяя им закрываться. Ещё чуть-чуть и тонны воды захлестнут меня. Я видел, как крупная капля, одна из первых, неотвратимо-быстро увеличиваясь в размерах, летит прямо мне в глаз, в зрачок и неосознанно-инстинктивно зажмурился, сильно прижимая буквы к груди. На меня обрушилась толща воды, вминая и расплющивая о землю.
***
Я открыл глаза. Холм. Я стоял на самой верхней точке холма. У подножия холма одиноко стояла моя машина. Метрах в семидесяти вниз от меня. С моего места хорошо просматривалось широкое русло реки и сооружение гидро-плотины. Она уверенным монолитом сдерживала спокойную, блестящую под солнечными лучами массу воды. Тёплый ветер легонько толкнул меня в спину.
Как я здесь оказался? И почему? Я закрыл глаза, проверяя свои ощущения. Обрадовался тому, что я жив и здоров, а ещё почему-то тому, что моя одежда сухая, а должна быть… Буквы! Открыв глаза, я взглянул вниз на себя. Левой рукой к груди я прижимал, нет, не буквы, синюю коробку. Коробку! Всё ещё не веря своим глазам я принялся поворачивать и ощупывать её со всех сторон, пристально выискивая то, что надеялся увидеть. Сердце радостно забилось от нахлынувшего чувства восторга и ликования. Получилось! Всё-таки получилось. Но как?!
«Учитесь» мелькнул в голове на удивление мягким словом знакомый женский голос. Я с благодарностью принял совет, любуясь надписью на аппарате.
Внизу, зеркальной шлифовкой блестела желанная аббревиатура. По началу показавшиеся незнакомые символы, я легко перевёл на надёжный русский «Хроно-Линейный Образователь Материи». И с особым удовольствием прочитал написанное под ним мелким шрифтом дополнение «с внутри-плазменной обработкой». Всё-таки плазма-рез.
– Придумают же. – Восхищённо буркнул я себе под нос и довольно улыбаясь во все усы направился к машине.