Дверь в доме скрипнула, я резко обернулась и сердце пропустило удар. Всего на долю секунды сходство старшего и младшего брата обмануло мои глаза.
— Там собрались все, а они тут хохочут, — Эльмо прищурился, перевел взгляд на меня, — привет, Сами. Рад, что ты с нами.
— Привет, — я кивнула, а к горлу подкатил ком: в нашем клане не было принято сокращать имена, а вот в клане Серебрянного Волка — да. Думаю, не стоит говорить, кто первым стал меня так называть...
— Хорошо, что ты здесь. Шаманы из клана Серебрянной Рыбы прибыли. И трое из Когтя Ягунди. А вот с друидами у нас не густо, ты, я и Тхэмар. Эй, Самари! — Эльмо щелкнул меня по носу.
— Эй!!!
— Не спим. Идем, я тебя в курс дела введу.
Мы собрали вещи и оружие и двинулись в путь. Визит в дом Марко и Лиссы пришлось отложить.
— Давно тебя разбудили? Ро не искал? — Я задала, наконец, интересующий меня вопрос.
— Меня не будили.
— Что? Тебя же за моих глазах Тени стащили. Неужели отбился? — от любопытства я аж подпрыгивать начала.
— Нет, я недавно проснулся. Не искал... У моего "отражения" был брат. Но был ли он Роланом, я не знаю. Прости.
— Да он у нас легенда, сам пробудился, — встряла Мирра.
— А так бывает? — Я сбилась с шага.
— Бывает. При должном везении. В мире "за гранью" не произошло слияния меня и моего"отражения". Потом он, его, кстати, Макс зовут... Так вот, он чуть не умер. Точнее умер, но его оживили. А меня затянуло сюда. Затем я "договорился" с перецветнем. И вот я здесь. Кстати, про перецветень...
Эльмо рассказал мне, как они задумали освободить всех, ну или почти всех детей клана: дело в том, что дети чувствительнее к зову во сне, чем взрослые, их может позвать даже "дальняя родня", а дело друидов — уговорить перецветень отпустить детей без травм для них и цветка, а заодно — "переманить" его на свою сторону на случай атаки теней.
— Зачем столько шаманов? Чтобы провести ритуал? — Спросила я.
— Нет. Подумай, за десять лет там дети успели вырасти, некоторые даже семьями обзавестись. А сейчас мы их обратно в детские тела выдернем. Некоторых — в младенческие. Шамана для ритуала пробуждения хватит и одного. Дело остальных — блокировать детям память. Частично или полностью. Ради них же самих.
Я сглотнула, представив всю глубину проблемы. Да, уж.
Дождь лил, как из ведра, храня от внезапных гостей, почва под ногами превратилась в болото. Но наш отряд пропускал лес, ложась под ноги ковром мха. Я ушла в состояние, подобное трансу, сплетаясь всем существом с корнями деревьев. Обычно друиды не сталкиваются с подобными проблемами, но в моём роду были и шаманы, и воины, и воины духа, и даже одна стихийница, а я не была ни кем из этого и всем одновременно, а потому мне было иногда сложно отделить лес от себя, а себя — от леса. Порою были моменты, когда мне казалось, словно моё сердце бьётся в такт с сердцем этого мира.
Через три часа мы добрались до пещер, шаман клана Когтя Ягунди подбил "зазевавшуюся" Тень копьём с обсидиановым наконечником, воины проверили ответвления пещеры, вроде бы всё было тихо.
Сонг ударил в барабан, ритм поплыл под каменные своды, отражаясь и дробясь эхом. Я села, обняв стебель перецветня, потянулась к нему душой, уговаривая, утешая его, как дитя, забирая его боль и ненависть. Последнее, что я ещё помнила, был ритм барабана и как по моим щекам катились слезы.
Я стояла в огромной пещере, и где-то вдали стучал барабан. Нет это не барабан. Это моё сердце. А ещё точнее: два сердца — моё и этого мира бьются в такт. Я иду медленно, ведомая этим звуком. Я не знаю этого места, но одновременно знаю его, словно была здесь тысячи раз.
Лес... Лес раст;т на земле, карабкается по стенам, уходит вверх к далекому потолку, и даже потолок заплетен лианамии. Огромный лес, в котором я — букашка. Но и лес этот — я.
Я иду, бесконечно иду на стук сердца среди деревьев. Время останавливается, исчезая вовсе.
Сколько я так иду? Час? Сутки?Вечность? Это уже не имеет значения.
Становится светло, светлее, чем днём. На высоте, метрах в тридцати над землей, парит огромный сгусток голубого огня. Переливается, пульсирует в такт ритму, что я слышу. Сердце этого мира.
Сердце этого мира отзывается во мне, и словно бы моё собственное сердце начинает светиться в ответ. Я раскрываю руки, как крылья, стремясь не то взлететь, не то обнять его. И вижу темное пятно, извивающиеся в центре огня, словно черный язык пламени.
Больно! Как же больно!
— Самари! Самари! Слышишь меня? — Меня трясут чьи-то руки.
Открываю глаза. Передо мной Марко, бледный до зеленоватости, с огромными перепуганными глазами.
— Что? Что случилось? — в горле першит, голос хриплый, словно я долго кричала, а во рту противный металлический привкус.
— Я не знаю. Детей разбудили, уже увели почти всех. А ты словно отключилась, и не реагировала даже когда ритуал закончился. Мы с Эльмо решили тебя нести. А ты как закричишь, заплачешь, потом дугой выгнулась. А после обмякла, и... И вот.
Тут я поняла, что из носа у меня всё это время ручейком текла кровь. Прошептала заклинание, останавливающее кровотечения и села. В глазах потемнело.
— Дай воды. Умыться и попить.
— О, очнулась? Что случилось, Сами? Ты нас напугала, — откуда-то из зарослей вынырнул Эльмо.
— Я не уверена. Кажется, я кое-что видела. Но пока не готова об этом говорить.
— Хорошо, я понял тебя. Идти сможешь?
— Я постараюсь. А вообще кое-кто обещал меня нести, — я прищурилась.
— Теперь я вижу, что ты приходишь в себя.
Мы рассмеялись.